Но без науки, в том числе без философии, прийти к пониманию важнейших аспектов существования природы и человека невозможно. Вот почему философия объективно нужна не только кабинетным ученым, но и всем тем, кто готов и желает ее изучать.
Уместно спросить: "Что же теперь, без наук, в том числе без философии и логики прожить нельзя?". Прожить, конечно, можно. И сколько угодно людей имеют самое отдаленное представление не только о философии, но и обо всех других науках, равно как о человеческой культуре в самом широком ее понимании ведь для существования в физиологическом смысле не требуется "взлетать мыслями к вершинам".
Однако нужно учитывать, что тогда жизнь лишается важнейшей составляющей. Это так, как если бы вы, обладая способностью здоровых людей передвигаться на своих ногах, ездили бы в инвалидной коляске. Или, отправившись в кругосветное плавание, просидели бы всю дорогу в каюте, не выходя на берег. Путешествие по жизни гарантировано каждому из нас появлением на свет, а вот покидать ли корабль на остановках или замкнуться в четырех стенах каюты выбор каждого.
Есть здесь еще один не менее важный, практический аспект. Ограниченность знаний, ущербность мировоззрения и неспособность к логическому мышлению делают личность уязвимой перед интеллектуальной агрессией хитрых и энергичных людей, манипулирующих окружающими в своих интересах. Именно эти причины призывают к тому, чтобы еще раз обратиться к основным вопросам философии, независимо от того, считаются они уже выясненными, или нет, и попытаться найти на них ответы.
А потом, уже на основе объективного понимания, выстрадав, так сказать, право свое суждение иметь, определять в этой непростой жизни алгоритм собственного поведения. Конечно, быть реалистом и отстаивать свои принципы нелегко. Реалист, если использовать военную терминологию, тот же разведчик, сапер и снайпер в одном лице.
На информационном поле ему предназначено проводить разведку, обезвреживать мины ловушки, стрелять в неприятеля и отражать атаки. Занятие не простое, но в данном случае цель, на мой взгляд, оправдывает любые усилия. Впрочем, на такую службу мобилизацию не объявляют тут воюют только добровольцы.
Итак, если в результате сказанного мне удалось хотя бы в общих чертах ответить на вопрос о том, зачем нужна философия и убедить читателя продолжать наше общение, приглашаю его посетить храм науки. Здесь эмоции уступают место мыслям, а неведение постепенно сменяется знанием. К счастью, храм науки не является закрытым учреждением, хотя кормящиеся при храме чужаков не любят, да и ереси здесь хватает. Как бы то ни было, другого места для поиска истины у нас нет...
ИСХОДНЫЙ ВОПРОС ФИЛОСОФИИ
Представьте: вы только что родились, ничего еще не знаете, но уже наделены способностью мыслить. В вашей голове появилась картина, где изображено нечто вас окружающее. Естественно, прежде всего вы пытаетесь понять, существует ли это на самом деле, или картина представляет собой непознаваемый фантом и остается лишь разглядывать ее, не имея возможности вникнуть в суть происходящего.
Вы задаетесь вопросом, который, собственно, и предваряет человеческое познание вопросом о доверии. О доверии к тому, что приносят органы чувств и воспроизводится в уме, как нечто внешнее, вошедшее в вас и оставившее свой след. Каждодневная жизненная практика и накапливаемый опыт подтверждают достоверность отразившегося в сознании. Это понимание сводится к признанию пяти фактов:
Я есть.
Есть нечто окружающее меня.
Окружающее существует независимо от меня.
Я и окружающее сосуществуем и составляем некое целое.
Я способен воспринимать, осмысливать, понимать окружающее и себя самого.
Из первых четырех утверждений вытекает последнее, пятое. И из последнего пятого вытекают первые четыре.
Данная картина, или точнее, модель, естественно присутствует в человеке и, при наличии здравого ума, как правило, не ставится под сомнение. Разве мы не уверены в существовании космоса, нашей планеты и всего того, что ее населяет? Уверены. И считаем реальностью, независимо от того, воспринимаем ли какие-то предметы сейчас, "имели дело" с ними раньше или нам о них рассказали.
Когда мы выходим из сна - осознаем, что окружающее не исчезало, лишь временно снижалась наша способность к взаимодействию с ним. Мы видим, что люди умирая, прекращают свою физическую жизнь, но все остальное остается и не уходит вместе с умершими. Значит то, что есть помимо нас, присутствует на самом деле, независимо от нас, а наше существование часть всеобщего.
Такое естественное понимание в доказательствах не нуждается, поскольку данность не зависит от доказательств, да и не требует доказательств собственного наличия. Факт ее присутствия не вытекает из чего-то иного. Во всяком случае, ничего такого "иного" нам знать не дано. Речь может идти только о том - верим мы себе или нет.
А если верим в ту модель, которая присутствует в нас, значит обладаем способностью эту модель создавать под влиянием отражаемого. То есть обладаем способностью к познанию окружающего и себя в нем. Единственным, но вместе с тем и достаточным подтверждением справедливости всех пяти позиций, служит их присутствие в нашей голове.
Таким образом, исходный для философии вопрос о доверии к модели, находящейся в сознании, получает утвердительный ответ. Развитие получает естественное понимание человеком окружающего и самого себя, а значит, и признание способности человека познавать. Познание, если говорить о нем пока в самых общих чертах, представляет собой процесс, продолжающийся до тех пор, пока есть участвующие в нем стороны.
Он предполагает наличие отражаемого, то есть предметов познания ( всего, что в принципе поддается познанию) и познающего. Причем познающий, реализуя свою способность к познанию, не только отражает (отражение есть и в неживой природе), но осознает отражаемое, осмысливает и запоминает, а при необходимости, воспроизводит из памяти, обдумывает и получает новые знания.
Результат познания информационные модели (знания, сведения), накапливаемые в памяти познающего.
Естественные науки, как правило, не ставят под сомнение объективное наличие окружающего и способность человека к познанию. Возьмите курс любой такой дисциплины его предваряют сведения об изучаемом предмете, а ответ на исходный вопрос философии считается утвердительным априори.
Да и сами по себе эти науки уже есть промежуточный итог реализации познавательной способности людей. Потому вопрос о возможностях познания если и возникает, то, как правило, в контексте конкретных методов достижения максимально точных и полных знаний. Философское же воображение, напротив, растекается по широкому спектру всех мыслимых вариантов ответа на вопрос о познании от безоговорочного признания этой способности до полного ее отрицания.
Например, еще Эпикур (342271 гг. до н.э.) и его единомышленники Лукреций и Гораций полагали, что реальность вполне проницаема для человеческого разума и поддается осмыслению. Представители школы стоиков, основанной в Афинах Зеноном Китионским (336264 гг. до н.э.), считали основой познания восприятие, получаемое от воздействия предмета на органы чувств.
Вместе с тем, существовали и другие мнения.
Так, скептики заявляли о невозможности познания космоса и бессмысленности поиска истины. (Скептицизм направление раннего эллинизма, крупные его представители Пиррон из Элиды (365275 гг. до н.э.), Секст Эмпирик (200250 гг. до н.э.). Более поздними и наиболее известными сторонниками агностицизма были Д. Юм и И. Кант.)
Человек способен фантазировать и придумывать даже такие вещи, которых нет и не может быть в природе. Попытаюсь поэтому представить, какие варианты рассуждений на этот счет вообще возможны.
Допустим, на экране нашего сознания кто-то неизвестный показывает "картины-видения", принимаемые нами за реальность, а "на самом деле" окружающее вовсе не таково, каким видится. Некоторые философы-оригиналы предлагают в таком случае изучать свои "комплексы ощущений". А зачем? Ведь это то же самое, что пытаться расшифровать древние письмена, не имея ключа к прочтению. Предполагать можно все что угодно, но удостовериться в правильности предположений способов нет никаких.
Либо давайте представим, что человек вообще не способен ничего знать об окружающем и о самом себе. (Кстати, тогда нет оснований употреблять понятия "окружающее", "человек", равно как и все остальные. Более того, мы "не вправе" вообще думать и выражать свои мысли сами же ведь считаем, что этого нет "на самом деле").
При любом подобном допущении то, что доставляют нам органы чувств и воспроизводит сознание, придется признавать в принципе необъяснимым, а появляющиеся модели неверными. Но тогда в нас остается лишь такое же необъяснимое, одинокое и пассивное "я", после чего можно поставить точку, ибо бессмысленными оказываются любые последующие движения мысли.
Подобные фантазии крайности, не только ничем не обоснованные, но и противоречащие естественным представлениям человека об окружающем, о себе и о своих способностях. Тем не менее на такой или в разных вариациях, но сходной позиции стоит немало философов.
Вот, например, как рассуждает на тему способности человека к познанию "знаменитый мыслитель" прошлого столетия, английский философ-логик Бертран Рассел в своей работе "Проблемы философии":
"Чтобы выяснить, в чем состоят наши трудности (трудности познания примеч. С.З.), сосредоточим внимание на столе. На глаз он продольный, коричневый и блестящий. На ощупь он гладкий, холодный и твердый; если я стукну по нему, то он издаст звук дерева. Каждый человек, смотрящий, ощупывающий и слушающий удар по столу, согласится с этим описанием, так что может показаться, что никаких трудностей не может возникнуть, но лишь только мы попытаемся быть более точными, мы неминуемо на них наталкиваемся.