|
Однажды автор предлагаемого Вашему вниманию творения озадачился вопросом: Сколько граней у граненого стакана?
И так как в тот момент стакан находился у автора в руке, он не преминул незамедлительно пересчитать их. Оказалось, что у граненого стакана ровно 14 граней. (Впрочем, как выяснилось впоследствии, бывают стаканы с двенадцатью и даже двадцатью одной гранью.)
Из этого житейского наблюдения родилась поэма:
* Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т Ь * Г Р А Н Е Й *
 (Жмакни! mp3)
Мужская поэма в тостах
(Жмакни!)
Грань ПЕРВАЯ
Грань ВТОРАЯ
Грань ТРЕТЬЯ
Грань ЧЕТВЕРТАЯ
Грань ПЯТАЯ
Грань ШЕСТАЯ
Грань СЕДЬМАЯ
Грань ВОСЬМАЯ
Грань ДЕВЯТАЯ
Грань ДЕСЯТАЯ
Грань ОДИННАДЦАТАЯ
Грань ДВЕНАДЦАТАЯ
Грань ТРИНАДЦАТАЯ
Грань ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Post Scriptum
(Жмакни!)
Неразрешимая дилемма:
не пить вина, иль пить вино.
Ведь выпить лишку – не проблема,
вот не нажраться – мудрено.
Душа, горячая не в меру,
уж предвкушает: Счас взорвусь!
Мне западло цедить мадеру,
как битый предками француз.
Тому слабо махнуть красиво,
лихим движением руки.
Один бокал аперитива
сосет весь вечер.
Мужики,
так пить нелепо и погано,
ты мне на стол поставь ведро,
и дозу менее стакана
не примет грешное нутро.
Я ж не француз, скажу вам просто,
пока не выдохлось вино,
что пить без повода и тоста
и непотребно, и грешно.
Склоняю смысл короткой речи
к тому, что повод под рукой.
Ведь чем не повод наши встречи.
Конечно повод. И какой!
к оглавлению
(Жмакни!)
Пока не слышно прибауток,
закуски высятся горой,
так сократим же промежуток
от первой рюмки до второй.
Наполним звонкие бокалы,
мензурки, стопки, стаканы.
Но просто выпить – это мало,
мы по#издить еще должны.
И я традиций не нарушу
и в наши дни, как в старину,
свою задрипанную душу
перед друзьями распахну.
Смотрите, вот она какая,
кто говорит – нехороша,
и блудодейка, и святая,
простая русская душа.
Итак, без лишних проволочек
нам треба души облегчить.
А как? Прочтите между строчек,
не мне ж вас этому учить.
к оглавлению
(Жмакни!)
Когда в последний День Господь
лепил людей из красной глины,
он, душу вкладывая в плоть,
нас разделил на половины.
Одни прекрасны, в них игривость
и, как березоньки, стройны.
Другие, где же справедливость,
и кривоноги, и страшны.
С тех пор, едва начавши бриться,
живем заветною мечтой:
хотя б на миг соединиться
с благословенной красотой.
Любимой киске, птичке, рыбке
мы посвящаем свой порыв.
За мимолетные улыбки
на все готовы.
И схватив
одной рукой шашлык по-карски,
другой стакан на двести грамм,
мы гаркнем хором по-гусарски:
к оглавлению
(Жмакни!)
Один из главных корифеев,
гроза ленивых школяров,
служил профессор Менделеев
в Палате меры и весов.
И раз в неделю, не без блата,
по понедельникам с утра
он получал ректификата
примерно литра полтора.
Почистить линзы в микроскопе,
что громоздился на виду.
Но мы ж не в чопорной Европе,
чтоб тратить спирт на ерунду.
Замкнув притертые бутылки,
чтоб не добрался лаборант,
перебирал свои пробирки
ученый малый, но педант.
А поутру, тряся с морозу
заиндевевшей бородой,
пил эликсир, разбавив дозу
дистиллированной водой,
тугим нутром интеллигента
ловя волнующий момент,
имея цель эксперимента
найти живительный процент.
А в наши дни известно четко,
спроси любого дурака,
всяк объяснит: должна быть водка
никак не меньше сорока.
А лучше больше – будет злее,
чтоб прояснилось в голове.
Не зря товарищ Менделеев
имеет станцию в Москве.
И он протягивает руку
нам сквозь минувшие года.
Давайте выпьем за науку.
Нам без науки – никуда!
к оглавлению
(Жмакни!)
Учили нас, (по крайней мере
того, кто ездил на метро),
что секса нет в эСэСэСэРе,
а есть любовь к Политбюро.
На "отчего родятся дети"
ненарушимое табу
нам вбили, кол теша на лбу,
но все кончается на свете.
Когда, спасибо перестройке,
всем стало всё разрешено,
герои русского кино
вмиг очутились в мягкой койке.
И мы, слюнями исходя,
им подражали, как умели,
и, вроде, были все при деле,
любовь до секса низведя.
Привыкнув к дамам в стиле "ню"
(теперь подобное не внове),
в душе тоскует по любови
благополучный парвеню.
Нам недоступный уголок
пусть остается в тайне женской.
(Зачем я, Господи, не Блок!
хотя б Андрюша Вознесенский...)
Полней бокалы набуровь,
чтоб, завершив плетенье текста,
нам дружно выпить – за любовь!
(но все равно с оттенком секса...)
к оглавлению
(Жмакни!)
Как обходились лет за триста
во времена Карамзина,
ведь даже славный день танкиста
стаканом доброго вина
не отмечали, бедолаги,
живя невежества среди,
хоть и тогда по части браги
мы были многих впереди.
Да, нелегко живалось встарь,
недаром брат вставал на брата,
им был неведом календарь
от гос-полит-просвет-издата.
Неужто мы с тобою, зёма,
пропустим хоть одну из дат.
И за работников химпрома
не вмажем двести пятьдесят.
Я ж не беспамятная чурка,
кому страна не дорога,
и не обижу металлурга,
артиллериста, рыбака.
А уж в канун Восьмого Марта
вся содрогается земля,
когда синхронно и азартно
звенят каскады хрусталя.
И в этот день, по крайней мере,
я всех вас, женщины, люблю.
Сам распахну тугие двери
и даже место уступлю.
Ах, Март, повеса и проказник,
давайте выпьем, мужики.
Как хорошо, что этот праздник
изобрели большевики!
к оглавлению
(Жмакни!)
Наш мир подлунный прост, как творог,
в нем все не ново, все старо.
Когда нам несколько за сорок,
пихают бесы под ребро.
Не совладать с настырным бесом,
натуру не перебороть.
И мы косимся с интересом
на обольстительную плоть.
Когда ожившие молодки
при первых проблесках тепла,
сняв надоевшие колготки,
подставят солнышку тела
и загорают у воды
в одних полосочках-бикини,
я сам, припав к стопам Богини,
целую легкие следы.
Ее улыбка душу плавит
без автогена.
Неспроста
владеет миром, миром правит
и мир спасает красота.
к оглавлению
(Жмакни!)
Поймать бы маленькую рыбку
на металлический крючок.
Не совершил бы я ошибку,
как пресловутый старичок.
Не стал бы требовать корыта
и крытых тёсом теремков,
а непредвзято и открыто
я б заявил без дураков,
держа затейницу за хвост:
Хочу, чтоб женщины любили,
чтоб #уй стоял, и деньги были!
И это самый лучший тост.
к оглавлению
(Жмакни!)
"Агдам", "Агдам", при этом слове
трепещет чуткая душа
у записного алкаша.
Уже и мелочь наготове
зажата в потном кулаке,
а по невыбритой щеке
течет, течет слеза восторга:
Уж он то нынче будет пьян,
а дружный коллектив винторга
враз перевыполнит свой план.
Люблю, хоть режьте на куски,
и дни рожденья, и крестины,
поминки, свадьбы, именины,
и в чистом поле пикники,
и юбилейные банкеты,
и презентации-фуршеты.
Везде, где пьют, я тут как тут,
но все ж милее мне раз вό сто
фуршетов разных пьянка просто,
всего за несколько минут
организованная наспех.
Стакан, другой – и души настежь
и задушевный разговор...
А с#ать приспичит – на забор...
к оглавлению
(Жмакни!)
Пессимист:
Все дрянь – здоровье и погода,
опять не выспался с утра.
С получкой тянут по полгода,
и не ложатся мизерá.
И президента подменили,
и доллар скачет, как блоха.
И никогда у нас в России
жизнь не бывала так плоха.
Оптимист:
Не стоит понапрасну охать
и даром портить аппетит.
Все обстоит не так уж плохо
в сравненьи с тем, что предстоит...
к оглавлению
(Жмакни!)
На кухне стынет праздничный пирог,
он аккуратно вынут из духовки,
на скатерти потеют поллитровки,
и гости снег сбивают о порог.
Пока не завязался разговор,
и все еще так вежливы и чинны.
И предлагают женщинам мужчины
попробовать салат из помидор.
Налив одну, потом еще одну,
а после третьей рюмок не считали,
смакуя заливное из кефали
нахваливают умницу-жену.
Вот гвоздь программы – праздничный пирог,
он вносится торжественно и строго...
...Чтоб быть счастливым надо так немного,
лишь свой уютный маленький мирок...
к оглавлению
(Жмакни!)
Всему на свете есть причина.
И женщин красят неспроста
две рюмки виски или джина
внутри мужского живота.
Бывает, смотришь трезв и робок
с тоской на даму визави.
а стоит вскрыть одну из пробок –
и угораешь от любви.
И комплиментов ливень льется...
... Чтоб не вздыхать потом: Увы!..
давайте пить, покуда пьется,
но, не теряя головы.
к оглавлению
(Жмакни!)
Какие б ни были запасы,
итог, как водится, один:
И человеку русской расы
бежать в дежурный магазин.
С надеждой шаря за подкладкой,
опустошая тайники,
на благоверную с оглядкой
загоношились мужики.
Из дома выскочил гонец,
несясь проторенным маршрутом.
Молчим, ведя отсчет минутам...
И он явился, наконец!
О чем, бишь, мой не слишком гладкий
и непричёсанный стишок.
Последний шкалик – самый сладкий.
Не откажусь на посошок.
к оглавлению
(Жмакни!)
Я убежден, не ошибусь,
предположив, что всем знакомы
такие гнусные симптомы:
В глазах темно, неровный пульс
то скачет, то почти не бьется.
Башка трещит, вот-вот взорвется,
как перегревшийся котел.
Во рту обсерился козел.
Трясутся руки, под глазами
мешки, лицо белей листа.
И нет бумажника с часами,
а память девственно чиста.
Узнали? Да! сие мытарство –
расплата за вчерашний пир.
Но есть надежное лекарство,
хоть и старо оно, как мир.
ЛЕЧИ ПОДОБНОЕ ПОДОБНЫМ!
и, чтоб не треснула башка,
сто пятьдесят с размаху ё#нем,
а лучше, кружечку пивка.
Непьющий пива поутру
мне подозрителен, ребяты.
Не пропивают ползарплаты
лишь резиденты Цэ-эР-У.
к оглавлению
Мужики, разлив полбанки,
надымив – хоть тычь топор,
водку пьют не ради пьянки,
а затеять разговор.
Хорошо, что мы не немы,
а имеем языки.
Нет такой глобальной темы,
чтоб не тёрли мужики.
Про политику, про моду,
что на пенсию пора б.
И, конечно – про погоду.
Разумеется – про баб.
Кто-то скажет: "Ну, за дружбу!"
Дружно чокнутся они.
Все из нас тянули службу,
всем припомнятся те дни.
Разговор вскипает сразу,
знамо дело, почему.
Каждый знает по рассказу,
и, поди – не одному
Опорожнена поллитра,
льют истории вдогон.
Про старлея замполита,
про стрелковый полигон.
Про губу, про самоволку,
про армейские харчи,
как бухали втихомолку,
про побудки средь ночи...
Как мотаются портянки
всякий помнит до сих пор.
Водку пьём не ради пьянки,
а затеять разговор.
* * *
Привычны к сделкам и гешефтам,
америкосы при своём,
чуть что – то к психотерапевтам
спешат толпою на приём.
А мы, хоть бьём подчас баклуши,
но, не забыв сказать :"Подлей!"
друг другу изливаем души
в пивной за кружкой "Жигулей" .
Чужда нам вечная нажива,
мы душам делаем апгрейд
под разговор за кружкой пива
и нам не нужен дядя Фрейд.
* * *
Настал финал по Ёлкам культпоходам,
полмесяца у праздников в плену.
Поздравлю всех со Старым Новым Годом
и баста – на работе отдохну!
Мы две недели с разными гостями,
которых пьяный леший приволок,
сидели за накрытыми столами,
шампанской пробкой целясь в потолок.
Вот окунь маринованный в томате,
вот холодец из ножек порося.
Проснулся утром мордою в салате
и осознал, что праздник удался.
Влив в пищевод очередную дозу,
сбив мандаринкой стойкое амбре,
дай отдохнуть и Дедушке Морозу –
пускай приходит снова в декабре.
* * *
Бесспорно – трезвость жизни норма,
а норму следует блюсти.
кому и рюмка тошнотворна,
другому мало десяти.
Но стопка лишняя не впрок.
Небось, любой из нас, земеля,
с утра давал себе зарок,
когда в башке трещит похмелье.
Нас не пронять сухим законом,
ввести пытались на Руси,
тогда мы тарились флаконом
у полуно́чного такси.
Всему привычны испокон,
и нас реформы не сломили,
вошло в активный лексикон.
словечко умное промилле.
* * *
Когда мы, партией учимы,
катались в Ялту, что нам Кипр,
процесс сбривания щетины
благоухал парфюмом Шипр.
Фанфурик едкого бальзама
стоял на полке санузла,
с утра, коль на́ сердце погано,
годился и для похмела.
Мы были все равны брат с братом
и на трибуне, и в пивной.
Однако пролетариатом
употреблялся и Тройной.
И тянет выругаться матом:
Где ты, Великая Страна,
что пахла Шипра ароматом?..
Эх, проebали, мать честна!
* * *
к оглавлению
Более полный и редакционно выверенный текст выложен на авторском сайте
http://anvan56.narod.ru
|