Уваров Андрей Олегович : другие произведения.

Андрей Уваров

РТУТНАЯ РЫБКА

Сама земля здесь источала ненависть.

Он продолжал спускаться - теперь значительно осторожнее. Тропинка все круче уходила вниз, и подошвы ботинок скользили по волглой хвое. Пришлось замедлить шаги; стылый осенний воздух вызывал непрерывную дрожь, от которой было невозможно избавиться. Впрочем, вряд ли причиной ее были только холод и сырость.

Через каждую сотню метров он замирал, прислушиваясь. Ему было страшно - одиноко и страшно в этой чужой и беспощадной стране. Совсем небольшой стране - непостижимым образом однако впитавшей чудовищное количество зла.

СЛОВНО ДЬВОЛЬСКИЙ АККУМУЛЯТОР ВОБРАЛ В СЕБЯ ПОРОЖДЕНИЯ ТЬМЫ ЦЕЛОГО КОНТИНЕТА

Невероятно, что все это происходит на самом деле. Порой ему хотелось проснуться и увидеть вновь свою комнату. Окно, сквозь которое виден сверкающий шпиль - исполинский золотой клинок, пронзивший небеса над городом, с фигурой ангела, замершего на острие.

Но Питер остался далеко на севере, и добраться до него теперь представлялось делом настолько же легким, как путешествие к центру земли.

Из почвы, точно когти гигантской неведомой твари, выпирали каменистые обломки. Падение здесь означает гарантированное увечье. А любая серьезная травма неизбежно приведет к гибели - и смерть вряд ли окажется легкой.

Страх сковывал движения. Сердце колотилось, легким отчаянно не хватало воздуха. Котловина словно заглатывала его, и он уже не мог остановиться. Он цеплялся за мох, за голые ветви кустарника. Движения были неумелы и слишком суетливы, - но ему пока что везло.

Сумею добраться. Несмотря ни на что.

Котловина будто дожидалась этой мысли.

Гладкий, выглядевший вполне надежно корень оказался гнилым - и на этот раз он навернулся всерьез. Грохнувшись на бок, перевернулся - земля и небо дважды мгновенно сменили друг друга, - и вслед за тем появилось леденящее душу ощущение прыжка.

Пустота. Он сжался, стараясь прикрыть голову, но это мало что могло дать: впереди еще оставалось еще около семидесяти метров почти отвесного склона.

Его спас куст. Всей тяжестью он врезался в сплетение ветвей, приняв их треск за хруст собственных костей. Все произошло в считанные секунды. Стебли старой ивы выдержали - и даже более. Острый сучок косо распорол правую бровь до самого виска, и кровь мгновенно залила глаз. Но это не имело значения.

Будь он немного тяжелее...

Он лежал, точно подбитая птица в разоренном гнезде. В правой глазнице ощущалась пульсирующая боль, но он не смел даже шевельнуть рукой, и готов был лежать и лежать, словно это могло продолжаться бесконечно...

Где-то наверху, невидимая, отрывисто и зло прокричала сойка. Он вздрогнул. Прошло не менее минуты, прежде чем он решился подняться.

Озеро было совсем близко; туман скрывал водную поверхность, но явственно ощущался запах, тяжелый и вязкий запах сырого песка и разлагавшихся водорослей.

И рыбы.

Наконец он вышел к воде. Возможно, что все это окажется пустой затеей. Здесь, внизу, он лишился прежней уверенности.

Возвращайся до темноты... возвращайся, пожалуйста...

Практически это означало: НЕ УХОДИ

Но уговаривать его не имело смысла - с радостью, с благодарностью даже он бы и сам оставался возле фургона - если б мог придумать что-то иное. Фургон защищал их от дождя и ветра. В какой-то степени - от холода; однако кормить себя они должны были сами.

Коробка с рисом пуста на три четверти. Два кочна подмерзшей капусты. Единственное, с чем не возникло проблем - вода. Метрах в двухстах от прогалины где они укрыли фургон, из-под скального выступа бил ключ. Вода имела легкий желтоватый оттенок. Однако с этим приходилось мириться, потому что альтернативой были только прогулки к озеру.

На озере он был дважды. Каждый раз специально выбирая такие дни, когда после ночного дождя земля дышала холодною влагой. И можно было не сомневаться. Что котловина заполнена молочно-белой шевелящейся бесплотной массой, перемещавшейся в самых неожиданных направлениях, словно живущей собственной жизнью. Да, он специально выбирал именно такие дни, потому что только под покровом тумана мог решиться выйти на открытое пространство.

И это не было паранойей.

...Сперва им невероятно, почти фантастически повезло. Когда пылавший, умирающий город остался позади, и понемногу стали стихать звуки артиллерийских разрывов, перекрывавших непрерывный треск автоматных очередей, - только тогда, с трудом удерживая на истерзанном воронками шоссе руль угнанного медицинского фургона, он ощутил неожиданную, совершенно безумную надежду.

Старинная легенда солгала. Они побывали в аду - и сумели выбраться невредимыми...

НЕПРАВДА

Невредимым остался лишь он. С Ольгой Николаевной дело обстояло значительно хуже. Да, воспользоваться фургоном, бестолково оставленным у здания местного райотдела милиции (к тому времени уже горевшего) было ее счастливой идеей. И он понимал, что сам ни за что б на подобное не решился. Хотя именно он был мужчиной, и, следовательно, на нем лежала обязанность принимать решения. Мужчиной?.. - Мальчиком, отпраздновавшим свое совершеннолетие за две недели до начала уличных боев.

Мягкий, не отличающийся повышенным здоровьем мальчик с далекого Севера, приехавший с матерью погостить к родственникам - генеалогическое древо, связавшее их, было столь узловато, что сказать, в какой именно степени родства находились, было совершенно невозможно. Однако этого и не требовалось; по крайней мере вы первые дни.

Потом что-то незаметно стало меняться.

Шепот за столом и быстрые, незаметные взгляды в окно. Телевизор, необъяснимо переставший принимать центральные программы. А на местном канале шли странные, с абсолютно непознаваемым для непосвященного содержанием передачи - с равной вероятностью они могли быть приняты за репортажи о марсианском бракоразводном процессе, либо интервью из дома скорби.

Но поначалу это его совсем не волновало.

...Удача оставила их, когда он выворачивал из переулка на проспект, упиравшийся в площадь с необычным легкомысленным названием, от которого более всего веяло доперестроечным общепитом. Вдали, с трудом различимое за пеленой сплошных пожарищ, виднелось многоэтажное здание. Через пару часов ему также было суждено превратиться в один сплошной ревущий костер; а сейчас лишь отдельные языки пламени из окон свидетельствовали о зловещем и скором конце.

Он засмотрелся - один короткий миг - и в этот момент их фургон прицельно продырявили откуда-то сверху. Стрелявший бил не слишком аккуратно - возможно, и сам не был уверен в принадлежности пробиравшегося внизу УАЗа, и выпустил короткую очередь скорее для острастки.

Игорь услышал резкий грохочущий звук, словно кто-то в огромных железных сапогах пробежал по крыше фургона. Он затормозил, одновременно резко выворачивая руль. Машина вильнула и замерла возле самой бровки.

Он обернулся и судорожным движением сдвинул в сторону прямоугольный щиток из оргстекла в переборке, отделявший кабину от пассажирского салона. Отверстие было столь малым, что в него было невозможно просунуть голову. Игорь отчаянно пытался разглядеть хоть что-то в полумраке, который косо прошивали четыре световых луча, струившихся сквозь рваные отверстия в крыше.

Ольга Николаевна лежала на полу. Страшная, мертвящая тишина царила в отсеке - и он подумал, что его мать несомненно мертва...

...Первые его попытки на озере оказались совершенно пустыми. Однако сегодня он подготовился серьезно. Леска сплетена из обрывка капронового шнура, который валялся под пассажирским креслом и был обнаружен совершенно случайно. Его удалось распустить на отдельные нити - кропотливая работа; но свободное время у них имелось в избытке.

Самое главное - крючок. Теперь у него имелся почти настоящий рыболовный крючок, а не жалкий изогнутый обломок гвоздя.

Идея тоже принадлежала матери.

Он отпорола его от солдатского бушлата, служившего ей изголовьем. Обычная застежка; он сумел аккуратно разломать его пополам и старательно заточил о камень. Не возникло нынче проблем и с наживкой.

С легким отвращением Игорь дотронулся до кармана своей тонкой кожаной куртки, где покоилась, завернутая в бумажный листок, дохлая мышь. Три последних ночи они слышали шорох и перестук крошечных коготков. А нынче утром он натолкнулся на околевшего зверька возле двери. Возможно, причина была иной, однако он сильно подозревал, что мышь убил голод.

Это был плохой знак.

Шагах в тридцати левее в озеро уходила каменная гряда. Преодолев ее в несколько довольно рискованных прыжков (сохрани, Господи!), он достиг плоского широкого валуна и опустился на корточки. Огляделся - и ему показалось, что туман вокруг понемногу рассеивается.

Следовало торопиться.

Он вытащил и тщательно разложил снасть на камне. Самодельный крючок выглядел весьма зловеще, и вид имел скорее пыточный, нежели рыболовный.

Наплевать. Эта железка должна выполнить свое дело.

Но сомнения как раз имелись. Однако они давно уже сделались постоянными - следовательно, привычными. Но самой сомнительной представлялась возможность благополучного для него с матерью завершения всей этой бессмысленной и кошмарной истории.

Мышь он выпотрошил прежде всего. Закончив готовить снасть, раскрыл скромных размеров перочинный нож, на пластмассовой рукоятке которого была оттиснута в профиль голова Буратино и ниже стояла цена: 1 рубль 85 копеек - сумма в нынешних временах совершенно абстрактная.

Довольно неумело он принялся терзать окоченелый мышиный трупик, невольно стараясь работать только двумя пальцами. Но потом брезгливость пришлось отбросить, и тогда наконец удалось откромсать несколько небольших кровавых ошметков, покрытых кое-где кусочками шерсти.

Прошло не менее получаса. Он выпрямился на затекших коленях и вгляделся в изменчивую, фантомную пелену перед собой, неуверенно сжимая в руке самодельную леску с ржавой гайкой вместо грузила.

ОЗЕРО, ПОЧТИ ПОЛНОСТЬЮ СКРЫВАЕМОЕ ТУМАНОМ, ОПРЕДЕННО ВЫГЛЯДЕЛО ЗЛОВЕЩЕ

Но еще тягостнее был исходивший от воды запах. Тяжкая смесь привкуса тины и гниющей воды; к ней примешивался еще один - незнакомый, смердящий. К которому было невозможно привыкнуть. Казалось, он постепенно усиливался.

ЗАПАХ СМЕРТИ

Ты просто психуешь. Начинай же в конце концов. Начинай, если хочешь закончить все до темна.

Разумеется, ночевка в котловине никак не входила в его планы.

Он переступил с ноги на ногу, стараясь подавить беспокойство. И все же... Ощущение тревоги не проходило. Скорее всего, причиной была вода. Поверхность ее выглядела очень плотной, и всего более напоминала натянутую кожу трупа гигантской рептилии, наполнявшего окружающий воздух зловонием тления.

Он наконец решился. Неловким, судорожным взмахом метнул свою снасть, отчетливо сознавая в душе, что совершенно не удивится, если

ВСЕ ЭТО ДУРАЦКОЕ СНАРЯЖЕНИЕ ОСТАНЕТСЯ БЕСПОЛЕЗНО ЛЕЖАТЬ НА ПОВЕРХНОСТИ ВОДЫ, КОТОРАЯ ВОВСЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ТАКОВОЮ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

У него не было поплавка. Когда гайка с отчетливым всплеском погрузилась, увлекая за собой крючок с кровоточащей еще наживкой, он отпустил дополнительно около полуметра лески, чтобы грузило свободно легло на дно. Когда-то - бесконечно давно! - ему приходилось видеть вариант донной удочки, используемой не без успеха; и он полагал сейчас, что схожая тактика имеет определенные шансы.

Минут через десять Игорь повторил попытку, предварительно внимательно осмотрев насажанный на крючок кусочек бледно-розовой плоти. Мышиное мясо осталось совершенно нетронутым. Само по себе это еще ничего не означало, однако гнетущее беспокойство еще сильнее стиснуло его сердце.

Трата времени.

Забросив удочку во второй раз, он сел, сняв и постелив предварительно на камень свою куртку. Сколько еще он сможет пробыть здесь? Часа три; от силы - четыре. Затем уже начнет смеркаться.

Леска шевельнулась. Но это произошло так плавно, что осталось полностью незамеченным для сидящего на валуне парня.

ДОБЫЧА. НУЖНА ДОБЫЧА

Но в действительности его более занимало то, что происходило вокруг. Или могло происходить. Он напряженно оглядывал смутно очерченные берега, и несколько раз сердце пропускало удар, когда неподалеку чудилось постороннее, чужое движение. Но затем мало-помалу гипнотическое усыпляющее безмолвие взяло свое, и внимание незаметно притупилось; а мысли естественным образом вернулись к тому, что было самым тяжким и страшным.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ДВЕ ЖИЗНИ

За судьбу матери - и собственную свою жизнь. Груз этот был непереносим. Он чувствовал боль и тупое отчаяние. Возможно, из создавшейся ситуации имелся надежный выход - и даже скорее всего он действительно существовал, однако сам он его не мог обнаружить.

Я не хочу жить здесь! Я НЕ УМЕЮ жить здесь!!

...Они спрятались в котловине и замаскировали как могли машину в надежде переждать эпидемию всеобщего безумия, охватившую жителей этой страны. Но с каждым днем надежда становилась все слабее - зато неумолимо крепла убежденность, что без медицинской помощи рана его матери станет смертельной. Пуля пробила плечо и застряла в левом боку, сломав одно или два ребра. Поначалу, после того, как прекратилось кровотечение, Ольга Николаевна могла еще вполне убедительно - равно себе и сыну - доказывать, что выкарабкается самостоятельно. Но на четвертый день начался жар, и после приступы лихорадки уже не прекращались. Каждое утро он приносил охапку свежих листьев подорожника, притворяясь, будто не замечает наспех припрятанных обрывков белья со свежими жуткими пятнами засохшего гноя. Пока что еще доставало сил притворяться - но вряд ли это могло продолжаться долго. Страдание неумолимо изменяло, истончало облик матери, и постепенно все явственнее проступала в нем жуткая и отвратительная маска приближавшейся смерти.

Тихое шевеление и подергивание лески, обернутой вокруг запястья, внезапно вернуло его к действительности.

* * *

- Стрепсилс! - сидевший на корточках у воды мужчина в черной майке с грубо вышитым американским орлом на груди и черных линя-лых джинсах зачерпнул горстью воды и, плеснув на лицо, растер влагу ладонью по вискам. Затем обернулся и проговорил уже громче:

- Слышал, выблядок! Вали сюда живо!

Мужчина неспешно поднялся, с хрустом распрямив колени, и посмотрел в сторону близких зарослей кизила.

Спустя несколько секунд из них кубарем выкатился невысокий па-рень со светлой короткой шевелюрой, давно позабывшие последнее об-щение с мылом волосы его топорщились, как усы у енота. Парень, загребая носками песок, подошел к мужчине в черном и остановился в полуметре, глядя на того снизу вверх, так макушкой едва доставал клюв презрительно отвернувшегося сторону орла.

Было раннее утро, до рассвета оставалось не менее сорока ми-нут, и парень, едва успевший справить по быстрому малую нужду, со-бирался поспать еще час-полтора. Ранняя беседа никак не входила в его планы. Он молчал, инстинктивно чувствуя, что разговор лучше первому не начинать.

- Ты закончил, что собирался вчера? - спросил мужчина, выти-рая о бедра влажные пальцы.

- Шерп, мы ж вчера оттянулись, а после заснул я... сегодня все сделаю.

Парень начинал нервничать. Ему не нравилось, как смотрел на него этот жилистый смуглый человеке Его раздражал и пугал взгляд темных, слегка раскосых глаз, лишенный всякого выражения. Воз-можно, предки этого мужика и впрямь были выходцами с Тибета. Но в принципе, совершенно безразлично, где именно трахались его родители. Важно, что получилось в результате.

А в результате появился хладнокровный убийца, в чем за послед-ние сутки парень имел возможность убедиться трижды. Это и являлось самым существенным в данный момент.

- Значит, вчера ты впал в искушение, - негромко и как бы даже кротко констатировал Шерп. - Так.

- Не я один. Трубник тоже...

- Я знаю. Не трудись, я знаю.

Шерп качнулся с пятки на носок, не отрывая взгляда огромных черных зрачков от лица своего визави. Парню почудилось, что в ушах его под действием этого физически ощутимого взора возникло и стало усиливаться звучание странной высокой ноты.

- ... в искушение, - между тем раздельно проговорил Шерп. - Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его.

Парень опустил глаза и ссутулился, обретя при этом удивительное сходство с небольшой молодой обезьянкой.

- Но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью; похоть же, зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть.

- Так сказано в Писании, Стрепсилс. Ты читал когда-либо Писа-ние?

Парень молча мотнул головой.

- На меня смотри! - мужчина коротким толчком ладони вздернул его подбородок. - Я хочу знать все о дорогах, которые ведут в этот распадок. Ты должен управиться быстро. Управиться до того часа, ког-да солнце окончательно разгонит туман.

Шерп протянул руку и потрепал парня по плечу.

- Как твое горло? - спросил он, медленно проведя указательным пальцем вдоль яремной вены на шее парня. - Болит все еще?

Тот молча кивнул.

Горло - это было его слабое место. Ангина на-стигала в любое время года - и в самый неподходящий момент. И лишь недавно он открыл для себя (Если простуда берет за горло, вам поможет Стрепсилс!) лечебный заморский леденец и поедал его теперь гор-стями, сверх всякой меры - при малейших симптомах.

О великий двигатель торговли!

- Так вот, отвшырок, - Шерп намертво, словно гидравлической клешней, ухватил его за шею и стиснул. - Ежели ты не разыщешь удобной колеи, чтоб нам машину обратно наверх запятить, я САМ возьму тебя за горло. Как следует возьму. И это покажется тебе куда как хуже любой гребаной простуды. Можешь мне ве-рить, - с этими словами он стиснул пальцы сильнее, а затем отбросил парня прочь - легко, будто тряпичную куклу.

* * *

Плавно и очень медленно слабина лески исчезала. Однако на поклевку это походило весьма слабо - факт, очевидный даже для человека с опытом рыбалки совершенно ничтожным. Игорь вновь почувствовал растущую волну смутного беспокойства, которое теперь уже граничило с откровенным страхом.

Он не сводил глаз с поверхности озера.

Что-то не так. Что-то определенно не так.

Но он продолжал сидеть неподвижно, глядя, как постепенно натягивается леска, словно растворяясь и уходя в НИКУДА.

Затем всякое движение прекратилось - так же неожиданно. Как и началось. Ни единого рывка; ни даже намека на то, что там, в глубине, находится что-то живое.

Вероятно, снасть зацепилась за какую-нибудь дрянь на дне. Или ее отвело слабым течением. Забросить еще раз?

Осторожно он потянул леску на себя. Пусто. Она выбиралась без всякого сопротивления. Ему даже показалось, что снасть идет легче, чем позволяет вес грузила. Метр, еще метр. Незаметно для себя Игорь сматывал донку все быстрее, словно это имело хоть какое-то значение. Оставалось совсем немного, когда, бросив случайный взгляд вниз, он увидел, что связанная из коротких обрывков нить скатывается в бесформенный клубок. Нагнувшись, Игорь коснулся его рукой, пытаясь расправить спутанные кольца.

Проклятье!

Леска превратилась в подобие старой мочалки. Бесчисленные узелки переплелись между собой намертво. Разъединить их было абсолютно невозможно.

Досада и разочарование были столь велики, что он едва удержался от слез. Удержался? - во всяком случае, так ему показалось. Дрожь, не отпускавшая его уже несколько часов, сделалась непереносимой, а мышцы отказывались повиноваться, вызывая отвратительное ощущение бессилия.

Игорь сунул руки в карманы. Пальцы почти онемели от холода. Он оглянулся, точно здесь мог оказаться кто-то, способный помочь, и вновь с тоской посмотрел под ноги.

Остатков шнура должно хватить на новую леску...

Да, скорее всего. Но он сейчас совсем не был уверен, что у него хватит сил и решимости проделать сегодняшний путь еще раз. А главное, совершенно неясно, имеет ли все это вообще хоть малейший смысл.

Однако он все же нагнулся и поднял погибшую снасть. В любом случае, крючок и гайку-грузило оставлять здесь незачем. Ведь это может обнаружить ИХ присутствие. Это может их погубить.

Торопливо натянув куртку, успевшую уже впитать сырость камня, Игорь двинулся прочь, на ходу запихивая в карман никчемный клубок. Внимание опять было занято опасным балансированием на скользких камнях, и потому

рыбу он не увидел, а УСЛЫШАЛ.

Она обреченно скользила следом на свободном конце лески, с тихим плеском всплывая и погружаясь вновь. Это был особенный звук, совсем непохожий на резкий перестук металлической гайки.

Игорь в два рывка подтянул добычу к себе.

РЫБА?

Скорее рыбка - так будет правильнее. Почти аквариумных размеров. Темная с зеленью спинка, бесцветные плавники. Игорь разглядывал ее, держа на вытянутой руке.

Она была неподвижна. Не было даже намека на попытку освободиться - словно его угораздило каким-то образом выудить дохлую рыбу. Но крохотные пузырьки воздуха выдавали слабое, неуловимое почти движение жабр.

Он положил ее на ладонь и осторожно попытался вытащить крючок, полностью скрытый во рту. Просто невероятно, как подобная кроха могла его заглотить.

Вопреки ожиданиям, крючок вышел почти без усилий. Чистый. Игорь перевернул рыбку в ладонях. Никогда раньше ему не доводилось видеть ничего подобного.

Голова приплюснута, а рот сильно напоминает жабий. Хвостовой и спинной плавники на ощупь удивительно твердые. Но самой странной была окраска - однако обнаружилось это не сразу.

Он приподнял рыбку за хвостик, держа над левой ладонью.

Отпустить? Хотя вряд ли она оклемается даже в воде. Но ведь и толку от подобного улова - ноль.

Минуту еще он продолжал задумчиво разглядывать рыбку.

Пожалуй, все же стоит вернуть тварь в родную стихию.

В этот момент рыбка неожиданно коснулась его левой ладони. Она не выскользнула из пальцев правой руки, нет, а именно потянулась вниз, непостижимым образом увеличиваясь в длине. Чешуя на ее бо-ках, до того тускло-серебристая, ярко полыхнула живым ртутный огнем. Рот рыбки приоткрылся - словно в ласковом поцелуе. Он машинально отшатнулся и потерял равновесие. Изог-нулся, отчаянно стараясь удержаться, и в тот же миг почувствовал слабое щекочущее прикосновение к запястью. Подошвы кроссовок предательски заскользили по камню. Купание в ледяной воде должно было стать достойным завершением всей этой идиотской вылазки. Игорь уже почти ощущал на губах вкус сты-лой осенней воды.

ОН ПАДАЛ

Мгновенный приступ головокружения - и мир вновь обрел привыч-ную устойчивостью. Не было ничего - ни обжигающего холода озера, ни заливающей лицо волны. Он не упал. Это казалось невероятным.

Не более, чем чудовищная реальность последних дней. Нет, не более.

Поспешно Игорь двинулся прочь из проклятой котловины. Он шел не оглядываясь; и потому не мог видеть слабую полоску золотистого цвета, промелькнувшую короткой дугой и растаявшей в глубине озера.

* * *

Инструментов не оказалось. И открутить колесный диск со спу-стившим баллоном на угнанных милицейских жигулях было абсолютно нечем. Шерп сам перерыл весь багажник паршивой ментовской тачки, однако ничего полезного так и не обнаружил. Пробитая камера, сперва представлявшаяся лишь пустячной заминкой, грозила пе-рерасти в проблему.

Он задумался. Конечно, можно уйти пешком. Но тогда придет-ся бросить казну. Стальной ящик не попрешь на плечах - даже с по- в мощью двух недоделанных, с которыми судьба свела его в местном СИЗО. Нет, казну в таком случае определенно придется оставить. Жизнь, ра-зумеется, в любом случае дороже. Но сперва все же нужно попробовать разыграть те карты, что имеются сейчас на руках.

Раздался звук приближавшихся шагов. Шерп поднял голову и вы-тащил табельный милицейский ПМ, заткнутый за пояс джинсов.

Тяжело ступая, к машине вышел человек в мешковатом камуфляжном комбинезоне. Редкие рыжие волосы торчали из-под военного же образца кепи. Однако обувь совершенно не сочеталась с этим нарядом - ноги кряжистого мужичка были обуты в пляжного вида сандалии, меж ремнями которых выглядывали красные, будто обваренные кипятком, пальцы.

- Я... - начал он и замолк, увидев ствол в опущенной вдоль бедра руке Шерпа.

- Подойди, - сказал Шерп, пряча пистолет. - Подойди, я хочу взглянуть в твои правдивые кроткие глаза.

Сандалии переместились на полшага вперед и замерли.

- Ты закопал его?

- Вчера. - Трубник тяжело переступил с ноги на ногу. - Еще до темна землицей присыпал.

- А как тебе понравилось то, что было в карманах? Ведь ты про-верил карманы, перед тем как проводить его вниз. Верно, Трубник?

Камуфляжный открыл было рот, но не произнес ни звука. Он нервно пожал плечами, тягостно переминаясь на одном месте, точно хотел понадежнее умять грунт над недавно припрятанным сокровищем.

- Проверил. И обнаружил связку. - проговорил Шерп, отвечая на свой же вопрос. - А потом, когда ты слегка оттянулся с тем мохнощеким на пару, кому-то из вас пришла в голову идея. Плохая идея, Трубник. Я бы сказал даже - идея невероятно тухлая. И потому, как от нее воняет, могу предположить, что принадлежала она именно тебе. Так? А что на было связке?

- Ключи... - прошелестел камуфляжный, - ключи на железке, труба нетолченая... У костерка схоронил...

- У костерка, - повторил задумчиво Шерп, и ладонь его снова лег-ко легла на рукоять пистолета. - Изорва блядская! - Он стремитель-но шагнул к Трубнику, лицо которого мгновенно приобрело мертвенный сероватый оттенок.

- Да ты ими от души в жестянке поковырялся! Ведь так, пентюх?

Конечно, все это была чушь. Сквозь чуткий звериный сон Шерп слышал скрежещущий приглушенный звук нынешний ночью; а наутро обнаружил свежие царапины вокруг замочной скважины сейфа. Казну пытались вы-потрошить в одиночку. Личность же злополучного взломщика сомнений не вызывала. И потому следовало его положить вместе с ключами на пол-метра под землю, не произнося при этом никаких особенных слов. Все верно; и в другой ситуации Трубник уже оставил бы сей мир, скорее всего даже не поняв толком, как именно это случилось. Вме-сте с сокамерником-пидором. Но сейчас они оба были нужны Шерпу. Пока нужны. Но, чтобы использовать их наиболее эффективно, требова-лось привести придурков в необходимое состояние.

Трубник покачнулся. Рука его как бы сама собой коснулась просторного накладного кармана. Движение это не укрылось от Шерпа.

- Трубник, - сказал он внезапно улыбнувшись, - ты ведь знаешь, что заслужил. И знаешь, как я должен поступить. И думаю, зла на меня не держишь. Так?

- Шерп, - неудавшийся кандидат на быстрое обогащение вытер об одежду влажные ладони, не отрывая взгляда от лица человека в черных джинсах и майке. - Я ничего не хотел...Только попробовать... Попробовать, да...

Его ладони снова пришли в движение, сжимаясь в кулаки и распрямля-ясь в возрастающем темпе.

Шерп усмехнулся шире.

Прикидывает, лярва, какие у него шансы, ежели внезапно броситься. И понимает отлично, что шансов нет решительно никаких

- Попробовать? То есть ты хочешь сказать, что намеревался сде-лать мне приятный сюрприз? А ведомо ли тебе, какие ключи может но-сить мент из СИЗО у себя в кармане? В связочке на железке? Нет? Да от тех самых клеток, где ты жил так уютно второй месяц. И вот что я скажу тебе. Трубник - в первый и единственный раз, и потому слушай меня очень внимательно.

- Мозги твои от рождения располагались не там, где обы-чно они находятся у нормальных людей, а в кулаках. Но от частого и не-умеренного употребления кулаки, которыми наградил тебя, Трубник, Господь, сильно устали и деформировались, И абсолютно то же самое произошло с мозгами. А теперь ответь мне - учитывая такие вот обстоятельства - по твоему мнению, имеешь ли ты право на какие-то самостоятельные мысли?

Стоявший перед ним детина молчал. Без того маленькие глазки его превратились в узкие щелки, обращенные редкими белесыми ресницами.

Шерп задумчиво смотрел вверх, на верхушки низкорослых сосен, едва различимых сквозь туман.

Наконец Трубник покачал головой.

- Нет, выдавил он, - не имею я права.

Шерп удовлетворенно кивнул.

- Точно.Ну а тогда опусти ладошку в свой замечательный бездонный багажник. И покажи мне, что там храниться - только проделай все неторопясь.

Когда камуфляжный извлек из кармана руку, в пальцах его была зажата связка ключей.

- Ага, - Шерп кивнул, - я так и думал. Теперь освободи от ключей колечко. Ключики можешь бросить - давай-давай, не стесняйся - а колечко пока оставь.

Трубник без слов проделал все, что ему велели.

- Неплохо, - Шерп опустился на мох, скрестив по-турецки ноги и положив перед собой пистолет, - Остались пустяки. Расстегни ре-мень и скинь на раз-два штаны. Быстро. Не заставляй меня повторять это дважды.

Трубник шумно сглотнул.

- Лучше сразу, - выдавил он через силу. - Если ты собрался... тогда лучше сразу...

- Вряд ли это действительно будет лучше. Но, ежели ты намерен упираться, все и впрямь может обернуться скверно. Гораздо паскуднее, чем ты способен себе представить.

Камуфляжные брюки упали на землю. Шерп с отстраненным любопытст-вом глянул на открывшееся его глазам мужское достоинство Трубника.

- Так. Вероятно, ты нравишься бабам... Ну, это все равно. Последнее -окольцуй-ка свое хозяйство.

Голос Шерпа приобрел особую интонацию. Трубник помнил ее очень хорошо - именно так звучала его речь при разговоре с ментом, захваченным в качестве заложника. Шерп что-то сказал мальчишке-милиционеру перед тем, как сломать ему шею, - когда они надежно оторвались от райотдела километров на сорок, и необходимость в каких-либо заложниках пропала.

И Трубник не стал спорить. Он только пытался закончить все по-быстрее.

- Разогни проволоку, - резко скомандовал Шерп. - Вот так. А теперь закрути как следует. Это украшение должно сидеть крепко.

Он поднялся с довольным видом.

- Как видишь, отсутствие собственных мыслей пошло тебе на пользу. Ты не стал испытывать судьбу - и до сих пор еще жив! Поступай так впредь, и, возможно, все закончится для тебя счастливо. Я уже видел сегодня Стрепсилса. Сейчас он ищет подходящую дорогу отсюда. Это его работа. А твоя -пригнать сюда другую машину. И меня не интересует, как именно ты это сделаешь. Она должна стоять здесь до темноты. В противном случае тебе придется вытаскивать отсюда казну, привязав ящик к своему новому украшению. Так действительно будет, Трубник, и ты знаешь прекрасно, что я не шучу.

Оставшись один, Шерп спустился к озеру и более часа просидел неподвижно, погруженный в раздумья. В какой-то момент далеко, на невидимой сквозь мутную пелену противоположной стороне ему почудился едва раз-личимый рокот автомобильного мотора. Он поднялся и подошел к самой кромке воды, напряженно всматриваясь сквозь туман, словно стараясь различить нечто очень важное, скрытое за его завесой. Так пришло несколько минут. Но туман оставался непроницаем, а услышанный звук более не повторился.

* * *

На обратном пути Игорю пришла в голову сумасшедшая мысль, что фургона не окажется на месте. Он отгоняя ее, понимая, что это паранойя чистой воды, и тем не менее невольно все ускорял и ускорял шаг.

Разумеется, темно-зеленый УАЗ с блеклым красным крестом на капоте был на месте. Но беспокойство осталось, и последние метры Игорь преодолел почти бегом. Рывком открыл дверцу:

- Мама!

Ему никто не ответил, и в полумраке салона было невозможно что-либо разобрать. От волнения никак не удавалось нащупать выключатель плафона. Наконец вспыхнул маленький тусклый фонарик на потолке. В неверном его свете женщина на боковой койке, укрытая грубым солдатским одеялом, скомканным и сбывшимся на сторону, казалась просто грудой тряпья. Лица не было видно; более того - не разли-чалось даже ее частое хрипловатое дыхание.

Ничего.

Он понял, что его мать умерла. Умерла, пока он ходил к озеру; пока с идиотским упорством занимался со-вершенно бесполезным и безнадежным делом, вместо того, чтобы выпол-нить главное - быть с ней в ее последние минуты.

Пожалуйста, возвращайся... НЕ УХОДИ...

Неловкой, непослушной рукой Игорь потянул край одеяла. Он уви-дел кисть, маленькую, с кожей словно прозрачной, сквозь которую были различались мельчайшие сосуды.

ТОНКАЯ СИНЕВАТАЯ ЖИЛКА НА ЗАПЯСТЬЕ ЕДВА ЗАМЕТНО ПУЛЬСИРОВАЛА

Судорожно отдернув одеяло с ее лица, Игорь наклонился, прислушиваясь. Ды-хание не ощущалось, а скорее угадывалось, и все же - все же! - она была жива!!

Обморок. Однако обморок столь глубокий, что грань между жизнью и смертью грозила исчезнуть в любой момент. Приподняв грязную простыню, пропитанную смесью гноя и крови, он увидел, что самодельная повязка, которую он сам наложил утром, исчезла. Вероятно, вскоре после его уходя кро-вотечение внезапно усилилось, и тряпки быстро промокли насквозь. Очевидно, Ольга Николаевна сумела их снять, а вот перевязать себя вновь у нее не хватило сил.

Она была еще жива - но она умирала. Сомневаться было невозможно.

Но он не хотел о том думать. Нет! Её можно спасти, безусловно можно, требуется только понять, сообразить, что именно надо сделать.

ТЕПЛО

Конечно же! Тепло - это как раз то, что необходимо. Он бросил-ся из фургона и в бешеном темпе принялся собирать хворост, не вполне отдавая себе отчет, как будет действовать дальше. Как су-меет вынести раненую женщину к огню так, чтобы не убить ее при пер-вом неловком движении.

Не думать об этом, и не сидеть просто так, не предпринимая ничего, наблюдая, как его мать угасает! Любое за-нятие сейчас давало надежду. Сырые, в беспорядке набросанные ветви не желали разгораться. Бензин! Игорь метнулся к машине, вытащил из-под пассажирского сиденья канистру. Она была пуста, как музейная ваза. Черт с ним, он возьмет топливо прямо из бака. Но не помог и смоченный топливом лоскут ткани.

А почему б не использовать бензобак по прямому назначению?

Игорь торопливо уселся на место водителя. Ключи торчали в зам-ке - он никогда их не вынимал, от греха. Стартер с визгом прокру-тился несколько раз, и тут же завелся двигатель, взревев на высоких оборотах.

Игорь торопливо убрал газ; на холостом ходу мотор заработал значительно тише.

Вот так. Теперь включить отопитель на полную мощ-ность - и через десяток минут в салоне будет тепло. Он почувствовал вдруг, что плачет. В глубине души он сознавал, что его усилия его скорее всего напрасны, и что спасти маму ему не удастся несмотря на все старания. Да и что он мог сделать? Один, в отдаленном, Богом забытом краю?

Он вновь выбрался из кабины и отправился в санитарный отсек , ужасаясь про себя тому, что может ожидать его там. Но голубая жилка на запястье Ольги Николаевны все еще трепетала под кожей, и это было практически все, что указывало на теплившуюся еще в ней жизнь.

- Очнись, мама! Я прошу тебя, очнись, пожалуйста!!

Он прижал к ее щеке мокрое от слез лицо. С его глазами что-то происходило. Ему приходилось плакать - да, конечно, - но никогда еще влага из-под век не сочилась столь безудержно и обильно. Он буквально истекал слезами.

Наконец он выпрямился.

Женщина была по-прежнему неподвижна. Он едва узнавал в ней свою мать - столь пугающе резко изменились ее черты. Игорь поднес ладонь к отверстию дефлектора - уже ощутимо тянуло теплом - и вышел из машины. Медленно, с усилием передвигая ноги, он пересек крошечную прогалину, на которой был укрыт их фургон. Здесь было относительно ровное место; далее начинался уклон, с каждым метром становившийся все круче - путь, который пришлось проделать нынешним утром.

На самом краю прогалины ветра почти не было, и все же невесомая осенняя паутинка легко коснулась его лица. Он машинально смахнул ее ладонью - и тут же с недоумением уставился на собственную руку.

Она была влажной. От слез - но не от крови. Недавно рассеченная бровь более совершенно не беспокоила. Он осторожно коснулся ранки. Под пальцами угадывался шрам; совершенно сухой по ощущениям.

Несколько секунд он стоял неподвижно в недоумении. Почти пол-ную тишину нарушал лишь негромкий звук работавшего на малых оборотах двигателя фургона. И в этот миг неясное предвидение беды вновь стиснуло его сердце. Словно кто-то издалека пристально вглядывался в него прон-зительным и недобрым взглядом. Слух заполнил тонкий звенящий звук, который нахлынул, усилился - и постепенно исчез. С ним вместе пропало и отвратительное ощущение

ЧУЖОГО ПРИСУТСВИЯ

Он вернулся к машине и заглянул внутрь. Ольга Николаевна смо-трела на него, слабый изгиб тонких дрожащих губ несомненно озна-чал улыбку.

- Ты вернулся?.. Ты давно вернулся?.. Я так рада... - проше-лестел ее голос.

Осмысленный взгляд. Слабый, едва заметный румянец на щеках - отчетливо различимый по контрасту с восковой желтизной лба. Пожалуй, ее можно было даже назвать оживленной - насколько позво-ляли слабость и боль.

Игорь опустился на корточки рядом.

Тепло. Как я не догадался раньше? Ей обязательно нужно бы-ло согреться.

Но в действительности особой жары в фургоне не ощущалось. Стало теплее - на два-три градуса, не более. И все же, все же...

Мать осторожно коснулась пальцами его головы.

- Тебе удалось что-нибудь поймать?

И вот здесь он солгал. Необъяснимо, абсолютно бессмысленно. Они были очень дружны с матерью, пожалуй, она оставалась самым близким ему человеком - и он мог доверить ей практически все. Но сейчас Игорь ответил:

- Нет. Ничего ровным счетом. И не пойду туда больше, это пустая затея.

Затем, предвосхищая очевидный вопрос, торопливо спросил:

- Ты согрелась, мама? Тебе действительно лучше?

- Пожалуй...- Она тихонько пошевелилась. - Кажется, я действительно немного согрелась.

- Тогда пойду выключу двигатель.

- Сынок, подожди... Без еды... Речь не обо мне, нет, я совсем не чувствую голода, но тебе необходимо поддержать силы...

- Что-нибудь придумаю, ма, - он торопливо выскочил из фургона. В кабине, заглушив мотор, глянул в боковое зеркало. Так и есть. Шрам над правой бровью почти не виден. То есть он остался, разумеется - однако выглядит, как пустячная царапина. Притом месячной давности.

Это очень кстати. Но главное - матери стало лучше. Хоть немного. А значит, есть и надежда.

Но все может измениться за какой-нибудь час. Новая вспышка температуры, новый обморок...Что тогда?

Игорь спрыгнул на землю и вновь пересек прогалину. Остановился, ожидая, что вновь испытает ощущение чужого. Но его не возникло, словно и не было никогда вовсе.

Конечно, мама права. Без еды и без медицинской помощи мы обречены. Нужно искать людей. Это единственный выход.

Он почувствовал зуд в левом запястье и с силой потер его о бедро. Все прошло, но если б он в этот момент взглянул на свою руку, то увидел бы на коже небольшую, но яркую отметину. Округлую - словно след поцелуя крошечного рта. Поцелуя, о котором он успел позабыть.

* * *

Новенький трехдверный джип неторопливо двигался по грунтовке, неуказанной ни на каких картах. Машине в недав-нем прошлом изрядно досталось - вся она была покрыта густым слоем засохшей грязи, передний бампер с защитными стойками смят, а левое крыло над задним колесом продырявлено в трех местах определенно при помощи трещотки 7,62. В тонированных стеклах отражались тени близких деревьев. Дорога понижалась, петляя; вскоре на бампере джипа вспыхнула единственная уцелевшая противотуманная фара. Мощный движок коротко взревывал на крутых поворотах, а однажды, когда в вязкой белесой мгле водителю почудилась размытая тень, он непроизвольно нажал на сигнал.

В то время, как джип тойота петлял на узком проселке, неук-лонно спускаясь к озеру, Шерп еще раз неторопясь тщательно обыскал милицейские жигули. Результат остался прежним. Трудно представить, чтобы водитель-опер не возил с собой на служебной тачке такие элемен-тарные приспособления, как домкрат и баллонный ключ - и тем не менее все обстояло именно так. На данном историческом отрезке придется с этим примириться.

И все же его поджидал сюрприз. Правда, пока что было неясно, как его использовать. Однако в любом случае то, что удалось найти, было весьма ценным приобретением.

Шерп уселся на заднее сиденье и положил руку на не-большой стальной ящик, приютившийся у противоположной дверцы. Казна. Трубник напрасно тратил время, потому что ключ от сейфа имелся. В единственном экземпляре, и в данный момент покоился в боковом кармане черных джинсов Шерпа.

Предполагалось, что сейф набит деньгами, - но это было не так В небольшой железной коробке помещалось нечто куда более ценное, нежели пачки банкнот. Но, чтобы распорядится содержимым как следует, грамотно и без спешки, требовался ум и опыт - качества, которые у на-вязанных судьбой напарников отсутствуют начисто. Поэтому приходилось ждать.

Шерп запустил руку в початую пачку с крекерами и принялся жевать, запивая теплой минералкой местного изготовления. С едой у них было, прямо сказать, скромно, однако это мало заботило Шерпа. Не месяц здесь прохлаждаться. И даже не неделю.

Сутки, не более. Ежели за это время не удастся ничего пред-принять с транспортом, тогда... На этот случай имелся особый план, в котором для спутников Шерпа места уже не было.

Словно в ответ на эти мысли фигуры обоих показались на опушке метрах в двухстах от берега. Они с трудом брели по влажному рыхлому песку, и между ними происходил следующий разговор:

- Мочканет он нас тут, Трубник. Ну на хрена нам землю месить? И место тут вообще гиблое. Ты в СИЗО всего ничего провел, а я-то разговоров наслушался. Злое тут место. И озеро это -могила. Ты разве не чувствуешь? Недаром никто из людей здесь не селится. Да и зверья не видать что-то. Точно говорю - мотать налег-ке надо. А этот, бля, нехай один здесь парится.

Трубник, настроение которого с утра прочно застряло на отметке полный звиздец, отпихнул парня в сторону.

- Закрой чавку, сука! - заорал он. - И не напирай, чего трешься! Трепло кукурузное. Шерпу скажу, что ты ссучился, он тебе яйца враз оторвет! Тогда мотать тебе очень легко будет.

Стрепсилс ссутулился и отстал. Он знал свое место. Увидав сидящего в жигулях Шерпа, Трубник тяжело направился к нему.

- Чего это вы парочкой ходить стали? - Шерп усмехнулся. - Неужто совратил он тебя? Так, Трубник?

- Да случайно вместе к озеру вышли! Мне и смотреть на него по-зорно! Он же пидор, падла, опущенный! Срать не сяду на одном поле.

- Гляди, какой нервный ты, Трубник. Забудь-ка об этом дерьме! Я много с кем и одним воздухом дышать бы не стал, будь моя воля. Но воля сейчас не моя - и не твоя тем более. Так что хавай, что дают. И ответь мне лучше, выходил ты на трассу?

- Был я там. Пустая шоссейка. Ни одной машины, труба нетолченая! Наверное, где-то невдалеке блок поставили. Надо до вечера ждать. Тогда...

В этот момент совсем неподалеку отчетливо прозвучал короткий автомобильный гудок.

- Все мыслить пытаешься. Трубник? - Шерп одним движением вы-нырнул из машины. - Сделай быстренько так, чтоб вас со Стрепсилсом и видно не было. Но чтобы в любой момент под рукой оказались. Шевелись, к нам гости пожаловали! - Он вытащил ПМ, загнал патрон в ствол и переместил пистолет за спину.

Джип выкатился из леса и остановился неподалеку от приткнувших-ся под разлапистой сосной желто-синих жигулей. Отворилась левая дверца, и на песок вышел молодой чернявый мужчина с темными усиками и гладко, до синевы выбритыми щеками и подбородком. Дорогие, спортив-ного покроя брюки и легкая куртка сидели на нем легко и изящно, сви-детельствуя, что хозяин их привык к образу жизни комфортному и не обремененному излишним количеством проблем.

Он настороженно огляделся вокруг и обратил наконец свой взор на Шерпа. Тот стоял возле милицейской машины, небрежно облокотив-шись о дверцу, и заинтересованно наблюдал за прибывшими.

Из джипа тем временем выбрались две женщины. Первой было лет тридцать пять - стройная, подтянутая дама в строгом брючном костюме с короткой стрижкой и в темных очках с дымчатыми стеклами. Следом за ней показалась девушка, еще подросток. Воз-раст - от силы пятнадцать. В линялых джинсах и светлой футболке с длинными рукавами. Обе замерли возле машины.

Возникла короткая пауза; затем дама что-то резко проговорила мужчине. Тот передернул плечами и направился в сто-рону Шерпа.

- Добрый день, - сказал прибывший, останавливаясь на расстоянии про-тянутой руки. - Мы из города. Нас обстреляли по пути, и мы хотим переждать... какое-то время.

Шерп сочувственно закивал.

- А вы давно здесь? - спросил мужчина, разглядывая попеременно служебную машину и человека в довольно необычном для милиционера наряде. На лице его отчетливо читалась попытка определить степень возможного соответствия одного другому.

- Не очень, - Шерп сделал неопределенный жест. - Около суток.

Он посмотрел на джип. Прекрасная машина. Тойота-юниор, темно-зеленый металлик. Цвет, безусловно, не играл никакой роли. Сущес-твенным было другое - четырехлитровый двигатель джипа с приводом на оба моста. Это было как нельзя более кстати.

Женщины у тойоты разделились. Девушка осталась, а старшая решительно направилась к беседовавшим мужчинам.

Когда дама подошла вплотную, Шерп окинул ее внимательным взгля-дом

- Ирина Юрьевна, - произнесла женщина без всякого предисловия. -Это - Геннадий. (Последовал легкий кивок в сторону спутника.) А вы из милиции?

- Нет, мадам, - ответствовал Шерп. - Не довелось как-то.

Кто из этих троих главный - ясно младенцу. Мамочка решает все и за всех. Та еще сучка. А чернявый - он даже и не отец пацанке. Тем более, что старше ее от сил лет на десять. Он - живая игрушка, а мужчиной ему дозволяется быть в постели и тогда, когда мамочка захочет поиграть в слабую женщину.

- Но здесь есть сотрудники милиции? - с нажимом спросила Ирина Юрьевна. - И что вообще тут делает оперативный транспорт?!

Лицо Шерпа приобрело сконфуженное выражение.

- Транспорт сломался вот, - он пнул ногой спустивший баллон, - а сотрудник имеется, конечно. Тут, неподалеку.

- Позовите его!

Шерп покачал головой.

- Нет, бесполезно. Он не услышит.

- Почему это? Где он находится?

Шерп сделал небрежный жест в сторону лесной опушки - прямоугольный клочок земли со свежеснятым дерном отчетливо виднелся на фоне опавшей хвои.

- Мент находится там. Не слишком глубоко - самое большее метр. Вы уверены, что действительно хотите его видеть?

На несколько секунд воцарилось молчание. Потом кровь стремительно отхлынула от лица женщины. Она поняла, что этот странный неприятный человек с пронзительным взглядом не шутит. И надо от-дать ей должное - сориентировалась она очень быстро.

- Юля! - Женщина резко повернулась в сторону джипа. - Уезжай отсюда! Одна, немедленно!

Конечно, это было пустой надеждой. Девочка никак не могла оставить мать одну в неясной ситуации без долгих и подробных объяснений. Поэтому появление Стрепсилса было явно преждевременным - однако тот уже вывалился из-за кустов, опрометью бросившись к джипу.

- Не трожь руль, бля! Не трожь!!

Болван. Ну, пусть резвиться - недолго осталось.

Вскоре Шерп увидел и второго сподвижника.

Трубник остановился поодаль, явно не зная, что делать далее и ожидая развития событий. К этому моменту черноволосый Геннадий тоже оценил ситуацию. Но вовсе не так, как его спутница. Он не выказал никаких признаков страха - лишь брезгливое удив-ление отразилось на красивом ухоженном лице.

- Скажи им, - он повернулся к женщине. - Нужно кончать этот спектакль.

Ирина Викторовна с мгновенным замешательством посмотрела на Шерпа.

- Я сотрудник аппарата правительства. У меня есть все под-тверждающие документы. И я обещаю вам помощь, если вы, в свою очередь, не предпримите попыток причинить нам вред.

Шерп отметил с удовольствием, что голос ее звучал вполне твердо.

Умеет держаться. Но надолго ли ее хватит?

- А мне все равно, кто вы такая и какие бумажки с собой возите, - ответил он равнодушно. - Мне это неинтересно. По городу чужие мальчики опять же на чужой броне ездят, и потому все аппараты и аппаратики разметнулись в разные стороны. Как и вы вот. Оставим игру в слова. Так? Вот что: мне нужна ваша замечательная машина. Она будет прямо-таки в самый раз. А судьба ваша дальнейшая и близких ваших зависит от обстоятельств. Как сложится. Ничего определенного пока сказать не могу.

В этот момент Стрепсилс, который уже топтался рядом, неожи-данно встрял, обращаясь к мужчине:

- Насчет баб не знаю, а ты давай готовь попку. Быстро-быстро. - Он повернулся к своему патрону.

- А, Шерп? Без проблем? Я мигом управлюсь.

И тут Геннадий допустил ошибку. Ошибку, которая обошлась ему слишком дорого. Развернувшись, он коротким резким ударом в скулу сбил Стрепсилса с ног. Затем сунул руку за пазуху и выхватил револьвер - но на этом его активные действия завершились

Раздался выстрел, и пуля раздробила ему колено. Он упал с криком боли; выпущенный из пальцев револьвер отлетел на несколько метров.

Шерп рассматривал корчившегося на песке человека, держа в опущенной руке дымящийся ствол.

Так ты еще и телохранитель. По совместительству. Надо за-метить - скверный телохранитель.

Вот почему этот Геннадий держался столь независимо. У него имелся козырь - в подмышечной кобуре. И при ином раскладе козырь тот вполне мог сыграть. Только стрелять нужно было сразу, едва почуял неладное. Во всяком случае, попытаться это сделать. А драка - занятие для слабоумных.

- Стрепсилс, - Шерп глянул на раздувшуюся скулу поднявшегося на ноги парня. - Тебе пришлось претерпеть нынче. И в виде компенсации этот человек - твой. Можешь делать с ним все, что заблагорассудится. И даже не торопиться особенное

- Оп-ля. По кайфу, Шерп. Жаль только, нельзя его теперь рачком из-за коленки поставить. Ничего, управлюсь. Оттащить в сторонку, да?

- Зачем? Стесняешься, что ли? Давай здесь!

Шерп искоса наблюдал за остальными. Девочка замерла возле тойоты как изваяние. Пальцы вцепились в щеки так, что побелели костяшки. Сейчас она не доставит хлопот. Потом возможна истерика; но пока - пусть наблюдает. Пусть подучится жизни.

А вот с мамочкой истерик точно не будет, - подумал он, взглянув на Ирину. - Глаза бешеные - разорвала б меня на куски не задумываясь. Лучше с ней не тянуть

Разумеется, он не боялся этой женщины. Но, как известно, и на старуху бывает проруха.

Пыхтение и стоны на песке наконец закончились. Геннадий, истека-ющий кровью, остался лежать, а Стрепсилс поднялся, утираясь чу-жой курткой. Один глаз у него совершенно заплыл, зато другая половина физиономии просто лучилась от полученного удовольствия.

Хоп! - крикнул он внезапно и осекся, бросив быстрый взгляд в сторону Шерпа. Стрепсилс увидел револьвер. Не решаясь подобрать его открыто, он соображал в темпе, не лучше ли втоптать пушку в песок, чтобы взять после без посторонних глаз.

- Чего ты заменжевался? - услышал он окрик Шерпа и понял, что надеждам его не суждено сбыться. - Ствол никак увидал? Даже не прикасайся. Ты свое уже получил.

Шерп сам направился к револьверу.

Вид изнасилованного мужика еще гаже, чем бабы, оттраханной нашырявшимися юнцами, - подумал он мельком, проходя мимо Геннадия.

Тот поднял голову, услышав шаги. Лицо было в налипшем песке

- Что, еще один любитель задних проходов? - прохрипел он, отпле-вываясь, - и подписал этими словами себе приговор.

Шерп молча он поднял револьвер, протер и акку-ратно убрал в карман.

- Трубник, - негромко произнес он. - Приведи девчонку.

- И ты иди сюда! - Стрепсилс безмолвно и мгновенно повиновался. - Нравится машина? - Шерп указал на тойоту. - Хочешь ус-троить ралли? Гонки с препятствиями?

Некоторое время Стрепсилс молча соображал. Затем до него до-шло. Радостно кивнув, он неуклюжей рысью пустился к джипу.

Вопреки ожиданию. Трубнику не пришлось затратить особенных усилий, чтобы выпол-нить приказ. Он привел девушку за руку и поставил позади матери - она спокойно и безучастно шла следом и остановилась, словно механическая кукла.

Раздался рев мотора. Тойота помчалась к озеру, затор-мозила, и, развернувшись почти на месте, рванулась обратно. Стреп-силс был в восторге. Ему никогда не доводилось управлять подоб-ным автомобилем.

Джип пер по песку, как по асфальту. Сейчас он надвигался прямо на лежащего человека. В последний момент передние колеса машины вильнули и пропахали песок в полуметре от черноволосого телохранителя. Торжествующе рявкнул клаксон. Затем тойота замедлила ход и вновь развернулась.

Геннадий понял, что его ожидает. Отталкиваясь здоровой ногой, он пополз к зарослям кустарника, до которых было около двадцати метров. Там бы он оказался в относительной безопасности.

- Послушайте, оставьте его! Прикажите этому ублюдку! - голос Ирины сорвался, - и Шерп почти с сожалением отметил это.

- Прекратите же, ради Бога!

Она умоляла, но глаза ее говорили другое. Шерп посмотрел ей в зрачки.

В нет ней смирения. Нет. Одна только ненависть.

- Стой смирно, блядь, - коротко бросил он. - Смотри и молись, чтобы все кончилось быстро.

Трубник положил ей ладонь на плечо. Она даже не заметила это, со стиснутыми зубами наблюдая за происходящей безумной корридой.

Все действительно закончилось почти сразу. В очередной раз джип занесло, и он задними колесами переломил мужчине бедро. Хруст-нула кость, и звук этот был различим даже сквозь шум мотора.

Стрепсилс остановился и выглянул. Левая нога у его жертвы была изогнута под неестественным, немыслимым углом. Острый осколок кости про-порол кожу и плоть; кровь заливала песок. Несколько секунд ничего более не было слышно. Потом раздался пронзительный, нечеловеческий почти вопль.

Стрепсилс неторопливо врубил заднюю передачу. Джип начал пятиться. Мужчина, лежавший на песке, непрерывно кричал - и крик этот продолжался, пока колеса тойоты не переехали злополучному телохранителю грудную клетку.

Все просто. Жизнь, удовольствия, смерть. Жить стоит ради удовольствия умереть - Эти слова словно извне появились в сознании Стрепсилса. Наверняка извне - потому что сами собой родиться в голове его они никак не могли.

Он крякнул и толчком перебросил рычаг, газанув и одновременно резко бросив сцепление. Двигатель взвыл. Несколько секунд все четыре ведущие колеса джипа бешено рыли пе-сок на одном месте. Затем, постепенно набирая скорость, машина полетела вперед.

Он затормозил слишком поздно. Он вообще был неважным водителем, и совершенно не рассчитал свой маневр. Джип накренился, встал на два колеса - и потом трижды перевернулся через крышу. Инерцией его проволокло еще несколько метров и вмяло верхней частью капота в ствол сосны.

Группа из двух мужчин и двух женщин в немом изумлении созерцали это зре-лище

- Сейчас рванет, - выдавил наконец из себя вполголоса Трубник

Но джип не взорвался и даже не загорелся. Через пару минут со скрежетом открылась правая дверца, и из убитой машины на землю спрыгнул ошеломленный Стресилс. На нем не было ни царапины. Это было похоже на чудо.

Перед глазами все плыло. Он понимал, что ему не будет прощения. И более ничего хорошего для себя уже не ожидал. Голос Шерпа прозву-чал будто из космических далей:

- Подойди, убогий. Ты сделал уже все, что мог.

Рыжий в камуфляже часто и тяжело дышал, с ненавистью глядя на приближающегося парня.

- Тихо, Трубник. Всему свой час. - Шерп повернулся к Ирине.

- Это судьба. Как работник аппарата, вы должны понимать такие вещи. Но главным образом - как мать. Вам придется отправиться на шоссе и пригнать сюда еще одну машину. Третью, - он сделал выразительный жест руками. - Но вы все сделаете как надо и без фантазий. Так? Потому что я очень рассчитываю на ваши материнские чувства.

* * *

Его восприятие ситуации изменилось на прямо противоположное. Если совсем недавно - буквально несколько часов назад - Игорь более всего боялся выдать хоть чем-то присутствие их здесь, то теперь им овла-дело желание как можно скорее отыскать людей. Не первых попавшихся, безусловно, а того, кому можно было б довериться. Игорь надеялся, что в этом вопросе сумеет правильно сориентироваться.

Он отправился к трассе, и в этот раз мать не стала его отговари-вать, Возможно, действительно почувствовала себя лучше? Как бы там ни было, не стоит слишком уповать на это. Врач; ей требуется врач - и необходимо сделать все, чтобы отыскать его.

Сейчас Игорь двигался через лес гораздо уверенней, нежели утром. Без напряжения, очень спокойно и собранно. У него все полу-чалось словно само собой - ни единого лишнего движения, ни одного неосторожного шага. Будто он непостижимым образом обрел навыки, которые в обычных условиях формируются долгие месяцы.

Хотя продвижение сквозь лесной массив на горном склоне было работой по-настоящему опасной и сложной, Игорь чувствовал удивительный прилив сил и эмоциональный подъем.

У НЕГО ВСЕ ПОЛУЧАЛОСЬ

И все же на душе было далеко не безоблачно. Впрочем, ничего удивительного На этой проклятой земле за пару часов вряд ли что успело перемениться к лучшему. И по-прежнему их окружает стена мрака и ненависти, преодолеть ко-торую благополучно возможно лишь при очень большой удаче.

Так в чем же дело? Откуда эта необъяснимая легкость - хотя, черт возьми, легкость здесь совершенно не при чем. Изме-нения произошли в нем самом - это несомненно, однако упругая плав-ность движений играет далеко не главную роль. Исчезло ощущение по-стоянной тоски и ужаса. А самое существенное -

ОН ПЕРЕСТАЛ ОЩУЩАТЬ СЕБЯ ДИЧЬЮ

Уж не собираешься ли ты вообразить себя охотником? Тогда можно будет утверждать с уверенностью, что причина всех столь нео-бычных ощущений в повредившейся психике.

Кривая ухмылка изогнула его губы. Увидевший парня в эти минуты наверняка б отметил непривычный, странный отблеск в его глазах. Словно капелька ртути плеснулись в чернильной глубине зрачков.

Внезапно он остановился. В сознании промелькнула совершенно фан-тастическая догадка. Игорь замер на месте, машинально провожая взглядом несколько мелких камней, покатившихся вниз из-под ног. Закатав левый рукав, он принялся изучать запястье столь внимательно, словно видел впервые. Или же надеялся разглядеть что-то совершенно необычайное.

Однако ничего из ряда вон обнаружить не удалось. Крошечные следы (без сомнения, следы зубов, расположенных двумя правильными полукругами) успели уже поблекнуть. Но все же эта невзрачная маленькая рыбешка ухитрилась укусить его до крови! До крови - вот в чем было дело.

Игорь достал свой детский перочин-ный ножик и сделал быстрый разрез на внутренней стороне руки ближе к локтю. Если пришедшая ему в голову мысль верна, то...

Одна за другой проходили минуты Однако кровь продолжала сочиться из ранки, аккуратными красными шариками скатываясь на землю. В этом не было и намека на необычность. Никакого. Все вздор.

И тут он чихнул - раз, второй, третий. Он никогда не был под-вержен аллергии, но сейчас все выглядело так, будто внезапно с ним случился приступ сенной лихорадки. Нос заложило, а глаза безудержно заслезились. Гулко и неприятно отчетливо забилось сердце, словно он только что одну за другой выпил подряд несколько чашек крепкого кофе. Лоб покрылся испариной, футболка мгновенно промокла на спине и под мышками.

И тогда ему стало страшно.

Смахивая градом катящиеся слезы, Игорь опустился на землю.

Что с ним происходит? Ему казалось, что он близок к обмороку.

Прекрасный эксперимент. И вполне вероятно, что ты загнешься прямо здесь, на камнях, как домашний хомяк, которого дождливой холод-ной ночью забыли во дворе...

Зрение потеряло свою остроту. Мир выглядел сумрачным и нерезким, - словно сквозь залитое дождем стекло. Слезы безудержно струились из глаз. Он пытался утереть их рукавом и ладонью, размазывая по лицу грязь и кровь из пореза.

КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ

Что это означает? Где-то он слышал нечто подобное... Но память отказывалась служить. Более того, на какое-то время, - на весьма ко-роткий, непродолжительный момент - он вообще потерял представление о том, что с ним, и где он находится.

Затем приступ постепенно пошел на убыль. Когда окружающее обрело привычную четкость, Игорь разглядел измаранный засохшей кровью рукав своей куртки. Левое предплечье до самого локтевого сгиба также покрывали заскорузлые кровяные дорожки. Однако тонкая, бледная кожа его была совершенно целой.

НА НЕЙ Ж БЫЛО И НАМЕКА НА НЕДАВНИЙ ПОРЕЗ

* * *

В первый момент он непроизвольно отпрянул назад. Вид дороги - обыкновенной грунтовки, хотя и весьма неплохо накатанной - испугал его. Оказалось, за несколько суток он отвык от подобных благ цивилиза-ции, созданных специально людьми для удобства передвижения. Заброшен-ные, чуть различимые звериные тропы, а то и полное бездорожье, стали гораздо ближе.

Безопаснее.

Любопытно, что еще из прелестей дикой природы стало любезно твоему сердцу? Сырые промозглый ночи, - или, может быть...

В этот момент он явственно услышал шум приближавшегося автомобиля. Ро-кот двигателя стремительно нарастал; буквально в последний момент Игорь успел шмыгнуть за старый пень с огромными вывороченными кор-нями. Мимо промчалась небольшая, зеленого цвета машина происхождения несомненно иностран-ного. За тонированными стеклами было невозможно ничего рассмотреть. Но в любом случае он счел за благо не обнаруживать своего присутствия. Нет; хотя это и шло вразрез с целью, которую он имел, отправ-ляясь в дорогу.

Просто все произошло слишком быстро. Он полагал, что, завидев наконец людей, будет иметь возможность их внимательно рассмотреть. По крайней мере. И тогда разум (или сердце?) подскажут, как поступить далее. А этот джип, промчавшийся вниз, к озеру, таил в себе, казалось, скрытую угрозу. И лучше всего сейчас отправиться по грунтовке в противоположную сторону, готовому при малейшей опасности укрыться в кювете либо близком лесу. Однако ноги его, словно по собственной воле, устремились вслед за машиной.

Немного. Всего чуть-чуть. Возможно, джип остановится неподалеку, к тогда появится возможность подобраться совсем близко.

И не исключено, что в джипе всего один человеке. Либо одна...

Но он не стал додумывать эту мысль. Просто шел следом, постепенно все увеличивая темп. Но соперничать в скорости с зарубежным чудом автомобилестроения он, разумеется, никак не мог. И к полосе пляжа Игорь вышел, когда первые сцены спектакля были уже сыграны. Но остальные он рассмотрел до конца.

* * *

Туман, поднявшийся с ночи, и не думал рассеиваться.

Он превратился в беспросвет-ную облачность, тяжко ворочавшуюся над самыми верхушками деревьев. Избыток влаги изливался вниз стылым моросящим дождем.

Ирина медленно брела по грунтовке, превраща-вшейся на глазах в раскисшую ленту грязи. В глинистой почве вязли острые каблучки. Влажные пряди волос падали на лоб, и ей постоянно приходилось поправлять их рукой.

Дорогие и весьма элегантные дымчатые очки, теперь абсолютно неуместные и ненужные, она только что зашвырнула в лес, не испытав при том ни малейшего сожаления. А взглянув же на ставшие неузнаваемыми туфли, она всерьез задумалась, не отправить ли их за очками следом.

Идти, возможно, станет удобнее. Но только вот пока что неясно, действительно ли ей требуется выбраться на трассу.

УБИЙЦЫ НЕ ОСТАВЛЯЮТ СВИДЕТЕЛЕЙ. ЭТО АКСИОМА. И НЕТ НИКАКИХ ОСНОВАНИЙ ПОЛАГАТЬ, ЧТО ЕЕ СЛУЧАЙ СТАНЕТ ИСКЛЮЧЕНИЕМ

Выполнив требование этого ублюдка, она ровным счетом ничего не добьется. Ее дочь... Бессмысленно себя обманывать - они с ней на самом деле попали в такую беду, что спасти их может только чудо. А это озна-чает: ничто. И в этом смысле самоуверенному телохранителю можно только позавидовать - так или иначе для него уже все закончилось.

Профессионал недоделанный!

Она с силой закусила губу. Боль отвлекла от слез. Воображение с по-трясающей четкостью рисовало ей, что может происходить сейчас там, на лесной опушке у озера. Трое, пускай даже двое мерзавцев, со-вершенно отпетых, - наедине с пятнадцатилетней девочкой. Ее девочкой!!

КОГДА ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ, ТЕБЯ ПОСТИГНЕТ ТА ЖЕ УЧАСТЬ. НА ГЛАЗАХ У ЮЛЬКИ. И СМЕРТЬ БУДЕТ ЛИШЬ ИЗБАВЛЕНИЕМ

Дорога становилась все менее проходимой, и постепенно Ирине при-ходилось ближе отступать к обочине. Деревья местами нависали сов-сем низко, однажды острая ветка с силой хлестнула ее по лицу, однако она едва заметила это, лишь машинально проведя по щеке ладонью. Дождь, грязь, дорога существовали где-то вовне, почти что за гранью реаль-ности; а настоящим был вопрос, который требовалось ре-шить во что бы то ни стало:

ЧТО ПРЕДРИНЯТЬ ТАМ, НА ДАЛЕКОМ ЕЩЕ ШОССЕ

Просить помощи? Но кто сейчас станет рисковать собственной жизнью ради незнакомой женщины, к тому же - чужой по крови. Да и кто реально может помочь ей сейчас? А Шерп опасен, как взрослая гюрза в полдень у водопоя.

Другая возможность - выполнить в точности все требования подонков. И надеться, что им не нужны их с Юлькой жизни. Такая вероятность существует - хотя и совсем крошечная. Сейчас не прежние времена.. Смерть, убийство стали явлениями вполне заурядными. Свидетели...Что Шерпу до них? Разве не может быть, что ему действительно нужна лишь машина?

МОЖЕТ. НО ЭТО БЕЗУСЛОВНО БУДЕТ ОЗНАЧАТЬ ГИБЕЛЬ ТЕХ, КОГО ТЫ ОБМАНОМ УГОВОРИШЬ СПУСТИТЬСЯ НА МАШИНЕ ВНИЗ К ОЗЕРУ. И ТЕБЕ, КСТАТИ, ПРИДЕТСЯ БЫТЬ ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНОЙ

И все-таки это будет шанс. И она обязана предпринять все.

Потому что я очень рассчитываю на ваши материнские чувства, - голос Шерпа столь явственно прозвучал в сознании, что Ирина вздрогнула.

ЗНАЧИТ, ТЫ УЖЕ ПРИНЯЛА РЕШЕНИЕ?

Непонятный звук позади. Кажется, уже во второй раз. Словно кто-то топает следом поодаль, с трудом пробираясь по раскисшей дорогое. Неужели ее побоялись оставить одну? Что-то не верится; к тому же, будь это кто-то из подручных Шерпа, ему совершенно незачем прятаться. Но тогда...

Ирина почувствовала, что мысли ее начинают путаться. Достав из бокового карманчика тонкий серебряный портсигар с монограммой, она закурила - однако из-за дождя ей удалось сделать лишь пару затяжек. Выбросив размокшую сигарету, она с сомнением взглянула на свою одежду, грязную до неузнаваемости. И в этот момент снова услышала отдаленный звук - но на сей раз чудовищно, до ужаса знакомый.

Вертолет.

Рокот винта становился все громче. Дай Бог, если это всего лишь транспортник. Но в машине огневой поддержки, находящейся в сводом поиске, стрелок бьет на поражение по всем целям крупнее зайца. Они различимы вполне четко в инфракрасные визоры, и туман вовсе никакая не помеха. За по-следние месяцы Ирина научилась неплохо разбираться в подобных вещах.

Сейчас туман представлял большую опасность для нее самой. Вертушка стремительно приближалась, а определить, с какой стороны, было практически невозможно.

Это не удалось понять, даже когда сверху посыпались сосновые ветки, срезанные длинной очередью. Грохот винтов сделался невыносим. Деревья пригнулись от мощного потока, нисходящего от лопастей. Бешеной каруселью закружился мелкий лесной мусор, сухая хвоя и прелые листья, словно подхваченные мягкой огромной лапой; и, понимая, что нужно немедленно бежать, Ирина продолжала стоять неподвижно, устремив взгляд к небу.

Неясная тень промелькнула вверху между кронами.

На огромной скорости вертолет уносился вдаль. Ирина смотрела вслед, чувствуя, как неведомая могучая сила поднимает ее и несет, несет прочь...

* * *

Игорь шел за ней более получаса. И это вовсе не на-поминало игру в казаки-разбойники. Он прекрасно понимал, ЧТО про-изошло недавно возле озера, и ДЛЯ ЧЕГО отправилась к трассе женщина из разбитого джипа. Представлял вполне отчетливо, хотя из своего укрытия мог разобрать лишь отдельные произнесенные слова.

Чувство, которое овладело им, нельзя было назвать только страхом. Нет, оно являлось гораздо более сложным, и собственно страх входил лишь одной составляющей в сложный коктейль отча-яния, безысходности и убитой надежды. Потому что теперь Игорь уже не ощущал в себе достаточно муже-ства, чтобы довериться кому-либо.

А ВЕДЬ ТЫ МОГ ВЫЙТИ К ОПУШКЕ РАНЫШЕ, ЧЕМ ПОЯВИЛАСЬ ТА ТРОИЦА

Строго говоря, его-то путь пролегал в стороне. Но в принципе - в принципе он мог вполне самостоятельно напороться на бандитов. Тех самых, - или кого-то еще в том же духе. Не важно; потому что результат был бы один. Первым побуждением его было желание немедленно убраться прочь, обратно возвращаться к фургону. Но потом он все же двинулся следом за женской фигурой, одиноко удалявшейся по узкой лесной дороге. Это можно было назвать предчувствием. Или обыкновенным любопытством.

Или судьбой.

...пуля по касательной прошила бедро, и кровь толчками выбивалась из раны, обильно пропитав тонкую брючную ткань. Красивое лицо женщины было мертвенно бледно; возможно, она теряла сознание, - но уже успела придти в себя. Приподнявшись, опи-раясь о землю локтем, она напряженно смотрела на парня, появившегося неизвестно откуда и теперь топтавшегося нерешительно в паре шагов.

- Подойди, - проговорила Ирина, чувствуя, как горячая боль рас-текается во правому бедру.

Он опустился рядом на корточки.

- У тебя есть нож? - Утвердительный кивок. Торопливо парнишка извлек из кармана небольшой перочинный ножик, от которого отчего-то заметно пахнуло рыбой.

- Разрежь брючину до конца, - попросила Ирина. - Только осторожно, а то я опять загремлю в обморок.

По тому, как вздрагивали его пальцы, когда он прикасался к ра-неной ноге, как отводил взгляд от белой полоски трусиков, Ирина поня-ла, что ей совершенно нечего опасаться этого мальчика. Другой во-прос - сможет ли он ей помочь. Это и требуется установить в первую очередь.

Вероятней всего, пуля шла рикошетом, и к тому же - на излете. Это ее спасло. При прямом попадании от ноги осталось бы лишь месиво костей и мяса. А так рана, хотя и кровоточила обильно, была неглубокой. И в сущности не опасной. Но... но идти она, скорее всего, не сможет. Без перевязки и необходимой обработки во всяком случае.

- Пожалуй, тебе придется пожертвовать своей футболкой. Ногу требуется перевязать, а мое белье, увы, не годиться. Рискнешь? - Она не сомневалась в ответе, но то, что произошло затем, спер-ва испугало ее, а затем повергло в глубочайшее изумление.

- Нет, - охрипшим внезапно голосом сказал парень. - Не нужно никакой перевязки. Полежите спокойно, и ничего не бойтесь.

Он встал на колени, словно собирался молиться.

Возможно, так и было? - пару минут парень сосредоточенно и молча глядел перед собой; потом, глубоко вздохнув, низко склонился над раной. Ей показалось сперва, что он целует кровившую плоть. Затем мелькнула безумная мысль - впрочем, не столь уж и сумасшедшая в сложившейся ситуации, - что он пробует ее НА ВКУС.

Да, это испугало ее, - но не настолько, как должно бы. Ве-роятно, настоящий ужас остался там, на узкой полосе песка возле стылого мёртвого озера.

- Ты что?! - Ирина попыталась оттолкнуть рукой склоненную голову.

Он выпрямился, глянув растерянно и с долей недоумения. На лице была кровь, чужая кровь - но вовсе не около губ. Следы ее были над бровью и вокруг правого глаза, точно Игорь, прильнув вплотную, пытался что- то рассмотреть в ране.

- Не получается, - сдавленно проговорил он, - не представляю, как...

ДОЖДЬ, ГРЯЗЬ, НЕЗНАКОМЫЙ ПАРЕНЬ С ЛИЦОМ В КРОВАВЫХ ПОТЕКАХ. ДУРНОЙ СОН! ЭТО НЕ МОЖЕТ, ЭТО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРАВДОЙ!!

- Дайте мне сигареты, - Она ничего не ответила. Внезапно вновь усилилось ощущение дур-ноты и неприятной, неестественной легкости. Нетерпеливо передернув плечами, Игорь сам вытащил у нее из кармана курево. Она наблюдала, словно в полусне, как несколько сигарет превращаются в его руках в крошево из тонкой бумаги и табака. Мелькнула ленивая мысль:

Сумасшедший?

Держа горстью ладони, Игорь поднес их к лицу и вдруг резко, глубоко вдохнул.

КХАК!

Резкий кашель словно ударом заставил его согнуться почти пополам. Лицо побагровело; несколько мгновений казалось, что ему вообще не удастся сделать очередной вдох.

- Наконец-то! - Он оглушительно кашлял и чихал попеременно, но лицо, покрытое липкой влагой, в слезах и табачных крошках, выглядело необъяснимо довольным. - Наконец-то слезы!

...Возможно, минул час. Или же прошло не более десяти минут?

Дождь продолжался; капли, сыпавшиеся сверху, превратились в тонкую водяную пыль. Вода пропитала лес и почву; казалось - весь окружающий мир. Но это было уже не столь отвратительно.

Когда позволили силы, Ирина перебралась с открытого места под сосновые кроны. Хотя Игорь помогал ей, теперь она вполне могла бы про-делать все это сама. С каждым мгновением она ощущала себя все луч-ше - и с возраставшим вниманием слушала отрывочный, местами бес-связный и совершенно фантастический рассказ. Парень, приехавший из далекого Питера, так непривычно, слишком правильно выго-варивавший слова, говорил о вещах нелепых и вздорных... И она не слишком вникала в детали. Потому что в сущности слова служили сейчас только дополнением - довольно занятным. Однако необязательным. Главным же была тонкая белая полоска на правом бедре.

ВСЕ МОЖЕТ ОБЕРУТЬСЯ СОВЕРШЕННО НЕ ТАК. НО ОНА ОБЯЗАНА ПОПЫТАТЬСЯ - И НИЧЕГО ДРУГОГО СЕЙЧАС ПОПРОСТУ НЕ ДАНО

* * *

В том, что сука вернется, не имелось никаких сомнений. Вопрос был только во времени. Шерп полагал, что времени вполне достаточно - однако он все-таки ошибался.

Первым возвращающуюся заметил Стрепсилс. Но он в свете последних событий старался привлекать к себе как можно меньше внимания, и теперь, несмо-тря на то, что мигом учуял неладное, счел за благо не вмешиваться. Поэтому нужный момент был упущен, и когда Трубник издал пре-достерегающий возглас, было уже поздно.

Шерп поднялся, неторопливо застегивая молнию на джинсах. Дево-чка не доставила ему никакого особого удовольствия. Разумеется, он и не ожидал от нее особой прыти, и все же... Расшеве-лить ее не удалось, а Шерп не любил, когда акт любви смахивал на мастурбацию.

Джинсы и порванная майка девчонки валялись поодаль. Даже если в темпе одеть пацанку, вид одежды не оставит сомнений в том, что здесь произошло.

И К ЧЕТРУ!

Шерп потянулся с хрустом и двинулся навстречу Ирине. Его взгляд отметил и отсутствие обуви, и порванные, пропитанные кровью брюки. Все, казалось, свидетельствовало: мамочке пришлось недавно испытать те же переживания, что и родной дочке.

Но - нет. Вряд ли. Что-то в облике ее не соответствовало подобному предположению. Не укладыва-лось, так сказать, в образ. И главное - глаза.

У нее взгляд человека, решившегося на убийство.

К тому же, она пришла слишком рано. Она никак не могла успеть побывать на трассе. Тем более выполнить поручение - потому что шум двигателя слышен здесь далеко. Достаточно далеко, чтобы успеть приготовиться. Но ничего этого не было - значит о мамочка придумала нечто иное. Возможно, ей пришла в голову мысль затеять собственную игру. И даже взять главный приз.

Посмотрим.

Заметив появившуюся из-за деревьев фигуру Шерпа, Ирина ускорила шаги. Она чувствовала, что уже не в силах скрывать вновь охвативший ее страх. Но это и не обязательно; главное - быть достаточно убедительной.

И вдруг возникло необъяснимое предчувствие - все пройдет, как нужно. Она сумеет добиться, чтоб ей пове-рили. Ведь говорить предстоит совершенную правду.

- Итак, - произнес насмешливо Шерп, - на шоссе не оказалось джентльменов? Никто не захотел придти на по-мощь даме, гардероб которой несколько... гм, потерял изысканность?

- Перестаньте кривляться. Если вам в самом деле нужна машина, вы можете получить ее без труда. И для этого совершенно неза-чем разыгрывать на шоссе спектакль. Небезопасный.

- Для вас сейчас все небезопасно. И в первую очередь - я. Выкладывайте, что там за обстоятельства открылись, столь вас взволновавшие.

Она старалась, чтобы речь звучала сжато и без отступлений. Кажется, ей удалось это. После первых же фраз в глазах Шерпа появился интерес, и выражение это не исчезало на протяжении всего рассказа.

- Поэтому, - сухо повторила Ирина, - взять его будет проще про-стого. Оружия нет, кроме перочинного ножа. К тому же он просто мальчишка. Его можно напугать, всего лишь пока-зав козу. Без всяких усилий.

- Где?

- Мне будет проще нарисовать план..

Она вдруг замерла, оборвав фразу и глядя через плечо Шерпа. Ее глаза остановились.

- Юлька... - прошептала Ирина. - Юля, девочка моя...

Вот и все. Как не вовремя!

Быстрым коротким движением Шерп вскинул руку, наведя ствол в лоб стоящей перед ним женщины, и спустил курок. Где-то в глубине он ощущал нечто похожее на сожаление, - но ничего другого теперь просто не оставалось. Ах, как не вовремя! И куда смотрел Трубник?

С ним придется разобраться особо. После, когда оба придурка закончат свою работу. А сейчас - сейчас искать этот фургон!

Значит, слух все же не обманул его. Он слышал утром на озере именно звук прогреваемого где-то вдали мотора, и теперь ясно, какой машине движок тот принадлежит. УАЗ в их ситуации - аппарат не хуже заморского джипа.

- Трубник!

Пыхтя, подбежал рыжеволосый. Шерп заметил, как он вздрогнул, увидев тело Ирины.

- Это было обязательно?

Шерп с интересом глянул на камуфляжного.

Что-то новое проре-залось. Это было бы даже интересно - в иное время, но теперь подобными глупостями просто некогда заниматься.

- Человеку обязательно лишь жрать и гадить, Трубник. Если его лишить хоть одного из этих удовольствий, он быстро позабудет все остальные заботы. Надеюсь, ты помнишь еще о кольце?

И, не сводя глаз с изменившегося лица Трубника, Шерп рявкнул:

- Все! Тут совсем рядом машина. Зови убогого нашего, - я объясню, что делать дальше. - С этими словами он вытащил трофейный ствол и неожиданно перебросил рыжему.

- Держи. Надо ж когда-то учиться, - Шерп засмеялся, глядя на его ошеломленное лицо.

* * *

Вконец измотавшись, он понял наконец, что окончательно заблудился. Это открытие было тем более неприятно, что время сейчас играло решающую роль.

КАК ВООБЩЕ ТАКОЕ МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ?

Казалась, потерять направление в котловине было невозможно. Ощутимый уклон давал направление не хуже компаса - и тем не менее Игорь никак не мог отыскать знакомую прогалину. Возможно, он миновал ее и теперь постепенно огибает озеро? Это являлось единственным объяснением; впрочем. Не полным. Потому что в таком случае он неизбежно должен был пересечь ту узкую колею, по которой они съезжали с трассы. Но ее не было.

Оставалось одно - выбираться к озеру и там постараться понять, куда его занесло.

ДАВНО БЫ ТАК. ВЫЙТИ К ВОДЕ - ТЕБЕ ВЕДЬ ХОТЕЛОСЬ ИМЕННО ЭТОГО

Что ж, верно. Его непреодолимо тянуло туда. Но, если вдуматься, в том не было ничего необычного. Слишком многое в нем изменилось за последние часы - слишком многое, чтобы удивляться желанию увидеть недавно еще ненавистное озеро. Значит, так нужно. В конце концов, лишние полчаса ничего не значат.

Для кого? И кому, в самом деле, все это требуется?

БЕССМЫСЛЕННО ЗАДАВАТЬСЯ ПОДОБНЫМИ ВОПРОСАМИ. ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ - ОНА ОЩУЩАЕТСЯ ВО ВСЕМ, ЧТО С НИМ ПРОИСХОДИТ. ОН ИЗБРАН. И ОН НЕ СЛУЧАЙНО ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ, В КОТЛОВИНЕ. СПОСОБНОСТЬ ЗАЖИВЛЯТЬ РАНЫ СОБСТВЕННЫМИ СЛЕЗАМИ - РАЗВЕ ЭТО НЕ ПОДТВЕРЖЕДЕНИЕ?

Да...

Остановившись, он поднял к небу лицо и закрыл глаза. Струи дождя приятно охлаждали кожу. Ему было жарко, сердце горячей волной гнало кровь по сосудам, и он физически ощущал ее ток. Сил словно прибавилось вдвое, и тело, мышцы просили движения.

Необыкновенно приятно.

Вполне возможно, что сейчас он в состоянии сам разобраться с теми тремя. Сумеет. Ведь теперь он отвечает еще за две жизни. И должен спасти всех.

Но план Ирины ему не слишком понравился. В нем был некий изъян, хотя Игорь не мог сформулировать, в чем именно он заключался. Но... пока он будет действовать так. Как договорились. Сперва только спустится к озеру.

Он улыбнулся своим мыслям, взъерошил ладонью мокрые волосы и легко побежал вниз.

* * *

Стрепсилс не любил лес. Разве что шашлычок на речке под водочку - а все эти грибы-ягоды были для него адовой мукой. Но теперь, когда жизнь его в буквальном смысле повисла на волоске, он понимал, что единственный шанс - отслужить, загладить вину. Придется терпеть. Если он первым отыщет мальчишку, Шерп простит его.

Мысль сбежать Стрепсилс оставил. Одному здесь не спастись. На пару с кем-то - возможно, но только не в одиночку. К тому же жутко становилось от одной мысли, что сделает Шерп, ежели поймает. А поймает он обязательно. Ему все само идет в руки.

Старательно выполняя инструкцию, Стрепсилс пробирался вдоль берега, не выходя, однако, к самой воде. Ему казалось, что кусты, как нарочно, здесь росли особенно густо. Обдираясь до крови, замерзнув под ледяным дождем и бормоча ругательства под нос, он напряженно искал дорогу.

Шерп сказал - она непременно должна быть. Может, совсем незаметная. Тропа звериная, или же колея некатаная, но что-то такое обязательно обнаружится. И тогда надо будет осторожно подняться по ней и выйти к фургону.

Все просто. Получил удовольствие - так отработай.

Но пока что платить приходится слишком дорого. Хотя неизвестно, как впереди все обернется. Глядишь - он сумеет компенсировать сегодняшние неудобства.

...Действительно, он совершенно не умел ходить по лесу. Стрепсилс полагал, что передвигается достаточно тихо, а на деле ломился, словно слепой кабан. Когда впереди между деревьями показался просвет, он двинулся вперед едва не на цыпочках. С ветки над ним шумно поднялась сойка и перелетела с пронзительным криком выше. С ненавистью Стрепсилс бросил мгновенный взгляд вверх и, укрываясь за кустами, вышел осторожно к самой воде.

Он надеялся, что ему повезет. Но на такую удачу все же никак не рассчитывал.

От берега в озеро уходила каменная гряда. Метрах в двадцати на одном из валунов стоял парень. ТОТ САМЫЙ - Стрепсилс узнал его по описанию Шерпа.

Мальчишка был один. Он внимательно смотрел в воду с таким видом, словно пытался вспомнить нечто чрезвычайно важное, позабытое ненароком и очень некстати.

Все складывалось как надо - но судьба в этот день отвернулась от Стрепсилса. Едва он вышел на открытое место, паскудная птица над головой вновь заорала - и на сей раз окончательно испортила все дело.

Парень на камне вздрогнул и оглянулся.

* * *

Человек тот не понравился Игорю с первого взгляда. Он не узнал Стрепсилса - потому что видел его издалека и только в кабине джипа. Скверно одетый недоросток с дикой нечесаной шевелюрой не вызывал никакого доверия. Однако и страха тоже.

Сообразив, что его заметили, незнакомец отклеился от ближайшего к берегу соснового ствола и неторопясь направился к озеру. Он успел пройти половину разделявшего их расстояния, когда Игорь сообразил, что оказался в ситуации крайне неудачной. Отрезанный от берега, он стоял на скользком валуне, с трудом удерживая равновесие. И был совершенно лишен возможности предпринять что-либо.

Оставалось лишь ждать.

- Ну давай, топай сюда, дивуля моя ненаглядная, - пропел ласково с берега низкорослый. - Тонкий его голос, с неприятными особыми интонациями, показался отвратительным. Игорь молчал, не трогаясь с места.

- Чего, очко взыграло? Ты чего молчишь-то?

Дурацкое положение. Неприятный тип более всего походил на блатного - причем пошиба самого мелкого. И не возникало ни малейшего желания вступать с ним в беседу.

Так или эдак, но делать что-то придется.

Но пока он просто стоял и смотрел. Та СИЛА, что привела его сюда, наверняка не оставит и теперь А потому не лучше ли подождать развития событий?

Однако незнакомец, очевидно, имел свои взгляды на ситуацию. Долгие увещевания не входили в его планы. Он подобрал увесистый голыш, подкинул на ладони и швырнул. Камень пронесся в полуметре от головы Игоря и с плеском упал в озеро.

Коротышка между тем снова нагнулся. Выпрямившись, он уже в каждой руке держал по крупному камню.

- Артиллерия - бог войны, - он засмеялся, скалясь гнилыми зубами. - Башку размозжу. Точно. Или еще чего.

Урка не имел привычки откладывать обещания. Следующий камень ударил Игоря в плечо; другой просвистел мимо, а затем крупный булыжник угодил ему в пах.

Боль была настолько острой. Что слезы мгновенно навернулись на глаза. Но сейчас помочь они ничем не могли.

Согнувшись почти пополам он стал карабкаться к берегу. Как быстро все изменилось! Сейчас он был готов унижаться, лишь бы этот псих оставил его в покое.

Стрепсилс словно прочитал эти мысли.

- Ты давай без фантазий! Я не похож на Сталлоне, но кишки твои по песку размажу легко. Подь сюда, тебе говорят!

Не дожидаясь, Стрепсилс сплюнул и двинулся навстречу. Он не боялся драки. Да и не могло ее быть, - перед ним стоял мальчик, у которого характер - как у божьей коровки. Не таких приходилась трахать.

Парнишка согнулся в неловкой и потешной позе, будто приспичило ему по малой нужде. Видать, и впрямь досталось чувствительно. Он не смог выпрямиться, даже когда Стрепсилс подошел вплотную.

- Да не бойся, не обижу, - Стрепсилсу хотелось, чтоб сказанное прозвучало уверенно и весомо, однако от предвкушения близкого удовольствия голос сорвался на прежний фальцет.

Но это уже ничего не могло изменить.

* * *

Игорь вскинул голову - в тот же миг получил сокрушающий удар коленом в подбородок. Удар этот решил все.

Мальчишка упал навзничь. Убивать его Стрепсилс вовсе не собирался. Нет; - такой оборот испортил бы все дело.

- Вот чертов долбень!

Он склонился, расстегнул куртку на парне. Через пару секунд губы Стрепсилса растянулись в жабьей довольной усмешке.

- Оп-ля, - он перевернул парня на живот. - Стучит паровозик, стучит. А мы сейчас и вагончик сзади прицепим...

Он жадно раздевал Игоря и сам скидывал торопливо одежду. Совершенно потеряв осторожность. Ему было хорошо.

Хорошо! Хорошо! Хоро...

Четыре выстрела прозвучали один за другим. Тело Стрепсилса содрогалось от каждого удара пули, а затем замерло в неожиданной оглушающей тишине.

* * *

Трубник действительно не был убийцей. Он и не собирался им становиться. То, что он намеревался сделать, должно было произойти один-единственный раз. Так он рассчитывал - во всяком случае в той степени, в которой вообще возможно что-либо планировать в человеческой жизни.

Ему не давал покоя револьвер. Зачем Шерп это сделал? Он ведь не из тех, кто поступает под влиянием настроения. Нет, его поступки выверены с точностью хирургического разреза. А раз так...

Ничего путного, однако, не приходило на ум.

И ладно. Ствол - он, как говориться, и в Африке ствол.

Размышляя подобным образом, Трубник двигался вдоль берега, выискивая тропу. Или дорогу. Именно это велел Шерп - и пока что нарушать его указания повода не было.

Он наткнулся на них неожиданно. Но все, случившееся после, вовсе не было всплеском эмоций. Только отчасти.

Да, Трубник хотел убить - но одного и совершенно конкретного человека. Случай (либо тот, кто очень часто случаем управляет) предоставил ему такую возможность. И Трубник действовал без колебаний.

Револьвер, отданный ему Шерпом, был заряжен патронами, имевшими пули с мягким наконечником. Они обладали хорошим останавливающим действием и почти никогда не проходили навылет.

Собственно, Стрепсилса остановил первый же выстрел. Остальные три он уже не почувствовал. Он умер сразу, и смерть его была легкой.

Трубник ничего не знал про пули с мягким наконечником. Но, будь у него даже ручной пулемет, он бы действовал примерно так же.

УБИТЬ НЕНАВИСТНОГО ГОМИКА

Когда курок дважды щелкнул вхолостую, он отшвырнул револьвер, ставший бесполезной железкой, и подошел глянуть на результат.

Одна пуля все-таки прошила тело Стрепсилса насквозь. И продырявила лежавшему под ним мальчишке плечо.

Хорошо, что не голову.

Трубник ногой отвалил в сторону поганого пидора, который даже теперь был отвратителен.

* * *

Игорь увидел склонившегося над ним рыжеволосого детину в потрепанном камуфляже. Попытался произнести что-то, однако голос ему изменил.

- Он не успел, - сказал рыжий без тени усмешки, верно оценив его усилия. - Я вовремя его подсек.

ПОДСЕК...

Это слово с чем-то ассоциировалось. С чем-то важным и не слишком отдаленным. Игорь попытался сосредоточиться, однако острая боль в правой ключице обратила его внимание на более прозаичные вещи.

- Тебя зацепило. Я как увидел его, так думать обо всем забыл. А тебе перевязку надо. Сам сможешь подняться?

Игорь кивнул. Он помнил камуфляжного - отлично помнил; тот был на пляже, когда джип раздавил человека. Рыжий стоял возле женщин. Кажется, он не принимал активного участия в шоу. Но можно ли ему доверять? И с какой стати такая забота?

- Ну да, - проговорил детина, опускаясь на корточки. - Ты Белое солнце пустыни видел? Помнишь, как там красный человека в песке откопал? Так вот у нас с тобой история похожая получается. Не хочешь довериться - не держу. И сам уйду.

Не держу.

Альтернативой был совместный рейд на фургоне. За казной. Трубник поведал о ней весьма подробно, и по всему тону его рассказа чувствовалось, что рыжий не врет. Однако это еще ничего не доказывало.

- На твоей машине мы легко железный ящик возьмем, - втолковывал камуфляжный, - а мокрушника с хером оставим. Он другого и не заслуживает.

Трубник замолк вдруг и с тревогой глянул в сторону близкого леса, где послышался ему негромкий шелестящий звук.

Но Игорь ничего не заметил. Он занимался своей раной - спокойно и не торопясь, словно проделывал это уже множество раз. Слезы сами обильно сочились из-под век. Он осторожно смачивал соленой влагой ладонь и растирал рану. Он не видел, в каком она состоянии - но с каждым мгновением ощущал, как отступает, уходит, растворяется боль.

* * *

Они оба поверили ему. Каждый по-своему; однако поверили оба. Шерп и не сомневался, что все произойдет именно так. Теперь оставалось лишь ждать.

Через четверть часа он двинулся следом. Пятнадцать минут - как раз то, что требуется. Дистанция, которая будет их разделять, окажется не слишком короткой и не чрезмерно длинной. Шерп был уверен, что отыщет фургон.

ПОЧТИ

Никто не застрахован от неудачи. Если ему все же не повезет, то за спиной останутся две проблемы. Во-первых, казна. Во-вторых, естественно, девчонка. Без машины ни та, ни другая ему не нужны. Более того - опасны. Требовалось подстраховаться, и того времени, которое Шерп отвел сам себе, вполне хватило.

Убитый мент возил с собой гранату. Бог весть зачем; возможно, с ней он чувствовал себя более уверенно. Но граната не спасла его. Впрочем, после встречи с Шерпом ничто в принципе его уже не могло спасти.

Осколочно-фугасная Ф-1 (известная более как лимонка) была надежно припрятана. Неудивительно, что Трубник не обнаружил ее. Шерп сам наткнулся на нее лишь оттого, что в свое время сталкивался с необходимостью устроить в машине надежный тайник.

Сейф и девчонка. Железный ящик, набитый упаковками со стеклянными ампулами. Девочка, переполненная страхом и болью. Две стороны, две грани. Требовалась третья, чтобы образовался треугольник - жесткая фигура.

НАДЕЖНАЯ

Этой стороной и стала граната. Пришлось повозиться. Зато результат не мог обмануть ожидания.

- Вытри сопли, - сказал Шерп, проделав все, что требовалось. - И слушай внимательно. Может статься, это твой единственный шанс.

Он коротко объяснил, что граната в сейфе - без предохранительной чеки. И скобу удерживает только вес девочки. Это означает - сидеть ей придется на металлическом ящике очень смирно. И ждать, пока он, Шерп, не вернется. Даже если кто-то появится здесь в его отсутствие, разминировать ее он не станет. Слишком велик риск. Об этом лучше сразу забыть.

- Тебе придется поскучать какое-то время. Но тебя должна согревать мысль, что вы мне нужны - ты и сейф. А это значит, что я обязательно вернусь.

С сейфом все предельно ясно. А вот пацанка... Шерп не был уверен, что она действительно нужна ему. И все же имелось некое смутное ощущение. Не исключено - она может пригодится в дальнейшем.

ПОГЛЯДИМ

Он двигался через лес легко и бесшумно, будто вырос в этих местах. Разумеется, это было не так, однако Шерп умел превосходно ориентироваться в любой обстановке. Деревья, камень, вода. Безразлично. Главное - он знает, как использовать ситуацию с наибольшей выгодой.

Найти замаскированный в лесном массиве фургон чрезвычайно сложно. Равно как и обнаружить мальчишку, особенно если тот вздумает прятаться. Но: трудно для обыкновенного человека.

А тот, кого коснулось дыхание смерти, приобретает особые способности. В это можно верить, над этим можно смеяться; не играет роли. Шерп знал, что на деле все обстоит именно так.

Стрепсилс найдет мальчишку. Близкая смерть усилит жажду наслаждения. И не даст сбиться с дороги. Выведет точнехонько к цели. А что касается Трубника, так ведь и он не жилец. Он уже почти труп; и только жадность и ненависть помогают пока что ему ходить по этой грешной земле. Причем ненависть определенно сильнее - она и поможет отыскать Стрепсилса.

Все, что требуется сейчас - внимательно слушать. В револьвере у Трубника осталось четыре патрона - именно столько прозвучит выстрелов. Достаточно, чтобы определить направление.

* * *

- Это гюрза, - свистящим шепотом произнес Трубник. - Гюрза, точно, труба нетолченая...

Они заметили ее слишком поздно. Ни тот, ни другой не знали, что это единственная из змей, которая порой специально подкарауливает человека. Такое случается, хотя и не часто. Сейчас тварь притаилась в трещине огромного валуна, и обнаружить ее было практически невозможно.

Игорь почувствовал мгновенную острую боль - словно его коснулся кончик раскаленного стального прута. Гюрза ужалила сзади в шею пониже затылка, и он понял неожиданно, что стремительно падает в звенящую темную бездну...

* * *

Первое и самое сильное ощущение - тошнота. Похоже, его рвало. Пока он был без сознания. Разве такое возможно? Да черт с ним, только бы придти в себя.

- Не дергайся ты, немоглый!

Игорь с трудом разлепил веки и обнаружил, что сидит, привалившись спиной к камню. Холод не ощущался - только тошнота да еще пронзительный, непрерывной звон в голове.

Трубник на корточках сидел перед ним. И во взгляде его сквозило столь сильное удивление, что не заметить его было трудно даже в таком паршивом состоянии.

- Я думал, тебе минуты остались. Попробовал сперва кровь отсосать. Но куда! Жгут на шею-то не наложишь. - Он коротко ухмыльнулся.

- А ты словно заговоренный. Полежал, проблевался - и вроде как жить собираешься.

* * *

Один... два... три...

Четыре выстрела подряд. Километрах в полутора ниже к озеру. Между выстрелами практически не было пауз - скорее всего, цель одна-единственная.

Дорвался-таки Трубник. Отвел душу.

Шерп остановился. Сломал машинально веточку, пожевал жесткий стебель.

Мальчишка не мог уйти далеко. Ирина говорила, что с ним его мать. С той что-то не так - то ли больна, то ли ранена. Но все это никак не могло повлиять на дальнейший ход событий. Просто требовалось сопутствующие обстоятельства принять к сведению

Шерп развернулся в сторону от озера и пошел, забирая вправо и вверх по склону. Дождь нескончаемо сыпался сверху, но он не замечал его. Ему не было холодно, хотя черные джинсы и майка давно уже промокли насквозь. Напортив, Шерп ощущал, как где-то под ложечкой возник и стал усиливаться жар - верный признак, что цель его совсем близко. И все-таки он мог потратить на поиски гораздо больше времени, если б не ТОТ куст.

Склон здесь был особенно крутым. Шерп пробирался между камнями, острыми как бритва и вдвойне опасными из-за скользкой размякшей земли. Приходилось цепляться за ветви кустов, помогая себе на особенно трудных участках.

Тот куст он заметил издалека. Он походил на разоренное воронье гнездо. Обломанные здесь и там ветви, примятая жухлая трава у корней. Шерп не пожалел нескольких минут и тщательно осмотрел место. На одном из сучков он заметил матерчатый лоскут; и здесь же прелые опавшие листья кое-где были покрыты размытыми пятнами крови.

Парень навернулся прилично. Куст его спас, но и попортил шкуру при этом. Превосходно. След совсем свежий, и ошибиться теперь невозможно.

...Фургон был замаскирован просто из рук вон. Он стоял на небольшой прогалине совершенно открытый. Но вся штука заключалась в том, что подъезда практически не было. И казалось просто невероятным, что мальчишка умудрился загнать сюда машину.

БЛИЗОСТЬ СМЕРТИ. ЭТО И ПРЕВРАТИЛО ЕГО В ВОДИТЕЛЯ ЭКСТРА-КЛАССА

Конечно, плевать, какой он там водитель. Тем более, что говорить о нем следует скорее всего в прошедшем времени. Зато санитарный УАЗ - реальность момента настоящего.

ЗАМЕЧАТЕЛЬНО

Бесшумно ступая, Шерп обогнул фургон. Остановился и легко прикоснулся щекой. Влажный металл кузова был холоден и бездвижен. Могло показаться, что машина стоит здесь от начала времен...

Слабо, чуть уловимо потянуло дымком. Возле дверцы салона виднелись несколько обгоревших слегка веток, сваленных кучей торопливо и впопыхах. К запаху дыма примешивался ощутимый бензиновый дух. Шерп оглянулся. Так и есть: лючок горловины бензобака приоткрыт, под ним свежий потек.

Похоже, здесь пытались согреться. Но костра явно не получилось.

Он глубоко вздохнул и снова замер, прислушиваясь. Ничего. Пожалуй, далее тянуть не имеет смысла.

Шерп достал свой ПМ и левой рукой с силой распахнул дверцу.

* * *

Они умерли вместе - человек и змея. Несмотря на то, что особенно теплых чувств Игорь не мог питать ни к той, ни к другому, ТАКОЙ смерти он бы не пожелал никому.

Ужалившая его тварь сперва вновь спряталась в расщелине - но очень скоро опять выползла наружу. Теперь полутораметровая гюрза толщиной с руку взрослого мужчины разом утратила стремительность и силу. Она еле ползла, оставляя позади кровавый след. Затем ее тело судорожно свернулось в кольца, и покрытая чешуей кожа змеи лопнула, обнажив кровившую плоть. Гюрза извивалась, кольца стремительно переплетались, жабья приплюснутая голова с разинутой пастью бешено билась о камни. Брызги крови отлетали все дальше - казалось, змею изнутри пожирает нескончаемая невыносимая боль. Скорее всего, так оно и было в действительности.

Однако шипение издыхавшей змеи невозможно сравнить с человеческим криком - воплем бесконечного предсмертного страдания. Когда ЭТО началось с Трубником, Игорь изо всех сил стиснул ладонями уши. Но убежать он не мог, и, даже зажмурившись, внутренним взором все равно ВИДЕЛ всю чудовищную агонию рыжеволосого.

ОНИ ОБА ВКУСИЛИ ТВОЕЙ КРОВИ. И ВКУС ЕЕ ОКАЗАЛСЯ ОЧЕНЬ ДАЛЕКИМ ОТ СЛЕЗ...

* * *

В машине никого не было. Шерп оставил дверцу открытой, но серый сумеречный свет, пробивавшийся снаружи, не мог полностью развеять царивший здесь полумрак. Пошарив рукой на боковой панели, Шерп щелкнул выключателем.

Безрезультатно. Освещение было неисправно - как, возможно, и весь фургон в целом. Впрочем, это все-таки маловероятно; ведь совсем недавно он слышал дыхание работавшего движка. А незначительная поломка проблемой не станет.

Глаза постепенно привыкали к темноте. Шерп разглядел единственную койку, заваленную горой грязных заскорузлых тряпок. Здесь отчетливо ощущался запах гноя и крови.

Запах смерти. Кто-то с тяжелой раной совсем недавно находился в фургоне. Без сомнения, это мать мальчишки. И раз ее тут нет, скорее всего она выползла подыхать. К лучшему; меньше возни.

И МЕНЬШЕ ГРЕХОВ

Да, верно. Он бы освободил ее от страданий, и это вряд ли могло б считаться убийством. Но грех все равно оставался. Ведь страдания - лишь инструмент очищения души...

Пора выбираться отсюда.

Дельная мысль - но запоздалая. Ее оборвал быстрый топот снаружи и громкий лязг захлопнувшейся дверцы. Он понял сразу же, ЧТО произошло, но сперва не придал этому большого значения.

Стерва оказалась более живой, нежели предполагалось сперва. И удивительно прыткой.

- Это вы стреляли у озера?

Донесшийся снаружи женский голос звучал приглушенно. Но интонации никак не тянули на речь находящейся при смерти. Совершенно. Это было непонятно и неправильно, и Шерп впервые ощутил беспокойство. Он молча в полной темноте пытался нащупать ручку замка, и никак не мог ее обнаружить.

ПО ПРИЧИНЕ ОЧЕНЬ ПРОСТОЙ - ЕЕ НЕТ

В проклятом санитарном фургоне открыть дверь изнутри было невозможно. Упустить эту особенность было непростительной ошибкой. Ошибкой, исправлять которую нужно немедля.

- Вовсе нет, - отозвался он, стараясь, чтобы ответ прозвучал нейтрально. Не просительно, однако и без тени угрозы. - Я здесь случайно, поверьте. Пожалуйста, выпустите меня.

- Знаете, вы совсем не похожи на человека, способного оказаться где-либо случайно, - ответила женщина с отчетливо различимым сарказмом.

Шерп стремительно прокачивал ситуацию. Можно упрямо стоять на своем - но если она не поверит, то эта волынка ей надоест быстро. И тогда скорее всего она оставит его торчать в фургоне, а сама отправится на поиски мальчишки.

И НАТКНЕТСЯ НА ТРУБНИКА

И приведет его сюда.

Когда камуфляжный обнаружит его, запертого в фургоне, словно крота в помойном ведре, то позабавится всласть. Можно не сомневаться - Трубник уже пытался показать норов. Только тогда не светило ему ничего ровным счетом, а вот теперь... Нет, этого нельзя допустить.

- Послушайте, - громко сказал Шерп, обращаясь к невидимой собеседнице, - я действительно видел на берегу озера паренька лет восемнадцати. Но я ни в кого не стрелял. У меня вообще нет оружия, за исключением складного ножа.

Она ответила не сразу, но пауза не стала чересчур продолжительной.

- Складной - нож не оружие. У моего сына тоже есть такой ножик. А вот вы мне лжете. У вас есть пистолет; вы достали его перед тем, как ворваться в машину. И я вам не верю. Я пойду искать моего мальчика. И если... если вы что-то с ним сделали...

Шерп яростно стиснул зубы.

- ...то я вернусь... вернусь...

Так. Игры закончились - теперь большие мальчики займутся работой для взрослых. Шерп приставил ствол к углублению в панели, где должна была находиться ручка замка. И дважды нажал спуск.

Поли с легкостью прошили тонкий металл, однако проклятое железо и не думало открываться. Дверь заклинило намертво.

Очередная ошибка. Да что же, черт побери, происходит?!

Снаружи послышался сдавленный вскрик или всхлип. И снова - шаги. Удаляющиеся.

Нет! Ее нельзя упускать!

Шерп выстрелил трижды, ориентируясь на слух. Грохот пистолета в тесном пространстве салона был оглушающим. Из-за порохового дыма стало трудно дышать. Но все это были мелочи по сравнению с вопросом:

ПОПАЛ?

Но узнать это ему не было суждено. Ни стонов, ни звука падения Шерп не услышал - зато вскоре явственно разобрал треск пламени. Салон продолжал наполняться дымом - но уже вовсе не пороховым.

Стрельба наугад оказалась последней глупостью: раскаленный свинец вызвал пожар, но что и где горит разобрать было невозможно.

...Ольга Николаевна оглянулась на пылавший УАЗ, превратившийся в один громадный костер, потушить который был не в силах даже этот нескончаемый дождь. Ей только буквально чудом удалось избежать смерти, но это не слишком ее удивляло. Если ее мальчик сумел исцелить заведомо смертельную рану лишь своими слезами, то почему бы ему не спасти свою маму и теперь? А раз так, - стало быть, он жив.

ОН ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖЕН БЫТЬ ЖИВ!

* * *

Все кончилось. Ужас остался позади - по крайней мере здесь, в котловине, более нечего опасаться. Игорь поднялся на ноги. Его вдруг наполнило чувство необыкновенной гордости -

ИЗБРАННИК!

- и не менее полное и сладостное ощущение собственной силы. Не было больше страха, не было сомнений. Теперь оставалось вернуться к фургону, где его ждет мать. С ней тоже все хорошо - он был убежден в этом.

Далеко, на противоположной стороне озера прогремел взрыв. Мальчик прислушался, затем пожал плечами. Где-то продолжалась война. Но это было уже совсем не его дело.

Пора, пора возвращаться - но сперва нужно сбросить всю грязь последних часов. Хотя бы умыться. Отчасти, наверное, это можно назвать омовением. Вода озера - с нее все началось.

Он спокойно прошел мимо распластанных на камнях окровененных тел, бесформенных и различимых лишь по размеру. Легко перескакивая с валуна на валун, Игорь добрался до дальней точки гряды.

Озеро было спокойно. Ни ветерка, ни малейшей ряби. Поднявшийся туман давал возможность подробно рассмотреть его мрачную красоту.

НЕЖИВУЮ

Вздор. Все хорошо, все совершенно правильно. Игорь опустился на колени, приняв почти молитвенную позу, и по локоть опустил руки в холодную темную воду. Одна за другой бежали минуты. Он не шевелился - перед глазами в глубине мелькнула ртутная искра. Она постепенно приближалась к поверхности, и движения всплывавшей рыбки все убыстрялись, сливаясь в единый сложный, осмысленный узор.

Он видел ЭТО - и неуклонно сознание его растворялось в светящемся фантастическом рисунке. Он будто окаменел и уже не чувствовал, как один за другой вскрывались вены на погруженных в ледяную влагу руках, как ударила густой струей в воду кровь, и вместе с ней в озеро устремились сотни мельчайших ртутных мальков. Они стекались к взрослой рыбке, терпеливо поджидавшей все это время свое многочисленное потомство; а затем с ней вместе устремились прочь, постепенно превращаясь в туманное серебристое облачко, быстро растаявшее во тьме.

46