Запретные территории. Южный материк. 14 октября 153 г. э.с.
В наручных часах заверещал будильник. Оракул прокинулся и глянул на табло - 6:00. Зевнув и потянувшись, вырубил сигнал. Часы - чуть ли ни единственный предмет не из этого мира, он забрал из своей каюты, когда в июне побывал на "Реликте".
В комнатушке, что он выбрал себе для отдыха, за прошедшие века сохранилась кое-какая мебель. Хотя "мебель" - это слишком сильно сказано, скорее каркасы, сработанные из металлопластика. Всё остальное, некогда состоявшее в убранстве помещения, безжалостное время не пощадило. Спать пришлось на полу, подложив под голову скатку из куртки. За последние сутки он порядком вымотался и, чтобы отдохнуть, двух отпущенных самому себе часов совершенно не хватило. Тело затекло и спать хотелось просто жутко. Но Оракул встряхнул головой, разгоняя туман в мыслях, и подошёл к бачку с водой. Умылся, вытерся успевшим подсохнуть полотенцем и вытряхнул на ладонь из НЗэшной аптечки таблетку стимулятора со странной маркировкой "?11". Откуда взялось такое название он не знал. Несколько секунд раздумывал, глотать ли таблетку и всё-таки проглотил. Сам по себе препарат мог только взбодрить, причём всего-то на четыре-пять часов и его воздействие на центральную нервную систему было сравнимо с лёгким амфетамином. Правда, в отличие от амфетамина, по воздействию на метаболизм "?11" практически безвреден. Однако химия есть химия, к ней Оракул питал неприязнь. Сейчас он остро жалел, что так мало захватил с собой травяных сборов, способных дать бодрость лучше любой таблетки, и главное, ЦНС после таких трав не расплачивается как после химии.
Выдав себя эхом тяжёлых шагов, в дверном проёме возник посыльный и, обозначая своё присутствие, вежливо постучал об остатки наличника. Дверь в комнату давно сгнила, её остатки Оракул ещё накануне по частям вынес к куче хлама.
- Александр Иванович, вас полковник Морошников к телефону.
Натянув куртку и сапоги, Оракул буркнул:
- Пошли.
Для связи с поверхностью успели проложить кабель, соединяющий полевые телефоны. Морошников сейчас находился наверху, руководя обустройством оборонительных позиций. Пригодятся они или нет - это ещё вопрос, но полковник счёл за благо подстраховаться.
Следом за посыльным Оракул шёл по большому залу, что в былые времена, по видимому, предназначался для отдыха и ожидания. Потолок, стены и пол из неподвластного времени бетонита, по центру зала возвышались колонны, потрескавшиеся и с проплешинами отколовшихся мраморных плит. Почему колонны сделаны не из бетонита, внешне очень похожего на белый мрамор, так и осталось загадкой. Рассеянный свет лился прямо из потолка, не оставляя теней. Здешняя система освещения да и всего портала имела десятки фотореле. Свет загорался от датчиков движения, вероятно, это и послужило тому, что за прошедшие века генераторы не израсходовали энергию. Радовало и то, что древняя техника оказалась столь долговечной, а ведь за долгие годы агрегаты вполне могли выйти из строя. Ещё как могли! Ведь кое-что всё-таки перестало работать - канализация и водопровод. С первой проблемой справились легко: выделили пару комнаток под отхожее место. А вот вторая проблема пока что таковой значилась потенциально. Водой отряд был обеспечен на месяц и по этому поводу особых беспокойств не возникало. Но как оно там в дальнейшем повернётся, если островитянам удастся блокировать убежище, оставалось пока что неясно. Как не ясно и то, сколько тут придётся куковать, если и наверх нельзя, и пневмоподземка вышла из строя. Не смотря на все усилия, когда приходилось спать от случая к случаю и нередко забывать о пище, Оракулу так и не хватило проведённых в портале дней, чтобы разобраться способна ли работать транспортная сеть или она сдохла окончательно и бесповоротно. Обо всём этом приходилось размышлять не единожды и когда он на ходу осматривал ставший уже обжитым зал, эти мысли вернулись. Из былого убранства зала уцелели только длинные ряды широких сидений из металлопласта. В них группками то тут, то там спали бойцы отдыхающей смены.
После зала пришлось вилять короткими коридорами в закуток, где расположился пост связи. Унтер-офицер козырнул и протянул трубку. Оракул взял её, кивком поприветствовал дежурного и бросил в микрофон:
- Кужель на проводе.
В ответ тишина. Спустя пару секунд на том конце послышался крик дежурившего наверху бойца - невнятный, приглушённый и адресованный кому-то из находившихся поблизости.
- Это четвёртый пост, - наконец сообщил он. - Ждите, господин полковник сейчас подойдёт.
- Жду, - ответил Оракул. Ему стало любопытно, что в столь ранний час от него понадобилось Морошникову. Пожалуй, единственный повод - появление островитян.
И он оказался прав.
- Александр Иванович? - произнёс Морошников. Его голос, как и голос говорившего до этого дежурного из-за гермошлема доносился глухо и с искажениями. Зная об этом, полковник не стал затягивать разговор и кратко сообщил: - У нас гости. Жду вас наверху.
- Сейчас буду.
Оракул положил трубку на рычаг аппарата и поспешил на выход. Первым делом он вернулся в свою комнатку, где облачился в ЗК, надел гермошлем и затянул пояс с кобурой и подсумком, в котором носил чехол с биноклем. Забрало оставил пока что открытым, затем тщательно проверил правильно ли подогнаны все сочленения костюма и быстрым шагом припустил к безинерционному лифту.
В общем-то, его присутствие наверху особо не требовалось, полковник и без него прекрасно мог обойтись. Но в некоторых вопросах, затрагивающих судьбу экспедиции, Морошникова сковывали инструкции. В данном случае решение давать ли бой островитянам или уклониться, он не мог принять без одобрения Оракула. Ведь именно Кужель - глава экспедиции, не смотря на всю двусмысленность его положения. Инструкции Острецова - куратора экспедиции лазеек полковнику не оставляли, поэтому Морошников намеревался вывести Оракула на НП, дабы тот сам оценил силы островитян. Естественно, Оракул всё это понимал, его давно тяготило отсутствие фактического единоначалия в отряде и будь его воля, он сосредоточился бы только на исследовании портала и открывшегося туннеля.
Исследовательские работы Оракул торопил всеми способами. И всё бы хорошо, но воздействовать на бойцов приходилось посредством Морошникова. Полковник - единственный офицер в отряде и так обернулось, что в отсутствие генерал-лейтенанта Острецова он в глазах солдат и унтеров был законным воинским начальником. Общий язык с Морошниковым Оракул нашёл довольно быстро - в первый же день сотрудничества, тот к сложившемуся в отряде положению отнёсся философски. А положение состояло в том, что Оракул, будучи самим Хромовым назначенным начальником экспедиции, числился в Главразведупре вольноопределяющимся. При этом он был вольнопёром в чине рядового. Оракула это вполне устраивало, присвоение звания равно как и зачисление в штат Главного разведывательного управления он считал данью формализму. Однако неожиданно для него армейская действительность породила проблему субординации. Во-первых, он не носил форму, во-вторых, солдаты просто не воспринимают его, вольнопёра-рядового, в качестве прямого командира. Обращаются к нему уважительно и даже по имени-отчеству, но по всему видно, что как своего не воспринимают. В принципе, на это Оракул мог бы и начхать, но ситуация чем дальше тем больше мешала выполнению поставленных задач. С этой проблемой он напрямую столкнулся на третий день, вот тогда-то и пришлось давать указания через Морошникова.
Острецов провёл на раскопках трое суток и когда прибыл "Владимир" авиаотряда "Юг", приказал загрузить пару тонн драгметаллов для, как он выразился, лабораторного исследования. Может это была шутка, а может он сказал это на полном серьёзе, мало ли, вдруг золото или платина не той пробы. Но скорее всего генерал решил предоставить начальству часть добычи в качестве наглядной демонстрации. Артефакты он решил не брать, опасаясь перехвата транспортника авиацией Островного Союза. Даже малейшую возможность попадания артефактов в руки островитян генерал считал необоснованным риском.
Решение проблемы вывоза ценностей Острецов нашёл через несколько дней. В этом ему помог сам мёртвый город, вернее раскопанное убежище. Счётчики радиации переставали сходить с ума уже на глубине тридцати метров, конечно, не везде переставали, но безопасных мест хватало. На отметке минус 115 фон отмечался на уровне естественного и после многочисленных проверок Оракул во многих помещениях разрешил снимать защитные костюмы. Острецову он доложил об этом, когда тот находился в Светлоярске.
И генерал действовал незамедлительно: отныне отдых и приём пищи, после согласования с Оракулом, он приказал проводить в безопасных помещениях. В тот же день из хранилища в шлюп загрузили первую партию иридия и все найденные артефакты. И всё это, вместе с ранее обнаруженными золотом и платиной, доставили через орбиту в столицу. Точнее под столицу - на объект Л14/6. Обратным рейсом шлюп доставил взрывчатку, противопехотные мины, пулемёты, боеприпасы, мотоциклы, дополнительные запасы воды и пайков, приборы наблюдения. И как оказалось, весьма вовремя.
Если в первые дни экспедиции подыграла погода - с экваториальных широт пришёл мощный циклон и на море разразился шторм, после которого на несколько суток зарядил обложной дождь, начисто лишив эскадру островитян возможности вести воздушную разведку, то последние два дня стояла ясная лётная погода. Острецов и Оракул форой во времени воспользовались сполна: успели загрузить и отправить в столицу вторую партию иридия - всё, что нашли в хранилище. И собственно, на этом задачу экспедиции можно было считать выполненной. Но тайны убежища оказались слишком неодолимой силой, и в первую очередь их заинтересовали туннели, что проходили под морским дном. И работы закипели с новой энергией. Бойцы "прогрызали" путь вниз, появлялись новые находки и новые загадки, и вскоре обнаружилась работающая шахта безинерционного лифта.
Оракул не один час потратил, выясняя за счёт чего производится энергопитание лифта, но загадку так и не решил. Долго возиться с ней не позволял ресурс времени и, отложив выяснение этого вопроса на потом, он вместе с группой разведчиков спустился лифтом на отметку минус 207 метров. И нежданно-негаданно попал в помещение, вернее огромный подземный комплекс, поделённый на множество секций. Комплекс представлял собой нечто вроде транспортного портала. Всё, что в тот день открылось его взору, сильно напоминало станцию пневмоподземки, какие имелись на планетах практически всех галактических держав. С той лишь разницей, что станция оказалась просто гигантской, её и станцией-то назвать язык не поворачивался. Позже с его подачи её стали называть транспортным порталом, а ещё чаще просто порталом.
Азарт начальника экспедиции заразил и Морошникова с бойцами. Людей и до этого не слишком подгонять приходилось, все работали на совесть, а когда солдаты прониклись перспективой использования портала, взялись за дело с утроенной энергией. Но отпущенное благоприятствующим циклоном время вскоре закончилось, в процесс исследования вмешались островитяне и ясная погода. И вот вчера вечером в небе заметили гидроплан. А спустя два часа ещё один, тот прилетел точно на раскопки и с первого же захода сыпанул шестью стокилограммовыми бомбами. Ни предупреждений, ни требований от островитян так и не последовало. Просто взяли и отбомбились, тем самым давая понять, что церемониться с кладоискателями, кем бы они ни были, не намерены. По счастью, от бомб никто не пострадал, но одна сотка точно накрыла бульдозер и взрывами повредило три грузовика.
Не теряя времени, полковник Морошников сразу же приступил к минированию раскопок и приказал на всякий случай оборудовать стрелковые позиции и наблюдательные пункты. Это если у островитян не найдётся достаточно солдат и техники для десанта. В этом случае полковник рассчитывал отбить штурм и выиграть время. Ну а если десант будет массированным, а в данных условиях таковым можно считать две-три роты морской пехоты, то придётся взрывать входы, делать завалы и ждать деблокирования извне. В том, что генерал Острецов приложит все силы на устранение препятствия в виде морпехов ОС, полковник не сомневался.
Оракул же всю ночь изучал портал и только под утро позволил себе пару часов сна.
...Часовой у лифта взял на караул. Оракул кивнул и вошёл в кабинку. Десять секунд и лифт поднял его на нужный уровень. Остальную половину пути он преодолел пешком и с помощью подъёмной люльки.
Поверхность встретила утренней мглой и рваными полосками тумана, лениво разгоняемого слабенькими порывами ветра.
Канонерская лодка "Бомбардир" шла вниз по реке малым шестиузловым ходом. Из-за тумана видимость не превышала сотни метров и командир канонерки капитан-лейтенант Рийн предпочитал понапрасну не рисковать. Посты наблюдателей удвоены, их задача - попытаться вовремя заметить опасную отмель, если вдруг в лоции вкрались ошибки. Капитан-лейтенант не очень-то доверял старой карте, составленной около сорока лет назад. За эти годы фарватер мог измениться, а наскочить на мель он не имел права. Ему бы этого не простили. На кону стояли заветные корвет-капитанские крылышки, а то и карьера. Причём, успешная карьера. Ведь командовать кораблём, хоть он всего лишь старая тысячетонная канонерка, в его положении можно считать удачей. Карьеру Рийн делал собственным трудом и упорством, не имея хороших связей и патрицианского происхождения.
Река на картах именовалась Селеной, название долгое время считалось неофициальным, данным кем-то из исследователей лет пятьдесят-шестьдесят назад в честь то ли жены, то ли дочери. Однако название закрепилось, Островной Союз активно изучал и по возможности осваивал Южный материк, а называть реки и территории по номерным индексам было не очень удобно.
В этой части материка Рийну бывать не доводилось, "Бомбардир" чаще ходил по верховьям рек в незаражённой местности или стоял на рейде в Порт-Никеле, где по округе разбросаны шахтёрские посёлки. А здесь, в водах Селены, Рийну откровенно не нравилось. Мало того, что берега и речную перспективу скрывал туман, так ещё и всё на корабле наглухо задраено, а экипаж вынужден носить защитные костюмы. Кроме того, после выполнения задания придётся отводить корабль в сухой док Порт-Никеля и ждать пока его дезактивируют.
"Чёртовы гробокопатели!" - вновь и вновь злился Рийн. Надо же было им припереться сюда во время его похода, когда "Бомбардир" включили в состав патрульной эскадры! А в самой эскадре кроме его канонерки не нашлось ни одного корабля, способного пройти по Селене. Лёгкий крейсер "Данвер" и эсминцы обладали слишком большой осадкой, противолодочный "Сортроп", на борту которого базировалась эскадрилья гидропланов, тоже рисковал крепко застрять в этой проклятой реке. Оставались только "Бомбардир" и корветы. Последние, хоть и имели даже меньшую осадку, для операции не годились, их вооружение состояло из бомбомётов и двухдюймовых зениток. Морпехам могла потребоваться артиллерийская поддержка, это понимали все старшие офицеры эскадры, ведь в прошлом бывало предостаточно случаев, когда под видом частных кладоискателей орудовали хорошо снаряжённые военные экспедиции. Канонерка капитан-лейтенанта Рийна подходила для прикрытия морских пехотинцев как нельзя хорошо: три башни строенных пятидюймовых орудий, способных вести огонь на дальности девяносто пяти кабельтовых, сокрушат любого сухопутного противника. "Бомбардир" мог разнести вдребезги всё что угодно, лишь бы цель находилась в пределах семнадцати с половиной километров. А по данным авиаразведки, лагерь кладоискателей располагался от реки почти вдвое ближе.
- Господин капитан, подходим к месту высадки, - сообщил штурман.
- Хорошо, - ответил Рийн и обернулся к вестовому. - Передать капитану Пирнсу: пусть готовится.
- Слушаюсь! - матрос пулей вылетел из командной рубки, даже надетый ЗК не замедлил его бег.
Рийн бросил взгляд на карту и недовольно прицокнул языком. Если бы не строгий приказ, он выбрал бы иное место для высадки. Но с начальством спорить - себе дороже, капитан-командор Траикс не любит, когда подчинённые имеют собственное мнение, идущее в разрез с его "гениальными" решениями. В сущности, Траикс выбрал очень удобное место, но его, похоже, не посетила мысль, что этот район берега способны посчитать удобным и кладоискатели, а значит они могут вести наблюдение и подготовить ловушки. Мысль о возможной ловушке не давала Рийну покоя. Потерять здесь морпехов, не выполнив задачи, значило подставить под удар карьеру. Да и солдат ему было жаль, как-никак простые парни, как и он. А вот их командира он не пожалел бы; капитан Пирнс, с самого его появления на борту "Бомбардира", вёл себя заносчиво. Пирнс считал себя выше Рийна, хотя его сухопутное звание стояло вровень со званием командира канонерки. Будь Рийн выходцем из патрициев, ротный морпехов просто не посмел бы вести себя нагло. Любой патриций на месте Рийна мог своей властью арестовать наглеца, хоть даже этот наглец тоже патриций. Таковы законы и обычаи военно-морского флота Островного Союза.
Туман потихоньку растворялся и видимость немного улучшилась. Через полчаса видимость увеличилась до двухсот метров.
Рийн рассматривал берег в бинокль, пытаясь заметить следы возможной ловушки. Но ландшафт хранил первозданную девственность, ни следов свежевырытой земли, ни чего-либо другого подозрительного заметить не удалось. Рийна это не успокоило, враг, если это не простые авантюристы, жаждавшие быстрого обогащения, мог оказаться подразделением любой из континентальных армий. А значит - владеть навыками маскировки. Тем более что на Восточном континенте не первый год идёт война, а уж там специалистов хоть отбавляй.
- Прим-лейтенант Флокс, - обратился Рийн на канале старшего артиллерийского офицера, - плутонгам главного калибра боевая готовность "один".
- Есть, - отозвался Флокс.
Рийн отключил канал и приказал вестовому:
- Секунд-лейтенанта Дрейна ко мне.
- Слушаюсь!
В ожидании вызванного офицера, он вытащил пыж из курительной трубки и чиркнул длинной спичкой. Когда в рубку вошёл Дрейн, над капитан-лейтенантом уже висела табачная завеса.
- Секунд-лейтенант Дрейн явился по вашему приказанию.
- Вольно, лейтенант, - Рийн затянулся, выдерживая паузу. - Отправитесь на берег с морскими пехотинцами. Вы хороший артиллерист и я решил послать вас корректировать огонь, если это понадобится. Вашим плутонгом временно покомандует энсин Датхил. Хочу предупредить: от вас потребуется не только мужество, но и несгибаемая воля при взаимодействии с капитаном Пирнсом. Я не хочу, чтобы этот фанфарон вас угробил. Вам всё ясно?
- Так точно.
- На рожон не лезьте. Если там на берегу не простые бандиты, можете запросто заполучить в голову пулю. Но и отсиживаться за спиной солдат тоже не надо, нам нужны будут точные координаты узлов обороны. А теперь идите и постарайтесь остаться целым.
Дрейн отсалютовал и, чётко развернувшись кругом, вышел из рубки.
- Сейчас вы ничего не увидите, - сказал Морошников, - но туман скоро развеется. Да и высадка вот-вот начнётся, дальний пост уже доложил про гостей, правда из-за тумана не смогли распознать, что за лайба.
Оракул оторвался от панорамы стереотрубы и обернулся к полковнику. Сквозь забрало рассмотреть его лицо получилось не очень, да и по искажённому голосу не понять настроение.
- Сколько у них уйдёт времени, чтобы дотопать сюда?
- Как минимум час-полтора. А если их задержать на берегу, то можно ещё полчаса накинуть.
- Что нам дадут эти полчаса?
- Тут как посмотреть, Александр Иванович. Этого времени может хватить или не хватить моим сапёрам, чтобы закончить закладки для завалов.
- Минирование началось с вечера. Вам не хватает сапёров? Я думал, в отряде каждый боец имеет минно-взрывную подготовку.
- Так и есть. Людей я задействовал ровно столько, сколько необходимо. Взрывчатки тоже хватает. Просто у нас полночи ушло, чтобы уточнить и подготовить раннее составленную схему минирования. Слишком много мест подорвать надо. И так, чтоб наверняка. И при этом, чтоб потом самим откопаться можно было.
- Простите, немного не понял. Если изнутри можно выбраться, то и снаружи можно проникнуть, нет?
- Нет. Для этого надо знать, где откапывать, а на это можно и месяц убить. А с учётом радиации...
Морошников развёл руками и Оракулу показалось, что он улыбнулся.
К ним подошёл дежуривший у поста связи боец.
- Господин полковник, второй береговой пост вызывает.
Морошников отошёл к рации, что стояла рядом с аппаратом полевого телефона. Рациями пользовались для связи на поверхности и все они были трофейными - велгонские, длинноволновые и широко распространённые. Телефоны же предназначались для связи с подземельями.
Оракул огляделся. Командно-наблюдательный пункт оказался просторен. Снаружи этого не скажешь, впрочем, его ещё заметить сперва надо. В углу у входа двое солдат набивали патронами ленту, в дальнем углу дремал боец с винтовкой в обнимку, в другом конце КНП вёл разговор Морошников. Слова его хоть и доносились, но разобрать удавалось только некоторые из них.
Оракул представил себе, что станет с КНП, попади сюда бомба. Он как раз вспомнил, как по дороге сюда увидел развороченные останки бульдозера и один из повреждённых грузовиков, иссечённый осколками. При прямом попадании КНП станет братской могилой, но чтоб так снайперски положить бомбу необходимо не просто умение, лётчику надо сперва заметить цель. С высоты это вряд ли возможно, Оракул и вблизи-то КНП не разглядел, настолько мастерски его замаскировали.
- Пришло подтверждение от второго берегового поста, - сообщил Морошников, возвратясь к стереотрубе. - Докладывают: канонерка пришла.
- Канонерка? Это серьёзно.
- Более чем. Плавучая батарея. Высадка уже началась. К берегу идут на шлюпках. Первые морпехи уже на суше, всего их примерно полтораста, замечены три миномёта. Похожи на наши восьмидесятидвухмиллиметровые ММТ-14. Островитяне лет шесть назад у нас лицензию купили.
- Всего одна рота?
- И плавучая батарея. Я не я буду, если авиаразведка не появится.
- Какая-то слабосильная рота. У велгонцев да и у наших морских стрелков роты раза в полтора больше.
- У островитян свои штаты. Пять взводов по тридцать гавриков и пара станковых пулемётов. Миномётный взвод скорее всего придан в усиление. По идеи должны быть и ручники, но наблюдатели их не заметили.
- Что мы можем им противопоставить?
Полковник секунд пять тянул паузу и со вздохом ответил:
- Кое-что можем. Минно-стрелковые позиции, пулемётные засады... В общем, не будь этой чёртовой канонерки, морпехов мы бы разделали. У них и опыта боевого нет. Тогда как мои орлы - все прошли фронт.
- Другими словами, у нас нет шансов, - произнёс Оракул тоном приговора.
- Не согласен. Шансы есть и весьма неплохие. Другой вопрос: стоит ли ввязываться.
- Я понял, к чему вы подводите, - Оракул кивнул, но из-за гермошлема кивок остался незамеченным. - Сапёры могут не успеть вовремя и всё сводится к тому, сколько предстоит удерживать позиции.
- Именно.
- Но вы же сказали, что десант можно задержать на берегу. Я так подозреваю, там минное поле. Это по вашим словам, лишние полчаса.
- А если понадобится час? Два? Полдня, наконец?
Оракул хекнул.
- Послушайте, Игорь Владимирович, у меня такое чувство, что я по вашему всячески препятствую вступать вам в бой...
- Это вы загнули, Александр Иванович. Моя задача: довести до вашего сведенья всю полноту обстановки. И то только потому, что вы глава экспедиции.
- Ну, я где-то так и понял... Если вам нужно моё одобрение, считайте, вы его получили. Однако... Я могу рассчитывать, что вы будете удерживать позиции ровно столько, сколько необходимо?
- Можете. Жертвовать напрасно людьми я не намерен. Иначе потом даже не смогу сказать: "честь имею".
- Хорошо, - напоследок сказал Оракул. - Этого мне достаточно.
И пожав руку, покинул КНП.
Капитан Пирнс не стал дожидаться пока шлюпка подойдёт к берегу. Когда импровизированное десантное плавсредство вошло в границы мелкой воды, он рукой подал сигнал приглушить обороты. Двигатель заурчал на иной ноте и тогда Пирнс спрыгнул в воду, оказавшуюся ему почти по грудь. До берега оставалась метров шестьдесят. Там - на берегу уже высадился первый взвод.
Солдаты авангарда рассыпались цепью и побрели вперёд. Им не хватало ловкости - мешали защитные костюмы. Помимо этого в движениях солдат чувствовалась неуверенность, которая всегда возникала у необстрелянных подразделений, когда вроде и враг рядом, а где именно - неясно, то ли уже держит тебя на прицеле, а то ли ещё не ведает о твоём появлении.
Наблюдая неуверенное выдвижение первого взвода, Пирнс остро захотел сплюнуть. Но мешал гермошлем. Капитан прекрасно осознавал возможности своей роты. Из всех его морпехов только он сам и ворент-офицер Рингес имели боевой опыт. Рингес - старый служака, в армии более тридцати лет, весь в нашивках, шрамах и с боевыми наградами. Ветеран кантонской войны и участник знаменитой высадки на остров Откровения, когда удалось очень крепко врезать ютонцам. Пирнс же таким послужным похвастать не мог, ему едва исполнилось двадцать пять. Весь его опыт - участие в десятке войсковых операций и мелких стычках с контрабандистами и кладоискателями. Но капитан не отчаивался, сегодня давние мечты о славе, похоже, имели все шансы осуществиться. Как шепнул ему перед отправкой капитан-командор Траикс, проводившие авиаразведку лётчики считают, что вероятней всего у Селены орудует воинское подразделение, принадлежность которого установить не удалось. Услышав это, Пирнс внутренне приободрился. Кажется, наконец, сбывались его лейтенантские мечты об орденах, которые даже без связей послужат толчком к успешной карьере. А иначе стоило ли бросать спокойную гарнизонную жизнь в главной базе флота и отправляться на край света?
Взрыв прогремел неожиданно. Пирнс даже не среагировал на опасность, машинально продолжая брести к берегу. Да и среагируешь тут, когда приходится на уровне груди держать кобуру, офицерский планшет и подсумок! Второй взрыв бахнул секунд через пять-шесть, первый взвод залёг, как залегли у кромки воды и солдаты из других взводов.
"Мины!" - стрельнула мысль. Капитан рассмотрел два тела с оторванными ногами. И тут разразился руганью Рингес. Ворент быстро шагал вдоль залёгшего взвода и раздавал пинки. Что он орал, ротный различить пока не мог, но напору Рингеса отдал должное. Взвод перестал разлёживаться и поднялся на ноги. Никто не сходил с места, видно дошло, что вокруг мины. Когда Рингес заметил подошедшего командира, Пирнс бросил ему свой рупор. Тот поймал его на лету и, спустя секунду, ругань ворента смогли оценить не только рядом стоящие, но и солдаты остальных взводов.
- Симс! Ты куда смотрел?! Ну что ты вылупился на меня?! Мутант ты мой косорылый! Ты прошёл рядом с двумя минами! Вот теперь и стой там!
- Крэглис! - принялся ворент за новую жертву, на этот раз за сержанта-взводника. - Твой взвод - позор морской пехоты! Стадо баранов! Под ноги лень посмотреть! Демаскирующие признаки поискать! Яйца игложабы!
Выкрикивая всё это в рупор, Рингес подошёл к сержанту и навис над ним. Тот стоял смирно, не делая попыток оправдаться. Да и какие оправдания, когда вот они - два трупа?
- Ладно Бьёрк! - продолжал бушевать ворент. - Он всегда был ослом! А я всегда был против его капральства! Бьёрк был тупым ублюдком! Но ты-то когда успел кретином стать?!
Капитан в это время вернулся к кромке, наблюдая как чётко командуют сержанты и капралы остальных взводов и расторопно выполняют команды рядовые. Попасть под раздачу Рингеса желающих не нашлось. Ворент умел устроить "каторжную жизнь".
- Разрешите вопрос, господин капитан?
Пирнс обернулся. Терц-лейтенант Кариал, прибывший в его роту совсем недавно прямиком из училища и назначенный субалтерном, так до сих пор и не преодолел психологический барьер. Подсознательно Кариал всё ещё воспринимал себя скорее курсантом нежели офицером, поэтому всегда обращался строго по уставу.
- Разрешаю, - скрывая раздражение, ответил Пирнс.
- Почему Рингес назвал погибшего капрала ублюдком?
- Потому что для островитянина у него слишком смуглая кожа.
- Вот как? Я думал, это загар.
- Какой загар? - Пирнсу стало смешно. - Все знают, что мать Бьёрка тягалась с бразильцем.
Кариала его слова ошарашили. Капитан оставил его в одиночестве и пошёл навстречу приближавшемуся воренту.
- Надо сапёров, господин капитан. А то опять кто-нибудь гробанётся. И глубину поля не мешало бы узнать.
- Сапёры в последней шлюпке, - говоря это, Пирнс откровенно порадовался, что предусмотрительно запросил для усиления роты миномётчиков и сапёрное отделение. Интересно, а попросил бы ещё что-нибудь, дали бы?
- Маловато их, - сказал Рингес. - Если поле глубокое, придётся делать проход. Но тогда о рассредоточении нечего и думать, мы станем хорошей мишенью.
- Думаешь, "могильщики" ещё здесь? Поблизости?
- Не исключаю.
- Тогда так: сапёры делают проход и я отправляю группу на разведку. Минут через десять ещё одну в другом направлении.
Ворент согласно кивнул, детали будут обговорены позже.
Прошло около сорока минут, за это время сапёры проделали проход в минном поле. Когда истекли ещё четверть часа, пришёл посыльный из разведгруппы с докладом, что найдены следы колёс трёх мотоциклов.
- Мотоциклы? - переспросил командир роты. - Это точно?
- Так точно! Сам видел.
Капитан отпустил солдата и задумался. Почему роту не встретили засадой на берегу и тем самым дали высадиться без боя? С минами понятно - нелепая попытка задержать. Мины Пирнс осматривал лично, сапёры их стаскивали в одну кучу. Все осколочно-нажимные, примерно половина ютонского производства, остальные хаконские, арагонские и русские. Вот и пойми, кто к этому причастен! На Темискире хватает мест, где можно обзавестись нелегальным оружием, взять хотя бы Новую Бразилию и Фалонт, где нелегальные оружейные рынки процветали. По слухам, в Фалонте можно купить всё, кроме тяжёлого вооружения. А у бразильцев можно приобрести даже пушки. Правда, старые, но от этого не ставшие менее смертоносными. На пару-тройку старых пушек даже у криминальных синдикатов деньги находятся, если вопрос стоит о снаряжении экспедиции. У них даже мелкокалиберные зенитки попадаются. Так что, частных кладоискателей пока рано сбрасывать со счетов.
"И всё-таки, почему сдали берег без боя"? - не находил себе покоя Пирнс. "Их испугал "Бомбардир"?
Догадка капитана была верна. Морошников и не думал удерживать берег, где по его бойцам могут прямой наводкой бить корабельные орудия. Канониры просто перемололи бы оборону в пыль, после чего морпехи совершенно спокойно пошли бы к лагерю. Поэтому полковник ограничился дозорным постом. При приближении островитян наблюдатели тщательно уничтожили следы своего НП и на мотоциклах помчались в расположение отряда. Однако помчались не напрямую, а сделав большой крюк, дабы не облегчать жизнь островитянам и те не воспользовались следами колёс как направлением к лагерю.
Авангард островитян приближался цепью, растянувшись по фронту на сотню метров. В панораме морпехи были как на ладони. Шли настороженно, средним темпом. Позади авангарда - метрах в двухстах пятидесяти двигалась двойная ротная цепь. Немного позже Морошников обнаружил миномётчиков, те держались позади цепей, двигаясь не по прямой, а от складки к складке.
- Вижу ручник, - доложил фельдфебель Перов, наблюдавший рядом в бинокль.
- Где?
- В первом отряде.
Морошников наскоро прошёлся по передней цепи. У всех самозарядные карабины, а пулемёта... стоп! Вот и пулемёт. Примкнутые к стволу сошки и силуэт подлинней. Подсумков у пулемётчика вдвое больше, чем у остальных. Ручник незнакомый, видать какой-то новый образец, причём производства ОС, иначе полковник с лёгкостью бы определил марку.
- Ищи станкачи, - приказал он.
- Уже нашёл один... - фельдфебель немного сместил от глаз бинокль и выставил на линию визирования линейку с миллиметровым делением.
Морошников несколько секунд ждал, пока Перов в уме посчитает расстояние и выдаст направление. Ошибиться Перов не мог, в этой местности ориентирами служили редкие деревья, все примерно одной высоты - восемь метров. Три дня назад их специально промерили ради исключения ошибок. Деревья чахленькие, вырасти до нормальной пятнадцатиметровой высоты они не могли из-за заражённой почвы. Хотя юго-восточнее отсюда по той же причине деревья вырастали до тридцати метров и даже попадались и повыше.
- Ориентир "восемь", - дал направление фельдфебель, - вправо "тридцать два", дальше "шестьдесят".
Полковник приник к стереотрубе и тут же чертыхнулся. Увлёкшись, он забыл, что кратность и риски делений панорамы отличались от восьмикратного бинокля Перова.
- А-ну, дай-ка свою "гляделку"...
По сравнению с панорамой, смотреть в бинокль сквозь забрало было гораздо неудобнее. Морошников отыскал восьмой ориентир - раскоряченное дерево и забрал вправо. Расчёт станкового пулемёта он заметил сразу же, там где и указал фельдфебель - примерно в семистах сорока метрах от КНП. Расчёт нёс станкач раздельно: один номер тащил пулемёт, другой станок, третий коробки с лентами. Пулемёт Морошников опознал без труда: М49 - надёжная трёхлинейная машинка, которую островитяне небольшими партиями продают и Велгону, и Новороссии. М49 хоть и покупают, но серьёзной роли они не играют, собственное производство даёт продукции на три порядка выше.
- Сообщи о станкаче Скрябину, - распорядился Морошников, отдавая бинокль, а сам вновь приник к панораме.
Фельдфебель в это время начал передавать координаты радисту.
- Я вот что думаю, командир, - где-то через минуту сказал Перов, - интересно, что у них за костюмы? По виду, такая защита долго не протянет.
- А им, может, и не надо долго. Высадились, очистили территорию и вызвали своих спецов...
Фельдфебель не ответил, свои мысли о самоуверенности островитян он оставил при себе.
Капитан Пирнс немного нервничал. Ему не давала покоя мысль, что инициативой владеет противник, да к тому же противник этот до сих пор остаётся неизвестен. После злополучных мин на берегу, рота больше не встречала препятствий и пока что без задержек идёт к указанным координатам; до отметки на карте рукой подать, а враг пока себя не обнаружил. За последний час над раскопками по очереди барражировали два гидроплана, но видимо, ничего кроме брошенной техники лётчики не заметили. Да и брошена ли она - это ещё вопрос. Бомбить технику им запретили, командир эскадры хотел захватить её, чтобы выяснить принадлежность "гробокопателей".
Раскопки теперь уже видны невооружённым глазом, земляные валы и груды извлечённого из-под земли "строительного мусора" служили прекрасным ориентиром. Видимо, здесь когда-то был город и сам факт того, что его обнаружила и раскопала не экспедиция Островного Союза, ложился пятном на репутацию флота. А значит, пятно надо смыть! И поскорее смыть, чтобы затем сообщить в столицу об обнаруженных развалинах.
Тягостные мысли Пирнса разорвал стрёкот пулемёта.
Внезапная очередь скосила сразу треть передовой цепи. Взвод залёг, за ним залегла вся рота. Началась бестолковая пальба, морпехи стреляли куда-то вперёд, где, как им казалось, должен находиться враг. В ответ летели винтовочные пули, нескольких солдат они таки настигли, но большинство догадалось откатиться в сторону. Спасению благоприятствовала трава, доходившая местами до пояса.
Пулемёт на время замолчал, но теперь начали бить короткими очередями взводные ручники. Капитан понимал, что пулемётчики лупят наугад, но их огонь поспособствовал поднятию боевого духа роты. А когда над головой просвистели первые мины и разорвались где-то далеко впереди, морпехи и вовсе повеселели.
Миномётчики стреляли вслепую, но солдат это приободрило, ведь мины не рассуждают куда им упасть и счастливых случаев в жизни тоже хватает. Того и гляди одна-другая мина кого-нибудь да накроет. Да и нервишки "гробокопателям" потрепает.
Пирнс просто не мог не использовать момент. Он поднялся в атаку, держа наготове ракетницу. Глядя на него, рявкая команды поднялись сержанты и капралы. Поднялась вся рота. Каждый взвод рванулся вперёд перебежками. А Пирнс после трёх рывков залёг и попытался охватить тактическую обстановку целиком, осматриваясь по всем направлениям. Одному из миномётчиков, беспечно рассматривавшему в бинокль поле боя, меткая пуля попала в голову и отбросила в траву. Снайпер? Или шальная? Чуть погодя капитан заметил, как нырнули в кустарник флотские - лейтенант-корректировщик и три матроса с рацией и дальномерами. Похоже, в игру скоро вступит "Бомбардир" и тогда можно считать, что дело сделано.
Пирнс перенёс внимание на фронт атаки и наметил большой валун, вершину которого едва скрывала трава. Пригнувшись, он бросился к валуну и залёг. Осмотрелся. И понял, что задор роты иссяк. Морпехи теперь всё реже рисковали делать перебежки, предпочитая передвигаться ползком.
Справа ушла вверх жёлтая ракета. Четвёртый взвод разом вскочил и бегом сократил дистанцию метров на пятьдесят, потеряв двоих. Ракету выстрелил сержант Кантберс, этот способ отдачи приказов и сигналов практиковался морской пехотой исключительно в Пустошах. Когда на тебе гермошлем и всюду стреляют, орать можно хоть глотку порви, но услышат только те, кто в пределах десяти-пятнадцати метров. Пирнс, как и взводники, располагал собственной ракетницей с запасом зарядов в подсумке. Однако синие ракеты, положенные ему как командиру роты на случай его смерти или ранения, имелись и у терц-лейтенанта Кариала, и у ворента Рингеса.
Безрезультатная перестрелка продолжалась около десяти минут. Безрезультатная для морпехов. Огонь "гробокопателей" нельзя было назвать плотным, но он вёлся более метко. Меткости врага способствовали занятые им небольшие возвышенности и заранее пристрелянная местность. Не давал покоя пулемёт, вражеский расчёт часто менял позиции и все попытки накрыть его минами пока что не увенчались успехом. Пирнс уже начинал проклинать миномётчиков, ведь огонь этого проклятого пулемёта подавил ручники во втором и пятом взводах. А во втором даже дважды, когда кто-то из солдат решил заменить убитого взводного пулемётчика. В первом взводе ручник тоже молчал, его выключили из боя в самом начале и все попытки добраться до него пресекались чуть ли ни кинжальным огнём из винтовок.
Пирнс начинал закипать от бессилия. Роту прижали к земле, почему-то молчат станковые М49, да ещё голосом команды не подать. В Пустошах это всегдашняя проблема, нельзя даже рассчитывать, что приказ по цепочке разойдётся по всей роте. От досады капитан долбанул по валуну ракетницей. Толку от этих ракет! Ими можно передать только общие сигналы. В эти секунды самыми приличными словами, что он со злостью выплёвывал, были: "проклятые Пустоши" и "вонючие могильщики".
Наконец "проснулись" ротные станкачи, принявшись поливать длинными очередями возвышенности. Благодаря им огонь противника снизил плотность. Пирнс не мешкал. Он выстрелил в зенит давно заряженную синюю ракету и тут же зарядил красную, обозначавшую сигнал общей атаки. Отправив её следом за синей, он откатился подальше от валуна. По камню и по сторонам от него ударили несколько пуль.
Капитан вскочил и, низко пригнувшись, бросился вперёд. Кроме первого взвода, рота поднялась практически одновременно. Бежал Пирнс зигзагами, часто залегал и вновь бросал себя в атаку. Солдаты действовали вторя ему, залегая и перекатываясь, и для острастки стреляя на бегу. Смерть выхватывала лишь отдельных морпехов, станкачи не давали "гробокопателям" усилить огонь. Вносили свою лепту и миномётчики.
Рота почти добралась до залёгшего первого взвода, в котором к этому времени боеспособной осталась лишь треть. Предстоял последний рывок - и морпехи ворвутся на позиции, сминая врага. Унимая дыхалку, Пирнс лихорадочно заряжал синюю ракету. Но так и не выстрелил.
Неожиданно где-то справа загрохотал пулемёт. Звук был настолько громким и мощным, что казалось огневая точка где-то поблизости. Но этого просто быть не могло! Практически сразу замолк один из ротных станкачей. Будь сейчас рядом с Пирнсом ворент Рингес, он доложил бы, что в бой включился велгонский крупнокалиберный 2LMT, его работу ворент определил по звуку. А ещё он мог бы рассказать, что этот крупняк велгонцы называют "Серьёзным Франсом", а русские "Жнецом". И что убойности его 12,7-мм пуль хватит на пару километров, а в некоторых модификациях 2LMT выпускаются с трёхкратной оптикой вместо коллиматора. Но всего это ворент рассказать сейчас не мог, он залёг с третьим взводом, взяв командование им на себя после ранения штаб-сержанта Фэйна. И когда пятилинейные пули "Жнеца" сотворили месиво из расчёта второго станкача, Рингес понял, что роте скоро конец. Тогда он сделал то, что делал когда-то в боевой молодости - поднял взвод в отчаянную атаку.
Глядя на соседей, поднялись остальные взвода. До позиций оставался один стометровый бросок. Очередь "Жнеца" по бегущей массе уже не могла ничего сделать, морпехи ворвались на позиции и... никого не встретили. Почти никого.
Рингес вытер штык о труп пулемётчика. Второй лежал застреленный рядом. Повезло, что оба были ранены и успели бросить всего одну гранату. Впрочем, второй они, видимо, хотели подорвать себя. Ворент присел, рассматривая их облачение. Он уже понял, что это не криминальные кладоискатели. Перед ним лежали два поверженных воина. Бандиты не стали бы жертвовать собою ради спасения подельников. Прикрывать отход товарищей, заведомо обрекая себя на смерть, может только воин. Да и воевали они умело.
Это не победа, понял Рингес, это лишь промежуточный успех.
Противник оказался искусным. Отдал передовую линию позиций и отошёл ко второй. А сколько их ещё? Одна, две, три? Если и второй штурм будет таким же, то рота просто не сможет взять третью линию - людей не хватит.
Ползком, чтобы уберечься от пули, в окоп вернулся рядовой Ховс, которого Рингес посылал разыскать ротного. До второй линии отсюда метров четыреста и сейчас велась вялая перестрелка.
- Ротный погиб, - доложил Ховс.
- Как? Кто это видел?
- Парни из второго взвода видели. В последнем броске тяжёлая пуля попала ему в руку и за малым не оторвала её. Кажется, он умер сразу. От болевого шока.
- Кажется, кажется... - раздражённо передразнил Рингес. - Где Кариал?
- Лейтенант сейчас сам подойдёт. Он там с флотскими...
- Так значит, эти мудаки живы?! - мгновенно вскипел ворент. - Где ж тогда обещанная артподдержка? Суки! Ну и суки...
Вскоре появился Кариал. Рингес жестом отослал подальше всех находившихся поблизости солдат. Терц-лейтенант с разговором не спешил, сперва он осмотрел всё ещё натянутую над окопом масксеть и, наконец, что-то неразборчиво пробурчав, плюхнулся рядом с Рингесом.
- Капитан Пирнс убит. Я принял роту, - сказал он и вдруг поспешно спросил: - Рингес, у тебя есть мысли, с кем мы тут сцепились?
Ворент пожал плечами и хотел уже ограничится уставным "никак нет", но вовремя остановился.
- С кем именно - сказать затрудняюсь, господин лейтенант. Могу только с уверенностью отсечь бандитов. Уверен, что это не ютонцы, и не кантонцы. И конечно, не бразильцы.
- Может Великий герцог соблазнился руинами?
- Может и так, но доказательств нет. Я осмотрел убитых. Их всего двое. Нет документов и нет личных вещей, по которым можно установить их принадлежность.
- Знаешь, Рингес, на всех позициях, кроме этой, не найдено тел. Есть следы крови, но это - всё. Выходит, они своих раненых и убитых с собой забрали. Понимаешь, что это значит?
- Понимаю, господин лейтенант. У них было время на отход и они не стремились любой ценой удержать первую линию. Я думаю, они пытаются выиграть время.
- Для чего?
- Возможно, где-то далеко отсюда идёт эвакуация...
- Но авиаразведка ничего не заметила!
Ворент сдержался, чтоб не озвучить что он думает о "слепых, мать их так и разтак, летунах". Вместо этого он терпеливо сказал:
- Авиаразведка не заметила и этих позиций.
- Может это велгонцы? - вернулся Кариал к вопросу идентификации. - Второй взвод нашёл брошенный "Вурд". К сожалению, его нельзя приспособить, у него покорёжена ствольная коробка.
- Не думаю, что это велгонцы, господин лейтенант. На Восточном континенте достать "Вурд" - не проблема. Эти трёхлинейные машинки довольно распространены. Вон там, - ворент обернулся и показал рукой, - валяется "Серьёзный Франс" с креплением под оптику. Из него подавили наши М49. Рядом лежит куча ленточных отдельно-россыпных звеньев. Достреляна вся лента. А это сто патронов. Но запасных коробок с лентами нет. Значит, остальной боекомплект и прицел унесли при отходе.
- Трофеи? Тогда кто? Русские?
- Это тоже вопрос, господин лейтенант. Пока не возьмём "языка", наверняка не узнаем.
- Мне доложили, что флотские подтянулись... Почему артподдержки не было?
- Флотские угадили на мины. Одного из матросов убило, взрывом контузило офицера-корректировщика. Он совсем недавно достаточно оклемался... Миномётчики тоже напоролись, один из расчётов подыскал очень удобную позицию, а там мины...
- Значит, на "Бомбардира" всё ещё можно рассчитывать? Хорошо. Это очень хорошо. Иначе после штурма второй линии рота попросту прекратит своё существование.
- "Бомбардир" скоро заговорит, - уверенно заявил Кариал. - Лейтенант Дрейн горит желанием посчитаться с нашим таинственным врагом.
Когда первые взрывы сотрясли землю, Морошников подумал, что в помощь островным морпехам высадилась батарея тяжёлых гаубиц, причём калибра не менее десяти дюймов. Но откуда здесь было взяться гаубицам? Не в море же их таскать, держа в трюмах на всякий случай!
Дребезжащий вой снарядов нещадно резал нервы, взрывы высоко вверх выбрасывали тонны земли, а воронки после них оставались просто чудовищные.
- Канонерка, чтоб её! - процедил полковник.
Из-за грохота его никто не услышал. Все, кто находился на запасном КНП, продолжали выполнять свои обязанности, словно и нет никакого артобстрела. Только фельдфебель Перов в обалдении то и дело встряхивал головой, наблюдая взрывы в бинокль или собственными глазами.
- Ого! - вырвалось у него. - Стодвадцатки лупят! Не меньше!
Морошников был с ним согласен. Морские орудия обладают гораздо большей мощью, чем полевые. Могущество их выстрелов было несравнимо с однокалиберными образцами армейской артиллерии.
- Ну точно стодвадцатка, - заявил фельдфебель. - Или пятидюймовка. Я как-то на Невигере под огонь мониторов попал. Нам тогда повезло, что мониторы штурмовики отогнали. Иначе мы в тот день так и не сбросили бы велгонцев с плацдарма.
- Жаль, штурмовиков у меня нет под рукою, - пошутил Морошников.
Пошутил, а самому на душе было жутковато. На фронте он провёл около года, застав войну с самого начала. Потом его перевели в Главразведупр и с тех пор ни под бомбёжку, ни под артобстрел ему попадать не приходилось, хотя в войсковых операциях участвовал часто.
Фельдфебель шутку оценил.
- Островитяне - не велгонцы, - сказал он. - Будь тут велгонцы, я бы хрен отсюда ушёл, пока хоть одна паскуда живой ходит...
Его оборвал близкий разрыв. Снаряд грохнул где-то рядом с КНП. Сквозь брёвна наката просыпалась земля и казалось, брёвна только чудом не погребли всех здесь находившихся. Но никакого чуда не было, снаряд упал всего лишь в тридцати метрах, а попади он метров на двадцать ближе, из КНП без помощи извне было б не выбраться. Что уж говорить о прямом попадании!
Морошников приник к нарамнику панорамы и быстро осмотрелся на триста шестьдесят. Часть взрывов вздымалась в районе раскопок, видимо, островитяне считали, что там кто-то есть. Остальные снаряды метили поразить возвышенности. Что ж, это предсказуемо. Значит недаром он приказал до начала атаки занять запасные позиции на обратных скатах. Больше всего "гостинцев" канонерка ложила по невысокой балке, которая так удобно словно бы перегораживала путь к раскопкам на правом фланге. И внимание к балке тоже предсказуемо, полковник заранее распорядился покинуть её.
Он глянул на часы, вытащив их из планшетки - ширины ремешка не хватало, чтобы одеть их поверх рукава ЗК. "Время! Время!" - сверлила его мысль. Полковник бросил взгляд на связиста, всем нутром желая, чтобы поскорей поступил заветный доклад об окончании минирования. Пути отхода к убежищу, как и этапы отхода со схемой огневого прикрытия были давно доведены до бойцов и оставалось дождаться лишь сигнала от сапёров. Опыта солдатам и унтерам не занимать, всё будет сделано точно и в срок, как и до этого, когда отходили с первой линии. Три убитых и пятеро раненых - потери небольшие по сравнению с потерями островитян. Жаль, нельзя будет вынести тела рядовых Ахнина и Киреева. Будучи ранеными, они вызвались прикрывать отход, до последней возможности отвлекая на себя внимание.
Три убитых... Морошников ждал доклада сапёров и надеялся, что безвозвратные потери отряда ограничатся только тремя погибшими.
...Залёгшая рота оживилась. Проклятый пулемёт наконец смолк. Терц-лейтенанту Кариалу показалось, что где-то далеко впереди заворчал двигатель мотоцикла. Кариал решил, что ему померещилось.
Штурм второй линии сильно затянулся. Солдаты часто вжимались в землю при первых же выстрелах и даже миномётчики не могли вселить в их сердца уверенность. В такие минуты выручал секунд-лейтенант Дрейн, передавая координаты огневых точек и даже отдельных позиций, откуда велась ружейная пальба. Три-четыре снаряда канонерской лодки - и рота вновь шла вперёд. До первого выстрела... В эти мгновения Кариала охватывало отчаяние, но он старательно его давил.
Казалось бы, после огня морских орудий там впереди не должно оставаться ничего живого. Но противник словно издевался, раз за разом возобновляя стрельбу из винтовок и пулемётов. Терц-лейтенант даже начал думать, что снаряды "Бомбардира" лупят в пустоту, что враг настолько изощрён, что заготовил помногу запасных позиций и часто меняет их. Видимо, те же мысли начали посещать и секунд-лейтенанта Дрейна. Флотский артиллерист связался с командиром канонерки и попросил вызвать авиаразведку. Но гидроплан до сих пор так и не прилетел.
И вот, наконец, пулемёт замолчал. Солдаты ждали артогня и готовились под его прикрытием к следующему броску - последнему. Над головой просвистели мины и упали где-то за холмом. Вскоре задребезжали на излёте 127-мм снаряды и точно накрыли то место, откуда вёлся пулемётный огонь. Ещё четыре снаряда вспахали землю вдоль оборонительных позиций в центре и три на левом фланге.
Рота вскочила и понеслась в едином порыве.
Когда Кариал, готовый в любой момент разрядить во врага свой 9-мм PF-66, взобрался на холм, тот оказался пуст. Огромные воронки, в которых можно укрыть даже танк, стрелянные гильзы, ящики и полузасыпанные окопы с сорванными взрывной волной масксетями. И ни защитников, ни трупов.
Морпехи настороженно бродили по позициям, всё чаще пригибаясь или ползком, наученные горьким опытом сегодняшнего дня. Изучению подвергался каждый квадратный метр, солдаты тщательно искали мины и фугасы. Вскоре подошли сапёры и дело пошло быстрей.
- Господин лейтенант! - обратился рядовой Клиффорд из второго взвода.
- Опять сюрпризы нашли? - спросил Кариал.
- Никак нет. Флотские передали, что вас "Бомбардир" на связь вызывает.
Кариал удивился и поспешил к корректировщикам.
- Капитан Рийн хочет с вами поговорить, - сообщил Дрейн.
Но разговор так и не состоялся. На раскопках прогрохотала серия взрывов. Да такой мощи, что и калибр канонерской лодки не смог бы сотворить подобного. По крайней мере, так показалось Кариалу, когда он наблюдал расползающуюся стену дыма и пыли. Что там могло взорваться он не знал, но впечатление картина производила даже покрепче чем недавние взрывы 127-мм снарядов.
Терц-лейтенант долго пытался рассмотреть в бинокль хоть что-то. Дым довольно скоро поднялся ввысь, но плотное облако пыли надёжно скрыло раскопки.
- Похоже, арсенал рванул, - предположил Дрейн, подойдя к Кариалу после радиоразговора с командиром "Бомбардира".
- Арсенал?
- А почему бы и нет? Мины, горнопромышленная взрывчатка... да мало ли! Вы же видели терриконы и валы из земли и "мусора". Думаете, одними экскаваторами столько нароешь?
- Интересная мысль... - вслух подумал Кариал. - После такого фейерверка наших таинственных "гробокопателей" можно вычеркнуть из мира живых.
- Естественно.
- Но отчего, по-вашему, взрыв случился?
Дрейн как-то странно дёрнул плечом, видать, хотел пожать ими.
- Возможно, наш снаряд сдетонировал. "Бомбардир" ведь и раскопки обстреливал. Там в поле, - Дрейн показал рукой через плечо, - лежит в земле один неразорвавшийся.
- Может вы правы... - ответил Кариал.
- У вас есть другое объяснение?
- Допустим, есть... Допустим, они сами себя замуровали.
- Да? - изумился Дрейн. - Но зачем? Сколько они там просидеть смогут, даже если убежище нашли "чистое"?
- Не знаю. Но приглядывать за этим местом стоит.
- Согласен, что стоит. Недели две-три, может месяц понаблюдаем. Но мне ваша версия кажется абсурдной.
- А мне ваша кажется натянутой.
Дрейн махнул рукой и примирительно сказал:
- Пускай командование решает, какая версия правильная.
Несколько дней спустя, когда роту Кариала сменит другая рота и на раскопках будут изучать следы флотские минёры, Кариала наградят и посоветуют поскорей забыть о своей версии. Капитан-командора Траикса больше устраивало предположение секунд-лейтенанта Дрейна. С мнением Траикса согласился и командующий 2-м Оперативным соединением рир-адмирал Вильсан. В столицу - в Адмиралтейство ушло донесение об успешном уничтожении крупного воинского подразделения не установленного государства. Цифры назывались значительные: рота погибшего капитана Пирнса в бою уничтожила не менее ста солдат противника; метким огнём "Бомбардира" уничтожено около ста сорока единиц живой силы и десятки огневых точек; остатки военной экспедиции погибли от взрыва собственного арсенала при детонации 127-мм снаряда, взрыватель которого, по всей видимости, оказался с дефектом и сработал значительно позже. Донесение рир-адмирала Вильсана в Адмиралтействе произвело нужное впечатление. В течение месяца на всех участников операции сыпался дождь наград и досрочных повышений в званиях.
Терц-лейтенанту Кариалу Траикс посредством Вильсана выхлопотал внеочередное звание прим-лейтенанта. А задумчивому командиру "Бомбардира" дали корвет-капитана, медаль и отправили на учёбу в военно-морскую академию.