Русин Вадим
Русофобия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 4.76*38  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Политический роман. Запретили на прозе ру. Якобы я перешел на личности. На какие? Обиделись за Невзорова. который называет погибшую Дарью Дугину - "жаренной Дашей", за Улицкую, которая требует, что бы огонь божий сжег Донецк и Луганск, как Гоммору и Содом, и считает русских генетическим отребьем?
  Russophobia
  
  Любые совпадения случайны, а имена и события придуманы, поэтому автор отказывается от какой-либо личной ответственности, если кто-то в этих фантастических, придуманных им персонажах узнает самого себя. Он уверяет всех и каждого в том, что не хочет никого обидеть или спровоцировать, и его цели скромны, и единственно направлены на развлечение скучающего читателя.
  
  
  
  
  
  Той ранней, с самых первых чисел марта, необыкновенно теплой и солнечной весной, на втором году СВО, скандально известный российский олигарх Михаил Х. и его не менее деятельные сподвижники, созвали в Берлине конференцию русской политической оппозиции под говорящим само за себя названием: 'Россия для граждан', незатейливо намекающим на то, что притаившееся где-то на бескрайних просторах Евразии и занимающее без малого одну восьмую часть суши, государство, с аналогичным названием, предназначалось для кого-то другого, но не для собственных граждан. И теперь они - граждане хотят вернуть его себе. Ознаменовал это законное стремление юмористический рекламный плакат конференции с известным поэтом Осипом Мандельштамом, где на фоне его строк: 'мы живем под собою не чуя страны' красовалась выполненная в стиле художника Ильи Глазунова компания либеральных олигархов, политиков, ученных и людей искусства стоящих на причале с вещами и печально смотрящих как буквально из-под их носа в открытое море уплывает пароход под названием 'Россия' с триколором на мачте, на капитанском мостике которого стоит подозрительно похожий на Путина одноглазый пират.
  По мнению организаторов конференции, считающих себя одновременно соком и цветом нации, которые как повелось издавна со времен князя Курбского, оторванных от родины географически и ментально, именно им и никому другому, предстояло решать, как отбившейся от цивилизации, заблудшей стране, жить дальше. Это съезд имел программный характер и конкретную цель, определить задачи деятельности либеральной оппозиции на ближайшее время. В российских газетах писали тогда, что, как всегда, оставшемуся в тени грязных дел, госдепу не стоило бы содержать эту бесполезную компанию профессиональных оппозиционеров. А оплачивающие из своего кармана их сытую жизнь в изгнании налогоплательщики западных стран, требовали от своих правительств призвать наконец к решительным действиям эту 'пятую не до колонну'. Властители умов российских граждан - эта умотавшая на философских пароходах, самолетах и поездах за границу, Россия, должна была совершить раскол в рядах оставшегося на родине быдла для свержения тоталитарного режима, как заноза в заду, застрявшего глубоко в Кремле. А тут получалось, что паразиты до этого вдоволь кормившиеся на нездоровом теле чахлой российской государственности, как диванные клопы из питерской коммуналки, переехали паразитировать на здоровое крепкое тело западных демократий, не очень-то жалующих этих кровососущих нахлебников, дабы у них и так уже имелись свои. - Хлеб надо отрабатывать, - так прямо и заявила в телеэфире Ольга Скабеева, представитель кремлевской пропаганды, рассказывая об этом мероприятии привычно замершим с открытыми ртами у экранов телевизоров, россиянам.
  
  Что тут скажешь, ведь и правда, все наиболее яркие и одиозные представители либеральной оппозиции были либо за границей Российской Федерации в иммиграции, либо сидели в России по тюрьмам, как это делал 'не до конца отравленный' Путиным экс-борец с коррупцией Анатолий Овальный.
  Дерзкий слоган, под эгидой которого проходило это, по истине знаковое мероприятие, крупными буквами, организаторы написали на цветном плакате вывешенным у входа в конференц-зал арендованного для проведения съезда отеля: 'Будь смелым как Украина сегодня'. Отчего могло возникнуть ложное ощущение, что смелость у робкой и застенчивой Украины появилась совсем недавно, как и государственность, то есть в настоящее время, хотя все же смелым предлагалось быть прежде всего именно участнику мероприятия - российскому оппозиционеру и наконец от пустой болтовни в стримах и комментариях, на интернет-каналах длящейся уже много лет, перейти к делу. Экраны огромных плазм вывешенных на стенах коридоров отеля, примыкающих к конференц-залу, смежных так же арендованных под съезд помещениях, куда собралась вся эта либеральная тусовка бесконечно транслировали один и тот же ролик. На экранах с подбитым глазом, растрепанная украинка перерезает горло русскому десантнику ржавым тупым серпом. Тот пьяный и небритый, умирая, как-то жалко и неприятно дергается в агонии, выпуская из пересеченных дивой сосудов, черную, как сырая нефть, по-видимому, свойственную для каждого россиянина дурную кровь. Если бы не дурацкий наркоделический комментарий про духа Днепра, который проснулся, с похмелья, попить немного водицы. То возникало ощущение, что этот небритый русский десантник и растрепанная украинка совместно употребляли, и как говорится в народе, по 'синьке' неистово соединялись с друг другом в любовном экстазе, более чем один раз. А потом сомнительная парочка что-то не поделила друг с другом и за-за чего возникла ссора и смертельная обида, определенно связанная с подбитым глазом девицы. Десантник как настоящий мужик, сделавший свое дело, крепко уснул. А перепившей обиженной украинке, что-то привиделось, возможно даже тот самый пробудившийся от сна дух Днепра, он проник в ее воспаленное сознание, и дива, найдя в сарае, оставшейся еще от прабабушки ржавый серп, резанула им по кадыкастому горлу недавнего любовника. Так русскому либералу нужно было стать смелым и как эта девица найти своей собственный метафорический ржавый серп для кончины России
  Приглашены на съезд были самые известные и яркие борцы 'за свободу угнетенного российского народа', многие из которых после начала агрессивной войны Путинского режима на Украине, как будто бывают другие не агрессивные правильные войны, окончательно порвали с уже давно опостылевшей им родиной. Хотя они Россию на самом деле родиной и не считали, а так как не имели никакой другой, то вполне могли сойти безродными, то есть гражданами всего мира.
  Эти люди правильно решили для себя основной вопрос русского интеллигента, еще в девятнадцатом веке упомянутый в отечественной литературе: зачем тебе Родина если у тебя есть деньги? Они принадлежали к людям будущего, у которых Родина это место, где хорошо, а так как многие из них опережали свое время то у себя на родине они оставались не поняты. Наиболее маститые из них и прожжённые, прославившие себя публичным неприятием кремлевской тирании, уже давно проживали в благоустроенной Европе, появляясь на Родине лишь редкими наездами, и то по делам, для встреч, зачастую совсем ненадолго. На словах конечно же эти считали невозможным для себя физически и морально проживать постоянно в искусственном путинском квази-государстве.
  - Жить в России невозможно! Просто невозможно, - на перебой вздыхали они, откровенничая друг с другом в кулуарах этого съезда, - а теперь жить там просто преступно, так как все, кто на этой территории существуют, то платят налоги Путину и тем самым поддерживают его фашистский режим, являясь его спонсорами и пособниками, поэтому, все они, как и сам режим заслуживают уголовного наказания. - выступали наиболее радикальные элементы.
  -Прямо все? Все? - в изумлении от великолепного предложения, кокетливо спрашивали у них наивные поэтому и менее радикальные, - все 145 миллионов? -
  Простейшая математика калькулировала огромные суммы штрафа.
  -Конечно все, - радикалы были тверды как скала.
  -Даже те, кто еще не родились? -
  -Даже эти, ведь они же, несомненно, вырастут преступниками! - радикалы очень находчивы, когда речь идет о такой вещи как историческая справедливость.
  -Вы знаете, я там задыхаюсь, буквально задыхаюсь, там не чем дышать, - говорила с придыханиями, томно и вызывающе вздымая свои сделанную пластическим хирургом силиконовую грудь, бережно уложенную в глубокое декольте, приехавшая из Эстонии артистка-феминистка и писательница, известная своими публичными предложениями попилить Россию как осучкованное бревно на части, что бы хватило всем по ровно и не у кого в ней, в России не было больше недостатка.
  Традиционно весь российский многонациональный народ либералами - участниками съезда, рассматривался как некая серая зомбированная биомасса, легко поддающаяся любому внушению власти, ее прямому директивному гипнозу, сеансы которого регулярно транслирует им в мозги телевизионный ящик, кодируя сознание граждан на мировоззрение и поведение. И только такие люди как либералы, люди большого ума и высокоразвитого европейского сознания, могут противостоять кремлевскому зомбированию. Россиянин у экрана телевизора, считали они, погружается в глубокий сомнамбулический транс, первые признаки которого вызывают пикающие сигналы и специфическая настроенная на ритмы мозга, музыка главных информационных российских программ. Поэтому каждая семья в России имеет по несколько телевизоров и у многих они работают не выключаясь, круглосуточно, а если их попробовать выключить на пару другую суток, то непременно каждого сделавшего это россиянина ждет мучительная ломка как у наркомана, длящаяся достаточно долго. У некоторых, особенно пенсионеров информационная депривация, связанная с отлучением от телевизора, заканчивается летальным исходом. Путинский режим применял к россиянам чрезвычайно продвинутые технологии боевого и не боевого НЛП, двадцать пятого кадра, которые рутинно использует в своей работе не только небезызвестный журналист Владимир Соловьев, но и все информационные телеканалы и программы, даже детские, особенно 'Спокойной ночи', где для зомбирования российских детей и превращения их в пособников Путина ведущие используют скрытые команды которые можно легко вычленить при анализе в речи Хрюши, Фили и особенно Степашки. Причем именно Степашка как коренной и глубинный архетип должен работать с детьми южнорусских и украинского регионов, в тоже время его влияние как архетипы на Кавказе и в исламских регионах России, практически сведено к нулю, из-за их религиозных воззрений. Там больше уважали Филю.
  Вообще считалось, что для российского истеблишмента во взаимодействии с государственной властью, характерен именно Хельсинский синдром, как его называют в Голливуде, иначе либеральная оппозиция никак не могла не себе, не своим кураторам объяснить тот странный факт, что обворованный властью народ, сейчас защищает эту самую власть с оружием в руках. Тот факт, что возможно народ защищает сам себя, оппозиция признать никак, даже в страшном сне, не могла. Для защиты народа от всего, в том числе и прежде всего от власти, она и видела свою миссию, и предназначение. Причем даже Михаила Х. поражал тот очевидный факт, что в первых рядах и добровольно шли на украинский фронт наиболее пострадавшие, по его мнению, от власти, люди, те самые до которых и хотел достучаться Анатолий Овальный, отбывающий срок где-то в мордовской колонии.
  Поэтому на этой грандиозной встрече все чаще и чаще звучали слова, что единственной чуть ли не самой главной причинной тирании, автократии является совсем не одиозная личность президента России Владимира Путина, и не его харизматичное окружение, по уши погрязшее в коррупции, а сам по себе дикий не цивилизованный российский народ. Быдло - всех мастей и видов Афони, Шариковы, Обломовы, которых неизвестно от кого наплодили российские бабы. А их миссия всех этих Борменталей и Преображенских покончить со всем этим, раз и навсегда.
  - Если мы не можем спасти весь народ, то спасем, хоть кого-то! - то и дело, как молитву, твердили одни.
  -Надо вырвать из лап Путина хотя бы молодежь! - истерически произносили другие, переживая, что теперь все, кончилось их счастье, и эти пузатые важные дяди - именитые либеральные нетрадиционных взглядов, сценаристы и режиссеры, не смогут больше никогда, как раньше, как еще совсем недавно, в России по театрам и студенческим студиям, выискивать и тащить к себе в постель одного другим, молодых актеров. Все, кончилось их плотское наслаждение, на их пути теперь встали пропахшие нафталином традиционные ценности, извлеченные тоталитарной пропагандой из старинного бабушкиного сундука, покрытого густым слоем пыли, который давно пора выкинуть на помойку.
  В перерыве у столика в кафе рядом с огромным конференц-залом, за бутылочкой дорого марочного коньяка 'Camus Cuvee' и ароматным кофе, собралась весьма тесная компания, из олигархов и политиков, живо обсуждавшая, весьма и весьма непростую политическую обстановку в окружающем мире, который, по их мнению, катится как колобок из еще никем и никому не рассказанной русской сказки, куда-то в темную бездну. Старые добрые времена, где этого колобка спокойно ела голодная лиса, было не вернуть, лисе оставалось провожать вожделенную добычу, ускользающую от нее, печальным взглядом, полным несбывшихся мечт и разочарований.
  - Вы слышали, Гаага выдала ордер на арест Путина, - поднял рюмку с коньяком первый, приглашая за это выпить всех за столом. Он разнервничался, его лицо раскраснелось от волнения. Мечты первого сохранить хоть какие-то активы в России как в случае победы Запада, так и его поражения были не велики, хотя кое-кто в госдепе и обещал ему титул единовластного герцога Чукотского, под протекторатом США.
  - Да, да. Это надо отметить тостом, это знаковое событие, - быстро подхватили другие. Разлив коньяк по рюмкам, они дружно выпили. Коньяк был хорош и способствовал задушевным разговорам.
  - Все что осталось им, это приволочь на веревке Путина в Гаагу и на этом закончить всю эту кровавую историю, - заявил второй, не уточняя о ком идет речь.
  - Интересно кто сдаст его первым? Военные или все же сами его продажные министры? Я слышал все они напуганы его страшным старческим безумием, - поддержал третий, белой сатиновой салфеткой потирая черный камень на дорогом перстне из белого золота. Как бы было неплохо, что бы продажная чиновничья свора одела ему наручники и сама бы доставила его в Гаагу на суд, чтобы купить себе сытую жизнь и свободу.
  - Да у него паранойя, Путин - это психически больной человек, живущий в мире собственных иллюзий, придумавший себе массу поводов, для развязывания войны. Все его доводы о необходимости вторжения в Украину бессмысленны, - согласился с ним, первый. Конечно бессмысленны, если ты уже назначен виноватым. Для многих успешных обывателей мир рухнул с началом вторжения.
  -Я даже слушать их не стал, - пожал плечами третий, - все и так ясно. Не на чем не основанные имперские амбиции.
  Они даже не замечали, как поставили Сталина и Путина на одну доску, объясняя их поступки одним и тем же - помешательством, паранойей. Но как ты можешь объяснить это чем-то иным если в твоей система взглядов иного объяснения. Если оба этих человека на вершине государственной власти вместо того, чтобы наслаждать достигнутым, упиваться властью и сохранять ее, служат безликой серой никчемной массе - народу российскому, алкашам и лентяям? Разве это не паранойя?
  -Здесь можно курить? - спросил у всех остальных второй, извлекая золоченную электрическую сигару из бархатного черного чехла, который он держал в руках.
  -Да, - он ответил за всех на правах хозяина и обвел собеседников вопросительным взглядом. - Никто не против? -
  - Удивительно, но какой-то жалкий комик и комедиант, все же сломает Путину хребет, - рассмеялся второй, имея ввиду Зеленского. - Надеюсь, что хребет сломали не только ему, но и всем перераздутым амбициям российского народа, внушенным ему жалкой кучкой авантюристов. Всех их в конце концов ждет виселица или тюрьма. Миру нужен второй Нюрнберг.
  Он закурил, выпуская изо рта ароматный дым сигары.
  - Интересно на что Путин рассчитывал? - первый все больше и больше входил в раж. - Вместо живого рынка он развил государственную сырьевую экономику, забрав нефть и газ у бизнеса, передал их в руки своих чиновников, которые на работе совершенно не привыкли думать. Все, что они делали эти двадцать лет его правления - воровали, из государственного общака. И Путин, что надеется, что он из этого ленивого тупого чиновника воспитает борца и патриота? Да это - наипервейшей трус и подлец, трус, который конечно же никогда не будет свергать хозяина сам, своими руками, на это у него жила тонка, но когда хозяина уберут другие, то он будет плясать от восторга и лизать как пес ноги своим новым господам.
  -А не ты ли участвовал в его воцарении? - про себя произнес второй. -Я вам еще тогда говорил. Что вы еще об этом КГБэшнике пожалеете.
  Второй с ненавистью посмотрел на первого.
  -Да с Россией как ошибочным историческим проектом Господа Бога надо заканчивать, - вдруг произнес четвертый, - У нас есть вполне гуманные инструменты сокращения населения страны, под руководством адекватного европейского правительства. Русские как народ, увы не вписываются в современный мир...Это архаика... Пережиток, артефакт.
  Этот олигарх делился с товарищами своим сокровенным:
  - Путинский режим вырос не на голом месте, не на диком заброшенном пустыре у городской свалки, на московском безлюдье. Режим имеет основу, базис, он опирается на массу, на людей. Этот режим увы, не случайность, а строгая математическая закономерность. Это русское поле, из песни, которую написал еврей Ян Френкель, было удобрено заранее густым и вонючим человеческим навозом! Я бы сказал, великорусским навозом - смесью диких невероятных легенд и фантастических историй о богоизбранности и о какой-то там еще роли русского народа в мировой истории. Навоз этот, эту незатейливую в своем кустарном изготовлении фекальную псевдоидеологию, состряпали сумасшедшие русские шовинисты и фасуя в красивую обертку литературы и стихов подсунули в пустые головы, отупевшему от счастья провести всю свою жизнь, в рабстве, населению, - учителя, историки, ученые. Все это ни что иное как примитивные в исполнении байки, легко доступные для понимания любого русского питекантропа, некие патриотические книги и убогое по смыслу и содержанию, русское кино. Российское политическое поле - это такое поле, на котором ни чего иного не могло взойти, как не старайся, достаточно лишь обратиться к истории России, приоткрыть занавес веков, и вы сразу все поймете, вы, немедленно прозрев, увидите истоки настоящего, в прошлом нынешней России.
  Он вздыхал, трогая коротко стриженные виски подушечками длинных пальцев ухоженных рук, равнодушные пустые глаза его лишенные огня, ни чего кроме усталости не выражали.
  - С Россией всегда так, вы сажаете кукурузу, а у вас вырастает лебеда, вы опять сажаете, скажем, приятную и зеленую канаду-грин, а у вас вновь горькая и противная лебеда! - поддержал его второй. Он резко хлопнул ладонью по столу, в досаде и одинокая бутылка дорого коньяка на нем, словно испугавшись, подпрыгнула, слегка покачнулась, но не упала, удержалась, как и стоявшие рядом с ней на тонких и длинных полупрозрачных ножках из стекла рюмки, коротко прозвеневшие что-то невнятное в ответ.
  - И, если все же сравнивать Россию с полем, - продолжал второй, протирая свои великолепные дорогие очки в тончайшей золоченной оправе. - Не квантовым, не гравитационным или не метафизическим, а простым сельскохозяйственным, то поле надо сначала выполоть, выполоть так тщательно, так скрупулёзно, что бы никаких даже самых жалких ростков, самых ничтожных зачатков всего этого, что мы сейчас с вами имеем в России больше, не оставалось. Только так на обработанном русском поле мы сможем получить великолепные пышные всходы истинной европейской демократии, того единственного строя, который и дает человеку свободу. Пока человек раб - это не человек в полном смысле этого слова. А раз человек это не человек, то он сам за себя не может ничего выбирать. Раз не человек, то к нему нельзя по-человечески, применять и какие-то либо законы людей.
  -Когда на поле вырастут нужные идеи то пасущиеся на нем стада россиян, наконец-то начнут правильно питаться, и правильный обмен веществ, позволит этой стране вернуться на курс нормальной жизни, - остроумно вставил первый олигарх и все засмеялись.
  Гостей съезда разнося кофе, воду и информационные бюллетени, обслуживали девицы и юноши некоторые даже на роликах, наряженные в русские народные костюмы.
  -Кстати раз мы говорим о поле, я сейчас понял, что такое по своей сути, есть русская идея, которую власть внушает простому народу, - очень изящно продолжал второй собеседник мысль своего товарища. - Раз Россия по Алексею Толстому - это страна дураков. То в ней, как и в любой стране дураков есть свое собственное поле чудес, куда лоховатый русский народ и закапывает свои деньги, иначе таланты, ожидая, что скоро на нем вырастут целые денежные деревья и даже леса, но традиционно как уже было сотни лет подряд, власть, а теперь это Путин и его чиновники, народные денежки выкапывают, сваливая на то, что украли деньги не они, а кто угодно кроме них, украинцы, американцы или европейцы. Мол, вы живете плохо из-за них. И тычут пальцем на Запад. Денежное дерево - это русская идея, в которую верит каждый житель этой страны. Даже много раз обманутый своей лживой властью, он все еще продолжает жить этой наивной идеей, объясняя себе самому и другим, что ему просто не повезло все те предыдущие разы, когда, закопав он все потерял, и несомненно кому-кому, как не ему, уж точно повезет в следующий раз.
  Как будто в тему, рядом с компанией единомышленников в зале кафе на стене висела огромная картина, написанная маслом в стиле средневековых голландских мастеров. На которой было изображено огромное черное дерево вместо плодов и листьев на котором вызревали бумажные деньги, различных стран и достоинств, некоторые из них уже достигшие окончательной формы сорванные ветром падали на землю как облетевшие листья. Некоторые купюры были так тщательно прорисованы, что можно было заподозрить что рисовавший картину художник, несомненно, опытнейший фальшивомонетчик, а ствол дерева и его ветви были исполнены в нарочно небрежно неестественной манере. Под деревом на земле лежала небольшая куча жухлых, скукоженных купюр с чуть подгнившими краями и пятнами. Справа от картины стоял ярко одетый нарисованный в стиле герое библейских сюжетов юноша с неприятной улыбкой одной рукой словно змеей, обвивающей древесный ствол. Надпись под картиной гласила: 'древо познания - по плодам вы их узнаете'.
  
  - Но, с другой стороны, как можно в пользование рабам давать демократические инструменты? Животные не готовы к демократии. Они не созрели. Кошки, собаки, куры? Может им внедрим демократию? Смешно! А рабы всякую демократию живо превратят в автократию. Даже выборы президента, они в России, представляете, называют не иначе как выборы Путина, даже тогда, когда президентом избрали Медведева. Они не понимают смысла и значения элементарных демократических процедур. Для них это дикие чуждые им культовые обряды, они недоумевают, как можно выбирать царя, когда истинная власть идет от бога и каждый достоин той власти, которая у него есть на данный момент. Они считают, к примеру, что естественный секс должен осуществляться обязательно, только так как это случается у животных, и вообще за раз такое возможно лишь с одним единственным, живым представителем своего вида, исключительно противоположного пола. Такое заблуждение - это чудовищная отсталость для нашего 21 века, которая буквально потрясает, сбивает с ног, обескураживает любого живущего полноценной половой жизнью человека.
  - Я не понимаю, как может человек так ограничивать свою половую жизнь? Делать ее неполноценной и убогой. Исключать из числа партнеров по сексу лиц своего же пола, на основании религиозных пережитков, лишать себя радости разностороннего познания как самого себя, так и собой различными живыми существами, других видов, обрекая себя на то, чтобы довольствоваться одним единственным партнёром не только в разовом акте любви, но и всю свою долгую жизнь! Это все равно, что каждый день питаться одной варенной гречкой, исключая множество иных самых великолепных блюд, которых за один прием пищи можно попробовать множество и насытиться ими. А оргии? Как может человек не познать оргии - кучу переплетенных в клубок, перемешанных друг с другом в едином порыве страсти, живых тел, соединяющихся в акте любви в случайном самом невообразимом порядке. - не выдержал кто-то чрезвычайно возмущенный и другие закивали, соглашаясь с ним, - Для чего же тогда жить? Ну давайте вообще откажемся от всего. Дышать перестанем из-за того, что когда-то живший в аравийской пустыне купец Магомед, якобы слышавший волю бога, так нам завещал.
  - В этом заключена архаическая умственная отсталость русского народа, его ограниченность, неполноценность. Выборы - нелепая европейская традиция которой они должны были когда-то подчиниться, сделать вид, ради того, чтобы их считали цивилизованными, для имитации демократии, мол если имитировать демократию, то в Европе в раз примут за своих. А те, кто из них не ходил на выборы, они думаете, не ходили от того, что презирали эту имитацию? Были против путинской власти? Так протестовали? Нет и еще раз нет! Они это делали из-за того, что презирают не сменяемую власть? Нет, они презирают не свою власть, а демократические ценности, свободу, и не хотят не то, что выбирать себе правительство, а даже сколько-нибудь имитировать выборы, корчить из себя цивилизованных людей.
  - Официально рабство в России отменили в 1861 году, но не смогли вытравить его из мозгов. Оно прочно засело в них на глубинном бессознательно уровне став своеобразной чертой, присущей русскому народу. Рабство стало проявляться навязчивой мазохистской потребностью россиянина в крепкой власти над собой, которая бы за него решала все возникающие вопросы, формируя в нем освобождение от самого себя, в форме пофигизма. Равнодушно принимаемый приказ свыше освобождает обладателя рабского менталитета от необходимости принимать какие-либо решения самому и нести ответственность за них и за свою жизнь. Это освобождение от свободы принятия решений и личного выбора создает, то непоколебимое равнодушие, авось, с которым россиянин стойко переносит все страдания и невзгоды, выпадающие на его долю, воспринимая их как неизбежность, а поэтому всячески вытесняя их за пределы своего сознания с помощью здорового и крепкого пофигизма. Подобный инфантилизм свойственен русским как нации, что делает их не столько особенными, сколько особенно опасными.
  Гостей данного великого, несомненно, вошедшего в новейшую историю, съезда ждала интереснейшая программа, куда были включены выступления с лекциями и докладами от ярчайших звезд либеральной элиты. Всех этих людей объединяла лютая ненависть к России, и может конечно кто-то ошибочно и заявит, что ненависть этих людей не касается русского народа, а была обращена лишь к путинской своре, подмявшей под себя огромную многонациональную страну. Но если все же он решит разобраться в этом вопросе и присмотрится повнимательнее, то сразу поймет, что во всей истории России нет и не было для либерала периода, в который тот бы он гордился или был доволен своей странной. Даже благословенные годы пьяного Ельцинского режима и те для настоящего либерала окажутся недостаточно хороши, не отдал тот Курилы японцам, а Калининград обратно в Германию.
  - Возможно это жестоко, но с точки зрения истории вполне справедливо, если цивилизованный мир, накажет Россию, расчленением. Тезис о целесообразности существования Российского государства как такового поставлен под сомнение, и гниющий труп последней европейской автократии, будет расчленен на куски, которые станут существовать под протекторатом цивилизованных государств. Они примут на себя заботу о вымирающем населении, - живо подхватывал разговор третий, на указательном пальце которого красовался серебряный перстень, выдававший посвящённым, что его хозяин бывалый, точнее прожжённый масон тридцать первого градуса, великой ложи Германии, допущенный к самым сокровенным тайнам своей секретной организации, одной из которых, он решил поделиться.
  -Нет и еще раз нет, - вмешался в разговор до того молчавший политик, он был чрезвычайно взволнован, - исчезновение России с карты мира допустить нельзя, мало того я призываю на определенном этапе всех вас остановиться и приложить все свои усилия для предотвращения этой катастрофы.
  - Это еще почему? - удивился масон и не меньше, чем он, этими словами были поражены другие сидевшие за столом, люди.
  - Мы тратим лучшие годы в борьбе с ней, и вот как никогда близки к своей цели... А вы говорите нам такое, - явный член тайного общества от досады даже отвернулся, пряча побагровевшее от злости лицо и замолчал, дабы не сказать чего-то резкого и неприятного, что могло разрушить интимную доверительную обстановку беседы.
  
  -Я вам расскажу одну историю, анекдот. У уролога Каца был сын, который тоже стал урологом и когда его престарелый отец отошел от дел, он принял у того кафедру и клиентов. И вот сын, однажды придя домой с работы, будучи очень доволен собой, неожиданно спросил у папы:
   - Папа ты помнишь Рабиновича? -
  -Да помню конечно, я же его лечил от хронического простатита много лет. -
  -Так вот папы, ты его лечил, а я его вылечил. -
  -Эх сынок, сынок, - вздохнул старый мудрый отец. -Что же ты глупый наделал? Ты что думаешь я не мог бы вылечить его? Ты так ничего и не понял. Пока Рабинович лечился то на его деньги ты учился в престижной школе, поступил в медицинский институт, стажировался в лучших клиниках Германии и Израиля... А вот ты, наивный дурочек, взял его и зачем-то вылечил.
  Все напряженно замолчали.
  - Вот представьте, вы проснетесь и нет в мире больше никакой-такой страшной России, что тогда станет с этим миром? Да бог с ним с миром, в конце концов, плевать на него, пусть даже американцы начнут враждовать с Европой, не в этом дело. Что будет с вами? С вами, которые живут и кормятся, будто черви на разлагающемся трупе, на этой длящийся уже полтысячи лет, борьбе запада против России. Попытайтесь посмотреть на проблему шире, как говорил кто-то из великих, может быть, даже Киссинджер, если бы России не было, то ее надо было придумать! Понимаете, еще двадцать лет назад Путин разделял европейские ценности, присягал западу на верность, соревновался с Бушем кто из них на рыбалке поймает рыбу больших размеров, даже пытался присоединить Россию к НАТО, и что? Его последовательно планомерно превращали в злодея, а Россию в мировое зло. Точно так же, как это было с Каддафи, Хуссейном или Милошевичем. Кто-то должен быть врагом запада, и будем честны, именно запад последовательно толкал Россию на это опустевшее после распада СССР место традиционного врага, мол свято место пусто не бывает. Знаете, вы или нет, но если нет войн и врага, то любая страна несомненно сократит свою армию, и мы были свидетелями этого. Если в районе нет наркотиков и наркоманов, то через некоторое время начальство расформирует отдел по борьбе с их оборотом в местном полицейском управлении. Так, что будет с вами и со мной, когда наболевший Российский вопрос будет полностью разрешен и эта гигантская страна будет навсегда стерта с карты мира? Кто будет платить мне или вам такие хорошие деньги? Кто, тогда как сейчас, будет вас кормить и поить, возить по миру, давать вам гранты и не пыльную работу, ну отвечайте мне, кто? Кому мы вообще будем нужны. Кем вы станете без матушки России, вашей кормилицы? Сегодняшние герои, великие писатели и журналисты, нобелевские лауреаты, известные всему миру люди кем станете вы? Жалкими клерками, таскающими бумажки между кабинетами в оккупационной администрации какой-нибудь Северо-Екатеринбургской республики? Или редакторами во второстепенных немецких телеканалах, едва сводящими концы с концами на жалкую зарплату?
  Воцарившуюся после этих слов тишину еще несколько минут никто не прерывал, все как один молча переваривали сказанное, в тайне соглашаясь с глубоким смыслом этих безжалостных слов.
  
  За соседним столиком скромно как мышь под елкой, сидел не замеченный группой собеседников, совершенно неизвестный им мужчина, в явной печали, одиноко распивавший водку и тихо слушавший их длинный разговор, не реагируя и никак не ни куда вмешиваясь. Литровая стеклянная бутылка российского экспортного 'Абсолюта' была на половину пуста. Тарелочки с финским сервелатом и лимонной нарезкой наоборот почти не тронуты.
   Последняя фраза, привела этого человека в крайне возбужденное состояние, и он, мгновенно придя в ярость, вскочил и сошвырнул со своего стола все, что было на нем - бутылку, рюмку и всю закуску со звоном, полетевшую в разные стороны и рассыпавшуюся и разлетевшуюся по полу на тысячи осколков. Чужих на конференцию не пускали, и то, что это был кто-то свой из либеральной тусовки, приглашенный гость и участник, не вызывало никаких сомнений. Тем более странным показалось его поведение. Сидевшие за столом собеседники странного гостя узнать не смогли. Бурно отреагировавший мужчина, закрыл побагровевшее лицо руками и принялся громко кричать на весь бар:
  -Что вы такое несете? -
  Он резко встал из-за стола. Вся компания компании принялась разглядывать этого странного разгневанного человека.
  - А чем вам не нравится наш разговор? - спросил его на правах хозяина первый.
  -На Украине война! А вы. Там люди гибнут!
  - Вот именно люди гибнут по вине развязавшего войну Путина!
  - Вы хотите, сказать, что для вооруженного конфликта нет реальных причин? - мужчина не унимался.
  - Для России есть. Народ Украины решил жить с Европой, а не с Россией - вот и вся причина! А Россия взлезла в чужие дела суверенного государства!
  -Месяц назад Венесуэла предложила России разместить на ее территории русские военные базы и ракеты, на что Белый дом заявил, что это критически не приемлемо для США и ведет к вооруженному конфликту. Так в чем разница?
  - Разница в том, кто такие США и что такое Россия. Россия третьесортная сырьевая держава с претензиями мирового гегемона - вот, что. Да кто вы вообще такой? - олигарх начал выходить из себя. День не предполагал подобных дискуссий.
  -Да что с ним говорить, - поддержал единомышленника масон и с интонациями врача-эксперта, углубленного в проблему, добавил. - Это же типичный 'путиноид'. Он - зомбирован.
  Выделении в Российском обществе популяций 'либерастов' и так называемых 'путиноидов', а также 'упоротых коммуняк' имело под собой глубокую социологическую и идеологическую основу.
  Мужчина побагровел еще сильнее. Было заметно как сжались его губы и напряглись мышцы.
  -Как я вас ненавижу! - негромко сказал он. - На Украине ваши американские хозяева, не снаряды, не танки и не ракеты сжигают, а сжигают созданную из воздуха избыточную долларовую массу. Единственная цель этой кровавой войны, на которой каждую секунду убивают простых людей, это аннигиляция не чем не обеспеченных американских денег. Разрушение и хаос породят новый виток спроса на доллар и позволят преодолеть капиталистической системе губительный кризис!
  Гости устало переглянулись, поделившись друг с другом вздохами и жестами, означающими полную безнадежность дальнейшего диалога. Потом как по команде они молча обменялись снисходительными улыбками, выражающими сочувствие, к гостю, как к сильно перебравшему алкоголя и высказывающему что-то несуразное, человеку.
  О как часто они слышали эту чушь, которую пишут в тупых кремлевских методичках, как они уже устали от нее. Набор букв и слов, который как заученную молитву из раза в раз твердили коммуняки и теперь им вторят обиженные путиноиды. Оттого ее и странно услышать тут, вдали от зараженной пропагандой полоумной России, которую круглосуточно в режиме нон-стоп зомбируют Соловьевы и Скабеевы. С полоумным следовало прощаться. Такие опасны как чума или холера, бациллы пропаганды наносят вред даже привитым, матерым либералам, титр антител к России у которых в крови зашкаливает. Ну ни чего первое, что они сделают, когда придут к власти они дешевой водкой, огнем и железом вытравят всю эту гнилую великорусскость из народа, на которой произрастают Путины и Сталины.
  И один из четверых, по-видимому, принадлежавший к числу организаторов съезда, по японской рации, которая была у него припрятана в кармане, немедленно вызвал в бар охрану отеля.
   Охранники себя ждать не заставили. Это были вымуштрованные как солдаты спортивного вида немцы. Их было четверо. Скандалиста тут же без всяких слов и уговоров скрутили, и потащили к выходу из бара в коридор, что бы оттуда запасным ходом вывести на улицу.
  - Это путинский агент провокатор, под видом гостя и по ложному приглашению проник сюда, его надо выдворить на улицу и больше не пускать, - объявил охранникам на немецком олигарх.
  
  То, что случилось позже, трудно было назвать случайностью, хотя и немецкие СМИ и пресса в один голос пытались представить все произошедшее именно так. Мужчина, оказался крепким, и вырвавшись из рук охраны, бросился к приоткрытой двери, ведущий на длинный открытый балкон, примыкающий к бару. Охрана кинулась было за ним, но тот решительно, как заправский прыгун с вышки, бросился вниз головой с балкона, сайгаком, перемахнув через его блестящие металлические поручни. Он едва успел что-то прокричать невнятное и его тело словно тряпичная кукла, неловко размахивая руками, пробило сине-желтую ткань крыши стоявшей возле здания коммерческой палатки и глухо ударилось об асфальт. Пострадавшая торговая палатка была одной из тех, которые организаторы съезда по согласованию с мэрией Берлина разместили вокруг отеля, где любознательные немцы могли приобщаясь к геополитике, приобрести все, что желают от настоящего украинского сала с чесноком, которое якобы сама солит по вечерам на Банковой супруга Зеленского, до осколков зловещих русских 'Кинжалов', продававшихся на развес, причем значительная скидка предоставлялась всем, кто приобретал больше килограмма в одни руки. Тут же на прилавке лежали тщательно упакованные обломки танков, не утратившие своего боевого вида куски гусениц, части оружия и пакетики освященной земли из Бучи и Азовстали, причем последние стоили в два раза больше других того же веса. Особой популярность пользовались картонные во весь человеческий рост картинки счастливо улыбавшихся Калины и Волыны с которыми за небольшую плату можно было сфотографироваться на память. Прогуливающиеся мимо немцы охотно брали недорогие сувениры с прилавков, радуясь тому, что теперь настоящую историю можно будет не только видеть в телевизионных новостях, а даже прикасаться к ней своими руками как вещественным доказательствам того, что твои налоги на этот раз уже точно пошли в дело.
  А вокруг упавшего тела, с неестественно вывернутой расплющенной от удара о землю головой, растеклась лужа красной как гранатовый сок, густой крови.
  -Упал как малазийский 'Боинг', - сказал олигарх, подойдя к перилам и выглянув вниз.
  -Сбитый русской ракетой, - добавил второй, проводя прямую аналогию с случившейся на Донбассе авиакатастрофой.
  -Кажется это был 'Бук', - добавил третий.
  -Странное название 'Бук', книга по-английски, - вздохнул первый. Остальные молча согласились. А кто сказал, что книга - это не оружие?
  
  
  Владимира Сракина, известного русского писателя постмодерниста и радикального трансгуманиста, проживавшего в Берлине, вызвали к месту происшествия сразу же, буквально через двадцать минут после трагедии. Позвонивший ему на сотовый человек с приятным голосом, представился Клаусом Швабом, из-за возникшего испуга, Владимир сразу не смог разобрать, кем тот являлся, то ли инспектором полиции то ли детективом. Шваб без долгих вступлений, обрисовав случившееся, попросил Сракина прибыть на место происшествия для опознания трупа.
  Признаться Владимир ждал чего-то такого давно. Смутные предвестники надвигающейся беды возникали в нем при каждой их, даже случайной встрече с Борщевским. Его старый друг еще по московской тусовке диссидентов, смущал своим странным нездоровым поведением. В последние месяцы из их затянувшейся на добрых полвека, дружбы, новые странности Борщевского пугали товарища. И сейчас пройдя через толпу зевак, мимо вездесущих журналистов, сующих всем кому не попадя под нос диктофоны и телекамеры, в погоне за новостями, миновав полицейское оцепление, Вова сначала даже не узнал погибшего друга.
  Немецкая полиция, параллельно обследуя труп и место происшествия, проводила опросы свидетелей. Одни сотрудники измеряли рулетками все возможные расстояния от трупа до всех объектов рядом, другие фотографировали место встречи тела с асфальтом со все возможных ракурсов, третьи что-то записывали себе в блокнотики, а сверху из отеля то и дело из окон высовывались головы их коллег.
  -Как чудно и слажено работают, - подумал Владимир. - Немцы скрупулёзны во всем даже в такой вещи как смерть.
  Главным, а значит дирижером всего этого действа, полицейские как один, назвали Клауса Шваба, и указывали Владимиру на высокого усатого немца в строгом сером костюме, белой рубашке с черном галстуком и старомодной шляпе опрашивавшего каких-то молодых женщин. Сракин узнал женщин не сразу, это были девицы из провокационно известной в России группы 'Pussy Riot'. Он вспомнил как примерно лет десять назад выступал в их защиту после дерзкого демарша группы в Храме Христа Спасителя. Тогда Владимир и ряд культурных деятелей России совместно подписали Путину петицию, что этих девочек нельзя наказывать и их выступление всего лишь спонтанно прорвавшиеся наружу протест и выражение внутренней свободы российской молодежи. Сракин не знал не тогда не сейчас, кто тогда шедро оплатил девицам их протест и раскрутил его в СМИ, но ему лично за поддержку неплохо 'отсыпали зелени' пара правозащитных международных организаций.
  Перебивая, друг друга, возбужденные, громкоголосые девицы из группы 'Pussy Riot', рассказывали, что приглашены организаторами съезда русской оппозиции в Берлин, для выступлений в католическом храме с отчаянными секс-концертами. А сегодня они уже закончили свое первое выступление песней 'Мама, не смотри телевизор', и завершив представление небольшой дружной оргией с немецкими активистами из секс меньшинств под музыку старинного органа, покинули церковь вместе с прогрессивным пастором Гансом Гумбертом, кстати ранее заслуженно отсидевшим пять лет в тюрьме за педофилию и первым начавшем благословлять в Германии однополые браки, для дачи интервью тележурналу немецких сатанистов 'Вестник Люцифера'. При этом крыльцо католической кирхи находится через пешеходную дорожку от той части отеля, из окна которой и выпал этот странный мужчина и все это произошло, буквально у них на глазах. На самих девочек это произвело ужасное впечатление. Несмотря на то, что сатанисты - журналисты, да и сам Ганс Гумберт стали уверять девушек, что самоубийство - очень хороший знак и интервью теперь точно получится отличное, те него отказались и по просьбе журналистов перенесли интервью на завтра, чтобы начать ровно в 13.13 так как в 06.06 очень рано.
  - Герр Шваб, а вот заполняя анкету, а у нас новые анкеты, что мне указывать в графе гендер? - к Швабу подбежал молодой румяный полицейский.
  -А что там есть? - удивился Шваб.
  -Герр, там 54 варианта, - полисмен протянул к нему бумажку.
  - Нет мой друг, я даже читать не буду, мне не когда выбирай сам, что нравиться.
  - Мне кажется для устранения возможных проблем последующем лучше написать, к примеру Bigender - ощущающие себя в разное время то мужчиной, то женщиной. Так спокойнее, вдруг найдутся среди знакомых и друзей, те кто заявит о своих гомосексуальных связях с погибшим и нам придется писать кучу объяснительных, извинений родным и проходить потом тест на толерантность.
  -Макс, пиши, как знаешь, мертвый все примет, - устало махнул рукой Шваб.
  
  Сракин представился и показал документы. Шваб попросил его опознать труп, тут же оформили протокол опознания погибшего и потом они вместе поехали в полицейский участок на допрос. В участке, располагавшемся в двух кварталах от отеля в большой белой комнате без окон, допросной, их уже ждали двое, представившиеся как агент ЦРУ Гриффит и агент ФБР Кассиус Клейн.
  - Владимир, мы знаем, вы были другом погибшего, - Гриффит машинально сжал плечо Сракина, как бы демонстрируя ему свою поддержку, участие и разделяя безутешное горе родных и близких Ерофея. - Борщевский был нашим человеком, и ему, как, впрочем, и вам, мы всегда оказывали ему помощь - морально и финансово, продвигали его замечательные романы на европейском, да и мировом литературном рынке, заботились о рекламе.
  То есть мы в отличие от вашего государства всегда принимали участие в по-настоящему талантливых русских писателях, мы в лице США не давали бедной русской литературе как уникальному мировому феномену исчезнуть, деградировать. Владимир кому как не вам знать, что ваша власть не любит таланты, судьба гения в России, это преждевременная гибель, так погибли Пушкин, Лермонтов, Гоголь Высоцкий, альтернатива смерти - тюрьма или сумасшедший дом. Обычный человек это как сорняк, он вырастет в любой почве, без ухода и внимания, а талант, ученный, особенно литератор - это очень прихотливое сложное нуждающееся в финансовых удобрениях растение, которому нужен особый режим. Только тогда в горшке расцвет уникальный прекрасный цветок.
  Вы должны понять, что сейчас идет третья мировая война и она идет не только на полях Украины, она идет здесь, - пальцем Гриффит постучал себе по лбу пальцем. - Ядерное оружие не чего не решит, в случае его применения Земля погибнет. Борьба идет за умы людей, вот главная битва этой войны, протекающая на информационном поле человечества и вы, такие как вы и Ерофей - наше оружие массового поражения. Вы должны понять, что Путин не спит, Путин не дурак, он - коварный и умный враг. Он все понимает. Все видит и слышит. Мы должны вам сообщить, что при ФСБ России, это секретная информация и о ней вам следует молчать, создано специальное управление, которое называется 'Ангелы Путина'. Они страшная сета путинских ассасинов. Это те самые люди, которые убили Березовского, Литвиненко, покушались на Скрипалей, Овального, и это лишь верхушка айсберга. На секретном совете Путина, который называется Совет Безопасности наиболее значимых и опасных врагов России приговаривают к смерти, а дальше организация, выполняет заказ правительства всеми ей доступными, я думаю вы понимаете, о чем идет речь, способами. У нас есть очень секретная информация, полученная от агентуры в Москве, что Кремль планирует провести комплексную зачистку наиболее активной и вредной для него части русской либеральной творческой интеллигенции как внутри страны, так и здесь, за границей. Вы и вам подобные стали для Кремля в условиях войны слишком опасны. Они действуют методом красных - помните ледоруб Сталина торчащей из расколотого черепа Льва Троцкого, сколько лет прошло, но все изменилось лишь в худшую сторону: радиоактивный полоний, сверхсекретный яд новичек, теперь вот вообще неизвестно, что.
  -Я думаю мы имеем дело с каким-то психотропным препаратом, - заявил тот, кто был представлен как агент Клейн. - Владимир расскажите, имело ли место изменения поведения господина Борщевского накануне самоубийства? Какие-то странности, даже может быть незначительные, какие-то новые контакты?
  Клейн был крупный лысый и толстый афроамериканец, в черных очках, стареньком заношенном свитере и потертых джинсах. Лампы дневного цвета на потолке допросной, отражались в его, до паркетного блеска отполированной лысине, похожей на пушечное ядро.
  Сейчас Сракин с предельной ясностью вспомнил все, то, что его беспокоило в Ерофее, особенно после того, как жена того Анна вернулась в Россию, отказавшись жить с мужем за границей. Хотя у Борщевского было все - деньги, слава, гранты, лекции по литературе в самых престижных европейских университетах. Анна очень хотела домой в свои грязные, всеми в том числе и даже богом, забытые Мытищи, вернуться в облезлую среднюю школу, где учила детей, как говорила сама, настоящей серьезной литературе, а не современному постмодернистскому дерьму. Наверное, думал Владимир, Анна была слишком русская, что-то такое было в ней, не только в ее русых волосах, стройной фигуре, походке, голубых глазах, но и характере, психике, душе, то, что сами Борщевский и Сракин не имели. А может быть потеряли, утратили или бесповоротно вытравили из себя.
  Написав несколько скандальных и успешных порнографических романов, от которых как потом от немытого мужика, веяло постмодернизмом, наркотиками и сладким духом извращений, Борщевский все же сочинял какое-то унылое лирическое говно себе в стол, какую-то чистую и честную повесть, но у него ничего не получалось, хотя Ерофей и считал, что именно это повесть о Несбывшемся и есть самый главный труд в его жизни. Последние годы, уехав из России, Борщевский буквально метался между алкоголизмом и депрессией.
  Анна давала ему принимать какие-то таблетки, антидепрессанты, кажется 'Пароксетин', но Ерофей срывался, бросал лечиться и снова уходил в запой. Сракин тогда увлекался графикой, занимался выставками своих работ, но они время от времени встречались, поддерживая общение и Владимир не мог не заметить перемены в Борщевском произошедшие после отъезда Анны в Россию.
  Ерофей жаловался, что скучает по русским березам, Сракин высмеял его, и на следующую встречу притащил другу водку на березовых бруньках. Борщевскому вдруг перестало нравиться абсолютно все, все что окружало его в Берлине. Даже немецких проституток, которых он раньше ценил, он стал считать бездушным силиконом, резиновыми Зинами с пустыми глазами безжизненных машин, выполняющих оплаченную работу, а к имитации ими оргазма относился с отвращением. Имитация оргазма немецкой проституткой в виде стонов и криков, похоже на то, как прикормленные критики за деньги восторгаются дурными романами. А русская проститутка, даже делая миньет не только отдает, но и забирает у тебя частицу души. Борщевский стал высказываться в том, плане, что как в музыкальной поп-культуре если надо можно раскрутить любую безголосую но смазливую бездарность, то и в литературе есть механизмы, когда отшлифованный редакторами и стилистами роман, ради какой-нибудь в него вшитой политической идеи можно так же сделать брендом, и под хор скупленных литературоведов, выдвинуть его на Букеровскую или Пулитцеровскую премию.
  Уже тогда неделю тому назад Владимиру показался странным их разговор, ставший последним.
  - За редким исключением обиженных, недооцененных российской властью зацикленных на своем величии психопатов, русофоб, Вова, это такая непыльная работа, за которую очень даже неплохо платят, и как говорится: 'ни чего личного, только бизнес'. И я согласен, а ты поди попробуй найти такую работу, да на эти должности и вакантные места русофобов разных мастей среди нашей интеллигентов очередь стоит и еще и не каждому повезет так замечательно пристроиться. - Ерофей копался в истоках русофобии русского интеллигента. Он вдруг посчитал, что рабское преклонение перед Западом есть главная болезнь которой одержима русская творческая интеллигенция.
  Владимир разглядывал обои на стене прокуренной кухни берлинской квартиры Борщевского и напряженно молчал, думая: зачем я пришел сюда, на хрена мне это все надо? Ерофей был пьян, в ударе и не прекращал говорить, и только сейчас Владимир заметил, что на тумбе рядом с кухонным столом лежало потрепанное Евангелие все в цветных закладках.
  - И не надо русофобу ничего созидать и строить, не здесь, не в России, его главная работа заключается в том, что с саркастической улыбкой такого образованного умного человека, улыбкой бессовестной - свидетельством своего полного личного превосходства над окружающими недолюдьми, русской затхлой и унылой действительностью, критиковать, высмеивать, сечь словом, не в бровь а в глаз, всю эту действительность, так что бы рты слушателей не смогли закрыться от удивления. Посмотри на этих, хоть Слепакова, хоть этого Алкина, прочих, какая выхоленная надменность, какое наглое безосновательное превосходство. Паразиты, аскариды, требующие от болеющего хозяина питаться его же мясом, что бы лишь им было хорошо. Все эти Макаревичи и Гребенщиковы мне напоминают постояльцев на квартире, снимавших за дешево отличную светлую комнату, но обоссывавших с завидной регулярностью несчастной бабушке крышку от унитаза, ежедневно подъедавших ее продукты из холодильника, и изгнанных за это. Но что самое главное, не оплативших проживание и теперь рассказывающих какая же это была ужасная неправильная хозяйка и мерзкая квартира. Весь их убогий мир крутиться вокруг них.
  - Ерофей ну зачем ты так? - Владимир еще раз попытался остановить вошедшего в раж друга. Борщевский даже внешне изменился, стал абсолютно не похож сам на себя - отрастил бороду, на его шее, шее заядлого атеиста и ниспровергателя церковных догм, появился нательный крест. - Признайся тебя какой-то русский зомби-патриот укусил, и ты начал перерождаться и скоро сам заговоришь как они про русский мир и прочую ересь.
  Борщевский опрокинул рюмку и поднял указательный палец вверх:
   - Вот видишь, видишь, как ты со мной, заговорил. У вас одно, всегда лишь одно. Позиция сверху, всегда только сверху, вожделенное чувство личного превосходства в котором так остро нуждается наш русский интеллигент. А все почему? В силу ущербности своей природы и своей никчемности.
  - Вот ты Вова пишешь в стиле абсурда, фантастики о вполне серьезных реальных вещах - жизни, войне, любви и власти. И герои книг у тебя абсурдны, они не живут, как нормальные люди, соответственно не чувствуют, как люди и не переживают. Они как бы играют в жизнь, как компьютерную игру, и чувства их и переживания - это набор стандартных масок, лишь чтобы твои герои были немного издали похожи на людей. Но они нелюди. Все что ты пишешь - это безумный абсурд, это на деле отрицание жизни. Отрицание реальности. Отрицание человека. А отрицание человека, а это его убийство. Ты Вова убиваешь человека. Ставишь под сомнение, что он был вообще когда-либо, а жизнь - это игра, которая будет с ним и без него. А почему ты так пишешь Володя, потому что ты сам не живешь... - Борщевский словно испугался своих слов. - Ты в стороне от того, что называется настоящая простая жизнь, как у Джека Лондона, такая, где вкус крови на губах, ледяной ветер в лицо, где все настоящее и даже чувства, и слова можно потрогать, ощутить кожей. От нее и в стороне твой рафинированный читатель. Настоящие переживания, муки совести, страдание и раскаяние, да и любовь всего это нет у тебя, есть только суррогаты, насмешка и издевательством над этим. Ты не можешь писать про настоящую живую жизнь. Потому что ты ее не знаешь, ты думаешь любовь это только острое желание потрахаться. А сильная любовь у тебя - это еще и групповуха с извращениями. И смотришь ты на классиков, писавших о чувствах как на жалких никчемных лицемеров, которые ходят рядом и около, но не могут как ты взять и снять с своего героя штаны, чтобы показать миру гениталии. Так и в остальном. Потому что ты Володя не можешь написать о том, чего у тебя самого нет. О чувствах, которых нет внутри тебя. О переживаниях. Все возвышенное человеческое ты превращаешь в абсурд, комедию, насмешку, и показываешь, что за этим возвышенным ни чего нет или кроется такая лицемерная низость, такая ничтожная пошлость, что поверивший тебе читатель в следующий раз услышав о чувстве долга или любви к Родине будет испытывать отвращение, доходящее до тошноты с рвотными позывами. Знаешь не переживший смерть близкого, любовь, войну, слезы радости за Родину никогда не поймет того, кто это лично сам пережил, потому что пережить и испытать на своей шкуре все то, что дает тебе жизнь - это другой уровень чем просто знать об этом, как о факте.
  - Когда ты знаешь об этом чувстве как факте, но не пережил его, ты можешь и не верить, что такое быть вообще есть на самом деле в природе. Ты можешь усомниться в этом, потому что в тебе самом этого нет и не было. И высмеять тех, кто про эти чувства говорит всерьез. Вот, к примеру либералы не могут понять Сталина, как так зачем ему нужна была власть? Власть нормальному с их точки зрения человеку нужна для славы и богатства. А Сталин день и ночь вкалывал, не он был господином огромной страны, не она служила его воле, а он служил ей круглосуточно, положив на алтарь этой службы свою жизнь и жизнь своих детей. И в мировоззрении либерала этого не может быть априори, ни, как и либерал в это не поверит ни как, поэтому он и считает Сталина параноиком, потому что он не понятно ему. Знаешь Вова, а ведь именно эти высокие чувства, эти переживания, этот опыт, и делают человека человеком. Я же помню, как ты высмеял Островского в своей 'Второй повести о настоящей человеке'.
  Сракин когда-то написал эту забавную книгу о том, как в тоталитарной постиндустриальной России. В ней одержимый патриотизмом и любовью к родине, Павка Коргин, (не Корчагин) теряя на многочисленных войнах и стройках автократичной страны органы, постепенно замещал их искусственными протезами и так постепенно трансформируясь, превратился в бесчувственного биоробота лишенного тяги к простым человеческим потребностям, но за то, механически постоянно твердящего о каком-то, где-то им прочитанном возвышенном, о котором он не имел ни малейшего представления. И все люди вокруг него тоже твердили об же этом возвышенном, приводят друг другу в диалогах его вычурные примеры, упрекая им друг друга. Что интересно, все люди вокруг главного героя, несмотря не на что жили самой обычной животной жизнью - подличали, подворовывали, клеветали, и то и дело развратничали. И книга написана так, что создается впечатление, что это власть из Кремля прививает людям это самое высокое лишь для того, чтобы их превратить в нужных ей рабов, в роботов, одним из которых и становится Корягин в итоге своих злоключений. Но у большинства людей, окружающих Павку, все низкое, низменное, как бы животное, но по мнению Сракина человеческое, природное, все равно живет, и противостоит эфемерному надуманному внушаемому властью возвышенному.
  Там был забавный момент, когда влюбленная в него девушка Ксения заманивает Павку к себе в общежитие ткацкой фабрику, и признается в любви, но он под предлогом чувств и высокой морали отказывает ей в интимной близости, подавляя в себе влечение. И она идет к соседу Мите, тщетно домогавшемуся ее, и неожиданно для себя принимает участие в жуткой оргии с огромными пьяными неграми. И лишь в тот момент, когда она, потеряв контроль, трахается одновременно с тремя ей неизвестными мужчинами, Ксения вдруг чувствует не с чем не сравнимое чувство легкости и освобождения, к которому стремилась в тайне всю свою жизнь. Это свобода от всего того, что подавляло ее настоящую, внушенными ей автократическим обществом, запретами и инструкциями, лицемерной смеси всего возвышенного, высокодуховного и высокоморального. И на следующий день девушка счастливая, как бы пришедшая в лад, гармонию со своей внутренней природой, круто меняет свою жизнь, и все прежнее ее уже не останавливает как раньше от дерзких шагов. Ксения на работе легко оговаривает коллегу, вступает в связь с начальником, для карьеры, дает взятку в вечернем институте за экзамен. И мир для нее упрощается и из строго серого холодного, он как бы становиться невыносимо легким, теплым, понятным в котором можно теперь ей жить, не просто жить, а даже парить. И люди вокруг изменившийся Ксении тоже ей рады, она неожиданно чувствует себя среди своих, она им, как и они ей понятна и родственны душой. Они такие как она, она среди своих. Исчезает незримый барьер взаимного отчуждения. Наконец Ксения стала нормальной, а акт группового необузданного секса стал инициацией. А Павку теперь она видит таким какой он есть и всегда был, - чужим, непонятным нелюдем, зацикленным на каких-то принципах рабом, запутавшимся в лабиринте морали, заточенным в плену иллюзий. Ведь эти никчемные ненужные противоречащие природе человека принципы для него дороже жизни.
  Это был очень удачный стеб над идеей коммунистов о создании нового человека. Володя усмехнулся. Борщевский всегда ему завидовал. Ерофей же продолжал:
  - Твое содержание жизни быть в стороне. Ты не жил Володя, ты всегда стоял на пороге жизни, не переступая его, ты всегда был как говорится не причем. Всегда сыт, пристроен и накормлен, всегда от всего в стороне, в институт пошел, чтобы в армию не ходить. Ты имитатор Володя, ты как искусственный член, который никогда не кому не сможет заменить настоящий. Тобой Володя пользуются временно, но тот, кто созреет духовно и вкусит настоящее, истинную классику уже никогда тебя читать не будет. Ты одноразовая дешевка для мастурбации.
  - Ну не нравиться тебе что я пишу - твое дело, - обиделся Сракин. -Главное, чтобы заказчику нравилось. Он деньги мне платит. А кто без денег то работает Ероша? Все за деньги в мире, без денег человек ни что. Может быть тебе эту правду признавать неприятно, но ты в глубине души это ты и сам знаешь. Ты и я мы - литературные проститутки, и так сказать без обид, обслуживаем правящий класс капиталистов. Что толку писать романы, которые никому не нужны, которые никто не прочитает и не оценит. Жизнь она одна, а у каждой работы есть свой заказчик. Мы выполняем заказ и точка. Что толку шить сапог на какого-то не существующего человека, который никто не купит и не оденет. Это там во времена Достоевского писали в мире два-три десятка человек, и читатель вынужден был принимать то, что ему дадут, а теперь, когда пишет любой едва научившийся двойному слепому методу печати на клавиатуре человек, едва умеющий слова складывать в предложения, делающий в известном слове из трех букв четыре ошибки. А правда Ероша в том, что те, кто хочет положить в головы людей нужные им идеи, заказывает у таких как ты или я мастеров слова, нужные им продуманные книги куда мы, как в хромосому внедряем нужный ген, так встраиваем нужные идеи и мысли в наши тексты. Пойми, нет никакой правды и не правды, это все абстракция, есть заказчик и исполнитель, есть заказ и договор, и нет ни чего больше. Истина в этом. Просто наши заказчики тут, могли бы быть в России, ну случилось так. Ерофей, ну ты же не идиот, все эти дешевые сказки про любовь к родине и патриотизм, русский мир и Великую Россию, ее возрождение, которые по ту сторону фронта создают такие же как мы журналисты и писатели, по-своему бессовестные и беспринципные. И я уверен они сейчас как мы реально ощущают свою власть над миром, посмотри, что происходит, в каком-то нами навеянном безумии, миллионы людей которым ни чего подобного и предположить не могли про себя, убивают другу друга на спровоцированной нами же путем манипуляций в их головах, войне. Ты что веришь, что все эти Соловьевы, Симоняны, Скабеевы они, что это делают из-за любви к России. Да у них такой же заказ как у нас с тобой. Ероша, я честнее их я не обманываю человека как они, я не вешаю ему лапшу на уши, что он что-то особенное, я прямо говорю своему читателю, что даже помывшись и побрившись, сходив в церковь, одев костюм, чистое белье, прикоснувшись к высокой морали, он все равно остается таким же диким грязным животным каким и был двадцать тысяч лет назад. И жалкие миллиметры серого вещества в лобных долях ничего не поменяли.
  - Деньги ваш бог. Мамона ваш бог! - затряс перед лицом Володи Борщевский тем самым отложенным в сторону Евангелием с цветными закладками. Сракин в гневе, отвернулся, чтобы не видеть этого.
  -Сошел с ума, - думал он про товарища. - Ненормальный.
  - Но ты тоньше, ты сложнее. Чувство превосходства над другим - вот твой наркотик. Ты же стили классиков имитируешь в своих рассказах и повестях с показной легкостью - могу как Чехов, могу как Толстой. Такие как ты отличие от трудяг, которым не когда тратить время и жизнь на всякую ерунду, потому что у них есть настоящее дело, научившийся скалывать слова в предложения интеллигент может, что угодно высмеять и растоптать высокое. Потому что высокое оно всегда хрупкое. Критиковать, высмеивать, говорить уничижительно, с легким презрением к своим же недоразвитым согражданам будучи конечно же преисполненным чувством собственного превосходства - вот твое творчество. Ты же каков, чуть что в позу: не поняли, что я хотел сказать - сами дураки.
  Ерофей, немного успокоился, разлил по рюмкам водку, они выпили не чокаясь, как бы вместе, но каждый сам по себе. Борщевский продолжал в своем духе прежнюю панихиду:
  -Истоки же всего, в том, что ты неудовлетворенный, недооцененный, обиженный, - нет пророка в своем отечестве, он видишь причину неоцененности самого себя как человека, в государстве и народе, среди которого он живет, а не в себе самом. А именно в народе и власти России. Не я не такой, а они, потому что, если бы они были такие как надо я бы был о-го-го. Кем бы я мог быть? Если бы не Россия, так ему внушают. Так его ловят на эту замануху. Критиковать, высмеивать, топтать свою родину, вот путь приобретения собственного превосходства и значит самоуважения у него для самого себя. А иначе такому вот критику бы пришлось бы признать свою собственную личную несостоятельность, свой недостаточный ум и талант, самое главное недостаточное трудолюбие. Нет и даже не это самое главное, вот, что главное - иначе тебе Володя бы пришлось смириться с тем, что ты такой же как все, как многие, обычный, средний, равный другим. А для таких как ты это смерти подобно, это как крах всего бытия, если хочешь, полнейшее фиаско, так как в силу неполноценности, ущербности, ты же убежден в собственной исключительности. И вина России, ее власти и народа в том, что они ее в тебе увы не признают. Но сказать честно ты этого не может. А сам по себе не можешь ты признать себя таким как все, разделить общую участь, не согласен ты с этим, во всем у тебя виновато недоразвитое не демократичное государство и тупой народ, во всем виновата коррупция и взятки, кумовство. Отчасти конечно же ты прав, но вместо понимания и смирения, такой подлый интеллигент как ты начинает ненавидеть свою страну. И как только ты принял такое решение то уже все по-другому ты не можешь видеть Россию, никак не может. Для таких как ты все видится лишь все в черном свете, исключительно как свидетельство полной несостоятельности всего что тебя окружает в России. А как известно свинья всегда грязь отыщет. Чего не коснись все ерунда. Потому что не может быть в России ни чего хорошего, априори, исторически, и вся история России как страны для него - это цепь страшных ошибок и преступлений, власть бесконечная череда тирании, а народ сборище тупых убогих алкашей и дегенератов во главе которой стоит кучка безумных воров, и жизнь вокруг это сплошная комедия и фарс, от которых хочется долго и горько плакать. И нет и не было будущего у этой страны, и все что может сделать нормальный человек то это уехать отсюда навсегда, убежать, куда угодно, как можно быстрее. Так как надежда на нормальную полноценную жизнь там в России для него умерла еще не родившись.
  Доказательство, которое подчеркивает все вышесказанное это сама по себе благоустроенная и цивилизованная Европа, это Америка, это счастливый и светлый мир, где люди живут настоящие люди, а не существуют как в России, и цивилизованный европеец в среднем это не русский, он благородный человек....
  - Про Европу согласен, про Россию тоже, но ведь это все именно так и есть. - возмутился Сракин. Он не понимал как Борщевский не осознает простых и понятных каждому здравомыслящему человеку вещей. Так словно бы он никогда не жил в Союзе или Путинской России, которая как скорый поезд, лишенный тормозов уже как двадцать лет катящейся назад в мрачное и беспросветное тоталитарное прошлое. Что с ним? Это может КОВИД или алкоголь, или и то и другое. повредили его мозг, миллионы мелких тромбиков в сосудах головного мозга вызвали глобальное нарушение ассоциативных связей? Наверное, и правда Ерофею нужно серьезное лечение.
  - Прости Ероша, но с тобой невозможно общаться, - Владимиру надоела эта пропаганда.
  - Ну да такой интеллигент как ты, без чувства превосходства с другим человеком общаться не может, потому что вся его жизнь без остатка и есть демонстрация это чувства собственного превосходства над окружающими и если убрать это чувство из его жизни от него самого, такого как ты, интеллигента ничего и не останется.
  -А ты убрал это чувство превосходства из своей жизни? - спросил Володя. Ерофей не на долго задумался.
  -Почти, - кивнул Сракину Борщевский. - видишь, что он меня осталось? По крайней мере я осознал свою болезнь, свой смертный грех - гордыню. Это чувство Вова - сильнейший наркотик. Посмотри на рожи наших коллег по цеху, уехавших артистов и прочих, с каким апломбом все они учат жить тех, кто остался там в России. Не из-за политики Вова они уехали, это для них очень сложно, они и истории страны не знают и в политике они слабы, все что они знают в плане истории, это кто с кем из их тусовки спал и с какого по какой год, и где в этом сезоне лучше всего на курорте отдыхать, а спроси ты их про Карибский кризис, они сразу то и обосрутся. Им сказали, что так правильно и точка. А то, что в России с ними многие простые люди не согласны с ними, вот что их взбесило, мол кто эти не согласные против них умных и великих, ведь мол это они Россия, а те несогласные - сброд и тупое наглое быдло!
  
  
  -Все, что вы нам рассказывает мистер Сракин, очень интересно, - похвалил Владимира Гриффитс. - Да, на основании вышеизложенного вами, мы можем теперь твердо полагать, что Борщевский был под действием психотропного оружия, наверное, секретные новейшие препараты псилоцибина, 'Ангелы Путина' действительно с ним неплохо работали, в конце концов, именно это привело его к трагической гибели. Это не убийство в обычном понимании, все спецслужбы мира и в том числе и русские, конечно же сделали шаги вперед, - подтвердил Кассиус Клей. - Это была многомесячная обработка объекта ликвидации. Русские импровизируют, они научились ждать. Мы рассчитывали на что-то вроде капсул с радиоактивным ураном в бачке унитаза, с целью вызвать рак прямой кишки, а тут псилоцибин. Браво мистер Путин!
  Агент даже зааплодировал. Остальные поморщились.
  - Скорее всего жена погибшего была завербована ФСБ, - предположил Шваб, - она под видом антидепрессантов и давала ему препараты. Они при длительном применении меняют структуру личности жертвы.
  - Владимир, вы должны были сразу через своего куратора в ЦРУ выйти на нас и доложить о странном поведении Борщевского, - мягко упрекнул Сракина Гриффитс.
  - Его еще можно было спасти? - потрясенный спросил у него Владимир.
  - Мы бы поборолись, - негр снял темные очки и устало закрыл глаза, его черные пальцы соединились у груди, ладони прижались друг к другу и толстые губы зашептали едва слышимые слова молитвы.
  - А что я, что тоже под угрозой? - спросил шепотом Сракин у Гриффита пока агент ФБР продолжал молится.
  -Думаю, да и не надо Владимир, вам недооценивать этих русских, мы с вами наладим контакт, и вы для начала будете просто сообщать нам о всем подозрительном в вашем окружении, постараетесь не выходить из дома, не посещать публичных мест, в некоторых случаях мы будем вам выделять охрану и вообще начнем за вами следить.
  
  
 Патриарха русского литературного постмодерна Сракина в далеком советском прошлом звали иначе. У него была другая менее провокационная птичья фамилия, хотя имя с отчеством остались прежними. Там в далекой России еще встречались люди, помнившие Володю другим, - заикающимся, задумчивым длинноволосым мечтателем, с юности вступившим в неравную жестокую схватку с кровавым коммунистическим режимом, царившим тогда у него на родине. В те времена на самой заре своего творческого пути, когда еще ни что не предвещало ему хоть не оглушительной, но все-таки мировой известности и славы. Сам Сракин потихоньку пописывал свои провокационно - вызывающие повести и рассказы в стол и лишь его друзья для развлечения и смеха, читали их вслух на своих групповых попойках. Говорили, что тогда он носил вполне приличную фамилию (кажется Галкин) и не чем не выделялся на общем сером фоне пишущей разные глупости творческой молодежи. Выбранная им для себя уже несколько позже, в зрелом возрасте, пафосная фамилия Сракин ему подходила, так как именно она полностью, глубоко, отражала философскую концепцию его бытия.
  Свою миссию на земле, приносящую неплохой заработок и славу Владимир видел в том, чтобы образно заставлять читателя: жрать дерьмо. Раз люди пришли глобально к заключению, что мир есть дерьмо, то и жрать им следует дерьмо - так говорил всем интересующимся его творчеством Владимир. Жрать то можно, но как его переваривать? - вот в чем стоял главный вопрос. В немногочисленных интервью, он с утонченной легкостью даже небрежно указывал именно на этот неоспоримый факт цивилизационного тупика эпохи раннего постмодерна. Человек - это абсурд природы, его ошибка, значит все что он делает, это тоже лишь абсурд.
  Для либеральной литературы и идеологии с ней прочно связанной, никак не подходил образ народа и простого человека, отраженный в старой русской классике, народа-героя, народа-умницы и труженика, этой новой интеллигенции, этим властителям умов, раболепствующим перед всем западным, был срочно нужен другой образ собственного народа, образ народа-раба, дегенерата, стукача, вора и алкаша, над которым бы прогрессивная литература глумилась и потешалась. В этой новой востребованной умствующими ублюдками литературе все святое и дорогое для русского народа, все за что заплачено болью и кровью, миллионами жертв и страданиями, все ценности и святыни, должны быть измазаны самым сочным и зловонным дерьмом, которое только можно было бы только найти и придумать.
  - Нам всем до Вовы далеко, - хвалил его, будучи еще в здравом уме и писательской силе, покойный Ерофей Борщевский, - мы против него всего лишь пацаны малые, сосунки. Все что мы можем это пожарить шашлыки на вечном огне да памятник Ленина пометом измазать птичьим. Глумление же Владимира изощренно, как яд, взвешенно и рассчитано до миллиграмма. В этом он, бесспорно, виртуоз. Скажем напишет кто-то из нас про шашлыки на вечном огне, вроде неплохо, жизненно, мясом пахнет вкусным, но солдатиков жалко будет и не пройдет такое. Или же назовем Путина бледной молью, а люди не примут этого, тотчас его пожалеют, даже те, кто всегда недолюбливал, дружно заступятся за него. А Вова он не так напишет, он покруче возьмет, у него эти дети станут вечный огонь тушить, мол, война закончилась уже давно и нужно нам с вами, наконец-то всем вместе забыть ее проклятую как страшный сон. Дети они как ангелы чистые, они знают это на бессознательном уровне, сердцем, у них еще связь с богом не утрачена. А мы потому и живем с вами так плохо, потому что все войну без повода вспоминаем, мертвых своих беспокоим, фотографии их на вечном полку то и дело, таскаем. И наш страшный сон оттого то и не кончается. И эти дети бессмысленно, подручными средствами пытаясь потушить вечный огонь в парке, вызывают взрыв газа, пожар из-за чего и гибнут в муках сами, глупые и наивные, со своей незрелой светлой верой в будущее. И становится понятно, что гибнут они как жертвы, принесенные бессмысленной памяти войны, так остро нужной современной подлой Российской власти.
  Как большой художник, Сракин свое понимание России как цивилизационного и культурного феномена изобразил в рассказе 'Покрова на Нерли'. В нем он описывал белоснежный и изящный, словно воздушный, каменный храм, с совершенными правильными пропорциями, который царит над бескрайними просторами Руси, ее заливным лугами, создавая в душе каждого, божественные умиротворение и покой. А над храмом куда только хватает взгляда, простирается в необозримую даль голубое небо без единого облачка, и в золотом куполе храма отражается яркое летнее солнце. И кажется, что этот образ олицетворяет вечную и духовную Россию, которую так трепетно оберегает и любит сам господь бог. И вот неожиданно кованные двери этого чудесного храма открываются и на крыльцо выходит жалкий помятый человечишка в заляпанном рванном ватнике, как мы понимаем, символизирующий простой и недалекий русский народ. Из кармана человечишки, торчит не томик Толстого, не отвертка или разводной ключ, а початая бутылка мутного низкопробного самогона. Мужичек сонно зевает беззубым ртом, полным чернеющих гнилушек и грязной заскорузлой рукой, небрежно вырвав страницу из книги, отдаленно напоминающей то ли житие святых отцов, то ли даже само священное писание, с довольной улыбкой вытирает себе зад. Далее он бросает помятую испачканную бумажку на крыльцо храма и не закусывая, отхлебнув из бутыли, весело в раскачку, напевая под нос, что-то похабно-матерное, идет по бескрайнему зеленному лугу куда-то вдаль к самому горизонту, где небо сливается с линией горизонта. И тут становиться абсолютно ясно, что что-то не так с этим древним храмом, с этим небом, лугом и полем, словно бы это не то, что мы видим на самом, а какие-то кем-то сделанные бутафорские декорации. А потом мы замечаем, что над входом в храм прибита ржавыми гвоздями покосившаяся доска с надписью красной краской, корявыми перекошенными буквами: 'Туалет'. И тут все сразу проясняется: этот великолепный храм, чудо средневековой архитектуры, олицетворяющий собой великую и непорочную Россию, наследницу древней Византии, которую тупой и быдловатый народец использует как отхожее место для отправления своей нужды. Так же точно, как он использует и всю данную ему волей судьбы великую страну. И возникает неопределимое желание с этой картины вытравить и стереть этого человечишку, что он лишний, не нужный, что именно он портит и обгаживает все, что он именно тот самый, для которого нет ни чего святого. А далее мы видим, как человечишка подходит к черной широкой трубе, идущей через поле на которой написано 'газ' и ухмыляясь, и почёсывая немытые сальные волосы у себя на голове, закручивает ярко красный вентиль, ехидно хихикая, что вот теперь все, Европе будет конец. И делает он это не по каким-то там экономическим соображениям, так как нет у него ни экономики и ни соображений, а просто из лютой алкогольной вредности и для собственной потехи. А над полем вдруг появляется маленький вертолётик, он зависает невдалеке. Из него веселые узкоглазые китайцы призывно машут мужичонке рукой. Он откликается, бросает свое занятие с тугим красным вентилем и спотыкаясь, и падая бежит к вертолету. А китайцы словно бы развлекаясь, бросают ему как зверю, сверху засохший хлеб и недоеденные куски пищи в разноцветных мусорных пакетах, вперемешку со скомканными салфетками и пластиковой одноразовой посудой. Человек в ватнике быстро отыскивает эти упавшие дары неба в высокой траве и тут же без паузы, порывисто разрывая целлофан пакетов руками извлекает их содержимое наружу, а дальше быстро без пауз начинает его поедать, пачкаясь и роняя изо рта кусочки пищи. И всем становиться понятно, что этот алкоголик - смотритель трубопровода, который бы давно умер от голода если бы не доброжелательные и заботливые товарищи из КНР, прикормившие его.
  Вертолет улетает, и мужик провожает его необыкновенно грустным взглядом все еще удерживая обрывки пакета мусора в руках. И тут становиться видно, что под зеленой травой вся земля покрыта мусором, между которым и пробиваются вверх сочные и зеленые ростки, и никакой это не заливной луг, а вся Россия это просто помойка, через которую проходит газовая труба и вся ее цивилизованность - это старинный храм, приспособленный под туалет.
  Но остается вопрос за пределами рассказа, а откуда у мужика самогон? И наиболее продвинутые читатели догадываются, что именно русский либеральный интеллигент и создавший всю эту сцену, исподтишка подсовывает мужичонке самогон, прибил доску над входом в храм и подленько хихикает.
  Сракин как бы спрашивает в этом концептуальном для его творчества рассказе: есть ли в этом мире что-то такое чего нельзя было бы измазать в дерьме? Есть еще что-то к чему воспаленное воображение пресыщенного вседозволенностью современного человека может не дотянуться в порыве очернения. Есть ли то святое, что еще не низвергнуто человеком с высокого духовного пьедестала? Ведь все границы мыслимого и не мыслимого уже давно пересечены человеком. Горит на площади скандинавской столицы даже Коран! И нет у этих людей таких извращений, такого пороков которых бы они еще не придумали. Грязные человеческие руки уже давно протянулись к Богу и как только они прикоснулись к подножию его небесного трона, то дни человечества уже были сочтены.
  
  Но почему именно у русских не возникало желания смыть всю эту грязь кровью? Как это делают мусульмане. Что стало с народом? - думал Сракин, -ведь раньше, еще сотню лет назад, всех мажущих святыни дерьмом бы просто казнили. А сейчас?
  - Неужели, загнав людей в рамки гуманизма, мы их сломали? Сломали хребет народу? И стони миллионов людей перед экранами телевизоров из-за раза в раз смотря русофобское кино, русофобские выступления утираются. Зря они думают, что это утирание проходит для них даром, это не заметно убивает их. Убивает их больше даже чем война. Убивает самое сильное что в них было дух. Всегда святыни были неприкосновенны ни руками, ни поганым языком, а сейчас делай все что хочешь. А если вдруг кто и упрекнет тебя в осквернение святого, да это же творчество, это же взгляд авторы, вы же цивилизованные люди, а не дикари! А если вдруг заявить евреям, к примеру, опошлить их святыни, холокост, что будет с тем, кто это сделает? Он исчезнет по крайней мере из искусства и литературы, а может быть даже из жизни. А про русских и прочих можно. Сракин вспоминал свою повесть 'Блокада', где он описывал семью канибалов-гомосексалистов в блокадном Ленинграде, которые там попали в тяжелейшие условия из-за просчетов советской власти. Ну а кто еще виноват? Эти каннибалы сначала ели найденные трупы, а потом принялись охотится за жирными советскими чиновниками, даже в голодную зиму 1941 года у Сракина евшими отборные колбасы и красную икру ложками. А в 1943 году, когда по городу на них началась охота они вышли к потрясенным от происходящего немцам, гуманитарные эшелоны которых с едой, с начала войны на въезде в город уничтожали коварные Советы. Именно эти немцы и накормили каннибалов человеческой едой, уже не в прямом, а в привычном смысле слова. И что вы думаете? Книгу издали. Про нее тогда много писали хорошего. Даже кто-то утверждал, что Сракин днями и ночами, не покладая рук, работал в архивах НКВД, допуск куда был получен за огромную по тем временам, взятку, и сама эта история и правда имела место быть, и что пробившемуся через совковое прошлое голосу истины рот уже никогда не заткнуть. И самое смешное, что уже через года три после выхода романа 'Блокада', Владимир, слушая интервью с какой-то женщиной ее пережившей, с удивлением услышал вопрос о семье Шварцев, именно такая была фамилия у придуманных им ленинградских каннибалов. Общество 'мемориал' потребовало найти и даже наградить Шварцев медалями за блокаду Ленинграда, и еще выплатить им все положенные деньги за годы после войны, если конечно они живы. За этот шедевральный роман Владимир тогда получил Букеровскую премию и кучу британских грандов.
  Градус глумления, самого изощренного мерзкого глумления, на которое способно было человеческое воображение, обличенного в стройные и слаженные в текст ряды слов, должен был, по мнению Сракина, достигать точки кипения и даже переходить за нее, взывая у читателя животный восторг. Как просто можно все превратить в объект для насмешек, как просто во всем находить изъян.
  Вот, что писал о самом литераторе Сракине его коллега по цеху некто Козлов, в прошлом носивший фамилию Зибертруп, автор скандального проекта 'Человек как гражданин': '...Этой дымящейся теплой живой копрофагии у Сракина действительно очень много - такие сцены наличествуют в 'Сергее Андреевиче', 'Сердцах четырёх'. А его 'Норма' как роман, вся построена на поедании говна. Но что ж нам остается поделать, если обитатель данной территории Земного шара, под названием Россия, большую часть своей убогой жизни вынужден в переносном и буквальном смысле пожирать говно. Это ментальность, это метафизика, это особенность физиологии, это принадлежность если хотите к этнической группе. А кто тебя тут иначе признает полноценным членом общества? Копрофагия - это своего рода обрядовая инициация, и неслучайно россиянин другому россиянину нередко, обещает, что он еще будет полной ложкой жрать говно. 'Ешь говно, да не капь - возьми ложечку да ешь понемножечку'. Потому, что все что читают и пишут в России это просто гавно, все что производят в России это говно, то, что выращивают и продают в магазинах русское не иначе как главном не назовешь, а уж те информационные помои, которые льют людям в головы с экранов главных государственных телеканалов, как назвать по-другому если не говном? Поэтому Сракин как русский писатель реалист вынужден из произведения в произведения скатываться в эту тему, так сказать вляпываться в дерьмо'.
  Сракин не как не мог понять этой невероятной отсталости, унылой затхлости, музейной архаичности России, ему казалось наивной ее прилипчивая жалостливая любовь, похожая на безнадежную любовь русской бабы, ждущей вот уже целых тридцать лет у окна, мужа - конопатого Ванюшу, давно уже сгинувшего на позапрошлой войне. Зачем? Для чего? Почему этот наивный народ верит всяким проходимцам, то каким-то попам, то безбожным коммунистам, несущим идеи, противоречащие самой природе человека. Как может нормальный человек поверить в то, что цель его жизни, это очищение души, если он в живую эту душу не разу не видел? Разве можно так на вскидку понять чистая она или грязная? Как можно принять сознательное ограничение себя от того, поповское православие, насквозь лживое и подлое называет грехом. А кто если не бог, и создал этот самый грех и заложил его в придуманного по его божественному образу и подобию человеку. А разве сам грех и не есть ли жизнь? А что есть жизнь без греха? Что останется от нее тогда каждый уверовавший в бога разом лишит ее всего этого? Разве поверит, цивилизованный немец или англосакс, в то, что можно жить без того, что это жалкое православие называет грехом? Оно ведь как, впрочем, и чистый коммунизм зовет человека на погост, в глухую серую монастырскую келью, на деле тюрьму куда и солнце то едва заглядывает раз в день через узкое маленькое окошечко в глухой холодной стене. Разве нужен такой бог человеку, да пошел бы куда по дальше этот бог, лучше бога настоящая жизнь, полная наслаждений и греха, и надо успеть пожить, надо успеть нажиться, как успеть напиться воды до сыта и сама глубинная суть жизни человека - смочь, не остаться просто зрителем, а быть участником в этом театре наслаждений и несравненных развлечений, что бы успеть вкусить все его блюда, в том числе самые изысканные и утонченные, а значит и доступные не для всех, а лишь для избранных. Успеть важно, так чтобы, на смертном одре не возникло в трепещущей душе запоздалое сожаление, от того, что ты чего-то не познал и что что-то упустил очень важное, без чего и жизнью данный судьбой тебе отрезок времени не назовешь. А этот ущербный и убогий русский народ все стремиться к хитрым лживым попам, которые сами так не живут и глумятся над этой тупой серой массой, которая не только не дает другим, но и в общем то и сама не живет тем, что хоть как-то можно назвать жизнью. Серая масса из века в век, верит наивно и глупо в то, что человек должен быть похож на оборванного жалкого Христа и обязан жить как он, побираясь и проповедуя. Быть настоящим человеком у Сракина это значит отбросить напускное русское въевшееся в тебя с молоком матери лицемерие умирающего христианства, и стать нормальным свободным человеком, не позволить себя обманывать, не позволить ломать свою исконную глубинную природу. Отказываясь от греха, который на самом деле и есть норма и есть твоя истинная природа, ты убиваешь самого себя. Но нет этот народ снова и снова ищет пути как мучить самого себя и власть, лицемерная и подлая русская власть от Грозного до Путина, сама свободная, сама погрязшая во грехе, ограничивая людей лживой моралью православия или утопического коммунизма не дает ладно быдлу из народа, но что удивительно, людям мыслящим жить нормально. И Сракин видел свою миссию скинуть покровы лжи и дать людям, то, что называется свободой, свободой быть самим собой, свободой быть порочным, таким как его создала природа и бог, пусть даже вопреки самому богу.
  Однажды, - думал он человек созданный богом по-своему подобие и образу, а значит будучи богоподобным превзойдет своего создателя, и подчинит себе мир. И этот первый человек превзошедший бога, который подло и трусливо через религии порабощает людей, низвергнет бога с трона и подарит человечеству свободу, людям право быть самими собой и возможность жить.
  Зима в Германии как обычно была совсем не снежная, а от того не настоящая. Берлин едва ли напомнит русскому родную зимушку зиму, которая приходит с Севера на необъятные просторы центральной русской равнины. Для каждого русского, так считал прежде всего и сам Сорокин, настоящая зима - это когда снега навалит 'по самые уши' и ударят такие жуткие морозы, от которых выйдя из дома на улицу перехватывает дух, а потом после прогулки, уже дома, в тепле долго-долго, как огонь в жаркой печи, пылает лицо и томит приятный не с чем не сравнимый озноб.
  Как каждый русский, а он Сракин вам не просто русский, а бери выше, русский писатель, уже давно ставший классиком литературы еще при жизни, очень болезненно скучал по России, тосковал по своему тихому домику на окраине недосягаемо далекой Москвы. Ах как жаль, что Россия украла у него зиму. ведь скоро окончательно придет весна и солнце растопит эти снега лишив его Сорокина радости настоящей зимы.
  Сам он сравнивал и проводил параллели между не сравнимыми вещами, порой ища в пищи или путешествиях сексуальные впечатления и наоборот. Так Москву Владимир этом плане сравнивал с распростертой на просторах России дородной и хамоватой бабой, что-то вроде 'Купчихи' Кустодиева, а Детройт с огромным афроамериканцем, Берлин с накачанным улыбчивым сантехником из незатейливой немецкой порнухи.
  С началом СВО в России ему делать было не чего, и даже находиться там было, пожалуй, было опасно. Его могли арестовать. Поэтому еще накануне начала ввода войск на Украине на него вышли из посольства и предали приказ об отъезде. Да вся годами взращённая на западных либеральных идеалах свободы и деньгах, продавшая не только свои таланты, то и души культурная российская элита ломанулась за границу. 'Нет это не мы уехали из России, не Алла, Максим, Борис, это Россия уехала от быдла, - так кажется говорил поэт и музыкант Макаревич, сбежавший на историческую Родину в Израиль'. Вот уже тридцать лет с распада Союза все эти, могли безнаказан гадить и мочиться в головы россиян, убеждая их в их чудовищной исторической вине уже за то, что они есть сами по себе, за то, что они просто существуют и не сгинули в многочисленных войнах и бедах свалившихся на их многострадальную страну.
  
  Смерть участника Берлинской конференции представили как гибель оппозиционера от рук вездесущей русской разведки.
  - Он перед смертью нес такую чушь, а это признаки явной интоксикации в результате применения сильнейшего психотропного яда, скорее всего как в случае Скрипаля и Овального это был 'новичек'. - заявил журналистом один из членов президиума конференции русской оппозиции.
  - Новичек? - живо образовались немецкие журналисты.
  На участников конференции эта страшная новость произвела эффект взорвавшейся бомбы.
  -Путин распорядился всех нас переморить! -
  -Некоторых, наверное, они выкрадут как в 20 годы красные воровали вождей белого движения и вывозили их на суд в СССР.
  Олигархи тут же немедленно усилили охрану и даже наняли людей, которые пробовали их пищу и напитки перед употреблением. Некоторые пошли дальше и у них были отдельные люди пробывавшие воздух в помещениях куда должен был попасть олигарх, воду в бассейнах, где собирался плавать и даже вступали в связь с запланированными дорогими проститутками, при этом торгуясь с ними за вполне закономерную в этом случае двойную оплату.
  -Мировое сообщество должно за нас заступиться, - кричали заграничные либералы победнее. Они тут же бросились упрекать тех, кто остался, пусть даже в тюрьмах в России.
  -Не знал, что Овальный такой хитрый, тем кто как он остался в России максимум грозит тюрьма, а если покаешься, то и простят, а нам всем конец! -
  Берлинская полиция пообещала усилить проверку всех иностранцев особенно из России на предмет их связи с жуткими российскими спецслужбами. Но оппозицию было так просто не успокоить.
  -Они их плохо знают, - вздыхали те. - Наши любого немца вокруг пальца обведут и глазом не моргнут. Стоить Путину пальцами щёлкнуть как пол Европы будет русских агентов, говорящих на чистейшем немецком языке лучше самих немцев с самыми настоящими немецкими паспортами.
  А Сракин же немедленно поспешил домой, он жил по меркам мегаполиса не так далеко и решил не ехать на такси, а пройтись по берлинским улицам, подышать свежим весенним воздухом, однако глухое чувство тревоги, которое он приписывал усталости не покидало его, а лишь только росло. На углу возле парка он внезапно для себя неосторожно столкнулся с долговязым брюнетом в клетчатой кепке и очках, куда-то спешившим, держа в руках потертый кожаный портфель. Они обменялись быстрыми сканирующими взглядами и Сракин сразу привычно извинился по - немецки, мужчина, что-то непонятное буркнул в ответ, а потом словно уловив во Владимире что-то знакомое на плохом немецком спросил, как ему добраться до Мюнхен-штрассе.
  Сракин было принялся что-то ему объяснять на немецком, предполагая в том швейцарца, заплутавшего в городе, но мужчина печально выругался неожиданно для всех и в том числе для самого себя по-русски:
  -Да я не хера не понимаю, -
  Фраза как клубок цветного дыма повисла в воздухе, вызвав минутную паузу у участников диалога. Сердце предательски забилось у Сракина в груди.
  -Вы русский, - неожиданно для него самого вырвалось у Владимира, и он сразу не смог понять, что произнес это на русском языке.
  -Русский, - радостно откликнулся собеседник. - Еще какой русский, самый что не на есть русский, как у нас говорят, по маме. А вы?
  -Я, - Сракин от испуга потерялся и проглотил язык, ему не давала покоя замаячившая на горизонте угроза русской разведки, которая начала охотится за либеральной оппозицией в Берлине. А может и этот один из них? А в его замечательном приятно потертом кожаном портфеле дремлет, ожидая своего часа флакон из толстого стекла с смертельным новичком?
  - Я нет, я немец, мама была русская, - выкрутился он, не найдя придумать ничего лучшего.
  - А понятно, вы русский по маме, - рассмеялся мужик. И протянул Володе руку.
  -Сергей Петров.
  -Штирлиц, - в ответ соврал, назвав первую ему угодившую в голову немецкую фамилию, Сракин. Ему почему-то в голову пришел образ Тихонова на фоне весеннего леса образца 1945 года и летящие в даль журавли.
  -Приятно познакомиться, - обрадовано затараторил Петров тряся Владимира за руку. - Удивительно Штирлиц! Вот как повезло. Первый русский немец, которого я встретил на улице и сразу Штирлиц. Я признаться всегда думал, что в Германии много наших! Штирлиц это я знаю, немного русская фамилия. Штирлицы - это с давних времен, наши люди в Германии. А я это, к коллеге на встречу спешу, договорились возле этого парка на Мюнхенштрассе, его Башаров зовут. У нас шеф большой шутник нас вместе всегда в командировки отправляет, мы же много, где были, и все вместе. Про нас даже на работе шутят, куда мол Петров, туда и Башаров, куда Башаров, туда и Петров. Шерочка так сказать с машерочкой.
  Кровь прилила Сракину к лицу, сердце забилось в груди пойманной в силки птицей.
  - А вы тут у нас в Берлине по каким делам, извините за любопытство, - с резиновой улыбкой на лице, стараясь быть как можно более ласковым спросил Владимир.
  -По работе, - подсжал губы Петров, -так контракты разные выполняем...
  И больше не проронил на эту тему ни слова.
  Пока Владимир пытался объяснить, как пройти на встречу с другом, тот неожиданно стал громко кричать:
  -Рустем! Рустем! Идем сюда!
  На его крик откликнулся одиноко бредущий им навстречу прохожий одетый по-спортивному. Он быстро подошел к ним.
  - Знакомься, - Петров представил немца другу, - это Штирлиц, он наш русский, мама у него была русская, а так тут живет.
  -Рустем, - протянул руку Баширов.
  - Вова, - ответил ему Сракин.
  - Вот прикол, Вова Штирлиц, - искренне удивился Башаров. - Как в анекдотах, про твоего что ли родственника фильм в детстве я смотрел, кажется документальный? Я, кстати, тоже русский, у меня мама русская, а папа татарин.
  -Нет, он художественный, - рассмеялся Петров. - Семнадцать мгновений весны называется.
  -Если родственник, то дальний, - пожал плечами испуганно Сракин, - в Германии нас Штирлицев много всяких живет.
  -Да не переживай. Не родственник он никакой тебе, - хлопнул его по плечу Башаров. - Его настоящая фамилия Исаев, а Штирлиц, так, псевдоним.
  -А может выпьем за знакомство! - предложил Петров, - вот тут и паб какой-то рядом, а что, мы угощаем!
  Башаров тут же поддержал друга и начал тянуть писателя в паб. Сракин -Штирлиц пробывал отнекиваться, ссылаясь на дела. Это было так робко и неубедительно, что ему никто не поверил.
  -Нет немец, мы тебя не пустим ни куда, пошли! - и упирающегося Сракина эти наглые русские не отпустили, и чуть ли не силком потащили в паб. А когда он расслабился и под напором уговоров все же согласился, то оба дружно поддержали его решение:
  -Зер гуд Вальдемар! Зер гуд!
  
  В пабе русские решили, что если градус по-любому придется поднимать, то начинать надо с пива. Толстозадые и грудастые немки в национальных баварских костюмах, сам паб назывался 'Бавария', фривольно приплясывая, разносили между дубовыми столами кружки полные пенистого пива. Атмосфера паба была шумной и веселой, рядом с их столиком пили какие-то мужики, вероятно беженцы, потреблявшие только водку, время от времени они, обнявшись друг с другом с каменными непроницаемыми лицами, они начинали негромко петь низкими грудными голосами: 'ты не вмерла Украина...' и постоянно сбивались на втором куплете путаясь в произношении украинских слов.
  Петров и Башаров не проявили к ним никакого интереса и тут же едва расположившись за столом, ушли покурить. А Владимир попросил у официантки бутылку водки, которую припрятал, и убедившись, что его никто не видит, подлил ее содержимое в кружки новым приятелям. Вернувшись русские выпили пиво не поморщились, и даже обсудили его друг с другом в сравнении с 'Жигулевским' и не знакомыми Сракину 'Шиханами', и не найдя у местного пива особых преимуществ, тут же эту тему закрыли. Это был, судя по всему, какой-то почти ритуальный разговор, смысл, которого был в том, что то, что они пьют в России ничем не хуже местного. Сракину это слушать было смешно, русским свойственно себя обманывать даже в очевидном, на Родине и мед слаще.
   Владимир прибодрился, почувствовал себя контрразведчиком и начал сложную игру с целью вывести коварного врага на чистую воду, добиться от него момента истины, в котором Петров и Баширов должны были бы проявить свою суть.
  Теперь, когда русские немного выпили и покурили, и вполне расслабились, погрузившись в приятную атмосферу немецкого паба, то и Владимир начал их потихоньку издалека прощупывать. На вопрос, что они делают в Германии, теперь уже Башаров ответил более определенно, чем его товарищ накануне. Правда ответ заставил Сракина поволноваться:
  - Нечисть всякую морим.
  - Нечисть? - удивился Владимир. - В смысле?
  Перед его глазами теперь стоял образ известного советского разведчика Кузнецова выкравшего немецкого генерала.
  -Ну понимаешь тараканы, крысы разные, которые тут окопались...
  Метафорический язык Башарова заставил Сракина задрожать внутри.
  - А что, если они меня вычислили, и это охота не моя, а они сами охотятся на меня. Сейчас выпьем, пойдем, а они тут прямо в переулке мне башку то и свернут. Холодок побежал у него по спине.
  -Да контракты у нас. - продолжил Петров, - у вас тут зеленая экономика и яды всякие для насекомых выпускать запретили, вот ваши и в России закупают. А кто побогаче и даже русских морильщиков вызывают. К примеру, в бундестаге как сейчас, крыс и тараканов поморить это работы минимум на неделю. А еще и гарантию дай. Там площадь вон какая. Ваши немецкие фирмы за такое же ох как много берут, а у нас все подешевле, вот если контракт стоящий, шеф нас и посылает.
  -Да мы уж где только не были, - согласился Башаров.
  - А в Англии? -провокационно спросил Сракин.
  - Заметь, - Петров обратился к Башарову, - не один он у нас про это спрашивает. Нас почему-то постоянно про это спрашивают все. Де жавю какое-то.
  -Да были мы лет пять назад, нас тогда морить английских королевских клопов в Солсберийский собор приглашали, трудная работа была. - вздохнул Башаров, он, кажется, даже нервничал, вспоминая это.
  - Вот такие твари, - Рустем развел ладони в стороны показывая небольшого леща, - за раз крови полстакана могут выпить. Англосаксы все-таки. А эти англососы.
  -Нервная, - подтвердил его слова Петров. - Мы им англичанам тогда говорим, надо все из собора вытащить и на хер, сжечь и все каюк, клопов не будет. А они нам: найн, морите и все. Мол мебель у нас дорогая и старинная. Красное дерево, раритет. Мы шефа упрашивали: дайте нам человек тридцать со Средней Азии гастарбайтеров на неделю, они всех без химии у них руками за двести долларов в день передавят, и жить будут в гараже, а их старинная мебель цела будет. А он нельзя, типа гастеры там в раз кто куда разбегутся по всей Англии, вы их никогда и не соберёте. А вот куда там бежать в Шервудский лес? Так и не дал сволочь.
  - Да пришлось морить, - вздохнул Башаров.
  - И что? - переспросил Сракин.
  -Что? Что? Сдохли все клопы. Их потом выметали оттуда двое суток.
  -Фурами вывозили! -
  -Но утечка была, - вздохнул печально Петров. - Мы же тогда новичками были.
  -Причем оба, - согласился Башаров.
  - Да оба - новичками, - подхватил Петров мечтательно закатывая глаза. Видимо было о чем вспомнить и помечтать.
  - Из-за этого какой-то там скрипач чрезвычайно известный пострадал, наглотался гад, клоповьего яда. - зло подтвердил Баширов. - Чуть не подох, сука. А лучше бы сдох.
  - Да все крутился возле дворца, когда мы клопов морили, все ходил, выглядывал вдоль забора курсировал, нас на телефон снимал, мудак.
  - Все что хорошего там было это отель, мы там траву купили и одну проститутку на двоих снимали каждый вечер, чтобы от скуки не сдохнуть.
  -Англия, - заключил Петров похлёбывая пиво вприкуску с сухариком. - Царица морей.
  -Хотели нас за скрипача к уголовке привлечь, типа мы во всем виноваты, что этот гад мора наглотался. А мы тут причем? Может он токсикоманил? - добавил Башаров, -но нас только за это ЧП шеф слава богу премии лишил.
  -Кстати у нас в фирме легенда до сих пор ходит, шеф ее любит ВИП клиентам рассказывать, что в начале 90 х наши тараканов в Ираке во дворце Садама поморили и кто-то у них там пузыречек с мором или потерял или выкрали у него. - продолжил Петров.
  - Да тема мутная, так потом именно этим пузырьком Пауэлл в ОНН перед носом у всех тряс, его наши сразу опознали по крышечке, когда войну с Ираком затевал, - поддержал его Башаров.
  -Так химического оружия тогда же в Ираке не нашли? - удивился Сракин.
  - Конечно не нашли, - подтвердили оба, - а как его бы нашли если его там никогда и не было.
  - Кто они? - думал писатель, - не чего не ясно. Он пьянел с катастрофической быстротой, а русские странным делом не пьянели. Хотя после их каждого перекура Вовина бутылка водки все больше и больше убывала.
  -Странное пиво какое-то, градус в нем чуть повыше чем в обычном 'Баварском', - лишь как-то случайно пристально смотря Владимиру прямо в глаза заметил Башаров, и Сракин тут же отвел в сторону свой взгляд, пряча подступивший к горлу животный испуг: 'они меня тоже отравят?'.
  Далее случилось вообще что-то из рук вон выходящее, сидевшие за столиком украинцы, робко, как-то нерешительно, подталкивая один другого и переругиваясь между собой, делегацией из нескольких человек, подошли к ним:
  -Мы требуем, что бы вы здесь в Германии не говорил на русском, - тихо-тихо, почти шепотом, словно боясь кого-то разбудить, заявил одни из них костлявый и худой как Кошей бессмертный, но с нацистскими наколками на плече, одетый в сине-желтую майку с гербом Украины.
  -Вы простите что? - не расслышал его речь Башаров и недоуменно оглядел подошедших. Те сразу стали активно переминаться с ноги на ногу, и кое-кто из стоящих позади и наиболее трусливых даже потихоньку попятился.
  -Мы категорически требуем, что бы вы здесь на немецкой земле прекратили говорить на языке агрессора! - голос Кощея стал громче, буква 'г' четче звучать как 'х', на украинский манер.
  -Ну парни, вы чего буксуете? - удивился миролюбивый Петров. - Мы здесь по-немецки вроде и не говорим. Вон Штирлиц у нас даже по-руски шпрехает, хотя и немец.
  Украинскую делегация постигло явное замешательство. Было видно, что парочка гостей даже зависла сбитая с толку ответом русского.
  -Мы имеем в виду русский язык, язык агрессора, - еще громче пояснил глава делегации. Было видно, как тяжело ему это далось.
  -Русский? Ну а может тебя в задницу еще расцеловать? - стальным голосом, от которого члены Украинской делегации вздрогнули, ответил Башаров. - Иди отсюда по здорову, мы сидим, пьем, отдыхаем по-людски, и никого не трогаем. А если хочешь воевать чего тут в Германии торчишь? Ехай на Родину и воюй!
  Украинец жалобно попытался объяснить, что на фронт ему нельзя, хотя он рвался туда, у него мол, больные почки, в детстве застудил и в армию его не взяли, кроме того, у него недавно родилась тройня, которых они с женой Олесей, назвали Байрактаром, Джавелином и Хаймарсом. А последнего, как сами Кощей и Олеся ласково прозвали в семье, Марсика, они любят особенно, и он в кроватке даже плачет на родной украинской мове.
   Остальные украинцы все чего-то ждали с бледными лицами перепуганных насмерть деревенских родственников, приехавших на соседний хутор хоронить едва им знакомую тетушку. Они мялись в нерешительности, переглядывались друг с другом ища поддержки и не находя ее ни где, вздыхали тяжко, и пряча грустные глаза, продолжали молчать. Казалось, они чего-то выпрашивают и Владимиру захотелось даже дать этим горемыкам немного денег.
  Теперь уже Петров, преодолев усилием воли аналогичные порывы души, требовавшие от него облагодельствовать незваных гостей, предложил им дружно свалить на хер, пока дело не закончилось международным конфликтом, который может закончиться плохо, прежде всего для самых активных членов зарубежной делегации, хваставших больными почками. Хотя заметил Башаров, этот гад все предусмотрел и его трое сыновей повзрослев скоро вполне по очереди смогут катать папину инвалидную коляску. Сракин теперь понял, что такая Украина сможет выпросить не только у немцев, но и у всего мира, чего только захочет.
  -Зачем вы так? - с беззлобной обидой спросил украинец, - вы же должны понимать как нам трудно? Где ваша человечность и сочувствие?
  И делегация с постными лицами, печально, удалилась в молчании и скорби.
  - Что за люди, - обиделся Петров. - Сегодня у фонтана в центе, эти их бабы флешмоб устраивали, красной краской себе жопы мазали и на асфальте валялись. Мол жрать им не чего. Я им два евро дал из жалости - взяли. А тут вечер нам портят. Расползлись по Берлину как чума, куда не зайди всюду они, везде пьют гуляют, как будто денег у них миллионы. Ни хера себе беженцы. Понаехали тут, как цыгане.
  -А меня в военкомат перед поездкой вызвали, сказали, жди. А что, если надо я хоть сейчас готов, - поделился Баширов. - Я в спецназе служил, стреляю хорошо, родину свою люблю.
  Пьяного в доску и едва стоящего на ногах Сракина Петров и Баширов сажали в такси уже за полночь и Вове казалось, что лучше людей он давно не встречал в жизни, и он искренне не хотел с ними прощаться.
  -Куда тебя Штирлиц, скажи водителю сам, я ему сто евро дал, этого должно хватить, - заботливо похлопывал его по плечу поправляя выпавшую из машины ногу, строгий Башаров. А добрый Петров даже сунул в карман Владимиру свою визитку.
   -Если кого заморить тут надо ты только скажи, хочешь тараканов, хочешь соседей. А будешь в Москве немец давай к нам! Мы тебе покажем Москву -сити!
  Водитель такси, к ужасу, Сракина оказался тоже русским, но как не странно, он без помех и достаточно быстро довез его живого и невредимого домой.
  
  
  На следующий день Сракин проснулся очень рано, его мучала гадкая сухость во рту и нестерпимая головная боль, застрявшая гвоздём в затылке. За окном светлело лиловое небо, оживал огромный город, еще дремавший и сонно кутавшийся в легкую утреннюю дымку, а где-то на востоке касаясь лучами крыш домов, уже всходило солнце. Разбудил Владимира сотовый телефон, с утра пораньше звонил коллега по литературному цеху поэт Дмитрий Козлов, тоже выбравший своим местом жительства столицу Германии.
  - Привет. Ты спишь? - в трубке Владимир услышал вкрадчивый голос Димы.
  -А как ты сам-то думаешь? - вопросом на вопрос ответил Сракин.
  - Понятно, - шумно вздохнул поэт, - Ты слышал Ероша умер? -
  - Даже видел, на опознание тела вызывали.
  - А тебя немецкая полиция допрашивала?
  - Да. А тебя?
  - Допрашивала.
  - А тебе про то, что это дело рук Кремля намекали?
  - Да практически прямым текстом сказали, какая-то организация ликвидаторов, как ассасины, кажется 'Дети Путина'.
  - Сам ты 'Дети Путина', никакие не дети, 'Ангелы Путина'.
  -Точно, прости, я все напутал.
  -Ты думаешь это они Ерошу убили? - в голосе Козлова был слышен страх.
  - Не знаю.
  - Меня все про странности его поведения спрашивали, мол были ли какие?
  -А ты что?
  -А я не вспомнил сразу, а сегодня утром сел, прости за подробности, на унитаз. Я так всегда с утра делаю, так работается лучше.
  - И что?
  - И то, вспомнил. Все сразу вспомнил. Я ж его к себе на премьеру новой части чтений 'Горожанин поэт' пригласил, недели две назад или три. У меня там теперь мои стихи артист новый читает, из России. Представляешь, кстати, этот артист из страны уехал сам, типа против войны он, ему даже денег никто за это не платил, такой вот идейный пацифист. Так вот, после выступления, встречаемся, а он, представляешь на меня смотрит так презрительно свысока и говорит: 'Вот Пушкин и Лермонтов - золотой век русской поэзии, Блок, Гумилев, Есенин и Маяковский - серебряный. А как Дима ты думаешь, скажи, как потом этот век русской поэзии, назовут? А я дурак, даже растаял, плечами в сомнении жму, прикидываю в голове у себя версии разные. А Ероша мне, не дожидаясь ответа: вот, вот и я думаю. гавнянным веком назовут Козлов твой век поэзии, говняным. И повторил так раза три. Мне до слез обидно стало, но я даже глазом не повел, даже ему подъиграл тогда, рассмеялся, а самому заплакать хотелось. Хотя как-то один умный человек, мне сказал: нет у русской поэзии не золотого, не серебряного века, все время один и тот же дерьмовый век.
  - Правда странно как-то, - болтливого и надоедливого Козлова Сракин недолюбливал, и про себя подумал, о том, что острый на язык матерщинник Ероша не стал бы называть век поэзии гавнянным, а скорее всего обозначил бы его несколько иначе - х.. евым.
  - А что звонишь? Чего хотел?
  - Поговорить, - Козлов был напуган. - С утра проснулся жрать хочу, а после бесед с полицией и ФБР выйти из дома боюсь, везде мне убийцы мерещатся. Вчера трижды кто-то звонил вечером, трубку беру, а там молчат, кричу: алло, алло, в ответ ни слова, как будто не слышат. Суки, наверное, проверяют дома ли я. А сегодня встал с утра и уже часа три за двором слежу, там все какие-то подозрительные люди крутятся, за окнами следят.
  -А ты доставку вызови, - предложил Сракин. - Ходить никуда не надо.
  -Ага доставку, - возмутился Дмитрий. - Ты вообще, о чем Вова думаешь? Ты жить то хочешь? Доставка - это неизвестно кто принесет и что принесет. Нет я не на столько глуп что бы так подставляться. Нас так просто не возьмешь.
  - Понятно, - буркнул Владимир.
  - Вчера меня Гриффитс инструктировал, чтобы я с незнакомыми и тем более русскими не общался, не пил и не ел. по ресторанам и кабакам не ходил, дома сидел и сразу если что не так ему звонил.
  Чувство тошноты выворачивало Сракина наизнанку, а сказанное Козловым ужасало. Может быть, это и никакое не похмелье вселилось в него, может вчера эти хитрые русские развели его как мальчишку и отравили секретным ядом замедленного действия, разработанным в тайной лаборатории ФСБ?
  Владимир, подтверждая свои же самые худшие догадки, больно икнул, лоб его покрылся испариной и на левой руке внезапно онемели пальцы. Потом задергался правый глаз и в голове как в кипящем электрическом чайнике зашумело. Судороги начинаются? - страх смерти заставил его без лишних объяснений сбросить разговор с Козловым и непослушными пальцами найти в контактах номер Гриффитса. Тем более счет мог уже идти на минуты. Тот ответил сразу, как будто бы все утро только и ждал звонка Сракина.
  -Хелло, мистер Факин, как у вас дела?
  'Вообще-то я Сракин'- обижено подумал известный писатель, и тут же его собственный голос предательски изменил ему, выдав автоматически.
  -Хелло, как я рад, что смог так быстро до Вас дозвониться мистер Гриффитс.
  Ему даже было показалось, что это сказал не он, а кто-то другой его голосом.
  Вова рассказал все, что случилось с ним вчера, про встречу и дружеские посиделки с русскими, представившимися ему Петровым и Башировым.
  -По-вашему они не знали кто вы? Не смешите меня. Они все знали! - подвел резюме Вовиному рассказу американец
  -Я не понимаю почему они не побоялись представиться во время войны своими собственными прекрасно известными именами? - спросил Сракин.
  Гриффит объяснил, что по данным американской резидентуры Петров и Баширов - это не фамилии и имена. Так называемые группы ликвидации в организации 'Ангелы Путина' состоят из подготовленных во всех отношениях пар агентов, дополняющих друг друга, традиционно соответствующих армейским снайперским парам. Такие пары, получив задание от командования, работают автономно. Один человек в паре обеспечивает связь и вывод группы на объект, а при проведении акции прикрывает, а второй лично уничтожает намеченную жертву любым доступным способом, которых у него в арсенале без малого тысяча. Агенты при подборе пары проходят сложный тест на психологическую совместимость, длящийся около года, который называется у русских, смешным, кажется заимствованным тюркским словом 'обкатка'. Кроме того, одно из важнейших требований к такой паре, подчеркнул Гриффитс: это обязательные гомосексуальные половые отношения между ее участниками, железобетонно цементирующие пару. Традиционно именно любовь у русских играет огромную роль в успехе любого дела. Это понятно, ведь только близкий человек может надежно прикрыть тебе зад. Тем более уже не чужой. Баширов и Петров - это условные должностные наименования членов пары, так в каждой паре 'Ангелов путина' один агент всегда Петров, другой Баширов. И только так. Петров - связь, расчет, подготовка и прикрытие, Баширов - исполнитель акции.
  -Зря Владимир, вы не связались с нами немедленно после контакта с русскими или еще лучше во время него. Все было бы проще. Вы делаете такие же ошибки как делал Скрипаль, если вы еще помните кто это. Хотя я не хочу вас пугать, возможно, что вы уже приняли смертельную дозу яда вчера вечером. Так как мы не знаем, как и чем они вас пытались отравить, сугубо в ваших интересах, крайне необходимо чтобы мы немедленно приехали к вам и на месте провели экспресс - обследование. Постарайтесь не чего не трогать, особенно вашу вчерашнюю одежду, помните, яд может быть на ней. Кстати, при завершении вечера с русскими они вам ничего не подарили? А может быть они что-то вам дали с собой? Неужели никакого небольшого подарка на память? Или хотя бы сувенир из России? Матрешку? Чашку?
  - Вроде нет, хотя стоп, кажется, один дал мне визитку.
  -И где она? -поинтересовался американец.
   - В кармане моего пиджака
  -А где ваш пиджак?
  Сракин оглядел комнату, пиджак лежал мятый и небрежно брошенный, на кресле, из грудного кармана виднелся белый кончик визитки.
  -Не чего не трогайте, вы выезжаем. Помните, от этого зависит, черт побери, ваша Факин, жизнь! - напоследок надзирательным тоном в трубку прокричал Гриффитс.
  -И правда 'факин' жизнь, гребанная жизнь, - подумал Владимир. - И такой она стала совсем не давно.
  Прибывшая бригада американских военных врачей, одетых в специальные защитные скафандры, из-за чего страшно похожих на заблудившихся астронавтов, потерявших свой звездолет, в здоровье Владимира ни чего подозрительного не обнаружила, экспресс-тесты на яды были отрицательными. Взятые пробы воздуха в квартире установили ничтожные следы метана и каннабиноидов. Результаты анализов крови и мочи были превосходны. Все бы ни чего, но любимая болонка Сракина Дора, проживавшая уже второй год совместно с писателем в Берлине, незаметно вытащила из его кармана визитку и начала ее безжалостно грызть, утробно урча прямо на глазах у американцев. Первая попытка блока НАТО отбить у Доры улику, успехом не увенчалась, испугавшись, зверь залез в диван, зажав изжеванную визитку в пасти. Когда диван открыли, то от визитки остались лишь небольшие кусочки размочаленного картона, а псина довольная собой часто икала.
  -Владимир, а вы хорошо знаете свою собаку? - задумчиво глядя на пса спросил загрустивший Гриффитс.
  Сракину показалась, что тот подозревает Дору в работе на ФСБ, ее отчаянная выходка напомнила подвиг разведчика успевшего за считанные секунды съесть секретный шифр. Американец тут же поправился:
  - В смысле, из-за соображений безопасности пса нам придется забрать. Если визитка отравлена контактным ядом, то скорее всего песик умрет. Но мы постараемся его спасти, мы сделаем ему операцию. Вы очень его любили?
  
  После того как Гриффит и его компания уехали, снова зазвонил сотовый. Сракин еще стоял в задумчивости посреди квартиры абсолютно голый как Адам, прижимая рукой на локтевом сгибе окровавленную ватку, после забора крови из вены в ходе проведенного комплексного обследования. Звонили с незнакомого номера.
  -Гутен так герр Факин,- раздался в трубке незнакомый скрипучий голос. - Я адвокат герра Борщевского, к нашему сожалению, погибшего вчера. Перейду сразу к делу, не буду тратить ваше время. Время как известно - деньги, герр Факин, не знаю как ваше, а мое время - время Хаима Коца, адвоката в третьем поколении, стоит ах как дорого и его осталось мне ох как мало. За месяц до смерти герр Борщевский написал завещания, в котором всего один пункт касается вас лично. Вы просто должны дать согласие или отказаться исполнить волю усопшего.
  - И что мне завещано? - спросил Владимир.
  -Ерофей Михайлович в завещании упоминает вас как лицо, которое должно исполнить его последнюю волю - передать пепел тела Борщевского из Берлинского крематория в Российское посольство. Понимаете мой клиент хотел, что его похоронили на родине в Мудищах...
  -Может быть Мытищах? - Владимир вспомнил малую Подмосковную Родину друга. Адвокат тут же поправился:
  -Прошу прощения, точно в Мытищах. Ох уже эти странные русские топонимы. У меня был знакомый русский из Мудищь, вот и выскочило по аналогии. Но вернемся к делу. Борщевский сильно болел и предполагал, что из-за болезни дойдет до самоубийства. Мой клиент знал, что тогда согласно христианской традиции его нельзя будет похоронить на кладбище. Поэтому он заранее оплатит кремирование своего трупа, а вот пепел поручил вам отдать русским для его транспортировки на Родину. Там его родные развеют его прах над родным городом, и тогда мой клиент навеки останется с Россией. Вы не находите это гармоничным герр Факин?
  -Что мне надо сделать? - Владимир устал, даже умерев проклятый Ероха, умудрялся своими дурацкими выходками доставать его до печенок.
  - Вам нужно к 12.00 с паспортом завтра прибыть в офис Берлинского крематория.
  - Я буду, - вздохнул писатель, - обязательно буду.
  - Да еще герр Факин, не забудьте пожалуйста взять с собой какую-нибудь емкость для пепла, Борщевский отказался от капсулы, можно купить конечно и специальную погребальную урну из чешского фарфора, или металлический контейнер, но в вашем случае это не обязательно, можете взять что хотите, к примеру стеклянную банку.
  -Трехлитровая банка пойдет? - Сракин зацепился взглядом на стоящую на столе купленную не так давно в русском магазине банку мариновых огурцов. В ней оставалось лишь треть от изначального объёма чуть мутноватого слегка опалесцирующего рассола, в котором как неторопливые сонные рыбки в аквариуме плавали два пупырчатых огурца средних размеров, окруженные укропом. На дне банки чернели разбросанные шарики перца и лежали ломтики чеснока. И Владимир подумал, что в жизни все банально и просто, и Борщевский еще вчера с удовольствием под водку евший соленные огурцы, теперь сам, пусть не целиком, а даже то, что от него осталось, окажется вместо них, в этой же трехлитровой стеклянной банке.
  
  В обед прозвонившись в Берлинский Университет, Владимир добился того, что его семинар инновационного спецкурса для писателей 'Продвинутые технологии в современной литературе' ему разрешили провести дистанционно.
  Усевшись с чашечной ароматного кофе и раскуренной трубкой перед экраном монитора, Сракин начал издалека: - Литература - способ непрямого, целенаправленного формирования у человека определенного мировоззрения. Я бы сказал даже это такой способ внушения, воспитания, создания человека. Какого мировоззрения? - спросите вы. А такого которое истекает из идей, заложенных, а может быть даже припрятанных автором в данном конкретном литературном произведении. Не надо приписывать литературе какую-то сакральную или мистическую функцию. Все очень просто.
  Человек имеет вполне определенные представления об окружающем мире, в которые каждый из нас верит. Весь мир, вокруг каждого из нас воспринимается, то есть интерпретируется нами в соответствии с собственными представлениями об нем, то есть мир - это проекция нашей веры. Помните, как записано как в священном писании - да воздастся каждому по вере его. Именно из кирпичиков представлений о мире и состоит сам мир, в котором мы себя осознаем. Конечно, в этом есть явный субъективизм, но посмотрите, как в мире людей проявляется пресловутый эффект наблюдателя. В силу своих убеждений двое людей в одном и тот же событии могут увидеть разное и даже противоположное, и получат абсолютно различный опыт. Я не буду вас засыпать примерами, но вспомните про наполовину полный и на половину пустой, стакан.
  Владимир сделал паузу отпив кофе и вальяжно потянув трубку.
  - Две вещи которые вам надо запомнить: первая это наша вера и наши убеждения управляют нами, так как мы принимаем собственные решения в соответствии в ними. А это, хочу вам заметить, очень и очень важно для управления человеком. И вторая - все наши представления о мире не противоречат друг другу, Главная функция нашего сознания - это создание непротиворечивой целостной картины внешнего мира. При этом наш мозг ради устранения любых противоречий в картине мира идет на обман. Любое противоречие, возникшее в этой картине, вызывает у человека тревогу, проявляющуюся негативными переживаниями, которые любой стремится прекратить, вернув своей картине мира целостность и непротиворечивость. Итак, мы с вами чуть отвлеклись и получили немного психологии.
  Итак, как работает литература? Только наивный человек думает, что литература - это развлечение. Нет, литература - это оружие. А популярная литература - это оружие массового поражения.
  Человек всегда находится в таком положении, что имеет строго очерченные границы того, что есть хорошо и что есть плохо. Он в это верит. Кто-то скажет мне что под этим есть рациональное обоснование. Я же скажу вам иначе, если человек верит, то он найдет тысячу смыслов и рациональных обоснований того, во что он верит. Примеры?
  Бог. Верующие во всем найдут проявление бога, отыщут его след, узрят его присутствие. Ерунда? Возьмем образованных немцев 30 годов 20 века, живших в фашистской Германии. Как могли они сделать все что сделали? Как они могли так жестоко жечь и убивать других людей? Да просто они поверили бесноватому фюреру, который смог внушить им веру в то, что они сверхлюди, арийская раса, а славяне, цыгане и евреи - это не люди. А как часто мы ошибаемся в людях приписывая им то, что мы думаем о них, в тоже время, когда они исходили из совсем других побуждений?
  То есть литература как оружие должна внушить человеку, что что-то хорошее в его представлении, это на самом деле плохое, и наоборот? Да, это абсолютно верно. А зачем это надо, я не берусь вам рассказать, это не входит в тему нашего семинара.
  Далее увлёкшись Владимир, стал рассказывать про идею недирективного эриксонианского гипноза, когда нужное внушение - идея подается в закамуфлированном виде. И поэтому она не встречает внутреннего сопротивление человека. Он объяснял, что человек - иррационален по своей природе и всякие прямые попытки его переубедить наталкиваются на защиту и критику. Пытаться изменить убеждения другого путем рациональных доводов бесполезно, так как другой в свою очередь обоснует свои доводы не меньшем количеством таких же рациональных и логичных объяснений, а возникающий в этом случае спор заводит стороны в тупик. Сказки были первыми литературными произведениями, формирующими мировоззрение. Смысл и идея, скрытые за ярким цветным рисунком художественных образов и чарующей мелодией сюжета проникали в сознание человека минуя непреступные барьеры критического восприятия. Сракин сравнивал художественное произведение с троянским конем или конфетой, искусно спрятанной в обертку из цветной бумаги и фольгу. Внимание человека увлеченно оберткой, потом фольгой, но они лишь отвлекают внимание пряча главное. Читатель не сразу осознает те изменения, которые будут происходить в нем, пока увлеченный динамикой повествования, характерами героев и калейдоскопом событий, он исподволь, не заметно для себя позволит чему-то незначительному оставшемуся за пределами его внимания, запустить процесс внутренних преобразований.
  Далее Сракин приводил пример Солженицына разрушавшего и обесценивавшего идею коммунизма. Он рассказывал про те эффекты, которые дали его романы и прежде всего ужаснейший 'Архипелаг Гулаг'.
  -При развенчании идеи, главное не вступать в прямую конфронтацию или спор. Не надо. Ваша задача, ваше произведение должно создать эффект того, что в ответ на доводы оппонента, вы вдруг уклонились от спора. И правильно, тот кто прав, то нет спорит. Ему не зачем доказывать свою правду. Ваше произведение должна быть как кривая снисходительная насмешка свысока, с высоты силы, знания, превосходства. На какой прямой критики, никаких осуждений, только насмешка стеб и издевательства. Это наиболее полно удается выразить в сатире.
  Владимир говорил, что времена Чехова, Достоевского и Толстого, когда во всем мире писали два-три десятка образованных и мыслящих людей и читатели кушали лишь те блюда, которые им готовила та жалкая по численности прослойка творческой интеллигенции ушли. Сегодня писатель всегда выполняет чей-либо заказ. Этот заказ создает общество, государство или группа заинтересованных в продвижении определенных идей людей. Без вложения денег ни один литературный продукт не окажется в широком поле литературной известности. Только пребывание в этом поле обеспечить охват достаточного количества людей, которые потенцируя друг друга вызовут достаточный эффект от произведения. Только попав в это поле литература может глобально влиять на общество. Как в современной поп-культуре или в искусстве при вложении денег в какое-то лицо, как в автора, можно вывести его на орбиту всеобщей известности, так и в современной литературе, происходят схожие вещи. В конце семинара Владимир коснулся проблемы 'Хроник заводной птицы' известного на весь мир японского писателя Харуки Мурокама. Сракин даже показал, что это книга не о чем, в бессмысленной и запутанной череде образов и событий, в неопределенности и не досказанности, и каждый кто этого захочет, отыщет свое, откопает кучу смыслов. А вот как раз длинные вставки про события на реке Халхин-Гол, описывающие чудовищную жестокость советского строя, зачем они понадобились автору в фантастическом романе? Не кажется ли вам, что весь роман, все эти путанные фантазии, похожие на бред, в которых загипнотизированный авторитетом Муроками, неискушенный читатель ищет несуществующие смыслы, написаны с одной целью, прочно закрепить в сознании человечества мысль о том, что несчастная Япония была растерзана жестокой Сталинской Россией?
  
  После обеда к Владимиру приехал Джерри Корбан, его старый друг и персональный куратор из ЦРУ, сейчас работавший в Берлине, на должности шефа Европейского отдела 'Фонда мировой литературы'. Этот фонд, шедро финансируемый правительствами США и ряда европейских стран, получал так же огромные деньги от транснациональных корпораций и международных коммерческих структур. Задачами этого фонда помимо сохранения европейского литературного наследия являлись поддержка современных писателей, продвижение их творчества, проведение творческих консурсов в разных странах и раздача грантов. Джерри должен был обсудить с Владимиром подписание контракта на новый роман 'БункерК'. Сюжетная линия будущего шедевра мировой литературы так же детально обговаривалась в договоре, она прописывалась сторонами мелким шрифтом в разделе 'Прочее'. По сюжету романа в самом центре Москвы, глубоко под Кремлем, был выкопан огромный бункер, сделанный из суперпрочного бетона, выдерживавшего прямое попадание ядерной бомбы. В бункере размещалось российское правительство. Рабочих, построивших подземелье, по окончанию стройки, немедленно мобилизовали и отправили в зону СВО в 'Вагнер', где они все, как один попросту сгинули. Этот момент брался за основу романа.
  Корбан предлагал добавить в роман тему жуткого каннибализма, - описать как Путин и его ближайшее окружение на обедах в бункере поедают украинских детей. Сракину такое было не ново.
  - Поверь Вова, это еще выстрелит! - возбуждённо тер руки Джерри, намекая, что выдача ордера на арест президента РФ был инициирована Гаагский трибуналом именно за вывоз украинских детей с зоны боевых действий. - Через лет пять найдутся те, кто заявит, что твой роман основан на реальных документах. И поверь документы даже найдут.
  А еще Джерри настаивал на теме Китая. По его мнению, Сракин должен описать переговоры Путина и Си о поставках России китайских самонаводящихся бомб. Акцент делался на то, что российский президент не хотел переплачивать, поэтому сидящих внутри бомб и наводящих их на цель китайцев-камикадзе, он хотел заменить мобилизованными российскими гастарбайтерами, которым за поражение бомбой цели предлагалось посмертно российское гражданство и звание героя России. Семья героя так же получала гражданство РФ в полном составе упрощенным способом. По телевизору крутили ролик, в котором рассказывалось об уроженце Душанбе Умеджоне Ахмедове, который уже трижды поражал бомбами пункты управления НАТО, при этом оставался жив и возвращался домой без единой царапины.
  Сракин предлагал свое: депутаты государственной думы еще в нулевые решили клонировать российского президента с целью сохранения преемственности государственной власти. Их пугала мысль, что придет кто-то вроде Ельцина или Горбачева и корабль российской государственности опять понесет к либеральным берегам. Генетика шагнула вперед. Теперь если с основным Путиным что-то случалось - умирал от болезни, разбивался при падении самолета, то его тут же замещал подготовленный во всех отношениях клон. Выборы президента в России, официально переименовываются в выборы Путина, которые приобретают характер ритуала. Как римское имя Цезарь стало обозначением императора, так фамилия Путин стала нарицательным обозначением верховного правителя России. Традиционно в ходе выборов по всей стране развертывались пункты голосования, где пришедших угощали чаем, едой и разными сладостями, устраивались культурные мероприятия, раздавались ценные подарки. Там люди получали бюллетени для голосования в которых напротив единственной вынесенной в список кандидатов фамилии Путин, ими должна ставиться галочка. За постановку других не регламентируемых знаков: точки, крестика или кружочка человека ждал штраф или даже срок. Потом бюллетени бросались в урны из прозрачного оргстекла, символизирующего транспарентность волеизъявления народа. Результаты выборов специальными комиссиями подсчитывались к полуночи. До оглашения результатов - люди подыгрывая друг другу, массово изображали волнение и общую озабоченность. Хотя каждый раз получался один и тот же неизменный результат, он все равно преподносился как сенсационный и неожиданный. Он тотчас объявлялся в новостях по телевидению, и в прессе. Страну охватывала мощная волна праздничных застолий и народных гуляний, сопровождающаяся традиционными салютами. В ходе празднований сжигались соломенные чучела, символизирующие других, правда уже не существующих в природе кандидатов. Их заранее изготовленных из соломы и картона, люди вытаскивали во дворы и на площади, где устраивали костры. Чучел существовало три варианта - Зюган, Жирик и еще безымянный, которого в разных регионах страны делами по-разному. Такое голосование преподносилось как укоренившаяся в народе традиция, не имеющая никакого прикладного смысла.
  -Вова, все твои предложения - это не плохо, но надо подумать, еще раз хорошенько подумать. Знаешь я хочу попросить тебя перечитать 'Норму' и 'Обелиск'. Ты должен снова попытаться проникнуть в душу читателя, пусть даже тем темным и длинным путем, который открыл миру великий Зигмунд Фрейд. Ты мастер не только слова. Ты умеешь обратить читателя вглубь самого себя. Ты уникальный мастер анально-фекальных перфомансов.
  -В этот раз Володя, от твоего любимого литературного занятия накормить россиян гавном придется воздержаться, тебе надо расти, ты должен войти в историю. В овальном кабинете есть мнение, что роман 'БункерК' должен получить не только Буккера, но и Нобелевскую премию. Тогда тебя русские никогда не смогут вытравить из своей литературы и им придется навсегда смириться и из поколения в поколение глотать твое дерьмо. Вова ты будешь как жирное масляное пятно на белом платье, которое уже ничем никогда не отстираешь.
  Сракин и Джерри пили ледяную водку, из запотевших хрустальных рюмок, закусывая ее маленькими аппетитными маслятами, размером с патрон 7,62. Эта водка необыкновенно мягкая и очень даже приятная, была сделана где-то в Лапландии, милыми и добродушными финнами и от того хорошая вдвойне. Финская водка как шведская машина 'Вольво', важно не только, что ты едешь, важно и как ты едешь, а русская, сделанная в каком-то бесланском гараже, где тошнотворная муть сивушных масел растворилась крепким столовым уксусом, напоминала Владимиру российский автопром - главное, что ты просто еще можешь ехать, без всяких там оговорок. Мол едешь и слава богу!
  - Судьба классика в том, что он обречен на правду, - Сракин подумал, что и правда в новом романе фекалии могли еще как ему пригодиться и списывать их разрушительный эффект на читателя было еще рано.
  -Ну эту херню ты журналюгам рассказывай, как там у Вас говорят, кто танцует барышню тот и заказывает музыку? - не согласился с Вовой кадровый агент ЦРУ.
  - Вова, кстати забавно, что и вашего Путина зовут Вова, - недовольно продолжал американец:
  - Мне давно известна твоя позиция по фекальной концепции в современной литературе, но твоя чересчур стойкая, переходящая так сказать из произведения в произведение, анальная фекальная фиксация, смущает чистоплюев из сферы культуры. Они люди голубых кровей и не выносят обилие грязи. Они притворяются чистенькими. И не видят грызи вокруг, как слепые абсолютно не видят того, что жизнь - это грязь и дерьмо. И мы, продвигая тебя должны учитывать их пожелания и просьбы. Пойми Вова, ты должен написать бомбу, не просто бомбу, а если хочешь, ядерную бомбу, которую мы через тиражи крупнейших изданий по всему миру в переводе на десятки языков ведущих стран, сбросим на Россию. Такую бомбу, что бы она рванула и от этой Рашки и от московского кремля не осталось и камня на камне. Понимаешь? От тебя ждут шедевра, нового свежего, тонкого и изящного, такого, что бы он произвел сногсшибательный, эффект на читателя.
  Глаза Сракина заблестели от волнения, сердце зачастило в груди.
  - Бункер, это как бункер Гитлера - отличная ассоциация. И ее надо прочно закрепить в мозгу читателя. А в этом бункере уже давно сидит Путин, у него паранойя, на руке браслет, к которому намертво пристегнут ядерный чемоданчик с красной кнопочкой...
  -Да-да-да, - понимающе закивал головой уже захмелевший Сракин, его воображение рисовало ему картину подземного города, раскинувшегося под Москвой:
  - Глубина бункера пять, нет семь, нет десять километров... У него в бункере золотой унитаз...
  -Вова, ну я же просил тебя, твоя фекально-анальная фиксация в данном случае не на пользу нам...нашему делу...
  -Ну хорошо Джерри, - покорился Сракин.
  - Смотри. - американец сунул Владимиру какую-то книгу, на обложке которой были нарисованы два глаза из которых по каплям как слезы вытекала темно-красная кровь, а в зрачках, если немного присмотреться, перекрещивались серп и молот. Книгой оказался переведенный на немецкий бестселлер молодого автора из России Гузель Ряхиной 'Зульфия пучит глаза'.
  - Планируем еще перевести на румынский и греческий, завтра буду презентовать немецким читателям, - похвастал американец.
  - Сам не стал читать его, но слышал, что с этой девчонкой как с торбой до сих пор носиться Улиткина, то и дело заявляя о ее несравненной гениальности, - ответил Сракин, - вроде как по сути, это растянутый на 500 страниц убогий пересказ солженицынского 'Одного дня Ивана Денисовича'. Только Иван Денисович преобразился в 30-летнюю дремучую деревенскую татарку. Девочка очень плодовита, она накатала еще два романа 'Поезд как самокат' и 'Деньги мои'.
  -Милый мой Владимир, да нам все равно до ценностного или художественного содержания всей этой писанины, главное, что в ней есть это высшей пробы антисоветчина. Наша задача последовательно продвигать ее в литературе, мало того в мировой литературе. Ты понимаешь у любого русского и тем более иностранца при разговоре о коммунизме должна к горлу подкатывать тошнота и рвотные позывы, а в сознании вставать такие пугающе-страшные картины, что он ощутит непреодолимое желание бежать со всех ног, куда глядят глаза от проклятого коммунизма. Коммунизм обязан стать табу, но не на законодательном, а общечеловеческом, ценностном уровне. Это на уровне бессознательного рефлекса мы встроим в психику каждого. Убеждение, что коммунистом быть просто неприлично, это хуже, чем быть отверженным или прокаженным, станет базовым. Коммунист - это такой фрик, садист и извращенец. Коммунизм - это многомиллионная страна живущая в унылых бараках за колючей проволокой в впроголодь, превращенная в один сплошной концентрационный лагерь, архипелаг ГУЛАГ, вдоль забора которой, день и ночь лают голодные сторожевые псы. Заключенные обречены на бессмысленный тяжкий труд, бесчеловечные условия жизни и непрекращающиеся казни. Еще пара десятков лет и весь мир поверит, что не Гитлер, а параноик Сталин развязал кровавую бойню второй мировой, завалив трупами своих солдат Европу.
  -Но сами татары не довольны ее романом, эта Зульфия, пучащая глаза, показалась им какой-то вымученной, неестественной. Они пишут, что Ряхина создала нелепую шляпу, которая может нравиться тем, кто татар совсем не знает, традиций татарского народа не уважает.
  -Вова, да нам плевать на этих татар. Татары, мордва, марийцы - все это уродливые выкидыши русского народа, которые никогда не имели своей государственности и уже давно утратили свое историческое право существовать на этой земле. Что они там говорят я вообще знать не хочу. Вы русские напрасно их не уничтожили, не изрубили под корень, а зачем-то сохранили им язык и традиции. Вы допустили серьезную ошибку. Мы такую ошибку не повторим.
  -А что же Улиткина? - с любопытством спросил Сракин.
  -Да ну ее, - Джерри махнул рукой. - Она абсолютно не управляемая. Мало того поверила в свою гениальность. Звезду тетя словила. Мы ей дали австрийскую литературную премию, а она тут же стала требовать Нобеля, захотела, чтобы ее и так трудно перевариваемый роман 'Кактус Чукотского' получил первый приз. Но тогда в Овальном кабинете посчитали, что лучше дать Алексеевич, кстати не помню, как сформулировал выбор сам Нобелевский комитет, но для нас тогда было важно раскачать Белоруссию. Улиткина обиделась, даже хотела вернуться в Россию, но как-то уж поздно, ее ушаты помоев не остались не замечены.
  -Да она и сейчас продолжает деятельность, - Сракин протянул Джерри немецкую газету с фотографией Улиткиной на пол страницы, под которой крупными буквами было написано: 'Сейчас моя страна находится в состоянии войны с культурой, ценностями гуманизма, свободой личности и идеей прав человека. Моя страна больна агрессивным невежеством, национализмом и имперской манией величия. Мне стыдно за мой невежественный и агрессивный парламент, за мое агрессивное и некомпетентное правительство, за руководящих политиков - сторонников насилия и вероломства, которые метят в супермены. Мне стыдно за всех нас, за наш народ, который растерял нравственные ориентиры'.
  -Много она у вас берет за такое? - спросил Владимир.
  -Сейчас Улиткина как бы сама по себе, вернее делает вид, что все именно так, и сама она все делает по доброй воле. Эта женщина - старая прожженная литературная проститутка, считает, что если ей не дали, а подарили деньги, то секс с ней был обязательно по любви. Она думает, что ей платят за то, что она просто открыла свой рот. Ты же понимаешь, скажи она в интервью, что Путин прав, как замечательно, что Россия защищает Донбасс, кто бы стал ее публиковать и платить за интервью этой наглой особе такие деньги, какие она требует от бедных журналистов? Даже у меня человека как вы русские говорите без совести ее сравнение Донецка и Луганска с Содомой и Гоморрой, которые богу следует сжечь, меня удивляют.
  -Знаешь Вова, работая в русской либеральной писательской среде я столкнулся с таким количеством подлых наглых и продажных мразей, с которым я не был знаком даже работая с матерыми уголовниками и международными террористами на заре свой карьеры. Как говорят в России на вас не где пробу ставить. В тех людях еще было какое-то благородство, честь, любовь к Родине, идейность. А в вас ущербность и пустота. Когда я переходил в этот отдел ЦРУ и только начинал работать по России, мой шеф Майл, Форс еще тогда мне говорил: сынок зря ты думаешь, что попал на легкую работу. Ты будешь работать с людьми за работу с которыми тебе еще надо доплачивать немалые деньги за вредность. А Форс знал, что говорил, он работал с самим Солженицыным. Я понял одно Вова нет такой подлости и мерзости, на которую не пойдет русский либеральной интеллигент за деньги. Мать родную, жену и детей - все вы продадите за славу и деньги. И в силу того, что русский либеральный интеллигент не может не понимать всю гадкую низость своего падения, всю отвратительную сущность своей продажности, он не может не оправдывать себя в этом. А оправдание свое он находит в том, что в его продажности виноват не он сам. А кто? Как ты думаешь кто?
  Джерри выпил и пристально с улыбкой уставился Сракину прямо в глаза.
  - Ты, - пошутил Вова, опрокидывая вдогонку рюмку и прикусывая тонким ломтиком слегка посоленного лимона.
  -Нет милый нет, про меня отдельно скажу. Позже. У вас предателей либералов всегда и во всем виноват ваш народ, ваши люди. Кого не почитай из вас и не послушай. Вы же думаете, как? Они - каждый из них, тоже бы, как и вы, продали бы свою страну, но беда, в отличие от вас они просто этого сделать не смогли. Не получилось, не срослось, не стали у них брать Россию. Вы тем и лучше всех прочих людей, что вы-то в отличие от них смогли, понимаешь, смогли предать и за границей мы приняли это предательство. То есть оценили его, возвысив тем самым вас над остальными. Все эти люди по-вашему бы тоже очень хотели и рады были бы продаться, но не сумели как вы и теперь люто завидуют вам. Не сумели, потому что не нужны нам. Мы определяем предательство как привилегию, как пропуск в новый мир, где прочим нет места. Все эти инженеры, военные, бизнесмены, учителя, врачи, чиновники разных мастей, бабки у подъездов. Кто у них Россию купит, кому нужно их предательство? Какая польза от него? И ведь лишь от того, что все они не смогли предать как вы, от того, что мы - запад их предательства не приняли, у них и есть по-вашему мнению вымученный русский патриотизм. Но кто в него теперь поверит, ведь это патриотизм обреченных. Патриотизм похожий на хвальбу кулика своего грязного убогого холодного болота, из которого он спит и видит, как убежать, из своего такого русского и родного. Потому что надоело ему это болото. Патриотизм это все что неудачникам осталось. И что на этом фоне ваше предательство если не успех? Предать Россию, бросить спасать этот обреченный корабль государственности, так давно тонущий, но все никак не скрывшийся под водой, хотят все и смотрят на вас проплывающих мимо с горькой завистью.
  -Да так все и есть, - рассмеялся Сракин. - Ты прав.
  -Нет ты не чего не понял, не хотят они, мы бы рады и купить их, лучших из них самых не продажных и честных сманить, но не может. Мы же Вова вас - тебя, Борщевского твоего из окна сиганувшего, Улиткину эту, Ряхину, Козлова и прочих покупаем оттого, что нужные нам по-настоящему не продаются. Ну не продаются и все. Вы же на что покупаетесь? На деньги? Да, но не самое главное это для вас. Вы же все, кого не коснись ущербные с манией величия, с комплексами и обидами. Вы все мните себя великими писателями. Вы же на славу и известность легко покупаетесь. Как с нами работать начинаете, мы вам намекаем, что писать и как. Гони русофобию и антисоветчину и все. А с таким в доску своим как ты вообще прямо говорим. Вон контракты на романы в деталях обговариваем. Ты тексты Улиткиной читал или этой дуры Ряхиной? А Козлова прозу? Да гавно это все. А мы можем все. Мы их бездарное липкое гавно в конфеты превращаем и продаем в красивой упаковке. Мы и критиков им наймем и премии дадим, рекламу произведениям какую хочешь сделаем, в издательства какие надо засунем и выпустим. Мы даже их тексты правим, чтобы употребимый видим предать.
  Они чокнулись.
  -Знаешь, в чем Вова проблема России как страны и русских как нации?
  -В чем?
  -Вы обречены на что-то вроде коммунизма или общинности. В ваших суровых условиях выжить по одиночке или малыми группами невозможно. Вы по-природе своей коллективисты и государственники, индивидуализм, собственничество противоречит вашей природе. Вот в Англии норманы малой армией в 1066 году разбив англов и саксов при Гастингсе захватывают Лондон и воцаряются в Британии, и что? Да ничего. А у вас поляка посадили в Москве на трон и ваши простые как купец Минин люди жен и детей в рабство решили продавать лишь бы вернуть власть в стране? Я тридцать лет изучаю Россию, я ее знаю лучше, чем вы русские, я даже начал вас любить... - пьяный Джерри обнял Сракина и прижал к себе.
  
  На светлой стене зала напротив окон в квартире Владимира давно висела чудесная копия со старинной гравюры неизвестного художника - два средневековых войска стояли в поле друг напротив друга перед битвой. Кони раздували ноздри, били копытом землю, рвали удила. Рыцари в доспехах подняв забрала всматривались друг в друга, волновались, готовились к битве. Кто-то молился, кто подбадривал товарищей, кто-то осматривал оружие. В обоих армия чувствовалось то сильнейшее напряжение, которое подобно как тугой растянутой стальной пружине готово сжаться в безумной ярости смертельной схватки.
  -Ты думаешь, когда решен исход этой битвы? - спросил Корбан уже заплетающимся языком.
  -Не понимаю вопроса, - таким же заплетающимся языком отвечал Сракин.
  - Все ты понимаешь, - Джерри ухватил Владимира пальцами за щеку и начал трясти его голову. - Старый педераст. Вот смотри.
   От освободил щеку Сракина и пальцем ткнул прямо в картину.
  -Ты не чего не понял. Все давно решено. Исход битвы решается еще до начала битвы. Все на чем держится каждая из этих армий это их дух. Дух - это то, что заставляет людей быть бесстрашными и не бояться умереть. Ферхштейн?
  -Натюрлих, - кивнул Вова.
  -Так вот запомни людям важно знать из-за чего. Если есть из-за чего они готовы землю перевернуть, понял?
  -Натюрлих, - согласился Сракин, думая: 'Куда Корбан опять клонит'.
  -Так вот то, ради чего называется ценностью. Семья, дети, мама и папа, Родина - это все ценности.
  -Так вот если в одной из армий догадаются еще до боя наняв таких прохиндеев как ты, разрушить, то есть опорочить, довести до абсурда, разочаровать солдат другой армии в их ценностях, подорвать основу того в том, ради чего - то все битва проиграна. Войны не будут умирать за обесцененные вещи, еще вчера бывшие ценности. 'Ладно давай прощаться', -Корбан протянул Сракину руку.
  -А развенчание ценностей, их низвержение, их обесценивание это твоя Вова работа ты понял, твоя. Абсурд отрицает любые ценности и вместе с ними абсурд отрицает и человека как такового. Понял Вова?
  
  
  Когда позже Сракин проводив Джерри, уснул, то странный сон пригрезился ему. Он как на яву, увидел поле, бескрайнее русское поле на котором ветер колыхал как волны степной легкий ковыль. Вдали напротив него, по утопая по пояс в траве стояла армия. Сверкали латы, лязгали доспехи, звенела сбруя и громко ржали кони. Как ковыль колыхался лес копий. Над армией на ветру развивались разноцветные знамена, играли волынки. Дымка утреннего тумана белым рванным облаком, повисшая над полем, то открывала, то прятала от него эту армию, и он никак не мог ее увидеть всю целиком.
  Кто-то коснулся его плеча, и он обернулся. Словно насильно всунутое в стальной металлический шлем со страусиными перьями из-под забрала на него испуганно смотрело толстое большеглазое лицо Козлова, крупные капли пота катились у поэта по морщинистому лбу.
  - Может ну его, на хер? - прошептал Козлов, - давай Вова того дернем отсюда?
  Сракин оглянулся и увидел всех. Тут и маленькая Ряхина в татарском доспехе, вертелась возле кобылы с копьем в руках, и Улиткина в кольчуге и шлеме на коне со шитом на котором на латыни было начертано 'Кактус Чукотского'. И Сракин подумал, что даже здесь Улиткина зарабатывает на политической рекламе жирно намекая на бывшего губерантора Чукотки Абрамовича. А дальше он увидел еще многих и многих, тех, которых он знал по именам или просто узнал по лицам, - ученные, писатели, художники, артисты. Гребенщиков похожий на раскормленного гнома, с огромной секирой, кудрявый Макаревич с арбалетом, Галкин в боевом трансе, танцующий с саблями, группа Би-2 в доспехах спартанцев. Все это напоминало ему какое-то странное театральное представление, шоу, которое могло плохо для всех них закончиться. Но уже было поздно и каждый подписал свой смертельный контракт.
  Вдруг с надрывной хрипотцой трижды громогласно прозвучал боевой рог. Все взгляды в ожидании чего-то устремились на пустое пространство, разделяющее армии. С вражеской стороны двое солдат восточного вида больше похожих на бурятов вывели всадника на коне, чье тело и лицо было закрыто голубым плащом, расшитым золотыми нитями.
  -На бой зовет, - тут и там зашептали друг другу воины.
  -Кто пойдет? - раздались громкие крики среди войска. Оно заволновалось, загудело как улей, в предчувствии предстоящего поединка
  -Кто? Кто? - как эхо зазвучало со всех сторон, замелькали взволнованные лица соратников.
  Он увидел, как какая-то невидимая сила подняла вверх барахтающегося в доспехах Козлова, он начал визгливо кричать:
  - Не меня не меня. У меня премий как гавна. Золотое перо России, Студенческий Букер... Он, не уставая перечислял все новые и новые и сила внезапно его отпустила и тут же все на перебой один за другим принялись перекрикивать, друг друга оглашая свои заслуги:
  -У меня премия Русский Букер!
  -У меня Сранная поляна!
  Один Сракин хранил гордо молчание и спустя пару минут все взгляды внезапно замолчавших соратников обратились на него.
  -А я живой классик. - гордо в полной тишине, произнес он и тут же грянул гром, упала темнота и какая-то непонятная сила подняла его и вынесла в поле, где он осознал вдруг, что мчит вперед один на встречу безликому всаднику под голубым плащом на быстром сильном коне. Буряты ведшие под уздцы неизвестного или кто-то очень похожие на них дружно остановились они опустили поводья коня, которого вели и упали перед всадником ниц, потом привстали и попятились задом и тут же скрылись в густой траве оставив противников одних друг против друга. Конь Сракина вынес его к врагу и в метрах пяти от него словно наткнувшись на невидимую стену, остановился как вкопанный. Голубой, расшитый золотом плащ пал наземь к ногам коня в траву, и Владимир увидел пожилого мужчину с окладистой бородой, которого вначале он принял за Гэндальфа в широкополой шляпе с посохом в руке, а потом тот вдруг превратился в Дугина. Но это был совсем и никакой не Дугин и присмотревшись мужчину в сером сюртуке Сракин с удивлением в нем смог опознать, Федора Михайловича Достоевского. Тот, медленно по-стариковски кряхтя медленно слез с коня. Сракин онемел он ужаса, его парализовало и тут вновь грянул гром. Небо еще больше заволокло темным дымом, и конь под ним вдруг как по волшебству превратился в дикую свинью и ловко выскользнув из-под него, хрюкая и визжа умчался в степь, а он, больно ударившись копчиком упал на землю приминая собой ковыль. Упав Сракин, обнаружил себя лежащим у самых ног Достоевского в серых глаженных брюках и старомодных черных кожаных туфлях. Продолжая испытывать страх Владимир перевернулся на живот и подполз к этим ногам и шепча слова прощения принялся целовать шершавые туфли великого писателя.
  Достоевский неловко наклонился и приобнимая Сракина, попытался его поднять с земли, приговаривая ласково по-отцовски как бы успокаивающе:
  -Ну что вы, ну что вы голубчик. Прекратите милый мой.
  А когда тот не поддался, то Федор Михайлович прекратил тщетные попытки и принялся гладить Владимира как гладят ребенка, ласково приглаживая волосы на голове своей широкой ладонью от чего тот горько зарыдал у самых ног Достоевского.
  - Послушайте голубчик. - Федор Михайлович продолжил тихо говорить, несмотря на рыдания Владимира. - В некотором смысле народ, в котором родился и вырос каждый из нас, это и есть его большая семья, это близкие ему по духу, вере, воспитанию и традициям люди, исторически глубинно объединённые совместной идеей общего выживания. Потому, что один, без общества, общины, племя и народа такой человек - изгой, обреченный на уничтожение. Только став частью целого единого многочисленного народа, чем больше, тем лучше, каждый из нас может бороться за свое индивидуальное, дорогое ему личное выживание, за свою шкуру, то есть жизнь. Но когда ты становишься частью целого, то твоя свобода и твои интересы должны быть подчинены идее именно совместного выживания не лично твоей, но целого, которая и обуславливает ограничение твоей индивидуальной личной свободы в интересах всего твоего народа и государства, обуславливая подчинение каждого этим общим интересам. Эти общие великие задачи, не всегда совпадающие с личными, должны безраздельно властвовать над людьми, вплоть до принесения в жертву отдельным человеком самого себя, в интересах выживания своего народа, в общей интересах. Став взрослой ответственной личностью, каждый из нас, должен осознавать, что своей жизнью он обязан не только родителям, не только предкам, но и огромной череде безызвестных ему людей из своего народа, тех кто на исторической сцене сражался за его еще не родившегося появление на свет, и возможно отдал свою жизнь за это. Поэтому такой человек, познавая мировую историю как бесконечную череду войн, стиравших бесследно народы и государства с лица земли, понимает как безмерно обязан своему народу в целом, даже может в больше, чем своим собственным предкам и родителям. Сейчас, когда идея выживания человека в мире людей в нашем как бы гуманном и цивилизованном сообществе предельно завуалирована, спрятана, лишена актуальности, оболгана, иной человек стремиться освободиться от власти своего народа, от осознанного подчинения собственной личности обществу и государству, которое выражается в служении. В условиях продолжающейся мировой борьбы народов за власть, ресурсы, территории, влияние отказ служить своему народа по-сути дела есть предательство, в чем бы оно не выражалось, если оно опирается и финансируется прямо или косвенно, враждебным народом или государством, даже если в нем заложены идеи улучшения жизни людей. Наличие ядерного оружия делает единственным способом разрушить, Российское государство является его разрушение изнутри используя явные или открыто любые внутренние силы.
  Сракин проснулся в поту, он лежал на полу возле крови и упавшее одеяло накрывало ему лицо, мешая дышать. На часах было десять утра, начинался день и дел было по горло. Зазвонил сотовый, это был Гриффитс.
  - Здравствуйте Владимир.
  - Здравствуйте мистер Гриффитс.
  Они обменялись приветствиями.
  - Позвольте сообщить Вам плохую новость. Ваша собака после операции скоропостижно скончалась. Нам очень жаль. Выражаем вам свои искренние соболезнования. Нас всех утешает одно, что песик погиб как герой, отстаивая свободу и европейские ценности. Его имя будет занесено навечно в списки животных-героев, борцов с мировой автократией. В желудке вашей собаки наши хирурги нашли жеванный кусочек размокшего картона, который эксперты идентифицировали как визитку Российской фирмы 'Новичек'. Эта организация занимается поставками мора для насекомых и крыс в Европу. Мы пробили - фирма большая, только в Германию в прошлом году они поставили до четырнадцати тысяч тонн тараканьего мора. Похожи ваши Петров и Баширов работают под их прикрытием. Мы сделали заявку в Евросоюз на то, чтобы ввести против российского 'Новичка' санкции, но Урсула фон дер Ляйн сообщила нам: имеются серьёзные разногласия в отношении этой фирмы на самом высоком уровне. Исследование визитки методом спектрального анализа показало яда не обнаружило. Скорее всего он разложился. А вообще мы думаем, что это было что-то вроде черной метки, попытки вас лично запугать. А яд был просто яд для вашей собаки. Тело Доры выдать вам не можем. Она не подлежит захоронению в обычных кладбищах. это не безопасно.
  - Я все понял. Это все так серьезно?
  - Да, герр Сракин еще как. Шутки кончились. Вы должны ограничить перемещения по городу и немедленно сообщите нам если русские попытаются с Вами вступить в контакт?
  -Окей, мистер Гриффитс. - Владимир отключил вызов.
  Через минуту позвонили с неизвестного номера.
  - Хай Вовчик! - кричал кто-то из динамика на чистом русском языке с неповторимыми хмельными интонациями. На заднем фоне из трубки слышались радостные женские голоса и смех.
  - Кто вы? - Сракин был испуган, все его самые страшные догадки подтвердились: звонил никто иной как проклятый Петров.
  - Как дела брат? Ты вечером, что делаешь? Мы с Рустиком бухать тебя зовем, давай в семь на том же месте. Только помни если на окне напротив на втором этаже над вывеской увидишь цветок на подоконнике, сразу уходи, не светись, это знак что явка провалена.
  - Чего? - переспросил Владимир.
  - Ни чего Штирлиц, ты что про Штирлица кино не смотрел что ли? - в ответ рассмеялся Петров. - Про Плейшнера не помнишь?
  - Зато про Стивенсона помню, - провокационно намекая на черную метку вдруг ляпнул Владимир.
  -Какого Стивенсона? - теперь уже удивился Петров. - А этого хохла, который до нас в кафешке докапывался. А ты как узнал его фамилию? Он что еврей?
  -Почему еврей? - запутался совсем Сракин.
  - Ну фамилия на сон заканчивается, Рофельсон, Стивенсон - евреи.
  -Ну что придешь? - Петров закруглялся.
  -Давай, обещать не буду, постараюсь, если, что перезвоню. - Сракин торопливо сбросил вызов. Но номер ужасного Петрова сохранился у него в телефоне. Вова немедленно перезвонил Гриффитсу, объяснил все и выслал ему сохраненный номер. Тот в ответ предупредил Сракина, что по мимо Петрова и Баширова у 'Ангелов Путина' есть еще одна секретная пара агентов - Вован и Лексус. Это тоже должности, а не конкретные отдельные люди. Эти страшные агенты работают исключительно по телефону и владея моментальным гипнозом, боевым НЛП дистанционно делают со своими собеседниками все что угодно вплоть до физического устранения. Главное для Вована и Лексуса, что бы объект взял трубку телефона и ответил им, а дальше лишь кто-то посторонний может прекратить завязавшийся разговор. Через какую-то пару минут беседы жертва уже полностью находится под безраздельной властью русских и теряет над собой всякий контроль. Многочисленные пары Вованов и Лексусов по телефону с номеров-химер обзванивают европейских абонентов, заставляя их переводить огромные денежные средства на секретные счета через офшоры, тем самым спасая от санкционного краха российскую экономику. По слухам упрямство венгерского Орбана в вопросе санкций было вызвано именно влиянием на него одной из самых успешных телефонных пар русских агентов, которые за эту спецоперацию были награждены правительственными наградами.
  Роман как-то не шел. Не писался. Слова коряво застревали в голове, цеплялись друг за друга, путались, не складывались во внятные предложения, текст не превращался в единое цветное узорчатое полотно. Мертвый бункер под Кремлем не оживал. Герои были какие-то тусклые, совсем не живые, словно зомби. Даже Шойгу не был похож сам на себя, не говоря уж про российского президента. Не помогал переданный Джери Сракину для стимуляции творчества самый отличный колумбийский кокаин, который только могла вырастить на своих залитых солнцем зеленных плантациях счастливая южноамериканская республика. Джерри утверждал, что такой же англичане пересылали и тезке Сракину Зеленскому так как работа президента Украины очень сложна.
  Вова винил во всем происходящем лишь одно, весь его творческий затык был следствием той дурацкой встречи, с проклятыми Петровым и Башировым, которые ему мерещились теперь повсюду, в каждом скрипе и ночном шорохе. Он был уверен, что самоубийство Борщевского тоже было их работой. Хотя не исключал что триггером самоубийства был звонок Вована и Лексуса, именно они внушили бедному Ерофею прыгнуть вниз головой из отеля на берлинскую мостовую. Улиткину ничего не возьмет, - завистливо думал Сракин, - она может переварить даже цианистый калий без всяких для себя последствий, а после разговора с ней эти Вован и Лексус сами выбросятся из окна.
  А с раннего утра какое-то идиотское правительство Северного Кавказа в изгнании, размещенное почему-то в шведском Стокгольме, где еще совсем недавно под камеры журналистов на площади жгли священный для мусульман Коран, неожиданно выделило ему небольшой, но приятный грант. Денежный транш был передан через Джерри с той целью, чтобы в будущем романе Сракина 'БункерК' фигурировала некоторая нелицеприятная информация о действующем главе Чеченской республики. Для Сорокина крепкий и жизнерадостный Кадыров был фигурой неприятной не только в контексте проводимой им политики, но и лично не импонировал Вове. Он не нравился литератору от слова 'совсем'. Сема Сиваков, из 'Камеди' ловко пристроившийся ныне в Израиле и написавший по заказу того же Джерри великолепную антирусскую колыбельную, сильно переживал от пристального внимания Рамзана к своей персоне, которой его творчество уж больно не понравилось. От Джерри стало известно, что некоторое время после этого Сивакову мерещились на улицах Тель-Авива мрачные суровые чеченцы, которые хотели, выражаясь словами самого же Семена, его отмудохать, из-за чего юморист даже сходил пару раз к психологу. Тот его убедил, что гельштат надо закрыть навсегда и Сема понял, что если он его закроет навсегда, то жрать ему будет не чего и начал быстро, как только можно продавать свою недвижимость в Москве, пытаясь уклониться от уплаты налогов.
  Прибывший же на встречу к Сракину министр культуры правительства Северного Кавказа в изгнании, высокий худой мужчина, в котором сразу чувствовалось то, что он, проживая на чужбине, навсегда утратил природную силу и харизму, которой его земляков на родине питали горы, сразу объявил о маленькой как он выразился, встречной просьбе за перечисленный грант. На документах договора о передачи гранта и обязательствах сторон, вместо подписи, неловко как столовый нож держа представительский перьевой 'Паркер', горец без гор, стыдливо нацарапал корявый крестик. Все что он попросил от Владимира, это то, чтобы в его будущем шедевральном опусе обязательно упоминались две весьма и весьма важные для угнетаемых народов Кавказа вещи.
  Первая вещь оказалась сущим пустяком, это самое лицо, которое так надо было вывести на чистую воду правды, должно было, как и всё, прочие центральные персонажи 'БункераК' лично поедать украинцев. Сракин сначала наивно счел это не принципиальным, ему казалось ведь даже охранники Путина эти бравые молодчики из ФСБ могли бы жадно на излете кремлевских застолий догладывать с тарелок украинские кости. Воображение рисовало Сракину длинный стол, где министры путинского кабинета под успокаивающую музыку Бетховена, цокая золоченными вилочками по китайскому фарфору кремлевского сервиза, увлеченно занимались каннибализмом, обсуждая распилы госбюджета.
  - А что вы думаете, что без вашего участия в романе он не стал бы их есть? - удивился Сракин выдвинутой просьбе министра. Аслан, так звали гостя, от удивления выпучил на писателя черные как донбасский уголь, глубоко посаженные глаза.
  -А как же он будет их есть? - пожал плечами подданый шведского короля.
  - Это же нечистое животное - свинина? Мусульмане его не едят, это страшный харам, это запрещено нам. Поэтому мы должны быть на сто процентов уверены, что вы включите этот момент в свой текст.
  -Вообще-то, - удивился Сракин. - Там речь не идет о какой-либо свинине, если почитать внимательнее там речь идет о человечине. Украинцы - это вам простите не свинина - это все же люди!
  Все же что-то кавказское еще было в министре, и он вспылил:
  - Да вы и ваши хозяева вообще никого кроме себя за людей не считаете, поэтому уж оставьте это лживое морализаторство.
  - Наши хозяева, - мягко поправил его Сракин, - и будем с вами честными, они и нас за людей не считают. Помните, как у немцев был термин унтерментш. Не знаете? Это такой нацистский термин для обозначения неарийских людей, сейчас людей не европейцев, низших людей, "масс с Востока", то есть жителей России без учета национальностей. Этот термин также применялся к смешанной расе и чернокожим людям.
  - Я в курсе, - вздохнул горец, - но тут вопрос кровной мести, даже чести.
  - Понятно, а что вы нож не возьмете и не поедете домой, и не убьете врага лично, а вот сидите тут за границей писульки какие-то у меня заказываете?
  - Я в розыске, я даже на российскую землю вступить одной ногой не успею как меня уже убьют, - вздохнул печально Арслан, - вот и хочу я... мы хотим ему ментальный нож в бок загнать, раз настоящий кавказский кинжал всадить в кровного врага нет никакой возможности.
  - Ну вы же лжете про него, про свинину, про человечину, и меня лгать принуждаете. Не едят мусульмане не человечину, не свинину. Зачем вам это? Ну напишу я это и что? Что дальше то будет?
  - Понимаете, ваша книга миллионным тиражом разойдется, миллионы эту ложь прочитают, а кто-то возьмет и поверит и будет других в ней убеждать, а ему рано или поздно оправдываться придется. А вот тут и бог нам поможет.
  Глупо как это, - Владимир развел руками.
  -Ну вот поссориться он с арабским шейхом, - оба собеседника упорно избегали как огня упоминать имя имени чеченского президента вслух. - А тот ему в нос на вашу книгу, смотри, что про тебя люди уважаемые пишут.
  -Понятно, вы хотите нанести репутационное поражение, - Сракин улыбнулся.
  -Думаете легко нам живется в Швеции? - пожаловался Арслан, - я же в горы домой хочу. Плохо нам без гор. Болею я тут, кашляю много. Вода тут плохая. Живем как звери в зоопарке. К нам экскурсии водят, нас как зверей диких показывают. Раз в год журналисты приходят, и родители одно и тоже рассказывают им, как русские Грозный бомбили. А родителей в Грозном то и не были никогда. Мы в Ведено тогда жили. Но жить то нам на что-то надо, платят нам за эти рассказы хорошо. Вот и рассказывает мать с отцом из-года в год как русская бомба на соседний дом упала и всех в нем убила. Особенно они просят про труп маленького мальчика, которого из-под обломков вытащили рассказывать. И еще всякую другую жесть. Как в одном селе русские всех в мечеть жителей загнали и сожгли заживо. Думаете старым родителям врать легко? Ради тебя сыночек то и врем, - говорят они - что бы у тебя сыночек все хорошо было, чтобы я не кашлял. А я все равно кашляю и кашляю. А разве это жизнь?
  - Так в Швеции же тоже горы есть, - удивился рассказу чеченца писатель.
  - Да какие это горы? Разве это горы? Разве это воздух. А цены? Безумие какое-то! - Арслан махнул рукой.
  - А вы что про Петрова и Баширова слышали? - спросил сам не зная почему Сракин.
  -Слышал конечно, нас ими все то и дело пугают, говорят, когда они в Стокгольм в прошлом году приезжали троих наших с перерезанным глотками дома нашли, - сразу оживился горец.
   - А меня того, за то, что вы просите написать чеченцы не убьют? - запоздало испугался Владимир.
  - Врят ли, - серьезно ответил Арслан, - вы поймите, вы для них ну как это сказать, не человек, не мужчина что - ли, не воин, если вам так понятное будет. Вы ведь даже не мусульманин. Вы в бога верите?
  -Нет, - Сракин отрицательно покачал головой.
  -Но вот видите вы вообще кяфир, кому вы нужны, ну максимум, что сделать могут побить или унизить как-то, но вам я думаю это без разницы, чести то у вас все равно никакой нет, - удивился горец, - чего вам боятся.
  - Ну хорошо, - согласился Владимир.
  -Понимаете, - продолжил Аслан, - Возможно, то, что вы напишите в историческом плане, это все что останется потомкам после падения путинского режима, ведь как известно победители и пишут историю. А нам очень важно показать, что те, кто был рядом с Путиным не были в полной мере настоящими мусульманами. А так притворялись ими.
  - А второе? - лениво спросил Сракин.
  - Второе, - кавказец нервно дернул худым плечом. - Понимаете, очень важно где-то в тексте упомянуть, что персона договора так сказать, не обрезанный. Где придумаете сами, хотите в разговоре, хотите в действии, например он будет мочиться в туалете и там его увидят, хотите просто кто-то его заметит голым, например в бане. Да, Джерри говорил, что у вас есть вариант, что после поедания жареных украинцев весь путинский кабинет вместе, для сплочения коллектива моется в бане. Русские же очень любят баню.
  - И все?
  Кавказец молча кивнул и только сейчас Вова заметил, как под левой подмышкой пиджака у Арслана предательски оттопыривает кобура с вложенным в нее пистолетом.
  Когда все было наконец оформлено в виде длинного письменного договора и деньги гранта поступили на счет Владимира, то кавказец, простившись ушел.
  
  
  Джерри умело готовил почву для употребления в пищу читающим европейским обществом очередного литературного шедевра Сракина. Прежде чем это эксклюзивное блюдо будет приготовлено и поступит на прилавки магазинов, до того, как его хорошенько распробуют и не подавившись съедят, у вечно голодного читательского континуума, жадно ищущего всего нового в мире литературы, необходимо стимулировать аппетит, подогревать интерес, вызвать предвкушение, ожидание, предчувствие романа - так считал хитрый американец. В немецких таблоидах с его подачи, проскочил ряд коротеньких статей, о том что бежавший от кровавого путинского режима живой русский классик Владимир Сракин, повторяющий тернистый путь к славе по стопам самих Бунина и Набокова, проживающий теперь в эмиграции, за границей, скитаясь и бедствуя, не физически, но духовно, решил освятить тайную жизнь российской политической элиты, которую он знает не понаслышке, будучи лично знаком с некими важными фигурами из ближайшего окружения российского президента, чьи имена нельзя произносить ему вслух. Содержание романа явно не безынтересно для наивных европейцев, еще недавно слепо поверивших в русскую демократию. Но читающий Сракина читатель из текста романа 'БункерК' должен понять, что демократия и Россия - это вещи взаимоисключающие и не совместимые как территориально, так и ментально. Что сам по себе русский язык, как мировозренческий код, этой тупиковой цивилизации уже сам по себе исключает любую демократию как способ устройства общества и государства. А все попытки ее создания на обширных просторах восточно-европейской равнины терпят оглушительное фиаско, проваливаются с треском как выступление провинциальных бездарных актеров на изысканной столичной сцене, как правило. заканчиваются тяжелейшей и кровавой тиранией. Русскому народу нужна крепкая рука, так сложилось исторически и роман 'БункерК' именно про это - пестрили заголовки немецких газет. Владимир вспомнил, как ему говорил перед самой смертью Борщевский, что если Россия теперь погибнет, то все что от нее останется это будет, к сожалению, лишь их либеральное творчество, то есть то, что они с ненавистью пишут и говорят о России, таким образом все что от этой великой империи останется потомкам, это будет куча не смытого кем-то за собой дерьма в грязном прокуренном общественном туалете.
  -Понимаете, - говорил подкупленный Джерри журналюга одного крупного немецкого телеканала в прямом эфире, как бы по его намекам в выступлении уже читавший кое-какие главы и отрывки из еще даже не начатого Вовой романа.
  - Немецкому народу и обществу очень важно знать как политическая элита России принимает решения, каковы их ценности, чтобы сравнить их с нашими европейскими ценностями. Это важно понять для того, что ждет наш мир дальше. Возможно, цивилизованный мир должен пойти в будущее без России, из-за того, что сама по себе Россия это как злокачественная опухоль, ядовитая болезнь на живом здоровом теле мировой цивилизации.
  - Да. Да. - вторила приглашенная на телепередачу вездесущая российская писатель Улиткина, - правду писать трудно и стыдно. Нам стыдно за Россию.
  Разорялся слащавый историк и режиссёр Евгений Парасенков, автор серьезного, как серьезным может быть любое наглое и бесстыдное вранье, но пока еще не признанного в исторических кругах трехтомника 'Наполевон', а также автора красочно иллюстрированной им фотографиями из собственного архива. энциклопедии 'Группового секса':
  - Раз за разом Россия упускает свой шанс стать европейской свободной страной. Так в 1812 году, к примеру, к нам пришли милые и добрые французы. Как они неохотно шли в поход на жалкую захолустную Москву. А что там было делать? Они же шли подумайте откуда, из самого Парижа. Смотрите, вот они пришли в Польшу, и поляки их приняли как родных, и вот сегодня поляки живут как люди, как европейцы. А пришли к русским и нет, нет бы и им тоже сразу сдаться и наконец стать настоящей европейской нацией. Но нет и пожинаем сегодня результат. Хорошо, тогда был шанс, был шанс, и мы его с вами профукали. Упустили. Но вот спустя 130 лет пришли немцы, отличная европейская нация. Все у них: ать-два, ать-два. Казалось, чего еще вам надо? Немцы - это дисциплина. Производство. Это точность. Пиво хорошее, не наша слоновья моча. Так что? И эту возможность стать цивилизованными мы русские упустили. Европеизироваться нам было не суждено. Но разве Геббельс и Гитлер не говорили в свое время русским: мы пришли воевать не против народа, а против Сталина и большевиков. Русские без вмешательства Европы - это, по сути, и смыслу нация генетического отребья. Войны и революции выбили из России самую лучшую и цивилизованную часть народа, лучший генафонд, провели, отрицательный естественный отбор, сформировав нацию генетических отбросов. Нацию рабов. Сейчас, когда весь мир стремиться к свободе, русским через небольшой и краткий период Ельцинского оттепели, опять понадобился диктатор.
  
  Сракин любил мерседес, как и один из его героев он предпочитал мерин красного цвета, возможно кто-то думает, что для автомобиля это женский цвет, но Вову было не переубедить. Ему позвонила Анна Борщевская из России, разговор был скомканный и нервный, женщина то и дело срывалась на плач, они спрашивала про последние дни Ерофея, Вова отвечал уклончиво, без конкретики, обрисовав самоубийство как нелепую случайностью.
  -Нет Вова ты не понимаешь, это они убили его, - ему в ответ проронила Анна, в ее голосе звучала горечь.
  -Кто они Анна? Кого ты имеешь в виду, ты что-то знаешь про это? -
  -Ты сам все знаешь про это, просто делаешь вид. Знаешь Вова он был очень талантливый писатель, то ни чего стоящего написать не смог, все гнался за славой и гонорарами, все откладывал на потом. Мне он завещал все свои бумаги Вова. Он последние годы писал роман, главный роман своей жизни.
  -Почему ты уехала Анна? Почему ты оставила его? -
  -Нет Вова не я его бросила, он меня, это он не согласился ехать домой. Он говорил ему стыдно Вова, за все что он написал стыдно перед людьми, стыдно...
  Анна снова зарыдала в трубку, Владимир пытался ей что-то сказать еще, но уже доброе, теплое, но не успел, как нарочно связь прервалась или она сама бросила трубку и на самом деле все это не имело уже никакого значения и смысла. В телефоне зазвучали мелодичные гудки и бодрый женский голос безразлично произнес фразу о том, что абонент находится вне зоны доступа.
  Сракин подумал, что неплохо бы спросить Анну про Петрова и Баширова, но не успел. Интересно было как они отреагирует, если вдруг она была с ними за одно или те ее использовали в темную, подсовывая таблетки? Гриффитс как твердо уверен, что это их таблетки довели Ерошу до тяжелого психоза и самоубийства. А он - Сракин не дастся им, не позволит им убить себя.
  Зазвонил таймер, день расписан до минуты, надо было ехать в Берлинский крематорий и недоеденные огурцы с рассолом, чесноком и перцем, купленные Владимиром в 'Руской кухне' - популярном берлинском магазине для выходцев из СССР, желающих вкусить пищу своей родины, полетели в мусор, трёхлитровая банка была вымыта до блеска и наглухо закрыта белой пластмассовой крышкой. Вова приклеил скотчем на банку кусочек белой бумаги, на котором написал: Ерофей Борщевский и ниже обозначил дату его смерти.
  Расположенный на окраине города крематорий Баумшуленвег являлся чуть ли не главной достопримечательностью Берлина, что подчеркивало напрашивающуюся само собой мысль, что немцы, как и другие европейцы вымирающие нации. Для 'старых народов мира', давно прошедших свой пик пассионарности и как масло на раскаленной сковородке тающих, характерен культ смерти. Если бы немцы размножались как кролики и росли такими же темпами в численности как оставшиеся без контроля хомячки, то, наверное, все-таки родильные дома и детские центры были бы в Берлине главными достопримечательностями.
  Увидев великолепное монументальное здание крематория из стекла и бетона, Сракин подумал, что именно так и должна была бы выглядеть современная Валгала. Особое впечатление на Владимира произвел огромный холл, который мог вместить до тысячи человек одномоментно. Двадцать расположенных хаотично в этом холле колонн как бы насквозь таранили его высокий потолок и впускали в внутрь дневной свет, создавая эффект мертвого бетонного леса, в котором на царит застывшая в бетоне вечность. Аккуратно во все черное одетый безразлично-вежливый клерк, с скрупулёзной педантичностью проверил у Сракина все документы и забрав банку исчез, оставив того в гробовой тишине, так словно бы служащий крематория растворился или отправился через границу жизни и смерти за прахом Борщевского. Появился он так же мистически из неоткуда и с бесстрастным лицом человека, обладающего каким-то непостижимым знанием, вручил Сракину трехлитровую банку теперь уже на четверть, заполненную серым пеплом.
  - Вам хватит пепла для захоронения или еще насыпать? - вежливо осведомился клерк и дальше нарушая все прежнее свое так очаровавшее Сракина мистическое волшебство он начал рекламировать урны для праха перечисляя достоинства аккредитованных в крематории фирм.
  - А у вас что, еще Борщевского осталось? - спросил он удивленно.
  - Вообще-то нет. Но за некоторое вознаграждение, -клерк недвусмысленно подмигнул или Владимиру это показалось, - для вас еще наскребем.
  Сракин оценил банку, пепел походил на измельченный черный графит:
  -Нет спасибо. Мне хватит.
  - Понимаю вас, пожалуйста, обращайтесь к нам еще, приводите родных, близких, коллег по работе и просто знакомых. Мы всегда вам рады. Знаете, теперь у вас есть бонусные баллы и скидка 2 процента, так же принимаем заявки на услугу предварительной запаси на кремацию, примерно за месяц два до предстоящей смерти в этом случае вам скидка 20%. А если приведете девять человек на кремацию, то десятый для вас бесплатно.
  - Как заманчиво, - улыбнулся Владимир.
  
  
  Из крематория Владимир отправился на прощание с Борщевским в Центр русской свободной культуры в Берлине. Там собрался весь либеральный литературный и окололитературный бомонд - всевозможные писатели, поэты, режиссеры, сценаристы и даже артисты, уехавшие из России, у которых с началом СВО неприятие Путинского режима достигло своего апогея и переросло в открытое гражданское противостояние, вылившееся у многих в уголовное преследование на опостылевшей родине. В большинстве своем это были люди составлявшие сочные сливки Российской культуры, ее либеральный цвет, ее экстравагантный фасад, обращенный своим лицом на Запад. В тоже время с пеленок вскормленному этим же Западом, либеральному литератору оставалось лишь одно демонстрировать своему народу, место кардинально противоположное лицу - свой зад. Ну тот, что скажешь.
  Владимир чуть опоздал, и вошел в зал прощания, уже когда Фрида Моисеевна Губерман, директор центра, толстозадая пышнотелая тетка со следами многочисленных филлеров и порока на лице уже начала произносить свою прощальную речь. В этой речи эта дама увлеченная написанием эротической, а правильнее сказать откровенно порнографической прозы, совсем уже помешавшаяся на ней, особенно после получения за откровенную повесть рассказывающую про сложную жизнь извращенца в России престижной международной премии, сравнивала Борщевского со светлым эрегированным в будущее мощным фаллосом русской литературы, который мог смело проникать в любые даже наиболее тайные глубины русской души. Ее речь в зале вызвала смешки и даже перешептывания, мол если покойный Борщевский был, по ее мнению, неким мужским половым органом, то сразу возникает вопрос чем же было тогда на деле все его литературное творчество. Что ж в писательской среде всегда, особенно среди своих, зависть не искоренима даже в отношении безвременно почивших коллег по цеху.
  У закрытого гроба в почетном карауле, в торжественном молчании стояло четверо, в первой особе Владимир узнал на сквозь серьезную Улиткину примчавшую на гражданскую панихиду из Израиля, лицо ее отражало всю скорбную торжественность момента. Во втором различил известного писателя Бакунина, прибывшего из туманного Альбиона, тот стоял как солдат прижав руки по швам и стараясь не шевелиться. Третьим был уже вдрызг пьяный глупо улыбающийся Козлов, с круглым красным небритым лицом, в обрамлении поседевших черных кудрей, четвертого Сракин не узнал, может это был кто-то из новых, но тот стоял сзади как бы в тени и разглядеть его лицо у Владимира не получилось. Фрида привычно съехала на сексуальные свободы и даже забыла об усопшем, ей шикнули, одернули и она недовольная тем, что не смогла высказать все наболевшее перед такой почтенной аудиторией, фыркнув и призывно вильнув тяжелой комой, покинула сцену. Вторым начал выступать какой-то неизвестный писатель документалист как оказалось уже лет двадцать собиравший материал о Борщевском. Сракин такого даже и подумать не мог.
  Мужчине было лет пятьдесят пять, он был худ и высок, невзрачен, прилично одет. Он принялся увлеченно рассказывать о жизни умершего такое, о чем по истечении лет даже друживший с Борщевским Сракин уже совсем и позабыл, так словно бы этого и не было никогда. Но худощавый, как компьютер помнил все. Он умело к месту вставлял в свою речь, фразы-цитаты как из публичных выступлений и статей Ерофея, так и целые абзацы из его многочисленных литературных произведений. В этой речи умело и точно шаг за шагом отображались невыносимые страдания Борщевского которые причиняла ему как гражданину жизнь в России, его несовместимые с Россией как таковой и ее народом противоречиями. Одна за другой фразы складывались в мощный антирусский стержень многолетней деятельности Ерофея.
  Перед гробом лежало с десяток перепоясанных венков, ленты, которых пестрили надписями: 'от друзей', 'скорбим и помним', 'от свободных россиян', 'с любовью', 'от благодарных читателей', 'от международного ЛГБТ сообщества'. У самого гроба участники панихиды возлагали живые цветы.
  В окружении многочисленных журналистов известных и почетных мировых изданий на похороны прибыл сам американский посол. Он гордо как почетный гость прошел через весь зал на сцену, где по очереди обнялся с Фридой, Бакуниным и Улиткиной и еще с парочкой организаторов панихиды, выразив им соболезнования так если бы они были близкими родственниками умершего. А потом объявил под вспышки фотокамер со сцены всем присутствующим, что покойный посмертно за свою деятельность по укреплению демократии в мире награждается почетной медалью конгресса. Кто-то, кажется, пьяный Козлов восторженно крикнул: 'боже храни Америку', в зале одобрительно зашумели, а прибывший с американцем толстяк, как все думали какой-нибудь его референт, оказавшийся на деле послом Украины тут же, добавил, что Зеленский дарует Борщевскому почетное гражданство незалежной, при этом посол не забыл упомянуть о том как Украине нужны танки, хитро поглядывая на американского коллегу.
  Далее на сцену выскочил приехавший с Улиткиной весь в черном, бывший журналист и даже когда-то советник президента России, а теперь политический эмигрант Позоров, толкнувший пламенную речь, в которой перемешалось все Путин, лошади, патриарх и война, но не разу не был упомянут бедный Ерофей.
  Фарс продолжался своим чередом, как пел покойный Фреди Меркурри. По окончанию выступления Позорова на сцену к гробу вызвали и Сракина, представив его как близкого друга Борщевского и коллегу по литературному цеху. Владимир вышел на сцену придерживая у груди трехлитровую банку с прахом и сразу начал с того, что хотел оставить на потом:
  - Мои дорогие друзья, вы должны знать правду...
  Зал замер и даже Козлов потихоньку попивавший коньяк из спрятанной в кармане плоской металлической фляжки с гербом СССР, продолжая стоять в почетном карауле у гроба, остолбенел, открыв от удивления рот.
  - Я должен открыть вам правду. Моего друга Ерофея Борщевского убили. Его убили подло и ... - Владимир не мог подыскать слов, перебирая в голове варианты, он все больше и больше терялся, - и подло...
  -Кто его убил? Кто? - раздались взволнованные голоса из зала.
  -Его убила Россия. У меня есть информация из надежных источников, что многие из вас кто сейчас находится в этом зале приговорены кровавым путинским режимом к смерти. Я... - Сракин ударил себя кулаком свободной руки себе в грудь: - приговорен первым. Я уже подвергся попытке убийства и меня от неминуемой лютой и мучительной смерти спасла лишь моя собака Дора, которая геройски погибла вместо меня приняв предназначенный мне яд.
  - Вот он, - Сракин двумя руками воздел над головой трехлитровую банку с пеплом и потряс ей.
  - Вот он, - повторил он снова и снова. - Это все, что осталось нам от Ерофея Борщевского.
  Сотни взглядов полных непонимания уткнулись в поднятую вверх над головой Сракина трехлитровую банку и воцарилась какая-то нехорошая тишина, которую никто несмел прервать, все - каждый по-своему переваривали произошедшее. Гробовую тишину зала нарушил лишь грохот упавшего тела, полная Фрида Моисеевна от ужаса, не проронив не единого звука как подкошенная рухнула в обморок. И Владимиру показалось что на задних рядах гостей, где-то у самого выхода он увидел знакомые ему лица Петрова и Баширова, и то, что тот, кто называл себя Петровым приветственно кивнул ему головой. Страх сковал тело Владимира. Кто-то в зале громко и бесстыдно выругался отборным матом.
  - А кто же тогда в гробу? - спросил женский голос из зала. Все начали переглядываться.
  - А на кого мы деньги то сдавали? - возмутился черный Позоров.
  - Надо открыть гроб и посмотреть. - предложила Улиткина.
  - Это же кощунство, - возмутился тот же женский голос из зала.
  Пришедшая в себя Фрида Моисеевна поддерживаемая двумя гостями кое-как смогла подняться, оторвав тяжелую корму от пола. Поправив прическу, она начала успокаивать общество:
  -Не надо ни чего открывать, в гробу ничего нет. Господа не волнуйтесь. Это наш ритуальный, можно сказать символический гроб. Этот гроб символ преходящего бытия, изменчивости мира, штатный реквизит нашего центра, который всегда мы используем для наших мероприятий. Ну поймите мы же не могли совсем не проститься с нашим милым Ерошей Борщевским.
  Она всплеснула руками:
  -Ну а сам Борщевский как правильно замечено, вернее все, что от него осталось и правда находиться в этой банке. Продолжайте господин Сракин.
  - Да мой друг Ерофей, теперь вполне умещается в этой банке, ему даже гроб не нужен. И знайте господа вы все следующие! Если кто-то наивно полагает, что Путин его простит, тот ошибается. Все, точка невозврата пройдена, и я думаю, что мы теперь здесь будем часто видится и ваш гроб Фрида Моисеевна вам очень еще пригодиться.
  Тут же пьяный Козлов внезапно визгливо завопил, что в зале заложена бомба. Бакунин в ответ решительно влепил тому звонкую пощёчину от чего поэт принялся истерично смеяться, а Улиткина стальным голосом начала призывать всех к спокойствию, не поддаваться панике и лишь долгожданное объявление Фриды Моисеевны, что всех гостей ждет поминальный обед, уже накрытый в соседнем зале, позволил немного разрядить обстановку и большая часть гостей несмотря на случившееся осталась. Сракина и Козлова как провокаторов вывели из зала, в подсобные помещения, где кто-то из организаторов тщетно пытался отнять у Владимира банку с прахом, но он не сдался, после чего потребовал для себя свободы, так про бомбу он ничего не говорил, заявив впрочем, что своих слов про убийство Борщевского он не отказывается. Пьяный Козлов истерически хохотал, кричал что он то уже приговорен точно, и бомбы никакой в зале не было, он все пошутил. Его принялись успокаивать, убеждая, что уж кого его точно убить не решаться так как у него литературных премий и мировой известности побольше даже чем у самого Александра Пушкина. Козлов от этих слов немного успокоился и его под руки увели на обед, а так как Сракин отказался обещать, что будет впредь молчать про планы Кремля убить всех либеральных литераторов, его попросили удалится с панихиды. А уж после того, как Владимир заявил, что видел на панихиде тех, кто на него покушался, его вообще выпроводили на улицу, объяснив, что он вредит проведению важного для будущего России политического мероприятия.
  
  Позвонил Джерри, ему было известно о случившемся, и он потребовал, чтобы Сракин приехал к нему в офис, мол есть кое-что для романа. Владимир тут же отправился в офис международного литературного фонда располагавшегося в восточной части Берлина в особняке, где во времена Гитлера было какое-то секретное ведомство нацистов, а уже после войны располагался дом пионеров. Прежде чем попасть к Джери он как обычно прошел через тридцать три пропускных пункта, на каждом из которых проверили его документы, пробили по всевозможным электронным базам, пару раз его обыскали, просветили рентгеном, удостоверились отсутствии в оружия и ядов, подслушивающих устройств и измерили радиационный фон. Кабинет Джери располагался на втором этаже и войдя в него без стука Сракин застал Корбана внимательно изучающим иностранный журнал. Это оказался советский журнал 'Пионер' 70 годов, где на цветной фотографии был запечатлен симпатичный негр в тридцать два крепких ровных зуба улыбающийся миру белоснежной почти голливудской улыбкой. Он сидел на корточках у костра, облепленный счастливыми крепкими детишками - все без исключения были в красных пилотках, белых рубашках с пионерскими галстуками и в коротких синих шортиках. Счастливая девочка с косичками лет десяти сидела у негра на коленях, один из мальчиков крепко обнимал его за шею, на которой так же, как на шеях детей был повязан красный пионерский галстук. У ног негра лежали догоравшие угли, на которых жарились аппетитные сосиски. Джери протянул журнал Сракину:
  -Смотри, -
  -И что это негр-пионер? -
  -Почти, - Джерри закурил на правах хозяина кабинета. - Как ты думаешь кто это? -
  -Не знаю, - признался Владимир, искренне не понимая зачем все это.
  -Я слышал у тебя затык с романом, - начал Корбан, - и абсолютно бесплатно нашел тебе кое-что.
  Сракин заметил в верхнем углу журнала синюю печать с американским орлом, под которой было написано 'библиотека ЦРУ, хранилище 278 В', а далее указан был номер длинный предлинный номер.
  - Если это, - Владимир скептически потряс журнал и негативно покачал головой, - то лучше бы ты мне дал кокаину.
  -Подожди. Кокаин тоже будет. Но сначала это. Ты хотя бы знаешь кто этот негр на фотографии?
  -Нет. А кто?
  -Президент ЦАР Бакасса, тебе это что-то говорит?
  -Нет, - удивился Вова, - ничего.
  -А зря, - рассмеялся Джери, - знатный был человек. На почитай.
  Он протянул ему стандартное досье ЦРУ, которое ужу неоднократно за время работы с Джери доводилось читать Сракину. То прочитал, что в новогоднюю ночь 1 января 1966 года Бокасса совершил государственный переворот, свергнув первого президента ЦАР, своего покровителя и кузена Давида Дако, который ранее сделал его начальником его штаба. Бакасса за время своего правления прослыл натуральным каннибалом. Политических противников Бакасса гноил в ямах и скармливал их крокодилам. Любил употреблять в пищу многочисленных своих жен и вообще ел всех, кто попадался под руку, и даже 'сожрал единственного в стране математика'.
  А если подробнее, то после свержения Бокассу в его холодильнике нашли части человеческих тел, а личный повар экс-императора Филипп Ленгис рассказал, что его под страхом смерти заставляли готовить блюда из человеческого мяса. Однажды Бокасса приказал убить одного из своих министров, приготовить из него обед и накормить остальных министров. Таким незатейливым образом Бокасса мог насладиться видом жареных лидеров оппозиции в майонезе и с веточкой укропа во рту.
  Бокасса пытался наладить дружбу с Советским Союзом и маневрировал между двумя блоками. По свидетельству Е.А. Чазова, когда Бокасса посетил в 1970 году с официальным визитом Советский Союз, то советский повар в ужасе сбежал от него, обнаружив в холодильнике у прогрессивного центральноафриканского диктатора человеческие туши. Во время этого визита Бокасса был торжественно принят в пионеры в Артеке.
  - И что? - с удивлением спросил Вова.
  -Да ничего, - рассмеялся Джери, - смотри.
  Он протянул ему листок бумаги с фото как в журнале, где уже вместо неизвестного мальчика обнимавшего Бокасса за шею стоял маленький мальчик с лицом похожим на российского президента, в котором Сракин узнал маленького Вову Путина.
  - Это иллюстрация для твоей книги, понимаешь, Путин был тогда в Артеке, когда там был Бакасса. Это конечно не правда, но для дела сойдет. Бакасса уже тогда проявил интерес к будущему российскому президенту, которого сразу выделил среди тысяч советских школьников. Ты отрази, в его визит в Артеке была какая-то скрытая Кремлем скандальная история, которую, конечно, они замяли, избегая огласки и международного скандала. Надо написать, что в ту смену пропала девочка из отряда маленького Вовы Путина, та самая, что сидела у африканского президента на коленях и съели они ее вместе оба. Уже тогда в детстве этот страшный человек пристрастился к человеческому мясу.
  -Джерри, а это не перебор, - удивился Вова, изощрённой фантазии американца.
  -Ерунда, нам дан зелёный свет. Историю мой друг всегда пишут победители. Побежденные либо в земле, либо уже не умеют писать, а то, что они написали будет сожжено и уничтожено. Вот скажи, мой русский друг что ты можешь знать про древний Вавилон? Лишь то что о нем написали греки, римляне и евреи и больше ничегошеньки. Сады Семиаримиды. Навуходоносор. Храм богини Иштар, золотые ворота. Потому, что нет других источников, но разве эти народы, ненавидевшие вавилонян, могли написать про них что-то хорошее? Но ведь нет вавилонян больше, не кому им возразить, и мы можем знать о них только лишь то, что те написали. Не больше. Так и мы Вова. Мы пишем с тобой историю. Ты что наивно думаешь, что какой-нибудь житель Колумбии как ты сам может что-то адекватное знать о вашем Путине? Нет. Если не постарается. Он не постарается. Потому что он будет знать лишь то, что скажем ему мы. У нас в руках все мировые СМИ. Мы управляем потоком информации. Мы ее контролируем. Мы не допустим до него то, что нам не нужно. Мы в его голове создадим того Путина, который нужен нам. А какой Путин есть нам до этого дела нет никакого. Он для них будет лишь такой каким его захотим сделать мы. Да он, большинство американцев и европейцев будет знать о нем, лишь то, что мы скажем и напишем. И если мы скажем, что он был каннибал, лютый зверь и извращенец, то этот среднестатистический житель мира, который на карте не то, что Россию не найдет. он и свою страну не отыщет без посторонней помощи, просто примет это. Чем ложь в пропаганде наглее и менее правдоподобна, тем в нее легче поверить, - кажется как-то так выражался без преувеличения скажу наш с тобой учитель Йозеф Геббельс. Мне плевать там, что был нацистом. Главное, что он создал самое эффективное и действенное учение о пропаганде, а это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь.
  Сракин улыбнулся.
  - Ну тогда я вижу картинку: Путин и Шойгу приезжают в лагерь украинских детей в Крыму, учат с ними как когда-то Бакассо с пионерами смешную считалку, вместе встречают рассвет, те их принимают в юнгвардию. Путин, смеясь и играя, ловит маленького мальчика и целует его в живот и....
  -И на следующий день Пригожин - повар Путина готовит ему этого мальчика на обед. Правильно Вова. Ты все правильно понял.
  -А вот это прочти, - Корбан протянул Вове заметку, там описывалось как Бакасса пригласил на конференцию всех видных оппозиционеров в своей стране, после чего их убили и по очереди готовили каннибалу в пищу. Там так же описывалось как Бакасса поедал неугодных министров.
  - Отлично, - обрадовался Вова, - я обязательно включу в роман главу 'отставка правительства', где опишу как Путин с генералами ФСБ принимает отставку правительства, сваренных членов которого на званном обеде в честь своего назначения уже пожирает новое правительство Российской Федерации.
  -А теперь держи подарок, - Джери протянул Вове целлофановый мешочек с серым порошком, - отборный колумбийский, творческий процесс стимулирует на отлично.
  -Ну да, - засомневался Сракин.
  -Никаких ну да, - американец немного обиделся, - не смотри, что серого цвета, весь офис Зеленского на нем сидит по 20 кило в сутки посылаем. Посмотри какие они все креативные, энергичные, правда переборы у них тоже бывают, несут перед камерами сами не знаю, что. Но в целом красавцы. Что Зеленский, что это как его Эрнестович, да и прочие у них не промах. Что не слово так золото. Для тебя лично у своего начальника отдела выпросил, сказал важному человеку надо. Этот сорт особый там у них в Колумбии кока два года назад мутировала и в формуле этого кокаина в одном месте метиловая группа на этиловую поменялась. Цвет такого порошка серый стал. Эффект 'бомбический', улет, креатив, движуха. Дороже обычного кокаина на рынке в 4 раза. Всю партию только мы одни скупаем. Распродаем только по нашим и европейским элитам. Все в Евросоюзе теперь сидят только на нем.
  Они помолчали.
  - Вова скажи, а ты что там на панихиде про смерть Борщевского нес, расскажи мне, люди волнуются, и я волнуюсь за тебя? -спросил Джери.
  -Да помнишь, твои коллеги из ЦРУ меня вызывали, когда Ероша из офиса выпал, так вот они мне про Петрова и Баширова тогда все и рассказали, - ответил Вова.
  - И что? - не понял его американец.
  -Да ничего, этот Гриффитс сказал, что русские Борщевского убили, довели до суицида и теперь меня хотят кончить, а потом и правда я этих русских в живую сам видел и они мне даже предупреждение прислали. Как у Стивенсона 'черную метку' Они из путинского ордена ассасинов. Собаку мою отравили.
  -Гриффитс, - задумчиво проговорил Корбан, - я его знаю он же старший офицер контрразведки. Ладно Вова не переживай, я ему позвоню, все уточню.
  
  Сракин вышел из офиса карман ему приятно оттягивал кокаин, он сел в красный мерин надо было доехать до российского посольства, чтобы уладить дело с прахом Борщевского. Кто не знает, российское посольство в немецкой столице располагается недалеко от Бранденбургских ворот на Берингштрассе 66. Вова домчал туда быстро, пробок не было.
  Несмотря на все попытки российский посол Сракина не принял. Ему было объявлено о днях приема и необходимости предварительной записи, тем более как ему указал принявший его дежурный дипломат, все это можно было сделать дистанционно по интернету через госуслуги.
  Тогда Сракин начал обсуждать свой вопрос с принявшим его чиновником. Тот представился Лардугиным Игорем Павловичем, но должности своей не называл. Он внимательно выслушал рассказ Сракина и даже согласился посмотреть не только на бумаги о кремации тела Ерофея, но и на принесенную из машины банку с прахом.
  -Очень даже мило. Наверное, тоже попрошу меня кремировать, - сказал дипломат. - А я знал вашего Борщевского - паскудный был человечек. И про вас слышал. И помогать я вам не буду совсем. Хотя, наверное, про покойника плохо говорить это грех, но я грех на себя возьму. Вот...
  Лардугин протянул Сракину немецкую газету, где уже спустя буквально несколько часов, в статье на разворот, подробно описывалась вся гражданская панихида по Борщевскому, приезд туда либеральной российской своры и американского посла, награждение почившего медалью конгресса за дело продвижения демократии в мире. Кроме того, в конце статьи кратко упоминался эпизод про заложенную в здании фонда русской свободной культуры бомбу в результате чего на панихиду даже вызвались саперы и то, что кто-то из важных особ узнал в нескольких гостях агентов ФСБ, благо доступ на это мероприятие был свободным.
  -Приезжал этот ваш Борщевский ко мне месяца два назад, - криво усмехнулся дипломат, но на его лице Владимир вместо злорадства, увидел лишь усталую грусть, - просил меня помочь вернуться в Россию. Говорил, что даже срок согласен отбыть за клевету. Обещал публично от всего, что написал отречься. Каялся он.
  - Врете вы все, но даже если и так почему помочь не хотите сейчас ему на родину вернуться? Потому что уже не покается? - спросил Сракин придвигая к дипломату банку с пеплом.
  - Я считаю, что в жизни человека времени не так много что бы всякую дрянь вроде той, что вы или ваш друг Борщевский написали, читать. Вы, так явление временное, ситуационное, вы просто проплаченные комки грязи, которые наши враги кидают в Россию, чтобы ее испачкать. Я не против, чтобы прах Борщевского вернулся на Родину если на то, дадут разрешение, но все будет в установленном порядке. Берите оформляйте бумаги, ждите разрешения, может быть, через полгода вам и разрешат.
  Лардугин в свою очередь аккуратно отодвинул банку к хозяину.
  -А как же ваша совесть? Борщевский был и остается российским гражданином. Вы обязаны ему помочь, - не на шутку расстроился писатель. Лет десять назад этот вопрос он был легко решил через Джерри, всего то один звонок, а теперь уже нет, ничего не сделать.
  -Моя совесть в норме, спрашиваю - молчит, - рассмеялся дипломат, - вот видите у вас то ее нет и вы даже не знаете, как она работает. Вы поймите. вы мне враги. Враги не только мои личные, но и прежде всего моей страны и я что идиот вам помогать? Но как чиновник я вам отказать не могу.
  - Почему вы присваиваете себе право говорить от имени страны, - возмутился Сракин.
  Дипломат опять усмехнулся, показывая за своей спиной повешенный на освещенной ярким весенним солнцем стене огромный российский герб с золоченным двуглавым орлом в гипсовой раме, - работа у меня такая, страну мою представлять. В служебных обязанностях черным по белому записано. Я тут два месяца ждал, что ваш друг после нашей первой встречи опять ко мне придет, он мне все обещал, грозился, я даже кое-что из него прочитал, вот для встречи нашей, выдержки из его написанного приготовил. Сюжеты в его романах так себе, пошленькие, везде один секс, а вот фраз таких не побоюсь сказать русофобских фраз, тележка и целый вагон. Я себе даже их страницы три в тетрадочку выписал. Специально кое-что для вас прочитаю: 'Россия, безусловно, опасная страна. Здесь человеку в армии хуже, чем в тюрьме, а в тюрьме лучше, чем в армии. В России нет ни одного честного человека. Я считаю, русские должны мучиться. Русские должны мучить друг друга. Богатые бедных, и наоборот. Русский идёт по порочному кругу истории, не осознавая, что это круг и что он порочен Каждый русский начальник - самодур. Только одни вялые самодуры, а другие - с неуёмной фантазией. На самом деле русский - глубоко безнравственное существо. Русский - не путь, а дорога. Русские не знают, что такое 'норма'. Основная мерзость русской жизни - не хамство, а негласное согласие на продолжение недостойной жизни и стремление к её оправданию. В умении всё оправдать заключается русская правда. Мы живём в иллюзорной стране, с иллюзорным главнокомандующим, иллюзорным правительством, иллюзорным парламентом, иллюзорной внешней политикой и иллюзорной экономикой, иллюзорной оппозицией...'. Вот это все написал ваш друг. Как я должен к этому относиться. Представляю если вы, будучи гражданином Израиля написали бы это об Израиле и евреях. Интересно что с вами было бы. Вы, даже будучи американцем или немцем такое о своей стране написав, не остались бы без проблем. Но вы и ваш друг, накатавший все это преспокойно жили в России, получали за свою писанину какие-то гранты и даже литературные премии от таких же мудаков как вы сами. Вот мы в России беззубые какие. Я лично против этого, я считаю, что написал про Россию ложь или паскудство и сразу в тюрьму, а если за границу сбежал, то ликвидация. Однозначно - безжалостная ликвидация.
  -Что вы такое говорите, - сразу не на шутку испугался Сракин. Неужели он тот и есть кто руководит нашей ликвидацией? Это по его приказу Ерошу и убили. Он ждал его. Вот и он и проговорился. Все теперь ясно! - у Владимира в голове произошел инсайт, пазлы сложились в цельную картинку. Вот оно как все!
  - Это варварство какое! - только и смог выдавить он из себя.
  - Варварство? - удивился Лардугин. - А вот это не варварство. Вы знаете, что слово убивает? Послушайте хотя бы вот это, что ваш друг пишет о нас о русских: 'Мы не живём! Мы существуем! Мы, как бараны, трудимся для хлеба и для водки, а пошлют нас, как стадо баранов, воевать в Сирию или Венгрию, так мы и пойдём, будем резать, и кричать 'ура', пока нас не зарежут'. Вы же, так сказать, представляете собой тип такого русского рафинированного интеллигента в чистом виде с неутомимой тягой к прекрасному, который ничего в жизни не сделав, ничего, собственно, не умея, самоутверждается в язвительном презрении к той среде, из которой и вышел. Хотя что я вам это все говорю. Прощайте.
  Дипломат указал Сракину на дверь давая понять, что прием окончен:
  -Возьмите у секретаря бумаги, там форма прошения, еще разные формы, которые вам придётся заполнить для того, чтобы прах доставили его родственникам в Россию и был там захоронен. Нужны будут и медицинские справки том, что ваш друг не умер от какой-либо заразной болезни. И еще скажу вам сразу я думаю вы как настоящий интеллигент вообще этим всем заниматься не будете, готов поспорить, но боюсь я вас больше и так не увижу поэтому то, что вы проспорите вы мне не отдадите.
  -А вы бюрократ и консерватор, - бросил дипломату Владимир, и гордо проследовал с банкой в руках к двери. А уже на пороге посольства его запоздало прошиб холодный пот, заблудившаяся мысль из недр бессознательного внезапно всплыла перед мысленным взором: 'не поэтому он меня не увидит, что я не приду сам, все относительно меня ими уже решено и произойдет это очень скоро. Одно жаль не все успел'.
  
  Недовольный визитом, Сракин вышел из посольства, перед зданием которого на городскую площадь, власти Берлина приволокли подбитый на Украине российский танк. К нему спонтанно потянулась пестрая цепочка разновозрастных немцев, они несли к военному трофею как к памятнику, живые цветы. Танк со всех сторон облепили зеваки. Владимир заметил метавшегося возле танка оппозиционного журналиста Позорова, они были знакомы еще в России по ряду совместных теле- и радиопередач. Одетый во все черное словно демон Прозоров что-то пытался объяснять немцам, потом плюнул на свое занятие и в расстроенных чувствах, подошел к стоявшему по одаль и наблюдавшему за всей этой трагикомедией Сракину.
  -Туповатый народец немцы какой-то одно слово чухонцы, - сердито высказал он - Мы дважды у них Берлин брали, оккупировали, коммунизм им насаждали, а они мне как один: мы Россию любим. Я им говорю: вы что? Россия на Украину напала, а они мне в ответ не надо нам сказки рассказывать, мы сами все знаем. Что за люди такие, не понимаю.
  -Локомотив Евросоюза, - не зная зачем, выдал первое ему пришедшее на ум Сракин.
  -Локомотив, локомотивом, только пассажиры вот подкачали, - вздохнул журналист. - истеблишмент у них тут какой-то жидковый, политически не подкованный.
  - Вот смотри они Путина любят, - Владимир обратил внимание на двух дойчей среднего возраста, каждый из которых пришел к танку с плакатами, где по-немецки было написано на одном: 'Путин вперед' на другом: 'Путин освободи нас'.
  - Нет у них политиков сильных, - расстроился еще больше Позоров
  -Эта их Урсула Ле Гуин из Евросоюза, ни о чем, не харизмы, не силы духа, а премьер этот как его Швондер, вообще никакой. А Бордель мне пока нравиться...
  -Ты имеешь в виду Фон дер Ляйн и Штольца? - уточнил на всякий случай Сракин, поняв, что такую мелочь как Баррель и Бордель высокомерный и самовлюбленный Позоров вообще не различает.
  Позоров молча кивнул и небрежно сквозь зубы сплюнул, всем своим видом и даже принятой позой, показывая, что про эту политическую гоп-кампанию он говорить больше не намерен, и настоящие их имена запоминать не настроен, так как это не имеет в исторической перспективе и лично для него никакого значения.
  
  -Кокаина хочешь? - безразлично спросил Владимир, вспоминая их короткий, но весьма плодотворный, период совместной работы в Москве буквально несколько лет назад. Да знаменитый журналист ничуть не изменился, правда немного постарел. Позоров выдержал в аристократическом стиле небольшую паузу.
  -Хочу, - ответил он и с удовольствием потер уже чуть раскрасневшийся нос рукой.
  -Машина здесь за углом, - пригласил Владимир.
  -А что за банка у тебя? С порошком каким-то... -спросил журналист и щёлкнул пальцами по стеклу.
  -Неужели он не помнит того, что было на панихиде? - удивился про себя писатель, вспоминая свой демарш с банкой.
  В подтверждение его слов Позоров добавил задумчиво:
  - Как тебя в Берлине не встречу все время с этой банкой и ходишь, даже на панихиде с ней выступал. Оберег от злых сил, что ли какой? Да у кого крестик на шее, у кого монетка с собой, талисман, а у тебя банка целая, а что оригинально.
  - Да так, - засмущался Сракин, - друг мой Ерофей...
  - А друг подарил, - засмеялся Позоров и по-доброму по-товарищески хлопнул писателя по плечу, - не имей сто рублей, а имей сто друзей.
  Сракин задумчиво промолчал. Они завернули за угол и пройдя еще метров двадцать, вместе сели в припаркованный на стоянке красный как спелый помидор мерин писателя.
  - Это что ли кокаин? - и не успел Владимир даже глазом моргнуть как Позоров уже необыкновенно ловко откупорил трехлитровую банку и насыпал себе из нее аккуратную дорожку и даже успел вдохнуть правой ноздрей приличную дозу праха Борщевского.
  -Да, да, да, да, - как из пулемета зачастил он. А потом шумно выдохнул воздух и затих.
  -Ну как, - удивленно спросил его Владимир.
  -Да ничего, - обмякший со устремленным куда-то вверх стеклянным взглядом Позоров откинулся назад, что-то едва слышно продолжая шептать.
  -Знаешь Вова, псилоцибин вещь вообще-то неплохая, ЛСД тоже ничего. Но вот кокс это да. Уважаю. У меня друг, покойник, был он вообще, как занюхает мог навскидку определить на каком склоне на какой широте лист коки рос, представляешь?
  Последнее представляешь, он сказал уже каким-то заплетающимся языком, певуче как жевательную резинку растягивая каждое слово и постепенно все больше говоря в нос. Несколько минут Позоров сидел не на что не реагируя и даже почти не дыша, его привычная мрачность черт немного даже просветлела и по легкому дрожанию ресниц на расслабленном лице, можно было догадаться о внутренних переживаниях, полностью его захвативших и никак не желающих отпускать.
  - Вова, что это было такое? - тихо спросил, немного придя в себя все таким же заплетающимся языком Позоров, - мне как будто на мониторе яркости с 30% до 90% прибавили, нет даже не так, чувство такое, что я после советского телевизора с выцветшим кинескопом купил отличную японскую плазму во всю стену на которой видно даже цвет глаз у маленькой ящерки в правом нижнем углу. А сам я весь в хламинго, нет, пожалуй, даже в хламигоэля. Самое смешное в этом, что я не только старик или море, я и тот, кто видит их обоих, и старика, и море, и даже того, кого Хемигуэй прямым текстом не описал, даже не разу толком упомянул, но тот, кто незримо присутствует в каждом его произведении во многих ипостасях.
  - Вот тебя пробрало, - искренне позавидовал Сракин совсем ничего уже не понимая. Что же там в банке? Неужели при кремации тело Борщевского, сгорев до тла, стало таким мощным наркотиком? Хорошо еще что Прозоров не сдох от остановки дыхания, как это часто бывает у наркоманов, никто прах Борщевского дозировал, кто знает летальную дозу этого страшного вещества?
  -А вообще, может быть, при кремации каждого что-то такое получается, просто пока еще никто не пробовал? После одних смертельный высокотоксичный яд, после других наркотики или психотропные вещества, после третьих вообще какой-нибудь порошок, скажем для роста волос или удобрение. Он стал догадываться зачем индийцы разбросали с самолета пепел кремированного Джавахарлала Неру над своей странной, это не был не только символический акт его единения с любимой им Индией, - подумал Сракин, но вслух ничего не сказал.
  -Что это было такое? - журналист высморкался, на платке осталось серое пепельное пятно.
  
  - Да так, кокаин хороший, друг один присылает из Колумбии, чистейший, - отвечал Сракин потихоньку убирая банку с прахом, чтобы спрятать ее от ловкого не в меру товарища.
  - Вот так друг, он что Пабло Эскабара что ли? - пошутил Позоров и сам засмеялся над своей же шуткой.
  - Нет американец один, -
  Лицо Позорова выражало квинтэссенцию мольбы.
  -Вова отсыпь немного, сейчас у меня черные времена, поднимусь все отдам, - так жалобно попросил он, что у Сракина сразу появился камень на сердце.
  Он было достал пакет с колумбийским кокаином, чего для другу не отдашь, который ему стало как-то сильно жалко. В общем их прошлом, тогда в Москве Прозоров не жалел для него кокса. Но Вова отлично помнил то, что ему рассказывал Джерри о подаренном порошке. Одна доза еще ладно, но тут с этим искушённым снобом малым не обойдешься, Позоров привык от жизни брать все, вычерпывая до дна, не в чем себе не отказывая, обеими руками, а ему самому еще как никак целый роман писать. Вдохновенье очень нужно, им разбрасываться нельзя. Писатель вздохнул и незаметно убрал целлофановый пакет с порошком обратно в карман, взамен вернув припрятанную трехлитровую банку. Если так с первого раза зашло, то какая будет разница, что нюхать пепел или кокаин. Сракин мысленно обратился к покойному Борщевскому: 'прости брат, ты бы сделал так же, я уверен, с тебя не убудет, тебя еще много у меня осталось' и в кулек, свёрнутый из бумажной купюры в сто евро, Владимир не секундой не мешкая, отсыпал журналисту серого пепла из стеклянной банки.
  - Эх это что тут написано? - спросил Позоров слеповато щурясь и кивая на приклеенную к стеклу банки бумажку
  - Я ж вез материал на мероприятие на панихиду...- наплел первое, что пришло ему в голову Владимир и на всякий случай оторвал наклейку
  - Понятно, хотел приятелей угостить? Не знаю как Улиткина и Бакунин, то кое-кто бы был очень даже не против. - рассмеялся журналист, загибая пальцами края купюры так что бы порошок из нее не просыпался.
  - А не этой банкой Вовка ты на панихиде размахивал, и орал невнятное, что-то типа 'пепел Клааса стучит в мое сердце'?
  - Этой, - согласился писатель.
  - Хитер-бобер, - рассмеялся Позоров. - Кокс открыто таскать по похоронам с собой в трехлитровой банке, это только мы русские литераторы такое придумать можем. Вот итальянский мафиози или американец какой-то разве сможет он ну хоть бы метатрон под видом соли с собой таскать. Ну чертяга.
  - Метадон, а не метадон. Метатрон это ангел посредник между богом и его творениями, в частности, людьми, - поправил Сракин.
  - Поверь Вова, у этого бога не один от такой ангел Метатрон посредник, у него еще есть наверняка ангелы, как минимум уважаю двоих, пробовал лично, Кокаина и ЛСД. Кокаин мне думается черненький такой, кудрявый, а ЛСД, что-то вроде Леонид Сергеевич Деревянко, очкарик с серьезным лицом, марки собирает, - рассмеялся журналист.
  -А что ты Вова про то, что мы все в списках на ликвидацию говорил. Откуда инфа? Что Путин и компания нас тайно всех приговорили? -
  -Американцы все слили, мол есть секретная организация, которая в рамках информационной войны нас ликвидировать назначена. Работают по двое, один прикрытие и мозг, второй исполнитель. Они так Ерофея и погубили...- Владимир стал подробно рассказывать вновь помрачневшему Позорову про секретные препараты, про тихое помешательство погибшего друга, про его внезапно изменившиеся политические взгляды и проснувшуюся любовь к нынешней преступной России. Добавил и о своих бедах, о Петрове и Баширове, о бедной Долли, о найденной у нее в желудке черной метке. Журналист к концу его рассказа опустил голову, крепко накрепко до скрежета сжал зубы и прошипел словно придушенная змея:
  -Я им живым не дамся! -
  Никто не может знать, как именно воспринял эту по истине страшную информацию бедный и не в меру впечатлительный, Позоров, но уже на следующий день, в увлекательной передаче 'Философский пароход', транслирующийся как в youtobe так и по телевиденью на русском и на национальных языках стран Евросоюза, Сракин увидел своего давнего знакомого. Тот с каменным лицом древнего пророка шмыгая слегка раскрасневшимся носом, у самого кончика которого Владимир сумел заметить предательские одному ему знакомые серые крошки, металлическим голосом размеренно выковывая каждое слово вещал, что по его данным, полученным от закадычных друзей из израильской спецслужбы 'Натив', Борщевский убит. По личному приказанию Путина его убили двое, и он даже смог через не менее ему близких друзей в другой израильской спецслужбе 'Моссад' установить имена убийц. Это некие Перов и Кашкаров, проникшие в отель с черного входа и столкнувшие оппозиционного русского писателя вниз.
  -Теперь, - срываясь на крик, продолжал Позоров неистствовать, - знайте, Путина уже никто и ничто не остановит. Маховик политических репрессий запущен и мир содрогнётся под его напором! Так уж в этом страшном мире повелось, что именно мы русские оппозиционные деятели, первые костьми, ляжем на амбразуру этого фээсбэшного дота.
  -Неужели и правда прах Ерофея такой едрёный, - тогда опять задумался Сракин с изумлением разглядывая банку с пеплом Борщевского.
  
  А в тот вечер они как-то легко простились, пожали друг другу руки, и Вова поехал домой, все так же недоумевая как же пепел, оставшийся после кремации Ерофея, мог дать такой мощный эффект на психику Позорова. Скандальный журналист, ненавидящий церковь и попов, создавал впечатление человека жёсткого, не подверженного самовнушению. Но дорога увлекла внимание от встречи, хотелось кушать и Сракин отвлекся от дум.
  При повороте на улицу Розы Люксембург, как всегда, зазвонил телефон. Номер был неизвестен Владимиру и он, выдержав короткую паузу все же ответил. В трубке писатель услышал бодрый знакомый голос, полный здорового оптимизма:
  - Здорово Штирлиц, как дела? Не узнал, это ж я Баширов...
  Куда-то до этого спрятавшийся страх снова вселился в него. Казалось бы, страх стал едва теплящимся угольком, тлеющим в потухшем костре, который кто-то внезапно раздул, глумливо плеснув в него бензином, так что яркий сноп пламени взлетел до самых небес. Вова понял, что эти двое просто давят на него, прессуют, плотно как загоняют на охоте дикого зверя по заранее расставленным флажкам, чтобы в конце концов вывести его к финальному этапу.
  - Вы ошиблись номером. Не звоните больше. - и сразу отключился. Страх никуда не ушел, он стал таким вот ощущаемым физически неуютным и постоянно тревожащим, словно колющим, пониманием того, что где-то в пространстве незримо существуют эти двое, как их назвать не важно, то ли Петров и Баширов, то ли Перов и Кашкаров, которые хотят одного, убить его.
  - Хватит, - Сракин набрал Джерри, но тот не отвечал. Гриффитс в ответ на звонок написал смс, что перезвонит позже, и Вова понял, что впервые с тем, что называется смерть он остался совсем один. Двигаясь в автомобильном потоке, его красный мерин, был частью чего-то общего грандиозного живого, казалось этим потоком машин, куда-то устало спешащих по пыльным закованным в асфальт улицам мегаполиса, и была сама жизнь и жить и значило ехать как все куда-то, пусть даже никуда и без цели, и главное ехать.
  Из оцепенения Вову вывел звук сигнала, кто-то сзади настойчиво гудел, стараясь обратить на себя внимание. Сракин увидел это: ему сигналила черная тойота, из окна которой почти на пол тела торчал никто иной как высунувшийся наружу проклятый Баширов, а за рулем машины сидел кривляющийся, строящий смешные рожи, счастливый Петров.
  -Все маски заброшены, моя ликвидация подошла к концу, - подумал Вова и не ощутил внутри уже больше никакого страха. Внутри его души было пусто и ясно, как в комнате, из которой вынесли мебель и все вещи, где остались лишь отваливающиеся сами по себе старые выцветшие обои на голых стенах с множеством черных дыр после снятых ковров и картин. Надо было что-то делать. Башаров что-то ему кричал, показывая пальцем на обочину, Петров продолжал как ошпаренный сигналить. Впереди Владимир увидел, что-то странное, впереди у площади, вдоль улицы стояли растянутые в цепь полицейские, мимо которых шли люди с сине-желтыми флагами. Сракин вспомнил, что на площади запланирован митинг украинских беженцев против войны.
  Перед лицом Вовы внезапно запорхала серебристыми крылышками прекрасная птица Нихуяся. Она повернула к нему изящную головку с клювиком и показала на площадь. Сердце застучало. Наступил момент истины. Очень захотелось жить. Это было похожа на страшное чувство жажды в жаркий знойный день. Стройный автомобильный поток впереди у полицейского оцепления замедлялся. Все продумали до мелочей сволочи, его убийство возле места проведении акции протеста, о как это будет символично, какие все же мы русские изобретательные во всем даже в убийстве люди! Если убили Кеннеди, то и его Сракина убьют, по-любому, как не крути. Сракин включил музыку, запела Клава Кока, она сообщала всему миру, о том, что ей пришлось покинуть чат. Володя подумал, что героиню попросту убили, и именно поэтому она исчезла в чатах и всевозможный мессенджерах.
  Разношерстная толпа с национальными флагами, отделенная от дороги жидкой цепочкой полицейских, неспешно двигалась в сторону городской площади и с явным удовольствием вызывающее скандировала один и тот же лозунг:
  - Штольц, обиженная ливерная колбаса, дай Украине танки!
  
  Добросовестные немецкие полицейские с натянутыми на лицо резиновыми улыбками то ли не до конца понимая эти обидные выкрики, на чужом малознакомом им языке, то ли все понимая, но почему-то изображая абсолютное непонимание, радостно махали проходящим мимо беженцев, приветствуя их. Некоторые из полисменов забавно коверкая слова как заправские попугаи, повторяли фразу толпы, тем самым стараясь изо-всех сил выразить свой протест против российской агрессии:
  - Шолц, обьиженай колпас ай Юкрейн танкс! -
  Этим они очень радовали участников акции, порой бессовестно снимавших их на свои телефоны и тут же выкладывавших достаточно забавные ролики в интернет. Некоторые из протестующих дарили копам свои желто-синие флажки как сувениры и бесцеремонно предлагали вместе выпить немного горилки, а другие вместе сфотографироваться. От последних предложений видимо согласно данным им инструкциям берлинские полисмены не отказывались и терпеливо фотографировались как аниматоры, со всеми кто только мог этого пожелать.
  К площади то и дело подъезжали огромные автобусы, из которых все новые и новые демонстранты уже поддатые и веселые выходили на акцию. По топографическим надписям на автобусах можно было легко догадаться, что на этот знаковое политическое мероприятие власти Евросоюза свозили украинских беженцев со всей Германии.
  Город безразлично смотрел на все это пустыми и равнодушными глазницами окон огромных офисных центров, строгих административных зданий и жилых домов, играющими огоньками вывесок, витринами кафе и магазинов.
  В голове Вовы вытолкнутая на поверхность мелькнула очередная мысль о сходстве слов 'ливер' и 'либер', то есть печень и свобода и он успел подумать, что, наверное, в этом и заключается какой-то скрытый анатомо-физиологический смысл свободы. Хочешь либер, спасай ливер, - прошептал Сракин и дал по тормозам.
  
  
  
  
  Красный мерин резко затормозил у перегороженного из-за акции поворота на площадь, непосредственного возле полицейского оцепления, вследствие чего ехавшая сзади черная тойота с киллерами не успела вовремя среагировать и припечатала красный мерин прямо в зад. Куски расколотого ударом красного пластикового бампера полетели в разные стороны. Клава Кока тут же умолкла, как будто из-за происходящего беспредела на дороге как любая приличная девушка она потеряла дар речи. Из черной тойоты выскочили двое с криками отборного мата на чистейшем русском языке. Юркий Вова, схватив банку, мигом выскочил из машины и пулей преодолев жидкое полицейское оцепление, увлеченное поголовно общением и фотосессиями с украинскими беженцами, как в бурную реку с разбега нырну в толпу демонстрантов, и скрылся в ней. А найти кого-либо в этой толпе уже никак не представлялось возможным. Немецкая полиция открыла от удивления рты, и намертво вцепилась в бедных Петрова и Баширова, как в несомненных русских, не понимающих искренне за что им все это свалилось на голову.
  Толпы народа прибывали на большую берлинскую площадь, выбранную для проведения акции, запланированной Евросоюзом еще в декабре. Люди все шли и шли, собираясь вокруг установленной в центре сцены, украшенной рекламными щитами известных на весь мир немецких компаний. Западная практичность, казалось, пыталась заработать на всем, что можно, используя политическое мероприятия для рекламы.
  На огромном билборде под тревожную героическую музыку демонстрировались красочные рекламные ролики немецкого концерна Rheinmetall: на экране возникал любопытный видеоряд. Бесконечные длинные колонные российских войск - танки, военные автомобили, БТР тянущиеся куда-то за горизонт, означали начало вторжения России на Украину. Это чередовалось с мрачной фантасмагорией из 'Властелина колец', где во тьме, плотно плечом к плечу ревели тысячи уродливых орков. Потом таким же образом картинка призывающего к бою главного и самого безобразного орка переплеталось с видео российского президента, выступающего с пламенной речью перед советом федерации. И следом было показано как на пыльной развороченной обочине у сожжённого до тла украинского села, с тревогой глядя на проезжающую мимо российскую колонну стоит простой украинский парень. Его образ совмещен с образом волосатоногого хоббита покидающего свою нору и отправляющегося в опасное путешествие. Затем показано как парень идет в украинский военкомат, а хоббит бежит куда-то волосатыми ножками по тропинке мимо зеленных холмов. Парень приносит присягу и вот он уже в танковом шлеме на леопарде, едет к населенному пункту, на придорожной покосившейся табличке которого украинской мовой написано 'Прохоровка'. Крупный план показывает сосредоточенное мужественное лицо повзрослевшего парня, потом отдаляясь, можно видеть целиком великолепный танк, на башне которого нарисован трезубец, а затем и общую картину, - она бесспорно впечатляет. За ползущим вперед одиноким леопардом, за перекошенной табличкой указателем, можно видеть огромное поле, сплошь заставленное разбитой российской техникой - покореженные сгоревшие танки, кое-какие без башен, безжизненные самоходки с задранными в небо стволами и самое главное погибшие русские солдаты с нескрываемым недоумением на застывших лицах, отпечатанным на них за мгновения до смерти. А далее голос за кадром информирует: 'танк леопард, и мир никогда уже не будет прежним, покоряй мир вместе с нами. Наш Лео безупречен в любых экстремальных ситуациях'.
  В придачу к ролику шла реклама презервативов 'Дюрекс' - презервативы Дюрекс могут остановить любое вторжение. Вова сливался с толпой, он даже выпил немного вина с какими-то чернокожими студентами, явно нетрадиционной сексуальной ориентации, которым обещали по пятьдесят евро, за участие в массовке. Сракин пробирался в толпе все ближе и ближе к импровизированной сцене, где выступали ораторы. Он стал вслушиваться, один говоривший утверждал полную бесполезность русских как нации, и ставил под сомнение, что именно они первые проникли в космос, апеллируя к тому, что до Юрия Гагарина там уже побывали небезызвестные всем Белка и Стрелка, которые, как утверждал украинский патриот, никакой национальности не имели. А раз так, какие они русские? Порода есть, а нации нет. Полет в космос - это общечеловеческое достижение.
  - Они украли у нас все, - кричал оратор по-русски, указывая пальцем на восток, - Даже Киев, Киев и тот матерь городов русских. Мы, - продолжал он, показывая гладкие и белые ладони, - этими мозолистыми руками насыпали уральские горы, полные самоцветов, мы - выкопали Черное море, мы....
   И тут случилось, то, чего Сракин никак не мог предугадать, он наткнулся на тех самых унылых приставучих украинцев из кафе, где они провели славный вечер с Петровым и Башировым. Украинцы, как один были одеты в затертые застиранные безразмерные вышиванки, очевидно до этого долго принадлежавшие какому-либо народному театру, подпоясанные красными кушаками в шароварах, они дружно с огромным портретом Бандеры наперевес, стилизованным под старинную икону, продирались поближе к сцене. Кощей в наколках заметил Вову первым:
  -О кацап, ты чего тут делаешь? - спросил он, хватая Сракина за рукав.
  Вова огрызнулся:
  - Сам ты кацап. Отвали от меня. -
  И пытался вырваться, отбиваясь от украинца одной рукой, второй прижимая к груди банку.
  - Смотрите москаль к нам пришел! - закричали другие псевдоселяне из ресторана.
  Кто-то из них наконец обратил внимание на злополучную банку с прахом Борщевского, ее Вова не на миг не отпускал из рук:
  -Люди добрые, он банку яду сюда принес. Нас всех отравить хочет. Это яд москальский, злобный. Я все слышал, они это тогда в ресторане обсуждали, их трое было! У меня слух ого какой, я с детства, все издали слышу!
  Толпа заволновалась, их группу со всех сторон обступали все новые и новые люди. Иные толкали Владимира со спины, но трогать все же еще боялись.
  -Он его распылить здесь хотел, а сам убечь! -догадался кто-то в толпе очень уж умный.
  К Владимиру, толкавшемуся с поклонниками Бандеры, протиснулся здоровый чубатый детина огромных размеров, напоминавший собой невероятно разожравшегося, предположительно на сале, запорожского казака. Он был из тех любителей сала, кто в тайне исповедовал сальную теорию возникновения мира, не отрицающую бога, но гласившую, что мир непременно возник из маленькой капли первичного жира. Запорожец, как и псевдоселяне был одет в национальный украинский костюм, безразмерные красные шаровары, сшитые, казалось, из алых парусов с подтяжками.
  -Извините, - увидев перед собой такую непререкаемую мощь проронил Вова.
  -Эге, - схватил его крепко за шиворот чубатый, и недобро прищурился. - Ты ж это того, что москаль будешь? -
  Сракин сам сдал себя неконтролируемым испугом. Все, что он смог выдавить это был уходящий из его гортани в бесконечность звук: Э. Как он не старался больше ничего сказать не смог.
  Страх вернулся и парализовал писателя, ноги предательски задрожали и подкосились, в глазах померкло.
  -Смотрите братцы, я кажись москаляку поймал! - заревел на всю толпу чубатый, перебивая силой своего могучего голоса, очередного разорявшегося со сцены оратора, несмотря на подключённые к микрофону колонки. Толпа, услышав такой рык, замерла, сотни лиц одновременно как по сигналу, повернулись в их сторону, в точности так как в фильмах про зомби.
  -Я не москаль... - как-то неубедительно и жалко проблеял Сракин. И его попытка оправдаться потонула в гуле требующих расправы над врагом голосов: 'Москоляку на гиляку!'. Все кончено! - пронеслось у него в голове. Вова подумал, что он очень походит на колобка, который он одних ушел, от других ушел, но как-то глупо и смешно попал прямиком в пасть голодной лисе.
  Украинец, удерживая одной рукой Сракина. поднял над головой вторую свободную десницу, как римский император на трибуне в Колизее, призывая непререкаемым властным жестом толпу замолчать. И уже вся площадь от края до края, покорно чуя в нем природного вожака, беспрекословно подчинилась ему, умолкнув.
  -Не москаль говоришь? А кто ты таков? - Чубатый так дыхнул Вове в лицо свежаком, густой смесью эфирных масел и пряностей с алкоголем, что тот одурманенный, почти потерял, и так уже спутанное сознание.
  -Я... Я - натуральный самый, что не на есть, природный украинец! - Сракин даже слабо попытался вырваться из рук чубатого. Толпа недоверчиво ахнула. Попытка Сракина вырваться из рук украинца сильно походила на то, как на рыболовном крючке жалко и обреченно дергается насаженный на него червяк, извиваясь в предсмертном танце.
  -Крым чей? Отвечай? - стали требовать голоса из толпы.
  -Наш местный, - отвечал Владимир, ответ был правильный, но что-то в нем было не так, настолько не так, что и сам писатель это понял.
  -Никакой он не украинец, он не наш! - раздался скрипучий голос из народа и вперед вылезла, едва стоя на ногах, сильно пьяная женщина с вызывающим красно-кровавым пятном на серых обтягивающих лосинах между ног сзади и люминесцирующей надписью на оранжевой спасательной, где-то украденной куртке, гласившей 'Буча 2022':
  - Рожа у него дегенерата, не видите, что ли? Борода как у коза вонючего! Чую кацапятиной пахнет! - как блаженная в припадке божественного озарения, она задергалась в мелких судорогах. Словно через нее пустили ток - все 220, а то и 380 вольт, и пуская изо-рта пену, прикрыла глаза и развела в стороны руки с растопыренными пальцами, жадно как пылесосом засасывая в себя широкими ноздрями весенний берлинский воздух, стала маленьким шашками, по спирали двигаться прямо к Сракину, руки ее автоматически поднялись и указательные пальцы обеих рук направились на одну точку в область низа живота Владимира.
  Люди, видя такую триангуляцию зашумели:
  - Это же юродивая Степанида Автофекальная, она то уж любого москоля в третьем поколении, за версту учует! -
  Толпа ободренная и окрыленная таким чудесным поворотом дел, подхватила грозный призыв, и снова и снова прежние и новые голоса соревновались в неистовстве, требуя, настаивая, упорствуя в одном: 'москаляку на гиляку!'
  -Украинец говоришь? - грозный рык чубатого снова заставил площадь замереть затаив дыхание. Даже Стефанида и та, как дикая кошка перед прыжком замерла в двух шагах от своей жертвы. Ее тут же как она не упиралась и кусалась, оттащили вглубь толпы, от греха куда подальше.
  -Украинец! - чубатый почесал свободной рукой свой высокий морщинистый лоб и густые как у Брежнева брови. От трения крепкой волосатой руки и еще более крепкого лба вспыхнув внезапной искрой, родилась разумная мысль:
  -Украинец, а ну скажи украинец, как по-нашему хлеб бачить? А?
  -Хлиб, - коверкая слово, как когда-то еще до Майдана, в телеэфирах незалежной, делал тогдашний ее премьер-министр Азаров, а ныне выдал не в меру находчивый классик русской литературы, окончательно выдав себя
  -Хлиб? - разочаровано выдохнули сотни голосов. И дальше толпа взвыла от возмущения, один за другим раздались решительные призывы к смерти и сердце несчастного Вовы неуютно почувствовало себя в груди, забилось часто и сильно, так если бы оно хотело выпрыгнуть, его парализовало от ужаса неотвратимой ошибки, так глупо совершенной им, а потом опустилось вниз в самые пятки. Это напомнило ему любимую игру тещи 'угадай слово' и тот момент, когда игрок, подойдя к заветной крупной денежной сумме вдруг теряет абсолютно все, совершив досадную и такую смешную ошибку.
  -Хлеб по-украински - паляница! - подвел красную черту как приговор Сракину, чубатый и скомандовал ему. -А ну пошли за мной! -
  -Яд, отнимите у него яд, - потребовала толпа.
  -Отдай, -громко приказал Чубатый.
  -Не могу, это мой друг, - выдавил из себя Владимир, и сжал другой рукой банку.
  -Какой друг? -
  -Лучший, -
  - Ну и хорошо, лучший русский - мертвый русский! -
   Объявил чубатый и потащил упиравшегося Сракина за собой прямо на сцену.
  - Сейчас мы воспроизведем сцену казни русского из знаменитого романа украинского беллетриста Николы Шевченко 'Тарас Гоголь'. - заявил здоровяк, используя силу микрофона.
  - Вы что с ума сошли? - возмутился Сракин, - есть роман Гоголя 'Тарас Бульба' и русского казака, то есть украинца там казнят поляки! -
  - Э вот тут не надо мне херню свою пороть, это там у вас у русских все может быть и так написано. У нас такого вранья нет. Я в школе хорошо учился, на пятерки, я Николая Шевченко всего от корки до корки прочел в подлиннике на украинском, будет он мне говорить тут еще всякую ерунду. Тарас Гоголь вообще книга моя любимая.
  Толпа жаждала казни. Периодически как спонтанные всплески безумной психической энергии прорывались сквозь шум, крики Серафимы Автофекальной: убейте его, убейте!
  -Смотрите братья, - украинец держал на вытянутой руке парализованного страхом писателя. - Вот перед вами москаль! Клянусь байрактаром! Мы сейчас здесь и натурально повторим сцену казни москаля из романа Тараса Шевченко 'Николай Гоголь'! -
  Толстяк как по-волшебству, извлек из-за пазухи, пухлый, полный разноцветных закладок растрепанный томик, на лицевой обложке которого, опять-таки почему-то на самом что ни на есть чистейшем русском языке было напечатано крупными золотыми буквами название книги 'Тарас Гоголь' и имя автора 'Николай Шевченко', все точно так как он и говорил. Сверху легко читалось название серии - 'классики Незалежной', что хоть как-то возвращало название к ее глубинным корням. Единственно, что неприятно удивило глаз Владимира в эстетическом плане это несомненно было имя переводчика романа - всем известного Эрнестовича. Все становилось на свои места, и сказочные истории Джерри про офис на Банковой и креативный порошочек, поглощаемый ими со страшной силой до 20 кг в сутки, оказались сущей правдой.
  Толпа одобрительно загудела. Из-за спин снова закричали:
  -Москоляку на гиляку! Как у Шевченко надо перебить ему кости, а потом крюк в печень - настойчиво требуя Вовиной казни.
  В толпе раздался смех, одобрителные крики, толпа жаждала крови и зрелищ.
  -Я в Европе или где? - пронеслась в его голове мысль, - в центре Европы прямо на площади цивилизованной страны, его хотят казнить жутким средневековым способом. Где же полиция? Наверное, тоже кричат на ломанном русском что-то вроде Москоляка-на-киляка и как идиоты улыбаются. Неужели обречен? Я как бедный Грибоедов, буду разорван толпой полоумных радикалов.
  -Я не поддерживаю решения путинского режима, я против войны, - как-то вяло и беспомощно без всякой надежде в голосе вдруг завопил Сракин. - Я решительно осуждаю все, что сейчас происходит в России. Путин должен уйти!
  -Молодец, - поощрил его чубатый украинец и повысив голос на всю площадь в микрофон неожиданно заорал так, что зазвенело в ушах:
  - Слава Украине!
  И Вова вместе с тысячной толпой, как только мог быстро заорал:
  -Героям слава!
  И толпа взревела от радости. Появилась слабая искорка надежды уйти с площади живым пусть немного и покалеченным, да повреждения, пусть, Джерри заплатит ему за это, на войне как на войне, ничего не поделаешь:
  - Мы, представители русской либеральной интеллигенции, не разделяем убеждения путинского режима! Мы с вами, мы с Зеленским, мы с Европой!
  Чубатый протянул Сракину початую бутылку горилки:
  -Если ты человече с нами, то на пей москоляка за здоровье великого и доброго украинского народа!
  Писатель отхлебнул три глотка отвратительного низкосортного алкоголя.
  - Отвечай москоляка, что в твоей банке яд? -
  -Нет это прах убитого в борьбе с Путинским режимом друга, ношу с собой как память...- соврал он.
   На сцену снова под руки какие-то люди по сигналу толстяка вытащили Серафиму Автофекальную, все с тем же алым пятном на ягодицах, Володя смог услышать, как толстяк прошептал своему помощнику показывая кивком на Серафиму, типа 'сдохнет и ладно'. Главный потребовал открыть банку и насыпал в ладонь Серафимы немного пепла, с любопытством смотря, что будет дальше. Та все поняла и чуть подышав отрицательно покачала головой, мол нет ничего.
  Толпа одобрительно загудела. Толстяк кивнул и Серафима как по команде чуть коснулась пепла кончиком языка, потом как-то недобро посмотрела вокруг и быстро носом всосала весь пепел с ладони в себя. Сракин начал молиться что бы доза Борщевского была бы не столь большой, он уже и так и сяк прикидывал вес блаженной и Позорова, сравнивая их возможности. Серафима сосредоточенно замерла и насупилась. Толпа тоже замерла в ожидании.
  - Нихуясебе! - вдруг визгливым голосом выдала Автофекальная и начала громко и радостно смеяться ни на секунду не останавливаясь. Чубатый неожиданно прижал Вову к себе как бы обнимая его и громко прорычал:
  - Это не яд братья! -
  - Это что кокаин? - прошептал он на ухо Сракину.
  - Нет это пепел друга. - тот был непреклонен.
  -Талантливо, таскает с собой кокс везде под видом пепла умершего друга и не придерешься! - подвел шепотом итог ему на ухо жирный, - ну ладно...Прости, но тут что бы тебя не убили надо на что-то такое пойти, что ты раньше, наверное, никогда не делал, по крайней мере при людях...Согласен? -
  -Да, - тут же дал добро писатель.
  -Прибил бы я тебя, но нельзя, с тебя десять тысяч евро, - продолжил толстяк
  И тут же отстранил от себя Владимира. Хохочущую Серафиму утащили куда-то в массы.
  - А теперь целуй! - и чубатый было сделал шаг навстречу к Вове. Тот тоже потянулся к здоровяку, рассчитывая на привычное братание, даже неловко пытаясь приобнять спасителя. Но украинец как будто бы вдруг передумал и резко оттолкнул рукой Владимира в сторону, а пока тот в замешательстве замер, хохол спустил до колен огромные алые шаровары и прилюдно обнажил неприлично белый и толстый зад, покрытый густым и черным как ворс кабана волосом. Украинец быстро повернулся к Сракину своим бесстыдно голым задом, подмигнув ему.
  - Целуй москоляка раз ты с нами! Целуй раз ты любишь неньку Украину! - и вслед за ним забилась в экстазе пьяная беснующаяся толпа. И подчиняясь её воле Вова без каких-то внутренних колебаний прижался губами к мокрому заду чубатого, упираясь шеками в плотный ворс ягодиц.
  -Здесь ли ты батька? - кто-то насмешливым голосом из толпы презрительно иронизировал на тему прилюдной казни плененного Остапа Бульбы из Гоголя, и сам же тут себе отвечал уже другим измененным голосом. -Здесь, здесь я сынку! -
  Толпа захохотала и мурашки побежали по спине Сракина от этого, значит и они знают настоящего Гоголя, хоть и ходят с этими кем-то сочиненными книжицами просто прикидываются, придуряются, на все готовы ради того, чтобы стать европейцами и не быть русскими, даже утратив самих себя. Но утратив самих себя они не догадываются, что европейцами они не станут, потому что их то самих утративших себя уже и не будет.
  -Полетел хаймерс. Раз, два, три! - дружно хором считала захмелевшая толпа, фиксируя на камеры телефонов поцелуй 'народного примирения', а здоровяк-украинец крепкой рукой все глубже и глубже вжимал косматую голову Вовы себе в зад, так что Сракин начал задыхаться от нехватки воздуха. На огромном билборде во всех красках возникло крупное изображение единения народов, отражавшее внешнюю политику незалежной в отношении России последних лет. Отвергаемое завуалированное предложение Банковой Кремлю наконец-то воплотилось здесь в Берлине и воплотил его в жизнь ни кто иной как ярчайший представитель либеральной интеллигенции, всю свою жизнь пописывающий русофобские и русо ненавистнические романы, повести и рассказы.
  -Гойда! - вырвался то ли стон то ли вопль из уст чубатого и усиленный динамиками громкоговорителей он прогремел на всю площадь и в ответ ему в едином порыве сама эта площадь, берлинский майдан выдохнул дружное:
  - Гойда!
  И не сразу после поцелуя Сракин мог еще отдышаться, голова его слегка закружилась, ноги стали ватными и на лице проступили слезы. Он хотел, что-то сказать, но ему не хватало воздуха. Корреспондент центрального немецкого канала, освящающий акцию, не совсем понимая происходящее стал тут же комментировать случившееся в ключе освобождения украинского народа от русского гендерного рабства и его прогрессивный переход к новым европейским ценностям, так символично знаменуемым долгим поцелуем в область предполагаемого расположения этих самых ценностей.
  
  -Что сладкий ли был поцелуй пан? Иди же ко мне. мой будет слаще! - вслед за чубатым задрала свое расшитое национальными узорами платье озорная грудастая девица с черными как пуговицы глазами.
  -На целуй, - и молодуха под хохот толпы обнажила свой сочный, как и ее губы, явно силиконовый зад.
  -Гойда, - почему-то тоже заорала она.
  Толпа отвечала ей дружным:
  -Гойда!
  А чубатый, не обращая уже никакого внимание на слабое сопротивление Владимира наклонил его голову за волосы и плотно уткнул ее теперь в объёмный зад хохлушки, таким образом, что нос уткнулся в глубокую ложбину между ее упругих ягодиц.
  Это было похоже на языческий древний обряд отлучения, связанный с поеданием не мяса, не сердца врага, а именно его души, выходящей по древним поверьям из тела в виде кишечных газов, образно заключенное в прилюдном целовании зада. И Сракин подумал, что в некоторой степени ментально это соответствует тому, что похожее он делает с своими русскими читателями заставляя их потреблять свое собственное фекализированное творчество. Всю жизнь он испытывал удовольствие от того, что люди вынуждены метафорически за свои же деньги поедать его дерьмо, читая его мерзкие книги. Бесстыдно испражняясь на все русское, советское, христианское, он и его сподвижники заставляли читателя становиться не кем иным как говноедом, и тут не важно на какой тарелочке, как украшенным или в какой форме тебе подадут отвратительные испражнения. И даже если ты их ешь золотой вилкой с драгоценного китайского фарфора с эксклюзивной приправой, фасованное и чудесно приготовленное, это дерьмо,все равно дерьмо, навсегда остается дерьмом и коснувшись к нему ты не можешь не испачкаться, а избавиться от этого так сильно липнущего к твоей душе дерьма, можно лишь хорошенько помывшись. Но ты как приходя в книжный магазин, где тут и там, как в поле, после прохода по нему стада коров, заложены мины, и жаждущий почитать, не вляпаешься в дерьмо в очередной раз, не угодишь случайно в какого-нибудь расхваленного дерьмоделами Сракина, Улиткину или Ряхину. И ты, став в прямом или переносном смысле гавноедом, то есть человеком, наевшимся говна, ты можешь себя лишь утешать, тем, что ты его есть то и не собирался.
  Владимир все еще тонул в мякоте упругих женских ягодиц украшенных начинающимся целлюлитом, когда кто-то пролезший к микрофону, принялся распаляться про то, что только символическим поцелуем в зад, как актом прощения, русский народ может искупить свою многовековую вину перед несчастной Украиной за все, что на протяжении веков Россия сделала ее многострадальному народу, за всю доставленную боль и разочарования, за страшный голодомор и кровавую военную агрессию.
  Поцелуй закончился, Сракина стошнило, девица озорно ему подмигнула, натянув спущенную юбку, а чубатый протянул Вове ту же бутылку самогона:
  - На теперь запей! -
  
  Пьяный Вова, отхлебнув, выхватил у чубатого микрофон, он все еще не мог поверить, что и здесь спасся, и тут улизнул от смерти. Толпа одобрительно загудела в ожидании дальнейшего трэша.
  - Я хочу разделить с вами ваше горе. Я... я... - Сракин даже потерялся, и вместо него в нем самом заговорило только что им выпитое:
  -Я поеду завтра же, да завтра же на войну... Поеду в Бахмут, на фронт! Я сделаю себе наколку Азов и буду убивать, убивать этих русских!
  Толпа взревела от неописуемого восторга. Толстяк обратно вырвал у него микрофон, теперь на пару они соревновались друг с другом за любовь изменчивой толпы:
  - И я с тобой поеду брат!
  И громок навзрыд зарыдал. И уже только теперь они крепко как родные братья обнялись. А та самая девица, которой он еще недавно целовал зад, неожиданно зашипела на чубатого как подколодная змея:
  -Мыкола, урод сранный, да мы, сколько бабла отдали, чтобы с Украины сюда выехать, а он обратно на фронт дебил собрался!
  Сракина было уже не остановить, впоследствии, он вспомнил о том, как стал рассказывать про свой ненаписанный роман 'БункерК', про людоедство и прочую ерунду. Толпа ревела от восторга, его дружно подняли на руки как героя, замотали в сине-желтый флаг и хотели было даже от восторга сжечь, но вразумленные поостыли и стали качать, то и дело подбрасывая вверх, под обрушившуюся на площадь с динамиков народную украинскую песню... И некоторые из собравшихся как когда-то еще недавно в 2014 году в Киеве, привычно начали палить откуда не возьмись взявшиеся автомобильные покрышки, все-таки по-видимому завезенные заранее предусмотрительными организаторами для проведения важного, но труднообъяснимого ритуального действа, сопровождающего украинские майданы, заодно немного в легкую, обкидали камнями немецких полицейских и попутно традиционно разбили окна в одном офисе и витрину ювелирного магазина. Были и те, кто впоследствии рассказывал, как своими глазами они видели не иначе как ту же самую милую Викторию Нурланд с охраной, торговавшую в самой гуще толпы теплыми и вкусными пирожками...Но все это было не сразу.
  Вову подхватили какие-то люди в черном и дружно сопроводили со сцены. Они спустили его по лестнице не назад на площадь, к народу, а провели в ранее Сракиным не замеченную, оцепленную полицией большую палатку-шатер. Она пристроилась прямо за сценой. Внутри шатра было достаточно тепло для уже прохладного весеннего вечера, на стенах повсюду показывали с разных ракурсов сцену и площадь развешенные плазменные экраны. А вокруг накрытого в центре шатра праздничного стола шатались неизвестные люди. К Сракину тут же как откуда не возьмись вылетел длинный хлюст в клетчатом пиджаке с бейджиком и японской рацией.
  -Молодцы, молодцы, отлично выступили! - потрепал он по-отечески за щеку Владимира и смачно хлопнул рукой по заднице. -Банка, если театральный атрибут, сдайте обратно.
  -Нет она моя, - Сракин подумал о том, как он за эти дни сроднился с Борщевским.
  -Вы у меня откуда? 'Дети Бендеры' или 'наследники Евромайдана', - с прибалтийским акцентом, спросил организатор у Владимира.
  Не зная, что и ответить Сракин выбрал первое: -'Дети Бендеры'.
  -Не по плану, импровизация, но не плохо отработали, - и хлюст протянул ему по пухлый запечатанный конверт, через белую бумагу которого явственно просвечивали евро, приличного достоинства.
  -Отличная была импровизация, но в плане ее нет поэтому на дополнительные выплаты не рассчитывайте, - организатор сунул в лицо Сракину листок с планом мероприятия, напечатанном опять же почему-то на русском языке, утвержденный вверху каким-то Мельником.
  - Вы с украинского народного театра в Берлине? - попытался угадать организатор. - Ваше выступление просто 'вау'. Особенно про Бахмут. Оставьте телефончик мы вас будем приглашать, пятьсот евро вам за выступление хватит?
  Вова кивнул. Организатор ответил не менее энергичным кивком.
  -Ну что ж располагайтесь, - Хлюст обвел рукой стол приглашая к нему отработавшего пропагандиста. -Угощайтесь.
  -Знаете, - организатор не уставал настойчиво хвалить Володю. -Образ кающегося русского - это ваше, этот образ вам так удался, что лучше наверное бы никто не смог сделать... Вы можете на этом хорошо зарабатывать.
  Сракин переключил свой взгляд на горящий экран ближней плазмы. На сцену под свист толпы вышел знакомый ему еще по Москве, достаточно популярный в узких кругах политик, историк, и в вдогонку еще и публицист некто Михаил Говман. Его седые кудри и кепка обрамляли суровое лицо и создавали образ весьма отчаянного человека, правда выступающий предательски картавил и страдал легким даже по своему его украшающим косоглазием.
  - Михаил Говман! - тут же было объявлено из динамиков на весь мир. Его представили, как будто бы он был не на акции, а на цирковом представлении. Гости зашумели, начали переговариваться и Владимир понял, что его ждет что-то по-настоящему интересное, чего он, может быть, не только никогда не видел, но и больше уже никогда и не увидит в своей жизни.
  Говман начал сразу с ходу, без пауз и расстановок, брать прихотливого украинского быка за рога, он легкой походкой прошелся по сцене туда-сюда, зачем-то вытащил из кармана таблетки менизма, показал их всем, проглотил пару и только после заговорил:
  -Да я узкий по гождению, узкий по кгови... И даже моя ментальность узкая! Но сегодня здесь и сейчас я говорю вам как на духу, мне стыдно быть узким. Я стыжусь своего происхождения, своей кгови и своей гуской ментальности. Быть узким сегодня стыдно. Я скажу вам больше...
  Толпа ревела от удовольствия.
  ... Быть узким сегодня позогно. Кговавый путиский гежим газвязал на укгаине войну....
  Говман продолжал наращивать обороты не на секунду не сбавляя градус накала речи.
  -Ни фуя себе узкий, - удивился кто-то из гостей за столом передразнивая выступающего, -вот так гуский ...
  И опрокинул стопку, почему-то подмигнув не кому-то, а именно ему - Сракину.
  - Я больше не желаю быть усским... - и политолог извлек из кармана красную корку российского паспорта и грубо с корнями вырвал из него несколько страниц, которые тут же разорвал на части и зачем-то начал поедать. Тщательно прожевав листки, он вытащил изо рта парочку другую застрявших между вставленными зубами, непрожёванных кусочков бумаги, бодро продолжил:
  - Это пгописка и семейное положение. Фото и пегвые листочки господа, я как обычно сьем погже, сьем чуть позже. На десегт.
  Толпа зааплодировала публицисту и историку. Раздались крики: - Браво! Брависсимо!
  В сторону сцены полетели цветы. А Говман в манере оперного артиста отвесил изящный театральный поклон, стало заметно, что после того, как историк съел две страницы паспорта, то он начал немного заикаться, хотя возможно и от волнения:
  - В-вот точно, к-как сейчас я гву на в-ваших ггазах гусский паспогт, так же и я гву свою связь, свою пуповину, объединяющую меня с Госсией, я теперь укгаинец!
  От не ожиданности столь громкого и решительного заявления сделанного Говманом, площадь затихла и погрузилась в тишину. Многие потерялись или были сбиты толку настолько, что даже не смогли ничего какое-то время говорить. Пока еще Говман поедал две первые страницы своего российского паспорта, люди умилялись, и ничто не выходило за рамки их типичных представлений. И теперь Сракин стал свидетелем тотального слома шаблонов. Даже увлеченные сожжением покрышек, темные маргинальные личности, оторвались от своего любимого занятия, ведь даже они, не были готовы к такому, надо сказать, своеобразному гиюру. Ладно человек просто жрет, можно допустить, что жрет документ, мало ли приспичило, хорошо если свой, тоже дело личное. Такое не каждый день, конечно же увидишь, но бывает, что тут сказать, кстати люди чего только не жрут. А тут ведь надо же дело какое, не только паспорта жрет, он еще отказывается от гражданства России и хочет получить гражданство той страны, от подданства которой существенная часть ее же населения при первой малейшей возможности отказалась бы ничуть об этом не жалея. Нет удивления не было, все на Украине приучены и не к такой примитивной лжи, они привыкли к изощренному грандиозному обману и поэтому привычно пытались понять в чем скрыт подвох, где он припрятан в этом дерзком и безумном выступлении Говмана.
  -Может еще права и пенсионное сожрешь! - кричали ему из толпы.
  -Давай загранпаспорт и шенген! Чего мелочиться-то?
   А Говман продолжил и под немецкий бравурный марш неторопливо смакуя, принялся жевать красную плотную корку российского паспорта.
  Женины ахнули. Кто-то упал в обморок. А Говман не снимая кепки, разжевав корку до мякины, пару раз силился ее проглотить. Сначала помещала впившаяся в десну металлическая скрепка. Он выплюнул ее. Потом проглотить не удавалось, Говман давился снова и снова, но у него как он не старался, ничего не выходило. То ли сказывался возраст, то ли день не заладился с раннего утра. Ассистент публициста-фокусника сам принес ему минеральной воды на золоченном подносе с серебряной каймою, с парой глотков которой Говман наконец-то осилил паспортную корку. Все это сопровождалось лившимися вместо маршей из динамиков, стихами Козлова, небрежно стилизованными под Маяковского:
  Я волком бы
  выгрыз
  идиотизм.
  К депутатам
  почтения нету.
  К любым
  чертям с матерями
  катись
  любая бумажка.
  Но эту...
  Я
  достаю
  из широких штанин
  дубликатом
  бесценного груза.
  Читайте,
  завидуйте,
  я -
  гражданин
  Евросоюза!
  Далее на билбордах появилась яркая зовущая картинка ухоженного летнего сада, залитого солнцем, с посыпанными золотистым песком дорожками, тенистыми аллеями, зеленными лугами и прудами, где неспешно гуляли, пожилые хорошо одетые европейцы с милыми добрыми улыбающимися лицами, полными света и спокойствия. На заднем плане великолепного сада возник прекрасный ажурный дворец в классических стилях европейской архитектуры, у входа в который стояли не только швейцары в ливреях, и в белых перчатках, но и дорогие автомобили, сверкая ослепительной чистотой безупречного лакокрасочного покрытия, полированных до блеска стекол и зекал. Голос за кадром произнес: -Европа - цветущий прекрасный сад! Украинец, ты встал на защиту Европы?
  Камера показывала крупным планом испуганного украинца, стоящего перед пропускным пунктом на границе с Польшей, который оглядывается назад, понимая, что ему никак нельзя уезжать и наоборот надо вернуться. Он видит, как его семья - жена и дети пересекают красную черту, и прощаясь машет им рукой
  
  В шатре шутливо объявили, мол, в России все-таки хотя бы паспорта научились делать. И тут же поправились, нет, если бы научились делать, то Говман наверняка бы сдох в страшных муках на сцене.
  Сракин читал, что у Говмана уже имеется гражданство то ли Италии, то ли Израиля, полученное им еще в бытность, когда тот избрался действительным членом совета по защите прав граждан при Президенте РФ. Далее все шло своим чередом и как обычно Говман, икая после корки, съехал на тему Беломорканала и Гулага, повторяя как заклинания свои заученные и сто раз сказанные фразы про ужасы советского режима и голодомор. Разгрызая свою фотографию, он сообщил уже измененные им в сторону повышения количества цифры жертв сталинских репрессий. На листке с военной обязанностью из Говмана потекли слезы, и он вставил настолько фраз про ленд-лиз и бездарность советского командования. Икающему без конца Говмана аплодировали, и организатор доверительно сообщил Сракину, что тот уже давно с этим номером поедания российского паспорта гастролирует по Европе и всем уже давно надоел. Говман еще в России купил где-то сто пустых бланков паспортов и теперь преспокойно их ест на людях.
  Там же в шатре Владимир встретил еще одного знакомца по довоенной Москве - беглого поэта и литератора Козлова - Зильбертрупа соратника по либеральной тусовке. Вблизи стало видно лучше, что куртуазный маньерист, солидно округлился, но обладал все теми признаками, выделявшими в нем великого поэта. Зильбертруп долго и неистово тряс Вовину руку и разглядывал принесенную банку. А потом оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом с ними некого нет, поэт шепотом спросил:
  -Вова, скажи честно, а тебе сколько за это заплатили?
  Пухлое лицо Зильбертрупа выражало неприкрытую зависть.
  -За то заплатили? - не понял сразу Сракин.
  -Ну как за что? За все. За это... раскаяние... покаяние... искупительный поцелуй... - Зильбертруп брезгливо посмотрел на Вову, а потом на зад одного из близь стоящих гостей как бы примеряя себя к его заду.
  -Хорошо заплатили, - показал конверт с деньгами Владимир.
  - Очень хорошо? - продолжил любопытствовать поэт, жадно щупая конверт.
  - Очень хорошо, - по-прежнему уклончиво отвечал ему литератор. Сракину хотелось отвязаться от надоедливого Зильбертрупа.
  - Не хочешь говорить сколько? Ну хотя бы намекни. Мне надо знать, на что можно рассчитывать, - заговорщицкое выражение на лице поэта сменилось печальной улыбкой в пересмешку с легким разочарованием. Разочарование на самом деле касалось лишь того, что Вова молчит о заработанных за вечер деньгах. И мысленного Зильбертруп уже окрестил Сракина жлобом. -Я не чем не хуже его, - думал он про Вову, а тот отмалчивался.
  -Эх ты, а я тебя другом считал, а ты, - обиделся поэт:
  -Ты ведь знаешь они на нас на русских писателях постоянно экономят.
  -Ну если бы тысяч долларов так сто, то я бы даже, наверное, даже бы отсосал, - вздохнул поэт. Сракин поперхнулся бутербродом с красной икрой.
  -А что Вова, вот Лимонов, он как бы даже негру смог. А ты молодец, шагнул дальше нас, ты всегда был впереди нас, в конце концов важно лишь то, что ты за несколько минут очень даже хорошо заработал... Вот шахтер за копейки гробиться в шахте, а тут ... Как это просто и гениально, самое главное изящно и непринужденно. Это нужно уметь. А ханжи и лицемеры, которым просто не предложили ... прилюдно за хорошие деньги будут кричать о морали, на самом деле завидуя нам, которые это смогли, переступив через себя свою лень и комплексы. Эти жалкие лицемерные ничтожества, которые из себя ничего не представляют. Они все сгинут в бедности и неизвестности. Ведь понимаешь важно суметь не просто вылизать кому-то зад или что еще круче на мой взгляд, отсосать, это согласись на самом деле так или иначе когда-либо делают все приличные люди. Гораздо важнее отсосать или вылезать зад в нужное время и в нужном месте, нужным людям, да еще и так что бы тебе за это хорошо заплатили... Это могут, поверь мне Вова, не многие, это нужно уметь, для этого нужен талант. А у нас с тобой он есть.
  К ним подошел беспрерывно как метроном, икающий Говман.
  -Никак не могу, кажется, кусок в пищеводе застрял, - публицист выпил еще немного воды, но метроном продолжал свою работу.
  -Вы бы Михаил это бросали, - сказал Сракин, так не долго и подавиться.
  -Вы пгавы мой дгук, вот думаю к вам присоединится, может вместе будем у украинского народа пгощение пгостить. - как-то так просто. но с глубоким аристократическом достоинством, предложил Говман.
  -Нет уж увольте, - Владимир покачал головой. - Я свое выпросил сегодня, меня они уже на всю жизнь простили. Вот вы с Козловым поговорите. Ине кажется он не против.
  - А что Михаил, давайте, - Говман переключился на поэта, - но не всю же жизнь мне паспогта госсийские есть пгикажите. Надо так сказать на облегченный тгуд пегеходить.
  -Ну вот видишь Дима как все здорово, - подвел итог Сракин, - ты миньет будешь делать, Миша в зад целовать, прям дуэт у вас такой крутой будет.
  -70 на 30, - сразу объявил свое финансовое условие Козлов, - миньет, он по-любому сложнее будет.
  -А может и номер с поеданием паспорта в свой репертуар вставите? - рассмеялся Сракин.
  На экранах плазм в палатке прекрасно была видна кульминация всего вечера, плотные ряды берлинской полиции, вооруженные дубинками и щитам, сжимали плотное кольцо на площади вокруг согнанных в ловушку беженцев. Мужчин хватали всех без разбора и тащили в автозаки, колонна которых с полицейским экскортом, позже доставит их всех в воинские лагеря на территорию Польши. Война продолжалась, и украинская армия шла на любые шаги пополнения личным составом, в том числе за счет беженцев.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Владимир читал утренние газеты. Там писали, что знаменитый русский писатель Сракин, олицетворяющий для всех немцев мыслящую Россию, неожиданно решился на своеобразный антивоенный протест. Простых берлинцев тронула глубокая искренность и простота его смелого поступка. Профессор Курт Шмоклиц из Гейденбельского университета объясняет нестандартное поведение литератора Владимира Сракина тем, что в средние века в христианстве было популярно воззрение, что после смерти людей их душа выходит из анального отверстия. В знак примирения и прощения нередко в истории древние правители целовали в зад тех, у кого этого хотели добиться, показывая тем самым силу своего стремления, поэтому нередко и сейчас конфликтующие бросают фразу поцелуй меня в зад. Известно, что дьявола, присутствующего на шабаше, ведьмы в знак поклонения целовали в зад.
  Русский поэт и литератор Зильбертруп-Козлов поддержал товарища, заявил, что готов ради поддержки свободного украинского народа шагнуть еще дальше в том же направлении.
  
  
  На утро следующего дня, а оно было тяжким, первым Сракину позвонил Джерри.
  -Вова, - сказал он, - я тебе уже это говорил, - все надо согласовывать. Ты уже не принадлежишь себе, ты часть мировой истории. Ну хочешь ты выступить на митинге. Покрасоваться, пару речей толкнуть, ну какие дела? Выступай. Только со мной согласуй, предупреди, в известность поставь. Всех денег не заработаешь. Ты пойми, на тебя целый отдел работает, твоим пиаром занимается, тебя раскручивают. Эти люди под тебя заточены. Мы каждый шаг твой рассчитываем, слово, публичный жест, а он. Ну чего тебя прилюдно то зад целовать этому бегемоту потянуло?
  -Они меня заставили -лишь проронил Владимир.
  -Убить, наверное, хотели? - рассмеялся Джерри.
  -Да, - признался Вова, - и убили бы,
  -Ну ладно тебе, не ври, та женщина, вчера даже на тебя заявление в полицейский участок написала, что ты ее изнасиловал. Не просто где-то в подворотне или в темном углу, а на глазах целой толпы. Причитала, что перед земляками опозорилась.
  -Правда часть из этих земляков уже вчера, если не ошибаюсь, репатриировали, - съязвил Сракин.
  -Не без этого, работаем. А на Украине кому-то воевать тоже надо, сам понимаешь, да и Германия не резиновая, все сюда не влезут, она лопнет скоро.
  - А что с бабой? - поинтересовался писатель.
  - Говорит девственницей до тебя была, берегла себя для самого Исуса с детства, правда лет уже как шесть замужем, брак третий, а до этого в Лужниках проституткой работала. Пришла такая мол, у меня свидетелей пруд пруди... Берите посев слюны на ДНК. Представляешь грамотная. И муж ее бегемот, стал разоряться, что ты ему сто тысяч задолжал.
  - Ну и? - спросил Сракин.-Поехали вместо тебя под Бахмут, он в качестве Брэдли, а она санитаркой, ну как иначе. Они должны послужить Украине, не деньги же им платить? -
  -Понимаю, - всхлипнул писатель, соглашаясь с доводами Джерри.
  -А машину чего бросил? -
  -Спасался, -
  -Тоже убить хотели? -
  - Да, ты все равно, не поверишь.
  - Кто?
  - Те же, -
  -Теже? Странное имя? Итальянцы что ли?
  - Да нет же, те же.
  - Же? Китайцы что ли какие? Чём-то им то не угодил, ума не приложу? -
  - Те же. Петров и Баширов, преследовали меня и хотели убить! -
  -Опаньки, - Корбан от удивления даже негромко присвистнул. - Де жавю. Это уже было. Надо поговорить серьезно. Ты кокс пожалуйста, если хочешь, принимай, но принимай только тот, что я тебе дал, а то вы русские покупаете дрянь всякую. Не хотел говорить, но все-таки. Вова, ты что за хрень, Позорову насыпал, его в Токио в аэропорту едва поймали, он там самолет пассажирский захватывал, хотел угнать, заложников брал. Едва успокоили. Вчера эту дрянь по всем каналам CNN крутило. Слава богу Позоров местным властям сдался. Все на тебя теперь валит. Говорит ты ему какой-то порошок презентовал мощный, вот он и сорвался.
  -Ясно, - вздохнул Владимир.
  -И машину тебе вернули, там какие-то русские ей бампер вдребезги разбили. Но мы им денег немного дали, рублей, и они без претензий, сказали только - Штирлицу привет передайте, пожалуйста, обижено так, сказали, -
  -И что с ними? -
  -Улетели сегодня, первым же рейсом на Стамбул, завтра по моим данным оттуда в Москву. Парни простые, работяги, мы их пробили. Фамилии русские какие-то простые, я их запомнил, даже записывать не стал, но потом из головы вылетело, как Позорова, требующего себе борт до Норвегии по телевизору, своими глазами, не увидел. А эти ребята, русские, мором насекомых и крыс занимаются на международном уровне, клиенты у них закачаешься, про них рассказывают, что в Британии клопов во дворце в Солсбери так смогли поморить, что всю мебель раритетную и картины сохранили хозяевам, правда там в Солсбери, кто-то из жителей прилежащих районов пострадал, но при прямом участии самой королевы, дело замяли.
  -Скрипаль? - удивился Сракин, как Джерри может не знать эту нашумевшую историю, или в прессе одно, а в настоящей реальности другое?
  -Не знаю скрипач он был или виолончелист какой, может вообще на флейте играл, но весьма и весьма тип неприятный, ребята рассказывали, когда-то на британскую Ми-6 работал, с концертами, кажется, перед агентами на итоговых концертах в Ленгли выступал, но они от его услуг быстро отказались...
  -Понятно, - Владимир понял, что ему уж точно ничего не понятно.
  -Кстати ты с телефоном будь осторожнее, мошенников полно, вчера двое Фриде Моисеевна звонили, представились как Фован и Плексус. Понимаешь о чем говорю?
  - Да Гриффитс мне рассказывал...
  - Гриффитс, Гриффитс, опять Гриффитс. Эти ребята из контрразведки такое насочинять могут, диву даешься. - грубо оборвал его Корбан.
  - И что? - испугался писатель, - что бедная Фрида, она, умерла?
  - Да нет, жива-живехонька. Нас с тобой живее будет. Представляешь, эти Фофан с Плексусом, не знаю там, что Гриффитс тебе наплел про них, и признаюсь, знать не хочу, у нее денег на вооружение Украинской армии просили, говорят мы из фонда Семена Слепакова, это ваш русский Джо Дассен, слыхал ли, нет? В общем ладно, звонят, мол мы из фонда, собираем деньги на Абрамсы, в базовой комплектации на летних гусеницах, мол будет создаваться авторская танковая колонна, такая точно, какие у вас русских в Великую Отечественную были, когда колхозники на свои деньги у государства танки покупали, именная такая, вся до последнего трака и пушечного ствола от русских писателей. Говорят ей, мол Ряхина, Улиткина, Козлов, Бакунин и даже Артур Смолянинов - все деньги сдали, и вот твоя Фрида, очередь пришла. Черед твой наступил. Та сразу растаяла, как клуша, и перевела этим мошенникам, кстати, сотню тысяч евро на карту 'мир'. Кто мог подумать? Кто мог такое предположить? А когда после отошла от впечатлений и этих денег ей стало очень жалко, они обзвонила всех знакомых и сразу поняла: обманули ее и кинули, от чего слегла в больницу. Так что Вовчик - будь поосторожнее. А то вон какой ты чувствительный у нас, то зад целуешь черти кому, где попало, то в кабаках пропадаешь.
  - Они ее еще пощадили, или пожалели, блаженную, - упавшим голосом сказал Вова, помня страшный рассказ Гриффитса про телефонных гипнотизеров-убийц в совершенстве, обученных боевому НЛП, - могло быть все гораздо хуже. Что-то, наверное, еще человеческое в них осталось. Женщин и детей не трогают.
  - Ну да, - на этот раз американец в этот раз почему-то с ним согласился, - могли и миллион у Фриды выпросить.
  Потом подумал и добавил:
  - И даже два. А вот три едва ли. Шучу. Ладно, сегодня отдыхай, завтра у тебя интервью с Мудем, надо как-то твой новый образ в действительность вписать. Мы из Испании его вызвали и Гурий уже едет. Темы вопросов выслал тебе на мэйл, прочитай вечером как голова проясниться.
  Гурий Мудь был известный российский оппозиционный журналист и блогер, правда нового креативного поколения, он конечно отличался интеллектом и даже не только знал много всяких слов, но мог их произнести вслух. Прославился Мудь, не добрыми делами, а своими многочисленными пластическими операциями на лице и черепной коробке в результате которых он стал похожим на Барта Симпсона, к чему и стремился с пяти лет, когда впервые увидел этот мультфильм.
  Через час писателю на айфон позвонили с неизвестного номера, и Вова, который теперь опасался стать жертвой убийц-гипнотизеров трубку не брал. Он выключил звук у телефона. Но звонивший не сдавался, и прислал длинное голосовое сообщение, в котором старый школьный друг Игорян Крышкин, уведомлял Сракина, что будет в Берлине этим вечером и просил сообщить готов ли он его принять у себя или может им стоит пойти вместе в ресторан. Владимир обрадовался, не то, что бы он очень любил Игоряна, по писатель подумал, что по крайней мере, сегодняшний вечер он проведет не один, а в обществе в закадычного школьного друга, теперь высокопоставленного российского чиновника. На вопросы предстоящего интервью Мудя ему было откровенно плевать, и он написал Крышкину короткое сообщение с адресом.
  Как и Сракин, Игорян Крышкин родился и вырос в Москве. Крышкин был, так сказать, типичный коренной москвич золотой эпохи застоя, полной романтики и дефицита, абсолютно девственной даже в своем стыдливом разврате, идеологически светлой. Он был ее продукт. Продукт со знаком качества. Лучи развитого соцреализма, врывавшиеся с экранов телевизоров в малолитражные квартиры, согревали душу каждого их жителя. Программа 'Время' и газета 'Правда' просто и внятно документировали путь куда-то в светлое будущее, а начинавший заболевать Брежнев вещал народу с трибуны, что вот-вот еще чуть-чуть напряжемся и на зло гниющему западу наконец построим себе, коммунизм.
   В школе стоя на утренней линейке или сидя где-нибудь на политинформации, оба мальчика в душе искренне радовались, что родились в такой могучей и прекрасной стране как СССР. И делали это так чисто и не порочно, свято веря, что здесь в Москве, права всех людей равны и люди любых наций могут жить спокойно. Они сладко засыпали, зная, что граждане СССР не угнетают друг друга, не эксплуатируют, но все это с ужасным постоянством случается там, на жестоком капиталистическом западе. Маленький Вова даже иногда, тихонечко, чтобы не дай бог, никто их не услышал, спрашивал у Игоряна, а они сидели за одной партой: 'За что? Почему нам дано такое счастье? А что, если бы я или ты были неграми?'.
   И нежное детское воображение рисовало им обоим туманную картину: несчастную семью угнетенных и обездоленных негров, живущих где-то на берегу Миссисипи в покосившейся хижине крытой желтой соломой. Лица негров были грустны, и они с завистью из-за океана смотрели на мальчишек и махали им светлыми ладошками с черными толстыми пальчиками.
  В институте их дороги разошлись, прямо в противоположные стороны, но это несколько не мешало им сохранить дружбу. Прошли годы и Игорян проделав невероятно сложный путь вверх по советской, потом по российской чиновничьей иерархической лестнице достиг должности третьего заместителя министра среднетяжелой промышленности. Рассказывали, что его положение в чиновничьей иерархии России, могло быть и получше, на еще молодого Игоря имели собственные планы Ельцин, Чубайс и даже грозный Черномырдин. Но что-то удержало тогда Крышкина от того, чтобы взлететь выше, что-то остановило его, хотя для карьерного взлета тогда ему не надо было прилагать больших усилий. Ему надо было просто сказать: да и все бы случилось.
   В среде московской чиновничьей элиты несмотря на должность третьего зама Крышкин в целом был фигурой известной, крутился среди богемы: артистов, театралов, литераторов и художников. Но что интересно никаких серьезных и определенных политических убеждений не имел, либералы считали его рьяным государственником, государственники - латентным либералом, а коммунисты подозревали Игоря в симпатиях к единороссам, те же наоборот поговаривали о его несомненных социалистических воззрениях на будущее России. Крышкин мог за один вечер поужинать с самим Зюгановым, и тут же пойти в дорогой ночной клуб в компании с оппозиционными особами из близкого окружения Немцова или Чубайса. Его замечали на даче у Жириновского и на следующий день он числился в списке приглашенных на день рождения Милонова.
  Спроси к примеру жителя Нижневартовска, кто такой Игорь , и ни кто не ответит, а задай вопрос любому вице-премьеру правительства или чиновнику администрации самого, сразу они улыбнуться, лицо их просияет и они, даже удивятся этому неуместному вопросу, на который ответят, что они конечно же его знают, кто мол, такого человека, как Игорь Владимирович, может не знать?
  Министерство, где трудился на благо России, не покладая рук, вело историю своего существования еще с древних сталинских времен. После распада Союза его не закрыли потому, что там числился советником или референтом дальний, но очень уж ею любимый, родственник жены президента. Потом так же были сделаны безуспешные попытки его закрыть, но все они были провалены, по одной простой причине, что министерство было очень удобно и удобно для всех без исключения. Все дело в том, что у него на балансе было всего одно лишь полуживое едва дышащие предприятие, все остальные с распадом СССР были очень быстро закрыты и лихо приватизированы. На обширных территориях этих бывших советских комбинатов как грибы после дождя возникли склады или оптовые рынки, на которых представители эмигрантской среды Средней Азии традиционно обманывали друг друга и выходцев с Кавказа, торгуя фруктами и овощами. Одно единственное предприятия кое-как работало, и каждый год на графиках отчета министра среднетяжелой промышленности России при незначительных вложениях средств в отрасль, экономика страны в данном сегменте демонстрировала стабильный рост в несколько процентов. Что на фоне других не успешных министерств, вечно выпрашивающих у правительства себе на существование огромные средства и куда-то как в прорву их бессмысленно спускающих, выглядело словно зелёный райский оазис среди знойной высушенной до тла, пустыни. Премьеры то и дело менялись, никогда не успевая вникнуть в суть работы этого подозрительно успешного министерства, его чиновников не где и никогда слышно не было, а даже если были какие-то коррупционные истории, где они фигурировали, то суммы хищений и взяток были так ничтожны по меркам страны, что даже видавшим виды, следователям главного следственного управления было как-то неловко заводить на них дела. А журналисты о таких мизерных суммах взяток и хищений писать просто отказывались. Министр среднетяжелой промышленности всегда был скромен и в тени, ничего ни у кого ничего сам не просил, а от предложений смежников в совместных распилах бюджета не отказывался. Он, всегда довольствовался крохами, тогда, когда другие министерства как голодные хищники на охоте, вырывали себе большие куски лакомого бюджета, требуя с каждым разом все больше и больше. Поэтому каждый премьер считал своим долгом ставить министра среднетяжелой промышленности в пример другим, и к министерству относились в правительстве, да и в администрации президента с почтительным уважением. При случае, когда надо было показать расстроенному какой-либо неудачей или экономическим провалом президенту хоть какую-нибудь отрасль с экономическим ростом всегда можно было позвонить министру среднетяжелой промышленности, в любое время дня и ночи. Но в его докладах был один существенный минус, правда который все старались не замечать, чтобы сохранить хоть какое-то светлое пятно на теле правительства - все цифры докладов министерства выражались традиционно исключительно в процентах и промилле, эти доклады не имели даже следов абсолютных цифр, министерство их не демонстрировало. А когда иногда кто-то из новеньких на этой кухне и не в меру резвых все же задавал неудобные вопросы с просьбой выразить доклад министерства в реальных цифрах, то этих выскочек и умников неизменно ставили на место со словами: у людей все хорошо, ну чего вы лезете, в никому не интересные частности. А сам министр, невинно потупив глаза, отвечал, что уточнит сведения и сообщит о них чуточку позже. У счетной палаты никогда не доходили до этого неуловимого министерства руки, а специалисты из Минфина, говаривали, что очень хорошо бы было, если бы в России стало бы побольше таких хороших и крепких министерств. Зато оборот бумаг в ведомстве Крышкина был огромен, но стоит заметить, что все деловая переписка велась на высочайшем уровне. Любая бумага, приказ или распоряжение становилось шедевром бюрократического искусства и могли бы быть представлены в лучших музеях делопроизводства если бы такие существовали. Все что только могло быть, было подшито, учтено, пронумеровано и в ряде случаев даже прошито и скреплено печатями с двуглавым орлом.
  Сам Крышкин приехал в Германию по делу. Дело было очень личным. Уже давно Игорян тяготел к немецкой жизни и как любой крепко любящий родину чиновник, он имел собственность в Германии. Италия, Эмираты, Турция или Испания, где замминистра конечно же бывал, ему не понравились. Как нормальный русский Крышкин хотел жить в Германии. Поэтому все свои заработанные деньги Игорян вложил в немецкую собственность. Как чиновник говорил сам, он сделал весьма умеренные приобретения - две шикарные квартиры в Берлине, и скромный замок в Нижней Саксонии. Игорь сначала, хотел было взять неплохой фамильный замок Габсбургов тринадцатого века с прекрасными видами на дивное озеро в Верхней Саксонии, но информированные коллеги на работе ему отсоветовали, мол там воздух не тот, меньше солнца осенью, да и компания там не та. Традиционно, в Российском правительстве старинные фамильные замки в Верхней Саксонии покупали чиновники то ли министерства внутренних дел, то ли высокопоставленные военные, которые народ с чужих ведомств в своем кругу не привечали. Да и общаться с этими людьми по слухам, признаться было невозможно, они много выпивали, имели весьма специфический юмор, порой недоступный для понимания простого русского человека.
  Что бы собственность за границей не декларировать, Крышкин пошел по-хитрому, присоветованному ему приятелем из Верховного суда, пути, варианты с оформлением заграничной собственности на тещу или дальних родственников он отверг сразу, как провальные. Вездесущий фонд по борьбе с коррупцией Овального и снабжающая его секретными сведениями британская разведка Ми-6 легко выводили подобных товарищей на чистую воду, не говоря уж про недремлющее око ФСБ, от которого потом пришлось бы откупаться. Говорили, что и с Овальным можно было договорится, имелась и такая информация и назывались даже имена посредников, но после того, как тот кинул пару высокопоставленных чиновников, взяв у них немалые суммы денег и этот вариант отпал. Игорь пошел гораздо дальше. Крышкин не искал легких путей. Он в специальном агентстве, замаскированном под риэлтерское, носящем недвусмысленно для данного случая название: 'Дети капитана Гранта', по сходной цене со скидками представленными ему как ВИП клиенту из высшего эшелона власти, приобрел себе в пользование надёжного бомжа, вернее бомжиху, у которой как его заверили продавцы, нет родных. Агентство предоставило ему заверенное министерством социально-демографической политики высыхающее генологическое древо объекта покупки, где были отмечены абсолютно все его когда-то жившие родственники с датами смерти вглубь до восьмого колена, в ширь до четвероюродных братьев и сестер, и их детей. Некоторые предпочитали бомжей аристократического происхождения, голубых кровей и гордились родословными своих приобретений. Крышкин был не таков, он не стал переплачивать за голубую кровь и происхождение. Первое, что он сделал это поменял имя бомжихи с русского Роза Федоровна на немецкое Галина Бланка. Игорян особой фантазии не имел, поэтому дал своей бомжихе первое пришедшее ему в голову немецкое имя, услышанное им совершено случайно. Потом как это было принято по отработанной схеме Галина Бланка получала гражданство Кипра. Далее Крышкин оформлял на киприотку Розу всю свою германскую недвижимость целиком до последней квартиры. А затем предусмотрительно делал за подписью бомжихи через проверенного нотариуса дарственную на свое имя без даты, которую не регистрировал. Такая смена имени и гражданства, была обусловлена тем, что при просмотре реестра собственников хоть немецкая налоговая служба, хоть ФСБ теперь видели не подозрительные для них русские имена и фамилии, а видели какого-то германообразного гражданина Кипра, не вызвавшего подозрение, чтобы под него копать. Привлекательные в целом африканские и латиноамериканские варианты, конкурирующие с кипрским Игорян, сразу отбросил, а восточное направление типа Монголии и Вьетнама ему никто и не предлагал. Для подобного надо было специально подбирать бомжей монголоидного вида.
  Что бы легкомысленная как студентка первого курса на институтской вечеринке и склонная к злоупотреблению дешевого алкоголя, Розочка, она же Галина Бланка, никуда не пропала, ее поселили на дальней даче Крышкиных в охраняемом поселке на Рублевке. Там у многих на участках в специальных домиках у кого под охраной у кого без проживали такие же точно, но свои бомжи-липовые собственники заграничной недвижимости своих хозяев. Крышкин не был столь богат, чтобы содержать для бомжихи отдельную охрану. Некоторые кто был побогаче и рангом повыше, своих драгоценных бомжей, чтобы те никуда не делись с фазенды, отдавали под круглосуточное наблюдение специально нанятой охране. Другие по проще, такие как Крышкин шли на различные ухищрения, например сажали людей без определенного места жительства на цепь, запирали в домиках, Игорян знавал предприимчивых чиновников, которые своим бомжам через знакомых врачей ампутировали кому одну, кому две ноги, чтобы те случайно не убежали. Крышкин запоздало узнал, что его Розу никто не хотел брать у агентства, из-за чего было не ясно, предположительно из-за падкости на разврат, и предприимчивые 'Дета капитана Гранта' еще за полгода до ее продажи Игорю, реализовали на черном рынке правую почку бомжихи, что скрыли при продаже. Продажа почки им была нужна для того, чтобы хоть как-то компенсировать вложенные в Розу на начальном этапе деньги.
  Говаривали, что кому-то продали бомжа с туберкулезом, бывали случаи неосмотрительной покупки вичевых бомжей или бомжей с запущенной онкологией. Фирма давала гарантию на купленного бомжа лишь на три месяца, далее гарантия не распространялась. Если бомжик в этот срок умирал ненасильственной смертью, то после оценок условий быта и питания умершего в доме хозяина специальной экспертной комиссией, и последующих согласований со страховой компанией, деньги покупателю возвращались, согласно заключенному договору купли-продажи. Так как Роза имела слабое здоровье, склонность к воровству и побегу, Игорян решил посадить ее на цепь. На даче Крышкины жили только летом, весь остальной год им приходилось теперь ездить туда регулярно, чтобы как они говорили: 'покормить нашу Розочку'.
  У соседей, глава семейства которых Вадим, был заместителем министра здравоохранения, имевший собственность в Швейцарии, жил свой бомж Гаврила, хозяин огромной вилы в Швейцарских Альпах. Это выручало Крышкиных, так как они стали помогать с соседями друг другу, кормя за одно со своими бомжом бомжа соседей. Была одна неприятность средняя дочка Вадима Валерия, журналист видного московского интернет-ресурса, что своему Гавриле, что Розе бросала еду в комнату через открытую дверь, как будто они животные, брезгуя к ним подходить близко.
  Два месяца назад случилось чрезвычайное происшествие, ставшая для семьи Крышкиных своей в доску, чем-то вроде домашнего животного, Роза съела великолепный фуа-гра, привезенный доставкой для семьи чиновника на Рождество из дорого московского ресторана. Им ее угостила не в меру добрая жена Игоря, Елизавета Петровна. Жившая до этого исключительно на кашах и щах, Роза не перенесла такого гастрономического удара и скоропостижно скончалась. В результате, чего уже искушенный в этих делах Игорян прикупил нового одноного бомжа, не знающего русский язык и глухонемого, привезенного ему по индивидуальному заказу откуда-то из недр Средней Азии. Из Икбала Крышкин его переименовал в Курта Кобейна. Причиной такого выбора были многочисленные истории, которые слышал Игорян лично от людей, прогревших в этом деле. Рассказывали, как один предприимчивый уже не молодой но бедный человек под видом глухонемого бомжа внедрился в одну московскую семью и став по бумагам полноправным собственником их заграничной недвижимости бежал за границу присвоив в последствии все имущество записанное на него, в другом случае бомж отъелся, пришел в совершенной порядок и силу, а оказался весьма интересным человеком с которым вместе растаявшая в его объятиях, жена хозяина зарубежных квартир сбежала за границу.
  Друзья сидели на огромном балконе Вовиной благоустроенной берлинской квартиры в элитной многоэтажке на берегу Шпре, и под ледяную водку с великолепными маслятами, любовались закатом. Залитый красным соусом, огненный диск солнца скатывался по небосклону за горизонт, и на город падали его косые лучи, краски неба смешивались самым причудливым и необыкновенным образом.
  - Ты все живешь один? - спросил Игорян.
  - Да Катя ушла, - вздохнул Сракин.
  - Нашла новую любовь?
  -Нет, - покачал грустно головой писатель, - она меня любит, просто сказала, что если откажется от предложения, то будет жалеть всю отставшую жизнь.
  - И что за предложение? - поинтересовался школьный друг.
  - Не отличающееся разнообразием, молодой, резвый, спортивный, много тестостерона и мало мозгов. Катя говорит, что не нагулялась в молодости. А теперь надо наверстать упущенное, хочет оторваться.
  -А ты?
  -А я тоже завел себе некрасивую немку художницу, плоскую как плато Путорана, с бесцветными словно выцветшими пустыми глазами, которая два месяца в Венеции неумело имитировала оргазм, а потом ушла от меня к китайцу.
  - Смешно, - вздохнул Игорь, протягивая рюмку и приглашая друга выпить вместе водки.
  -Смешно, - согласился Сракин, чокаясь с ним. Владимир встал поставил третий стул у их столика, и на него водрузил принесенную из комнаты банку с серо-черным порошком.
  - Что это? - удивился высокопоставленный чиновник.
  - Это Борщевский, мой друг, писатель, ваши его убили, - максимально безразлично едва заметно дрогнувшим голосом объявил Владимир, - пусть тут с нами не много посидит, нас послушает, а то ему на полке одиноко будет. Выпьем еще?
  - Вот так да, - удивился замминистра, рассматривая трёхлитровую банку с пеплом, немного напомнившую ему лампу Алладина, - выпьем.
  Они чокнулись и выпили еще, закусили.
  -Как его убили? - поинтересовался Крышкин.
  - Да агенты ФСБ, кажется чем-то траванули, а он в аффекте сам из окна прыгнул. Парадокс.
  -Жертва войны, - пожал плечами бывалый Игорян, - бывает.
  -Меня тоже приговорили, - Сракин сказал это так обыденно как только мог, стараясь сохранить на лице маску равнодушия, - последний раз видимся, наверное.
  Крышкин не стал возражать, лишь осторожно тронул друга за руку:
  - А ты чего не прячешься? Имя поменяй, фамилию. Придумай что-нибудь.
  - А что толку от них не уйдешь, сам знаешь они любого из-под земли найдут.
  Сракин стал вдруг уныл и печален. Он больше не мог справиться с собой.
  - Понимаю, -как-то быстро согласился с ним замминистра. - найдут. Это ты точно сказал.
  Его лицо приняло такой же печальный и унылый вид как лицо друга и казалось, что он тоже приговорен к неминуемой и, по-видимому, очень страшной смерти, как и тот.
  -Вова ты знаешь я для тебя, я бы попробовал договорится, у меня есть... вернее, - он быстро поправился, - был выход на ФСБ, но сейчас, когда идет война. Сам понимаешь. Прости, я конечно же попытаюсь тебе помочь, но не знаю смогу ли я? -
  -Спасибо друг, - Владимир его обнял, - но едва ли ты сможешь мне помочь...Знай...Я в списках на ликвидацию под номер ван.
  -Подожди, подожди, - Крышкин стал умолять друга не терять надежды, что-то ему доказывал, объяснял, рисовал схемы, рылся в записной книжке, порывался было кому-то звонить, набирал номера на телефоне и тут же их сбрасывал, просил время немного подумать, писал на листочки какие-то многозначные цифры, зачеркивал их снова писал, хватался за голову, бил себя ладонями по шекам, вспоминал какого-то Дмитрия Сергеевича, гомерически хохотал, громко матерился, опять что-то вспоминал, заново листал записную книжку.
  -Ты же слышал про Ангелов Путина? - спросил Сракин.
  Вот теперь, когда так все повернулось, Крышкин не мог перед другом опозорится в такой как он думал простой вещи. И в миг, не за что, потерять свой образ всезнающего и приближенного к самой что ни на есть, высокой Российской власти всемогущего чиновника, поэтому несмотря на то, что слышать не слыхивал не про каких 'ангелов Путина', не даже про даже ангелов Медведева или Кириенко, наивно полагая по названию, что это широко известный благотворительный фонд президента, о котором он по ненужности забыл, соврал, что конечно же не только хорошо знает эту организацию, но и естественно знаком со всеми там лично, так как плотно работает с этими людьми по разным вопросам, на всякий случай не уточняя по каким.
  Сракин буквально поперхнулся употребляемой им внутрь водкой и долго минуты три с красным лицом надсадно кашлял.
  -Не знал, что ты связан со спецслужбами. - проронил он, немного отдышавшись, осипшим голосом.
  -Совсем немного, - деваться у было не куда, он стал со всем соглашаться. - Чуть-чуть связан, прости друг это Россия, там по-другому нельзя, у нас сам знаешь, кто во власти все связаны с ними, а сейчас вообще война, нам брат всем даже звания присвоили, я вот теперь генерал-майор.
  -А ты Петрова и Баширова знаешь? - оживился Владимир.
  Врать надо было дальше и Игорян врал как дышал:
  -Конечно знаю, но так не близко, неприятная парочка.
  Он что-то вспомнил из газет:
  -Они, кажется, этого Скрипаля отравили в Англии. Но сразу заявляю, я к этому отношения не имею.
  Вова обнял друга:
  - Игорян, прошу поговори с ними, пусть они меня в покое оставят, я вести себя буду хорошо, могу и на них работать, я все им расскажу, пусть не убивают, прошу.
  Он разрыдался. Пьяный Игорь его успокоил, заверив, что конечно же он все вопросы с этой парочкой решит.
  - Да я им, как скажу, кулаком как дам по столу, что бы от тебя отвалили, еще что стервецы удумали, нет не выйдет у них не чего, сейчас не 37 год, все Вова решим, все, вот вернусь, и сразу Нарышкину звякну, уберем тебя из расстрельных списков, все, что надо сделаем. Ты не переживай, знай, что в Кремле у тебя есть надежный друг.
  
  Совесть мучила, но он думал, что так будет лучше, и если Вову и правда наши убьют, то по крайней мере пусть его смерть будет легкой как пушинка и быстрой как Шумахер на пике формы. Так будет лучше, - твердил себе он, - хоть какое-то время поживет как человек, нередко для смертельно больного лучше быть в неведении. Эти мысли привели к тому, что Игорян, решил рассказать другу одну страшную тайну.
  - Знаешь, - издали начал он, - приходит время о боге надо думать, о боге. Все суетимся бегаем, чего-то ищем, а о вечном забываем.
  - Согласен, - всхлипывая подтвердил Сракин, - забыли мы о боге.
  Крышкин посмотрел на друга вроде есть человек, а вроде его уже как бы и нет, а потом покосился на трёхлитровую банку с сыпучими останками Борщевского - как бы человека нет, а он все еще есть и присутствует материальном мире в иной ипостаси, зацепился, так сказать, в нем, пусть даже в виде кучки пепла.
  - Все есть прах, вот что все эти замки, эти квартиры, суета-сует. Туда с собой все это не заберешь, - Крышкин закатил к небу хмельные глаза, - Время идет. Стареем, жизнь она мимолетна, как пламя свечки восковой, чуть погорело перед ломпадкой у лика бога и потухла растаяв. О вечном пора Вова задуматься, о вечном. Все эти замки мои, квартиры, машины, все мы обменяем в конце жизни на комнату два на метр, без окон на кладбищенском общежитие, о вечном надо думать.
  Или вот...Игорян кивнул на не дающую ему покоя банку:
   - Стеклянный саркофаг емкость в три литра с пластиковой крышкой.
  - Знаешь Вова, - тихо зашептал словно опасаясь кого-то невидимого, но вполне реального, замминистра обжигая ухо писателя своим горячим и взволнованным дыханием - есть одна тема.
  И он рассказал Сракину, то, во что тот отказывался сначала верить. Начал он с известной фразы Путина, про то, что мол мы попадем в рай, а наши враги просто сдохнут.
  - Думаешь, он это так, для красного словца ляпнул? Нет! Я его двадцать четыре года и пять месяцев знаю. Путин... - Крышкин не в силах выразить мысль, рубанул ребром ладони по столику так, что рюмки и грибы подпрыгнули и водка немного разлилась по столу образуя лужу.
  Игорян рассказал, что бог создал человека по своему образу и подобию. И мир там на небе устроен точно так же, как и тут, на бренной сырой земле - по образу и подобию мира небесного. То есть тот наш мир лишь коряво снятая с него копия, отпечатанная на божественном 3D принтере. Ну не мог, по мнению чиновника мир небесный быть каким-то иным чем мир наш земной, так просто никак не могло бы быть, как бы кто этого не хотел. Потом Игорян начал рассказывать про небесный рай, месте посмертного пребывания прошедших кастинг безгрешности душ, правда совершенно отличный от всех ему известных земных кастингов и конкурсов, где как раз требовалось совершенно обратное.
  -Кто ты думаешь попадет в рай? - спрашивал он у Вовы и тут же не ожидая от того ответа, сам же себе за него отвечал, словно бы вел сократический диалог с отсутствующим в компании персонажем:
  -Если он есть, то туда, по-твоему, попадут люди святые, набожные, страдальцы разные и мученики великие. Те, кого на костре сожгли, или на кол посадили. Зарезали кого, замучали. А ты Владимир, этих людей знаешь хоть одного? Лично? Видел? Он них только и пишут, а где они есть на самом деле? И надо еще хорошенько разбираться кто они? По каждому конкретному случаю отдельно. Вон у нас в соседнем поселке подростки какого-то бомжа - наркомана на костре сожгли и что он и есть тот самый великомученик, который угодит сразу прямиком в рай?
  Игорян сделал паузу и театрально как Радзинский, когда рассказывает о Сталине, схватился за голову.
  - Ну хоть убей, но я не знаю никого, кого бы замучали и был бы это человек более-менее приятный. Хорошо если это страдалец из военных или спасатель какой героический, пожарник, а так любого мученика копни и выяснится, нет никакого подвига, нет жертвы, ну просто не повезло ему все, вот он мучеником по воле случая и стал, или по-глупости какой, сам себе проблемы нажил. Есть конечно фанаты дела, такие сами себя истязают, ну это вообще больные на голову.
  И вот представь себе рай, где вся эта гоп-компания, грубо говоря мазохистов и умалишённых, всяких неудачников на небе прописана и проживает? Что же это за рай такой будет? Где нам приличным людям то тогда после смерюшки нашей быть? С ними что-ли пребывать, ютится в бедламе среди умалишённых или в ад прикажете идти? В раю таком с ума в раз сойдешь. Как скажи, мне друг мой, ответь, как все эти люди раем наслаждаться то будут? Они вообще наслаждаться то по жизни и не привыкли, они и там себе колья и костры найдут, дальше себя мучать будут так как по-другому не могут, да и не умеют, понимаешь, что я говорю? Наслаждаться это как страдать, навык такой, привычка, натура, характер, если хочешь не побоюсь слова талант от бога. Одним дано, другим нет. Ты вот страдальца такого в рай возьми и запусти, а он кроме как страдать то ничего и не умеет, так зачем такому мазохисту рай нужен с его блаженством? Ему розги да костры подавай. В раю ему скука, а вот ад для него самое то.
  - И к чему ты это клонишь? - Вова никак не мог догадаться о смысле сказанного.
  - Вот как-то читал я житие Иннокентия Горемычного, есть кажется такой святой, канонизирован, в веке девятнадцатом на Ямале. Родился он в богатой семье, как Будда. И все то у него было и еда, и питье, и бабы. Ну не хочешь баб, даже мужики и те под рукой имелись. Все его, только руку протяни, да возьми, вот она жизнь, полная наслаждений. Хочешь в России, хочешь в Европе, даже в Азии и то мог жить как хотел, денег - море. Но не надо Инокентию ни чего, от всего он отказывается. Пошел на дальний погост в Сибирь, сам от всего состояния в пользу бедных отказался. Жил в впроголодь в землянке уединенно, молился круглыми сутками, ну видимо его услышали на небесах, и медведь по весне его и задрал. Вот скажи Вова, что Инокентию в раю делать? Ну поместит его Господь в рай и что? Да он сам в ад уйдет, не то, что уйдет, а сам побежит, и ангелы никакие его не догонят.
  Логика была железная и на возражения Игоряну аргументов не нашлось. Воображение рисовало Сракину рай небесный так живо и точно, как его описал Крышкин , и действительно сознание уже не принимало прежнее каноническое описание этого волшебного места ни как, как он не старался. И правда, разве в раю место всем этим чокнутым блаженным и юродивым, убогим мученикам и профессиональным страдальцам, для писателя они в миг стали клиентами забытого всеми заброшенного дома для умалишённых. Вот так теперь выглядел теперь для него прежний, привычный рай и вера в бога внутри еще больше пошатнулась, растаяла, сменяясь привычным безверием.
  Владимир вдруг подумал о том, что Крышкин прав, золотая осень жизни, это когда снизившийся уровень тестостерона в крови, наконец позволяет тебе хоть что-то увидеть в жизни что-то иное, кроме аппетитной женской задницы и торчащей груди, до этого так долго не дававших ему покоя, и, наверное, и ему самому пришла пора подумать о вечном. Но надо ли это? Что там по ту сторону смерти он не знал, в бога не верил, и в душе смеялся над Игоряном, хотя продолжал слушать его бредни. Все что он мог представить, это то, что после смерти будет темнота, такая же точно, как ночью, когда лежишь с закрытыми глазами, сплошная неприглядная темнота без начала и конца, вечная и глухая, в которую сколько не вглядываешься ничего не увидишь и не найдешь, потому что представить, то, что после смерти не будет ничего он не мог. Представить ничего, не бытие невозможно, это как уснуть без сновидений и последующего пробуждения сладко и одновременно страшно.
  
  
  
  
   Крышкин упрямо утверждал, что раз небесный мир устроен как земной, то и в божественной канцелярии несомненно есть самая что ни на есть развитая коррупция. Как подкупают судей, тут на земле, что в России, в Америке, что в Европе, так там на небе можно, если захотеть, подсуетится и кое-что для себя любимого сделать в плане собственного устройства.
  Писатель рассмеялся: вот какой оказывается он, этот ушлый российский чиновник - лицемер, ханжа, прежде себе живет, грешит, ворует, развратничает, так что дух захватывает, как на американских горках, думает всегда так будет, а нет, время пришло, возраст к сорока стукнул, чуть кольнуло бок, и он о боге тут же вспомнил, бог ему становится нужен, бога ему, видишь ли, подавай. А ведь раньше он о боге и не вспоминал, рукой набережно все махал - ерунда, некогда ему было, недосуг. А теперь вон оно как, как кольнуло, стрельнуло, сразу о вечном стал думать. И смотрите на него верует он уже. А веровать начинает, как проблемы со здоровьем у него появляются. Как всю ночь уже пить водку ведрами как раньше не может, как эрекция становится не та и от виагры уже сердце болит, а занимаясь сексом думает, как бы побыстрее весь кошмар этот кончился. Давление, когда скачет, изжога и боли в животе не дают икру и шашлыки ведрами как раньше жрать. Вот тут наш чиновник и веровать начинает, мигом восцерковляется. Первое что делает - крестик покупать идет, обязательно золотой, на цепи, желательно потолще и потяжелее, как будто этим купленным золотом вера его и измеряется, а потом в церковь ходить начинает. Но и тут он свою сущность миру кажет гнилую, тут он сразу себе подобных, но еще здоровых и молодых, кто, как и он сам прежде развратничает и пьет, ворует и обманывает осуждать с апломбом христианина начинает, но осуждает он только лишь от своей черной зависти, что не может он жить как прежде, как тот еще живет. И осуждает он с высока, с позиций присвоенной, им, христианской морали и нравственности, подло и лицемерно. И главное в этом осуждении лишь одно - безумно сладкое блаженное чувство собственного превосходства, то самое которое он раньше получал в прежней утраченной жизни, что вел, что сейчас вести уже не может более.
  Игорян рассмеялся в ответ, и сказал, что дело совсем не в этом. И прежде, чем рассказывать Сракину что-либо дальше, осмотревшись, плотно закрыл все окна, закрытые же тщательно проверил, наглухо задвинул занавески и опустил жалюзи, просмотрел пристально одну за другой комнаты, зачем-то постучал по стенам кулаком, оценив звук, уточнил: не слушают ли их. А после приняв особенно важный вид, походил туда-сюда, поводил из угла в угол - японским портативным приборчиком с мигающей красной кнопочкой с его слов, засекающим подслушивающую и подглядывающую аппаратуру в радиусе ста метров. И лишь убедившись в том, что все в порядке, облегченно вздохнул и выпил две рюмки водки без всякой паузы, буквально одна за другой и стал рассказывать:
  - Информация конфиденциально-секретная, Ты знаешь на страшном суде Господь наш, выносит решение о судьбе души умершего, взвешивая грехи и праведность каждого без исключения и все предстают перед очами его. И на основании этого решается ключевой вопрос, куда попадет душа умершего в ад или рай, - при этих словах чиновник перекрестился: - Так вот. А откуда господь узнает о списке грехов каждого? Вон сколько людей мрет! Человечество уже почти восемь миллионов. Суд божественный работает как сталинские тройки, в разгул репрессий, день и ночь, без перерыва на обед, на сон и отдых, рук не покладая, в бешенном режиме. Ты успеть попробуй столько дел рассмотреть? А грешников то сколько стало? А списки грехов зачитать у иных и дня не хватит, а профессиональная вредность? Там брат такого наслушаешься, там такие вещи можно узнать, что в жизни никогда и не узнаешь. Там такое озвучивают, что диву дашься, как такой изощренный грех не то, что сделать, а даже придумать человек то смог. Как вообще ему в голову такое прийти могло? Жене изменить, украсть, даже кошку бензином облить и поджечь, - это мой милый друг, все мелочи. Слышали бы наши судья такое что там говорят, от разрыва сердца половина бы умерла, а другая бы спилась вскоре. А от ангелов ничего не скроешь, не стерку с Микки-Маусом которую ты в третьем классе у соседа по парте украл, не тот первый миллиончик со счета Архангельской области, который ты ловко списал себе в карман из утвержденного бюджета. На суде этом господу богу список грехов архангел Михаил зачитывает. Слышал про такого? Важная птица. Кстати, про сходство мира божественного и нашего. Ты знаешь почему Путин Медведева на Мишутина поменял? Так вот только одна причина - Мишутин в отличие от Медведева, Михаил. Михаил. Понял? И главный ангел у бога тоже Михаил. Понимать это надо. Вот тебе и про сходство миров. Путин то в теме, я ж тебе сначала говорил. Наш президент ничего просто так не делает, он лишь дела богоугодные творит.
  На небе все как на земле устроено. Дела, бумаги. Прокурор и следователи. А Михаил, то откуда знает столько про каждого? На докладе у бога оплошать нельзя. У нас в миру любое дело хоть о краже коровы, хоть о краже пакета молока из 'пятерочки' пять томов как минимум. А жизнь человеческая сколько в ней томов то в небесном деле будет? Другие нижестоящие ангелы эти дела для Михаила на грешников и праведников шьют. Это они в канцелярии списки всего собирают, уточняют, проверяют, согласовывают, подписывают, и дела к передаче в суд готовят. Все в их руках - захотят дело развалят, захотят такое накопают, что на все круги ада срока не хватит. Вон все пишут Апокалипсис, конец света, страшный суд. Ерунда - это Вова, чушь. Страшный суд и апокалипсис давно уже идет, он идет с тех пор, как человек на земле появился и не прекращается, он и кончится лишь как самого последнего человека на земле не станет.
  Взгляд карих глаз Игоря, широко открытых как на распашку и устремленных прямо на Вову приобрел какой-то неестественный нездоровый блеск. Сракин попытался расспросить Вову о Путине, все же ему предстояло ваять роман.
  Тот ответил просто, что премьера нынешнего, чиновники рангом Вовы и пониже зовут отец, Путина же всегда почтительно в третьем лице, выделяя это глубоко уважительной, полной почтения интонацией. Ох уж эта интонация, все эти ударения, акценты, паузы, кавычки, тоны, российский чиновник как никто умеет точно улавливать подобные едва слышные ноты в мелодии разговора, он чрезвычайно чувствителен к ним, и из них одних, он получает важную для себя информацию. При этом он может разговаривать бессмысленными фразами, для непосвященных ничего значащими и на своем номенклатурном языке интонаций донести до того, кому надо нужную информацию.
  -Так вот, - Игорян вернулся к вопросу вечного, - у нас есть люди, которые имеют выход туда... Я не знаю кто это именно и как, но выход есть. Люди, которым я очень доверяю говорят, что все на самом верху правительства, все первые лица давно этот вопрос решили, не экономя денег. Мне надежный человек дал телефончик, я звонил номер правительственный, крутой, там сказали гарантии сто процентов, сумма, конечно, не подъёмная за раз или два, она достаточно большая, как реально захочешь все дам и номер, и сумму озвучу, если у них там еще цены не выросли.
  -А гарантии? - удивился Сракин.
  -Гарантии? Да человек, который мне дал телефон, очень большой человек даже по меркам Российского правительства, одно сказать могу он с ним, - тут Крышкин выделил интонационно слово 'ним', - наедине до сих пор на ты, рассказывал, что тоже требовал гарантий от тех людей и они ему железные гарантии дали. Ему на сотовый по его просьбе, оттуда лично звонил один из не так давно умерший близких коллег, очень важный в прошлом человек, из губернаторов, один из первых выкупивший себе место в раю, и сообщил, что договор в аккурат исполнен, и он сразу после смерти попал в рай. Мой человек узнал его по голосу, они поговорили минут пять, тот из рая расспросил про обстановку, про общих знакомых, и он в беседе упомянул такие детали совместных их дел, которые никто кроме них двоих знать не мог, потому, что если бы и были такие люди то их сразу бы и закопали.
  -И как там рай? - Володя был поражен, неужели такой взрослый и серьезный человек как Игорян мог попасться на такую примитивную удочку отпетых кремлевских мошенников?
  -Как? Как? Говорил, что рай - это вроде как хороший пятизвездочный отель в Турции на берегу Средиземного моря, - солнце, пляж, золотистый песок, всегда лето, но не жарко, и море теплое. Кормят хорошо, изжоги нет, алкоголя бесплатного хоть опейся, красивых и доступных баб полно, чего ещё человеку то надо? Сначала было прилетел туда с женой отдыхать, но потом попросил ее удалить - достала, тут же удалили, просьба клиента - закон. И тот губернатор умерший, говорит из рая по телефону моему человеку: мол жену с собой не бери - весь отдых себе испортишь, какой дурак в рай со своим чемоданом? Вот видишь совет дельный дал.
  Чиновник расхохотался.
  - Ты знаешь я свою не возьму, денег мало, пусть хоть где-то сама подсуетится.
  -То есть, - Сракин уточнил, - ты хочешь сказать, что ангелы взятки берут?
  - Я же объяснял тебе с самого начала - по образу и подобию и ни как иначе, а если так, то берут. Руки у ангелов же есть? У нас то все берут, кто только могут, и что главное не просто берут, а еще и делятся друг с другом, и с начальством. Откаты дают. Во ты про Сатану слышал? Да не ракета, дух злой. Ну вот история Сатаны у ангелов - это обычная история, все точь как в точь, как у нас на земле, хотя бы в Российском правительстве, когда одна группа во власти подсиживает и смещает другую в борьбе за теплые места у трона, понял? Одни грубо говоря успешно подсидели других, на чем-то, может на тех же взятках подловили и сдали хозяину. Представили дело как надо. А он, - Игорян почему-то предпочитал не произносить в суе слова бог, видимо и правда серьезно веровал, - Их руководителю Сатане и его подчиненным выразил персональное недоверие и отправил в бессрочную отставку, ну если не вдаваться в детали, то примерно как с Улюкаевым вышло, только того еще и посадили для острастки.
  -А как я понял суммы большие?
  -Просто огромные, но найти можно. Я в этом году первый транш перевел, но у меня правительственная скидка. Сам понимаешь, я же на Родину уже тридцать лет как проклятый пашу, все здоровье на работе оставил, не сна, не покоя.
  -А что ангелы с вашими деньгами делать то будут? - удивлялся Вова, - освящать их, храмы на земле строить, бедным помогать? Что? Солить? Кредиты чертям выдавать?
  - Не знаю, тема мутная. Сейчас у нас все платят. За деньги можно почти все, за большие буквально все, а за очень большие нет ничего невозможного. К примеру, есть бабки специальные, молительные, круглыми сутками какую хочешь, молитву могут читать, у них расценки на все есть, по силе молитвы каждой бабки, индивидуально определяется цена ее услуги. Рассказывали, есть такие, что грех большой тяжести отмолят, не сразу, конечно, но отмолят. Но те дорого берут, цены заоблачные ломят, прям рвут рынок. А куда денешься, когда припрет. Сам молись если сможешь, а мне вот не когда у меня работа, у жены хозяйство. У меня своя бабка есть, матерая такая знаешь, в ситцевом платке, с зубами золотыми, огонь бабка, наша семейная, у меня на постоянном окладе, с сильной молитвой - баба Настя, она в Химках живет с дочкой и внуком в отдельной квартире. Чуть что не так, ей сразу звоним, заказываем. Вот сейчас с жильём проблемы, так мы ей заказали помолится Триафундину Пилсудскому, он по этим делам на небе главный, как у нас председатель жилищной комиссии мэрии Москвы.
  -Может Спиридону Тримифунтскому? - переспросил Сракин.
  -Ну да ему, а я что сказал? - не понял Игорян.
  -Слушай мне говорили Зеленскому в офис порошочек ядрёный возят с Колумбии, а вы брат на чем там в своей Москве сидите, на чем держитесь? - удивился писатель.
  -На нефти, газе и вере в святую Русь, - скороговоркой без всяких интонаций так будто бы только и ждал этого вопроса весь вечер, отвечал Крышкин и не один даже самый маленький мускул не дрогнул на его лице, ставшем торжественно-суровым, когда он упомянул далекую и прекрасную как мечта, родину.
  Владимир не выдержал и высказал другу все, что думает об этой, по его мнению, дури с местом в раю:
  -Знаешь Игорян, российский чиновник так устроен, что высшее достижение всей жизни это хорошо пристроится. Это, если хочешь, цель его ничтожного существования, устремление всего того бесконечного малого внутреннего содержания, которое в нем только и возможно найти или откапать. Ты и тебе подобные вы живете в государстве, как глисты в кишечнике хорошо питающегося добропорядочного гражданина, который легко прокормит еще с сотню другую таких как ты. И не обижайся. Не надо.
  -И не думал, - опрокинул рюмку и не закусил.
  - Вот скажи мне Игорян, у вас человек идет в начальники служить людям или делу? Нет, нет, ваши чиновники служат только лишь своему карману, желудку и раздутому до предела собственному эго. Успех пристраивания россиянина измеряется математически точно, степенью разницы безделия на рабочем месте и тем доходом, который от безделия получает. Реализация чиновничьей мечты сопровождаются стойким ощущением собственной успешности и необыкновенной грандиозности своего ума, которое позволяет человеку получать не с чем несравнимое удовольствие от самого себя, и тот, кто хоть раз вкусил это, правда за редким исключением, лишь подтверждающим правило, не в силах больше от него отказаться.
  - Допустим, - чиновник закурил сигару, облако голубого ароматного дыма вылетало из его рта то струйкой, то чудными кольцами.
  -Пристраиваться в России это народная традиция, - писатель не на шутку завелся, как будто вымещал на пристроившегося во власти друга, глубокую детскую обиду, острой занозой застрявшую у него в душе, - где-нибудь хорошо пристроится это значит стать успешным и реализовать себя в жизни, даже если после этого пристроившийся ничего делать не будет, и самое смешное, что рано или поздно его окружат такие же пристроившиеся как он сверху и до низу.
  Сракин немного устал, но продолжал говорить:
  - В России все постоянно куда-либо пристраиваются, именно пристраиваются, а не устраиваются, или пристраивают других, сначала в детский садик, потом в элитную школу, в престижный институт, а дальше: на хорошую работу, на должность, в семью благопристойную по рангу и положению, в качестве мужа или жены, в общество или компанию друзей или приятелей и так до бесконечности.
  Игорь парировал Сракину разводя руками в стороны:
  - А что делать, таким человека создал бог и с этим ничего не поделаешь. Таков был замысле божий и он скрыт от нас, от нашего разумения. И вполне нормально, что человек хочет хорошо пристроится не только на этом свете, но и на том, просто у одних есть такая возможность, а у других нет. И беда тех, у кого нет не грамма предприимчивости, что они сразу прибегают к дешевым трюкам в виде такого вот обличения с позиций морали и нравственности. Ой как плохо быть богатым! Ноют они. Но мы же не они.
  -Бог создал людей такими... Вот видишь даже здесь кто-то другой виноват. Не бог так дьявол. - засмеялся Владимир. - Так вот, пристроиться в жизни это ваш национальный спорт, хорошо пристроится, найти место, как говорится, ближе к кухне, где всегда тепло и сыто, а точнее работу, где можно совсем, от слова абсолютно, ничего не делать и много всего, не за что, получать, - деньги, блага, награды. При это важно не нести не за что никакой ответственности. Традиционно это место начальника и чем оно выше в государственной иерархии тем ответственность меньше. Потому, что у вас у бюрократов всегда и во всем виноваты подчинённые, кого не спроси из вас, и любому как на подбор, с подчиненными не везет, все как один, тупы и исключительно ленивы. Таковы ваши российские традиции. И в рай вы на чужом горбу въехать хотите, теперь даже уже не образно, не иносказательно, а в прямом смысле.
  -Ну, ну, - скептически усмехнулся Крышкин, - давай режь правду-матку! Не жалей бедного чиновника министерства среднетяжелой промышленности! А где в мире по-другому. Тут в Германии или во Франции, да тут всем глубоко на народ плевать. Так было всегда и будет. Так мир устроен. Ты видел плиту царя Хаммурапи? Не знаешь, а я расскажу тебе. Был в древней истории великий царь Хаммурапи. И есть сохранившийся высеченный на каменной плите рисунок, где изображена иерархическая система общества, еще за две тысячи лет до Христа. На самом верху изображен царь. Под ним - духовенство, вельможи, военачальники, то есть, элита, лучшие люди, знать. Под ними - воины, дружина, надсмотрщики и прочие мелкие чиновники. Внизу - ремесленники, крестьяне и рабы. Что интересно Вова, царь изображен с огромным фаллосом размером в его, рост. Военачальники, царедворцы, духовенство - с фаллосами в половину их роста. А служащие и воины с фаллосами в одну десятую. А вот ремесленники, крестьяне и рабы, они вообще без фаллосов. И заметь все как один изображены на четвереньках. Интересно, что этим хотел сказать Хаммурапи?
  - И что же?
  -А то, что нас такими создал бог, ты что думаешь эта иерархия мне нужна или Путину? Нет Вова она богу угодна.
  -А зачем она ему?
  -А затем, что не постижим замысел божий умом человеческим. И нет Вова никакой справедливости в этом мире, не на небе не земле, нигде ты ее не найдешь. Тот, кто выше по должности всегда имеет нижестоящего подчиненного, не буквально, а скорее метафизически, иносказательно, транс персонально, ведь член ментальный у него на порядок больше. У нас даже так и говорят, был вчера с проверкой Пал Сергеевич и так всех отымел, что зады на британский флаг порвал. А ведь речь то наша глубоко архитипична и слова не зря рот рождает такие. Или идешь бывает к начальнику, начудил, что-то, ну на пару другую миллиончиков схитрил, а тебе ребята говорят, возьми вазелина, что бы не больно было, когда он иметь тебя будет. Вроде фразочки - пошлятина, а вспомнишь камень Хаммурапи и смысл вот какой древний и глубокий открывается. Ну не может быть начальник виноват, даже если он и правда виноват, всегда смотри, как шутят пункт первый, а он гласит: начальник всегда прав.
  -А еще я слышал говорят: ты начальник я дурак, я начальник - ты дурак.
  - И это верно. А куда деваться то. Ты на небо посмотри, там разве бог виноватым быть может? Критиковать начальника это как на бога восставать. А может ли быть виноват президент наш?
  -А ваши начальники говорят: типа не заставляйте меня за вас делать свою работу.
  -И это верно, так как задача начальника - это обеспечить своего подчиненного возможностью трудиться и не более того.
  - Так какая же в этом во всем справедливость?
  -Да нет ее в мире Вова ее придумали для дураков...
  -А как же христианство ваше? Разве оно не про справедливость?
  -Нет не про это. Там главное душу свою спасти.
  -Душу спасти и как?
  -Душу спасти это в рай попасть, понятно тебе...
  Сракин понял, что непостижимая логическая цепь в больных мозгах Крышкина замкнулась и загорелась одержимостью как маленькая лампочка у потолка, тусклым желтым светом. Он почувствовал, как его обдало легким, едва ощущаемым дуновением ветерка, или как будто кто-то прикасался к его лицу длинными шелковыми ресницами, это появилась из неоткуда прекрасная сказочная птица Нихуяся, которая пару раз взмахнув крыльями так же неожиданно исчезла, растворившись в воздухе. Вове захотелось, чтобы она вернулась и больше никогда не улетала, позволив ему вечно любоваться ею.
  -А кто все это тебе сказал? - писатель оглядел школьного друга: нормальный вроде человек, а в голове как будто бы перемешали, христианскую веру с самым откровенным мещанством сомнительного качества.
  -Отцы церкви сказали, -
  - Попы? -
  - Попы, -
  -Так ведь поп - это тоже чиновник, но только не в дорогом пиджаке как ты, наглаженных брюках и белой чистой рубашечке с галстуком, а в мятой испачканной рясе с крестом и не чесанной бородой. Он тоже пристроенный, только пристроился начальником в церковном приходе, тоже, как и все свою деньгу сшибает. Машины и квартиры освящает, свечки и крестики продает. Доход делает. Верой торгует оптом и в розницу, на развес и по штучно.
  - Ты не понимаешь, поп - это не человек в прямом смысле слова, это проводник духа божьего на землю.
  - Не знаю кто он там у вас, проводник или полупроводник или транзистор и диод одновременно, но скажу одно. Видел я такого проводника, детей совращал, это что дух божий через него так транслировался? -
   Крышкин поморщился:
  -Ты вообще в бога то веруешь? -
  -Я-то нет, - передразнил его Владимир, - а вот ты веруешь? -
  -Истинно верую в бога нашего Исуса Христа, в пречистую богоматерь Деву Марию, в ангелов небесных и писание святое, - чиновник истово перекрестился, - раз не веруешь, что сатанист?
  - Мне кажется, что да. - равнодушно пожал плечами Сракин, - по мне вы, современные православные христиане - обычные ханжи и лицемеры, лишь корчащие из себя истово верующих. Непонятно зачем вообще вам нужен бог, для чего? А на деле вы, если копнуть чуть глубже вашей жизни, как все обычные люди, не чужды того, что у вас называется грехом и запрещено богом и церковью. Вас как мух на дерьмо, тянет к этому. Вы как самые обычные безбожники всего этого страстно вожделеете и хотите вкушать запретного яблока из райского сада снова и снова, хотя и боитесь грешить, но при этом все равно переступаете запретную для вас черту. Вы стараетесь это делать тайно, подленько, исподтишка, гневно осуждая за это прочих, клеймя их страшным позором, вы, всегда оправдывая самих себя, сваливаете все на сбившего вас с истинного пути дьявола, а потом бежите свою в церковь и каетесь, вымаливая у своего бога прощение. Мне жаль вас, многие христиане, проводят свою короткую и единственную жизнь, жалко, убого и ущербно, в невыносимых душевных страданиях, с тяжким грузом ложной вины перед собой и каким-то богом, которого никто, ни где и никогда не видел. Они существуют, потому что их жизнь это не жизнь, под тяжестью невыносимого груза якобы совершенного ими греха, истинно верующие мечутся как одержимые, в неразрешимом противоречии между хочу и должен, между своей истинной человеческой природой - потребностями и желаниями и внушенными им церковью лживыми запретами, вследствие чего христианин не живет нормально, не наслаждается дарованной ему жизнью, в полном общечеловеческом смысле этого слова. Он лишен главного, что отличает человека от всех прочих тварей - свободы, его поработил бог, а на деле, это сделал не он, потому что нет его, а те, кто бога придумал и прикрываясь этой ложной картинкой, иллюзией, внушил человеку запреты. Но человеческая природа подавленная и искалеченная виной живет в христианах, и они в силах ей противится. Согрешил христианин - и тут же пречистился, покаялся и снова согрешил. Вы как от жены к любовнице бегаете от бога к дьяволу и обратно, как измените, жене подарки богатые несете, а от любовницы отлипнуть все не можете так как хорошо вам с ней, а не с вашей опостылевшей вам женой. Куда не посмотри - одно у вас лицемерие, одна ложь. А сатанисты, безбожники, они прямо говорят - будем грешить и точка, не боимся мы не чего. Лицемерить и притворяться не хотим, маски носить не хотим. Вы христиане - рабы, а они свободны. И христианство ваша - это религия рабов. А те, кто у вас на верху они не в какого бога не верят, лишь вид делают для других. Грешат сами дай боже, а потом по телевизору их с горящими свечками на службах в храмах после оргий показывают. Вера эта им для того, чтобы народ в страхе держать нужна, чтобы рабами их вы оставались, и эта неестественная иерархия продолжала существовать.
  - А зачем им бога было придумывать?
  - Потому что жить все в полной мере, как люди своими желаниями и страстями, не могут, не хватит для всех, если они жить будут как хотят этого мира, в миг все кончится. Кто-же должен без сладкого оставаться. Кто-то должен лишен быть этой жизни. Мальтуса слышал такого, его работу 'Очерк о законе народонаселения'? Все наслаждения мира и блага это такой пирог, и его не хватает для всех, получить его могут лишь сильные, а что бы прочие слабые и убогие, к тому же легко внушаемые не бунтовали, не ныли: а мне, а я тоже хочу, власть имущие и придумали христианство ставшее религией рабов. Оно же говорит человеку: терпи, страдай и главное не это, что ты живешь плохо, в нищете и грязи, главное, чтобы ты душу спас. А этих, кто наслаждается всем - бог накажет. Но потом после их смерти, поэтому надо перетерпеть. Жизнь вообще это перетерпеть и перестрадать, а после смерти все хорошо будет. А внушают людям это твои попы, ретрансляторы.
  - И как тогда Вова, по-твоему, мир устроен и кто в нем правит? -
  - Мир устроен просто, и понятно и ты знаешь как, но притворяешься, что не знаешь, потому что бог тебе этот тоже нужен. Ты же знаешь, что у человека два отношения с миром либо он имеет тебя, либо ты имеешь его и по-другому никак. И бога не тут не там, нет. Все эти выдуманные истории про него - чушь. Сказки для бедных, чтобы они в своей бедности успокоились и не дергались, а смирились, чтобы их убогая жизнь приобрела глубокий сакральный смысл непостижимый для обыкновенного человека. Ты хоть знаешь почему Махатму Ганди убили? Безобидный казалось человека, создал учение о непротивлении. Так он оказывается в Индии касты хотел отменить, выступал против традиционного индийского кастового общества. Так в Индии сотни миллионов человек живут и верят в закон сансары, перерождения, верят, что если в этой жизни они, существуя как скот в нищете и голоде, потерпят и пострадают, то в следующей уже непременно родятся в хорошей семье, в богатстве и счастье, и поэтому им надо молча терпеть. И знаешь они терпят. А ты представь, не будет больше в Индии никаких каст, да жизнь сотен миллионов индусов, лишенная надежд на будущее, станет бессмысленна и тошнотворна, точно так же, как и их ежедневные страдания утрать свой смысл. Все великие обманы человечества, все его глобальные аферы и христианство, и коммунизм хотят получить от своих адептов все, предоставляя им надежду на светлое будущее как бы она там не называлось раем или коммунизмом.
  - Да, - удивился Крышкин, - если так рассуждать как ты, то очень даже можно подумать, что люди долго ждали пока бог дарует им рай, но потеряв надежду, они стали атеистами безбожниками, которые путем коммунистических строек рая на земле пытались реализовать наивные идеи светлого будущего.
  Часы показывали полночь, но разговор старых друзей, и не думал не прекращаться. Сракин взялся рассказывать свою собственную теорию устройства мира людей. Он считал, что мораль и нравственность противоестественные вещи для любого умного человека, и вредят здоровью. Потому что их нет в живой природе, их нет у собак, нет у шимпанзе и прочих тварей. Свободный от этих предрассудков сильный человек, навязывает свою волю миру и преследует собственные желания, не уступая, никому и не чему. Этих людей еще Лев Гумилев называл людьми длинной воли. Ресурса на земле не так много, а потреблять его хотят все. Для человека свойственно эксплуатировать других, просто пойти у отнять у другого все, что у того есть и убить его - это бесконечно тупо. А вот эксплуатировать систематически забирать часть, того, что другой производит, не делая при этом ничего сам, вот высший пилотаж. Этого можно добиться лишь обманывая эксплуатируемого и любая эксплуатация - это мошенничество. Люди, для которых их собственные желания абсолютный закон - это хозяева или пастухи этого мира. Вся жизнь таких людей лишь воплощение любых их желаний. Если взять сексуальный контекст как у Хаммурапи, у этих людей в метафорическом смысле очень большие члены, не просто большие, они и сами есть члены, огромные все имеющие члены, живое воплощение фаллического доминирования, символизм признаки которого можно найти в часовнях христианских храмов, буддийских пагод и минаретов.
  Другие три категории людей, которые относительно первой считаться людьми не могут это - овцы, сторожевые собаки и волки. Для хозяев все они не люди уже потому, что у них нет воли воплощать свои собственные желания в жизнь, раз так, они и не живут как люди и таковыми не являются. С точки зрения хозяев, исполнение собственных желаний и есть содержание жизни настоящего человека, а отсутствие препятствий к этому - внешних и внутренних и есть подлинная человеческая свобода. А если человек реализует не свои, а чужие желания, отказываясь от своих собственных, то он раб того, кому уступает, и человеком быть может лишь формально и то не в полной мере. Но нельзя быть наполовину или на четверть человеком, можно лишь им только казаться, быть иллюзией человека, а на деле просто рабом и значит животным, убить которое не преступление по закону человеческого общества.
  Закон для хозяина - это только его собственная воля, которую он навязывает овцам и сторожевым псам. Для сторожевых псов один-единственный закон - это личная преданность хозяину. Как в кодексе бусидо у самураев, как личная преданность начальнику у вас, там в России, это же главное условие любой карьеры. Сторожевой пес предан и ждет приказа выполнить любую волю своего хозяина, услужить, угодить которому его самое главное желание. В этом заключается его рабская сущность, сторожевому псу всегда нужен хозяин и быть сам хозяином он не может, потому что в генах у него заложено служить, угожать другому. А кто такие овцы? Большинство законов в этом мире написано и придумано исключительно для них. Для них придумана мораль и нравственность, которые и есть продолжение уголовного кодекса, посмотри сам: не убий, не укради, не обмани - все это направлено на умиротворение овец. Овцам внушают, что любое желание - это грех, это порок, что желать - это плохо и его нужно подавлять, отказывать себе в желании. А разрешать себе можно лишь то, что скажет хозяин, то, что не мешает ему их растить на стрижку и мясо. И не надо насилия и принуждения - лишь воспитай, убеди, заставь поверить, обмани. Раб - это склад психики, раб - это вера и идеология. В порабощающем овец, специально для них созданном христианстве слово всемогущий приобретает другой извращенный смысл и значение. Происходит подмена, уличающая лжецов. Всемогущий у христиан это человек не тот который себе может все позволить, что только захочет, а это тот, который может, наоборот, может отказаться от любых своих желаний и потребностей. А если еще овцы как завещано в Святом Писании, будут любить друг друга, значит, они будут заботиться друг о друге - тогда с ними всем хлопот меньше. Чем принуждать овцу отдавать мясо и шерсть, достаточно внушить ей запреты пресловутой морали и нравственности, - воспитать правильно, в христианском духе веры и терпимости, внушить ценность жертвенности и страдания, создавать у нее искаженное представление о мире вокруг и самой себе, делать ее бессмысленную для нее самой жизнь наполненной высокого смысла, укрыв за нагромождением ложных идей ее истинное предназначение - быть остриженной и в конечном итоге зарезанной. В морали и нравственности скрыто грандиозное мошенничество мира, иллюзия и обман, и стоит в них поверить, как ты уже попался, ты в стаде и пощипываешь на лугу зеленную травку.
  Владимир обратил внимание друга на то, что псы, волки и овцы не люди, они как бы стоят на четырех конечностях, в отличие от хозяина, так словно бы они упали перед ним ниц признавая его превосходство над собой и сексуальное доминирование, потому что падение ниц к ногам хозяина головой к полу и с поднятым вверх задом симоволически является актом беспрекословного подчинения любым даже сексуальным желанием хозяина.
  - Ладно я овца или пес сторожевой, а ты кто у нас хозяин?
  - Хозяев мой милый ты не увидишь никогда, хозяева сегодняшнего мира - это незримые кукловоды, стоящие в тени за целыми странами и правительствами. Ты думаешь Зеленский, Макрон или Байден, сами по себе самостоятельные независимые политики?
  -Так кто же ты?
  - Меня нет, я не те или другие, я вне, такие как мы вне вашего мира, за его незримой гранью, это мы пишем романы и создаем некую действительность, в которой вы живете всю свою жизнь, в конечном итоге придуманную нами, и думаете, что она и есть ваша настоящая реальность. А еще мы историки потому, что именно мы создаем вам историю, которую вы наивно считает своим прошлым и даже порой вспоминаете это прошлое так, так словно бы оно когда-то существовало вне наших фантазий. Поэтому мы как идейные циники и нигилисты, не верим абсолютно не во что. Даже в самих себя, не верим, и подходя к зеркалу каждый раз я не могу быть уверен в том, кого или что там я сегодня увижу. Скажи, как мы можем верить в то, что придумали сами? Ведь это мы придумали не только весь этот великолепный мир, но и вашего бога и даже дьявола, все сущее бытие и небытие. И то, что не является не тем и другим, это тоже лишь плод наших фантазий. В конце концов самые умные из нас начинают понимать, что придуманы нами не только ваши жизни, но и вы сами, да и не только вы, но и оказывается мы придумали даже самих себя.
  Сракин откинулся на спинку стула, минуту две молчал, а потом придя в себя после произнесенного откровения продолжил:
   - Игорь, подумай, чем является твой договор о месте в раю. Денег то тебе не жалко было на эту чушь отдавать? -
  -Знаешь, что Вова. Там даже договор был... - Игорян даже разозлился, - письменный, у меня храниться.
  - Ну и что договор, - расхохотался Владимир, - ну все вам договрняки подавай, вы же только на это и надейтесь, Вон на Украину ваш Путин залез, как слон в посудную лавку, а вы своим министерством, наверное, бедные только и ждете, когда все закончится, когда все друг с другом договорятся и вы опять заживете прежней счастливой чиновничьей жизнью.
  - Ну не надо, договор есть с печатью.
  -Вон оно как, да только ты брат ошибся, я в бога не верю, но твердо знаю ваш бог христианский бог это не про договор. Богу вашему служить надо каждую секунду жизни, в каждом деле, в каждом слове, он договоров не приемлет. Договор это ж про сатану, только с ним люди договора заключают.
  Сракин налил еще, они приканчивали уже вторую бутылку.
  - А ты свой договор на место в раю не кровью подписывал? -
  -Кровью подписывал, - удивился Игорян, - а откуда ты узнал?
  - От Фауста, - вздохнул Сракин, - от него родимого.
  - От Фауста Модестовича, он что в курсе? - Крышкин был поражен на повал услышанной новостью, - а ты его откуда знаешь? -
  -Да так в Москве познакомились, - подыграл Вова, - у Гете.
  -На знаю такого, - сильно пьяный Игорян в памяти перебирал всех, кого только знал, немецкая фамилия Гете была чем-то ему знакома, но чем конкретно он вспомнить не мог.
  - Не важно, - писатель успокоил его жестом, - не надо, не старайся он не из ваших, так писатель один, стихи потихоньку сочиняет, безобидный такой.
  -Как и ты он тоже в сторонке, не во что не верит и реальность для нас овец, выдумывает.
  - Да нет, - писатель вздохнул, - как раз в бога Гете верил всегда.
  -А в договоре том, что мелким шрифтом написано было? - уточнил у друга Сракин.
  -Ничего, там не было мелкого шрифта, только крупный, да еще на старославянском языке муть всякая, мне перевели разок я и успокоился.
  -Ну теперь я могу быть за тебя спокоен, - улыбнулся Владимир. задумался и молчал, как перегруженный компьютер подвисая от введенной в него информации.
  -А ты может еще и родину любишь? - Вова искоса посмотрел на друга.
  - Люблю, - Крышкин с каким-то истовым придыханием произнес тот уже заплетающимся от хмеля языком, - не поверишь очень люблю.
  -А зачем тебе тогда замки в Германии и квартиры? Говорил жить тут хочешь, тут тебе нравиться. -
  -Вова, - из Игоряна вырвался тяжкий стон признания, больной, неспокойной души, - ты не поверишь, не нужны мне эти квартиры и замок мне этот чертов не нужен, и жить у вас в дурацкой Германии я не хочу. Просто у нас в министерстве так все принято, закон такой негласный, правило, да я бы на должности своей не стоял если бы замок этот не купил, мне по статусу и месту так положено, меня бы просто никто не понял из коллег по цеху, я бы для всех в правительстве, своим бы быть перестал, со мной бы люди разговаривать даже не стали... Ты представляешь иду на доклад к вице-премьеру, а он мне на смотри: на айфоне свою чудную виллу в Италии показывает, виды прекрасные, а я ему тут же в ответ: свое - замок и голубое озеро, и мы как бы сразу на одной волне с ним получаемся, свои, одной крови. Он мне счета с квартир в Париже сует, а я ему жалуюсь, как налог подорожал на недвижимость в Германии. И у нас консенсус. Это все как отзыв и пароль у шпионов... Помнишь 'Подвиг разведчика':
  - У вас продается славянский шкаф?
  - Шкаф продам, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой.
  
  За окном уже брежил рассвет, когда писатель уложил пьяного, что-то себе под нос мычащего пьяного чиновника в кровать, и сам прилег на диване в зале не раздеваясь, лишь укрывшись мягким и теплым пледом. Банку с прахом Борщевского он бережно перенес в кресло и накинул на ее полотенце.
  
  С утра проводив друга на вокзал, откуда тот отправился поездом в Ганновер, для утрясания жилищного вопроса, который его, как и прочих москвичей, еще со времен покойного Михаила Афанасьевича очень испортил, Сракин поехал в 'Союз Российских свободных кинемографистов и писателей' при посольстве Великобритании, где проходило итоговое заседание комиссии, отбиравшей победителей литературного конкурса к Дню Победы. Потом членов этой комиссии - маститых журналистов и классиков русского литературы, а также лауреатов конкурса, выбравшихся в Берлин, ждал прием в американском посольстве, где часто проходили какие-то мероприятия, словно бы это было не посольство, а обком или дом культуры. Сракин входил в комиссию и принимал в ее работе самое живое участие.
  Из всех произведений так называемого 'шот листа малой прозы' Владимиру, как и большинству членов комиссии понравился рассказ молодого российского писателя Павлика Сесина: 'Отпустите нас, пожалуйста', посвященный теме безвинных жертв Второй Мировой Войны. Павел еще в первую волну мобилизации в числе немногих, прорвав жидкий кордон пограничников в районе Верхнего Ларса на границе с Грузией, смог покинуть Россию и тут же выпросить политическое убежище в Латвии, которую полюбить так и не получилось, и он в трюме грузового китайского парохода под видом сирийского беженца умудрился проникнуть в недра Германии.
  Автор в начале своего рассказа живо в красках, описывал майскую Москву - залитые солнцем городские улицы, первую зелень молодых едва распустившихся листьев, женщин в белых сарафанах, весело щебечущих детей. Эта весенняя едва одетая в легкую зелень Москва - являлась олицетворением самой жизни. Сесин даже сумел каким-то волшебным образом создать в тексте то радостное весеннее настроение, которые обычно дарят людям эти первые теплые майские дни. Главный герой и другие москвичи, нарядные и веселые спешат на парад Победы, проходящий традиционно на Красной площади. А что еще делать москвичу в эти дни, если не ходить на парады и в парки? - задает закономерный вопрос Павлик, и как бы спохватывается, вспоминая свою жизнь, мысленно отвергает напрашивающуюся на ум пьянку с шашлыками на природе, и тут же отвечает: - и правда, а что? А ведь и на самом деле сходить на парад, почтить память давно ушедшего деда - ветерана, служившего в майкопском краснознаменном загряд отряде, - святое дело. Потому, что каждый россиянин знает: если твой дед не служил в заградотряде, то уж точно служил в лагерном конвое. А если не там и не там, то либо старик не служил вообще и не воевал, и значит он ныкался по тылам, как все умные люди того времени или он... просто везунчик. Таким везунчиком и был второй дед главного героя Дормидонт Ипатьевич, он как раз не был не в лагерном конвое, не в заградотряде, ума ему природа не дала, он не стал ученым как Ландау и не имел брони ценного работника. Вместо этого всю войну, старикан отслужил в пехоте, так сказать, от звонка до звонка, тянул лямку рядового в обычном штрафном батальоне, 325 штрафной стрелковой дивизии, 4 штрафной армии, у генерала - штрафника Горбатова и чудом смог выжить. Дормидонт Ипатьевич под Московой месяц просидел прикованный к ноге цепью на Волоколамском направлении, отражая танковые атаки рвавшегося к Москве немца, еду и дрова с неба ему и прочим, героям сибирских дивизий сформированных исключительно из закаленных суровыми условиями содержания узников ГУЛАГа, сбрасывала Дальняя бомбардировочная авиация, все остальное они сами добывали в бою. В ГУЛАГ дед попал, как и многие тогда, украв на колхозном поле четыре зерновых колоска, во времена Голодомора, естественно на него сразу донесли и без суда посадили. Поэтому для Сесина как внука героя прошедшего ад долгих военных лет, так дорог это праздник. Дед за войну имел три огнестрельных ранения, двенадцать контузий, два ожога и одно легкое обморожение. Одно ранение в спину чуть ниже правой лопатки, он получил где-то под Курском от поддерживавшего наступление батальона, ударного комсомольского заградительного отряда, они тогда должны были преодолеть сходу плотные минные поля и заграждения, и взять высоту, где закрепился немец.
  А на Красной площади как всегда стояли трибуны, играли военные марши, царила та чудесная торжественная праздничная обстановка, которую каждый из нас знает с самого детства, и именно из-за этих ощущений, для многих людей майский праздник Победы это то, что их сплачивает их друг с другом, то, что соединяет таких разных во едино, в одну большую многонациональную семью - страну от Москвы до Камчатки и Курил. Это то, что на одних весах уравнивает и очень важного депутата от фракции Единая Россия и беспартийного бомжа с Балашихи, который все еще живет по неподдельному советскому паспорту и даже не знает, что Союза больше нет.
  Герой рассказа, уже стоя на высокой трибуне у Кремлевской стене, задает себе сакраментальный вопрос, а что, собственно, у них всех есть общее, у этих собравшихся тут людей, кроме этого праздника? Ну да новый год? А еще? Вот сейчас отгремят торжественные марши, пройдут чеканя шаг по площади армейские коробки, прокатится военная грозная техника и что? Что дальше? А дальше они, все сейчас стоящие на трибунах, разойдутся домой или разбегутся в разные стороны как тараканы при включенном ночью на кухне свете, расползутся по норам отдельных благоустроенных квартир и станут друг для друга, как и прежде чужими и неприятными людьми, которые лишь терпят всех вокруг себя, потому что вынуждены сосуществовать с прочими людьми на одной огромной территории, огороженной границами - рамками единого многонационального государства, каким и является пресловутая Российская Федерация. Он понимает, что этот праздник - это все общее что у них в конечном итоге друг с другом осталось, это один из немногих поводов им порадоваться вместе. Потому, больше ни чего другого нет, и самое главное если оглянуться назад, то и не было, а если и было, то было недолго и прошло. Потому, что в сегодняшней России ничто так не радует человека как горе товарища. И сам герой думает: ведь и высокая власть так важно стоящая там на высоких правительственных трибунах тоже понимает эту непростую ситуацию, сложившуюся в стране, как и понимает и то, что все, что может объединить разношерстный многонациональный и разрозненный народ, собрать его воедино, как пальцы в кулак перед ударом, это общий враг. И так как их всех объединяет до сих пор Победа в войне, случившаяся уже очень давно и не с ними, над этим самым когда-то существовавшим, общим врагом, так же сможет успешно из всех объединить и враг новый. И для власти очень важно - если даже и у страны сегодня нет врага, то его несомненно следует найти или создать, вылепить хоть из воздуха. Сесин задумывается о том, что хорошо и честно было бы переименовать день Победы в день врага, хотя потом ему и становится стыдно за такие мысли, ведь у него оба деда воевали, хотя их война и была разной и они никогда друг с другом ее вместе не обсуждали, словно как будто они сражались по разные стороны одной линии фронта.
  Бог не может объединить людей, все эти жирные попы в мятых заляпанных маслом рясах, с бегающими от вранья хитрыми глазками, в которых нет не то, что малейшего следа, но и ничтожной крупицы христианской веры, не могут этого сделать. Они такие же бизнесмены, как и те, кто торгуют шариками и флажками, шаурмой и колой, только их товар иной - это восковые свечки да церковные услуги, которые они рекламируют на своем заунывном как панихида, канале 'Спас'.
  Вдруг неожиданно тяжелые свинцовые тучи, взявшиеся из неоткуда, заволакивают небеса, и душат солнце, раздаются раскаты грома, и первое, что появляется и охватывает собой всю Красную площадь и трибуны - это леденящее ощущение ужаса. Главный герой описывает этот ужас как липкий, всепроникающий и подавляющий в человеке любую волю. Его не видно, но его ощущают своим существом все - даже собаки полиции покорно ложатся на землю жалобно поскуливая и прижимая уши и хвосты, как будто пытаясь вжаться в асфальт так глубоко, чтобы их не было видно и даже не пытаясь никуда бежать. Марши обрываются, затихая на музыкальной полуфразе и на площади воцаряется нехарактерная для происходящего мёртвая кладбищенская тишина, а люди на трибунах застывают на своих местах как парализованные. По проспекту, с которого армейские коробки и техника должны войти на площадь, начинает, струясь вдоль земли плыть легкий белый дым, напоминающий мглу, наподобие той, что окутывает горные вершины. Белый дым расступается и в абсолютной тишине на площадь выходит первая страшная как смерь неизвестно откуда взявшаяся колонна. Все ее участники до жути похожи на белых ходоков из 'Игры престолов' или мертвых пиратов с 'Летучего Голландца' из 'Пиратов карибского моря'. Они все какие-то серые, полуистлевшие, искалеченные, грязные в жутких рванных лохмотьях, кто без рук, кто без ног, бредут не в ногу, хромая, опираясь на кривые палки или ржавое сломанное оружие. Есть даже те, у кого за ним все еще никак не отрываясь волочится висящая на лоскуте из кожи и одежды, искалеченная вывернутая нога, а иные видимо сгоревшие в танках выглядят как жуткие скелеты, кости которых облеплены черным обугленным мясом. Но их кости, как и зубы своей неестественной белизной просвечивают через разрывы и отверстия, в запекшейся угольной черноте наружу. Можно увидеть, как вместе с обугленными сиденьями машин иные павшие несут их водителей, видимо убитых за рулем и поэтому мертвой хваткой удерживающие эти самые рули уже сгинувших автомашин у себя в руках. Первая колонна несет рванный красный выцветший от времени флаг, развивающаяся на ветру, ткань которого пробита и прожжена во многих местах и на нем еще можно кое-как различить надпись: Западный фронт. Впереди колонны с саблей в руках бодро шагает печальный лысый мертвец с короткими усиками над верхней губой, в центре лба которого зияет черная дыра, - это известный генерал армии Павлов, репрессированный и расстрелянный в самом начале войны, его первый командир. Иные мертвецы тащат на себе других, прочие волокут за собой как бурлаки разбитые старые ржавые танки, изувеченные машины, от которых остались рыжие остовы, и разгромленные обгоревшие орудия. И откуда-то с сверху небесный диктор голосом Левитана: после знаменитого вступления: 'говорит Москва', начинает комментировать этот страшный парад. Он озвучивает потери советских армий и фронтов одного за другим шествующих мимо притихших в ужасе трибун, комментируя провалы и ошибки руководства страны и командования. Особое внимание при этом уделяя бессмысленным жертвам лобовых атак, штрафбатов, которыми разминировали минные поля, смертников, совершавших отвлекающие удары. И главный герой рассказа, от чьего имени и ведется повествование, понимает, что день победы это никакой не праздник, а победа на самом деле никакая не победа, потому что эта война была бездарной чудовищной мясорубкой, в которой что бы победить Сталинский Советский Союза попросту закидал своего противника трупами. И все это лишь сказки про оперативное искусство, про полководцев, про тактику и стратегию, не было в той войне не чего этого, потому что быть не могло. Победила воля, кучки авантюристов в 1917 году, узурпировавших в России власть. Лишь рабская психология народа могла обеспечить им такую пиррову победу, потому что любой другой свободный народ сверг бы их, и не пошел против танков и пулеметов с дубинами в безумных атаки на одну и ту же высоту повторявшимся до победного конца, даже уже когда на поле боя у этой высоте не было пустого места, где бы иногда в два иногда даже в три-четыре слоя не лежали трупы, так что немецкие пулеметчики выкашивавшие за атаку батальоны и роты сходили с ума от увиденного.
  С Красной площади нестройные колонны мертвецов следовали по Кремлевскому проезду до угловой Арсенальной башни Кремля после чего дружно поворачивали за нее и таким же рванным строем, пошатываясь как сомнамбулы, шли по дороге прямо к могиле Неизвестного солдата. Пламя вечного огня которое вдруг стало таким огромным, и удивительно похожим на пламя огромных труб, в которых сжигают попутный газ, достигло небес и осветило площадь жидким красноватым светом. Голубые скачущие языки этого пламени, вдруг стали выше кремлевской стены, Спасской башки и небоскребов Москва-сити. И все эти ожившие мертвецы, как по команде, один за другим, ручейком искалеченных войной уродливых тел, вместе со всей своей полуистлевшей техникой, потекли в это пламя, моментально растворяясь в нем, исчезая как привидевшиеся призраки, без всяких следов. Когда последние мертвецы скрылись в пламени вечного огня, то на кремлевской стене сразу за могилой неизвестного солдата появилась надпись, сделанная огромными буквами на русском языке: 'отпустите нас пожалуйста', как будто кто-то несмотря на круглосуточную охрану, все же смог дерзко нахулиганить. И наблюдавший вместе с главным героем всю эту картину, неизвестный пораженный увиденным человек, вдруг не сдержав нахлынувших на него эмоций, заметил вслух, что в вечном огне горит не что иное как природный газ, и добавил сакральные слова: что с Европой Россию теперь способная примерить лишь газовая труба, которая свяжет эти цивилизации. Какая-то бабка рядом произнесла, что неплохо было бы купить акции Газпрома, кто-то другой стал уточнять работают ли сегодня банки. И все вокруг молчали и понимали всю трагическую символичность произошедшего на площади сегодня, и то, что, наверное, уже давно пора мертвым оставить, то, чего уже не вернуть нам никогда, - мертвое, то есть прошлое, а живым отдать все, что еще у нас осталось, то есть будущее и настоящее...
  
  Председательствующая Улиткина, только и делала что умилялась литературным произведением и от восторга даже пустила слезу, так ее тронул не в меру таланливый Сесин. Комментируя рассказ, она заявила, что никогда не иссякнет русская земля не только дураками, но и как не странно талантами, которые всходят пышными цветками на этой каменистой и неудобренной почве. Ее поддержал недавно прилетевший из Японии Позоров, озвучивший общее мнение, что данное произведение весьма своевременное для текущего политического момента, но, к сожалению, издать его в России нынче, в тяжелые путинские времена мракобесия будет очень сложно. Бакунин сказал, что это хорошо, что рассказ Сесина не издадут в России, так как все запретное чаще всего манит обывателя и представляется ему как истинная правда, потому что логично прятать только правду, как одежда человека прячет его наготу, в то время как ложь общедоступна и всегда лежит на самой поверхности, как дерьмо на самом видном месте на каждой поляне. Сракин заметил, что это касается только российских полян, а в Германии дерьма нет.
  Были и те, кто робко высказался, что это, пожалуй, перебор и даже чересчур, но их стали убеждать, что даже если в произведении и есть некоторые моменты преувеличения, то они нужны исключительно для общего дела. Некая Мамантеночкина из Латвии, кто она и как попала в комиссию Владимир не знал, назвала день Победы днем Некрофила. Сракин вспомнил вчерашний вечер и разговор с Крышкиным и подумал: жаль, что того нет сейчас здесь. Все тонны военных мемуаров, все миллионы страниц не только советский и российских, но и американских и европейских историков, положивших свои жизни в пыльных архивах, изучавших войну, оказались никому не нужны. Костяк современного общества в том числе и российского составляет обыватель, который не станет читать научную литературу, сверять, исследовать, находить ложь и несостыковки, не будет делать открытий. Ему вообще не нужна не то, что правда, не то, что эта война, ему вообще не нужна история, ему нужен лишь он сам. И все что он должен знать о мире вокруг не должно содержать ничего сложного. Любое событие вне его для такого обывателя лишь выражение его я. И, если творчество, собственное я не выражает, зачем оно ему нужно. За этим мнением о войне, которое в отличие от множества тухлых исторических трудов и занудных мемуаров было будущее, ведь такое мнение - это мнение нестандартного мыслящего, а главное уличающего власть во лжи человека и поэтому оно возвышало его хозяина, то есть выражало его я. В этом оно было очень перспективно, и дарило его обладателю дивиденды признания умным и образованным человеком.
  На первое место в конкурсе крупной прозы вышел роман Улиткиной 'Мон женераль. Освободитель', где описывалась жизнь и борьба за свободу русского народа от кровавой сталинской тирании, широко известного патриота Андрея Власова, основоположника власовского движения, рассматриваемого сегодня либеральными историками как некая духовная альтернатива движению комсомольцев-добровольцев и стахановцев, одновременно. Сложную полную жизненных и нравственных перипетий, жизнь великого генерала - мученика командующего русской освободительной армии, бросивший в лицо вызов тирану, описывалась со стороны его любовницы Марии Вороновой, поварихи при штабе, той самой женщины, которая и была с ним в те страшные дни, когда кольцо немецкого окружения вокруг второй ударной армии замкнулось, все рухнуло в одночастье. Мария так сильно любила этого высокого необыкновенно умного и статного генерала, что даже после пленения их двоих немцами в деревне Туховежи, куда они вышли, скрываясь от преследования назойливых офицеров собственного штаба, длительной разлуки, она как верная, но брошенная хозяином собака Бим Черное Ухо, все равно вернулась служить ему, пробравшись из немецкого плена в Берлин. А там у набирающего популярность среди русских патриотов - антикоммунистов Власова была другая, прекрасная немка Хейди Биленберг, которую генералу его любовница простить сначала никак не могла и лишь позже раздвинув границы собственного я, они все втроем смогли шагнуть в мир любви и согласия. В ходе необыкновенно насыщенного героями, повествования выясняется, что все не так уж линейно и просто, эта Воронова, была тайным и проверенным агентом НКВД, работавшим под прикрытием легенды похотливой глуповатой поварихи. Тогда в начале войны Сталин очень боялся своих генералов и им было принято решение: к каждому - к Жукову, к Рокоссовскому и прочим полководцам, в качестве поваров и медсестер были приставлены женщины агенты НКВД, лично подчинявшиеся и докладывавшие по тайным каналам связи обо всем происходящем, непосредственно вождю или его заместителю развратному и грубому Лаврентию Берии. Все эти гнилые истории про то, что Жуков вешал сам своей любовнице на грудь ордена это чушь, она их реально зарабатывала своим, назовем это горбом, пусть даже в мягкой маршальской постели. Ведь она, как заправский шахтер, трудилась на благо Родины порой сутками напролет, шпионя за главным кузнецом Победы. Так и Воронина была кадровым агентом спецслужб с самыми, что не на есть широкими полномочиями, вплоть до таких как у Джеймса Бонда - лицензии на убийство. Но талантливый человек - каким был Власов, талантлив во всем, и никогда не знавшая до него настоящей страстной любви и простых человеческий радостей Мария, впервые за свою жизнь, испытывает в объятиях генерала то не с чем несравнимое, волшебное ощущение женского оргазма, которое меняет в корне целиком структуру ее личности, вместо холодной и расчетливой чекистки, всегда спящей с наганом, в ней просыпается страстная жаждущая любви женщина и беззаветная преданность к русскому генералу.
  Сам Власов как становится ясно из романа, был еще давно, до войны замечен руководством страны и Красной Армии. Он отличился на командных учениях в 1936 году, проходивших на Украине, под руководством Ворошилова, тогда наркома обороны. Именно дивизии корпуса Власова смелым нестандартным маневром решают исход учебного, но максимально приближенного к настоящему, противоборства сторон, и войска под командованием Штерна, разбивают противника - Тимошенко, Рокоссовского, Жукова и многих других кто потом станет так называемыми полководцами великой войны. Это озлобляет тех, вызывает ревность и в конечном итоге негативно скажется уже позже в 1942 году на судьбе генерала. В предвоенные годы Власов живет как в аду, в нем борются два человека - гражданин, который не может равнодушно относиться к Молоху коллективизации и Сталинских репрессий, перемалывающим в муку миллионы, он страдает, неумеренно пьет водку, мучается, ходит по ночам в церковь, хочет бросить военную службу и уйти в монастырь, принять постриг. Но к жизни его возвращает группа генералов заговорщиков, которые хотят сделать в России военный переворот и убрать от власти ортодоксальных коммунистов-сталинцев, перевести страну на человеческие рельсы. И необыкновенный военный талант такого самородка как Власов, которого заговорщики называют за между собой 'Ломакиснкий вундеркинд' им очень нужен. У Власова обнаруживается некий сакральный дар, здесь можно увидеть параллель с другим фундаментальным романом Улиткиной 'Кактус Чукотского', его дар заключается в том, что стоит ему даже мельком посмотреть на армейскую карту, где нанесены позиции противника и наших войск, то генерал безошибочно просчитывает все как искусственный интеллект и всегда правильно угадывает то развитие событий, на которое и произойдет на реальном театре военных действий в конечном итоге. Один из второстепенных героев романа завистливый до славы генерал-лейтенант Иван Гордяков, так рассказывает Сталину, про Власова:
  'Подойдёт бывало Андреич к карте, очечки свои с треснутым стёклышками аккуратно поправит, пальцем замусоленным поводит туда-сюда, что-то там себе пошепчет:
  - Марс в Близнецах, уже хорошо. Полнокровный армейский корпус на южном направлении, артиллерии сто двадцать стволов на километр фронта на северном фланге. Штыков восемнадцать тысяч против четырнадцати, ширина полосы наступления 30 км, так как слева непроходимые болота, дорога одна, однополостная. Все на этой ветке и повиснет. Пропускная ее способность 300 тон грузов в сутки, комдив не крещенный, коммунист с 1921 года, но не крепкий из мещан - не нашей крови. Юпитер в Большой Медведице, Луна прибывает', и глаза вверх закатит и выдает: 'Вот тут прорвется немец!' и пальцем в карту снова ткнет. Через неделю смотришь сводки и правда все, что сказал он сбылось и немец там фронт прорвал куда его палец нам и показывал'.
   Разворачивающиеся в последствии события всегда подтверждают пророчества генерала. Власов точно указывает место и направление главного удара вражеских войск и тут же грамотно называет меры противодействия.
  Его участие в заговоре против Сталина, возвращает генерала к жизни, со слов Андрея Андреевича из романа, он как бы начинает снова учится дышать, потому что прежде, он уже не мог дышать затхлым воздухом СССР, он все время задыхался, а наивные врачи считали это бронхиальной астмой и отправляли его в Кисловодск на лечение. Жизнь Власова приобрела тогда новый смысл, генералу кажется, что у него как у ангела вырастают за спиной крылья. Но случается трагедия, заговор из-за предателя, внедренного в их группу частично раскрыт, Тухачевского, Егорова и прочих заговорщиков, и еще для острастки на всякий случай одну или две тысячи ненадежных генералов приговаривают кого к казни, кого к лагерям, но никто из них даже подвергаясь лютым пыткам изощренных бериевских палачей, у которых немые начинали говорить и глухие слышать, не сдает 'Ломакинского вундеркинда', потому что понимает, что только он, именно он и есть та последняя надежда спасти летящую как телега без тормозов в бездну, Россию. Андрей Андреевич предстает перед читателем как та хрупкая и тонкая соломинка, за которую еще можно ухватиться и спасти от погибели целую страну. Вслед за заговором параноидальный Сталин как мы уже говорили, требует все новых и новых репрессий, начинается повальная чистка армейских верхов, обезглавливающая армию. Корпуса и дивизии принимают вчерашние командиры рот и взводов, единственным достоинством которых является преданность курсу партии и знание на зубок трудов Ленина и Сталина. Некоторые из крестьян даже не умея читать и писать лишь за происхождение получают должности командиров дивизий и полков. Количество тех, кто хоть как -то разбирается в военном деле катастрофически падает и Власов видит, что чисткой руководит подлый Тимошенко, его закадычный друг самодур Жуков и компания сподвижников генералов, осуществляющая рейдерский захват советского наркомата обороны. Власова от репрессий тогда спасает не на шутку обеспокоенный Ворошилов, он рассказывает о нем Сталину, и тот будучи в хорошем расположении духа, пророчески шутит в ответ, мол расстреливать пока не будем, а повесим позже. С началом войны, именно Власов после чудовищных поражений первых месяцев подсказывает Жукову в случайной беседе гениальный план Московского сражения, который тот конечно же без всякого зазрения совести присваивает себе. И для того, чтобы избываться от начинающего набирать славу и популярность в войсках, конкурента, опытный интриган Жуков готовит для наивного Власова хитрую ловушку. Специально для дискредитации так хорошо проявившего себя в битве под Московой генерала готовиться ненужное заранее провальное наступление второй ударной армии на Мясной бор с целью разорвать кольцо блокады Ленинграда. Едва взглянув на карту боевых действий, гениальный Власов сразу это понимает, но обреченно следует судьбе, покоряясь ей. Уже тогда видя, как Жуков и прочие советские генералы бездарно руководят войсками, как кладут в землю сотни тысяч и миллионы русских солдат, Власов задумывается об измене, которую саму по себе назвать изменой у приличного русского либерала не хватит душевных сил, потому что для него само служение советской власти и есть уже измена. Он всерьёз думает о необходимости порвать с кровавым Сталинским режимом и пойти на сделку с Дьяволом - Гитлером, ради того, чтобы спасти бедную матушку Россию, ради нее он готов пойти на все, даже если понадобиться продать свою душу сатане. Генерал видит в гуманных, добропорядочных и трудолюбивых немцах, повсюду помогающих русским крестьянам - освободителей, он начинает считать, что они лучше они чем сумасшедшие опьяневшие от крови псы-коммунисты. С этими мыслями Власов летит вместе с приставленной к нему Ворониной во вторую армию, увезшую в непроходимых северных лесах и болотах в боях под Ленинградом. Генералу как военному профи с большой буквы П, очевидно, ради того, чтобы спасти погибающее от голода население северной столицы, ставшее заложником Сталинской авантюры с обороной, город надо сдать немцам. Только так мы спасем людей. - твердит себе он. Власов смело предлагает это Жукову, даже называя примерно точно, сколько в осажденном Ленинграде людей погибнет от голода и холода, но тот приходит в ярость и обещает рассказать обо всем Сталину и с этой самой минуты Власов понимает, что он приговорен. Ему показывают тайный приказ Сталина о зачистки Ленинграда, по мнению НКВД население северной Пальмиры не надежно, именно там был убит Киров, именно там плели свои заговоры Зиновьев и Каменев и поэтому этих людей надо истребить и ради этого коварным Сталиным и задумана подлая блокада, планы которой еще с 1940 года в мельчайших подробностях разрабатывал советский генеральный штаб. Вторая ударная армия, как и предсказывал Власов попадет в подготовленное немцами бесславное окружение, куда ее заталкивает своими приказами Жуков, начинается голод, нахватает боеприпасов, Власов запирается в своей землянке предаваясь на фоне происходящего беспробудному пьянству и сладострастной любви с поварихой. Генерал тщетно пытается объяснить окружающим всю нелепость сложившейся ситуации, прямо без обиняков указывая виновных, рассказывая о бесперспективности дальнейшего сопротивления окруженных частей. Он даже благородно отказывается командовать вверенной ему армией, честно как настоящий офицер, говоря, что пусть это будут делать те, кто завел сюда армию, но не он. Командующий армии игнорирует как приказы вышестоящих штабов, так и доклады о катастрофическом состоянии подчиненных, бросая их в печь, заявляя, что ему и так все давно уже ясно. Иногда Власов организует в штабе алкогольные вечеринки куда приглашает высших офицеров своей армии с их любовницами, где заявляет всем, что Жуков хочет сделать из него генерала Самсонова, командующего армией в Первой мировой войне попавшего в окружение и застрелившегося, но он Власов как тот стреляться не намерен, дураков больше нет, умирать за Сталина его свору он не будет, и не даст Жукову и прочим упырям, повода порадоваться на своей могиле. Власов как опытнейший стратег, прекрасно понимает, что Жуков свалил на него всю ответственность за провал операции по прорыву блокады, изумительно ловко в своем фирменном жуковском стиле, подставив его. Сочувствующие люди рассказывают командарму, что будущий маршал Победы и правая рука Сталина, избавляется от всех конкурентов в славе за выигранную Московскую битву и даже умудрился целенаправленно подвести под немецкий обстрел штаб ненавистного себе Рокоссовского, указав тому на карте лично, где нужно разместиться, но тот не погиб, выжил и с тяжелым ранением попал в госпиталь, где теперь и находится на излечении, благодаря бога, что помог ему уберечься от Жуковского коварства.
  Сталину докладывают о странном поведении Власова, и тот приказывает Жукову направить спецгруппу, захватить и вывезти генерала из окружения, после чего доставить его на беседу к уже чешущему руки в предвкушении допросов и пыток Берии. Воронина знает о приказе и в порыве чувств все как на духу рассказывает Власову, они тут же ночью, оставив штаб, бегут к немцам.
  Уже у немцев генерал встает на путь создания русского национального освободительного движения, которое стало делом всей его жизни. В неудаче движения виноват не русский генерал, а не доверявший ему до конца Гитлер, а между Власовым, его немецкой женой и Марией, завязывается непростой любовный треугольник. У как всегда смелой и прогрессивной Улиткиной, Власов не только спит с обоими, но и вынуждает женщин так же любить друг друга, порой изредка и еще кое-кого и все закручивается так, что становиться совсем не понятно ничего. Не кто кого любит, не кто к кому ревнует, ни даже то, кто с кем теперь живет, потому что все теперь любят друг друга и сожительствуют с друг другом. Это не Содом и Гоморра, это не Луганск и Донецк, которая Улиткина хочет сжечь божьим огнем - это любовь.
  Разрешение любовного вопроса героев драмы, находит свою кульминацию в том, что вся троица наконец-то оказывается в одной единственной постели друг с другом и пылкий Власов, и страстная Маша и даже холодная как лед, Хейдли Биллинеберг, являющаяся кстати по совместительству тайным агентом гестапо. Туда эпизодически попадают и юные адъютанты Власова и коллеги по РОА, пугливые как лани гувернантки, курьеры, и даже случайные люди с улицы. Но это придает картинам любви ту прозаическую жизненность и реальность которой так не хватает пластмассово-искусственным произведениям советских писателей в страшных мучительных родах творчества вымучивавших свои романы серии ЖЗЛ. Сракин отметил для себя, что из романа Улиткиной слово 'освобождение' означает по смыслу как бы именно этой момент разрешения сложной любовной драмы как некого туго завязанного Гордиевого узла, занятием любовью втроем, именно в этом практически религиозно-культовом действе так детально и любовно приписанном в многочисленных сценах на страницах романа и кроется главный смысл власовского освобождения. Ведь только по-настоящему освободившись каждый из героев смог раскрыться в своей любви к другим двоим, и лишь теперь, когда их любовь стала общая, они наконец и могут быть счастливы. Все прочие события, гибель миллионов каких-то там людей, все это по замыслу Улиткиной это просто фон, шум, библейская суета-сует, на котором как на как белоснежной хрустящей от крахмала кружевной простыне, просторной и благоухающей ароматами Власовской кровати и происходит то самое главное, что есть и только может быть, во всем огромном мире - акт любви, необузданная дикая страсть. Та самая которая все пожирает и затмевает собой так, что герои больше не видят ничего вокруг, не бомбежки Дрездена, не Бухенвальд с Освенцимом, вообще ни чего, все это для них перестает существовать, как только они соединяются втроем в взаимных объятиях и любовных ласках. Эта книга и есть прекрасный гимн все побеждающей и все преодолевающей настоящей человеческой любви. Прочее, все это вторично по отношению к ней, к любви, тем более любви втроем, и как искренне пишет сама автор: не знаю как МЖМ, может кто-то и освятит позже и эту тему, но уж ЖМЖ точно. Это хорошо видно из слов главного героя романа Улиткиной, которые он говорит своим возлюбленным перед пустыми поездками в ставку к Гитлеру на совещание: 'я еду что бы вернуться'. И даже когда в конце романа Власова радостно вешают большевики, то он умирает с блаженной улыбкой на губах, представляя себе пережитые минуты счастья с любимыми, и ему легко умирать, потому что в отличие от того же Сталина у него есть, что вспомнить. Книга заканчивается словами Александра Кочеткова из 'Баллады о прокуренном вагоне': с любимыми не расставайтесь, и она как многие другие произведения Улиткиной, является гимном любви.
  В конце заседания, когда именитые литераторы и журналисты наконец-то поставили свои подписи под протоколами голосования, и еще не разъехались, по своим норам, а мирно, как и подобает интеллигентным людям, беседовали друг с другом, к Владимиру подошел грустный, но при этом ослепительно экстравагантный, известный журналист Позоров:
  -Вова, что это было такое? - он повел ноздрями, этим как бы указывая на предмет разговора, при этом не решаясь произнести его название, не из природной скромности, или деликатности, а по каким-то своим исключительно личным причинам, о которых Владимиру оставалось лишь догадываться.
  -Что и обычно кокс, - писатель равнодушно пожал плечами, так как обожавший кокс и лошадей, кокс для лошадей, кокс на лошадях, лошадей под коксом, а также лошадиные дозы кокса, Позоров, его абсолютно не трогал.
  'Он опасен, от него надо держаться подальше', - подумал писатель о журналисте, ведь его добрую к страждущим, душу, коварный Позоров хотел использовать для того, чтобы не мытьем так катаньем выпросить для себя еще, чудесного порошочка из волшебной баночки.
  -Нет, все, кончился, - оборвал предупрежденный, а значит вооружённый знанием писатель. Этому не наливать - такова была настоятельная просьба, Джери, - и больше не будет - эксклюзив, пробник был из Афгана, прости, арабские шейхи всю партию перекупили - у них с прошлой недели каникулы в пустыне.
  -Жаль... - Позоров вздохнул и обиженно зашмыгал носом, - знаешь я только потом понял почему ты себя так на поминках странно вел. И представляешь после того, как закинулся, сам не знаю почему, билеты на самолет в Токио взял.
  -А я-то думал, ты меня понял, когда заложников брал. Ну ни чего у всех бывает, - дружески успокоил его Владимир, прекрасно понимая, что такое если и бывает, то далеко не у всех, а я если даже и бывает у некоторых, то очень даже нечасто.
  -Да никого я не брал, как-то так все само получилось, - было видно, что журналисту неприятно вспоминать недавнее скандальное происшествие в Токио, которое удалось замять благодаря тому, что правительство России в изгнании пообещало Японии, к Итурупу и Кунаширу, еще и Шикотан - Позоров явно дорого обходился им, но он того стоил.
  -Я теперь понял, как ты такие гениальные романы пишешь, вот читаю их и всегда думаю, что наш Вовка курит или пьёт, чтобы так замечательно писать? -
  -Я как все пишу, - непонимающе посмотрел в глаза Позорову, Сракин, - ты на что намекаешь?
  -Да так...половина вас из писателей-бумагомарателей все время, на психоделиках торчит, вон Витек Пелевин на мухоморах и ЛСД, иначе скажи, как можно понять в здравом уме, его 'Чапаева и Пустоту'? Такое не то, что написать, такое читать без препаратов невозможно, причем читаешь это под псилоцибином вроде как бы выходит одно, под ЛСД, ну совсем другое, почти противоположное, а в прикуску с сушенными мухоморами вообще - третье, пробовал комбинации - четвертое. Прямо многообразие смысловых рядов, как новый шаг современной русской литературы.
  Один раз я как-то ферганской анаши обкурился и такое прочитал - жуть одна, аж вспотел. Автором этой жути оказался сам великий Лев Толстой, я его по ошибке открыл и представляешь, он пусть и с трудом, но зашел в меня. Проблема в другом Толстой с меня три дня потом не выходил - как сейчас помню, это были проклятые 'Севастопольские рассказы'. Вот - сила искусства!
  -Хорошо, что не Достоевский, ты его с ЛСД или псилоцибином не мешай, можно того... - Сракин провел указательным пальцем себе по шее и высунул язык, показывая пантомимой, закономерный исход такого по его мнению опасного эксперимента, - я знал одного писателя, так в него все братья Карамазовы вместе вошли, причем одновременно - вот это была история, так история.
  -И что, - от ужаса Прозоров посерел, на лбу у него выступил пот, и Владимир понял, что этот роман Достоевского тот все-же когда-то осилил.
  -Ничего, вижу, сам понимаешь, спасли - выжил, буквально с того света вернулся, -
  - Это конечно страшное дело, мешать Достоевского с русской водкой еще куда не шло, но так... с наркотой или виски... Так и сдохнуть в муках не долго. Не понимаю, вообще, о чем люди, думают?
  -А ты знаешь, - вспомнил Сракин, - первые советские либеральные писатели и поэты вообще без поддержки работали в СССР, в шестидесятые, как оттепель началась. Наркоты тогда не было - режим.
  - Ну и как они сочиняли антисоветчину? - удивился их миссионерскому подвигу Позоров, - они же такую муть писали, я честно порой начинаю читать не то, что главу, а даже предложение до конца дочитать не могу, не потеряв нить смыла.
  -Жить захочешь не так раскорячишься, но им было легче тогда. Напиши: Сталин - дурак и тебя сразу издадут на Западе, минимум в трех томах и с картинками, цветными картинками.
  -А у нас, что не так разве? Напиши Путин - дурак, издадут и денег даже дадут.
  -У нас уже не все так просто. Просто так написать, что Путин дурак таких много, вон сколько народу советская власть и писать, и читать научила, так что писателей у нас как гавна в нечищеном свинарнике. Требуется написать так, что по красочному твоему описанию природы - гор, леса и поля, любой читатель даже тот кто не умеет читать, и Путина не в жизни своей то что не видел, но и не знает, вдруг понял, что Путин то дурак. Вот это современное востребованное в мире искусство, а остальное все так - графомания.
  -Да, ума все равно не приложу, а как эти то, при совке сочиняли? -
  -Так и сочиняли, я сам, конечно, этого не видел, но мне рассказывали: они брали советского доброго клея 'момент' целую коробку, в магазине 'Тысяча мелочей', оттуда несколько тюбиков открывали и выдавливали из них весь клей в кипяток, а потом как кастрюля закипала, накидывали полотенце на голову и дышали минуты три-четыре. Что тут скажешь. Не айс. Кустарщина. Но, а как еще писать? Сам понимаешь, то, что они писали, такое в неизмененном состоянии сознания не придумаешь. Кстати, некоторые из них, кто выжил и из Союза выбрался и теперь тут, в Европе живут - наши ветераны, так сказать наш бессмертный полк, до сих пор кроме клея этого ничего и не нюхают. Привыкли, говорят клей до дна душу человеческую пробивает, лучше, чем гриб и ЛСД, хотя и синтетика. 'Момент' из России им привозят на заказ, сразу по тюбиков двести-триста. Да токсично, но эффект на лицо, какие шедевры люди создали, Боттичелли в тени отдыхает.
  -Ну не надо Вова, не надо этого, есть кто без допинга в нашем деле обходится, вон Улиткина, смотри роман какой мощный написала про Власова, прямо как "Сага о Форсайтах', не слова правды, но все по делу, все коням в корм. Прочитаешь и блевать тянет от России с ее мутной историей. Раньше так здорово у только Солженицына выходило, а сейчас есть люди тоже хорошо пишут.
  -Да Улиткина талант, тут не поспоришь, чтобы так писать нужно очень сильно ненавидеть Россию. - поддержал Позорова Сракин. - Его не приятно кольнула неуютная зависть, которую он успокоил, подумав, что журналист не прощает ему отказа в своей просьбе и хочет больно уколоть его самолюбие, сверх меры хваля литературный дар коллеги по цеху, конкурента по успеху.
  -Что бы так писать, нужно не просто ненавидеть Россию, - поправил журналиста Владимир. - Нужно вдобавок ее ненавидеть за деньги.
  -Очень большие деньги, -тут же добавил Позоров, подняв вверх как пророк указательный палец, этот жест он отрабатывал не один день. Журналист выразился точно, совпав в понимании глубинной сути обсуждаемого вопроса с Вовой.
  К ним подошел известный писатель Бакунин, считающийся самым богатым среди всех русских либеральных литераторов и воплотивший мечту каждого из них, воспетую Григорием Лепсом - жить в Лондоне. Одетый как -то странно, в нарядное японское кимоно он приветливо улыбался обоим и Владимиру, и Александру хищной улыбкой японского камикадзе при атаке на американский авианосец. Про него говорили, что до того, как стать писателем, он долго работал японистом-переводчиком, что и подорвало его хрупкое здоровье, и заставило бросить эту непростую работу. И тогда он начал писать увлекательные детективные романы про сыщика Пандорина, который так полюбился россиянам. Бакунин подвел к ним за руку черного брутального брюнета в необыкновенных желтых очках, удачно прячущих глаза. Густой волос брюнета был длинен и черен, местами немного сален и даже не чесан, а такая же черная и густая борода и усы на его полном лице подчеркивали мужское начало сгущенную в притягательную брутальность. Проще говоря, парень был вонючим похотливым сгустком тестостерона, который вскипал на его лице вулканчиками себорейных прыщей. В его одежде была некоторая небрежность, майка с нарисованным бананом мята и застирана настольно, что ее чернота стала серой, тоже время ее ткань уже несла на себе свежие масляные пятна преимущественно в области большего дерзко выпирающего вперед живота. Главным украшением его облика все же были те самые желтые очки, они делали с ним что-то такое, в результате чего сам парень казался неотразим, а все его недостатки - милыми привлекательными фишками. И казалось, что, занимаясь с ним любовью женщины должны были бы испытывать оргазм единственно от его прекрасных желтых очков так подчеркивающих его мачообразный облик. Они напомнили Сракину сакральный осетинский зуб Акыза, увидев который любая женщина уже не могла устоять перед его обладателем.
  -Сесин Павел, наша восходящая звезда! - представил юношу Бакунин.
  -У вас ширинка расстёгнута, - тут же заметил педантичный Прозоров разверзшуюся металлическую пасть ширинки штанов парня, через которую наружу проглядывали чем-то испачканные синие трусы.
  - Вы ходите по тонкому льду, - спокойно парировал его замечание Павел,
  -И когда лед провалится то под ним вас буду ждать ... я! -
  Молодая звезда между словами ждать, и я сделала некоторую не длинную паузу, в которую ловко успела снять свои желтые очки и каким-то необыкновенно печальным взглядом посмотрела на Позорова, так что тот буквально открыл рот от удивления, пытаясь сообразить, что все это могло бы значить.
  -Павлик, много работает над образом, - закрыл тему Бакунин, предотвращая тем самым дальнейшее непонимание ситуации. - Он молод. Ему еще жить.
  -Какой, однако необычный человек, - выдохнул Позоров, когда парочка удалилась, - попробую на приеме с ним переговорить и сойтись поближе.
  
  В конце тяжелого дня, закончив конкурсные дела, группа российских либеральных писателей отправилась на мероприятие в американское посольство, славившееся в Берлине своими знаменитыми вечерами, отличавшимися неприличной роскошью и изобилием, а также великолепной культурной программой, так словно бы это было не посольство, а какой-то дорогой столичный клуб, ничего не жалеющий для развлечения своих клиентов. Нынешний американский посол заслужил себе славу замечательного организатора подобных вещей в высшем берлинском обществе и собирал на свои регулярные вечера самую фешенебельную публику, ядром которой, впрочем, бессменно оставалась европейская богема. Данный вечер был тематический, посвященный прессе и литературе, озаглавленный почему-то как 'Вечер в Преисподней', пати была объявлена закрытой, костюмированной, гостей пускали лишь по приглашениям и обязательно в костюмах сатанинской нечисти - будь то ведьмы, вампиры, лешие, черти или прочая гадость. После скандально известного мероприятия по открытию Готарского тоннеля, подобным уже никого нельзя было удивить.
  Членов комиссии и лауреатов конкурса повезли куда-то далеко за город, хотя Сракин знал, что посольство США в Германии располагалось в самом сердце немецкой столицы. За дорогой Владимир не заметил, как быстро наступила темнота. На небо из черных туч неуклюже выползла полная луна, которая желто-лиловым глазом повисла на ночном небосводе. Наступило полнолуние.
  -Куда мы едем? - спросил Сракин у Бакунина, занявшего в их писательской компании роль главного, и по положению, и по возрасту. А сам Бакунин, уже переодетый в черный фрак с бабочкой, наряженный в вампира, всю дорогу сосредоточенно молчал, как будто бы знал куда их везут и у окружающих даже возникало впечатление, что он бывал в том месте не в один раз. Хотя про участие в вечерах в американском посольстве не распространялся. Конечно, в Лондоне, Бакунин с его слов, крутился в высоких элитарных кругах Британской Империи, что делало его человеком, несомненно, весьма влиятельным и что еще более важно чрезвычайно осведомленным в самых разных в том числе и весьма щекотливых вопросах, а так как информация это и есть капитал, особенно в наше неспокойное время, то у него имелось вполне приличное состояние.
  - Мы едем в посольство США, - улыбнулся Бакунин одними уголками губ, при этом поднаторевший в тонкостях общения с британскими джентльменами, он даже не глянул в сторону Сракина. Ему очень шло быть вампиром и если бы кого, то можно было бы предоставить в данной роли, то Бакунин несомненно первым пришел Владимиру в голову.
  - Оно же в городе, - настаивал Сракин, ему не понравилось, что Бакунин не отвечает по существу.
  -Что оно? - японист, сделал вид, что ни чего он не понял.
  -Американское посольство, - уже раздраженного продолжил Владимир.
  - Хорошо, - Бакунин стал еще более серьезным. - Посол Морган арендовал для вечеринки замок Шарлотенбург, туда нас и везут. Кстати, там будут люди из правительства и даже сам немецкий канцлер, собственной персоной.
  -Что за чушь? - удивился Владимир. - А в кого он нарядится? В чертика с рогами?
  -Какой-то бред, - поддержал его Позоров, ему явно хотелось кокаина, и он всю дорогу то и дело бросал на Сракина просящие взгляды, очень даже похожие на те которыми голодные псы выпрашивают у хозяина пищу, а сейчас переодетый в зомби он вызывал жалость в двойне.
  - Нет никакого бреда, - тут уже возмутился вампир Бакунин, - вы как дети малые вроде взрослые люди, а так и не поняли как мир устроен.
  - И как же он устроен? - теперь уже подал голос молодой и дерзкий Сесин с трудом, влезший в обтягивающий трикотажный костюм черта с пришитым веревочным хвостом.
  - Для вас молодой человек этого не знать простительно, но вы... вы Вальдемар, столько лет в разведке, скажу прямо - вы меня удивляете, - Бакунин даже снял очки и протер стекла шёлковым платочком с вышитыми на нем фамильными вензелями.
  - Вся политическая конструкция мира после второй мировой войны претерпела изменения - итогом ее явился контролируемая капиталом США и Британии. Европа. Контроль над экономикой европейских стран, таков, что англосаксы щелчком пальцев могут в миг обрушить экономику любой страны этого континента. После распада СССР мягкое замаскированное управление Европой стало трансформироваться в прямо жесткое руководство - пришла пора сбрасывать маски.
  Машины плавно словно корабли, повернули с асфальта на не широкую песчаную дорожку, и пассажиры смогли услышать характерный шуршащий звук песка, раздавшийся из-под колес. Они медленно въехали в массивные каменные ворота, даже при тусклом освещении которых можно было различить серый цвет их стен и золотистые фигурки животных, в виде барельефа отображенных на нем.
  - Стилизовано под ворота богини Иштар в Вавилоне, - заметил хорошо образованный Позоров, в отличие от Сесина ему повезло и, хотя он был редкостная сволочь, но все же ему довелось учится еще в СССР, и это несомненно положительно сказывалось на нем.
  - Это очень старинные ворота, - пояснил всезнающий Бакунин, - у этих английских аристократов буквально навязчивая тяга к старинной архитектуре и старым вещам, они даже на унитаз не сядут если он не будет, скажем так века девятнадцатого.
  - А если и впрямь приспичит, все равно не сядут? - спросил любопытный Сесин.
  - Это ты животное, - Бакунин был беспощаден как заправский вампир. - Можешь гадить, где приспичит, а у людей в крови... культура, у них даже в генах культура...
  - Они, наверное, и руками есть не могут, - рассмеялся в ответ молодая и восходящая звезда русского литературы.
  Они въехали в парк, в погруженный в ночную тьму, кое-где местами освещенный пылающими на ветру факелами, расставленными на длинных металлических шестах в каком-то непонятном для непосвященных людей порядке. Едва видная в слабом свете луны и факелов, дорога, петляя между прудами, беседками и фонтанами, вела к спрятанному в глубине парка, за рядами деревьев, старинному дворцу.
  На площадке перед дворцом куда одна за другой подъезжали и останавливались, высаживая пассажиров представительские авто, на постаментах из гранита возвышались две каменные скульптуры британских львов в человеческий рост.
  Писатели вышли из машин и смогли уже вблизи, более детально рассмотреть прекрасное трёхэтажное здание, украшенное изящными готическими колоннами и рельефной лепниной в стиле позднего европейского барокко. Окна дворца горели избыточно ярким светом, который, как и живая музыка буквально выплескивался из них на улицу, вместе с шумом голосов и звонким женским смехом, что свидетельствовало об атмосфере праздника, царившего внутри. Перед входом во дворец в суровом молчании с каменными лицами стояли, американские морские пехотинцы и реял на ветру, хлопая огромным звездно-полосатом полотном, американский флаг, вздернутый к самому небу на высоченном флагштоке.
   На входе во дворец украшенным надписью 'Welcome to hell', приехавших литераторов охрана вежливо попросила сдать имеющиеся у них гаджеты и оружие, а потом при помощи каких-то устройств проверила каждого на наличие запрещённых предметов, и только после этого им предложили пройти внутрь, забрав у тех, кто того хотел в гардероб лишнюю верхнюю одежду. Гости прошли в широкие распахнутые двери, за которыми их взору открылась великолепная мраморная лестница с витиеватыми перилами, взбирающаяся широкими ступенями вверх на второй этаж. Белостенный вестибюль украшала огромная люстра, сверкавшая миллионном переливавшихся огней, а на стенах его были изображены фигуры людей с головами ящериц - рептилоиды, которые на некоторых рисунках убивали и поедали людей.
  -Элита англосаксов упорно распространяет слухи, что в их жилах течет кровь рептилоидов. - заметил Бакунин, поясняя странный выбор настенных рисунков. - Это как бы их легенда.
  
   Литераторы вместе с другими прибывшими гостями, поднялись вверх по лестнице, где их ждал вход в небольшой зал со стенами, собранными из кусочков янтаря, на которых висели портреты английских лордов и американских банкиров разных эпох, которые как должны были догадаться гости принадлежали к славным своим традициям, роду Морганов, к которому имел честь принадлежать американский посол.
  - А это предки нашего сэра Генри, основатели аристократического, а ныне еще и банкирского дома Морганов, - объявил Бакунин, - я слышал они одни из крупных бенефициаров и акционеров не только банка Англии, но и ФРС.
  - А как правильно Морганы или Морганы? - спросил Сесин меняя ударение с первый на последний слог,
  - Да кто его знает, к примеру в британской аристократии черт ногу сломит, вот уже с 2013 года в Лондоне живу, при дворе бываю, но все никак не разобрался. Вики и Торри, Винзоры, их там не поймешь. Вроде как если вспомнить Джона Пирпонта Моргана, того самого банкира, который устраивал в 19 веке в США обвалы финансового рынка, предка нынешнего сэра Генри, то Морганы с ударением на первый слог. Кстати, наш сегодняшний добродушный хозяин имеет дарованный королевой еще его прадеду, наследственный титул графа Норфолк. Знаете, в современной американско-британской элите все перемешалось, там не разберешь кто из них есть кто, банкиры - графы. Графья- банкиры.
   Сракин задержался перед старинным портретом облаченным в массивную слегка потрескавшуюся от времени раму. Это был портрет одного из Морганов, прямого предка ныне здравствующего прокуратора. На холсте маслом был изображен высокий красивый мужчина в напудренном белом парике, и красном расшитом золотыми нитями камзоле, при шпаге, с пышными черными усами и густыми бакенбардами, украшавшими его молодое и приятное лицо, рдеющее свежим здоровым румянцем. Художник смог точно передать живой и пытливый взгляд настолько добившись в этом успеха, что казалось серые глаза с портрета, смотрящие на тебя из-под густых бровей не то, что проникают в душу достигая самого ее дна, но и еще при этом выворачивают ее наизнанку.
  - Голландские мастера, знали, как писать, - подумал Сракин.
  Взгляд человека с портрета невольно заворожил писателя и тот подумал, что едва ли когда-либо в жизни он встречал такое удивительное полотно, на котором мастер все же сумел поймать то трудно уловимое выражение лица и взгляд, которые являются чем-то индивидуальным, личным, вроде визитной карточки или отпечатков пальцев. В какой-то момент писателю даже показатель, что мужчина с картины ему озорно подмигнул и он вздрогнул от этой неожиданности как от удара электрического тока.
  - Мистика какая-то, - подумал Владимир, не веря своим глазам, его фантазия заставила на мгновения ожить картину.
  Его окликнули, теперь уже совершенно обнаженные слуги, сопровождали делегацию писателей в зал приема.
  Зал представлял собой большое ярко освещенное помещение, с высокими потолками и стройными рядами античных колон вдоль центральной дорожки. По стенам были развешены пестрые флаги всех шестнадцать немецких земель, со своими старинными гербами, орлами и прочей натуральной живностью. Под потолком центре зала висела такая же точно люстра как в вестибюле, только чуть больше. Весь зал утопал в роскоши в золоте и лепнине, и повсюду уже толпились переодетые в дьявольскую сволочь гости, а духовой оркестр, укрытый в нише стены, беспрерывно играл музыку. На противоположной стороне зала относительно входа, имелось тронное возвышение в виде сцены, оббитое пурпуром, за которым всю стену занавешивал огромный американский флаг, в центре которого разместилась голова рогатого черта. Трон представлял собой изящно вырезанное из слоновой кости глубокое кресло, щедро инкрустированное золотом и драгоценными камнями, его спинку венчала перевернутая пентаграмма.
  Церемония началась, на сцену вышел мужчина, одетый в средневековый костюм, дворянина, но с хвостом, торчавшим сзади и рогами, представившийся как церемониймейстер. Он объявил выход хозяина вечера, дополнительно именовав его слугой Сатаны и его наместником в Германии. Заиграла торжественная музыка и из распахнувшихся дверей на возвышение перед троном выплыла пышная процессия, которую возглавлял мужчина очень похожий на образ со старинного портрета. Вышедший человек был чуть по старше своей портретной копии, легкая сеть морщинок уже тронула его лицо, чуть более худое чем на картине, но сходство было во всем. Правда в глазах ожившего человека с портрета ощущалась некоторая опустошенность, и все в облике говорило об усталости от жизни. Мужчина в руке сжимал черную толстую трость с большим набалдашником, сделанным под голову льва. И хотя писателя и Моргана разделял почти весь церемониальный зал, но Сракину показалось что хозяин вечера - американский посол, равнодушно оглядывая зал, поймал именно его взгляд и тут же ответил Владимиру легким кивком, и, боже, при этом даже подмигнул ему, сохраняя прежнее невозмутимое выражение лица, точно так же как ему ранее подмигнул портрет с картины. Он вздрогнул, это было чересчур, но потом быстро все само собой прошло. Сначала Владимир был готов поклясться, что подмигнули ему, но потом трезво подумал, - едва ли именно ему, новичку, а не кому-то из множества гостей в этом зале. А все же при этом всем нутром он ощутил проникновение в какую-то недосягаемую тайну, свидетелем которой он стал случайно, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, так словно бы увидел то, о чем лучше стоит помолчать.
  За тем человеком в ком Сракин сразу и безошибочно угадал посла Генри Флавия Моргана, в таких же как он старинных нарядах, следовали еще люди. В невзрачном, но одетым, так словно бы он экономящий на всем канторский писарь, невысоком мужчине сияющем своей гладкой лысиной, украшенной маленькими едва проклюнувшими рожками, Владимир узнал немецкого канцлера, тот покорно плелся в процессии неся старинные возможно магические книги, рядом с ним семенила одетая под ведьму времен Фридриха Второго на перевес с метлой несостоявшаяся акушерка и глава европейской комиссии, потом еще какие высокопоставленные черти, которых Сракин не опознал. Среди прочих в процессию затесалась старая и облезлая рогатая коза с куцей бородой и отвисшем розоватым выменем, которую на разноцветной веревке за собой тащила глава европейской комиссии.
  Морган, небрежно закинув подол камзола с хвостом, ловко уселся на трон, а прочие остались стоять рядом у его подножия. Коза, паслась на привези, и сохраняя за собой некоторую свободу движений, начала бесцельно циркулировать около трона. Откуда-то взявшийся негр, наряженный под турка, вынес козе поднос с сеном, и она тут же как не в чем не бывало принялась его жевать.
  - Поприветствуем благословенного слугу Антихриста, наместника шестнадцати славных земель Германии, Генри Флавия Моргана Восьмого, графа Норфолка, пожизненного префекта штата Флорида.
  Коза одернула голову от сена и проблеяла. Довольный козой хозяин вечера заулыбался, как заулыбались и прочие его спутники, видимо это был добрый знак.
  
  - Склоняемся, склоняемся, - зашептал приставленный к писателям абсолютно голый слуга и следом, за ними Бакунин и они все и, как и весь зал вокруг замерли, перед сатанинским наместником в почтительном поклоне.
  - Что это все значит, зачем нас сюда позвали? - зашептал вечно всем недовольный Позоров.
  - Лошадок посмотришь Санек, - пригнул его голову ниже к полу всезнающий вампир Бакунин, все больше и больше входивший в роль пахана, смотрящего за писательским цехом, - я читал в журнале 'Форбс' у графа живых лошадей очень большая коллекция. Вот и поговоришь с ними.
  - Да пошел ты, - огрызнулся журналист.
   - Почему мы толчемся в этой части зала, а не у трона? - спросил недовольный Сесин, - простите, но я привык сидеть на первых рядах.
  - Рылом не вышли, Павел Сергеевич, - язвительно заметил Бакунин, - ваше рабочее крестьянское происхождение у нас на морде начертано. Крупными буквами. А здесь аристократия. Вы вообще радоваться должны. Может это единственный раз в вашей жизни, когда вы людей настоящих увидите.
  - Каких людей? -возмутился Сесин, - здесь одни черти и ведьмы с ведьмаками.
  - Вы молодой человек вообще ничего не понимаете, - зашипел на него Бакунин, - понимаете, дьяволу и его слугам принадлежит весь мир - земля, реки, недра, заводы - все. За тысячу лет они все это приватизировали. Они собственники этого мира. Чего не коснись все их. Скажем дом, котором вы живете построен на приватизированной ими земле, и водой, теплом и светом снабжают его их компании, а куда бы не устроились, вы работаете на них, а меняя работу вы лишь переходите из одного предоставляемого ими рабочего места на другое.
  - Даже если это так, - зашептал в ответ Сесин, - ну и что?
  - Да то. Представьте себе, что в вашей квартире поселился кто-то кого вы кормите, поите и еще обеспечиваете всем необходимым, а он вместо того, чтобы как минимум вас благодарить, не дает вам спать по ночам, громко включает музыку и ворует вашу колбасу из холодильника, водит к себе без вашего разрешения быдловатых друзей, которые не только обсасывают общий унитаз, так еще и тушат окурки о стены и портят вашу мебель.
  - Допустим.
  -Так вот. Хозяин может вас просто выгнать, то если учесть, что ваш общий дом - это Земля, то выгнать вас физически это значит...
  -Убить, - догадался за Сесина Владимир.
  -А вот теперь вы понимаете как для них выглядит Россия. Сначала после 1991 года мы все продаем и приватизируем и единственные кто все это мог прикупить, это они - хозяева. Вы что в серьез верите, что у всех этих Абрамовичей и березовских были деньги для того, чтобы приватизировать промышленные гиганты и залежи ископаемых, которые они заимели. Им деньги на приватизацию дали хозяева и они были лишь подставными лицами и в действительности им, хозяевам после 1991 года была продана целиком вся Россия. Продана заметьте при прямом попустительстве народа, который принял Чубайсовскую приватизацию. Так вот мой друг - Россию продали с потрохами, оптом и розницу, поштучно и на развес, и хозяева стали ее кроить под себя, но тут на хрен явился этот Путин. Который им заявляет, что все это не их. То есть Путин и компания, говорят хозяевам: Россия - это наше и мы знать про ваши договоры ничего не знаем. А что бы ты Паша сделал, если бы продал кому-то хату, а он через пару месяцев потребовал ее назад, заявив, мол мне жить не где.
  - Я сам не знаю, но читал, что приватизация была аферой, грабительством и обманом. Путин просто ее не признает, - Сесин шептал все тише.
  - А какая сделка не обман и ложь? Но если ты ее заключил, то будь добр выполнять, за невыполнение договора в деловом мире люди платят не только потерей репутации.
  -Так что, по-вашему, весь сыр бор на Украине именно из-за этого.
  -Конечно, хозяева требовали у Путина свое, ведь дом-Россия принадлежит им, а этот Путин, он никто, он даже не домоуправ, а председатель корпорации жильцов, посредник между жильцами и хозяевами, который решил, что на основании какой-то там исторической справедливости дом должен опять принадлежать народу.
  -Господа, - зашептал приставленный к ним слуга, - не волнуйтесь. После приветственной речи посла вас ждет фуршет, а потом наместник дьявола в Германии примет лично делегации, затем до утра культурная программа - оргии, сатанинские обряды, шабаши, колдовство, порча и всякое такое, что сами захотите.
  Посол бодро малейшей без запинки прочитал приветственную речь, в которой он отблагодарил всех прибывших за их работу на благо укрепления демократии во всем мире и процветании Американского государства в нелегких условиях вооруженного конфликта с Россией, противостояния с Китаем, быстро набирающим силу. Зал дружно аплодировал. Потом то ли в шутку то ли всерьез он рассказал про общую службу сатане, приглашенных и объявил о скором пришествии долгожданного Антихриста. На этом все в церемониальном зале и закончилось.
  До этого молчавшая стилизованная под старую ведьму Улиткина заявила, что она царских кровей, и так как она прямой потомок израильского царя Соломона, из колена Давидова, она молчать не будет и напишет американскому президенту жалобу, что на данном приеме ей было отведено не соответствующее ее статусу место, которое она должна была бы занять - ей требовалась минимум ВИП ложа.
  Из церемониального зала гостей провели в фуршетный зал, где началось веселье. В фуршетном зале на столах стояли блюда с фруктами и виноградом, закуски, бутерброды с икрой, вежливые и вездесущие обнаженные слуги разносили гостям фужеры с алкоголем и кокаин.
  Сракин взяв со стола бутерброд принялся бродить по залу, с любопытством разглядывая гостей, а преданный своим привязанностям Позоров увязался следом за ним. Гости преимущественно были немцы и поляки, кое кого он даже раньше видел на германском телевидении, кроме того, Сракин среди гостей опознал парочку популярных немецких писателей, чьи романы ему довелось читать.
  -Весь мир устроен одинаково, - тогда подумалось ему.
   Сесин принялся напиваться дармовым шампанским, и заботливые слуги едва успевали пополнять его фужер.
  - Вот свинья какая, ведь всех нас опозорит мерзавец, - ругался на Павла Бакунин.
  -Пауль, прошу вас остановитесь, - схватила молодого человека за руку Улиткина.
  Но Сесин уже был пьян в соплю и благородно отрыгивая винными газами, он принялся объяснять всем, что такого шумпусика ему пробовать не доводилось и если он его не лакается до чертиков, и не поблюет им, вволю, то не сможет после этого смотреть людям в глаза.
  -Что это за вино? - спрашивал он каждый раз, когда слуги ему наливали. В ответ ему называли какие-то слова, которых он знать не знал, но все больше пьянея, тщетно пытался их запомнить. В центре фуршетного зала Сракин разглядел бассейн полный шампанского, откуда гости сами стеклянными черпаками на длинных ручках черпали себе вино.
  
  Прогуливающиеся парой по залу Прозоров и Сракин приблизились к одной из групп гостей, державшихся отдельно, замкнутым междусобойчиком, среди которых Владимир узнал сначала журналиста из России, которого вполне обоснованно считал пропутинским, ибо тот постоянно терся в эфире на ведущих каналах страны, был активным участником юмористических вечеров с Владимиром Соловьевым, а так же в других фантастических проправительственных передач, грешивших забавной критикой Америки и Европы и потому увидеть его среди гостей в логове идеологического врага было для Сракина делом неслыханным. Он ткнул локтем в бок Позорова и тот так же узнав известного журналюгу, замер от удивления, открыв рот.
  - Что он тут делает? - прошептал Позоров.
  - Это же ...
  -Тише, тише, здесь не принято называть имен, - произнес им кто-то подошедший сзади, низким и приятным голосом Джери Корбана и они, оглянувшись увидели хозяина голоса облаченного в костюм падшего ангела с черными крыльями за спиной
  - Не стоит волноваться, здесь нет случайных людей. - успокоил их американец.
  -Я прибыл представить свое хозяйство, то есть вас - послу Генри Моргану, - объявил Корбан широко улыбаясь. На груди у него красовались многочисленные сатанинские медальоны.
  Вскоре в одном их чертей Сракин разглядел и второе знакомое до боли лицо - этот уже лет десять твердил во всех российских каналах, что американский доллар вот-вот рухнет, и мир обуяет неминуемый финансовый кризис, который утопит США, но его прогнозы все не сбывались, а якобы чахлый как ВИЧ-инфицированный туберкулезник доллар, вопреки всем его прогнозам по-прежнему прекрасно жил, несмотря пророческие предсказания провидца.
  -А это же... - вырвалось у Сракина, и он повторно замер от удивления.
  -Да это он, - с улыбкой подтвердил Джерри. - наш ручной чертик.
  Предсказатель увидел Корбана и тут же подошел к нему:
  -Хелло Джерри, рад видеть вас, вот опять в командировке. Рад побывать у сэра Генри.
  -Да, - Корбан кивнул, - да. Я тоже очень рад вас видеть.
  Долларовый прорицатель словно спохватившись, пристально огляделся вокруг, и едва скользнув презрительным взглядом по лицам Позорова и Сракина, словно не придавая им значения, как чему-то несущественному, потом по залу, далее не задержавшись ни на чем и не на ком, тут же простился с Корбаном и удалился прочь.
  - Так он же того, враг. - Владимир не знал, как сказать про политическую позицию и этого второго явно пропутинского журналиста. - Что они тут все делают?
  -Они? - усмехнулся Корбан. - Они здесь работают. Как и вы мой милый друг. Все вы здесь те, кто работают на нас. Просто у всех работа разная. Представьте себе, что здесь сегодня проходит съезд работников корпорации, с некоторыми из которых лично решил побеседовать начальник. Вы побывали на официальной ее части, а теперь вас ждет, так сказать, собеседование с боссом. А потом обещанный праздник. Который я надеюсь запомниться вам на всю отставшую жизнь.
  Слово 'оставшуюся' Джерри выделил интонацией и это не ускользнуло от Вовы. Потом и Корбан куда-то пропал, гости старались не напиваться и за исключением некоторых пока стыдливо отказывались от предлагаемых им наркотиков. На боковой стене распахнулся бархатный занавес и отворились укрытые за ним массивные деревянные двери, украшенные орлами, через которые в фуршетный зал вошел хмурый церемониймейстер. Проявившее следом за ним два трубача, коротко, но громко протрубили на весь зал.
  И десятка два рассеянных по залу разновозрастных мужчин и женщин, как по команде, оставив слугам фужеры с вином и шампанским, дожевывая фрукты и бутерброды, собравшись вместе прошли за церемониймейстером в распахнутые двери, которые тут же за ними затворили проворные трубачи.
  К Сракину подошел незнакомец в маске оборотня и схватив того за локоть потащил в угол.
  - Что ты тут делаешь? - прошипел оборотень голосом старого школьного друга Крышкина, - ты с ума сошел?
  - Меня пригласили, а ты? - Владимир был очень удивлен, как Игорян мог угодить сюда в американское посольство. Завербовали? Предал Родину?
  - Долбанный замок, - простонал оборотень, - переоформлял, они меня и взяли. Сказали отпустят, если...
   Крышкин не договорил, он куда-то спешил.
  - Вова помни одно, будут требовать от Христа не отрекайся, понял, не в коем случае не отрекайся.
  - Это что игра такая? - рассмеялся Сракин, - я же в бога не верю.
  - Просто сделай как я прошу, - Крышкин-оборотень бросил куда-то, уходя в толпу, при этом он чуть не сбил с ног пробиравшегося к Владимиру Позорова.
  - Кто это такой? - спросил тот про оборотня.
  - Да, спросил, где тут туалет, - соврал Сракин, - а я сказал, что не знаю.
  Сракин огляделся, он не заметил, как близко подошел к затворенным дверям, они были закрыты не очень плотно, между ними оставалась довольно широкая щель. Однако следом автоматически опустился бархатный занавес, закрывший за собой и дверь в стене зала и обнаруженную щель между ее створ. Владимир огляделся, все гости ели, пили и болтали и никому не было до него никакого дела. Любопытство взяло верх и он, оставив Позорова 'на стреме', нырнув за занавес прильнул к вожделенной дверной щели.
  Его взгляду открылась большая мебелированная комната, где в окружении приглашенных, по разговору было ясно, что это были директора и руководители ведущих агентств немецкой прессы, восседал сам посол. Рядом стоял германский канцлер с видом провинившегося школьника. Морган, не слезая с своего кресла, выступал перед приглашенными и Владимир прильнув, легко смог различать его слова, американец говорил сухо, оперировал фактами, четко обрисовывая политическую обстановку в мире и в особенности на Украине, при это хлестко задел канцлера Германии, обвинив того, в саботаже поставок немецкого оружия на Украину. Гости одобрительно загудели, поддерживая гневную речь посла. Канцлер достал блокнотик куда тут же принялся что-то записывать, подергивая ножкой и постукивая ботиночком об деревянный паркет, отполированный до блеска покрывавший пол комнаты. После Моргана взял слово канцлер и оправдываясь, обмолвился о демократии. Посол отреагировал моментально.
  -Демократия, это всегда свобода выбора всех и каждого. Вот скажет ли мне кто-то в этом зале разве мы американцы не предоставляем вам нашим вассалам и данникам демократии. Кто среди собравшихся может упрекнуть нас в этом? Мы всегда предоставляем всем выбор. Свобода выбора из того, что мы вам предлагаем и есть ваша свобода. Мы же не говорим как тираны в СССР или деспоты восточных автаркий, делайте вот это и вот это, мы всегда за то, что бы каждый выбрал, что ему лучше, так и вам, ... - Морган, пристально посмотрел на жалко скрючившегося канцлера, - была предоставлена полная свобода выбора в вопросе поставок танков на Украину: вам было позволено выбрать предоставляете вы сорок леопардов партиями по пять штук в восемь недель или вы их предоставляете в течении двух месяцев, но все и сразу. И после этого мой милый Олаф вы говорите, что вас лишили всякой свободы принимать решения. Так принимайте, принимайте, мы всегда вам даем право выбрать любой вариант из тех который у вас есть.
  Штольц вытер розовым платочком выступившую на лысине испарину:
  - Но мы бы вообще не хотели ничего поставлять Украине...
  - А нет, вот тут Олаф вы не правы, и я хочу, чтобы вы наконец-то поняли и не путали никогда свободу и элементарную вседозволенность, от которой несет преступлением и гнильцой. Если каждый будет делать то, что он хочет это ж будет? Так нельзя, миру нужен порядок и любой порядок, лучше доброй войны и хаоса. Вы Олаф, что хотите хаоса? Вам же сказали из чего выбрать, что вам еще было надо? Вы же немец в конце концов, потомок Отто фон Бисмарка, кому как не вам следовать установленному свыше закону. Вам дали главное, что можно дать человеку - выбор? Не важно какой он, главное в другом - он есть, и это выбор из возможного. Мы очертили вам рамки возможного! Выбор и есть ваша свобода, Олаф, свобода если хотите Германии, которой вас никто не лишает. Вы хотите демократии и свободы, и вам ее дают на блюдце с золотой каймой, так что вам, и думать много не надо, вы лишь должны выбрать из лучшего самое лучшее.
  - Я думал, что свобода - это то, что каждый выбирает сам. - Олаф принял немного независимую позу, чуть выставив вперед правую ногу, гордо задрав вверх подбородок, но долго не продержался, его снова крючило, спина сама не подчиняясь его воле сгибалась перед Морганом, а все тело принимало униженную позу.
  -Боже мой, вот она черная социология в действии, - подумал Сракин.
  -Жаль, что мне приходится всем европейским подданным объяснять элементарные вещи. Вы, хотите на Марс Олаф? - разочаровано, вздохнув произнес наместник дьявола. Лицо его говорило о том, как он устал от человеческого непонимания очевидных вещей.
  -Нет, - было видно, как канцлер снова съёжился будто бы в серьез опасался того, что его сейчас возьмут за шкирку и правда, отправят прямиком на Марс.
  -Нет, нет Олаф, - Морган замахал руками, как бы протестуя заранее против того, что Шольц опять сейчас делает что-то не то. - Прошу просто представьте, что вы искренне сами без меня, хотите на Марс, а теперь скажите: хочу!
  Шольц впал в оцепенение и смог через силу выдавить из себя жалкое: 'хочу', больше похожее на блеянье посольской козы, изменившимся от страха голосом, видимо он знал или был непосредственным участником того, как такие вот 'хочу' заканчивались на приемах у Моргана для лиц, выразивших подобное желание, отправками непосредственно на Марс, правда в одну сторону.
  - Вот видите Олаф, и я хочу. Хочу, чтобы вы отправились на Марс или даже куда-нибудь подальше, скажем, на Юпитер, но увы не у вас не у меня нет такой возможности. Пока нет. Временно. Хотя нет ни чего более постоянного чем временное. Не правда ли? Вот, вот она разница между желаемым и возможным.
  Морган потер подушечкам второго и третьего пальцев о кончик первого, жестом показывая, что Шольц должен тоже нащупать эту деликатную, но вполне ощутимую для его понимания, тонкость, из которой следовали все прочие жизненоважные выводы.
  -Ферхштейн? - спросил посол, переходя на немецкий.
  -Я, я. Натюрлих, - закивал канцлер.
  - Вот видите Олаф. мы хотим оба, но не можем. А бывает - вы хотите, но не можете, а я могу. Желаемое - это всегда что-то из возможного. Нельзя желать, то, чего невозможно получить. А возможное определяем мы, а желаемое - вы. На выборе построена все американская демократия. Американец всегда занят выбором. И правильно каждый выбирает сам, но есть тот, кто вам предлагает сделать этот выбор. Но разве это не демократично?
  -Да демократично, мой господин, - упавшим голосом подтвердил Шольц.
  
  За занавес засунул голову Позоров и прошептал:
  -Вова там Корбан зовет, пошли.
  Сракин оторвался от щели, конец беседы он не услышал. В зале уже все русские литераторы стояли, обступив Джерри, как цыплята курицу.
  - Я буду вас лично представлять послу, который как вы знаете, изъявил желание побеседовать со всеми вами. В свое время Морган после окончанию Оксфорда даже учился пару лет в институте Патриса Лумумбы, поэтому помимо хорошего знания мировой литературы, он неплохо ориентируется и в русской. -объявил Корбан. Они еще немного потолкались, выпили и поели. Козлов и Позоров все же еще по разу понюхали кокаину, но оба были не довольны его качеством.
  После вызова церемониймейстера, теперь уже русские писатели с Корбаном прошли в комнату к американскому послу, а тот по-прежнему расслабленно сидел в своем кресле в ее центре, рядом с услужливо стоящим канцлером Шольцем, словно ожидающим волеизъявления своего господина. Посол поздоровался, найдя что-то такое, что смог лично сказать каждому из вошедших гостей, сразу расположив их к себе.
  
  
  
  - Сегодня я собрал вас здесь, - обратился теперь уже ко всем сразу Морган, - вас представителей великой русской литературы, славной своими традициями. Я должен вам напомнить сегодня, что любые изменения всегда начинаются с изменений в области головы.
  - Дело в том, что большая часть реальности в которой каждый из нас живет физически, что и не менее важно ментально, находится вне зоны нашего достоверного наблюдения. Информационное пространство вокруг каждого из нас организовано таким образом, что содержит много информации получаемой из вне, не происходящего с нами, но информации актуальной в плане формирования этой самой нашей с вами реальности.
  Морган с любопытством поглядел на писателей:
  -Я не ясно выражаюсь?
  Лица творцов были насупившимися и каменными, так как будто каждый переваривал не фразу американского посла, а что-то несъедобное вроде теоремы Ферма. В бой с шашкой на перевес лихо вступил пьяный Павел Сесин, страдающий в костюме чертика:
  -Я понял, что ничего не понял, - нагло резюмировала восходящая звезда литературы и тут же безапелляционно заявила. - И в присутствии дам попрошу вас больше не выражаться.
  -Спасибо за честность, - Морган был доволен. - попробуем по-другому.
  - Вот вас интересует ситуация на Украине? - теперь хозяин вечера обратился конкретно к Сесину.
   -Мне по херу, пусть она провалиться к чертовой матери вместе с Россией! - выпуская одновременно слова вместе с газами шампанского, выдохнул он. Вампир Бакунин сделал круглые глаза от испуга.
  - Понятно, - не сколечко не обиделся Морган. - Вот так и европейскому обывателю все равно. А вы как хорошо живете, всего вам хватает?
  - Мне не хера не хватает денег, - вздохнул Паша.
  -А кто в этом виноват? Вы же такой талантливый молодой человек, трудолюбивый, умный, так, что мешает вам хорошо, достойно жить в России? -
  Сесин нахмурился, шмыгнул носом и промолчал.
  -Вокруг вас ведь есть те, кто живут хорошо? - лез ему прямо в душу посол.
  Паша согласно закивал головой, мол, встречались и такие.
  -Банкиры и чиновники. Суки...Воруют все никак не на воруются. - выпалил он.
  -А кто в этом виноват? Кто их посадил вам и вашим согражданам, вашему народу их на шею?
  Сесин никак не мог выговорить слово 'Путин', оно застревало у него в горле, коверкалось самым немыслимым образом, превращалось в сухой надсадный кашель или сипение.
  Морган его поддержал и успокоил, поглаживая рукой по плечу:
   - Вы, наверное, недавно из России? У тех, кто приехал не так давно, это очень распространенная проблема, они не могут вслух произносить эту фамилию. Но поверьте, месяца через два это пройдет. Это что-то вроде встроенной бессознательной блокировки у россиян. Такое часто встречается, уж поверьте мне. А теперь давайте вместе... Пю-тин.
  Генри произнес фамилию российского президента по слогам, намеренно певуче растягивая каждый и Сесин кое-как за ним повторил это ставшее очень трудным, слово.
  - Вот видите, вам стало легче?
  - Да. - застенчиво улыбнулся Сесин и покраснел до самых корней волос.
  - Понимаете, - Морган обратился ко всем писателям сразу, мастерски сделав паузу выделяя интонацией первое слово. - У рядовых обывателей земного шара, каждый из которых считает себя достойным быть миллиардером, кто-то должен быть виноват, что он не Рокфеллер. Это очень важная мысль, прошу вас в своей голове подчеркнуть ее красным. Виновников может быть много это и родители, и друзья по школе, учителя, дура-теща, жена -стерва и проститутка, дети-спиногрызы, начальник-идиот, главное не ты сам. Если обыватель подумает, что виноват он сам, то резко вырастет уровень алкоголизма, наркомании и суицидов.
  -Жить с самим собой виновным во всех собственных неудачах человеку, - Морган кивнул на Сесина, - неудобно, невыносимо. Каждый день смотреть в зеркало на мерзкую рожу того, который погубил свои же собственные мечты - это пытка. Поэтому виноват должен быть кто-то другой. И тут должны появиться вы и наша пресса.
  Морган следом указал на бравого Позорова, тот вытянулся по струнке как солдат на кремлевском параде.
  - И на это место мы с вами должны поместить тех, кто является наши врагом, уличив их в вине того, что обыватель живет не так как того хотелось бы ему, а тоскливо, серо и бедно. Таким образом мы уберегаем обывателя от конфликта не только с самим собой, но и конфликта с родителями, с женой и тещей, с детьми, а в добавок еще и на работе с руководством. Человек сохраняет свое право считать себя Рокфеллером, правда без денег и корпораций, но все же. Да и мелковаты если честно, все вышеперечисленные персонажи в его экзистенциальных бедах. Виновник должен быть чем-то вроде всемогущего дьявола, недосягаемым исполином у ног которого можно бесконечно кричать ему проклятия все равно он их не услышит, а для России идеальным во всех отношениях являются образы Сталина и Путина. Последний так же актуален сегодня для жителя любой точки мира.
  - Вот, например, очень легко построить логическую цепочку от любой личной неудачи до развязанной Путиным войны на Украине. Бросила девушка - нет денег сводить в кафе и на презервативы - нет достойной работы - все деньги идут на помощь Украине - виноват Путин
  -А в конечном итоге еще и Сталин, - вставила свои пять копеек ведьма-Улиткина.
  -Правильно, Сталин, - поддержал Корбан. - Как без него, если в мире что-то случилось плохое там обязательно должен быть замешан Сталин...А еще лучше русские. Русские - просто генератор мирового зла.
  -Вам надо постоянно и систематически тренировать свой мозг в выстраивании логических цепей подобного рода, связывая указанные позиции между собой мостиками банальных рассуждений. Потренируйтесь. Например: родила кошка - виноват Путин, ушла жена- виноваты русские, заболел - виноват Путин. Поверьте, мне со временем у вас будут получаться такие гениальные вещи, что диву дашься. В этом должна быть заключена вся доступная вам аналитика. Каким бы витиеватым не был бы путь от запора или подагры человека, он всегда должен вести или к Путину, или к русским, а лучше ко всем сразу и не одним, а несколькими не пересекающимися путями.
  Морган обглядел гостей, стараясь посмотреть в глаза каждому:
  -Поймите дорогие мои товарищи, в идеале у каждого россиянина или европейца должна сложится четкая ассоциативная связь, срабатывающая в его мозгу еще до того, как включится какая-либо критика или сознание, что во всем плохом в мире виноваты исключительно Путин и русские, русские и Путин, и никто более, как ты не крути. И так что бы не произошло, со всеми и всегда. И над этим надо работать.
  -И что вы хотите сказать это работает? - удивился Сесин.
  -Конечно, - с лица американца не сходила добродушная улыбка. - Вот, что вас молодого перспективного писателя первоначально разочаровало в русской демократии?
  Павел Сергеевич думал с минуту.
  -Выборы, я был на выборах президента и понял, что там все ложь. Выборы - это фальсификация.
  -Но ведь Пауль вы могли сказать это за свой избирательный участок? Но не про другие.
  -Да, но на других все тоже самое.
  -Этого же вы не знаете! Вы сами там не были.
  - Говорили люди.
  -Люди много, что говорят, но это не достоверно.
  -Хорошо только на моем.
  -А причем тут Путин?
  -Я уверен, что это все делается по его приказу.
  - Вот видите Пауль может конечно же это и так не несмотря на то, что вы этого не знаете вы в это верите. И это важно.
  -А во что же я должен верить? - удивился Сесин и тут же начал возмущаться. - Что во всем виноват Вашингтон? Или может я сам?
  - Вот видите милый Пауль, вы на все вопросы ответили сами. Правильно. Кто еще? Потому, что если будет не виноват Путин, то виноват должен быть кто-то другой. Тут два варианта либо сами россияне, либо Вашингтон. Нам нужно чтобы виновны были либо Путин, либо россияне, третий вариант для нас не желателен. Кстати, он приоритетная разработка нашего врага, у него во всем виноват Вашингтон или англосаксы. И все противостояние в информационном поле заключается в том, кому поверят больше.
  
  Посол подозвал Корбана, тот протянул ему красную папочку, в которой Морган быстро нашел нужный ему лист.
  - Мы живем в очень интересную эпоху, если раньше журналистика и литература были вторичным отражением бытия, пусть несколько искаженной копией мира, то сегодня все, наоборот, мир людей, лишь пассивно отражает в действительности, все, что создаете вы литераторы и журналисты в своих произведениях, и это трудно понять и принять. Но посмотрите на войну на Украине, она протекает прежде всего в не физическом пространстве, где летают пули и рвутся снаряды, а в ментальном психологическом континууме, а все реальные боевые действия как бы вторичны относительно сказанного и написанного. Вспомните Библию: сначала было слово и слово было бог. Подумайте об этом. Вы видите, что фактором, вынуждающим сегодня Украину начать наступление является прежде всего информационный фактор, а не конкретная сложившаяся ситуация на фронте, заметьте, такого не было никогда раньше в истории столь четко обозначенной причинно-следственной связи. Рейтинги и индексы аналитических агентств, ожидания спонсоров, избирателей, потребность наголоплатильщиков в хороших новостях с фронта, то есть необходимость положительном контенте являются определяющим фактором, заставляющим Украину наступать. Мало того мы видим, как обе стороны ведут войну прежде всего в информационном поле обмениваясь мощными информационными ударами, а реальная война - вторична, и она лишь следствие этой информационной войны осатаневших пропагандистов.
  Очень важным моментом в борьбе против России является полное уничтожение в глазах россиян истории как науки, тот проект над которым мы работали долгие годы. Нам удалось добиться того, что подавляющее число россиян считают по тем или иным причинам - достоверной исторической правды нет. История - это набор на скорую руку сшитых сырых мифов, которые сочиняет очередная пришедшая к власти группа людей исключительно в своих шкурных интересах, а раз нет достоверной истории, то и в оценке современности и ее истоков, на историю как науку, не стоит опираться. Морган принялся напутствовать писателей, как тем нужно создавать историческую литературу:
  - Историческая литература - это, то, что создает историю. Очень важно вам в военно-исторических романах основываться на том, что противостоящая немцам советская армия состояла из двух половин - штрафная армия и пресловутое НКВД с заград отрядами. Первая часть, та самая, что воевала, и которая телами тысяч и тысяч обреченных на смерть, полуголодных и вечно пьяных запуганных режимом солдат, буквально наматываясь их телами на катки немецких танков, чудовищными жертвами смогла остановить врага у стен Москвы, в Сталинграде, и на Курской дуге. Тысячи Матросовых заставили замолчать немецкие пулеметы, и огненные тараны Гастелло, этих советских камикадзе, в конец-концов прервали движение немецких военных колонн.
   И вторая часть - это войска НКВД и заград отряды, которые силком гнали штрафников на убой, а в перерывах между боями мордовали их до потери памяти. Таким образом у россиянина должно возникать стойкое ощущение того, что вся эта война, которую так любят называть путинские пропагандисты - Отечественной, сплошной позор. И заслуживают уважения лишь те умные люди, которые тогда смогли остаться в стороне.
  Невольно из всего этого россиянин сделает для себя два важных и определяющих вывода. Первый - у него есть выбор кем был его предок или трусливым и глупым штрафником, которого как скот гнали на убой с криками: 'Ура' и 'За Сталина' коммунисты, или же подлым и мерзким НКВДшником, который с удовольствием стрелял штрафникам в спину, проверял их переписку, читал доносы и творил над ними расправу за малейшее нарушение. У современного россиянина должно возникнуть стойкое ощущение отвращения к обоим навязываемым ему персонажам. И по аналогии он, приняв данное представление об Отечественной войне, должен его перенести на современность, таким образом сформировав свою гражданскую позицию, что в точности, как и тогда умные люди в этом позоре, каким является специальная военная операция не должны принимать никакого участия из-за ее очевидной глупости и дешевой имперской направленности. Кроме этого, такой россиянин должен быть настолько одержим собственной исключительностью, что главным его представлением в отношениях с тем, что называется Родиной, должно быть не представление о том, что ты ей должен, а о том, как много всего задолжала тебе именно она. И это не ты нуждаешься в ней, а она в тебе.
  Генри прервался, замолчал, опять оглядев писателей, снова остановился на пьяном Сесине.
  - Я пытаюсь быть понятым, - заявил ему американский посол.
  -Мы тоже стараемся вас понять, - Сесин был неотразим.
  -Хорошо, опять вернемся к наглядному пособию, - вздохнул Морган, - Пауль, ваш дед воевал?
  -Оба, - кивнул Павел Сергеевич.
  - Вот вы в автобиографии пишете, что один из них был евреем, кто же это Мирон Евгафович из ударного заградотряда или другой? -
  Посол проявил удивительную осведомленность, что всех поразило. Лицо Сесина изображало мучительные интеллектуальные потуги, через секунд двадцать взвесив, все за и против, он разродился:
  -Дормидонт Ипатьевич.
  - Вот так да, - рассмеялся Морган. - Дормидонт и Ипатий, это широко распространённые еврейские имена. Чувствуется горячая кровь Сефардов. Но, с другой стороны, похвально, вы, так сказать, стремитесь попасть в российскую интеллигентскую элиту, запрыгнуть в последний вагон уезжающего трамвая, потому что именно выбранные вами национальные корни и есть существенный бонус, чтобы попасть туда. Вот сегодня какого русского писателя или журналиста не копни - у каждого найдется в роду какой-нибудь захудалый еврей. Вы молодец Пауль, вы на правильном пути, это заслуживает огромного уважения, создание прошлого, как говорят биографии - это очень важно! А вы знаете мой дорогой, что, когда ваш дед еврей воевал на Волоколамском направлении, дед вот этого господина, - Морган кивнул на Шольца, - генерал-лейтенант СС, прославившийся казнями евреев в Польше, шел на штурм Москвы именно с этого же направления.
  Шольц вспыхнул, как факел, было пытался что-то возражать, но Морган сразу заткнул ему рот:
  -Молчите Олаф, я вам слова не давал!
  -А вы Пауль, - теперь уже Морган в приказном тоне, не терпящем возражений, обратился непосредственно к Сесину, - плюньте ему в лицо. Ну соберите всю слюну вместе и плюньте, я вас прошу. Ни чего, он не обидится, плюньте...
  Сесин плюнул, но первый раз у него не получилось слюна не долетела до лица канцлера и зависла на его воротнике, хотя второй раз он попал, харкнув зеленой соплей, перемещенной из носа, смачно и четко.
  -А теперь вы Олаф, врежьте хорошенько этому заранцу, который вас оплевал! -
  Шольц не заставил себя ждать и неожиданно ловко лягнул ногой Сесина.
  -Стоп! - закричал Морган. - Все стоп! А вот теперь, представьте себе, что вы не видели всего того, что было до лягания. И как это смотреться со стороны, какой-то лысеющий технократ и немец, со злости, а вы Олаф не станете отрицать, что вы были злы, лягнули бедного Пауля. Вы плохой человек Олаф, если игнорировать всю предысторию.
  -И что все это значит? - спросил Сесин, потирая ушибленное бедро.
  -А значит это то, что изолированное событие, не может быть началом и концом, вторжение Путина на Украину - это следствие цепи предшествующих событий, которые он великолепно изложил в своем послании, но подавляющее большинство россиян его не услышали, так как не верят в историю, поэтому они видят лишь отдельно взятое событие, вырванное из контекста. И упорно твердят одно и тоже как попугаи - мы напали. И это здорово! Псевдоинтелегент - это реинкарнация обывателя, его высшая форма, человек ставящий свое мнение в любом вопросе превыше всего, тот самый квалифицированный потребитель которого мы с вами создаем.
  -Я все поняла, - заважничала ведьма - Улиткина. - На самом деле Паша начал первый, он плюнул Олафу в лицо и тем самым спровоцировал того на драку. Если это учесть, то бедный Олаф - жертва гнусной провокации Павла и он получил заслуженное наказание.
  - Уже лучше, - кивнул Морган. - Но это еще не все, даже в этом случае вы выбросили из контекста еще кое-что очень важное - меня, который толкнул их на конфликт, в том числе и ложью так как покойный генерал Шольц никакой не родственник бедного Олафа. От людей привычно исчезает общая картина взаимосвязанных между собой событий. Они как загипнотизированные видят только одно.
  - А зачем вы нам все это объясняете и рассказываете? - изумленно воскликнула Улиткина.
  - А затем, что мы с вами честные. А еще мы умные и сильные. И вам повезло, что вы на нашей стороне, - объявил посол. - Вы не пешки на поле игры, вы полноценные боевые единицы.
  - Вы знаете, что сегодня широко в интернете и прессе обсуждается тема, называемого украинского контронаступа, - продолжал американец. - Самое главное в этой теме как вы думаете, что?
  - Что бы у них получилось, - высказался робко Козлов.
  - Не, верно, всем по большому счету все равно получится или нет у Украины это анонсированное во всех СМИ контрнаступление, главное во всем этом - его информационная составляющая. Основное не само наступление, а его анонс. Важно, чтобы контранаступ происходил как таковой в медийно-информационном пространстве. Вот, что важно. Мы должны до предела забить не то, что российское информационное пространство информацией про этого контрнаступление.
  -Но, если его нет, как про него говорить? - удивился Позоров.
  -Да его нет. Но очень важно в СМИ говорить о том, что оно готовится, оно будет, обсуждать его детали и перспективы, включать в информационный поток экспертные оценки и сведения о передаче Украины для обеспечения наступления техникой и вооружением.
  -Не понимаю, - не унимался Позоров.
  -Ну что тут не ясного, скажем нет у вас автомобиля, - принялся объяснять американец, - и вы начинаете со всеми, с кем только можно обсуждать его покупку хотя и покупать то его и не собираетесь. И тут выясниться, что кто-то вам предложит место в своем пустующем гараже, кто-то начнёт вас засыпать советами, кто-то предлагать свой автомобиль, теща с тестем неожиданно подарят вам денег на него, почти пол стоимости, и так далее и тому подобное. И главное все вокруг начнут говорить, о том, что вы решили брать автомобиль и будут верить в это.
  - А смысл какой во всем? - уточнял журналист.
  - Смысл такой: автомобиля нет, и вы его не собирались и покупать, но у всех отношение к вам как к человеку с автомобилем. А это большая разница человек с ним или без него. Автомобиль все же в России это статус. А тут речь о другом, о наступлении. Анонсируя перед западным налогоплательщиком наступление режим Зеленского как бы намекает ему на то, что для этого не плохо было бы потратится на нужды Украинский армии всем государствам членам НАТО, поддерживая его стремление разгромить русскую армию. А это стремление это уже заявка! Мол мы можем это сделать! Смотрите, как люди ради Европы стараются, что не потом не было им горько и стыдно, из-за того, что для успеха в разгроме российской армии не хватило каких-то двух-трех танков и одного вертолета. Ну это образно говоря, сами понимаете. Второй аспект - давление на Россию. Мы понимаем. Единственный шанс разгромить Россию - это развалить ее изнутри.
  Через комнату к ним подошел сухопарый тип в очках и в смокинге с бабочкой.
  -Знакомьтесь, - представил его Морган, - Степан Левобережный, наш гений, автор проекта 'Наступление'.
  На стене за типом как по волшебству выдвинулась плазменная панель, которая тут же загорелась цветными слайдами презентации.
  - Здравствуйте коллеги, - начал Степан, - Анри, попросил меня рассказать вам о нашем проекте подробнее. Что бы воздействовать на российское общество нам нужно первое найти и выделить тех, кто воздействует на него. То есть тех, кто создаёт внутри него информационную атмосферу. Если взять весь контингент, создающий эту атмосферу, то мы увидим, что он как бы условно делится на две части - пропагандисты и не пропагандисты.
  -Нам удалось нащупать упущенное без внимания Кремля, слабое звено, это оппозиционные патриотические журналисты, военкоры, формирующие вместе с пропагандистами, информационное пространство российского общества. Подобные Соловьеву пропагандисты не интересуются как таковой 'реальностью', они не имеют ее источников. Они слепо, игнорируя все, навязывают заказываемую у них информацию российскому обществу и влиять на них невозможно.
  Рассказчик вынул из кармана штанов бутылочку минеральной воды открутил ее крышку, отпил немного и так же неторопливо закрутил ее обратно, после чего продолжил.
  -Для воздействия на определенный сегмент, тех кто формирует российское информационное пространство нами применены специально обученные люди. Вот Макс.
  На экране возникло перепуганное лицо российского военнослужащего в каске, выглядывающего затравленным зверем из свежевырытого окопа.
  
  - Он выдает себя за военнослужащего армии РФ на Сватово-Кременском направлении. Его работа заключается в том, что он уже несколько месяцев последовательно пишет нескольким военным корреспондентам и даже самому Стрелкову, о том, что происходит на его участке фронта, создавая у них ощущение сложной, правильнее сказать, буквально угрожающей ситуации, которая беспросветно складывается там. Основные идеи распространяемые такими как Макс - нет патронов, нет снарядов, кругом Украинские беспилотники, нет связи, нет еды и питья, мы не готовы, большие потери, воровство, командование -необучаемые дураки, и с фронта надо как можно быстрее бежать. Именно это мы сообщаем военкорам и Стрелкову, а они транслируют все это в российское общество, как скрытую сермяжную правду, которую от собственных граждан прячет завравшееся российское государство. Таким образом безжалостно расшатывая изнутри кремлевскую власть, создавая у далекого от фронта обывателя ощущение полной бесперспективности дальнейшего противостояния и не дееспособности армии РФ. И обыватель узнает истинную правду от Макса, который конечно же не может указать секретный номер своей части, затерянной где-то на бесконечном, тысячекилометровом фронте.
  Так мы внедряем и навязываем российскому обществу нужное нам представление о СВО. Видя это, обыватель понимает, что так воевать нельзя и глобально в российском обществе формируются глубинные пораженческие настроения, потому что никто не хочет в результате очередного витка мобилизации оказаться в роли этого Макса, брошенного командованием без еды и питья, под обстрелы Украинской артиллерии и ракет где-то под Сватово. А раз так все плохо, то не лучше ли свернуть к черту всю эту провальную СВО тем более, что России в ней противостоит экономическая и технологическая мощь консолидированного Запада. Все это расшатывает Путинский режим и должно привести в конечном итоге к власти в России благоразумных людей, которые прекратят эту бесперспективную войну и договорятся с Западом пока еще не поздно.
  Сракин усушал громкие аплодисменты. Хлопали Левобережному - все: Позоров, Сесин, Бакунин и даже Козлов. Было видно, как изумленная Улиткина смахнула слезу.
  -Гениально, - восклицал Бакунин, - гениально.
  Среди прочих после доклада, Сракин пожал Левобережному руку.
   - Прежде всего, именно социальные сети делают жизнь современного человека чем-то сродни затянувшему реалити-шоу с его собственным участием, - комментировал Морган, - в нем двадцать четыре часа, в сутки, в режиме реального времени, участвуют все без исключения желающие, одновременно, как в роли героев, так и в роли простых участников, зрителей и судей, что интересно, одновременно. Согласитесь вполне исчерпывающий формат, способный удовлетворить любого, даже самого искушенного человека. Посмотрите, как тщательно многие люди ведут свои страницы в инстаграме, контакте или живом журнале. С какой трогательной любовью и регулярностью они туда выкладывают фото и видео, живо общаются, проводят время. Иначе говоря, живут. Слово 'шоу' предает онлайн жизни, что-то вульгарно игровое, и одновременно постановочно-ненастоящее, я бы сказал даже, искусственно - суррогатное. Вместе с этим то, что на Украине и на Западе называют войной, а в путинской России - специальной военной операцией, уже по происшествие года воспринимается обывателем как неприятный фоновый шум. Пара фоток с передовой, Коношенков докладом, немного постов 'рассерженных' патриотов, требующих снять и расстрелять во всем винновых генералов, сдержанные комментарии военных экспертов и журналистов из зоны СВО, - и ты в теме. Таким образом для обывателя, само по себе СВО в информационном интернет-пространстве, такое же медийно раскрученное и популярное реалити-шоу, как всем известный 'Дом-2', участие в котором, не только хорошо оплачивается (постоянный набор и кастинг новых участников с обоих сторон), но и сопряжено с вполне реальными рисками для жизни и здоровья.
  - Кроме того, хочу вам заметить, что прежние лекала и стандарты антироссийской литературы не должны оставаться на достигнутых нами рубежах. Нам надо идти вперед. Хотя на мой взгляд идеалом российской исторического романа, является все же 'Московская сага' Василия Аксенова.
  Бакунин многозначительно посмотрел на Владимира - Морган был очень начитан.
  - Конечно же 'доктор Живаго' Пастернака, который кое-то зовет не иначе, как болтание гавна в проруби, изображает судьбу безвольного аморфного русского интеллигента-обывателя, приспособленца, укрывшегося от участия в историческом процессе за более достойными для человека занятиями.
  - Какими же? Жрать, спать и трахаться? - поинтересовался Сесин
  -Да такими, он жил как мог, любил и изучал на стекле кружки и стрелы. Вы же помните эти чудесные строки: 'свеча горела на столе, свеча горела' ... А Вася Аксенов шагнул еще дальше. Он смог создать такой исторический роман, на который еще будут оглядываться с неприкрытой завистью целые поколения настоящих русских писателей.
  - Это почему? - удивился Позоров.
  -Как вы не понимаете! - воскликнул Морган, - Да так все обгадить, так все измазать в дерьме, может только настоящий гений!
  - Первое чем так ценно это произведение, это тем, что, в сущности, в нем нет не одного положительного персонажа, я повторяю, не одного! Из этого следует страшная мысль автора - в России никогда и не чего хорошего не было, нет и не будет, это абсолютно бесперспективная страна для проживания, страна без будущего.
  - Вот вы говорите про хороших людей. А как же семейка Градовых? - удивилась Улиткина.
  -Да я не спорю, они персонажи положительные, но присмотритесь - сплошь мрази и ублюдки. Даже великий хирург Градов - старший, на деле редкостный подлец и приспособленец. Вы помните, как он предает, нет, не советскую власть, а свою профессию, элементарный врачебный долг, принимая деятельное участие в убийстве Фрунзе. Точно характеризует его личность, фраза сотрудника госбезопасности, брошенная водителю после напрасной операции, убившей советского полководца, которую и санкционировал папаша-Градов лично: 'Фокин, увезите домой это дерьмо' и этим дерьмом и был он. И оставался всю свою жизнь, когда его детей, родных, друзей и коллег подвергают арестам, профессор как настоящий русский интеллигент молчит, терпит, трясясь за свою собственную шкуру, потому что он - жалкий приспособленец. А полководец Никита, шлюха Вероника и прочая мерзость?
  - А чем вам не нравиться Никита? - спросил Козлов, - по мнению Васи Аксенова лучший оперативный ум красной армии.
  -Точно. Именно так это и написано у Аксенова, я опущу те воспоминания об изнасиловании барышни в поезде, о которых упоминает его лучший друг, а как известно: 'скажи кто твой друг и я скажу тебе, кто ты', тем более что Никита позже точно так же с наслаждением насилует свою собственную жену и заводит себе любовницу. Это ладно. Но заметим, вот лучший оперативный ум назначают на Дальний Восток и что мы видим, и Аксенов не мог этого не знать, - при участии 'лучшего оперативного ума' была с позором и бездарно провалена подготовка Дальнего Востока к войне с Японией, за что был и в конечном итоге расстрелян Керн, непосредственный начальник Никиты. Так кто сам Никита - раз он все это видел и молчал? Соучастник и предатель? Или просто идиот? Выбирайте сами.
  -Да, - подтвердила Улиткина. - Все персонажи - это либо плохие люди, вроде Градовых, либо очень плохие - это отрицательные персонажи, в том числе Сталин и Берия, которые выражают собой проклятую советскую власть.
  -Да очень важно, что у Аксенова нет положительных персонажей, там и женщины не верны, все изменяют мужьям и любимым, одна Вероника чего стоит, всюду сцены изнасилования, подлость и предательство, много мата, и в общем-то вся эта книга не что иное как откровенная чернуха. И даже фраза Бориса IV: 'тиран умер', как бы дающая читателю надежду в конце романа, произносится им так, словно он плывет в будущее на обреченном утонуть 'Титанике', выходящем в свой последний рейс. Атмосфера беспросветности - вот, что очень важно создать, когда вы пишите историческую прозу про Россию. Ощущение тошнотворной беспросветности должно исподволь проникнуть в читателя с первых страниц произведения и не прекращаться до последних.
  -С этим трудно не согласится, - слова Моргана произвели впечатление на вампира Бакунин. Американец, чувствуя, что полностью завладел вниманием гостей, продолжал:
  - Второе, что создает вся эта чернуха, это стойкое ощущение реальности, которую можно даже если захотеть потрогать руками, прикоснуться к ней, пощупать ее, воспринимая все колкие неровности этого романа, потому что в сознании россиянина реальность родины может быть только чернушной и никакой другой. В этом огромная заслуга всей антисоветской литературы. Только такая реальность у русского читателя не вызывает сомнений и внутренних протестов, является привычной для него правдой. Она появляется при снятии читателем розовых очков иллюзий мешающих видеть повседневную российскую реальность - чернуху. Чернушность - это главной критерий русской реальности, правдивости, произведение, содержащее чернуху и есть произведение, отображающее действительность и ни как иначе быть не может. И чем больше в романе детального описания разного рода грязи, тем он более для восприятия реалистичен. Ну какую еще реальность может создать россиянин? 'Хорошую' реальность такие люди создать априори не могут, подтверждением это является тот факт, что в России ничего своего нормального сегодня не производится, потому что вы как нация, исторически неспособны к этому, и создать что-либо нормальное кроме, пожалуй, удобрений, военной техники и вооружения не можете.
  Глаза Моргана на этом месте дьявольски заблестели, и он обвел окружающих торжествующим взглядом пророка:
  -Поэтому не бойтесь, не бойтесь добавлять черных красок в реалистическую прозу. Возвращаясь к теме персонажей романа, важно понимать, какими их создал Аксенов. Как мы уже успели увидеть, даже положительные персонажи его романа, которыми являются Градовы и их друзья и коллеги, все в равной мере творят подлости, предательства и преступления. И это очеловечивает их и опять же делает реальными, живыми, совсем не идеализированными автором сказочными персонажами, рыцарями и дамами, без страха и упрека, без порока. Да они люди, а люди как известно не без греха, и они смотрятся в романе живыми людьми лишь потому, что сами по себе они не без греха, не без порока, не без страсти. Потому что живые, потому что люди, потому что живут, потому что других как бы и не бывает. И это очень важная мысль, из нее следует, то, что быть живым и жить это и значит грешит, быть порочным. В этом есть отпущение греха, но отпущение не божественное, а иное, сакральное. И обыватель должен увидеть в этих людях самого себя такого же грешащего, порочного, лживого, предающего, приспосабливающегося. - А кто лучше меня? Кто? - прочитав Аксенова спросит сам себя русский обыватель. Все эти советские герои в этой книге Сталин, Берия и прочие, выведены автором на чистую воду, объявленные пропагандой идейными, непорочными, чистыми и святыми, они оказывается на деле еще хуже, потому что скрывают свои жуткие пороки мод маской лицемерия. И если как бы хорошие герои - это жертвы обстоятельства, творящие пассивное зло, то зло патологическое и целенаправленное это люди власти, государственники. И это зло по своей силе превосходит все прочее.
  - Ваша правда, - вздохнул Сракин.
  - А вы заметили обилие отталкивающих, излишне пошлых сцен секса в этом романе с массой зачем-то приведенных интимных подробностей - это создает тот же самый эффект реальности, как и чернушность, при том, что у читателя создается ощущение, что он подглядывает за больными фантазиями психически явно нездорового автора. Я скажу больше, у читателя создается странное чувство, что он, читая роман, сам исподтишка подглядывает за мастурбирующим на написанные собственной рукой сцены, автором, не замечая того, что подглядывает не только он, но и сам мастурбирующий автор за читателем, и не только автор, но и еще кто-то, кто пристально наблюдает за ними обоими.
  -Как сильно сказано, - Улиткина была как пораженная молнией.
  -Мне понравился ваш 'Кактус Чукотского' - в ответ похвалили ее Морган, - особенно идея про деградацию.
  Он на память стал читать выдержки из романа: 'Из России в восемнадцатом году ушла белая армия, около трехсот тысяч молодых здоровых мужчин репродуктивного возраста. Дворянская, отборная часть общества: наиболее образованные, наиболее честные, не желающие идти на компромисс с большевистской властью. Двадцать второй год - высылка профессуры. Не так много, человек шестьсот кажется. Но опять - отборные! Лучшие из лучших! И с семьями! Интеллектуальный потенциал. Дальше: раскулачивание уносит миллионы крестьян - тоже лучших, самых работящих. И их детей. И их неродившихся детей тоже. Люди уходят и уносят с собой гены. Изымают из генофонда. Репрессии партийные выбивают кого? Имеющих смелость высказать собственное мнение, возражать, отстаивать свою точку зрения! То есть - честных! Наиболее честных! Священники - истреблялись планомерно на протяжении всего периода... Носители нравственных ценностей, учителя и просветители...Вторая мировая. Броня, то есть освобождение от армейской службы предоставляется людям старшего возраста и больным. Именно они получают дополнительный шанс на выживание. Тюрьмы и лагеря принимают большую часть мужской популяции, лишают их шанса оставить потомство. И к этому добавим знаменитый русский алкоголизм. Но это еще не всё. Есть ещё один чрезвычайно важный момент. Вот мы постоянно обсуждаем: является ли эволюция направленным процессом? Имеет ли она цели в самой себе? В данном отрезке, и очень коротком, с точки зрения эволюции, мы можем наблюдать действие, исключительно эффективно направленной эволюции. Поскольку эволюция вида направлена на выживание, мы вправе поставить вопрос так: какие качества давали индивиду большие шансы на выживание? Ум? Талант? Честь? Чувство собственного достоинства? Моральная твердость? Нет! Все эти качества выживанию препятствовали. Носители этих качеств либо покинули страну, либо планомерно уничтожались. А какие качества выживанию способствовали? Осторожность. Скрытность. Способность к лицемерию. Моральная гибкость. Отсутствие чувства собственного достоинства. Вообще, любое яркое качество делало человека заметным и сразу ставило его под удар. Серый, средний, троечник, так сказать, оказывался в преимущественном положении... А теперь, учитывая все эти факторы, можно строить карту генофонда имеющего место быть СОВЕТСКОГО НАРОДА...'. Ка здоров сказано! Сколько удивительно точных формулировок. Одного я не могу понять, как сотни тысяч умнейших и образованнейших дворян, вместе с армиями четырнадцати стран, проводивших интервенцию против России, могли себя позволить разгромить этому красному сброду?
  Весь дворец был отдан в распоряжение гостей, они собирались в группы, общались, наслаждались музыкой, винами, кокаином и все более и более раскрепощаясь. Близилась полночь, часть гостей покинула дворец, Корбан нашел Сракина и Позорова:
  -Надеюсь вы задержитесь?
  -А что такое Джерри? - спросил Позоров.
  -Любое сборище нечисти должно закончится шабашем, - рассмеялся тот. - У нас шикарная программа, поверь мне Вова, запланирован невероятный шабаш, на который мечтают попасть самые избранные представители европейской элиты.
  И Корбан жарко зашептал им обоим:
  - Парни, вы не пожалеете. Отличные качественные природные наркотики, острые ощущение, замечательный секс, великолепное реалити-шоу. Не представляете какие люди мечтают получить личное приглашение Моргана, а вы уже тут, с нами, среди нас.
  
  Начало ночного шабаша презентовал сам хозяин - американский посол. Собранным в одном из залов дворца очень натурально, оформленным под место служения дьяволу с настоящим алтарем, гостям было объявлено, что их ждет великолепная черная месса, незабываемое жертвоприношение и сатанинская оргия, вкусив которую уже не будет больше возврата к прежней жизни. В самом зале царил приятный полумрак, искажающий пространство, а множество зажжённых свечей, расставленных в полном беспорядке повсюду, слабо освещало помещение, создавая причудливые светотени на стенах и потолке. Их огоньки дрожа мерцали, словно повисшие в воздухе, создавая странное незабываемое ощущение 'не реальности'.
  Представление началось с лазерного шоу, на импровизированную сцену к алтарю под тревожные удары колокола вышла собственной персоной известная во всем мире певица Мадонна, одетая в черный жреческий плащ с капюшоном. Один ее глаз прикрывала черная повязка с белым крестом. На заднем фоне красным светом чётко вырисовался череп с рогами, звон колокола сменила музыка популярной композиции 'Like a Рrayer'.
  Жизнь - загадка, каждый должен быть сам по себе.
  Слышу, ты зовёшь меня по имени -
  И я будто дома.
  Когда ты зовёшь меня по имени, это как краткая молитва.
  Стою на коленях, хочу забрать тебя туда.
  В полночь я ощущаю твою силу.
  Совсем как молитва - ты знаешь - я унесу тебя туда.
  Слышу твой голос, он как вздох ангела.
  На заднем плане замелькали картинки перевернутых крестов и в какой-то момент Сракину стало ясно, что под жреческим плащом у певицы, то и дело спадающим с ее плеч, ничего больше нет.
  По залу обнаженные стройные девицы стали разносить старинные золотые кубки с каким-то напитком, который гости, отпивая каждый по одному-два глотка передавали друг другу. Владимир тоже отпил из кубка терпкой сладковатой густой жидкости, от которой сразу же по телу пошел приятный жар, зашумело в ушах и сильно забилось словно желая выпрыгнуть из груди сердце. Кровь прилила к голове, Сракин ощутил мощное возбуждение во все теле, чувство подъёма и не с чем не сравнимой легкости. Что происходит с ним он, не мог понять, краски стали ярче, звуки - теперь уже ощущались всем телом, а не просто воспринимались одним слухом, они стали другими - непривычно объёмными, имеющими свой вкус. Изменилось и внутреннее восприятие писателем самого себя, привычная внутренняя фоновая тревога, которая всегда была частью Владимира, исчезла в миг, так как будто бы ее никогда и не было, и он с удивлением встретил это глубокое внутреннее приятное переживание. То, что было вокруг ему не казалось чем-то странным и необычным хотя Сракин остатками трезвого разума и понимал, что оно и является таковым.
  Под звуки органа, началась служба, похожая на церковную, только вышедший на сцену священник в черном плаще как у Мадонны, имел на лице маску дьявола с золоченными рогами. Он встал у алтаря вскинув к небу руки произнес слова молитвы, обращенной к князю Тьмы:
  - Сатана! Господь и Отец мой! Признаю власть Твою над собою и над Миром всем.
  Да будет воля Твоя, как на Земле, так и на Небесах! Да будет трон Твой подобен престолу Всевышнего...
  Сатана! Господь и Отец мой! Да не оставь сына Своего, несущего славу Твою...
  К алтарю люди в черных хитонах вывели двенадцать человек в абсолютно белых одеждах. Эти двенадцать человек были странными и казались Сракину чем-то обколотыми или одурманенными, они никак не реагировали на происходящее вокруг, равнодушно и беспрекословно подчиняясь всем командам и казалось скажи им выкинутся из окна каждый из них без раздумья бы сделал смертоносный шаг к смерти, так словно бы в них была полностью подавлена всякая воля. Остатки еще не околдованного разума в голове Владимира, заставили помимо его собственной воли, произнести громко вслух неуместный вопрос:
  -Кто это?
  И люди справа и слева с хищными злыми улыбками и горящими безумными взглядами, полными страшных ожиданий, почти что хором, отвечали ему, повторяя и перебивая друг друга, что это человеческие жертвы самому дьяволу, а сами жертвы - это выкупленные Морганом американские заключённые, приговоренные к смерти и привезенные по его воле, сюда, на этот великий весенний праздник - сатанинскую пасху.
  -Они все христиане, - шептал на ухо сосед справа, - православные, католиков или протестантов дьявол не любит. Эти для него как испорченная протухшая еда. Хозяину нужно свежее мясо.
  -Православные - они полезны для здоровья, - смеялась соседка слева.
  -По крайней мере от их крови нет изжоги, - соглашался с ней сосед.
  -Люблю Генри за изысканность, - соседка отпила из кубка еще жидкости, Владимир заметил, как она начала преображаться буквально на глазах, что это если не дьявольщина?
  -Они же все равно мертвецы, - горячо с придыханием, зашептала в ухо Владимиру она. - А так послужат кровью и плотью хозяину мира!
  Слуга-карлик вынес узкий длинный нож, и вышедшая следом за ним обнаженная точенная красавица с пышной копной рыжих кудрявых волос и безумным больным взглядом, получив благословение жреца, взяла этот нож у карлика. Жрец продолжил обряд, чтением страшной дьявольской молитвы:
  - Во Имя Сатаны - Правителя Земли и Царя Мира сего - я призываю Силы Тьмы поделиться Своей Адской мощью со мною! Откройте шире врата Ада и выйдите из пропасти, дабы приветствовать меня, как Вашего брата, сестру и друга! Дайте мне милости, о которых прошу! Имя Твое я взял, как часть себя! Я живу, подобно зверям в поле, радуясь плотской жизни! Я благоволю справедливость и проклинаю гниль! Всеми Богами Бездны я заклинаю все, о чем испрашиваю произойти! Выйдите же, и отзовитесь, сделав явью мои желания! Аминь.
  Гости и сам Сракин словно в трансе, очарованные всем происходящим принялись повторять слова молитвы следом за жрецом, а первые ряды у алтаря потянули вперед руки с кубками. Нагая дьяволица с ножом шагнула вперед и резко ударила первую жертву острием лезвия прямое в шею в область сонной артерии, откуда выстрелила в толпу струя алой крови. Женщина прижала рану пальцами, и пульсирующая теплая кровь, пробиваясь толчками затухающего сердца заструилась мимо них в тут же подставленный кубок. Пронзенный человек упал, кто -то из гостей следом подставил кубок прямо к ране на шее, умирающее тело забилось в агонии.
  - Забивают словно скот, - восхищенно произнес кто-то вслух, но фраза осталась без ответа или комментария
  -Мы хотим еще! - застонал зал. За первым последовал второй и третий, к четвёртому опьянённая убийством жрица подошла кзади, грубо схватила его за волосы и резким движением руки как барану острым лезвием ножа перерезала ему шею. У еще бившихся в агонии жертв прямо у алтаря сошедшие с ума гости собирали в кубки вытекающую теплую кровь, а некоторые, как и сама жрица, страстно припав к губами умирающего пили человеческую кровь прямо из ран. Кругом была кровь. Люди были в крови, брызги кровь были на стенах, на алтаре. Кровь текла из убитых на пол, заливая все вокруг, красной липкой лужей. Гости пили кровь жертв из кубков передавая ее в задние ряды друг другу, кто-то в безумии сорвал с себя одежду и с криками: 'войди в меня Сатана!' обнаженный принялся мазать лицо и тело кровью собирая прямо с пола. Сумасшествие началось и не успел Сракин первый раз вкусить человеческой крови из переданного ему кубка, как все двенадцать залитых кровью мертвых тел бездыханно лежали у алтаря. Жрица бросила нож на алтарь, и кто-то из гостей подхватив его начал наносить бездыханным телам новые и новые раны, а потом принялся вырезать мясо, органы, вычленять конечности и кидать все это в толпу.
  -Прими нашу жертву Сатана! - продекларировал верховный жрец и добавил в исступлении так как будто декларировал стихи со сцены. -Самое большое жертвоприношение в праздник сатанинской пасхи сейчас происходит не здесь, оно идет там, на Украине, на ниши алтари круглыми сутками сатанисты и язычники нацбатов приносят Хозяину в жертвы пленных христиан. Но сами того не зная, как это не смешно, и сами христиане приносят Ему в жертву в бою язычников и сатанистов. Ведь вся Украина - это огромный алтарь жертвоприношения дьяволу на котором умрут по нашей воле миллионы людей! -
  
  
  В воздухе висел дурманящий сладковатый и тошнотворный запах крови. Началась оргия, обезумев, опьяненные и одурманенные, гости теперь уже все в едином порыве сбрасывали с себя костюмы, обнажаясь, пачкаясь в крови, они начинали предаваться плотской страсти. Прямо на алтаре обнаженная рыжая красавица слилась в страстном поцелуе с уродливым карликом.
  В правой стороне зала возник какой-то шум и потасовка, трое или четверо гостей вытащили на сцену человека, который как было объявлено жрецом, отказался пить кровь.
  - Это безумие, - кричал он обреченно, пытаясь вырваться из цепких рук удерживавших его людей. Его крепко держали, насильно открыли рот и залили туда какую-то жидкость. Мужчина вдруг каким-то нечеловеческим усилием вырвался из державших его рук и выбежав на сцену, поняв, что дальше ему бежать не куда, из складок одежды вытащил крестик. Его схватили снова, обессилев он не сопротивлялся.
  -Будешь ли ты служить Антихристу? Признаешь ли его господином своим? - обратился к нему верховный жрец.
  -Нет, - все еще не сдавался гость.
  -Веруешь ли ты во Христа? - спросил жрец
  Уже не в силах говорить одурманенный, тяжело дыша, упрямый человек, сдавленный десятком рук, прошептал:
  - Верую!
  - На крест его! - в истерике закричала бесноватая жрица.
  - На крест его! - подхватили обезумевшие гости. И словно по волшебству несколько слуг из откуда-то принесенных досок, мгновенно сколотили настоящий крест, на который положили тело уже не сопротивляющегося тяжело дышащего мужчины.
  -Отрекись от Христа, - снова потребовал от него жрец.
  Превозмогая себя, уже теряя сознания, как в бреду одними губами человек отказался и от этого предложения. С него тут же сорвали одежды и со смехом гости через распростертые на кресте руки и ноги прибили жертву к доскам длинными гостями под одобрительные возгласы толпы, водрузили крест прямо над дьявольским алтарём. В распятом Сракин с ужасом узнал Крышкина и его тут же вырвало. Распятый на кресте чиновник жалко повис на кресте бессильный и страдающий, от страшной боли он спустя какую-то пару минут утратил сознание и только по едва заметным движениям грудной клетки можно было догадаться, что все-таки он еще жив. Дико смеясь кто-то взобравшийся на алтарь, водрузил на голову у импровизированный венок из ржавой колючей проволоки, так что из-под ее острых колючек, вонзившихся в кожу точно так же, как из ран конечностей, пронзенных насквозь стальными гвоздями, струилась кровь.
  - Вот так съездил идиот в свою Саксонию, - подумал писатель о своем несчастном друге, - что толку было покупать место в раю если ты попал в ад. Ему стало очень дурно и показалось, что еще немного и он задохнётся и умрет. Какая-то обнаженная дама вся в крови набросилась на него с поцелуем, но из последних сил он вырвался из ее объятий, и ее тут же подхватили другие. Прямо на залитом кровью жертв полу творилось что-то невообразимое, запредельное.
  -Я сейчас, я сейчас. - почти теряя на собой контроль, Владимир сквозь хватающую, дергающую, куда-то тянущую его многорукую и многоликую толпу, стал продираться к выходу. Кое-как переставляя ватные ноги, опираясь то о кого-то, то о стену, Владимир выбрался в коридор, откуда он прошел в первую попавшуюся комнату, где было темно, и он сделал несколько шагов в глубь. В углу, у стены неприлично голый, омерзительно толстый и волосатый Козлов как дикий зверь зубами рвал человеческую голень с не сорванным в нее носком, и услышав шаги и различив силуэт, тот поднял свое круглое измазанное кровью лицо от добычи и утробно как дикий зверь зарычал. Сракин попятился назад, и, хотя было темно, но всё же Владимир смог различить нездоровый сумасшедший блеск во взгляде давнего приятеля, которым тот проводил его до самого выхода из комнаты. В этом взгляде, как и во всем облике Козлова не было ничего человеческого, и Владимир понял смысл фразы: в него вселился дьявол.
  Писатель вернулся в коридор и шатаясь от овладевающей им слабости, прошел в следующую комнату, там было пусто, свет не горел. У стены напротив входной двери, он смог различить огромный старинный зеркальный шкаф. Сракин открыл его и зачем-то влез в мрачное чрево шкафа, плотно закрыв за собой дверную створу, прячась с спасительной темноте.
  
  -Не толкайся, - сказала темнота голосом Позорова. - ты тут не один.
  Владимир закрыл глаза и тут же потерял сознание.
  
  Утром он проснулся от страшного хрипа Позорова, тот спал рядом и приоткрыв створу и впустив внутрь шкафа свет Сракин с удивлением заметил, что ниже пояса тот абсолютно гол.
  -Просыпайся, - начал он толкать приятеля, тот после нескольких интенсивных толчков все же смог прийти в себя.
  - Мы же не будем тут сидеть в шкафу, - сказал ему Сракин, - надо выбираться.
  Голова Владимира раскалывалась от мучительных болей, слабость в теле сохранялась и превозмогая себя, он выбрался из шкафа. Утреннее солнце через окна проникало в комнату и было хорошо видно, как в потоке льющегося света как снежинки кружили маленькие пылинки. Они выглянули в коридор - там было пустынно и тихо. Аккуратно стараясь не шуметь, приятели выбрались к вчерашнему залу, в котором уже не было никаких следов дьявольской оргии.
  Они прошли дальше и вышли прямо по коридору на большую светлую буквально залитую солнечным светом пустынную веранду, где за белым накрытым столиком сидели в одиночестве сам посол Морган и та самая рыжеволосая жрица, убившая вчера двенадцать человек, а сегодня невинная девица, одетая в нежно голубое платье с открытыми плечами. У нее на коленях в складках платья лениво нежился черный котик с маленьким колокольчиком на ошейнике. Посла и рыжую было совсем не узнать, казалось, не было ни какой бурный ночи, ни каких оргий, сатанинского обряда и прочей дьявольщины, а эта сладкая парочка недавно встала после долгого сна и понежившись час другой в постели, все же собралась на солнечной веранде выпить с утра по чашке ароматного кофе за непринужденной беседой.
  - А, здравствуйте, - улыбнулся вошедшим посол приветствуя их, как бы даже не замечая того, что один из них - господин Позоров ниже пояса гол, а второй в перепачканном дурацком костюме. Журналист стыдливо прикрыл срам руками, а Сракин сделал шаг за Позорова, прикрываясь им.
  Морган скомандовал, и тут же как из-под земли появившиеся слуги принесли еще два стула, установили их у стола, куда посол жестом пригласил присесть новых гостей. Рыжая, несколько не смущаясь попивая кофе издевательски не сводила глаз с скрывающей срам руки Позорова. Черный кот у нее на коленях зашипел на приближение незнакомых людей, и женщина принялась его успокаивать, ласково приглаживая по спинке рукой.
  -Кофе? - вежливо поинтересовался у присевших к столику гостей Морган, он был чудовищно обходителен. Те молча кивнули, выражая послушное согласие.
  -Ах Анна -Луиза, - посол обратился к рыжей, - Не слишком ли вы провокационно рассматриваете нашего гостя?
  Морган кивнул на смущенного Позорова.
  -А если есть на что смотреть, то почему не посмотреть? - ответила та, пригубив чашечку ароматного кофе с озорной улыбкой.
  Позоров придвинулся к столу как можно ближе.
  - Не волнуйтесь, Анна шутит, - успокоил Морган Позорова. Слуга принес еще две чашечки ароматного кофе на подносе вместе ванильными печеньями, аккуратно разложенными на тарелочке. Посол предложил им угостится поданным к столу напитком и печеньем, а еще один слуга принес черную пластмассовую вешалку, на которой висели отглаженные чистые брюки и трусы.
  -Ваше? - спросил американский посол смущенного Позорова.
  Тот опять закивал, и слуга молча передал ему вещи, а сам Позоров, не вставая из-за стола. принялся, пыхтя одеваться, так что бы его срам был не виден остальным. Довольный собой Морган тут же переключился на Сракина:
  -Как вам вечер? -
  -Неплохо... - едва выдавил из себя писатель.
  -Неплохо? - рассмеялся посол. - Неплохо говорите? Ну такую оценку нашему мероприятию я встречаю впервые. Вы видимо очень искушенный человек Вальдемар. Это ваша не первая оргия. Может я не до оцениваю наших Московских коллег? Но честно я не слышал про грандиозный размах их работы?
  -Ну конечно, - выпалил сам не знаю почему Сракин, - за какие-то три минуты двенадцать человек как с куста и море крови.
  И с опаской поглядел на рыжую, та презрительно отвернулась, поглаживая успокоившегося кота.
  -Ну согласитесь все было не так уж плохо, что двенадцать мало? Мы ориентировались на число апостолов, в обряде каждое число должно иметь свой смысл. А как иначе?
  - Почему люди? Можно было хрюшку или курочек зарубить? - вздохнул Владимир.
  - Ну ладно вам, все это мелочи, - махнул рукой американский посол, - в США или в России ежегодно тысячи людей погибают от глупых врачебных ошибок и ни чего - перепутали, недосмотрели, что-то там лишнее отрезали. А сколько гибнет от несчастных случаев, от автокатастроф, человеческих ошибок и халатности? А война? Ведь это вообще безумие, кто бы мог подумать такое, что в двадцать первом веке будет такое сумасшествие как война? Ладно там, где-то в Азии или в Африке, но не в Европе же?
   А мы всего-то лишь лишили жизни двенадцать обреченных и приговоренных к смерти судом преступников. Какая разница кто их убьет, электрический стул или жертвенный нож? Мне кажется нож гуманнее, так как мы перед смертью дали им сильные психотропные препараты, благодаря котором они обрели покой и умерли в покое. Кстати, на вашем языке, кажется фраза обрести покой и значит умереть, есть даже такое слово в русском языке - успокоиться. Вот мы их и успокоили.
  -А как вам? - спросил посол теперь уже у натянувшего штаны Позорова, тот торопливо застегивал ширинку.
  -Сильно, - ответил Позоров, - очень сильно.
  -Я не пойму одного, зачем что бы вам сблизится, вы оба полезли в шкаф? - спросил Морган, - это какой-то фетиш? Кто-то из вас пытается вернуться в прошлое и повторить свой прекрасный опыт? Вы могли заняться любовью где угодно - места во дворце полно.
  Литераторы испуганно промолчали.
  -Как ваш роман? - тут же спросила рыжая у Сракина.
  -Да, да, - присоединился к теме посол, - мы ждем от вас бомбы. Одно прошу, ничего не усложняйте, все должно быть жизненно, то есть пошло и конкретно. Все как в жизни, сначала украинцы поверили, что они бедные кормят нахлебницу Россию, а когда отсоединились от нее, то они осознали, что это не совсем так, а даже скорее наоборот, это Россия кормила их, и они захотели стать европейцами, которых самих до сих пор кормит пол мира. И так как они как раз и были в той части мира, которая должна была кормить ненасытную Европу, то Европа поддержала украинцев в стремлении стать европейцами, так как не так давно ставших европейцами поляков и прибалтов уже не хватало для обслуживания Европы. Люди всегда стремятся к раю. Христианство предлагает рай на небе. Коммунисты уговаривали людей построить рай на земле. Пропаганда внушила украинцам то, что если они станут европейцами, то сразу заживут хорошо, точно так же как в свое время жителям СССР внушили: если они откажутся от построения социализма и войдут в мировой капиталистический рынок, то сразу все они мигом разбогатеют. Искусители используют одну и ту же простую идею - людям дается рецепт как быстро и без хлопот попасть в рай.
  
  На веранду вышел один из слуг:
  -Извините сэр, - обратился он к Моргану. - Тут эти украинцы опять приехали.
  Американец устало закатил глаза:
  -Скажи им нет меня, отъехал.
  Потом чуть промедлив, добавил:
  - Хотя нет пусть заходят, но не все пусть посол зайдет. Остальных если можешь не пускай.
  Слуга ушел, через некоторое время на веранде появился тот самый унылый украинец, с которым Сракин уже пересекался дважды: первый раз, когда они выпивали с Петровым и Башировым, а второй раз именно этот человек опознал его в толпе во время митинга на площади. Никто из сидевших за столом не встал приветствовать нового гостя, и Сраки и Позоров подобно рыжей и Моргану остались сидеть.
  - Знакомьтесь, - американец представил гостей друг другу. - Иван Хлебник, чрезвычайный и полномочный посол Украины в Германии. А это всемирно известные русские литераторы Владимир Сракин и Александр Позоров - они поддерживают вас, Украину в войне с Россией.
  Представленные холодно раскланялись друг с другом, Иван то ли не узнал Сракина то ли сделал вид, но всем своим видом он не выразил к нему никакого интереса.
  - Кажется его звали Микола, - подумал Сракин про посла, - и деток Джавелин и еще как-то там.
  - С чем пожаловали Иван Васильевич? - спросил Морган у украинского посла. - Только сразу вас хочу предупредить, не надо говорить ни чего на вашей поганой мойве. Я все равно ничего не пойму. Хотите на русском? Нет? Тогда милости попрошу на английском.
  Украинский посол огляделся, словно бы хотел совершить кражу и оглядывался вокруг нет ли ненужных свидетелей.
  - Не один я, делегация со мной, - промямлил посол тупя глаза по-русски. Морган сидел нога на ногу и лениво попивая кофе, и тут же достал сигару и закурил.
  -Делегация? - спросил он, - Ну давай делегацию.
  Рыжая тут же залилась громким звонким смехом, Морган тоже засмеялся, показывая всем видом мол: 'ну давайте посмотрим, что это еще за такая-растакая делегация'. В зал вошла все та же до боли знакомая Сракину толпа бедных родственников, все в тех же потасканных национальных костюмах.
  - Господин Генрих Флавиевич, мы вам в дар украинскую горилку и сало привезли, - начал издалека Иван. И один гость из толпы словно черт из табакерки, ловко выскочил к столу и водрузил на него пятилитровую бутыль мутнейшего самогона и приличный шмат сала, завернутый в бумагу.
  - На хера вы это сюда притащили? - возмутился американец, брезгливо осматривая шмат и бутыль.
  - Подарки же, - пожал плечами Иван, - вам, от чистого сердца, в знак уважения. От нашего стола к вашему.
  - А что это, все, что вам Киев, дает на представительские расходы? - спросил Морган.
  - Добрый пан, - запел Хлебник, - война же у нас.
  - Хорошо, - согласился Морган. - Пусть так. Это все?
  - Нет, - ответил украинец. - Еще мы от вас помощи военной хотим. Просим танков 'Абрамов' штук сто, самолетиков, лодочек и ракеток, сколько дадите. Дайте сколько можете, мы потом вернем, что останется.
  Делегация заголосила следом:
   - Дайте светлый пан помощи Украине. Не обидьте сиротинушку.
  Женщина из делегации, в ком, Сракин узнал знаменитую Стефаниду Автофекальную театрально забилась в судорогах, о чем было объявлено, что смотрите как женщина за Украину страдает и ее спасут минимум два, а лучше три танка. Морган и Рыжая дружно зааплодировали, словно бы это было представление.
  - Я никуда без танка не уйду! - заявила Стефанида, она подползла к столу и легла около него, обоими руками уцепившись за его ножку.
  - Какие удивительно изобретательные люди, - удивилась рыжая, разглядывая в упор Автофекальную, - однако, прежний посол был не так хорош.
  А та, воспользовавшись моментом в мгновение ока украла со стола пару печений и тут же съела их, ни оставив не крошки.
  - Какая милашка, дорогой, - засмеялась рыжая.
  - Вот смотрите, - американец зло указал на украинских гостей. - И так каждый раз. Не дня не проходит...
  Он обратился к украинскому послу:
  -Ты дурак чего сюда приперся?
  -Я за танчиками пришел, за самолетиками и ракетками. Помоги пан неньке Украине.
  - Тебя, что Зеленский прислал?
  - Да меня пан Зеленский и весь украинский народ прислал.
  - Да рассматривается ваш вопрос, конгрессом рассматривается, - раздраженно отмахнулся Морган прихлебывая из чашки кофе. - Дадим. Все дадим.
  Но посол был упрям, как баран, он игнорировал очевидное раздражение американца.
  - Светлый панове, ну когда же дадите нам танчиков и ракеток?
  - Слушай, я все уже тебе сказал, все дадим. - возмутился Морган и пояснил гостям. - Извините, новый посол, только вчера назначили, а уже у меня третий раз с визитом и никакого тебе этикета, и приличий, ходит клянчит по всем посольствам танчики и ракетки.
  - А прежний где? - без всякой задней мысли спросил Позоров.
  - Говорят, так вот ходил, канючил и пропал, слышал, что русские его убили, - пожал плечами Морган. - Этот новый по конкурсу взят. Говорят, президенту Зеленскому уж очень понравился.
  - Дайте танчиков и самолетиков, - жалобно хором заголосила вся делегация в национальных костюмах.
  -Спасите Украину! - вторил ей, голосом полным страдания посол.
  -Наверное вчера весь вечер тренировались, - поморщился недовольный Морган. - Какие назойливые.
  -Всю ночь, - подтвердил украинец. - Хотя бы броневичков подсыпь.
  -Все, прием окончен, - встал из-за стола американец. - Вон идите.
  Он указал делегации на дверь, но она и не думала ретироваться.
  - Вот ответьте мне посол Хлебник, вы вот Украина, к примеру, обещали наступление и где оно?
  -Как вы можете, я посол европейской державы! - неожиданно вспыхнул как спичка, украинский посол делая свою грудь колесом. После этой фразы вся делегация словно угадав, что случилось нечто непоправимое, дружно замолчала, в воздухе сгустилось напряжение. Морган резко вскочил и схватил посла Украины больно за ухо и не обращая внимания на его причитания и стоны, потащил того к выходу, а тут же появившиеся слуги вытолкали следом остальную делегацию на улицу. Стефаниду волокли за ноги, а она как заведенная все продолжала неистово голосить:
  -Дайте хоть пару танчиков...
  Перед дворцом со стороны террасы метров на шестьсот до ближайших деревьев простиралось поле и Морган толкнул Ивана в остриженные, но еще голые кусты, растущие перед этим полем за дорожкой у дворца. Тот, нелепо размахивая руками упал, ломая и сминая колючие ветки. Делегация с Стефанидой Автофекальной пулей вылетела из дворца следом, за ней полетело и сало вместе с мутной горилкой. Морган бережно вытер салфеткой руку которой он крутил ухо украинцу и брезгливо сбросил ее на землю.
  -Анна, - объявил американец, указывая рыжей спутнице на гостей с Украины: - Эти люди испортили мне здоровье, из-за них у меня изжога.
  - Вот милый, омепразол, - Анна протянула американцу пару капсул. Тот отрицательно покачал головой.
  -Нет с этим положительно надо что-то делать, они меня так и до язвы доведут!
  Вылезая при помощи товарищей из кустов, украинский посол не унялся и начал кричать что-то про немедленное объявление войны штатам, после чего разъярённый Морган потребовал для себя у слуг оружие. Ему тут же принесли дорогое охотничье австрийское ружье, всю в масле новенькую штурмовую армейскую винтовку М-16, пулемет и пару 'джавелинов'. Американец начал неторопливо заряжать оружие, и проверил его готовность к бою.
  -А теперь. - Морган взял ружье на изготовку и громко не стесняясь в крепких выражениях, объявил гостям с Украины. - Вы ... бегите, туда.
   Он, указав им на деревья, густым строем, расположившиеся за уже просохшим весенним голым полем, на котором кое-где начала проклевываться первая зеленная трава.
   - Кому повезет. Тот останется жив, считаю до десяти, - и американец верный своему слову, начал счет.
  Пока Иван, что-то там кричал про дипломатию, быстрее всех сообразившая Стефанида развив не дюжую скорость мчалась как быстроногая лань по полю, сокращая расстояние до деревьев. Остальные бросились следом, лишь один украинский посол бежал, не спеша, описывая зигзаги, чувствовалась основательная подготовка к занимаемой им должности.
  -Чего робеете? - спросил Морган у Сракина и Позорова. - Давайте присоединяйтесь и кивком указал им на оружие. Американец прицелился по бегущим по полю и дважды выстрелил, один из делегатов как подкошенный упал.
  -Хороший выстрел, - приняла у него из рук 'манлихер' прекрасная Анна. Рыжеволосая с необыкновенной ловкостью вскинула ружье и несколько раз выстрелила, еще один бегущий делегат упал.
  -Один один, мон амур, - ласково произнес американец.
  Они оба Морган и рыжая Анна-Луиза с недоумением посмотрели на русских. Позоров зачем-то тут же взял в руки 'Джавелин' и принялся вертеть трубой не понимая, как им пользоваться.
  - Вот так наводите, вот так целитесь, вот так стреляете, - объясняла ему нехитрую технику стрельбы любезная Анна. Позоров последовал инструкциям, навел трубу и нажал на пуск, 'Джавелин' выстрелил, ракета полетела к цели, и через несколько секунд в поле громыхнул взрыв и чье-то тело кувыркаясь пролетев в воздухе несколько метров, упало словно тряпичная кукла. Украинский посол продолжал целенаправленно описывать зигзаги.
  Сракин взял 'манлихер', прицелился в посла и выстелил, винтовка больно ударила ему в плечо непривычно сильной отдачей. Было видно, как украинский посол схватился рукой за зад, пару шагов захромал, но потом продолжил бежать как не в чем ни бывало, придерживаясь прежней тактики зигзага.
  - Вот тварь, - возмутился Морган и взял ручной пулемет. Анна мягко порывисто перехватила его руки:
  -Не надо милый, пришлют другого. Он будет еще хуже. Каждый новый посол Украины определенно хуже предыдущего. А у тебя язва.
  Морган кивнул, но для острастки дал длинную очередь из пулемета поверх голов бегущих. Посол же добежал до опушки, где его ждали более шустрые соратники, оставшиеся в живых, и они вместе исчезли за деревьями.
  -Опять теракт, - вздохнул американский посол, убирая оружие. - Русские, ох уж эти русские.
  А через час представительский лимузин с флажком Соединенных Штатов уже доставил разбитого и усталого Владимира домой. Банка с пеплом Ерофея печально стояла на книжной полке, безмолвным упреком напоминая о себе и о просьбе покойного.
  
  
  
  
  
  
  Гурий Мудь был очень веселым человеком, обладавшим редким даром органично вставлять матерные слова в совершенно правильную русскую речь, при взятии интервью или даже в простой беседе, и расставлять с их помощью акценты, добиваясь нужных смыслов. Эти слова как драгоценные камни царскую корону, украшали его незамысловатую речь. Необыкновенная органичность вычурного мата Гурия выражалась еще и в том, что все матерные слова были в его фразах на своих местах, при деле, и как переходы к мату, так и обратно к нормальной речи слушателем болезненно не воспринимались, так словно бы городской трамвай удивительно гладко проезжал неровные стыки рельсов где казалось пассажиры должны были бы ощутить толчок, но его не случалось.
  Гурий признался Сракину, обронившему пару фраз о боге, что он убежденный, но не афиширующий свои взгляды сатанист. Он сообщил, что ждет скорого пришествия антихриста, и похвастал перед Владимиром золотой пластиковой кредитной картой с тремя шестерками, кредит с которой не только не ограничен размерами, но и до определенной весьма внушительной суммы его не надо вообще отдавать. Этот кредит списывается ежегодно летом примерно в день 22 июня, который для всех сатанистов является праздничным и даже съевший не одну собаку на оккультных делах, Гитлер не зря приурочил свое вторжение в Россию именно на это число.
  -Что за интервью вы планируете у меня взять? - спросил Владимир Мудя.
  -А вы что ничего не читали? - рассмеялся журналист. - Ну конечно, ничего другого от русского классика я не ждал. И Корбан тоже молодец, ушел в сторону, не стал вам ничего рассказывать. Что ж придется мне самому... Понимаете, вы выходите на новый уровень популярности с вашем романом 'БункерК', его раскрутка требует больших вложений.
  -То есть вас наняли раскручивать меня? -
  -Да, а что в этом такого? Не ясно, что в этом мире первично, а что вторично, то ли интервью о романе, то ли сам роман, то ли та реальность, которая будет вами отображена в нем, или та действительность, которую породит это произведение. Людям всегда кажется, что материальное первично. Но это самый большой обман вульгарного материализма. На деле все начинается с зародившейся где-то там в лабиринте нейронных сетей - идее, и эта идея, находит своё воплощение в существующей коллективной реальности. Я и вы - мы те, кто создаем реальность. Мы ее зодчие, кузнецы, если хотите скульпторы.
  -Странно, - вздохнул Сракин. - у меня есть. Нет был друг, чиновник из России, который покупал себе место в раю.
  Гурий абсолютно не удивился:
  -К ядерной войне видимо готовятся. Смешные люди, они то карты банковские освящают, то на американские доллары водой святой брызгают. Хотя вы знаете это у них сработало, вы слышали почему от платежной системы 'Виза' в России отказались и на 'Мир' перешли. Очень часто при освящении карт 'Виза' у чиновников они работать переставали, деньги сразу зависали и снять их за границей никак не получалось.
  -А нам рассказывали, что это все, так сказать борьба Запада и России, переход на свою платежную систему. -
  -Глупость. Сами подумайте, чем больше оборот доллара, тем западу лучше, доход больше, так зачем себе уменьшать доход на 140 миллионов карт, если вы получаете деньги не только за обслуживание, но и за каждую денежную операцию?
  -Вы что-то говорили про интервью? - спросил Сракин.
  -Да, да простите вам не объяснили, так вот распространение и популяризация вашего романа планируется из международного сатанинского сообщества, из личных средств адептов церкви Сатаны, именно они планируют вложить в этот проект немалые деньги. Вы не подумайте, эти люди, богаты и знамениты, среди них много миллионеров, миллиардеров, есть президенты, политики, знаменитые актеры, аристократы, высокопоставленные чиновники, люди искусства - мировая элита, среди слуг Сатаны нищебродов и бедняков нет, эти всегда исторически тяготели к богу. Понимаете, по своей природе каждый сатанист, хотя он и слуга Дьявола, но все же человек иной чем христианин и поэтому свободный, по команде на ваш роман денег не даст, поэтому Корбан и заказал мне интервью.
  -А позвольте теперь мне спросить у вас, чем так мировому сатанинскому сообществу не угодили именно Путин и Россия? Вы же понимаете, что там многие христиане, как и везде в мире не являются на самом деле таковыми. Я бы даже сказал, что современное христианство это на деле псевдохристианство, ересь. А сами псевдохристиане по духу ближе к сатанистам. Они вымаливают у бога не прощение, а квартиры и машины, деньги и здоровье. А когда им указывают на их греховность они абсолютно не признают ее. А их церковь? Она превратилась в универсальный магазин, в котором каждый, прямо в храме может купить, то, что ему угодно и прежде всего прощение и благословение. Священники этой церкви ряженные клоуны, которые себе присваивают право торговать богом.
  -Мы не спим, мы работаем, - улыбнулся. Мудь, обнажив как волк в оскале ряд белоснежных ровных крупных зубов. - Если вы хотите немного про это, поговорить о России и СССР, то вот, что я вам скажу, мало кто в мире кроме нас, сатанистов понимает, что такое Россия в историческом плане. Понимаете, люди проживая совместно, зависят друг от друга, причем в тяжелые времена больше, в легкие меньше. В период тяжелых испытаний и войн население стран сплачивается и консолидируется, а в периоды благополучная - авторизируется, люди трансформируются в индивидуалистов и эгоистов. Россия как страна, в силу географических и природных особенностей, исторически обречена на такое состояние населения, при котором степень консолидации общества высокая, то есть их жизнь априори основана на принципах взаимовыручки, альтруизма и жертвенности каждого по отношению к другому, иначе всему этому населению не выжить. Я помню, мне рассказывали, как говорила Маргарет Тэтчер, в эпоху распада Союза и отказа от коммунистической идеологии, что в сложившихся условиях на территории России целесообразно проживание всего лишь пятнадцати миллионов человек и это все на огромной территории - одной восьмой части суши. И все, потому что при начавшейся тогда атомизации российского общества и расцветающем ярким цветком примитивном индивидуализме, сопровождающим капитализм как политический и экономический государственный строй, где человек человеку волк, больше народонаселения в России, из-за жестоких природных условий и бескрайних просторов просто не сможет выжить. Это объясняется легко: для того, чтобы выживать, населению России как не где в мире, надо помогать друг другу, жертвовать ради другого временем, силами и даже жизнью. Главное условие выживание русского народа в коллективности и общинности, а для этого нужны такие идеологические конструкции как христианство или коммунизм. Кстати, самое смешное, что христиане и коммунисты находят разницу между собой, которой не и не было, и это понятно как дважды два. Христиане могут упрекать коммунистов в отсутствии бога, только лишь если воспринимают бога, как доброго дедушку на небе по своему произволу творящего волю и требующего подчинения и побольше храмов. Но те, кто мыслит глубже то видит в коммунизме как идее глубочайшее человеколюбие, выражающееся в справедливости, в любви к человеку и человечеству, а бог и есть любовь и потому в коммунизме есть бог, который неумные христиане не способны разглядеть. Поэтому для нас идейных сатанистов Россия сама по себе, Россия советская или христианско-мусульманская представляет собой опасного врага, умные люди по ту сторону фронта нашей борьбы с богом давно уже открыто заявили, что как правило антисоветчик он же автоматически русофоб и противник христианской церкви. Но я рад, что вбит глубокий клин надуманных противоречий между коммунистами и христианами, в сущности, строящим одно и тоже общество справедливости. Добавляет сюда перца и то, что некоторые христиане не считают, что справедливость есть что-то такое ради чего должен жить христианин, ведь о живет ради какого-то там спасения, но ведь и это спасение каждого христианина основано, на том, что он обязан, как только назвался христианином творить ту самую справедливость, которая истекает от его личной праведности. Сама по себе справедливость есть как бы совместная общая праведность, то есть праведность, иначе говоря соответствие законам, правилам и нормам христианской морали всех и каждого.
  - А что плохого в справедливости? - сам не зная зачем спросил Сракин.
  - Да потому что все люди разные и заслуживают разного, я не хочу как все, как вы или кто-то другой, я хочу как я. Как творение этого мира - яркое индивидуальное особенное, я хочу прожить свою жизнь свободно, без границ и полностью как художник на красивой картине или писатель в талантливом прекрасном романе выразить этой жизнью самого себя, и тем самым обрести пусть не физическое, но хотя бы ментальное бессмертие. Христиане в большинстве - это лицемеры и трусы, они под тяжестью страха, причинить какое-то неудобство или неприятности другим отказывают себе в свободе выбора, но самое страшное, что они при этом страдаю из-за этого, причем всегда. Страдают и когда отказываются и когда следуют к тому, чего желают. Эти жалкие страдания, а на самом деле - страх, обиду и зависть они выставляют как моральные терзания и гордятся ими находя в них пищу для собственного возвеличивания. Ну нравится им страдать, пусть страдают, у меня мои желания не вызывают никаких сомнений, я как исповедующий сатанизм ставлю их выше всего, что меня окружает, других людей в первую очередь.
  -А если вы захотите кого-то убить? - спросил Владимир.
  - Ну я либо найду способ это сделать, либо откажусь от этого под угрозой реального наказания в силу закона, потому что желание остаться на свободе пересилит желание убить, и не буду от этого страдать как христианин. Христианин любит страдать. Сатанист он в отличие от христианина психически целостен, от следует своей природе, своим инстинктам и желаниям, он живет исключительно ради себя, в этом достоинство Сатаны в отличие от бога, который все забирает у человека для самого себя. Если окунуться в эту тему глубже, то вы слышали, наверное, о таком учении индийцев как авдайте, то есть учении о недвойственности. Адепты его, глубоко проникая внутрь человека, как шелуху слой за слоем снимая с него навеянные человеческим обществом иллюзии, приходят к тому, что в мире как таковом есть только одно единственное я, а все остальное есть собственные проекции и отражения этого я, то есть кроме собственного я ничего больше, в сущности, и нет. Весь мир одна сплошная иллюзия. Как удивительно это древнее учение перекликается с тем, что говорит Сатана: делайте лишь то, что хотите сами, потому что так вы лишь сами создаете свою собственную желаемую реальность. А кто из нас живет в какой-то другой реальности кроме своей собственной? Той самой которую мы населяем своими демонами, своей собственной верой и представлениями. Таким образом мы живем в собственных иллюзиях и фантазиях, в которых одна вещь абсолютно реальна это ты сам, это ключ к миру, нужно лишь его свои взять в руки.
  Они сделали паузу. Мудь уточнил Владимира:
  - А вы еще мой друг, случаем не сатанист?
  - Нет, - Сракин отрицательно покачал головой. - Я скорее сочувствующий вашему учению.
  - Да про убийство я это того лишку дал, - стал оправдываться Гурий. - Думаю, что хороший человек, такой как вы или я не может хотеть плохого, поэтому едва ли захочет чужой смерти, а если захочет, то на то будут весьма веские оправдывающие нас причины. А раз так то мы с вами всегда хотим только хорошего, то и почему мы должны отказываться от своих желаний?
  -А если сатанист хочет помочь другому, скажем спаси того, даже подвергая свою жизнь риску, как тогда он должен поступить?
  -Ну вообще, конечно, для сатаниста такое не свойственно - жизнь ради другого, это глупость, по многим на то причинам... Ладно шучу. Всякое в жизни бывает, не стоит конечно же не от чего зарекаться, хочешь жертвовать - жертвуй, даже можешь сам себя лишить жизни Сатана, не против, дело твое...
  -Странно, я думал, что сатанисты служат дьяволу.
  -Ну далеко не все прямо, главное в сатанисте - это не верить богу и всяким там запрещающим религиозным бредням, и по жизни следовать своим желаниям. Правда все это христиане и называют одержимостью дьяволом и службой Сатане. Но есть и другие так сказать продвинутые адепты, они добровольно заключают договор с сатаной и в обмен на что-то и верно служат ему. Это как работа по контракту, но тут ты уже не принадлежишь себе на сто процентов и это нормально, ты же сам хотел такого, сам об этом просил. В принципе на службу такую берут не всех, но желающие регулярно оставляют заявки и некоторым потом нередко спустя годы все-таки достаются неплохие вакансии, но одаренных, как правило, очень охотно берут сразу же.
  -Я согласен с вами, - писателю стало как-то очень любопытно. - А скажите вот, вы говорите следовать своим желаниям, желания это есть страсти, а христиане говорят, что тогда человек становится одержим ими, даже болен, если он не может их обуздать.
  -Ну обуздание и есть борьба с ними, а это не целостность, это противоречивость личности и души, следовательно это страдания. Болезнь - да вся жизнь - это болезнь, вся жизнь - это подготовка к смерти и все что реального есть в жизни это и есть наши собственные желания. Вот вы хотите пить и не пьете, это может привести вас к смерти, а чем как вы думаете другие желания отличны от этого. Вы хотите и получаете то чего хотите, снова хотите, снова получаете из этого состоит жизнь. Если вы маленький человек, то и ваши желания малы, если великий, то и границы ваших желаний не обозримы - все просто. В эту простую схему умещается вся жизнь. Бог действует так он создает человека, который желает, а потом запрещает ему, человек верит и страдает, а потом что избавиться от страданий страдая приходит опять же к богу. А нет страдания и нет в жизни человека этого бога. Вот Раскольников у Достоевского, но убил он эту никчемную старушку ну и что, ну зачем ему было страдать то, самое главное из-за кого? Какая все это глупость.
  - Это интересно.
  -Очень, - Мудь продолжал. - А вот скажите зачем бог создал зло, создал сатану? Он же мог и человека так все хорошо устроить, чтобы греха не было, но нет ему надо было все так странно устроить с грехом, создать зло? В конечном итоге создавая мир, именно он, бог и создал добро, но и зло.
  -Христиане говорят, так было надо, нельзя создать добро, не создавая зло. Это делается лишь для того, чтобы что бы у человека была свобода выбора. Ему и дается жизнь для того, чтобы он сделал этот выбор между богом и дьяволом.
  -То есть главное, что создал бог это выбор как тест. - продолжал Гурий. - А зачем он создал этот дурацкий тест? Что нельзя было ему обойтись без выбора? Что ему было скучно, и он нашел себе развлечение?
  -Смотрите, опять же что бы человек страдал, бог и дьявола специально сделал злом, и человека создал таким что бы у него были страсти и сомнения, чтобы нем жил грех, чтобы он пороком болен был, и тут же поместил его на земли, а сам смотрит и ждет, что человек выберет, как у него выйдет все? К чему все придет и это для того, чтобы уничтожить сатану и искоренить порок в душе человека сразу еще до его рождения. Но нет бог от этого отказывается, это все ему для чего-то нужно, для решения своих собственных проблем или для опытов каких-то. Как ведь было просто все уничтожь зло, оставь добро и все конец всему - все довольны и счастливы и мир станет прекрасным местом.
  -Христиане считают, - Сракин, когда-то был подписан на журнал 'Наука и религия'. - Что без зла нет и добра, поэтому существует зло.
  -Опять отличная логика, за которую я ненавижу бога, - признался Гурий. - Давайте создадим прекрасным мир, в центре которого нагадим кучу и все для того, чтобы люди поняли как он прекрасен, отличная логика. И вообще уродливей чем христианство нет ничего, оно начинается с приятия, с любви, они даже говорят бог есть любовь. Ну а что нужно принимать эту кучу дерьма, любить ее?
  -Проблема в том, что если человек примет, что куча дерьма и есть куча дерьма, то только так приняв эту кучу как кучу дерьма, такой как есть, он ее возьмет и уберёт. А если он будет сам себя обманывать, что это никакая не куча и не дерьмо, а такой вот уникальный ландшафтный дизайн, то куча останется не убранной, - озвучил свой ответ Владимир.
  - Не понял, - Мудь был удивлен ответом. - А если человек просто не хочет сам убирать эту кучу?
  - Вообще-то бог первоначально создал людей поселив их в Эдеме, где не было зла и греха, а потом дьявол подсунул Еве яблоко познания, - заметил Сракин.
  - Я думаю это очередная библейская сказка, в которой бог как всегда все плохое, все свои ошибки, старается свалить на дьявола, как плохой начальник вешает свои собственные ошибки на безответного подчиненного. А помните, как написано у Булгакова в романе 'Мастер и Маргарита': 'Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо'. Так и в Эдеме, Сатана, дав яблоко, лишь показал людям, что они могут желать, а не быть куклами.
  
  - Святые отцы не помню кто, может быть Игнатий Брянчанинов, говорили, что не приятие кучи дерьма в прекрасном мире - это лишь прямое следствие того, что человек не принимает не эту кучу дерьма как таковую, а не принимает самого себя и мир вокруг в целом. А отсюда и начинаются проблемы, так как неприятие себя самого и есть не любовь к самому себе, и значит и к окружающему миру. Неприятие и враждебность ведут к агрессии и разрушению, отрицания себя самого и окружающего мира.
  - И что? - казалось Гурий мысленно следовал логике Сракина.
  - Об этом писала Хорни, не принимая самого себя как ты есть реального настоящего, мы начинаем придумывать себя, такого каким мы себя хотели бы видеть, помещая в мир, которого нет, но в котором бы мы хотели бы существовать. Мир иллюзий.
  - Не согласен, - воспротивился журналист. - Мир вокруг нас - это суммарный вектор наших желаний, мы создаем его силой своего стремления, у кого больше силы тот и прав, за тем и правда и та картина мира находит свое воплощение в действительности. А жизнь - это борьба желаний. Посмотрите в глубь истории, и вы перед появлением христианства и ислама увидите язычество. Как органично оно было устроено. Как понятны и просты были его боги, как гармонично был вписан в тот мир человек.
  - Хорни говорит, что неприятие есть враждебность, неприятие есть не любовь и даже агрессия.
  - Это не про нас, у нас по-другому, мы считаем, что нам даровано право на то, чтобы поступать как ты хочешь сам, и нет никаких запретов, кроме собственных, и право это есть у каждого уже по рождению, просто одни могут, другие не готовы, а третьи не имеют возможности.
  На вопрос Сракина про Овального Мудь ответил просто:
  - Мне ничего говорить про Овального, он сам добровольно пошел в тюрьму, ради пиара, у него с англичанами договор, за каждые сутки в русской тюрьме, этому жлобу платят по сотне тысяч фунтов стерлингов. Таким образом этот борец с коррупцией когда-нибудь выйдет на волю мультимиллионером. О, где-же вы бескорыстные борцы за свободу? -
  - Странно, - подумал Вова, - фраза бескорыстные борцы за свободу звучит, а словосочетание бескорыстные либералы кажется насмешкой, каким-то оксюмороном. Само слово либерал в русском ментальном пространстве приобрело выраженный негативный оттенок ощущаемый буквально физически и отторгаемый всем, что только может быть в каждом русском человеке.
  Мудь достал листок и начал читать, те фразы из будущего интервью которые ему набросал для ответов Сракина Корбан:
  -Смотрите как не плохо, сегодняшние русские - это исторически не какие нерусские. Подумайте, а что такое в широком смысле слова представляют собой эти русские? Славяне? Нет. Какие они славяне. Само название столицы Москва и то имеет мордовское происхождение, переводится как 'молодая луна' у эрзи. Древнейший город русских Рязань, это исковерканная угоро-финская Эрзянь. А ты говоришь славяне. Угоро-фины? Нет. Тюрки? нет! Русские - это какая-то чудовищная помесь народов, которые и зачали эту псевдонацию в пьяном угре, в набегах и кровавых войнах, присвоив ей имя русских. На деле эти выродки, эти отбросы, байстрюки присвоили себе под шумок пока народы дрались за мировое господство, огромную страну, украв ее несметные богатства у цивилизованного мира. И теперь торгуют ими как своим собственным. Какое они имеют на это право? Шайки татар, пленные французики, всякие там случайные немцы, черт знает кто, все они влили туда как в общую помойку, в этот кипящий чан народов, отдав туда свои гены. Результат ужасен. Случилась отрицательная селекция. Вот почему нации, жившие в чистоте более полноценны. А эта отрицательная селекция войн и революций лишила эту получеловеческую биомассу лучшего генетического материала. Добили ее алкоголизм, коммунизм и девяностые годы, почти два миллиона носители лучших из лучших генотипов уехали за нормальной жизнью е нам в Европу и Америку, не выдержав совместного существования с родившимся в результате социалистического развития страны, быдлом. Они не смогли жить среди этого ущербного агрессивного злобного народа. Вся истории так называемой России, это история воспитания раба, биоробота в обличии человека, который трепещет и боится власти. Они взяли даже такую идеологию как христианство и извратили его. Из религии свободы и терпимости они русские, превратили его в идеологию порабощения человека. Их бог - это злобное существо, которое запрещает человеку, то, что в нем является по сути человеческим. И прежде всего запрещается сама по себе личность и индивидуальность. Отрицается мнение как ценность. А за образец берется жертвенность и покаяние. Русские они безликие, серые, нация серых убогих мышек с сальными волосами и пустыми глазами, которые готовы часами стоять в очередях за колбасой из туалетной бумаги. Они в страданиях, а не в счастье находят смысл своей убогой жизни. Даже выборы для них просто обряд, они не способны понять элементарный смысл демократии. Они могут по приказу тысячами идти в атаку и этими же тысячами молча гибнуть. Они бесцветные - понимаешь. Это их не зрелось, их неполноценность. Невротизм. Не один цивилизованный народ мира бы не стал терпеть ГУЛАГ и Беломор, Сталина и Грозного. Русские привыкли, что власть вытирает о них свои ноги. У европейца слоилось впечатление, что Россия эта страна - недоразумение, где живет народ-ошибка, которому по какой-то нелепой случайности достались в руки несметные мировые богатства. И европеец должен понять, и принять внутренне, что ничего страшного не случится если этот народ - недоразумение просто исчезнет с лица земли и каждая нормальная страна получит свою долю так сказать русского пирога.
  Мудь продолжил уже от себя и привычно стал распространятся об их общей с Владимиром, Родине, так словно бы если Россия представляла собой безродную помойную собаку, вечно грязную и жалкую, в которую каждый мальчишка-европеец мечтает мимоходом запустить комок грязи, и редкий прохожий не удосужиться ее побольнее пнуть, так что бы псина жалобно скуля, поглубже забилась в свои отбросы.
  - Россия - непредсказуемая страна. После краха Союза и нечеловечески жестокой Красной Утопии ХХ века в 90-е у России были реальные шансы очистится от своего рабского христианско-большевистского прошлого и пойти европейским путем к свободе. Но увы, Россия этот путь не выбрала -историческая сила прошлого, та рабская ментальность русского народа, которую так и не сумел похоронить Великий Ельцин, оказалась роковой. Я бы сказал зловеще роковой. Сейчас в России правит бал Новое Страшное Средневековье: у нее единовластный несменяемый правитель, Церковь практически на службе у государства, государственные чиновники и губернаторы играют роль феодалов, а силовые структуры - опричников, жестоко расправляющихся с недовольными. Боюсь, что в ближайшие годы это не изменится.
  Сракин поддержал его:
  - Во всем цивилизованном мире именно индивидуальное, то, что делает человека особенным, эксклюзивным, уникальным, то есть ярким и неповторимым, является абсолютной человеческой ценностью. Именно в собственной индивидуальности, непохожести на прочих личность находит свое выражение как смысл собственной жизни. Неповторимость каждого момента существования человека требует наполнить его удовлетворением собственных потребностей, желаний. Чем больше отдельно взятый человек индивидуален чем больше он особенный, не такой как все, тем больше он выделяется из серой и безликой человеческой биомассы, тем он интересен для других и значит успешен. Бог создал людей разными, не похожими друг на друга, и они должны оставаться такими, так как именно в разнообразии, если хотите многообразии людей и заключается смысл существования человечества. В множестве мнений, взглядов, индивидуальности понимания - истина.
  Они продолжили, находя понимание у друг друга в том, что Россия с этой точки зрения абсолютно не европейская страна. Сракин повторил свой любимый монолог о том, что в 1861 году русский царь юридически отметил рабство в Российской империи, своим высочайшим указом, но он не смог отменить его в душах русских людей. Рабство стало национальной чертой русского народа, выражающееся в непреодолимой тяге к 'твердой руке', метафоре тирании. Русская национальная идеология основывается на двух сакральных принципах 'авось' и 'то, что всем то и нам', которые всех уравнивают и обезличивают. И таким талантливым и сильным личностям как Мудь и Сракин это особенно обидно. Взращиваемый веками имперский коллективизм и обуславливает традиционное неприятие русским народом тех обособленных личностей, которые сияют как звезды на ночном небосклоне, выделяясь из серой и однообразной биомассы. Враждебное отношение русских к человеческой индивидуальности стало чертой национального характера. Они отметили присущий русским страх выделится из массы. И открыли, что в таком отрицании индивидуальности личности и кроются глубинные истоки извечной тоски русского народа по батюшке - царю, который удовлетворяя самые низменные, самые тайные желания своих подданных, должен вершить кровавую жестокую расправу над всем индивидуальным, над всем непохожим, над всем не таким как все прочее, лишь за то, что это не углаживается в общие рамки серой народной массы. Это неистребимое желание иметь над собой власть, и есть проявление русского национального инфантилизма, незрелости целой многомилионной нации, которая не смогла отказаться от идеи найти, доброго отца-правителя, что бы он навел у них порядок, которого никогда не было и нет и по ныне, на бескрайних русских просторах. Да и не хочет русский народ никакого порядка, потому что как говорил булгаковский профессор Преображенский в 'Собачьем сердце' разруха и порядок начинаются прежде всего в головах людей. А русский народ не хочет никакого порядка, он хочет снизу вверх заглядывать в рот своему царю-батюшке, который его накормит, напоит, и все решит за него, а если надо и по-отечески пожурит, и поругает, и накажет. Русские не выросли из коллективизма в личности, не стали самостоятельными, им не привилась индивидуальность, в них засел общинный коллективизм, примитивное традиционное мышление, убогая серость и простота. Русскому народу нужна терапия, оздоровление, взросление. Лишенный индивидуализма, а значит и нормального самовыражения, он стремится проявить себя в примитивном имперском величии, выражающимся теперь в желании 'шарахнуть сарматом по США'. Для взросления нам русским надо отказаться от имперских амбиций, от коллективизма как черты характера. Только тогда мы русские и сможем наконец построить настоящую демократию, в которой государство не подавляет личность, в которой личность как таковая и государство существуют друг с другом на паритетных правах общественного договора.
  Не человек должен служить богу, а бог человеку. Не человек должен служить государству, а наоборот государство должно служить ему. И если представить государство в виде автомобиля, то западная цивилизация - это современный комфортабельный автомобиль премиум класса, до отказа напичканный электроникой и позволяющий пассажиру получать от поездки исключительное удовольствие. Русская государственность - это сделанный по западным лекалам убогий советский 'Жигуль', который вот уже век никуда не едет из-за непрекращающегося ремонта непригодного двигателя. Потому, что сами русские оказались не способны создать собственную государственность, все эти попытки были обречены на провал. Идея серости, идея единообразия была присуща многим русским правителям, к примеру Сталин, боясь выделится из общей массы, старясь быть как все, ходил в одних и тех же заштопанных валенках, френчах и штанах. Эта идея отрицания индивидуальности нашла отражение в русской литературе, так Толстой в своем романе 'Война и мир' показывает ничтожность на историческом фоне фигур Кутузова и Наполеона, отрицая роль личности в истории. В тоже время мы видим Анну Карену последовавшей своим желаниям, проявившей в любви, личную яркую индивидуальность, жертвой не принявшего ее общества. Пока она была такой как все, бесцветной, серой, то оставалась частью общества, механически выполняя заложенные им ритуалы, заменяющие собой настоящую человеческую жизнь - она была частью общества, стоило ей выйти за рамки и социум убивает ее.
  Мудь был доволен интервью получалось хорошим и сильным, даже больше, чем он ожидал:
  - А на чем, по-твоему, держится современная российская власть? - задал он очередной вопрос Владимиру.
  - Прежде всего на страхах русского народа, на его инфантильных фобиях, на уровне генетического кода прописанных в его коллективном бессознательном и передаваемых с молоком матери: не высовывайся, сиди тихо, что самый умный, молчи, будь как все. Этот страх заставляет человека буквально раствориться в серой людской массе, утратить свое лицо, идентичность коллективизироваться, стать не целым, отдельным, а частью, потерять свою индивидуальность и, если хотите исключительность. Для русского характерно слиться с фоном и перестать быть собой, а это для европейца, говоря словами Мартина Хайдеггера - не быть, а не быть, то есть стать не бытием, это значит лишь одно умереть духовно, умереть, еще будучи живым физически. То есть превратиться в раба или животное. Это такое вот рабство, когда коллективное, доминирует над личным отрицая его. Иногда я думаю, что это все лишь следствие многовековых войн Руси и России с жестокими кочевыми народами Великой Степи и позже в Крымскими татарами.
  Сракин посмотрел на банку с пеплом Борщевского и подумал, что тот не справился со своей русскостью, которая все же после многих лет борьбы за свободу победила его личность, и вот он теперь добился своего он просто серый пепел.
  - Фобия индивидуализма порождает в русских коллективную ненависть к тем, из нас, - продолжал Владимир, - кто, не смотря не на что или даже вопреки сохраняет свою уникальную личность, индивидуальность, продолжает быть собой, не боится быть особенны, не таким как все. Поэтому для русского социума характерны гонения, казни, анонимки как в годы Великого террора или опричнины на все, что он отторгает. Помните Сталинский архипелаг Гулаг в годы Советской власти он аккумулировал в себе все что было яркого и живого в ту эпоху и стал для него коллективной могилой. На этом и держится современная власть в России.
  -А как же хваленная русская идея - идея справедливости?
  - А это и есть справедливость по-русски. Русскому народу характерно своеобразное, и я бы не побоялся сказать, извращенное в корне, чувство справедливости. Она выражается в одном простом лозунге персонажа 'Собачьего сердца' Шарикова у Михаила Булгакова: 'все взять и поделить поровну'. Русский всей душой ненавидит своего трудягу-соседа, который стал жить лучше и богаче чем он, рискнув и открыв продуктовый киоск на соседней улице. И эта справедливость требует отнять у него киоск, посадить или убить успешного предприимчивого соседа, в том числе написав на него донос. Отсюда лютая ненависть русских к своим же видным бизнесменам, мультимиллионерам, банкирам и преуспевающим промышленникам. К ним. Кого мы хорошо знаем - к Авену, Фридману, Ходорковскому и Абрамовичу. И в чем они виноваты? В том, что они работали день и ночь и в поте лица добились колоссальных успехов, пока русский лентяй Ванька леживал на печи зараженный беспросветной обломовщиной. Почитайте русские сказки, там всегда все делаю за героя другие, то конек-горбунок, то принцесса-лягушка, то еще хер знает кто - белки, серые мыши, волки, красное солнышко или ветер, одним словом, все кто только можно, только не он сам. Но и здесь мы обнаруживаем любопытный феномен. Тем, кто стоит у власти в силу своего раболепства русский народ прощает все.
  - Да, да, - закивал. Мудь. -Все те расследования фонда борьбы с коррупцией Толика Овального не дали результатов. Любой европейский народ, узнав о таком чиновничьем беспределе, уже бы давно бы вышел на улице и смел такую власть.
  Сракину вспомнилась французская пенсионная эпопея, в которой Макрона наплевал на народ, они и правда вышли на улицы.
  -Вы правы Юра, но для русских их государственная власть священна и непорочна. Как они говорят: любая власть от бога. Сама по себе власть в России обеспечивает имперские амбиции для нищего народа. Так русский человек компенсирует внутри ту добровольную утрату собственной идентичности и личностной индивидуальности, на деле утрату самого себя, компенсирует свое обезличивание. Это такая гиперкомпенсация, как говорят психологи, выражается в имперских амбициях. Нищего русского мужика едва сводящего концы с концами на жалкие гроши, которые правильнее было бы назвать не заработной платой, а пособием, живущего в тесной коммунальной квартирке с обоссанным, грязным насквозь прокуренным полутемным подъездом, находящегося в аварийном состоянии дома, населенного неугомонными алкашами, вечно выясняющими свои запутанные и сложные отношения, беспросветно пьющий сам и от полнейшей безысходности работающий на каком-то из последних сил все еще существующем градообразующим заводе, удерживает к жизни лишь то, что он гражданин Великой и Могучей Страны. И он пускает слезу, когда слышит, как с экрана его зомби ящика очередной кремлевский пропагандист рассказывает о том, как мы сейчас возьмем и ебанем по Америке каким-нибудь очередным 'сарматом' так, что половина континента сразу затонет. При этом он с другом-собутыльником выпивает очередную рюмку и сердце его наполняется гордостью за свою великую страну.
  - Хер с ним, пусть я живу в говне, но как говорится в известной песне: 'жила бы страна родная и нету других забот!'.
  Сракин не унимался:
  - И за это величие и транслируемую с экранов мощь, за эти 'как ебанем' мужик и готов простить и власти, и чиновникам их воровство, украденные у него за много лет труда на заводе деньги, на которые те себе построили дворцы и шикарные дачи на Рублевском шоссе, купили квартиры и шикарные автомобили. И миллионы таких как он зомбированные и очарованные русским имперским величием так просто подменяющим им человеческую жизнь и цементируют в России фундамент нынешней политической власти, укрепляя и возвеличивая ее, как это бы не было парадоксальным.
  -А что из себя, по-вашему, представляет современная Украина?
  -Современная Украина, это часть России, которая если хотите сбежала от России в Европу. Побег она свой начала давно, еще при Данииле Галицком, русском князе получившим от папы римского право называться европейским монархом. Уже тогда вкусив свежий воздух свободной Европы, первые украинцы устремили свои взоры к цивилизованной Европе, и в отличии от убогих Московитов, зачарованных дикой и отсталой Азией. И как не пыталась Россия вытравить из украинцев зерна свободы уже не смогла, люди, познавшие свободу, меняются внутренне и их уже сложно затащить назад в темницу и обмануть. После распада СССР Украина, вырвавшись из стальных объятий России постепенно начала свое движение в Европу, закрепив его выражением народной воли воплощенной в Евромайдане. Российский империализм, на котором зиждиться нынешней режим и вокруг которого сплотился народ пошел по пути возрождения империи и территориальных захватов. Прикрываясь какими-то нелепыми и глупыми разговорами о американской агрессии и расширении НАТО, Россия совершила вторжение в не залежную Украину единственно с той целью, чтобы захватить ее обратно.
  - А как, по-вашему, русские относятся к свободе?
  -Свобода как таковая для русского по всем вышеперечисленным мной причинам не нужна. Она не ценность как таковая, она не требуется русскому человеку, она ему в тягость. Он не привык у ней, он ее боится. Гораздо удобнее существовать для него в континууме, где все за него решает власть, как быть, где быть с кем. С одной стороны, европейцу кажется, как бы это плохо, кто-то берет и все решает за тебя. Но когда за тебя решают все, ты свободен от того, чтобы принимать решения и нести за них ответственность. Рабу не нужна свобода, ему нравиться второй вариант он проще, лишившись хозяина как в 1917 году и в 1999 году русский народ удивительно быстро нашел себе господина в лице новой тирании еще более изощренной чем прежняя.
  - Вы Владимир не давно приняли добровольное участие в акции проводимой украинском национальным центром в Берлине против Российской агрессии, где вы в качестве символичной демонстрации раскаяния и прощения русской либеральной интеллигенции прилюдно согласились поцеловать зад украинскому активисту в Германии. Что это? Как вы на это решились? В чем символизм этого смелого нестандартного поступка?
  Владимир вспомнил свой удачный выстрел накануне у Моргана.
  -Отомщен, - с ненавистью подумал об украинце он, но вслух озвучил совсем другое:
  - Понимаете, не все в жизни ты можешь объяснить рассудком, иные поступки ты совершаешь в порыве эмоций, в драйве, на волне чувств, ты делаешь как ты сам чувствуешь. Иногда важно, чтобы не разум руководил тобой, а чувства управляли тобой. Однажды в юности в порыве страсти мой приятель откусил девушке сосок. Понимаете, он не хотел не чего плохого, они встречались, собирались уже пожениться и вот ей откусывают сосок. Это было простое проявление глубоких человеческих чувств.
  -Понятно, это все близко, любому нормальному человеку. Вы должны понимать какую высокую планку вы установили для русской либеральной интеллигенции теперь в отношениях с украинском народом, это гораздо глубже и искренне чем поступок Говмана разорвавшего и съевшего свой русский паспорт. Однако сейчас в гонке 'раскаяния', как это окрестила пресса, где вы несомненный и заслуженный лидер, у вас появились серьезные соперники, которые грозятся пойти по этому пути за вами следом, а иные еще дальше вас, как, к примеру поэт Зильбертруп.
  -Я не с кем не соревнуюсь, я сделал то, что сделал и, если это нашло отклик в сердцах, сердцах русских, украинских, немецких или польских это хорошо!
  - Посмотрите, как на это все отреагировали ваши коллеги. Поддержка колоссальна. Известный музыкант и исполнитель Андрей Захаревич сказал про вас: 'пока другие прячутся по норам, Володя Сракин делает нужное дело, важное для будущей России, после Путина'. Идут сборы на памятник, на котором вы целуете зад, которых хотят установить в центре Киева, идут споры как его следует назвать: 'поцелуй раскаяния' или 'покаяние русского перед Украиной'. И нам всем настоящим русским патриотам, борющимся с тиранией, нужно сплотится вокруг Сракина, последовать его примеру. Однозначно по мнению Захаревича для того, чтобы прильнуть к чужому возможно не подмытому заду, нужно иметь больше мужества и смелости, чем с оружием в руках сражаться с врагом. В конце концов у либерального интеллигента есть свое оружие - рот, которым надо работать не только болтая, но и применять его более решительно. А его коллега по цеху русский композитор и певец Гребешкин, призвал русские войска по всей линии фронта такому же телесному братованию. И не надо бояться испачкаться, заявил он: мы и так уже все по уши в говне.
  - Понимаете, мы должны двигаться вперед и находить новые формы выражения наших чувств. Придет время и люди всего мира нас поймут, оценят наши поступки и самое главное будут делать так же, как мы.
  Когда уже закончилось интервью довольный всем Гурий, достав коробочку белоснежного искристого кокаина предложил Сракину вместе 'вдуть' за их знакомство.
  -Только из этого и питаю вдохновение, - пожаловался он Сракину, бережно рассыпая на журнальном столике кокаиновую дорожку.
  -Колумбийский? - узнал по знакомым ноткам, зазвучавшим внутри, свой ставшим любимым сорт Вова. Его торкнуло - мир вокруг изменился, краски стали ярче, сочнее, заиграли новыми оттенками и звуки приобрели ранее не слышимую глубину и объёмность. Как было не опознать в порошке Мудя это волшебное чудо. Хотя за долгую кокаиновую жизнь, Сракин видел столь опытных в этом деле людей, которые всего раз вдохнув ноздрей порошка, называли не только страну или провинцию, где его изготовили и собрали, но и безошибочно указывали синдикат или картель выпускавший продукт, год сбора урожая коки. Иные опытные гурманы могли рассказать даже на каком склоне плантации росло растение, которое дало материал
  - Ага, - Мудь не мог даже внятно говорить от охватившего его блаженного удовольствия.
  - Может водки? - предложил Сракин.
  -Ага, - Мудя начало уже немного отпускать, но он хотел еще и водки.
  -С одной грядки кормимся, - подумал о тайной связи их троих - кокаина, Мудя и самого себя, Владимир: 'жил бы в России дальше и не знал всего этого'.
  
  Опрокинув рюмку не закусывая, Гурий мурлыкал себе под нос.
  -Вова. У меня к вам поручение от Моргана. Если вы надумали к нам, - Мудь отвернул локон пиджака на левом предплечье и показал Владимиру знак 'три шестерки'. - То прежде, чем вступить в наши ряды вам следует выполнить задание.
  -А, - засмеялся Сракин. - Инициация.
  -Да, - закивал Мудь. - Точно инициация. Важный момент. Вам дают официальное задание. В районе Марцан-Хеллерсдорф есть деревянная православная церквушка.
  -И что? - уточнил Владимир.
  -А вам понравилась черная месса? - вдруг спросил Мудь. - В этом что-то есть. Весь обряд, в котором вы приняли участие во дворце, который арендовал Морган это сатанинское отображение тайной вечери и распятия Христа, наш древний сатанинский обряд, где убивают двенадцать человек символизирующих собой апостолов, а потом еще распинают одного.
  Сракин вспомнил бившую из разорванной ножом сонной артерии кровь, липкую красную соленную ароматную кровь в кубках на полу на стенах и на людях, кровь, которую они жадно пили и передавали друг другу из рук в руки в золотых кубках, сатанея на глазах, он вспомнил обнаженного а прибитого гвоздями к кресту потерявшего от боли сознание и его затошнило.
  Мудь словно уловил его чувства и добавил, - Есть двери, которые лучше на открывать, но если ты их открыл, то уже нет дороги назад.
  
  Тишина православного храма не казалась ему мертвой и безжизненной, как кладбищенское безмолвие, она была другой, ее нельзя даже назвать торжественной. Купаясь в ее нежных волнах, сам господь восседал на небесном троне, с высот наблюдая как сына его, принесшего себя в жертву, распяли на кресте. Владимир не мог описать это беззвучье, подобрать для него точных слов, он подумал, что, наверное, его можно назвать таинственным, напряженным, так как будто бы те тысячи людей, которые от самого сердца в царственных сводах храма возносили молитвы богу, оставили энергию своих молитв здесь, в полутемном пространстве расписанных библейскими сюжетами, высоких стен, мерцающих лампад и икон. Сохранялись не сами произнесенные слова молитв, а то, что скрыто между и вокруг, то, что они, уже отзвучавшие, несли в себе сами, ту незримую чистую энергию святого духа, которая обнажилась сейчас в абсолютной тишине, сбросив пестрые одежды словесной оболочки, путанных смыслов и придуманных значений. Энергия выражала собой напряжение душевной работы молившихся, просящих, страждущих, сгустившаяся в безмолвие, которое писатель впервые в своей жизни смог услышать и эта тишина, непривычно сильно резала ему уши, оглушая собой все, что было внутри него самого. Сракин даже попытался, не слышать эту тишину, крепко накрепко зажать ладонями уши, но понял, что она все равно проникает в него, и что-то необычное чистое совершая в его душе, что ему еще не дано понять и возможно не откроется никогда, до самой смерти, а может быть даже и совсем никогда. Мудь вообще застыл, впал в глубокий почти сомнамбулический транс, его взгляд устремился к вверх к сводам храма, бесцельно блуждая, где-то там, где с расписных стен на них строго, молча осуждая, взирали суровые апостолы и прекрасные ангелы.
  -Да с другом твоим все очень и очень плохо, - священник положил свою широкую ладонь Мудю на лоб и тот даже не отреагировал на его прикосновение.
  -Что с ним такое? - полюбопытствовал Владимир.
  - Бессы в нем, - вздохнул поп, он сказал о бесах Мудя как о чем-то обыденном с чем он часто имеет дело по работе, - Да и ты не здоров, просто в нем его почти уже не осталось, все бесы, а в тебе бес хитрый сидит, чуть, что прячется, вроде нет его. А сам притаился и ждет своего часа.
  - Что изгонять будешь? - засмеялся Сракин.
  - Не знаю как ты, а если изгнать этот умереть может, - вздохнул дьяк, показывая кивком на застывшего журналиста.
  - А я? - Владимир посмотрел на него с любопытством.
  - Тебя? В тебе бес хитрый сидит, с ним говорить надо.
  - Хорошо, вот и поговори, - предложил писатель.
  - Да долгий разговор наш, ну ничего, ты же идейный, сразу вижу, подкованный. Вы же все бегаете людей от себя освобождаете, а на самом деле их губите.
  - Нет отец мы людей не губим, мы их от вашего вранья освобождаем, - зло сказал Владимир, но готов был поклясться, что это был не он, хотя с этим, сам он был согласен с тем, кто это сказал за него. Он и раньше замечал за собой такое. Наверное, и правду бес. - подумал он и что-то такое уже сросшееся с ним внутри него чуть ожило и задвигалось отдельно от него самого, что вызвало в нем страх, в памяти промелькнули лица, тело Крышкина распятое на кресте и Моргана с портрета в янтарном зале, - на тут же лбу выступил пот.
  - Вот видишь, - священник прочитал на его лице едва уловимый испуг и улыбнулся, но шевельнувшееся в Сракине чужое, тут же слилось с ним как это было раньше, вернув писателю утраченную цельность.
  Поп зажег лампаду, стало чуть светлее.
  - Послушай, вот ты же знаешь, наше человечество идет вперед, развивается по пути углубления разделения труда. Это каждый знает. Все что мы имеем вокруг это и есть коллективный труд людей, именно коллективный, именно совместный. Вот возьми хоть это город сатанинский, Берлин, здесь миллионы людей живут, которые ни грамма еды не производят сами, но все накормлены и сыты. Все, кто есть в Германии этой, производят товары и услуги и торгуют ими, обмениваются и таким образом живут. И все это, что есть то, что им обеспечивает государство, оно есть закон и порядок. Убери его, разрушь эти нити торговли, которыми связаны все и мир рухнет. Скажет крестьянин: не повезу хлеб свой в Берлин и умрет этот город. Даже авто любое как сейчас делают? В одной стране двигатель, в другой колеса, в третьей краску, в четвертой собирают, а продают вообще везде. Разделение труда с древности развивалось, росло, оно от торговли зависит. Для него торговля нужна. Потому что не смог бы кузнец или гончар в древности трудиться без еды, а еду он мог только торговлей получать, не было бы еды бросили бы, и кузнец и гончар свои труды и ушли бы хлеб растить. Места, где ремесленники селились и куда крестьяне им на торг хлеб и другие свои плоды привозили городами стали называть. А когда объёмы торговли достигли некоторого уровня, то людям деньги стали нужны без них торговать стало нельзя и государство люди создали так как нужно было охранять и защищать свои торговые пути, места торга - города, своих ремесленников и крестьян, справедливость и порядок во всем нужен стал.
  И государств стали тоже друг с другом торговать, но как на базаре две бабки ссорятся, так и государства друг с другом принялись воевать из-за ресурсов и торговли, хоть Рим с Карфагеном возьми, хоть Персию с Греками.
  -Ну понятно все, ты к сути переходи, - оборвал его Сракин.
  - Рад что понимаешь, - священник вздохнул, - так вот. Тут то ароморфоз социальный и произошел.
  - Какой такой ароморфоз? - удивился Вова.
  - Скачок в развитии, усложнение организации духа человеческого, понимаешь, человечишка был изначально дрянной, сам по себе животным был таким, все себе и себе тащил.
  -А что тащил то? - Владимир начал издеваться над попом.
  Тот вспыхнул:
  -Если слушать не хотите, я говорить ничего не буду вам.
  -От чего же говорите.
  -Не буду, - священник отвернулся.
  - Я вас прошу, мне любопытно послушать вашу проповедь, я же не разу проповедей не слышал. Опыт так сказать такой хочу приобрести. Я прошу вас. Умоляю. Хотите на колени стану? Или денег дам? Все молчу, молчу. Просто давайте дальше мне очень интересно про себя послушать, вы же мне про меня хотите рассказать. Я себя сразу в этом, кто себе все тащит и узнал...
  Поп немного помолчал, что-то обдумывая и внезапно продолжил. Владимир заявил, что перебивать не собирается и будет молча слушать его.
  
  - А тут с началом общинной жизни умные люди стали понимать, что выживать надо вместе, так миру и врагам противостоять легче. Помнишь историю про пучок стрел, по одной их сломать легко, а вместе никак не переломить. И только в этот момент с этой мысли и стал человек из животного зарождаться. Из обывателя и индивидуалиста, который о своей только шкуре думает стал человек получаться, настоящий для которого интересы коллектива, общины, государства выше его личных интересов. И так стали люди воспитываться, потому что только такие государства в борьбе с другими государствами в войнах и побеждали. Потому что только объединённые общим интересом, единой целью, коллективностью, общинностью людям можно выжить, победить, только вместе. Это как две команды футбольные будут играть. В одной суперпрофессионалы, но индивидуалисты, пас друг другу лишний не дадут, каждый себя хочет выпятить, игровую дисциплину нарушает, на других плюет. А в другой середняки. Но все как один не себя видят, а как единый механизм выступают, все ради победы. Кто победит? Ну конечно вторые, и с разгромным счетом. Вы хоть Русь возьмите, там цари нормальные как Грозный покоя не знали, все каждую минут и час трудились на благо страны, рук не покладали. И люди какие были, в Смутное время Минин ради спасения страны, а он купец был, все предлагал продать и всем на войну идти против поляков.
  В стране, где люди воспитаны так что интересы общие выше личных, люди всегда герои. А элита такой страны - это люди, которые вообще от личного отказываются, всю жизнь свою служению делу своему, своей стране и людям отдают.
  А индивидуалист он всегда обыватель, ему на общее плевать. На страну плевать, он коллаборационист, ему везде мол хорошо будет, ему свое важно, а общее и государственное побоку, он даже против этого общего все делать будет если оно личному противоречит, он будет против своей страны работать если это надо для себя. А самая соль в том, что элита этих индивидуалистов это вы - либеральная интеллигенция. Вы их элита, которая возводит принцип превосходства личного над общественным, государственным и закон. Вы гниль, которая изнутри разлагает государства и страны, рушит империи.
  Вы же людям говорите, что личное это главное, главное не то что хочет общество и государство, а то что хочешь ты сам. И государство должно освободить человека от себя, уйти со своими обязательствами и долгом на задний план. Вы кричите о свободе, а сами порабощаете.
  Человек служащий обществу и государству, высоким целям, он высокоморален и высоконравственен. Он с вашей точки зрения, отрицает себя, он раб. Он свои собственные потребности ограничивает, он не живет, он порабощен государственной машиной, он ее бездушный винтик. Вот как говорите вы.
  Но вы лукавите. Вы врете. Потому что это человек и возник в результате социального скачка развития в полном смысле слова только так устроенный человек и есть человек, а ваш возведенный враг кумира индивидуалист обыватель - это животное.
  Вы говорите, что человек высокоморальный - это такой невротик, сплошь состоящий из страхов и запретов, мучающих его, и вы кричите и пишите свои романчики, как его надо освободить от этих запретов. Но умалчиваете о главном, что любой запрет на одно, это разрешение на другое. Вы не говорите, что запрет на порочность, это свобода от собственного порока, тянувшего человека на дно. Такая свобода от порока, есть рабство непорочности. Свобода от лжи, есть если хотите рабство честности или честь. Свобода от предательства есть верность. И самое главное свобода от дьявола это значит стать рабом божьим. И нет у человека иного выбора он не может быть свободен одновременно и от бога, и от дьявола, не может ни как. И даже больше скажу, просто отрицая бога уже человек становится слугой дьявола. В абсолютной вседозволенности и распущенности человека есть его полное рабство от собственных пороков, в тоже время подвижническое служение человека и есть величайшее освобождение его.
  Вот ваша Улиткина, все любит писать про дегенерацию русских как народа, или Собакина мерзкая эта, называет Россию страной генетического отребья. Прочитал я как - то 'Кактус Чукотского', смешно: сначала дворян цвет нации голубую кровь истребляли, потом ученных цимус генетической силы из России выслали, затем якобы священников истребляли. А еще оказывается самых честных и смелых, это тех, которые как известно из мемуаров, чем больше вокруг оболгать, тем лучше, репрессировали. Ну и война, конечно, подчистила генофонд так как там все лучшие у Улиткиной и погибли. Такой вот биологический нацизм теория отрицательного отбора. Есть такой писатель Климов он, кстати, обратное пишет, его книги в отличие от Улиткиной в России запрещены. Я этот бред трижды лживый в каждой фразе его обсуждать даже не хочу. Остановлюсь на том, что ароморфоз социальный и создал человека государственника, человека, который интересы народа и общины, государства, ставит выше личных и служит им, жертвуя собой. Этот человек обладает душевным качествами такими как вера, совесть, честь, нравственность. Индивидуалист - это всегда паразит и приспособленец, он всегда действует в шкурных собственных интересах, и когда его интересы и цели не совпадают с общими целями, то он действует против государства, общества и людей, с которыми он живет. То есть по своей сути индивидуалист и обыватель - это всегда предатель. Он дегенерат так как лишен качеств человека, настоящего человека, он без совести и чести, лжив и безнравственен. Эти качества человека у него утрачены, от, по сути, паразит общества, дегенерировавший человек.
   -То есть, по-вашему, милый бедный обыватель, составляющий основу любого государства это и есть его враг? - засмеялся писатель.
  -Именно такой как ты его рисуешь, он бесполезный балласт, пошлый мещанин, идеальный потребитель, жизнь которого бессмысленное бесцельное тупое потреблядство, перевод всего в мусор и дерьмо. Вот как раз он идеальный раб, стремящийся избавится от любой ответственности. Такого человека и хотел создать из оставшихся в живых русских, Гитлер.
  - Ну не утрируй, по мне это все нормально. Потреблять это нормально, не быть героем это нормально служить своему брюху и члену, своим потребностям и хотелкам и есть нормальная человеческая жизнь. А то, что ты там говоришь про служение это еще раз скажу - одержимость, фанатизм, или же лицемерие.
  - Нет это вы придумали такого нормального человека и внушаете всем, что якобы это норма.
  - Кто вы? - Сракин пристально вгляделся в лицо священника, создавалось впечатление, что это не служитель бога, а конченный сталинист.
  - Вы либеральная интеллигенция, - почти выкрикнул поп ему в лицо. - А ты знаешь кто такой либеральный интеллигент, это элита - этих самых обывателей, индивидуалистов и дегенератов. Если обыватель это баласт, то такой человек это не просто балласт - это паразит. Обыватель откусить от кусочка общего государственного пирога, ему на жизнь хватает и ладно, его даже трудиться можно заставить только следи за ним или перевоспитать. А либеральный интеллигент кусочком не удовлетвориться ему весь пирог подавай. Он права на него имеет, потому что он всех лучше и умней. Он невротик. У него культ собственного я возведен на такую недостижимые для смертных высоту, что дух перехватывает, выше бога они себя ставят, потому что в бога не верят.
  Священник посмотрел на Владимира с сожалением:
  - Вы не можете общаться с людьми ни как, кроме как с позиций собственного превосходства, вы одержимы им и этим и так попадаетесь на удочку самого дьявола. Вы не верите, в то, что человек может служить другим людям, вы видите в этом неспособность его жить, по-вашему, потребительски, обывательски, такие люди, по-вашему, больны психически, раз они не удовлетворяют свои человеческие, а на деле низменные животные потребности, не поощряют в себе пороки. В вас самих есть порочность, против которой вы бессильны, и вы подозреваете ее в других, просто вы честные, а другие лицемеры. По-вашему, все устроены как вы и нет другого устройства человека.
  -А ты батюшка попом стал, тоже, наверное, чтобы выше других стать, учить других как им жить, свысока смотреть на них. Конечно, ты как я устроен. Я вот известный писатель, а ты поп. Я и правда лучшие многих, а ты вот всего лишь поп. Я удался, а ты нет.
  Священник не отреагировал никак на провокацию, он продолжал:
  - Вы заражает общество, вы разлагаете его изнутри, вы, считая себя выше всех думаете, что имеете право учить других, давать другим оценку, вы даже не спорите, вы выше спора, выше дискуссии, вы не считаете никого вокруг равными себе, поэтому никого слушать вы не будете. Вы дегенераты, вы паразиты, вам нужно государство, вы паразитируете на нем, но вы в силу своей невоздержанности и скудоумия вы губите своего хозяина.
  - Либеральный интеллигент предпочитает работу, где труд не находит своего материального выражения часто его нельзя оценить качественно и количественно. Это профессор Дан из Даниила Гранина 'Иду на грозу' говорящий что не как не может гарантировать результат, что он может быть как через неделю, так и через годы. Это напоминает историю Ходжи Насреддина учившего осла говорить, когда у него спросили, как он это собирается сделать, он ответил, что вообще не будет никого нечему учить, тем более осла, так как в любом случае кто-то умрет, заказавший говорящего осла падишах или же сам осел. Вопрос один, кто же умрет из них первым.
  Владимир вспомнил, как что-то похожее ему уже втолковывал за месяца два до смерти свихнувшийся окончательно Борщевский. Тот говорил, что раз ценность жизни абсолютна, и лишь общность людей, то есть государство гарантирует человеку жизнь, то жизнь каждого гражданина должна быть строго подчинена интересам собственного государства. И на самом деле получается, что главные интересы гражданина и есть интересы его страны.
  Володя тогда еще просил Борщевского найти и показать ему ту самую кремлевскую методичку, которая так мощно повлияла на Ерофея. Тот отвечал, что никакой методички нет и не было. Сракин в шутку, обещал выслать ее автору, деньги, которые писатель получит в качестве очередной литературной премии.
  -Пойми дурак, таков накал борьбы, государств друг с другом, - утверждал Ерофей, говоря о необходимости служения человека государству, - и тут ничего не поделаешь.
  По мнению Борщевского государство имело полное и неоспоримое право не только на заказ у общества для своего существования, гражданина, имеющего нужную веру, убеждения и требуемые личные качества, как такового. Но это же государство имело права на заказ средств воспитания такого гражданина. Гражданин хороший или плохой, вырастает не сам по себе, его растят и воспитывают эти самые средства воспитания - семья, школа, двор, работа и конечно же литература. Поэтому закономерно и правильно, что умное государство заказывает нужную для себя литературу и имеет цензуру, запрещая вредную. Он доказывал Вове, что сложившаяся в России ситуация, когда якобы литература обрела свободу и стала творить сама по себе иллюзорна. Да литература вышла из-под контроля государства, освободилась от него. Она перестала выполнять его заказы, после распада и скоропостижной гибели Советского Союза.
  Литературное творчество так же является тем, что трудно оценить и измерить. Напишет вот роман какая-нибудь Ряхина и язык то у нее корявенький, и сюжетик - гнильцо, но если она нужна кому-то, если она несет в себе нужные идеи, то всегда найдутся те, кто преподнесет ее окружающим как особенную, непонятую и нераскрытую до конца, новую и необычную, имеющую очень оригинальный и особенный взгляд. И не воспринявший ее сначала читатель поверит таким оценкам и подумает, что может и правда, он еще до Ряхиной не дорос интеллектуально, не развил свой художественный вкус так что бы понять ее, оценить, полюбить.
  И миф все это, что литература свободна, просто если она вышла из-под власти государства, освободилась, то тут же кто-то другой, могущественный и сильный, начнет заказывать ей собственный продукт, воспитывающий нужного ему человека и гражданина.
  Сракин рассмеялся:
  -Ну батюшка вы укатали моего беса. Смешно вы все говорите. Есть страны, где и волки сыты и овцы целы. Баланс нужен баланс между личным и общественным, государственным если хотите баланс. По-вашему, если человек, то сразу должен быть такой вот религиозный фанатик, одержимый, обязательно отрицающий самого себя. А как мне простому человеку с простыми маленькими грехами, жить тогда. Это там России крайности. А здесь в Европе можно просто жить. Я не хочу быть героем, не хочу класть жизнь на алтарь вашей или другой страны, я хочу просто жить. Жить как я понимаю, не нарушая закон, где-то чуть не много безопасно греша, как все. Но жить. А не как вы. Служить.
  -Да не хотите вы просто жить. Мой дорогой. Это у вас раздуто, вон книжки пишете, купились на заказы, думаете вы свою дрянь ради денег пишите, не верю. Вы пишите их ради того, чтобы свое эго удовлетворить, у вас батенька как у любого либерального интеллигента индивидуализм таков что в свою исключительность в свою собственную сверхчеловечность вы верите, считаете, что вы не такой как все, выше многих. Такие как вы вообще с людьми не могут общаться если не с высока, пусть в тайне, но с позиций личного превосходства. И про сторонку, про то что жить по тихенько, я вам тоже уже сказал. Не бывает так. Если в бога не веруете, а вы не веруете. То уже этим и служите дьяволу.
  - Ну уж это слишком, - Сракин отрицательно закачал головой.
  -Слишком? - священник нахмурил лицо. - А чего с бензином сюда ночью пришли? Чего хотели? Да знаю, знаю вы не первые. Вот на прошлую неделю мечеть сожгли, муллу убили. Знаю кто вы такие. Вы сатанисты. Тут их полно. Все знаю про вас. Но ты не сегодня сатане стал служить. Ты на самом деле сам того, не зная давно ему служишь, а сегодня не просто поиграться решил с огнем, призывает он тебя, мол пора уже и открыто послужить ему.
  Владимир посмотрел на стоящие в углу при входе в храм канистры с бензином.
  -Прости меня, отец, - он выгреб все какие у него были наличные и протянул деньги священнику, но тот не взял и Сракин положил деньги на пол.
  -А хочешь, я причащу тебя, - в печальных глазах священника Владимир прочитал какую-то не то, что жалость, а скорее даже отчаяние, по отношению к себе лично, так словно бы если тот смотрел на него как на безнадежно смертельно больного человека и предлагал ему в виде причастия единственное спасительное лекарство, которое, впрочем, уже было поздно принимать.
  -Поздно, - прошептал Сракин. - Есть двери, которые лучше не открывать. А если ты их открыл, то назад дороги нет.
  -Господь всемилостив, - ответил ему поп. - Он примет всех раскаивающихся.
  -А я не раскаиваюсь, - вздохнул Владимир.
  -За день до Своего крестного подвига, -произнёс священник. -В Великий Четверг на Тайной Вечере, Иисус Христос впервые открыл ученикам таинство причастия. Вот как об этом повествует Евангелие от Марка: 'И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая'. Но это была не просто трапеза, так впервые Господь показал нам, Его детям, возможность соединиться с Ним не только на духовном, но и на материальном уровне.
  - А ты знаешь, - рассмеялся Сракин. - Что у сатаны тоже есть причастие. Знаешь?
  -Нет, - растерялся поп и перекрестился.
  -Так вот знай, там тоже причащают кровью и плотью, - Владимир вспомнил голого Козлова, грызущего отрубленную человеческую голень в углу комнаты, его рычание и безумный взгляд, и измазанное кровью лицо.
  - Подойди ко мне, - попросил священник. Владимир сделал шаг к нему, тот мягко нажал ему на плече и Сракин наклонил голову, а поп начал вслух читать над ним молитву, слово которой едва можно было различать. Внутри Владимира проснулось что-то давно забытое, уснувшее, оно откликнулось на слова молитвы глубокой, но сладкой тоской давно забытого им душевного очищения и помимо воли писателя на его глазах появились слезы.
  Священник взял икону, с нее на Сракина смотрели святая Дева Мария и младенец Исус, это была икона Богоматери.
  -Целуй, - сказал священник и Владимир прикоснулся к иконе губами, но тут он почувствовал какой-то толчок, икона вздрогнула в руках попа, и писатель понял, что священник беззвучно заваливается на бок, а из груди слева у него торчит нож. Священник упал, из-за него выросла темная фигура Мудя.
  -Ты думал у одного у тебя испытание? - рассмеялся тот. - Мне тоже дали его, вот пока сказали убить. Я и убил. А теперь ты жги здесь все.
  Сракин отрицательно покачал головой, - я не могу.
  - Как знаешь, - Мудь пошел к одиноко стоящим канистрам.
  -Не надо, - попросил Владимир.
  -Просто уйди, - зло ответил Мудь, откручивая крышку первой канистры.
  Бессильный что-либо сделать и напуганный смертью священника, Сракин едва смог поднять с пола икону и прижав ее к груди, шатаясь как пьяный, вышел на улицу. Была ночь, луна начала убывать, и он медленно побрел прочь, с иконой в руках.
  
  'Главное противоречие современной западной цивилизации и традиционным миром и прежде всего Россией...', так письмом Петрова сражающегося в составе ЧВК 'Вагнер' к Баширову начал Сракин свой роман 'БанкерК': '... заключается в ключевом, базовом понимании, что такое есть человек и что такое есть свобода. Западная цивилизация представляет главным качеством человека, его человечность как крайнюю степень индивидуализма. в основе которого лежит преобладание личного, то есть собственных желаний, потребностей, их ценности и ценности собственной жизни над всем остальным. Прежде всего над ценностью других людей, с их желаниями и потребностями, а также над всем тем, что мы считаем коллективным или общественным. Вся жизнь западного человека должна быть выражением его обособленной индивидуальности, а цель реализация - собственных желаний. Все это противоречит общественным интересам, интересам коллективного труда и совестного существования людей, общинности. Свобода человека от общественных, коллективных интересов, служения людям, общине, семье и государству, делает такого человека рабом собственных желаний, в конечном итоге страстей и пороков, что в традиционном обществе расценивается как мучительная душевная болезнь, незрелость, одержимость. Традиционное общество в противовес западной цивилизации видит зрелость человека как его освобождение от страстей, пороков, и умеренность собственных желаний. Такой человек подчиняет себя идее служения обществу, людям, семье и государству, идеал такого служения - это подвижничество и жертвенность. Та самая жертвенность, которая нашла свое отражение в центральном образе христианства, образе Иисуса, распятого на кресте, по ложному доносу. Человек традиционного общества принимает другого человека и мир вокруг такими как они есть, с позиции равенства и прощения. Западная цивилизация навязывает человеку положение войны всех против в всех, которая регламентируется договоров человека с другими людьми, в браке и семье, на работе, даже с богом. В противовес договору традиционное общество противопоставляет идеи бескорыстного и безоговорочного служения...'
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 4.76*38  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"