Плюс тридцать пять градусов в тени, Москва придавлена зноем, плавится и течет под жарким прессом июньского солнца. В воздухе стоит дрожащее горячее марево, люди ходят как во сне, кажется, даже звуки приглушены и доходят как сквозь душную перину. Первые удары грома совершенно не воспринимаются, не может быть ничего подобного в этот день, в ярком, словно выгоревшем, небе нет ни единого облачка. Я понимаю, что начинается гроза только тогда, когда падают первые капли. Они огромные как в мультфильме, ярко блестят на еще не скрывшемся солнце и прочерчивают сверкающие следы в густом воздухе, разбиваясь о землю с громкими шлепками. Кажется, что слышно протяжное шипение, когда они касаются раскаленного асфальта.
Стремительно темнеет. Прохожие изумленно поднимают взгляды к небу, лихорадочно ищут временное укрытие в магазинах и навесах палаток, подземных переходах и под кронами деревьев. Появляются зонтики, в толпе их можно пересчитать по пальцам, на лицах предусмотрительных обладателей, читается превосходство над другими и облегчение: "Не зря таскали с собой эту штуку!". Только эта радость очень преждевременна, скоро счастливчиков смоет низвергающимся потоком в те же укрытия.
Дождь набирает силу, перспектива улицы начинает теряться за переливающейся завесой воды, на улицах остались только автомобили. Струи сливаются в сплошной поток, приобретают упругость, и, наконец, ливень показывает все, на что он способен. Луж уже нет, на асфальте вспучиваются бурные потоки воды, сливаясь в настоящую реку. Воздух заменяется водой, и движение в нем больше напоминает плаванье, посмотрев вверх, рискуешь захлебнуться и утонуть. Когда порыв ветра швыряет воду в лицо, перехватывает дух, как будто с размаху ныряешь в набегающую волну. Вода заливает глаза, повисает пеленой на ресницах, все вокруг дробится и искрится в стекающих с них каплях, колышется, будто смотришь сквозь толстое, искривленное стекло. Вся одежда промокла насквозь и как будто растворилась, кажется, что уже ничего не отделяет тебя от дождя, и вода струится прямо по обнаженной коже. Люди, дома, машины, все скрылось за стеной ливня, и ты остался с ним наедине...
Но вот, поток начинает ослабевать, разбивается на струи и отдельные капли. Люди все смелее выглядывают из дверей магазинов, со смесью ужаса и восторга разглядывают последствия катаклизма. Очнувшись музыки дождя, начинаешь слышать обычные уличные звуки, высыхают струящиеся линзы перед глазами. Мир приобретает привычные очертания, и можно вдохнуть, не опасаясь при этом задохнуться, воздух снова становится прозрачным. Гроза ушла своим путем, гром бабахает где-то за спиной, но над головой уже солнце, и оно прихотливо играет с последними каплями уже не ливня, а всего лишь дождика. Ручьи прячутся в решетки дождевых люков, оставляя после себя стремительно мелеющие лужи. Снова наваливается зной и под жаркими лучами светлеет асфальт. С одежды течет, в кроссовках хлюпает, солнце скоро все высушит. Но останется настроение дождя, память об уединении в самом центре шумного города, о ласке упругих струй и взгляде, через повисшие на ресницах бусины воды.
Я гулял под теплым летним ливнем, двадцать минут легкого, мокрого счастья!