Давно подмечено - чем меньше чин, тем больше значимости он старается придать своей персоне. Вот и сейчас надутый от важности салага-курсант придирчиво изучал мои документы. Не удовлетворившись стандартной процедурой скан-теста, доблестный страж КПП битый час сравнивал вшитую в чип удостоверения картинку с оригиналом. Смысла в этом не было никакого, ну да чем бы дитя не тешилось... По опыту знаю, что возмущаться и требовать побыстрее закончить процедуру верный способ застрять на неопределенный срок. А можно и вообще не пройти, учитывая специфику объекта...
Наконец курсант вернул мне документы, сопроводив их тяжким вздохом глубоко разочарованного в жизни человека. Он что, ждал когда я перед ним на коленях ползать начну? Наивный... Молча киваю в ответ на его вскинутую к козырьку ладонь и топаю к стеклянным дверям с надписью "Служебный вход", ведущим в космопорт "Пулково".
В наше время найти человека, который хотя бы раз в жизни не слетал на Луну также трудно, как встретить в Гималаях бигфута. Лет эдак сто назад полет на Марс был бы сенсацией, а сейчас мой школьный приятель работает в марсианском филиале Сбербанка. Смешно даже - из Москвы на Марс попадешь едва ли не быстрее, чем в Питер...
Наверняка есть люди, которые в рейсах по Солнечной провели времени не меньше, а то и больше меня. Пилотов и стюардесс, разумеется, не считаем. Но вот что никто из этих профессиональных пассажиров не знает космопорт так, как его знаю я - уверен. Пассажир видит только фасад космофлота, а я, по заданию редакции, почти год работал во "Внуково-Космо", изучил множество профессий. Результатом стала серия очерков, после которой начальник космопорта Иван Дмитриевич Окунев лично пожал мне руку и сказал:
- Когда надоест в газете дурака валять, приходи к нам.
Лучшей рецензии у меня еще не было...
Кстати, именно в тот день, за рюмкой коньяка рассказал я Окуневу о своей мечте - стать участником экспедиции в дальний космос. Иван Дмитриевич не без основания заметил, что мальчишкам и романтикам в дальнем не место, а именно эти две составляющие преобладают в моей голове. Я попытался возражать, был нещадно бит цитатами из своих же очерков, отчего впал в хандру и смиренно попросил принять меня в штат космопорта уборщицей на пол-ставки.
- Утри сопли, нюня, - пробасил Иван Дмитриевич, наливая очередную порцию коньяка. - Я тебе не сказал, что ты пишешь бездарно. Я тебе говорю, что розовых слюней и дешевой романтики у тебя в голове больше, чем мозгов. Но при этом ты умудрился верно подметить главное: космофлот это повседневный тяжелый труд тысяч людей. Труд, в котором ценой ошибки или небрежности может стать жизнь наших пассажиров. Ты это понял, ты сумел это донести до читателя, а значит ты не безнадежен.
С той беседы прошло три года. Я успел прожариться на экваторе Земли и замерзнуть в экспедиции на Плутон. Ел венерианских ящериц и едва не стал обедом для гигантской многоножки на Марсе. Мои очерки пользовались неизменным успехом, а серия рассказов об освоении Антарктиды издали отдельной книгой. За всей этой суматохой я, к стыду своему, никак не находил времени навестить старого друга. Даже книжку свою выслал по почте, хотя был в то время на Земле. Правда, в южном полушарии, но это меня нисколько не оправдывает... Поэтому был сильно удивлен и смущен, когда на дисплее мобильника увидел лицо Ивана Дмитриевича.
- Здорово, бездельник! Не надоело еще на Земле киснуть?
- Ой, надоело. Чувствую, что мхом обрастаю.
- В экспедицию очередную не намылился еще?
- Нет пока.
- А чего так? Не придумал, какое еще ярмо себе на шею примерить?
- Вроде того.
- Ну, тогда дуй ко мне. Дорогу еще не забыл?
- Иван Дмитриевич, ну как мож...
- А я думал, что забыл, раз книжку бандеролью отправил. Ладно, не оправдывайся. Жду у себя через час.
В назначенное время я вошел в кабинет Ивана Дмитриевича, прижимая к груди кейс. Кроме Окунева в кабинете сидел коренастый мужчина лет сорока, в форме пилота космофлота.
- Вот, Витя, знакомься, - пророкотал Иван Дмитриевич. - Это тот самый журналист, Леонид Грачев.
- Виктор Немоляев, - представился пилот.
Мы обменялись рукопожатиями. Я вопросительно глянул на Окунева и тихонько постучал согнутым пальцем по крышке кейса.
- Ты гляди, Вить, - хохотнул Иван Дмитриевич. - Журналист, а соображает! Доставай, конспиратор, только дверь поплотнее прикрой.
Я послушно прикрыл дверь и выудил из нутра кейса бутылку коньяка. Хозяин кабинета выставил три рюмки и вазу с мандаринами.
- Ну, змей-искуситель, раз уж ты коньяк приволок, то первый тост за тебя. Молчи, не перебивай старших! Я хочу выпить за твое везение. Думаешь, я не знаю, кем ты был до того дня, как попал с редакционным заданием ко мне? Мальчишка-романтик, без всякого жизненного опыта. Кропал коротенькие статейки, рецензии всякие строчил. И одному Богу известно, сколько бы еще ты так прозябал, если бы кому-то не взбрело в голову сделать серию репортажей о буднях космопорта. Тебе чертовски повезло, что от этого задания все твои коллеги открещивались всеми имеющимися у них конечностями! Стать работягой космопорта во всей редакции согласился только один дурак - ты. С точки зрения твоих коллег, конечно. Лично я думал, что ты сбежишь после первого же рабочего дня. Очень рад, что мое первое впечатление было ошибочным. И еще я рад, что ты не остановился на достигнутом, а продолжал изучать людей. И не просто изучать, а испытывал все на собственной шкуре! Метод не нов, но зато вызывает уважение. За твое везение!
Мы чокнулись, выпили. С минуту молча смаковали коньяк. Затем Иван Дмитриевич поинтересовался:
- А ты про мечту свою еще не забыл?
- Побывать в дальнем? Не забыл. Только вряд ли получится.
- Почему это?
- Как сказать... Экспедиция в дальний это же минимум на год - три месяца туда, полгода там и три обратно. Люди будут отрезаны от дома, в таких условиях важен элемент психологической совместимости. Кроме того, количество людей жестко ограничено, поэтому взять балластом журналиста вряд ли кто решится. Это же дополнительный рацион, а корабль не безразмерный...
- Ты глянь, Витя, все по полочкам разложил. Может, его вместо тебя начальником поставить?
Цепкие глаза Немоляева внимательно изучали мою физиономию.
- Вместо меня не знаю... А вместе со мной можно взять. Если, конечно, журналист не против.
Я от неожиданности потерял дар речи, чем опять развеселил Ивана Дмитриевича.
- Ленька, ты все-таки недотепа! Я думал, ты уже догадался, зачем я тебя к себе притащил, а ты только сейчас соображать начал! А я-то, дурак старый, такой тост завернул, расхвалил тебя на все лады, эх!..
За стеклянной дверью космопорта меня уже ждал Юра Гриценко - второй механик и мой сосед по каюте, что выяснилось два дня назад, когда Немоляев собрал весь состав экспедиции в конференц-зале Санкт-Петербургского научно-исследовательского института космонавигации и дальнего космоса. Кратко рассказав о сроках (два года) и цели экспедиции (об этом позже), Немоляев зачитал штатное расписание, которое я привожу ниже:
Штатное расписание (цифра в скобках перед фамилией обозначает номер каюты):
(1) Немоляев Виктор Евгеньевич - капитан корабля, начальник экспедиции;
(2) Сударушкин Андрей Борисович - первый пилот, радиололог;
(2) Котов Виталий Яковлевич - второй пилот, эколог;
(4) Гольдштейн Борис Михайлович - врач, нач.склада;
(4) Хватов Валентин Борисович - повар;
(5) Гриценко Юрий Александрович - второй механик, магнитолог;
(5) Грачев Леонид Витальевич - третий механик, журналист;
(6) Леонов Александр Евгеньевич - астрофизик, водитель;
(6) Мироненко Владимир Васильевич - врач, космобиолог;
Информация, что в качестве третьего механика летит известный журналист, вызвала бурное оживление. Именно третий механик холит и лелеет всю бытовую технику на борту корабля. Если кухонный автомат пытается приготовить блинчики из говядины или антрекоты из теста, то именно третий механик должен вправить электронные мозги. А их, мозгов, под мое начало попало больше, чем нашим докторам досталось homo sapiens, о чем я не без ехидства и сообщил. Стали считать. Электронных мозгов набралось девятнадцать, включая роботов. Это против тринадцати человек на двух врачей - по шесть с половиной организмов на каждого. Валя Хватов тут же сказал, что с такими математиками он лететь боится - завезут к черту на кулички и дорогу обратно не найдут.
- Ровно по шесть душ на каждого эскулапа приходится! Врач ведь...
- ...разумным не является, - вставил Саша Леонов, за что немедленно был приговорен обоими докторами к пыткам бормашиной до конца экспедиции.
Отведя таким маневром внимание от своей персоны, я наблюдал за людьми, которые на ближайшие два года станут моими спутниками. Три месяца, проведенных в экспедиции на Плутон - пустяк, туристическая поездка на фоне предстоящих двух лет. По дороге на Плутон и обратно мы делали заходы на Марс, и на орбите Плутона нас регулярно навещал грузовик - доставлял оборудование, продовольствие, забирал образцы грунта и так далее. Теперь же нас с Землей будет связывать только ниточка радиолинка...
Кстати, о корабле. Если вы подумали, что мы с Юрой сейчас направляемся к нему, то ошиблись - мы идем к обычному челноку, который доставит нас на орбиту Земли. Именно там нас ждет "Волга" - грузовик экстра-класса, переоборудованный под нужды экспедиции. Капитан вместе с пилотами и борт-инженером улетели на "Волгу" еще вчера, дав остальным участникам экспедиции побыть лишние сутки на Земле. Впрочем, прохлаждаться не пришлось - лично я прогулке по Питеру предпочел участие в погрузке роботов и развед-капсул. Как говорит наш первый пилот: лучше перебдеть, чем потом кусать локти. Но даже семьдесят семь раз проверив и перепроверив, ощущаю беспокойство и, уже сидя в кресле челнока, в очередной раз сверяюсь со списком, загруженным в память моего наладонника.
Юра осторожно интересуется, почему я пользуюсь таким архаичным устройством, как наладонный компьютер. Не без гордости демонстрирую возможности своего индивидуального пресс-центра - журналист обязан быть во всеоружии двадцать пять часов в сутки. А мой наладонник позволяет не только отснять материал, но и тут же его смонтировать, наложить звук и титры. Прибавьте к этому высокую производительность, громадный объем памяти, возможность работать с любыми типами сменных накопителей. Про стандартные возможности любого офисного компьютера я скромно умалчиваю - Юра, с плохо скрываемой завистью, интересуется умеет ли мой наладонник приносить тапочки.
Описывать взлет из "Пулково" не буду. Если читатель летал на Луну, то ничего нового он для себя не узнает. Единственное отличие: вместо космопорта "Селена" пунктом прибытия был стыковочный узел нашей "Волги". Перегрузки при взлете, невесомость на орбите - романтические атрибуты ранней космонавтики остались в далеком прошлом. Пятнадцать минут, и добро пожаловать в твой новый дом.
В своих мечтах я представлял себе отправление в экспедицию и первые минуты на борту корабля как нечто торжественно-героическое. В порту нас провожают родственники, друзья и знакомые, гремит музыка, вокруг корреспонденты со всего мира. Мы героически улыбаемся и машем на прощанье жителям Земли, капитан произносит трогательную речь...
На деле все было просто и буднично. Ни речей, ни провожающих, ни корреспондентов - себя не считаю. Прибыв на "Волгу", мы первым делом разошлись по каютам - как пассажиры какого-нибудь морского лайнера, совершающего круиз по Черному морю. Через полчаса собрались в кают-компании. Капитан поздравил нас с началом экспедиции и объявил десятиминутную готовность.
Как и положено третьему механику, я прошел в отсек системы жизнеобеспечения и запустил тест системы. Получив результаты и, дождавшись своей очереди, бодро отрапортовал:
- Третий механик к старту готов!
- А журналист? - на полном серъезе поинтересовался капитан.
- Журналист тоже готов, - в тон Немоляеву ответил я, поправляя видеогарнитуру на правом ухе. Удобная, кстати, штука - постоянно ведешь репортаж, получаешь качественную картинку и при этом руки свободны. Опробовано во "Внуково-Космо" и всех моих последующих приключениях, так что рекомендую.
- Рапорты принял. Корабль к старту готов. Команде занять свои места. Сто секунд до старта. Старт по команде "Ноль". Начинаю обратный отсчет. Сто...
Все привычно и знакомо. По книжкам и фильмам. А как описать то волнение, которое охватило меня? Вроде бы и не зеленый новичок уже, а растерялся, будто мальчишка перед первым поцелуем. Из ступора меня вывел наш борт-инженер Слава Евдокимов. Выдернув меня за шкирку из отсека, он сам задраил дверь, после чего дружеским пинком придал моему телу ускорение в нужном направлении. Дробной рысью мы проскакали в рубку, где я плюхнул свой пострадавший зад в предназначенное для него кресло. Возможно, когда-нибудь техника шагнет настолько, что экипаж во время маневров будет спокойно пить чай или играть в бильярд. Но сейчас нашим хрупким организмам предписывалось находиться в креслах и быть туго пристегнутыми. Во избежание, так сказать...
Между прочим, я много раз наблюдал, как пассажиры возмущаются требованием стюардесс пристегнуть ремни при взлете и посадке. Вера в безопасность полетов по Солнечной так сильна, что порождает беспечность, граничащую с сумасбродством. Не чувствуя перегрузок, сидящий в комфортабельном кресле пассажир даже не задумывается, что корабль за считанные секунды набирает сумасшедшую скорость. Физику учили все и про первую космическую слышал каждый. Но вот удивительное свойство человеческой памяти - став пассажиром, мы сразу про эту скорость забываем. А уж подумать, что в случае экстренного торможения непристегнутый пассажир не имеет шансов на выживание абсолютно... Перегрузки, возникающие во время экстренного торможения, превращают человеческое в бесформенный бурдюк, наполненный жидкой смесью из крови, внутренностей и костной муки. Надеюсь, что читатель воспримет это предупреждение с должным вниманием.
Именно потому, что я не желал стать трупом в первые же минуты экспедиции, во мне не было обиды за полученный пинок. Слава должен был максимально быстро привести меня в рабочее состояние и выбрал наиболее эффективный метод.
За исключением выше описанного эпизода, старт прошел в штатном режиме. Я в пол-уха слушал реплики пилотов и штурмана, выводивших "Волгу" за пределы Солнечной системы, следил за графиками тестов на дисплее и периодически вертел головой, снимая рубку и своих коллег.
В старинных книгах и фильмах фантасты упорно снабжали рубку управления космическим кораблем либо громадными иллюминаторами, либо не менее громадными мониторами. С точки зрения эстетики это выглядит красиво. Но вот в плане функциональности... Иллюминаторы обсуждать не будем, они устарели более сотни лет назад. Даже в поездах теперь вместо обычных окон стоят мониторы - так герметичнее, технологичнее и безопаснее. Остаются мониторы, которыми действительно есть в рубке. Но, попади фантаст двадцатого века в рубку нашей "Волги", то вместо ожидаемых экранов, размером с футбольное поле, увидел бы сравнительно небольшие дисплеи в форме полукруга. В центре полукруга находится кресло пилота, которому нет нужды задирать голову к потолку или же выглядывать нечто у себя под ногами - вся картинка прекрасно отображается и более всего напоминает обзор с водительского места автомобиля.
Впрочем, при необходимости мы могли получить большое изображение окружающего нас пространства. Только не на мониторе, а в виде голограммы, заполнявшей помещение рубки.
Пока наши пилоты выруливают из Солнечной, есть время, чтобы описать цель предстоящей экспедиции. Давно уже не секрет, что человечеству стало тесно не только на Земле, но и в Солнечной системе. И причина тут не только в постоянно увеличивающемся поголовье рода людского, но и в ограниченности природных ресурсов. При всех ухищрениях генетиков, пшеница не стала созревать быстрее или содержать в колосе большее количество зерен. Надежды на синтезирование пищи тоже не оправдались - производя искусственную пищу, комбинаты безжалостно гробили экосистему Земли, лишая человечество пищи натуральной. Предложение вывести производство за пределы Земли оказалось финансово несостоятельным - стоимость синтетических продуктов возросла на порядок.
В сложившейся ситуации выход был один - искать планеты, пригодные к заселению. Была разработана международная программа по изучению дальнего космоса, выявлено несколько звездных систем, в которых присутствовали или могли находиться планеты с подходящей для человека средой обитания. К одной из таких планет направляется "Волга". Наша задача: выйти на орбиту, сбросить зонды, собрать пробы грунта, атмосферы, воды - если таковые обнаружатся. В случае, если планета пригодна для обитания человека: высадить десант и обустроить научный городок для последующих экспедиций.
Я умышленно не даю названий и координат. Во-первых, со временем и так узнаете - если, конечно, наша экспедиция закончится успешно. Во-вторых, разве в координатах дело?
- Маневр закончен. Участникам экспедиции приказываю приступить к своим обязанностям.
Слова капитана означают, что "Волга" взяла курс на планету и закончила разгон. Впереди полгода движения с постоянной скоростью. Полгода ожидания и напряженной работы.
2.
- Леня, поможешь маяк сбросить?
Я, мысленно чертыхаясь, бросаю наладонник с наполовину смонтированным очерком и бегу вслед за Славой в грузовой отсек. За три месяца экспедиции я перестал быть салагой среди опытных глубинщиков - так именуют себя эти космические бродяги. А первые дни мне было ох как несладко. Получив в моем лице благодатный материал для подколок и розыгрышей, глубинщики использовали свалившуюся удачу на всю катушку. То среди ночи (по московскому времени) меня выдергивали из койки для срочного совещания с капитаном. Полусонный я стучался в дверь капитанской каюты, а эти подлецы умирали со смеху, наблюдая как я докладываю офонаревшему Немоляеву о своем прибытии на совещание. То звали снять сенсационный материал о стыковке с инопланетяным кораблем, тащили к шлюзу и я снимал как внутрь протаскивается ремонтный робот, проводивший профилактику оптических систем...
Как говаривал один книжный персонаж, месть это блюдо, которое подают холодным. Поэтому я не стал размениваться на скоропалительные подколки, а долго и тщательно готовил коварный план.
Во время плановой учебной тревоги я записал сигнал срабатывания аварийной защиты маршевого двигателя. Для тех, кто не в курсе - если в течение шестидесяти секунд не вывести двигатель из режима полной нагрузки, то на шестьдесят первой можете смело составлять завещание. Разумеется, что все системы многократно продублированы и возможность срабатывания "а-зе" (АЗ - Аварийная Защита, прим. авт.) ничтожно мала. И все же раз в месяц мы отрабатываем наши действия во время учебной тревоги.
Записав сигнал, я выжидал еще две недели. Наконец, выбрав момент, когда Евдокимов, мой непосредственный начальник и главный генератор розыгрышей, полез в душевую кабину, я подсоединился к системе аварийного оповещения и выдал записанный сигнал. Чтобы не переполошить весь корабль, я предварительно переключил аварийку только на один динамик - в душевой. Услышав сигнал, Слава рванул в моторный отсек как был - в костюме из мыльной пены и с губкой в руках. Убедившись, что защита, как и положено, в режиме ожидания, а двигатель нормально тянет корабль, Слава, внезапно устыдившись своей наготы, стал тайком пробираться обратно к душевой. Оставляя мокрые следы на пластике и теряя хлопья пены, Слава тихонько крался по коридорам корабля, стараясь прошмыгнуть как можно тише и незаметней. Видимо, боялся испугать коллег своим внешним видом. Наконец, очутившись в спасительной душевой и никого не встретив, Слава облегченно вздохнул. Каково же было его изумление, когда перед традиционным вечерним киносеансом я, в качестве журнала, продемонстрировал видеорепортаж о Славином забеге, да еще снабженный язвительным комментарием!
Кино в тот вечер посмотреть мне не довелось - пришлось срочно просить политического убежища в медпункте. Слегка поостыв, Слава предложил продать ему диск с записью. Сторговались на двух банках пива - большей редкостью на корабле являются только женщины. Компрометирующий диск был немедленно уничтожен к удовольствию Славы и легкому моему стыду - я умолчал, что в памяти наладонника остался несмонтированный материал...
Выбрасываем очередной маяк - металлопластиковую сферу, диаметром три метра. Функция маяка примерно такая же, как и у хлебных крошек, которые разбрасывал Мальчик-с-пальчик, отмечая дорогу домой. Но не только - маяки еще и ретрансляторы, благодаря им корабль поддерживает связь с Землей. О простом телефонном разговоре мы уже успели забыть: согласно законам физики, с увеличением расстояния увеличивается и время прохождения сигнала. Поэтому дважды в сутки обмениваемся пакетами - отсылаем отчеты, сведения, научные материалы, получаем новости, приказы, указы и прочие ценные сведения. И, конечно, письма. К сожалению, объем пересылаемых данных жестко лимитирован, поэтому получить весточку можно не чаще одного раза в неделю. Видеописьма из дома зачастую смотрятся всем экипажем на большом экране в кают-компании, затем шумно обсуждаются, ребята рассказывают о доме, о семье, вспоминают забавные истории из своей земной жизни... Дом, семья - это святое, за грубую шутку в адрес жены или невесты могут и лицо набить.
Раз в неделю я отправляю на Землю новый очерк. Три месяца, двенадцать очерков. После восьмого капитан вызвал меня к себе и показал фрагмент письма от Ивана Дмитриевича Окунева:
- Как там мой журналист? - раскатывался окуневский бас по каюте капитана. - С обязанностями справляется? С ребятами уживается? Мы тут всем коллективом его репортажи смотрим. Хорошо излагает, подлец! Надеюсь, что в должности механика он проявляет себя не хуже, не дает тебе повода поминать старика недобрым словом!
- И что вы ответили? - спросил я, когда Немоляев выключил монитор.
- Ответил, что цыплят по осени считают, а наши труды будем разбирать, когда на Землю вернемся. Заменить вас мне некем, и вы сами это прекрасно знаете.
Возвращаюсь в каюту, но планы закончить монтаж разрушаются прямо на пороге - Валя Хватов, в полном соответствии с фамилией, перехватывает меня и тащит на камбуз. Обычно сверкающий стерильной чистотой камбуз сейчас больше всего напоминает свинарник. Причину выясняю сразу - вышла из строя гидроволновка. Поскольку эта штуковина еще не вошла в повседневный обиход, то вкратце изложу суть данного агрегата.
Из курса школьной анатомии читатель наверняка знает, что человек на девяносто процентов состоит из воды. Но приняв сей факт как должное, человек долгое время не задумывался над тем, что из примерно такого же количества жидкости состоят и потребляемые им продукты. Притащив из магазина пятикилограммовый арбуз, прикиньте - сколько килограмм воды оттягивало вам руки. Но когда магазин за углом, либо арбуз вам просто доставят на дом, то проблема перетаскиваемой понапрасну жидкости кажется надуманной. Другое дело, когда вы отправляетесь в далекое путешествие, в котором ни магазин, ни служба доставки не помогут. Вы начинаете отбирать продукты, имеющие длительные сроки хранения, занимающие мало места и максимально легкие. И все равно рюкзак с трудом отрывается от земли...
Когда стали готовить экспедиции в дальний космос, то проблема питания возникла почти сразу же. Как обеспечить людей полноценным рационом, содержащим все необходимые витамины и вещества? Если оставить в стороне проблему веса продовольственных припасов, то остается проблема не менее важная: как сохранить продукты на все время экспедиции? Ведь не секрет, что мясо и фрукты требуют разных режимов хранения. Оборудовать корабль раздельными морозильными камерами? Это неизбежно повлечет за собой увеличение объемов корабля и, следовательно, расход топлива.
Решение, как всегда, лежало на поверхности и было предсказано фантастами задолго до его технического применения. В заводских условиях из продуктов извлекали 99 процентов влаги, затем подвергали глубокой заморозке и запечатывали в вакуумную упаковку. После чего обработанные продукты могут сохраняться годами, не требуя специальных условий хранения - лишь бы вакуумная упаковка была цела.
Но это полдела, нужно еще грамотно разморозить продукт и гидрировать, то есть, вернуть недостающую жидкость. Именно этим и занимается выше упомянутая гидроволновка, а точнее - гидратор и микроволновая печь в одном флаконе. Согласно заложенной программе, гидроволновка сперва доводит продукт до температуры плюс один градус цельсия, затем гидрирует, после чего окончательно размораживает его до комнатной температуры. Только сейчас у нашей кормилицы явно сбой программы, отчего вместа куска говядины по полу расплывается вонючая масса, отдаленно напоминающая клюквенный кисель.
Наставляю программу на путь истинный, затем помогаю Вале прибрать, тем самым замаливая грехи - в прошлый профосмотр я схалтурил и на камбуз не заглянул... Впредь дураку наука - на технику надейся, а сам проверяй.
С мыслью закончить монтаж очерка сегодня приходится распрощаться - скоро на вахту, потом спать. Можно, конечно, попытаться урвать часик от сна, но наши эскулапы строго следят за соблюдением режима и каждое нарушение карают прямо таки с инквизиторской жестокостью. Скучая от вынужденного безделия, доктора придумали себе развлечение - собирают материал о состоянии глубинщиков во время дальних рейсов. Добровольно пойти в лабораторные мыши не захотел никто и, пользуясь поддержкой Немоляева, вынесли постановление - нарушитель режима в качестве наказания целый день таскает на себе кучу датчиков, измеряющих температуру, давление, пульс и прочией показания. Ходить, а тем более работать в этой сбруе чертовски неудобно, поэтому неудивительно, что дисциплина на "Волге" резко повысилась...
Перед вахтой успеваю поужинать - несмотря на аварию, Валя уложился в срок и порадовал фирменными макаронами "по-флотски". Секрет успеха Валиных макарон кроется в хитрой подливе к мясу, рецепт которой он держит в строжайшей тайне.
Слопав две порции макарон и слегка осоловев, топаю в направлении к рубке. Сегодня дежурю вместе с Виталием Яковлевичем Котовым, нашим вторым пилотом. Виталий Яковлевич, как старший по смене, принимает рапорт у Славы Сафронова. Рапорт заканчивается ритуальной фразой:
- Температуру забортной воды измерить не удалось, за неимением таковой.
Этим дополнением к официальной форме рапорта мы обязаны Юре Гриценко. В начале экспедиции Юра свою первую вахту сдавал Немоляеву. То ли от волнения, то ли моряцкая душа прорвалась сквозь тельняшку, но бодро оттарабанив все, что положено, Юра вдруг выпалил:
- Температура забортной воды... - и замер с раскрытым ртом. Как Юра мне потом признался, никогда еще в своей жизни ему не приходилось чувствовать себя стопроцентным ослом.
Немоляев терпеливо ждал завершения рапорта, в рубке нарастала звенящая тишина. Выдержав паузу, которой позавидовал бы великий Качалов, Виктор Евгеньевич процитировал строчку из всеми любимого мультика про капитана Врунгеля и рапорт принял. Юра мгновенно испарился, я же тихонько сползал по стене, не в силах передвигать ноги от смеха...
Заступаем на вахту. Виталий Яковлевич всматривается в дисплей обзора, я изучаю показания датчиков. Убедившись, что все в полном порядке, отпускаем Славу и Борю с миром. Вместо них появляется Валя с трехлитровым термосом кофе. За четыре часа дежурства мы усиживаем кофе, в очередной раз обсуждаем новости с Земли. Ровно в полночь нас меняют Слава Евдокимов и Володя Мироненко, Виталий Яковлевич привычно рапортует об отсутствии забортной воды.
Закончился девяносто пятый день экспедиции.
3.
В центре рубки медленно вращался голубой шар планеты. Ее вполне можно было принять за нашу Землю, если бы не очертания материков - незнакомые и таинственные.
Виктор Евгеньевич выключил голограмму и обвел нас взглядом.
- Поздравляю, коллеги, мы не напрасно совершили столь дальнее и длительное путешествие. Разумеется, окончательные выводы будем делать после получения проб, но уже сейчас можно смело предположить: планета пригодна для жизни человека. С данной минуты "Волга" переходит в режим автоматического орбитального пилотирования. Участникам экспедиции приказываю приступить к выполнению программы. Механикам подготовить зонды. Запуск первого зонда через два часа, последующие с интервалом одна минута.
И, глянув на наши разочарованные физиономии, усмехнулся:
- Праздничный ужин в девятнадцать ноль-ноль. Форма одежды произвольная.
Дружно проорав "Ура капитану!!!", мы вымелись из рубки.
Слава Евдокимов, Юра Гриценко и я рванули в грузовой отсек. С помощью роботов распаковали и перетащили к орудийному люку два десятка снарядов, только вместо взрывчатки в каждую боеголовку была заложена мини-лаборатория. Затем я и Юра занялись тестированием зондов, а Слава принялся колдовать над пушкой.
Мы уже заканчивали подготовку, когда к нам подошел Андрей Борисович Сударушкин - ему предстояло командовать запуском зондов. Осмотрев кассету со снарядами и выборочно протестировав пару из них, он похвалил нашу работу и спросил:
- А кто стрелять будет?
Уж не знаю, как выглядела в этот момент моя физиономия, но глянув на меня, Слава и Юра великодушно уступили мне право нажимать кнопку пуска.
Наступила торжественная минута запуска первого зонда. Моя видеогарнитура зафиксировала как Андрей Борисович скомандовал "Пли!", я лихо нажал кнопку и глухой хлопок выстрела засвидетельствовал удачный пуск. Автоматика тут же подала из кассеты новый зонд, Андрей Борисович отсчитывал секунды и ровно через шестьдесят секунд я повторно нажал кнопку, продолжая снимать процедуру стрельбы. На четвертом зонде однообразность процедуры стала надоедать, но обуявшая гордыня не позволяла попросить о замене. На девятом зонде я зазевался, прохлопал команду и... Орудие спокойно выплюнуло зонд, не дожидаясь нажатия кнопки.
Растерянно я оглянулся и все понял: за моей спиной Слава и Юра тихо умирали от смеха. Старт зондов происходил в полностью автоматическом режиме и зависел от меня не более, чем от круговорота воды в природе. Это был поистине королевский розыгрыш, который я сам же заснял на камеру... Но больше всего меня поразил Андрей Борисович. О, лицедей! Увидев мою растерянную физиономию, он спокойно досчитал до шестидесяти, скомандовал "Пли!" и удовлетворенно кивнул головой, услышав отголосок выстрела. После чего убрал секундомер и расхохотался так заразительно, что даже я не выдержал и засмеялся вместе со всеми.
Все коварство розыгрыша я оценил только вечером. Слава задействовал корабельную систему видеонаблюдения и заснял сцену стрельбы в самом лучшем ракурсе. Особенно ему удался эпизод, когда я пропускаю команду и оборачиваюсь - над моей обалделой физиономией хохотали так, что затрещали переборки. Стыд и позор - я был бит своим же оружием...
Ролик с запуском зондов стал вторым номером в программе праздничного ужина. Первым номером был результат экспресс-анализа: Немоляев оказался прав и планета пригодна для высадки десанта и строительства городка. По этому поводу Боря Гольдштейн выудил из недр продовольственного склада четыре бутылки сухого вина - пустяк для тринадцати здоровых мужиков. Но мы были пьяны и без вина...
С позволения читателя подробности подготовки к высадке я опущу. Это довольно скучно, кроме того нечто подобное испытал каждый, кому доводилось переезжать на новое место жительство.
Высаживались двумя группами. Первую возглавлял сам Виктор Немоляев, вместе с ним шли Слава Евдокимов и Володя Мироненко. Саша Леонов и ваш покорный слуга вошли в группу Виталия Котова.
Незадолго до старта разведкапсул "Волга" совершила сложный маневр и вышла на геостанционарную орбиту, зависнув над предполагаемой точкой высадки. Таким образом, десант постоянно был в зоне видимости и оставался на связи с кораблем. В чрезвычайной ситуации "Волга" может немедленно вмешаться - вплоть до принятия управления капсулами на себя и принудительного их возвращения.
Я уже много раз упоминал о разведкапсулах и теперь самое время рассказать о них подробнее.
Больше всего разведкапсула похожа на старинный космический корабль многоразового использования, только увеличенный раза в три. Форма выбрана не случайно - в отличие от современного челнока разведкапсула может парить в атмосфере, близкой по плотности к земной. При этом капсула оснащена системой вертикального взлета-посадки, что существенно облегчает нашу задачу.
Несмотря на довольно внушительные размеры, в кабине довольно тесно - почти все полезное пространство капсулы выделено под грузовой отсек, который забит под завязку. Наш груз - сборные домики, оснащенные автономной системой жизнеобеспечения, их братья-близнецы спасают жизнь полярникам Арктики и Антарктиды. Возможно, мой практический опыт по сборке жилищ в условиях Южного полюса сыграл немалую роль при выборе первых десантников.
Кроме домиков мы везем параболлическую антенну, двух роботов широкого профиля, вездеход и запас продуктов. Точно такой же набор находится в грузовом отсеке первой капсулы - в случае поврежедения или гибели одной капсулы, другая группа должна выполнить программу-минимум: развернуть антенну, наладить связь с кораблем и собрать домики. Фактически мы должны стать первыми поселенцами на этой планете.
Наступает время старта. Мы отстыковываемся от "Волги" и уходим вниз, вслед за Немоляевым. При входе в атмосферу капсулу сильно трясет. Ощущения непривычные, особенно если учесть, что мы в скафандрах. Разработчики скафандра явно не рассчитывали, что найдется человек, который умудрится надеть шлем поверх видеогарнитуры. В Антарктиде, перед выходом на улицу, я крепил гарнитуру к резинке очков таким образом, чтобы вся гарнитура находилась под подшлемником. Наружу торчал лишь объектив, что стоило мне угробленной оптики, крепкого нагоняя от врача и обмороженного кусочка кожи над правой бровью. Чем-то я поплачусь за нынешнее упрямство?
Капсула выходит на финишную прямую. С погодой нам повезло - последние несколько дней над зоной высадки мы наблюдали плотную облачность. Сегодня же, как по заказу, ветер облака разогнал, видимость миллион на миллион, как сказал Слава Сафронов. Мы постоянно на связи с кораблем, они слышат каждую нашу реплику и это слегка успокаивает. Все-таки неуютно себя чувствуешь, высаживаясь на незнакомую планету, которая чертовски далеко от родной Земли...
Впереди замечаем немоляевскую капсулу. Она уже начала торможение перед посадкой, поэтому мы слегка нагоняем. Под нами каменистое плато, покрытое редким кустарником. С севера плато огибает река, в паре километров на юг лес растений, похожих на гигантские папоротники - лучшего места для будущего городка не придумаешь.
- Приготовиться к посадке! До касания десять секунд... Пять секунд. Три. Две. Одна. Касание!
На практике "касание" ощущается так, словно капсула с размаху грохнулась на планету. Я лязгаю зубами, бренчу всеми костями и крепко врезаю объективом по внутренней стороне шлема. К великому моему удивлению, ни гарнитура, ни шлем не пострадали.
Когда оседает взметнувшаяся к небесам пыль, мы видим, что сели метрах в пятистах от первой капсулы. Немоляев выговаривает по радио Котову:
- Виталий, ты бы еще мне на голову сел! Давно мечтаю!
- Вить, так в чем дело? Сейчас раскочегарю свою керосинку и посажу куда скажешь. Хочешь на лоб, а хочешь на нос...
В эфире слышен сдавленный хохот, я узнаю голос - Слава Евдокимов. Секунду спустя к нему присоединяется Немоляев. Котов недоуменно смотрит на нас - капитан редко позволяет смеяться над собой.
Причину веселья узнаем позже, когда выходим из капсул. В тот момент, когда Виталий Яковлевич уточнял место посадки, Володя Мироненко решил снять шлем скафандра, благо надобность в нем отпала. Когда шлем был снят, Володя предстал во всей красе. Точнее, раскраске, которой позавидовал бы вождь краснокожих.
Пока мы хохочем, Володя изрыгает проклятия в адрес своего друга-конкурента Бори Гольдштейна, умудрившегося перед самым стартом вместо гигиенического крема подсунуть коллеге тюбик с краской-гримом для детских вечеринок. Но Боря остался на орбите и находился в полной безопасности до нашего возвращения на "Волгу".
Первым делом разворачиваем антенну и нацеливаем ее строго в зенит. На переносном терминале появляется конопатая физиономия Славы Сафронова. Связь устойчивая, без помех - ай да мы! Впрочем, радоваться рано - судя по местному времени, закат не за горами и нужно поторопиться со сборкой жилья. Роботы уже разгрузили первую капсулу и ждут дальнейших приказаний. Я провожу экспресс-обучение по теории сборки и, в качестве наглядного пособия, собираю первый домик. Слава Евдокимов заявляет, что ничего проще в жизни своей не видел и что на домике забыли приклеить надпись "Для детей дошкольного возраста". После чего деловито отодвигает меня в сторону и берется за сборку сам.
Часа через два местное солнце почти скрылось за горизонтом. К этому времени наш разноцветный доктор успел оборудовать временное хранилище для продуктов; Саша Леонов и Виталий Яковлевич смонтировали и запустили электрогенератор, а я и Виктор Евгеньевич собрали остальные домики в количестве четырех штук и подвели к ним электрокабель.
Слава, обливаясь потом, в пятый раз собирал домик...
К чести Славы - он все-таки его собрал, хотя и не без помощи Виктора Евгеньевича.
Мы собираемся в нашей новой кают-компании. Немоляев тихо и торжественно поздравляет с успешным завершением первого этапа освоения планеты. Впереди почти год напряженной работы, но самое главное мы сделали именно сегодня - заложили фундамент будущего городка. За ужином мы обсуждаем план работы на завтра, прикидываем как удобнее расставить домики, продумываем систему защиты городка от непрошенных гостей - фауна здесь весьма активная и, вполне вероятно, найдутся желающие попробовать наши тела на вкус. К концу ужина беседа замирает - сказывается огромная усталость. Еле волоча ноги, мы расползаемся по койкам и засыпаем мертвецким сном.
Так заканчивается первый день на новой планете. Планете, которую нам предстоит сделать своим домом.