Ил на моих руках. Я лежу в вязкой субстанции. Холод в волосах. Неуютно мне в этом месте. Глаза уже не болят, хоть и зрят сквозь звезды - небо обнажено, ехидные лица скрылись, оставляя только зеркала и битые куски стекла, входящие в кожу, проникающие вглубь к костям. Вместе с отделяющимися звуками травмы уходит и всякое понимание настоящего, еще теплого сегодняшнего. Теперь слышу лишь, как ветер в кронах деревьев кричит, зовет меня наверное. Капли эха глухими ударами отзываются за деревьями, в бледно-зеленой мгле. Движения мои замедлены, но мои ли они? Рты переливаются по телу волнами, вместе с каждым плавным (плавным ли?) действием.
   Птиц больше нет в волосах, равно как и холодных рук, что ветками тянулись из воды, смыкая мокрые и скользкие пальцы на моём горле. Песни не спеты и сон не пришел. Взамен они забрали мои глаза, выцарапав их тёмными ногтями из глазниц. Но лес все еще виденвивидевиденвиввиденвивидевиденвивидевиденвиввиденвивидевиденвивиденвиденвивидевиденвиввиденвивидевиденвивидевиденвиввиденвивидевиденвивиден, и осколки стекла в небе тоже.
   Мое тело подчинено теплой мгле, я чувствую нежную грязь на своей коже, мокрые пятна, слипшиеся волосы. Крики тянутся из воды, заползая в глубь раковин, разрывая перепонки вибрацией, изнутри расползаясь шумовым нарывом. Папоротники не обнимают меня. Горький вкус комьев земли. И пустота внутри. Я чувствую холод, который принесла она, я чувствую бетон в зубах, чувствую, как стены ломают мои руки. Вибрация.

   Вибрация сокрушает разум индустриальной дымкой. Заброшенные фабрики все еще гудят и манят своими внутренностями - пульсирующими железными сердцами, газовыми испарениями и криками неспящих. Я чувствую волны, исходящие от них. Помехи радиопередач и стуки молотов.
   У меня нет глаз. Ил и грязь обратились в машинное масло и вибрация унесла с собой хвою. Я среди. Они кричат, разрывая небесные лица и кроша плоть звезд под прессом, перерезая вены, что соединяют с желаниями. Тьма слепоты сдавливает мои вески. Я не знаю. Я не хочу ничего. Пустоту обнять лишь, да укрыться ей, словно одеялом, прижав кончик носа к мягкой черноте. Улететь бы в поток. Или хотя бы внутрь ила прыгнуть.