Последняя в этом случае оказывается податливой, пригодной к подчинению
человеческим целям. При этом нравственное отношение к изменению су-
щественно отличается от прежнего. Изменение утрачивает свой пафос и
больше не вызывает меланхолии, так как не предполагает отныне упадка и
поражения. Оно обретает особую значимость благодаря новым возможнос-
тям и целям, которые оно помогает достичь; теперь оно возвещает о лучшем
будущем. Изменение ассоциируется скорее с прогрессом, чем с отклонени-
ем и неуспехом.
И так как изменения происходят во что бы то ни стало,
самое главное - это достаточно знать о них, чтобы руководить ими и направ-
лять в соответствии с нашими пожеланиями. Нельзя бежать от обстоятельств
и событий, а также пассивно мириться с ними; их надо использовать и на-
правлять. Они либо мешают нам идти к своим целям, либо являются сред-
ствами для их достижения. Величайший смысл знания состоит теперь в
том, что оно больше не ограничивается созерцанием и становится практическим.
К сожалению, люди, в особенности образованные и развитые, все еще
так упорно пребывают во власти старых понятий об отстраненном и само-
довлеющем разуме и познании, что не желают осознать смысл данной док-
трины. Им верится, что, разделяя традиционную философию интеллектуа-
лизма, то есть знания как чего-то самодостаточного и замкнутого, они тем
самым выступают в пользу бесстрастного, бескомпромиссного и незаин-
тересованного отражения.
Но если смотреть правде в глаза, то интеллектуа-
лизм прошлого, наблюдательская концепция знания - это доктрина чисто
компенсаторная, которую не могли не выдумать люди интеллектуального
склада, чтобы не расстраиваться по поводу практического и социального
бессилия избранной ими профессии мыслителя.
Стесненные условностями
и не сумевшие от недостатка смелости превратить свое знание в фактор,
определяющий ход событий, они искали источник спокойствия в идее о
том, будто знание - это слишком утонченная штука, чтобы марать себя гряз-
ными связями с вещами изменчивыми и практическими.
Они подменили
знание морально безответственным эстетизмом. Истинность доктрины об
оперативном, или практическом, характере знания, разума является объек-
тивной. Это значит, что структуры и объекты, противопоставленные наукой
и философией вещам и событиям конкретного повседневного опыта, не об-
разуют отдельной области, которой могло бы умиротворенно довольство-
ваться разумное созерцание; это значит, что они представляют собой осо-
бые препятствия, материальные средства и идеальные методы для задания
направления тем изменениям, которые бы в любом случае непременно про-
изошли.
== В жизни отдельного человека всё меняется раза по 4 за один час. Какая-то часть перемен является периодической, например, вышел в коридор покурить в рабочее время.
За 16 часов, пока человек не спит, набирается 64 перемены. У 1000 человек -64 тысячи перемен. Итак, каким изменениям, гарантированным на следующие 5 или 1500 дней мы можем "задать направление" у 100 или 5000 человек в данном поселении или на территории в миллион квадратных километров?
Какой вообще процент от всех "перемен" среди миллиона человек мы сможем поймать в рамки нашего желания "задать направление тому что начало происходить"? ==
82
Подобные перемены в позиции человека по отношению к миру вовсе не
означают, что человеку больше не свойственны идеалы или что он больше
не является существом воображающим. Но что они действительно означа-
ют, так это радикальную перемену в характере и функции области идеаль-
ного, которую человек формирует по своему усмотрению.
В классической
философии идеальный мир по существу есть приют, где человек находит
отдохновение от бури жизни; это - пристанище, в котором он укрывается от
проблем существования, питая безмятежную уверенность, что лишь оно одно
в высшей степени действительно. Как только человеком овладевает убеж-
дение, что познание активно и оперативно, царство идеального перестает
быть потусторонним и изолированным; теперь оно скорее представляет со-
бой то собрание воображаемых возможностей, которое побуждает человека
к новым усилиям и свершениям.
== Среди миллиона человек на данной территории сколько тех кто за неделю или месяц или год обзавёлся желанием хотя бы на одно "свершение"?!
Стало быть тезис господина Дьюи -чистая теория. Феномен свершений существует, но за год сколько человек из миллиона действительно что-нибудь "свершат"?
Надо бы согласиться на том, что "свершение" это нечто весьма похвальное на срок от одного года. А "совершение" это нечто на срок менее года и все глупости. Но ведь в ряде случаев глупость имеет " эпохальные масштабы", например катастрофа в Чернобыле... ==
По-прежнему верно то, что трудности, ко-
торые переживает человек, - это силы, заставляющие его проектировать образ
более совершенного положения вещей. Но образ лучшего будущего имеет
форму и поэтому может служить инструментарием для действия, в то время
как в классическом мировоззрении идея завершена и как таковая остается в
мире ноуменальном.
Стало быть, она является всего лишь объектом покло-
нения либо средством утешения, тогда как для современного взгляда идея
есть предположение о каком-либо действии или способе действия.
Разницу между двумя позициями, возможно, прояснит следующий при-
мер. Дистанция есть препятствие, источник затруднения. Она разделяет дру-
зей и пресекает их взаимодействие. Она изолирует и тем самым делает про-
блематичным общение и взаимное понимание. Подобное положение вещей
вызывает неудовлетворенность и беспокойство, оно побуждает воображе-
ние строить картины иного положения вещей, при котором человеческому
общению не грозит досадное вмешательство пространства.
Теперь у нас есть
два выхода из такой ситуации. Первый состоит в том, чтобы перейти от од-
них лишь мечтаний о какой-то небесной области, где расстояния упраздня-
ются и все друзья, как по волшебству, обретают возможность вечного и
беспрепятственного общения, перейти, я бы сказал, от некоего тщетного
прожектерства к философской рефлексии.
Тогда мы сможем заявить, что
пространство, расстояние чисто феноменальны, или, по более новой вер-
сии, субъективны. Они не являются реальными в метафизическом смысле.
Поэтому и помехи, и проблемы, которые оно создает, тоже, как следствие,
не "реальны" в метафизическом понимании реальности. Чистые мысли, чи-
стые духи не живут в пространственном мире, для них не существует рас-
стояний. Их отношения в истинном мире всегда независимы от какого-либо
специального угла рассмотрения. Их взаимное общение непосредственно,
свободно, не имеет препятствий.
Не содержит ли данная иллюстрация карикатуру на стили философ-
ствования, с которыми мы все хорошо знакомы? Даже если описанная кар-
тина не является нелепой карикатурой, то разве она не намекает на то, что
большая часть философских учений касательно идеального и ноуменально-
го или в высшей степени реального мира в конечном счете есть не более чем
83
отливка мечты в совершенную диалектическую форму с использованием
надлежащей научной терминологии?
На практике сама трудность, пробле-
ма остается неразрешенной. Практически, хотя, возможно, и "метафизи-
чески", пространство по-прежнему реально: оно определенным неприят-
ным образом напоминает о себе. И человек снова мечтает о каком-то луч-
шем положении вещей. Убежище от проблематичных фактов он находит в фантазии.
Но на этот раз его убежище не остается вечным и уединенным приютом.
Теперь идеальное, идея становится той позицией, с которой можно ис-
следовать наличные обстоятельства и посмотреть, нет ли среди них чего-
либо намекающего на возможность осуществления общения на расстоя-
нии, чего-либо способного служить в качестве посредника в разговоре уда-
ленных друг от друга субъектов.
Предположение либо фантазия, несмотря
на по-прежнему идеальную сущность, трактуются как возможность, кото-
рая способна осуществиться я конкретном естественном мире, а не в выс-
шей действительности, отгороженной от этого мира.
В этой своей ипостаси
они служат базой для внимательного исследования природных явлений. Рас-
сматриваемые с точки зрения такой возможности, вещи открывают нам свои
до сих пор не выявленные свойства. В свете этих открытий идея о некото-
ром посреднике в речи на расстоянии кажется менее смутной и расплывча-
той, она принимает позитивную форму. Подобные действия и реакции про-
исходят и далее.
Возможность или идея используются как метод для наблю-
дения за реально существующим; и в свете того, что открывается нашему
взгляду, возможность принимает форму конкретно действительного. Она все
в меньшей степени оказывается просто идеей, фантазией, выдачей желае-
мого за действительное и все в большей степени - реальным фактом.
Человек принимается за изобретательство, и в конце концов мы имеем телеграф,
телефон, сперва кабельные, а затем и не нуждающиеся в вещественном по-
среднике. Конкретные элементы внешней среды изменяются в желаемом
направлении; теперь эти изменения можно идеализировать как свершив-
шийся факт, а не просто в воображении. Будучи примененным как инстру-
мент или метод наблюдения, апробирования, отбора и комбинации конкрет-
ных естественных операций, идеал воплощается в жизнь.
Прервемся и подведем кое-какие итоги. Разделение мира на два разряда
бытия, один из которых высший, доступный только разуму и идеальный по
сути, а другой - низший, материальный, изменчивый, эмпирический, дос-
тупный чувственному наблюдению, неизбежно оборачивается идеей о том,
что знание по природе своей созерцательно.
Это разделение предполагает и противоположность теории и практики, причем совершенно не в пользу последней.
== Ого... Иди прочь гнусная грязная свинья практики... ==