Можно ли в наше время Нового Средневековья искушаться Старым Средневековьем?
Не только можно, но это уже происходит.
2.
В чем суть искушения?
В том, что нам дают Средневековье без Христа.
3.
К чему это приводит?
К тому, что рыцарскими мечами ковыряют в зубах; иными словами, маскульт, выхолащивая содержание старого, обращает его на новое.
4.
Однако, как это ни странно, маскульт может сыграть здесь и положительную роль, озвучивая (озрительствуя) тоску людей, пусть и в поверхностной форме, по справедливому миру, в котором зло всегда отделено от добра и побеждено им. То есть: если человек через маскульт по-настоящему заинтересуется Средневековьем сегодня, это можно только приветствовать.
5.
Есть ли более глубокие уровни профанации средневековой традиции?
Сколько угодно. В русской литературе, к примеру, есть соблазн "открыть Средние Века" в Пушкине (его сказках), Брюсове (в его "Огненном ангеле") и т.д. Однако правда заключается в том, что вся светская русская литература, начиная с петровских времен, стремилась не к небесам, а от них.
6.
Точка обрыва
Когда закончилась письменная традиция Русского Классического (старого) Средневековья?
Не так давно, как многие полагают. Последним русским книжником был архимандрит Фотий (Спасский), переживший Пушкина на один год.
7.
Были ли предвестники Нового Средневековья в России 100 лет назад?
Были, но не в литературе. Например, художник Нестеров.
8.
Итак: Средневековье есть культура, стоящая лицом к лицу с Вечностью и давшая нам непревзойденные образцы проникновения реального в ирреальное. Следовательно, всем желающим иметь зеркала, в которых отражаются облака, нужно, во первых, овладеть формами классического старого искусства, и, во-вторых, превзойти их.
9.
Есть ли иные жизнеспособные пути русского искусства?
Мы не можем этого исключить. Но не они будут главенствующими.
10.
Что же делать, чтобы творить, как творили вчера и будут творить завтра?