т -32
Д.Дьюи Реконструкция в философии.
Проблемы человека -32
Поэтому мы не преувеличим, сказав, что всякий народ, достигший
высокого эстетического развития, был народом, в среде которого процвета-
ло созерцательное отношение к окружающему, - таковы древние греки, древ-
ние индусы, христиане Средневековья.
С другой стороны, научная пози-
ция, реальным оправданием которой явился научный прогресс, как мы уже
указывали, есть позиция практическая. Она трактует формы как маски скры-
тых процессов. Она заинтересована в изменении из желания знать, к чему
оно приведет, что можно с ним делать, куда его можно применить.
Взяв природу под контроль, эта позиция явила собой и нечто жесткое и агрессивное
по отношению к природе, не благоприятствующей эстетическому наслаж-
дению окружающим миром. Несомненно, что перед миром нет более суще-
ственного вопроса, чем вопрос о возможности и способе примирения позиций
практической науки и созерцательного эстетического оценивания.
В отсутствие первой человек будет игрушкой и жертвой природных сил, кото-
рыми он не сможет пользоваться и управлять. В отсутствие последнего че-
ловечество рискует превратиться в расу экономических чудовищ, неустан-
но предъявляющих требования природе и себе подобным, скучающих в часы
досуга либо способных тратить его только на то, чтобы доказывать друг
другу свое превосходство и предаваться чрезвычайно беспутным занятиям.
Подобно другим моральным вопросам, этот вопрос носит социальный
и даже политический характер. Западные народы раньше восточных пре-
87
успели на поприще экспериментальной науки и применения ее для руко-
водства природой. Мне кажется, не будет совершенно невероятным пред-
положение о том, что в обычаях жизни последних воплотился их более со-
зерцательный, эстетический и спекулятивно религиозный склад, в то время
как в обычаях первых - более научный, индустриальный и практический.
Это и другие различия, выросшие из него, составляют одно из препятствий
для налаживания взаимного понимания и один из источников взаимного не-
понимания. Поэтому философия, которая делает серьезную попытку по-
стичь эти симметричные склонности в их отношениях друг к другу и над-
лежащем равновесии, вряд ли потерпит фиаско в своем стремлении научить
людей видеть обоюдную пользу в опыте тех и других народов и более эф-
фективно взаимодействовать в решении задач плодотворной культуры.
Действительно, трудно поверить в то, что вопрос об отношении "реаль-
ного" и "идеального" когда-либо мог считаться проблемой, принадлежащей
исключительно сфере философии. Сам факт, что этот наиболее серьезный
из всех человеческих вопросов оказался в ведении философии, просто лиш-
ний раз свидетельствует о том, к каким печальным последствиям приводит
понимание знания и интеллекта как чего-то самодостаточного.
Никогда "ре-
альное" и "идеальное" не заявляли о себе с таким напором и шумом, как в
настоящее время. И никогда в мировой истории они не были столь далеки
друг от друга. Мировая война вершилась в чисто идеальных целях: ради
человечности, справедливости и равной свободы для сильных и слабых. И
велась она с использованием очень реальных плодов прикладной науки: де-
тонирующей взрывчатки, самолетов-бомбардировщиков и изощренных ме-
ханизмов блокады, разрушающих мир почти до руин, так что серьезные
люди уже задумываются о том, насколько вечны те отборные ценности, ко-
торые мы вкладываем в понятие цивилизации.
Теперь нас громко призыва-
ют к мирному решению споров, апеллируя к идеалам, будоражащим наибо-
лее глубокие эмоции человека, но при этом питая самый реалистический
интерес ко всем деталям экономической выгоды, которую принесут даль-
нейшие беспорядки и которая распределяется между людьми согласно их
физической власти.
Неудивительно, что некоторые приходят к пониманию любого идеализ-
ма как не более чем дымовой завесы, за которой можно более результативно
изыскивать материальную выгоду, и переходят в ряды материалистических
интерпретаторов истории.
"Реальность" в свою очередь рассматривается
ими как физическая сила и как ощущение силы, пользы и удовольствия; вся-
кая политика, принимающая в расчет иные факторы, если она не использует
их в качестве элементов хитроумной пропаганды и для контроля за челове-
ческими созданиями, которые чужды такой реалистической просвещеннос-
ти, по их мнению, основана на иллюзии.
Но зато все другие как один увере-
ны в том, что, как реально продемонстрировала война, вступив на путь куль-
тивирования физических наук и применения плодов науки для совершен-
ствования средств жизни, то есть производства и торговли, человечество
сделало свой первый неправильный шаг. Они вот-вот начнут вздыхать о воз-
88
врате тех дней, когда огромные массы людей умирали, как и рождались,
подобно животным, но несколько избранных, несмотря на это, посвятили
себя не науке и проблемам материально достойного и комфортного суще-
ствования, а "идеальным" сущностям, сущностям духа.
Хотя самым очевидным образом из всего вышеизложенного, вероятно,
следует вывод о бессилии и вредоносности любого и всякого идеала, кото-
рый объявляется монолитным и абстрактным, то есть, подобно вещи-в-себе,
удаленным от частных, подробных существований, движущие возможнос-
ти которых воплощаются в нем.
Истинная мораль войны, по-видимому,
заключается в усилении трагедии такого идеализма, которым является вера
в духовный мир, существующий сам по себе и по собственным правилам, а
также в драматичной необходимости самого реалистического изучения сил
и последствий, которое велось бы в более точной и полной с научной точки
зрения манере, чем исследования в рамках мнимо реальной Real-politik*.
Ведь это так далеко от подлинного реализма и научности - бросать беглый
взгляд, жертвовать будущим ради непосредственно актуального, игнориро-
вать факты и силы неблагоприятного свойства и восхвалять устойчивые свой-
ства всего, что отвечает сиюминутной потребности.
Неправда, что бедствен-
ность нашего положения происходит от отсутствия идеалов; она вытекает
из неправильных идеалов. А эти неверные идеалы в свою очередь коренятся
в отсутствии в сфере социальных проблем такого методического, система-
тического, бесстрастного, критического, пытливого исследования "реаль-
ного" и той рабочей атмосферы, которые мы в совокупности называем нау-
кой и которые в пределах технической сферы позволили человеку обрести
власть над физическими энергиями.
Скажем еще раз, что философия не может "решить" проблему отноше-
ний идеального и реального. Ведь это основополагающая проблема жизни.
Но философия может, по крайней мере, ослабить бремя человечества, перед
которым данная проблема стоит, посредством того, что освободит людей
от ошибок, ранее только усугублявшихся самой философией, - это идеи о
существовании условий, реально чуждых всякому движению к новому и
различному, а также о существовании идеалов, духа и разума, независимых
от возможностей материального и физического.
Ведь до тех пор, пока чело-
вечество будет верно этому крайне обманчивому предубеждению, ему при-
дется идти вперед ослепленным и закованным в цепи. Но философия, если
она захочет, сможет поставить перед ним нечто более достойное, чем эта
отрицательная задача. С философией человечеству может быть легче делать
правильные шаги в его действиях; для этого она должна показать ему, что
пытливый и цельный разум, предназначенный для наблюдения и понима-
ния конкретных общественных событий и сил, способен строить такие иде-
алы, то есть цели, которые не являются ни иллюзиями, ни простыми чув-
ственными компенсациями.
89
Глава VI
ЗНАЧЕНИЕ ЛОГИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ
Логика, как, собственно, и философия, подвержена занятным колебани-
ям из крайности в крайность.
Она была возведена в ранг высшей и законода-
тельной науки только для того, чтобы впоследствии скатиться на примитив-
ный уровень блюстительницы такой формы суждений, как А есть А, и свес-
тись к шпаргалкам схоластов о правилах силлогистики.
Сперва она притя-
зает на право устанавливать законы абсолютной структуры вселенной на
том основании, что имеет дело с законами мышления, - они же суть законы,
в соответствии с которыми Разум построил мир.
Затем она ограничивается
только претензией на законы правильного обоснования - правильного даже
тогда, когда оно не приводит ни к чему фактически истинному, ни к чему-то
фактически ложному.
Современный объективный идеалист видит в ней
адекватную замену древней онтологической метафизики; другие же трак-
туют ее как отрасль риторики, обучающую приемам аргументации.
В течение какого-то времени в ней господствовало похожее на поверхностный ком-
промисс равновесие, - когда логика формального доказательства, в Средне-
вековье позаимствованная из учения Аристотеля, была дополнена индук-
тивной логикой открытий истины, позаимствованной Миллем из практики
ученого люда.
Но студенты, изучающие немецкую философию, математику
и психологию, как бы ни были горячи их споры друг с другом, сообща
ополчались против ортодоксальной логики как дедуктивного обоснования,
так и индуктивного поиска.
Логическая теория представляет собой сферу хаоса.
В отношении ее
предмета, владений и цели особого согласия не достигнуто. Это не просто
формальный или номинальный разброд, он отражается на трактовке любого вопроса.
Возьмем такой элементарный пример, как природа суждения.
Именем почтенного авторитета можно производить любые возможные пе-
рестановки в доктрине. Суждение занимает в логике центральное положе-
ние, но суждение - отнюдь не логическое явление, а личностное и психо-
логическое.
Если оно - логическое явление, то это первичная функция, от
которой должны быть производными и понятие, и умозаключение; на са-
мом же деле оно вытекает из них.
Выделение в суждении субъекта и пре-
диката считается необходимым, но оно абсолютно не имеет отношения к
жизни; или можно сказать так, что, хотя в некоторых случаях их определя-
ют, большого значения они все рано не имеют.