Балуй Василий : другие произведения.

Древо Жизни. Глава 6. Юрка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Среди ярко-коричневых сосновых стволов Юрка заметил какое-то движение. Он остановился, осмотрелся и поднял с земли большой заостренный камень, который вполне годился, чтобы разбить голову любому недругу. Держать горячий и шершавый камень в руке было неприятно, и сразу захотелось пить. Вглядываясь вперед до рези в глазах, Юрка несколько раз облизнул сухие, колючие губы. Потом, чуть повернувшись, опасаясь отворачиваться совсем, оглянулся назад, где почти белое от зноя небо плавилось и стекало в море.
   Это место ему не нравилось.
   В последние дни он слишком часто и подробно вспоминал о нем, и это воспоминание будто кто-то, и, в общем, ясно кто, воспроизвел под копирку: ломаную линию взморья жжено-сахарного цвета, уходящую в обе стороны покуда хватало глаз, сочную шапку леса внизу, черточки сухогрузов у горизонта и даже вырезанные на ближайшем дереве буквы - имя "Вика", вписанное в неровный контур сердца.
   Но дело было не в конкретно этом месте. До него были и другие. Несколько дней назад Юрка каким-то образом - и, в общем, ясно, каким - смог вернуться во двор их многоквартирного дома, где он родился и прожил первые одиннадцать лет жизни. Во дворе рос старый кривой дуб с прикрученной к нижней ветке тарзанкой, на которой Юрка однажды сломал руку. Все там оставалось в точности, как в детстве, что было невозможно хотя бы потому, что дуб сильно пострадал во время урагана, и его пришлось спилить. Это произошло задолго до того, как они переехали.
   Еще раньше, может, неделю назад, он возвращался домой. Точнее в то место, которое стало их новым домом, хотя тогда на его месте, посреди заросшего сада, еще стояла старая щитовая хибара двоюродной бабки, которую отец, в конце концов, снес и построил двухэтажную крепость. Но память ювелирно восстановила все приятные и неприятные детали - вплоть до старого вонючего туалета-скворечника, обклеенного изнутри выцветшими газетами.
   Дело было в том, что мама всегда встречала Юрку издалека. Всегда. Но не сегодня.
   Быть может, именно от того, что долгое время он был один, и ничего не происходило, Юрка начал замечать то, чего замечать не следовало - мир был неполным, шит по-живому белыми нитками. Те его фрагменты, которые Юрка не помнил или помнил смутно, дрожали за зыбким маревом, будто от усталых, слезящихся глаз. Только сколько не моргай, марево никуда не исчезало, и эти туманные лишаи густо покрывали всю его фантазию - и деревья, и море, и тропинку.
   Юрка переложил камень в другую руку и сделал несколько шагов к деревьям, глядя под ноги, выбирая пятна сухой травы и стараясь не наступать на живую зелень. Коричневый хвойный ковер мелко шуршал под ногами, напружинивая шаг. Юрка остановился в паре шагов от облезлого, словно ошкуренного наждачным кругом, ствола сосны, наполовину скрытым маревом, и протянул руку. Он почувствовал тепло кончиками пальцев, и в этот момент за его спиной раздался голос мамы:
   - Я здесь, ежик.
   Юрка выронил камень и быстро обернулся.
   Возле обрыва, где секунду назад еще ничего не было, стояли два складных кресла, а возле них - мама. Она была вся в белом и в соломенной шляпе с отогнутым передним краем, открывавшим улыбающееся лицо.
   - Иди сюда, - сказала мама и положила руку на спинку кресла.
   Она привычно обняла его, прижав шею. Юрка почувствовал прикосновение ее губ к виску.
   - Я тебя искал, - обиженно сказал он.
   - Я уже давно здесь, - ответила мама.
   - Я обошел весь берег.
   - Ты меня нашел. Это главное.
   - Я испугался.
   Это была правда, которую Юрку мог сказать только маме и только здесь.
   Она тронула пальцем его подбородок, заглянув в глаза.
   - Чего ты испугался, ежик?
   - Тебя нет... тебя не было рядом.
   - Но сейчас я же с тобой.
   - Да.
   - И бояться тебе нечего.
   - Да.
   - Тогда не думай об этом больше. Будем смотреть на море и разговаривать, - мама похлопала ладонью по спинке кресла.
   Юрка послушно сел, уставился в пропасть под берегом, переливающуюся под солнцем битым зеркалом.
   - О чем мы будем разговаривать? - спросил он.
   - О чем хочешь. Если не хочешь, можем просто смотреть и молчать.
   Они долго сидели в тишине, на такой высоте не было слышно даже шума моря. Молчать с мамой было легко и даже приятно.
   Потом Юрка сказал:
   - У меня есть новость.
   - Правда? - рассеянно отозвалась мама. - Рассказывай.
   Юрка рассказал, что Катерина, до этого приходившая к ним пару раз в неделю по утрам прибраться и приготовить еды, теперь появляется каждый день и иногда даже остается ночевать. Она спит вместе с отцом в спальне. Отец думает, что Юрка ничего не замечает и не понимает. Они не разговаривают на эту тему. Отец считает его глупым ребенком.
   Мама слушала, поглаживая его руку, с легкой улыбкой.
   Юрка обиделся и убрал руку.
   - Ты тоже думаешь, что я глупый ребенок и ничего не понимаю? - сказал он.
   Мама озорно улыбнулась.
   - Я думаю, что ты у меня уже совсем взрослый мужчина, - сказала он. - А любой взрослый заслуживает того, чтобы с ним были честными.
   Юрка не всегда был уверен, когда мама шутила, а когда говорила серьезно.
   - Ты, правда, так думаешь?
   Мама щелкнула ногтем.
   - Зуб даю, - и засмеялась. Юрка фыркнул.
   - Расскажи мне об этой Катерине, - попросила мама.
   - Она из соседней деревни, из Прибрежного. Ты помнишь Прибрежный?
   - Конечно.
   - Прошлой зимой у нее сгорел дом. Пожар был такой, что даже в Семеновке видно было. Сгорел дом. И семья.
   - Боже, - сказала мама. - И дети были?
   - Я не знаю, - признался Юрка. - Отец запретил мне разговаривать с ней на эту тему.
   - Он прав. Это больно.
   - В общем, она осталась в одних трусах на пепелище. В этом году перебралась в Семеновку, к сестре. Ну, отец и взял ее, ну, типа, в домработницы - пожрать приготовить, постирать, все дела.
   Мама чуть поморщилась грубым словам, но замечания не сделала. Видимо, догадалась, что он просто повторил слова отца.
   - Что она за человек? - спросила она.
   Юрка почесал щеку.
   - Обычный.
   - Она красивая?
   - Так...
   Мама улыбнулась.
   - Ты красивее, - сказал Юрка.
   - Спасибо, ежик, - сказала мама и снова поцеловала его. - Мне это очень приятно слышать. А как она относится к папе?
   - Не знаю. Нормально относится.
   - Любит его?
   Юрка нахмурился.
   - Вот это уж не знаю. Это у нее спрашивать нужно.
   - Что же ты не спросил?
   - Больно интересно.
   - Я же вижу, что интересно.
   - Вообще не интересно.
   Мама только улыбнулась.
   Юрка помолчал.
   - Я хочу, что бы ты вернулась.
   - Иди ко мне, ежик.
   Юрка устроился в ногах у мамы. Она зарыла пальцы у него в волосах, пригладила, и эти прикосновения словно слой за слоем снимали дурные мысли.
   - Ежик ты мой ежик, - тихо сказала мама, - как же я по вам скучаю.
   Юрка прищурился от удовольствия.
   - А помнишь, - сказал он, - как мы были здесь? Вместе, с отцом?
   Мама фыркнула, и Юрка понял, что она тоже улыбается прошлому.
   Он перебрал эти воспоминания, спрятанные от окружающих глубоко и надежно, осторожно ощупывая пальцами памяти каждое. Как много ходили пешком, помнишь? У них тогда еще не было машины, а жили они в каком-то деревянном сарае с двумя кроватями, столом и урчащим холодильником. Пешком исследовали землю, и называли ее между собой "Дикие Земли". Отец сделал им двоим посохи, как у первопроходцев, и они торили для мамы дорогу. Кругом был затерянный мир: заросшие непролазные сады, брошенные разбитые теплицы, похожие на клетки в цирке, в котором умерли все звери, потрескавшиеся бетонки, ведущие, казалось, в никуда, или - неожиданное кладбище прямо на лесной тропинке. Откуда? Зачем? А помнишь человека, которого встретили в низинке, под тропой? Худой, в одних трусах, весь какой-то бурый от солнца. У него был гамак, подвешенный между двумя деревьями, вокруг валялись какие-то вещи, пакеты, и отец тогда еще сказал, что это лесной бомж. А медузы? Можно было спуститься к морю со скалы, по старой лестнице из ошкуренных кривых стволов, вросшей в камень, и внизу, в камнях, в полосе прибоя, увидеть суп из тухлых водорослей, тины и медуз, будто кто-то наковырял ложкой куски киселя. А потом еще они ходили на пляж в поселок, и там был точно такой же суп, только из тины и мусора, люди вылезали из воды ярко-зеленые как пришельцы, ругались и бежали обратно отмываться. А еще дельфины - ты помнишь дельфинов? Какой-то загоравший тут же дед с синей татуированной звездой на груди показал им их совсем близко от берега и сказал, что они приплывают сюда каждое утро, потому что здесь "банка", и рыбы полно... Помнишь?
   - Помню, ежик, помню, - улыбалась мама этим его торопливым воспоминаниям.
   Юрка вспоминал еще долго, но уже один и молча. Он не заметил момента, когда задремал.
   Когда он проснулся, одно солнце пропало, а второе уже вызолотило море и начало наливать красным. Ветер скрипел и шумел в соснах. Юрка снова каким-то образом оказался в кресле. Рядом стояло второе кресло. Пустое.
   Он быстро поднялся и сразу же увидел маму - она сидела на берегу, на самом обрыве, обняв колени и глядя в море.
   Юрка подошел.
   - Мам?
   Она не отозвалась.
   Юрка сел рядом. По направлению взгляда он понял, что мама смотрит не на море, а на Дерево. Его трудно было не заметить - плоская гигантская крона вздымалась над лесом как вулканический остров посреди зеленого океана. Где-то там внизу, возле этого острова, его ждал Данил.
   - Мама? - снова позвал Юрка и заглянул ей в лицо.
   Ветерок играл с ее волосами, спутав вокруг головы золотистую паутину, похожий на ангельский ореол. Но Юрка снова почувствовал, как сжался желудок и вспотели ладони. Все повторялось. Мама снова забыла о его существовании.
   - Мам, это я, Юра.
   Она тут же открыла глаза, повернула голову и улыбнулась.
   - Проснулся, ежик?
   Юрка облизнул губы.
   - Ты узнаешь меня?
   - Конечно, ежик. Почему ты спрашиваешь?..
   Юрка не знал, что ответить.
   - Иди сюда, - сказала мама.
   Юрка сел рядом.
   - Я уснул?
   - Как котенок. Так хорошо спал.
   - А ты что делала?
   - Смотрела на море. Мне, знаешь, это никогда не надоедает.
   - Мне... мне скоро нужно будет возвращаться.
   Мама посмотрела на солнце.
   - Немного времени у нас еще есть, - сказала она. - Я забыла у тебя спросить, как у вас дела с Румией?
   Юрка внимательно посмотрел на маму.
   - Мы уже не вместе, - сказал он. - Я говорил тебе.
   - Правда? Прости, я, видимо, прослушала. Ты ведь не обиделся на меня?
   - Нет. Я не обиделся.
   - Почему вы расстались?
   - Она встречается с другим.
   Мама грустно улыбнулась.
   - Мне очень жаль, ежик. Я знаю, она тебе очень нравилась. Тебе больно?
   Юрка помолчал.
   - Уже нет. - Он поднялся. - Мне, наверное, пора. Скоро солнце сядет. Мы еще увидимся?
   - Конечно.
   - Когда?
   - Скоро.
   - Как скоро?
   Мама улыбнулась той печальной и виноватой улыбкой, которую Юрка навсегда запомнил, когда они с отцом в последний раз навещали ее в больнице. Отец говорил, что болезнь очень серьезная, именно поэтому мама никого не узнает и не помнит даже своего имени. Болезнь победила, и сделать ничего было нельзя. В последние дни маме было очень больно жить. Только через несколько лет Юрка из случайно подслушанного разговора узнал, что мама выпрыгнула из окна больницы.
   - Многое зависит от тебя, - сказала мама. - Если ты этого хочешь, мы будем встречаться часто.
   - Я хочу.
   - Но не забывай и того, что нашего желания недостаточно. Мы здесь, вместе, только благодаря Дереву. Оно помогает нам.
   Юрка опустил голову.
   - Слушай, что оно говорит, - сказала мама. - Оно мудрое, и желает нам добра.
   - Хорошо, мам.
   Она повернула его лицо к себе, заглянув в глаза.
   - Пообещай мне.
   - Я обещаю слушать его.
   Лицо мамы смягчилось, глаза блеснули. Она обняла Юрку, прижав к груди, и он почувствовал сильный запах свежескошенной травы.
  

***

   - Шухер, - буркнул Юрка, уронил сигару в пепельницу и задвинул ее ногой за кресло.
   Дверь была чуть приоткрыта - поэтому они услышали Катерину прежде, чем увидели. Она материализовалась из ничего по ту сторону прозрачной перегородки, отделяющей комнату от веранды. Дверь зашипела, отскочив в сторону. Катерина остановилась в проеме, барабаня пальцами по ручке.
   - Та-ак, - сказала она.
   - Только мне спиннинг нужно у Валерки забрать, - лениво сказал Юрка, вроде как продолжая разговор. - Садок у тебя есть?
   Данил не ответил, глядя на Катерину. Та громко фыркнула.
   - Здравствуйте, - сказал Данил.
   - Здрасьте, - отозвалась она.
   - Привет, - буркнул и Юрка.
   - Юра, я сколько раз просила не курить в доме? - спросила Катерина.
   Юрка состроил задумчивую гримасу.
   - Семь, - сказал он. - Или восемь.
   - И?
   - Может, двадцать. Не уверен. Кто слушает, что ты там тарахтишь?
   Щеки у Катерины пошли бледными пятнами.
   - Я говорю, - голос у нее запрыгал, - что можешь ты хотя бы закрывать дверь в дом, когда куришь ворованные отцовские сигареты?
   Юрка выдержал драматическую паузу.
   - Во-первых, - сказал он, - отец курит не сигареты, а сигары. В нашей семье это все знают. Но тебе простительно. Ты же не из нашей семьи. - Пауза. - А во-вторых, коли, мы тут отца вспомнили, можешь здесь не появляться, хотя бы когда его нет дома?
   Лицо у Катерины стало совсем желтым.
   - Я здесь потому, что твой отец просил присмотреть за тобой.
   - Я не каша, чтобы за мной присматривать.
   Пальцы Катерины побелели на ручке двери.
   - Я все расскажу отцу.
   - Валяй. Привет передавай, - последние слова Юрка говорил уже закрытой с грохотом двери.
   Данил завозился на своем стуле, потом поднялся.
   - Ты куда? - спросил Юрка.
   - Пойду.
   - Сиди. Все нормально.
   - Не крутовато ты с ней?
   - Нормально, говорю. Это мы так играем.
   Данил сел обратно.
   - А если и правда расскажет? - спросил он.
   Юрка достал пепельницу, солидным мафиозным жестом стряхнул пепел и схватил сигару зубами.
   - Что значит "если"? - сказал он. - Расскажет стопудово. Вот прямо сейчас и докладывает. Но батя в городе. Труба у меня вырублена. Так что батя приедет вечером, и у него будет ко мне "разговор", - Юрка выдохнул вонючий дым, от которого чесался язык и протянул сигару Данилу.
   Тот понюхал сигару, покрутил в пальцах и вернул Юрке.
   - Нет. Спасибо.
   - Зря. Реальная вещь. Отец весной с Кубы привез. Я уже четыре штуки стянул.
   - Отец не заметил?
   Юрка хрюкнул.
   - Ясен перец, заметил. Но у нас негласное соглашение: он не замечает, что я тырю у него курево, а я не замечаю, что он не замечает меня. И все довольны.
   Внизу, под верандой, щелкнула входная дверь.
   - Отец вернется сегодня, - сказала Катерина. - И у него к тебе серьезный разговор.
   Юрка, чувствуя на лице взгляд Данила, пустил несколько колец. Они вышли тонкими и кривыми.
   Катерина, судя по притихшему первому этажу, ушла.
   - Это мы уже проходили, - зевнул Юрка. - Просто разговора этой овце, похоже, уже не хватает, нужен "серьезный разговор". Батя пустил в ход тяжелую артиллерию. Как бы не пришлось мне вечером думать о своем поведении, начать уважать людей старше себя и все осознавать. Коньяк будешь?
   - У тебя и коньяк есть? - удивился Данил.
   - Есть. У бати.
   - Он тебе разрешает его брать?
   - Не тупи. Конечно, нет.
   - А если что?
   - А если что, то у него будет ко мне серьезный разговор, - сказал Юрка, - ты же слышал. Ты, блин, будешь или нет?
   - Нет.
   - Ну, и будь ты проклят.
   Данил не обиделся.
   - Ладно, - сказал он.
   Впрочем, Юрка тоже не обиделся.
   - А я буду, - сказал он. - Посмотри, где там эта ключница. Только не светись.
   Данил подошел к парапету и засмотрелся вдаль.
   - Ну? - нетерпеливо спросил Юрка.
   - Цветы у ворот поливает.
   - Тогда я пошел. Если что, свисти.
   Юрка обернулся быстро. Поставил на стол чайную чашку, наполовину наполненную чем-то вроде слабой заварки. Данил покрутил ее перед носом.
   - Духами пахнет, - сказал он.
   - Да ты знаток. Это, блин, элитный французский коньяк, старше могилы Наполеона. Будешь?
   - Нет.
   - А я накачу.
   Данил с интересом смотрел, как Юрка морщится и заставляет себя глотать жгучую и, в общем-то, вонючую жижу.
   - Слушай, - сказал Юрка, отдышавшись. - Мне тут Мия звонила.
   - Да? - спросил Данил.
   - Ага.
   - И что сказала?
   - Мы не разговаривали. Я звонка не слышал, а перезванивать не стал. Вы поссорились или что?
   - Мы расстались.
   Юрка почесал затылок.
   - Ага, - сказал он.
   Его больше сбила с толку не сама новость, сколько легкость, с которой Данил, никогда не говоривший никому лишнего слова, ее озвучил.
   - А от меня она что хочет? - спросил Юрка.
   Данил пожал плечами.
   - Может, поплакаться? По старой памяти.
   Юрке расхотелось говорить на эту тему.
   - Пойду, еще накапаю, - сказал он. - Ты на стреме.
   Когда он вернулся, Данил разговаривал по телефону.
   - А что? - спросил он в трубку. - Ну, у Юрки, и что?.. О чем?.. Говори... По телефону говори... Твои проблемы... Нормально разговариваю... Валяй.
   Данил бросил телефон на стол и буркнул:
   - Таир сейчас придет.
   - Зачем?
   Данил пожал плечами.
   Юрка подыскивал слово. Что-то такое, что ярко и точно охарактеризует уместность появления Таира здесь именно сейчас. Но пока он восстанавливал связи в мозгу, растворенные элитным французским коньяком, кое-что другое отвлекло его внимание.
   - Не шевелись, - сказал Юрка, глядя на руки Данила.
   Тот повернул голову.
   - У тебя на руке паук, - сказал Юрка, - сейчас я его прихлопну.
   - Не трогай, - спокойно отозвался Данил. Он поднял руку и выгнул пальцы - паучок перебежал длинными ломкими ножками по плоскости ладони и перебрался на запястье. - Это мой.
   - Он не ядовитый?
   - Это каракурт. Еще какой ядовитый. Особенно сейчас. После его укуса через десять минут превращаешься в овощ. Лежишь и кряхтишь от боли. Потому что даже кричать не можешь.
   - Ты откуда знаешь?
   - Читал.
   Юрка отодвинулся.
   - Убери его.
   - Не бойся. Тебя он тоже не тронет.
   - Дрессированный, что ли?
   - Я же сказал - он мой.
   Но Юрку слова Данила не успокоили.
   - Откуда он у тебя, вообще?
   - Нашел.
   Не очень поверив Данилу на слово, Юрка внимательно наблюдал за черной бусинкой в красную крапинку. Она остановилась на косточке запястья, щупая кожу ножкой.
   - Зачем он тебе?
   - Для разных дел. Хочешь, Катерине в обувь подложим?
   - И назовем это разным делом?
   - Самообороной.
   Юрка вдруг подумал, что Данил может говорить это серьезно. Мысль его напугала. Но в этом был виноват, конечно, коньяк.
   - Нет, - сказал Юрка, - не хочу.
   - Ты же хотел от нее избавиться.
   - Я с ней сам справлюсь.
   - Смотри. Моя Машка все сделает за пятнадцать минут. Чистенько. Никто ничего не узнает.
   - Я, блин, не пойму, ты сейчас шутишь, издеваешься или серьезно говоришь? - нервно спросил Юрка.
   - Юра! Таир пришел! - крикнула Катерина от ворот.
   Данил улыбнулся одними губами.
   - Конечно, шучу.
   Он достал из кармана желтую пластиковую коробочку, пересадил в нее паука и убрал в карман.
   - Позвать его сюда? - спросил Юрка. - Или сказать, что тебя нет?
   Но говорить ничего не пришлось. Таир уже сам поднялся и открыл дверь. Недружелюбно оглядел обоих. Данил перегнулся через стол, взял из пепельницы сигару, положил ноги на свободный стул и уставился вдаль.
   - Иди, погуляй, - буркнул Таир Юрке.
   - Не хами, посетитель, - в тон ответил Юрка.
   Таир вздохнул.
   - Все путем, - сказал Данил. - Я разберусь.
   Юрка ушел в комнату, закрыв за собой дверь, и включил музыкальный канал.
   Таир сбросил ноги Данила со стула и сел напротив него. Разговора Юрка не слышал. Не хотел слушать, поэтому прибавил звук в телевизоре. Да и не разговор это был никакой. Говорил Таир, а Данил молчал и смотрел в сторону. Похоже, он его даже не слушал. Видимо, Таиру тоже так казалось - он два раза наклонялся к Данилу и спрашивал что-то в лицо. Данил кивал.
   В конце-концов, Таиру надоело говорить с самим собой. Он открыл дверь и буркнул:
   - Свободно.
   Но задержался еще на минуту. Обернулся и сказал:
   - Сегодня с ней поговоришь, понял? Или будешь еще раз разговаривать со мной. Мне ваша Санта-Барбара уже вот где, - он полоснул ладонью по горлу. - Разбирайтесь уже сами.
   Данил молчал.
   - Понял? - повторил Таир, и Юрка по губам догадался, что именно это слово он повторял в течение всего разговора.
   Данил молча посмотрел на него. Молчал долго, и ответил за мгновение до того, как Таир двинулся к нему:
   - Я тебя услышал.
   Таир снова вздохнул, буркнул что-то матерное и ушел.
   Чтобы чем-то заняться, Юрка убрал бокал из-под коньяка в комнату под кровать. Затушил сигару.
   Данил смотрел в небо.
   - Чем займемся? - спросил Юрка.
   Данил дернул плечом.
   - Можем, искупаться сходим?
   - Чувак достал, - сказал Данил.
   - Кто? Таир?
   Данил не ответил.
   - А чего тебе его бояться?
   - Я его не боюсь. Я сказал, что он достал.
   - А, - сказал Юрка, ничего не поняв. - Ясно.
   Данил снова достал из кармана пластиковую коробочку и пересадил из нее паука себе на руку. Наверное, для него это было целое футбольное поле.
   - Нужно от него избавиться, - сказал Данил, и Юрка сразу понял, что говорит он не о пауке.
   - В смысле?
   Данил поднял ладонь к лицу и подул. Каракурт застыл на месте и вытянул вперед ножку, навстречу ветру.
   - Убить, что ли? - спросил Юрка.
   Данил хмуро посмотрел на него.
   - Кого убить? - буркнул он. - Я тебе кто? Телек меньше смотри.
   Юрка криво улыбнулся.
   Данил потерял интерес к разговору.
   Юрка со скуки поднялся посмотреть, чем занимается Катерина. Он нашел ее в малиннике, где она переставляла поливалку. Вспомнил, что вечером приедет отец, и разговор все же состоится. Не первый и уж, конечно же, не последний. Но настроение снова испортилось.
   Он краем глаза посмотрел на Данила и погрустнел. Данил частенько - произойти это могло в любой момент - "проваливался" куда-то. И сидел с дебильным выражением на лице - то ли чего-то ожидая, то ли уже дождавшись и брезгливо это переживая. Трогать, пихать, пинать его в этот момент было бесполезно. Юрка очень приблизительно представлял себе значение слова "транс", но по внешним признакам, оно подходило идеально.
   Он поискал взглядом паука, убедился, что тот по-прежнему ползает по руке Данила, и снова отвернулся, уставившись во двор.
   В этот раз Данил "вынырнул" довольно быстро - минуты через две-три, не больше. Он скрипнул стулом и шумно вдохнул носом, приходя в себя, несколько раз сглотнул. Юрка помнил это ощущение после "сеанса" - пить хотелось дико. Дерево словно высасывало из тела воду.
   Данил поймал взгляд Юрки.
   - Поможешь нам?
   - В чем?
   - С Таиром.
   - А кому "нам"?
   - Мне и Кранну.
   Данил смотрел на Юрку, не мигая.
   - Конечно, - ответил Юрка.

***

   Отец приехал уже затемно. Долго с чем-то возился в подвале, потом сразу же пошел в баню, которую Катерина топила с обеда. Ждала.
   Сейчас Юрка ненавидел ее особенной ненавистью - одновременно он был ей благодарен, что она с отцом, и ему не до серьезных разговоров с сыном. По крайней мере, какое-то время. Но потом это время закончилось, и Катерина нашла его в сарае, где хранился садовый инвентарь. Дальше него от дома был только старый деревянный туалет. Но прятаться в нем - верный признак, что он боится. А он не боялся. Просто не хотел разговаривать.
   Он поставил велосипед, который этим летом ни разу не доставал, вверх колесами и сидел на верстаке, задумчиво глядя на изувеченные звездочки. Починить велосипед он не мог. Да и не пытался.
   Шаги Катерины услышал издалека и уставился в дверь.
   Разложенный веером инструмент Катерину не впечатлил.
   - Отец тебя зовет, - сказала она.
   - Не слышал.
   Она не стала спорить. Спокойно ждала. Будто потерла отцу, где нужно, все у них теперь замечательно, и ждать она может сколько угодно.
   - Ты мне мешаешь, вообще-то, - сказал Юрка.
   Катерина плотнее закуталась в махровый халат.
   - Он ждет в бане, - сказала она. - Если будешь мыться, я принесу тебе полотенце.
   - Не буду.
   - Юрка! - рявкнул вдруг отец где-то в темноте со стороны бани. - А ну, бегом сюда!
   Юрка втянул голову в плечи. Он ожидал, что Катерина улыбнется. Победно. Или злобно. Или фыркнет по-кобыльи в своей привычке. Но она развернулась и молча пошла домой. Запустить бы ей ключом в затылок.
   Не раздеваясь, он поднялся на второй этаж, в комнату отдыха. В ней было сыро и накурено. Влажный сигарный дым оседал на губах вязким жженым вкусом.
   - Дверь хорошо закрой, навоняет - сказал отец.
   Он сидел у дальней стены в накинутой на ляжки простыне. На столе перед ним стоял высокий бокал со снежно-пивной шапкой. В пальцах дымила сигара, закручивая под низким потолком сизые спирали и петли.
   - Садись.
   Юрка сел.
   Отец достал из шкафа ящичек темного дерева в ярких карибских стикерах и накрыл его зажигалкой.
   - Кури.
   Юрка уставился на золотую зажигалку с гравировкой. Он видел ее сотни раз, как отлично помнил и первый, когда мама подарила ее отцу на их годовщину. Сделала гравировку, над которой они тогда долго смеялись - в ней была неприличная орфографическая ошибка. Но потом зажигалка пропала, как и почти все вещи, которые напоминали отцу о матери. Но значит, они пропали не насовсем. И значит... значит...
   Что это значит в итоге, Юрка пока не понимал.
   - Я не курю, - буркнул он.
   Отец усмехнулся и убрал ящик.
   - Пиво будешь?
   - Буду.
   Отец налил ему в чайный бокал, небрежно пролив на стол.
   Отец некоторое время молча курил, посматривая то на Юрку, то в окно через вяло шевелящуюся табачную занавеску. Потом с хрустом поскреб мохнатый живот и выпрямился.
   - Поговорим. Еще будешь пива, сам наливай. И поговорим.
   Поди, как мужик с мужиком?
   - Не как отец с сыном. А как мужчина с мужчиной.
   Юрка вздохнул, откинулся к стене, скрестив руки на груди.
   - Давай.
   Отец пососал сигару, пожевал дым. Долго думал, как начать, и начал с глупости:
   - Мне тоже ее не хватает.
   - Кого?
   - Мамы.
   Юрка встал.
   - Ладно, я все понял. Пошел.
   - Жопу верни на место, - сказал отец. Сказал спокойно, но тем голосом, который Юрка не осмеливался ослушаться.
   Он сел.
   - Мы оба скучаем, - продолжал отец, - только каждый по-своему. Ты куда-то глубоко в себя спрятался, и это твой выбор. Я... я - по-другому. Я не знаю, что ты думаешь о наших отношениях с мамой, и думаешь ли вообще...
   - Ты ее не любил, - сказал Юрка.
   - Это как сказать, - ответил отец, помолчав. - Женщине всегда недостаточно любви. Это тот самый стакан, который для тебя наполовину полон, а для нее - наполовину пуст. И вообще, не факт, что это твой стакан. - Отец посмотрел на наморщившегося Юрку, махнул рукой. - Не бери в голову. Когда-нибудь поймешь, когда время придет. Сейчас усвой, что какими бы сложными отношения у нас с мамой ни были, я всегда ее уважал. И никогда не предавал. Как самого главного человека и партнера в моей жизни.
   - Даже сейчас? - спросил Юрка.
   - Сейчас ее уже нет. А мы есть. И нам нужно как-то жить, двигаться дальше. Это трудно, особенно тебе. Но я - не она. Заменить тебе ее я не могу и не буду. С этим тебе придется справляться самому. Я помогу в другом.
   Юрка набычившись посмотрел на отца.
   - Это в чем же?
   - Хватит тебе овощем торчать перед телевизором и шланговать с дружками-придурками, разговаривающими с деревьями. Будешь мне помогать.
   - В чем?
   - В семейном бизнесе. Когда-нибудь начинать все равно придется. Ну, так это время пришло.
   Юрка подавил смешок.
   - Еще вчера, если я, вдруг, задавал тебе какой вопрос по работе, ты обычно велел мне не забивать голову чужими проблемами. И что изменилось?
   - С этого момента - это и твои проблемы. Это и изменилось. До осени тебе нужно войти в курс дела, разобраться, что к чему. Парень ты сообразительный, обвыкнешь.
   Юрка глотнул пива, чтобы отец не видел, как он покраснел.
   - Что я буду делать?
   - Сначала - смотреть, слушать и запоминать. Слетаешь несколько раз со мной в Китай, познакомишься с нужными людьми. Со временем, может, тебе там понравится, останешься совсем.
   - А ты?
   - Я имею в виду, мы оба.
   Юрка потер лоб.
   - А школа?
   - Просидев на заднице еще два года, умней ты все равно не станешь. Жизнь научит тебя всему. Возражения есть?
   Юрка ответил, как ему казалось, солидно и с достоинством:
   - Возражений нет.
   - Добро, - сказал отец. - Во вторник я улетаю в Шэньчжэнь.
   - Я с тобой?
   - Не в этот раз. Когда вернусь, мы этот разговор продолжим, и я тебе расскажу все конкретней, что да как. Наметим с тобой план, я тебя познакомлю со своим помощником, он займется тобой на первых порах.
   - Надолго ты улетаешь?
   - Дней на десять. Туда и обратно.
   Для отца это, и правда, было "туда и обратно". В командировках он мог пропадать и на месяц.
   - А вы пока похозяйничаете с Катериной, - сказал отец. Юрка даже не пытался скрывать кислое выражение лица.
   - Теперь насчет Катерины, - сказал отец. - Ну-ка, посмотри на меня. Если мы договорились, что ты уже достаточно взрослый для того, чтобы помогать мне, то тебе также стоит пересмотреть свои отношения с окружающими. Что ты морщишься?
   - Ничего.
   - Слишком сложно? Тогда проще, мы ведь говорим как мужик с мужиком? Кого я трахаю - тебя не касается. Вот кого ты трахаешь - меня касается, пока ты живешь в моем доме. И в моем доме ты будешь уважительно относиться к моими гостями.
   - Она гость?
   - Да. Она гость. А мы не вздорные помещики. Мы не сечем прислугу кнутом в каретном сарае.
   Юрка не знал, какую реакцию отец на это ожидал, но на всякий случай фыркнул.
   - Любить ее ты не обязан, - сказал отец, - но быть вежливым с человеком вдвое старше тебя - обязан. Согласен?
   - Да, - буркнул Юрка.
   - Хорошо. Извинишься перед ней.
   Юрка поднял хмурый взгляд.
   - Сейчас, - добавил отец.
   Отец молчал так долго, что теперь стало ясно - он ждет ответа. Причем, ответа положительного. А разочаровывать его Юрке сейчас хотелось меньше всего.
   Он встал.
   - Хорошо, пап.
   Тот кивнул. У двери он Юрку снова окликнул.
   - Увижу еще раз, что таскаешь у меня сигары или выпивку, руки выдерну.
   Юрка сглотнул.
   - Топай, - сказал отец и потянулся за телевизионным пультом. За спиной Юрки зашумел стадион и быстрый голос комментатора.
   Он был уверен, что Катерина ждет его на первом этаже. Или во дворе. Возможно, около дома. Она должна была встретить его на полпути. Поймать. Ну, давай, извиняйся, наглый щенок.
   Он нашел ее в доме. Катерина - уже переодевшаяся, с высушенными волосами - заваривала чай на кухне. Она мельком посмотрела на него.
   - Один?
   - Да.
   - Отец не идет?
   - Не знаю.
   - Чай будешь?
   Юрка замялся.
   - Нет.
   Катерина полезла в шкаф за конфетами.
   Она и правда, была всего в два раза старше него. И лет на десять младше отца. У нее были волосы почти как у мамы, только чуть темней.
   Если бы он ее так не ненавидел, то мог бы даже назвать красивой.
   - Извини, - тихо буркнул Юрка.
   Катерина обернулась, внимательно посмотрела на него.
   Пауза затянулась. Она, быть может, даже его и не расслышала. Но повторять Юрка не собирался.
   - Легко, - ответила Катерина. - И ты меня извини, если я вдруг где-то перегнула.
   Он мог бы на пальцах ей показать, где именно и под каким углом она перегнула. Только отец ясно дал понять, что ему такая геометрия без интереса.
   - Друзья? - сказала Катерина.
   Юрка пожал протянутую руку. А Катерина вдруг улыбнулась той единственной хорошей улыбкой, которую дарила только отцу и только в особенные моменты.
   - Ну, вот и отлично, - сказала она. - Поужинаешь с нами?
   - ...Конечно.
   - Тогда зови отца, а я накрою на стол.
   Прямо настоящая семья. Прямо еще друг другу рассказать, кто как день провел и потом всем вместе помыть посуду.
   От приторности момента Юрку затошнило и потянуло на воздух. Потом нужно было как-то провести время, пока отец, нарядившись в войлочную буденовку, хлестал себя веником. Возвращаться одному к Катерине не хотелось.
   Он присел возле бани. Гонял комаров, мелькавших перед лицом. Думать было неприятно и даже противно. Но разогнать мысли было не так просто, как комаров.
   Потом он услышал голоса за забором, со стороны Лариных. Два голоса. Тихий и вялый голос Данила он услышал первым:
   - У меня рука онемела.
   - Сейчас, - ответил второй, и Юрка при его звуке встал.
   - Дэн!
   За забором затаились, потом зашептали.
   - Эй, Дэн!
   - Чего? - неохотно отозвался тот.
   - Поговорить надо.
   - Прыгай.
   Юрка в три отработанных движения оказался по другую сторону забора. Во дворе было довольно светло. Юрка увидел Данила возле тиса. С ним была Румия. Она сидела у Данила на коленях и смотрела на Юрку довольно нагло.
   - Привет, - сказал Юрка.
   - Виделись, - буркнул Данил.
   - Привет, - проворковала Румия. Она прижалась к Данилу, потом поднялась. - И пока. Ушла.
   Румия ловко перепрыгнула через клумбы на тропинку и лязгнула дверью.
   Данил встал, потянулся, хрустнув шейными позвонками и поморщился.
   - Помирились? - спросил Юрка.
   - Нет.
   Юрка посмотрел в ту сторону, где исчезла Румия.
   - А она об этом знает?
   - Плевать мне на нее, - сказал Данил. - Главное, чтоб Таир до завтра не дергался.
   Юрке вдруг стало тоскливо.
   - А что будет завтра? - спросил он.
   Данил сорвал какую-то травинку, задумчиво погрыз.
   - Завтра приедет команда из Черниговки, будет футбольный матч. Таир - капитан. Мы с тобой тоже играем.
   - А-а. Без проблем.
   Юрка ожидал, что Данил что-то еще расскажет про свои планы, но тот молчал, глядя в окна первого этажа. Там гремели посудой, и шумел какой-то электроприбор. На занавеске лежала редкая гостья - отцовская тень.
   - Мне нужно к Кранну, - сказал Юрка.
   - Валяй, - безразлично отозвался Данил.
   Юрка неуверенно потоптался возле тиса. Он, вдруг, заметил, что его крона стала будто реже, а потом увидел, что на земле лежит довольно плотный слой хвои.
   - Что с ним случилось? - спросил он.
   Данил наклонился и поправил кресло.
   - Жуй ягоду, - сказал он.
   - Он не заболел?
   - Он уходит, - неохотно ответил Данил.
   Юрка нахмурился.
   - Куда?
   - В другое место.
   - Какое?
   - Жуй.
   Юрка заставил себя проглотить уже безвкусный ягодный жмых - Данил не разрешал его выплевывать. Потом просто сидел на кресле в темноте, куда не доставал свет фонаря, и ждал, пока подействует ягода. Времени прошло довольно много, и, видимо, он пропустил момент перехода. Когда он услышал голос Данила, оказалось, что они уже давно там, где нет Катерины, отца, Румии, Таира и каракурта.
   - Ты поможешь нам?
   Голос Данила прозвучал так близко и громко, что Юрка схватился бы за голову, если бы знал, где у него сейчас руки, а где голова.
   - Конечно, - ответил он.
   - Завтра.
   - Завтра, - послушно повторил Юрка.
   Сейчас для него не имело никакого значения, что будет завтра. Он уже видел парк возле больницы. Где-то там его ждала мама.

***

   Из темноты прямо перед Юркой вынырнула тень и отпрянула назад.
   - Мать твою, - сказала тень, - я чуть не обделался. Ты чего подкрадываешься?
   Юрка не ответил.
   - Туда не ходи, - показала тень себе за спину, - там это... - она помахала рукой, но забыла, что хотела сказать, и просто прошла мимо.
   Голос Юрка не узнал. Кто-то из приезжих черниговцев. Но к доброму совету прислушался, свернул к березкам и уже там, расстегнув ширинку и привалившись к шершавому стволу, надолго засмотрелся на звезды.
   Хотелось побыть в тишине.
   Однако, веселье догоняло в спину. Центр его был у костра, вокруг которого - кольцо лиц, рук, коленей. Надорванные козлиные голоса тянули песню с потерянным мотивом. И сквозь эти животные вопли слышалось редкое дребезжание гитарной струны, с трудом попавшей в два аккорда.
   Что и говорить, день заканчивался нескучно. После удачного матча, в котором семеновцы одержали спорную победу, они, как гостеприимные хозяева (и с целью сгладить результат игры) пригласили гостей на выездной пикник, где собралась вся молодежь Семеновки. На озере за заброшенной молокофермой поставили три больших шатра и разожгли огромный костер. На решетках, над огнем, в свете которого блестело и звенело стекло, распяли двух умело расчлененных гуся, утащенных у фермера. И бурлили за спиной голоса. Бу-бу-бу....
   Юрка тряхнул головой.
   Вернувшись, он не нашел места, где сидел. Лагерь был вроде висящего над огнем котла с кипятком, в котором беспорядочно перемещались люди-пузыри, сталкиваясь друг с другом, падая, выпрыгивая на поверхность и снова ныряя в глубину.
   Юрка нашел себе свободный пятачок, скорее всего чье-то место, кто ненадолго отлучился к березкам.
   За первым кольцом, в темноте, вспыхнула очередная ссора. Их уже было несколько, один раз даже дошло до драки - когда черниговцы пинали рыжего защитника, упустившего Данила и позволившего ему пройти к воротам и забить. Кто-то из них предложил трахнуть рыжую жопу, потому что другого толка от нее все равно не будет. Рыжий испугался всерьез, кубарем скатился в овраг и скрылся в темноте. Ему вслед стонали, матерились и улюлюкали.
   Но в этот раз конец суете положил Таир, гаркнувший так, что даже гитарист придержал струны:
   - Анутиховашужмать!
   На секунду наступила такая тишина, что стал слышен треск костра. Потом в темноте засмеялись, и песня возобновилась.
   Кто-то смотрел в огонь, кто-то - в остывшее небо, кто-то пел, отвалившись на землю и закрыв глаза. Среди всех этих разных лиц Юрка наткнулся на одно, несомненно, следившее за ним самим.
   Данил.
   Он наблюдал за ним с того самого момента, когда Юрка ушел, но даже теперь, убедившись, что тот вернулся и не сбежал, не отвернулся и продолжал буравить взглядом. К его равнодушному плечу привалилась Румия. Она неслышно шевелила губами, подпевала.
   Юрка пригрелся и начал проваливаться, оперевшись боком в чье-то колено. Колено дернулось, стряхивая его:
   - Иди спать.
   Юрка проснулся, заморгал, стеклянным взглядом уставился в огонь. Он слышал лишь отдельные слова, доносившиеся до него сквозь толстый слой ваты, теряя слоги и не складывая куплеты в песню. Потом он, видимо, снова ненадолго отключился, потому что колено снова воткнулось ему под ребра, и на этот раз больней:
   - Иди уже!
   Юрка, не разбирая дороги, добрел до ближайшего шатра, прополз через узкий тамбур. Земля больно ударила в колени и по лицу, пахнуло затхлой овчиной.
   Теперь, когда до костра было шагов двадцать - удивительное дело - слоги аккуратно вставали друг к другу, слова нанизывались на мелодию. Юрка спел две строчки, пока что-то не врезалось ему в ухо. Он пощупал рукой под собой. Сланец.
   - Заткнись, трубадур, - прохрипел в темноте голос.
   Юрка послушно заткнулся. А потом уснул.
   Хорошо спалось первые часа два. Потом захотелось пить. Потом отлить. Холод земли проник через толстый бараний тулуп и давил снизу. Рука, которую он положил под голову как подушку, онемела и стала вроде опухшего бревна.
   В конце-концов, тело победило.
   Юрка долго в темноте палатки растирал руку, едва не закричав от боли, когда кровь вернулась в нее и потекла битым колючим стеклом, потом наощупь нашел выход и вывалился наружу.
   Утро было холодным и сырым. Огонь в костре уже не горел, хотя в выложенной камнями яме светился малиновым край бревна, которое кто-то додумался положить на ночь, чтобы утром были угли. Вокруг вповалку лежали несколько тел - кто не смог встать или найти себе другого места. Немного походило на сюжет средневековой гравюры - "после битвы", разве что без ворон и плакальщиц. И над всем этим - мощный многоголосый храп. То густой, то заливистый, то с присвистом.
   Юрка пробрался между спящими к оврагу, справил нужду, прислушиваясь к собачьему лаю и перекличке петухов, долетающих из поселка. По прямой до него было километра два, не больше. Были видны даже тусклые сиреневые огни еще не погашенных уличных фонарей.
   Юрка брезгливо поежился. Прежде всего, он чувствовал отвращение к себе. Хотелось оказаться в своем доме, своей комнате, своей постели. Это было легко. Два километра по прямой.
   Сначала это была просто сонная мысль. Через минуту он начал думать об этом серьезно, даже представил себе дорогу: крутой спуск с горы, через старую дамбу, километр вдоль реки, через ферму, и там уже начинаются дома. Представил, как поднимается на второй этаж - сонный и слегка уставший. Может, даже столкнется с Катериной, но они же теперь не враги, верно? Скоро он уедет с отцом в Китай, и плевать ему на Катерину.
   - Закончил?
   Юрка вздрогнул, быстро подтянул штаны и оглянулся.
   Данил стоял в трех метрах за его спиной, прислонившись к дереву и глубоко засунув руки в карманы штормовки. Куртка был наглухо застегнута до горла. Выглядел, видимо, так и не ложившийся Данил плохо - творожно-бледное лицо, с глубокими темными кругами под глазами. Глаза, налитые кровью, почти черные, страшные.
   - Ага, закончил, - ответил Юрка, заправляясь, - спасибо тебе - как раз на кеды.
   Данил повернул голову, к чему-то прислушиваясь.
   Юрка тоже посмотрел в ту сторону.
   - Слушай, тебе к врачу нужно, - сказал он. - К окулисту. Паршиво выглядишь.
   Данил молчал еще с полминуты, потом толчком отлепился от дерева.
   - Идем.
   Сейчас Юрка согласился бы вернуться даже в вонючий затхлый шатер и дальше спать на онемевшей руке. Но вместо этого он поплелся вслед за Данилом. Тот ни разу не обернулся. Знал, что Юрка идет следом. И Юрке казалось, что именно из-за того, что Данил это знал, сам он и идет за ним.
   Они возвращались в лагерь другой дорогой - вокруг, через кусты, где никто не мог их видеть. В отличие от Данила, который двигался почти бесшумно, явно выбирая дорогу, Юрка пер напролом. Не специально. Но он был бы не против, если бы от этого топота и хруста, кто-нибудь проснулся.
   Они нашли Таира под большим кустом полыни в стороне от лагеря, прикорнувшим в позе эмбриона и засунув под мышки озябшие руки. Возможно, это и не было удачей. Возможно, Данил еще с вечера отбуксировал сюда Таира, чтобы им никто не мешал.
   Данил присел на корточки и достал из кармана желтую пластиковую коробочку. Юрка уже видел ее, поэтому не удивился, когда Данил вытряхнул из нее черно-красную бусинку на тонких ножках и пересадил паука Таиру на ногу, убрал коробочку и показал рукой за кусты. Они спрятались, и уже оттуда следили за Таиром.
   Паук замер на несколько мгновений, оценивая неведомые для него земли, потом начал щупать их ножкой. Медленно двинулся вверх по ноге, легко перемахивая через складки штанины. Налетел легкий ветерок, и паук мгновенно замер. Тонкие лапки шевелились и изгибались на ветру.
   Юрка посмотрел на лицо Таира, почти скрытое в вороте фуфайки - видно было только щеку, край века и ухо. Спал он беспокойно. Щека часто дергалась, под трепещущим веком метался в мучительном сне глаз, из ворота вырывались какие-то глухие короткие стоны. Юрка был уверен, что Таир проснется. Такой сон не мог долго продолжаться. Но он ошибся. Таир спал. И паук двигался дальше. Боком, не очень ловко перелез толстый шов, зацепился лапкой, перенес тело и запрыгал дальше по складкам. У него была цель - он двигался под фуфайку, к голой коже, к лицу. Юрка не знал, откуда у него такое четкое чувство направления. Мог только догадываться - ведь Данил тоже внимательно следил за своим пауком. А возможно, и управлял.
   Когда пауку до цели оставалось едва ли пядь, Таир заворочался и, вдруг, резко перевернулся на другой бок.
   Лицо Данила застыло в странном выражении. Расширенными стеклянными глазами он следил за Таиром. Тот, промычав что-то невнятное, вернулся в прежнюю позу.
   Почти минуту они просто ждали. Потом, Данил поднялся, хрустнув коленями, и двинулся вперед. Про Юрку он, вроде как забыл, а тот просто плелся следом. Он остановился за Данилом, посмотрел на то место, где сидел паук, и увидел какие-то крошки на темном пятне и две тонки ножки, торчащие из ткани. Это крошечное мокрое пятнышко почему-то вернуло в его душу покой.
   - Уходим? - шепнул он.
   Данил даже головы не повернул.
   - Заткнись.
   Уходить он не собирался.
   Юрка послушно заткнулся.
   Плечи Данила опали, он посмотрел на Юрку, взял его рукав и оттащил в сторону.
   Юрка молчал.
   - Извини, - прошептал Данил.
   Юрка молчал.
   - Очень голова болит, - сказал Данил и потер лоб.
   - Да ладно, - буркнул Юрка.
   - Мне сейчас очень твоя помощь нужна.
   Это был единственный момент, когда Юрка мог стряхнуть его пальцы с себя, оттолкнуть и сделать ручкой. Но пальцы Данила так сжались на его плече, что Юрка даже поморщился.
   - Что мне делать? - спросил он.
   - Смотри по сторонам. Смотри и слушай.
   - А ты что будешь делать?
   - Я буду занят некоторое время.
   - Чем?
   Данил помялся.
   - Кранном.
   Юрка пожал плечами. Этого ответа Данилу оказалось достаточно. Он качнулся в обратную сторону, где лежал Таир, потянул Юрку за собой.
   Юрка присел на корточки. Смотрел. И слушал.
   Некоторое время ничего не происходило.
   Данил просто стоял, выпрямившись во весь рост, опустив руки, и смотрел на Таира. Потом он поднял голову к небу и засмотрелся вверх, приоткрыв рот. Почему-то этой своей странной позой в этот момент Данил сильно напомнил ему шпагоглотателя, приготовившегося впихнуть в себя клинок. Оказалось, он не сильно ошибся. Разве что, с направлением.
   Данил поперхнулся, раскрыл рот шире. Грудь его дрогнула. Кадык заходил челноком вниз-вверх в рвотном позыве, по уголку губ скользнула струйка.
   Из его рта показалось что-то. Сначала Юрка подумал, что это кончик языка. Однако, быстро понял, что ошибся. То, что он увидел, было совсем на язык не похоже. Это было что-то небольшое, вроде шнура, толщиной с кабель от наушников. Грязно-белый шнур выглянул сначала едва, затрепетал, слепо тыкаясь по сторонам. Потом свис вниз на губе, постепенно меняясь в цвете и размере - темнея, разбухая и напитываясь кровью и силой. Юрке казалось, что он даже со своего места видит, как под бледной тонкой кожей перекатываются ожерельем кровяные шарики, которые паразит сосет из Данила.
   И вдруг червь - он уже выглядывал почти на полметра - спазматическим движением дернулся и кольцом обхватил горло Данила. Ноги Данила подогнулись, он упал на колени, но успел выставить руки. Червь щупал его лицо, скользя слепой головкой по губам, носу и векам.
   Страх настолько сковал Юрку, что он даже не почувствовал отвращения и тошноты. На самом деле, он перестал чувствовать даже холод.
   Данил, не поднимаясь, приблизился к Таиру, слабо переставляя руки и ноги. Трудно было сказать, что он собирался делать. Почти минуту он стоял над ним, просто глядя сверху вниз. Потом пальцами аккуратно обнажил Таиру лицо. Наклонился, раскрыв рот еще шире, словно приготовившись к чудовищному вампирскому поцелую. Из его рта что-то капало Таиру прямо на куртку. Червь, наткнувшись на грубую ткань, брезгливо дернулся, потом нашел губы, осторожно ощупал ноздри.
   Другое место, вдруг вспомнил Юрка. Кранн уходит в другое место. Другое место - это сам Данил? А дальше...
   - Таир!
   Данил и червь застыли. Данил повернул к нему страшное, бледное до синевы лицо с висящим на губах паразитом. Черно-кровяные глаза, как пластмассовые пуговицы, пришитые на лице куклы, смотрели без всякого выражения, но Юрка чувствовал, как под их прицелом у него немеют лицо и горло. И уже готовый сорваться повторный крик, сорвался в какой-то писк:
   - Таир...
   Данил зашипел. Червь нацелился головкой в Юркину сторону. Он его видел. Чувствовал его.
   Юрка отступил на пару шагов, опасаясь спускать глаз с Данила и его кобры. Он отходил спиной, щупая рукой пространство за собой. Рука наткнулась на ветку и отдернулась. Юрка оглянулся и чуть не вскрикнул, увидев, что ветки ивы, под которой он стоял, шевелятся и пригибаются, пытаясь дотянуться до него. Трава под его ногами заходила волнами как от ветра, пригибаясь то в одну, то в другую сторону. Времени у Юрки почти не оставалось. Он это знал точно. Он слишком многое видел, чтобы ошибаться на свой счет. Поэтому, набрав воздуха, он заорал, что было мочи:
   - Таир!
   Его шеи нежно коснулась липкая гладкая веточка. Ноги плотно обхватила трава, словно он провалился по щиколотку в мягкую грязь.
   - Таир, да приласкай ты его уже, видишь, парень надрывается, - донесся сонный голос от костра. Голос из другого мира.
   Таир замычал и с трудом сел, растирая опухшее лицо.
   Данил, до этого передвигающийся как зомби, вдруг обрел поразительную прыткость - он упал на бок и ловко скатился в овраг, захрустев полынью.
   Таир его, видимо, даже не заметил, потому что, ощупав окружающее пространство, его сонный и тяжелый взгляд, остановился на Юрке.
   - Ты чего орешь, припадочный?
   Юрка оглянулся. Ива безмятежно покачивалась на легком ветру, плавно шевеля ветками и выворачивая листья серебристой изнанкой. И трава под ногами была самая обычная - жухлая, с толстыми суховатыми стеблями, примятая. Все было обычным.
   - Показалось что-то, - сказал Юрка.
   Таир тяжело вздохнул.
   - Есть пить?
   Юрка нашел у костра коробку с соком, в которой еще что-то булькало. Два тела, из тех, что не дождались ни ворон, ни плакальщиц, зашевелились, одно смогло сесть, с ненавистью посмотрев на Юрку.
   Таир оторвал крышку и жадно воткнул горлышко коробки в рот.
   Пока он пил, Юрка подошел к краю оврага и посмотрел вниз, вытянув шею и опасаясь подходить к самому краю. Спрятаться там было негде. Данил исчез.
   Таир облегченно отрыгнул, смял коробку и выбросил в овраг.
   - Чего тебе там показалось-то? - спросил он.
   - По тебе тварь какая-то ползала, - сказал Юрка.
   - Что за тварь?
   - Не знаю. Крыса, что ли.
   Таир с кряхтением поднялся, огляделся, увидел какие-то свежие пятна на рукаве, понюхал и брезгливо отдернулся.
   - Прямо по мне?
   - Да.
   Таир сбросил ватник.
   - Где она?
   Юрка смотрел в березняк за оврагом. Ему казалось, что он что-то там видел. Кого-то. Невысокую фигуру, стоящую у края дороги и наблюдающую за ними. Юрка узнал ее по штормовке.
   - Сбежала, - сказал он.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"