Аннотация: Влюбиться можно даже в надувную куклу.Как? Да вот так.
Сага о физиологии
Глава 1
Желание
Подушечки моховых губок планеты Перегрин чавкали под подошвами - брызгали водой, и на каждой оставался чёткий рубчатый рисунок. Впрочем, оставался ненадолго - если оглянуться, увидишь лишь десяток следов, да и те исчезают прямо на глазах. Губки свободолюбивые твари, и быстро расправляют поверхность, как нужно им, а не жестокому давлению обуви инопланетянина. Так, вроде бы, впору появиться мыслям о бренности всего сущего... но поисковику Корпорации некогда оглядываться. А уж думать всякие посторонние мысли, тем более. Что действительно нужно, так это перемещать своё затянутое в стандартный камуфляжный костюм тело от одной точки маршрута к другой.
Жаркий воздух, под широченными листьями пагодных деревьев, густеет влагой. Пагодных не от слова погода, а от слова: китайский храм с изогнутой крышей. Впрочем, деревья, больше похожи на пирамиды полупрозрачных блинов насаженных на длинный тонкий кол. От пагод там разве, что чуть выгнутые края верхних, самых маленьких блинов-листьев. Нижние же тяжёлые, напротив провисают, как кривые просвечивающие зонтики, защищающие землю от жгучего ультрафиолета белого гиганта АГ- 453. Это страшное солнце астронавт-первооткрыватель назвал почему-то Катетримазол, да так и осталось во всех справочниках.
Зелёные подушки губчатого покрова живые и дышат, что-то едят, греются, ползают... Но
Чака Казанова больше интересует слой дохлых, окаменевших губок, ведь именно от его толщины зависит скорость работы. Только пробурив их можно узнать о коренных породах планеты, в которых может быть что-то полезное Корпорации, ну и соответственно, геологу-поисковику.
Впереди расступились заросли, страшно сверкнуло смертоносное зелёное небо. Поначалу всегда вздрагивал, но к середине сезона привык - опасны лишь прямые солнечные лучи, насыщенные ультрафиолетом, а так, терпимо.
В прогалину со склона плоскогорья видно далеко-далеко. Пагодные растения внизу сливаются в одно сплошное буровато-зелёное море, а среди этого моря два одинаковых округлых холма. Словно грудь гигантской местной нимфы. А может и не грудь, а полушария ягодиц. Тогда наручный навигатор помещает следующую точку бурения, как раз...
- Тьфу ты... чото, совсем озаботился, - ругнулся Чак и закашлялся - отвык говорить вслух почти за месяц одиночества.
Ну, место приметное, нужно в карту внести. Звёзды обзывать, конечно, профессией не вышел, ну да зато местность в моей власти. Назову эти бугры: "Перси нимфы"...Чтоб, значит красивше. Нет, так не понятно... лучше: "Сиськи нимфы!" Гм, а так слишком понятно. Вобщем пусть будут "Ягоды нимфы". Нейтрально, но достоверно, пусть картографы гадают, а послепроходцы оценят.
- Ну, эта ягодка на завтра, сегодня где-то здесь последняя точка должна быть. Мох под ботинками ещё несколько раз чавкнул, и навигатор уверенно пискнул, подтверждая: да-да, хозяин, вот она точка - прямо под ногами!
У Чака вырвался длинный с подвыванием выдох - радость тела, которое реально устало ходить. Вытянутый красный рюкзак свалился с натруженных плеч. Губки обиженно изогнулись, пытаясь уползти.
- Ну уж нет, дорогуши. Не сбежать вам сегодня, - сказал Чак.
Губки эсперанто не знали, либо не поверили, продолжая разбегаться в стороны от злого рюкзака, со скоростью сорок сантиметров в час.
У подножий деревьев-пагод, торчат длинные шипы. Остриё наружу, а внутри мягкое закругление. Дёрнешь посильнее - выскакивает, как пробка из бутылки. Вообще-то это не шипы, а грибы, или вовсе паразиты какие-то. Ну да без разницы, главное удобно ими губки к земле пришпиливать.
Вот у сросшихся деревьев-пагод, выдернем ещё штучек пять... Смотри, как срослись забавно, словно две длинных светло-коричневых ноги. А самые широкие нижние листья, словно приподнятая юбка балерины. И... вроде дупло что-ли там как раз на стыке?
Чак прищурился напряжённо всматриваясь. Потом посмотрел на кору, взвесил длинные острия на руке, вновь глянул вверх...
- Тьфу ты! Полезь ещё смотреть, есть дупло там или нет! Балерина, катет тримазольный! Совсем гормоны одолели.
Чак решительно отвернулся, уложил несколько губок покрупнее, край к краю, как матрас и пришпилил углы к земле. Осторожно вытянулся во весь двухметровый рост. Безмозглые создания пытались убежать, и их волнообразное колыхание очень приятно напоминало кровать с гидромассажем.
Валяться, конечно, хорошо после последней сегодняшней пятикилометровки, однако работу работать тоже надо:
- Охо-хо-хо, кате-тримазол! Вот ведь прицепилось, название местного солнышка.
Чак неохотно поднялся, тяжело подволакивая ноги, добрёл до рюкзака. Верх с щелчком откинулся, и на свет появилась бурая коробка автоматической буровой.
Она сразу заморгала сигнальными фотоэлементами, словно спросонья хлопала глазами, не могла понять, что к чему.
Геолог пнул изгибающуюся губку и аккуратно устроил буровой агрегат на земле. Щёлкнули регуляторы, из бортов выдвинулись короткие лапы. Они неожиданно мощно взвыв, ввинтились в грунт. В прямоугольном окошечке на крышке, мигнули красные цифры. Чак наклонился- из брюха коробки вылезла труба и вращаясь пошла вгрызаться в землю.
- Вот и всё. Бурение пошло.
Успокоившиеся было губки ложа, вновь зашевелились под массивным телом. Но вскоре затихли, поняв бесплодность попыток убежать.
"Рельеф повышается, так что здесь толща губочника больше, чем в низине. Где-то минут на сорок бурёжки, пока коронка до коренных дойдёт. А там десять минут просветки и можно на боковую. И перекусить можно... да, прямо сейчас можно, даже нужно.
Концентраты, витамины, коробочка саморазогревающегося плова. Доливаем воды, дёргаем за колечко. Шипение химической таблетки разогрева. Неприятный сиреневый дымок с резким запахом. Но ничо, ничо...
Бур сверлит почву, временами натужно завывает. Со стороны прогалины время от времени влетает свежий ветерок, тогда гигантские листья колышутся с металлическим звуком, словно огромные листы жести.
Мысли приходят вялые, словно тоже устали весь день, шагая рядом:
"Надо бы коронку сменить, а то подрезные лазеры слишком много жрут энергии. Похоже алмазы-резаки уже подсели...
А плов вкусный, только в следующий раз больше воды нужно долить, а то суховат. Суховата эта вата..."
Чак перевернулся на живот, всмотрелся вдаль. Мысли пошли бодрее:
Холмы впереди, действительно, как аккуратная жопка такая торчит. Удивительное творение природы... Зелёная правда, ну подумаешь, нимфы они все зелёные... Наверное. Дело за малым, увеличиться в десять тысяч раз и пристроиться...
Чёрт, что за ерунда в голову лезет? Да понятно что. На родине сейчас весна - палка на палку лезет. Видать организм чует и отзывается.
Зря отказался взять в напарницы ту корявую веганку со шрамом. Она наивно упирала на то, что положено по инструкции вдвоём ходить. Только не учла, что инструкции для новичков пишут. А ведь набивалась в напарники старожилу дальразведки. Как никак четырнадцать из своей тридцатилетней жизни, Казанов топчет ряст чужих планет, опытный поисковик и всё такое. Опять же, какой смысл брать напарницу, когда можно с шефом пополам лишнюю ставку поделить?
Как эта веганка нервно курила и уговаривала, хоть на полставки взять. Женщинам всегда труднее. В одиночку никогда не отпустят, а этой позарез нужно было - бабла, по ходу, на пластику лица. Где-то сильно ей не повезло...
Чак вздохнул, сгрёб ближе расположенную губку и задумчиво положил на другую, губки заколыхались, наводя на мысли... правда это не мысли совсем. Палка на палку, губка на губку... Катетримазол полный!
Как гордо и проницательно ответил ей тогда: "Извини, дорогуша, но по сорок километров в сутки три месяца подряд ты не протопаешь, даже если у тебя десять колен предков модифицированные десантники!"
Отдавать полставки за тормоз-прицеп на станции казалось полной глупостью. То есть, тогда казалось... Непосредственно после виртуального борделя, казалось...
А вот сейчас эта веганка не помешала бы. Ещё как бы не помешала... Она так бурно дышала ртом. Тяжёлая грудь колыхалась под тонким комбезом, глаза гневно сверкали, фиолетовым до черноты, страстно и яростно...
Правда, вместо носа - чёрная накладка на резинке, как в древности пираты вместо выбитых глаз надевали. И из-под неё шрам бугрился аж до затылка, как пропаханная циркулярной пилой канава. Но сейчас... чёрт бы с ним со шрамом...
Чак застонал и перевернулся на спину, ударил кулаком по земле:
- Кате! Три! Мазол его! Вот тебе и мазол... Нет, надо мысли переключать.
Перед высадкой, отмечали начало сезона и распределение площадей. Планетка наметилась хлебная, все радовались. Обычно Корпорация покрывает большие площади автоматическими зондами, оставляя поисковикам лишь самые труднодоступные участки. Но на этот раз, было что-то другое. Может экологи запретили, мол автоматы давят местные растения, которым расти по пять тысяч лет. Или какие-нибудь насекомые пугаются размножаться...
Кстати, очень тогда веганка в тему подрулила набиваться в напарницы. Не знала только, что и под градусом, Казанов соображения не терял и обещаниями не бросался. Планета спокойная, потомки давних волн экспансии человечества - тихие биологические аборигены. Опасностей практически нет, поэтому двойные площади реально одному охватить. Нафига делиться? Хватило ума послать эту подругу... Придурку!
Глава 2
Надувное изделие
Кстати, ребята в рюкзак вроде сунули бутылку виски. Конечно лишние полкило, но я на станции не отказывался, точно. Иду с опережением графика, можно позволить расслабиться, а то что-то нервы шалят. Гм. Да, именно нервы.
На дне рюкзака оказался довольно большой пакет. Чак вытащил его, с недоумением ощущая его несоразмерную лёгкость. Сквозь прозрачную упаковку сверкнул голографический вкладыш - кудрявая блондинка завлекательно подмигнула и поводила по губам быстрым язычком. Руки дрогнули - пакет шевельнулся, и блондинка страстно выгнулась.
Под движущейся голограммой подпись: "Надувное резиновое изделие для использования в сексуальных целях. Номер 214533423"
Чака разобрал нервный смех:
- Вот прикололись... Бабу резиновую подсунули, надо же! И как подгадали ведь заразы! Пока организм не перешёл на экономичный режим, как раз пиковые желания трахаться перебарываются с трудом. А тут вон как значит!
Он внезапно разозлился и зашвырнул пакет в кусты.
- Заразы! Почти полкило лишних тащил сколько!
Вдруг, слух резанул пронзительный визг. Чак выхватил, было, резак, но тут же бросил обратно в кобуру и помчался к буровой. Лапки агрегата медленно выворачивались, труба пошла на изгиб - тёрлась о край, визжала оборотами. Вокруг винтов трещины...
Бам! Не успел добежать. Лапы вырвало из земли вместе с кусками губочника. Аппарат вскинулся как разозлённая кобра и, вращаясь на телескопической трубе как пропеллер, пополз вверх. Через минуту сработал предохранитель, и коробка с лапами отключилась, но с полминуты ещё вращалась - прыгала по инерции, словно... крутящийся паучок трахающий необъятную паучиху.
Наконец инструмент перестал брыкаться, труба сложилась, и буровая прижалась к земле. Чак пнул её буро-зелёный бок, тот отозвался глухим бряканьем, на крышке замигала красная лампочка.
- Ишь, размигался, и без подмигиваний вижу, что проблемы. Отковыривать теперь с лапных винтов породу.
Похоже, коронка попала на твёрдое, вот бы на руду... Инструкция говорит, что нужно остановиться и провести подробный анализ. Хорошо, что это последняя на сегодня точка.
Чак потыкал клавиши, буровая обиженно загудела и щелчок за щелчком втянула бур. Он снял мешок с пылью, прищёлкнул новый. Нужно добыть отдельный образец - узнать, во что там упёрлись.
Так, снижаем давление, увеличиваем обороты, добавляем охлаждение продувки. Это увеличится расход энергии, ну да батарей всегда с запасом. Луч резака, помог очистить шурупы крепления.
А в кустах поблёскивало. Лёгкая коробка похожая на подушку повисла на разлапистых веточках. Ветерок покачивал, там сверкало, словно блондинка продолжала подмигивать... облизываться. То и дело взгляд возвращался, притягивался... Нельзя, катет тримазольный! Нужно перетерпеть и посторонние мысли без стимулов выветрятся. Но как зазывно сверкает зараза, сверкает... не сверкает! Что такое?
Чак привстал, присмотрелся. С каким то непонятным облегчением увидел, что коробка просто упала на землю.
Надо провести в рюкзаке инвентаризацию, а то чёрт знает что! Запихивают, понимаешь, что-то без ведома. Так вообще в следующий раз положат гирю, а потом будут ржать на сто парсеков над придурком. Настроение вновь упало.
Казанов полез перерывать плотно упакованный рюкзак. На землю посыпались крошечные коробочки сухпайков, коронки и батареи, микрокамеры... и увесистая пластиковая банка с коротким горлышком. Наискось серебристая надпись: Виски "Чивас-Регал" Заполненная по горлышко, чтобы не бултыхалось, ёмкость станционного разлива. Очень нужный, временами, сорокаградусный напиток...
Сбоку, словно ярлык к средневековому аптекарскому зелью, прикручена записка: "Вот тебе расслабон и компания два экземпляра! С днюхой, брателло! Плюс-минус неделя не важно, но надеюсь, угадали. Это типа сюрприз!"
- Хехех, вот ведь... Значит, подарок ребятишки сделали, а я то растопырился. Злюсь, понимаешь... Совсем одичал, да... Что там с днём рождения то? Ага, поздравляю, тридцать один год.
Казанов открутил колпачок-стопку, аккуратно наклонил ёмкость. В горлышке дважды внушительно булькнуло, и колпачок наполнился "с горкой".
Опс! Обжигающая жидкость скользнула в пищевод. По телу разлилась истома, сладко заныли натруженные мышцы.
Морщины на лбу разгладились, брови приподнялись, придавая лицу глуповато-благодушный облик. Первый стопарь хорошей выпивки не требует никаких закусок, идёт как лёгкий обжигающий огонёк.
Натруженные лямками рюкзака плечи раздвинулись, Чак с удовольствие вдохнул полные лёгкие насыщенного кислородом воздуха.
Уф, хорошо... Позвонить что ли? Да нет, все сейчас заняты, и большинство только служебные каналы имеет. А служебные лишь для ежедневных автоматических отчётов буровой. Тут докладывает машина, там принимает машина... Работа работается, значит всё нормально. Не для болтовни нанимали. А компания ко дню рождения, значит...
Казанов опрокинул ещё стопку, нюхнул кулак, усмехнулся.
- Компания, значит, резиновое надувное изделие для сексуальных утех. Хе-хе! Ладно, сейчас сервируем столик, в ресторане и пригласим надувную блондинку.
В приподнятом состоянии духа, он подмигнул в сторону кустов. Вытащил пакетик с надписью салат, но вдруг уставился на кусты, беспокойно шаря взглядом по земле. Внушительная подушка пакета пропала!
Под кустами залегли плотные тени. Темнело на этой широте очень быстро, сумерки прямо таки падали на землю. Казанов вскочил, побежал к кустам.
Вот мозоль! Вот ведь надо же!
На пакет заползла крупная губка, и устроилась как на насесте, волнообразно изгибаясь. Похоже, ей там понравилось.
- Ну ко, брысь! Ишь ты, пристроился!
Блондинка на голограмме наклонилась, поглядывая через плечо.
- Ну да, да. Быстрая какая! Даже проститутки сразу не встают в позу. А тут прямо "скорей возьми меня, красавчик"
Посмеиваясь, он бросил пакет к ложу. Выставил датчики на охранный периметр. Хоть местность и спокойная, на всякий случай нужно. Буровая продолжала стрекотать. Местные зверюшки шума не любят, да и безопасные в большинстве своём. Пугливые даже. За месяц пару раз только видел, что-то мелькающее-убегающее, и только.
Чернильная темнота, освещённая лишь слабенькими прожекторами, быстро сменилось серебристым сиянием гигантской луны Урбч. Ужасное название для такого прекрасного светила. Нежно светящийся серебристо-зеленоватый диск, размером примерно с пять земных лун, заполнил окрестности романтичным светом. Растения-пагоды с полупрозрачными листьями, засияли, как китайские бумажные фонарики. Верхние листья светятся насыщенной зеленью, а вниз, ярус за ярусом цвета всё темнее. Мир планеты Перегрин, словно гравирован внутри изумруда. Днём и ночью лишь разные оттенки, зелёной полосы спектра. Не удивительно, что всё здесь такое мирное и спокойное.
И какой всё-таки шикарный вид на ложбину между круглыми холмами! Вдалеке мелодично посвистывают ночные существа. Вежливо, не перебивая, словно исполняют каждый свою партию, перед благодарной публикой.
Салат остыл, как и задумано. Бутылка охотно булькнула и очередной колпачок, освободился от виски. Рот наполнился обжигающим ощущением впитывания алкоголя. Крошечная вилка подцепила кусочек салата. Ладони огладили пакет и бережно, словно действительно раздевая женщину, начали вскрывать плёнку.
Пластиковый вкладыш нехотя отодвинулся и взгляду предстало... Гомерический хохот разорвал романтическую тишину. Из разорванного пакета виднелась лепёшка. Нечто вроде колобка, попавшего под колесо, у которого кишки вылезли через рот, да так и остались приподнятым выходным отверстием. Нарисованные глаза неопределенного цвета смотрели из полутьмы странными раскосыми пятнами.
Казанов расправил это чудо химически-порнографического искусства. Отвыкшую от смеха глотку заскребло.
- И в куда тебя исти? Катетримазол ети! Ты хоть пискни, дорогая... Ага, вот и дырочка!
Чак вытянул из пятки изделия, здоровенный сосок, словно у полосатого надувного мяча, которым дети на пляжах играют и, дурачась, начал надувать. Изделие, как и положено резиновому изделию, пахло резиной и сухо шуршало, расправляя многочисленные складки. После нескольких мощных выдохов, надулась и бодро приподнялась голова. Общим с голографической блондинки с обёртки у неё был лишь цвет волос, прилепленного ко лбу жалкого белобрысого чубчика. Остальную причёску, изготовители многомиллионных изделий, попросту дорисовали. Обширное белое пятно, что должно изображать белокурые локоны на лысой голове, смотрелось на коричневом фоне тела, как незагорелая кожа побритой от вшей древней пионерки.
- Вот ведь, Белая шапочка! - продолжал восторгаться Казанов.
Ещё несколько могучих выдохов, и резиновое существо оформилось в куколку, где-то метр пятьдесят длинны, а может и роста, как посмотреть.
Вдоль боков идёт плотный шов, чётко декларирующий, что изделие слеплено из двух половинок. Две конусообразных выпуклости, очерченные швом, символизируют женские груди, примерно первого размера. Видимо, экономия материала добралась и до порноиндустрии. Полусогнутые руки с монолитными кистями, похожими на боксёрские рукавицы, растопырены, кажется кукляш готовился встать в глухую защиту. Правда, в комплекте с растопыренными ногами, она больше похожа на неудачную попытку превращения морской звезды в женщину.
Огромная луна светила во всю мощь. Целые реки серебристо-зелёного света заливали полянку на краю обрыва. А Казанов совершенно не романтично куражился, то и дело, выпадая в осадок, тыча пальцем в тезисы инструкции по использованию "резинового изделия".
- ...три входных и выходных отверстия! Надо же, детка, даже выходных! Ага, действительно... автоматическое включение режима промывки-опорожнения. Надо же какой реализм! Лучше бы тело сделали нормальным! Курьёз какой-то для туземцев. Со склада на станции ребята добыли что ли? Так, переднее отверстие розового цвета... ага, переднее значит передина! А заднее это анус. Во как! Вот эта дырка, словно пуля прострелила, и есть зад? А где же сама жопа то? Ягодитсы тоесть? Ягодка, понимаешь, есть, а ягодичника нема...
Чак вновь, повалился от хохота. Потом, продолжая читать инструкцию, опрокинул ещё стопку и вдруг почувствовал резкий голод. Жадно доел салат, нажал на кнопку загубника и струйка воды из встроенного конденсатора влаги, плеснула в коробочку бифштекса. Дёрнул колечко и в воздухе поплыли запахи мяса.
В голове начало туманиться. Пережёвывая бифштекс, Чак продолжал читать:
- Ротовое отверстие глубиной 7 сантиметров... Кате-тримазол... для чего же оно такое... семи... семисантиметровое? Палец туда что-ли пихать для всеохватной, так сказать, эротики? О, да ещё с тобой в комплекте два тюбика... прилагаются. Смазка и клей. Понятно, смазка чтобы смазывалось, а клей, чтобы склеивалось. Га-га-га!
- Ну ладно, садись рядом голышка, будем культурно отдыхать дальше, а потом проверим твои входные отверстия. Надо же осваивать новые горизонты и просторы... Так, но бифшекс дожевать надо...
Буровая закончила выть, на контрасте тишина показалась мёртвой. Чак неверной походкой подошёл, отсоединил пакет с пылью. Ткнул пальцем в значок Ni . Сбоку медленно оттопырилась небольшая дверца. Небольшая мерная ложечка переправила щепотку пыли в дверцу. Внутри довольно заурчало.
- Район разведки на никель, вот первым делом и пробуем никель... Анализируем, значит, анализатором! - пробормотал Чак.
Теперь пару минут подождать... комплексный анализатор хрупкий и больше весит, а встроенный по одному металлу, но... Ага, никель фоновый... по никелю пусто. Жаль, ну ладно. Закинем теперь анализ на кобальт...
Чак привычно скомкал зевок ладонью. На родине почему-то неприлично считается зевать... Впрочем, родина была давно и неправда. Зевота вновь включилась, и на этот раз он сладко до хруста растянул рот и потянулся. Вот сюда прилечь на матрасик, подругу эту резиновую под голову, сойдёт как подушка.
Глава 3.
Уронили куклу на пол
Усталость, как тёплая вода, наполнила конечности тяжестью, надавила на веки. Чак прикрыл глаза, а когда открыл снова, Урбч пересёк расселину и налился сероватой болотной мутью. Свет его уже с трудом пробивался через плотную атмосферу, спутник вот-вот пропадёт за горизонтом. Это значит, часа четыре прошло. Опьянение тоже почти прошло, в голове бродила досада на себя. Но это нормально, лёгкий алкогольный токсикоз, непонятно, только, почему проснулся.
Повернулся на бок, собираясь спать дальше, но тут увидел резиновую ногу куклы, встрепенулся, поняв, что разбудило недоделанное дело. Кураж прошёл, и в полутьме, кукла казалась уже почти женщиной. Почти не видно нарисованных глаз и волос, так смутные пятна, и в памяти всплыла голографическая красотка с вкладыша... Так и не заснувшие инстинкты, зашевелились ниже пояса. В штанах стало неудобно, и упёрто.
- Сейчас попробую. Ну, иди сюда, что ли, резина. Давай, наденем, понимаешь, какое-нибудь отверстие...
Казанов вздохнул обречённо и подгрёб куклу ближе.
Так, нужно смазывать тебя ещё тут... В воздухе резко запахло лимоном и сиренью. Определённо, в составе смазочной массы, какие-то ферромоны. Резиновая уже не казалась такой уж резиновой. Да вообще пофигу в темноте... Кожа гладкая, пахнет уже, какими то духами...
Казанов тяжело сопя, навалился на куклу. Та вдруг громко и отчётливо ойкнула. Он замер от неожиданности, но ненадолго. Отверстие плотно охватило, и включился пульсирующий моторчик.
- Ухты, да ты сплошной сюрприз! - рыкнул мужчина и ускорил движения. Кукла заойкала быстрее. Вдруг давление резинового влагалища ослабло. Казанов не обратил сначала внимания, но вот и кожа потеряла тонус. Голова куклы, поначалу бодро подпрыгивающая, загнулась куда - то вбок.
- Чёрт да что такое?!
Казанов зажёг свет поярче, и ругнулся. Затычка соска выскочила и резиновое изделие сдулось. Он нервно и быстро надул снова, припомнил, что в инструкции требовали "притопить сосок до погружения". Сделал как надо и тот действительно спрятался вровень с кожей. Выключил прожектор.
Торопливо шлёпнул ещё порцию дурманящей смазки, и вновь навалился. Равномерное ойканье стало раздражать. Вспомнился навязчивый эпизод комедии в котором, стонущая женщина вдруг сладко зевает, прерываясь и потом вновь, как заведённая продолжает ахать.
- Хренли ты кряхтишь, на одной ноте! Что за пищалку идиоты включили недоработанную!
Раздражение, впрочем, не мешало фрикциям, но... кукла снова начала мягчеть, теряя тонус.
- Блин, да что за ерунда?!
Он снова крутанул регулятор света. Ниппель закрыт, всё нормально. Однако куколка неудержимо вянет.
- Проткнул, что ли?!
Казанов ощупал ложе. Губки мягкие, ни одна шпильки не вытащила, да и отломленные иглы, хороши мягкими закруглёнными торцами. Блин ну где-то точно есть пробоина! Он ощупал и осмотрел всю куклу, но отверстия не нашёл.
- Да, чёрт возьми! Ах ты тварь такая! Ломаться мне ещё тут будет!
Чак выдернул сосок, изогнул помягчевшую ногу и начал надувать, пытаясь одновременно трахать. Но не тут то было, едва кукла подкачивалась, как нога стремилась разогнуться и соскользнуть с члена. Трахать и надувать одновременно, оказалось сложной гимнастической задачей.
- Ах ты, зараза!
Чак стиснул надувное существо сильнее, и тут услышал тихий свист. Как только раньше не понял, что нужно просто нажать посильнее... Свист и тихое дуновение шло... из шва под чубчиком! Оказывается, этот дурацкий локон не приклеен, а вшит в резину!
Он зажал дырочку пальцем, попробовал продолжать борьбу за оргазм, но отверстие ехидно сипело, и выпускало воздух. Попытался заткнуть языком, отплёвываясь от линяющих волос, но чёртова кукла, слишком коротка для его двухметрового роста. Банально физиология не совпадала.
Он бился и ворочался в обнимку с резиной. Эротике и воображению уже не осталось места. Чак реально злился, и стремился победить несговорчивую тварь.
Вдруг пришпиленные губки импровизированного ложа, сильно заколыхались, пытаясь уползти. Похоже, им совсем не понравился запах земных афродизиаков.
Чак рассвирепел и бил по ложу кулаком, от этого губки вздрагивали и на чуть-чуть замирали, словно теряя сознание. А гнусная кукла, раз за разом обвисала резиновой тряпочкой, лишаясь упругости. Не регламентированная дырка под чубчиком ехидно посвистывала. Скрипя зубами, он в очередной раз подкачал существо, и на этот раз свирепо крутанул голову, дырочка пискнула, рот удивлённо припух и голова плавно обвисла. Но тело осталось упруго! Чак, свирепо скалясь, продолжил торопливо копулировать, лёжа на боку и стараясь не наваливаться. Но обострившийся слух уловил лёгкий щелчок, и рука сразу ощутила лёгкий ветерок из шва запястья, как раз где левая ладонь изображала варежку с оттопыренным большим пальцем. Рявкнул матом, и быстро заломил кукле руку, перекрутил в локте, не прерываясь ни на секунду. В ойканье куклы послышалась какая-то обречённость, наполнившая Казанова чувством победы. И, наконец, законный оргазм! Он злорадно кончил на уродливые конусы сисек, и смачным пинком голкипера отправил эту наполовину сдувшуюся морскую звезду прочь.
- Так то! Тварь, такая!
Плеснул в колпачок виски, и крошечными глоточками, смакуя жгучий напиток, выпил. Победно потёр руки. Сна ни в одном глазу, скоро восход. Да, ночка ещё та. А бутылка виски не опустела ещё и на половину. Хе-хе, ладно есть, зато что вспомнить. А пока пробьём анализы по другим металлам. Чак взвесил пакет с пылью на ладони и достал мерную ложечку...
Зелень рассвета наступала, как всегда внезапно, словно кто-то наверху вдруг резко подкручивал ручку яркости. Только, что вокруг был тусклый зеленоватый сумрак, и вдруг разом всё стало резко-контрастным, сияющим зелёным светом. Твёрдое подземное тело, оказалось пустым, но поймать рудную, вот так случайно ткнув, было бы слишком большой удачей. Поэтому лёгкая досада, компенсировалась удовлетворением от хорошо выполненной работы. Небо ещё посветлело. Чак потёр кулаками глаза, оглянулся.
Кукла лежала неподалёку. Связанная в узел рука, обвиняющее торчала вверх. Талия перекручена, словно у сбитой машиной пешеходки. Голова и вовсе свёрнута жгутом, из которого светится укоризненный синий глаз, и жалкий хохолок торчит сверху.
Чак ощутил лёгкую виноватость, отвернулся, но взгляд нарисованного глаза, казалось, жжёт спину, обвиняет: Ты меня использовал! Ты мне всю жизнь поломал, покалечил...
Очень скоро эти назойливые мысли вытеснили все другие. Чак вскочил:
- Ну, извини, извини! Катетримазол ё-маё! Надо же, что за кретин перед надувной куклой извиняюсь... Заклею, чёрт с тобой ничего не случилось же! Ну, чего уставилась то?
Развернул, осторожно развязал узел на руке. Лицо выглядело морщинистым и горестным. Он отнёс её к ближайшей луже, окунул... кукла вдруг ойкнула, и с энтузиазмом выкрикнула:
- Будем мыться дорогой!
Чак от неожиданности снова выронил, но тут вспомнил, что в инструкции о промывке говорилось, что-то о водочувствительных элементах.
А кукольные моторчики, игнорируя сдутость туловища, активно перекачивали воду.
- Ладно, заклеить надо значит по-быстрому, и побежали.
Сказано, сделано. Клей хороший - две капли и порядок. Быстро надул, прислонил к дереву, полюбовался. Дорога звала на маршрут. Ноги понесли прочь, но вдруг начали замедлять шаг. Казанов оглянулся раз, другой... Кукла стояла у кустиков с недоумённо распростёртыми объятиями. Мол, дорогой, как же так, ты меня бросаешь? Такую голую и беззащитную? На поругание мерзким губкам?!
- Да накой ты мне нужна, дура резиновая!? Катетримазол твою! Похоже, у меня реально крыша едет. Но метров через сто, Чак сдался. Бегом вернулся, ухватил куклу под мышку.
- Ладно! Залазь в рюкзак и не балуй мне там... Весишь ты немного, чёрт с тобой. Катет тримазольный... Катя вобщем будешь, Катерина. Я понимаю, что это хрень из разряда "уронили куклу на пол..." Ну и пускай!
И сразу на душе стало легче, бодрый мотивчик высвистывался, словно сам собой.
Глава 4.
Бойцовский гриб
За "Ягодами нимфы" открылся длинный пологий склон. Чак озабоченно посматривал на карту, потом вдаль и тяжело вздыхал. Впереди виднелись пышные клубы тумана, похожие на дым от горящих лесов. Целая стена встала до неба, и на огромной высоте изгибалась в серое облако. Свежий ветерок плоскогорья, сменила влажная духота низины. Жгучий солнечный ультрафиолет Катетримазола ослаб. Можно было даже без помехи для здоровья позагорать, на появляющихся всё чаще полянах. Но, конечно, такая причуда Чаку не взбрела в голову.
Мелкие болотца начали сливаться, и земля под ногами, всё чаще превращалось в дно. Губки, толпились на островках чёрные, набухшие влагой. Они почти не шевелятся, только время от времени пыхали облачками летучих семян.
Кондишен одежды, то и дело коротко шипел, продувая повлажневшую ткань, но всё равно, под мышками течёт. Ещё несколько километров и болотца слились в одно глубокое. Пришлось топать по пояс в воде. Всё бы ничего, но под ногами начало зловеще покачиваться второе дно.
Пагодные деревья сменились плотными выростами похожими на толстоногие грибы с обгрызенными шляпками. Их слизистые поверхности жадно пили туман, и пухли, казалось на глазах.
Настроение Чака зависло на показателе "средняя паршивость". Опыт с усмешкой цедил, что это ерунда, бывало хуже. Подумаешь болото. Зато вода пресная, опасных микробов нет. Да и тварей опасных нет. Разве, что время от времени из грибов вываливаются какие-то бодрые синеватые щупальца, но они, похоже, грибоедны, поскольку интереса к Чаку не проявляли. Поэтому, как некогда говаривало одно древнее племя: "ноу проблем, беби", "ноу проблем".
Очередная расчётная точка оказалась в болоте. Воды по грудь.
"Катетримазол, твою", - привычно ругнулся поисковик. Но разведку провести нужно, хоть тресни.
Хочешь, не хочешь, видно придётся срезать гриб, ставить агрегат на пень.
Яркий красный луч резака вонзился в податливую мякоть, она громко зашипела, выбросила струю чёрного дыма. Крепко завоняло палёным волосом, хотя подсознательно ждал запах жареных грибов. Короткий луч резака быстро терял температуру, и мякоть приходилось кромсать небольшими кусками.
Горячие ломти тряслись, как желе, потом прыгали по воде, словно пытающиеся нырнуть слизни. Но, вскоре, дело пошло медленнее - внутри гриб практически деревянным и, план спилить и работать, как с платформы, был отброшен. Чак решил, что проще бурить из пещеры, прошёл ещё три метра и установил коробку буровой, почти в центре растения.
Осклизлой влагой сочился только внешний слой, в низенькой пещерке, в которой можно было стоять лишь на коленях, было почти уютно. Чак вытащил из рюкзака аккумулятор, и следом вывалилась резиновая кукла. Чак, хмыкнул: "типа соскучилась, что ли" расправил морщины, и быстро надул, положив в сторонке. Белобрысый чубчик кокетливо свесился в сторону.
- Так, Катька, а теперь выставим угол врезки лап-держателей положе. Зачем спрашиваешь? Ну, что за вопрос, детка, конечно чтобы агрегат держала не тощая резьба винта, а весь кусок древесины.
Слова что раньше проговаривались, "про себя" пошли вслух - появилась благодарная публика, внимающая с откровенно разинутым ртом. "Глубиной, согласно инструкции, семь сантиметров", - с усмешкой вспомнил Чак.
- Да, Катерина, винты рассчитаны на прочнейший камень, и грибок этот для них почти ничто. Что говоришь? Поставить малое вращение, чтоб не разболтался крепёж? Согласен, нужно ещё дать малое давление на забой, иначе выдернет, как на той скважине, где ты так долго ломалась. Понимаешь, минуту размахивающая лапами каракатица вырванной из креплений буровой, в этой норе просто опасна...
- Соглашусь, может и больше минуты. Не факт, что вообще сработает предохранитель, ведь если вырвется - почти сразу упрётся в потолок, и будет прокручиваться, елозить, попробуй отключи. Конечно, спецы по технике безопасности запретили бы, ну да тут вариантов нет.
Крышка установлена в режим выдавливания, бур чавкнул и исправно пошёл вниз. Из паза быстро полез пахнущий палёной костью столбик и вскоре почти упёрся в потолок. Луч лазера чиркнул, и обрезанный кусок сухо стукнулся о пол. Ещё и ещё...Пещерка наполнилась едким чёрным дымом.
Чак надсадно закашлялся, сплюнул чёрное пятно мокроты. Идея бурения в пещере уже не казалась удачной. Наконец, деревянный стук выползающих из отверстия посохов, сменился резким каменным скрежетом. Отражаясь от близких стен, он показался особо гадостным.
Это пошёл губочник, осталось присоединить мешок пылесборника и включить продувку. Он взял три крепких, словно черенки лопаты керна, и упёр в крышку буровой коробки, противоположный конец каждого посоха упёрся в потолок.
- Хоть немножко, Катька, снимем нагрузки с винтов крепежа. Пусть будет, на всякий случай. Бурёжка, похоже, будет длинная, может смогу вздремнуть...
Пылесборник равномерно потряхивает. Продувка работает на манер пылесоса, но сквозь поры, вместе с воздухом, лезет мельчайшая пыль. На воздухе она не заметна, но в норе быстро заполнила воздух тончайшей взвесью. Поставленный сверху дополнительный мешок замком не закрывался, и почти не уменьшил выброс. Вообще, похоже, пыль пробивалась не сквозь фильтры мешка, а через стык.
- Катетримазол, мать его мозоль! Подремлешь тут! Вентиляцию, надо, Катька!
Чак включил резак и повел, было, ход в сторону, но безмолвный доселе гриб вдруг глухо и страшно чавкнул, словно переломилась варёная колбаса размером с бревно. Казанов замер, мигом вспотев - над головой ведь висели десятки тонн массы. К счастью, продолжения не было.
- Понял, господин гриб, понял, - пробормотал поисковик смиренно. Он улёгся возле выхода, нахохлился. На голову сыпалась пыль, струйки пота услужливо переправляли её за шкирку. Спина начала чесаться. Взгляд упал на резиновую куклу:
- Так и бывает, детка. Нет, шлем не поможет, ещё хуже будет, тонкая взвесь набьется, и не отвернёшься. Ничего тут не поделать. Только терпеть и скрипеть зубами, ё-маё. Вообще-то, Катя ты можешь мне пособить...
Чак почти спустил куклу и завязал ноги резинового изделия вокруг шеи, получив плотный надувной воротник. Посмеиваясь и радуясь, что никто не видит, он продолжил отвлекающую от неудобств болтовню с куклой.
Пыль всё-таки доставала и Чак потихоньку выползал наружу, ловя лёгкий ветерок, который сразу уносил серый дым от застывших губок.
Воздух снаружи вовсе не походил на гнилостный запах земных болот. Напротив, пахло свежестью и чистым озером. Взбаламученный ил осел, тень гриба разлеглась перед выходом и в глубине, как через прозрачное окошко, видна подводная живность. Неторопливо ползают всё те же губки. Похоже, им всё равно, где жить на воздухе или в воде. Шныряли и что-то из них выщипывали длинные синие черви, суетливо перебирающие рядами маленьких плавничков, поодаль проносятся быстрые серебристые тела. А вот небольшие, похожие на помесь устриц с мокрицами, существа живут на подводной части... Чак с интересом высунулся подальше, посмотреть.
Слизистый край, влажно хрустнул и отломился. Казанов повис вниз головой, высунувшись наполовину, едва успел растопырить ноги, ботинки упёрлись в стены норы, задержали падение. Купаться не хотелось, но резак думал иначе - выскользнул из расстёгнутой кобуры и почти без всплеска ушёл под воду, только круги пошли. Отломившийся кусок гриба, как долька огромной дыни, злорадно запрыгал на волнах. Чертыхнувшись, Казанов спрыгнул за беглым инструментом. Глубина едва по пояс и достать - минутное дело.... Нырнул головой вниз, и почти сразу ухватил скользкую рукоятку. Оттолкнулся, было, чтоб дельфином выпрыгнуть до края пещерки, но словно раздосадованное потерей добычи, дно вдруг расступилось. Обманчиво чистая вода налилась грозной чернотой. Из-под прорванного второго дна мощно выперла, даже вспучилась над водой, вязкая тяжёлая грязь. Трясина плотно схватила поисковика за ноги. Он разом опустился по грудь и под подошвами задрожал студень бездны. Понимание метаморфозы безобидного болота сожрало несколько драгоценных секунд. Спохватившись, Чак начал по-дурацки барахтаться. Обманное дно тяжело заколыхалось, утробно заурчало. Под ступнями стало жиже, по бокам гуще, словно болото разом слепило колодец, по которому можно было только вниз-вниз. Чак попытался ухватиться за гриб, мокрицы мгновенно осыпались, пальцы же бессильно скользнули по гладкой подводной гадости, не находя опоры. Он попытался впиться повыше, но от взмаха рукой, лишь с головой окунулся в грязь. Судорожно вынырнул, страшно пуча глаза и хватая воздух.
- Будем мыться дорогой! - раздался вдруг оглушительный выкрик в ухо. Чак дёрнулся и чуть не хлебнул грязи, дошедшей уже до подбородка. Кукла же, повязанная воротником, начала промываться, разбрасывая вязкие струйки.
"Понял, всё понял детка", - подумал Чак. Плавным движением, развязал резиновые ноги, накрученные вокруг шеи. Нащупал сосок и осторожными выдохами надул куклу, со страхом ощущая, как каждый выдох опускает тело всё ниже.
Моторчик промывки, немного пожужжал и обиженно заглох, сообразив, что грязь не вода. Ещё немного и надутая кукла, как спасательный круг, погрузилась в грязь, под тяжестью Чака. Дыра ложного дна, неохотно отпускала ноги, корневища как щупальца цеплялись за ступни. Опираясь на куклу, он потихоньку переместился в сторону от чернильной кляксы. К счастью, уже в двух шагах дно держало крепко, а клякса не расползалась шире.
В носу стояла гадкая сладость залившейся слякоти, он старательно и трубно выбил ноздри, смыл насколько смог, вязкую, как масло грязь. Потом старательно помыл куклу. Умные моторчики недоверчиво побурчали, но ощутили воду и радостно начали выбрасывать влагу из всех отверстий.
- Пардон, Катерина...
Чак ощутил настоятельную потребность тактично отвернуться.
Но гнусный гриб готовил ещё удар. Едва Чак успел застегнуть резак в кобуру, как из пещеры раздалось натужное завывание буровой. Зловещий скрежет же, явственно говорил, что труба пошла на излом.
Рассуждать некогда, он посадил куклу к входу, подтянулся и... резиновое тело метнулось к нему, словно увесистая боксёрская перчатка. Смачно шибанула его в лоб. Чак шумно обрушился спиной в болото, едва миновав пятно грязи. Чертыхаясь и потирая лоб, встал и увидел спускающуюся куклу, из которой от удара вышибло сосок и рядом крепёжный "посох" выскочивший из потолка. А это может быть только...
Чак вновь ломанулся в пещерку. Скрежет телескопической трубы усилился. Тигриным броском он прыгнул вперёд и выключил вращение. Каракатица буровой, замерла. Крепёжные ноги с одной стороны выползли, коробка наклонилась, и телескопическая буровая труба изогнулась, едва проворачивалась мощным двигателем, дрожала на изломе.
Крепёжные посохи, поставленные "на всякий случай" задачу упора выполнили, но не долго. Два из них просто вонзились и при изгибе вывалились. А последняя деревяшка, изогнулась подобно оттянутому для щелбана пальцу. И надо же ему было выскочить в тот самый момент, когда Чак попытался влезть.
- Ох, ты Катетримазол, Перегрина мать! Если бы не эта резиновая кукляшка... Похоже, влетел бы я в грязь да без сознания!
Ругань, пинки в стены, помогли унять стук зубов. Смерть нежданно глянула в глаза своими пустыми провалами.
А день ведь только начался! Смертоносное светило поднялось в зенит и свирепый белый свет дробил клочья тяжёлого тумана. Потоки ультрафиолета, казалось, прожгли болото до дна, вся живность в панике ушла в глубину и закопалась в грунт. Грибы снаружи покрылись глянцевой корочкой, мерцали, словно коричневые полированные шкафы.
Долго переживать страх человек не может, да и два раза в одну воронку костлявая не попадает. Ну... за один день не попадает. Как правило... Чак посматривал из норы на белый свет, но не спешил усиливать костюм дополнительной защитой. Пластины скафандра прижмут и не дадут толком работать продувке. Костюм начнёт липнуть, выброс пота усилится... этого не миновать, но позже.
Он оглянулся и положил шлем поближе к выходу, вдруг придётся выскакивать...
Пальцы сами знают, какие кнопки нажимать, вскоре буровая вновь заняла своё место. Оставалось лишь, посматривать на приборную панель, да чутко ловить звуки.
Вот телескопическая труба, постукивая сегментами, втянулась на десяток метров вверх по створу искривлённой скважины.
Потом характерное шуршание коронки-наконечника прекратилось, значит, она повисла по центру. Это значит именно отсюда пошло искривление.
Так теперь затянем крепёж...
Теперь потычем по клавишам - датчики показали, алмазы-резцы втянулись в коронку. Нельзя оставлять их снаружи иначе труба снова пойдёт по кривому ходу. Теперь поставим на максимум температуры подрезные лазеры. И потихоньку... Малое давление, на весу, пошла, пошло выпрямление скважины.
Лазеры едят энергию, как стая электрической саранчи. Пылевого выброса почти нет раскалённые лучи буквально сжигают губку. Чак положил руку на вздрагивающую коробку и физически ощущал, как там, в глубине, пять тысяч градусов плазмы превращают грунт в сажу. Чёрный порошок осыпается, забивает пустоты, а что не сгорит, то сплавится в стекловатую массу.
Но вот десяток метров пройден, датчик показал вертикаль. Отлично. Казанов вновь упёр посохи первых кернов в потолок грибницы. И сделал давление на забой меньше базовой, старательно посматривая на шурупы крепёжных лап. Но те на этот раз держали мёртво.
Тонкая пыль, дождалась нужного режима, и вновь поползла из-под кожуха, как всепроникающий джин. Вскоре скрипящий звук резко усилился - коронка прошла слой губки и вгрызлась в твёрдые коренные. Ну, глубже и не надо. Несколько импульсов комплексной просветки заняли, как обычно, десять минут.
Пока буровая выполняла стандартную геофизику, Чак склеил два деревянных керна в удобный посох.
- Спасибо, Катюша, за клей. Сама теперь знаешь, по какому дну идём. С палкой то оно надёжнее, сказал Чак, посмотрел на таймер и нахмурился.
Так, у нас отставание от графика. Ничего не поделать, завтрак отменяется.
Глава 5
Обидчивая резина
Буровая, постукивая, втягивала трубу. А Чак, тем временем, готовился выйти под яростные лучи Катетримазола. Он вложил в кармашки на липучках пластины лёгкой брони, размял пальцами швы, ощущая, как они соединяются под плотной тканью. Потом щёлкнул по лицевой пластине шлема - светофильтры послушно мигнули. Надувная кукла внимательно следила за ним нарисованными глазами. Чак, продолжая ощупывать снаряжение, продолжал бормотать:
- Всё хорошо, Катька ты моя, надувная..., одно плохо, батареи скафандра почти разряжены. Что? Почему наколенные генераторы не включал? Сама бы походила, с этой ерундой! Знаешь сколько сил отжирает, когда сотни километров наматываешь! Ничего страшного, обойдусь без комфорта. Нет, нельзя к аккумулятору буровой подключить... Почему-почему! Не знаю! У фирм изготовителей спрашивай, почему делают разные стандарты. У буровой ресурс - целый посёлок можно неделю освещать, а скафандр видишь, только идиотскими наколенниками подпитывается! Думаешь, я в восторге?!
Телескопическая труба буровой, наконец втянулась целиком. Со звонким чмоканьем, как пробка из бутылки, вышел наконечник, а за ним вдруг выплеснулся фонтанчик воды. Звонко забарабанил по зелёному днищу, смывая пыль. Буровая сразу стала похожа на блестящего краба, вцепившегося в камни, чтоб не унесло прибоем.
- Чёрт! Катет твою медь!
Холодные брызги окатили поисковика, к выходу хлынул ручей. Мелкая водяная пыль вылетела облачко наружу, и перед выходом засверкал кусок радуги.
Любоваться, как и думать над происхождением внутригрибного родника, некогда. Чак метнулся раскреплять лапы, напялил мешок и высокий конус шлема, словно у древнерусского витязя.
- Мементо море, Катька, мементо... Помни о смерти значицца, а ещё значицца очень умный я, шибко. И радуга, опять же... Катетримазол значит, светит теперь сбоку, уморить значит может!
Чак осторожно, не обращая внимания на поток воды, сполз спиной вперёд, ощупывая ногой дно. Дно на этот раз проваливаться не собиралось. Обернулся к свету и светофильтры разом потемнели. Всё налилось коричневатым светом, фильтр старательно пригасил яркость.
Грунт под слоем воды глухо чавкал, после каждого шага всплывали толстые трясущиеся пузыри. Дыхание отражалось от личины, звучало как сопение запущенного астматика. Поначалу старался держаться в тенях грибов, но и они встречались всё реже.
Полуденный Катетримазол давил ультрафиолетом, физически ощущалось, что на голову падают целые охапки смертоносных лучей. Мягкий конус шлема-шляпы, то и дело касался то щеки то подбородка, горячей влажной поверхностью. Внутренний костюм время от времени, натужно завывал, пытаясь справиться с влагой. Но куда там! Вода колыхалась у пояса, и внутренняя сушилка могла лишь пускать под курткой щекочущие пузыри.
Очередная расчетная точка бурения отличалась от окружающего болота, разве, что ямой по грудь. Чак с досадой, притопнул ногой, потом сильно ткнул посохом дно, однако на этот раз болото не покачнулось. Похоже, под ногами достаточно толстый слой сплетённых корней всеохватных болотных лиан.
- Да, Катька, слой толстый, но всё равно трава. Как буровую закрепить!? Инструкция допускает поискать место удобнее в радиусе полкилометра. Так что давай поищем. Что молчишь? Ах, в рюкзаке сидишь, хе-хе...
Чак прищурился, всмотрелся в смутную даль. Впереди всё расплывалось, он раздражённо ткнул кнопку вентиляции. Продувка коротко фукнула и замолкла, едва сдув испарину со стекла. На это ушли последние крохи энергии.
- Вот и всё, как не хотелось, буду жужжать при каждом шаге, - сказал Чак и начал топать на месте. Наколенники-генераторы коротко выли, отдаваясь вибрацией в коленных чашечках. Через пять минут топтания, ожила продувка шлема, и сразу горизонт стал чётче. В стороне от маршрута маячили белёсые бугры. Расстояние на пределе допустимого, но попробовать стоит.
Дно то повышалось, тогда вода колыхалась у колен, то вдруг попадалась яма, тогда ухал чуть по грудь. Сопротивление воды хоть и выматывало, но и охлаждало, делая жару почти терпимой. Ближе и ближе...
- Нет, Катерина, похоже, зря сюда тащились! Бугры, эти, похоже, те же бойцовские грибы, но вот только дохлые.
От некогда крепких торчков остались лишь неопрятные кучи серого студня. Под серой дряблой кожицей то и дело быстро проскальзывали желваки с кулак, а то и с арбуз. Чак ткнул посохом, и останки гриба, задрожали. В стороны, как от брошенного в воду камня, пошла круговая волна желваков. Внутри трупов кто-то активно жил.
- Катя, как хочешь, но в эту дрожалку не полезу. Конечно, только потому, что крепить буровую там негде. А так-то я мужчина, хоть куда, полезу хоть во что, из-за присущего мне массового героизма. Чак усмехнулся и похлопал по рюкзаку, где лежала свёрнутая в рулон кукла.
Катетримазол светил почти точно в макушку. Чак лез по пояс в воде, и тень почти слилась с животом. Там слегка урчало, сказывалось отсутствие завтрака. Но поедание корма пока придётся отложить, да и ерунда это по сравнению с тем, как его завалило в пещере планеты Шороховатой, где он двадцать восемь дней пил лишь воду, наугад ловя во тьме капли падавшие с потолка.
Чак стараясь не думать, как выкручиваться и бурить в расчетной точке. Но это не отменило размышления, ими пришлось очень плотно заняться, когда браслет уверенно пискнул, мол: "Да, да хозяин. Болото. Глубина по грудь и ни фига не изменилось, пока ты ходил смотреть на местные студни".