Октябрь - особенный месяц в творческой жизни Николая Некрасова.
Именно в октябрьском номере журнала "Сын отечества" за 1838 год только что приехавший из Ярославля в Петербург начинающий литератор впервые увидел напечатанным своё стихотворение. Называлось оно "Мысль".
Первую пробу пера юного автора вряд ли у кого-то поднимется рука отнести к числу шедевров. Учитывая это, а также весьма мрачный характер произведения, красноречиво свидетельствующий о беспросветной атмосфере ярославской жизни первой половины XIX века, приводить его здесь мы не будем. Однако, неправильно было бы и преуменьшать значение данного события. Каждый автор хорошо знает, что такое первая публикация.
Все произошло благодаря протекции преподавателя инженерного училища Николая Фёдоровича Фермера, знакомого с редактором журнала Николаем Полевым. В скором времени последовали новые публикации. Несмотря на то, что великий "поэт и гражданин" безо всякой натяжки может быть отнесён к числу людей, которые, что называется "сделали себя сами", трудно представить, как бы сложилась его жизнь, не повстречай он на своём жизненном пути таких людей как Фермер.
Другими "стрелочниками судьбы" Некрасова стали Виссарион Белинский и Авдотья Панаева. Именно они ввели юное дарование в круг столичной литературной элиты.
Обе эти фигуры занимали видное общественное положение, и добиться их внимания молодому ярославскому провинциалу, провалившемуся к тому же два раза подряд на вступительных экзаменах в Санкт-Петербургский университет, было совсем не просто. Однако не зря говорят, что каждому в этой жизни хотя бы раз предоставляется "золотой" шанс круто изменить свою судьбу. Главное - не упустить момент. Некрасов свои шансы реализовал сполна, продемонстрировав в нужные моменты свои привлекательные человеческие качества и неординарные способности.
Маститого Виссариона Белинского, человека с непререкаемым моральным авторитетом, плохо одетый юноша, которому не исполнилось и двадцати, при первой же встрече сразил наповал виртуозным мастерством игры в преферанс. До стихов дело дошло значительно позднее. Что же касается отношений Некрасова и Авдотьи Яковлевны Панаевой, то об этом ниже.
"Герцен, Белинский, Достоевский, Некрасов - какие имена, какие люди! И Тургенев, и Гончаров, и Грановский, и Кавелин, и Лев Толстой - все у нее за столом, у Пяти Углов или потом у Аничкина моста, и, кажется, если бы в иной понедельник вдруг обрушился в ее гостиной потолок, вся русская литература погибла бы. У нас не было бы ни "Отцов и детей", ни "Войны и мира", ни "Обрыва". Ее гостиная или, вернее, столовая - двадцать лет была русским Олимпом, и сколько чаю выпили у нее олимпийцы, сколько скушали великолепных обедов. Сам Александр Дюма восхищался ее простоквашей" - писал впоследствии о салоне Авдотьи Панаевой один из лучших некрасоведов Корней Иванович Чуковский.
Если припомнить крылатое изречение Владимира Полякова: "Мужчина ищет женской ласки или чего-нибудь пожрать", то у Панаевой можно было найти и то и другое. Неизменная приветливость и внимание ко всем гостям была фирменным знаком салона Авдотьи Яковлевны, которая также знала толк и в кулинарии.
Судя по воспоминаниям самой Панаевой, которая без содрогания не могла говорить о пребывании у неё в гостях знаменитого француза, аппетит последнего превышал все мыслимые границы и мог соперничать только с его же абсолютной неразборчивостью в еде. Он без колебаний принимался за любые блюда, абсолютно невзирая на их совместимость.
"Я думаю, что желудок Дюма мог бы переварить даже мухоморы", - вот какое впечатление произвёл на Панаеву прославленный отец "Трёх мушкетеров". Поэтому тот факт, что гостеприимство хлебосольной русской хозяйки получило со стороны неординарного гостя высокую оценку, говорит о многом.
Смолоду эта женщина была очень красива. "Одна из самых красивых женщин в Петербурге", - вспоминал о ней граф Соллогуб. "Не только безукоризненно красивая, но и привлекательная брюнетка", - писал такой опытный ценитель, как Фет. И даже близорукий Чернышевский: "красавица, каких не очень много".
Немудрено, что молодой Достоевский влюбился в нее с первого взгляда: "Я был влюблен не на шутку, теперь проходит, а не знаю еще... - писал он впоследствии брату. - Она умна и хорошенькая, вдобавок любезна и пряма донельзя".
Как вы наверно знаете, в борьбе за благосклонность одной из самых умных и интересных женщин своего времени вне конкуренции оказался мой любимец. Не испытывая особого желания глубоко вникать в нравственную сторону вопроса о допустимости своих действий, он попросту "отбил", если называть вещи своими именами, столичную красавицу не только у уверенно шагавшего к мировой славе Фёдора Михайловича, но и у ее собственного мужа Ивана Панаева, который в растерянности наблюдал за перипетиями происходящих в его доме событий.
Правда, для этого не умеющему плавать поэту однажды пришлось буквально броситься в Волгу, волны которой чуть было навсегда не сомкнулись над его обезумевшей от любви гениальной головой. К счастью, все остались живы, и сердцу неприступной красавицы пришлось объявить о своей полной капитуляции.
Прожив вместе около 20 лет, они, в конце концов, разошлись, так и не оформив отношения, однако до смерти Некрасова оставались близкими людьми.