В отличии от живописи, в европейской литературе мало примеров, когда доступный развлекательный текст прямо определен философскими воззрениями, которые диктуют как содержание, так и идейную наполненность. Вспоминаются разве что философские повести Вольтера, "Элоиза" Руссо и опыты иенских романтиков, как поэтические, так и в прозе. В отличии от восточной литературы, где такое соединение является естественным следствием иного мировоззрения, а именно, неразделенности образного, мистического и научного познания мира, европейская традиция разделила литературу развлекательно-дидактическую и мистически религиозную. И тем ценнее находить образцы, нарушающие общую тенденцию...
Честно говоря, этот текст ставит в тупик сразу после прочтения, причем глубина его влияния настолько глубока, что пытаешься разобрать, что в нем больше: философско-мистической глубины, завуалированной образности, детальных указаний стройной теории, или же того, неведомого, что лежит под всеми слоями доступных смыслов.
Невероятно и неожиданно, что Это - не поворачивается язык назвать его рассказом или даже сказкой, - прошло незамеченным в культурологии нового времени.
А ведь в простых по-детски ( я еще вернусь к этой псевдодетскости ) строках лежит ни более ни менее основание современного эзотеризма, та, ненайденная до сих пор, связь, что соединяет мистические откровения древних и искания современного человечества.
Раз уж упомянуто это слово - 'эзотеризм', то следует коснутся еще двух подобных произведений. В отличии от 'Алхимической свадьбы Христиана Розенкрейца' в Этом тексте нет тумана аллегоричности, его можно читать и не зная алфавит посвященных, и тем ценнее он от этого становится. В нем нет так же многословия и детальности Сведенборга, и множественность описаний не затуманивает понимание центрального стержня, основы сюжета.
Но! Давайте снова откроем страницы, которые, помнят с детства, и, не вдаваясь пока в частности, окинем весь сюжет общим взглядом опытного исследователя.
Согласитесь, перед нами классическая тема поиска. Главный персонаж проводит большую часть в движении, причем для остроты восприятия внутренний рост героя полностью замещен внешней динамичностью. Простыми словами: внутренний мир персонажа застыл, подчиненный Цели, меняется калейдоскопически, подобно фейерверку только внешняя обстановка, внешние обстоятельства, люди вокруг. Каков ход?!
Но и это не все, усложняя и расчленяя простоту внешнего сюжета, автор делит и героя на две ипостаси, мужскую и женскую. О, эта двойственность, которой так забавлялся немецкий романтизм, опускаясь в самые глубины человеческой души...
Логичный следующий шаг: отделить дуализм от собственно человека, автор совершает с легкостью, заставляющей нас восхищаться вновь и вновь. Мы видим не одного, а двух героев, разделенных судьбой. В начале и в конце текста они вместе, в середине - только один.
Именно во время этой разделенности с героем и происходят странные и не объяснимые с позиции среднего человека проишествия. Нет, это вовсе не приключения, это скорее, духовные уроки. Я не ошибся, не нравственные, а именно духовные, поскольку моральности, нравоучения в эти встречах и диалогах нет вовсе.
Нет тут и детскости, поскольку элементы детской реальности, невинности восприятия уничтожаются автором прямо у нас на глазах. Мы видим, что нет, это не сказка, здесь жизнь вторгается чужими образами, чужими смыслами и намеками, разрушая иллюзорность маленького мира и задавая вовсе не детские вопросы.
Мы наблюдаем, как после начального разделения, конфликта, инициированного как внутренней, так и внешней силой ( желание стать на путь Истины и ответ мира на эту внутреннюю предпосылку движения) герой начинает восходящее движение, все более и более постигая тайную сторону мироустройства. Если поначалу перед ним проходят символы богатства, успеха, золотая часть фасада реальности, то чем дальше, тем больше этот декор меняется. Мы видим механизм и глубокие раздумья, видим неочевидные поступки и решения. Драматизм ситуации усугубляется возникшей жесткостью мира. Чем дальше - тем труднее.
Возможно, здесь скрыта полная методика учения постижения Истины, поскольку эпизоды слишком разделены, слишком дискретны. Автор будто бы намеренно заставляет нас удивиться последовательности, мало связанной между собой.
Венцом же становятся последние эпизоды, совершенно изуверские, тягостные, полная противоположность размеренной жизни среднего человека. Это - подход к границе между миром этим, реальным и прочным, и миром иным, несущим Знание, но непривычным и холодным. И это - последнее испытание!
Две ипостаси, два облика главного героя вновь воссоединяются. Происходит мистический, многосмысленный внутренний диалог, выраженный во внешней форме, в обмене вопросами и ответами между двумя персонажами.
Первый персонаж - мягкая, нежная часть, метафора покоя и привычной неподвижности, второй - целеустремленность первооткрывателя, воля и решимость.
На пути к знанию стоит вопрос - оставить там, в прежней жизни этот комфорт, эту успокоенность мелочных привычек, застывшую статичность ленивой души, или же, преступив страх, шагнуть в неведомое. Точнее, в вечность. Мальчик не зря собирает это слово из льдинок. Это - прямой авторский намек, там, впереди -вечность и знание.
Можно было бы ожидать положительного ответа, исхода. Герда вместе с Каем идут навстречу Снежной Королеве, вперед, вместе! Но, каков ход, каков поворот сюжета, заставляющий вздрогнуть, удивиться! Стереотип ломается. Мы, мы сами на пути к истине, и это нам нужно решать, делать выбор. То, что герой, воссоединяя свои части, обретает единство, причем единство то, прошлое, возвращается к тому, с чего все начиналось, заставляет нас внутренне протестовать. Здесь глубокий подтекст и толчок: противясь бессмысленности попятного движения, мы сами выбираем путь в неведомое. Текст, оканчиваясь, продолжается в нас, ибо вместо Кая и Герды шаг вперед делаем мы...