Васильев Александр Валентинович : другие произведения.

Всадник Мёртвой Луны 28 ("Град вечной тени")

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отряд Тайноведа, вместе со своей таинственной находкой, наконец таки достигает конечного предписанного пункта своего похода. Но вот само это место практически для всех, кроме Тайноведа, неожиданно оказывается пугающе неожиданным, и совершенно нежеланным.
  Град вечной тени
  Обе повозки стояли по бокам огромной, изрядно покорёженной человеческой фигуры, вытесанной, судя по всему в какие-то совсем уж незапамятные времена из белого мрамора, и, видимо, тогда воплощавшей в себе мощь и гордость отщепенческого королевства. Статуя эта, словно огромный путевой столб, возвышалась ровно посредине обширной круглой каменной площадки, на которую, через сплошные заросли величественных, но словно бы изрядно покалеченных ударами молний деревьев сходились, с четырёх сторон света, четыре старинных тракта. Голова статуи, над которой, видимо, изрядно поиздевались недавно орки, была сброшена со своего места, и сиротливо валялась на самом краю площадки, в густой зелёной поросли.
  Как только они, после долгого и утомительного подъёма, достигли этой площадки, проехав вовнутрь кольцевой древесной стены словно бы под сводами огромных арочных ворот без створок, Тайновед тут же дал распоряжение к недолгому привалу. Впрочем, по его указанию, они не стали ни распрягать лошадей из возов, ни даже расседлывать скаковых. Лишь стреножили их, расположив у западной стороны пьедестала статуи, меж возами, после чего Ладненький, взяв себе в помощь Тихого и Карапута, туж же занялся их чисткой, предварительно напоив лошадей водой из бурдюков, которые на этот случай у него на возу были припасены, а также и засыпав им овса в торбы на мордах. Впрочем - лошадьми из повозки с ценным грузом занимался исключительно его кучер - совершенно мрачный и абсолютно неразговорчивый тип, в звании старшины второй статьи из приказа внутренней безопасности.
  На предложение Весельчака расположиться здесь посолиднее, и - даже, возможно с ночовкой, ибо солнце уже повисло над вершинами далёких гор на той стороне речной долины, посылая под своды того прохода, которым они суда попали, свои прямые, уже нежаркие лучи, и вызолачивая стволы деревьев, Тайновед лишь досадливо отмахнулся:
  - Да зачем? Мы, почитай, уже почти что на месте!
  - Чего?! - Аж вылупил глаза Весельчак - так мы это - того?.. Эту.. - Тут он запнулся слегка. - В общем - мы это разве не в Башню везём?..
  - А ты что, ещё не понял этого? - Насмешливо отозвался на его недоумения Тайновед. - Я об этом ведь уже не первый раз намекаю!
  - А.. А куда тогда?.. - Растерянно заплямкал губами Весельчак. - Тут ведь, иначе-то, разве что на юг сворачивать-то!.. Хотя.. Опаньки! Да неужели ж?!. - и тут лицо его, всегда румянящееся лучистой, беззаботной наглостью вдруг как-то заметно посерело, и как бы даже слегка осунулось.
  - Угу. - Коротко отзвался Тайновед, и губы его при это слегка искривились, словно бы он, вот только что, раскусил во рту что-то очень горькое, и, при этом, весьма и весьма отвратительное на вкус.
  - То есть?. - Всё никак не хотел поверить в эту новость Весельчак. - Мы что же, прям ТУДА его и должны будем доставить? Али у нас его по дороге перехватят? - с некоторой слабой надеждой в слегка дрожащем голосе поинтересовался он.
  - Ага. Как же! Перехватят. Держи карман шире! - продолжал издеваться над ним Тайновед. - С чего бы это! У них и без этого забот хватает. Они сейчас ведь все там, - и он махнул рукой в сторону дальнего берега реки, лежащей сейчас где-то в низу, в лёгкой туманной дымке, сквозь которую лишь бледно просматривалась её долина, - решают свои собственные задачи. А вот нам, - тут он слегка усмехнулся, - так уж выпало, доверили честь довести это дело до самого его конца!
  Весельчак лишь оторопело покачал головой в ответ. Остальные, не занятые лошадьми, обступили их тесно, и угрюмо, напряжённо прислушивались к разговору. Да и те - у лошадей, тоже замедлились, видимо пытаясь не упустить из обсуждаемого ни единого слова.
  - Ты-то сам бывал-то там? - Выдохнул наконец Весельчак - Хоть когда-нибуть?
  - Да, собственно. - Утратив всякую весёлость, нехотя отозвался Тайновед. - Пришлось как-то. Однажды. Но это было ясным белым днём. И мы тогда там задерживаться не стали.
  - И.. И что там? Тьфу ты! То есть - КАК там? - Продолжал напряжённо допытываться Весельчак.
  - Как? Да ты, собственно, скоро и сам всё увидишь. И - прочувствуешь. - Невесело усмехнувшись оборвал его расспросы командир отряда. - Не грусти, в общем. Новый опыт в жизни ещё никому не мешал. - И он звучно хлопнул его по плечу. - Туда попасть сложно, а выйти - и ещё куда как сложнее, конечно же. Но мы-то туда приглашены. По делу. Так что - будет, что потом рассказывать, если смелости хватит, конечно же! - И он снова невесело усмехнулся.
  - Ты-то сам не больно-то распространялся об этом! - вяло огрызнулся Весельчак. - Я даже ведь и не слыхивал от тебя допрежь, что ты там побывал! Запретили рассказывать, что ли?
  - Нет, отчего же. - Сдержанно ответил Тайновед. - Прямого запрета не было. Просто - не было особого желания вспоминать. Это разговор отнюдь не для трёпа в кабаке за кружкой пива. Отнюдь! Да, думаю, ты и сам всё это оценишь. - И он опять невесело усмехнулся.
  Владислав, первый раз за всё это время, после стольких-то совместных опасностей, вдруг узревший по настоящему серьёзно струхнувшего Весельчака, ощутил, что у него как-то так - вдруг защемило в груди, и рана под повязкой отозвалась чуть пульсирующей болью. Сейчас он лихорадочно пытался вспомнить - что-то в его памяти отложилось об этих местах из читанных исторических хрониках. Что-то там говорилось, вроде бы, о древней крепости отщепенцев, лежащей в горах, к востоку от их древней столицы. И - внезапно он таки вспомнил! Твердыня Тьмы! Обиталище кольценосцев!
  На мгновение аж дыхание у него перехватило. Это было одновременно и до смертельности жутко, и, в то же время - до ужаса, до самого тёмного ужаса завлекательно! Башня Детинца Чернограда - это да. Это было величественно. Это, как он уже успел убедиться и сам, было местом, полным величественных и скрытых сил, тёмных чудес и непроницаемых загадок. Но за исключением её самых верхних этажей, где ему побывать так и не довелось, это была всё же сила плотски зримая. Даже в подвалах и подземельях, при всей их ужасности, всё же там ведовством занимались вполне зримые, и вполне живые искусники. Но вот Башня Твердыни Тьмы! Седалище тех, кто и не мёртвые, и не живые! Существования без жизни из плоти и крови, длящиеся веками! Невидимые, или - по большей части невидимые для тех, в жилах которых течёт живая кровь! Он вспомнил внезапно свои ощущения там - на крылатой твари, когда он сидел, сам того не ведая, плотно прижатый к полуреальной плоти одного из этих Девяти! Как это его тогда изменило! Какое влияние на него оказало лишь единое прикосновение, лишь ощущение дыхания этого почти что всемогущего существа!
  Его разом пронзило ощущение приближающегося, совершенно нового КОСНОВЕНИЯ. прикосновения к чему-то запредельно ужасному, и, в то же время, к чему-то такому, к чему сознание смертного влечёт, как ночную бабочку влечёт к себе пламя пылающей масляной лампы. К которому она несётся во весь опор, чтобы тут же вспыхнуть, упав рядом своим обожженным, мёртвым тельцем, с обугленными, совершенно обгоревшими крылышками. Это было одновременно и так страшно, и - так затягивающе, так до жути завлекательно! Эх, в конце-то концов, как правильно выразился только что Тайновед, они же туда едут по приглашению. Они - на службе. А так-то кто знает - удастся ли ещё хоть когда-нибудь получить такую возможность! Прикоснуться к самому средоточию, проникнуть в самое логово наиболее могущественных обитателей Среднеземья? За исключением - за исключением, разумеется, самого Высочайшего. Но Высочайший - существо уже полностью эпическое. Его можно и не считать. Он слишком - слишком ДРУГОЙ. А эти - эти явлены были, и были взяты ведь из простых-то смертных!
  Владиславу здесь и в голову не пришла та простая до жути мысль, которая всё это время постоянно грызла Тайноведа, и которая тут же посетила и головы его более опытных спутников. А именно то, что они ведь вполне могут оказаться лишь завершающим окончанием той цепи, звеньями которой уже успело, за предшествующее время, здесь стать множество народа - как ранее, так и, в общем-то - прямо у них на глазах, и - даже, при их собственном участии! И что последних свидетелей всей этой истории вполне ведь могут навсегда и оставить покоится рядом с местом окончательного упокоения их сверхтаинствнной находки! И что, возможно, при этом будет ещё очень неплохо, если их лишь попросту, без долгой возни, лишат их земного существования. А не используют для опытов куда как более жутких и ужасных. Каковыми делами место это, куда они сейчас направлялись, и было весьма хорошо известным и прославленным.
  После услышанной ими от Тайноведа новости этим кратковременным отдыхом нормально смогли насладиться здесь уже лишь их лошади. Заботливо припасенные на этот случай Ладненьким питательные тормозки попросту не лезли никому в горло. О продлении остановки уже никто и не заикался. Наоборот - в путь все рвались отправиться уже поелику возможно поскорее. Пока на небе всё ещё ярко сияло солнце.
  И всё равно - когда они выезжали через очерченный ветвями деревьев арочный проход, противоположный тому, которым они сюда попали, солнце позади них уже успело зацепиться своим нижним краем за чёрную линию дальних гор. Сопровождаемые его низкими, косыми лучами, они опять начали было взбираться вверх по прямой дороге, к возвышавшемуся у них, прямо по ходу движения, серо-чёрному скалистому отрогу, но затем она, впрочем, достаточно быстро начала упорно отклонятся вправо, сменив недолгий подъём на пологое нисхождение.
  Дорога тут, на удивление, пребывала в гораздо лучшем состоянии, чем та, по которой они прибыли к перекрёстку. То ли о ней всё же постоянно заботились, то ли по какой иной причине, но многовековое покрытие её базальтовых плит выглядело так, словно его тут положили совсем недавно. Плиты тёмного серого камня, идеально выглаженные, и при этом - умеренно шерховатые, были совершенно свободны от всякой поросли, и стыки между ними были настолько малозаметны, что колоса повозок летели словно по идеально ровной сплошной поверхности. Громадный воз Ладненького, влекомый шестёркой отборных тяжеловесов, впрочем, всё равно жутко громыхал своими окованными сталью ободами колёс, но скорость их каравана всё же здесь увеличилась весьма значительно. Хотя вот по общему настроению, буквально витавшему над их головами, они теперь напоминали, скорей уж, какую-нибудь траурную процессию, нежели то весёлое, и крайне довольное удачно провёрнутым делом сообщество, которым они так весело вкатывались совсем ещё недавно под сень деревьев у перекрёстка.
  В своём плавном нисхождении, древний путь, обогнув гигантский выступ отрога, вдруг вынес их прямо к устью узкой речной долины, внезапно открывшейся их взору по левую руку, когда дорога, выскочив к крутому берегу небольшого потока, сделала резкий разворот, и дальше, круто повернув, взобралась на узкую скалистую полку, змеившуюся меж крутым, обрывистым берегом речки, и только что обогнутым ею горным отрогом.
  Поворот здесь был настолько выгнут, что повозки - особенно с их собственным барахлом, еле-еле сумели в него вписаться, опасно прочертив колёсами крутую дугу чуть ли не над самым обрывом, огороженным, впрочем, для безопасности именно таких поворотов невысокой - где-то пяди с две, толстенной каменной оградкой с закругленным, гладким верхом. Разворачивая возы они там малость замешкались, и вот - прямо у них на глазах, последний краешек заходящего солнца совершено скрылся за чёрной каёмкой дальних гор, оставив лишь белесое предвечерне, палево тлеющее небо над собою.
  Сразу же за поворотом дорога снова начала лёгкий, пологий подъём уходящий в почти непроглядную темень долины, полностью затенённой от вечернего неба на западе громадой того горного отрога, который они только что объехали. Караван постоял неподвижно ещё некоторое время после того, как к ним присоединился таки наконец вписавшиеся в поворот воз Ладненького, и каждый из них, неподвижно закаменев в своём седле, молча и угрюмо вглядываясь в струящееся перед ними затемнение.
  Владислава вдруг остро пронзило резкое ощущение леденящего, удушливо гнетущего сознание ужаса. Он словно бы воочию увидел перед собою какую-то колышущуюся словно бы кисею, занавесью перегородившую вход в ущелье, от которой исходила сфера полного отрицания, и абсолютной враждебности ко всему живому. Струйки мертвящей тьмы, словно маленькие, цепкие щупальца, тянулись к ним оттуда, из этой кисеи, и, словно ленивые языки чёрного пламени, облизывали их тела. Лошади, тоже видимо учуявшие эту сферу, тревожно задвигались, и над караванном пронеслось их испуганное ржание.
  Искоса взглянув на Тайноведа, сидевшего на своём скакуне рядом с ним, по левую руку, Владислав вдруг с изумлением осознал, что тот, судя по всему, совершенно не замечает этой ужасающей его кисеи, хотя, возможно, и смутно чувствует исходящую от неё сферу. От прикосновения черного щупальца чувства Владислава как-то вдруг внезапно и резко обострились, и он заметил, что может, путь и неясно, постигать сейчас, и совершенно точно чувствовать то, что творилось в сознании у каждого из его спутников. Тревожное, юркое, как загнанная в угол змея, затаившаяся перед отчаянным прыжком внимание Тайноведа, тупое, злобное, словно загнанный вепрь, сжавшееся в пружину, недоброе ожидание Весельчака, звонкое, как натянутая струна, ожидающее напряжение степняков, смертельно тихие, как две кошки перед решительным прыжком, вжавшиеся в землю, с прижатыми головой ушами, сознания парней с востока, какое-то по детски испуганное, и, в то же время, яростно-воспалёное ожидание неизвестности у Вырвиглаза, пуганно-затаившееся, словно мышка в узкой щели, с оскаленными, мелкими зубками потрясение Ладненького, а также и каменное до безнадежности, ощетинившееся клыками и мускулами, совершенно волчье напряжение сознания у чужого возницы - всё это вдруг предстало перед ним в единой вспышке сверхчувственного осознания, и тут же и рассеялось, как туман от дуновения резкого порыва холодного ветра.
  Наконец Тайновед молча подал знак, и караван тронулся, медленно, неспешно погружаясь в заглатывающую их тень, и начал своё, похожее на погружение в чёрный кошмар, восхождение по крутому подъёму убегающей внутрь долины, змеящейся по берегу реки дороги.
  Мерно, глухо стучали по каменным плитам железные обода колёс, многоголосым эхом отражалась от каменных стен узкой долины рассыпчатая дробь цокающих подков, тихо журчала в валунах своего ложа река справа, и метались по сторонам тени от горящих факелов в руках у всадников, которые Ладненький раздал им, по приказу Тайноведа, перед тем, как они тронулись. Дорога тут часто петляла, следуя извивам русла потока, и поэтому ехать приходилось с большой осторожностью. Владислав вдруг, с совершенным ужасом, и в полном умоисступлении осознал, что и рядом с ними, и навстречу им, постоянно проносятся многочисленные всадники. Словно сгустки тьмы, облачённые в древние, совершенно чёрные доспехи, с ьесшумно развивающимися плюмажами на шлемах, они стрелой пролетали мимо, успевая на ходу кивнуть Владиславу, или мимолётно послать ему приветствие флажком склоняемого в движении копья, и бесчувственный лёд их внимательных, цепких взглядов обжигал сознание Владислава, как распаренное летним полднем тело обжигает ледяная струя воды.
  При этом Владислав совершенно ясно осознавал, что ни спутники его не видят этих, до жути реальных всадников, ни они совершенно не замечают его спутников. Это было совсем как при пересечении им Долины Духов, там, у ворот Чёрной страны. Только здесь всё было до жути реальнее, зримее, чувственнее. Владиславу казалось, что он, если захочет, сможет даже коснуться рукой тел этих всадников, и что под латной перчаткой он тогда почувствует что-то до жути реальное, и совершенно, при этом, нечеловеческое. Лишенное всякой живой крови, и хоть какого либо живого тепла. В общем, что-то - как... Как плоть Кольценосца - тогда, на этой крылатой твари! - Вдруг с безнадёжностью отчаяния совершено ясно осознал он.
  По левую руку у них внезапно обнаружилась невысокая крепостная стена, с зубцами для стрелков, из тусклого, серо-чёрного камня. Дорога тут была покрыта уже плитами светло-серого, чуть мерцающего в темени, царящей вокруг, цвета. А по правую руку, всё ближе и ближе в этой кромешной тьме, постепенно, на фоне совершенно чёрных скалистых стен ущелья, начали проступать контуры величественной крепости. Бледным, палевым оттенком лучились её высокие стены, несколькими полукругами - один в другом, опоясывающие главную башню твердыни - высокую, стройную, шестигранную в своём сечении.
  Крепость вольно раскинулась на ступенчатом скальном выступе - там, где горный кряж, в этом месте, глубоко отступал от ложа реки внутрь, образуя как бы маленькую долинку, плотно примыкающую с юга к реке, но, впрочем, почти полностью занятую этим самым выступом. К речке выступ сходил пологим склоном - то ли естественным, то ли искусственно стёсанным таким образом, чтобы по нему к городу можно было бы проложить вольные извивы дороги, взбирающейся к городским воротам, обращенным на север. Внешние стены города были усажены многочисленными круглыми оборонными башнями, и концы каждого их полукруга упирались в огромные, квадратные башни, врезанные прямо в гигантскую стену крутого, словно бы стёсанного гладко метким ударом гигантского заступа обрыва горного кряжа, возносившегося за городом почти что к самой вершине горы, возвышающейся над ним.
  Три полукруга стен - один за другим, образовывали собою оборонные сооружения крепости. Внутренние стены были чуть повыше предшествующих, и поэтому крепость, возвышаясь уровень за уровнем, как бы волнообразно накатывала на царящий над нею квадрат Детинца, в южной оконечности которого и лепилась к массиву скалистой стены главная башня крепости. Её взметнувшийся высоко над ущельем реки шестигранник венчался круглой надстройкой, заметно выступавшей своими краями за линию её стен, верх которой был украшен как бы короной многочисленных изящных зубцов. Приковавшись зачарованным взором к палевому свечению этой башни Владислав вдруг с изумлением отметил, что, судя по постепенному смещению щелей многочисленных бойниц, пронизывавших стену этой надстройки, она медленно, но ощутимо вращалась - то туда, то обратно.
  Впрочем - невзирая на явное белесое отсвечивание стен, палевое сияние, исходящее от крепости совершенно не разгоняло тьмы внутри ущелья. Крепость лишь бледно, палево, светилась сама - но ничего при этом не освещала. Поэтому-то она и представлялась взгляду как бы лишь бледным каменным призраком, взметнувшимся высоко над берегом тёмной, чуть журчащей реки, которая здесь ощутимо парила таким же белесым, чуть искрящимся, и, при этом, также ничего не освещающим туманом.
   Впереди, перекинутый своим единственным пролётом через русло реки - прямо под парящими над ним стенами крепости, забелел сначала смутно, а потом - всё ближе и ближе, крутой изгиб моста, такого же белого, как и дорожное покрытие, камня. Там, где дорога, резко свернув вправо, побежала ко въезду на мост, слева обнаружился небольшой, перекрытый аркой проём в стене, с очевидностью рассчитанный лишь на проход одного человека. Проём, при этом, не был прикрыт хоть какой-либо дверью, и казался, своим чёрным провалом, совершенной дикостью в этом сплошном массиве оборонной стены.
  Воз Ладненького, опять же, еле-еле развернулся на этом крутом повороте. По обеим сторонам моста - по шесть с каждой из них, стояли гранёныё столбики из белого камня, в полтора человеческих роста, сплошь покрытые выпуклой вязью переплетающихся магических узоров. Каждый столбик венчался каменным же изображением какого-либо животного, или же уродливой человеческой фигурой. Впрочем - и образы животных также были ужасны до невозможности, и в хищных изгибах их тел, взметнувшихся на задние лапы, с огромным трудом можно было угадать, что же именно здесь послужило отправным прообразом для мастера, их изготовившего.
  И вот здесь - у самого начала покрытия моста Владислав вдруг почувствовал совершенно непреодолимую сферу стремительного, яростного сопротивления. Что-то подобное, как он тут же и вспомнил, он уже однажды пережил в своей жизни - тогда, когда, сидя на спине крылатой твари, там, за перекатами, на реке, они пронеслись меж двух величественных каменных фигур, вытесанных в скалах перед входом в каменное ущелье. Но там сфера была совсем иная - не нападающая, а лишь молча, сурово преграждающая. И она была там отнюдь не багрово-чёрной как здесь, а наоборот - молочно-белой, спокойно сияющей в призрачной ночи. И - гораздо, гораздо более слабой. Видимо - дано уже почти истаявшей под напором времён. А вот здесь она была совсем, совсем неистощённой, пугающе мощной - как чёрная, яростная, отравленная кровь, бьющая из свежеперерезанной вены прямо в лицо всякому, осмелившемуся приблизиться к ограничиваемой ею линии.
  Впрочем - первыми эту сферу на себе почувствовали, хотя и вряд и её увидели, Весельчак с Вырвиглазом, возглавлявшие караван. Они оба одновременно дёрнулись, словно от внезапного, подлого удара, обрушившегося на них из предательской темноты.
  - Там нужен пропуск, - недовольно поморщился Тайновед, - и зычно крикнул Весельчаку - Эй! Парни! А ну-ка - меняемся местами!
  Берег перед мостом уже не был обрывистым. Он раскинулся, обширными, пологими спусками, по обе его стороны, и плавно, почти незаметно сбегал к реке, разлившейся здесь небольшой заводью. Спуски к воде, по обе стороны моста, были покрыты сплошным ковром заросли каких-то растений, напоминающих высотой своей, и толщиной стебля, подсолнухи, но украшенных цветами совсем, совсем другого рода. Чем-то цветы эти напоминали гигантские, иссиня-бледные, палево светящиеся ландыши- переростки. Но, при этом, тут не было ни одного венчика с одинаковым количеством лепестков, и лепестки эти, широко расходясь в стороны, завершались бахромой угловатых изломов, переплетающихся меж собою в совершенно фантастические линии, от одного взгляда на которые вдруг начинала кружиться голова, и сознание уплывало от их завораживающего влияния. Из венчиков этих цветов исходил, при этом, совершенно удушливый, сладковатый запах, сильный, словно курение ладана от алтаря каком-либо из тех храмов, которые столь любили сооружать для себя меньшие люди в Среднеземье, но, при этом, сладковатость этого запаха была совершенно явственно пропитана ужасающим ощущением тления, словно бы от полуразложившегося трупа. И это было столь пугающе, и столь неожиданно, что даже лошади их начали издавать тихое, испуганное ржание, и крупно дрожать всем своим телом.
  Заросли этих жутких цветов, впрочем, начинались сразу же за мостом - уже ближе к воде, поэтому Тайноведу и Владиславу не составило никакого труда разминуться с боковым охранением, и поменяться местами с Весельчаком и Вырвиглазом, заняв место во главе каравана. Тайновед поднял над головой круглую пластинку пропуска, весившую всё это время у него на груди, и громко, нараспев, произнёс, на незнакомом Владиславу языке, какое-то короткое слово, всё аж зазвеневшее в его произношении совершенно грубой, всеподавляющей силой. Стена багровой ярости пред ними медленно, неохотно отступила, постепенно истаивая, и вот - исчезла наконец окончательно.
  Они медленно тронули лошадей, и сразу же за ними загремели по плитам обода колёс воза с находкой. Мост был достаточно широк даже для того, чтобы по нему и две таких повозки могли бы разъехаться совершенно свободно. Плавным подъёмом он перетекал, белесым, искрящимся полотном каменного своего покрытия над тихим здесь потоком парящей белесыми струями воды, чуть сужаясь к середине, и невысокие перила, затейливыми узорами переплетений в форме виноградных лоз, украшенных гроздьями, с многочисленными проёмами меж ними, двумя стройными линиями сопроводили их с обеих сторон.
  Перемахнув мост, караван вновь начал взбираться по крутым извивам дороги, змеившейся по срезанному склону уступа, где повозки их с трудом могли преодолевать крутые, постоянно меняющие направление дороги почти на противоположное, повороты. Время ото времени останавливаясь, чтобы дать отдых выбивающимся из сил лошадям в повозках, они наконец-таки всё же взобрались на уровень закрытых ворот, зиявших чёрной пастью в стене квадратного привратного укрепления, тесно зажатого со всех своих углов четырьмя круглыми башнями, сплошь покрытыми чёрными провалами бойниц, и увенчанными крутыми скатами крыш с тёмной, свинцовой черепицей.
  Перед воротами была неширокая площадка - только-только расположится повозкам. Под самыми стенами Владислав с изумлением увидел глубокий ров, напененный водой - и непохоже, что стоячей. Ров следовал за полукругом стены, и очевидно ограничивался по бокам тем же самым скальным уступом сзади крепости, в который упирались и её стены. Прямо перед воротами через ров был переброшен висячий мост. Но судя по том, что мост как бы врос уже в камень дорожного покрытия - его не понимали на ржавых цепях неисчислимое количество лет. Стоя почти вплотную к закрытым воротам, Владислав внимательно присмотрелся к гладко отполированным прямоугольным блокам, из которых стены крепости были сложены, и затем с изумлением тихо прошептал Тайноведу:
  - Мрамор! Да это ж, вроде бы - мрамор!
  Скучающий перед воротами, которые почему-то всё никак не отрывались, Тайновед так же тихо отозвался:
  - Мрамор-то мрамор. Да ведь не простой мрамор-то! Над этими камнями когда-то поработали так хорошо, что равное по прочности им, в этом мире, вряд ли что и отыщется. Этот мрамор, брат, ни тараном никаким не возьмёшь, ни приступом - настолько он прочен, и, при этом, как видишь, идеально отполирован. И взобраться по нему не взберёшься. И - осадную башню сюда не подведёшь. А лестницы - буде даже принесут настолько высокие - со стен защитники сбросят моментально. Я и то диву даюсь, как эту крепость, во время оно, всё же сумели таки отжать тогда у отщепенцев.
  Тут створки ворот совершенно бесшумно распахнулись наружу, мелькнув своими краями чуть ли не перед мордами их лошадей, и караван тронулся, втягиваясь по очереди под каменные своды укрепления. Там - внутри, ярко пылали багровым светом плоские металлические чаши на треножниках, и к удивлению не только Владислава, но и Тайноведа, их встретила стража отнюдь не из орков, а из гвардейцев крепости. Хмуро глянув на прибывших, и не вступая ни в какие выяснения, младший командир, видимо бывший здесь за главного, лишь буркнул - "Езжайте. Вас там уже ждут. Держитесь дороги - заблудиться тут невозможно". И на этом весь приём для них и завершился.
  Проехав укрепление насквозь, они въехали в город через внутренние ворота, которые, судя по всему, также уже очень давно стояли распахнутыми - так что створки их успели основательно и намертво врасти в вековой мусор, собравшийся вокруг их нижних краёв.
  Там, внутри, действительно оказался лишь один проезд - направо. Слева же всё было застроено уродливого вида одноэтажными хижинами - совершенно одинаковыми, вытянутыми, без окон, с плоскими дощатыми крышами, и с одинокими провалами входов без всяких дверных сворок, так, что меж хижинами оставались лишь очень узкие проходы, в которых едва могли разминуться по двое прохожих. Точно такими же хижинами всё было застроено в два ряда и по обеим сторонам дороги, меж стенами укреплений. Сляпаны эти строения были, видимо, из остатков прежних сооружений - потому что камни носили явные следы прежнего употребления, а деревянные части были сплошь ветхости невиданной. Но вот сами постройки, по всей видимости, были сооружены не так уж и давно - ибо совершенно не выглядели ветхими. Да, хотя, и совершенно уродливые внешне, тем не менее, при этом, выглядели вполне добротно склёпанными.
  Тайновед, кивнув Владиславу, и заметив его пристальное внимание к этим хижинам, пояснил:
  - До возвращения Высочайшего тут всё было так же, как и там, внизу, у реки, в бывшей столице отщепенцев - обитаемым все эти века тут был, если это назвать обитанием, конечно же, лишь Детинец. А затем в крепости начали накапливать орочи орды, по распоряжению Высочайшего. Для Первой ударной - личной армии предводителя кольценосцев. И для них вот, из остатков прежних, давно уж рухнувших домов, и понастроили эти норы - благо материалу хватало. Сейчас-то тут всё пусто - а вот когда мне тут пришлось побывать, однажды, то здесь аж кишмя кишело. Смрад и гул аж до небес стоял!
  Смрад, впрочем, тут стоял и сейчас - чётко ощутимый запах немытых тел и испражнений. Но вот тишина вокруг была просто давящей. Лишь глухо цокали подковы коней, да стучали колёса повозок. К своему ужасу Владислав, при этом, чётко различал, что к призрачным конным рыцарям, время ото времени проносящимся по дороге, здесь присоединились толпы пеших теней, смутном мелькающих меж чёрных, совершенно мрачных зданий, самого разного вида - двух, и даже трехэтажных, проступающих для него сквозь сплошную застройку хижин по обеим сторонам дороги. Тени эти, в отличие от конных рыцарей, его отнюдь не приветствовали. Наоборот, от них исходила совершенно ощутимая сфера неутолимой ненависти и злобы, чуть окрашенная чувством неизбывного отчаяния и вечной безысходности.
  - А.. - Спросил он Тайноведа - что тут с прежними обитателями-то стало? Ну, с защитниками крепости, когда её взяли?
  - Да что же ещё? Тут их же и порешили. Всех, кто тут был. И - сожгли в их же домах. Сам-то город кольценосцам не нужен был совершенно. Им и Детинца вполне хватило. Да и то.. А что это тебя так заинтересовало?
  - Мне.. Я.. Понимаешь.. - Прерывающимся шепотом начал Владислав - Мне вот кажется, что они все тут и остались. И сейчас.. Ну - общем..
  - Ты что-то чувствуешь такое? - С внезапным любопытством осведомился Тайоновед. - А что? Скажи!
  Владиславу сейчас меньше всего хотелось вдаваться в подробности этих своих новооткрывшихся способностей. Так что он попробовал отделаться от навязчивого любопытства командира лишь какими-то маловразумительными междометиями. Тот, впрочем, особо сейчас и не стал настаивать, хотя какие-то выводы для себя, безусловно всё же сделал.
  Где-то на половине полукруга укреплений дорога уткнулась в такую же сплошную застройку, как и там - в своём начале. Здесь, слева, в стене были открытые, также видимо уже неисчислимое количество лет, ворота, с перекосившимися, изржавевшими створками. По сути - это был как бы недлинный тоннель меж разрывом стены, концы которого заходили друг за друга, сверху перекрытый высоким сводом, на котором, во всю длину этого туннеля, была сооружена небольшая башнеподобная надстройка. Внутри тоннеля стены, с обоих сторон, ощетинились бойницами. Так что ворвавшихся сюда, во время приступа, защитники ворот могли совершенно спокойно и безопасно для себя расстреливать из луков со всех боков. С другой стороны тоннеля тоже были перекосившиеся, настежь распахнутые створки проржавленных, железных же ворот. Владислав отметил для себя, что нынешние хозяева крепости, по-видимому, приступа здесь никогда не опасались, и к нему не совершенно не готовились
  За тоннелем расчищенный путь повернул влево, и они, за второй стеной укреплений, вернувшись назад, проехали далеко за то место, где там, в первой стене, были въездные ворота. Лишь затем они обнаружили такой же, как и первый, встретившийся им внутри крепости, защищённый проезд, и смогли попасть за вторую стену. Тут они уже привычно снова пропутешествовали в обратном направлении до нового проезда, расположенного почти что на противоположной стороне третьей стены, и, наконец, въехали в самое внутреннее пространство древнего города, примыкающее к непосредственно к горному кряжу.
  Там всё также было хаотично застроено уже примелькавшимися им хижинами. Расчищенный путь продолжился вдоль внутренней стороны третьей стены укреплений, и - приблизительно там же, где были расположены внешние въездные ворота, резко поворачивал вправо, и затем, минуя застройки, выходил на широкую полукруглую площадь, раскинувшуюся у северной стены Детинца.
  Стена эта, возведённая из того же, белоснежного, лучащегося палевым мёртвенным светом мрамора, имела форму трёхстороннего квадратного укрепления, отсутствующим участком стены своей примыкавшего прямо к горному кряжу. Вокруг этой стены, с трёх её стон, также протянулся небольшой ров, заполненный водой, и хотя мост через ров был и здесь опущен, он всё же явно носил среды регулярного употребления. А вот ворота Детинца были закрыты, и им снова пришлось хорошо подождать, пока их для них распахнули.
  Привратное укрепление Детинца состояло из двух невысоких квадратных башен, с зубчатыми коронами, меж которыми была перекинута массивная арка, по которой сверху и проходила стена. Ворота были двустворчатыми, и сразу же за ними открывался собственно внутренний двор Детинца.
  Караван постепенно втянулся в этот не особо широкий двор, всё внутреннее пространство которого, примыкающее к стенам, было полностью застроено одно и двухэтажными службами, находившимися во вполне сносной сохранности. Главная башня крепости была сдвинута от центра двора ближе к кряжу, хотя и не примыкала к нему полностью. Поэтому перед башней всё же оставалось достаточно свободного места, где могло бы спокойно разместиться и второе больше таких же, как и у них, повозок.
  Стажа здесь также состояла из гвардейцев. Их командир знаком указал, куда следует поставить повозки, и где располагаются конюшни. Пока они размещались тут под его руководством, ссаживались с коней, и наскоро приводили себя в порядок, где-то высоко над лестницей, сбегавшей расширяющимся постепенно к низу водопадом ступеней по обращённой ко внутреннему двору стене башни, неслышно распахнулась в стене небольшая, прямоугольная, с овальным навершием дверца черненой стали, и по ней к ним стремительно сбежал высокий, худощавый человек в чёрной хламиде, к совершенному потрясению Тайноведа оказавшийся никем иным, как самим Главнокомандующим!
  Владислав, также узнавший в этом человеке того, допрашивавшего его у водопадов, сразу же после ранения, по моментальной реакции Тайноведа догадался, что тот меньше всего ожидал увидеть здесь именно этого встречающего. Быстро совместив у себя в голове несколько деталей, он тоже сообразил, с кем имеет сейчас дело. Остальные же члены отряда командующего и так хорошо знали в лицо - по частым парадным построениям гвардии в башне, на некоторых из которых они всё же имели честь иногда соприсутствовать - если не были в это время на задании. Но поскольку они, в отличии от Тайноведа, отнюдь не были ознакомлены с деталями первоначального плана, то для них его появление, естественно, и не стало той непредвиденной неожиданностью, которой оно оказалось для их командира. Все они лишь немедленно подтянулись, и отсалютовав Верховному, тут же, под командой Весельчака, выстроились в линию.
  Тайновед вытянулся в струнку, промаршировал навстречу к остановившемуся перед ними Главнокомандующему, и доложил ему об успешном завершении похода. Уточняющих вопросов о том, почему поменялись первоначальные установки, он, понятное дело, при этом задавать не стал. Если будет нужно - то начальство и само сообщит всё необходимое. Про себя же он отметил, что Командующий выглядит одновременно до крайности взбешённым, и, при этом, очень подавленным и усталым. Впрочем, его собственный доклад тот принял отменно ласково, и даже улыбнулся ему милостиво.
  - Я слыхал, что у вас там возникли непредвиденные проблемы? - Осведомился он, заглядывая в глаза Тайноведу.
  - Да так, - небрежно отозвался тот, - кое-что пошло не по плану, но - удалось ускользнуть в результате, и груз сохранить. Там..
  - Ладно, оборвал его Верховный, в общем я уже ознакомлен в целом с произошедшим, а детали доложишь мне чуть позже, уже лично. Когда мы покончим с этим делом, у нас будет с тобой ещё очень серьёзный разговор.
  Он указал Тайноведу знаком руки стать рядом с собой, и повернулся к строю. В качестве зрителей выступали Ладненький с кучером со второй повозки, и несколько гвардейцев, встретивших их во дворе. Все они также, под руководством командира привратного караула, выстроились в два ряда чуть в стоне.
  - Молодцы, парни! - Зычно крикнул Верховный, и эхо его глуховатого голоса метнулось несколько раз в тесном пространстве каменных стен. - Справились с работой своей на отлично и в этот раз! Рад вам сообщить, что ваша верная служба, в этом задании, будет отмечена похвальными грамотами. Командиру вашему, распоряжением по Гвардии, за это задание будет выдан рубиновый золотой перстень, а все остальные участники похода получат по золотому нагрудному знаку высшей степени - командирскому, или же для рядового состава - согласно чину. Всем также будут сделаны и денежные выплаты, полагающиеся при таком награждении.
  Владислав, стоявший рядом с Весельчаком - по другую сторону от остального отряда, почувствовал, как тот радостно пихнул его в бок локтем. Видимо - награды и впрямь были исключительно щедрыми.
  - Ну, брат, теперича вот погуляем-то! - Еле слышно прошептал он. - Было бы только где и когда!
  - Хорошо. - Завершил свою короткую речь Главнокомандующий. - А теперь нам осталось ещё чуть-чуть потрудиться, чтобы окончательно закруглить дело. Этим мы сейчас с вами и зймёмся-то. Разойдись!
  Тут он повернулся к Тайноведу и тихи продолжил, уже для него одного:
  - Сейчас пусть распрягают повозку - и откатим находку к месту её будущего постоянного расположения. Повозка нетяжёлая - думаю, справимся силами и одних твои парней. Незачем нам тут расширять круг посвящённых. Потом можешь их отпустить отдыхать, а нам с тобой нужно будет поговорить серьёзно. Есть о чём. Здесь, брат, такие дела творятся!.. - И тут он, с какой-то отчаянной растерянностью во взгляде, вяло махнул своей правой рукой. - Ладно, нечего тянуть, пошли, закончим тут всё поскорее!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"