...Однажды он угнал машину - просто так, на спор, уже угнанный кем-то до него прогнивший "подснежник" с заклинившим мотором. Менты так веселились, что его даже не посадили.
...Как-то ехал в маршрутке, и увидел девушку на велосипеде. И такая у девушки была соблазнительная попка, что он, высунувшись из окошка, легонько её по попке хлопнул... Лечиться их повезли в одну и ту же больницу (он - с переломом руки, она - с переломом ноги), но больше они почему-то не встречались.
...Была ещё одна история: гулял с друзьями-подругами в парке, и решили они покормить уточек. Наш гений умудрился заехать одной из бедных птиц батоном в бок - уточка чуть не утонула. И так у него случалось во всём.
Но это всё внешнее. Внутри он был совсем не такой, как снаружи. Он был серьёзен и сентиментален. Добр и заботлив. Была у него и мечта. Сокровенная. Про которую знали немногие. Он мечтал о море. Это началось у него с самого раннего детства. Жюль Верн, Станюкович, картины Айвазовского - Бог весть, что повлияло на эту страсть, на эту мечту. Только с годами мечта переросла в идею, и Генрих поступил в военно-морское училище. Правильно, от училища до мечты было ой как далеко! Первая практика, на которой его чуть по пьянке не утопили, к мечте тоже не приблизила. Через месяц, жёлто-зелёный от морской болезни и усталости, он слёг в госпиталь. И его комиссовали - то есть списали с флота, с той мечты, которая так и осталась мечтой.
Но жить надо дальше. Ибо жизнь продолжается. У каждого из нас за пазухой, где-то рядом с сердцем, теплится надежда, что рано или поздно всё плохое пройдёт, и настанет всё самое хорошее. Наверное, потому большинство из нас и продолжает жить дальше. Генрих пошёл продавцом мороженого в электрички - временно, чтобы были деньги, а потом, совсем скоро, он устроится простым матросом на небольшое судёнышко, что бегает по Неве, а там, Бог даст, и по Ладоге походит, и по Онеге, а там...
Но там, то есть потом, он познакомился с Ангелиной. Так звали бесёнка в короткой юбке, шестнадцатилетнюю коллегу Генриха по торговле. Ох, уж и помучила она бедного парня! Но обошлось. И они стали, как говорили раньше, "встречаться". А вот как раз встречаться-то им было и негде! Ангелина пару месяцев назад сбежала из дома (там было всё так плохо, что она и не распространялась на эту тему), а Генрих жил в коммуналке со старыми вздорными родителями в проходной комнатухе.
И тут Генрих проявил себя как мужчина. Он поставил цель, и к ней пошёл. Как крейсер, как ледокол, как фрегат, как торпедный катер, как подводная лодка, как... Он решил купить квартиру: не важно где, можно и в пригороде, лишь бы была станция недалеко (ведь они - торговцы в электричках!), хоть дом, хоть квартира, только бы было.
Генрих снял в частном доме комнату с верандой в полуста верстах от города, поселился там со своей Ангелиной, которая стала вдруг соответствовать своему имени, и начал "пахать".
Он работал, как вол, вставал к первым хлебным поездам (когда можно заработать, а не будить спящий немногочисленный люд своим дурным голосом). А приезжал домой на последней электричке, на которой ещё продавалось хоть что-нибудь.
Так они и жили. Работали. Ночи проводили вместе. И где-то в глубинах своих душ мечтали. О том, что у них будет свой Дом. Что Генрих будет уходить в плавание. Что Ангелина нарожает ему четверых детей - двух девочек и двух мальчиков. И что будет его ждать, как должна ждать женщина своего мужчину из плаваний, путешествий, походов...
Они жили, работали, мечтали. И уже мороженные горы, превратившиеся в шелестящие купюры, стали весить столько, сколько мог бы весить небольшой домик в той же полусотне вёрст от города, как вдруг... Ангелина Генриха не дождалась.
...Его били четыре подростка. Просто так. Даже денег не взяли. Били без особой злобы. Как бы просто работая ногами и руками по его телу. Сидящие в поздней электричке пассажиры были заняты своими делами. Кто-то спал, кто-то читал, кто-то разговаривал, кто-то смотрел в окошко. Мало ли дел у пассажиров? А эти подростки били его до тех пор, пока он не затих. А Генрих вообще был тихий, а тут затих совсем. Но когда они ушли, то он, почувствовав свою станцию, зашевелился. И даже выкарабкался на перрон. И поплёлся к дому. Только не дошёл.
Его нашли под утро. Он лежал ещё живой. А душу отдал Богу вскоре в районной больнице.
...И поплыла душа в своё плаванье. Тихо и неспешно. А на берегу тихонько плакала его Ангелина. А в её утробе спал совсем маленький Генрих, свернувшийся в комочек. Вроде бы так они и мечтали. Так, да не совсем.
Рассказ вошёл в книгу "Время ПИ или Музыка ни о чём, записки питерского таксиста"