- Ну вот, здесь, значит, он и лежал, Маркелов. Мертвехонький, - задумчиво сказал старший лейтенант.
- Здесь? - Олег с трудом сдерживал раздражение. Емельянов говорил медленно, по-деревенски растягивая слова, и, учитывая обстоятельства, представителю районной прокуратуры хотелось бы иметь дело с кем-то порасторопнее. Да и, чего там скрывать, сообразительнее.
Смолич огляделся. Веселая, залитая солнечным светом лужайка, покрытая сухой высокой травой, казалась чужеродной среди окружавших село мрачноватых болотистых лесов. Поляна мало походила на место преступления. Сквозь траву то тут, то там проглядывали яркие маки, ромашки и редкие синие цветы цикория. И он, Олег, должен поверить, что именно здесь произошло тройное убийство? Вернее, три таинственных убийства подряд?
- Хорошо, - стараясь говорить спокойно, попытался уточнить Смолич. - Он, значит, пролежал здесь часа два, пока вы прибежали и его нашли, так? И было это позавчера вечером?
- Так точно, часа два пролежал, а может и все три, пока Ромка за врачом бегал,- подтвердил Емельянов. - Позавчера.
-Тогда объясни мне, - Олег невольно повысил тон. - Где он лежал? Где следы? Трава помятая где, цветы?
-Да ведь здесь так всегда! Чудная поляна! - старший лейтенант непонимающе вытаращил глаза. - И с теми двумя так вышло - никаких следов, на второй день будто и не случилось ничего. Смерть от неизвестных причин. Лежит мертвехонек, лицо счастливое - и все. Врачи уперлись, еле уговорил записать "от инфаркта", чтобы людей не смешить!
-От неизвестных, говоришь? - на душе у Смолича стало еще поганее. - За что же ты тогда Ветёлкина в КПЗ держишь? Чего самоуправствуешь? Как он их, по-твоему, до разрыва сердца довел? Сглазил? У тебя что, свидетели есть или доказательства какие-нибудь?
Неприятная история с тройным убийством и арестом работника милиции, из-за которой Олегу пришлось, бросив все дела, срочно приехать из Гомеля в этот, казалось бы, тихий уголок, - село с совершенно неуместным названием "Счастливое"(бывшая Сосновка) - приобретала новый, мистический оттенок.
Роман Ветёлкин, расследовавший загадочную смерть двух столичных туристов на этой самой поляне, был обвинен в убийстве напарника, Степана Маркелова, при осмотре места преступления. Поскольку ничего толком представители местных властей объяснить не сумели, разбираться с запутанным делом предстояло Смоличу.
В деле царила полная бестолковщина - ничего удивительного, судя по реакции обиженного "придирками" гомельского начальства Емельянова.
-Так он же и есть свидетель, Ветелкин! - угрюмо разъяснил следователю старший лейтенант. - При нем это произошло. За Маркеловым Ромка на поляну пришел, здесь его и оставил, когда за помощью побежал. Плохо, говорит, тому стало.
-Так он еще и за помощью бегал? Маркелов, значит, не сразу умер? - Олег заинтересовался неожиданным поворотом дела. До сих пор он предполагал, что жертва погибла мгновенно.
-Ясно, не сразу. Еще и сказать кое-что успел. Чушь какую-то нес, - старший лейтенант поскучнел. Видимо, слова Маркелова не подтверждали версии о виновности арестованного.
-Что именно нес? Уточните, - голос Олега построжел. - А мы уже будем сами судить, чушь там или не чушь.
- Да только и сказал, - равнодушно пожав плечами, неохотно признался Емельянов. - "Синие глаза". Ну и "спасибо". И все. Я же говорю, чушь.
-"Синие глаза"? "Спасибо"? - с удивлением переспросил следователь. Действительно, слова покойника мало что проясняли в случившемся. Хотя... - А что, у Ветелкина в самом деле синие глаза?
-Да нет, - старший лейтенант еще больше насупился, - обыкновенные у него глаза. Не то серые, не то зеленые.
- Чего ж вы его тогда арестовали? Товарища? Что он сам-то говорит? - срочно примчавшись в село утром, Олег поспешил на место преступления, в надежде обнаружить какие-то следы, - как выяснилось, напрасно - и не успел пообщаться с обвиняемым. Теперь он об этом сожалел.
-Да ничего он не говорит, - буркнул Емельянов.- Товарищ, как же! Как мелочь какая, так дурак Емельянов, а как сам попался, так и сказать нечего.
-Молчит? Так, может, нервное потрясение у него? Или он вам объяснил что-то?
Слова старшего лейтенанта кое-что прояснили: арест был похож на вульгарное сведение счетов. Но кто совершил преступление? И зачем? Не дурака же Емельянова, - Олег мысленно повторил характеристику Ветелкина, - обвинять? Куда ему!
-Да нет. Тоже чушь несет, - ответил старший лейтенант. - Ничего не видел, ничего не знаю. Ну и, опять же, "синие глаза". А объяснять ничего не хочет.
Стемнело. Вечер наступил резко, неожиданно. Олегу показалось, что тени на поляне сгустились быстрее, чем в недалеком лесочке. Оттуда медленно потянулся туман. Сейчас лужайка совсем не выглядела мирной и приятной, скорее угрожающей и опасной. Резко потянуло прохладой, и в тумане закружились тени. Яркие, цветные: красные, желтые, синие. "Синие глаза" - вспомнил Олег. Синие пятна напоминали цветы цикория. Может быть, туманные видения напугали погибших здесь людей? Но не до смерти же? Но что это? Цветы?
Цветной туман подтянулся ближе, и Смолич услышал, как рядом захрипел Емельянов.
-Синие глаза, синие глаза! - обреченно сипел он.
-Стой! - бросившись на помощь, Олег увидел Их.
Цветные зыбкие тени, похожие на фантастические небесные проекции луговых цветов, окружая беспомощную жертву, превращались в подобия прекрасных девушек. Одна из них, протянувшая Емельянову тонкую бестелесную руку, медленно оглянулась на крик следователя.
Увидев синие глаза, похожие на цветы цикория, Олег почувствовал, как из его внезапно ослабевшего тела медленно потянулась куда-то душа. Уходя. Именно так - душа, все то, что составляло сущность, личность следователя Смолича, покидало бренную оболочку, стремясь в тот мир, где именно и должны жить души. Мир цветов, волшебный и манящий. Сопротивляться не имело смысла, да и не хотелось. Олег готов был уступить, сдаться, но вдруг туманную цветную тишину прервал отчаянный крик:
-Нет! Галичка, нет! Так нельзя. Остановись!
Синие глаза цикория отвернулись, отпустили. Олег со стоном опустился на сырую траву, услышал, как рядом судорожно всхлипнул Емельянов. Тоже жив.
Спаситель, кто бы он ни был, успел вовремя. Туман посветлел, цветные пятна исчезли. Почти все. Осталось лишь одно - цветок цикория. Девушка с синими глазами цветка, отзывавшаяся на обычное, не слишком красивое имя, устремилась к нечаянному пришельцу. Галичка?
На поляне неподалеку стоял невысокий худощавый парень. Светлые, слишком длинные для мужчины волосы были собраны на затылке в конский хвост. Глаза - Олег не видел, но почему-то был уверен - обыкновенные, не то серого, не то зеленого цвета. Каким-то образом выбравшийся из-под ареста Ветёлкин прибежал на смертельную поляну. Зачем? Чтобы убить или предотвратить очередное убийство? Увидеть опасное, но любимое существо? Значит, молодой милиционер все-таки был виноват? Ему многое предстояло объяснить.
Надеждам Смолича не суждено было сбыться. Олег с ужасом увидел, как две фигуры, мужская, человеческая, и женская, зыбкая, невообразимо прекрасная, сливаются в феерическом объятии, отражаясь в небе, изогнувшемся огромным черным зеркалом, и, расплываясь, исчезают в цветном тумане над Чудной поляной.
-Что это было? - не слишком надеясь на связное объяснение, Олег растерянно обратился к Емельянову. Тот раздраженно сплюнул:
-Не что, а кто! Галка Соколова! Угробила-таки парня, зараза!
Олег почувствовал, что теряет нить происходящего. Он сумел только растерянно переспросить, невольно перейдя на "ты":
-Галка? Соколова? Так это была просто девушка? А ты, значит, в курсе? Все знал?
- Если бы просто девушка! Цветнянка, - печально ответил старший лейтенант. Олегу показалось, что грубоватый немолодой милиционер украдкой смахнул слезу. - Они испокон веков в наших краях живут. Откуда взялись, никто не знает, а только для нас, в селе - свои, родные. Имена им людские придумываем, дружбу водим. Вот зря и не болтаем. Народ как народ, только другой, женский - девчонки у них одни родятся. Маленькие - в школу с нашими ребятами ходят, дружат, а взрослеют - на поляну уходят, там цветочками растут.
-И много народу они вот так уносят? - опасливо поинтересовался удивленный спокойным тоном Емельянова следователь.
-Да никого они обычно не трогают, - досадливо отмахнулся тот. - Растут себе на лужайке, танцуют ночами, туманы раскрашивают, облака. Красиво! Вот только беда, если человека такая полюбит, а еще пуще беда, ежели взаимно. Когда в возраст входит, иногда убивать начинает, пока своего не заполучит. Особенно эти жестокие, синие. Цикорий.
- А что же погибшие? Их за что?
- А дураков тех минских предупреждали - на поляну не ходить. Не послушали! Как я мог им объяснить, что там Галка лютует? - милиционер досадливо поморщился. - И Степка напрасно на поляну первым пошел, напарника не дождался, тоже знал ведь. Да только не зря он "спасибо" сказал..., - старший лейтенант немного помолчал, потом объяснил: - Говорят, души, отнятые цветнянкой, быстро находят путь в другие, лучшие края. Вроде, за туманом цветным другой мир есть, светлый - счастливое отражение, типа. Ты, наверное, и сам что-то такое помнишь?
-Да уж, светлый! - вспомнив леденящий взгляд синих глаз и ощущение уходящей души, Олег поежился: - И эта девушка, "Галичка", убийца - это она, значит?
- Соколова? С Ромкой они в одном классе училась. Все деревня знала, к чему дело идет. Да уж больно парень хороший был, душевный. Думали, может, обойдется. Забыли - давно таких историй не случалось. Не обошлось.
- А как же "дурак Емельянов"? - Олегу хотелось поставить все точки на нужные места.
-А и дурак я! - горестно покачал головой старший лейтенант. - Думал, запру его на время, уберегу, удержу. Меня, думал, Галка не тронет - с детства знакомы. Так и Маркелов думал. Куда там! Никого не пожалела. И Ромку увела. Такие они, цветнянки!
- А куда? - Смолич закашлялся - достала - таки ночная сырость! - но все-таки настойчиво продолжал расспрашивать. Ему хотелось задать главный вопрос: - Куда они исчезли? Что там за мир, за туманом?
-А кто его знает? - Емельянов пожал плечами, помолчал, а потом мечтательно сказал. - Но говорят, что уходят они в мир цветов, откуда когда-то пришли на Землю. Только влюбленная цветнянка может вернуться в свое отражение и увести с собой человека. Только там может обрести счастье. Потому и готовы они на все ради любви.
-Какие тебе нужны доказательства? Приедешь в наши края еще раз, сам увидишь, - ответил милиционер. - Следующей весной появится на поляне росток цикория, а через несколько лет в школу прибежит красивая девчонка с синими глазами и получит от учительницы имя. А фамилия у нее уже есть.
-Ну да, Соколова, - понимающе сказал Смолич.
-Отчего же Соколова? - с непонятной обидой спросил Емельянов. - Что ж мы, нехристи какие, что ли? Не Соколова вовсе, а Ветёлкина. Маша, наверное, будет или Даша. Завтра, кстати, с утра в загс нужно зайти, чтобы записали. Мы с тобой как раз два свидетеля.
-Печальная история, - растерянно выдал Олег банальную фразу, не зная, как закончить запредельный разговор.
Следователь почти готов был поверить, что все, рассказанное старшим лейтенантом, правда, и что яркие луговые цветы действительно могут по ночам превращаться в смертельно опасных влюбленных красавиц. Но чтобы брак их нужно было регистрировать в загсе!? Ему хотелось встряхнуть головой и проснуться. Но только Смолич прекрасно понимал, что за сказочной туманной ночью придет трезвый ясный день, и ему еще предстоит объясняться с прозаическим городским начальством.
-"Придется, наверное, все списать на Ветелкина", - подумал Олег. Подумал, наверное, достаточно громко, потому что Емельянов покивал, соглашаясь:
- А и то, почему не списать, спиши. Ромке-то теперь точно все равно. А история совсем не печальная. И окончание счастливое. Бывает и хуже, по своему опыту знаю.
-Это как же? - Смолич вопросительно поднял бровь.
-А так. Когда они не уводят, - тоскливо сказал Емельянов. - Меня ведь когда-то удержали. Не попал я в сказку. Ну и она, цветнянка.... Баська моя... всегда слишком добрая была, толстушка, Красная. Мак. В школе ее дразнили, а я заступался, вот и полюбила меня, но никого не тронула, не стала за счастье биться, отступилась. Женился я потом неудачно, а она затаилась. Чем живет, не знаю. И я чем живу..., - Емельянов резко оборвал рассказ. - Пошли отсюда. Совсем холодно стало.
Они медленно побрели через лес к деревне, и встревоженному Смоличу все время казалось, что, сопровождая их, оберегая, за деревьями мелькает ярко-алый сказочный цветок. Девушка-Мак. Цветнянка.