Он приоткрыл дверь и пугливо заглянул в большой зал, где располагались несколько десятков компьютерных терминалов. Это был главный зал информационного агентства, из которого проводились секретные операции в Интернете. Список лиц, имеющих право присутствовать здесь, был строго ограничен.
Александр издали увидел Мироныча, стыдливо остановившегося в дверях.
Он махнул ему рукой и повернулся к экрану компьютера.
Мироныч уже почти год был на должности слесаря в агентстве, мастером на все руки. Ему было под шестьдесят, и он был одним из тех, кого в перестройку первыми выбросили с предприятий на улицу из-за "неподходящего" возраста.
Месяца три назад он стал интересоваться Интернетом и попросил Александра помочь ему в этом. После нескольких уроков, Мироныч стал приходить по вечерам и на соседнем терминале "бродить" по Глобальной Сети.
Александр с непонятной для него жалостью относился к этому пожилому человеку, и сам договорился со службой безопасности агентства о его негласном допуске в этот зал.
Мироныч подошел к соседнему терминалу. И, вместо того, чтобы по обыкновению сесть за него, он откатил кресло в проход и подсел поближе к Александру.
- Извините, Александр Владимирович, - не смотря на почти двадцатилетнюю разницу в возрасте, он почему-то всегда обращался к Александру по имени и отчеству, - вы не могли бы меня сейчас выслушать. Для меня это очень важно.
Александр внимательно посмотрел на него и перестал набирать текст на клавиатуре.
- Помогите, пожалуйста, в одном деле. Оно покажется Вам необычным, но постарайтесь понять меня правильно. Не знаю с чего начать, но я хочу, чтобы Вы послушали вот это, - Мироныч стал перебирать листки бумаги, сложенные между двух школьных тетрадок. - Ага, вот здесь. Послушайте.
"Полынь-трава, давнишняя подруга,
Как рад тебя я милая обнять.
Не знаю я другой во всей округе,
Что так легко смогла меня понять"
- Простите, пожалуйста, но хочу и второе сразу четверостишье, чтобы был понятен мой вопрос после этого, - и, торопливо поправив очки, он продолжил, -
"Как нежен вновь твоих ладоней бархат,
И влажно от росы прикосновенье губ,
Какою были б мы с тобою парой,
Лишь не был бы я ветрен так и груб"
- Мироныч, Вам нужно публиковать свои стихи. И даже не спрашивать, хороши они или нет. Великолепное стихотворение! Если у Вас все в таком стиле, то ... - Александр поднял руки в триумфальном жесте.
- Извините, Александр Владимирович, но я хотел спросить о другом: на чьи стихи это похоже. Сейчас это для меня особенно важно, - он протянул листок дрожащей рукой.
- Хорошо, давайте пробежимся еще разок, - Александр взял листок и, заметив, что у стихотворения есть продолжение, медленно прочитал вслух.
"Прижми меня отчаянно как прежде,
Не отпускай от трепетной груди,
И говори о жизни безмятежной,
Которую так и не смог найти"
- Мироныч, по-моему, это в духе Сергея Есенина. Да, Есенинский стиль, - Александр хотел добавить несколько одобрительных фраз и на этом закончить разговор. Но последующий ответ Мироныча поверг его в шок.
- Значить его душа запрыгнула в меня. Значит, это он меня теребит, - задумчиво произнес Мироныч.
Старческий маразм? Психическое расстройство? Усталость в конце недели? Неурядицы в семье? Александр не знал, как себя вести в такой ситуации, и растерянно посмотрел на экран компьютера.
- Я понимаю Ваши чувства, Александр Владимирович, - Мироныч опустил голову, нервно перебирая листки тетрадей. - Это выглядит, мягко говоря, причудой. Но это беспокоит меня уже почти две недели. Стихи появляются в голове неизвестно откуда. И пока я не запишу на бумаге три-четыре стихотворения за один присест, не могу даже заснуть.
Глаза Мироныча слезились и, казалось, что он сейчас заплачет.
- Здесь есть очень важное обстоятельство, Александр Владимирович. Дело в том, что и почерк этот не мой. Как сяду писать стихотворение, так словно моей рукой кто-то водит. Будто другой человек во мне, - он указал пальцем на две школьные тетради, очевидно, со всеми записанными стихотворениями.
- И как же это у Вас началось?
- Я это точно помню. Это случилось сразу после посещения каньона внизу здания, - он виновато помолчал и, тяжело вздохнув, добавил, - Помогите.
Двери лифта открылись, и они вышли на площадку первого этажа. Мироныч показал на дверь в конце вестибюля, которая вела в подвальные помещения. По узкой лестнице они спустились в подвал и, пройдя около тридцати метров, остановились у двух огромных стен. Наверно, это были центральные опоры всего здания. Узкий проход между ними, который Мироныч назвал каньоном, был закрыт высокой дверью, сваренной из толстых металлических прутьев. Внутрь каньона по обеим стенам спускались многочисленные кабели Интернета. Их было здесь не меньше двух сотен на каждой стене. Сделав поворот у самого пола, они исчезали в темноте прохода.
- Где-то что-то подтекает - Александр еще не подходя к каньону, отчетливо услышал, звуки льющейся воды. Вернее, это походило на звук от дождя.
- В том-то и дело, что две недели назад я об этом же подумал. Тоже захотел посмотреть, где протечка, а за одно и лампочки сгоревшие сменить в этом каньоне. Взял фонарик, да и пошел вдоль стен, потихоньку меняя лампочки: они там через каждые пять метров вмонтированы. Сам каньон метров пятьдесят будет. В конце его есть люк, который ведет еще ниже. Так вот, - Мироныч перешел почему-то на полушепот, - я еще пока шел, то почувствовал, что меня как будто кто трогает. Думал, что напряжение от Интернет-кабелей этих балует. Протечки я не нашел. Лампочки все вкрутил. Но как вернулся и зажег свет в каньоне, так все это и увидел.
Мироныч нагнулся и нажал на выключатель. Гирлянда лампочек вспыхнула в каньоне желтоватым светом, как новогодняя подсветка. И, через несколько секунд, Александр замер от увиденного: от стены к стене перепрыгивали светлые "тени" по всей высоте каньона. И, в момент "выхода" из Интернет-кабелей на одной стене и почти мгновенного "входа" в Интернет-кабели на другой стене, появлялся этот звук - падающей капли дождя. Очертания "теней" напоминали фигуру человека. И на всем видимом протяжении каньона их было не меньше нескольких тысяч. Это было невероятное и завораживающее зрелище! Александру пришла мысль, что это похоже на полет огромного количества белых голубей в промежутке между стенами, который был не больше метра!
- Хорошо, что в Вас не засела душа какого-либо пьяницы или маньяка убийцы.
- Этого не могло бы быть, Александр Владимирович. Не могло бы быть. Посмотрите, - Мироныч поднял руку, указывая в проем каньона, - ведь здесь только светлые души. Здесь хоть каждый вечер приходи и меняй себе, что твоей душе угодно.
Они еще несколько минут стояли у двери, наблюдая полет "теней" и слушая этот фантастический "дождь".
- Мирон Андреевич, - Александр вдруг вспомнил биографию Мироныча - вот Вам визитная карточка знакомого редактора из крупного издательства. Покажите ему Ваши стихи. Думаю, он их оценить.
- Давно меня так не величали, - Мироныч взял визитку дрожащей рукой.
- А то, что касается почерка, то я что-нибудь придумаю.
Александр вернулся к рабочему столу. Через две минуты он договорился по телефону со своим старым приятелем из Исторического Музея о проведении экспертизы почерка на "случайно" найденном листке со стихотворением.
Через неделю Мироныч подал заявление об уходе. В последний день, он пришел попрощаться с Александром прямо в главный операционный зал.
- Как только я узнал от Вашего редактора, что все стихи приняты к публикации, то сразу на душе стало легче, - он добродушно улыбался и, казалось, выглядел намного моложе. - Впервые за целый месяц я спокойно спал всю ночь! Представляете? Всю ночь!
- Поздравляю, Мирон Андреевич. Буду с нетерпением ждать Вашей книги со стихами. Очень за Вас рад. Очень рад. - Александр пожал его большую мозолистую руку.
Мироныч настороженно оглянулся, достал что-то из кармана куртки и положил перед Александром.
- Оставляю Вам ключ от каньона. Теперь эта тайна только в Ваших руках, Александр Владимирович. Только в Ваших.
Вечером того же дня позвонил Павел из Исторического Музея, которого Александр просил о проведении экспертизы почерка.
- Саня, привет дорогой. А я тебя крупно поздравляю с редчайшей находкой, друг мой. С редчайшей! Это же сам Сергей Есенин. Нет, ты хорошо меня слышишь? Сам Сергей Есенин! Эй, дружище, ты, что же молчишь? Удивлен дорогой, да?
... Александр, не спеша, подошел к металлической двери каньона и достал из кармана ключ. Шум "дождя", доносившийся из темноты, завораживал. Неожиданно вспомнились последние строки из стихотворения:
"Шепчи слова любые колдовские,
Обворожи меня и лаской зачаруй,
И, глядя в очи сладкие такие,
Забуду, как твой горек поцелуй"
Александр вертел ключ на ладони, перебирая его пальцами. Ключ поблескивал в желтых лучах тусклого подвального освещения. Через минуту, показалось, что шум "дождя" усиливается, словно от набегающего порыва ветра.
Александр тяжело вздохнул и, размахнувшись, с силой забросил ключ в бездонную темноту каньона.