Жители юго-западного района столицы ждали капитального ремонта, как хорошей погоды...почти целый год. Это - большой срок? Что такое год? Всего 12 месяцев, а на периферии капитально ремонта можно ждать 12 лет. Столица все-таки. Надо обладать солидным умом, солидной практикой, чтобы так запросто облапошивать жильцов, которые ежемесячно платят за капитальный ремонт довольно солидную сумму. Многие даже не подозревают этого, платят квартплату и все. Кто детально смотрит коммунальные платежи в квитанции, присылаемой жилищной конторой ежемесячно? Общая сумма платежей на капитальный ремонт такого города как Москва - умопомрачительная. Имея такую сумму на руках можно закупить все дома в Испании и Португалии.
Но Москва разделена на многочисленные жилищные конторы, там невероятное количество чиновников, которые хотят кушать. Поэтому не то, чтобы шибко, но купить особняк во Франции можно.
Жители дома 12 по улице Ц были удивлены пришельцам из Узбекистана, которые дрожали в люльках на 15 этаже, держась одной рукой за толстую проволоку, а другой плохо орудовали кистью, замоченной в ведре с белой краской, пытались замазюкать потрескавшуюся старую краску на фасаде высокого дома. В чем же дело? Почему контора наняла абсолютно несведущих маляров, которые никогда не поднимались на высоту дома со стороны улицы. А все дело в том, что пришельцам платили копейки за сложный и опасный труд. На капитальный ремонт дома было отведено 30 миллионов рублей, а узбекам можно было отстегнуть только два миллиона, а 28 в карман. Солидно, не так ли?
Первый заместитель начальника конторы Углы Муглы Казбеков все время потирал руки и докладывал начальнику конторы Мосионлзу: моя твоя не подведет. 28 мульон - на два, на тебя и на меня.
- Если бы так? Ты забываешь о работниках бюсгалтерии, юристах, начальниках участков, мусорщиков и всякой другой челяди, которым надо отстегнуть. И это далеко не все. Тут так. Ету сумму надо разделить пополам. Одну половину отнести в фонд мэра города, видишь он, бедный, меняет придорожные бордюры дорог собственноручно. Даже собственный завод у него работает день и ночь. А потом, потом, ему еще наверх надо носить мешки с рублями, а может быть, и с долларами. Надо же совесть иметь, Углы-Муглы.
Углы-Муглы опустил голову, выказывая благодарность за то, что его просветили.
Открыв свой кабинет двумя ключами, он сел и расплакался. Уже год тому, как он распродал все в доме и сам дом, чтобы купить эту должность в Москве, а затраты никак не окупаются. Всего 47 процентов покрытия затрат, а дальше все застопорилось. Когда он только устраивался на работу, доллар стоил 33 рубля, а сейчас 97, 5, почти в три раза дешевле. Семье посылать нечего. Рубль подешевел в три раза, это война, это наплыв на Москву земляков как тараканов. Это многие другие причины. Словом, словом, как ни крути, а бедному пришельцу все туже и туже. Что если семью вызвать в Москву все десять человек вместе с женой и тещей? Пусть жена работает дворником, но детишки русского языка не знают. Сколько платить в русской школе, чтоб они успевали, чтоб за них учителя писали контрольные работы, как быть с врачами, хотя в московских поликлиниках все врачи узбеки, то есть, если иметь две головы, вс равно не разберешься. Никто ему не посоветует как поступить, как решить неразрешимую проблему. Он лил слезы в грязный платок и размазывал им коричневое лицо.
- Ты что плачешь, ты мужик или баба? - спросил его начальник, который как кот пробрался в его кабинет и увидел его, скрученного, несчастного, с которым случилось что-то невероятное.
-Нычего не получается, батона. Семья живет на палатка, на Узбекистан, а моя деньга, которую я потратил, чтоб сидеть в этом кресле, не возвращается, компенсация нет.
- Ну хорошо, давай я с тебя буду брать на 500 рублей меньше каждый месяц. Я ведь тоже плачу за свое кресло, но не могу сказать, сколько. Скажу- в обморок упадешь.
- Спасыба, мой дорогой начальник. Моя вот думает привезти семья на Москва. У нас три подвала свободен. Один подвал моя семья займет. И я буду там жить с мой семья. Узбекистан моя усо продал, семья живет на палатка.
- Подожди, сдадим этот дом приемной комиссии и я тебе увеличу долю. Урежу сам себе, а тебе увеличу сука буду.
- А я не возьму, тоже сука буду.
- Ах ты мой дорогой, ты настоящий зам.
Не успели они облобызать друг друга, как кабине ворвался начальник участка с криком, гиком и слезами на глазах.
- Наш ishchi висит на люлька по причине плохого закрепления люлька на верхнем этаже. Все ishchi плачут, не зная, что делать, ах ты, мой мама, мой баба. И наш ishchi плохо красить стена, получаются одни кресты. Сними наш ishchi с корзина и отправь нас домой.
- А у вас есть деньга на билет, на домой?
Но начальник конторы Мосиондз уже тащил своего преданного зама за рукав, и они вдвоем, почти в обнимку, побежали к направлению дома, поднялись на крышу и ухватились голыми руками за конец железного провода и стали тянуть на себя со всей силы. К счастью люлька поддалась, выровнялась и ishchi, весь описанный, охрипший, но не обкаканный по той причине, что только вчера похлебал немного супа в подвале, где они жили.
- Моя благодарность, моя работать бесплатно весь год, моя ничего не кушать, моя ничего не послать домой, пусть моя дети тоже голодают и мучаются, как их ota (отец).
Висячий ота (отец) был самым тяжелым ударом для Мосиондза и его заместителя. Да и для всей конторы. Прибыль, которая уже влезала в окна их кабинетов раскололась на сто частичек и само воспалилась, оставив после себя серую пыль. Пришлось нанимать нестоящих маляров, имеющих многолетний опыт. Получилось так, что 28 миллионов прибыли превратились в четыре миллиона, на которые пришлось закупить билеты для рабочих, чтобы отправить их на свою родину, купить им 30 батонов хлеба и столько же консервов и столько же пачек чаю. Невыносимые, небывалые убытки за всю историю работы в жилищной конторе, чтоб она развалилась на куски, чтоб на ее месте построили спортивную площадку для местных бездельников, которые косо посматривают на узбеков. Ах, как хорошо было на советский союз, все были одинаково сыты одной похлебкой, у всех был один вождь, который обещал рай на земле. Ничего что дата наступления этого рая все отодвигалась, как бы переходила из поколения в поколение, зато у рабов была надежда, а надежда на пустой желудок великая вещь.