Васильев Александр Валентинович : другие произведения.

Всадник Мёртвой Луны 001 ("Неожиданное наследство")

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здесь представлена первая глава второй книги "Всадника мёртвой Луны" - "Во власти Тьмы". Она кратко описывает череду событий, произошедших в Граде вечной тени с людьми из отряда Тайноведа, застрявшими там после внезапной и совершенно ими не предвиденной Гибели Чёрной Крепости.
  Книга вторая "Всадника мёртвой Луны" - "Во власти Тьмы"
  Неожиданное наследство
  Владислав, сложив за спиной руки, с крепко сцепленными ладонями, стоял у среднего проёма большого, трёхстворчатого окна в рабочей комнате у Тайноведа, и задумчиво, отрешенно смотрел на возвышающийся перед ним стеной серо-чёрный склон горного кряжа, круто вздымающегося к высоко лежащему излому перевала. Средний проём, в отличие от двух других - просто прямоугольных, был гораздо выше, и венчался изящной аркой с бегущими по ней растительными узорами листьев и виноградных гроздьев. Он отделялся от соседних проёмов узкими полосками стены, выглядевшими как прямоугольные колонны. Впрочем, изнутри здесь действительно были пристроены - словно прилипли, и четыре настоящих, небольших, круглых колонны, с затейливыми навершиями - две в проёмах меж оконными отверстиями, и две - по краям окна.
  Поскольку окно было пробито в округлой стене, то оно также изгибалось, следуя её округлости. И поэтому Владислав стоял как бы внутри некоего такого полубалкончика. Над боковыми оконными проёмами круглые колонны, поверху, соединялись меж собою изящным, прямым, напоминающим квадратный деревянный брус навершием, с сильно оттянутыми, на верхней своей грани, углами, также покрытыми растительными узорами, и образующими, вместе с колоннами, на которых они покоились, как бы две буквы "П" по бокам среднего проёма, сцепленными, меж собою, венчающей отверстие этого проёма аркой. Всё это составляло весьма изящную и затейливую конструкцию, выполненную из белоснежного мрамора, которой Владислав никогда не уставал любоваться. Чувствовалось, что всё тут было выполнено с замечательным мастерством, и глубоким художественным вкусом.
  Правда - с точки зрения оборонной, это окно смотрелось весьма странно в теле боевой башни, да ещё и на уровне её второго этажа, пусть и вознесенного ввысь огромным залом её этажа первого. Впрочем - кроме железных, кованных, уже насквозь проржавевших ставен, каждый проём окна мог быть моментально закрыт и спрятанной в стене толстенной стальной шторой, с бойницей посредине, спускавшейся вниз лёгким движением руки с помощью затейливого механизма, также скрытого в стене. Шторы эти, вкупе с механизмом, в отличие от ставен, были в великолепном состоянии, хорошо смазаны, и тщательно ухожены. Что Тайновед с явным удовольствием и показал Владиславу в действии уже в их первое посещение этой комнаты, куда они и наведались немедленно же - после недавней катастрофы.
  Тогда, сразу же после завтрака, не более улыбчивого, нежели предшествовавший ужин, Тайновед немедленно взял быка за рога, и тут же, после того, как Ладненький с Вырвиглазом очистили стол от остатков еды и бутылок с выпивкой, против которой командир возражать отнюдь не стал, он и провёл что-то вроде общего света, где, дождавшись полной тишины от устраивающейся на стульях, отодвинутых от стола, команды, командир, внимательно и сурово оглядев их всех по очереди, произнёс следующую речь.
  - Друзья мои! Сотоварищи в битвах и походах! Мне сейчас очень тяжело говорить вам всё это, но - вы же знаете, я человек прямой, так что не буду ходить вокруг да около. Да - вчера там, за горами, с полной очевидностью произошла какая-то совершенно ужасная катастрофа! Судя по тому, что мы с вами вчера видели - и в небе над горами, и здесь - в этой крепости, мы можем заключить совершенно однозначно, что там, где ещё недавно стояла крепость Высочайшего - там сейчас, скорее всего, можно будет увидеть лишь её развалины. А возможно - там совершенно не осталось даже и никаких её остатков!
  - А..Что же Высочайший-то, сам?.. - Тревожно вопросил Весельчак, впиваясь в лицо командира затравленным, испытующим взглядом.
  Тот остановился, чуть помолчал, опустив глаза долу. А потом поднял на Весельчака взор грустный, и совершенно придавленный.
  - Думаю.. Имею все основания так полагать, что Высочайший вновь покинул наш мир, удалившись лишь в ему одному ведомые пределы. Вы.. Вы ведь вчера сами видели, - И здесь он, заграждающим движением правой ладони, принудил к молчанию что-то пытающегося возразить ему Весельчака, - Как исчезла, совершенно разрушилась здесь та внутренняя, тайная сила, которая сковывала тени прежних обитателей этого города, и как они тут же развеялись по ветру, вырвавшись на свободу. Думаю - вы уже поняли также и то, что нынешней ночью хозяева этой башни в неё не возвращались. Что они не преминули бы сделать, невзирая ни на что, если б всё ещё продолжали бы пребывать в пределах нашего мира. И - вывод отсюда напрашивается совершенно однозначный. То ведовство, которым было подготовлено возвращение Высочайшего в наш мир Кольценосцами - ведовство это рухнуло и разошлось по ветру без малейшего остатка! А с его уходом и сами Кольценосцы также утратили всякую телесную связь с нашим миром. Чего - да будет вам ведомо, отнюдь не случилось даже во время первого падения Высочайшего! - И здесь он приостановился, и снова глянул на впившихся в него глазами бойцов с суровым, подчёркнутым значением.
  - То есть - ты полагаешь, что Высочайший.. - Внезапно вмешался Заднепят, и - прервал свою речь, так её и не окончив.
  -Да! - Жёстко отозвался Тайновед. - Имею все основания так полагать. Поверьте мне! Моему знанию, моему опыту - в конце-то концов! Вот - вы знаете меня - я человек осторожный, и попусту губами не плямкаю. Тем более - в таких вот предметах! Так что - если я сейчас это говорю, то говорю с полным осознанием, и с полной - совершенно каменной уверенностью!
  - То есть - ты таки полагаешь?.. - Снова осторожно осведомился Заднепят.
  - Да. Я полагаю, что начиная с сегодняшнего дня нам придется заботиться о самих себе исключительно нашими собственными силами. Я также полагаю, что больше не будет у нас никаких указаний и приказов свыше, что больше не будет у нас жалованья, и - что гораздо хуже, - И тут он снова окинул всех абсолютно безнадёжным взглядом, в котором сквозило совершенно неизбывное отчаяние, - У нас уже не будет в грядущем и ни самоей той цели, ни самоей той надежды, ради которой мы с вами все и явились когда-то сюда, на службу к Высочайшему!
  Народ вокруг Владислава, при этих словах, беспокойно шевельнулся. Все поглядывали друг на друга - осторожно, с тревогой и затаённым опасением в глазах. Да и было чего опасаться - ещё сутки назад за одно лишь выслушивание подобного можно было немедленно очутиться в пыточной яме! А сейчас вот - их командир произносил всё это совершенно свободно, ничего не боясь, и, видимо - был абсолютно уверен, что имеет для этого все мыслимые основания! То, что вся их жизнь пошла наперекосяк они, со всем их звериным опытом выживания, скопленным за десятилетия своей воинской жизни, нюхом почуяли ещё вчера - как только вокруг них закрутилась круговерть всех этих ужасов. Но вот разумом своим они всё ещё никак не могли с этим окончательно примириться. Ибо - с одной стороны, не ведали и не видели, пока что, совершенно достаточных оснований для таких смелых выводов. А во вторых - сознание их никак не могло просто так взять, и - принять рассудком, что сила несокрушимая ещё их вчерашнего мира, со всеми её неисчислимыми армиями, крепостями, бастионами и воинскими запасами, что сила эта вдруг взяла - и испарилась в каком-то едином "пшике", пусть даже и таком зрелищном.
  Ибо, в отличие от своего командира, хорошо ведавшего ограниченность пределов сил внешних, природных - относительно сил внутренних, лежащих в основании всякой реальности, и, поэтому, подлинно управляющих миром внешних, природных форм, они слишком привыкли доверять и полагаться лишь на что-либо зримое, что-либо чувственное, и что-либо конкретно осязаемое. Поэтому-то ум у них сейчас попросту заходил за разум, не в силах принять, и примириться с тем, что им тут сейчас Тайноведом излагалось.
  Владислав же, за прошлую ночь - первую ночь в этом жутком месте проведенную им просто по человечески, уже сумел принять серцем существующее положение дел, и - более-менее с ним примириться рассудком. В отличие от простых бойцов, он, как и Тайновед, сейчас думал не столько о том, что произошло вчера, сколько о том, каким теперь будет его будущее в этих вновь сложившихся обстоятельствах. И будущее это представлялось ему хоть и весьма туманным и неопределенным, но, в то же время, уже не таким пугающе жутким, каким оно виделось ему на протяжении всех последних дней, проведенных им в этом городе. Душа его постепенно оттаивала от всего, случившегося недавно, и на сердце его опускалась, постепенно, завеса покоя, и определённой покорности судьбе. Хотя и нотка тревожного и пугливого ожидания также всё ещё не желала покидать его полностью.
  Тайновед, помолчав, и снова внимательно оглядев их лица, продолжил между тем:
  - Как вы все, надеюсь, сейчас уже понимаете - отныне мы будем сами о себе заботиться. И нам нужно определиться - каждому, как ему поступить, и что ему делать дальше. Не знаю как у вас там что, а я оставил в Цитадели весьма значительную мошну, кроме всего прочего. Но - с другой стоны, всё, что мы сумеем отыскать здесь - а я уверен, что и не только в ларях прежних обитателей того места, где мы сейчас с вами на постое оказались, мы найдём очень и очень немало золота и других ценностей - и всё это теперь безоговорочно будет нашим, и - только нашим. Ибо - уже никто и никогда не озаботиться отправкой этих накоплений по соответствующим родственникам и наследникам!
  Тайновед с очевидностью знал, как поднять настроение своей команде. Вряд ли у них у всех, за исключением, пожалуй, Владислава, ну и, возможно - Ладненького, в Цитадели оставались хоть какие-то весомые накопления. Как Владиславу тут внезапно вспомнилось - перед самым выездом оттуда парням весьма кстати пришлись переданные тогда от него деньги на их попойку. Сам же Владислав к известию об утраченных наградных, и остатках жалованья, отнёсся удивительно спокойно. Его крайне измученное всем тем, что пришлось пережить за последнее время сознание сейчас как-то совершенно утратило и малейшее чувство привязанности ко всякого рода денежным накоплениям. Всё это представлялось ему теперь чем-то как бы даже и, до некоторой степени, призрачным, и - не особо важным.
  А вот остальные бойцы, при упоминании о бесхозных сокровищах, заметно оживились. Весельчак - так тот аж попросту просиял, и даже в лице изменился. Всё произошедшее начало для них поворачиваться и своей более приятсвенной стороной. В конце-концов, подумалось Владиславу при взгляде на Весельчака, деньги всё же были и оставались для них всех наиболее значимой стороной их службы. А какие-то там высшие цели - нет, вряд ли они что-то значимое для себя теряли с исчезновением Цитадели и Высочайшего - если только их материальный интерес при этом не страдал ощутимо.
  Внимательно оглядев оживившиеся физиономии бойцов, Тайновед продолжил, вкрадчиво:
  - В общем - если будет на то ваша воля, то - всякий, захватив с собой свою долю, сможет совершенно свободно уехать туда, куда его душа пожелает. Хотя, - и тут он снова со значением поднял палец. - С другой же стороны - наше братство по оружию, сложившееся за эти годы так удачно, было бы жаль разрушить так просто и внезапно. - Тут он приостановился на мгновение, глядя на напрягшиеся лица слушателей. - Конечно, можно было бы попробовать и просто вместе поразбойничать на дорогах, пользуясь всеобщей неразберихой. Почему бы и нет, в конце-то концов? Но, всё же - я думаю, что занятие это будет, уже и в самом обозримом будущем, лишено хоть какой-либо заметной выгоды. Ибо - сейчас, в любом случае, в мире будет постепенно наступать всеобщее успокоение, и отщепенческое королевство, на подъёме своего могущества, которое за победой этой у них последует всенепременно, таки договорится, в результате, с ближайшими соседями о наведении такого-сякого порядка для взаимовыгодной торговли. Уж не сомневайтесь - послевоенный мир очень быстро поделят на части, наведут железной рукой порядок, и - на том успокоятся. По крайней мере - не ближайшие сто лет уж точно.
  - И к тому же - вряд ли отщепенцы захотят вернуться сюда, в этот город. Они могут попытаться его разрушить, конечно же. Но если тут организовать хорошую оборону, то лучшего места для логовища нам найти вряд ли удастся. Пока что нас тут мало, разумеется. Но, думаю, там, за горами, можно будет потихоньку собрать остатки бежавших с поля последнего сражения, многим из которых попросту будет нереально даже и пытаться вернуться в свои родные земли, где их, впрочем, ведь всё равно не ждёт ничего хорошего после случившегося .
  - Да и, - И тут он значительно посмотрел на них. - Сейчас высовывать нос отсюда нам, в любом случае, не след. По крайней мере - пока их армия не уберётся на другой берег. Да отныне и разбежавшееся отродье бывшей армии Высочайшего для нас также, скорее всего, будет отнюдь не менее опасным. Особенно же - если отсюда выбираться с мошной. Так что дней двадцать, а то и месячишко-другой, нам всем, в любом случае, будет лучше отсидеться за этими стенами. Так что времени для окончательных решений и сборов у нас будет ещё вполне предостаточно.
  - Так ты думаешь - белгородцы сюда сейчас не сунуться? - Спросил Весельчак, напряжённо разглядывая лицо командира.
  - А зачем? - Искренне удивился тот. - Мошну искать? Так они знают, что в здесь ко всему доступ не так уж прост и безопасен. У них перед этим местом страх попросту уже вековой сложился. Их предводителям и без этого будет чем заняться в ближайшие месяцы - я так думаю. А неорганизованные отряды, буде такие и найдутся, мы сможем встретить как надо и сами, без всякой посторонней помощи. Да и одиночкам сюда попасть, в любом случае, будет совершенно невозможно - пока ворота закрыты. Так что нет - не думаю, что нам на этот счёт стоит особо беспокоится.
  - Кроме того, - И тут он снова со значением оглядел своих бойцов, - Открою вам небольшую тайну. - Тут он приостановился, и все насторожились, - Служа Высочайшему я, тем не менее, как, впрочем, и многие остальные из западников здесь, никогда не терял совершенно связи со своими.. В общем - со своим народом. Не буду с вами здесь обсуждать допустимость подобного - сейчас это уже, в любом случае, не имеет никакого значения. Могу лишь вам сказать, что связи эти были крепки, и - надёжны. И - как вы и сами понимаете, сейчас, после ухода Высочайшего, наш народ - древнее и благородное племя, наследники великого древнего Запада, продолжит и далее оставаться самой могучей силой в Среднеземье, способной противостоять безумию Белгорода. И - способной мудро и крепко держать под своим негласным управлением все народы востока и юга.
  Под его тяжёлым взглядом, сделавшимся вдруг жёстким, и необычайно властным, бойцы как-то разом присмирели. А Владислав тут же поставил для себя заметочку о том, что, вполне вероятно, возможности его будущего начинают сейчас, под покровительством Тайноведа, выглядеть уже не такими уж и безнадежными, каковыми они представлялись ему со вчерашнего ужасного дня. И он даже чуть воспрянул духом.
  - Я совершенно уверен, - продолжил Тайновед, - что сюда вскоре пребудут посланцы нашего народа. И что они весьма обрадуются, встретив здесь, в крепости, меня - с верным гарнизоном. И что они окажут тогда нам всемерную поддержку. И что служба моя, с вами, попросту приобретёт лишь новое направление, и сохраниться таковой уже действительно навсегда.
  - При этом - можете не беспокоится, - Добавил он, уловив на их лицах знаки тяжких раздумий и зарождающихся сомнений, и, даже - нехороших подозрений, - Никто, разумеется, не будет покушаться на ваше право уйти отсюда со всей приобретённой здесь мошной, если таково будет ваше желание. На службу Западникам вы перейдёте, лишь если явите для этого своё сугубо добровольное согласие. И - никак иначе!
  Здесь лица бойцов прояснились окончательно, и дальше сходка уже пошла гораздо спокойнее и ровнее. После недолгого обсуждения, все безоговорочно согласились с тем, что сейчас, когда вокруг всё заполнено вооружёнными толпищами - как хорошо организованных белгородцев, так и разбежавшихся, неуправляемых, предельно обозлённых и напуганных всем произошедшим орков, южан, всточняков и прочей разной сволочи - высовывать нос из-за крепких стен города было бы действительно величайшей глупостью. Так что порешили, пока что, ни на чём не останавливаться, а заняться обустройством и неторопливым исследованием всего, доставшегося им, столь неожиданно, здесь в их (как им в тот момент представлялось) совершенно безраздельное владение.
  После этого перешли к обсуждению дел чисто насущных. Уже известных им запасов еды и прочего всего - этого должно было хватить им на любые, совершенно необозримые сроки. Так что об этом заботится, пока что, не приходилось. Тайновед посоветовал бойцам, пока что, не лезь в места неизвестные и необжитые. Особенно же - в саму башню. Он предупредил, что хоть тайный дух града, вроде бы, и покинул его стены, но здешние обитатели были хорошо известны своей особой злокозненностью. И поэтому он совершенно убежден, что тут, в Детинце, и - особенно же в Башне, пакостные и смертельные ловушки, учреждённые на совершенно ни от чего не зависящем ведовстве, расставлены буквально на каждом шагу. И - особо же, в местах тайных хранилищ и схронов. Поэтому - если только им жизнь дорога, то пусть не суются в эту тёмную воду не ведая броду. Он же, с помощью Счастливчика, сам будет всё это изучать и исследовать, с должным мастерством и бережением. И пусть не переживают - если, при этом, и будет найдено что ценное - то с ними всенепременно также поделятся.
   А пока что - пусть-ка повнимательнее исследуют помещения прежнего обитания гвардейцев. Там-то точно пакостей вряд ли можно ожидать. Владислав однако же, при этом, тут же, с содроганием, вспомнил тот призрачный вход в подземелье, там - под лестницей. Но - ничего не стал добавлять к сказанному Тайноведом.
  В том состоянии, в котором их непрестанно, в последние дни, держал прежний дух этого града, бойцы толком даже не обследовали и ту спальню, в которой они жили. Так что поле для деятельности у них и без того было весьма обширным - учитывая вполне реальную возможность секретных схронов в стенах и под полом. Впрочем, Тайновед в это вмешиваться не стал, предоставив бойцам в их исследованиях полную самостоятельность. Сам же он, взяв в себе в помощники Владислава, с самого начала сосредоточился исключительно на башне.
  В то утро он, захватив принесенную Ладненьким связку факелов, и с лёгкой усмешкой проводив взглядом сразу же рванувших наперегонки обшаривать спальное помещение бойцов, направился, через ярко освящаемый безоблачным небом над головами двор, прямо к ступеням, ведущим ко входу в башню, к которой, все предшествующие дни они не то, чтобы приблизиться боялись, но - опасались даже лишний раз неосторожно глянуть в её сторону. Теперь же, следуя за Тайноведом, Владислав буквально пожирал её глазами.
  Судя по расположению бойниц и окон, башня была в шесть этажей, плюс - увенчана вращающимся барабаном, буквально покрытым тёмными, узкими, щелевидными провалами. На фоне горного кряжа, взметнувшегося за ней, башня выглядела не очень величественно. Но когда они подошли к ней вплотную, стало совершенно очевидно, что она, хоть и существенно уступая в размерах Башне в цитадели Чернограда, всё же была действительно весьма выдающимся сооружением.
  В своём основании Башня была, в сечении, ну никак не меньше, чем саженей с 20. И, кажется, уходила вверх почти не сужаясь при этом. Стены её, из того же - особо обработанного, тускло-белого, "вечного" мрамора, практически не несли на себе никаких следов своего возраста, уходившего, тем не менее, в совершенно седую старину. Впрочем - во многих местах мрамор пятнали рыжие потёки с проржавевших ставен, которыми были наглухо законопачены, без исключения, все её окна.
  Башня нависала над ними, сейчас, днём, как бы угасшая, не светящаяся палевым белым светом, который стены её источили в ночной тьме. Но всё равно - Владислав буквально кожей чувствовал исходящие от неё, совершенно невидимые, тяжёлые, давящие промозглой сыростью - как бы гнилостные испарения. Они поднялись по также идеально сохранившимся ступеням, полуовалом поднимающимся, как бы высоким порогом, к двери, ведущей на первый этаж, под которым, видимо, и скрывалось то обширное полуподвальное помещение, в которое они спускались когда-то. Дверь башни - кованной, чернёной стали, тоже сохранилась удивительно хорошо для своего возраста. Она была вся покрыта полосами металла - в косые кресты, в центрах пересечения которых были вставлены розетки - в форме цветочных чашечек с пупырышком заклёпки посредине.
  Тайновед, чуть помедлив перед дверью, решительно нажал на массивную, затейливо изогнутую бронзовую ручку, выкованную в виде сжатой звериной - скорее всего медвежьей лапы, с когтями на всех пяти пальцах. Одностворчатая дверь отворялась наружу, и поэтому им пришлось слега посторониться, когда она, неожиданно легко и бесшумно, повернулась на, видимо, хорошо смазанных потайных петлях. Из-за неё сразу же пахнуло промозглой сыростью, плесенью, затхлостью - в общем, всем тем, что бывает обычно столь свойственно давно необжитому помещению.
  Не закрывая распахнутой створки Тайновед тут же, у входа, зажёг факел от захваченного с собой из трапезной закрытого фонаря со свечёй внутри. Зал за дверью был попросту огромен, и свет факела совершенно тонул в заполняющем его мраке. Тайновед недовольно покрутил головой, и пробурчал, что надо будет немедленно же дать задание Ладненькому с Вырвиглазом отыскать где-нибудь раскладную лестницу, и распахнуть здесь ставни на всех окнах. Потому что ходить здесь и дальше наощупь - с факелами будет таки попросту невозможно.
  Спотыкаясь в полумраке, они пересекли залу - Тайновед тут неплохо ориентировался, и упёрлись прямо в ступени широкой, прямой лестницы, приведшей их на площадку, пристроенную к задней стене башни. И здесь, на плавном полукруге этой стены Владислав, при слабом свете факела, смутно разглядел величественную картину, выложенную цветными камешками, совершенно не потерявшими в своих красках за многие прошедшие столетия. Рассматривая её он заворожено уставился на высокие, украшенные резными позолоченными фигурами носы кораблей, полувытащенных на песчаный берег бухты, морскую необъятную гладь на заднем плане, воинов, в военном порядке покидающих эти корабли по узким лесенкам, и - особенно же на величественную фигуру, в сияющих доспехах и крылатом шлеме, величественно и с гордым взором возвышающуюся впереди всего остального, радом с занимавшим значительную часть изображения, огромным кораблём, с которого, видимо, изображённый здесь на переднем плане человек только что и сошёл. Воин этот внимательно, сурово, в упор смотрел пристально на всякого, восходящего по лестнице.
  Поглядев на его - словно бы зачарованное этим видом лицо, Тайновед чуть усмехнулся. И даже - специально присветил факелом повыше - чтобы тот лучше мог бы разглядеть картину.
  - Что, поражает, не так ли? - Мягко осведомился он. - Да, эту башню отщепенцы построили и расписали в годы своего наибольшего величия. Когда им, всё ещё, представлялось, что они навсегда останутся здесь единственными наследниками падшей прародины! Вот так их первый король и сошёл когда-то на берег Среднеземья. Но кто знает - где теперь гниют его кости, и кости его сыновей? - Задумчиво добавил он. - Сколько воды с тех пор утекло в великой реке! Сколько времени прошло с тех пор, а нет меж ними и нами примирения, и - никогда не будет! Ладно, пошли дальше!
  Они повернули налево, и поднялись, по гораздо более узкой, но также прямой лестнице, ограждённой сбоку каменными же перилами, прямо к небольшой площадке перед двустворчатой бронзовой двери, взблестнувшей в свете факела хорошо сохранившейся, хотя и значительно потускнеышей позолотой, сплошняком покрывавшей её богато украшенную резьбой поверхность. За дверью их ждал такой же, как на первом этаже, совершенно погружённый в пронзительную сырость ледянящего мрака зал, но потолок тут был не столь высок как внизу, и здесь над головой у них смутно просматривался его плавный свод, покрытый голубой, в цвет чистого неба, плиткой, с позолоченными рёбрами балок, сходящихся к центральной, позолоченной же розетке, выполненной в виде цветочного венчика с толстыми, изогнутыми лепестками, из которой свисала древняя, сплошь затянутая паутиной, хотя всё ещё отблёскивающая позолотой многосвечная люстра.
  Проходя через залу Владислав отметил, что там - справа, у плавного изгиба стены, помещался позолоченный трон на возвышении, за котором стена также была украшена картиной, лишь едва сейчас проступавшей в свете факела, тлевшего багровым пламенем в правой руке у Тийноведа.
  Затем они проникли, через другую двустворчатую дверь с позолотой, на этот раз деревянную - Владислав поразился, как она уцелела-то здесь за эти столетия, в явную рабочую комнату. Тайновед, войдя туда, первым делом распахнул ставни, и внутрь тут же ворвался свежий, сухой, хорошо согревающий, после стылой сырости помещений башни, ветерок - день выдался на удивление тёплым, уже по настоящему весенним. Комната наполнилась ярким дневным светом, и Тайновед тут же погасил более не нужный факел.
  Две внутренние, прямые стены комнаты образовывали слева от входа прямой угол, наружная же, закругляясь, сходилась с более длинной из них, разгораживающей комнату с центральной залой, в узкий угол, в который был встроен огромный, величественный очаг из чёрного камня, напоминавший уменьшенное изображение какого-то восточного святилища, весь в изломах маленьких башенок, миниатюрных колон, и затейливых карнизов, сплошь покрытых искусной резьбой и позолотой. Там, где внутренние стены образовывали, сходясь, прямой угол, стоял огромный, белого мрамора рабочий стол, за которым пряталось широкое кресло из морёного дуба, с высокой, затейливой резьбы спинкой, и подлокотниками. Прямо у окна занимавшего самую середину наружной стены комнаты, стоял весьма изящный, небольшой столик с тремя ажурными, прекрасной работы стульями из того же морёного дуба.
  Всё свободное пространство возле стен занимали закрытые книжные лари, а также и небольшой открытый ларь с золотой посудой. Над ларями, на крюках, висели доспехи, вперемежку с мечами, щитами, бердышами, боевыми топорами, и прочими войсковыми принадлежностями. У внутренней стены, практически рядом с очагом, примостилось простое, узкое, односпальное ложе, застеленное чёрным шёлковым покрывалом.
  - Вот тут, удовлетворённо сказал Владиславу Тайновед - изначально была рабочая комната владетеля этого града - старшего сына первого короля отщепенцев. А последним здесь хозяйствовал командир той гвардейской сотни, чьи кости теперь удобряют почву на том берегу реки. Я вот тут планирую утвердить своё рабочее место. Хотя ночевать предпочту, пока что, там, где мы помещаемся сейчас. Что-то не разует меня пока мысль проводить ночи в этих стенах. Совсем не радует! Выслушав его, Владислав тут же, с изумлением, отметил для себя, что а вот, командующий здешней гвардейской сотней, судя по ложу у очага - тот явно предпочитал не только дневать, но и ночевать здесь же, в своей рабочей комнате. И что многое говорило об этом человеке, которого он никогда уже не встретит - по крайней мере в этой своей жизни.
  В полном же нежелании оставаться в башне на ночь Владислав был с Тайноведом совершенно солидарен. От самых стен башни, что бы там не произошло снаружи, в городе - явственно продолжало исходить ощущение какой-то леденящей мертвенности, и запредельной враждебности всему живому. Даже когда, позднее, были открыты все окна на первый двух этажах, и затоплен очаг в рабочей комнате, ощущение это никуда не исчезло, а лишь затаилось, лишь ушло глубже в вековую сырость этих уж давно практически необитаемых помещений.
  Лари в рабочей комнате попросту ломились от бумаг, папирусов и пергаментов. Это собрание не шло ни в какое сравнение с тем, что они уже обнаружили у себя в комнате. Ни по количеству, ни по общему качеству текстов. Тайновед только восхищённо цокал языком, то и дело доставая оттуда всё новые и новые сокровища мысли человеческой, бегло их проглядывая, и, потом, бережно, кладя на место. Работы по разборке тут, с очевидностью, их ждал непочатый край.
  В посудном ларе нашлась даже жаровенка для приготовления кофейного напитка. По распоряжению Тайноведа, в башню явились Ладненький с Вырвиглазом, кликнутые Владиславом прямо из окна, смотревшего, правда, в несколько противоположную сторону от их здешнего обиталища, но которых, по мёртвой тишине, царившей во дворе, его клич достиг вполне беспрепятственно. Они принесли с собой запас дров, факелы, и высокую раскладную лестницу, которую Ладненький уже давно, оказывается, присмотрел в одном из складских помещений при трапезной.
  Очаг растопили, Ладненьки помолол захваченные снизу кофейные зёрна в очень изящной, бронзовой с позолотой кофемолке, найденной там же, в посудном ларе, и, загрузив углями из очага жаровенку, быстро наполнил пузатый, тёмно-коричневый, толстого фаянса кофейник волшебным, пахучим напитком. Потом, по распоряжению Тайноведа они занялись с Вырвиглазом распахиванием окон во всех помещениях двух доступных им сейчас этажей башни - всякие попытки подняться выше, или спуститься в подвалы командир категорически им запретил, предупредив, что это может быть смертельно опасно.
  Что оказалось, впрочем, делом отнюдь не простым - ибо, за исключением ставен в рабочей комнате, а также и в комнате, противоположно ей расположенной - по другу сторону тронного зала, где обнаружилось помещение хозяйственного приказа сотни, наполненной конторками и книжными ларями с делопроизводствами в кожаных папирусохранилищах, ставни эти, видимо, не открывались со времени последнего захвата города, и их проржавевшие запоры приходилось буквально выламывать из своих гнёзд.
  Тайновед же с Владиславаом, пока те возились со всем этим, устроились уютно у распахнутого окна, из которого на них веяло тёплым, пахучим, весенним ветерком, поставив стулья по бокам круглого столика, и сидели - лицами к окну, задумчиво потягивая кофей из маленьких, фарфоровых чашечек.
  Окно находилось чуть выше гребня стены, и поэтому из него хорошо просматривался поворот дороги у выезда из долины, над которым, в острых изломах скал, ярко синевел сияющий по весеннему небосклон. Там, за окном, по прежнему стояла совершенно мёртвая тишина - в долине не было ни птиц, ни деревьев, в ветвях которых те могли бы гнездиться, ни, даже собственно и каких-либо кустов. Единственные же растения, которые здесь, судя по всему, всё же как-то прижились - ужасные цветы на склонах лугов при разрушенном мосте, и те были сейчас выжжены практически полностью. Поэтому тишину нарушал лишь далёкий плеск воды в камнях, который, при любом другом раскладе попросту тонул бы в иных звуках, а здесь - это было то единственное, что нарушало совершенно мёртвое безмолвие этой долины. И лишь в самой башне были слышны скрипы, и глухие удары инструментов в руках парней, возившихся там , при свете факелов, с оконными запорами.
  После продолжительного молчания, Тайновед повернулся вдруг к Владиславу, остро взглянул ему в лицо, и тихо произнёс:
  - Ну, братец, и что же ты думаешь по поводу всего произошедшего?
  Владислав растерянно посмотрел на него, и промямлил:
  - Да я, собственно... А что я могу думать-то? Просто невероятно! Ещё только сутки назад мы сидели там, над воротами, ожидая вот-вот новостей о великой победе! И - прикидывая каждый своё место в наступающем, уже раз и навсегда утверждённом порядке. А тут - такое! Ну что тут скажешь? Я попросту совершенно теряюсь в догадках - что же именно могло бы послужить причиной всему этому!
  - В догадках, говоришь? - невесело усмехнулся Тайновед. - Свои-то догадки я, как раз теперь, могу тебе высказать все. Без малейшего исключения. Теперь-то - что уже? Теперь - уже ничего. Уже нет и не будет ничего такого тайного в прошедшем, что следовало бы тщательно сохранять и прятать. Хотя - ты же понимаешь, надеюсь, и сам, что с нашими парнями всё равно откровенничать особо не след. С ними - разговор один, а помеж нас - совсем, совсем другой. Теперь, после того, что произошло, пропасть меж ними и нами снова стала несоизмеримой. Ещё вчера мы были едины в одном строю. Гвардия делала нас одинаковыми перед Высочайшим, и - перед друг другом. Пусть у нас были разные степени этого равенства, но это было, всё же, именно равенство - в одном, нераздельном единстве. А теперь - теперь мы снова сверхлюди, судьбой и рождением предназначенные править ими безраздельно, а они опять - лишь малый народец. Который нужно пасти или стричь.
  Владислав почувствовал себя несколько неуютно от услышанного. Он вспомнил, как ловко и ласково разговаривал Тайновед с парнями в трапезной, утром. И осознал, внезапно, что тот их всех, разумеется, ни в грош не ставит. Пока что да - они ему нужны. А что будет - когда он перестанет в них нуждаться? Чего тогда будут стоит все эти вкрадчивые слова о братстве по оружию, и многолетней спайке? Да совершенно ничего! Телёнка в стойле режут с такой же лёгкостью, как и до того ласкают - когда время приходит на забой! Наверное - в этом, всё же, и была некая высшая мудрость, нераздельная с высшим предназначением их великой расы. Но.. Он всё ещё не мог заставить себя без внутреннего сопротивления души своей смотреть на людей просто как на скот - рабочий, тягловой, или там - мясо-молочный. Мутило его от такого отношения к ним. Пусть даже тот же Весельчак отнюдь далеко не во всём, своим поведением, рождал в его душе тёплый отзыв сердечного чувства. Но.. Но всё же! Как-то его мутило от подобного к людям отношения.
  - То, что я им сегодня утром сказал, - Насмешливо, словно насквозь видя отзыв на свои предыдущие слова в сердце у Владислава продолжил Тайновед, - Это, в общем и целом, сущая правда. Хотя - разумеется, и далеко, далеко не вся. Но им всего знать, понятное дело, и не нужно. Всё знать будем только мы - я, ты, и те наши, которые тут, вскоре, всенепременнейше объявятся. Как только весть о случившемся дойдёт к Мастерам и Владыкам. - И здесь он хитро прищурился.
  - Не знаю, уцелел ли кто из гвардейцев там, в Чернограде, и- у Чёрных Врат. - Он внезапно посереъёзнел и нахмурился. - Если и уцелели, то на них там, сейчас, как на зайцев будут охотится. Думаю, отряды зачистки пройдут теснину духов уже сегодня. У них там на это сил хватит, судя по всему. Вряд ли они успели многих потерять в битве. Уж больно всё скоро кончилось. Орки - те, теперь, всенепременно разбегутся по своим норам, и там затаятся, как до прихода Высочайшего. Им теперь никто указом не будет. Это племя только железной волей и могучим ведовством можно объединить для какой-нибудь цели. А так - будут бандитствовать, как и много столетий до этого. Так что собрать нам можно будет только людей - тех, кто уцелел. Вот хорошо, что у нас Вырвиглаз есть - он с со своими соплеменниками быстрее общий язык найдёт. Опять же - наши степняки будут очень полезны. Были там также и наёмники из северной Империи. Достаточно их там было. Если что - то Весельчак с ними быстро сговорится. Так что нам, считай, повезло неизмеримо. Представь-ка, скажем, себе, если б эта катастрофа нас застала бы, к примеру, на Корабельном острове. Или - где-то на том берегу! Думаю, из тех, кто там, как кур в ощип сейчас попала - живыми немногие уйдут. Если - вообще уйдут.
  - Так ты думаешь, что нам здесь зачистка не угрожает-то? - С боязливой надеждой в голосе осведомился у него Владислав.
  - Ну, - Задумчиво отозвался тот, - Сказать, что совсем уж не угрожает, я бы, пожалуй, не решился бы. Но из всех возможных мест - это, сейчас, пожалуй самое для нас безопасное. По ряду причин, о которых я уже говорил сегодня утром. Но - береженья, разумеется, терять не след. Совсем не след!
  - А что с Кольценосцами-то? Ты действительно думаешь, что они сюда уже никогда не вернуться? - Тревожно поинтересовался Владислав. - Ведь если они тут объявятся, то ещё неизвестно насколько их обрадует наше здесь присутствие. И какое именно они могут найти нам применение в этом случае? - И тут он вздрогнул, вспомнив своё восхождение под чёрный купол с кровавой звездой.
   - Думаю, что если б они могли бы вернуться, то они бы тут были бы уже этой ночью. И мы бы это непременно почувствовали бы. - Неохотно отозвался Тайновед. - Тут такое дело, брат.. Ладно, попробую прояснить кое-что. Ты вот, о Великом Кольце слыхал когда-нибудь что-нибудь?
  - Ну - кое-что слыхал, конечно же, - осторожно ответил Владислав, понимая, что разговор переходит к исключительно серьёзным предметам. В "Падении Чернограда", вот, оно, помниться, присутствует. Как оно там, помниться, описано было - и он прикрыл глаза, припоминая вслух соответствующее место из многократно читанной книги:
  "..Мы стояли жалкой, оборванной, в сгнивших лохмотьях поддоспешников, нестройной толпой у белоснежных ступеней башни, и башня нависала над нами своей подвижной, всегда сторожко зыркающей по окрестностям короной, буквально придавливая нас к земле этим давящим, безжалостным, белоснежным величием. От неё словно бы исходили волны невидимого, сияющего света, как от полной луны на зимнем небосклоне, в морозную северную ночь - вроде той, какую мне пришлось пережить однажды в степи, у великой реки, там - на востоке. Нам уже было объявлено, что сегодня все, кто захочет, смогут получить охранные грамоты, и убираться на все четыре стороны - куда им только будет угодно. Никто из нас даже и наедятся не мог на что-либо на подобное - до самого последнего момента.
  Немного здесь нас было, из случайно уцелевших - израненных, не добитых лишь из милосердия. Слишком много было крови, слишком много было ярости в предыдущие десятилетия. Слишком велики были потери у наших врагов. Ворвавшись внутрь, прорв оборону, взяв стены Крепости и Цитадели они не щадили почти никого. Ужасны были они в гневе своём, и неостановимы в своём возмездии. То, что мне рассказали, в темницах этого града, мои сотоварищи по нашему плену - было попросту ужасно. Из всего нашего отряда, сопровождавшего тогда Высочайшего к Огненной Горе, только я один и уцелел. И то лишь потому, наверное, что сам сын их короля счёл меня своим пленником. Всех же остальных там положили до единого человека.
  Да и то сказать - личная Гвардия высочайшего пощады никогда не давала, и - не просила. Да и гордость рыцарства Запада не позволяла нам бросить меч, и - поднять перед противником руки. Те, кто здесь оказался, те, по ранам своим, попросту уже не смогли оказать никакого сопротивления своим противникам, в последний момент. И некоторых - всё же таки пощадили. Мы - нет. Мы такого не проявляли к врагу никогда. Мы всегда полагали это своей силой, а их милосердие - их роковой слабостью. Но - судьба распорядилась так, что именно этой их, как мы полагали - слабости, некоторые из нас теперь были обязаны своим совершенно нечаянным спасением.
  Позади башни, из-за близкой горной гряды, чуть выглядывал краешек солнечного диска, и свет его слепил нас своим ореолом, так что даже белоснежная башня представлялась нам, в этом ореоле, как бы затенённой. Рана моя уже хорошо затянулась за прошедшее время - нас тут неплохо кормили, да и лекари были замечательные. Но я всё ещё не чувствовал себя полностью восстановившимся. Да и вынужденная малоподвижность долгого пребывания в каземате тоже сказалась на мне не лучшим образом. Как и на всех остальных здесь, впрочем.
  И тут, вдруг, перед нами - там, высоко над ступенями, с тяжким, металлическим грохотом распахнулась дверь, и на полукруг площадки перед нею вышел сам Повелитель этого града. Тот самый, кому я был обязан тем, что всё ещё могу стоять под солнцем этого мира.
  Он был облачён в белые, полотняные порты и такую же простую рубаху, подпоясанную золотым поясом, в виде сцепленных меж собою листьев. Портки были заправлены в бордовые, мягкие сапожки сафьяновой кожи. Золотистая грива его волос, перехваченная серебряным обручем с огромным рубином в центре, чуть шевелилась на прохладном ветерке, налетавшем с гор, и камень в его лбу посвёркивал, как гневный глаз, бросая на нас свои кровавые отблески. На груди его лежала тонкая, как паутина, цепь из червонного золота, на которой было прицеплено маленькое золотое колечко, при взгляде на которое у меня перехватило дыхание - это было именно то кольцо, которое он, когда-то, перед моим затуманенным взором, сорвал с отрубленного им, обломком отцовского меча, обрубка чёрного пальца Высочайшего. Тогда это кольцо было куда как большего размера, и всё сияло пылающим пламенем. Помниться - он, сорвав его, страшно закричал тогда - словно схватил в ладонь горсть раскалённых углей, отшвырнул его от себя, и оно, звеня покатилось по камням тропы, норовя сорваться вниз, но он тут же наступил на него подошвой, окованной железными полосами, своего тяжёлого, ратного сапога. Левая ладонь - в которую он тогда попробовал ухватить это кольцо, у него была всё ещё покрыта повязкой - видимо, ожёг, нанесенный тогда его руке, всё никак не поддавался исцелению.
  Он окинул нас сверху тяжёлым, ядовито-презрительным взглядом. Я, с удивлением, отметил в нём какую-то совершенно странную перемену по сравнению с тем лицом, которое открылось мне тогда, в самый последний момент нашего поединка. Что-то в этом лице посуровело, закаменело, и какая-то совершенно чёрная тень лежала теперь на этом - всё ещё безупречно прекрасном лике. Я с содроганием подумал, что вот этот человек вряд ли, теперь, так же милостиво отнеся бы к моей слабости, как он же тогда - на Огненной горе.
  - Вы! - Начал он, и голос его дрожал от еле подавляемого гнева. - Вы, негодные потомки великих отцов, предавшие их славу и память! Вы, поднявшие оружие своё на своих единокровных братьев, соединившись в единое целое с порожденьями и отродьями древней Тьмы! Вы, помилованные нами, но всё ещё нераскаявшиеся в своих преступлениях! Вы - на руках которых, возможно, всё ещё кипит кровь моих сотоварищей, моих родных и близких! Вы - проигравшиеся, но всё ещё не смирившиеся перед неизбежностью! Всё ещё не осознавшие весть позор, и всю глубину своих заблуждений! Вам сегодня, может быть в последний раз в вашей жизни, будет предоставлен милосердный выбор! Если вы только лишь захотите - вы сможете совершенно свободно убраться восвояси. Куда вам только будет угодно. Но нигде, повторяю, нигде вы уже никогда не отыщите и единого такого уголка, где вы смогли бы навсегда укрыться от власти нашей, и от закона нашего! Мы теперь - единственная великая и значимая сила на этой земле! И мы, и только мы, будем править здесь всегда, и - устанавливать здесь свои порядки и правила!
  - Смотрите! - И здесь он подхватил, правой ладонью, кольцо у себя с груди, и высоко поднял его над головой. - Смотрите же - вот оно, самое средоточие силы, на которое вы так долго полагались, и которому служили, как подлые рабы! Вот - теперь эта сила навсегда стала родовым оберегом нашего королевского рода! Единственного, сохранившего верность древнему наследию наших общих предков! Сила эта теперь с нами и у нас - навсегда! Смотрите - и трепещите!
  И действительно - в сиянии ореола солнечного света рука его, из тени, покрывающей его от высящегося за его спиной величия огромной башни, казалось, обрушивает на нас, стоящих тут, внизу, волны черной, совершенно необоримой мощи, которые придавливают, распластывают нас, совершенно расплющивая, к беломраморным плитам, которым был крыт двор Детинца.
   - Мы даём вам сейчас последнюю возможность! - Продолжал греметь, словно гром из совершенно ясного неба, его зычный, чистый, звонкий как лучшая сталь в лезвии боевого меча, его голос над нами. - Те из вас, кто добровольно захотят вернуться к порогу покинутого когда-то дома своих отцов, те из вас смогут навсегда остаться здесь, с нами! И - вместе с нами идти к новому, светлому будущему нашего народа! В котором снова воплотится величие нашей, навсегда погибшей по неразумию отцов ваших прародине! Только сейчас лишь я делаю вам это милостивое предложение. И вы вольны его принять, или - отвергнуть. За что вы, сегодня, в этот раз, не понесёте никакого наказания. Но если вы уйдёте, и будете замечены в том, что продолжаете, по-прежнему, строить козни тьмы против нашего сияющего света, то - помните, больше вам пощады от нас не будет никогда!
  - Даю вам время до завтрашнего утра. Сегодня вы будете спать не в темнице, а как свободные люди - для вас уже приготовлено соответствующее помещение. Но завтра, с рассветом - вы должны будете или принять клятву верности и раскаяния, и - остаться здесь, с нами, как наши новообретённые братья, которым всё прежнее отныне будет прощено и забыто, или же - уйти, исчезнуть отсюда уже навсегда. И - возвращения сюда вам уже никогда не будет. Можете жить как и где хотите. Никто вас не будет преследовать, если вы снова не начнёте строить свои ковы. Но - никто и никогда из нас уже более не признает вас как своих братьев и единокровников. В общем - думайте, и - решайте!
  Тут он опустил свою руку, разжал ладонь, и дал кольцу, скользнув по телу, снова упокоится у себя на груди. После чего он, не взглянув на нас более ни разу, круто развернулся, и скрылся за захлопнувшейся за его спиной тяжёлой дверью башни.."
  - Ты смотри! - Восхитился Тайновед. - Как по писаному чешешь! Ты что же - всю книгу так - на память, и выучил-то, что ли?
  - Ну.. - Потупился Владислав. - Всю-то нет, конечно же. Но вот такие места, как это - да, врезались в память мою накрепко. Да и то сказать! Сила-то какая! Гордость-то какая, и какое величие!
  - Гордость и величие значит.. - Протянул задумчиво Тайновед. - Да, гордость, конечно же немереная. Хоть и не его рука тогда сразила Высочайшего, но - именно он, тогда, сняв с его распадающейся, сгорающей внутренним огнем плоти величайшую драгоценность этого мира и присвоил себе этот величайший обериг всех времён и народов. Искренне веря, что становится, с того момента, полновласным хозяином и распорядителем его неизмеримого могущества. Но.. Эта ноша даже и ему, а ведь он действительно был и велик, и славен, и страшен в своём могуществе, но.. Но даже и ему обуздать эту силу оказалось не по возможностям. И сила Кольца погубит его, и весьма скоро, а пока что - он как на крыльях возносится над простыми смертными, предрекая им жалкую судьбу прозябания под его непреодолимым могуществом. Мда уж..
  - А.. А в чём, собственно, заключалось могущество этого оберига? - Осторожно осведомился Владислав. - Из книги я, конечно, знаю, что он вскоре погибнет, неосторожно отправившись в путь со слишком малым отрядом. Тот, написавший её, тогда ведь остался в городе. На долгое время. Многие тогда остались. Не все, но - многие.
  - Да, многие. - Задумчиво ответил Тайновед. - Тогда мы были слишком завязаны на Высочайшего. Тогда мы все слишком тесно сплотились вокруг него. И - чуть не рассеялись, чуть не исчезли совсем после его падения. Да - то были тяжёлые времена. Очень тяжёлые - что тут скажешь. - Грустно вдохнул он. - Сейчас-то нет, сейчас мы не успели связать себя с ним так безоговорочно. Сейчас мы уже твёрдо стоим на своих собственных двоих. Так что, думаю, его нынешнее падение мы переживём гораздо, гораздо легче. Да и отщепенцы, впрочем, уже совсем не те, что были тогда. Далеко не те. Хоть они и получили могучего короля напоследок, конечно же. Но, думаю, будущее этого мира всё же - за ними. По крайней мере - мне так представляется.
  - А кольцо.. Тут, брат, такая история, знаешь ли. Согласно тому, что я ведаю, а ведаю я хоть и немало, но всё равно - гораздо меньше, чем мне хотелось бы, так вот - согласно известному мне - Высочайший, создав Кольцо, сплёл его из свих собственных плоти и крови. Но не материальных плоти и крови. Отнюдь не материальных. Само-то КАК БЫ металлическое кольцо - это так. Это - лишь ВИДИМОСТЬ предмета, это - лишь искусное посредие меж мирами, сделанное так, чтобы быть доступным телесному соприкосновению. Посредие - меж миром видимым телесными глазами, и миром, который видим лишь очами внутренними. Тот, кто владеет материальным кольцом, тот вступает в соприкосновение с его внутренними силами. Гораздо более древними и могущественными, чем весь этот видимый мир. С силами изначальными. Теми, из которых был сплетён сам Высочайший там, где не было ещё ни времени, ни пространства. Где были лишь изначальные сущности. В тех состояниях бытия, о которых у нас есть лишь смутные легенды, да священные мифы, пришедшие неизвестно откуда и неизвестно когда. Вывезенные нашими предками со сгинувшей в волнах прародины. А, думаю, спасти тогда удалось не столь уж и многое. Так - маленькие осколки некогда великого знания. Утраченного, к сожалению, навсегда.
  - Вот. А в чём был смысл Высочайшему перемещать часть своего могущества в этот обериг? Кто знает. Моя степень посвящения не позволяла мне иметь доступа к такого рода веданию. Да и даже Мастера самой высшей степени постижения - думаю, и они ведают здесь далеко, далеко не всё. Сам Высочайший знал, конечно же, это досконально. Кто - как не он! Но - понятное дело, вряд ли он с кем делился своим веданием. - Усмехнулся Тайновед. - Возможно - кое-что мог за ним подсмотреть Главнокомандующий. Но тот, при всей его хитрости и изворотливости, большим умом никогда не отличался. Что, собственно, возможно нас и погубило. - И тут правая щека у Тайноведа болезненно дёрнулась, а по лицу пробежала гримаса злобного отчаяния. - Эх, говорил же я ему, говорил, так ведь нет! Дураком в глазах Высочайшего выглядеть побоялся, видишь ли! А того не побоялся, что наша общая погибель за горы прокралась. И что теперь? А!.. - И он безнадёжно махнул правой ладонью.
  - Так что там было-то, с Главнокомадующим? - Осведомился Владислав. - Теперь-то можно сказать уже наверное? Нет?
  - Да чего там теперь-то! Теперь уж всё можно. - Грустно ответствовал ему Тайновед. - Тут, брат, такое дело - понимаешь ли... Как бы тебе это всё вкратце объяснить-то?.. В общем - тогда, в незапамятной древности, первый хозяин этого града, в котором мы сейчас находимся, погиб не просто так. Не просто - по нелепой случайности. Как тогда представлялось практически всем. Нет. В тот момент, когда он, в своей гордой неуёмности, присвоил себе Кольцо Высочайшего, он подписал себе, практически, смертный приговор. Гораздо меньшие кольца - и те под себя подмяли тех, кому Высочайший их подарил когда-то коварно - подмияли полостью, и без остатка. Обратив их в тени, блуждающие в нездешнем сумраке. Так что - когда этот вождь врагов наших присвоил себе Кольцо, то наши Мастера, тихо так, себе сказали - "Ну, ну - посмотрим, посмотрим, чем же для тебя всё это кончится!" Думаю - из оставшихся тогда, в городе у отщепенцев, были и наши тайные наблюдатели. Внимательно присматривавшиеся к дальнейшему развитию событий. И короля этого тогда взяли в плотное кольцо наблюдения. И нападение на его отряд тоже, совершенно уверен, был отнюдь неслучайным. Его пробовали, таким образом, приперев к стеке - заставить воспользоваться силой кольца. А после этого уже были возможны самые разные расклады. Очень разные.
  - Так что - кольца губят смертных, что ли? - С ужасом и изумлением спросил Владислав, и тут же вспомнив наградное кольцо у себя на пальце.
  - Ну, великие - можно сказать, да. - Усмехнулся Тайновед. - Они не то чтобы губят, но - полностью порабощают своего хозяина. Не знаю, что там с эльфийскими и гномьими великим кольцами - это ведь из области уж совсем чистых преданий, но все, получившие девять великих колец, подчинённый Великому Кольцу - все они стали рабами этого Единственного. Того, что было на руке у Высочайшего.
  - Но.. Но тогда ведь, вроде бы, получивший это Кольцо должен был бы стать хозяином всех остальных колец? Или нет? - Владислав понял, что полностью запутался во всём этом. - Тогда что же было не так с сыном короля отщепенцев? Почему же он так и не смог овладеть всеми ими?
  - Так тогда уж и не сыном короля, а его наследником, и, в свою очередь - их королём. Пусть и не надолго. - Усмехнулся в ответ Тайновед. - Но тут, понимаешь ли, какое дело.. Скажем - стал ты владельцем, каким-то образом, лучшего на свете боевого коня, потерявшего хозяина. Если ты сумеешь его себе подчинить и объездить - то станешь, в свою очередь, совершенно необоримым воином. Но в этой попытке ты множество раз можешь успеть погибнуть под его копытами. Пока будешь пытаться покорить его себе. Даже - если ты и сам уже вполне опытный наездник. А уж если только новичок в этом деле - то будешь сброшен и растоптан им моментально.
  - Спору нет, - Продолжил он. - Новый король отщепенцев был велик, могуч и славен. Может быть, даже, как никто из его современников. За исключением своего погибшего отца. Но тут, брат, просто человеческих силёнок, видимо, было очень, очень мало. И шутка ли сказать - Высочайший-то происхождение своё вёл из сил и могуществ самых первоначальных! Да, вложив большую часть своей силы в Кольцо, он, сам по себе, стал не столь уж могущественен. Особенно же - против множества противников. Особенно же - когда это были потомки тоже древнейших линий. Вроде эльфов и воинов с нашей прародины. Но тут дело не только собственно в силе. Ту надо ведь и ещё и знать КАК эту силу ухватить. За что там браться, и как к себе её прилаживать. Хозяину, создавшему Кольцо, это всё, понятное дело, было известно изначально. А чужак должен был всё это понять и ухватить, что называется - на ходу. А ведь там, конечно же, есть и защита от подобных попыток. Поставленная хозяином. Который единственный знает, как её снимать нужно, а вот чужак - нет.
  - Впрочем - если б тот и совладал бы с кольцом, то всё равно - не он бы его подчинил бы, а оно его невозвратно изменило бы. Мы бы, в этом случае, получили бы нового Чёрного Властелина, и - поверь, с огромной бы радостью за ним воспоследовали бы. В конце то концов - дело ведь не собственно в личности, а в Силе. В её свойственности. И более того - так для нас было бы даже гораздо, гораздо лучше! Ибо Сила перешла бы к человеку, да ещё и к человеку НАШЕЙ расы! Ты пойми - к НАШЕЙ! Это-то, как раз, для нас, во всей той истории, и было бы самым прекрасным её завершением! Но - хоть так и не получилось, но и так, как вышло - тоже было замечательно. Ибо именно с того момента, как погиб их предводитель, и начался закат отщепенцев. Совершенно неизбежный, между прочим, после всего произошедшего с ним.
  - А что же с кольцом-то? После гибели короля? - Заинтересовался тут Владислав. - Кто владел им после этого? Кто-то из его наследников? И почму тогда оно на них не подействовало?
  Кольцо? - Тийновед искоса скользнул взглядом по лицу Владислава, - Кольцо, брат, и было в том походе с этим королём. Он, вроде, пытался как-то им воспользоваться, но или не захотел, или не смог войти в его полную силу. И поэтому-то оно, в решающий момент ему изменило, и - погубило его. Это - то, что известно обо всё об этом мне. Хотя я думаю, что те, кому нужно, знают об этом всём гораздо, гораздо больше подробностей. Но, во всяком случае, было широко известно, что кольцо сгинуло там, с ним, в реке. То есть - тело его, конечно же, убившие его отыскали потом. И тщательно обшарили. Вроде бы, даже, за этим всем там тщательно надзирал один из носителей малых колец. Но найти ничего так и не удалось. В общем - полагали, что кольцо сгинуло безвозвратно. - Тут Тайновед поморщился, напряжённо глядя перед собой.
  - И вот, братец, лет где-то сорок или пятьдесят тому, когда Высочайший только-только снова вернулся в наш мир, обрёл телесный образ, и начал собирать силы вокруг себя - кольцо вдруг неожиданно всплыло. Причём всплыло каким-то совершенно странным образом! Впрочем - новость эта до Высочайшего дошла несколько поздновато. И пока-то он выяснял что да как, пока Кольценосцы вышли на поиск - а это было где-то чуть больше чем полгода тому назад, кольцо снова ускользнуло. Вернее тот, кто им тогда владел. И не поверишь - но это был тот самый полурослик, один из тех, на которых мы тогда и устраивали засаду на реке!
  - Ну да! - отозвался совершенно потрясённый Владислав. - Так вот, оказывается, в чём причина всего этого шебуршения, всей этой секретности, и появления там Кольценосца! И.. А ты-то догадывался тогда, что там происходило?
  - Я? - Усмехнулся криво Тайновед. - Да в общем все, кто в этой гонке тогда учувствовали, все знали о том, что происходит достаточно досконально. Не скажу ничего о Гришнаке, он мне не докладывал, но вот среди тех западников, кто надзирал здесь, в Цитадели, за событиями, все сведения о происходящем были тщательно изучаемы, и - досконально отслеживаемы.
  - А Высочайший? Он-то знал о.. Ну, о вас? О том, что вы, за его спиной, свои.. Ну - свои хороводы там водите?
  - Ну, - Криво усмехнулся Тайновед, - по крайней мере - догадывался. Единственный, кому он из людей доверял более или менее - был Главнокомандующий. Вот тот - да. Тот и кожи вон лез, чтобы оправдать это доверие. Среди нас он. Впрочем, и всегда был изгоем. Не без способностей, допустим, но - изгоем. За ним с самой молодости тянулся очень гнусный след бесчестья . Ещё с самых ранних лет. За что его Высочайший и ценил, собственно. Потому что тут он мог быть почти совершенно уверен, что у этого бывшего предводителя Копья горшки с нашим обществом побиты давно и основательно. Хотя.. Лучше б он держал на его месте кого-нибудь более сообразительного. Хотя.. Ему ведь нужен был надзиратель и погоняла над всеми нами. А с этим Главнокомандующий справлялся вполне успешно, до самого последнего момента. Так что.. Но, кто ж знал, что однажды ему понадобится гораздо больше мозгов и прозорливости, чем ему отпустила природа. Кто ж знал.. - И тут он снова тяжело вздохнул.
  - А что он такого пропустил-то? Ты всё время намекаешь, а так ещё ничего и не сказал определённого? - Осведомился Владислав.
  - Да до последнего момента об этом говорить попросту нельзя было. - Покачал головой Тайновед. - Тогда, на водопадах, двое из этих полуросликов пересекли реку, и высадились на нашем берегу. По ряду признаков мы думали, что Великое Кольцо осталось у двух других, или уже перешло к их спутнику. Тому, кто нынче там стал новым королём. Но когда эти двое прошли здесь, у города, и там, наверху, через перевал, как горячий нож сквозь масло, и спустились в долину, с той стороны, до всех дошло, что тут всё не так однозначно. Но общее убеждение о том, что Кольцо находится на том берегу было столь стойким, что никто не обратил внимания на кое-какие весьма тревожные признаки, которые сопровождали это вторжение. Я-то вот попытался обратить внимание Главнокомандующего на них, но ему не хватило сообразительности, а мне не хватило возможностей заставить его встревожится достаточно сильно для того, чтобы рискнуть доложить мои подозрения Высочайшему.
  - А что это были за признаки такие тревожные? - остро заинтересовался Владислав.
  - А. - Махнул тот рукой. - Долго рассказывать. Да сейчас уже и не важно, собственно. Может - потом как-нибудь. Ну - при случае. Важно же то, что я совершенно убеждён - Кольцо было таки пронесено одним их этих полуросликов туда, в самое сердце нашей страны. И, судя по случившемуся, тот хорошо знал, что там с ним нужно было сделать, чтобы погубить Высочайшего, и все его труды! Зачем он, собственно, туда и ломился так!
  Тайновед поставил пустую чашечку, которую всё это время вертел в руке, на столешницу, резко вскочил, пошел к окну, и долго всматривался куда-то вверх, на горную цепь, которая так и не смогла встать надёжным препятствием на пути беды, просочившейся к самому сердцу владений Высочайшего.
  - И что же он там, с этим Кольцом, сделать-то сумел? - Изумился Владислав.
  - Чего не знаю, того не знаю. - Угрюмо ответил Тайновед, повернувшись от окна лицом к собеседнику. - Что он МОГ там с ним сделать - это досконально должно было бы быть известно Высочайшему, разумеется. Если б до него дошли вести о моих подозрениях, то - я думаю, он смог бы оценить степень опасности, и - принять меры. А так.. Сейчас мы лишь только гадать обо всём этом и можем. Да и - какая уже, собственно, разница?
  - Я так думаю, - Тут он снова сел в кресло, и наполнил себе чашку из кофейника, - Что там, в сердце владений Высочайшего, была возможность как-то уничтожить Кольцо. Его внешнее воплощение - по крайней мере. И судя по тому, что распалось всё, что было им создано и держалось, что исчезли из нашего мира Кольценсосцы - всё это говорит, что из мира ушло то, что это всё создало и непрестанно поддерживало. Как это было возможно - не спрашивай, я не знаю. Но думаю, что мои догадки совершенно правильны. И - имею на то основания.
  - Но зачем же уничтожать-то? - Изумился Владислав. - Имея в руках такую силищу-то! Они ж могли его использовать, и весь мир себе подчинить! Если правда то, что оно такое могучее было!
  - Видимо, те, кто там всё это замутил - и прежде всего Серобрад и его друзья - эльфийские правители, оказались малость поумнее того, древнего короля отщепенцев. Или - по крайней мере, куда как осторожнее. Тем более, что у них его пример должен был постоянно стоять перед глазами. Овладеть кольцом - это, конечно же, весьма, весьма заманчиво. Кто только об этом не мечтал-то. И среди наших - тоже. - Усмехнулся он. - Но времени у них было для того недостаточно в любом случае. А возможность успеха - достаточно призрачная. И это они должны были понимать очень хорошо. А вот Высочайший так и не смог раскусить этого их понимания. Он, наверняка, до самого конца искренне верил, что не найдётся такого полоумного, который бы отказался от той силы, буде ему удастся наложить свою лапу на это Кольцо. Он-то их мерил, видимо, по себе самому. Я вот, например, вовсе не уверен - справился ли бы я с таким вот искусом, али нет - попади мне такое в руки. А эти, эти - как-то справились! Так что я, по их поводу, могу лишь почтительно снять шляпу. Невзирая ни на что.
  - Но в чём же, всё-таки, заключалась сила того Кольца-то? Продолжал допытываться Владислав. - Что там такого было, что столь заманчиво манило к себе многих?
  - Говорят, - задумчиво, отрешенно глядя ему в лицо начал Ттайновед, - Что надевший кольцо на свой палец тут же, моментально, уходил из мира образов материальных в мир причинностей всего сущего. Откуда он мог управлять всем, и менять реальности этого мира. Управлять сознаниями живущих во внешнем мире, и действиями покинувших его. А сняв Кольцо - он мог тут же возвращаться назад. Что недоступно никому из ушедших туда безвозвратно, с утратой своего внешнего тела. В общем - хозяин кольца становился владетелем всех миров и реальностей. Если - если, конечно же, в состоянии был удерживать в руках узду всех этих сил, и - ведал, что и как для этого нужно делать.
  - Но как же тогда Высочайший не покорил себе всего мира, владея Кольцом-то? Изумился снова Владислав.
  - Говорят также, - Рассеянно ответил Тайнвед, - Что ему не удалось сразу же подчинить себе владевших тремя внутренними, или же так называемыми "эльфийскими" кольцами. А они составляли важную и неотделимую часть всей цепочки этого порядка подчиненности. Тогда, когда он начинал свою работу, он, без помощи эльфов, не смог бы выстроить этого порядка, но обмануть их окончательно, и подчинить себе все его звенья ему так и не удалось. Для этого нужно было овладеть их собственными, созданными эльфами, в процессе общей работы, кольцами на уровне посредий внешней или же материальной реальности. Ибо внешняя реальность является основой всякой силы, и всякого могущества. Корни и причинности могущества лежат там - в высших мирах. Но вот проявляется оно, и реализуется - лишь через формы внешней, или же самой последней реальности.
  - Как же так? - Удивился Владислав. - Если там лежат причинности всего существующего?
  - Причинности - причинностями. Но без внешних, материальных действий причинностям, для сущестования, не хватает полноты и завершенности. Нет единства триады творения. - Ответил ему Тайновед. - Впрочем - это объяснять долго и сложно. Да и - доскональное ведание всего этого стравляет самый внутренний круг знаний Мастерства. К которому я, скажем, не то, чтобы не был допущен, хотя и это, конечно же, тоже. Но, как нам говорят посвящённые, тут мало получить объяснение. Тут надо суметь его ещё и вместить. А для этого нужны очень долгие практические занятия по изменению внутреннего состава своего сознания. Да и всего своего способа существования. А иначе - всё это так и останется для тебя лишь набором ничего тебе не говорящих слов и фраз. Вот так-то, брат. Вот так-то.
  Тут они снова замолчали, глядя в распахнутые окна, и каждый из них, при этом, напряжённо размышлял о чём-то своём.
  - В общем, - Наконец отзывался со вздохом Тайновед, - Думаю, что всю эту историю - Кольцо, Высочайшего, а также и надежды на установление всеобщего порядка из мира причин в мире следствий - нам стоит забыть, и чем скорее - тем лучше. Кольца нет в нашем мире, и - судя по всему, нету уже совершенно безвозвратно. Так что - придется нам, в дальнейшем, уже обходиться лишь тем, что у нас своего осталось. Хотя - осталось и не так уж мало. Многое было утрачено в веках из того, что удалось спасти с нашей прародины. Но - многое мы сумели постичь и понять в природе вещей, за прошедшее время, и сами. Так что - будем считать, что с искусом действовать совместно с силами изначальными теперь, для нас, покончено окончательно. И - оно, может быть, и к лучшему всё-таки - для нас. Ибо для людей эти силы были абсолютно чуждыми. А мы - мы были чужды для них. Так что я сомневаюсь, что это был бы союз равных, в результате. Или бы мы стали рабами этих сил, или нам, в конце-концов, пришлось бы бороться с ними, не на жизнь, а - насмерть, за своё право свободного существования. А сейчас - вот, приедут сюда посланцы от нашего народа, освоим мы этот город, и - будем иметь для себя убежище можно сказать в самом сердце новонародающегося королевства отщепенцев - наших по настоящему самых естественных и непримиримых врагов. А как там будет дальше - увидим.
  - В общем - нашей непосредственной с тобой задачей сейчас будет всемерное исследование, и - освоение всего того, что можно будет отыскать в Башне. Бойцов мы к этом привлекать не будем ни в коем случае. Это не их дело. Пусть тешатся тем золотом, что отыщут там, за её стенами. Древнее знание для них в любом случае останется недоступным - они эти все свитки прочесть не сумеют. Да и сугубое ведовство башни должно будет подчиниться нам, и - более никому другому. Возможно, я буду потихоньку привлекать к нашим делам, скажем, Заднепята. Он, вроде, здесь не бесталанен. Но и это нужно будет делать очень и очень осторожно. Всё-таки - он нам чужой. И так чужим и останется.
  Тут Владислав внезапно вспомнил своего злополучного бывшего друга и оруженосца, и его аж перекосило внутренне. Что правда, то правда. Всё-таки - в своих рассуждения правым оказался именно его дед, а вовсе не его восторженные чувства. Народ чести - это народ чести. А все остальные - это лишь остальные. И - не более того. И как тут поспоришь?
  Здесь их разговор был прерван почтительным стуком в двери - пришёл Ладненький доложить о том, что задание выполнено, и - все окна на первых двух этажах башни распахнуты.
  Они, конечно же, тут же сорвались посмотреть, как это выглядит. В тронном зале, в той стене, которая была наружной стеной башни, и выходила на двор - прямо над входными дверьми первого этажа, в ней оказался прострочен попросту частокол небольших, щелевидных, плавно заостренных кверху окошек. Слишком широких, как для бойниц, но всё же достаточно малого размера, и, к тому же, зарешёченных тонкими, изящными решётками. Так что, с точки зрения оборонной, они не должны были представать слишком большой проблемы.
  Теперь тронная зала оказалась буквально залитой светом - ибо противоположная окошкам стена была, от пола до самого потолочного свода, покрыта позолоченными полированными листами - кажется, бронзы. Позолота за прошедшие столетия, понятное дело, значительно потускнела. Но всё равно весь зал теперь был залит мягким, медового цвета сиянием, в котором все детали оформления стен и потолка теперь выделялись совершенно отчётливо.
  Сейчас стало отчётливо видно, что, из розетки в его центе, свешивается древняя, позолоченная люстра исключительно тонкой и изящной ковки. Единственный предмет здесь, в зале - трон на возвышении, также мягко теперь лучился, а над ним сияла корона оконных отверстий, погружая стену, с выложенной там цветной мозаичной картиной, в смутный полумрак. Впрочем - картина эта собою являла тёмное ночное небо, не котором блистала, прямо над троном, огромная луна, в окружении разноцветья созвездий, выложенных стеклянной мозаикой всех мыслимых цветов.
  Белые, с позолотой, стены, и такой же потолок, также способствовали в наполнении залы ясным, мягко тлеющим сиянием. По бокам этой задней внутренней стены были две глубокие ниши, куда, собственно, и выходили обе лестницы, ведущие сюда с первого этажа. Прямо в центре этой стены - напротив трона, они обнаружили высокую, двустворчатую дверь, также выложенную позолоченными листами.
  - Странно, что тут ничего не разорили, когда эту крепость, давным-давно, взяли наши-то! Выразил вслух своё изумление Ладненикий. - Пока мы тут окна открывали, то я всё дивился - как же это богатсво-то тут таки уцелело!
  - Ну, это-то как раз просто. - Отозвался Тайновед. Башню наверняка брали под руководством Кольценостцев, а те уж проследили за сохранностью всего в ней. Им, это, в общем и целом, всё рано должно было быть. Они наш мир видят совершенно иначе, чем мы. Но тут, в башне, всё буквально насквозь пропитано древним ведовством. Не только сами стены. А вот это всё им нужно было и сохранить обязательно. Для своих целей - разумеется. Так что вы не вздумайте пробовать обдирать листы со стен-то, - Усмехнулся он Вырвиглазу, глядевшему на это золотое сияние с просто-таки ребяческим очарованием и предельной жадностью. - Это ведь не золото, а лишь позолота на бронзе, или на чём-то в этом же роде. А вот поблеем, при этом, можно огрести выше самой головы своей!
  Вырвиглаз при этих его словах испуганно дёрнулся, и смешно закрыл глаза руками, пытаясь отгородится от исходящего со стены сияния.
  - Да ладно - если не пытаться ломать, то плохого тебе тут не сделают, - Смеясь успокоил его Тайновед.
  В комнату, противоположную рабочей они заглянули лишь походя - она выглядела, в общем, практически также, как и та, рабочая, и там, судя по всему, не было совершенно ничего, заслуживающего хоть какого-либо серьёзного внимания. А вот помещение за стеной, противоположной трону, когда они туда проникли, заинтересовало их необычайно.
  В древности, там, скорее всего, размещалось то ли караульное помещение, то ли - это было место для прислуги, обеспечивающей торжественные королевские приёмы. Стены её были простого, полированного мраморного камня - без всяких затей и украшений, и потолок, хоть и сводообразный - был также ровного, белого цвета, без малейшего намёка на живопись, или же затейливую позолоту. Комната была неглубока, и сильно вытянута, да, к тому же, весь её центр, примыкая к задней стене, занимала неширокая каменная лестница, того же белого мрамора, поднимающаяся к потолку крутыми, прямыми пролётами.
  Они с Тайноведом, естественно, сразу же попробовали по ней подняться, но уже на втором пролёте ощущение смертельной опасности, подстерегающей их впереди, стало столь ощутимым, что оба они, не сговариваясь, чуть ли не бегом скатились по ней обратно.
  Боковины же комнаты, по обеим сторонам лестницы, были сплошь заставлены открытыми книжными ларями, полки которых были частично заставлены бумажными рукописями, свитками и пергаментными книгами. Лари были хоть и из хорошего дуба, покрытого тёмным лаком, но, по всем признакам, весьма недавнего изготовления. Так что - скорее всего, это книгохранилище здесь, для себя, устроил командир здешней гвардейской сотни, по своём сюда вселении. Кольценосцев это, по видимому, совсем не волновало. Если они вообще поднимались сюда. А вот поднимался ли выше второго этажа постоянно здесь обитавший командир сотни - это было совершенно никому неизвестно. Возможно - даже и самому Главнокомандующему. Всё-таки эта сотня находилась в полном распоряжении именно Предводителя Кольценосцев, и вряд ли даже Командующий гвардией имел над нею более чем просто формальную власть
  Оставив разбор книгохранилища на потом, они спустились на первый этаж. Здесь, однако же, за исключением двух небольших окон непосредственно под потолком - над дверью, никаких иных отверстий наружу не оказалось. Собственно - их было вполне достаточно в помещениях, расположенных за той внутренней стеной, которая превращала залу в вытянутый овал, со срезанным задним концом, в котором и располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Но то были, во первых, лишь бойницы, предназначенные для обороны башни, а, во вторых, все эти помещения были буквально заставлены мостками. На которых и должны были располагаться, на нескольких уровнях, стрелки, защищающие башню при попытке её штурма.
  Но, правда, дневной свет из этих двух окошек как бы пролагал освещённую дорожку по центру залы, и достигая лестницы, падал как раз на картину, выложенную здесь на изогнутой внешней стене башни. От чего картина эта, сияя ровным, палевым отсветом, вдруг начинала как бы светиться изнутри, и, проступая из общего мрака зала, превращалась в совершено завораживающее зрелище. Владислав, увидев это в первый раз, был просто поражён мыслью, что такой вот эту картину не видел никто уж много, много столетий.
  Прямо под коробкой центральной лестницы прятался небольшой барабан узкой винтовой лесенки, ведущей куда-то вниз - в подвальные помещения. Но и тут Владислава с Тайноведом словно бы разом ударило в грудь такое же ощущение запредельной, смертельной опасности, которое остановило их и при попытке взойти на третий этаж башни. Так что, как ни грустно было это осознавать, на ближайшее время им пришлось ограничится освоением лишь первых двух её этажей.
  Впрочем, занятие это оказалось достаточно интересным и поглощающим, чтобы следующие, почти что две недели, ни Владислав, ни Тайновед не страдали от излишней скуки. Особенно же их поразило даже не столько собрание в кабинете бывшего сотника - по преимуществу имевшее отношение исключительно к практическому ведовству, сколько богатства книгохранилища в комнате с лестницей на второй этаж. Собранные там рукописные тексты были исключительно древними, и касались всех возможных сторон познания, науки и искусства.
  После долгого разбора этого собрания Тайновед высказал Владиславу то соображение, что, скорее всего, всё это его прежний хозяин натаскал сюда из какого-то другого книгохранилища - дабы то, что его особенно заинтересовало, было бы у него постоянно под рукою.
  - Да, брат, - Покачав головой добавил он. - Я так думаю, что где-то там, на верхних этажах башни, сохранилась то книгохранилище, которое восходит ещё к первым временам основания города. Некоторые свитки здесь рождают у меня подозрение, что они были вывезены, в своё время, отщепенцами с нашей безвозвратно утраченной общей прародины. В таком случае - то книгособрание попросту не имеет цены! Как хорошо, что Кольценосцы, в своё время, защитили его от уничтожения и разора!
  - А.. А они, вообще-то, книгами пользуются, или как? - Недоумённо осведомился Владислав, благоговейно ставя обратно на полку только что вскользь просмотренный им свиток папируса, содержавший летописный свод какого-то давно утраченного времени, судя по всему восходивший чуть ли не ко временам первого падения Высочайшего. - Ты же, вроде бы, говорил, что они наш мир совершенно иначе видят? Или как?
  - Видишь ли, - Задумчиво отозвался Тайновед, рассеяно перебирая страницы какого-то пергаментного свода, написанного языком Владиславу совершенно неизвестным, - Они ведь, в своих телесных воплощениях, могли так или иначе соприкасаться с вещественным. В том числе - и с книгами. Другое дело, что они, скорее всего, как-то прозирали, сквозь их вещественные воплощения, ту самую суть, или же тот образ совершенно невещественный, лишь тенью которого является вещественный текст книги, вкупе даже с тем языком, на котом она написана. Вот - видишь, этот свод? - И он указал пальцем на раскрытую страницу в книге, которую держал у себя в руках. - Язык, на котом он был написан - для нас темень неизвестная. Ни ты, ни я не можем здесь ничего уловить и усвоить. Только набор неизвестных нам буковок - и ничего более. Но вот Кольценосец, я совершенно уверен, мог прозирать - сквозь эти линии, самую суть того, из чего, в сознании у их выводившего когда-то, было и явлено всё, тут изложенное. Вот только.. Вот только, боюсь, Кольценосец вряд ли смог бы, даже если б и захотел бы, изложить нам суть того, что он прозрел бы сквозь эти страницы. Но - это сложно объяснить вот так, сразу. Может - мы когда-нибудь и обсудим это с тобою более подробно. Если у нас на то будут время и возможность, конечно же. - И он досадливо поставил книгу на то место, с которого её взял.
  Не скучали всё это время и бойцы. Они буквально на карачках облазили каждый малейший участок пола в их спальном доме, где они все неизменно сходились всякий вечер - ни Тайновед, ни Владислав совершенно не горели желанием оставаться после захода солнца в башне, ибо с приходом сумерек из её подвалов медленно, но очень различимо начинал подниматься совершенно непереносимый, мертвящий, удушающий холод, с которым совершенно ничего нельзя было поделать. И поиски у тех не пропадали даром. Кроме немалых ценностей, обнаруженных в прикроватных ларях, они нашли также множество скрытых тайников, где лежали золото, серебро и ценные каменья. Создавалось впечатление, что прежняя стража башни почти ничего не тратила из своего многолетнего жалованья и наградных. Да и где им это, собственно, было и делать, если вдуматься? Судя по всему едой и выпивкой их обеспечивали безвозмездно, а кабаков и трактиров тут, с очевидностью, попросту не было. Разве что редкие отпуска в башню. Но бойцы припоминали, что они никогда не слышали о каких-либо отпускниках из этого города в кабаках Цитатдели.
  Видимо, пребывание в этом месте столь поглощало и засасывало сознание всякого, тут оказавшегося, что человек попросту лишался и малейшего желания вырваться отсюда, на волю, пусть и на малое время. Да что говорить - сколь ни мизерный срок они провели здесь, до того, как развеялся здешний морок, тем не менее пребывание это наложило на них совершенно неизгладимый отпечаток. Больше не было с ними ни вечного балагура Весельчака, ни постоянно скалящегося белоснежной улыбкой Вырвиглаза. А у восточняков и степняков их обычные сдержанность и замкнутость переросли в совершенно непробиваемую, тягостную угрюмость. Тайновед, и тот почти перестал подшучивать над окружающими, и подкалывать их шуточками, чем он постоянно занимался ранее.
  Даже воинские ристалища во дворе, которые таки удалось сделать регулярными, и в которых участие принимали даже Тайновед с Владиславом, происходили совершенно без всякого огонька и задора. Рубились молча, сосредоточенно - словно бы отрабатывали нелюбимое, но, тем не менее, жизненно важное задание. И от этой угрюмости и замкнутости их не спасали даже музыкальные вечера в трапезной, которые все старательно пробовали поддерживать.
  Вот и сегодня - они с Тайноведом уже целое утро трудились над порцией свитков из очередного книжного ларя, успели даже посидеть за традиционным кофепитем со свежей выпечкой, принесённой им Ладненьким снизу, к указанному ему заранее сроку, и, при этом, не произнесли и двух лишних слов друг другу, не связанных непосредственно с исполняемым ими занятием.
  Сейчас Тайновед возился возле рабочего стола, что-то там пробуя повернуть или нажать - в поисках скрытых тайных ящиков, наличие которых он там подозревал, и всё время усиленно пытался обнаружить, правда - пока что без особого успеха. Владислав же бездумно смотрел поверх оборонной стены Детинца - высота окна чуть превышала высоту её превратных башен, в сторону протянувшихся по склону, и сейчас хорошо видных лестниц на противоположной стороне долины, для чего ему пришлось несколько высунуться из окна, развёрнутого чуть в сторону от входных ворот Детница, смотревших на этот склон непосредственно.
  Вдруг за его спиной раздался задавленный торжествующий вопль Тайноведа "Ага, я же знал, знал!", и короткий, довольный смешок. Обернувшись, он увидел, что тот, обеими ладонями, держит за голову великолепно выполненную из чёрной бронзы фигурку сидящего с полурасправленными крыльями орла, которыми, по углам своей внешней стороны, была украшена столешница.
  - Иди-ка сюда, посмотри! - Подозвал он к себе Владислава
  Подойдя, Владислав увидел, что голова бронзовой птицы была чуть приподнята в ладонях у Тайноведа. Когда тот поворачивал её клювом в сторону, то там, сбоку, отскакивала небольшая плита от мраморного тела стола.
  - Тут надо было ещё и приподнять оказывается, а я всё пробовал крутить так и сяк! - Довольный своим успехом радостно объяснил ему Тайновед. - Но смотри - на фигурке, когда голова утоплена, нельзя даже малейшей щели разглядеть - так всё тщательно пригнано здесь! И на боковушке стола этой плиты тоже разглядеть невозможно, пока она не откроется! Вот что значит - старая, добрая работа! Сейчас так уже не умеют! Ни у нас, ни, думаю, и у отщепенцев. Вырождаемся, брат, вырождаемся!
  Произнося это, он засунул руку в открывшееся отверстие, и вытащил оттуда небольшую, очень древнюю по виду шкатулку совершенно чёрного, морёного дуба - плоскую, но всю покрытую искусной, слегка выпуклой резьбой. Поставив её на стол, и нетерпеливо откинув её незапертую крышку, он извлёк оттуда два больших, сверкнувших позолотой ключа, и небольшой - не больше полутора пядей в длину, явно выполненный из золота, и покрытый затейливыми геометрическими узорами, выложенными мелкими рубинами и изумрудами, ребристый жезл. Навершием жезлу служил прекрасно отполированный шар, выполненный, скорее всего, из горного хрусталя. В дневном свете это великолепное произведение золотарного искусства так и засверкало, так и заискрилось в руках у Тайноведа бесчисленной россыпью красных и зелёных искорок в переливах ярко-жёлтого, палевого отсвета. Но, в то же время, от жезла исходила, выплетаясь в это разноцветье, волна совершенно леденящего, завораживающего, парализующего влияния. Которое не в состоянии был погасить даже врывающийся вовсю сейчас в окно свет ясного весеннего дня.
  - Ты смотри! - Изумился Тайновед. - Значит - вот где Главнокомандующий всё это оставил!
  Владислав тут же вспомнил, что этот жезл и ключи он уже видал, однажды, в руках у Главнокомандующего - как раз тогда, когда они, сразу же по прибытии своём в этот город, спускали в его подвалы свою находку, поднятую ими со дна реки.
  - Это нам таки повезло, братец! - Всё никак не мог успокоится Тайновед. - Вот, значит, где находился ключ к проходу по закрытым этажам Башни! Это, наверное, от Кольценосцев получил ещё первый сотник, прибывший сюда из Цитадели! Ну - это избавляет нас от множества проблем и трудностей! Надо поскорее опробовать, как оно сможет нам открыть доступ, и - сможет ли! Оно ведь, знаешь ли, может быть настроено и на конкретных людей - не без того! - Уже встревожено добавил он. Ну - пошли-ка - сразу же и проверим!
  Однако в соседней комнате их ждало жестокое разочарование. Наличие жезла в руках у Тайноведа совершенно не развеяло ощущения противостоящей им там запредельной угрозы.
  - Нда.. Уныло протянул Тайновед, когда они вышли обратно в тронную залу. - Вот облом, так облом! Хотя.. - Протянул он задумчиво. - Мы же тогда с этим спускались в нижнюю часть Башни. А ну-ка, идём, попробуем пройти туда!
  И он нетерпеливо, буквально бегом, скатился вниз, по лестнице, сопровождаемый не отстающим от него, также захваченным азартом Владиславом. Там, под коробкой лестницы, открыв дверцу в барабан, он выставил жезл перед собой на вытянутой руке - и, о чудо! Стена враждебности, преграждавшая им путь, тут же совершенно исчезла!
  - Ну что, - Повернувшись к Владиславу подмигнул ему Тайновед, - Не всё так плохо у нас, кажется, не правда ли? Кое-чего мы, всё же, с этой находкой добились! Пойди - там у входа, в караулке, Ладненький оставил те факелы, которые он сюда приволок, когда они с Вырвиглазом окна откупоривали. Там их ещё должно оставаться волне достаточно. Попробуем-ка мы с тобой сейчас же и спуститься вниз, посмотреть что и как, раз уж нам удалось открыть возможность прохода туда. А для верха башни, скорее всего, служит какой-то другой жезл, вполне возможно, скрывающийся в похожем тайнике там же, в столе. Но этим мы займёмся уже попозже. А в подвалах тоже может быть очень немало интересного! Так что не медли - сбегай-ка за факелами, и - таки попробуем спуститься! До обеда у нас с тобой ещё есть целая прорва времени!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"