Машина встала на самом въезде в деревню. Водитель - молодой мужчина без шапки - мялся у переднего колеса иномарки, растирая покрасневшие на морозе оттопыренные уши.
Фёдор остановил "Ниву" и вышел к нему.
- От Михалыча, - буркнул он вместо приветствия.
- Наконец-то, - обрадовался ушастый. - Представляете: думал, бензина ещё километров на двадцать хватит, а она раз - и остановилась.
Фёдор молча разматывал буксировочный трос.
Из иномарки вышел пассажир - стройная девушка в ярко-красной шубе. Даже не взглянув на Фёдора, она о чём-то заговорила с ушастым. Фёдор задумался. Парень, конечно же, сын Михалыча, Лёня. Такой же шкет, как на фотографии. А спутница, стало быть, невеста.
Фёдор закрепил трос в проушинах, когда девушка подошла к нему.
- А вы - друг Бориса Михайловича? - спросила она.
Фёдор кивнул.
- Сосед, - добавил зачем-то.
- А где сам Борис Михайлович?
- У него машина сломалась.
- А-а.
Лицо девушки разочарованно вытянулось, и она вернулась в иномарку. Наверное, надеялась, что из деревни их вывезет Михалыч.
Взяв гостей на буксир и сев за руль, Фёдор ощутил в душе кислое чувство. В этой деревне, по соседству с Михалычем, он живёт уже десять лет. За это время соседский сын уже кончил университет, устроился в том же университете лаборантом, теперь, стало быть, семьёй обзавёлся... а отца не навестил ни разу.
И вдруг припёрся утром тридцать первого декабря. Нет, не к добру это, ой не к добру.
Наконец за поворотом показался двухэтажный деревянный дом с заснеженным флюгером-петушком, окружённый забором из профлиста. Проехав чуть дальше ворот, чтобы гости Михалыча могли сразу пройти на участок, Фёдор остановился и коротко просигналил: мол, приехали.
Надо всё-таки переговорить с Михалычем.
* * *
Наконец Михалыч вышел за ворота, набросив на плечи телогрейку. Толстые пальцы уже распечатывали пачку сигарет.
- Чего звал? - спросил он.
- Чего это Лёнька к тебе вдруг приехал? - ответил Фёдор вопросом на вопрос. - Тебя не настораживает?
- Почему меня это должно настораживать? Я, наоборот, счастлив! - И действительно, и без того круглое лицо Михалыча расплылось в жизнерадостной улыбке.
- Уж больно чересчур, - вздохнул Фёдор. - А что за девушка с ним?
- Так это Светка, невеста его. Они весной свадьбу сыграть собираются.
Уже возвратившись в дом и скинув с ног сапоги, Фёдор вздохнул. Ох, Михалыч, простодушный ты деревенский мужик... Фёдору вспомнилось, как поначалу он терпел от Михалыча на заводе, когда тот подтрунивал: мол, приехал тут из города, ничего в жизни не разумеет!.. А никто в этой жизни не разумеет. Вот только Фёдор знает, что Лёньке и его новоявленной спутнице жизни вдруг понадобилось, а Михалыч ещё нет. Хорошо, если сообразит.
* * *
Стемнело, и циферблат медленно, но верно приближался к полуночи, отмеряя последние мгновения уходящего года. Фёдор нарядил ель на заднем дворе и отварил Полкану его любимой индюшатины. Пёс благодарно вилял хвостом и даже попытался лизнуть в лицо.
За полчаса до полуночи Фёдор вышел покурить. Он уже собрался вернуться в дом, как через калитку между участками протиснулся Михалыч. Калитку эту они сделали в позапрошлом году, даже проложили каменную дорожку. Михалыч ещё тогда ляпнул: "Ну всё, то, чтобы друг к другу прийти, надо было на улицу выходить, а теперь вон - калитка рядом, никуда идти не нужно, значит, и в гости ходить перестанем". Хорошо, что он ошибся.
- Чего не идёшь-то? - спросил он.
Фёдор вздохнул и кинул печальный взгляд на участок соседа, откуда доносилась лёгкая танцевальная музыка. Новый год они с Михалычем всегда справляют вместе. Тихо, по-соседски. Не напиваются, нет - Михалыч этого не любит. Так, по чуть-чуть, а потом играют на гитаре или смотрят советские фильмы. У Фёдора-то и телевизора нет, только медленный интернет на старом ноутбуке.
- Извини, Михалыч, - сказал Фёдор.
"Я не хочу сидеть с этими и смотреть, как они вешают тебе на уши лапшу, пока ты улыбаешься", - подумал он, но вслух соврал:
- Мне что-то нехорошо.
- Что-то серьёзное? - нахмурился Михалыч. - Может, Нинку позовём?
Нинка, а точнее Нина Сергеевна, работала врачом в сельской поликлинике и жила в нескольких домах отсюда.
- Не, - качнул Фёдор головой. - Пройдёт. Видно, подстыл.
- Ну смотри. Давай поправляйся.
Калитка закрылась, и Фёдор облегчённо выдохнул. Но Михалыч всё-таки вернулся.
- Ты не думай, - прозвучал из темноты его голос. - Помнишь, я осенью в город ездил на несколько дней? То я у них гостил. Помирились мы с Лёнькой. А Светка у него - всем на зависть!..
* * *
Справил Новый год Фёдор тихо. Включил поздравление президента по радио, немного выпил, надеясь освободить голову от мыслей о Михалыче и его вновь обретённой семье.
Не получилось. Лёжа в постели, Фёдор думал лишь о том, что зря Михалыч простил Лёньку... А что, если он, Фёдор, на самом деле втайне завидует? Он сам не простил жену, когда та ушла к другому... правда, это совсем другое дело...
Нет. Фёдор замотал головой. Нет, и снова нет. Михалыч не прав. Лёньке и этой его, в красной шубе, Светке, что-то понадобилось. Наверняка хотят поскорее получить наследство. Больше-то у Михалыча никого нет, жена умерла давно, зато есть фамильные драгоценности. Михалыч как-то говорил, что думал сдать их в ломбард, но не смог.
В беспокойных мыслях Фёдор провёл и новогоднюю ночь, и следующие два дня.
* * *
Третьего января Фёдор решил выгулять Полкана пораньше. Вчера Михалыч был хмурый, и под вечер с соседского участка доносились голоса, что называется, на повышенных тонах. Или на повышенных тонах ведут беседы? Впрочем, неважно, главное, что алчность Лёньки и его невесты наконец дала о себе знать, и Фёдор не сомневался, что теперь ему придётся буксировать молодую пару как можно дальше отсюда. Поэтому на ночь он завёл на телефоне будильник, выставив шесть утра.
Вообще-то за годы жизни в деревне как-то само собой повелось, что Фёдор научился вставать рано по... как их... биологическим часам, но накануне он расчищал дорожки от снега, а после, позаимствовав у Михалыча молоток, починил дверь в погреб, и в результате рухнул без сил.
И всё же проснулся он не от будильника, а оттого, что на улице надрывался Полкан. Пса Фёдор держал во дворе, на цепи, всё-таки алабай - собака к морозу привычная, а дома и так тесно.
Некоторое время Фёдор пролежал в постели, не желая вставать. Лай, переходящий временами в вой, не умолкал. Тогда Фёдор глянул на телефон - было полшестого - и наконец поднялся.
Когда Фёдор вышел, Полкан замолчал, но стоял, ощетинившись и глядя куда-то за дом. Пожимая плечами, Фёдор потрепал пса за холку и сонно зашагал в ту сторону. Воры, что ли?.. Кто знает - деревня у них, конечно, на отшибе мироздания, но от неприятностей никто не застрахован даже в этом Богом забытом месте. Может, даже особенно здесь, учитывая, что полиция сюда добирается со скоростью немолодой черепахи.
Пройдя на задний двор, Фёдор обмер.
Увиденная картина проявлялась перед взором медленно, словно на фотоплёнке. У ели - той самой ели, которую Фёдор заботливо наряжал на Новый год, - лежал Лёня. Голова молодого человека была неестественно запрокинута, на виске виднелось что-то тёмное, а серые глаза уставились в небо.
* * *
Некоторое время Фёдор просто смотрел на мёртвое тело. В том, что Лёня мёртв, он убедился - пульса нет. И всё же случившееся не укладывалось у Фёдора в голове.
Всё это время он волновался, что Лёнька и... как же её... Светка что-нибудь устроят Михалычу. Боялся произнести это даже мысленно, но чувствовал, что они могут отравить друга каким-нибудь ядом, который не обнаружит ни одна экспертиза. Фёдор надеялся, впрочем, что сразу они не рискнут, потянут ещё время, и за это время Михалыч их прогонит.
Но Лёня, убитый во дворе у Фёдора? Это просто бессмыслица.
Часть сознания ещё настаивала на том, чтобы позвать Нину или позвонить в полицию, другая же часть хладнокровно собирала факты.
А с чего он решил, что Лёню именно убили? Он умер, очевидно, от удара головой обо что-то. О ель? Нет, об эту ель удариться до смерти точно невозможно, у неё совсем тонкий ствол. Сосульки? Откуда им взяться? До дома далековато.
Значит, убийство. Кто-то убил Лёню - возможно, совсем недавно, иначе Полкан разбудил бы Фёдора гораздо раньше. Хотя кто знает, сколько времени пролаял пёс... Рухнул же вчера как убитый. Если тело тёплое, точно недавно. Фёдор попытался вспомнить, было ли тело тёплым, когда он проверял пульс, но тщетно, а заставить себя ещё раз дотронуться до покойника не смог.
Теоретически должны были остаться следы. Фёдор взглянул под ноги, но вспомнил, как вчера расчистил дорожки. Ночью снега не было, дорожки каменные; значит, следов быть не может.
Поразмыслив, Фёдор решил пойти и разбудить Михалыча.
* * *
У калитки между участками Фёдор остановился. Как Лёня мог попасть во двор? Через эту калитку. Зачем ему было идти сюда? Этого Фёдор не знал.
Задвижка оказалась опущена: впрочем, закрыть калитку можно с любого участка... Сердце колотилось и хотелось, чтобы всё это было сном.
Взойдя на веранду соседского дома, Фёдор не сразу решился позвонить в дверь. Наконец палец вдавил кнопку звонка - как показалось Фёдору, слишком сильно.
Некоторое время ничего не происходило. Фёдор кивнул сам себе: ну да, и Михалыч, и Светка ещё спят.
Внезапно под ложечкой засосало. А что, если убийца - Михалыч? Вчера ведь была ссора... Что, если у них с Лёней не всё так гладко, они поссорились, и в конце концов Михалыч убил сына, не рассчитав удар. Рука у него крепкая, это возможно. Только что они делали у Фёдора?
Наконец Михалыч открыл дверь. Тельняшка обтягивала внушительное пузо, рыжие волосы на макушке ещё носили следы недавнего сна.
- Дверь открыта... - пробормотал он сквозь сон. - Ты чего звонишь в такую рань?
- На два слова, - тихо сказал Фёдор, показывая, чтобы Михалыч вышел.
Что-то промычав, тот накинул телогрейку и обулся в высокие сапоги. Фёдор молча провёл его к телу.
Увидев сына мёртвым, Михалыч побледнел, но нашёл в себе силы не зарыдать. ("Он не может зарыдать, потому что это он убил Лёню", - по-комариному назойливо звенел в голове голосок.)
- Но... - Михалыч занёс руки, будто хотел подойти к Лёне и обнять его, но не стал. Вместо этого он обернулся на Фёдора с переменившимся лицом. - Почему... Как... - Наконец он спросил это: - Ты?
- Не я, - мотнул головой Фёдор. - Дружбой нашей клянусь, не я.
- Не лги мне, - тихо произнёс Михалыч.
Он подошёл к Фёдору и взглянул прямо в глаза. В нос ударил сладковатый запах, кажется, жвачки. Фёдор заметил, что глаза друга блестят, а веки напряжённо подрагивают, сдерживая слёзы. Стало стыдно.
- Думаешь, это Светка?.. - Михалыч не договорил.
Фёдор пожал плечами.
- Если не мы, то кто ещё?
- Это мог быть ты. Ты его не любил! - прокричал Михалыч.
Фёдор, переведя дух, сказал:
- Можно подумать, ты его любил.
Михалыч дёрнул уголком губы.
- Он был моим сыном. Я не мог его не любить.
- Почему вы поссорились? - спросил Фёдор.
- Ты хочешь говорить об этом сейчас? - Михалыч покраснел и тяжело дышал. Фёдор подумал, что ещё чуть-чуть - и у друга случится сердечный приступ. Но это "ещё чуть-чуть" сейчас значило слишком много.
Сейчас, когда тело Лёни лежит под елью Фёдора.
- Да, - сказал Фёдор. - Я хочу знать, что с ним случилось и каким он стал за те годы, что вы не общались.
Михалыч то ли не слышал его, то ли делал вид, что не слышал. Он остановился, глядя на тело сына, и проговорил:
- Нужно отнести его в дом.
- Мы не можем трогать ничего до приезда полиции, - покачал головой Фёдор.
Михалыч горестно простонал. Фёдор вспомнил, что ещё не звонил в полицию. Почему он не стал-то?.. Ах да, хотел сперва поговорить с Михалычем. Поговорил. Теперь можно.
- Вот что, - сказал Фёдор. - Я найду какое-нибудь одеяло и накрою его. А ты иди в дом, соври что-нибудь Светке, если она уже не спит... Хотя нет, смысл врать? В общем, подготовь её. А если спит - не буди. А я вызову к полицию и приду к тебе.
Михалыч кивнул. Некоторое время он ещё стоял, глядя на сына, потом опомнился и ушёл.
* * *
Фёдор накрыл Лёню старым пледом, забытым в недрах шкафа. Когда он это сделал, то невольно почувствовал облегчение. Будто и нет никакого трупа. Жаль только, из памяти этот образ уже не сотрёшь. Жди ночных кошмаров.
Подумав, Фёдор отвёл Полкана в дом. Пёс, хоть уже и умолк, вёл себя встревоженно. Даже в доме он не пошёл дальше прихожей, где плюхнулся пузом на холодный пол и тихо заскулил.
- Ну-ну, потерпи, дружище, - шепнул ему Фёдор.
Наконец, осталось главное. Фёдор вернулся в комнату и взял телефон. Будильник, поставленный вчера, уже отзвонил. Как же давно это было. То был совсем другой Фёдор, мечтавший увезти Лёньку и Свету подальше от Михалыча...
Фёдор вкратце описал ситуацию. Лейтенант Петров так же спокойно расспросил его насчёт адреса и ФИО, после чего сообщил, что наряд прибудет не раньше восьми утра. Фёдор хотел что-то уточнить, но уже раздались короткие гудки, и смартфон засветился экраном "Домой". Было шесть-двадцать.
Разобравшись со всеми делами - как же буднично, механически всё это выглядело, - Фёдор направился к Михалычу.
Михалыч почему-то стоял на крыльце. Заметив Фёдора, он взволнованно замахал руками.
- Светка пропала, - сказал он, когда Фёдор подошёл ближе.
- Как это?
- Прихожу - в спальне никого, вещи все на месте. Походил, кричал, звал, даже туалет проверил - нет её.
Фёдор нахмурился.
- Вещи точно на месте? - спросил он. - И твои?
- А мои-то что? - не понял Михалыч.
Фёдор махнул рукой. Вместе с Михалычем он сам ещё раз проверил дом, заглянув даже в подвал и на чердак. Убедившись заодно, что все документы, деньги и ценные вещи на месте, Фёдор наконец выдохнул.
- Сарай проверял? - спросил он. Михалыч кивнул, и Фёдор решил, что с него хватит.
История выходила простая и ясная, как аш-два-о: Светлана в результате ссоры (возможно, речь об измене) убила Лёню, испугалась и сбежала. Правда, оставалось две неясности.
Во-первых, Светлана оставила всё: и телефон, и документы. Даже шапка висела преспокойно в прихожей: выходит, одевалась женщина наспех. С одной стороны, это понятно; с другой - далеко она уйти ночью по морозу не могла, тем более что машина Лёни превратилась в недвижимость. Куда же она пошла?
Во-вторых, у него по-прежнему не было ответа, как труп оказался на его участке под ёлкой. Зачем Лёне и Свете было идти туда?
Фёдор мотнул головой. Полиция разберётся, а им с Михалычем нужно перевести дух.
Он отвёл Михалыча на кухню и порыскал по ящикам в поисках спиртного, однако обнаружил только пустую бутылку из-под коньяка, лежащую почему-то в хлебнице.
- Помнишь, ты позвонил, а дверь открыта была? - внезапно спросил Михалыч. Он сидел за столом, скрестив руки, и выглядел совершенно подавленным.
Фёдор кивнул.
- У Лёни или Светы были ключи? - спросил он.
- У Лёни... - Михалыч тяжело вздохнул. - Он их держал в кармане брюк. Когда приедет полиция?
- Не раньше восьми. Слушай, где у тебя... ну, понимаешь, что...
- В холодильнике должна быть водка.
Фёдор распахнул белую дверцу и присвистнул. Уж чего-чего, а водки там не было точно.
- Значит, давно кончилась, а новой я не покупал, - не глядя ответил Михалыч. - Да и не нужно мне выпить, мне знать нужно, где эта сука!
Он грохнул кулаком по столу, зазвенели чашки.
- Далеко она уйти не могла, - сказал Фёдор. - Полиция её найдёт.
Михалыч поднял на него взгляд.
- Не нужна мне полиция! - рявкнул он. - Я сам её найду! Найду и убью!
Он резко поднялся из-за стола и направился в сторону прихожей. Фёдор, медленно осознав смысл сказанного, бросился за ним.
- Михалыч, ты сдурел? Тебя же посадят! А если это не она?
- Это точно она! - прокричал тот, обуваясь в высокие сапоги цвета хаки. - Она сказала ему, что убьёт его!
Фёдор похолодел.
- Когда? - спросил он, припоминая о вчерашней ссоре. Именно из-за неё он собирался встать раньше обычного.
- Вчера вечером, - ответил Михалыч. - Они ругались. Не знаю, из-за чего. Много друг другу сказали... и эта тварь... эта сволочь... эта гнида... - Его губы затряслись.
- Ну-ну, успокойся.
- Лёня уже успокоился, - рыкнул Михалыч. Надев телогрейку, он отпихнул Фёдора и быстрым шагом вышел на улицу.
* * *
Фёдор едва догонял Михалыча. Тот, казалось, пришёл в себя, но продолжал идти куда-то в начало деревни. Оставалось надеяться лишь, что это просто его способ отвлечься.
Было ещё темно, но несмотря на это, Михалыч остановился возле чьих-то ворот и начал кричать:
- Валентина! Отворяй!
- Ты что, сдурел? - шикнул на него Фёдор, схватив друга за локоть, но тот отмахнулся, как от мухи. Запоздало Фёдор понял, что Михалыч выбрал именно тот дом, где уже не спали и в окнах горел свет.
Увидев же хозяйку жилища, Фёдор отдал должное собранности своего товарища. Валентина Владимировна происходила из той разновидности пожилых и одиноких женщин, что мистическим образом знают всё и обо всех.
Бабулька довольно быстро открыла ворота, и, внимательно глядя на них сквозь толстые линзы очков, спросила:
- А чойта вы с утра пораньше?
- Надо, - ответил Михалыч, и, заметив обиженно вытянувшееся лицо старушки, смягчил тон: - Валентина, ты не видела сегодня женщину в красной шубе?
- Михалыч, я вот смотрю на тебя и понять не могу, - вместо этого сказала та. Фёдор заметил, что в руках она теребит мокрый носовой платок. - Вроде нормальный мужик, а вопросы спрашиваешь, как будто только вчера из дурдома сбежал. Не видела я никакой женщины.
- Точно? - вмешался Фёдор.
Валентина Владимировна перевела на него взгляд и энергично закивала, а Михалыч уже пошёл дальше. Извинившись перед пожилой дамой за ранний визит, Фёдор поспешил следом.
Двигался Михалыч по-лосиному, загребая сапогами снег. Фёдор почувствовал, что не сможет долго идти той же скоростью. Вот те на - а ведь на одиннадцать лет младше.
Впрочем, Михалыч уже остановился. Дрожащими руками он зажёг сигарету и затянулся.
- Автобусы когда ходить начинают? - спросил он.
- А я откуда знаю? - развёл Фёдор руками. - У меня же машина.
- Машина, - повторил Михалыч. - Надо было машину твою взять. Ладно. Она могла поймать попутку...
Фёдор подумал, что не успевает не только за ногами Михалыча, но и за его мозгами. В другой ситуации это показалось бы ему забавным, но не сейчас. Уж если Михалыч - это ведь его-то, Михалыча, сын лежит под елью, накрытый старым пледом, будто саваном - если Михалыч способен мыслить сейчас трезво, то и Фёдор должен держать себя в руках и не поддаваться панике.
К тому же друг, кажется, уже пришёл в себя и рассуждает логически. Всё верно: если Светлана добралась до шоссе, то неважно, ходят ли автобусы. Она уже далеко.
Перекурив, они побрели обратно.
* * *
Полицейские беседовали с ними отдельно, на кухне у Михалыча. Сначала вызвали Фёдора. Холёное лицо следователя, а также тон, с которым он задавал вопросы, Фёдору не понравились. Похоже, полицейский решил не разводить антимоний и сразу выбрал подозреваемого: того, на чьём дворе труп.
Только сейчас Фёдор осознал, что у него нет алиби. Впрочем, особо это его не напрягало, да и не радовало следователя: ночью алиби не могло быть ни у кого, так что оснований для ареста Фёдора было не больше, чем для ареста Михалыча или, например, Валентины Владимировны.
Понимая это, следователь скорее из принципа продолжал давить. Особенно напряг Фёдора вопрос про причину развода с женой.
- Мне обязательно на это отвечать? - спросил он.
- Отвечать или не отвечать - воля ваша, - философски заметил следователь. - А наша воля - выбирать, как оценить ваш ответ, ну или его отсутствие.
- Она предала меня. - Фёдор подумал, что это слишком пафосно; но это правда. - Изменила. С человеком, который потом занял мою должность, когда меня вроде как сократили.
Тогда он работал в бухгалтерии гуманитарного университета. Люда ещё плакала, стояла на коленях... Он сдерживался, чтобы не плюнуть ей в лицо. После этого Фёдор уехал в деревню, в старый отцовский дом, где напивался, пока однажды Михалыч не схватил его в буквальном смысле слова за шкирку.
Фёдор даже и не заметил, как вся его жизнь оказалась в руках Михалыча. Тот быстро отучил бегать в сельмаг за водкой и даже заплатил продавщицам, чтобы те не отпускали Фёдору ничего крепче кваса. Потом взял Фёдора к себе на завод упаковочных изделий, даже сам обучил производству.
...Закончив с Фёдором, полицейский долго допрашивал Михалыча. Фёдор некоторое время стоял у запертой двери кухни, припоминая свои ответы и взвешивая их - не сказал ли что лишнее, - потом прошёлся по коридору.
С веранды доносились голоса. Фёдор ненароком прислушался. Говорили, судя по всему, второй полицейский и судмедэксперт.
- Убийство произошло между четырьмя и пятью утра, но это очень навскидку. Смерть наступила от удара тупым предметом... каким - не спрашивай.
- Его убили там же, где тело?
- Ну, сложно сказать, но следов перетаскивания тела нет, так что я думаю, да, это возможно.
- Мало.
- Сам знаю, ну блин! Слушай, ясен пень - убийца девушка. Чем здесь заниматься? Найдём её, и она сама всё расскажет.
- Ладно, прав. Проверь комнату пропавшей, и хватит с тебя.
Скрипнула дверь, и через несколько мгновений оба показались в коридоре. Опер прошёл на кухню, эксперт скрылся за дверью гостевой комнаты. На Фёдора даже не взглянули.
Тот же, прислонившись спиной к стене, задумался. Получается, Лёню убили в его дворе, пока он спал. Полкан, должно быть, всё видел... Бедный, не меньше часа прождал, прежде чем его хозяин разлепил очи.
Фёдор тряхнул головой. Не до собаки. Главное сейчас - что же Лёня и Светлана (а в том, что убийцей была именно она, Фёдор, как и полицейский эксперт, не сомневался) делали у него во дворе? Зашли случайно? Или хотели прийти к Фёдору? Зачем? Почему ночью?
* * *
Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, когда забрали Лёню. На прощанье полицейские порекомендовали быть на связи и не покидать пределов района.
Возвратившись на участок и своими глазами убедившись, что тела под елью больше нет, Фёдор облегчённо выдохнул, выпустив в воздух облачко пара. Издалека ветер доносил детский смех. Над головой, в ветвях росшей рядом рябины, пропела свою трель синица. Жизнь продолжалась.
- Федь, - послышался сзади голос Михалыча. Друг стоял, навалившись грудью на калитку, и казался уставшим и резко постаревшим. - Федь, ты точно ничего ночью не видел?
Фёдор опечаленно покачал головой.
- Знаешь, я хотел бы, - добавил он. - Хотел бы... вмешаться, помочь.
Михалыч кивнул.
- Я должен был проснуться, - сказал он. - Я понимаю, что не мог знать, но... я не мог не почувствовать, и всё-таки спал. Мне снился хороший сон. Что мы вместе: я, Лёня - ещё маленький, и его мать. Живая.
- Он тебе не объяснял? - спросил Фёдор. - Почему он столько лет не приезжал, он не объяснил?
Михалыч приподнял плечо в знак неуверенности.
- Понимаешь, его мать умерла, когда он был подростком, - объяснил он. - Это было тяжело для нас обоих, и мы потеряли общий язык, так что... ему предложили место в общежитии, и он не стал отказываться. Всё просто.
- Ты почти не говоришь об этом, - заметил Фёдор.
- Говорю. Сам себе. Ночью, если не могу заснуть, вспоминаю все те слова, которые говорил... ошибочные, неправильные слова... и представляю, как было бы, знай я... чувствуй...
Губы Михалыча задрожали, но он взял себя в руки.
- В любом случае, теперь уже ничего не вернуть, - сказал он, и, резко развернувшись, ушёл.
Фёдор посмотрел ему вслед и вспомнил ленивый стон полицейского эксперта, а ещё холёное лицо следователя, мечтавшего повесить дело на первого попавшегося. Эх, обманет их Светлана, обведёт вокруг пальца, и заживёт припеваючи.
* * *
Интернетом Фёдор пользовался редко, да и скорость была черепашья, так что в основном смотрел новости раз в неделю и скачивал на ноутбук книги. Но всё же жить в онлайне не разучился.
Уже через полчаса Фёдор нашёл в соцсети страницу Светланы и узнал, кто её ближайшие подруги, после чего написал одной из них с предложением встретиться. Попутно выяснил, что на свою страницу Светлана заходила в последний раз около десяти вечера вчерашнего дня.
Девушка, поколебавшись, назначила встречу на сегодняшний день в городе, в ресторане сети быстрого питания. Вспомнив "рекомендации" полиции, Фёдор вначале предупредил Михалыча, что отъедет (не объяснив куда), и попросил подстраховать в случае чего. Тот лишь кивнул.
В городе Фёдор бывал в последние годы довольно редко. Почему-то урбанистическая суета, яркие вывески, метро, иномарки - всё напоминало о Люде и её предательстве. Так бывает: прожили вместе прекрасные годы, полные счастья, а запомнились из них только последние недели, состоявшие из ссор и обмана. И особенно чётко - та будничность, с которой сотрудница ЗАГСа шмякнула печать на свидетельстве о разводе.
* * *
В ресторане играла тихая музыка, кажется, что-то из американской эстрады середины прошлого века. Это Фёдора устраивало. Он выбрал наименее омерзительный бургер и дешёвый кофе.
Юля, подруга Светы, пришла с небольшим опозданием. Фёдор легко узнал её по броскому макияжу и родинке над верхней губой.
- Значит, вы - отец Лёни? - спросила Юля.
- Совершенно верно, - кивнул Фёдор. - Борис Михайлович.
Он решил представиться Михалычем, сочтя такой вариант наименее подозрительным: будущий свёкр интересуется характером потенциальной невестки. Мало ли какие у людей тараканы в этом вопросе?
- А почему вы решили поговорить со мной, а не с её родителями? - поинтересовалась Юля.
- Ну, когда дело заходит о детях, родители склонны выдавать желаемое за действительное, - деланно усмехнулся Фёдор. На самом деле он понятия не имел, как найти родителей Светы.
- Можно подумать, друзья о друзьях - нет. - Юлия расстегнула пальто. - Зря вы беспокоитесь, на самом деле. Света очень хороший человек. Я бы хотела быть такой, как она.
- Она честна? - осторожно начал Фёдор.
- Ну, соврать физруку, что женские проблемы, когда тупо в лом заниматься - это максимум, да и этому её научили мы с девчонками, - хихикнула Юля. - Эх, те ещё были деньки!
- Вы вместе учились, - заключил Фёдор. Девушка кивнула.
- В институте. Светка единственная со всего курса по профессии устроилась, зато ещё на последнем курсе.
Фёдор напрягся, потому что, если бы беседа пошла дальше на тему работы Светы, он бы поплыл, как нерадивый студент, ибо не имел ни малейшего представления, кто невеста Лёни по профессии.
Но Юля, по счастью, заговорила дальше совсем о другом:
- Она вообще очень целеустремлённая. Нервничает, нервничает, а потом соберётся - и всё сделает так, как нужно. С пути не свернёт.
- И в отношениях с противоположным полом тоже не свернёт? - спросил Фёдор, решив, что самое время. - Допустим, куда-нибудь налево?
Юля замотала головой.
- Вот скажу честно, - она понизила голос, - за ней самые красавцы в институте бегали. А ей на них до лампочки было. Света из тех, кому нужен не секс, а любовь. Мы с девчонками над ней смеялись, она тоже посмеётся, а скажет потом: ну, я такая, меня не изменить.
- Ясно. А как у них складывалось с Лёней?
- Он год за ней ухаживал, - улыбнулась Юля. - Но только летом они начали встречаться... ну да вы же это знаете. Но я вам скажу - Света с таким теплом говорит о Лёне... вот у меня уже много подруг переженилось, так что я точно знаю: она его любит, по-настоящему.
- М-да-а-а-а... - прокряхтел Фёдор, скрестив руки. - Прям идеал, а не невестка.
- Ну, свои грешки у неё тоже есть, - нехотя признала Юля. - Вы только ей не говорите, что я об этом рассказывала...
- Я вообще рассчитываю сохранить нашу беседу в тайне.
- Я - могила, - кивнула девушка. - Светка немножко псих. Если у неё что-то не получается, она себя в руках не держит. Когда такое происходит, нужно только дать ей отдохнуть и прийти в себя, всё равно от неё ничего не добьёшься и... мне иногда кажется, что она в таком состоянии может и убить.
Уже возвращаясь в деревню, Фёдор обдумывал эти слова Юлии. Может и убить. "Она сказала, что убьёт его!" - кричала Света, по словам Михалыча.
В общем-то, получалось, что Света - работяга. У таких людей всё поделено по полочкам, расставлены приоритеты и намечены цели.
Такой была Люда. Если у неё что-то не получалось, она срывалась, но умела брать себя в руки. И всё же она изменила. Фёдор отчасти это понимал: тот красавчик дал ей удовлетворение цели, давал ей новые чувства, которых не хватало... Простить жену Фёдор не мог, но понимал.
Если так, то у Светы не было причины изменять Лёне, ведь они только собирались пожениться - значит, его убийство не связано с интрижкой девушки на стороне. Другое дело сам Лёня. Он был целью Светы. Что, если изменил он? Тоже странно - столько добиваться девушки, и вдруг перед самой свадьбой изменить.
Но если кто и поймёт человеческое сердце, то лишь тот, кто сделал его таким.
* * *
Вернувшись в деревню, Фёдор вывел из дома заметно обрадовавшегося Полкана и отправился с ним на прогулку.
Пёс, казалось, был счастлив вернуться к привычному укладу жизни. Исчез запах покойника - и уже хорошо. Хотел бы Фёдор, чтобы в его жизни всё было так просто. Так нет же: взял, расследование затеял. Какой из него сыщик? Смех один. Сыщик бы спросил у Юли - как себя вела Света, о чём писала, что говорила по телефону... Правда, это были бы весьма сомнительные вопросы от потенциального свёкра.
Полкан сделал свои дела, и они повернули обратно к дому. Навстречу по улице бойко шагала, нагрузившись тяжеленными сумками с продуктами, Валентина Владимировна. Видимо, была в сельмаге, заключил Фёдор. Тоже, как и они с Михалычем, с самого утра на ногах... Какой долгий день.
Неожиданно бабулька остановилась, заметив Фёдора, и спросила:
- Как там Михалыч-то?
- Нормально, - уклончиво ответил Фёдор, прикидывая: знает, не знает? Уж полицию должна была заметить.
Фёдор уже думал, как ответить на неудобные вопросы, как Валентина Владимировна сказала:
- Тебе только кажется, если думаешь, что его знаешь. Никого нельзя знать наверняка. Даже самого себя. А уж других - и подавно.
- Вы это к чему? - непонимающе спросил Фёдор, но бабулька уже зашагала прочь с поразительной для её возраста прытью.
* * *
Усадив Полкана на цепь, чему пёс не возражал, Фёдор зашёл к Михалычу. Тот сидел на кухне и пялился на обои.
- Эй, ау, - буркнул Фёдор. - Не вздумай уходить в себя. Слышишь?
- Как думаешь, когда мне его отдадут? - тихо спросил Михалыч.
Фёдор опустился на соседнее кресло.
- Ну... Наверное, когда найдут убийцу.
- Убийца - Света, и она где-то здесь, в деревне, - проговорил Михалыч.
- Откуда ты знаешь? - насторожился Фёдор.
- Не знаю. Чувствую.
Некоторое время оба молчали. Михалыч продолжал буравить взглядом стену, а Фёдор думал, с чего начать.
- Скажи, - наконец решился он прервать тишину (не столько потому, что знал нужные слова, сколько понимая, что иначе так и не заведёт беседу), - ты точно не слышал, из-за чего Лёня со Светой вчера ругались?
- Нет.
- Понятно. Как ты думаешь, мог ли Лёня... я имею в виду, было ли в его характере...
- Думаешь, он ей изменял, и она убила? - устало спросил Михалыч, обернувшись на него.
Фёдор осторожно кивнул.
- Я тоже об этом думал, - вздохнул Михалыч. - Не уверен, если честно.
- Точно? Ты же его давно не видел.
- И что? Я знаю своего сына. Он, конечно, парень нормальный... Был нормальный... - Михалыч достал сигарету. Затянувшись, он продолжил: - Девушки ему нравились, как-то даже поймал с журналом... "плэйбой" или типа того... но у него голова на плечах была. Он даже жениться решил не как все, по глупости-по молодости, а уже когда на ноги встал. Я же говорю: был у них осенью. Любил он её. Всем сердцем любил. Не мог он её предать.
Фёдор, пожав плечами, поднялся.
- Иди, - кивнул Михалыч. - Я в порядке.
- Может, тебе что нужно? - предложил Фёдор. - Из продуктов там... Я съезжу.
- В доме жратвы на троих, - отрезал Михалыч. - А я - один.
Фёдору это о чём-то напомнило, но он не смог сообразить, о чём именно. Он направился к выходу, и в то же мгновение Михалыч зашёлся диким кашлем.
- Что с тобой? - бросился к нему Фёдор.
Друг продолжал кашлять, глаза округлились и покраснели.