Валидуда Александр Анатольевич : другие произведения.

На задворках галактики Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
Глава 4
  
  Корвет-капитан Саммерс почувствовал, что надо отвлечься. От многочасового непрерывного чтения и перечитывания документов начинало рассеиваться внимание и щипать в глазах. Положив обратно пронумерованные и проштампованные листы в пухлую папку с оперативными материалами, он встал из-за стола и прошелся к наглухо закрытому окну с видом на море. Зрелище волн цвета чистейшего аквамарина, степенно накатывающих на прибрежные камни, подействовало как всегда успокаивающе. Шёл третий день пребывания Саммерса в Винсельмоне - маленьком рыбацком городке, жёстко разделённом на район для здешних уроженцев и район расквартирования гарнизона военно-морской базы островитян. В Фалонте и его окрестностях Винсельмон зачастую называли колонией.
  Шёл третий день, как Саммерс входил в курс дел, и первый день, как сменённый им предшественник отбыл в Эдду в распоряжение разведуправления адмиралтейства. На сдачу дел сменщику отвели всего два дня, после чего предшественник должен был незамедлительно отбыть в столицу. На прощание он особо заострил внимание на весьма объёмистой папке, где содержались материалы о появлении в Фалонте слитков драгметаллов, предположительно древнего происхождения. Папка Саммерса заинтересовала сразу же. Помимо справедливого возмущения по поводу предполагаемого тайного вояжа (и видимо успешного вояжа) к берегам южных морей, разведка и освоение которых в Островном Союзе считалось прерогативой островной нации, раскручивание этого дела сулило не плохие служебные перспективы. Саммерс, как и многие представители патрицианской молодёжи, был честолюбив. Даже слишком честолюбив. Его нынешнее назначение через год, на худой конец - через полтора, обещало фрегат-капитанские крылышки. А вот за накрытие контрабанды золота и платины можно было рассчитывать минимум на медаль, что было бы неплохим дополнением к предстоящему повышению по службе, причём на много быстрейшим дополнением, чем само повышение. Так что документы Саммерс изучал с известным энтузиазмом, самозабвенно предвкушая свои будущие успехи. Карьера, как у всякого выходца из его круга, складывалась удачно и без лишнего напряжения. Видимых причин для беспокойства Саммерс не видел.
  Подборка материалов начиналась с сентябрьских донесений агентов о появлении в Фалонте платиновых и в меньшей степени золотых сто и двухсотграммовых слитков с не типичными для всех современных государств оттисками. Прилагалась даже качественная фотография одного такого слитка. Потом шли копии рапортов оперативников фалонтской полиции об ажиотаже возникшем в криминальной среде вокруг неких таинственных иностранцах. Копии рапортов и протоколов следствия по делу о ночном штурме казино "Фунт счастья". Протоколы допросов сдавшихся раненых боевиков, протоколы показаний свидетелей, в том числе и некоего Леонеля Фабрегаса по кличке "Каналья". В СМБ хорошо поработали, оценил Саммерс, надо будет их сориентировать на арест и допрос этого Фабрегаса. Когда они выполнят просьбу (в конце концов, кто у кого идёт в кильватере?), тогда можно будет действовать более активно.
  Далее шли рапорта уже своих агентов, датированные началом октября, о внезапном обналичивании той же таинственной платины консульством Аргивеи. И о появлении платины на депозитных счетах консульства. В свете остальных фактов, в той или иной степени замешанность консульства выглядела очевидной. Оставалось только выяснить, шло ли распространение слитков через консульство, как через один из каналов, или здесь консульство оказалось одним из конечных "пунктов назначения". Если верно второе, думал Саммерс, кому же тогда понадобилось помогать поиздержавшимся аргивейцам?
  За материалами по консульству шли донесения о появлении в Фалонте известного контрабандиста, кладоискателя и капера, фигурирующего в разработках под присвоенной в морской разведке ОС кличкой "Боцман". М-да, кличка не блистала оригинальностью. По этому Боцману Саммерс наткнулся на докладную записку от предшественника с ссылками на имеющееся на него досье. Затребовав досье, корвет-капитан на пару часов погрузился в интереснейшие из известных факты насыщенной биографии контрабандиста. Досье, оказалось на удивление содержательным, от чтения у Саммерса, к его немалому удивлению, иногда даже дух захватывало, словно читал он приключенческую повесть об удачливом морском волке. Здесь были и погони с перестрелками, и кораблекрушение, и пиратство против велгонских торговых судов по патенту Новороссии, и неоднократные неудачные (для островитян) преследования Боцмана сторожевиками ОС. В общем, примечательная личность. Вот и фотография имеется, с которой этот лысый пират смотрит в скрытый объектив недобрым тяжелым взглядом, как будто чувствует что за ним наблюдают. Среди имен, которыми он пользовался, чаще всего встречалась характерная скорей для приморских провинций Хаконы фамилия Йенс. Вообще по Боцману имелось много фотографий, последние сделаны не так давно - в какой-то пивной, когда Йенс встречался с неизвестным типом ростом этак метра под два, больше похожего на отставника, чем на привычного в том баре торгового моряка.
  В завершении шла подборка материалов о чете Корф, переданная "друзьями" из СМБ. Сделанные издалека фотографии, отчёты о наблюдении и никаких пояснений. Чем-то эта разновозрастная семейная пара заинтересовала коллег. Но вот чем? И не спроста предшественник поместил эти материалы именно в эту папку. Жаль не было времени обо всем поговорить обстоятельно. Ну ничего, сегодня же вечером можно запросить с ним сеанс по защищенной линии.
  Итак - материалы. Выписка из регистрационного журнала "Адлона". Распечатка телефонных разговоров за последнюю неделю - всего-то четыре звонка и ничего ценного. Выписка из абонемента центральной фалонтской библиотеки. Отчёт о посещении музея научно-технического прогресса. Интересно, чего это их в библиотеку да в музей потянуло? Фотографии, сделанные внутри закрытых клубов. Вот ужин в кругу вице-мэра, вот обед с главой транспортного департамента. И что у них, интересно, общего? Так, посещение протестантской церкви, разговор с пресвитером. Посещение костёла, снова разговор церковниками. Ого(!) - поход в друидское капище в лес к северо-западу от города. Выходит, в Сокаре язычники есть? Так, далее. Распечатка записи, сделанной СМБ в кабинете Фабрегаса, накануне налёта на "Фунт счастья". Фабрегас кому-то хамит. Фабрегас с кем-то спорит. Ага, Фабрегас с кем-то говорит и упоминает Корфа. Более поздняя запись, сделанная непосредственно во время налёта... Сплошные шумы! Кто-то вывел из строя микрофончик. А это где-то уже попадалось... Точно, снова выписки из отчетов судмедэкспертов по двум трупам без видимых следов насильственной смерти. Если не считать крохотных отверстий как от уколов иголки. Можно конечно представить, как два матерых бандита спокойно подпускают к себе убийцу со шприцом, но что-то не убедительно смотрится эта картина. Понятно, что их отравили и яд в последствии бесследно распался. Но каким образом? Посредством неизвестного стреляющего иглами устройства? Саммерс нахмурился, пытаясь представит себе такое устройство и принцип его работы. Выходило что-то нелепое. И при том, он никогда ни о чём подобном не слышал.
  "И что же ты за птица такая, Корф?" - задался вопросом Саммерс.
  Он интуитивно чувствовал, что неспроста в папке материалы по Корфу занимают такой объём. Визит к Фабрегасу - для чего? Не похож Корф на уголовника. Налёт на "Фунт счастья" - боевики умылись кровью. А Фабрегас и Корф чудом (а чудом ли?) избежали гибели. Наконец, СМБ, проявившее в последнее время внимание к Корфу. Чем он так приглянулся им? Золото и платина? Если он замешан в платиновой контрабанде, то с ним надо что-то решать. И решать быстро. СМБ наблюдает за особняком, в котором он поселился с супругой, а она, кстати, в последние время никуда не ходит одна. Вполне можно ожидать, что в ближайшие дни СМБ арестует эту чету. Арест может состояться не сегодня так завтра. И что тогда? На их передачу островитянам в СМБ не пойдут. И так уже некоторые из эмбэшников в открытую проявляют недовольство назойливым вниманием предшественника Саммерса. Конечно, информацией они поделятся и всё такое. Но такой поворот корвет-капитана никак не устраивал. Сам факт контрабанды драгметаллов из южных широт - достаточный удар по самоуважению флота ОС, да и удар по престижу опять же.
  В размышлениях и сомнениях Саммерс машинально поставил на одноконфорочную электроплиту кофейник, а потом также машинально его снял и налил в чашку кофе. Вкус напитка он ощущал отстранёно, все его мысли сейчас занимала дилемма: или не вмешиваться в планы СМБ насчёт Корфа, чтобы после ареста, если потребуется - и на дипломатическом уровне, заполучить его себе (но на это уйдет прорва времени, а оно как всегда драгоценно) или же умыкнуть господина Корфа с супругой из-под носа сокарцев? Второй вариант грозил скандалом. Жаль, что третьего варианта не дано, например - совместные арест и раскрутка Корфов, естественно с Саммерсом во главе, с ним же как пожинателем лавров, с ним же как... В СМБ на это не пойдут, черт бы их побрал. В некоторой степени корвет-капитан был фаталистом и сейчас это его душевное свойство возобладало.
  Будь что будет, решил он и начал перебирать в памяти собственных подчинённых, из тех с кем уже успел познакомиться и вкратце изучить их досье. Из нескольких офицеров он остановил выбор на лейтенанте Хальферне. Лейтенант происходил из достойной патрицианской семьи, что хорошо, был модником и гулякой, что не очень хорошо, но терпимо. В Винсельмоне он появился около месяца назад, по протекции переведясь в разведотдел с линкора "Диамонд". Почему по протекции? Да потому что состоя в экипаже линкора, как впрочем и любого другого корабля, Хальферн, недавно произведенный из мичманов, должен был отбыть строгий четырехлетний ценз лейтенанта. Это притом, что в мичманах все молодые офицеры плавсостава непременно ходят минимум три года. Таковы порядки во флоте ОС. Таковы порядки в большинстве иностранных флотов. А в морской разведке строгого ценза не существовало, здесь можно было расти по служебной лестнице участвуя в операциях (успешных конечно), проводимых разведотделами флота, причём в мирное время. В экипажах таких перспектив не было, быстрый карьерный рост был возможен только во время войны, а флот ОС по настоящему не воевал уже лет сорок. Да и сам Саммерс, не переведись он вовремя со своего номерного минного заградителя, ходил бы сейчас старлейтом, только-только подойдя сроком выслуги к капитан-лейтенанту.
  Сняв с рычага трубку телефона внутренней связи и не дожидаясь пока доложится дежурный, Саммерс бросил:
  - Хальферна ко мне. Через двадцать минут.
  Вернув трубку на рычаг, он придал порядок документам, сложив их в папку и начал выборочно пролистывать материалы.
  Потом вновь отложил папку и вернулся к окну. Вновь ощутил исходящее от моря умиротворение, которого стало ещё больше, лишь только его взгляд напоролся на стоявшую на рейде Винсельмона канонерку.
  
  Стук в дверь раздался как только большие настенные часы звонким механическим боем возвестили о наступлении "ночного провала" - так в Сокаре называли интервал в тридцать две минуты между полуночью и началом новых темискирских суток. Стук повторился, теперь он был куда настойчивее. И, наконец, сменился трелью дверного звонка. Обычно обязанность открывать дверь брала на себя домоправительница, наделённая доверием хозяина особняка присматривать за постояльцами и поддерживать дом в порядке. Но её сейчас не было, она уходила ближе к вечеру.
  - Кого это там принесло? - пробурчал Красевич. - Поздновато для рассыльного.
  Звонок смолк, в дверь заколотили так, будто проверяли её на прочность.
  - Я открою, - вызвалась Комета.
  Едва она успела отпереть последний замок, дверь отворилась на распашку. Мимо неё проскочил шустрый незнакомец в длинном плаще и мятой кепочке, оттеснив "хозяйку" в сторону. За ним продефилировали ещё трое, одетых в точно такие же плащи и кепки. Последним вошел молодой высокий брюнет, заметно отличающийся от остальных и манерой держаться, и дорогим костюмом по последней моде. Он закрыл за собой дверь и жестом показал Хельге возвращаться обратно.
  - Ба! - заявил модник, увидев в гостиной Красевича. - Вас тут двое!
  - Трое, с вашего позволения, - заметил Краснов.
  - А, ну да, - брюнет смерил оценивающим взглядом Комету.
  Её он в расчёт не брал. Не казалась она опасной, слишком ухожена и изнежена. С такими кралями он предпочитал "бороться" по их прямому назначению.
  - Решили заглянуть на наш огонёк? - поинтересовался Краснов.
  - А у тебя, старик, весёлое настроение, - брюнет улыбнулся и грубо схватив Хельгу за локоть, притянул её к себе. - А ты, цыпочка, в жизни ещё краше, чем на фото...
  - Убери руку, мужлан! - Комета вырвалась и влепила пощёчину.
  - Ах, ты... Ш-шлюха грязная! - он резко оттолкнул её, да так что Хельга завалилась на стол. - Руку на меня подняла, тварь ты подзаборная!
  Хельга уже вернула себе равновесие, жалея, что под рукой не оказалось ничего тяжелого, чем можно было бы запустить в морду этого напыщенного идиота.
  - Я тебе припомню это! И "мужлана" припомню, - пообещал брюнет, в красках представляя, как эта холёная сучка будет трепыхаться в его постели. Все они поначалу трепыхаются. - В ногах у меня, тварь, валяться будешь. А когда надоешь, отдам тебя...
   Хельга зло рассмеялась, оборвав сию инфантильную тираду. От её смеха лицо брюнета превратилось в звериную маску.
  - Бримс! Обыскать! И наручники на всех!
  На взгляд Краснова, события последних минут попахивали дурной комедией. И комедия эта затягивалась. Нет, четверо крайне серьёзных до угрюмости верзил действовали профессионально и на роль комедиантов вовсе не подходили. Они сразу проверили все комнаты и изолировали выходы из гостиной. Нацеленные на него и на Красевича пистолеты, казавшиеся длинноватыми из-за навинченных глушителей, никак не располагали к шуткам с их обладателями. Но вот напыщенный фигляр, который у них явно за старшего...
  Красевич начал действовать по никем не замеченному сигналу Краснова, превратившись в пританцовывающую полуразмытую тень.
  Ближайший к Яреме противник отлетел будто сшибленная кегля, проломав головой сервант и надолго выбыв из строя.
  Время словно застыло. Из четвёрки, охватившей помещение в полукруг, на атаку Яремы вовремя отреагировал только один, вставший в центре, перекрывая собой подход к брюнету. Этот центровой, с похвальной для своей подготовки скоростью, моментально принял боевую оборонительную стойку. Но только на Красевича все эти прибамбасы не действовали, не признавал он никаких стоек вообще. Центровой лишь потерял секунду, лишившись преимущества своей же вовремя сработавшей реакции. Ярема мгновенно сиганул к ногам центрового и на полной скорости, прыжковым подсадом захватил обе ноги под коленями, при этом головой саданув поддых. И уже вставая, мощным рывком потянул противника на себя. Бедолага нелепо раскинул руки и грохнулся затылком об пол. Все ещё не выпуская жертву из медвежьей хватки, Красевич пнул его в промежность.
  Обезвреживая центрового, Ярема засёк перемещение левофлангового за спину. Здесь уже задействовались рефлексы и наработанная годами фиксация обстановки на все триста шестьдесят градусов. На такой скорости срабатывает боевое озарение и включается мышечная память. Ярема ушел с линии атаки в подсад да свернулся по диагонали как стальная пружина. Стремглав крутанулся солнышком, нанеся один за другим два рубящих удара под косым углом. Засечный удар пришёлся в ключицу, отчего та сухо треснула. Удар заставил горемыку развернуться вокруг своей оси. Второй жуткий по своей мощи удар, именуемый "распалина", обрушился прямехонько в основание шеи, и та неестественно вывернулась, бессильно повиснув.
  Правофланговый успел отпрыгнуть назад, направляя пистолет. Он начал стрельбу от бедра и на вскидку по конечностям Красевича. Если бы кто-то посторонний вдруг оказался здесь с завязанными глазами, то подумал бы о расчихавшемся человеке. Из-за глушителя выстрелы были очень похожи на чихи.
  На стрельбу Ярема среагировал мгновенно. Перешел в пляс, вразвалочку качая маятник. Первая пуля по касательной задела бедро, распоров штанину и срезав пласт кожи, вонзилась в шею падавшего левофлангового. В своем нынешнем состоянии Красевич не заметил этого, даже попади пуля в мягкие ткани, он бы и тогда не воспринял боль. Это потом уже, при выходе из боевого режима, боль дала бы о себе знать.
  Чхи-чхи! Дуплетом грянули второй и третий выстрелы. Пули прошли за спину, выбив из серванта сноп щепок.
  Чхи! Четвёртая пуля метила прямо в локоть Красевича, но с целью так и не встретилась.
  Про Ярему ходило множество баек по тавернам самых разных планет. За кружкой-другой пива в товарищеском кругу, везде где он только успел побывать. А также слухов о его уникальных способностях. Но мало кто вот так, в живую, видел как этот гигант весом в сто десять килограмм, передвигаясь с молниеносной быстротой, да проделывая под час немыслимые преформы, двигался рывками, выводя своё тело в крайне не устойчивые динамические положения.
  Вот и сейчас, как не раз уже бывало до этого, только под небесами других солнц, он надвигался на стреляющего противника. Стрелявшего и не попадавшего, на физиономии которого проступила гримаса крайнего удивления. Стрелок палил в Ярему без остановки, даже головой слегка подёргивал от усердия. Чхи-чхи! Чхи-чхи! Чхи-чхи! И удивление его очень скоро сменилось ужасом, пули-то, словно сами по себе отклонялись от траектории. Так казалось стрелку.
  И тут всё резко замерло, как в стоп-кадре. Замерло не более чем на секунду, но, однако же, какая длинная это была секунда! Воронёный ствол "PF шестьдесят шестого" упёрся Красевичу в грудь. Стрелок не поверив своей удачи, дрогнувшей рукой с силой нажал на спуск... Послышался холостой щелчок. В запале он не считал выстрелы. Зато их считал Красевич.
  Мысли стрелка, в одно мгновение успевшие пронестись в его голове, превзошли скоростью световой барьер. И дьявола подводных глубин помянул он, и вопросил вышние силы, почему этот ускользающий от пуль враг все время улыбается. И даже успел напоследок подумать, о безумии этого необычного и страшного гиганта. А как же иначе? В него стреляют, а он улыбается под пулями!
  Красевич бузданул стрелка в челюсть, отбросив на несколько метров назад...
  За всё время Краснов так и не успел воспользоваться своим иглострелом.
  Из незваных гостей на ногах остался только брюнет, уже успевший справиться с растерянностью. Он схватился за рукоять пистолета, упрятанного в наплечной кобуре под расстёгнутым плащом. Намеренье брюнета Красевич пресёк на корню, взломав его защиту и бережно, словно ребёнка, опустив бесчувственное тело на пол.
  - Дай я этому красавчику нос сломаю, - шагнула к брюнету Хельга.
  - Что? - не понял Красевич.
  - Ладно, ничего, - отступила Хельга, заметив не угасшие в глазах Яремы огоньки ярости.
  - Итак, всё вроде бы тихо, - подвёл итог Пётр Викторович, - если не считать разбитого серванта. Поищите у них документы.
  Спустя минуту он держал в руках пять удостоверений. Брюнет оказался лейтенантом флота Островного Союза, остальные были младшими чинами военной полиции всё того же Союза.
  - Островитяне значит, - прокомментировал он. - Лихо они взялись. Орудуют под самым носом СМБ.
  - Топорно они орудуют, - высказал свою оценку Красевич. - Нахрапом решили взять. Эти вояки годятся только чтоб собственную базу патрулировать. А лейтенант этот - вообще кретин. Небось выслужиться захотел, служебное рвение, так сказать. Брали б нас эмбэшники, тогда да...
  - Вероятно, ты прав, - кивнул Краснов. - Давай, Ярема, посмотри-ка, что там вокруг дома. И без шума.
  - Обижаете, Пётр Викторович. Я через заднюю дверь. Даже свет не включу.
  - Давай-давай, шутник.
  Когда Красевич ушёл, Хельга прикурила, не отводя недоброго взгляда от бесчувственного лейтенанта.
  - Пожалуй, не стоит ему нос ломать, - сказал Краснов.
  - А?.. Да ну что вы, Пётр Викторович, в самом деле? Это я сгоряча ляпнула. Бить поверженного мне чести не сделает. Если не ошибаюсь, он из патрициев? Так, кажется, себя называют островные аристократы?
  - Из патрициев. Только они вовсе не аристократы. Патриции островитян - это скорее олигархическое сословие. Настоящие аристократы на Темискире водятся только в Великом Герцогстве Арагонском.
  - Но если он скоро очухается и начнёт бузить, я ему всё-таки нос сломаю.
  - Это после работы Яремы? - Краснов мотнул головой, улыбаясь. - Ох, не думаю, что он скоро сможет очухаться. И остальным ещё долго поваляться придётся. А вон тот уже никогда не очухается.
  Медленно протекли минуты, наполненные спешными сборами. Ни у Краснова, ни у Кометы лишних вещей в особняке не было, всё их добро уместилось в два маленьких чемоданчика. Красевич вернулся тихо насвистывая весёлую мелодию. И вручил Краснову ещё три удостоверения.
  - И снова военная полиция, - прокомментировала Хельга, заглянув за плечо Краснову.
  - Во дворе чисто, - доложил Ярема. - Эти три идиота вдоль забора торчали. Вне визуального контакта друг с другом. Теперь в кустиках отдыхают. Местной полиции нигде не видно. Машин вдоль улиц нет. Только грузовичок у ворот. Водила дрыхнет, кунг открыт. В общем, смыться - не проблема. Глушим водилу, едем в рабочие окраины и бросаем грузовик там - на радость мародёрам.
  - Что с документами сделаем? - спросила Комета. - Может, порвём из вредности?
  Краснов и Красевич тихонько рассмеялись.
  - Зачем же рвать? Можно взять себе на память, - предложил Ярема, - и позвонить в полицию, мол, попытка ограбления. Хотя, это ничего не даст, в участке всё очень быстро выяснится. А так, глядишь, до утра поваляются.
  - А дальше что? - спросила Хельга.
  - А дальше - ложимся на дно и отчаливаем, - ответил Краснов. - Как думаешь, Хельга, окажет аргивейский консул тебе небольшую услугу?
  - Услугу? - Комета слегка нахмурилась. - Кажется, я начинаю догадываться...
  - Ты всегда у меня была сообразительной.
  - Спасибо, конечно, за комплимент, но организовать коридор для всех нас... Не говорю, что консул откажется, наоборот - в лепёшку расшибётся, но нас тут же могут взять в оборот...
  - А никто и не говорит, что мы все разом. В консульство пойдёшь одна. Заодно посмотрим, чьё ещё внимание кроме СМБ ты привлечёшь. А ты, Ярема, будешь прикрывать Хельгу. О деталях договоритесь позже. Ваша цель - Новороссия.
  - А вы, Пётр Викторович? - поинтересовался Красевич.
  - А я с ребятами пока задержусь. Поищем другие пути. Может даже на контрабандистов придётся выходить. Надеюсь, надолго мы тут не задержимся. Достал меня этот Фалонт.
  
  Ровно в десять часов утра 10 октября 152 года у здания аргивейского консульства остановился новенький зелёный "бэккер". Рассчитавшись с таксистом, из машины появилась мадам Корф с лёгким чемоданчиком в руке и быстрой походкой направилась мимо двух дежуривших полицейских к парадным дверям консульства.
  За зданием в последние дни велось круглосуточное наблюдение. Фиксировался каждый входящий и выходящий, особое внимание уделялось любому неизвестному, не принадлежащему к консульскому персоналу. Но мадам Корф была, как говориться, другой случай. Дежурившим агентам она была заочно знакома по словесному портрету и фотороботу. Поэтому, как только были отщёлканы положенные кадры, один из агентов покинул наблюдательный пункт и сделал короткий звонок из ближайшей телефонной будки. А сорок минут спустя из ворот консульского гаража выехала роскошная "Пальмира", с дипномерами и тонированными стёклами, закупленная ещё до оккупации в фалонтском автосалоне знаменитого северораконского автоконцерна.
  За "Пальмирой" увязался мотоциклист, державшийся на пределе визуального контакта. Мотоциклист сопроводил свою цель до кварталов центрально-восточного района, где и передал её неприметному "флавио". Через четверть часа "флавио" сменил чёрный "бэккер". "Пальмира" была благополучно отслежена до самого порта. Консульский автомобиль остановился чуть ли не у самого трапа южнораконского лайнера "Аркадия". Водитель "бэккера" сделал несколько снимков поднимавшейся по сходням мадам Корф, а его напарник отправился к телефонной будке.
  Получив сообщения о бегстве мадам Корф, корвет-капитан Саммерс поручил выяснить время отбытия "Аркадии" и её маршрут. В открытую её брать на борту лайнера он не мог. Экстерриториальность всё-таки. Южная Ракония не какая-нибудь там Сокара. Оказалось, что целью маршрута "Аркадии" был новороссийский порт Памфилион. И по пути заходов в другие порты не предполагалось. До отхода лайнера оставалось ещё четыре часа, поэтому Саммерс не обеспокоился. Четыре часа - не мало, за это время можно кое-что успеть.
  Беспокоило Саммерса другое - до сих пор неизвестное местопребывание Корфа и его подручных. После приснопамятной попытки захвата, следы Корфа потерялись. А вот на облажавшегося лейтенанта Саммерс вынужден был написать такую аттестацию, что перед лейтенантом замаячила перспектива разжалования в мичманы, а то и вообще исключения из офицерского корпуса. Благодаря аттестации у Саммерса в скором времени появятся враги в лице влиятельного семейства. Но по-другому было нельзя, ведь надо же отвести от себя неудобные вопросы и гнев начальства.
  Сделав некоторые выводы из неудачи опального лейтенанта, он собрал группу из офицеров и унтеров из дислоцированного в Винсельмоне полка морской пехоты. А заодно ходатайствовал о временном переподчинении ему винсельмонского антидиверсионного спецотряда или специалистов из внешней разведки. Но на ходатайство всерьёз не рассчитывал, так как хорошо представлял, сколько времени отнимет бумажная волокита. Да и сомнения были насчёт положительного решения. Однако его рапорты в будущем ещё могли сыграть свою роль, уж по крайней мере в манкировании его трудно будет обвинить, если Корф всё-таки ускользнет. А ещё у него мелькала иногда мысль - а не передать ли дело внешней разведке? Не политической или там промышленной (прах разбери все их многочисленные департаменты!), а прямиком в штаб-квартиру, пусть высылают своих легендарных "церберов". Не от сомнений в собственных силах мысль приходила, а ради пользы дела. Всё-таки силовые акции за рубежом - это как раз их профиль. Но элементарная ревность регулярно загоняла эту мысль подальше - в самый глухой уголок сознания.
  Корвет-капитан методично просматривал передаваемые из СМБ сводки происшествий по городу и его окрестностям, изучал рапорты и донесения собственных агентов, но пока что следы Корфа не обнаруживались.
  Особое внимание привлекала утренняя сводка: около восьми сорока во время завтрака в ресторане, какой-то псих в упор застрелил главу велгонской торговой миссии, занимавшегося организацией доставки закупленного в Сокаре продовольствия для нужд велгонской народной армии. Попутно глава миссии вёл переговоры о закупке для той же ВНА сырья для химической промышленности. Убийца успел скрыться, теперь его вместе с велгонцами ищет СМБ и полиция. Причём в СМБ имеется составленный по описаниям очевидцев фоторобот, по которому за рекордно короткое время через осведомителей была установлена личность стрелка. Убийцей оказался хаконец-эмигрант. Теперь из-за этого стрелка Фалонт бурлил, по эмигрантским кварталам пронеслись облавы, перекрыты все выезды из города, блокирован порт, введены жандармские патрули. И на помощь СМБ Саммерс теперь рассчитывать вряд ли мог. Фалонтское Управление СМБ сейчас почтено вниманием правительства, кровно заинтересованного в скорейшем замятии скандала.
  Среди просматриваемых бумаг попался рапорт о смерти Л. Фабрегаса во внутренней тюрьме СМБ. Внезапно открывшаяся язва, да и сердце подкачало. Спасти Каналью, конечно, можно было, другой вопрос - а нужен ли он теперь, после того как из него выкачали всё интересное?
  Фабрегас Саммерса не интересовал. Плевать ему было на Фабрегаса. Его волновало, как отразится убийство главы велгонской миссии на охоте за Корфом.
  
  День был хмурый. Низкие грязно-серые тучи нависали сплошным фронтом без малейшего разрыва. При взгляде на небо, невольно создавалось настроение ему подстать - такое же хмурое и тяжелое.
  Они сидели на открытой, грубосколоченной из плохо обструганных досок, веранде охотничьего домика, затерянного среди лесной чащи. Затерянного не смотря на близость к Фалонту, до которого было каких-то двадцать километров.
  - ...И не в деньгах дело, - заявил Йенс извиняющимся тоном, отхлебнув чай из эмалированной кружки. - Хотя от вашего золота отказываться было бы глупо. Однако это не означает, что я отказываюсь от своих слов. Просто наше путешествие на не определённый срок откладывается. Вы должны меня понять, без Гюнтера я не могу, он мой старый боевой товарищ.
  - Хороший у тебя товарищ, - Кочевник покачал головой. - Положил шестерых охранников, да ещё двух эмбэшников подранил. Диверсант какой-то.
  - Это просто удача, - не согласился с ним Йенс.
  - А удачу зовут пистолет-пулемет "Шпир", - Кочевник улыбнулся. - Не плохая машинка. Я тут посмотрел её в твоём арсенале. Только магазин маловат - всего на двадцать пять выстрелов.
  - Бывает и на больше. На тридцать шесть.
  - И на сколько мы задержимся? - вмешался Краснов, колдуя над чаинками, не желавшими опускаться на дно кружки.
  - Надеюсь, ненадолго, - Йенс развёл руками. - Гюнтер будет меня ждать в "Кристальной слезе" в четверг и в воскресенье. После полуночи.
  - В промежутке "ночного провала"? - уточнил Кочевник.
  - Нет подольше. Мало ли что.
  - Почему, интересно, этот временной хвостик здесь называют "ночным провалом"?
  - А кто его знает? Почему его в Хаконе "длинной полуночью" зовут, а в Новороссии "чёртовым получасом"? Фольклор местный.
  - У тебя с Гюнтером есть другой способ связи? - спросил Краснов.
  - Нет... - Йенс запнулся. - Уже нет. Поэтому я хотел бы вас попросить о помощи. Подстраховать нас. Больше мне обратиться не к кому. На моем судне простые моряки, с них толку - ноль. А все мои знакомые в городе наверняка под колпаком. Да и сам я в полиции по контрабанде прохожу, срок давности ещё не вышел. А про вас я наслышан, каковы вы в деле. Вон, с душегубами Губастого разделались. Так что подумайте. Четверг завтра... А я пока схожу дичь постреляю.
  Йенс покинул чаепитие и зашёл в дом. Вернулся через пару минут с охотничьим ружьём за плечом и потертой брезентовой сумкой на поясном ремне.
  - Ждите как стемнеет, - бросил он и скрылся в зарослях.
  Охотничьим ножом Кочевник нарезал грубый чёрный хлеб и принялся за ветчину.
  - Подстраховать, блин, - пробурчал он с набитым ртом. - Знает, что в этой "Кристальной слезе" его могут ждать...
  - Точно знать он не может. Не идиот же он лезть в ловушку. Другое дело - предусматривать такой вариант.
  - А вам не кажется, Пётр Викторович, что наш морской волк в Фалонте только ради велгонского торгпреда объявился?
  - Кажется, Дима, ещё как кажется, - Краснов без удовольствия отхлебнул. Чай был невкусный и не сладкий, сахар в домике не водился. - А ещё мне кажется, что он не только в Хаконском Воинском Братстве состоит... Хочет выкрутиться с нашей помощью.
  - Во-во, и на меня он как-то быстро вышел, как будто только этого и ждал. В разговоре я не упоминал, что засёк его ещё в казино, но он каким-то образом это сообразил. Сослался на интерес к платине. Но если в этот раз в Фалонте он появился недавно, то как смог так быстро вас вычислить?
  Краснов отодвинул недопитый чай и прикурил.
  - Вопросов много. Но Йенс до известной степени искренен с нами. Я чувствую. Почему он искренен - это другой вопрос. Ещё я чувствую, ему действительно нужна наша помощь, а для нас это как нельзя кстати.
  - На охоту он неспроста помёлся. Кому, нахрен, нужна его охота? В доме запасы есть, несколько дней продержаться можно. Удивлюсь, если он с дичью припрётся, с кроликом каким-нибудь, которых как и крыс полно на этой планете... - Кочевник торопливо дожевал бутерброд, запивая поостывшим чаем. - Что ж, мы поможем ему, а он поможет нам. Все довольны. Жаль вот, Яремы с нами не будет.
  - Хельгу до самого порта провели. Он нужней на "Аркадии".
  Кочевник согласно кивнул и встал.
  - Пойду картошку чистить. Сашка припрётся голодный, сразу спать рухнет, если его не накормить.
  "Ещё бы", - подумал Краснов, отодвинув так и не допитый чай. Сашка теперь был его глазами и ушами. С утра по городу мотался на своих двоих. А до него ещё двадцать ка-мэ по лесу, а потом обратно.
  ...Обнаженный по пояс Оракул плескался в старом рукомойнике громко фыркая, совершенно не замечая осенней прохлады. Освежившись и тщательно растершись до красноты полотенцем, он заскочил в домик, где его уже ждал скромный незатейливый ужин. Глубокая глиняная миска с отварным картофелем в топлёном масле, хлеб из отборной сокарской ржи и вдоволь тонко нарезанной ветчины. От предложенной чарки он отказался, сославшись, что и так успел за день принять там и сям. За едой он без всяких предварительных вопросов сам начал рассказ о происходящем в городе.
  Слушали внимательно, лишь иногда перебивая уточняющими вопросами. Один только Йенс ничего не спрашивал, занятый ощипыванием здоровенной буро-рябой лесной птицы, похожей на обыкновенную мутированную курицу.
  В городе повсюду были расклеены листовки с фотороботами убийцы велгонского торгпреда с обещанием вознаграждения за любую достоверную информацию в десять тысяч даблеров. Их начали расклеивать ещё с утра, а ближе к вечеру стали появляться аналогичные листовки с фотографиями Краснова и Кометы, но вознаграждение обещалось поскромнее - всего по три тысячи. Кроме шумихи, поднятой газетчиками и телевизионщиками после убийства, в Фалонте осталось всё по-прежнему, разве что полицейских патрулей на улицах стало втрое больше.
  Как и прочие коллеги по цеху, Оракул был озадачен редакцией на предмет свеженького, желательно эксклюзивного, как выразился замредактора, материала. Под этой маркой он осаждал вместе с коллегами-конкурентами департамент полиции, рыскал вокруг да около злополучного ресторана и, наплевав на корпоративную солидарность, для форса разбил даже одному фоторепортёру его "орудие труда", когда тот увязался по пятам, заподозрив что Оракул стал на след. С проклятиями и возмущенными воплями фоторепортёр отстал и вовсе потерял обидчика через квартал-другой.
  Цели своей Оракул добился, теперь никто не мог ему помешать в "осаде" (как это называлось на жаргоне местных газетчиков) заблаговременно примеченного сотрудника СМБ. Бесцеремонно подсев за его столик в кафе, Оракул сходу представился и предложил поделиться успехами в поимке опасных государственных преступников, по ходу выразив уверенность, что не сегодня-завтра они окажутся за решёткой. Такой примитивный подход вкупе с репортёрским напором, эмбэшника не покоробили и не вызвали даже раздражения. Сотрудник оказался неулыбчивым и угрюмым типом с тяжелым пронзительным взглядом. Без эмоций и без отрыва от поглощения обеда, он сообщил, что поделиться ему нечем, что ведётся следствие и далее набор стандартных отговорок. Но потом заметил, что имя Оракула как репортёра ему знакомо, что статьи его в целом всегда выдержаны в правильном духе и что такому репортёру негоже прозябать в мелковатой газетёнке. И предложил стать негласным рупором официальных позиций по текущим и будущим вопросам. А чтобы подбодрить правильного журналиста, сотрудник выдал дозированную информацию, которую можно напечатать хоть завтра же.
  - И что он там тебе наплёл? - спросил Кочевник, окутавшись клубами сизо-белого дыма ароматизированной сигарилы из запасов Йенса.
  - О! - Оракул поднял указательный палец, дожевал и сказал: - Что имя и все установочные данные убийцы известны и долго он на свободе не задержится. А также, что бегство из Фалонта преступной семейки Корф, им не поможет. Сокара имеет с другими странами соглашения о выдаче преступников, а значит и госпожа Корф очень скоро вернется обратно, но уже в наручниках. А вот господин Корф напрасно так уверен, что сможет затеряться в других сокарских городах... Теперь вы понимаете?
  Кочевник хмыкнул, а Йенс застыл, на несколько секунд забыв о птице, и обратился к Оракулу:
  - Подожди, подожди с Корфами. В СМБ знают где Гюнтер?
  - На, смотри, - Оракул вытащил из кармашка пиджака, висевшего за его спиной на перекошенной вешалке, сложенную вчетверо листовку с фотороботом убийцы. Протянул её в руку контрабандисту.
  - Но это... - Йенс нахмурился, присмотрелся и так и этак, прочитал текст. - Это ерунда. Это не Гюнтер. Похож. Да, похож. Но не Гюнтер.
  - Теперь ты понял, Йенс? - спросил Краснов.
  - Да, теперь я понял. Этот сотрудник СМБ скормил Александру дезинформацию.
  - Ясень день, деза, - Кочевник сбил пепел в пустую банку из-под тушенки. - Таких, как наш Сашка, сегодня было не мало.
  - Язык же у тебя, Йенс... - Оракул отправил очередную порцию в рот и с набитым же ртом продолжил: - Дезу мне скормили... Твоего Гюнтера из норы выманивают.
  - Не пиши меня в тугодумы, Александр, - отпарировал Йенс. - Мне, я думаю, простительно несовершенное владение русским. Посмотрел бы я на тебя у на в Хаконе.
  - Как знать... - Оракул доел и вытер губы салфеткой. - А вы, Пётр Викторович, где-то в Фалонте до сих пор. Так получается? Или всё же в другом месте?
  Краснов ухмыльнулся, давая понять, что считает вопрос риторическим, заодно прикидывая, зачем понадобилось расклеивать фотографии Хельги, если известно о её бегстве? И, выдержав короткую паузу, произнес:
  - Нас ждут. И ждут с распростёртыми объятиями. Не до конца понятно только вот что: связывают ли меня в СМБ с покушением на велгонского эмиссара? Если нет, то это одна ситуация. Если да, то каким образом связали меня с Гюнтером?
  - Причём здесь покушение и мы? - удивился Кочевник. - Мы к нему не причастны... - он приумолк и подозрительно посмотрел на Йенса. - Если только меня вместе с тобой не срисовали.
  Йенс пожал плечами, мол, причём здесь он.
  - Я думал, что ты и Александр не засвечены.
  - Я-то нет, - открестился Оракул. - А вот ты, Дим... Может, островитяне? Ясно же, что кто-то из СМБ им сливает информацию. Допускаю, что она идёт по официальным каналам. Тогда, по идеи, Ярема засвечен.
  - Ярема - это понятно, - согласился Кочевник, - а я? Проследили когда я в особняк мотался? Я, вроде нихрена, не заметил.
  - На то есть техника, - рассудил Йенс.
  - Предлагаю не гадать, а исходить из второго варианта. Но в любом случае обе ситуации не слишком отличны.
  - Как сказать... - заметил Оракул.
  - Саш, да хватит, а? Что будем делать? Пойдём в ловушку? Возьмём штурмом "Кристальную слезу"? - Кочевник обвёл критическим взглядом присутствующих и ясно прочёл по лицам их намерения. - Что, я прав? Ну, бляха, авантюра! Сюда бы хоть пяток моих ветеранов...
  Наступила продолжительная пауза. Все, кроме хаконца, словно застыли. А Йенс поочередно и внешне бесстрастно посматривал на своих гостей, прикидывая, светит ли ему получить от них помощь.
  - Итак, - подвёл итог Краснов, - я думаю, надо вытаскивать этого Гюнтера. Я надеюсь, господин Йенс, ваше судно достаточно быстроходно?
  - Что вы, Пётр Викторович, так официально? Я уже привык к стилю, сложившемуся в вашей компании. - Йенс немного помолчал и решился выложить припасённый в рукаве козырь: - Про быстроходность моего судна не беспокойтесь. Хоть и двадцать пять узлов, зато скрытность.
  - Это как понимать? - Краснов одарил его ироничной улыбкой и решил подначить: - Подлодка, что ли?
  - Точно так, Пётр Викторович, субмарина.
  Оракул присвистнул, Краснов с Кочевником посмотрели на хаконца, как на тайного, овладевшего искусством социальной мимикрии, шизофреника.
  - А что вы так удивляетесь? - простодушно пожал плечами Йенс. - Контрабанда - дело серьёзное.
  - Что ты там плёл про своих простых морячков? - напомнил Кочевник.
  - Не совсем простые, согласен, - Йенс ощерился. - Но вам не ровня по части вышибания мозгов.
  От дружного хохота Оракула и Кочевника, улыбка хаконца стёрлась.
  - Ну ты, Йенс, даешь, - справившись со смехом, заявил Оракул и вытер пробившую слезу. - Ох, и аргумент!
  - Хорош, - тихо произнёс Краснов и все смешки стихли. - Наш друг Йенс имеет несколько искажённое представление о нашей компании. Пусть будет так. Не будем его разубеждать.
  Он посмотрел на хаконца.
  - Пора ознакомиться с арсеналом, не так ли?
  Двумя часами позже, когда Йенс вышел на улицу по нужде, прихватив с собой упаковку папифаксов - шедевра сокарского ширпотреба нежно-розового цвета с жёлтыми мультяшными утятами на фоне беленьких и красненьких сердечек. На улицу ему идти пришлось, поскольку в охотничьем домике нужника, естественно, не было.
  Оракул озвучил общую мысль:
  - Во что-то мы вляпываемся, а, Пётр Викторович?
  - Во-во, - поддержал его Кочевник, - контрабандист-подводник! Наркоту что ли возит? Фигня полная! Небось его морячки сплошь молодые и опрятные...
  - И что-то я сомневаюсь, что у ХВБ собственные военно-морские силы имеются, - добавил Оракул.
  Краснов только кивнул, решая дилемму: то ли отказаться от соглашения с Йенсом, но тогда придётся заново искать способ проститься с Сокарой, возвращаться в Фалонт, где уже расклеены его фотографии, к которым вполне могут добавиться листовки с изображением Кочевника; или всё же следовать соглашению и тем самым поставить крест на планах легального пересечения границ, довериться Йенсу, гадая об его истинной принадлежности.
  Интуиция молчала, в том смысле, что не возникало тревожных предчувствий, которым он за свою жизнь привык доверять. Другое дело, что не всегда эти предчувствия появлялись. За свою судьбу Краснов не очень-то беспокоился, в конце концов, пожить он успел, и даже интересно пожить. Но от его решения зависит жизнь доверившихся ему парней, а также возможность выполнения их главной на этой планете задачи. Риск провала существовал при любом выборе, однако колебался Пётр Викторович, по собственным меркам, долго, пока не решил сделать выбор сердцем. К Йенсу он пока относился нейтрально, но незнакомому хаконцу с явно тевтонским именем Гюнтер, он симпатизировал. Если всё же он не ошибся в своих выводах о верховенстве чужаков в Велгоне, то этого Гюнтера можно считать союзником. А значит и Йенса. Отчего же не помочь союзничкам?
  
  В душе Краснов всегда считал себя немного авантюристом. Сейчас же он казался себе немного чокнутым. По-другому не назовёшь. А иначе как назвать человека, который сам лезет на рожон, прекрасно зная, что его легко опознать в лицо, да к тому же лезет в заведомую ловушку?
  Впрочем, если он и был чокнутым, то действовал по плану, который возможно тоже отдавал душком безумия.
  В "Кристальной слезе" к этому времени уже часа два болтался Оракул, посланный туда разведать предварительную обстановку. Из группы только он мог свободно войти в это злачное заведение, не вызывая ни подозрений, ни пристального внимания. Пока что обстановка внутри соответствовала ожидаемой, о чём он доложил по переговорнику несколькими минутами ранее. Народу в заведении как всегда было навалом, но вот процент мужчин молодого и среднего возраста, одетых хоть и разнообразно, но строго, подтянутых, трезвых не смотря на продолжительные возлияния, процент этот явно превышал обычный для цитадели порока показатель.
  Кочевник и Йенс согласно плану околачивались поблизости от "Кристальной слезы", ещё в середине дня заняв свой наблюдательный пост, с которого они контролировали сразу два (а больше и не было) запасных выхода. Запасными они только назывались, на самом деле это были оживлённые магистрали, по которым пополнялись запасы продуктов и прочих необходимых здесь товаров, спешил на работу или с неё персонал, в том числе и девочки-профессионалки, косо поглядывающие на редких любительниц (которые, сучки такие, промышляли здесь не за деньги, а из-за удовольствия), да выходили по-тихому подгулявшие клиенты, не желавшие афишировать своё здесь пребывание.
  Итак, все роли были расписаны и не раз обговорены.
  "Кристальная слеза" десятки лет тихо процветала в так называемой нейтральной зоне - узкой полосе кварталов между западным районом Фалонта, где предпочитали селиться почтенные горожане, и между юго-западным районом, в просторечии именуемым "речным". Это был мир и невинных развлечений, и тщательно скрываемых пороков. Этот мир жил своей, параллельной по отношению к городу, жизнью. По слухам, в "Кристальной слезе" можно было найти всё, что только может представить больное воображение. Само собой, такое заведение притягивало, как сладкое насекомых, и любопытствующую праздную публику, и сомнительных личностей, и заезжих иностранцев, вынужденных надолго застрять в Фалонте. А иные из иностранцев, отведавшие порочных прелестей, в последствии не раз возвращались обратно, не найдя на родине альтернативы. Нравы на Темискире, не в пример Фалонту, в этот век царили суровые.
  На входе в "Кристальную слезу" торчал подпитый швейцар, как пугало наряженный в раздражающе-контрастную красно-синюю ливрею бог знает из какой эпохи. В вестибюле, по сторонам от входа маялись скукой семеро здоровенных детин, в одинаковых красных костюмах, отчего они выглядели придурковато, да и в физиономиях у них было тоже что-то одинаково-придурковатое - тусклый, скорее потушенный взор, обрюзгшие щёки и одна на всех печать неизгладимой тоски.
  Краснов отмахнулся от швейцара и уверенно направился к парадной лестнице. На втором этаже, судя по наружным афишам, сегодня давала представление заезжая труппа кабаре. Если, конечно, фривольных и доступных девиц можно назвать труппой.
  Касса здесь располагалась сразу у лестницы. Вечерний билет оказался не дёшев, чтобы сразу отсеивались нежелательные зеваки. Просторный зал, в котором даже наличествовали балкончики галёрки, был освещён тусклым светом множества утопленных по периметру стен светильников, конкурирующих с приглушённым светом действительно красивых люстр. Ярко освещался только помост сцены, где под безумные децибелы постыдной фонограммы гарцевали разукрашенные и разнаряженные танцовщицы. Впрочем, их трудно было назвать разнаряженными, весь наряд девиц состоял из длинных белых перьев и блестящих мириадами сверкающих бисеринок аксессуаров, коих было ровно столько, чтобы просматривалось всё то, что всегда притягивало мужские взгляды.
  Публики в зале было много, почти все столики оказались заняты. Не сбавляя шага, Краснов продефилировал к только что освободившемуся, на котором официанты с профессиональным проворством навели порядок. Стандартной таблички на подставке с надписью "занято" они не оставили. Значит можно было спокойно присесть и ждать. А в ожидании можно и кое-что попробовать из предлагавшихся здесь блюд.
  - Желаете что-нибудь? - с дежурной улыбкой вопросил возникший официант, застыв в полупоклоне, держа при этом спину прямо.
  - Графинчик водки, - заказал Краснов, изучая его безупречно-белую униформу, - грамм на триста. И закуски мясной.
  - Смею предложить нашу фирменную закуску "Кристальная слеза", - угодливо предложил официант, склонившись ещё чуть ниже.
  Краснов согласно кивнул, про себя не одобрив нарочитое совпадение названий.
  Не прошло и трёх минут, как официант уже составлял с подноса запотевший графин, следом зачем-то несколько рюмок, выложил на салфетки столовые приборы, и наконец открыл колпак блюда. Фирменная закуска оказалась обыкновенным тонко нарезанным прожаренным мясом, обильно политым подливой и сдобренным свежей, не смотря на осень, зеленью.
  "Не дурно, - оценил Краснов, попробовав блюдо и плеснув в рюмку водки. - Не дурно, хоть и без фантазии". Глядя на водку, он пожалел, что придётся её переводить. Перед тем как заявиться в "Кристальную слезу", он принял капсулу с порошком алконейтрализатора.
  Опрокинул рюмку, да с аппетитом принялся за еду, благо в тарелке была приличная порция. Представление на помосте, где сменился очередной десяток танцовщиц, его не интересовало. Краснов методично и незаметно прощупывал взглядом зал, пока не понял, что за ним наблюдают. Непосредственно чьего бы то ни было интереса он не заметил, да и никто конечно не пялился в открытую. Но то, что за ним наблюдают, он почувствовал спиной. Бывает такое, когда по спине мурашки пробегают от чужого враждебного взгляда. Как знать, может и неспроста официант выставил к графину несколько рюмок?
  - Как вам девочки? - задал идиотский вопрос вышедший из-за спины незнакомец и бесцеремонно уселся напротив.
  На загорелом лице незнакомца возникла вежливая улыбочка. Пухлые губы растягивались не дольше нескольких секунд. Ему бы другие губы, узкие, под стать тонким чертам, что вкупе с щегольскими усиками придало бы его лицу жёсткость и мужественность, которую любят женщины. А так, с этими усиками слащавый какой-то выходил образ, отталкивающий.
  Краснов деловито так, не спеша, расправился с закуской, словно и не заметил появления незнакомца. Однако окинул его оценивающим взглядом, хватившего, чтобы оценить не только физиономию. Под клетчатым пиджаком бежевая рубашка с накрахмаленным воротничком, стянутым жёлтой бабочкой. Странный выбор цвета для бабочки, ну да не это главное. Воротник выглядел так, будто под ним скрывался защитный ворот бронежилета.
  "Интересно, - подумалось Петру Викторовичу, - долго ли он будет меня зондировать? Или прямо сейчас брать будут?.."
  Учёв опыт с "Фунтом счастья", Краснов к сегодняшнему делу подготовился обстоятельней. Так вышло, что на борту "Реликта" совершено не оказалось лёгких бронежилетов, да и тяжелых армейских тоже. Имелось несколько массивных бронекостюмов десантного варианта, но разгуливать в них по городу... Хорошо, что в охотничьем домике предусмотрительного и запасливого Йенса хранились бронники. Хоть и достаточно лёгкие, но не достаточно надёжные, изготовленные по местной несовершенной технологии, но всё же хоть какая-то защита. Так что пули Краснов не очень-то опасался, за исключением пули в упор. По заверениям Йенса, бронежилетик мог держать девятимиллиметровую пулю на дистанции свыше десяти метров. Ближе - не просто контузия, а вероятное пробивание обычной твердооболочечной пулей. Проверять всё это на себе у Краснова, естественно, желания не было. А ещё бывает пули в голову летят - промелькнула мысль... Помимо бронежилета были заготовлены и некоторые другие средства защиты из взятой с собой с корабля амуниции.
  - Хороший нынче вечер, - как бы невзначай произнес незнакомец и бесцеремонно взял графин, из которого налил в ближнюю к нему рюмку и опрокинул её.
  - Что я по сценарию должен сделать? - Краснов говорил спокойно, в свою очередь изучая реакцию хама на свою же реакцию. - Психануть? Или повозмущаться, позвав распорядителя?
  - Ну зачем же так сразу? Вы молчите, меня игнорируете...
  - Я вас не знаю. И знакомиться не имею ни малейшего желания.
  Незнакомец довольно ухмыльнулся, словно получил подтверждение каким-то своим мыслям. Чувствовал он себя уверенно, как хозяин положения, ощущал видимо за собой силу. И конечно был прав в своих ощущениях. За устроенной незнакомцем мизансценой внимательно следили многие пары глаз.
  - А вот я вас знаю, господин Корф, и, думаю, скоро узнаю ещё лучше.
  - Да что вы! И где же вы хотите навязать мне своё общество? Неужели в старой крепости?
  Краснов намеренно упомянул старинную, отжившую свой век крепость, использовавшуюся последние лет сто как внутреннюю тюрьму СМБ.
  - Угадали. Сразу и в точку.
  - Там наверное плохо кормят, раз вы ко мне подсели? - съязвил Краснов, намеренно испытывая предел невозмутимости эмбэшника. - Хотите, я вам ужин закажу?
  - Кормят там действительно не очень-то, - незнакомец всё же остался невозмутим. - И это такая мелочь, поверьте. Но хорошее обхождение я вам гарантирую, если окажитесь благоразумны.
  - Кочевник с Йенсом засекли вашего "друга", - сообщил по "таблетке" Еронцев. - Вышел из здания через задний вход. Кочевник передал, что начинает.
  Ничего мудрить Краснов не собирался, руководствуясь принципом: чем проще, тем эффективнее. Демонстративно извлёк из кармашка на лацкане безобидную на вид конфетку, со словами: "Люблю, знаете ли, сладким закусить". Под пристальным взглядом развернул обёртку, в которой вместо конфеты находились две надежные шумоизоляционные затычки, и живенько впихнул их в уши, на виду у начинающего уже догадываться эмбэшника.
  Оракул наблюдал всё это, затерявшись в толпе. Манипуляции Краснова послужили ему сигналом. В зале раздался дичайший грохот синхронно сработавших четырёх звуковых мин с радиовзрывателем, настроенным на общую волну. Одновременно со звуковыми, сработали и безвредные дымовые шашки, заложенные по всему залу, где под столиком, где за колонной, а где и под нижней этажеркой тележки официанта. Дымовых шашек Оракул заложил много, и не только в самом зале. Клубы буро-желтоватого, изощрённо пованивающего миазмами прорвавшей канализации, дыма начали стремительно расползаться у лестниц, по вестибюлю, у туалетов и везде, где сообразил поставить шашки пытливый ум Александра Кужеля. Особенно долго не мог сообразить швейцар, откуда в его нычке, где он припрятал "боезапас" на сегодняшнюю ночь, взялось столько вонючего дыма.
  А в зале, тем временем, начался форменный бардак.
  Оглушённая перехлестнувшимися звуковыми ударами публика, словно напрочь погрузившись в дурман сна, вяло начала расползаться по хаотичным траекториям. Какие-то девицы истерично завизжали, о чём можно было догадаться по их перекошенным, перенапряженным и в миг потерявшим привлекательность лицам. Воплей их никто не слышал, как не слышал и продолжающую шпарить со сцены фонограмму. Дебют заезжей кабаре-труппы был напрочь сорван. Танцовщицы попадали на подмосток, словно обожравшиеся мухи в компот, ошарашено и безуспешно пытаясь вернуть себя в горизонталь. В иной ситуации все их потуги вызвали бы море аплодисментов, настолько революционно они смотрелись, с точки зрения эротического искусства Темискиры. Но сейчас их новаторство некому было оценить.
  Ещё только начинался весь этот бедлам, Краснов засветил кромкой тарелки в лоб эмбэшнику, и тут же нырнул на пол, ожидая нацеленных в его сторону выстрелов. Но какое там! Сотрудникам СМБ было не до этого. Они как при сильнейшем похмелье, стискивали головы, порываясь куда бежать, толком не соображая куда, к тому же почти потеряв возможность ориентироваться в пространстве. После звукового удара в глазах двоилось, троилось, четверилось... короче, нет смысла объяснять, все мы люди грешные...
  Лёжа, Краснов проверил живучесть сокарского сикуриста, убивать которого совершенно не желал. К счастью, лоб эмбэшника, густо измазанный остатками фирменного блюда, оказался крепче тарелки с мизинец толщиной. Тогда Краснов вытащил затычки, вскочил, машинально зажимая нос рукавом, и едва не столкнулся с Оракулом.
  - За мной! - крикнул тот и бросился куда-то в расползающееся дымовое облако.
  Пока Краснов бежал за ним, успел проклясть всю нечистую силу и химиков всех времён и народов. Вонь начинала сводить с ума, от неё - даже не от дыма, слезились глаза и появился никогда не беспокоивший насморк.
  - Ты что, Сашка, охренел?! - рявкнул он, когда Оракул остановился где-то под одной из лестниц, дыма здесь пока ещё почти не было. - Ты должен был обычные, НОРМАЛЬНЫЕ шашки подорвать! А это что за сортирные бомбы?!
  - Привнесение элемента творчества... - Оракул развел руками, не скромно при этом улыбаясь и потряхивая головой. Не смотря на затычки, в ушах стоял звон. - Задымление с запахом бзда...
  Следующие две минуты Краснов высказывал своё отношение к элементам творчества в цветастых фразах, усвоенных ещё в молодые годы службы в военном космофлоте, переработанных и расширенных личным опытом последующей жизни.
  Оракул слушал его заворожено, внимательно мотая на ус.
  Краснов и Оракул ворвались в так кстати приоткрытые двери, сшибли по пути испугано-любопытных привратников минус первого этажа, отведённого в "Кристальной слезе" под бордель, да устроили забег по толстым ковровым дорожкам вдоль проходов между анфилад номеров.
  Грохот конечно же был слышен и здесь. Встревоженные клиенты и проститутки начали вываливать из дверей, наперебой интересуясь причинами страшного шума, на глазах рождая невероятные домыслы, начиная от падения метеорита, и заканчивая обстрелом Фалонта ютонской эскадрой. Что ж, Фалонт - город портовый, был в его истории и такой эпизод. Многие даже не озаботились прикрытием срама. Краснову особенно запомнился господин со взбудораженным взором да с печатью неизгладимой интеллигентности на челе, оживленно с кем-то спорящий, будучи в одних носках и по инерции, видимо, кочегарящий приведенное в боевое положение орудие. Да ещё девица с разрисованной кожей, прошмыгнувшая куда-то идиотически хихикая, привлекла внимание колыхающимися на бегу по концентрическим траекториям грудями.
  Взрывы звуковых мин были слышны и на улице. Когда они грохнули, Гюнтер, крепенький на вид сорокалетий мужик, присел от неожиданности, а через секунду вскочил и понёсся прежним направлением мимо сарайчиков с припасёнными на зиму дровами, которые, как и в любом темискирском насёленном пункте, были обязательным атрибутами городских дворов. На раздавшийся где-то неподалёку выкрик он не обратил внимания. Верней обратил, но как-то опосредованно, отметив краем сознания, что кричали, кажется, на островном диалекте.
  Несясь мимо сарайчиков, он вдруг был вырван грубой и неожиданной силой, зашвырнувшей его в проём между строений. Да так, что по инерции его припечатало о стену из грубых брёвен. Ещё толком не соображая, Гюнтер сунул руку в карман пальто, где находился заряженный и заранее снятый с предохранителя "Ланцер-1". Руку тут же кто-то пережал, а тело заломил в болевой захват. Следом перед ним возникло такое знакомое лицо. Гюнтер трепыхнулся, но безуспешно.
  - Йенс, ты!
  - Тсс! - Йенс приложил палец к губам и улыбнулся. - Отпусти его, Дмитрий.
  Получив свободу, Гюнтер немного успокоился, но всё же начал озираться. А вокруг с разных сторон начали раздаваться крики. И не так чтобы издалека.
  Повинуясь внутреннему чувству, Кочевник вжал кнопку в переговорнике. Сразу в двух кварталах по периметру сараев бахнули и зашипели дымовые, теперь уже действительно обычные шашки. Такие же заряды бахнули и у двух запасных выходов из "Кристальной слезы". Где-то в отдалении послышалась ругань.
  - Велгонцы, - определил Йенс. - Эти твари тоже здесь.
  Сплюнув, Кочевник, высунулся из проёма и выстрелил четыре раза поверх сараев, разбив при этом фонарь. Случайно разбив, всего лишь посмотрев перед выстрелом на него. В радиусе полусотни метров вокруг столба образовалась сплошная темень. А тут ещё и дымовые заряды...
  Выстрелы и крики зазвучали со всех сторон. Забили с характерных стуком островные PF шестьдесят шестые, затараторили в ответ велгонские "Берты" и "Бормы", включились в концерт щёлкающе-шелестящие короткие очереди девятимиллиметрового PB31 - штатного пистолета-пулемёта военной полиции островитян.
  - Обалдеть... - Кочевник посмотрел на не менее удивлённого Гюнтера. - По твою душу целых три конкурирующих фирмы.
  - Как там Пётр Викторович и Александр? - спросил Йенс.
  - Порядок! - Кочевник только что получил подтверждение от Еронцева, что они благополучно воспользовались задымлением у запасных выходов и всеобщей неразберихой. - Их теперь не достать.
  - Теперь пора и нам, - резюмировал Йенс и, развернувшись, трусцой припустил по лабиринту между сараями.
  
  Ночью в коварных шхерах залива, одному богу, наверное, известно как Йенс находил путь между уходящими под воду скалистыми островками. Видимость была ограниченной, света Ирисы - луны этого мира, едва хватало, чтобы рассмотреть очертания скал. Течения в шхерах порой попадались стремительные. Надо отдать должное гребцам, справно работавшим, повинуясь командам Йенса. Рыбацкое судёнышко, из-за штиля оставшееся без паруса, ловко проманеврировало меж скал и вышло в открытые воды залива.
  Краснов не любил попадать в ситуации, когда от него ничего не зависит. Сейчас была именно такая ситуация. Что если появится, скажем, катер береговой охраны? Вокруг вода, бежать на гребном судне и думать нечего.
  Но пронесло, Йенс знал, что делает.
  Судёнышко благополучно подошло к самой настоящей подводной лодке. Субмарина возвышалась над спокойной водой частью корпуса. На корме сиротливо торчал силуэт укрытой в водонепроницаемый чехол пушки. Судя по габаритам, калибр орудия был не менее трёхдюймового. И по конструкции лафета можно было судить о приличном угле вертикальной наводки. Градусов семьдесят пять, не меньше. Рубка субмарины не имела ни эмблем, ни номера, будто скрывалась её принадлежность к какому-нибудь из флотов. Вероятно, так и было. Пойди разбери, нормально ли в этом мире наличие у контрабандистов подводной лодки или это обычная, так сказать, уловка.
  У рубки их ожидали двое моряков, одетых в спасательные жилеты поверх длиннополых брезентовых плащей.
  Издалека перекинувшись приветствиями с подводниками, Йенс отдал команду к швартовке. И вот Краснов, Кочевник и Оракул, вслед за контрабандистом и Гюнтером, поднялись на борт, крепко хватаясь с непривычки за ограждающие леера.
  Йенс ещё накануне заинструктировал их до слёз, насаждая правила безопасности. Ни к кому не обращаться и не лезть с расспросами, ничего нигде не трогать, не покидать свой кубрик. Просто с ума сойти, если представить себе всё это. Однако Пётр Викторович пообещал придерживаться правил, пообещали и остальные. Ничего не поделаешь, придётся выполнять.
  Когда за ними закрылся рубочный люк, Краснову вдруг подумалось о скорости субмарины. С подобной техникой он никогда не сталкивался, но заявленные Йенсом в давешнем разговоре двадцать пять узлов скорости, начали порождать первые сомнения. Такой корабль, как эта субмарина, по прикидкам Краснова, вряд ли мог развить такую скорость хода. Ну разве что на самом полном ходу, чтоб аж машины в разнос. Да и то ведь в надводном положении. А в подводном?
  Про подводные скорости Краснов ничего не знал, но начал догадываться, что путешествие непременно затянется.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"