Аннотация: Место невысокое и для меня это загадка... Потому что рассказ определенно хорош и гораздо лучше "Часа пик" с предыдущего конкурса. Несповедимы пути Господни;)
Когда планируешь похищение, нужно учесть всё до мелочей.
Я и учёл.
Осечки быть не может.
Вот её машина - роскошный пепельный "Лексус" с густо тонированными стёклами, которые так не любят менты. Титановые диски переливаются оранжевым, рассеивая косые лучи заходящего солнца. Двигатель работает едва слышно - почти мурлычет. Красота!
Автомобиль притормаживает у супермаркета, и, точно вписавшись в белые линии дорожной разметки, останавливается.
Сейчас выйдет она.
Но первым из салона выбирается телохранитель - неуклюжий кусок мяса, с отслоившимися мозгами бывшего боксёра. Он поправляет костюм, но тот всё равно сидит на нём, как кусок гофрированного железа. Наконец, сплюнув на газон, охранник открывает пассажирскую дверцу и подаёт руку даме.
Она выходит.
Какая красавица! Пышные волосы (иссиня-черные, словно воронье перышко) ниспадают на плечи, подчёркивая нежную бледность кожи. Короткое "оливковое" платье в обтяжку, солнцезащитные очки и босоножки на высоком каблуке.
В детстве она выглядела совсем не так шикарно. И одевалась по-другому. Я-то помню её совсем другой. Сладкое прошлое, где же ты?
Тем временем телохранитель и девушка скрываются за раздвигающимися дверями супермаркета.
Мой выход.
Я отталкиваюсь от поручня и пружинящей походкой иду к припаркованному "Лексусу". Стекло водителя опущено - он курит. Тлеющий огонёк "Парламента" описывает ленивую дугу, когда шофер сбивает пепел.
- Прикурить не будет? - улыбаюсь ему я.
Водитель меряет взглядом мою потёртую джинсовую рубашку и лезет в карман за зажигалкой. Ну что же, парень, ты успел меня разглядеть. Потом опишешь своему Боссу. Скажешь, что я был подозрительным, ладно?
Когда он вновь поднимает взгляд, ему в лицо уже смотрит сопло газового баллончика.
- Какого..?
Едкая струя сжиженного газа бьёт ему в глаза, обжигая роговицу, проникает в носоглотку и заполняет лёгкие. После недолгой возни водила затихает, хотя безвольная кисть всё ещё сжимает тлеющую сигарету.
- Отдохни, браток...
Кажется никто не видел этой короткой расправы - все спешат по своим делам. Это даже хорошо - лишние свидетели могут только помешать. А мне теперь нужно ненадолго уйти со сцены.
Я отхожу от "Лексуса", и бреду ко входу в супермаркет.
Солнце к этому времени уже закатилось за бензоколонку, и угасающие цвета наступивших сумерек приятны глазу. Раскаленный за день асфальт источает тепло, волны которого пронизывают меня насквозь, заставляя джинсовую рубашку липнуть к телу. Впереди светятся витрины.
Ну, где же они?
Не успеваю я закончить мысль, как дверцы супермаркета негромко жужжат и разъезжаются в стороны, выпуская наружу точёную фигурку с сумочкой, и здоровенного охранника с объёмистым пакетом.
Делаю вид, что завязываю шнурки на кроссовках, и тем временем поправляю дубинку, которая скрыта у меня в рукаве. В нужный момент она просто упадёт мне в руку и...
Затягиваю шнурок и иду вслед за парочкой.
Пора.
Я настигаю их у самой машины. Девушка уже внутри, а охранник только-только нагнулся над своей дверцей.
Дубинка скользит под рукавом и прыгает в ладонь, словно живая тварь. Короткий замах, и стальной стержень, закатанный в прессованную резину, дробит макушку телохранителя. Во все стороны разлетаются капельки крови, мелкие, как бисер. Нужно быть сверхчеловеком, чтобы сохранить сознание после такого страшного удара, но амбал не падает, а лишь роняет пакет с продуктами. Его удар наотмашь рассекает пространство, где ещё мгновение назад было моё лицо.
Мимо, приятель.
Я приседаю, и бью дубинкой под колено - в суставе что-то хрустит, и здоровенная туша валится на асфальт. Не останавливаясь, бью его ногой под рёбра и в лицо. Осколки его зубов торчат из раскрытой пасти, словно клыки вампира.
Наконец он затихает.
Тем временем девушка в машине визжит и причитает. А вот это лишнее, сестренка. Не нужно переигрывать. На противоположной стороне дороги уже остановился велосипедист и смотрит на мою возню возле "Лексуса". Езжай своей дорогой парень, не искушай судьбу. Я в спешке огибаю машину и распахиваю водительскую дверцу - обмякшее тело шофёра вываливается на дорогу бесформенной кучей. Запрыгиваю в машину и верчу ключ в замке зажигания. Двигатель тут же взрывается рокотом, а навороченная приборная доска вспыхивает десятком мелких экранчиков. Сзади всё ещё кричит пассажирка. Ах да... Оборачиваюсь назад и брызгаю на девушку из баллончика. Всё должно быть натурально, и тогда никто ничего не заподозрит. Велосипедист расскажет.
Так и не дождавшись пока она замолчит, давлю на газ, и железный монстр срывается с нагретого бетона.
Вперёд! Вперёд!
И радио погромче.
***
От машины я избавился через пару кварталов, на полузаброшенной автостоянке. Там меня уже ждал неприметный "Жигуль", куда я и перенёс спящую девушку. Её, кстати, зовут Мария. Ей двадцать пять. Как по мне, так слишком молода, чтобы быть женой авторитетного наркоторговца. Хотя нынешние нравы... Сейчас "братаны" и на восемнадцатилетних женится. Вопрос "зачем" здесь неприемлем - просто мода. У кого круче тачка, у кого моложе жена...
Ну ладно, а сейчас одна маленькая, но очень приятная процедура.
Почему приятная? А месть всегда приятна.
Я достаю из багажника канистру бензина и обливаю остывающий "Лексус". Вонючая жижа щиплет глаза, но я не останавливаюсь. Когда из канистры перестаёт хлюпать, швыряю её в салон приговоренной тачки.
Приятно всё-таки взрывать чужую машину. Особенно дорогую. Особенно роскошную. Чувствуешь себя Робином Гудом двадцать первого столетия.
Спичка горит у меня в руке, и я практически вижу, как над автомобилем дрожат пары бензина.
Прощай...
Над серой крышей распускается алый цветок. Он растёт, красно-оранжевые лепестки окутывают салон, проникают под капот, заглядывают в багажник. Когда этот фантастический живой бутон взрывается миллионом ярких красок, мои "Жигули" уже далеко. Несутся сквозь ночь.
Старенькая автомагнитола проглатывает диск, и хорошая песня взрывает тёмный салон:
"Очень жаль, что ты тогда мне поверить не смогла,
В то, что новый твой приятель не такой как все!
Ты осталась с ним вдвоём,
Не зная ничего о нём...
И ты попала...
...к настоящему колдуну,
Он загубил таких как ты,
Не одну!
Словно куклою
В час ночной
Теперь он может управлять тобой!
Всё происходит будто в страшном сне,
И находиться здесь опасно мне"
Да, да "Кукла колдуна". История нашей жизни. Марии и моей. Я всегда был для неё Старшим Братом. Именно так, с большой буквы. И до сих пор, ворочаясь ночью в своей постели, я задавал себе вопрос: почему? Почему она вышла замуж за это убожество? За этого морального урода? Почему девушек так тянет к опасным мужчинам? У наркоторговцев только два пути в этом мире - или на зону, или на два метра под землю в закрытом гробу.
Я ведь её предупреждал: не связывайся с ним, а она... Дуреха...
А пару месяцев назад мы снова встретились. Её было не узнать - бледная как моль, её трясло от страха. Мария рассказала мне всё. И то, что она говорила - лучше не повторять. Она показала мне шрамы на спине и ожоги от сигары на бедре. Наверняка точно такие же шрамы остались у неё на сердце.
Мы встретились ещё пару раз. Тайком, конечно, но в эти короткие мгновения она была счастлива. В её потухших глазах появился хоть какой-то огонек.
А потом я придумал план...
Телефон зазвенел в её сумочке, и я приглушил музыку. Переложил сумку на переднее сидение, вынул вибрирующий мобильник и нажал на кнопку "Принять звонок".
- Заткнись и слушай очень внимательно, сукин ты сын. Если хочешь получить свою жену целой, не рыпайся и готовь кошелёк. Я прошу десять тысяч. Тогда, может, я и верну её.
- Передай телефон моей жене, и молись, чтобы я принял твои слова за шутку.
- Заткнись. Я позвоню тебе позже и скажу свои условия. Всё ясно? И не пытайся найти меня. Я всё сказал.
- Эх. Парень... Ты выбрал совсем не того человека... - я не стал дожидаться конца его словоблудия и швырнул мобильник за окно. Монохромный экран блеснул в темноте, и пластиковая коробка врезалась в асфальт, расколовшись на сотню осколков. Лёгкий пластиковый мусор ещё долго катился по шоссе, растираясь о дорожное полотно. Я снова крутанул ручку громкости, откинулся на сиденье и принялся негромко подпевать голосу Кипелова:
"Я свободен!
Словно птица в небесах!
Я свободен!
Я забыл, что значит страх!"
Пока мой план работал безукоризненно. Рыбка клюнула - скоро подсекать.
***
Дом, который я выбрал, стоял далеко от дороги. Заброшенный уже бог знает сколько времени, он торчал посреди пустыря, окруженный невысокими соснами, зияя тёмными провалами окон, да заколоченными крест-накрест дверьми. Бывшее общежитие давно сгинувшего комбината.
Внутри особняк выглядел ещё гаже, чем снаружи. Останки некогда белой краски свисали с потолка уродливыми отслоившимися пластами. Облупившаяся штукатурка хрустела на полу, крошась в пыль. Крысы царапались в проржавевших вентиляционных колодцах, с верхних этажей тянуло гнилым деревом. Картину довершали следы копоти на уцелевших дверных косяках да редкие пепелища в наследство от ночевавших здесь бомжей.
Я оставил "Жигули" в сотне метров от дома. Вышел из машины, и позвонил по уже знакомому номеру. Едва стихло улюлюканье в трубке, начал говорить: - Пятый километр северной трассы. Старое общежитие. Приезжай сам. Если приедешь не один - я ничего не гарантирую. Деньги сложишь в обычный пакет для мусора. И без фокусов. Отбой.
Теперь всё зависело от него. Умный он или дурак, осторожный или безрассудный. Впрочем, я всегда всё усложняю... Да разве осторожная рыбешка не попадает в сети?
***
Один он, естественно, не приехал.
На рассвете три машины (два чёрных седана и серый джип) затормозили возле моих "Жигулей". Из автомобилей повалили боевики Большого Босса. У пяти... нет шести - автоматы. Укороченные Калашниковы - АКМ. Парочка головорезов с обрезами. Еще трое щеголяют пистолетами.
В оптический прицел я могу рассмотреть каждого. Зелёные, вы, ребята. Бегаете, суетитесь. И что? Думаете это вам поможет?
Я достаю телефон, и заранее подготовленная sms'ка отправляется по одному нажатию клавиши.
"Я ведь тебя предупреждал..."
Вспотевший палец погладил рифленый курок снайперской винтовки и мгновением позже заключил его в тугие объятия. Голова одного из автоматчиков разлетелась на куски, а обезглавленный труп рухнул на землю. Я стрелял быстро, не давая им возможности опомниться. Бах, бах, бах. Перекрестие прицела скользит по рядам врагов, и окровавленные тела валятся как мишени в тире. Кровь просачивается сквозь мелкий щебень и смачивает песок.
Остатки обоймы я расстреливаю по машинам, превращая в механическое месиво всю ходовую часть. Щелкает рычажок, и новая обойма подменяет свою пустую подругу. Вот так!
Я бы перебил их всех, но один из засевших в джипе вояк засёк мою позицию и стал стрелять в ответ. Пули застучали по бетону, вырывая из него целые куски. Я откатился в сторону, отбросил винтовку и пополз к лестнице на нижние этажи. К одному автоматчику присоединились все остальные - грохот стоял разномастный, одуряющий, рвущий уши. Чердак превратился в решето. Гору пластиковых бутылок, в одном из углов, разметало в стороны, куски оплавившегося пластика прилипли к полу. Где-то пищал выводок крыс, но их визги тонули в грохоте взрывающегося пороха.
Наконец я достиг лестницы и всё также, ползком, спустился на третий этаж. Можно вставать на ноги, но нельзя мелькать в окнах. Это я помнил ещё с войны.
В коридоре клубилась пыль. В свете зарождающегося дня она казалась почти серебряной.
Ладно, к чёрту пыль - скоро вояки попытаются ворваться в дом. Или даже уже ворвались... Сколько их осталось? Надо подумать. Два автоматчика. Один дурень с обрезом. Боевики из джипа - сколько их там я не знал. Плюс Большой Босс...
Внезапно тремя этажами ниже лязгнула натянутая мной струна, и осколочная граната сказала своё громкое слово. Ударная волна прошлась по лестничным пролётам, срывая с гнилых перил слой пыли и краски, расшвыривая по углам лёгкий мусор.
Сколько трупов оставила после себя граната? Хм... Вопрос.
Я присаживаюсь на корточки и подползаю к ближайшему окну. Возле машин никого не видно. Наверное, все пошли на штурм и поздоровались с фугасом. Но есть ли кто-нибудь в джипе? Остались ли? Джип по-моему бронированный...
Внезапно снизу донёсся шум. Значит, живы ещё, боевички хреновы. Что же повоюем.
Я вынул из кобуры воронёную "Беретту" и снял с предохранителя.
Судя по всему, солдатики решили разделиться - шум слышался то с одной лестницы, то с другой. Поднимаются двумя группами. Так даже лучше - перебью поодиночке.
Я прислонился к ободранной кирпичной стене и взвёл курок. Негромкий щелчок показался оглушительным. Стерев со лба пот, мне не осталось ничего, кроме как ждать.
Вскоре послышались шаги. Осторожные, крадущиеся. Кто-то промелькнул в дверном проёме, отбросив слабую тень в комнату, где прятался я. Одна тень? И всё? Жаль даже патроны тратить.
Я опустил пистолет и достал нож. Мой старый боевой клинок - обоюдоострый, зазубренный с одной стороны, с рукояткой из армейской дельта-древесины. Ножны для него крепятся с внутренней стороны левого предплечья - очень удобно.
Выйдя в коридор, я столкнулся нос к носу с горе-воякой. Он метнулся, запаниковал и рванул бесполезный, теперь, обрез. Я, не раздумывая, полоснул его ножом по кисти, и, кажется, отрубил указательный палец. Окровавленное ружье выпало из искалеченной ладони, и паренек взвыл, пытаясь зацепить меня здоровой рукой. Блокировал я молниеносно: его кулак попал прямо на клинок, и зазубренное лезвие вошло точно промеж костяшками пальцев. Боль он испытал жуткую - по себе знаю. Но такова жизнь. Я провернул лезвие, выдернул нож из раны и ударил последний раз. В горло. Кровь брызнула на битый кирпич, зазмеилась ручейками по стенам, ударила в лицо.
Но на его крики уже сбежались другие боевики. Один из них мелькнул у дальней лестницы, и тут же поймал брюхом пулю из "Беретты". Коротко взвизгнув, он повалился на бок и забился в агонии. Но вот второго я достать не сумел. Он промелькнул в проходе так быстро, что я лишь зря дёрнул курок - пули ушли в дверной косяк.
Пришлось сближаться. Слыша его частое дыхание, и ощущая бешеное сердцебиение, я решил, что проблем не будет.
Ошибся.
Автоматная очередь ударила в стену рядом со мной, и бетонное крошево запорошило глаза. Ослеплённый, я только и слышал, как щёлкнул затвор АКМ, прогнав по стволу пустоту. Кончились патроны! В ту же секунду враг метнулся ко мне. "Беретта" шарахнула дважды, я вроде попал ему в плечо, но бойца это не остановило. Удар армейского ботинка выбил пистолет из моей руки, и сломал большой палец. И мы оба вцепились в единственное оставшееся оружие - нож. Я не стал упираться и разжал кисть, отдавая оружие противнику. Пока он вырывал клинок, я успел продрать глаза и сориентироваться в обстановке.
Парнем он оказался здоровым. Плотное тело, почти одинаковое в ширину и высоту, выдавало в нём бывшего десантника. Ладно, и не таких убивали. Короткий тычок носком ботинка, и его лицо кривится от боли. Резкий апперкот в солнечное сплетение и дыхание срывается в хрип.
Он взмахнул трофейным ножичком, но острое лезвие лишь чиркнуло по стене. Я перехватил запястье с оружием и крутанул его на себя - кости клацнули, и кисть обвисла, выпустив нож.
Сейчас десантник не опасен - болевой шок парализовал все внутренние резервы. Но врага всегда нужно добивать. Всегда.
Я ударил пробитое пулей плечо, и парень рухнул на пол, ударившись копчиком о кусок шлакоблока. Боль ослепила его, парализовала боевые инстинкты. Он только и мог, что корчиться и вопить.
Уже было наклонившись перебивать ему дыхательное горло, я остановился. Меня посетила великолепная идея - рука автоматически набрала нужный номер на чудом уцелевшем телефоне, и я вложил его в уцелевшую кисть боевика:
- Зови его сюда.
- Что?
- Скажи ему идти сюда. Дальняя комната северного крыла. Говори, сука. И будешь жить. Даю слово.
Он проглотил кровавую слюну и прохрипел:
- Шеф?
- Да! Вы убили его? Ведь ты звонишь с его мобильника!
- Нет, шеф. Мы подумали... Что вы сами хотите убить его...
- Дай трубку Павлу, Марк.
- Он убит, шеф. Все мертвы.
- А этот умник? Без сознания?
- Да. Приходите, шеф. Северное крыло. Дальняя комната. Я его стерегу.
Звонок сорвался в гудки, и я забрал телефон.
- Молодец. А теперь...
Неожиданный удар отправил парня в нокаут.
Пора подсекать. Люблю рыбалку.
***
Мария сидела посреди комнаты, привязанная к стулу по рукам и ногам, и помутившимся взглядом смотрела в пыльную черноту коридора. Она слышала взрывы и шум перестрелки. Но вот кто выиграл в этой бойне? Кто?
Внезапно темнота перед дверью дрогнула, и буквально вытолкнула вперед мужчину. Большой Босс. За ним в комнату вошли двое телохранителей с пистолетами наизготовку.
- Мари! - он бросился к стулу и принялся распутывать сложные узлы, - Дорогая, я думал уже никогда не увижу тебя. Как ты?
- Хорошо. А где ОН? Его убили? Убили?!
- Тише, кроха. Марк его оглушил.
Но тут позади Босса грохнул выстрел, и одного из телохранителей отшвырнуло к стене. Второй выстрел прикончил другого, череп которого разлетелся, как новогодняя хлопушка.
***
- Я же говорил тебе - приезжай один, - мой голос звучал удивительно низко, - Или это слишком сложно? Из-за тебя мне пришлось убить твоих парней. Они погибли. Погибли все до единого.
- Подожди! У меня есть деньги! Я привез деньги! - его голос звучал совсем не так, как по телефону. В нём прорезались истерические нотки.
- Что мне твои деньги?
- Но ведь ты похитил Мари... Разве не из-за денег? Я...
Его слова были прерваны смехом жены. Мария смеялась невесело, горько, даже как-то обреченно.
- И ты приехал сюда спасти меня! Очень опрометчивый поступок. Да что там - просто глупый. Глу-пый!
Она встал со стула, подошла ко мне. Поцеловала в щёку и снова повернулась к мужу. Её слова вибрировали от гнева: - Мы провели тебя как собаку. Как последнюю собаку! Единственное, чего мы хотели, это заманить тебя сюда. Неужели ты не мог догадаться, что твоя горячо любимая жена манит тебя в ловушку? Мы этого добились, не правда ли? - она улыбнулась и тут же снова нахмурилась. Большой Босс тоже не выдержал:
- Что это значит Мари? Он похитил тебя! Привязал к стулу! Он взорвал нашу машину! Твою машину! Брызгал тебе в лицо из баллончика! Мне всё рассказали.
- Да, он делал это. Но делал это ради меня. Это спектакль, милый. Эксклюзив. Ведь я знаю тебя, мой дорогой, - ты не дал бы мне развода. О, нет! Это не в твоих правилах. Если бы я просто сбежала, ты нашёл бы меня даже на краю земли и убил просто из принципа. Но... видишь, как всё обернулось? Мой братишка снова спас меня. Как раньше...
Она выхватила у меня "Беретту" и вытянула руку:
- А теперь... Я прошу у тебя развода. Первый и последний раз, - сказала Мария, и покачала стволом.
- Не делай этого! - закричал Большой Босс, и закрылся руками.
- Ба-бах! - произнесла "Беретта", и выбросила пустую гильзу.
***
Мы едем на юг. Мария спит на заднем сидении, а я слушаю музыку. Болит сломанный палец. Болят глаза. Болят лёгкие. Но ещё больше болит сердце.
Правильно ли я поступил? Убийство это всегда грех... Говорю это не как церковник, но как атеист, прошедший войну. Сколько людей должны были пострадать, чтобы Мария обрела свободу? Ну сколько?
Дельный вопрос. А сколько отцов не вернуться сегодня в свои семьи? А сколько матерей будут плакать по погибшим сыновьям?
Сколько?
Если бы я играл в телешоу, это был бы вопрос на миллион. Но ответа на него у меня не было бы.
Нет его и сейчас.
Остальные мысли заглушает магнитола. Песня как раз к месту.