Украинский Александр Иванович : другие произведения.

Миссия "Принуждение к добру"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


МИССИЯ "ПРИНУЖДЕНИЕ К ДОБРУ"

Роман

В наше время вряд ли найдутся люди, разделяющие идеи этой книги, и потому я посвящаю её самому себе

МЕЧТА О ПРАВИЛЬНОМ УСТРОЙСТВЕ ЖИЗНИ

(Предисловие автора)

   Правильное устройство жизни есть с п р а в е д л и в о е её устройство. При этом нельзя смешивать справедливость с интересами. В д е к л а р и р у е м о й иерархии человеческих ценностей справедливость располагается выше интересов и по отношению к ним нейтральна, хотя в частных случаях интересы могут с нею совпадать. Но гораздо чаще они бывают несправедливыми, даже откровенно корыстными. А поскольку р е а л ь н о е положение интересов и справедливости прямо противоположно декларируемому, то жизнь оказывается устроена несправедливо.
   Большинством людей такое состояние воспринимается как естественное, как данность, которую следует принять и к ней приспособиться или её терпеть. Видимо, они не задумываются над вопросом, почему же тогда существует само понятие справедливости. Однако отдельные представители рода человеческого считают справедливость не просто декоративным элементом, но единственным истинно прочным фундаментом, на котором только и возможно построить достойную жизнь. А некоторые, рискуя прослыть утопистами, даже осмеливаются предлагать свои варианты строительства. Их упорство объясняется тем, что в отличие от вечного двигателя, с которым критики часто сравнивают справедливое устройство жизни и неосуществимость которого доказана, пока нет убедительного доказательства невозможности воплощения идей справедливости. Вместо него предлагаются утверждения сродни известной формуле персонажа чеховского рассказа или заклинания вроде вот этого, тоже известного:
   "Не бойтесь золы, не бойтесь хулы,
   Не бойтесь пепла и ада,
   А бойтесь единственно только того,
   Кто скажет: "Я знаю, как надо!".*
   Стремясь к наибольшей доходчивости, авторы проектов правильного устройства жизни часто излагали их в художественных произведениях. Предлагаемая книга продолжает эту традицию.
   Кто-то, возможно, скажет, мол, нравоучительные романы скучны. Не обязательно, многое зависит от таланта автора. Например, вряд ли найдутся читатели, которым "Война и мир" показалась скучной книгой. Вместе с тем, полагаю, допустимо предположить, что Толстому таки не хватило таланта, чтобы все свои важные идеи растворить в содержании романа: в описываемых событиях, мыслях и поступках героев. И потому ему пришлось написать длиннющий эпилог, где наиболее важное и изложить. Вот он--эпилог (хотя и не полностью, но в немалой своей части)--для простого читателя действительно скучен.
   Утопии прошлого--это мечты о жизни, которая лучше реальной. Однако саму реальную жизнь утописты не считали гибельной, а всего лишь нуждающейся в усовершенствовании. Да она и не была гибельной. Но, как теперь совершенно ясно, в ней содержался зародыш смерти, раковые клетки, до времени находившиеся в спящем или малоактивном состоянии. И в какой-то момент процесс, ошибочно признаваемый человечеством за прогресс, вывел их из этого состояния, и они пошли в рост. Потому нынешние утопии суть мечты не о лучшей жизни, а о с п а с е н и и, но не об обещаемом церковью, которое обретут только смирившиеся и покаявшиеся люди после конца этого света, а о спасении его самого и нас в нём. Ведь и раковые больные до последнего верят в возможность выжить. И такое чудо, хотя и редко, случается.
   ___________
   * Будь Галич последовательным, он бы продолжил эту строфу, скажем, так: "Бойтесь советчиков пуще огня / И всех доброхотов... кроме меня" (здесь и далее примечания автора)
  
   А. Украинский, июнь 2011 г.
  
  
  
   Бог не может принудить людей
   к чему-либо, даже доброму, против
   их воли. Как говорили Святые Отцы
   Церкви: "Бог не может спасти нас
   без нас".
   (Из лекции профессора Московской
   Духовной Академии А.И. Осипова)
  
   Последний советский классик, названный так нашим литературным мэтром, тем, что едва не побил рекорд долголетия среди писателей, принадлежащий Джамбулу Джабаеву, утверждает: "Первая фраза в романе--это как первый поцелуй в любви! Он должен обещать такое, от чего твоё немало повидавшее и поимевшее на своём веку тело вдруг начинает мальчишески трепетать в надежде на небывалое". Иначе, по мнению замыкающего строй классиков советской литературы, невозможно заставить читателя продолжить чтение книги после первой страницы.
   Однако заинтересовать читателя всего одной фразой, вероятно, под силу лишь очень большому таланту. Мы поставим перед собой задачу скромнее: попытаться достичь того же результата первым абзацем.
  

ПРОЛОГ

  
   От дома исходило отчаяние. Количественно оно было небольшим, представляя собой излучение безнадёжности всего лишь одного человека, тем не менее настоящим--тёмным, глухим и тяжёлым. Точнее, так бы оно выглядело, если бы было доступно восприятию современного человека, утратившего эту способность своих древних предков. А вот дворовая кошка почувствовала невидимую субстанцию и без каких-либо понятных причин не находила себе места, выражая беспокойство громким мяуканьем.
   Источником отчаяния был жилец однокомнатной квартиры на третьем этаже дома. Мы не станем описывать его внешность, она не важна. Скажем лишь, что он был не молод, хотя и не стар, т.е. такого возраста, когда отношение человека к жизни складывается не только из полученных знаний, но и собственного опыта, не превратившись, однако, в смирение.
   Он ходил по комнате от окна до противоположной стены: пять шагов в одну сторону, поворот через левое плечо, затем пять шагов назад и поворот через правое плечо. Так--он давно где-то прочитал об этом--в царские времена ходили по тюремной камере политзаключённые, которые и установили, что поворачиваться нужно именно в разные стороны, иначе закружится голова. Ходьба позволяла сосредоточиться, когда требовалось что-нибудь обдумать или решить. Обычно это ему удавалось. Но теперь решение не приходило, да и не могло прийти, поскольку не существовало, как он ясно понимал. Ходил же по комнате, чтобы справиться с охватившим отчаянием.
   А оно, изливаясь, устремлялось вниз (вот, кстати, в чём главное отличие отчаяния от надежды--родной сестры веры. Надежда воспаряет к небесам. Впрочем, куда ей ещё стремиться, коли она есть у п о в а н и е?) и, пройдя сквозь земную кору, как сквозь собирающую линзу, фокусировалось, превращаясь в тонкий луч, после чего исчезало из нашего мира, вновь возникая уже в мире ином, где и регистрировалось тамошними пограничными средствами контроля.
   Человеческое отчаяние совсем не редкость, и потому оно поступает в подземный мир в больших объёмах. После сортировки по характеру, силе и другим параметрам его направляют в соответствующие департаменты, начальники которых решают, нужно ли вмешательство потусторонних сил и если нужно, то каким должно быть. Исполнением решений занимаются рядовые сотрудники. Но в исключительных и крайне редких случаях, когда поступившее отчаяние имеет особенную природу, им занимается Сам. Именно так произошло с отчаянием нашего героя.
   Принято считать, что падшие ангелы отвратительны на вид. Но мы позволим себе усомниться в достоверности этого предположения, обосновав свои сомнения следующими вопросами.
   Во-первых, есть ли в человеческом языке слова, пригодные для адекватного описания н е з е м н ы х существ?
   Во-вторых, не следует ли рассматривать свидетельства видевших бесов как с т е р е о т и п, когда зло непременно ассоциируется с внешним безобразием его носителя?
   Сами мы отвечаем на эти вопросы так: точных слов нет, а стереотипы очень вероятны--и, желая быть последовательными, не будем фантазировать относительно облика Главы падших духов, какой он принимал, находясь в своих владениях. Тем более что он их уже покинул и перенёсся в упомянутый нами дом, материализовавшись перед дверью квартиры, из которой исходило отчаяние. Если бы этого гостя увидели другие жильцы дома, они, наверное, удивились бы: артист Басилашвили звонит в дверь их соседа. Тот же, открыв дверь и увидев звонившего, только спросил:
   --Вы ко мне?
   --Как видите. Пришёл, чтобы Вам помочь.
   --Вряд ли Вы сможете... --Он усмехнулся.--Мне не смог бы помочь даже тот, кого Вы сыграли в "Мастере и Маргарите".
   --Да что Вы знаете о его возможностях? К тому же я и есть Т о т.
   --Шутите?
   --Не люблю шутить и, если помните, шутников тоже, особенно тех, кто шутит неудачно. У меня к Вам вполне серьёзный разговор, так что лестничная площадка вряд ли удобное место для него.
   --Извините, проходите, пожалуйста.
   Проведя посетителя в комнату, хозяин жестом пригласил его сесть в единственное кресло, а сам устроился на диване. С ожиданием посмотрел, предоставляя возможность начать разговор. И гость сразу приступил к делу:
   --Итак, Вы написали роман, видимо, прельстившись наградой, полученной булгаковским Мастером ...
   --Отнюдь нет, хотя награда, конечно, завидная. Вот только соответствует ли она заслугам?
   --Вам не нравится этот роман?
   --Очень нравится. И роман о Пилате и история о Вашем посещении Москвы. Но вопрос в том, что понимать под этим "нравится". К примеру, разве можно без восторга смотреть на пасхальные яйца Фаберже? А какой от них прок, если не считать их средством вложения капитала? Это безделушки, "вещицы для украшения", которыми можно только любоваться. Вот и роман Булгакова--в обеих своих частях--изящная, затейливая безделушка, изысканное яство для эстетов, этаких литературных гурманов.
   --В Вашей оценке упущен один важный момент: Булгаков изобразил меня вполне вменяемым и адекватным в общении с людьми. Можно сказать, реабилитировал.
   --Ну, с точки зрения простого человека Ваша адекватность сомнительна. Неужели Вы и впрямь считаете, будто продукты бывают лишь первой свежести? И если, скажем, осетрина приготовлена из рыбы, которая поймана больше часа назад, то она уже никуда не годится? Это отдаёт снобизмом. К тому же послушай мы Вас, осетров не останется даже в Красной книге. Что же касается реабилитации... Она, конечно, придаёт роману смысл, хотя, впрочем, только для интеллектуалов. Такого смысла недостаточно. Литературное произведение должно быть п о л е з н ы м и на бытовом уровне, давать что-то уму и сердцу людей, помогать им решать возникающие проблемы. Оно должно быть учебником, но не математики или истории, а жизни. Писателями должны становиться только те, кому открылось нечто важное, что необходимо сообщить людям.
   --То есть, по-вашему, литература обязательно должна искать ответы на вечные вопросы вроде "Кто виноват?" и "Что делать?". А не заскучает ли читатель, если в ней останутся лишь эти темы?
   --Скучно будет только литературным извращенцам... К тому же я не против лёгкого чтения. Просто я убеждён, что духовная пища, как и пища материальная, должна состоять из обязательной еды, дающей жизненные силы, и необязательных лакомств, доставляющих удовольствие. Конечно, лучше всего, если еда будет не только полезной, но и вкусной. Между прочим, и с литературой, которую некоторые высокомерно называют лёгкой, или детской, не всё так однозначно. Сказка про Золушку вот уже больше трёх веков греет души и поддерживает надежду людей, оказавшихся в тяжёлых обстоятельствах, хотя сами они в этом себе не признаются, а может, и не осознают. Нам необходима вера в торжество добра и справедливости, даже если она питается фантазиями. Человеку хватает жестокой реальности и в реальной жизни. Читая сказки и придуманные истории, он вместе с их героями проживает жизнь, какой она и должна быть. В ней тоже есть трудности, несчастья и беды, но нет безысходности и отчаяния. Уверен, что, например, у "Графа Монте-Кристо" всегда было и будет больше читателей, чем у "Преступления и наказания".
   --Так Вы считаете, что написали полезную и жизнеутверждающую, нужную людям книгу?
   --Хотел бы надеяться, что так. Правда, теперь это уже неважно. Роман нельзя публиковать.
   --А в чём препятствие?
   --Для выполнения плана, задуманного моим героем, необходимо время по меньшей мере в три длины поколения, круглым счётом сто лет. Но, как выясняется, ещё в древности было предсказано, что 21 декабря 2012 года, т.е. всего лишь через год с небольшим, Землю ожидает какое-то катастрофическое событие, которое охочие до сенсаций журналисты тут же объявили Вторым Пришествием.
   --Ну, в это могут поверить только совсем уж невежественные в вопросах христианства люди. Ведь в Евангелии прямо сказано, что день возвращения Христа на Землю неизвестен.
   --Конечно. Однако большинство людей именно невежественны и принимают на веру всё, что видят и слышат по телевизору.
   --Так дождитесь объявленной даты и напечатайте роман после.
   --Это кажущийся выход. Люди натворили и продолжают творить столько зла, что оно превысило всякую мыслимую меру. Мы уже способны сами устроить конец времён, не дожидаясь Второго Пришествия, а потому его нельзя больше откладывать. Вот и получается, что для действия моего романа в самом деле может не хватить времени. Думающие читатели не смогут этого не заметить, что станет лишним поводом отнестись к идеям романа как к всего лишь занятной выдумке, бесплодным мечтаниям. Такой вариант меня не устраивает. Я хочу, чтобы всё в моей книге выглядело п р а в д о п о д о б н о.
   --Что же Вы не подумали об этом раньше?
   --Как видите, не подумал. Слишком был захвачен этими идеями.--Он помолчал, затем, видимо, вспомнив первые слова своего гостя, сказанные им ещё на лестнице, продолжил:
   --Но Вы говорили о помощи... Что Вы имели в виду?
   --Выход из Вашего затруднительного положения есть, и он Вам известен. Только Вы этого не осознаёте.
   --Что именно?
   --Помните эти слова: "Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною"?
   --Да, это цитата из "Откровения святого Иоанна Богослова".
   --Ну вот. Земля--общий дом всех людей. И если хотя бы один из них не захочет открыть дверь стучащему Сыну человеческому, Тот не войдёт. А потому для устранения Вашей проблемы нужно всего лишь дополнить роман прологом, где, объяснив этот момент, заявить, что Вы против Второго Пришествия в ближайшие сто лет.
   --Это неожиданный поворот.
   --Испугались?
   --Признаться, да. Как Он отнесётся к такому вмешательству в Свои планы?
   --Открою Вам секрет. Богу Самому не всё в Себе нравится. До сотворения земного мира, пока Он был один, такие мысли не могли прийти Ему в голову. Но когда Он создал человека, а тот, наделённый волей, стал жить по своему разумению, у Господа появилось нелицеприятное зеркало, которое и показало, что Он не совершенен, как считал раньше. Вот тогда Ему и пришла идея Воплощения. Он захотел испытать, что значит быть человеком. Но не Сам, а через Своего Сына, второе лицо Троицы. Тот подчинился, хотя Пришествие было Ему не в радость. Тем более Ему не хочется вновь являться на землю. Мало приятного общаться с глупыми, докучливыми и вдобавок злобными людьми. Кстати, наблюдательные евангелисты это обстоятельство отметили, но вряд ли поняли.
   --Что Вы имеете в виду?
   --Историю с женщиной, взятой в прелюбодеянии. Когда Христос не сразу ответил её обвинителям, а продолжал что-то писать перстом на земле, не обращая на них внимания.
   --Да-да, я помню это место из Евангелия от Иоанна. Из-за удивительного ответа Христа: "...кто из вас без греха, первый брось на неё камень". У меня он вызывает недоумение. Действительно, безгрешных людей не бывает, но ведь грехи не все одинаково тяжки. Так почему же тот, кто совершил малый грех, не может осудить совершившего большой грех?
   --Это вопрос для серьёзной дискуссии. Ею мы заниматься не будем, а вернёмся к нашим баранам. Вы признались, что испугались моего предложения. А когда задумывали своё сочинение, разве страха не было?
   --Был. И у меня из головы не выходят строчки Тютчева:
   "Нам не дано предугадать,
   Как слово наше отзовётся ...".
   --Тем не менее Вы не отказались от своей затеи. Почему?
   --Наверное, из-за гордыни. Не хотелось и не хочется верить, что человек совсем ничего не может без Бога, даже достойно устроить собственную жизнь. К тому же в этой ереси меня утверждает история грехопадения. Ведь, запретив Адаму и Еве есть плоды с дерева познания добра и зла, Бог о б м а н у л их. Вопреки Его предостережению первые люди не умерли в буквальном смысле этого слова в тот же день, когда вкусили запретный плод. Да, они лишились бессмертия, однако же и приобрели много. Узнали, что есть добро и зло, и что есть свобода. Разве не обидно, имея собственную волю, всё время жить, подчиняясь чужой, пусть и Божественной. Кстати, и с бессмертием не всё так просто. Оно может стать наказанием и даже проклятием, как стало для Агасфера. Так, может, и утверждение о полной беспомощности человека в отсутствие содействия Создателя тоже ложно? И ещё одно обстоятельство очень важно для меня. Мир устроен несправедливо. Изъян хочется исправить.
   --Вы не правы. Не случись грехопадения, люди остались бы в раю, где нет несправедливости. Сами виноваты.
   --Я говорю не об изначальном, а о теперешнем устройстве мира. В первородном грехе--да, виноваты пращуры. Но в том, к а к и м быть земному миру после этого и к а к и м и быть людям, определил Бог. Кто, как не Он, установил, что только через страдание можно чего-либо достичь? Мало того, всякие случающиеся с людьми несчастья на самом деле посылаются Им в знак Его р а с п о л о ж е н и я. По человеческим понятиям это садизм. Заметьте, сейчас я говорю именно о Боге-Отце, о Творце. Хотя, как считается, Он с Сыном и не разделим, однако Их отношение к людям не одинаково. Бог милостив, но и суров. Представить же суровым Христа просто невозможно. Да о чём тут ещё говорить, если Бога-Отца людям даже видеть нельзя, с Сыном же они общались без всякой опаски.
   --Но Вы понимаете, на что замахнулись, собираясь, изменить созданный Богом мир? В этом деле люди не только будут лишены Его помощи, но им придётся действовать вопреки Ему.
   --Он не в состоянии нам препятствовать, т.к. Сам Себя ограничил, сотворив нас свободными и наделив волей. И потом, исходя из того, что Вы сейчас рассказали, думаю, мы можем надеяться на помощь Христа. Не верю, что Он останется безучастным к справедливому делу Его братьев. По Своей человеческой ипостаси Он же нам брат в отличие от Бога-Отца.
   --Что ж, вижу, мысли у Вас вполне выношенные. В таком случае хочу сделать Вам предложение. Не согласитесь ли сами сыграть роль героя своей книги и попытаться переделать мир, как задумали? Кто лучше автора сможет это сделать?
   --Искушаете?
   --Не без того, работа у меня такая. Но не только в этом дело. Хочу с Вашим участием опровергнуть утверждение о якобы полной зависимости людей от Бога. Как там писали в старых букварях: "Мы не рабы, рабы не мы"?
   --Вы говорите прямо-таки моими словами... Погодите-ка, а может, наоборот я пою с Вашего голоса?
   --Для меня это не имело бы смысла: доказать, что человек не раб Бога, сделав его своим рабом. Я честен с Вами. Ну так что, согласны?
   --Пожалуй, у меня нет выбора, если я не хочу оказаться болтуном и трусом.
   --Тогда давайте обговорим технические детали. Думаю, Ваш роман всё же следует опубликовать. И именно после объявленной лжедаты Конца Света. Нужно также дать людям время не только прочитать его, но и обдумать прочитанное. Только после этого можно будет приступить к осуществлению Ваших идей.
   --Но в случае публикации романа я "засвечусь", что создаст трудности в дальнейшем.
   --А кто-нибудь знает, что Вы его пишете?
   --Нет, никто.
   --Значит бояться нечего. Вы поручите вести все дела по изданию романа доверенному человеку. Только он и будет знать, что автор--Вы. Кандидат на эту роль у меня есть. Вот его адрес и телефон. Он неизлечимо болен, о чём ещё не знает. Болезнь развивается медленно, так что он успеет выполнить свою задачу. После же его смерти, которая случится в день выхода книги, единственная нить, связывающая её с Вами, будет оборвана. И Вы сможете жить под своим именем, ни от кого не прячась. А в качестве руководителя проекта переустройства мира при общении с людьми Вы будете появляться только в виде объёмного изображения, как сами и придумали. Это обеспечит Вам полную безопасность.
   --И это изображение не должно быть ни на кого похоже, даже случайно. Я не хочу неприятностей для ни в чём не повинных людей.
   --Резонно. Враги у Вас, несомненно, появятся... Тогда пусть Ваш виртуальный двойник будет похож на кого-нибудь из известных в п р о ш л о м личностей, скажем, на Льва Толстого в его последние годы жизни. А при первом публичном появлении Вы всё объясните, мол, придали своему изображению такой вид, чтобы избавить спецслужбы от напрасных поисков. Вид же старого человека психологически должно выгодным образом действовать на людей, с которыми Вам придётся встречаться.
   --Согласен.
   --Теперь вот ещё что. У Вас в романе главный герой действует сам только около двадцати лет из ста, отведённых им на реализацию своего замысла. И за это время помимо основного дела ему приходится искать, а найдя, воспитывать себе преемника. Однако и тому не хватает жизни, чтобы завершить начатое. Не лучше ли всё сделать Вам самому?
   --Разумеется, так было бы лучше. Да и, честно говоря, хочется увидеть, что же в конце концов получится. Но для этого мне нужно будет прожить ещё сто лет, сохраняя физические силы и разум.
   --Это возможно, если включить резервы Вашего организма и замедлить процессы старения. Здесь нет ничего сверхъестественного.
   --Но такое долголетие да ещё при отсутствии внешних признаков старения обязательно привлечёт ко мне внимание и помешает делу.
   --Конечно, и чтобы исключить это, Вам придётся примерно каждые десять лет менять местожительство, лучше всего переезжая в другую страну, где Вас никто не знает, и одновременно обновляя в документах дату своего рождения. Владение английским языком позволит Вам быстро адаптироваться в новых местах. За своевременными изменениями в документах я прослежу. Так что легальность Вашего положения будет обеспечена. Истинная же трудность, с которой Вам предстоит встретиться,--это жизнь в одиночестве. Ведь Вы не сможете ни с кем близко сходиться.
   --Да, перспектива безрадостная. Но, надеюсь, заботы не позволят одиночеству сломить меня. И потом я действительно очень хочу э т о сделать. Буду терпеть.
   --Такая решимость не может не вызывать уважения.
   --Спасибо... Ну а как быть с той фантастической аппаратурой, которую использует герой романа при выполнении своей миссии и без которой мне тоже не обойтись?
   --Не нужно никакой аппаратуры. Помните, что сказано о вере, размером хотя бы с горчичное зерно?
   --Да, помню. Ею можно даже передвинуть гору.
   --Это действительно так, сказанное не метафора.
   --Но как обрести такую веру?
   --Надо всего лишь не сомневаться, что она у Вас есть. Скажите, разве Вам не приходилось испытывать чувство, когда ни с того ни с сего вдруг появлялась твёрдая уверенность, что действие, которое Вам предстояло совершить в следующее мгновение, обязательно удастся?
   --Дайте подумать... А ведь, в самом деле, бывало такое. В школьные и студенческие годы я занимался спортом, лёгкой атлетикой. Был прыгуном в высоту. И, действительно, случалось, когда прямо перед разбегом, именно вдруг, как Вы и сказали, наступала даже не просто уверенность, а з н а н и е, что прыжок удастся. Словно я проникал в будущее. И никогда это чувство меня не обманывало. Преодолев планку--всегда с запасом--я потом жалел, что не заказал большую высоту, впрочем, интуитивно понимая: этого нельзя делать п о с л е появления чудесного ощущения, в р а с ч ё т е на него. В таком случае оно, скорее всего, исчезнет в наказание за жадность. И тот, кто самонадеянно решил, будто схватил удачу за рога, останется ни с чем. Правда, я думал, что этим редким замечательным мгновениям обязан вдохновению.
   --А Вы, что же, считаете вдохновение своим собственным порождением?
   --Теперь уж и не знаю.
   --Оно людям иногда п о с ы л а е т с я... Но вернёмся к вере. То, о чём Вы сейчас вспомнили, и есть её проявление. А активируется она страстным желанием, таким, что если его не удовлетворить, то хоть в омут головой. Вы способны вызывать в себе подобное желание. Со временем эта способность разовьётся. Но здесь есть одно ограничение. Вера воплотит желаемое, только если Вы будете абсолютно уверены, что поступаете правильно.
   --Да ведь люди всегда в этом уверены, хотя многие наши поступки на поверку оказываются ошибочными, что выясняется потом, как правило, когда уже поздно.
   --Это происходит потому, что вы не прислушиваетесь к самим себе, к своему внутреннему голосу, хотя он ваш природный компас, всегда показывающий верное направление. Итак, технология, которой Вам предстоит пользоваться, проста: страстное желание, одобренное внутренним голосом, приводит в действие веру, а она исполняет это желание.
   --Понятно. Но может случиться, что мне понадобится объяснять, каким образом удаётся совершать действия, выглядящие сверхъестественными. Что я должен буду говорить в этом случае?
   --Объяснять людям истинную природу Ваших чудесных способностей не следует. Пусть они считают, что Вы создали некую аппаратуру, которая и обеспечивает эти возможности. Как и написано в Вашем романе. И, наконец, последнее. Своей миссии Вам придётся уделять почти всё время, так что о работе, которая приносила бы достаточный для нормальной жизни доход, говорить не приходится. Определим Вам денежное содержание, которое Вы будете получать по мере надобности.
   --А эти деньги...
   --Самые настоящие. К их изготовлению моё ведомство не будет иметь никакого отношения. Экспроприация небольших сумм в крупных банках. Они этого даже не заметят.
   --Скажите, а я смогу обратиться к Вам за помощью в крайних случаях?
   --По своему желанию--нет. Но когда Вам действительно потребуется моя помощь, я об этом узнаю, как узнал сейчас. И помогу. Объясню, в чём тут дело. Учитывая мою репутацию на небесах, всякое общение со мной чревато для людей неприятностями в послеземной их жизни. Поэтому будет лучше, если инициатива наших встреч будет исходить от меня, а не от Вас.
   --Я понимаю.
   --Ну, кажется, мы всё обсудили. И Вы, я смотрю, успокоились. Тогда позвольте мне удалиться.
   Стремительно выходит из комнаты, так что хозяин даже не успевает подняться, чтобы его проводить.
   Во дворе наша знакомая кошка тоже успокоилась и улеглась на своём любимом месте, невысоко над землёй на нижней ветке развесистой липы, растущей возле дома.
  

ЧАСТЬ 1. СЕМЕНА

  

ГЛАВА 1

  
   Было за полночь, однако окно кабинета Президента России в его загородной резиденции продолжало светиться. Но светилось оно не как обычно, не зеленоватым светом настольной лампы, которую Президент включал, работая за письменным столом. Сейчас свет был другим, значит, хозяин кабинета сидел не за столом, а в кресле и читал. Такое случалось редко и было тем удивительнее, что эту картину внешняя охрана резиденции наблюдала уже третью ночь подряд. Настоящий профессионал обязан замечать всё, для него мелочей не бывает, и потому любое отклонение в поведении охраняемого объекта тоже не остаётся без внимания. Кто знает, как оно может обернуться? Вот и теперь, что за интересную книгу читает хозяин? И это после напряжённого рабочего дня, который почти вдвое длиннее узаконенного. Конечно, физическая форма у Президента дай Бог каждому, человек он тренированный, да и шестьдесят исполнится только в следующем году, но, недаром говорится, что крутые горки могут укатать даже сказочного богатырского Сивку-бурку. Нет, вряд ли хозяин увлёкся каким-нибудь романом, наверное, читает хотя и не документы, но что-то тоже важное.
   И всё-таки Президент читал именно роман. Его порекомендовал один из помощников. Читал и удивлялся. То, до чего он додумался сам, своей головой и исходя из собственного опыта, в этой книге воплощалось в действиях её главного героя. В подобных случаях говорят, что идеи носятся в воздухе. Но вот с автором было что-то непонятное. Сочинитель романа не известен, и даже претендентов на эту роль нет. В издательство рукопись принёс человек, представившийся доверенным лицом автора и имевший все необходимые документы, подтверждающие его полномочия. Теперь он умер, и когда издательство попыталось найти автора по этим самым документам, оказалось, что они подделка, и указанного в них человека не существует. Его имя, фамилия, адрес, номер паспорта были фиктивными. Тем не менее книгу напечатали--затраты надо окупать--и пустили в продажу. Она не стал событием, хотя её небольшой тираж и был распродан. Возможно, этому способствовал необычный пиар-ход, сделанный издателем, сообщившим в предисловии к роману загадочную историю с его автором.
   Дочитав роман и отложив книгу в сторону, Президент откинулся на спинку кресла и, прикрыв уставшие глаза, продолжил размышлять о прочитанном, по привычке, выработанной ещё в спецшколе, уясняя полученную информацию и упорядочивая её в сознании. В таком виде она лучше сохраняется в памяти, да и потом пользоваться предварительно обработанным материалом легче. Но размышления, впрочем, как и любое другое занятие, не мешало ему всё время автоматически контролировать окружающую обстановку. Ещё одна привычка, оставшаяся от прежней профессии. Поэтому он сразу почувствовал чужое присутствие. Вместе с тем ощущения опасности у него не возникло, так что, доверяя своей интуиции, Президент просто открыл глаза, спокойно повернулся вместе с креслом и увидел у двери кабинета незнакомого человека. Незнакомого, но не неизвестного. Перед ним стоял Лев Толстой. В косоворотке, подпоясанной узким ремешком, и в штанах, заправленных в сапоги,--точно как на одной из своих фотографий.
   --Добрый вечер. Извините, что побеспокоил Вас.--Голос у нежданного посетителя был странным, каким-то искусственным, хотя произнесённые им слова звучали разборчиво. В ответ на приветствие хозяину кабинета ничего не оставалось, как вежливо ответить:
   --Добрый вечер.--Он ничего не спросил, но изобразил на лице вопрос, который пришедший сразу понял:
   --Не удивляйтесь, я могу появляться в любом месте, и в этом нет ничего сверхъестественного. И моя внешность пусть Вас не смущает. Разумеется, я не Толстой. Позже я всё объясню. А сейчас, учитывая позднее время, только спрошу: когда мы сможем поговорить о прочитанной Вами книге--моём романе?
   --Так Вы--его автор?
   --Да.
   --И Вы уверены, что нам нужно поговорить?
   --Мне кажется, у Вас должно было появиться такое желание после прочтения романа. Вы не могли не заметить, что наши представления о правильном устройстве жизни общества во многом совпадают.
   --Откуда Вы знаете, какие у меня представления?
   --О них говорит Ваша деятельность на постах Президента и Председателя Правительства.
   --Пожалуй. Ну что ж, можно встретиться завтра вечером, часов в десять. Вас устроит?
   --Да.
   --Тогда до завтра.
   --До свидания.--Странный посетитель исчез, как исчезает изображение на экране, если выключить проекционный фонарь.
   Президент был человеком любознательным и, как можно было заключить из телевизионных репортажей о его поездках по стране, интересовавшимся самыми разными, порой неожиданными на посторонний взгляд вещами, далёкими от того, чем ему приходилось заниматься, исполняя свою должность. Потому следующим вечером в назначенное время он поставил своё кресло в кабинете прямо напротив двери, чтобы наблюдать появление гостя. И когда это случилось, Президент с удовлетворением отметил, что пришедшая вчера в голову аналогия с фонарём и изображением на экране оказалась точной: человек появился как будто по щелчку выключателя.
   Хозяин кабинета встал, сделал несколько шагов ему навстречу:
   --Здравствуйте.--И по привычке протянул руку.
   --Здравствуйте. Извините, руку пожать не могу, ведь перед Вами всего лишь моё объёмное изображение.--Протянул свою руку, но Президент, попытавшись пожать её, ощутил в ладони пустоту. Он нахмурился:
   --Что за фокусы?
   --Это не фокусы. Я сейчас всё объясню.--Они прошли вглубь кабинета и сели в кресла, стоявшие у камина:
   --Я по профессии инженер, и мне в одиночку удалось сделать несколько открытий, о которых я не стал сообщать, опасаясь, что они могут быть использованы во вред. На основе этих открытий я построил ряд аппаратов с уникальными возможностями. Один из них позволяет создавать объёмные изображения предметов в любом месте, находящемся на каком угодно расстоянии от самого аппарата, и управлять ими. Кроме того, у этих виртуальных предметов имеется обратная связь, позволяющая оператору как бы самому присутствовать в том же месте. Вот я сейчас фактически нахожусь за тысячи километров от Вас, но к а к б у д т о в Вашем кабинете.
   --Это меры предосторожности?
   --Да. Я был вынужден их принять, чтобы исключить не только возможность моего задержания, но и идентификации. Вот почему моё изображение имеет такой вид и синтетический голос.
   --А для чего Вам прятаться?
   --Ну, хотя бы для того, чтобы никто не смог заставить меня рассказать о моих открытиях.
   --Понятно.
   --Другой аппарат позволяет мне самому практически мгновенно перемещаться в пространстве, а также перемещать любые предметы. Например, я могу сейчас переместить Вас и моё изображение, скажем, на какой-нибудь необитаемый тропический островок в Тихом океане. Туда и сразу же обратно. Это займёт всего несколько секунд.
   --Нет, не нужно.
   --И, наконец, с помощью ещё одного аппарата я могу подключаться к информационному полю Земли, содержащему информацию обо всех когда-либо произошедших событиях, и искать нужные сведения. Примерно так же, как это делается с помощью поисковых систем в Интернете. Найденную информацию можно потом просматривать на обычном телевизоре.
   --Фантастика. И что, Вы можете прямо сейчас продемонстрировать работу этого своего аппарата?
   --Конечно. Что бы Вы хотели увидеть? Советую выбрать такое событие, участником которого были Вы сами, хорошо его помните и к тому же уверены, что в тот момент никакие папарацци Вас тайно не снимали. Это исключает фальсификацию.
   --Тогда я хочу увидеть своё детство.
   --Какое конкретно событие?
   --Как мы с ребятами во дворе играли в футбол. Ворота--два кирпича. Я с острого угла забил гол, но его не засчитали, решили, что мяч пролетел хоть и рядом с воротами, но мимо. Мне до сих пор обидно, я же абсолютно уверен, что попал в ворота.
   --Когда это было? Если можно, поточнее, от этого зависит время поиска.
   --Мне тогда было десять лет. А играли мы, помню точно, в День Военно-Морского Флота. С утра ходили на Неву смотреть парад кораблей, а вернувшись, и затеяли матч.
   --Значит, имеем следующие данные: год, день--последнее воскресенье июля--и Ваши имя и фамилия. Я ввожу их в аппарат... Готово, есть картинка. Включите телевизор.
   --Надо же... Всё точно: и наш двор, и мы. А вот и я с мячом. Знаете, я привык видеть себя по телевизору, но сейчас у меня совсем другие ощущения, чуть ли не робость.
   --Так и должно быть, когда человек встречается с чем-то незнакомым и ни на что ему известное не похожим. Нормальная реакция нормальной психики...
   --А вот и тот самый момент! Эх, не успел рассмотреть. Повторить можно?
   --Разумеется.
   --И, пожалуйста, в замедленном темпе.
   --И это возможно. Но мы сделаем лучше, не зря же существуют компьютерные технологии. Вместо кирпичей мы сейчас построим на экране виртуальные ворота со штангами и сеткой.
   --Ну, я же говорил! Мяч оказался в сетке. Хотя, подождите-ка, а Вы, часом, с помощью этих самых компьютерных технологий мне не подыграли?
   --Даже если бы хотел, не смог бы. Желаете ещё что-нибудь увидеть из прошлого, или я Вас убедил в своих возможностях?
   --Убедили, хотя всё же надо будет проконсультироваться с учёными. И, конечно, я хотел бы ещё заглянуть в прошлое, но не сейчас. Ведь нам с Вами нужно поговорить.
   --Да-да. Так что Вы думаете об идеях моего романа?
   --Вы были правы, когда заметили, что Ваши идеи относительно правильного устройства жизни общества и мои и моих коллег представления по этому вопросу во многом совпадают. Здесь нет ничего удивительного. Если хорошо и без предвзятости подумать, то окажется, что приемлемый выбор один-единственный. Авторитарная система. Собственно говоря, реально только она и существует. Взять даже самую демократическую парламентскую систему, где верховная власть осуществляется несколькими сотнями депутатов и несколькими десятками членов правительства. Что это, как не всего лишь коллективный авторитаризм? Да, такая власть избирается населением, но формальность выборов не вызывает сомнения, даже если не говорить о роли денег, разного рода избирательных технологиях и прямых фальсификациях, влияющих на результаты голосования. Не зная кандидатов близко, причём в течение длительного времени, избиратели не могут быть застрахованы от ошибки. Вдобавок далеко не все из них обладают необходимым уровнем интеллекта, чтобы сделать правильный выбор. Исправить же ошибку можно только при следующих выборах, к тому же без гарантии, что при этом не будет совершена новая ошибка. А за время действия своих полномочий власть может принять такие решения, что, как говорится, никому мало не покажется. И чем же коллективный авторитаризм лучше единоличного? Тем более что в полном смысле единоличной власти просто не бывает. Даже у самых деспотичных правителей всегда были советники, которые влияли на принимавшиеся решения. Я правильно передал суть Ваших идей?
   --Вполне. Но кое-что уточню. Во-первых, речь идёт не о монархии с её передачей власти по наследству. Очевидно, что наследник может и не обладать необходимыми хорошему правителю качествами. Во-вторых, найти одного умного, образованного, делового, талантливого и вместе с тем, что очень важно, порядочного человека гораздо легче, чем несколько сотен таких. А от иных во власти больше вреда, чем пользы. И, в-третьих, коллективная власть неизбежно порождает конфликт мнений или даже интересов и как следствие междоусобную борьбу. Правда, возникает вопрос: как сделать найденного человека правителем? Понятно, что противников у него будет немало, причём сильных и не привыкших останавливаться ни перед чем, в особенности, когда речь идёт о власти. Конечно, можно уповать на чудо, например, что прежний правитель, натворивший дел и ставший ненавистен народу, напоследок совершит благое дело--найдёт достойного преемника и передаст ему власть...
   --Но Вы в своём романе предлагаете другой путь. Хотя и там без чудес не обходится. Те самые аппараты, что оказываются в распоряжении главного героя и есть необходимое чудо. Они позволяют ему захватить власть и заставить людей жить по его указаниям. Вот тут и возникает вопрос, от которого нельзя отмахнуться: может ли человек иметь моральное право указывать другим людям, как им следует жить? А если они считают, что сами с усами?
   --Лично мне больше нравится высказывание на этот счёт нашего поэта, имя которого сейчас помнят немногие:
   "Не бойтесь золы, не бойтесь хулы,
   Не бойтесь пепла и ада,
   А бойтесь единственно только того,
   Кто скажет: "Я знаю, как надо!".
   --Галич?
   --Да. Сказано хлёстко. Однако в моменты истины, скажем, оказавшись в беде, в том числе и по собственной вине, люди не вспоминают ни упомянутую Вами поговорку, ни рекомендацию Галича. Тогда многие, даже сильные, непроизвольно зовут на помощь мать, тем самым фактически признавая свою неспособность полностью полагаться на себя и выдавая подспудное желание иметь страховку и опеку. Так что в действительности люди нуждаются в тех, кто знает, "как надо". Конечно, прежде всего эта нужда проявляется в чрезвычайных обстоятельствах. Если же учесть, что такие обстоятельства сплошь и рядом самими людьми, их легкомысленным или даже безрассудным поведением и создаются, то страховка и опека необходимы постоянно.
   --Да кто над этим задумывается? Люди просто не хотят, чтобы кто-то ограничивал их свободу.
   --Со стремлением к свободе можно согласиться, но только если платят за это дорогое удовольствие сами свободолюбцы, а также если оно не выходит боком другим людям. Реально бывает как раз наоборот.
   --Ну, что ж. Ваши аргументы в пользу того, что контроль и руководство людям нужны, даже когда сами они этого не хотят, убедительны. А как быть с теми, кто самовольно берёт на себя ответственность идти впереди колонны и показывать дорогу? Что может оправдать их инициативу, и каковы критерии правильности выбираемого ими курса, принимаемых решений и совершаемых действий?
   --Эти вопросы лишь кажутся сложными. Вернее, так их преподносят те, кто не хочет ясности, любители ловить рыбку в мутной воде. Ведь на самом деле каждый нормальный человек знает, что хорошо и что плохо, что есть добро и что есть зло. Он знает также, что жить нужно по совести. Я говорю сейчас не о философских категориях, ими пусть занимаются учёные. Я говорю о повседневных и обыденных вещах, которые, по большому счёту, только и важны для людей. Разве, к примеру, владелец личного автомобиля, припарковавший его на тротуаре, не понимает, что это неправильно и нехорошо? Но он не желает себя ограничивать и, решая свою проблему, создаёт проблему многим другим людям. С этим мириться нельзя. Нужно п р и н у ж д е н и е к д о б р у. Замечу, что такая мера полезна вдвойне: непосредственно, как воспитательный момент--приучение к законопослушности--и как прививка морали. Если вожаки и лидеры действуют р а з у м н о и н р а в с т в е н н о, почему должны возникнуть сомнения в правильности того, что они говорят и делают?
   --А как же быть с утверждением, что благими намерениями вымощена дорога в ад?
   --Я думаю, здесь всё определяется мерой. Если её нарушить, то благое намерение, т.е. добро, можно извратить. К примеру, родительская любовь--какое другое добро может с ней сравниться? Но если она чрезмерна, то оборачивается злом, превращая детей в моральных уродов. От этой опасности защищает разум, способный определить правильную меру.
   Хочу привести ещё один аргумент, который должен добавлять доверие к лидерам и уверенность им самим. Скажите, вправе ли человек помешать самоубийце? Не тому, кто сознательно решил покончить с собой, таким препятствовать нельзя, это нарушает право людей распоряжаться собственной жизнью, а не осознающему опасности своих действий? Например, правильно ли отобрать у ребёнка спички?
   --Безусловно вправе, в том числе--я убеждён--и тем, кого Вы исключили.
   --Ну вот. А кто возразит, что погоня людей за удобствами, комфортом и удовольствиями перестала быть безобидным делом и уже сейчас создала серьёзные проблемы, а в совсем недалёком будущем грозит планетарной экологической катастрофой? Что это как не коллективное безумие, бессознательное самоубийство, только растянутое во времени? Ему нужно помешать, тем более что каких-то недопустимых лишений это не принесёт.
   --Сомневаюсь, что люди это поймут, а и даже поняв, вряд ли примут.
   --Вообще-то понимать здесь особенно нечего. А с упрямством и саботажем необходимо бороться. И в первую очередь нужно разоблачить их безответственную и циничную суть, которая сводится к известным формулам: "На наш век хватит" и "После нас хоть потоп!".
   --И всё-таки это принуждение...
   --Во-первых, не просто принуждение, а принуждение к д о б р у, необходимость стремления к которому люди и сами понимают. И правильнее здесь говорить даже не о принуждении, а о помощи в преодолении себя на этом пути. Во-вторых, предлагаемое принуждение призвано восстановить справедливость, защитить слабых. Оно должно взять на себя роль, какую играют, например, спортивные правила. Мы же признаём правильным и справедливым разделение, скажем, боксёров и борцов на весовые категории. Благодаря этому спортсмен-легковес может стать олимпийским чемпионом, хотя его без особого труда способен победить тяжеловес-перворазрядник. Вместе с тем мы почему-то считаем нормальным, что в жизни, в борьбе, называемой конкуренцией, различия возможностей людей не учитываются.
   --Но ведь закон борьбы за существование, в соответствии с которым побеждает и выживает сильнейший, это один из основных законов природы. Разве его можно отменить?
   --В отношении людей--конечно, поскольку этот закон аморален. Борьба за существование между людьми унизительна, а уж неравная борьба--вообще гнусность. И потому поговорка "Кто смел, тот и съел" должна перестать быть руководством к действию. В истинно цивилизованном обществе сила как аргумент уместна на стадионе, но не в повседневной жизни.
   --Однако эта борьба, кажется, является фактором развития. Не выродится ли человечество, если она будет исключена из жизни людей?
   --Эту страшилку придумали в своих интересах сильные. Смотрите, даже для физического развития людям не обязательно бороться на ковре, тем более драться. А уж про развитие разума и говорить нечего.
   --Но не будет ли ограничение сильных геноцидом в отношении них?
   --А разве подавление слабых сильными не то же самое? Впрочем, никакого геноцида тут нет. Возьмите энциклопедию, вон, я вижу её в Вашем шкафу, и прочтите определение геноцида. Уверен, Вы удивитесь.
   Президент встал с кресла, достал из шкафа том и, полистав его, нашёл нужное место:
   --Ну, и чему же я должен удивиться?
   --А тому, что признаков, по которым осуществляется отбор людей при геноциде, всего четыре: расовый, национальный, этнический и религиозный. В определении нет пометы "и другим". Стало быть, дискриминационные меры в отношении сильных или слабых геноцидом считать нельзя. Кстати, во время Второй мировой войны в немецких концлагерях в первую очередь уничтожались не только евреи, но и физически неполноценные люди--карлики, горбуны,--а также увечные и больные. Однако их уничтожение формально геноцидом считать нельзя.
   --В самом деле, удивительно. Может, это простая ошибка в формулировке? Хотя, надо признать, смысл в таком ограничении признаков геноцида есть... Ну, хорошо, идём дальше. Итак, принуждение к добру как средство правильного устройства жизни.
   --Временное средство, только на первом этапе, пока не будут воспитаны поколения людей, которые окажутся способными жить по совести без принуждения. Такие люди есть и сейчас, хотя и редки. Но ведь, к примеру, и природные алмазы тоже редки, однако когда они потребовались нам в больших количествах, мы научились их изготавливать.
   --Может быть, может быть... Во всяком случае хотелось бы надеяться, что Ваши мечты осуществимы. Но сегодня, а также в обозримой перспективе принуждение останется актуальной мерой. И осуществлять его должна будет власть, т.е. в первую очередь правитель как основной элемент авторитарной системы. А гарантией того, что это будет принуждение действительно к добру, должна стать его порядочность. Верно?
   --Р а з у м н о с т ь и порядочность.
   --Вы считаете такую гарантию достаточной?
   --Более надёжных гарантий не существует.
   --Не приходилось задумываться над этим, но, кажется, Вы правы. По крайней мере, я уверен, что данное слово, обещание человека должно и может служить гарантией. Что ж, думаю, концептуальные моменты Ваших идей мне теперь понятны. Перейдём к практической стороне. Как Вы намерены эти идеи воплощать?
   --Просто буду помогать Вам.
   --А если я откажусь от этой помощи?
   --Вы не сможете сделать это безмотивно. Принципиальных же мотивов для отказа от сотрудничества Вы не найдёте, поскольку их нет, а по частным вопросам мы всегда сможем найти обоюдоприемлемые решения. На капризы, мол, не буду сотрудничать, потому что не хочу, Вы не способны. Такое поведение не совместимо с ответственностью.
   --Тем не менее я должен буду посоветоваться с коллегами. Ну, это мои вопросы. Теперь вот ещё что хочу прояснить. Вряд ли Америке и Европе понравятся такие изменения в России.
   --А вот это уже мои вопросы. Я поговорю с американским Президентом и попрошу его не мешать нам. Продемонстрирую свои аппараты. Думаю, смогу его убедить. Не беспокойтесь, я буду действовать не от лица России, а как частное лицо. Никто не может мне этого запретить.
   --Смотрю, Вы хорошо подготовились к исполнению своей миссии... Ладно, время позднее, давайте заканчивать наше совещание. Да, чуть не забыл. Как я смогу находить Вас, когда понадобится?
   --Я подумаю над этим. До свидания.
   --Нет, подождите. Всё-таки покажите мне действие Вашего третьего аппарата. Вы сказали, что на это не потребуется много времени.
   --Пожалуйста. Где бы Вы хотели побывать? Может, совершим путешествие на Луну?
   --Вы серьёзно?
   --Абсолютно серьёзно. Когда будете консультироваться с учёными, спросите их о "кротовых норах" и "тёмной энергии". Они Вам всё объяснят. Ну что, согласны?
   --Прямо так, без скафандров?
   --Их роль будет выполнять оболочка из особого поля. Внутри неё мы сможем и свободно дышать, и не замёрзнем от космического холода.
   --Честно говоря, и заманчиво, и страшновато. И хочется, и колется... Ладно, давайте.
   --Это происходит мгновенно... Видите, вот мы и на месте. Как Вам лунный пейзаж и наша Земля?
   --Простите, не могу поверить.
   --А Вы проверьте. Все тела на Луне в шесть раз легче, чем на Земле. Это сымитировать невозможно. Подпрыгните и убедитесь. Только не очень сильно, чтобы не удариться в потолок нашей оболочки.
   Президент подпрыгнул и потом медленно опустился вниз:
   --Да, ощущение необыкновенное. Но, думаю, на Земле мне никто не поверит.
   --А давайте захватим с собой доказательство Вашего путешествия. Секунду, сейчас мы перенесёмся в другое место... Смотрите, узнаёте этот аппарат?
   --Наш первый луноход?!
   --Именно. Возьмём его с собой? Думаю, инженерам будет интересно его исследовать. Ещё секунду... Готово, путешествие закончилось, и Вы снова дома. Как я и обещал, длилось оно недолго, всего три минуты. Оставить луноход здесь или перенести куда-нибудь?
   --Пусть остаётся. Завтра за ним приедут.
   --Но сейчас к нему не прикасайтесь, обморозитесь. К утру согреется... До свидания.
   После исчезновения ночного гостя Президент прошёл в соседнюю комнату, выключил находившийся там аппарат и вынул из него кассету, которую вложил в футляр. Вернувшись в кабинет, посмотрел на часы, покачал головой, но всё же взялся за телефон. Однако ему ответили почти сразу.
   --Извините за поздний звонок, Александр Львович. Но дело важное, срочное и строго конфиденциальное. Прошу Вас завтра прямо с утра приехать ко мне в Кремль. И захватите с собой кого-нибудь из физиков-теоретиков, а также специалиста-электронщика. Самого лучшего. Предупредите их, чтобы пока об этом вызове не распространялись. Нет, Вам я тоже пока могу сказать только то, что мне нужна консультация. Извините ещё раз. Доброй ночи.
  

ГЛАВА 2

   Самолёт Президента США уже находился над Атлантикой, когда его хозяин отпустил своего помощника:
   --Спасибо, Генри. На сегодня хватит. Идите отдыхать. Я тоже хочу немного поспать. Разбудите меня через два часа.
   --Да, сэр.
   Оставшись один, Президент перешёл из кабинета в спальню, переоделся в пижаму и лёг в постель. По привычке посмотрел на наручные часы--подарок жены,--которые не снимал даже на ночь. Было ровно половина первого ночи по вашингтонскому времени. И тут он почувствовал, что теряет сознание. Всё же успел подумать: "А ведь Генри придёт нескоро".
   Когда к Президенту вернулись ощущения, он открыл глаза и опять автоматически посмотрел на часы. Оказалось, что случившийся с ним обморок длился всего несколько секунд. И не оставил после себя никаких последствий: ни учащённого сердцебиения, ни слабости, ни даже испарины. Голова тоже сохранила полную ясность. Однако за эти мгновения окружающая его обстановка изменилась невероятно. Не было постели и спальни, да и самого самолёта тоже не было. Президент лежал на песке, полоса которого в несколько десятков метров шириной простиралась в обе стороны от него. И была она морским или океанским берегом какой-то тропической суши: когда Президент сел, то перед собой увидел водное пространство, ограниченное только горизонтом, а, оглянувшись,--пальмовый лес. Но это было не всё. Буквально в нескольких шагах от Президента прямо на песке под большим тентом стояли стол с телевизором на нём и два кресла. Возле находился человек с окладистой бородой и в явно не современной одежде. Это была какая-то фантасмагория, наваждение. Президент даже помотал головой, чтобы сбросить его. Ничего не получилось. И тут странный старик направился к нему. Президент поднялся, шагнул ему навстречу и спросил:
   --Кто Вы? Мне кажется, я Вас где-то видел.
   Старик ответил на хорошем английском языке:
   --Добрый день, господин Президент. Я похож на русского писателя Льва Толстого, его фотографии вы могли видеть в книгах. Извините, это благодаря мне Вы оказались здесь. Но Вам ничто не угрожает. Позвольте, я сейчас всё объясню.
   --Это неслыханно. Вы что же, осмелились похитить Президента Соединённых Штатов Америки?
   --Прошу Вас, успокойтесь и дайте мне пару минут для объяснений.
   --Мне ничего не остаётся. Слушаю Вас.
   --Прежде всего я спрашиваю, Вы вполне уверены, что всё происходящее не сон? Если сомневаетесь, убедитесь каким хотите способом. Говорят, в таких случаях лучше всего себя ущипнуть.
   --Я вполне уверен, хотя не представляю, как такое может быть.
   --Как видите, может. Я имею возможность мгновенно перемещаться сам и перемещать любые предметы и людей, где бы они ни находились и куда угодно. Вот сейчас мы с Вами находимся на небольшом необитаемом острове в Тихом океане. В ваших часах есть приёмник GPS?
   --Да, есть.
   --Воспользуйтесь им и определите координаты нашего острова. Занесите их в память. Потом на карте сможете отыскать это место. А теперь давайте присядем. Как видите, я специально приготовил место, где бы мы могли поговорить.
   После того, как оба устроились в креслах, собеседник Президента продолжил:
   --Сейчас я покажу ещё две мои возможности. Дайте мне Вашу руку.
   Протянув в ответ свою руку, Президент не ощутил прикосновения.
   --Не удивляйтесь. Перед Вами лишь моё объёмное изображение. Я могу создавать его в любом месте, при этом видя и слыша всё, что происходит вокруг него. Оно также транслирует мою речь. Сам же я могу находиться на другом конце Земли. Таким образом я обеспечиваю свою безопасность. А теперь включите этот телевизор.
   Президент нажимает кнопку, смотрит на экран и не может сдержать удивлённого возгласа:
   --Бог мой! Это же было сорок лет назад. Мне тогда не исполнилось ещё и десяти. Тем летом мы всей нашей семьёй ездили смотреть Большой каньон. Как Вы получили эти кадры? Нас не могли снимать.
   --Это и есть ещё одна моя возможность. Так же легко я могу показать Вам любое событие прошлого, например, заседание 2-го Континентального конгресса 4-го июля 1776 года, когда была провозглашена Декларация независимости США.
   --Но это значит, что от Вас ничего нельзя скрыть?
   --Вы ухватили самую суть. Ну а теперь я могу, наконец, сказать, зачем мне понадобилась эта встреча с Вами. В ближайшее время Вы узнаете о кардинальных реформах в России, которые затронут всю её жизнь: устройство государственных институтов, права граждан, отношения с другими странами и много чего ещё. Разумеется, российские власти обеспечат строгое исполнение ранее взятых внешних обязательств, в том числе и обязательств частного бизнеса. Вместе с тем очевидно, что полностью избежать влияния реформ в России на остальной мир не удастся. Но по справедливости это будет вина не её, а глобализации, которую навязали человечеству так называемые передовые страны, США в первую очередь.
   --Вы против того, чтобы считать Землю общим домом всех народов?
   --Я против того, чтобы в этом общем доме всё было устроено, исходя из вкусов лишь одного жильца... Но позвольте мне продолжить, поскольку у нас мало времени. Я должен своевременно вернуть Вас в Ваш самолёт, иначе там начнётся переполох. Итак, миру придётся принять российские реформы. Гарантом от любых попыток помешать этим реформам буду я с моими теперь известными Вам возможностями. Инициаторы помех независимо от их ранга, а также исполнители приказов, о т д а ю щ и е себе отчёт в совершаемых ими действиях, подвергнутся переселению вот на такие, как этот, острова. И я не только не позволю увезти их оттуда, но и самих спасателей сделаю робинзонами.
   --Вы решитесь шантажировать весь мир?
   --Это не шантаж, а предупреждение об опасности. Что-то вроде табличек "Не влезай--убьёт!", какие вывешивают на опорах высоковольтных линий электропередач.
   --Но зачем России Ваши реформы? Она вступила на путь демократического развития, по которому идём мы и многие другие страны. Он ведёт к успеху. Это же доказано нашим опытом.
   --Оставьте, Вы сами в это не верите. Созданное в странах Запада общество потребления не сделало людей счастливыми, иначе они не прыгали бы с мостов и небоскрёбов, не расстреливали бы своих сограждан и не предпочитали бы реальному миру наркотический кайф.
   --Мы боремся с этим и находим всё более эффективные средства...
   --Это Сизифов труд. Бороться надо в первую очередь с причинами, породившими негативные явления. А вот их-то у вас никто даже выяснять не пытается. Понятно почему. Установление и устранение этих причин влечёт за собой переход общества к воздержанному образу жизни, что радикально снизит потребление, значит, и доходы поставщиков излишеств, удовольствий и соблазнов. России такой путь не подходит. Но она не собирается мешать Западным странам жить, как им нравится. Однако и они, повторю, не должны вмешиваться в её дела. Им и России придётся с о с у щ е с т в о в а т ь... Господин Президент, я знаю, что Вы направляетесь на заседание совета НАТО. Прошу Вас, объясните своим союзникам, что появился новый важный фактор международной политики, который невозможно игнорировать. Расскажите им о моих возможностях. Кстати, Вы, надеюсь, не сомневаетесь, что я способен перемещать объекты любых размеров? Просто эффективнее воздействовать непосредственно на людей, чем, к примеру, вытаскивать из шахт боевые ракеты.
   --А Вы не блефуете?
   --Если Вы так говорите, значит сомневаетесь. Я же хочу, чтобы у Вас не осталось никаких иллюзий насчёт возможностей не считаться со мной. Я должен полностью Вас убедить и потому вынужден сделать то, что сейчас сделаю. Смотрите.
   На берегу метрах в двухстах от них вдруг появилась чёрная громада подводной лодки, обращённой к ним кормой. С субмарины потоками лилась вода, а её вращающиеся гребные винты, не встречая сопротивления, издавали жуткий вой. Через несколько секунд он прекратился, по-видимому, сработала защитная автоматика, и винты, сделав ещё несколько оборотов по инерции, остановились.
   Поднявшись с кресла, собеседник Президента пригласил:
   --Пойдёмте, Вы должны удостовериться, что видите не мираж.
   Изумлённый Президент молча последовал за ним. Подойдя к судну, он дотронулся до его корпуса, гладкого и холодного на ощупь. Всё было реально, хотя разум отказывался верить в такую реальность. Видимо, сомнения в собственной вменяемости отразились на лице Президента, потому что творец этих невероятностей предложил:
   --Давайте, как говорят моряки, поднимемся на борт. Хотя постойте, Вам надо переодеться.--В руках у него появились сначала рубашка, костюм и галстук, а затем носки и туфли.--Я отвернусь.
   После того, как Президент переоделся, оставив пижаму прямо на песке, они в какую-то секунду оказались в центральном посту лодки. Здесь царил полный порядок, как будто атомный крейсер продолжал идти прежним курсом в океанской глубине. Встретившись с непонятным, люди тем не менее держали себя в руках, ожидая команд командира, который осматривал в перископ окружающее лодку пространство, также сохраняя внешнее спокойствие, хотя представшая перед ним картина могла свести с ума. И неожиданно появившиеся гости не нарушили порядок. Но градус напряжённости обстановки при этом повысился, приблизившись к своему пределу. Президент, почувствовав крайнюю опасность ситуации, проявил инициативу, справедливо посчитав, что ему объясниться с моряками сподручнее, нежели его странному спутнику:
   --Спокойно, парни. Вы не сошли с ума, и не видите меня во сне. Я, Президент Соединённых Штатов, действительно нахожусь здесь с вами, а ваша лодка в самом деле лежит на берегу. В распоряжении вот этого господина,--он жестом показал на появившегося вместе с ним человека,--имеются некие аппараты, позволяющие ему осуществлять невиданные, прямо-таки фантастические действия, в которых впрочем нет никакой враждебности по отношению к нашей стране. Просто он продемонстрировал мне возможности своих аппаратов. Извините, что при этом вам пришлось пережить несколько чёртовски неприятных минут.
   Вытянувшись перед Главой государства и отдав честь, командир обратился к нему:
   --Добрый день, сэр. Наверное, сейчас не время подробно разбираться со случившимся. Но скажите, что мне следует доложить командованию и что будет теперь с нашей лодкой?
   --Сообщите всё, как есть. Я тоже с ними свяжусь. Что касается лодки, то господин... э-э Толстой вернёт её в родную стихию.
   Тот, кого назвали Толстым, решил внести уточнения:
   --Разумеется, господин Президент. Но я хочу, чтобы сначала теперешнее положение лодки было зафиксировано. Распорядитесь о присылке сюда специалистов для съёмки. Относительно журналистов решите сами, стоит или не стоит приглашать и их. А команда субмарины пусть пока насладится коротким отдыхом на берегу. Здесь прекрасный климат, тёплая морская вода и отличный пляж. Как только все работы, о которых я прошу, будут закончены, я вновь тут появлюсь, и тогда экипаж займёт свои места, после чего лодка вернётся в океан в то самое место, из которого была изъята.
   --Вы слышали, капитан? Так тому и быть. Звоните в штаб, доложите об обстановке и предупредите, что я тоже вскоре буду с ними говорить. А теперь мы с господином Толстым должны покинуть вас.--Исчезают на глазах изумлённых моряков и оказываются в кабинете президентского самолёта.
   --Ну вот, сэр, наше путешествие окончено. И у Вас даже осталось немного времени, чтобы поспать. Ещё раз извините, что мне пришлось Вас побеспокоить.
   --Разве это беспокойство? Или, думаете, мне и раньше не приходилось работать ночами? А вот Вы со своими аппаратами--это проблема, каких я до сих пор не знал. Даже если мы, Западные страны, согласимся действовать в соответствии с Вашими условиями, всё равно без сучка и без задоринки--так, кажется, говорят у русских--Ваш проект осуществить не удастся. Нет, правда, лучше бы Вам от него отказаться.
   --У нас говорят ещё и так: "Терпение и труд всё перетрут". И это предстоит нам, а не вам. От вас требуется лишь не мешать. Будьте здоровы.
   --Всего хорошего.
   Попрощавшись с непрошенным гостем, Президент откинулся в кресле и, закрыв глаза, посидел так несколько минут. Потом нажал кнопку бортового вызывного устройства.
  
  

ГЛАВА 3

   Когда накануне по радио и телевидению было объявлено, что Президент России на следующий день выступит с обращением к народу, даже простые люди не остались равнодушными к этому сообщению. Оно и понятно, ведь не далее как месяц назад Глава государства представил своё ежегодное послание Федеральному собранию, где с присущими ему ясностью и прямотой рассказал о достижениях и неудачах предыдущего года и о задачах на будущее. Так что текущие дела не могли стать темой предстоящего выступления. И каких-либо крупных катастроф, требующих особых объяснений, в стране тоже давно не случалось. Вместе с тем за много лет пребывания на высших государственных постах Президент показал себя серьёзным и сдержанным человеком, знающим цену слова власти в глазах граждан. И потому никто не сомневался, что он собирается сообщить народу нечто очень важное. Это подтверждалось и выбранным для передачи временем--вечером, когда люди придут с работы. Был явный расчёт на максимальную численность аудитории. Расчёт оправдался--в тот вечер перед телевизорами собралось всё взрослое население России.
   Появившийся на экранах человек был и знаком, и незнаком. Таким взволнованным российские граждане раньше его не видели. Тем не менее собой он владел хорошо, и когда начал выступление, голос его был твёрд:
   "Уважаемые граждане России, дорогие соотечественники!
   Мы вместе уже немало лет, и за это время хорошо узнали друг друга. То, что я для вас не только не незнакомый, но, смею надеяться, и не чужой человек, вы неоднократно доказали на выборах. Я же, хотя и не знаком с каждым из вас, хорошо знаю, как и чем вы живёте, причём не только по лукавым среднестатистическим показателям. Мне известны проблемы и нужды горожан и сельских жителей, молодых и пожилых, работающих и пенсионеров, военных, инвалидов и всех других групп населения нашей страны. И я всегда старался вникать в эти проблемы и помогать вам решать их. К сожалению, мои возможности и вообще возможности государства ограничены. Об объективных ограничениях много говорить не приходится. Мы вынуждены с ними мириться, например, с неблагоприятными природными факторами, которые нередко сводят на нет наши усилия. Но сейчас речь пойдёт о субъективных факторах, мешающих сделать жизнь лучше. Они очень обидны, потому что обусловлены самими нами. Главный из них, на мой взгляд,--недостаток порядочности в наших отношениях между собой, что в свою очередь является основным препятствием для справедливого устройства жизни. А ещё я глубоко убеждён в ошибочности утверждения, будто справедливость у каждого человека своя. У нас могут быть разными и н т е р е с ы, справедливость же всегда одна. Вот почему справедливое общество не утопия. Его можно построить, если хотеть этого, если не на словах, как сейчас, а на деле признать справедливость основополагающей ценностью и подчинить ей интересы. Раньше такое было невозможно, поскольку простые призывы "Ребята, давайте жить дружно" результата не давали, да и не могли дать. Здесь требуется п р и н у ж д е н и е к д о б р у. Однако, чтобы иметь основания к такому принуждению, необходимо, во-первых, знать, что есть добро и что есть зло, а во-вторых, иметь средства, позволяющие со стопроцентной вероятностью доказывать факты злонамеренности или совершения зла. Различать добро и зло в нашей повседневной жизни, то есть ясно представлять, "что такое хорошо и что такое плохо" в поведении людей, способен даже ребёнок. Отрицать это можно только из корысти, из желания половить рыбку в мутной воде. Но теперь у нас есть средство, способное вывести на чистую воду и таких хитрецов, и злоумышленников, и преступников. Одному нашему соотечественнику удалось сделать аппарат, способный подключаться к информационному полю Земли, гипотезу о существовании которого и раньше высказывали учёные, переписывать информацию об интересующем событии и воспроизводить её на экране обычного телевизора. С помощью этого аппарата всё тайное действительно можно сделать явным. Мало того, его создатель построил ещё один чудо-аппарат, позволяющий через так называемые "кротовые норы" перемещать любые предметы из одной произвольной точки в другую тоже произвольную. Имея такой аппарат, можно "достать" подозреваемого в преступлении, где бы тот ни находился. Уйти от правосудия, укрывшись за границей, теперь не удастся.
   Действие обоих аппаратов мне было продемонстрировано. Признаюсь, что ощущения, которые я при этом испытал, оказались сильнее тех, что мне пришлось пережить в полёте на сверхзвуковом истребителе и в плавании на Северный полюс на атомной подводной лодке.
   Итак, теперь мы имеем средства, дающие нам возможность путём "принуждения к добру" устроить справедливую жизнь в нашей стране. Но хотим ли мы этого? Простые "да" или "нет" нас не должны удовлетворить. Нам важно узнать, ч т о и к т о может стоять за этими короткими ответами, и каковы их резоны.
   "Да" следует ожидать от порядочных людей, именно потому что они порядочны. Но, как мы уже выяснили, с этим качеством в нашем обществе пока "напряжёнка", иначе оно давно бы жило по справедливости. Стало быть, мнение данной категории населения нельзя считать решающим. Вместе с тем подчеркнём, что их позиция не своекорыстна, и это придаёт ей дополнительный вес.
   Наиболее многочисленной категорией, могущей желать справедливости, по-видимому, окажутся простые люди, составляющие основную массу работающих, но в то же время не являющиеся успешными в общепринятом понимании этого слова. Такое их положение обусловлено не неумением хорошо выполнять свою работу и не нежеланием трудиться. Дело здесь в порочном способе распределения результатов коллективного труда, а именно коллективный труд давно стал определяющим в человеческом обществе. Время кустарей-одиночек осталось в прошлом. Почему, к примеру, зарплата менеджера компании в разы больше зарплаты рабочего этой же компании? Ведь и тот, и другой н е о б х о д и м ы в производственном процессе. Да, их вклады в конечный результат различны, как различны, скажем, усилия старика и мыши в работе по выдёргиванию репки в известной русской народной сказке. Однако не будь маленькой мышки, и старик, а с ним и все другие участники трудового коллектива остались бы ни с чем. Значит, вклад в общее дело определяется не только занимаемой должностью, затраченными усилиями, квалификацией и другими личными качествами, которые могут быть разными у участников коллективного труда, но и самим фактом участия в нём. В этом отношении все участники р а в н ы. Неучёт или лишь формальный учёт данного обстоятельства и порождает несправедливость в оплате труда разных работников. Что касается нашего примера с менеджерами, то их вызывающе высокие зарплаты объясняются не в последнюю очередь тем, что они ближе к начальству, да и сами--начальство, а своя рука, как известно, владыка. Кроме того, есть дополнительное обстоятельство, которое при недостаточной щепетильности можно признать рациональным. Действительно, сколько в компании менеджеров и сколько рабочих? Повышение зарплаты работникам этих групп требует разных затрат. Даже для скромной прибавки рабочим нужно гораздо больше средств, чем для значительной--менеджерам. Однако рациональность такого рода безнравственна, потому что несправедлива и обидна.
   Существует и ещё одна важная причина несправедливости при распределении плодов общей работы. Подумаем, что стоит за словами "разный вклад" в такую работу. Почему разный? Да потому что от природы все люди не одинаковы по своим возможностям: физической силе, уму, способностям, в том числе способностям к обучению, или талантам. Очевидно, что в этом различии нет как личной заслуги сильных, умных, способных и талантливых, так и личной вины слабых, менее умных и способных и бесталанных. И совершенно правильно, что перечисленные качества мы называем природным или Божьим даром, имея в виду, что он достаётся человеку не за что, случайно либо по непостижимому для нас промыслу Творца. Однако в таком случае тех, кому выпадает этот дар, следует считать не хозяевами и даже не обладателями, но всего лишь его н о с и т е л я м и, а получаемые от него выгоды--общим достоянием. Носители же дара должны иметь право на вознаграждение только за его сохранение, содержание в должном состоянии и развитие.
   Так каким же должно быть справедливое распределение продуктов общей работы? По труду, но не в соответствии с его количеством и качеством, как теперь, а в соответствии со с т а р а н и е м участников. Чем больше "выкладывается" работник, т.е. чем ближе его усилия к максимальным возможностям, тем больше должна быть его доля в конечном результате, даже если он количественно вырабатывает меньше более сильного и способного, работающего не в полную свою силу. Но и при таком подходе нельзя нарушать меру, иначе мы придём к противоположной по сравнению с существующим положением крайности. Тогда слабые будут ездить на "мерседесах", а сильные--считать копейки до зарплаты. И потому предлагаемый справедливый способ распределения имеет смысл лишь вместе с разумным подходом к потреблению. Оно должно быть скромным. Не нищенским и не чрезмерным и уж, конечно, не извращённым, а, вот именно, разумно достаточным, достойным.
   А теперь поговорим о возможных противниках предлагаемых реформ, кто не согласится подчинить свои интересы справедливости. Это ныне успешные, а также рассчитывающие на успех в будущем люди, точнее, те из них, кто абсолютно уверен, что достижениями можно быть обязанным исключительно самому себе, в том числе имеющимся способностям и талантам, полагая их личной собственностью. Взять, к примеру, артистов. Они часто про себя говорят, что "пашут, как лошади", почему, мол, и много зарабатывают. Но при этом не задаются вопросом, почему, скажем, шахтёры, которые "пашут" не меньше, к тому же постоянно рискуя жизнью, имеют зарплаты, не сравнимые с заработками звёзд шоу-бизнеса. Они не задумываются и над тем, каковы доли труда и таланта в их доходах, и уж тем более над тем, что составляющая доходов, обусловленная талантом, не только им принадлежит. Очевидно, что такая бездумность, тем более отрицание самого факта несправедливости, безнравственны.
   Но не уничтожат ли ограничения мотивацию к труду у одарённых людей? У разумных и порядочных из них, безусловно, нет. К тому же эти ограничения коснуться только излишеств, роскоши, вообще всего того, без чего вполне можно обходиться, причём, получая истинное и полноценное удовлетворение от творчества и от приносимых людям пользы и радости, но что, не будучи ограниченным, грозит порчей и даже гибелью дарованным способностям и талантам, а часто и самим их носителям. Примеров такого печального исхода немало. Вдобавок природный или Божий дар нельзя подавить, что доказано опытом нищих художников Монмартра, создававших свои шедевры без всякой надежды на признание.
   Важным аргументом против реформ следует признать ссылку на западный опыт устройства жизни. Многие считают его безусловно позитивным. Между тем главный принцип, по которому живёт склонный к риску и авантюризму Запад,--лучше делать и ошибаться, чем не делать, потому, мол, что ошибки можно исправить,--глубоко порочен. Раньше, и в особенности в далёком прошлом, это было видно лишь большим умам, но теперь, при нынешнем уровне прогресса и ещё более при его перспективах, опасность--да не какая-нибудь, а смертельная--возможных последствий допущенных ошибок стала очевидной любому, кто хотя бы немного задумывается над происходящем. Разве можно гарантировать, что очередную ошибку удастся исправить? Опасность самоуничтожения человечества не пустая страшилка, а жестокая правда, вернее, её часть. Если это случится, то по вине не всего человечества, уж точно не по вине австралийских аборигенов, хотя погибнут и они. Главным виновником катастрофы будет Запад. Мы не в силах его остановить, так давайте хотя бы не усугублять положения, бездумно следуя за Европой и Америкой.
   Нам, всему народу, давно пора перестать видеть в Западе достойный для подражания образец и начать жить собственным умом, а также слушать своих пророков. Мы объявили Пушкина "нашим всем", образованные люди не упускают возможности цитировать его в разговорах, некоторые даже знают наизусть всего "Евгения Онегина", в то же время жить по открытым им законам мы не хотим. А он, в частности, открыл: "Да, жалок тот, в ком совесть нечиста". Что здесь непонятного или вызывающего возражения? Другой отечественный пророк, Иван Андреевич Крылов, указал, что неумелая деятельность может быть опасной и потому хуже бездеятельности, которая в этих обстоятельствах даже имеет право на награду. "Затем-то и попал он в рай, что за дела не принимался",--сказал наш мудрец о человеке, удержавшемся от каких-либо занятий и тем самым не нанёсшем вреда обществу. Ещё более чреватой опасностями является деятельность корыстная. И эти два вида деятельности не могут быть оправданы известной поговоркой "Не ошибается тот, кто ничего не делает". Скажем, для России и Германии и даже для всего мира было бы лучше, если бы Ленин, Сталин и Гитлер прожили бы свои жизни в праздности. Показательным в этом отношении также является бизнес. От деятельности неспособных к нему горе-предпринимателей и аферистов страдают их клиенты и наёмные работники, что недопустимо.
   Несомненно, отказаться от всякой деятельности мы не можем, следовательно, и ошибок нам не избежать. Но свести их к минимуму мы в состоянии, если ограничимся деланием только действительно необходимого, если н е б у д е м д е л а т ь л и ш н е г о.
   Серьёзных возражений против реформ можно ожидать от церкви. В соответствии с одним из важнейших догматов христианства мечта людей об устройстве земного рая, или хотя бы просто покойной и благополучной жизни, которой можно быть довольными, неугодна Богу. Якобы такая жизнь отвлечёт людей от духовной работы по очищению себя от грязи страстей и грехов, работы необходимой, являющейся залогом спасения для вечного блаженства на небесах. Эти опасения не безосновательны. В самом деле, мы вспоминаем о Боге по большей части в трудные минуты, когда хотим от Него помощи. В благополучной жизни таких моментов, а значит и причин для обращения к Создателю должно быть меньше. Но что в этом плохого? Что плохого, если выросшие дети сумеют устроить свою жизнь без расчёта на родительскую опеку? Опыт всей истории христианства доказывает, что доктрина земной жизни как приготовления к жизни небесной людьми не принимается, поскольку лишает их радостей земного бытия и в первую очередь радости творить свою жизнь по собственному разумению. Нет ли здесь Божественной ошибки, как бы самоуверенно и дерзко это ни звучало? Хотя почему самоуверенно и дерзко? Ведь мы знаем об одном таком случае. Явившись на землю, Христос, кроме прочих задач, имел и задачу скорректировать, исправить ветхозаветные установки, которые, надо полагать, Пославшим Его были признаны ошибочными или по крайней мере устаревшими. Так, может, и представления Господа о том, как следует жить людям на земле, тоже утратили свою актуальность и нуждаются в поправках? К тому же Он и Сын Его всегда призывали людей делать добро, а в обществе, которое предлагается построить, добра должно быть больше, чем в ныне существующем.
   На этом я заканчиваю изложение концептуальных моментов предлагаемых преобразований нашего общества и перехожу к конкретным, но тоже основным и наиболее важным вопросам, что и как предполагается делать.
   Первое. Замышляемые реформы столь масштабны и радикальны, что было бы даже не авантюрой, а преступлением заранее намечать какие-либо сроки их осуществления. Они должны быть в такой мере постепенны, чтобы люди имели возможность доживать свою жизнь практически в тех же условиях, к которым привыкли. Заметно меняться будет лишь то привычное, с чем им поневоле приходится мириться, что они вынуждены терпеть, не имея возможности исправить. Разумеется, на такую заботу вправе рассчитывать только честные граждане, не устраивающие своё благополучие за счёт других. А вот для нечестных жизнь изменится быстро и круто. Ловчить станет по-настоящему опасно, и такое положение будет введено без проволочек.
   Второе. Также постепенно будут меняться отношения нашей страны с другими государствами. Все, взятые нами на себя обязательства,--политические, экономические и иные, как государственные, так и наших частных компаний,--будут неукоснительно исполняться вплоть до истечения сроков действия. Их корректировки, если возможности таковых предусмотрены действующими договорами и контрактами, тоже будут осуществляться по прежним правилам. На изменения условий участия России в бессрочных международных договорах будет объявлен мораторий на десять лет, после чего указанные условия могут быть пересмотрены. Мы заинтересованы в том, чтобы наши внутренние реформы не ущемили с п р а в е д л и в ы х интересов зарубежных партнёров.
   Вместе с тем любые и чьи бы то ни было посягательства на собственные интересы России получат отпор с применением появившихся у нас новых возможностей. В случае угроз нашей стране, которые не удастся устранить средствами международного права, мы прибегнем к прямому воздействию на лиц, включая государственных деятелей, чьи поступки или решения создали указанные угрозы. Они будут принудительно переправлены в Россию с помощью аппарата, о котором я говорил выше, и преданы суду. При их согласии отказаться от опасных для нашей страны действий и решений, они смогут вернуться на родину. В противном случае их ждёт переселение на необитаемые острова в тропической зоне, где они должны будут жить своим трудом, как жил Робинзон Крузо. А попытавшиеся возвратить ссыльных на Большую землю разделят их участь. Считаю такой способ защиты наших интересов справедливым и адекватным при одновременной его асимметричности: обычной силе мы противопоставим силу необычную.
   Однако мы не собираемся ограничиваться лишь дипломатическими средствами защиты и упомянутыми новыми возможностями. Поскольку не только руководители, но и рядовые граждане и даже население в целом некоторых стран разделяют политику навязывания своего образа жизни другим народам, считая себя вправе командовать миром, то будет правильно, если воздействие используемых нами мер самозащиты испытают на себе и эти граждане. Вразумить их и удержать возможного агрессора от соблазна поживиться за наш счёт, тем более лишить нас самостоятельности, способно имеющееся у России ядерное оружие. Правда, потребуется коренным образом изменить концепцию его применения. Слабое место в действующей концепции--средства доставки оружия на территорию противника. Их нужно постоянно совершенствовать, чтобы обеспечить возможность преодолевать появляющиеся новые системы защиты. Этот путь--гонку вооружений--мы, будучи Советским Союзом, уже пробовали и убедились в его исключительной затратности и неэффективности. Но есть и другой путь, обусловленный специфичностью действия ядерного оружия, которое н е о б я з а т е л ь н о сбрасывать прямо на голову врага. Нанести ему урон и даже его уничтожить можно, взорвав ядерные заряды на нашей собственной территории или в мировом океане. Нужно лишь обеспечить достаточный объём этих зарядов. Чтобы воспользоваться указанным путём, необходимо заявить о неприемлемости для нас потери суверенитета ни при каких условиях и нашей готовности предпочесть ей гибель, конечно, вместе с остальным миром. Разумеется, такое заявление не может быть декларацией. Надо заставить мир поверить, что мы сделаем э т о, если нас вынудят, что слова известной нашей песни не пустые звуки:
   "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг",
   Пощады никто не желает".
   Третье. Одним из важнейших залогов успеха любых фундаментальных преобразований общества является преемственность власти. И поскольку подобные преобразования должны быть, как я уже сказал, постепенными, следовательно, требующими длительного времени, за этот период люди, осуществляющие власть, естественно, будут меняться. Для продолжения реформ нужно, чтобы их преемники были бы и их единомышленниками, причём не на словах, а на деле, по существу. Потому общенародные выборы как способ отбора таких людей непригодны. Слишком велик риск ошибки, поскольку избиратели близко не знают и не могут знать кандидатов, следовательно, вынуждены довольствоваться сведениями о них из чужих рук. Лучше самого правителя подходящего продолжателя дела выбрать никто не может. Обязательным условием должна быть также длительная и тщательная подготовка смены. Такой способ формирования власти не является династическим, так как отбор преемников должен осуществляться не по принципу родства, а исключительно по личным качествам, способностям, талантам и, безусловно, по приверженности курсу реформ. Но самым главным свойством, без которого кандидат не только не станет преемником, но не попадёт даже в команду, должна быть п о р я д о ч н о с т ь.
   Способ передачи власти без участия населения предполагается использовать только при формировании верховной, региональной и муниципальной--в крупных муниципалитетах--властей. Там, где избиратели реально могут выбирать достойных людей, лично зная их, выборы сохранятся.
   Особо хочу остановиться на вопросе о демократии. Не в теории, а на практике она во многом миф. Вы знаете, что давно созданы эффективные специальные технологии, позволяющие манипулировать общественным мнением, в том числе добиваться от избирателей без их ведома нужного результата голосования. На этот счёт очень точно высказался Михаил Михайлович Жванецкий: "Уже на следующий день после выборов мы сокрушаемся: "Опять не тех выбрали!". Так что не стоит жалеть о том, чего в действительности просто не бывает. С другой стороны, вы сами избирали меня и нашу команду уже не один раз. Значит, вы доверяете нам и согласны с тем курсом, по которому мы ведём страну. Доверьтесь же полностью. Я никогда не обманывал вас, не обману и в будущем. Замечу, кстати, что выбранный курс целиком согласуется с предлагаемыми реформами. Следовательно, часть пути мы уже прошли и, как мне кажется, не жалеем, что идём именно в этом направлении.
   Достоинство предлагаемой формы власти без выборов заключается ещё и в том, что многие ныне существующие её органы оказываются ненужными и могут быть упразднены. В первую очередь--обе палаты Федерального собрания, а также региональные парламенты. Логика тут проста. Если народ доверяет Главе государства, то дополнительной поддержки парламента не требуется, а противодействия нельзя допустить. К тому же я знаю, что у большинства из вас депутаты уважением не пользуются. Разумеется, упразднение парламента не означает, что способные и дельные люди отстраняются от управления страной и вообще от политики. Они будут использоваться как помощники, советники, консультанты.
   Четвёртое. Предлагаемые реформы включают в себя коренные изменения политического устройства нашего общества. Как известно, важнейшим элементом политической системы современного вида являются политические партии. Считается, что они призваны выражать и отстаивать интересы различных социальных групп общества, для чего, собственно, и создаются. Не знаю, было ли так когда-нибудь, но сейчас этого нет точно. Партии превратились в организации, используемые их лидерами и приближёнными людьми для достижения власти как средства удовлетворения собственных амбиций и обеспечения личного благополучия, понимая под ним неоправданно высокий материальный достаток и безнаказанность. Выражение и отстаивание интересов простых людей остаются только на словах в предвыборный период. Многопартийность и наличие оппозиционных действующей власти партий не позволяют устранить это зло. Если одна шайка мошенников и воров разоблачает другую такую же шайку, чтобы занять её место у руля власти, какая тут польза обществу? И зачем тогда нужны сами партии?
   Мы выбираем принципиально иное--беспартийное--политическое устройство общества и иной способ формирования власти. На всех уровнях к ней будут допускаться только порядочные и совестливые люди, для которых забота о согражданах является естественным свойством характера. Их должны подбирать и назначать на должности ранее назначенные таким же образом вышестоящие руководители. Кроме указанных человеческих качеств, у всех кандидатов должно быть обязательное профессиональное качество--умение хорошо разбираться в людях. Оно необходимо им для подбора подходящих сотрудников-профессионалов--знающих, деловых и достойных доверия.
   Но порядочность людей, назначаемых во власть, не отменит их ответственности. Причём это не будет простая отставка, являющаяся лишь пародией на настоящую ответственность. Отвечать придётся головой, хотя и не в буквальном смысле, как было при Иване Грозном. Злоупотребившие властью будут наказываться длительными сроками лишения свободы с обязательной конфискацией имущества, включая имущество близких родственников, и последующему ограничению в выборе работы всего несколькими профессиями. Для таких преступников оставшаяся жизнь должна превратиться в с у щ е с т в о в а н и е. Допустившие просчёт или ошибку без злого умысла будут наказываться менее сурово, но тоже так, чтобы последствия содеянного отражались на их жизни до конца дней.
   Предполагаю, что кто-то назовёт эти меры жестокими. Но, во-первых, жестокость по отношению к преступнику есть справедливость, во-вторых, преступление в данном случае будет предательством, самым отвратительным из всех преступлений, а с тех, кому доверяют, спрос строже, и, в-третьих, не б?льшая ли жестокость, когда от злоупотреблений или ошибок облечённых властью людей страдают многие ни в чём не повинные граждане?
   Как-то Черчилль сказал, что в демократии мало хорошего, однако ничего лучше человечество не придумало. Он не уточнил, почему так случилось: потому ли, что человечество продолжает искать более совершенную политическую систему, но пока безуспешно, или потому, что, придумав демократию, отказалось от дальнейших поисков. Думаю, новую систему власти в России можно рассматривать как попытку сдвинуться, наконец, с места.
   Пятое. Нам необходимо улучшить наши законы. Сейчас в них превалирует целесообразность в ущерб нравственности. Поэтому лицемерие, подлость, коварство и другие подобные позорящие человека качества не влекут за собой справедливого наказания. Это неправильно, одного лишь общественного осуждения здесь мало. Безнравственное поведение людей ставит их порядочных сограждан в невыгодное положение, подрывает веру в справедливость и заставляет усомниться в ценности доверия, честности, искренности, т.е. наносит обществу безусловный вред. Общество, где люди вынуждены опасаться друг друга, подозревая в стремлении добиться преимуществ обманом, хитростью или подлостью, благополучным быть не может. Мы не должны так жить, а потому будем считать аморальность не только общественно опасным явлением, но и противозаконным деянием.
   Самым первым законом, реализующим эту концепцию, станет закон, в соответствии с которым использование несовершенства уже существующих законов, изъянов и упущений в них будет считаться тяжким преступлением, подлежащим суровому наказанию. Он удержит умных и знающих людей, кому только и под силу выявить указанные недостатки, от соблазна использовать свои ум и знания во вред обществу.
   Однако принятие такого закона не решит полностью задачу избавления от деятельности, наносящей вред обществу и обусловленной действующим ныне принципом "Разрешено всё, что не запрещено". Он дискредитировал себя, предоставляя широкие возможности для порочной инициативы и разного рода новаций, с которыми потом приходится бороться вдогонку, принимая новые законы. Этому процессу нет конца. Мы примем противоположный принцип для регулирования любой деятельности: "Запрещено всё, что не разрешено". Он не убьёт инициативу и предприимчивость, но лишь исключит их негативную составляющую. С введением этого принципа целью инициативных и предприимчивых людей станет поиск только таких видов выгодной деятельности, которые имеют шанс быть разрешёнными.
   Нашей юриспруденции нужно в корне изменить отношение к некоторым видам преступлений, тяжесть которых на практике, неформально в настоящее время определяется главным образом размерами причинённого материального ущерба без адекватного учёта морального вреда, на деле являющегося самой важной составляющей совершённого зла. Например, к мошенничеству, отвратительному своим вероломством и по этой причине наносящему большой урон гуманности общества. Или к хулиганству--извращению, доставляющему удовольствие от демонстрации неуважения к обществу и от унижения людей. Такого рода преступления следует квалифицировать как особо тяжкие, как преступления против человечности, и совершивших их карать безжалостно и сурово.
   Считаю также безотлагательно необходимым принять законы, регламентирующие критику власти. Эта критика может быть направлена лишь против конкретных недостатков и ошибок и против допустивших их людей. Критика выбранных курса и политики страны не приемлема как безответственная. Исторический опыт показывает, что такая критика позволяет только разрушить существующее и при самом благоприятном исходе обрекает общество на нестабильность, неминуемо ведущую к ухудшению условий жизни. В крайних же случаях общество ввергается в хаос или даже гражданскую войну. Поэтому допустивших подобную критику следует считать смутьянами, преступниками, воистину врагами общества, противниками его спокойного существования, эволюционного развития и постепенности преобразований. В то же время неправильно объявлять их уголовниками. В связи с этим предлагаю возродить институт политического преступления и отнести указанных лиц к политическим преступникам. Так будет лучше прежде всего для них самих, поскольку позволит помещать их в отдельные изоляторы, колонии и тюрьмы, оградив от насилия уголовных элементов.
   Думаю, нам нужно ужесточить наказания за все виды преступлений. Штрафы и возмещения причинённого вреда должны стать миллионными, сроки принудительных работ многомесячными, а сроки заключения длительными. Ничего не поделаешь, иначе мы не добьёмся законопослушности.
   А ещё считаю необходимым отменить мораторий на исполнение смертных приговоров. Мало того, нужно расширить круг статей Уголовного кодекса, по которым смогут выноситься такие приговоры. В частности, к исключительной мере наказания должны приговариваться рецидивисты при повторном совершении тяжких преступлений, а также педофилы. Надо избавляться от этой скверны. Напомню, что теперь у нас имеется средство, позволяющее стопроцентно точно установить вину или невиновность подозреваемого, так что судебные ошибки исключены.
   Что касается "пригожей Европы", как иронично назвал нашу западную соседку великий русский поэт Александр Блок, то её мнение на сей счёт не стоит принимать во внимание. Она никогда не была России сестрой, наоборот, относилась к нам свысока, хотя втайне боялась. Ей выгодно, чтобы у нас сохранялась преступность, ослабляющая страну.
   В рамках предлагаемых реформ нам надо также изменить порядок формирования судейского корпуса, ужесточив требования к кандидатам. Судьями должны назначаться только исключительно порядочные, высоконравственные люди из числа юристов, проработавших не менее десяти лет в прокуратуре и постоянно участвовавших в судебных процессах, представляя обвинение, а, кроме того, имеющих тоже не менее чем десятилетний стаж адвокатской практики. Это неправильно, когда судьи набирают первичный опыт, уже решая судьбы людей.
   В заключение этого вопроса отвечу на возможные возражения противников ужесточения наказаний за преступления, считающих его малоэффективным средством борьбы с преступностью. Действительно, несмотря, например, на применение смертной казни, убийцы и насильники в обществе не переводятся. Тем не менее такие возражения не убедительны. Ведь не отказываемся же мы от прополки огородов, хотя она тоже не избавляет от сорняков навсегда. Просто, когда они вновь вырастают, мы опять берёмся за мотыгу, не считая это бессмысленным делом.
   Шестое. Разумеется, репрессивные меры не главное средство в деле установления в обществе здорового климата и доброжелательных отношений между гражданами. Решающим здесь является воспитание, как говорили в советское время, подрастающего поколения. И надо признать, что эта сфера тоже нуждается в коренной переделке.
   Основными факторами, участвующими в воспитании, считаются семья, школа и улица. Полагается также, что первые два из них действуют или по крайней мере должны действовать позитивно и согласно, имея одной из важнейших своих функций нейтрализацию отрицательного влияния улицы на детей, подростков и юношество. Такие представления не соответствуют действительности. Во-первых, у нас много неблагополучных семей, где дети не только не получают положительного жизненного опыта, но прямо учатся плохому на примере родителей. Во-вторых, есть большое число неполных семей, которые просто не в состоянии обеспечить детям должного воспитания. И, в-третьих, даже в благополучных семьях из-за занятости родителей работой и самими собой сплошь и рядом дела с воспитанием обстоят неважно. Вдобавок в тех из них, где имеется высокий материальный достаток, очень часто родители вместо каждодневного, причём не на бегу, общения с детьми откупаются от них деньгами на развлечения.
   Но всё сказанное о проблемах семейного сегмента воспитания--лишь цветочки. Ягодками же является детская и юношеская наркомания. Удивительно, что, обсуждая вопросы этой беды, мы ополчаемся только на производителей зелья и его распространителей. А средства массовой информации повышают градус общественного возмущения, поражая нас сведениями о чудовищных доходах этих упырей. Вместе с тем не нужно большого ума, чтобы сообразить: гигантские деньги детско-юношеской наркомании целиком берутся из семейных бюджетов, поскольку собственных доходов у детей нет. Вот и получается, что наркоманами их делают прежде всего родители, отказавшиеся от непрерывного и трудоёмкого процесса воспитания, заменив его на редкие сеансы формального внимания к своим чадам. Я далёк от иллюзии, что всем взрослым людям доставляет удовольствие общение с их детьми, хотя в принципе именно так и должно быть, но тогда им нужно по крайней мере проникнуться пониманием своего долга и п а с т и потомство, предохраняя его от внешних угроз.
   Не лучше обстоят дела и в школе. Она уже давно воспитание как самостоятельную и наиважнейшую цель перед собой не ставит. Да и школьное образование во многом превратилось в формальность. В результате учёба в школе стала всего лишь неким обязательным фактом биографии, в отсутствие которого для человека оказываются закрытыми важные возможности в жизни. Принципиальное значение ещё сохраняют младшие и средние классы, где дети обучаются грамоте, т.е. буквально учатся читать, писать и считать. Кстати, важность умения писать и считать с появлением компьютеров снизилась, и современные школьники не знают таблицу умножения, не могут считать в уме, а слова пишут так, как их слышат. К тому же родной язык теперь не в почёте, многие полагают, что гораздо важнее знание иностранных.
   Старшие классы и изучаемые в них предметы рассматриваются только как необходимая ступенька перед ВУЗом. Этот период школьной жизни детей нельзя назвать иначе, как натаскиванием. Ни о каком развивающем процессе здесь говорить не приходится.
   Школа перестала быть для детей центром притяжения. Теперь для них это место отбывания повинности. Кружки, секции и вообще всё то, что раньше составляло внеклассную работу, принося пользу и радость ребятишкам, отброшено как ненужный хлам.
   К сожалению, деградировал и школьный преподавательский корпус. Самоотверженных сеятелей разумного, доброго, вечного не осталось. Многие квалифицированные представители самой гуманной профессии тоже соблазнились большими заработками, предпочтя школе вольные хлеба репетиторства. Впрочем, винить в этом только учителей было бы несправедливо, ведь им тоже пришлось приспосабливаться к нашей новой жизни с её материальными приоритетами.
   Как видим, положение с воспитанием подрастающего поколения у нас--из рук вон, а силы, ответственные за него, находятся далеко не в лучшем состоянии, при том что противостоящие им силы умножаются. К традиционной улице добавилось телевидение и сопутствующая ему видеоиндустрия, ставшие дополнительным современным фактором воспитания молодёжи, вернее, антивоспитания, привития качеств сомнительной ценности. Особенно тревожно, что наши дети не разборчивы в своём отношении даже к самым низкопробным элементам чужой культуры, которые им навязываются с телеэкранов. Если так будет продолжаться и впредь, то мы как народ утратим собственную идентичность. Этого допустить нельзя.
   Решение данной проблемы давно известно. Только в прошлом оно использовалось ограниченно, почему и не давало масштабного эффекта. Необходимо растить и воспитывать детей в закрытых учебных заведениях--пансионах, наподобие наших Царскосельского лицея, Смольного института, кадетских корпусов, духовных семинарий и Итоновского колледжа в Англии. Только эти пансионы должны быть не привилегированными, а для всех детей. Их задачи-- ц е л е н а п р а в л е н н о е воспитание с исключением бесконтрольных влияний на воспитанников и р а з в и в а ю щ е е образование. Это значит, что во время пребывания в пансионах у воспитанников необходимо будет выработать устойчивые моральные качества и иммунитет к безнравственности, а также дать им базовые знания и навыки, обеспечивающие возможности для дальнейшего профессионального обучения в училищах, техникумах и ВУЗах. Замечу, что и там задаче воспитания должно уделяться необходимое внимание. Поведение учащихся и студентов нельзя оставлять без надзора, а совершивших проступки--без наказания соответственно их тяжести. Перечисленные меры не являются ограничением свободы, если понимать под ней, как и следует, позитивный фактор жизни, но лишь средством поддержания в молодёжной среде здорового морального климата.
   Подготовленные таким образом молодые люди и должны стать теми порядочными и совестливыми, ставку на которых мы хотим сделать. Скажу больше. В перспективе мы надеемся вывести новую породу человека--Homo moralis, Человек нравственный, поскольку нынешний Homo sapiens, Человек разумный, полностью себя дискредитировал, подведя мир, в котором живёт, к краю пропасти.
   И вот что ещё очень важно, когда идёт речь о природе человека. Будучи одним биологическим видом, люди различаются своим внутренним содержанием: мировоззрением, мыслями, взглядами, жизненными позициями. Эти различия имеют тенденцию к росту, в особенности в демократических обществах, где неодинаковость рассматривается как несомненное благо и поощряется. Однако разнообразие и в первую очередь разномыслие хороши или хотя бы терпимы, пока не перешли критический рубеж, за которым, как я уже говорил, наступает нестабильность общества или даже начинается самоубийственная гражданская война. Но даже если до этой крайности и не дойдёт, чрезмерные различия представлений людей о том, как в их стране должна быть устроена жизнь, обрекают такую страну на бесплодное существование:
   "Когда в товарищах согласья нет,
   На лад их дело не идёт...".
   Вот почему мы не должны быть слишком разными.
   Предвижу вопросы: "А какие качества должны составлять желанное единообразие? Существуют ли безусловные добродетели, которые необходимо воспитывать в каждом человеке?". Конечно, такие ценности существуют, и они хорошо всем известны: порядочность, т.е. честность, неспособность к низким, аморальным и антиобщественным поступкам, совестливость, скромность, доброта, верность, принципиальность...
   Седьмое. Первопричиной всех бед человечества, возникших когда-то и возникающих теперь по вине самих людей, является абсолютно неверное понимание нами прогресса. Что бы ни говорили учёные, но на бытовом уровне, а именно он и определяет реальное положение, под прогрессом мы понимаем в с ё новое, что появляется в результате деятельности человека, хотя среди этого нового гораздо больше соблазнительного, чем разумно необходимого и по-настоящему полезного. Создание небывалого стало самоцелью. Давно минули времена, когда новое появлялось только как востребованное. Сейчас не спрос определяет предложение, а предложение управляет спросом, доходя при этом до абсурда. Не успеешь привыкнуть к только что купленной зубной щётке, как тебе навязывают якобы более совершенную, объявляя предыдущую никуда не годной.
   Изменился критерий оценки нового. Вместо полезности мы всё чаще требуем от новых вещей и предметов удобства или даже комфорта. Продолжая пример с зубной щёткой, не могу не назвать её электрический вариант иначе, как излишеством, а то и извращением. Но ведь ничего бесплатного в мире нет. И на изготовление этой щётки и батарейки для неё расходуются ресурсы, включая трудовые, которые могли бы использоваться для производства чего-то действительно нужного. Или взять полиэтиленовые пакеты и пластмассовые бутылки, позволяющие носить в портфеле вместе с деловыми бумагами без всякой опаски за них даже молоко и селёдку. Чем это удобство обернулось в городах и зонах отдыха вы знаете. А вот примеры ещё более опасных достижений прогресса. Как быстро мы привыкли к мобильным телефонам, хотя совсем ещё недавно прекрасно обходились без них. Мы и сейчас вполне можем обходиться, в чём каждый не раз убеждался сам--когда оказывалось, что батарейка разрядилась. Жизнь при этом не кончалась. Между тем такой совсем не обязательный предмет нашего современного обихода недёшев, влияние создаваемого им излучения на мозг человека вредно, и пока не установлено, способен ли организм справиться с этим вредом без всяких последствий для себя, а проблема токсичных батареек, выработавших свой ресурс, у нас не решена, поскольку население относится к ним как к обычному бытовому мусору. Второй пример--личные автомобили. В городах они превратились в бедствие. И, глядя правде в глаза, надо признать, что существенным, если не основным, мотивом, заставляющим людей приобретать автомобили, является не получаемая от них польза, а стремление к престижу. Собственная машина стала свидетельством успешности и средством самоутверждения. Особенно падка на такое неоправданно дорогое с точки зрения интересов общества средство молодёжь.
   Всем известно выражение "Прогресс требует жертв". Но ни насильно, ни добровольно человек не должен превращаться в дрова для топки паровоза прогресса. Власть же как распорядитель жизни общества обязана заботиться о том, чтобы ни для каких групп населения прогресс не становился несчастьем. Между тем такая опасность реально существует, и связана она прежде всего с постоянно возрастающей скоростью прогресса. Люди, особенно немолодые, просто не поспевают за ним, поскольку их способности к адаптации, в частности, к обучению и освоению нового, ограничены и убывают с возрастом. Но мы не должны уподобляться велосипедистам, вынужденным как можно быстрее крутить педали не только для того, чтобы скорее доехать до цели, но и чтобы не упасть. Нам некуда и незачем торопиться. Мы можем позволить себе идти пешком, не торопясь, получая удовольствие от своего путешествия и вообще от жизни.
   Следует понять, что любое новое помимо восторгов заслуживает и опасений, поэтому к нему нужно относиться критичнее. Здоровый консерватизм ещё никому не повредил. Прогресс необходимо строго контролировать и сопровождать мероприятиями, компенсирующими его негативные последствия. Не мы ему, а о н обязан служить нам. И овцы не должны есть людей, как бывало раньше. Поэтому отныне мы будем считать прогрессом лишь то, что несёт с собой пользу не отдельным группам общества, но ему всему, понимая под пользой только разумную выгоду без каких-либо излишеств. А прогрессивные технологии и техника будут внедряться не иначе как совокупно с мерами, обеспечивающими защиту интересов работников, не способных освоить эти новшества.
   Прогресс тесно связан с конкуренцией. Она его подстёгивает. Однако стремление к прогрессу как средству, позволяющему победить в конкурентной борьбе, не должно превалировать над социальной ответственностью. Чтобы этого достичь, мы примем законы, которые изменят правила конкуренции и заставят бизнес не только думать о собственной выгоде, но и реально заботиться о своих наёмных работниках. Прежде всего нам нужно избавить людей от неуверенности в завтрашнем дне из-за страха потерять работу, вернувшись к тому положению, существовавшему при Советской власти, когда рабочих мест было больше, чем работников. Трудоустройство граждан есть важнейшая и с а м о с т о я т е л ь н а я функция государства, а полная занятость населения при возможности для каждого человека, в каком бы уголке страны он ни жил, всегда найти подходящую работу является обязательным условием благополучия общества. На своих предприятиях государство должно осуществлять и обеспечивать их непосредственно, на частных--стимулируя и принуждая к тому же собственников. Рабочие места как совокупность созданных условий для труда, включая и средства производства, это тоже продукт, причём такой, который должен быть признан самым важным в составе ВВП. Сейчас модно вспоминать к месту мудрость, кажется, японскую, мол, дать голодному человеку удочку лучше, чем дать рыбу. Но ведь удочка и есть элемент одного из простейших видов рабочего места в его вышеизложенном обобщённом смысле. Её кто-то же сделал.
   Итак, рабочие места--это безусловная ценность, которую нужно беречь и о ней заботиться, а потому внедрять новые технологии и одновременно сокращать работников, недопустимо. Не только овцы, но и машины не должны есть людей. Целью применения перспективных технологий может быть лишь облегчение труда, улучшение его условий и повышение производительности, разумеется, без увеличения интенсивности. Да, такие меры не сулят высоких темпов экономического роста, но этого не надо бояться, поскольку мы собираемся коренным образом изменить и потребление, давно ставшее чрезмерным, если не безумным, о чём я скажу дальше.
   Однако забота государства о трудоустройстве граждан окажется бесполезной, если не будет сопровождаться действиями по недопущению иждивенчества. Возможность в любой момент получить работу не должна превращаться в средство шантажа со стороны нерадивых работников. Поэтому, пока не появится Человек моральный, лентяев и халявщиков придётся заставлять работать, причём не кое-как, а добросовестно. Механизмы такого принуждения мы найдём.
   Восьмое. Из предыдущих пунктов моего выступления очевидно, что предлагаемая политика имеет во многом ограничительный характер, что скажется, конечно, на всех сторонах жизни общества. Однако это не только не пагубно, а, наоборот, благотворно. В частности, зачем нам, да и всему человечеству, постоянный рост эффективности экономики? Ведь люди давно убедились, что новые вещи и потребительские возможности, тем более просто их доступность и избыток, могут доставить только временную радость. Счастья они не приносят и вызывают лишь пресыщение. Вдобавок эффективность сама по себе ещё не всё. Важно, как распределяются её плоды. Если человеку не достался даже маленький кусок пирога, ему без разницы, был тот вкусным или нет. Так что не будем торопиться уподоблять себя глупцу, намеревающемуся зарезать курицу, которая несёт золотые яйца. Кому нужна чудо-курица, если она с а м а склёвывает снесённые яйца? А ведь её надо кормить и, несомненно, получше, чем обычных кур.
   Нагляднее всего можно пояснить высказанную мысль на примере банков, изначальная суть деятельности которых очень проста: аккумулировать деньги вкладчиков и выдавать их в качестве кредитов заёмщикам, взимая плату за предоставленные средства, а из неё начислять доход вкладчикам и жалованье своим сотрудникам. При такой технологии неприятности, включая банкротство, могут возникнуть только по единственной причине--в случае невозврата кредитов несостоятельными заёмщиками. Но против этих неприятностей есть вполне надёжная защита: выдача кредитов лишь под залог активов, покрывающих стоимость выдаваемых кредитов и обладающих хорошей ликвидностью, и гарантированный запрет каких-либо действий с находящимися в залоге активами до полного погашения кредитов. Любая другая технология рискованна, хотя в случае успеха может иметь большую доходность. Банки предпочитают именно рискованные варианты, что иначе, как наглостью, назвать нельзя, поскольку рискуют они деньгами вкладчиков, а сверхдоходы от удачных операций присваивают себе. Вот откуда у банкиров их вызывающие зависть состояния. Ну, и зачем обществу банки в таком виде? Безусловно, у любого предпринимателя, в том числе и у банкира, должен быть личный интерес в его деле, однако не выше общественной пользы от этого дела.
   Но, возразят мне, при вышеуказанной безопасной технологии банковской деятельности заёмщиком не может стать неимущий, будь он хоть семи пядей во лбу и предлагай перспективное дело. Да, и это совершенно правильно, потому что обещания будущих доходов нельзя рассматривать как реальную гарантию возврата кредитов. А потому под обещания, какими бы заманчивыми они ни были и какими бы аргументами и расчётами ни подкреплялись, кредиты выдаваться не должны. Жить в долг опасно, не говоря уже, что недостойно. "По одёжке протягивай ножки",--учит нас народная мудрость. И уж совсем беда, если соблазну жить в кредит поддаётся всё общество. Что при этом получается, показали глобальные финансовые кризисы последних лет.
   Вместе с тем нет ничего страшного в невозможности начать дело в отсутствие стартового капитала. Наоборот, это отсеет мошенников, авантюристов и неспособных к бизнесу людей, не имеющих нужных деловых качеств. Для них открыт другой путь--путь наёмных работников, которым, кстати, не должны брезговать и будущие бизнесмены. Такой опыт позволит им впоследствии правильно выстраивать отношения с работниками своих компаний. К тому же это честный и достойный способ заработать средства для открытия собственного дела.
   Исключение риска из банковской деятельности сделает невозможными и ипотечные кредиты. В общем случае ипотечный кредит--это предоставление денежных ссуд под залог недвижимости. В современном же обиходе под ним понимается целевой кредит для приобретения жилья, которое и выполняет роль залога. Заёмщиками ипотечных кредитов являются люди, прежде всего молодые семьи, способные расплачиваться с банком только из своей зарплаты. А её, как мы теперь хорошо знаем, человек может лишиться в любой момент, потеряв работу. При кризисах, когда безработица возрастает, вызывая, кроме прочего, и увеличение числа неплательщиков по ипотечным кредитам, отобранного у них банками жилья оказывается так много, что цены на него падают. Из-за этого банки несут убытки и даже могут обанкротиться, дестабилизируя всю финансовую систему, как и случилось в недалёком прошлом с ипотечными банками в Америке. Вот чем опасна ипотека. Да и при благоприятных условиях она, вообще говоря, не подарок, поскольку представляет собой многолетнюю долговую кабалу. Потому не стоит сожалеть, что мы отказываемся от этого способа решения жилищной проблемы. Жильё настолько важная и капиталоёмкая вещь, что д о л ж н о и м о ж е т б ы т ь заботой исключительно государства. Неправильно оставлять человека один на один с проблемой, которая в большинстве случаев ему не по плечу.
   А ведь у нас есть опыт, пусть и давний, массового строительства жилья для населения. В 50-е и 60-е годы прошлого века миллионы советских семей были переселены из бараков и коммуналок в отдельные квартиры. Да, эти малогабаритные, с неудобной планировкой и совмещёнными санузлами квартиры по теперешним меркам выглядят, мягко говоря, скромно. Понятно почему: у государства тогда не хватало денег на лучшее жильё. Но сам подход к решению жилищной проблемы был правильным. Сегодня, когда возможности нашего государства значительно возросли, оно способно обеспечивать вполне достойным жилищем каждую семью. Мы уже сделали это для военных, сделаем и для остальных.
   Продолжим финансовую тему. Важным фактором финансовой деятельности, могущим вызывать её кризисы, являются также спекуляции на рынке ценных бумаг. Акции как средство непосредственного инвестирования в то или иное предприятие полезны, но только если они обращаются между держателями и эмитентом. Их перепродажа и есть спекуляция. И когда кто-нибудь, купив акции утром и продав вечером, получил прибыль, никакой это не заработок, а обираловка хитрованом простаков. Терпеть подобные опасные финансовые забавы мы больше не будем. Единственной выгодой от приобретения акций должна стать возможность получения дивидендов. А чтобы эта выгода была реальной, примем меры против неоправданного занижения сумм, направляемых на их выплаты. Размеры дивидендов должны соответствовать получаемым компаниями прибылям.
   И ещё об эффективности, под гипноз которой попали многие из нас. Мы часто используем это понятие, характеризуя отдельных людей, говоря, например, о ком-то: эффективный собственник, эффективный управленец и так далее. Однако гораздо важнее эффективность общества в целом, то, как оно функционирует и, в частности, как распоряжается своими ресурсами. Сейчас у нас очень много мужчин работает охранниками, где их только нет. Я не утверждаю, что охранники вовсе не нужны, но вряд ли эффективно с точки зрения интересов и нужд общества использовать молодых, здоровых и сильных мужчин в качестве наблюдающих за порядком.
   Пример с охранниками наводит и на более общие мысли. Вслед за Западом, жизнь которого мы бездумно взяли за образец и пытаемся копировать, в нашем обществе неоправданно вырос рынок услуг. Многое из того, что раньше мы делали сами и можем делать сами, теперь предпочитаем заказывать. Похоже, таким способом мы хотим придать себе значительности, ошибочно связывая это качество с числом людей, ублажающих нас за деньги. Мы всё чаще отказываемся от проведения дома даже семейных торжеств, пренебрегая ни с чем не сравнимой атмосферой подготовки празднества с её милой суетой и самого застолья в тесноте, но не в обиде, променивая всё это, дорогое сердцу, на фальшивый уют ресторанов. Мы даже приглашаем на свадьбы и другие, можно сказать, интимные торжества посторонних людей для того только, чтобы они веселили нас, как будто не способны веселиться самостоятельно. Я как-то прочитал в одном американском романе, что в Штатах даже заказывают траурные речи на похоронах. В похоронных бюро для этого есть специальные люди. Неужели и мы дойдём до такого извращения?
   Отвлечение людских ресурсов, причём самых продуктивных, в сферу услуг, без многих из которых можно обойтись, не только абсурдно. Оно наносит ущерб производственной сфере экономики, а значит, и всей нашей жизни. Кроме того, отказ общества от самообслуживания вызвал необходимость импорта рабочей силы. В том же, что с иностранными рабочими, готовыми заниматься неприятным для нас трудом, мы получили и серьёзные проблемы, теперь никто не сомневается. Услуги--это в немалой части элемент роскоши, излишества. А уж использование домашней прислуги просто безнравственно. Заставлять других себя обслуживать, но не по причине собственной немощи, а только потому, что можешь им заплатить, иначе, как барством назвать нельзя. И мы не будем вновь делить наше общество на господ и слуг. Да, люди рождаются неравными, но это не значит, что и сами они должны усугублять неравенство, вместо того, чтобы его уменьшать.
   Все мы знаем поговорку "Один с сошкой, семеро с ложкой". Думаю, вряд ли её безвестный остроумный автор под высмеиваемыми семерыми имел в виду абсолютных бездельников и паразитов, т.е. людей живущих в полной праздности. Скорее--тех, кто непосредственно не занят в создании жизненно необходимого, прежде всего еды и средств для её производства. Могу также предположить, что смысл поговорки не в осуждении занятий этих людей, а в указании на чрезмерность их числа. Скажем, соотношение три к одному--ещё допустимо, а семь к одному--нет.
   В современном так называемом цивилизованном обществе, в том числе и в нашем, соотношение между кормильцами и нахлебниками, т.е. теми, кто, соответственно, занят и не занят в производственной сфере экономики, неудовлетворительно. В этих условиях попытка исправить положение и обеспечить всех едой путём внедрения в сельское хозяйство промышленных технологий, требующих меньшего числа работников, чем традиционный крестьянский труд, привела--и не могла не привести--к катастрофическому ухудшению качества продуктов питания. Можно даже сказать, что они перестали быть пищей в изначальном смысле этого слова. Мало того, они опасны. Уверения в экологической чистоте тех или иных продуктов пусть вас не обманывают. Заражённый различными вредными выбросами воздух, хлорированная вода либо отравленная вода из водоёмов и рек--как в таких условиях можно вырастить действительно экологически чистые зерно, овощи и фрукты и произвести настоящие молоко, яйца и мясо, даже не используя гербициды, удобрения, стимулирующие пищевые добавки в кормах и прочую химию? Однако чтобы исправить положение, мало очистить воздух, воду и почву и впредь их не загрязнять, а также отказаться от дискредитировавших себя промышленных технологий в сельском хозяйстве. Ограничившись только этим, но не сделав структурных изменений в себе самом, человечество неминуемо столкнётся с голодом. Выход один: людям необходимо возвратиться в деревню, откуда по своей охоте или по принуждению когда-то ушли их предки, и вновь заняться самым нужным на свете делом--производством еды. Следует существенно увеличить сельскохозяйственное население. Настолько, чтобы оно могло кормиться и кормить оставшихся в городах людей. Причём не суррогатами, как теперь. Конечно, всему человечеству мы не указ, но в собственной стране можем принять такой план дальнейшей жизни.
   Никакого административного принуждения к этому великому возвращению на круги своя не будет. Но будет перераспределение бюджетных средств в пользу села, приоритетное финансирование сельскохозяйственных программ и в первую очередь программ по созданию и развитию инфраструктуры поселений, жители которых занимаются крестьянским трудом. Для частного предпринимательства в этом сегменте экономики тоже будут созданы выгодные условия. Наоборот, развитие городов, особенно крупных, будет прекращено. Сохранится поддержка лишь тех производств, деятельность которых вписывается в наш план преобразований. Переориентация на экономику со значительно большей долей сельскохозяйственного производства коснётся всех сторон жизни общества: строительства, включая строительство жилья, развития транспорта, подготовки специалистов всех уровней и так далее. Мы создадим сильные стимулы к тому, чтобы крупные города не только не росли, но и постепенно уменьшались. Это, конечно, не значит, что государство отвернётся от городского населения. Все жизненно необходимые условия будут поддерживаться там на должном уровне. Просто жизнь в городах утратит прежние привлекательность и перспективы.
   Теперь я хочу отдельно поговорить о будущей судьбе Москвы. Не секрет, что отношение к ней граждан России не однозначно. Москвичи, да и многие россияне, живущие далеко от нашей столицы, искренне её любят. Однако немало и тех, кто досадует и на город, и на его жителей, считая, что Москва получает больше средств, нежели зарабатывает, не говоря уже о её снабжении, которое всегда было не в пример лучше, чем в провинции. Эти упрёки не безосновательны. Из своего особого статуса Москва в самом деле извлекает значительные выгоды. И неудивительно, что желающих стать москвичами и пользоваться столичными преимуществами становится всё больше. В свою очередь постоянный рост населения обусловливает необходимость интенсивного развития городской инфраструктуры. Это очень затратно, притом что малоэффективно. Действительно, несмотря на все усилия проблемы, например, автомобильных пробок и загазованности воздуха решить не удаётся. Потому рост Москвы нужно остановить, для чего следует перенести столицу государства в другое место.
   В пользу предлагаемого решения есть ещё пара веских аргументов.
   Во-первых, перенос столицы из Москвы спасёт её историческую часть. Сейчас, как мы видим, несмотря на все старания защитников старины, облик города под напором контор-новостроек неотвратимо меняется. Когда же центральная власть покинет Москву, активность такого строительства должна сильно поубавиться.
   Второй аргумент касается трагических страниц истории Москвы. К сожалению, она не избежала участи многих столиц, которые бывали захвачены врагами. Для обычного города такое событие хотя и печально, но не катастрофично, если, конечно, он уцелел. А вот для столицы как одного из главных национальных символов и святынь захват врагом, тем более сдача ему, есть поругание и осквернение. И город, переживший этот позор, не может оставаться столицей. Не спешите обвинять меня в снобизме за такое утверждение. Оно возникло не на пустом месте. Давайте вспомним, как поступают с воинской частью, утратившей своё боевое знамя. Она подлежит расформированию, даже если сохранился её личный состав. И наоборот, если хотя бы один солдат полка остался жив и вынес на себе его знамя, то полк сохраняет свой номер, звания и награды, если они у него были, пополняется новым контингентом и продолжает существовать в прежнем виде. Очень справедливо, достойно и просто красиво.
   Переносить столицу в Петербург не имеет смысла, поскольку там нас ждут те же проблемы большого города, о которых я только что сказал. Поэтому мы построим новую столицу, причём не в европейской части, а где-нибудь в Сибири. Найдём подходящее красивое место. Я много ездил по стране и сам убедился, природа её азиатской территории очень живописна. Вдобавок именно там находится географический центр России. Важно также, что перенос столицы в Сибирь повысит статус этого края, выведет его из унизительного положения далёкой и глухой провинции. Кроме того, будет справедливо, если столица государства окажется в местах, где сосредоточены его главные природные богатства.
   Жителями новой столицы станут только служащие центральных государственных федеральных учреждений. Никаких предприятий, кроме необходимых для жизнеобеспечения, а также школ, больниц и культурных заведений, в новой столице не будет. Она должна стать городом-офисом с компактным спальным районом, чем-то вроде всем известного Академгородка.
   Девятое. О культуре громче всех говорят её деятели: писатели, художники, артисты, режиссёры, музейные работники. Все они сходятся в одном--государство должно давать больше денег на поддержку и развитие культуры. Они правы, поскольку обычно учреждения культуры не самоокупаются. Возможности меценатства тоже ограничены. Но главное--что продукты культуры действительно необходимы обществу, и потому справедливо, если государство должным образом заботится о ней. Всё так. И не так. Ведь на самом деле то, о чём мы сейчас говорим, есть лишь верхний и весьма тонкий слой в ы с о к о й культуры, которой пользуется малая часть населения. Малая не потому, что для остальных граждан высокая культура закрыта, а потому, что эти люди недостаточно развиты и не испытывают потребности в ней. Посмотрим правде в глаза. Картинные галереи, театры, концертные залы, музеи и даже книги--многие ли граждане нуждаются в них, как в хлебе насущном? Увы, нет. У нашей культуры слабый фундамент. Его-то и следует укреплять в первую очередь. Главная роль в этом, очевидно, принадлежит воспитанию и образованию, о чём я уже говорил. Но и деятели культуры могут здесь многое сделать. И прежде всего они не должны пренебрегать массовой культурой как доступной гораздо более широким слоям нашего населения. Произведения массовой культуры могут совмещать доступность для понимания неискушёнными читателями, зрителями и слушателями с высокими художественными достоинствами. Думаю даже, что такие произведения требуют от их создателей гораздо больших таланта, вкуса и профессионализма, чем элитарное искусство. Говорят же, что написать хорошую--интересную и одновременно умную и полезную--детскую книжку сложнее, нежели "взрослый" роман.
   Первостепенной задачей культурного развития общества должно стать устранение необоснованного преклонения перед чужой культурой, тем более перед её низкопробными образцами. Собственно, такое преклонение и есть следствие нашей культурной неразвитости, неспособности критически оценивать произведения искусства--кино, музыку, театр, эстраду. Этой болезни главным образом подвержена молодёжь. Провалы в деле формирования личности молодых людей привели к сегодняшнему трагикомическому положению, когда всё иностранное воспринимается многими из них как безальтернативно лучшее. Им не известно, кто такой Маяковский, не говоря уже о мудром наказе великого поэта юношеству:
   "Смотрите на жизнь
   без очков и шор,
   глазами жадными цапайте
   всё то,
   что у вашей земли хорошо
   и что хорошо на Западе".
   В бережном отношении и постоянной заботе общества нуждается русский язык. На протяжении длительного времени он засоряется иностранными словами. Разумеется, я не имею в виду термины, обозначающие новые, приходящие к нам извне понятия. Речь идёт о неоправданных заимствованиях и не свойственных нашей речи оборотах. И уж полным обезьянничаньем выглядит стремление называть предприятия и магазины иностранными словами. Не допустимо заставлять русского человека у себя на Родине ломать голову над тем, что означает та или иная вывеска. Мы законодательно защитим русский язык и наш обиход от иностранщины.
   Громадное влияние на культурные процессы в обществе оказывают средства массовой информации, особенно телевидение как самый распространённый, доступный и эффективный их вид. Однако во многом это влияние идёт не на пользу, а во вред обществу. Главная причина такого положения заключается в том, что журналисты и другие работники СМИ неправильно понимают профессиональные задачи и во главу угла своей деятельности ставят не общественную пользу, а собственные материальные выгоды и стремление к самовыражению. Признаком высшего качества информации независимо от её содержания они считают сенсационность. Зачастую вместо того, чтобы сообщать гражданам важные и полезные сведения, СМИ стараются угодить досужим, нездоровым и прямо неприличным интересам. Почему, скажем, внимание журналистов привлекают несчастные случаи, не являющиеся следствием каких-либо общественно опасных процессов или тенденций, но всего лишь рядовыми, хотя и печальными событиями, и когда их число не превышает средние статистические показатели? И зачем нам знать о сумасшедших, расстреливающих мирных граждан в Америке? А ведь такого рода информация передаётся нашими телеканалами в первую очередь и как самая важная. Это неправильно и даже, я бы сказал, аморально. Идеологизированные газеты и телевидение советского времени--кто их помнит--были, конечно, крайностью, но и от нынешних СМИ с их нацеленностью на максимальный коммерческий успех, с их цинизмом, разнузданностью, пошлостью и откровенным непотребством тоже радости мало. Прикрываясь свободой слова, они растлевают людей. Кстати, здесь тоже явно чувствуется стремление походить на западные прессу, радио и телевидение. Общество не может этого терпеть, и потому закон о средствах массовой информации будет радикально изменён. Пусть СМИ остаются четвёртой властью, но она, как и три первые, должна служить стране и народу.
   Десятое. Для выполнения планов, о которых я рассказал, понадобятся громадные средства. Их источником помимо традиционных--природных ресурсов и труда населения--станет ещё скромность людей в потреблении. Впредь мы не будем тратиться на излишества. О чём говорит безудержный рост потребления? Да только о невозможности утолить эту расточительную, а значит, общественно вредную страсть, вдобавок ещё и пагубную для самих поддавшихся ей. Она вредит здоровью людей и заставляет их впустую, ради кратковременного и сомнительного удовольствия тратить силы и душу, лишая себя покоя. Воистину "гибнуть за металл". Ошибается тот, кто считает неуёмность в потреблении естественным природным свойством. Ошибочность этого взгляда подтвердят и материалисты, приведя в пример животных, чуждых обжорству, и богословы, объясняющие склонность к излишествам следствием грехопадения, первородного повреждения изначально совершенного человеческого естества. Чрезмерность в потреблении так же свойственна натуре человека, как симптомы присущи болезням. Да она и есть симптом. Вот почему с таким естеством в кавычках нельзя мириться.
   Группа наших учёных--биологов и медиков--исследовала феномен страстей, представляющих собой патологические стремления, и установила, что их причиной является особенное расстройство психики. Страсти--это душевная болезнь. Однако эффективно бороться с нею, непосредственно устраняя само расстройство, пока не удаётся. Вместе с тем в наших силах создать условия, при которых оно не будет заметно проявляться. Применительно к страсти ненасытного потребительства для этого достаточно ограничить возможности удовлетворения неразумных и чрезмерных запросов. Разумеется, не путём нормирования, введения пайков и карточек, а сделав всего лишь так, чтобы у людей не разбегались глаза.
   Главным средством удовлетворения страсти потребительства являются деньги в их злой ипостаси, избавиться от которой невозможно. Надёжной преграды злоупотреблениям деньгами тоже создать не удаётся. Слишком велика их пробивная сила. Они соблазняют людей своей способностью удовлетворять любые, включая откровенно дикие, желания. Считается даже, что они дают свободу. И мы знаем, деньги действительно позволяют купить возможность жить, не считаясь ни с кем и ни с чем, даже с законами, например, избегать наказания за совершённые преступления. Такое всемогущество денег, их пригодность для разрешения каких бы то ни было проблем превращает добычу чудесных бумажек в цель жизни. Но вот её мы в состоянии в значительной степени обессмыслить, устранив дорогостоящие соблазны, излишества и роскошь, т.е. всё, к чему люди стремятся только ради престижа и чтобы потешить самолюбие. Это называется беситься с жиру. Исключение из обихода предметов нездорового вожделения позволит также избавиться от многих преступлений. Например, от взяточничества: зачем рисковать и брать взятку, если зарплата покрывает все разумные потребности, а дополнительные деньги просто не на что потратить?
   Ещё одним и без преувеличения дьявольским средством, стимулирующим потребление, является реклама. По сути это замаскированное насилие, изощрённое коварство, использующее слабые места человеческой психики. Удар ниже пояса. Заставлять людей покупать совсем не необходимое, о чём ещё минуту назад они и не думали, к тому же выдавая принуждение за их собственный выбор и нагло завышая или даже фальсифицируя достоинства рекламируемых товаров, преступно. Мы наведём здесь порядок, заставив рекламодателей и её распространителей выплачивать покупателям рекламируемой продукции крупные компенсации, если окажется, что её обещанные свойства на практике не подтвердились. Обманывать граждан нельзя. Реклама должна быть не приманкой, а лишь средством оповещения о появлении новых товаров с указанием их действительных свойств, включая все побочные эффекты.
   Безумию неограниченного потребления, для оправдания которого мы наши прихоти и капризы приравниваем к жизненным потребностям, есть простая и достойная альтернатива--скромность, всегда и у всех народов почитавшаяся одной из высших добродетелей. Причём не только потому, что она противостоит злу расточительства, чем снижает вредное воздействие человека на природу и защищает его от самого себя. Скромность также избавляет от бессмысленной погони за миражами и горечи сожаления от несбывшихся ожиданий. Но и это не всё. Скромность--ещё и свидетельство хорошего вкуса. С другой стороны скромность не есть аскетизм, она не предполагает отказа от всех жизненных удовольствий, но лишь от недостойных.
   Однако уменьшение ассортимента потребительских товаров путём исключения товаров надуманной ценности может привести к снижению трудовой активности населения. Этого допустить нельзя, иначе общество окажется не в состоянии должным образом исполнять свои социальные обязательства, в частности, содержать неработоспособных граждан и пенсионеров, обеспечивая им достойный уровень жизни. И потому потребуется з а с т а в л я т ь здоровых людей трудоспособного возраста работать в полную силу, но, разумеется, без перегрузок. Для этого каждый работающий будет облагаться специальным налогом на неиспользуемые возможности, зависящим от физических и прочих данных человека. Такой налог эффективнее известного прогрессивного налога на доходы, поскольку позволяет использовать в интересах общества все его трудовые ресурсы. Например, он заставит многочисленных молодых здоровых мужчин, в качестве охранников протирающих штаны у дверей офисов фирм и учреждений, найти себе другую работу.
   В предлагаемых мерах нет ничего необычного и уж тем более жестокого. Посмотрите, как обстоит дело в хорошей семье. В ней каждый печётся о её благополучии не за страх, а за совесть, внося свою посильную лепту. Население страны--это тоже одна большая семья, мы все друг другу не чужие и, кроме того, зависим друг от друга. Благополучие каждого неотделимо от благополучия общества в целом.
   Как я уже сказал, необходимость принуждать трудоспособных граждан работать в полную силу обусловлена в первую очередь потребностью содержать пенсионеров. Проблема нехватки средств на пенсии в настоящее время остро стоит во всём мире. И во многих странах её решают, поднимая пенсионный возраст. Это неправильное решение, потому что оно не учитывает одно очень серьёзное обстоятельство, на которое тем не менее почему-то никто не обращает внимание. Думаю, не нужно доказывать, что лишь немногим работающим нравится их работа. Я говорю сейчас не о довольстве заработком и даже не об удовлетворении от приносимой общественной пользы, а об удовольствии от самой работы, о кайфе от неё. Но люди вынуждены всю жизнь мириться с таким положением, поскольку далеко не у всех бывает возможность его изменить, да и смелости бросить работу, которая не нравится, и искать лучшую хватает не у каждого. Не сочувствовать этим людям стыдно. Ведь они не виноваты в том, что обделены большими способностями, сильной волей и твёрдым характером. К тому же отсутствие удовольствия от работы не мешает им трудиться добросовестно и иметь уважение. Ясно однако, что пенсию такие люди воспринимают как средство избавления от хотя и необходимой, но досадной тяготы, как возможность пусть лишь перед концом жизни пожить если не с радостью, то с облегчением, и заняться чем-нибудь приятным для души. Лишать их этого было бы жестоко. Тем более что при современном состоянии техники, даже с ограничениями контролируемого прогресса, при работе в полную силу трудоспособных граждан, а также при скромном образе жизни всего общества, оно способно прокормить пенсионеров, не повышая пенсионный возраст.
   Итак, я представил вам план, над выполнением которого мы начинаем работать. Повторю--это важно--почему я взял на себя смелость повести страну по данному пути. Во-первых, потому что вы сами вручили мне власть и затем несколько раз подтверждали своё решение. Значит, вы доверяете мне и одобряете мою деятельность. Во-вторых, путь развития, выбранный Европой и Америкой, как теперь стало очевидно, только выглядел привлекательным, да и то лишь до поры. Создание общества потребления обернулось серьёзными материальными--экологическими и продовольственными, имея в виду суррогаты вместо продуктов,--а также нравственными проблемами. К тому же обязательным условием успеха на этом пути является эксплуатация в явной или скрытой форме менее развитых стран, тех, чьё население не вошло в "золотой миллиард". Ни такая цель, ни средства её достижения для нас неприемлемы. Не сомневаюсь, однако, что не все наши граждане согласны с моим выводом. И дело здесь, полагаю, не в недостатке у них ума, а в примитивном эгоизме. Приверженцы западного образа жизни надеются, что плавучести у него н а и х в е к хватит. А там хоть трава не расти. Пойти на поводу у этих бессовестных людей мы не можем. Они же, если хотят, пускай уезжают, хоть в Европу, хоть в Америку. Скатертью дорога. Но только билет у них будет в один конец. На всепрощающие объятия, в какие попал возвратившийся библейский блудный сын, они рассчитывать не должны, потому что вернуться мы им не позволим. Переносчики западной заразы нам не нужны. Конечно, при этом наша страна потеряет многих талантливых и способных людей, столь ей необходимых. Тем не менее не будем о них жалеть, поскольку они обделены главным и самым ценным талантом--способностью любить своё Отечество, без чего все остальные достоинства значат мало. На таких людей нельзя положиться. Ну и Бог с ними.
   Мы же вернёмся к своим истокам. Хватит нам, на словах гордясь самобытностью, на деле бездумно подражать ложным кумирам. Доверимся собственной исконной натуре--спокойной, неспешной, чуждой алчности, доброжелательной и рассудительной. Мы во всех отношениях самодостаточны. Я призываю не к самоизоляции, а всего лишь к большей разборчивости в отношениях с Западом. Мы должны помнить, что Наполеон пришёл к нам оттуда, обе мировые войны тоже начались там, да и "французской" болезнью и колорадским жуком нас "наградили" наши более цивилизованные соседи. "Железный занавес" мы восстанавливать не будем, вместе с тем сетку с мелкой ячеёй на границах всё же соорудим. Она защитит нас от навязчивости зарубежных доброхотов. В новых условиях, получив в своё распоряжение эффективные средства обеспечения своей безопасности, Россия может позволить себе жить действительно своим умом и без оглядки на сильные страны.
   То, что мы собираемся сделать, не эксперимент на самих себе, какие, к сожалению, не раз бывали в нашей истории, и не прыжок очертя голову в неведомое. Мы лишь хотим очиститься от ядовитой чужеземной косметики, соскрести эту дрянь и после жить в чистоте. Так очищают иконы от поздних самоуверенных творений, освобождая прекрасную живопись древних мастеров.
   Я закончил. Благодарю вас за внимание и прошу извинить за длинную речь".
  

(Продолжение следует)


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"