Аннотация: Про писателя, который чуть не стал великим, но... что-то стряслось (поподробнее)
Все эти ужасные вещи начались в пятницу, 26 июня 1998 года.
Влад Царёв тем утром был необыкновенно счастлив, даже не обращая внимание на своё привычное одиночество... Он проснулся в четыре утра, сел за компьютер и принялся за правку своего полностью законченного романа. Царёву оставалось только проверить орфографию, включить принтер и отпечатать 217 страниц. Владислав был уверен, что роман этот не то что будут раскупать как хлеб, а, возможно, признают его гениальным с большой буквы. Не зря ведь автор этого произведения прошёл перед ним нелёгкий жизненный путь.
Практиковался тридцатидвухлетний Владислав Царёв в писательском ремесле ещё, наверно, с самых малых лет. Насколько он себя помнит, ещё тогда он собирал в кучи чистые листы бумаги и калякал по ним простым карандашом - "писал книги", как он объяснял своё поведение родителям. Позже, в первом классе, он научился писать и уже во втором - в третьем писал различные рассказы и повести, "про индейцев", "про войну", фантастику, приключения и просто забавные - выдуманные - случаи из жизни. В 5-6 классе жанр его постепенно начал принимать этакий эротический уклон, насколько дозволяла глубина полёта фантазии. Так всё это и шло, пока до описываемых событий не осталось два года.
Именно тогда у Влада начали возникать действительно ценные и нужные современному обществу мысли. Но всему мешала его высокооплачиваемая работа, отнимающая у него много энергии и закапывающая его природный талант и не позволяющая ему идти в ногу со всей страной, наводнённой безработицей, неплатежами и задержками заработной платы. Но Влад решил, что ради такой гениальной идеи стоит рискнуть. И... уволился с работы. А желающих занять его место было пруд пруди - слетелись как мухи на варенье.
Влад же спокойно отправился домой и, переполненный долгой грядой свободного времени, принялся за работу.
Начало работы ему понравилось: иногда он мог не есть, не спать и не на секунду не отходя от своего текст-процессора, работать круглосуточно. Но... дальше дела перестали клеиться... Продолжение романа не нравилось Владу целиком и полностью. Однажды он даже бросил всё и отправился искать работу. Но... с работой было очень сложно: В общем-то, рабочих мест ("высокооплачиваемых") было полно, но поскольку на шее у Влада была голова, а не ведро с опилками, то ни одно из рабочих мест ему не подходило (не сравнивалось с прежним, высокооплачиваемым).
Глеб Царёв попал в безвыходную ситуацию... Но... Он не ожидал, что осенит его с ещё большей неожиданностью, с какой, например, ко многим людям приходит любовь. Роман полностью изменился: Глеб переписывал его заново; сюжет остался тот же, но атмосферу романа в корне пришлось поменять.
Раз на раз не приходится, так что в отличие от предыдущего начала, данному началу "лиха беда" - пришлось Глебу здорово попотеть; дальше - легче и проще. И так, из пятнадцати глав, в двух частях с прологом и эпилогом родился роман... Полтора года длились роды, хотя, Глебу желалось обойтись без всяких частей и глав с прологами и эпилогами, изобразив роман, как длинный рассказ, но... ничего не мог с собой поделать - произведение не поддавалось контролю автора: всё получилось само собой, иначе автор его бы только испортил.
25 июня Глеб напечатал последнее слово и шлёпнулся в постель, даже не выключив компьютер. Всё у него гудело, от головы начиная и пятками заканчивая. Проспал три с половиной часа. И, проснувшись, со свежей головой и расчудесным настроением, уселся за не выключенный компьютер, готовить текст к печати.
Уверен в себе был Глеб не просто так - он не как дурачок радовался, - за полтора года он успел рассказать о теме романа ни одному человеку. До этого Глеб для многих редакторов и издателей являлся лишь обыкновенным и никчемушным писакой (а таких болванов - пруд пруди), но теперь эти редактора стали смотреть на него совсем по-другому, Глеб это заметил.
Царёв всей темы никому не раскрывал, обнажая только частицы; он понимал - открой он хотя бы большую часть "карт", все бы точно опупели; настолько сюжет, смысл и суть (да вся совокупность) гипнотизировали.
А теперь, 26.06., во второй лунный день (начало лунного месяца - начало большого пути), он преподнесёт всем необыкновенный сюрприз. Пусть все в издательстве обалдеют. Сегодня можно, решил Глеб и... сразу включил принтер. - К чёрту ошибки! Это же великий роман! О какой орфографии может идти речь!
Царёв вставил в принтер бумагу, пощёлкал клавишами, войдя в режим печати. И...
...Всё потухло...
Вся квартира, весь дом, вся улица... весь микрорайон - всё погрузилось в кромешную тьму. Конец света...
Ровно полторы минуты Глеб не мог ничего понять. Что такое? Пробки перегорели? Авария на электростанции?... Почему этот чёртов свет выключили?! Все эти вопросы Глеба не интересовали. Главное - выключили, никого не предупредив!... Эти подонки с дальэнерго, которые Достали не только Глебов родной город, Владивосток, но и весь край, не позвонили Царёву домой и не подготовили его к отключению электроэнергии! Теперь катастрофа! Глеб ведь не сохранил компьютерный файл с текстом романа. Но да ничего - включат свет, Глеб пороется в памяти и всё восстановит. А пока ему надо было осведомиться, надолго ли отключили подачу электроэнергии. Повезло ему, что в дальэнерго у него приятель работает, и что сейчас была его смена.
Глеб снял трубку и набрал номер.
— Вадик? — услышал он знакомый голос (Алло), после двух-трёх гудков. — Тебе Глеб звонит.
— О, Глеб, — отвечал голос Вадика, друга ещё со школьных лет, — извини, заработался, забыл предупредить тебя...
— Да чёрт со мной! Надолго отключили-то?
— На шесть часов, — отвечал тот. — Потом на час включим, и с одиннадцати уже до ночи света не будет.
— Да вы чё, офонарели?! — не верил Глеб своим ушам.
— Не я ж главный,— отвечал друг.— Дальэнерго бастует, а потребитель теперь опять становится в позу козла отпущения. Глеб, ты только не пугайся, но это надолго. Ночью - всю ночь - свет будет; днём - иногда. Что мне будет известно, обо всём ты будешь в курсе.
Вот такие пироги! До десяти часов делать нечего. Позапрошлым летом такое было, но тогда у Царёва ещё не было компьютера. Да и вообще редко когда он так остро воспринимал проблему с отключениями; к отсутствию воды он уже привык. Он думал: чёрт с ней, с водой, главное, что свет не отключают!... А тут такая неожиданность! И теперь как в пустыне: даже если наводнение начнётся и от дождя залив петра великого выйдет из берегов, а энергетики за это превратятся в мультимиллиардеров, всё равно, режимное включение холодной воды, и полчаса в сутки.
Но пока Глебу ничего другого не оставалось, кроме как лечь спать и завести будильник на полвосьмого, чтоб как раз до десяти успеть сделать физзарядку и полтора часика побегать на стадионе.
Прибежал без пяти десять, приготовился - сейчас включат свет, и за час надо успеть отыскать в памяти "дубль"-файл и переписать на дискету, может где удастся отпечатать.
Десять-пятнадцать минут прошло, а свет не включают. Что за ерунда? - Глеб опять снял трубку и набрал номер Вадика.
— Глеб, ё-моё! Куда ты пропал? Я устал тебе звонить, — донеслось из трубки. — С восьми часов звонил тебе! Где ты был?
— Я тебе говорю, — повторил ему Глеб, — чёрт со мной. Что со светом?
— С полдевятого до без четверти девять свет давали! А ты чё, именно в это время куда-то отлучался?
— И теперь только ночью будет свет? — осведомился Глеб, всеми силами стараясь утаить от друга то, как он разъярён.
— Теперь только да, — ответил тот. — Но могут ещё дать. Я-то первым обо всём узнаю, так что если что, то... О, дружище, извини - зовут. — И короткие гудки.
День прошёл с горем пополам. Давно уже Глеб не страдал от безделья; полтора-два года назад если такие минуты и наступали, он мог включить видеодвойку и с лёгкостью убивать время, но этот день, 26 июня, выдался, наверное, самым тяжёлым днём в его жизни. Так тяжело Глебу даже в школе не было, когда над ним издевались старшеклассники. Этот день выдался для Глеба до такой степени тягучим, что у него не то что аппетит пропал - вообще, голова разболелась, а такого с ним давно не было.
Весь день просидел без света, не выходя из дома. К вечеру голова начала проходить. В четверть первого ночи Глеб поднял трубку, чтоб позвонить Вадику, поскольку свету так и не было, но положил на место, вспомнив, что именно в это время смена Вадика закончилась и он находится в пути домой, что позвонить ему можно только через полчаса, если не обращать внимания на его жену, которая не преминет поинтересоваться у мужа, что это за дебил звонит им по ночам. Но ждать полчаса Глеб не стал, глаза его слипались. И, когда без двадцати час свет так и не появился, Глеб решил, что не имеет смысла звонить Вадику и получать от него ответ, что этой ночью света не будет; что не имеет вообще смысла маяться, что... что, может быть, даже не имеет смысла жить... Что за жизнь без света, во тьме, в пустоте бессмысленности и тоске... Но Глеб об этом уже не думал - он спал, так и не раздевшись.
Свет дали в полвторого ночи. Проснулся Глеб без пяти два не от того, что сердце его почувствовало "подачу электроэнергии", а... потому что его разбудили...
— Рожей в диван! — ткнул его кто-то дулом в голову. — Замочу, бычара!!
Глеб исполнил повеление. А в это время ему слышалось, как несколько человек рылось по всей его однокомнатной квартире. Молча рылись.
— Быка грохни, — попросил кто-то человека, упирающего ствол Глебу в затылок.
— Нафига, — ответил тот, — он нас не видел.
— Ну и чё? Всё равно замочи. Положено так.
— Ты бы меньше гундел, — ответил он ему, — быстрее бы управились с хатой!
Но они и так быстро управились, и ещё быстрее удалились, хоть и самый назойливый из всей компашки не хотел выходить из квартиры, пока не убьют её хозяина; но его вытолкали-таки.
Когда Глеб убрал от дивана лицо и осмотрелся, то сердце его тут же ёкнуло... Не потому что грабители унесли его видеодвойку и тайваньский мини-музцентр, а... потому что они унесли его компьютер... Больше в Глебовой квартире ничего такого ценного не было, потому всё осталось на месте. Но Глеб бы с радостью отдал им всё - хоть всю квартиру, - если б они вернули назад ему компьютер, или хотя бы выделили час для поиска памяти и сбрасывания на дискету, а потом пусть хоть всё до последней пылинки забирают.
Написанное Глебом заявление в милицию погоды никакой не сделало. Для серьёзных действий ему требовался только частный детектив, а на это требовались соответствующие финансовые расходы. Да и всё равно, ничего уже не сделаешь в отношении того... ТОГО, что рождается раз в сто лет (Глеб, хоть и не читал русских классиков конца прошлого столетия, но приравнивать себя к ним смел, хоть и уверенно, но не без повода...). Но Глеб никогда не забывал о библии, что эта Книга Книг (поскольку ничего круче библии он не знал) для кого-то запросто может явиться лишь кучей листьев с бессодержательным текстом - набором миллиардов букв. Так что, если для многих литература, как для слона - правописание, то не очень-то и много Глеб потерял: всего-то - чтиво для серых и тоскливых людишек.
Есть у Глеба немало знакомых, чьи квартиры обворовывали, и ни один из Глебовых знакомых не вернул через нашу российскую милицию ни одну из украденных вещей. Так что про сегодняшних ночных гостей (пригласивших себя "в гости" через не застеклённую лоджию) Глеб решил позабыть навсегда. Возвращаясь из милиции (было полседьмого утра), он позвонил Вадику через уличный автомат и узнал, что электроэнергию подадут с девяти до десяти.
"Здорово! - обрадовался Глеб. - Видик час посмотрю!" Радость эта в нём возникла неспроста, дело в том, что в данный момент он проходил мимо круглосуточного киоска, торгующего видеокассетами и заметил среди выставленных на витрине кассет новинку своего любимого видеосериала "Дети кукурузы", пятый и шестой фильм. И, расплатившись за две видеокассеты, он поймал такси и счастливый поехал домой, чтоб как можно быстрее вставить кассету в видеоприёмник и до обеда просидеть перед телевизором.
— Чёрт! — взревел он, войдя в квартиру и вспомнив, что у него нет ни телевизора ни света с видеоприёмником. — Я ж забыл, что меня этой ночью обчистили! — Он швырнул две кассеты о стену и вышел из квартиры, не заперев за собой дверь. Возле дома стоял киоск, там Глеб и купил две поллитровых бутылки водки.