Все имена, названия, события, происходящие в книге, не связаны никаким образом с реально существующими людьми или местами. Возможные совпадения не имеет никакого скрытого смысла.
1
Вячеслав продрался сквозь безобразно густой подлесок, без сил, уже на одних нервах, чертыхаясь. В ботинках отвратительно, мерзки хлюпало. А дорога, пропав, никак не появлялась снова. И темнело все больше и больше. "Провести ночь в лесу. Провести ночь в лесу. Провести ночь в лесу! Дурацкий лес! Дурацкая дорога! Значит, я шел приблизительно на северо-восток... ну не мог заплутать никак! Так где же эта дорога?!" Тяжелый рюкзак с походным снаряжениям уже невыносимо давил на плечи. Хуже всего, что в нем не лежало палатки. Имелся пенопропиленовый коврик, очень удобный, темно-зеленого цвета, настоящий НАТОвский. А вот палатку Вячеcлав в последний момент выложил. Подумал, возьму лучше перловки, теплый свитер, запасную куртку и штаны, да и зачем нужна платка, если можно переночевать в деревнях, за малую плату или даже просто так. Русский народ в глубинке душевный, не то, что в столицах. Впереди вроде посветлело. "Дорога? Или опять место, где деревья растут реже, пропуская свет до самой земли. Даже и не поляна, а просто редколесье." Нет, лес закончился. Впереди лежало заросшее сорняками, иван-чаем, в половину человеческого роста, поле. Оступаясь, отодвигая норовившие так и ударить по глазам ветки кустов, каких-то молодых деревцев, Вячеслав добрался до вожделенной ровности. Судя по кочкоподобной поверхности, остаткам уцелевших борозд, это явно была колхозная вотчина, брошенная за ненадобностью. В самом деле, зачем обрабатывать, когда все растет и так... Справа и слева стоял лес, а далеко впереди поднимались крыши домов. "Деревня! Деревня? Нет здесь никакой деревни! Может, хутор, который обошли составители карт?" Вячеслав слабо посетовал, что космическая картография еще не добралась до этих земель. Самое крупное, что она давала, это перспективу как с высоты пяти километров. Максимум трех. Но это почти то же самое, разглядеть ли маленькое селение с этих высот? Собаки не лаяли. Поначалу Вячеслав решил, что хутор брошен и можно будет по-хозяйски развернуться, нагреть печь, отдохнуть с комфортом, может, даже баньку истопить, если найдется... Но тут блеснул огонек в маленьком оконце, и будущее враз утратило часть привлекательности. Хутор состоял из пяти домов. Но только в одном из них горел свет. Выбравшись с поля, Вячеслав наткнулся на изгородь из поперечных жердей. За изгородью лежал такой же заросший, как и поле, огород. Можно было перелезть, но у парня не оставалось сил. Он пошел вправо, но, не найдя конца или поворота, повернул назад. Прошел метров двадцать. Калитка, или какой-нибудь лаз даже и не намечались. Обозлившись, Вячеслав полез через ограду, зацепился рюкзаком, упал в сырую траву. Грязь и какие-то семена залепили лицо. Совсем обозлившись, Вячеслав протопал напрямик к деревянному дому. В темноте крыльцо спряталось, парень натыкался на одни толстые бревна и доски. В конце концов, он просто добрался до высокого оконца, из которого струился свет, и постучал. Пару секунд ничего не происходило, а затем свет потух. А еще через какое-то время за стеклом раздался женский голос. - Кто здесь? - Извините,- сказал громко парень. - Меня зовут Вячеслав, я - турист. Заблудился, вышел к этому дому. Можно переночевать у Вас? За стеклом молчали. - Или хотя бы обсушиться? Я заплачу! Ни слова. - Я один! Похоже, там прижались к окну, чтобы увидеть ночного гостя. На мгновение появилось чье-то лицо. Потом, после томительной минуты тишины где-то слева щелкнул запор, открылась дверь, и зажегся свет. - Идите сюда, где Вы?! Лампочка в сенях осветила окрестности. Сразу стало ясно, что вот это - угол дома, вот там крыльцо и застекленная веранда. Хозяйка дома в толстом пуловере, в шерстяной юбке, с вязаными носками на ногах ждала его, зябко поводя плечами. Женщина. Женщина лет шестидесяти. Седые волосы, гладко зачесанные назад, очки на носу. Интеллигентный вид, наверное, горожанка, живущая до поздней осени за городом. Правда, далековато она забралась. - Добрый вечер, - сказал Вячеслав. Раздражительность и бессилие ушли.- Можно? - Добрый вечер. Проходите. Что же Вы так по ночам ходите? Вячеслав с давно ожидаемой радостью свалил с себя рюкзак, поднялся по ступеням, вытер ботинки о старый резиново-покрышечный коврик. - Разувайтесь здесь. - Спасибо. - Откуда идете? - Из Ковылкино. - Далековато же забрались! - Сам не знаю как, вроде и карта есть, и компас, да и сам не первый раз хожу по лесу. Женщина усмехнулась. Вячеслав снял, как давно уже мечтал, ботинки, вытащил стельки. Носки набрали влагу - хоть воду выжимай. Снял и их. - Что же Вы босиком? Здесь холодно. - Ничего, спасибо, у меня в рюкзаке запасные есть. - Вот тапки наденьте. Из холодных сеней Вячеслав перетащил рюкзак в кухню. Здесь стало уже хорошо: тепло и по-домашнему уютно. Стояла газовая плита, умывальник с каким-то прибором, скорее всего, нагревателем, висело обшарпанное зеркало и полотенца на крючке. В старом буфете дружно обитали тарелки, жестяные банки и чайник. На столе, ближе к окну, стояла, о чудо, микроволновая печь, белоснежно белая и пока что иностранно-чужая. Вячеслав переодел носки, порылся в рюкзаке, ища кошелек. - Давайте сразу договоримся. Сколько с меня? Женщина улыбнулась. - Вы, наверное, замерзли, устали. Будем вначале чай пить. О деньгах поговорить всегда успеется. Это ведь не главное в жизни, верно? Вячеслав смутился и даже пробормотал "Извините".
Через десяток минут старый чайник бодро пыхтел, показывая, что он еще ничего, готов служит и дальше. Женщина почти по волшебному вызывала из недр буфета сыр, молоко, колбасу, печенье, масло, сахар, сдобную булку - все, что нужно для обстоятельного, с разговором, долгого чаепития. Пришел черный кот, толстый и важный, поставив хвост громоотводом, сунулся к Вячеславу, обтер ноги, поиграл в гляделки, и подался к буфету, за молоком. -Кис-кис-кис, - позвал Вячеслав. - Красивый кот. -Васька. Ленивый только. Все ждет, что его кормить будут. Я ему говорю, иди мышей ловить, что сиднем возле меня сидишь. И слышать не хочет! Вячеслав улыбнулся. Где-то прокашлялись и стали побивать часы, судя по звуку - древние, с маятником и гирьками на цепочке. Даже и в деревнях таких не осталось - антиквариат все же, а тут такое роскошество! - Ну вот, все готово. Поешьте с дороги. - Спасибо. Вячеслав сел за стол, хозяйка устроилась напротив. - Что в наших краях делаете? - спросила она, наливая кипяток в чашку. Вячеслав ответил уже привычной фразой: - Вообще-то, я в отпуске. Ну, а поскольку этнограф, то заодно и собираю материал для кандидатской. Самая соль заключалась в том, что это была почти правда. При случае, не собьешься и не вызовешь подозрение, что темнишь. А если кто заинтересуется еще, то можно будет сказать про отработку методики выделения культурно-значимых признаков в фольклоре отдельного этноса. Обычно любопытные этим и удовлетворялись. - Ученый? И как вам сейчас живется? Правда, Путин вроде говорил о поддержке науки. - По всякому. Платят, конечно, мало, но мы за счет грантов выживаем. - Гранты, это когда кто-то со стороны оплачивает? - Да, например, есть определенная тема, заказ, в основном от зарубежных фондов, мы ее выполняем и получаем деньги. Не та работа, которой хотелось бы заниматься, но приходится крутиться. - Понимаю. Сейчас всем трудно. Вот у нас пенсия - меньше трех тысяч рублей, разве на такую проживешь! Если бы не огород, то не знаю, как жить пришлось бы. А Вы сами откуда? - Из Москвы. Женщина удивилась. - Да? И что там сейчас в Москве? Как люди? Что говорят? - О президенте или вообще? Она кивнула. - По всякому. Москва сейчас просто муравейник. Давка, пробки, проблемы постоянные. Очень много приезжих. И кидается в глаза сильное различие между просто людьми и богатыми с их заборами, оградами, вот эти демонстративным отделением себя от остальных. Женщина кивнула. - Берите печенье. - Спасибо. - Да и у нас все так же. Приезжали как-то две машины, джипы, вылезли оттуда три мордоворота, ходили по нашей грязи, высматривали. В магазине местные бабки судачили, что новые русские у нас хотят что-то строить. А колхоз уже давно развалился, настоящего хозяина нет. Нынешний-то продаст все и всех, рвач он. Знакомое дело. - А Вы сами как живете? - спросил Вячеслав. - Да так же, как и вы, - улыбнулась женщина.- Телевизор смотрим, газеты читаем. В магазине всего полно, были бы деньги. Вот Газпром обещает в следующем году провести газ. Правда, только в деревне, мы на отшибе, до нас, может, и не дотянут. Зато баллоны есть. Живем помаленьку. Вас как зовут? - Вячеслав. - А меня Аглая Смердиновна. "Ну и имечко! - подумал парень. - Аглая... созвучно с Яга... Нет, глупости, не может быть!" Для вежливости он улыбнулся. - А кто здесь еще живет? Я видел несколько домов, но свет горел только в Вашем. - Это городские. Приезжают на лето. Вот в соседском доме не знаю, кто живет, его недавно перепродали. Приезжала девушка на машине, зовут Мариной. - Понятно. Вячеслав атаковал бутерброды. - Так как Вы заплутали? - спросила Аглая Смердиновна. Он принялся рассказывать. О том, как вышел из Ковылкино в Петухово и, как ему объяснили, пошел по лесной дороге, по которой возили когда-то лес. Дошел до вырубок, свернул, как надо, налево. Но дорога попетляла, попетляла, да и сгинула в траве. Дальше шел по тропке, потом по нехоженому лесу. Перешел линию электропередач, какой-то лесок, снова попал в большой лес. Женщина засмеялась. - Да Вас леший закрутил! Вячелав кивнул, усмехнувшись. - У нас туда никто не ходит, - она посмотрела на Вячеслава, нашла на лице скептическую улыбку и продолжила. - Тут место такое есть: Чудь. Местные так называют и обходят стороной. Человека в нем водит. - Как это, водит? - А вот так: вроде идет в одну сторону, а на самом деле в обратную. Хочет выйти, а все кругами, кругами бродит. Там грибов видимо-невидимо, но только деревенские не собирают, боятся лешего. - А его видел кто? - спросил Вячеслав, подумывая о третьей чашке сладкого горячего чая. "Это как клад Степана Разина. Много о нем говорили, но никто не нашел..." - пришла мысль. - Вроде и видели. Небольшой такой, как во мхе. "Такие представления о лешем как раз характерны для среднерусской возвышенности. Поближе к Сибири на них накладываются верования тюркских народностей и образ трансформируется". - Ну, спасибо за угощение, - сказал Вячеслав. Мягкое тепло снаружи и внутри баюкало, клеило веки и те раздвигались с трудом. Не хотелось что-либо делать еще, только спать. - Может, еще чаю? - Ну что Вы, больше не втиснется! Скажите, Аглая Смердиновна, где можно переночевать, чтобы Вас не побеспокоить? - Ну зачем же, побеспокоить. Вовсе не побеспокоите! Идемте, я покажу. Она встала из-за стола, Вячеслав тоже, и пошла к одной из дверей, ведущих из кухни. - Здесь у меня большая комната, но я в ней не ночую. Привыкла к каморке за печкой. У меня же тут настоящая русская печь, с завалинкой, топками, наверное, такую и не видали никогда? - Нет, видел. - Хорошо. Русская печь - это и тепло, и сухо. Вячеслав подумал о прокладках и мысленно сплюнул, отгоняя дурацкий рекламный образ. Аглая Смердиновна открыла дверь и включила свет. В комнате лежали тканые половики - они сразу кинулись в глаза, стоял стол, книжные шкаф, кресло, пружинная пузатая кровать, хранящая на себе матрацы и подушки. Стоял телевизор в углу, старенький черный японец. "Проходите, сейчас я вам постелю". Пока хозяйка колдовала над одеялами, тасуя их и перекладывая, Вячеслав просмотрел то, что жило в книжном шкафу. Толстые тома, ну надо же, Большой Советской Энциклопедии, какие-то сказки, томик Пушкина, подшивки журналов... каких? А, вот написано, "Сельская жизнь" и "Работница". Непонятно как затесавшийся Стивен Кинг. Сборник фантастики. Поэзия. Домоводство... Вообщем, ничем не выдающийся набор. - Вот, все готово. Вы как собираетесь завтра... Она с вопросом посмотрела на Вячеслава. Он уже почти спал на ходу. - Утро вечера мудренее, - улыбнулся парень. - Думаю, переночую, и часиков в одиннадцать пойду. - Покойной ночи, - сказала женщина. Постояв немного и оглядев все находившееся в комнате - словно считала, подумалось Вячеславу - она ушла, плотно закрыв за собой двери. Парень сел на кровать и стал раздеваться. "Носки мокрые, не постирал... а ладно, завтра постираю... что-то еще хотел..." Что-то ведь хотелось вспомнить, но оно не давалось, ускользало, как маленькая скользкая рыба. Он снял свитер и начал расстегивать рубашку. "Не мешало бы умыться... Есть!" Он вспомнил, ее слова: "там грибов видимо-невидимо, но только местные не собирают". "Откуда она могла знать про грибы, если туда никто не ходит? - подумал Вячеслав. - Не иначе, сама ходила. Зачем про лешего наплела? И никто меня не крутил. Сам пошел неправильно, а потом все время держал на северо-восток". Он подумал про цель своей маленькой экспедиции. Про НАСТОЯЩУЮ цель. "Нет, не может быть! Аглая - не Яга, но ведь похоже, одна буква всего! Но хутор, хутор... новые русские на джипах... Газпром... нет, глупости!" Вспомнился черный кот. "Ну, нормальный котяра, таких черных у нас во дворе пруд пруди!" Сон медленно, но верно отступал. Вячеслав застегнул уже расстегнутую рубашку. Надел свитер. Подошел к двери, послушал, что за ней, затем открыл. Кухня пустовала. Парень осмотрел обстановку еще раз. Прислушался. Открыл свой рюкзак и достал мыло и зубную щетку, чтобы было, чем отговорится. Затем негромко постучал в предполагаемую комнату хозяйки. Оттуда не доносилось ни звука. - Яга Смердиновна, - позвал Вячеслав. - Яга Смердиновна! Тишина. Он осторожно повернул ручку и вошел в комнату. Это была точно каморка с кроватью, тумбочкой и боком русской печи. Вверху, на завалинке, лежали веники и сухие прутики, источавшие приятный смородиновый запах. И висели те часы с ходиками, шестидесятых или пятидесятых годов, с циферблатом из римских букв. Ничего крамольного в виде толстой книги заклинаний, оплывшей свечи не имелось. Из подозрительного лежал на тумбочке обыкновенный фонарик на аккумуляторах. К ногам подошел кот Васька, внезапно застукав на горячем. - Кис-кис-кис, - сказал Вячеслав. Кот выглядел самым обыкновенным равнодушным котом, привыкшим к сытой и необременительной жизни повелителя тапочек, кресла и огорода. - Я хотел помыться с дороги, - сказал ему Вячеслав. - Не знаешь, куда твоя хозяйка пошла? Тот молчал, глядя мимо парня. - А где ее книга заклинаний, не знаешь? - спросил Вячеслав. Он и сам не понял, вызвались эти слова подсознательным холодным расчетом или просто случайно сболтнулось, слетело с языка. Кот муркнул. Где-то в сенях зашумела хозяйка, и Вячеслав поспешил выскочить в кухню, к умывальнику. - Вот, решил на ночь умыться, - сказал он вошедшей Аглае Смердиновне. Та, похоже, чуть опешила, увидев, что он не в кровати, а еще бродит по дому. В руках Аглая держала пук веток. - Может горячей воды включить? У меня здесь тэн стоит, быстро нагреется. - Ну что Вы! Я и холодной умоюсь, привык. Он заплескался в рукомойнике, смывая дневную грязь и песок. Хозяйка возилась на кухне, спиной к нему, и Вячеслав не прошел, а почти прокрался в свою комнату. "Нет, ничего похожего, совершенно необоснованные подозрения! Аглая, это просто такое имя. Обычная женщина, обычная деревенская жизнь..." Парень быстро разделся, выключил свет и молниеносно юркнул под, б-р-р, холодное одеяло.
Без света стало невозможно черно. И тихо. Словно заложило уши. А потом через секунду пришли чужие непривычные звуки. Скрип дерева, далекое ритмичное постукивание часов, какой-то шелест. Пришло сонное тепло и расслабленность. И покой...
Он не сразу понял, что это тихо и настойчиво постукивают в окно. Какие-то звуки вторгались в сон, непонятно только, с той или с этой стороны. Вячеслав открыл глаза. Светлые полосы лунного света пролегли по комнате, и даже посветлело. Стук снова повторился, маленький кулачок звонко бил в стекло. "Кто это?" Вячеслав поерзал. Вставать совершенно не хотелось. Но мысль пульсировала, звала действовать. Кто мог домогаться внимания глухой ночью на пустом хуторе? Стало как-то неприятно робко. Преодолевая это чувство, Вячеслав вскочил и подошел к окну. Отдернул занавеску. И увидел ее... бледное, словно замеленное лицо, голые плечи, черные глаза. - Это я, Маринка! - сказала девушка. С первой же секунды Вячеслав понял, что перед ним нава. Голые, совершенно белые девушки глубокой ночью в краю, где нет людей, могут означать только одно. Что мир совершенно не такой, каким мы хотим его видеть. Был ли он готов к этому? Наверное, да, потому что не заорал, сумел сдержаться, только лихорадочно раздумывал, крещеный ли он, или нет, и будет ли иметь крестное знамение силу в его случае. - Кто здесь? - раздраженно сказала нава. - Яглая, открывай! Спишь, что ли?! Она приблизила лицо к окну - Вячеслав невольно подался назад, - и увидела его. - Ой, сказала, - нава. - Кто ты? - Вячеслав, - беззвучно, одними губами ответил тот. - А где Яглая? - Спит, вроде. Нава поводила губами, раздумывая, сделала знак руками, и как-то мягко, не по- человечьи, влилась в ночь, как растаяла. Вячеслава била дрожь. "Значит, все правда! И анекдот, найденный в летописях, повторенный необыкновенным случаем еще и еще, превратился в жуткую реальность!" Вячеслав вспомнил приятеля, архивщика, который "продал" ему свою теорию. "Знаешь, - сказал тот однажды на каком-то вечере, когда спиртное сделало всех славными друзьями, - возможно, часть фольклорных персонажей вовсе не выдуманы, они имеют реальную основу" - "Ну да, домовой - полтергейст, зомби - просто припадочные. Все это и сейчас с нами" - "Не угадал. Они живут вплотную с нами, точнее, мы с ними, ведь мы младше. Я еще в детстве гадал, что сделалось с Бабой Ягой после того, как от нее уехал Иван Царевич?" - "Она жила долго и счастливо" - "Вот именно! И я, кажется, нашел сведения о ней. О них. Не смейся! Людей становилось больше, неисследованных земель все меньше, как думаешь, что случилось, когда люди вплотную подошли к извечным местам обитания гномов, Бабы Яги, змиев? Нет, те не ушли, куда уходить? Они стали притворяться, они мимикрировали. Он зажили среди людей, приняв их обличье и повадки..." - "Повадки у зверей, привычки" - "Извини, привычки. И вот я подумал, ведь можно найти в летописях, в дневниках свидетельства их притираний к человеку. Ведь что-то обязательно не получится поначалу, как следует! И вот я искал, искал, и нашел. Шестнадцатый век, в одной волости крестьяне бояться рубить лес и распахивать земли, ссылаясь на то, что те земли не людские, а чаровные и забобонные, ну, это летопись так говорит. Затем, обрати внимание, в тех же местах лет через семьдесят ловят в лесу русалку, но быстро отпускают, потому что она мор навела. Затем через сто лет появляется запись о том, что церковь никак не может изгнать языческие обряды, и что в народе ходит упорная вера в то, что между ними и всякой нежитью заключен договор, что, мол, крестьяне не мешают той жить, как та жила ранее, а нежить взамен не вредит, и даже способствует. А это уже восемнадцатый просвещенный век" - "В чем ты хочешь меня убедить?" - " Нет, не хочу. Так вот, смотри, революция, раскулачивание. Продразверстка не затрагивает определенный район, все тот же, хотя кругом зверствует. Есть донесение в Губ ЧК, что туда просто боятся ехать, и что места там колдовские. Далее затишье. Никто не едет, не устанавливает там Советскую власть. Представляешь? А в тридцатом году вдруг эти земли оказываются в границах какого-то колхоза. И, тишина! А вот где этот район, я тебе ни-ни... И не проси" - "Да не верю я, глупости это все!" - "Все вот собираюсь, собираюсь туда съездить..." В результате поехал один Вячеслав. Теперь он стоял посреди пустой комнаты, трясся - от холода ли, от страха и пытался опровергнуть то, что видел только что. - А зачем тебе ее колдовская книга? - вдруг кто-то спросил из угла мурчащим баском. - Кто здесь? - паралично вскрикнул Вячеслав. - Нет, ты поначалу скажи, зачем те книги Ее колдовские нужны? Первый раз вижу того, кто интересуется Ее книгами. Слямзить удумал? Ты, как их, черный археолог? - Какой черный археолог?! - Ну не разбираюсь я в ваших тонкостях! А кто тогда? Вячеслав не видел говорящего. 'Неужто...' - Ты кто?! - спросил он в угол. - Я вот, что подумал, - сказали в ответ. - Первый раз за столько лет меня спросили по делу. И сразу за книги. Видно, не так ты прост, как поначалу показалось. - Ты... Вы... тоже... - А книги, книги все тут лежат, в шкафу. Вячеслав посмотрел в сторону книг. Ничего не изменилось, они лежали в том же порядке, в каком их запомнил. Он сделал два шага и протянул руку. Советская энциклопедия словно бы покрылась сияющей паутиной, по ней пробежали огоньки. И не энциклопедия оказалась это вовсе, а толстые фолианты, покрытые грубой кожей, с металлическими уголками. Вячеслав дернул руку назад. Огоньки потухли. Перед ним стояли восемь томов обычных книг. - Угодил? - спросил голос, - я давно тут сижу, дожидаюсь, когда проснешься. - Да... А кто это была там, за окном? - Нава, зовут Маринкой. "Нава..." Вячеслав согласно кивнул. Он не обманулся. - А... а... что она тут делала? - Живет рядом. По хозяйству Яге помогает. Так зачем тебе книги нужны были? Собрался против кого? "Как ему объяснить... не царевич я, просто человек..." - Чего молчишь? Молчун-бурчун. Вячеслав засмеялся. Чтобы его назвали бурчуном? И кто назвал, бурчащий кот?! - Не знаю, как сказать. Ничего не знаю... как жить дальше теперь, что делать... снова в прошлую жизнь, к прежним занятиям? А разве они имеют теперь смысл?! Когда есть все вот это! - Неужели обознался? - задумчиво сказали в темноте.- Бурр... Ты не стой, ноги застынут, ложись, я никуда не уйду. Вячеслав послушно лег в кровать. Говорящих котов нужно слушаться. Захотелось зевнуть, зевнуть сладко-сладко! Закрыть глаза, укрыться одеялом с головой - чтобы было теплее... но он ведь хотел поговорить с котом! Ничего, он просто ляжет, и даже закроет глаза, ведь говорить можно и с закрытыми глазами... говорить и слушать, слушать и говорить... внимательно говорить...
- Вячеслав, просыпайтесь! Уже утро. Парень с трудом разлепил глаза. - Утро? - Девятый час скоро. Вы все спите и спите... - Да, спасибо. Вячеслав сел на кровати. Аглая Смердиновна увидела, что он поднялся, и ушла на кухню. - А я и завтрак для Вас приготовила. Молоко будете? - донесся оттуда ее голос. Вячеслав мотнул головой. Что-то ему такое снилось. Снилось... снилось... но вот что - убей, не вспомнить! Мимо прошел равнодушный кот. - Кис-кис-кис, - машинально позвал его парень. Тот молча и с достоинством скрылся за дверью. Вячеслав согнал сон окончательно. Быстро оделся. Вышел умываться. На столе его уже дожидались яичница с колбасой, хлеб, молоко, печенье, обещанное молоко в белой городской чашке. Аглая Смердиновна радушно улыбалась. "Нужно с ней будет расплатиться", - подумал Вячеслав.- "Сколько дать, рублей сто... не обидится?" Он сел завтракать. - Как спалось? - спросила довольная хозяйка. - Спасибо. Заснул - как провалился! Даже снов не помню, хотя обычно их запоминаю. - Кот не мешал? Он любит в той комнате ночевать. - Кот? Ну что Вы, спал как убитый! Хорошо тут у вас, не то, что в Москве. Ни машин, ни газов. Воздух какой! Лес... а тихо как... - Здесь хорошо, - согласилась женщина - Понравилось? - Да, - кивнул Вячеслав, быстро расправляясь с едой. - А сейчас куда? - В Петухово, куда вчера не дошел. Потом в Выжень. А дальше - не знаю, смотря, что найду. У меня ведь, - он усмехнулся, - план. Правда, думаю, что ничего не отыщу. - Успехов Вам. - Спасибо. Он отодвинул тарелку. - Аглая Смердиновна, я вчера вас побеспокоил, объел... - Ну что ты! - Мне хотелось бы заплатить за неудобства. Скажите, сколько бы вас устроило? Рублей сто не будет мало? Она задумалась и вздохнула. - Газ дорогой, пусть будет двести. "Однако!" Вячеслав отсчитал деньги, быстро собрал рюкзак, проверил, не оставил ли чего, и оделся. Хозяйка вышла проводить его на крыльцо. Кот пристроился рядом. Утро началось свежее, но уже не такое пасмурное и холодное, как вчера. Воздух такого утра бодрит и освежает. - Как здесь пройти ? - сказал Вячеслав. Ему уже хотелось идти и идти, не останавливаясь: по лесу, по полям, вдыхая эту свежесть и запахи. - Да вот здесь тропинка, а там калитка. - Спасибо еще раз, до свидания. - До свидания, - с улыбкой сказала Аглая Смердиновна. Она дождалась, когда за гостем захлопнется калитка, затем улыбка стекла с ее лица, и оно стало строгим. Женщина наклонилась к коту, виновато сидящему рядом. - Ах ты мерзавец! - тихо сказал она ему. Кот только посмотрел исподлобья и, опустив голову, замурчал. Если прислушаться, то в этих звуках различались слова: "обознался, что поделать, навык без работы теряется..." - Еще раз! - прошипела Аглая. Она последний раз взглянула поверх зелени на дорогу за калиткой, но Вячеслава уже не увидела. - Пронесло, - вздохнула женщина, и пошла в дом, оставив кота казниться на крыльце в одиночестве.
Вячеслав прошел с пятьдесят метров. Оглянулся. Калитка Аглаи Смердиновны закрылась кустами сирени и смородины. Вздохнул поглубже. "Куда теперь? Наверное, в Ковылкино. Нужно узнать, можно ли купить здесь дом. Затем в Москву. Продать квартиру - и сюда". Он усмехнулся и прошептал: "Уж теперь, любезная Яга Смердиновна, говорящий кот Василий и красивая нава Маринка, я от вас не отстану!"
2
К дороге подтянулись гаражи, огородики, многоэтажные дома, зачастили перроны пригородных станций, мелькнула и осталась позади полоса МКАДа, поезд подъезжал к Москве. Прошли с сумками в руках к выходу самые нетерпеливые - или расчетливые. Вячеслав не торопился. Напротив, хотелось посидеть подольше, оттянуть мгновение, когда нужно будет решить окончательно, ломать ли свою жизнь, или же остаться в родном городе. Еще пару дней назад он хотел продать квартиру, уволиться с работы и податься на край земли, но сейчас, ясным московским днем, глядя на людей за окном поезда, на течение машин, на эти дома и эту понятную жизнь, пришло сомнение. Может, и не случалось ничего несколько дней назад, никакой ночной чертовщины, а просто держалась в памяти встреча, милая и душевная, с пожилой женщиной. И наложился на нее кошмар-сон-непонятно-что. Глупо, глупо вот так, рывком обрывать устойчивое житье-бытье и кидаться к чему-то далекому, блеснувшему неожиданно ярко, поманившему за собой, но неопределенно-туманному. А дом... дом... ну почему бы и не купить дом вдали от Москвы. Из трех американских тысяч одна прячется в надежном месте дома, две другие не настолько невозможны, чтобы их не желать, и о них не думать. Вот хотя бы компьютер, купленный в прошлом году - жалко, конечно отрывать его от себя, - но ведь почти готовая треть. Остается последняя - но ее можно наскрести у друзей. Вот так, по сусекам - и наберется на колобок... Поезд замедлил ход. Они въезжали на Ярославский вокзал. Вячеслав поднялся, подхватил и всунулся в лямки тяжелого рюкзака. Куда сейчас... домой, конечно. Горячая вода в чуть потемневшей от времени или грязи ванной, под неярким светом слабой лампочки - давно нужно вкрутить посильнее, - потом чай под тихое мельтешение телевизора. Разобрать рюкзак... И позвонить Сашке. Нет, Саше нужно звонить сразу. Вагоны дернулись, останавливаясь. Вячеслав снова был в родном городе.
Добрался до дома он через полтора часа. Открыл ключом дверь и вошел в тихую квартиру, отвыкшую от человека, как отвыкает домашний зверь, поживший на воле. Освободился от тяжести рюкзака, сбросил ботинки. Пошел в ванну прикоснуться к цивилизации в виде горячей воды из под крана. Он уже успел позабыть, что так бывает - вода, которую не нужно греть специально. Поставил чайник. Включил телевизор. Осмотрел ряд книг в книжном шкафу. В ванну, громко шумя, уже лилась вода. Прошелся по коридору, разбирая вещи из рюкзака: что на вешалку, что - в стирку. И, бросив дела на полпути, стал набирать телефонный номер. - Саша? - Допустим... Славка, ты что ли? Где пропадал? Ты в отпуск, вроде, собирался? - И уже вернулся. Знаешь, где я был? - На море ездил? В Египет? - Да, какой Египет! Вода шумела, отвлекала внимание. - Я был в том самом районе, про который ты говорил. - И что? - Ничего,- тихо ответил Вячеслав. - Ничего особенного. Извини, я тебе перезвоню, у меня тут вода сейчас перельется. - Ну, перезвони... Вячеслав бережно вернул трубку на место. Пошел, закрутил кран. Через пять минут он нежился, млел в горячей чистой воде, закрывавшей все тело. Шел мокрый пар, оконце на кухню запотело. И светила неярко, мутно лампочка, которую давно следовало бы сменить. 'Нельзя, нельзя пока говорить про то, что видел, пульсировала мысль. И дело не в ревнивой жадности, мол, мое, не пущу никого, вовсе нет. Просто нельзя, невозможно такое знание открывать всем...' Представилось: 'Первый канал открывает серию эксклюзивных репортажей с места, которое было описано только в сказках и считалось мифологическим...' 'Или нет, нет, не так: 'Первый канал, - таким многозначительным, пробирающим до внутренних комплексов голосом, - представляет: они возвращаются... Сказка, ставшая былью. Герои, которые жили среди нас...' Ужас! Убийственный ужас! И Саше пока не следует ничего рассказывать. Просто ездил, ничего выдающегося. Русская красивая глубинка, которая дышит тем же воздухом столиц, что и мы. Исследования нужно продолжать. А после таких слов, он, скорее всего, туда и не сунется никогда. Ну, а я?' Мысль заныла, как обиженный сладким зуб. Квартира в Москве... работа... 'А ведь я ее рассмотрел, эту Марину! Если бы не известковая белизна... вообще, кто такие навы? Придумали же наши предки: 'нава'... Красиво до чего. Как дух соснового густого бора, добротных бревенчатых изб, как запах грибов, вкус клюквы, кваса... нава... настоящее, любимое, то, из чего сложены части души. Разные, сложные, но каждая пропитана этим - основательностью, широтой, лесом, тайной, мечтой... Но, разве такое бывает? Утопленница - и стучит в окно. Может, не до конца утопленница... как-нибудь наполовину. Ну не может, не может быть, не может быть такого! В мертвом теле нет жизни... Или это невозможная другая жизнь, то, другое, о чем мы не знаем, не догадываемся, не принимаем. Отгораживаемся знанием, наукой, технологией, умом, а едва Оно напоминает о себе, мы пригибаем голову, затыкаем уши и, стараясь не смотреть в ту сторону, твердим, заклинаем : 'почудилось, почудилось, так не бывает'! Нет, ну до чего Она хороша! Пришла вот так ночью, постучала. Потом, небось, зашла бы в дом, стала бы чай пить... с сушками и вареньем... толковала бы о погоде... Интересно, она умеет целоваться? Ну, вроде как девушка, должна... А вот, в истории бывало такое, чтобы влюблялся в Них? Да сколько угодно, вот русалочка хотя бы. Именно русалочка! И еще кто-то там был такой, влюбчивый. В самом деле, почему не могло такого случиться, это ведь не межвидовое скрещивание...' Вячеслав засмеялся. Смех разнесся по ванной, подался в коридор и там впитался в стены. Выглядело глуповато. Ни с того ни с чего человек смеется. 'Ну и пусть. Он сделает ей предложение, они... они... заживут счастливо. Нет, ну до чего глупо!' Вячеслав мотнул головой, гоня назойливые образы. 'Он будет первым, кто исследует феномен. Что это за существа ? Какие-нибудь реликтовые гоминоиды? Побочная ветвь человечества, отделившаяся от основного ствола, обладающая сверхспособностями? А человечество брело рядом, путалось, шугалось, спрашивало, а верно ли мы идем, и, наконец, пришло туда же, к Ним, кто жил подле, растворяясь в зеленом, и каменистом, и речном мире... Ведь на Нобелевку тянет...' Парень снова мотнул головой.
Через полчаса, сидя перед телевизором, он пил горячий чай и листал извлеченные из шкафа томики. 'Баба-Яга, персонаж, имеющим свое жительство в дремучем лесу и почитаемый нашим крестьянством за силу, способную... так, это понятно... Яга, ягая, ягабиха, ягабова, ягйнишна, ягиха, ягишна... ну надо же... густой лес... страшный облик... хм... допустим... в таком облике прогладывают облики лесного божества, восходящие к древним мифологическим... помню... могущественная сила, разграничивающая мир живых и мир потусторонний, олицетворение врат, обладающая способность связывать... любопытно... связь со змеиными божествами, признак хромоты, восходит к змеиным божествам... вот ведь... проводник в потусторонний мир, три функции: дарительница, похитительница и воительница... интересно...' Было умно, солидно, глубоко. И совершенно ясно, что научный метод, консервируя по своим банкам народные легенды и представления, давит смысл того, что в глубине. Мифология, архетипичность, концептуальность - до чего внушительно, но совершенно бесполезно, потому что, не разъясняет, как может вести беседы кот, что за утопленница лунной ночью стучит в окно, отчего трансформируются предметы прямо на глазах, меняя совершенно свою суть, вопя, что они вовсе не то, что видит человек. Найдет ли наука свежие слова, или снова в свой сундучок, на полочку номер такую-то, в такой-то ящичек, где лежат слова 'видения, продукт возбужденного подсознания, захватившего органы чувств'. Вячеслав отодвинул книги в сторону. Может, и вправду, все привиделось во сне. Ведь бывают такие удивительно сочные и полные подтверждений, что все по-настоящему, сны... И в этих снах легко - Вячеслав зевнул, - найти середину между двумя половинками: верить или не верить, ехать - не ехать, гнуть свою жизнь, как толстый сук, ожидая, что он вот-вот оглушительно треснет, или же поливать свое дерево водой каждодневных повторений: чувств, дел, мыслей... ох непросто...
3
В коридоре университета-кормильца Вячеслав встретился с Сергеем Станиславовичем, своим научным руководителем, почти патриархом, умным и проницательным. Того и другого было так много, что остальные, обделенные, считали Сергея Станиславовича выскочкой и даже авантюристом. Вячеслав же полагал, что ему очень повезло иметь своим учителем человека, безоговорочно преданного своему делу, по нынешним временам не прибыльному и не очень нужному в жизни. Кроме того, Сергей Станиславович подкупал особой чарующей силой. Будто военный - энергичный, деятельный и спортивный, - только что пришедший из штаба, где до того анализировал и предвосхищал движения противника. - Вячеслав? - обрадовался профессор. - Уже вернулся? Очень хорошо, к тебе дело имеется. Вячеслав не успел ответить: 'Еще нет, не вернулся'. Сергей Станиславович перехватил кожаный портфель левой рукой, правую положил парню на плечо, подталкивая к окну. - Как съездил? - Спасибо, нормально. 'Нормально' - очень емкое слово... Увидел ту самую Бабу-Ягу, сказочный персонаж, еще - животное, говорящее человеческим голосом; запланировал кардинально поменять всю свою жизнь, вообщем, ничего такого, о чем стоило бы вопить... ах, да, проехался по деревням и обновил базу данных по русскому фольклору'. - О чем задумался? Большой материал привез? - Да не так, чтобы очень. Изменения по сравнению с восьмидесятыми годами небольшие. - Да, я знаю, это не твоя тема, но что поделать, гранты нужно отрабатывать. Кстати, вот, собственно, основное. Американцы заинтересовались твоими работами и хотят пригласить к себе на пару месяцев. - Как, к себе, в Америку?! - Ну, не совсем в фонд Карнеги, а в какое-то отделение, но тоже в Америке, здравствуйте, - Сергей Станиславович на мгновение отвлекся на проходящих студентов, а потом вновь доверительно склонил голову к Вячеславу. - Я думаю, им попались твои исследования по ольмекам... чего так удивляешься? Заслужил, заслужил. Знаю, у тебя достаточно солидное исследование, так что собирайся. Поваришься в другом соку, посмотришь, как они там работают. Ну и живут, заодно. Расширишь научный кругозор. Профессор внимательно посмотрел на растерявшегося Вячеслава. - Что-то не так? - Нет, нет, все так... но, неожиданно... - Я же говорю, не мог к тебе дозвониться. Как ты уехал, так буквально через день пришел запрос, а потом еще звонил один американец, у меня записана фамилия, тобой интересовался. - Когда нужно ехать? - Как оформишь документы, визу, билет они предоставят. Туда и обратно... ты часом, там остаться не собираешься? Сергей Станиславович патриотично улыбнулся. 'Как оформлю документы...' - растерянно подумал Вячеслав. Его заграничный паспорт был готов и давно уже томился в предвкушении жарких лобызаний заграничных штампов. Значит, из документов нужна только виза. Раз приглашают американцы, то и с ней трудностей не предвидится. Окончательная сумма набиралась не более семи дней. Неприятно подхватило, сдавило то, что находится под сердцем. 'Что-то там может быть. Селезенка, что ли?' - Ты, вроде, не рад? Что такое? Семейное? - Ну, вообщем-то, почти... скажите, Сергей Станиславович, отодвинуть никак нельзя? Хотя бы на месяц? - Я тебе дам телефон, позвонишь американцу сам. Он, кажется, еще в Москве.
Дела, не задавшись, продолжали колоть колючками неприятностей. Деловой янки совершенно не понял, что у него просят отсрочки в тридцать дней. Рай на Земле, который он представлял, был просто вожделенной целью любого здравомыслящего человека, в том числе и русского. Разве можно вот так, у порога счастья, просить чуть повременить? Для того, чтобы продлить удовольствие? Ох, уж эти русские... - Хорошо, мистер Роджерс, - обречено сказал Вячеслав. - Что мне нужно сделать? На том конце провода праздновали торжество здравого смысла. Вячеслав покорно записал названия документов, необходимых срочно. Случайная бумажка с каждым новым пунктом тяжелела и тяжелела чужими обязанностями. Когда, свернув, Вячеслав положил ее недра куртки, она почти ощутимо отяготила одежду. Дел, которыми следовало заняться немедленно, оказалось вдруг невпроворот. Но, оттягивая неизбежное, Вячеслав решил заскочить к одной знакомой, Татьяне, Тате. Ей было уже вблизи тридцати, она была разведена, толстоватая некрасивая женщина с вьющимися волосами. Когда-то она внушала почтение своим азартом и восторженным отношением к предмету, который вела - мифологии, но однажды, произнеся фразу: 'Наконец-то, я избавилась от любви, больше это чувство меня не трогает' - разрушила былое поклонение. Сегодня с ней сидела нескладная девушка, с чудной, немного не от мира сего полуулыбкой, с тонкими чертами лица, с длинными волосами, ровно остриженными на уровне подбородка. Волосы придерживала вязаная лента. - Сэр Славик? Ну заходи, заходи, - сказала Татьяна. - Добрый день. - Добрый день, - сказала милая девушка и с невинной смущенностью отвела взгляд. 'Ох, как хороша!' - подумал Вячелав. - Слышь, Тань, у меня к тебе один вопрос. - Я, как оракул, на вопросы отвечаю только после соответствующего вознаграждения. - Обожествление обещаю, плоды - чуть позже. - Ну, и ответ тоже позже. Татьяна улыбалась. Мило и с поощрением: твой ход. При этом она назидательно глянула на соседку, мол, вот как с ними надо. - Танюш, вопрос очень глубокий, тебе понравится... - Ого, уже Танюш? Иногда Вячеславу казалось, что она слишком о себе воображает. Незнакомая девушка смущенно смотрела мимо всех. Ей, как и Вячеславу, явно не нравилось это испытание. - Я знаю, ты только и ответишь мне полно и квалифицированно... - Это можно считать лестью? Вячеслав решил, что ритуал соблюден, и спросил по существу. - В чем смысл Бабы Яги в нашей сказочной традиции? Я знаю, она осуществляет функции стража, охраняет вход в другой мир. Но, она пропускает всех, или нужны какие-то условия, чтобы Яга помогла, дала совет? - Вопрос третьего курса, - ласково сказала Таня. - Чего это тебя на Бабу Ягу потянуло? Не твоя ведь тема. - Да вот, заинтересовался... Нужен полный материал. - В последнее время этот персонаж используют все, кому не лень, - сказала Таня. - Может, в самом деле, сделать экскурс в мифологию? Страниц на десять... Что думаешь, Лучиэнь? Девушка смущенно улыбнулась и тихо и неразборчиво ответила. 'Нет, ну до чего хорошенькая... - подумал парень, - наверное, какая-нибудь из этих, ролевиков, которые собираются по воскресеньям и играют в эльфов и их ненавистников'. - Функции Яги достаточно сложны. Сама Яга восходит к змеиным божествам и олицетворяет... - Нет, не так далеко! Мне нужен сам сказочный мотив. С какими требованиями приходили царевичи и остальные? Ведь не любые желания Яга исполняла же, а только какие-то особенные? Только те, которые лежат вне нашей реальности? Не знаешь? - Вот ты про что... - Таня заинтересованно посмотрела в потолок, - любопытная постановка вопроса. Условия сочетаний в фольклоре двух категорий: мифического и реального... Ты случайно, не на докторскую присматриваешься? Вячеслав улыбнулся так, чтобы стало ясно: нет, ни на какие докторские он не посягает. - Мне помнится, что у всех персонажей были задания, невыполнимые в обычном мире. Типологию вычленить сложно, это нужно разбираться с текстами. Герой приходил, точнее, попадал к Яге на своем пути в Инобытие. Она тождественна вратам, которые следует открыть... Нет, какая любопытная постановка вопроса! Так зачем это тебе нужно? - Да, мелочи. Если тебя эта тема интересует - пожалуйста, дарю. - У Бабы Яги были функции охранительницы и дарительницы, - тихо вставила девушка, не поднимая глаз. - Я думаю, она соединяет образ Охранителя и Мага, нечто вроде Гэндальфа из 'Властелина Колец'. - Не спорю, - согласилась Таня. Вячеслав смотрел на девушку. 'Интересно, как ее зовут...' - Вот и мне хотелось бы узнать подробнее, - сказал парень вслух. - Каковы критерии или ключ, что нужно для того, чтобы Баба Яга признала за своего и помогла? - Ты, никак, с Бабой Ягой встретился? - засмеялась Таня. Вячеслав замер. - А в этом что-то есть, - сообщила Таня девушке. - Может, устроить ролевую игру на тему русского фольклора: свежо, еще не приелось. А то эльфы да эльфы! - А Вас как зовут? - спросил парень. - Лучиэнь. Ее зовут Лучиэнь, - засмеялась Таня. Девушка дошла до границ смущенности и перешла ее. Щеки Лучиэнь покраснели. - Значит, можно на тебя рассчитывать? - спросил Вячеслав Татьяну. Та кинула. - Зайди через недельку. - Нет-нет! Таня, милая, а можно побыстрее, у меня на носу столько дел, американцы еще насели! - Нет, конечно! Будет свободное время - посмотрю. Но, не раньше следующей недели. Вячеслав еще раз посмотрел на Лучиэнь. Та перехватила его взгляд и покраснела опять. 'Невероятная, дивная девушка!' - только и подумал парень, прощаясь.
Через час Вячеслав снова наткнулся на Сергея Станиславовича. Тот разговаривал в коридоре с коллегой. Вячеслав обошел их, покрутился рядом и, едва те расстались, подскочил к своему научному руководителю. - Ну что, говорил? 'Говорить, или не говорить о Яге?' - мелькнула мысль. - Да, американец сказал срочно готовить документы, я вот записал. - Ну, молодец! 'А кому еще сказать, как не ему?! Кто, как не Учитель поможет, подскажет ...' Вячеслав задумался и прослушал, что сказал патрон. - ... а кроме того обогатится твое научное мировоззрение. Все таки, знание и понимание методик различных научных школ обогатит тебя, как перспективного ученого. - Сергей Станиславович... - парень нерешительно замолчал. - Да, я слушаю. - Скажите, Вы верите в аномальные явления? В то, что рядом с нами могут существовать... - Ну-у, про что хватил! Славик, ты должен знать, что наука и вера несовместимы. Поэтому слово 'вера' в таком вопросе неуместно. У меня, впрочем, как и у другого солидного ученого, нет достаточных оснований полагать, что... - Да, я понял. Нужен результат и серьезный анализ. - Именно. Серьезный анализ и результат - это должен быть твой символ веры, твое кредо. - Спасибо... Вячеслав вздохнул. - Перед отъездом еще заскочи ко мне, обсудим планы на будущее. - Хорошо, Сергей Станиславович. Они распрощались дружеским и крепким пожатием.
Вечером полного хлопот дня Вячеслав позвонил Ирине. - Ты уже вернулся? - спросила девушка. - Да, вчера днем. Отмывался, отсыпался. Я встречу тебя после работы? - Хорошо. Она вышла в пять минут седьмого. В длинной черной юбке и распахнутой короткой белой куртке - прохожие огладывались. Ира порылась в сумочке, достала сигареты, положила обратно. Оглядела пространство вокруг себя, людей и машины, обласкала взглядом какого-то парня, проходящего мимо, распрощалась с девушками, которые вышли вместе с ней, увидела Вячеслава и коротко кивнула. - Привет. - Привет, - она подставила щеку под поцелуй, сама сложила губы трубочкой. - Куда пойдем? - Я сейчас без денег, извини. Вернулся из отпуска, ни гроша, к тому же еще нужно... ничего, что так пройдемся? - Да, - безрадостно согласилась она. - Не видел тебя давно. Ты все такая же красивая. Девушка кивнула. - Как съездил, нормально? Ирина достала сигареты, закурила. - У меня сейчас поездка намечается, - сказал Вячеслав, - и похоже, надолго... - Куда? - В Америку. Скорее всего, на год. Хотя намекают, что возможно продление контракта, если я покажу себя с хорошей стороны. - О, неплохо. - Да... - Когда едешь? - Недели через полторы. Нужно подготовить документы. - Куда именно, с какой город? - Куда-то в Висконсин, в один университет. - Нормально. Будешь оставаться? - В Америке? Для чего? Ирина усмехнулась. - Чтобы нормально жить. Здесь мы этого не дождемся. Я понимаю, нужно любить страну, где родилась, но я хочу, чтобы у моих... - она задержалась со следующим словом, - наших детей было гарантированное спокойное будущее. Разве не так? - Так, конечно, - согласился Вячеслав. - Но русским, думаю, быть лучше всего в родной стране. - Никто не заставляет тебя стать американцем, - Она усмехнулась. - Просто живи там... - Ты права, конечно... Они медленно шли по улице, шли без цели. - Слушай, давай где-нибудь сядем? Не люблю так. - Да, конечно. В ближайшем кафе: кофе, коньяк, вина, набор закусок - стандартный набор для того, что считается отдыхом, они сели за столик и Ирина заказала кофе. - Давай тебе возьму? - спросила она Вячеслава. - Чтобы я потом мучился комплексом мужской неполноценности? Нет, я гордо буду сидеть рядом, и сглатывать слюну. Ира засмеялась. - Тогда я тебе оставлю немного. Вячеслав подумал и спросил: - А ты могла бы жить далеко за городом? - В Америке? - Нет, в России. - Могла бы. Я всюду смогла бы. А где именно? - Ну, например, на хуторе из пяти домов. Среди леса... неподалеку речка, правда. Есть электричество. - Да, - кивнула она, - я бы носила воду из колодца, доила коров, пекла пироги, а вечером взяла бы револьвер и застрелилась бы. Вячеслав улыбнулся. - Я слишком городская, чтобы думать всерьез о деревне. А что, ты будешь жить вдали от города? - Не знаю еще, мистер Роджерс говорил что-то про университетский городок. За стеклом наступал вечер, укутывал в себя людей, затемнял вывески - уже не прочесть. Наверное, подумал Вячеслав, там, в деревне, тоже зажгли свет. И черный кот тихо бродит по дому, оглядывая, все ли на местах, не сдвинул ли кто тяжелые книги в шкафу. Скоро придет ночь, и опять раздастся звон, и окно задрожит от белого кулачка... - Будешь кофе? - спросила Ирина. - Нет, допивай. - Так значит, у тебя еще неделя... Вячеслав кивнул. Она допила кофе, расплатилась и они вышли в вечер. - Куда? - спросила Ирина. - К тебе? - Не сегодня, мне нужно дома разобраться с вещами. Да и дела еще есть. - У меня тоже что-то настроения нет. И голова побаливает. Поеду домой. Они распрощались на станции метро. Чмокнули друг друга и разошлись по поездам.
4
Едва он вставил ключ в замок второй двери, как в маленький коридорчик из соседской квартиры вышла пожилая Марья Ильинична, образцовый и зоркий страж подъездного благополучия. - Добрый вечер, Славик. - Добрый вечер. - К Вам полчаса назад приходил какой-то молодой человек, долго звонил. Я как раз с рынка вернулась. - Да? - Он спросил, когда Вы бываете дома. Сказал, что Ваш коллега по институту. 'Кто же это мог быть...'- вяло удивился Вячеслав. Дальше удивления мысли не двинулись. Выяснять, кому он понадобился, не хотелось. Щелкнул замок и дверь открылась. - А еще днем у Вас в квартире что-то постукивало, я подумала, может, Вы ремонтируете что-нибудь? - Да? - Как молоточком тихонько кто-то... - Странно, меня целый день не было. Точно у меня? - Да, за стеной, такие редкие удары. С полчаса где-то. - Ремонта никакого я не делаю. Вячеслав все никак не мог решиться войти к себе и захлопнуть дверь, боясь показаться невежливым. - Вы знаете, это похоже на Полтергейст. В руках у соседки была газета, из тех, какие заполнены броскими заголовками и враньем. Но Марья Ильинична держала ее, как судья держит свод законов, истину в последней инстанции. Вячеслав вежливо улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка не выглядела приглашением к разговору. - Вы зря смеетесь, Славик, ведь столько случаев уже задокументировано! - Нет, Марь Илинична, я не тому улыбаюсь. Полтергейст вполне может быть, я не отрицаю... - Вот видите! Я и газету нашла про полтергейст. Если хотите, можете взять, тут интересно написано. - Нет-нет, спасибо, как-нибудь в другой раз! - Самое главное, это не ругать Его... - Хорошо, хорошо... Вячеслав, удерживая на лице вежливую соседскую улыбку, наконец-то, зашел к себе в коридор и закрыл дверь. Полтергейст. В его квартире. Прям-таки! Парень устало скинул туфли, куртку, прошелся по квартире, обозревая. Прозвучал дверной звонок, сбивая простые домашние дела. Едва не чертыхнувшись, Вячеслав пошел открывать. Но это была не соседка, а Саша Гурнов, тот самый архивник, который подал идею про Ягу. В руке невысокий и худощавый Саша держал большой полиэтиленовый пакет. - Дома? - коротко спросил он.- Мона? - Давай, давай. Это ты приходил с полчаса назад? - Я. Войдя, приятель протянул Вячеславу пакет. - Разбирай. Внутри было пиво, в банках и бутылочное, а кроме того шуршащие пакеты с какой-то быстропоедаемой снедью и упаковки с рыбой. - Не понял, с чего торжество? - Ты, говорят, в Америку собираешься? - Ага, и ты на радостях... Саша освободился от верхней одежды и обуви, огляделся, тряхнул волосами перед зеркалом. Вернулся к куртке и достал из кармана свернутую в квадрат бумагу - карту? - Веди. Они устроились в комнате на креслах, разобрали пакет, открыли пиво. - И? - спросил Вячеслав. - Рассказывай, где был, что увидел. Тут карта, потом отметишь. Вячеслав чуть смутился. Смущение удалось закрыть бокалом с хмельным напитком. - Ты в самом деле веришь... - начал он. - Веришь, не веришь, твое дело показать, какие деревни ты обошел. Что люди говорят? Есть чертовщина или нет? - Чертовщины и тут полно. Знаешь, моя соседка в моей квартире даже полтергейст нашла! - Видел ее. Такая может. Ты не отвлекайся. - Хорошая рыба. Скажи, зачем это тебе надо? Вот, допустим, найдешь что-нибудь. Думаешь, Они тебя так просто к себе пустят? Все выложат, мол, такие-то и такие-то, ждем тебя не дождемся, чтобы ты их описал? Саша усмехнулся. - Шутишь? Тут такое открывается... разве такая цель не стоит, чтобы изменить свою жизнь, бросить все эти глупости, которыми мы тут занимаемся, эту вечную гонку за деньгами и благами. Да не это ценное, а вот то, что Там! - Погоди, погоди, ты так это говоришь, словно бы уже нашел! - Да верю я во все это. Что здесь словно занавес, настоящее - за ним. Только вот занавес слишком туго ходит, никак не найти щелку. - В поисках можно провести всю жизнь, - сказал Вячеслав, и осекся. Ну, будто не он наблюдал эту щелку! Сейчас в нем говорил скептичный, недоверчивый бурчун, который видит только то, что лежит перед носом, ярко освещено: вот, дорога, по ней и пойдем. А скрытое во мраке - и нет его вовсе, а есть привычная жизнь с понятными достижимыми целями. Зачем сбегать в темноту и неизвестность, зачем искать новые дороги, для чего... - Кстати, Таня говорила, ты что-то про Ягу выспрашивал? Зачем? Вячеслав покраснел. И солгал, причем ложь пришла сразу, без напряжения и поиска нужных слов. - Да с ней девушка сидела, хотел найти повод, чтобы задержаться и познакомиться... - Что за девушка? - Саша ожесточенно рвал рыбу и с блаженством загонял в себя горькую и пенную отраву. Вячеслав рассказал. - Думаю, я ее знаю. Если это она, конечно. - Знаешь? Познакомь! Саша хмыкнул и кивнул на карту. - С тебя причитается. Это - дочь декана, как его... факультета менеджмента в средствах массовой информации, Светлогорова. Лена по жизни. Она еще с такими фенечками ходит. - Дочь Светлогорова? Вот эта??? Никогда бы не подумал! - Могу завтра свести. Вячеслав вытер руки подвернувшейся салфеткой и раскрыл карту. - Потом карандашом поставлю, а пока, смотри: я был в этом районе и в этом. Он внимательно посмотрел на Сашу. - Чего так смотришь? Сказал же - завтра познакомлю, можешь верить! - Я не поэтому. Ты когда туда собираешься? - Не знаю. Сейчас осень начинается, наверное, уже в следующем году. Ты как добирался? - Полно поездов. На Абакан, на Шарью. Знаешь, что... Вячеслав замолчал. - Ну? Классная рыбка. И пивко ничего. Ладно, до следующего года еще полно времени, подумал Вячеслав. Рассказать успею, со всеми подробностями. - Так когда ты в Америку едешь? - спросил Саша. - На следующей неделе. Или написать ему записку, подумал Вячеслав. Название хутора, как проехать, кто там живет... Но сказать надо... Да, он скажеи ему перед отъездом! Разговор перешел на Америку, совсем уйдя от скользкой темы. Но до самого ухода приятеля в душе Вячеслава сидела занозой - не мысль, а тень мысли. Должен он, должен рассказать о том, что видел! Уже лежа в постели и краем глаза смотря телевизор, поздно ночью, он решил для себя, что гнусное и отвратительное нехотение открыться объясняется желанием сохранить Тайну, которая принадлежит не ему. Тайна эта - груз, его проверка, возможно, ключ Туда, за порог нашего мира. И именно в такой ипостаси она сохраняет свою силу, свое качество. Едва еще кто-то узнает, едва начнется шушуканье, паломничество, потянутся охочие за сенсациями да любопытные, как дверца захлопнется... Объяснение - вполне удовлетворительное, нравственно правильное, но душа как-то неприятно и беспокойно ворочалась, вздыхала. А вслед за ней и Вячеслав мял подушку, пытаясь отвлечься, вслушивался в то, что вещал телевизор, а потом - в шум ветра и редкие сигналы автомобилей на улице. Глубоко ночью, когда он начал засыпать, что-то побеспокоило вновь, прогнало сон. Вячеслав приоткрыл глаза. Стук повторился. Тихий стук, словно бы в коридоре кто-то негромко бил молоточком об стенку возле шкафа. Вячеслав замер. Прошло с десяток секунд, и снова разнеслись в полной тишине тихие удары. Руки покрылись гусиной кожей. Вячеслав подумал, что нужно подняться и посмотреть, что там такое. По плечам пробежалась словно бы рябь. Соседи? Нет, похоже, что источник звука - в коридоре. После паузы застучало вновь. Сейчас я открою дверь, подумал Вячеслав, и увижу маленькое существо, с зелеными глазками, в цветном камзольчике, с остроносой шапочкой и с молоточком в руке. Оно поднимет на меня острый неприязненный взгляд, заберет из дырки в стене сундучок и сгинет, растворится под полом... Вставать расхотелось. Но едва постукивание началось вновь, Вячеслав рывком слетел с кровати и распахнул дверь в коридор. Пока нащупал выключатель, прошло несколько секунд. Коридор был совершенно обычным, лояльным человеку коридором. Вещи лежали на своих местах, щурились от света, как и сам Вячеслав. Ничто не делало попыток сорваться с места, выдать себя движением. И стенка возле шкафа была непотревоженной, цельной. Вячеслав внимательно осмотрел пол. Выключив свет, вернулся назад. Спать не хотелось. На ум шли мысли о всяких предостережениях, предсказаниях, вещих знаках. Ведь никогда не было здесь ничего подобного... может, и точно, предостережение... намек... Вздохнув, измученный парень все-таки попытался заснуть.
5
Перед тем, как зайти к Тане, выпросить у нее - не совета, а хотя бы дополнительную информацию, получить намек, Вячеслав зашел в удачно подвернувшийся супермаркет. Визит к Пифии должен быть обставлен соответственно, внушал себе парень, боясь признаться, что он зависит от Тани, от американца, от кого-то еще. Окончательное решение, решительное и бесповоротное, давалось нелегко. Хотелось знака со стороны. Громадное распластанное пространство, повторение в миниатюре вещественного мира приняло его в себя, пропустило через устье стеклянных дверей. Рассеянно Вячеслав углубился в коридоры между стеллажами, почти автоматически выбирая дорогу. Мысли понемногу рассеивались, поглощенные почти алгебраической строгостью и живописной многокрасочностью стоящих рядом пакетов, коробочек, баночек, упаковок, расфасованных кусков, частей, порций... Всего имелось невозможно много, так много, как бывает только в настоящем полном мире. Строгий математический ряд чисел, завораживающий математиков, чинная линия повторяющихся колонн, вмещающая классический коринфский ордер и приводящая в исступление архитекторов, необозримая геометрическая красота галактик - не добавить ли к перечислению, так любимому Вселенной, бесконечные полки супермаркетов, эту многочисленность разнообразия, повторенную многократно, внушающую трепет, если прислушаться к ней. И трепет не гастрономический и жадно-потребительский, а нечто более глубокое, мистическое и не связанное с опытом жизни. Так душа, зная неведомое, трепеща склоняется в поклоне, но в голове, кабинете просвещенного и обстоятельно-скептичного ума по-прежнему тихо, только недоумевают, отчего вдруг задребезжали стекла, и что за шум донесся снаружи... А может, это чувство сродни восторгу Демиурга, создавшего Разнообразие, и умиротворенно наблюдающего с высот своей мощи свежее, чистое, новое Творение. Почему людей так тянет туда, в Каталог мира и пространство вещей, даже если и нет срочной необходимости. Полюбоваться на бесчисленную параллельность линий, на сочетание форм и цветов? Или же обозреть ненарушаемую гармонию предвечного Мира, тот околобожественный порядок, которого лишена жизнь вовне... Постоянство и гармония, всегда, в любое время... Поэзия плавленых сырков, усмехнулся Вячеслав. Почему бы и нет? Плавленых сырков, колбас, салатов, консервов, поэзия человеческого мира. В этих неусмиримых красках и бойкости дизайнерской фантазии не меньше чувства, чем в густой дубраве векового леса. Здесь властвуют другие феи и эльфы, когда приходит ночь, и когда, скрытая от людей - путников, рыцарей, крестьян, шагающих по своим нелегким дорогам, проявляется Иная жизнь. Да и вообще, кто знает, не выросли ли эльфы, и стали мудрее феи, обогнав своих двоюродных братцев, нас. И в то время, как мы продолжаем искать в зеленых холмах и глубоких дуплах-пеещерах, родственнички прекрасно скрываются в сени цивилизации. А то и руководят нами, неопытными и недальновидными. И вообще, наш ли этот мир??? Может, этот порядок сыров разных форм, веса, в разных упаковках: всех этих золотистых и серебристых кирпичиков плавленых сырков, белых творожных в ванночках и цилиндрах, мягких тающее-сливочных паст в разноцветных коробочках, сычужных, в картонных прямоугольниках, твердых, разной степени выдержки, с дырочками-норками, в прозрачных пакетах, сыров с ветчиной, с грибами, с молоком, сыров копченых с твердой корочкой и вкусом костра, сыров острых и кислых, сыров, в которых воплотилось все сияние желтой краски, все оттенки застывшего солнца - может их порядок подчиняется магическому закону, подобно расположенных в тайном порядке камням Стоунхенжа. И не человеку использовать заклинания, вложенные в строгую систему! Или вот эти бутылки вин и водок, безмолвные ряды темного и прозрачного стекла и жутких ценников... Тут Вячеслава толкнули. Затем раздалось женское 'Ой' и безнадежно зазвенело упавшее стекло. Он оглянулся. Женщина из тех, что с успехом проявляют свое желание властвовать в средних и больших офисах, в длинной юбке, в белой рубашке под феминистским пиджаком, с сумочкой и еженедельником в руках стояла над не спасшейся бутылкой и ароматно пахнущей лужей. Женщина сделала шаг назад. К месту падения уже стекался персонал. - Это он! - вызывающе сказала дамочка и ткнула в Вячеслава. Парень на мгновение обомлел и оглянулся. Чуть поодаль стоял молодой человек в джинсах и серой куртке, который, наверняка, все видел. Вокруг Вячеслава начало создаваться человеческое кольцо. - Постойте, не я это... Послушайте, как Вам не совестно! - Что? - дамочка отпустила голос на волю. - Вы только посмотрите на него! Скинул бутылку и на меня хочешь свалить? Думаешь, раз я женщина, то и можно? Вячеслав ничего такого не думал. Он беспомощно глянул на серую куртку. Но возможный спаситель что-то буркнул и стал отходить. Дамочка тоже собралась улизнуть. - Подождите, ну я вот тут стоял, а Вы прошли и бутылку задели... - Это он, чтобы не платить! - издалека бросила дамочка. - Держите его! Вот гад, ненавижу таких! Она так убедительно врала, что Вячеслав невольно еще раз смерил расстояние между лужей и собой. И потерял время. Виновница исчезла. Рядом стояли менеджеры, девушка и парень в белых рубашках, с карточками, прикрепленными у сердца, с именем, фамилией и логотипом родного супермаркета. - Вам нужно заплатить за вино, - дружелюбно сказала девушка. Вячеслав сглотнул слюну. Дело было даже не большой цене, а вот в такой потрясающей, удручающей бесчеловечности... Он взглянул на парня. Тот взглядом искал охрану. Все закончилось скандалом. Охранник жестко схватил Вячеслава за руку и поволок к выходу под осуждающие взгляды остальных. Было противно и мерзко. На кассе, краснея, Вячеслав выгреб какие-то деньги, их не хватило, попытался снова объясниться. Верные блюстители корпоративных интересов действовали со спокойной деловитостью, рожденной опытом и тренировкой. Тот же охранник вытолкал его за дверь, дыхнул в ухо: 'Только еще сюда попробуй прийти!', и незаметно для прохожих наподдал ногой. Изгнанный из рая, Вячеслав выпал в мир улицы. Холодный ветер обвевал горячее лицо, хаотично тянулись машины и прохожие. Мир был тускл, огромен и чужд. Люди, казалось, осуждающе и брезгливо смотрели на него, сторонились. Вячеслав одернул куртку, сунул трясущиеся руки в карман и пошел прочь. - Мужчинка!- внезапно окликнули его, и парень вздрогнул. К нему подходила плавным широким шагом молодая цыганка, одетая в пеструю юбку, на которой преобладал красный цвет, и черную кожаную куртку, явно чужую. - Погадать бы надо! - цыганка пристально смотрела в глаза, но не гипнотизировала - а словно пыталась разглядеть что-то в их глубине. Виталий раздраженно отмахнулся. - А ведь я вижу все, - сказала девушка. - Сейчас совсем плохо! Вячеслав беспомощно косился на прилипчивую девицу. - А кто знает, как после будет? А ведь я все вижу! 'Вот психолог!' - сердито подумал парень. - 'Знает, на что давить!' - Спасибо, не надо, - выдавил он. - Ой, пожалеешь, ой пожалеешь, - громко крикнула цыганка, привлекая внимание прохожих. - Да поздно будет! Вячеслав ускорил шаг и оторвался от приставучей попрошайки.
Он не стал ждать автобуса, а как можно быстрее пошел по улице дальше, и только когда и супермаркет, и люди, видевшие его позор, остались далеко позади, остановил маршрутку. Плитку шоколада Вячеслав купил намного позже в маленьком магазинчике.
6
Таня пила чай. Одна. - О, попытка подкупа должностного лица при исполнении, - сказала она на шоколад. Иногда она казалась невыносимо жеманной. - Ты чего такой мрачный. Ладно, посмотрю свои старые записи. - Ничего, пустяки. А сейчас ничего не можешь подсказать? - Тебе чего именно нужно? Если бы он знал, что ему нужно! - Предсказания, - невесело усмехнулся Вячеслав. - Ну, предсказателем я еще не была. В самом деле, может, ответ зависит от качества проявленного вопроса... Зря он к ней пришел. - Ладно, - сказал Вячеслав, - пойду я, мне еще к своему нужно заскочить. - Говорят, ты в Америку собрался? - равнодушно спросила Таня. - На следующей неделе. Сегодня буду билет покупать. - Не забывай нас. Успехов. - Спасибо. - Зайди ко мне в понедельник. - Постараюсь. Он уже выходил. - А вот та, девушка, которая у тебя была... Лена. Не подскажешь, где она бывает? Татьяна испытующе посмотрела на него. - На факультете. Иногда ко мне заходит. - Спасибо, до встречи.
Вячеслав вышел в коридор. В душе лил словно бы поток дождя, размывая тропинки, казавшиеся проходимыми. Впереди стелилась серая пелена, мутная, холодная, в которую не хотелось. Он пошел к Сергею Станиславовичу. Тот был рад. Усадил за стол напротив себя, убрал лишние бумаги, какие-то конспекты, книжки. Сложив руки, посмотрел на Вячеслава - словно бы собирался с духом. Парень молча ждал. - Славик, - наконец сказал руководитель. - По твоей прямой работе ничего говорить не буду, знаю, не подведешь. У тебя есть и хватка, и усердие, и внутренняя неуспокоенность, главное качество ученого. - Спасибо. - У меня к тебе вот какая просьба. Ты слышал про Сухаревскую или Сухареву башню, которую разрушили в 20-е годы? - Да, что-то слышал. - Так вот, - Сергей Станиславович нахмурился, - ну просто полковник, принимающий решение об атаке противника, - в русском чернокнижии в течении долгого времени бытовали стойкие верования, что в стене Сухаревой башни замурована так называемая Черная книга. Вячеслав удивленно посмотрел на сидящего напротив ученого. Тот невозмутимо продолжал, вводя в бой новые силы. - Это свод заклинаний и тайных магических сведений о мире. По преданиям, эта Книга, или, точнее, набор книг, были утеряны ... ну, неважно кем, после Потопа. По одним данным, Книга была разделена на шесть, по другим - на восемь частей, и эти части ходили по свету, их соединяли, делили вновь, путали, называли разными именами, переписывали. Одна из частей, или даже несколько частей с какого-то времени хранились в Сухаревой башне... Сергей Станиславовича замолчал на секунду, проверяя реакцию Вячеслава. - Вообще-то, это известная история, она связана с чернокнижником Яковом Брюсом, сподвижником Петра Первого, ты должен знать... - Да что-то такое вспоминается, Сухарева башня, колдовская книга, - кивнул Вячеслав. Он не ожидал услышать такие слова от своего руководителя. Мысли путались. - Так вот, Брюс владел одной или несколькими книгами. И спрятал их в башне. Глаза Сергея Станиславовича блестели явным интересом. - Самое любопытное, что при разрушении башни, действительно были обнаружены странные предметы, и ими занималось ОГПУ. Как мне удалось узнать, в конце двадцатых годов часть их вместе с другими культурными ценностями продали американцам. А пару лет назад я выяснил, что сведения о проданном, их дальнейшей судьбе вроде находятся в одном американском архиве. Кроме названия архива и номера описи больше ничего узнать не получилось. Поэтому у меня к тебе просьба, как к другу. По-возможности найди и посмотри на них! Судя по легендам, в башне хранилась Черная Книга, магическое зеркало, русский рукописный чернокнижный свод, таинственная печать Соломона, и загадочная черная табличка. Сергей Станиславович был явно взволнован, и это смущало. - Вы раньше не говорили... - Ну, это давний интерес, больше личный, чем научный. Эти вещи ... скорее, даже не вещи, а некие образования обладают огромной информационной ценностью. Сведения о мире, о человеке и его месте в нем, о... в любом случае, невероятно хочется их увидеть! Как и в любой магической традиции, в русской много недомолвок и сознательных искажений, чтобы перекрыть доступ к знанию непосвященным. Да вот хотя бы взять 'Шестокрыл'! Не слышал о 'Шестокрыле'? - Нет... - Это астрономический сборник таблиц пятнадцатого века, как его описал академик Соболевский. Но самое любопытное, что такое же наименование носила седьмая часть той магической Книги, про которую я говорил! Шестокрыл, Звездочей, Врата или Месяцеврат, Водограй, Черная Книга... Проговорив названия без запинки, как давно уложенные в памяти и ставшее своим, Сергей Станиславович осекся и выжидающе посмотрел на Вячеслава. 'Вот те раз! - Вячеслав пытался сохранить нейтральное выражение лица, но в душе бушевали мысли. - И это говорит мне мой учитель?! Который рассуждал о познании и вере? Оплот рациональности и научного прагматизма?!' - Возможно, у американцев находится именно Черная Книга с описанием мироустройства и принципов его магического управления... - Да, конечно. - Вот здесь, - Сергей Станиславович достал папку, похоже, загодя приготовленную, и протянул ее Вячеславу, - краткая информация, что продавалось, в каком году, сведения по архиву ОГПУ с номерами, немного по Сухаревой башне и описания. Вячеслав принял папку, подержал ее на весу, прежде чем положить на колени. - Об этом не стоит слишком распространяться, это не относится к работе, можно сказать, для души. Ну, я на тебя полагаюсь. - Да, конечно, Сергей Станиславович, я все понимаю. Обязательно сделаю, что смогу. Вячеслав закивал, чувствуя неловкость. Шеф поднялся и протянул молодому человеку руку. - Тогда, ни пуха, ни пера. - Спасибо, Сергей Станиславович, спасибо...
В коридоре Вячеслав растерянно посмотрел на папку. Вот тебе и Сергей Станиславович! Солидный, авторитетный, значительный - и нелепая просьба, забавы с магией?! Даже утренняя неприятность в супермаркете задавилась этим удивлением. Вячеслав заглянул в бумаги. Даты, имена, пояснения, обычная архивная справка. Магические книги искать ему еще не доводилось. Вячеслав усмехнулся, и пошел по коридору. На лестнице он увидал Лену, Лучиэнь. Она поднималась навстречу. Тонкая девушка с чуть широковатыми, не модельными бедрами, в свитере, скрывающем, что она - женщина, с прежними длинными волосами, поддерживаемыми лентой-обручем. В джинсах. С сумкой через плечо, украшенной бахромой. - Здравствуйте, Лена, - остановил ее Вячеслав. Девушка, потупив взгляд, уже собиралась прошмыгнуть мимо. - Здравствуйте, - смущенно произнесла она. - Вы помните меня, я пришел, когда Вы были у Тани? - Да, - девушка по-прежнему не поднимала головы. И что дальше ей сказать, пришла мысль к Вячеславу. - Вы знаете, - сказала Лена, - я посмотрела информацию по структуре мифологических образов и методов в русском фольклоре. Вы хотели узнать принципы обращения с мифологическими персонажами-антагонистами на примере Бабы-яги? Она смогла выразить в словах то, что не никак не давалось сформулировать Вячеславу. Захотелось сделать ей что-то необыкновенно приятное. Как жаль, что шоколад остался у Тани! - Лена, именно так! Вы молодец!!! Даже не знаю, как Вас отблагодарить. - Ну что Вы! - она покраснела. - Я не досказала. Главное в общении с ними - начальный посыл. Обычно, это - знание. - Как? Вот-вот! Этим нежным голосом словно бы говорила сама судьба, поясняющая, почему с ним случается то, ли иное. - Знание? - переспросил парень. - Да. Поиск некоего знания. В Западной культурологии, это - поиск Грааля. В русской сказочной мифологии он трансформируется в нахождение золотых яблок или живой и мертвой воды... - Лена... Вы... Послушайте, что Вы делаете сегодня вечером? - Я... я... занята. Вовсе она не занята! Просто была далека от обычного мира с его взаимоотношениями между мужчиной и женщиной, с ухаживаниями, влюбленностью. В ее вселенной имелись только верные беззаветные рыцари и воздушные Прекрасные дамы, магия, волшебство... а дети рождались, как им положено, ровно через девять месяцев после свадебного пира и первого невинного поцелуя. Но сколько потерял наш постыдно приземленный мир, что такие, как она, ушли Туда, в свои игры и волшебные пространства! Вячеслав с нежностью посмотрел на Лену. - У вас есть телефон? - Да, - тихо ответила девушка и, смущаясь, словно бы ее заставили раздеться, стала рыться в сумочке. - Я Вас просто так не оставлю, - предупредил ее Вячеслав, - чтобы Вы не делали. Вы просто не представляете, какую услугу мне оказали! Она начала говорить свой номер. - Взамен я посвящу Вас в одну тайну. Вы ведь верите в магию? Лена промолчала. - Этот магический мир рядом с нами. Он посмотрел, как девушка восприняла его слова. Лена просто слушала. Нет, университетский коридор никак не подходил для того, чтобы раскрывать большие и маленькие тайны мира. - Я попрошу у Вас через какое-то время встретиться со мной. Возможно, мне понадобиться помощь. Обещайте мне... Она снова смутилась и начала возиться с сумочкой. - Можно, я изберу вас своей Прекрасной Дамой? - спросил Вячеслав, сбиваясь все больше. Он никак не мог найти верный тон, на который откликнулась, раскрылась бы девушка. Лена с ласковым удивлением посмотрела, наконец, на него. - Да, Прекрасной Дамой. Я буду совершать подвиги во имя Вас. Она улыбнулась. - Тогда, до свидания. Она кивнула. - До свидания. День, похоже, начал налаживаться. Впрочем, он Вячеслав так и не представлял, что делать дальше. По инерции от движения, в которое его привели несколько дней назад, Вячеслав отправился заказывать билеты на самолет до Нью-Йорка.
Дома он сложил в одну пачку набранные деньги, те самые три тысячи долларов на дом в деревне. Зачем-то, убеждая себя, что это лишнее, осмотрел рюкзак, палатку, туристическую одежду. Проверил ботинки. Оглядел запасы в холодильнике. Он нарочно выбрал такой путь. Или же убеждал себя, что именно там, на площади Трех вокзалов, и находится агентство по продаже авиабилетов. Вячеслав вышел из метро, прошел короткий ряд ларьков, набитых всякой всячиной, и остановился перед зданием Касс предварительной продажи. Где-то здесь могли находиться авиапредставительства. Понятно, что это была всего лишь уловка, попытка оттянуть неизбежное и тяжелое решение. Да, он мог отложить поездку в далекий деревенский мир, и поехать на маленький хутор уже после возвращения из Америки. Но пульсом била уверенность, что вступи он на трап заокеанского самолета, как второе будущее будет тут же перечеркнуто. Не могут одновременно существовать они, такие разные и одинаково желанные. И выбор одного повлечет за собой события, которые задавят конкурентов. Он не мог объяснить это рационально, просто был уверен в этом, и все. - Предъявите паспорт, - вдруг раздался недружелюбный голос справа. Возле него стоял сержант, или кто он там, в серой форме, с черной дубинкой на боку. Наверное, Вячеслав слишком долго стоял перед входом в кассы. А думающие граждане вызывают подозрение. Парень выудил из внутреннего кармана паспорт, протянул милиционеру. - Ждете кого? - спросил тот, выверенным движением получая нужную страницу, с пропиской. - Нет, размышляю, - откровенно признался Вячеслав. Ему показалось, что так будет честнее. Сказать правду, довериться другому и в ответ получить если не понимание, то хотя бы сочувствие. Милиционер с сожалением закрыл книжицу, протянул обратно. - Мой тебе совет, - тихо и угрожающе сказал страж поряжка, - Иди отсюда, не мозоль глаза. Вячеслав удивленно посмотрел в глаза милиционеру, но нашел там только злобу и желание расправы. Парень поспешил войти в здание касс. Он не стал искать авиаагенства, а сразу подошел к одной из свободный касс. У окошка стояла бабушка. - Закрыто, - с бесконечной усталостью и раздражением от бестолкового мира сказала кассирша за пластиковой перегородкой. Бабушка перед Вячеславом растерялась. - Почему закрыто, здесь написано, перерыв еще только через пять минут?! - попробовал вступиться парень. - Закрыто, значит закрыто, технический перерыв! - Тогда, почему этот график висит? - Да не спорь с ними, - сказала бабушка, - они всегда правы. Подождем, не впервой. - Да нет, она не имеет права закрывать, - Вячеслав не унимался. Возможно, это была попытка реванша за утро. Или же Лена показала ему настоящие отношения, чистый и искренний мир. Не хотелось вновь опускать в грязь и обман реальности. - Если на то пошло, мы пойдем к начальству. - Кого вы пугаете! - с издевкой бросила кассирша. - Давайте бабушка, что там у вас?! Бабка протянула паспорт и бумажку с названием поезда. Когда пришла очередь Вячеслава, кассирша законно и с удовлетворением за удавшуюся жизнь, показала на часы, и задвинула стекло. Он пошел искать другое открытое окошко. Зачем, ведь ему нужно было лететь в Нью-Йорк... Ну, хотя бы просто посмотреть, есть ли места на поезда, следующие до Шарьи. Очень удобно: уезжаешь из Москвы поздно вечером, туда поезд приходит наутро. Целый день в запасе. Если подсуетиться, то попутками к вечеру можно добраться до заброшенного хутора, на котором живет странная женщина. День назад, и день-другой там. Итого, четыре дня. - Говорите, мужчина! - деловито сказала девушка-продавец. - Один до Шарьи на сегодня. Вечерний, любой. Зачем он это делает! - Паспорт. Он протянул паспорт, затем деньги. А еще через минуту розовый, только что рожденный билет доверчиво льнул к его рукам...