Помещаю рассказы моей матери Лины Львовны Войтоловской. Сборник рассказов был отредактирован, подготовлен и принят к печати издательством Советский писатель. Однако после смерти матери 4 мая 1984 года издательство отказалось печатать сборник и предложило сделать посмертный сборник из опубликованных и новых рассказов. Перспектива бюрократической волокиты остановила нас.
Автор Лина Львовна Войтоловская относится к поколению интеллигенции сталинских времен - пуганному
После смерти жены Александр Иванович вместе с Юркой переехал в подмосковный поселок... ...так жили они до пятьсеят второго года... Однажды Александр Иванович пришел домой необычно рано. Они были одни в квартире ... Отец посадил Юрку рядом с собой и заговорил очень тихо... ...Если я когда-нибудь не вернусь домой…
В его повести было все, что полагалось: и запомнившийся запах и скрип отцовской кожаной лётной куртки, когда тот обнимал сына в час отправки на фронт, и сдержанные слезы мобилизованной матери-врача...
Еще сегодня вспоминается бывшему разведчику день, когда часть его покидала убогую польскую деревню. Он хотел попрощаться с Яцеком, но не нашел его ни в полуразрушенной хате, ни в огороде. Только выйдя за ворота, заметил скорчившегося у забора паренька; поднял его, заглянул в лицо; в серых глазах блестели стылые, недетские слезы. Яцек прижался холодным носом к щеке солдата. - Жегная, вуйку... - Прощай, - тихо ответил Николай Иванович. Мальчик соскользнул на землю. - Идьз юж, - сказал он. - Жегнай...
Павлик рос трудно, часто болел ангинами; она иногда целыми ночами просиживала над ним, боясь, что он задохнется из-за налетов; под утро она еле добиралась до своей кровати, чтобы поспать хотя бы пару часов, потом поспеть приготовить завтрак сыну и невестке и еще до ухода их на работу сбегать в молочную кухню за детским питанием. И все-таки Наталья Ивановна пыталась как-то оправдать Лидию...
Она стояла в тамбуре, опустив свой легкий чемоданчик на пол. Ей казалось - все, что видно за стеклом, движется, она же стоит на месте, не приближаясь к городу, из которого уехала больше 30 лет назад. Она думала, что будет волноваться, может быть, даже заплачет в ожидании встречи с той давней жизнью, которую прожила здесь с самого рождения.