Учитель Александр Ефимович. Миры братьев Стругацких

Миры братьев Стругацких

Оглавление:

Предисловие............................................................ 1

1. Разгром.................................................................. 3

2. Царство свободы и справедливости.............................. 15

3. Операция Вирус....................................................... 28

4. Закат и падение Галактической империи земной нации...... 41

5. Восточносибирская Аномалия.................................... 49

6. Смысл жизни на выбор.............................................. 64

7. НИИ...................................................................... 68

8. Экономика реального коммунизма.......................................... 71

Предисловие

Фантастика как жанр переживает сейчас не лучшие времена. Западную фантастику, ориентировавшуюся на чудеса техники будущего, убил реальный технический прогресс конца 20-го века, опережающий самые смелые фантазии. Зрители телесериала "Star Trek" обменивались впечатлениями по мобильным телефонам, которых не было у героев сериала в далеком будущем. Восточноевропейскую фантастику, основанную на социальном моделировании, убили внезапные социальные перемены в этом регионе той же эпохи. Читатели "Отягощенных злом" братьев Стругацких, пережившие распад СССР и крах коммунистической системы, с удивлением читали о Советском Союзе, зависшем на стадии перестройки. В результате, фантастику заменил жанр фэнтези, но, вместе с тем, жанр фэнфик продолжает процветать. У классиков фантастики 20-го века осталось достаточно поклонников, особенно среди представителей старшего поколения, чья юность прошла в 60-70-е годы прошлого столетия.

Меня на серию "продолжений" романов братьев Стругацких подвиг проект Николая Ютанова "Миры братьев Стругацких", издававшийся в 90-х годах. Меня, помнится, тогда удручило, что в проекте не участвовал ни один профессиональный историк, что приводило к таким ляпсусам, как определение Монка как "негодяй большого масштаба" ("Энциклопедия", т. 2) - так Монка мог бы определить только фанатичный сторонник протектората Кромвеля, что представить себе можно, но довольно сложно, особенно в России. Гораздо более вероятно, что автор просто понятия не имел, кто такой этот Монк, которого Румата из "Трудно быть богом" ставит в земной истории в один ряд с кардиналом Ришелье, Жаком Неккером и сёгуном Иэясу Токугава.

Что же касается "самой скандальной особенности" этого издания - предположения Сергея Переслегина, что "мир полудня" Стругацких предполагает альтернативный исход Второй мировой войны, то эта точка зрения не вызвала у меня удивления. Несмотря на абсурдную аргументацию, основанную на "технических несоответствиях в будущем А. и Б. Стругацких" ("А "медные трубы" заархивируем для подходящего общества"), литературное чутье не подвело Переслегина. Без "объединительного съезда НСДАП и КПСС" ("Бриллиантовые дороги") "мира полудня" действительно не получится. "Апокалиптический образ существа, которое ни анатомически, ни физиологически не отличается от человека, более того, ничем не отличается от человека психически - ни логикой, ни чувствами, ни мироощущением ... [но] несет в себе неведомую грозную программу ..." ("Жук в муравейнике") - это почти дословная цитата из "Майн Кампф"! А уж кем Каммерер считает "люденов" не надо даже догадываться: "[и евреи], ухмыляясь, приближаются с ножами" (Гейне, "Диспут", в "Волны гасят ветер").

Далеко не все читатели так воспринимают "мир полудня". В этом-то и состоит самая удивительная особенность творчества Стругацких: подобно придуманным ими странникам, Стругацкие достигли небывалого в мировой литературе - "дисперсии реакций". Среди поклонников Стругацких есть как ностальгенты по советскому прошлому, так и отъявленные антисоветчики. Для первых "мир полудня" был "миром, в котором очень хотелось жить" (Ютанов в "А "медные трубы" заархивируем для подходящего общества"), для вторых - даже не очень замаскированной фигой в кармане. Главный водораздел проходит по "Жуку в муравейнике": первые - всецело на стороне Сикорски, вторые сочувствуют Абалкину. Отсюда - тяга к "продолжениям". Ведь, если большинство лучших произведений Стругацких - неоднозначны и позволяют различные читательские интерпретации, то и дальнейшее развитие событий зависит от этой самой читательской интерпретации. Поэтому все "продолжения" Стругацких - это, в сущности, расшифровка смыслов, оставленных самими Стругацкими нераскрытыми. Другими словами, - это декларация позиции автора "продолжения" по отношению к оригиналу.

Какую позицию занимаю я, нетрудно понять, прочитав этот сборник, включающий пять рассказов и три критических очерка в форме комментария.

Разгром

Его надо обязательно найти, Корней! - Парень прижал кулаки к узкой груди. - Вы же сами говорили, что даже ваши ученые заинтересовались, и теперь я понимаю - почему ... Он на вашем уровне! Он даже выше кое в чем ... вы просто обязаны его найти!

Аркадий и Борис Стругацкие, "Парень из преисподней"

-1-

В общем, раздолбали мы этих Бойцовых Котов в пух и прах. Молокососы, сопляки, их прямо из училища под огонь бросили. Вообще, вся эта алайская система спецподразделений - фуфло. "Большие батальоны всегда правы" и "военное искусство - это искусство управления большими массами людей". Так что, ничего кроме вреда от этих якобы элитных частей нет. Конечно, элите приятнее воевать вместе, но это их стремление сбиваться в кучу надо пресекать на корню. Вот у нас вся интеллектуальная элита служит офицерами в обычных регулярных частях, и именно поэтому мы непобедимы. Короче говоря, после разгрома лесных егерей, бригады Гагрида и Бойцовых Котов остались у алайцев только Голубые Драконы в устье Тары, да на защиту столицы стянули толпы ополченцев, которых у них "дикобразами" называют. Вошли мы в Арихаду гуляючи, походным строем, прямо как на экскурсию. Полковник наш - большой специалист по древне-алайской архитектуре, так прямо соловьем заливался: "Посмотрите налево, посмотрите направо". Когда же проходили мимо руин Арихадского собора, прямо-таки чуть не прослезился.

-- Об этом соборе я писал дипломную работу. В последний раз я его видел в оптический прицел ракетомета. Рука не поднималась нажать на пуск, но приказ есть приказ.

А как расположились по квартирам, меня вдруг в спецотдел дергают. Там особист с железным трилистником в петлице встретил как родного.

-- Капитан Штурм-унд-Дранг - представляется, сигару сразу, коньячка, то да се.

-- Ты - говорит - физик по образованию?

-- Да - говорю - студент-физик.

-- У профессора Гейзенштейна случайно не учился?

-- Конечно, учился, еще бы, светило науки, лауреат премии Гриддома.

-- А алайского профессора Дронга ты случайно не встречал?

-- Конечно, встречал, он у нас до войны целый семестр преподавал, как гость Императорской Академии Наук. Он ведь лауреат той же премии, только по математике, и лучший друг Гейзенштейна. Тот его к нам и пригласил.

-- Вот и славно, узнаешь, значит, его при встрече?

-- Узнать-то бы узнал, но в чем дело, если не секрет?

-- Вообще-то, секрет. Так что все, что я тебе скажу, разглашению не подлежит. А дело в том, что, по мнению Гейзенштейна, из уравнений Дронга следует возможность создания сверхоружия невообразимой силы. Дегенерат герцог, и тем более маньяк Одноглазый Лис, его шеф разведки, разумеется, не могли оценить его по достоинству. Но мы - не таковы. По нашим сведениям Дронг живет в Гигне на берегу озера Заггуты у одного мецената. Мы подготовили спецоперацию для его взятия. Предлагаю тебе принять участие, поскольку ты с ним лично знаком.

-- Служу императору!

-- Вот и славно. Тут вся штука в том, что бы уговорить его по-хорошему. Но в случае отказа или провала операции приказано его живым не оставлять.

-2-

Подводная лодка всплыла в виду огней Гигны, и от нее отделилось три резиновых лодки с десантом. "Военное искусство", оно конечно, и "большие батальоны" - тоже, но как раз для таких операций очень подошли бы спецподразделения в алайском стиле. Виллу нашли легко - белый такой дом с большой терассой прямо над озером и с колоннами в псевдоклассическом стиле. Моряки его сразу оцепили, наблюдение на крыше выставили, а я поднялся в кабинет профессора. Тот что-то писал за столом. Удивленно поднял на меня глаза. Я представился и передал ему записку от Гейзенштейна с приглашением в нашу Академию.

-- За кого вы меня принимаете? Я не изменник. Последнее, чего бы я хотел, это - чтобы мои работы использовались в военных целях. К тому же, Гейзенштейн неправильно интерпретирует мои уравнения, его проекты - это чистое безумие в типично имперском милитаристском стиле.

-- Профессор, вот и обсудите все ваши разногласия в Императорской Академии, ведь в прошлый раз вы согласились погостить у нас.

-- О чем вы, молодой человек? Идет война, а я, как и вы, патриот своей страны.

-- Я очень сожалею, профессор, но мы не можем оставить вас противнику. Вы представляете слишком большую военную ценность.

-- Ах вот как. Этого следовало ожидать. Стыдитесь, молодой человек. Вы, конечно, способны хлaднокровно меня пристрелить, а потом, как ни в чем не бывало, продолжать вашу научную деятельность. Что ж, я подчиняюсь насилию.

-- Вы, вероятно, хотели бы взять с собой какие-то ваши записи, профессор?

-- Зачем? Все, что известно, можно найти в справочниках, а то, что я сам открыл, я и так помню.

-3-

Гаг слинял, не попрощавшись, просто растворился в кустах, что твой Призрак. Призрак, впрочем - тоже, но на двести километров южнее, ближе в Гигне. Когда я остался один, мне вдруг пришло в голову, что, каким же это образом смог я пробраться в Гигну через блокпосты зеленогвардейцев в своей дурацкой форме, со стеком и со шнурком, болтающимся вдоль рукава? Зараза - этот Гаг, толку от него. И пока я все это обдумывал, вдруг слышу:

-- Стой, кто идет? - и Голубой Дракон в засаде. Увидев меня, он сразу отдал честь, щелкнул каблуками, и говорит:

-- Здравия желаю, господин старший бронемастер!

-- Без чинов - говорю - без чинов, брат-храбрец, проведи-ка ты меня лучше в комендатуру.

-- А вы, что, новичок здесь?

-- Да, как видишь, без боевой машины, пешим ходом пробираюсь к своим.

-- Тогда извольте-с документики предъявить.

Ну документы у меня, как раз, в полном порядке. Захожу я в комендатуру, а там дым коромыслом, и на меня никто ни малейшего внимания - идет игра.

-- Без козырей?

-- Без козырей.

-- С прикупом?

-- С прикупом.

-- Извольте-с. Семь.

-- Девять.

-- Три сюда.

-- Пожалуйте.

-- Что ж ты делаешь, подлец? Это же дракон! Кто ж так играет, змеиное молоко!

И вот, когда дело уже доходило до мордобития, на меня, наконец, обратили внимание.

-- А, Драгга, ну, как дела в преисподней? Ты ведь, кажется, погиб в арьергардных боях?

Я ответил заранее заготовленной фразой:

-- Слухи о моей смерти были несколько преувеличены.

-- Тем лучше, держи. - И он протянул мне стакан чего-то явно спиртного. Неужели проверяют?

-- Голубые Драконы не пьют. Ни капли спиртного, пока хоть одна полосатая крыса оскверняет своим дыханием атмосферу Вселенной.

Вся комната сотряслась от всеобщего хохота.

-- Ты Драгга, что с неба свалился, или и вправду из преисподней выполз? "Полосатая крыса", говоришь? Вот, прошу любить и жаловать: лейтенант Блут-унд-Айзен!

Тут у меня словно пелена с глаз упала - гляжу, сидит среди них имперский офицер прямо в своей полосатой форме и с железным трилистником. Как я его только сразу не заметил? Конечно, все правильно, по классовому принципу. Теоретики чертовы, даже такой простой вещи предусмотреть не могли!

Не успел я очухаться, как раздалось:
- Господа офицеры!

Все разом встали. По лестнице сверху спустился и вошел в комнату Верховный Главнокомандующий Добровольческой Армией, маршал Нагон-Гиг.

-- Вольно, господа. Положение на фронтах складывается крайне не благоприятное. Противник наступает на всех фронтах. Остатки Бойцовых Котов и лесных егерей оказывают лишь слабое сопротивление. К тому же, они никому не подчиняются и действуют без всякой координации. В Империи, насколько мне известно, ситуация еще хуже. Лейтенант?

"Полосатик" встал.

-- Так точно, ваше превосходительство. Армия полностью в руках нового правительства: у нас ведь нет элитных частей, как у вас, а большая часть офицерского корпуса приняла революцию, как ни странно, с восторгом. Поэтому, наиболее боеспособную часть алайской Зеленой Гвардии составляют бывшие имперские пленные и бывшие оккупационные войска в Арихаде.

Кто-то из присутствующих пробормотал:

-- Предатели ...

Лейтенант не отреагировал и продолжил:

-- Только флот остался верен императору, но если ему не удастся в ближайшее время обеспечить себе базу на материке, он будет вынужден либо капитулировать, либо быть интернированным в одном из нейтральных портов.

Лейтенант козырнул и сел. Маршал сказал:

-- Итак, господа, в обозримом будущем не представляется возможным поставить перед собой никакой другой цели, кроме удержания полуострова. Учитывая поддержку имперской озерной флотилии, эта задача вполне выполнима. Посему приказываю: первое, объявить всеобщую мобилизацию местного населения. Второе, Голубых Драконов объявляю расформированными, и распределяю вас всех офицерами в регулярные части.

Послышался внятный ропот. Маршал поднял руку.

-- Понимаю вас, господа, но другого выхода у нас нет. Голубых Драконов слишком мало. Не надо также забывать, что местное население вполне предано герцогскому дому и во время арихадского восстания организовало здесь вполне эффективную самооборону, продержавшись до подхода Бойцовых Котов.

Мне доложили, что к вам прошел через линии противника старший бронемастер Драгга. Прошу вас.

Я встал.

-- Так точно, маршал, вы совершенно правы. Меня все время укрывали местные крестьяне. Их верность герцогу не вызывает сомнения. - Тут я уловил на себе недоуменные взгляды офицеров. У них, видно, было свое мнение о лояльности населения, но мне приходилось на ходу подстраиваться под маршала.

Когда маршал ушел, я спросил своего соседа за столом:

-- А чей это дом был до революции?

-- Какого-то помещика и известного мецената наук и искусств. То ли его зеленые шлепнули, то ли смылся вовремя, но теперь дом конфискован командованием.

-- У него, говорят, жил тут профессор математики Дронг. Я скрывался одно время у его ученика. Не знаете, где он теперь? - При упоминании имени Дронга полосатик прямо-таки встрепенулся, как ужаленный, хотя до сих пор оставался совершенно безучастен к нашей беседе. Когда же я отправился спать в одной из многочисленных комнат виллы, лейтенант подошел ко мне вплотную, взял за локоть и сказал шепотом:

-- Кто вы такой? Только не рассказывайте мне сказок о верных герцогу алайцах.

-- Какая разница, мы ведь теперь на одной стороне. Если вам что-либо известно о профессоре, поделитесь со мной. Или, может быть, вы предпочитаете, что бы его идеи стали достоянием этих оборванцев?

-- Что ж, ваше право. Дело прошлое, но я получил железный трилистник за успешную операцию по переправке профессора в Империю.

-- И где он теперь?

-- Не знаю. Революция застала нас в Арихаде, и нам стало уже не до профессора. Он, как будто, собирался встретиться с Гейзенштейном, что бы обсудить с ним какие-то научные проблемы.

-4-

Гаг стоял на бело-оранжевой трибуне перед площадью, запруженной народом и надрывно кричал в микрофон:

-- ЗОГ - Земная Оккупация Гиганды - наш враг! Выявить всех до одного агентов Земли и их пособников на нашей планете - наша задача! Я был на Земле и досконально знаю все их дьявольские планы порабощения нашей планеты. Это они, вонзив нож в спину нашей победоносной армии, довели нас до позорного поражения. Это они своими безумными социальными экспериментами довели страну до голода, эпидемий и разрухи. Речь идет о судьбах всего нашего человечества. Борьбы с инопланетной агрессией должна сплотить всех жителей Гиганды без различия политических убеждений, религии и национальности!

Ошеломляющий успех был неожиданностью для самого Гага. Простая и доходчивая идея "ножа в спину" спасала национальную гордость алайцев от позора военного поражения, происками агентов Земли можно было легко объяснить любые провалы как старого, так и нового режимов, а поражающая воображение идея инопланетного вторжения действительно могла сплотить вокруг себя самых разных людей. Созданный Гагом Корпус Свободы рос не по дням, а по часам за счет дезертиров как из Зеленой Гвардии, так и из Добровольческой Армии. В считанные месяцы вся страна оказалась в его руках. Только имперцы в составе вооруженных сил Алайской республики оказывали ожесточенное сопротивление. Идея борьбы с ЗОГом не нашла у них отклика по той простой причине, что лишала их плодов победы: ведь Алайская республика вошла в состав Союза Социалистических Республик (ССР), как теперь называлась бывшая Империя. Но, в конце концов, и они очистили алайскую территорию. О реставрации власти герцога теперь речи уже не шло: простой парень Гаг из самой гущи народа, да еще со своим небывалым межпланетным опытом как нельзя лучше подходил на роль всенародного лидера. Не обошлось, конечно, и без издержек: тысячи ни в чем не повинных алайцев были брошены в концлагеря, как "агенты землян".

Между тем Гаг продолжал:

-- Мы не так отсталы, как думают земляне. Уже скоро в наших руках окажется оружие, способное достать и до их планеты! - Что-то я не то говорю - подумал Гаг, - опять меня на преждевременные угрозы заносит.

Уже в машине Гаг спросил адьютанта:

-- Как продвигается проект "Звездные Войны"?

-- Все идет по плану. Дронг обещает перейти к оперативной стадии менее, чем за один год.

-- Забавно, что я узнал о существовании Дронга как раз на Земле, - подумал Гаг. - А еще невероятнее, что я прилетел сюда вместе с их агентом, отправленным на его поиски. Шакалы вы, а не прогрессоры, пытались присвоить себе наши научные достижения! Правда тогда крысоеды землян опередили, но революция спутала все их карты. Все сложилось к лучшему: краткое пребывание Дронга в Империи пошло ему на пользу - Гейзенштейн убедил его в своей правоте, а потом он сам предложил свои услуги, поскольку даже этот убежденный пацифист считал своим патриотическим долгом отразить инопланетную агрессию. Вот доберемся мы до вас, господа прогрессоры, тогда и поговорим совсем по-другому, уже на равных! - С наслаждением подумал Гаг.

-5-

Данг шел по пустынным улицам столицы бывшей Империи, а ныне ССР. Большинство магазинов было закрыто, только изредка попадались группы людей, стоящих в очередях за продуктами, которые раздавали по карточкам. Навстречу ему шла колонна зеленогвардейцев с песней: "От северных джунглей до южных морей Зеленая Гвардия всех сильней". Война с бывшим Алайским герцогством, а ныне Государством Алайцев, возобновилась, теперь уже с идеологической подоплекой, как война против фашистской диктатуры. Гейзенштейна найти не удалось - он исчез, словно сквозь землю провалился. Оставалось только идти к Корнею, который служил в Народном Комиссариате Иностранных Дел советником по связям с зеленым подпольем в Государстве Алайцев. Корней встретил Данга в своем кабинете, как закадычного друга. Его перебросили на Гиганду внезапно и без объяснения причин, чем он явно был недоволен. Данг спросил:

-- Ну, что, нашли вы его наконец?

-- Найти-то, нашли, но боюсь, что последние новости тебя не обрадуют. Профессор Дронг возглавлял сверхсекретный проект "Звездные Войны" по разработке нового оружия у фашистов, далеко на юге, в горах. Вчера наша авиация нанесла удар по этому полигону. В живых там никого не осталось.

У Данга подкосились ноги, и слезы навернулись на глаза.

-- Какие же вы прогрессоры? Вы же регрессоры! Вы силой останавливаете наш научный прогресс!

-- Прогрессоры тут не при чем. Дело приняло такой оборот, что перешло в ведение СГБ - Совета Галактической Безопасности, как представляющее угрозу для человечества Земли.

-- Да какую угрозу? Вы же на сотни лет опережаете нас в развитии!

-- Успокойся, я попробую все объяснить. У нас, как ты знаешь, физики начали подходить к общей теории поля с двух сторон, создав противоречащие друг другу квантовую механику и теорию относительности. Согласовать их никак не удaвалось, а популярная в 21-м веке "теория струн" и 11 измерений была в конце концов опровергнута. У вас же, Дрoнг предложил систему уравнений, которую Гейзенштейн интерпретировал как общую теорию поля, без всяких промежуточных этапов, что позволяет вам уже сейчас вплотную подойти к созданию поля анти-гравитации. Ты представляешь себе, что это значит? Любое тело, попав в поле анти-гравитации, начинает спонтанно лететь со скоростью света в заданном направлении. Другими словами, прямо с Гиганды вполне возможно обстреливать Землю любым видом снарядов.

Только теперь до Данга дошел наконец истинный смысл "эксперимента" с Гагом, парнем из преисподней.

Царство свободы и справедливости

И в конце концов он добился своего, устранив руками землян дона Рэбу и создав условия для того, что, собственно, и стало "арканарской резней". И когда арканарский люд действительно полез с топорами из всех щелей, нашлось кому его возглавить ...С. Переслегин, "Детектив по-арканарски", Миры братьев Стругацких, СПб, 1996, сс. 10-11.

-1-

Настоящей целью Араты не было, конечно, устранение дона Рэбы руками землян. Он не мог знать заранее, к чему приведет смерть Киры. Цель была гораздо проще - пистолет Руматы в нижнем правом ящике стола в его кабинете. Еще пробравшись в дом потайным ходом, Арата имел возможность его хорошенько обыскать. Ящик стола был заперт, но не для Араты с его походным набором отмычек. В последнем своем разговоре с Руматой Арата неспроста завел речь о молниях: он точно знал, о чем говорит. Румата отказался поделиться оружием, вот пусть теперь и пеняет на себя. Арата пробрался в дом еще до того, как сломали ворота, и проворно схватив пистолет, исчез также незаметно, как появился. Только запершись в одиночестве в бывшем кабинете дона Рэбы бывшего королевского дворца, Арата решился, наконец, вынуть пистолет и осторожно положил его на стол.

- Вот как рванет сейчас, костей не соберешь, - подумал он в замешательстве. В это время в дверь осторожно постучали. Арата спрятал пистолет и открыл. В кабинет вошел отец Кабани - главный военный инженер царства Свободы и Справедливости, как теперь называлось бывшее Арканарское королевство, оно же - бывшая Арканарская область Святого Ордена.

- Присаживайся. Ну, как, железную птицу сможешь построить?

Отец Кабани покачал головой. - Нет. То есть, как она устроена, я себе представляю, но сделать у нас такую штуку не удастся. Металл так обработать просто невозможно, да и вообще сложный слишком механизм, даже для меня.

- Ну, тогда взгляни. - Арата вынул из ящика пистолет и положил его на стол.

Кабани присвистнул. - Вот так штука! Молния?

- Да. Сможешь разобраться в ее устройстве?

- Это обмозговать надо. Без пинты горючей воды не разберешься! Да и стоит ли? Ты и так всю страну трупами завалил, а дай тебе молнию, ты пожалуй в гордом одиночестве останешься, громовержец ты наш.

- Ты говори, да не заговаривайся. Нам Святой Орден уже священную войну объявил, а Эстор, Ирукан и Соан только из ненависти к Ордену пока не ввязались. Чем отбиваться-то будем?

Кабани взял пистолет в руку и ловким движением вынул магазин. Выковыряв патрон, он показал его Арате.

- Вот она, молния. А все остальное - так, вроде арбалета. Да и молния сама, ничего особенного - кусок свинца. Там все дело в порошке таком, вот если в его составе удастся разобраться, тогда и громовержцем станешь.

- Ты, я вижу, у богов многому научился.

- Да никакие они не боги. Такие же люди, как мы с тобой, только с другой планеты.

- Вот, вот, дон Румата мне тоже что-то в этом роде заливал, но я не настолько легковерен.

- Думай, что хочешь. Как-то раз нарвались мы в Икающем лесу на вепря Ы, так его дон Кондор враз из такой штуки уложил. А я внимателен к мелким деталям - в них-то Бог и кроется, а совсем не там, где ты думаешь. Вот, гляди! - С этими словами Кабани вставил магазин на место, снял предохранитель, взвел курок и выстрелил, целясь в зеркало. У обоих заложило уши, комната наполнилась дымом, а зеркало с дребезгом осыпалось на ковер. Арата побледнел, но сохранил самообладание.

- Имей в виду, что молний всего восемь, одну я сейчас использовал, другую возьму к себе в лабораторию, так что с шестью постарайся пока не оплошать.

-2-

Дата: 22 июня 2157 г.

Автор: Александр Васильевич Кондор

Тема: "Три мушкетера"

Содержание: Утечка технологии

Здравствуйте, Геннадий

В Арканаре произошла досадная утечка земной технологии. После разгрома дома Руматы в руки Араты Горбатого попал личный пистолет Антона системы Герцог. По донесениям соанской разведки, отец Кабани приступил к массовому производству огнестрельного оружия. Что это такое, на самом деле, пока не ясно. Воспроизвести магазинный автоматический револьвер им вряд ли удастся, но, если учесть, что Кабани - гений чисто ренессансного типа, то вполне возможно производство примитивных пистолетов системы Лепажа, но с нарезным стволом. Учтите, что в Арканаре у нас после эвакуации Антона никого нет, и что там делается, никто толком не знает.

-3-

Когда Комов вошел своей торопливой походкой, Горбовский, как всегда лежал на диване.

- И с этой ерундой вы являетесь ко мне, Геннадий? Не вижу никакой причины для паники. Они бы и сами вскоре додумались до огнестрельного оружия. К тому же, у нас на Земле винтовки вовсю попадали в руки к совсем примитивным племенам, и ничего. Не говоря уже о Сауле.

- У нас на Земле, Леонид, подобные вещи приводили к геноциду, а что касается Саулы, то к чести Странников надо заметить, что их странные игры там практически не оказали никакого влияния на тамошнюю цивилизацию. Ваша беспечность поражает воображение. Создается такое впечатление, что для вас самое главное - не встать с дивана.

- Есть за мной такой грех, каюсь. Но весь ваш институтик давно пора разогнать. Что это за понятие такое - экспериментальная история? Отсталые гуманоиды - не подопытные крысы. Мы им прогресс должны нести, а не экспериментировать. Молокосос Каммерер больше сделал для Саракша, чем Сикорски со всем его институтом. Я так вопрос и поставлю в Мировом Совете. Комиссия по Контактам должна этим заниматься, а агентов наших так и назовем - прогрессоры.

- Все это очень мило на галактическом, так сказать, уровне, а что вы конкретно для Арканара предлагаете? Может вступить в прямой контакт с Аратой? Все-таки народный герой, вождь крестьянского восстания.

- Ни в коем случае! Он непременно потребует регулярных поставок оружия, а в случае отказа перейдет к открытому шантажу, как с Антоном, но в более широких масштабах. Вообще, должен вам заметить, что все произошло из-за инфантильного пристрастия ваших подчиненных к псевдо-архаике алайского производства. Был бы у Антона лазерный скорчер, никакой Кабани, будь он трижды гением, в нем бы не разобрался. Учились бы лучше у Странников. А конкретно - пожалуйста: пошлите туда кого-нибудь, чтобы втерся в доверие к Арате и держал ситуацию под контролем.

-4-

К югу от Соана, в одном из многочисленных заливов Внутреннего моря располагалась группа островов, на которых издавна обосновались пираты. Республика Соан давно стремилась положить конец их бесчинствам, но все руки у нее не доходили. И вот, наконец, Конференция 12 негоциантов приняла по предложению ее вице-президента, Генерального судьи и хранителя больших государственных печатей, дона Кондора, решение отправить Большой флот республики для очистки островов от морского разбоя. Пираты были разгромлены в генеральном морском сражении, и только один корабль с командой из женщин под предводительством легендарной Теветы, царицы морей, ушел в Запроливье, оторвавшись от преследователей. Было ли все так, или не было, но это - то, что лихая пиратка рассказала в арканарском порту, где она просила убежище. Арата хорошо знал пиратов и в далекой молодости даже побывал их предводителем. Хотя воспоминания от этого периода жизни у него остались самые негативные, он с почетом принял пиратку в свое царство Свободы и Справедливости. Команду пиратского корабля разобрали командиры народного ополчения, а сама Тевета поселилась во дворце.

Одного взгляда на обруч у нее на лбу было для отца Кабани достаточно, чтобы понять, кто она такая.

- Не соблаговолишь ли, красавица, позировать мне для портрета?

- А ты, оказывается, еще и художник?

- Да, я всего понемногу. Так согласишься, царица, зайти в мою мастерскую?

В мастерской Кабани уже без обиняков спросил напрямую: - А вы, должно быть, та самая Анка, о которой дон Гуг мне рассказывал?

Тевета покраснела, а про себя подумала: - Болтун несчастный, Пашка, нашел с кем делиться воспоминаниями. Что еще ты ему рассказывал?

Когда картина была закончена, Анка, не удержавшись, прикоснулась лазерным фламастером к уголкам своего рта на портрете, отчего улыбка приобрела загадочную глубину.

-5-

Опробовать молнии на деле Арата решил, отправив народное ополчение против замка Бау. Крестьяне остались верны барону Пампе как собаки, вассалы храбры, а стены замка крепки, и, главное - серебряные рудники, позволявшие Пампе набирать сколько угодно наемников. Одним словом, царство Свободы и Справедливости оказалось не более успешным в попытках справиться с бароном, чем короли Арканара, а потом наместник Святого Ордена, орел наш, дон Рэба. Более того: теперь под крыло барона стеклись и безденежные доны Арканара, и недобитые серые штурмовики, и остатки разбитой армии монахов Святого Ордена.

Барон встретил громовержцев Араты у стен замка в развернутом строю ланцкнехтов, подкрепленных закованной в двойные кирасы тяжелой кавалерией. Громовержцы дали залп по неопытности со слишком дальней дистанции, и когда дым рассеялся, барон, по своему обыкновению вращая мечом над головой, как пропеллером, зычно прокричал:

- Не робей, ребята! Пуля - дура, а штык - молодец! За мной, вперед!

Пампа пришпорил коня, а квадрат баталии ринулся за ним в атаку с копьями наперевес. Громовержцы, не успев перезарядить пистолеты, были смяты и переколоты. Нестройная толпа народных ополченцев бросилась наутек, став легкой добычей лихих кавалеристов. Барон и его вассалы не успевали рубить бегущих направо и налево. Так бесславно закончился второй поход царства Свободы и Справедливости на замок Бау, который заодно оказался и первой пробой огнестрельного оружия на планете.

-6-

В залитой совершенно неуместным здесь электрическим светом Пьяной Берлоге сидели за столом трое: дон Кондор из Соана, дон Гуг из Ирукана и Тевета из Арканара. Дон Кондор спросил: - Итак, прежде всего, что собой представляет царство Свободы и Справедливости?

- Что-то вроде Мюнстерской коммуны, включая общность жен. - Ответила Тевета. - По моим оценкам долго Арата не продержится. Горожане его ненавидят - ремесленное производство практически прекратилось, а крестьяне прячут продовольствие. Так что голод на носу. Как показал провал похода на замок Бау, огнестрельное оружие оказалось не таким страшным чертом, как его малюют, а монополия на его производство закончилось с тех пор как пистолеты Кабани стали трофеями Пампы. Достаточно скоро все соседи Арканара начнут сами его производить. Без доступа к серебряным копям баронов Бау Арате скоро нечем будет платить командирам народного ополчения, и они взбунтуются. Можно, конечно, начать прикармливать его из "Мидаса", но я не уверена, что это в наших интересах.

- Э-э, как бы это поделикатнее выразиться, Аннушка, но каковы твои отношения с Аратой? Ты уж меня прости старика, за нескромный вопрос - продолжил дон Кондор.

- Жизнь его сильно потрепала. Сегодня он предпочитает оральный секс.

Из-под стола раздался громкий треск - это дон Гуг сломал подкову.

- Что с тобой, Паша?- Ласково поинтересовался дон Кондор.

- Дядя Саша, мне кажется, что Анка свою миссию в Арканаре уже выполнила. Мы узнали все, что хотели узнать. По-моему, ей следует вернуться на Землю.

- Ревнуешь?- Со смехом спросила Тевета.

- Э-э, ребята, может вас оставить наедине, чтобы вы выяснили отношения?- Сказал дон Кондор.

- Не надо, дядя Саша, подбросьте меня лучше домой на вашем вертолете - ответил дон Гуг, понурившись.

- А как же Аннушка? Не оставлять же ее здесь одну.

- Обо мне не беспокойтесь, меня отец Кабани домой проводит в лучшем виде.

Уже в вертолете, пролетая над лесом в сторону ируканской границы, дон Гуг сказал: - А что в настоящий момент следует считать прогрессом для Арканара? Что базисная теория по этому поводу говорит?

- Формирование национального рынка, централизация управления, усиление городов. В общем, то, что называется абсолютизмом. Царство Свободы и Справедливости туда, как будто не ведет. Но это, так сказать, объективно, на субъективном же уровне мы не можем не сочувствовать Арате. Хотя, с другой стороны, нельзя не признать, что деятельность Руматы в его пользу ни к чему хорошему не привела.

- Что-то у вас слишком сложно все получается. Ведь мы теперь - прогрессоры, а не наблюдатели. Каковы инструкции Комкона?

- Я как был, так и остался противником грубого вмешательства в здешнюю историю. Комкон ждет доклада Аннушки, тогда там все всесторонне обсудят и примут конкретное решение.

-7-

Отец Цупик, освобожденный повстанцами из застенков Веселой Башни, перешел на сторону народа и вскоре стал начальником службы безопасности царства Свободы и Справедливости. Войдя на доклад к Арате с весьма озабоченным видом, он сказал: - Странные слухи распространяются по городу со скоростью лесного пожара - принц жив!-

- Что? Ты спятил, приятель! Как он может воскреснуть? Не ты ли сам его и зарезал?

- Нет - брат Аба, но он сам - мертв, а идиот Рэба в общей суматохе не догадался выставить трупы короля и принца на всеобщее обозрение. Так что теперь попробуй что докажи.

- И что говорит глас народа?

- Что министр двора спас в последний момент принца и переправил его в Ирукан. После тех чудес, какие последовали за переворотом, не мудрено во что угодно поверить.

- Эти слухи кто-то намеренно распускает. Выясни, кто именно, и как можно скорее.

-8-

Дата: 10 июня 2158 г.

Автор: Александр Васильевич Кондор

Тема: "Три мушкетера"

Содержание: дон Гуг

Здравствуйте, Геннадий

Эта планета как-то странно действует на наших людей. Теперь вот Павел. Дон Гуг, старший постельничий герцога Ируканского, вышел из-под контроля. В Ирукане по его инициативе объявился самозванец, утверждающий, что он - Арканарский принц Пиц седьмой, чудом спасшийся во время переворота дона Рэбы. Совершенно в стиле Лже-Дмитрия он уже собрал целую армию из арканарских беженцев в Ирукане и собирается в поход на Арканар в ближайшее время. Боюсь, что, на самом деле, за этой интригой стоит ревность Павла к Арате Горбатому, к которому мы послали почти год назад Анну. Геннадий, здесь не съемочная площадка для теленовеллы. Нам в избытке хватило Руматы. Его необходимо нейтрализовать как можно скорее.

-9-

Армия Пица седьмого расположилась бивуаком под стенами замка Бау - этой арканарской Вандеи. Барон Пампа дон Бау принес присягу на верность принцу и получил от него назад все свои ленные права и наследственные привилегии. Ночью над спящим лагерем раздался гул моторов и замигали вспышки прожектора. Вертолет приземлился на лесной поляне, из него пригнувшись выскочили двое работников аварийной службы Комкона в комбинезонах-невидимках и побежали к лагерю. Войдя в шатер дона Гуга, они осветили электрическими фонариками лицо спящего. Один из пришельцев сказал: - Вставайте, граф, вас зовут из подземелья.

Дон Гуг прикрыл рукой глаза и недовольно спросил: - Что это значит?

- Это значит, что вас приказано эвакуировать на приполярную базу, а оттуда срочно на Землю.

Дон Гуг оделся, не забыв оба меча, и покорно последовал за конвоирами. Уже подойдя к вертолету, он внезапно подпрыгнул и веерной защитой повалил обоих. Не теряя времени, дон Гуг вскочил в кабину вертолета и с места поднял его в воздух.

-10-

Арата заперся в цитадели, осажденный там с немногими сторонниками горожанами и народным ополчением, которые, не дожидаясь прихода армии принца, подняли восстание и овладели городом. Вертолет, сделав круг над крепостью, пошел на посадку прямо перед королевским дворцом. Из дворца вышли трое: Арата, отец Кабани и Гур Сочинитель. Посадив вертолет, дон Гуг не торопливо вышел из кабины, и, обнажив меч, обратился к Арате:

- Арата Горбатый, я, дон Гуг, старший постельничий герцога Ируканского, вызываю тебя на поединок!

- Вы забыли, мой друг, что я чужд дворянских предрассудков.

С этими словами Арата вынул пистолет Руматы и выстрелил прямо в сердце дона Гуга. На звук выстрела из дворца выбежала Тевета и с криком: "Паша, зачем? Я люблю тебя!" - упала на грудь дона Гуга.

- Прощайте, сударыня - сказал Арата, и следующим выстрелом в голову сразил девушку. Резко повернувшись к Кабани, он сказал: - Сможешь поднять эту штуку в воздух?

- Эх, хотели как лучше, а вышло как всегда - пробормотал Кабани.

- А, была - не была, чего терять-то, попробую, насмотрелся как ее водят. Кабани сел на место пилота, а Арата примостился возле него. Взревели винты и машина, раскачиваясь, взмыла вверх. Оставшись в одиночестве, Гур Сочинитель продекламировал, ни к кому не обращаясь:

"Нет повести печальнее на свете,

Чем повесть об Арате и Тевете".

Операция Вирус

Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал - до вас и без вас, - а вы не догадываетесь об этом ...Борис Стругацкий, "К вопросу о материализации миров", Миры братьев Стругацких. Время учеников, С.-Петербург, 1996.

-1-

Количество дел, свалившихся на мою голову, превзошло все мои самые худшие опасения. Причем о сколько-нибудь упорядоченной передаче дел и речи не могло быть в создавшейся ситуации. Хотя назначен начальником КОМКОНА-2 я был все же по рекомендации Экселенца. Кстати тогда же я узнал, что такое планета Лу. Нет, она не была обитаемой, как я когда-то предполагал, просто старик Крэсеску, выйдя на пенсию, переквалифицировался из прогрессоров в тюремщики. Да он и раньше, надо полагать, был агентом нашей славной конторы, и Абалкин попал именно под его опеку далеко не случайно. Кто бы мог подумать, что сам Сикорски когда-нибудь станет его клентом! Во всяком случае, первым делом необходимо было выяснить, что собственно произошло на Саракше. Вопрос прямо-таки как из старомодного детектива: Кто убил Тристана? Здесь, по крайней мере, ясно было, с чего начать: с отчетов Абалкина, естественно. Хотя читать всю эту муру в манере "лаборант" желания у меня тогда никакого не было, но и выхода тоже - я твердо решил разобраться во всем этом деле сам, чего бы это мне ни стоило: слишком уж я в нем оказался завязан. До Абалкина при попытке внедриться в Островную империю там погибло двое наших разведчиков. Абалкин, впрочем, тоже погиб, хотя уже и на Земле. Будучи хонтийским подпольщиком-унионистом, Абалкин вышел на островную разведку и попросил политического убежища в империи. С этой коллизии и начинались его отчеты. Концлагерь, куда Абалкин попал сразу по прибытии, представлял собой скорее фильтрационный пункт для всех желающих переселиться на Острова, каковых к моему удивлению было на материке необычайно много. Всех новоприбывших там для начала подвергали глубокому ментоскопированию, после чего выявленных иностранных агентов без разговоров расстреливали. Все наши предыдущие разведчики погибли уже на этом этапе, и как Абалкину удалось обмануть ментоскоп - уму не постижимо. В скобках замечу, что Экселенц в сущности послал его на верную смерть. Все остальные начинали проходить курс изнурительной физической подготовки, выявлявший пригодных к военной службе. Тех, кто этот курс успешно проходил, определяли в солдаты береговой обороны, а тех, кто нет - отправляли на морских транспортах в неизвестном направлении. За горой подробностей, зачастую тошнотворных, из отчетов Абалкина в бытность его солдатом береговой обороны, а затем шифровальщиком в штабе 2-го подводного флота группы Ц, проглядывала некая странность: Абалкина часто перебрасывали с места на место, но нигде за все время службы он не встретил никакого гражданского населения. Создавалось впечатление, что весь огромный периметр архипелага был покрыт военными базами, портами и доками, и все это хозяйство находились безраздельно в ведении Адмиралтейства. Причем и солдаты, и моряки жили в казармах, семей у них не было, а их сексуальные потребности обслуживали многочисленные проститутки, непрерывно прибывающие с материка. Очень может быть, что нашей ошибкой (собственно ошибкой Экселенца) было направлять разведчиков с материка прямо в лапы Адмиралтейства, вместо того, чтобы высаживать их с Призраков в центре архипелага, за пределами военной зоны.

Предварительный план действий уже начал вырисовываться у меня в голове. Прежде всего, следовало посоветоваться с Колдуном: он многое знал, а еще о большем догадывался. Интересно, что там делается, кстати, в стране Отцов? Ба, знакомые все лица! С экрана на меня глядел мой старый знакомый - тот самый тип в штатском из контрразведки, который сидел когда-то на допросе арестованных выродков. Но теперь под его физиономией стояла подпись "президент республики". На юге, в краю мутантов, вовсю шла программа реконструкции, а принц-герцог стал представителем президента в южном федеральном округе. Умник написал мемуары под названием "Как я взорвал Центр, или цена свободы", из которых следовало, что тупой мутант Мак Сим, служивший слепым орудием в его руках, внезапно перешел на сторону беспринципного интригана Странника. В результате, Движение было вскоре оседлано спецслужбами, а бескорыстный патриот Умник оказался не у дел. Оппозиция состояла из двух партий: сторонников восстановления излучателей и сторонников полного истребления всех выродков. Меня, впрочем, все это теперь мало касается. Моя главная проблема состояла совсем в другом: Алёна!

- С какой стати ты должен рисковать жизнью? Ты теперь глава КОМКОНА и можешь отправить туда любого из своих подчиненных. А, я понимаю - это Рада! Так бы сразу и сказал!

- Да какая Рада? Ты еще бабушку вспомни! Она давно и счастливо замужем. Да и вообще, я не собираюсь даже и появляться в столице. А риска вовсе никакого нет - все тщательно продумано (в последнем пункте я малость привирал).

-2-

Колдун, как всегда, говорил, не открывая рта, только птица у него на плече размеренно разевала клюв.

- Я знал, что ты вернешься, но мое время посетить ваш мир еще не пришло.

- Мы тебе всегда будем рады, но я пришел просить твоего совета. Мне необходимо проникнуть в Островную империю, там погиб один наш очень хороший человек, а другой погиб из-за этого уже на Земле. Я должен выяснить, что там на самом деле произошло. Что ты знаешь об Островной империи?

- Ничего.

Такого ответа я больше всего опасался. Приходилось пристраиваться на ходу к манере Колдуна вести беседу.

- Хорошо, а что ты думаешь об устройстве Островной империи?

- Клетка. Ты знаешь, как устроена клетка: оболочка, протоплазма, ядро.

Так, так, понятно, военная зона под властью Адмиралтейства это, стало быть, - оболочка, за ней, значит, есть некая протоплазма и ядро. Что ж надо переквалифицироваться в вирус. Так операцию и назовем - "Операция Вирус". Хорошо хоть, что из-за странной местной космографии здесь не ожидают десанта с неба, так что оболочку можно будет благополучно миновать.

-3-

Как и 20 лет назад, словно в повторном сне Максим шел по улицам незнакомого города. И город был другим, и Максим - другим. Теперь у него карманы были набиты местными деньгами, квартира для него уже была заблаговременно снята, а местный язык загружен в голову. Документов, правда, не было никаких, но, судя по данным предварительной разведки, никаких документов здесь и не существовало. Единственное, чем этот город был похож на ту столицу, это то, что он тоже жался к земле, уходя отчасти под землю в подземные переходы и тоннели метро, и оставляя небо естественным стихиям. Но и то - лишь отчасти: центр города занимал деловой район, где никто не жил, а высились небоскребы различных банков и финансовых компаний. Вокруг него тянулись одноэтажные коттеджи с палисадниками. Промышленные предприятия находились далеко загородом, и рабочие ездили туда на собственных автомобилях. Общественным же транспортом пользовались в основном клерки делового района. Особенно комично выглядели многочисленные секретарши, одетые в строгие костюмы и спортивные кроссовки, которые они меняли на туфли-лодочки, добравшись до своей конторы. Люди побогаче жили в пригородах, а совсем богатые - и вовсе загородом. Трущоб не было совсем. Но главное отличие этого города от столицы страны Отцов состояло в другом: здесь на улице и в общественном транспорте публика оживленно разговаривала и весело смеялась, в то время как в столице так себя вели одни только горцы, а местные жители молча, словно зомби, смотрели перед собой в пространство. Горцев там за это очень не любили, и временами били, набросившись скопом в вагоне метро или в подворотне. Этот город был заметно благополучнее, и непонятно было, как все это благополучие сочеталось с горами трупов и пирамидами из отрубленных голов на фотографиях из белой субмарины, там, на южном побережье материка. Единственное, что напоминало о существовании Адмиралтейства, так это иностранные рабочие, которых привозили на тех самых морских транспортах из фильтрационных лагерей, о которых писал Абалкин в своем отчете. Здесь они работали уборщиками мусора, в строительстве и на других малопривлекательных и низкооплачиваемых работах. Таковыми эти виды работ были лишь в глазах жителей островов, но для беглецов с погрязшего в бесконечных войнах, в том числе ядерных, материка, они казались и привлекательными и намного выше оплачиваемыми, чем гораздо более квалифицированная работа будь то в Хонти, Пандее или стране Отцов. Экономика здесь была частнокапиталистической, а политический строй - демократией. Страной правил свободно избранный Конгресс и ответственное перед ним правительство.

Но не обходились, конечно, без "но", и Максим это не сразу заметил. По вечерам большая часть мужского населения города пила пиво в барах, тупо глядя на экран во всю стену, где показывали какую-то странную игру в мяч, правила которой Максим так никогда и не понял. Дома телеканалов было несколько десятков, и по всем кроме спорта показывали нелепые развлекательные программы, дебильные комедии со смехом за сценой, или не менее дебильные мелодрамы. Новости тоже были, но они посвящались почти полностью местным сплетням, финансовым и сексуальным скандалам и взаимной ругани членов конгресса от разных партий. Кровавые рейды белых субмарин Адмиралтейства на материк упоминались изредка и только вскользь. Максим с удивлением узнал, что эти рейды там называли "борьбой против международного террора". В городе было несколько колледжей, но научными исследованиями они не занимались, а только готовили, инженеров, врачей, учителей и адвокатов. Общая атмосфера и настрой общества были явно анти-интеллектуальными. Если верить Колдуну, эта часть архипелага под управлением Конгресса была "протоплазмой". Что ж - очень подходящее определение, но значит где-то должно быть еще и "ядро". Но чтобы понять, где его искать, Максиму необходима была свобода передвижения, и он решил купить машину.

-4-

Это и была моя фатальная ошибка. Легкость внедрения в зону Конгресса Островной империи оказалась кажущейся. Здесь действительно можно было бы продержаться незамеченным еще довольно долго, но только если не вступать ни в какие контакты с властями. Новую машину необходимо было зарегистрировать на имя владельца в специальном бюро регистрации. Приехав туда, я дождался своей очереди и подошел к окошку. На меня глянуло миловидное личико, и девушка сразу спросила: "Ваш личный номер, пожалуйста". Не поняв, о чем идет речь, я назвал наобум несколько цифр.

- Не хватает одной цифры, должно быть семизначное число.

- Семь. - Сказал я.

Поиграв клавиатурой компьютера, девушка сказала, по-прежнему мило улыбаясь: - Такого номера не существует, здесь какое-то недоразумение.

Она быстро нажала на какую-то кнопку, и за мной, словно из-под земли, выросли двое полицейских. Один из них сказал, обращаясь ко мне:

- Я предупреждаю вас, что с этого момента вы имеете право хранить молчание, и все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вы арестованы, следуйте за нами.

Хотя оба полицейских были вооружены, мне, разумеется, ничего не стоило бы от них отделаться, но меня интересовало, что будет дальше. Отсутствие документов оборачивалось неожиданной стороной: тут, стало быть, у всех есть некий виртуальный "личный номер", который полагается знать наизусть и предъявлять при всяком контакте с властями. Полицейские посадили меня между собой на заднее сидение машины и повезли в участок. Там меня завели в кабинет и оставили наедине со следователем. Оторвавшись от бумаг, он спросил:

- Кто вы такой?

- Но ведь меня предупредили, что я имею право хранить молчание.

- Да, разумеется. Подпишите протокол. Согласно закону об иммиграции, вы объявляетесь нежелательным иностранцем и подлежите депортации в зону Адмиралтейства, но вы в праве обжаловать это решение в суде через своего адвоката в течение 24 часов.

Адвоката у меня не было, но я решил позвонить из тюрьмы Грише Серосовину из группы поддержки. Собственно, это не была тюрьма, а несколько бараков, обнесенных колючей проволокой, где "нежелательные иностранцы" вроде меня дожидались своей очереди на депортацию. В большинстве своем это были просто иностранные рабочие, у которых истек срок разрешения на работу.

- Привет, Гриша, я тут, понимаешь, в кутузку угодил. Приходи сегодня же и принеси мне подробную карту архипелага и порошок против акул.-

- Что, шеф, заплыв решили устроить?

- Да, давно пора немного в форму прийти, а то распустился я тут от безделья.

Когда Гриша пришел на свидание, я ткнул пальцем в карту, сказав:

- Присылайте Призрак вот сюда, на этот остров, через три дня в полночь. Пора сматывать удочки.

На следующий день меня вместе с иностранными рабочими, возвращающимися на родину, отправили автобусом на морской транспорт, только что выгрузивший такую же партию рабочих из фильтрационного лагеря. После выхода в открытое море каюты открыли, поскольку никому не приходило в голову, что кто-то может сигануть в море в десятке километров от берега. Но мне как раз это и было нужно. С наступлением темноты я, разбежавшись, прыгнул за корму, стараясь не попасть под винты. Судя по карте, в 15 километрах отсюда должен был находиться небольшой остров, куда я и поплыл своим ходом.

-5-

Максим вышел на берег под утро. Больше всего он был похож на привидение, будучи весь покрыт светящимися морскими микроорганизмами. По берегу гуляла девушка с собакой. Придя в себя после первого шока при виде выходящей из моря светящейся фигуры, она сказала:

- Вам помочь? Вы потерпели кораблекрушение?

- Да нет, спасибо, я сам приплыл.

Собака же, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся голованом, сказала чистым русским языком:

- Каммерер, только тебя здесь не хватало!

- Откуда ты меня знаешь? - Ответил Максим тоже по-русски.

- Весь мой народ тебя знает, как и Абалкина.

- Так вы, стало быть, - знаменитый Максим Каммерер, землянин, взорвавший центр психо-волнового излучения на материке?

- К вашим услугам.

- Очень приятно, меня зовут Неэнди. Добро пожаловать на наш остров. Пойдемте со мной, вам надо отдохнуть.

Девушка привела Максима в дачного вида коттедж, где первым делом дала ему напиться водой и послала в душ.

Выйдя из душа, Максим спросил: - А где я нахожусь, если не секрет?

- Потом, потом, - ответила Неэнди, - сейчас спать, а я пока что-нибудь поесть соображу. С этими словами она отвела Максима в спальню, где его ждала свежезастеленная постель. Максим заснул, как убитый, а проснулся главным образом от голода. Неэнди вошла в спальню и сказала:

- Вставайте, обед готов. - На кухне его уже ждал накрытый стол со всяческой снедью. Неэнди примостилась с ногами на кресло, подперев лицо руками.

- А как же вы?

- Я уже поела. Я только, пожалуй, выпью с вами вина за компанию. Сказала Неэнди, разлив белое вино в бокалы.

Еда была гораздо вкуснее той, к которой Максим привык в зоне Конгресса.

- Так, где же все-таки я? - Повторил свой вопрос Максим.

- Вы "Государство" Платона читали?

Максим поперхнулся от удивления. - А вам-то откуда о нем известно?

- Из ментограмм ваших предшественников. Адмиралтейство передало их нам. В результате, мы многое знаем о вашей планете.

- Почему же вы тогда не спасли этих людей?

- Мы не вмешиваемся в дела Адмиралтейства. Они защищают нас, как умеют.

- Так вы, значит, не разделяете теории полого мира?

- Нет, конечно. У нас здесь есть прекрасная обсерватория, и устройство вселенной нам известно.

- И вы ни с кем не делитесь своими знаниями?

- Нет, нам так удобнее. Благодаря теории полого мира, на континенте нет баллистических ракет, и авиация крайне слабо развита. Так что, владея ядерным оружием, они не могут до нас добраться.

- Но при чем здесь, все-таки, Платон?

- А как же, помните: стражи, кормильцы, философы. Вот вы и находитесь в государстве философов. Платон не уточнял, каким образом делить людей на эти три категории, но тогда не существовало ментоскопа, а у нас он есть. Адмиралтейство защищает нас, а Конгресс снабжает всем необходимым, ну а мы ...

- Думаете за них?

- Да, что-то в этом роде.

- И как же устроено ваше государство? У вас есть император?

- Нет, конечно, у нас каждый - сам себе хозяин.

- Так почему же на континенте вас называют Островной империей?

- Слово "империя" значит, буквально, "право повелевать", и это право у нас есть. Слово каждого из нас - закон и для Конгресса, и для Адмиралтейства. На Саракше у нас нет реальных конкурентов. Мы могли бы завладеть всей планетой, но не ставим перед собой такой задачи. Пока.

- Ну а за его пределами? Неужели вы довольствуетесь обрывками ментограмм случайно попавших сюда инопланетян? Вам не интересно узнать, что делается на других обитаемых планетах?

Неэнди засмеялась. - Вы опережаете нас с термоядерным синтезом и внепространственным перемещением, но и мы не лыком шиты. Давайте-ка я вам кое-что покажу.

Неэнди встала из-за стола и взяла Максима за руку. Они перешли в другую комнату с большим окном на стене. За окном открывался вид на еще одну комнату, где в кресле сидел Максим Каммерер и разговаривал о чем-то с незнакомым очкариком.

- Вот, познакомься - Максим Каммерер. Он нас не видит - это окно с той стороны выглядит зеркалом. Он от тебя ничем не отличается, ни внешностью, ни генетическим кодом, ни сознанием, ни памятью. Это - твой матрикант. Мы сматрицировали тебя, пока ты спал, и ввели ему твою ментограмму. Вы такого не умеете. Он сегодня в полночь полетит на Землю, а ты останешься с нами. - Неэнди впервые употребила инклюзивную форму первого лица множественного числа, объединявшую, на языке Островной империи, говорящего с собеседником. - Вернее со мной. Ты мне нравишься, а то наши философы, сам видишь, не так, чтобы очень ...- И она обняла Максима за талию.

- За пещерного человека меня держишь?

- Не преувеличивай, своего пещерного человека вы, положим, сами порешили, не хуже наших ребят из Адмиралтейства.

- Но я вообще-то женат ...

- Ничего, жена - не стена. Да она и получит назад своего Максима в целости и сохранности и не заметит никакого подвоха. А для нас он будет там, у вас, так сказать, жуком в муравейнике.

Максим вздрогнул.

-6-

Ложась в постель, Максим сказал Алёне: - Вот видишь, никакого риска и никакой Рады.

- Постой, подними-ка руку, что это у тебя подмышкой?

Максим взглянул и увидел семизначное число, записанное островным письмом.

- А ерунда, личный номер. Делать им нечего, философам, - добавил он про себя.

Закат и падение Галактической империи земной нации

Я понял, что хочу и могу интерпретировать историю Галактической империи земной нации в духе позднего Киплинга. "Неси это гордое бремя / Родных сыновей пошли / К народам, тебе подвластным, / Живущим на крае Земли ..." С. Б. Переслегин, "А "медные трубы" заархивируем для подходящего общества", Миры братьев Стругацких, Санкт-Петербург, 1998, с. 523.

Меня зовут Максим Каммерер. Мне сто девять лет. Ровно двадцать лет назад почти такими же в точности словами я начал свои мемуары. Тогда я обращался, главным образом, к Майе Тойвовне Глумовой. К кому я теперь обращаюсь? Скорее всего, к самому себе. Нынешнее поколение меня иначе как "цепным псом тоталитарного режима" не называет. Члены партии Коммунаров, правда, относятся ко мне с определенным пиететом и регулярно приглашают на свои собрания и митинги, но сам я, честно говоря, больших симпатий к ним не испытываю. Заглавие я, разумеется, бесстыдно украл у Гиббона, а выражение "Галактическая империя земной нации" теперь общепринято среди ностальгирующих по прошлому патриотов, хотя нам бы и в голову не пришло так называть коммунистическую Землю и ее периферию. Обстоятельства падения коммунистического режима на Земле общеизвестны, его отдельные темные моменты служат как предметом беспристрастного научного исследования, так и страстной политической полемики. Как и в прошлом своем мемуаре, я коснусь здесь только той стороны исторических событий последних десятилетий, которые касались меня лично, и в которых я сам принял какое-то участие. Для меня все началось, пожалуй, с нашествия Малыша, с него-то я начну.

-1-

Космический Маугли Пьер Александрович Семенов по кличке Малыш регулярно выходил на связь со Стасем Поповым на орбитальной станции планеты Ковчег вплоть до 68 года, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Тогда, в один прекрасный день посиневший и дрожащий от холода Малыш прибежал к строительным роботам, служащим средством связи, и сказал, что он умирает от холода и голода и вообще не понимает, что с ним происходит. Том, естественно, немедленно включил обогрев, а с орбитальной станции послали бот для эвакуации Малыша с планеты. Другими словами, хозяева планеты внезапно отключили связь с Малышом и всецело переложили ответственность за него на нас. Оказавшись на Земле, Малыш был сразу подвергнут глубокому ментоскопированию, которое, как и следовало ожидать, ничего не дало: вся нечеловеческая память Малыша, которая, собственно, памятью не была, а была скорее записью, оказалась полностью стертой. Теперь Малыш, как всякий нормальный человек, помнил себя лет с трех. Его воспоминания о жизни в подземелье и на поверхности планеты сохранились, но ничего существенного для выяснения природы хозяев планеты не дали. Малыш поселился на первых парах у деда, Павла Александровича Семенова, пробовал некоторое время заниматься абстракциями Парсиваля, но вскоре потерял к ним интерес и занялся земной этнологией, поселившись среди племен Шингу в центральной Бразилии. Нужно ли говорить, что все это время Малыш находился под пристальным вниманием нашей организации. В Бразилии его куратором была Ядвига Михайловна Леканова. Вскоре после гибели Абалкина она в панике сообщила мне, что Малыш внезапно исчез. Я тогда готовился к операции Вирус на Саракше, и переложил поиски Малыша нa Клавдия, что было, с моей стороны, опрометчивым решением: Клавдий Малыша так и не нашел. Может быть, я его напрасно в этом упрекаю - в джунглях Амазонии не так уж и сложно затеряться, если не вступать ни в какой контакт ни с какими людьми, включая тамошних индейцев. Лишь вскоре после Большого Откровения, Малыш снова объявился, нанеся неожиданный визит Майе Глумовой. Тогда между ними состоялся примерно такой разговор.

- Майка, ты помнишь меня?

- Постой, постой, Малыш? Колокольчик ...

- Я теперь ничего этого не помню, все стерто.

- Ты, кажется, был в обиде на меня, за прожектор?

- Оставь, ты тогда первой поняла, что происходит. Поэтому я к тебе и пришел. Почему ты не стала учительницей, как планировала?

- Комиссия по распределению ...

- Вот именно. Ты знаешь, почему твой учитель так на всю жизнь и остался учителем, несмотря на множество статей, личный музей, участие в научных конференциях, а твой школьный врач сделала головокружительную карьеру в совершенно несвязанных друг с другом областях деятельности?

- Ты Павла Сергеевича и Ядвигу Михайловну имеешь в виду?

- Кого же еще? Федосееву никогда не простили его попытки заступиться за Абалкина, а Леканова была приставлена следить за тем же Абалкиным. Потом она и за мной следила в Бразилии.

- Малыш, они убьют тебя, как убили Лёву.

- Не обязательно, есть еще такая планета Лу, слыхала?

- Нет.

- И не удивительно. О ней мало кто на Земле знает, а кто туда попадает, назад не возвращается. Как вы все это терпите?

- А что мы можем сделать?

- Твой сын, положим, нашел, что сделать.

- Ну, это доступно лишь единицам.

- По крайней мере, теперь ясно, что они не всесильны, и на них может найтись управа.

Все это и многое другое Малыш выложил на БВИ. Разумеется, вскоре все было заблокировано, да и самого Малыша, с тех пор как он объявился в цивилизованном мире, найти и изолировать было делом техники, но первые семена сомнения в справедливости нашего общества посеяны были. Дальше события пошли вскачь.

-2-

Войдя в комнату, я увидел темную фигуру в проеме окна. Я инстинктивно сунул руку подмышку за пистолетом, но в тот же момент я узнал его. Тойво сидел на подоконнике и, глядя в пол, подбрасывал и ловил теннисный мячик.

- Плохой из меня агент получился, Биг-Баг, - сказал он, увидев меня.

- Тойво, дружище, дай я тебя обниму! Я уж и не надеялся увидеть тебя снова!

- Прав я был с самого начала, Биг-Баг.

- Странники?

- Они самые. Можете поздравить, мы приняты в сообщество Странников.

- Поздравляю. Ну, и каково быть Странником?

Тойво пожал плечами, продолжая смотреть в пол.

- Логовенко, кстати, знал все уже тогда. Он просто морочил голову и вам, и мне. Помните, вы когда-то просили меня заполнить лакуны в записи переговоров в "Доме Леонида"? Так вот, могу вам сообщить, что там содержались упоминания Странников.

- Постой, постой, дай вспомнить. Там что-то было про китов, если я не ошибаюсь.

- Да, как и голованы, киты поняли, что вы проиграли, но голованам было куда уйти, а китам некуда. Помните, Логовенко еще говорил, что близится эпоха больших потрясений? Так вот, можете считать, что она уже наступила.

- Он еще, как будто, обещал стоять на страже, "над пропастью во ржи".

- Врал.

- Но что же им от нас нужно?

- Мешаете вы им, путаетесь под ногами повсюду, на Саракше, Надежде, Пандоре, Ковчеге.

- Так значит, Ковчег - это тоже они?

- Да нет там никого, Малыш все правильно описал - это просто автоматическая система жизнеобеспечения, вроде ЕН 9173.

- А в других местах, чем мы им помешали?

- Как то есть чем? На Саракше, уничтожив систему излучателей, вы сделали невозможным выявление выродков, на Надежде мешаете вылавливать долгожителей, на Пандоре мешаете "славным подругам" ловить женщин. И те, и другие, и третьи, как вы сами понимаете, - это просто местные варианты люденов, потенциальных Странников.

- И что же они собираются по этому поводу предпринять?

- Да ничего. Вы сами все и предпримете. Кто у вас теперь председатель президиума Всемирного Совета?

- Поль Гнедых.

- А жена его кто?

- Рита Сергеевна Турнен. Но причем здесь жена?

- Доходит до вас как до жирафа, Биг-Баг.

- "Славная подруга"?

- Засиделся я тут у вас, Биг-Баг. Мне пора, я и так вам больше чем нужно сказал.

- Постой, Тойво, еще пара вопросов. Просто из чистого любопытства: почему они тагорян и леонидян оставили в покое, и куда делось население Надежды?

- Очень просто: у леонидян третьей импульсной вообще нет, а тагоряне уничтожили всех ее носителей еще на стадии личинки во время их Великой Генетической Революции. Ну а о судьбе жителей Надежды вы скоро сами все узнаете. Пока, Биг-Баг. - И Тойво растворился в воздухе. Только мячик, подпрыгнув последний раз, покатился мне под ноги.

О судьбе жителей Надежды мы действительно вскоре узнали. Это произошло в результате возвращения группы "Йормала".

-3-

Второго января 138 года "прямоугольник Щекна" на Надежде открылся и из него вышли члены группы "Йормала", погрузившиеся ровно сто лет назад на звездолете "Тьма" в Черную Дыру ЕН 200056. Погружение прошло успешно, и "Тьма" вылетела из квазара в другой вселенной. Вселенная эта не расширялась, как наша, а наоборот сжималась. Вектор времени в ней, соответственно, шел в обратную сторону, из будущего в прошлое. То есть на самом деле эта вселенная тоже когда-то расширялась, но, дойдя до определенного предела, силы гравитации начали сворачивать ее обратно в сингулярную точку, в полном соответствии с теорией "пульсирующей вселенной". Посетив несколько земноподобных миров, населенных разумными гуманоидами, наши разведчики смогли прочитать их учебники истории, начиная с последней страницы. Такая возможность заглянуть в будущее начисто опрокинула выводы базисной теории. Теория эта основывалась на опыте истории нескольких гуманоидных цивилизаций в нашей вселенной, но, поскольку ни одна из них не опережала Землю в развитии, базисная теория третировала коммунистическое общество как венец творения. Теперь же выяснилось, что в постиндустриальную эпоху тоталитарные системы коммунистического или фашистского типа повсюду пали, а после выделения Странников все цивилизации доживали свой век в условиях близких тому, что на Земле было принято называть анархо-синдикализмом. Странники впервые объявились именно там, еще в те времена, когда их вселенная расширялась. С тех пор, как она начала сжиматься, Странники стали искать выход из достаточно бездарного положения возвращения в прошлое. Они научились строить межпространственные тоннели и начали осваивать нашу вселенную. От той далекой эпохи остались артефакты археологической культуры Странников на Марсе, Владиславе и в других местах. Потом они вышли на Пандору, все женское население которой оказалось носителем третьей импульсной системы.

На каком-то этапе "Тьма" оказалась на некой планете, на которую Странники переселили большую часть населения Надежды. Поскольку время там текло в обратном направлении, генетическая пандемия там вскоре прекратилась сама собой, как и было обещано. Неподверженные же болезни немногочисленные "долгожители" были отсортированы и превращены в Странников. Там-то Странники любезно предложили группе "Йормала" воспользоваться межпространственным тоннелем в обратном направлении.

Оказавшись на Земле, Стелла Владимировна Абалкина и Вячеслав Борисович Цюрупа обнаружили, что Институт Жизни не только нарушил договор с ними, не активировав их оплодотворенную яйцеклетку, но их сыном был объявлен совершенно посторонний человек. Данные об их родстве были незаконно введены в БВИ, и в довершение всего человек этот был убит без суда и следствия по недоказанному обвинению в том, что он - "автомат Странников". Вся эта цепь манипуляций, беззакония и произвола вполне вписывалась в новый взгляд на земное общество, приобретенный "родителями" Льва Абалкина в соседней вселенной.

Разумеется, я немедленно принял меры, чтобы заткнуть рот Абалкиной и Цюрупе. Полученные группой "Йормала" данные о развитии общества были засекречены, хотя сам факт возвращения экипажа "Тьмы" скрыть не удалось. Дело, впрочем, было даже не в этом: крушение базисной теории не осталось тайной для президиума Всемирного Совета, руководства обоих КОМКОНОВ и СГБ. В их-то среде, на самой верхнем уровне "социальной ответственности" появились и стали набирать силу сомнения в правильности нашего пути развития.

Таков был фон, на котором Поль Гнедых объявил свою программу перестройки. Но это уже совсем другая история.

Восточносибирская Аномалия

В России вот о сталкерах и не слыхивали. Там вокруг Зоны действительно пустота, сто километров, никого лишнего, ни туристов этих вонючих, ни Барбриджей ... Проще надо поступать, господа, проще! Аркадий и Борис Стругацкие, "Пикник на обочине".

1. Валентин Пильман, консультант Комиссии ООН по проблемам Посещения

- Welcome to Russia! Nice to see you in our country, dear Valentine. - Этими словами профессор Марк Перельман приветствовал своего коллегу в иркутском аэропорту.

- Long time, no see. - Ответил доктор Пильман.

- You don't need to speak with me in Pidgin English.

- This is a joke.

- OK, let me introduce to you Colonel Yrjö Ahtisaari, the commander of the Multinational UN Forces, and Major Sergei Kalugin responsible for our logistic support and internal security.

- Major of the KGB, I presume?

- You are kidding, Valentine! Not at all, of the Border Police, of course.

- Which is, nonetheless, subordinated to the KGB, is not it?

- Never mind, his only mission is to transport us by helicopter to our academic compound near the Anomaly.

За этим разговором Валентин Пильман и его спутники вышли на вертолетную площадку, где их ждал военный вертолет.

- Располагайтесь, - сказал профессор Перельман, - полет короткий, переночуете в гостинице, а утром, добро пожаловать в наш институт, я вам покажу наши новинки.

- Я хотел бы встретиться с нашим стажером, Юджином Сноу, - сказал доктор Пильман.

- Да, конечно, зайдете и в его лабораторию.

Сделав круг над аэропортом, вертолет вылетел в полную тьму, под ним, надо полагать, расстилалась необитаемая тайга.

- Наслышан о вашей теории "пикника на обочине", блестяще, изящно, остроумно! Но скажите, чем вы объясняете отсутствие изоморфизма артефактов различных зон? В Хармонте полно "пустышек", а у нас - ни одной, у нас множество "сучьих погремушек" и "гремучих салфеток", а в других зонах - ничего.

Пильман пожал плечами, - Кто знает, может быть, так называемый радиант Пильмана - это всего лишь точка рандеву, а сами пришельцы были из разных миров? Ведь в этой точке ничего нет, пустое межзвездное пространство.

Меж тем, впереди высветились огни Академгородка, и вертолет пошел на посадку.

Утром, выспавшийся и гладко выбритый Валентин Пильман пунктуально явился в назначенное время в корпус Института Внеземных Культур. В проходной он предъявил свое удостоверение Комиссии ООН по проблемам Посещения. Вахтер куда-то позвонил и попросил подождать. Вскоре по лестнице сверху спустился Марк Перельман и приветливо помахал рукой.

- Проходите, проходите, завтра вам выпишут постоянный пропуск, получите его прямо здесь в проходной.

В вестибюле Валентин сразу же увидел портрет Кирилла Панова в черной рамке. Какие-то люди в черных стеганых телогрейках катили моток проводов, преградив дорогу наверх.

- Кто это? - спросил Валентин.

- Подсобные рабочие, - ответил Марк Перельман.

- А почему у них форма какая-то странная?

- Средств отпускают, к сожалению, в недостаточном количестве.

В лаборатории Перельмана на столе стоял какой-то странный предмет непонятной конфигурации с двумя круглыми плошками, торчащими над ним на антеннах.

- Вот, полюбуйтесь - "рачий глаз", извольте взглянуть, - с этими словами Перельман предложил гостю посмотреть в некий раструб сбоку от сооружения.

Валентин вставил лицо в раструб и, к своему великому удивлению, увидел хорошо знакомый ему пейзаж родного Хармонта.

- Видите, каким образом передается изображение - неизвестно. Ясно только одно - пришельцы поддерживали связь между зонами.

- Да, потрясающе! Вы это уже опубликовали?

- Нет еще, вы первый, кому я это показываю.

- Спасибо за доверие. Скажите, Марк, а были ли какие-либо люди в вашей зоне на момент посещения?

- Да, были, осужденные преступники в одном пенитенциарном заведении, которые у вас называют "лагерями", и два стойбища оленеводов из коренного населения Сибири.

- И что с ними стало потом?

- Все, разумеется, были сразу эвакуированы.

- И никаких отклонений не наблюдалось?

- Насколько мне известно, нет.

- А чем занимается Юджин Сноу?

- Пойдемте к нему в лабораторию, там его самого и спросите.

В соседней лаборатории Юджин Сноу сидел у микроскопа, и еще один человек возился с какими-то папками возле шкафа. Поздоровавшись с вошедшими, Юджин сказал:

- А это - мой лаборант, Вадим Колесников, - при этом он почему-то криво усмехнулся.

Лаборант отвернулся от шкафа и молча пожал руки гостям. Это был спортивного вида молодой человек с короткой стрижкой.

Профессор Перельман поспешно сказал, обменявшись мимолетным взглядом с лаборантом:

- Не буду вам мешать. Встретимся в нашей столовой, не "Боржч", конечно, но, чем богаты, тем и рады, - после чего он вышел из лаборатории.

- Польщен вашим визитом, доктор Пильман, - сказал Юджин.

- Чем занимаетесь?

- Я - биолог по образованию, изучаю, главным образом, "сучьи погремушки" и "гремучие салфетки". Вот, хотите полюбоваться на содержимое "сучьих погремушек"?

Валентин посмотрел в окуляр микроскопа и увидел что-то вроде сперматозоидов.

- Эти клетки содержат половинный набор хромосом внеземного происхождения, а "гремучие салфетки" - клетки с полным набором. Полная расшифровка их ДНК позволит со временем реконструировать внешний облик пришельцев.

- Что же получается, "сучьи погремушки" служили чем-то вроде презервативов, а "гремучие салфетки" - менструальных прокладок? Чем же они, в таком случае тут занимались, пришельцы эти?

- Тем самым, об этом не трудно догадаться - "пикник на обочине" - ведь это вы и придумали такое определение Посещения.

- Но это - белковые соединения?

- В том-то и дело, что нет. Это - кремнеорганические молекулы. Поэтому они и гремят.

При расставании Юджин пожал руку Пильмана, и тот обнаружил в своей ладони вчетверо сложенный листок бумаги. Зажав его в кулак, Пильман вышел в коридор. Оставшись в одиночестве, он развернул записку и прочитал:

"Весь этот институт - не боле чем ширма. Единственная его цель - "распилка" международных грантов. Настоящие исследования проводятся в сверхсекретном объекте Б-15, куда меня не пускают".

В столовой Марк Перельман, уже сидевший за столиком, приветливо помахал рукой Валентину. Сев за столик, Валентин сказал:

- Меню, я вижу, только по-русски, растолкуйте мне, что к чему.

- Разнообразием не балуем, сегодня бульон с вермишелью и котлеты с картофельным пюре, но есть еще бутерброды с красной икрой - местная специфика, так сказать. Спиртных напитков не подают, но у меня тут своя заначка. - С этими словами Марк вынул из портфеля бутылку армянского коньяка и две рюмки и с заговорщическим видом разлил бренди.

- Жаль, что вы ушли, Марк, Юджин ответил на ваш вопрос в вертолете: получается, что, судя по обилию пустышек, в Хармонте собрались любители хорошенько выпить, а здесь, если верить его анализу "сучьих погремушек", они устроили нечто вроде борделя под открытым небом.

Марк засмеялся, - Поздравляю, ваша гипотеза блестяще подтверждается, а ведь вы сделали этот вывод, еще ничего не зная о работах Юджина с "сучьими погремушками"!

- Да, кстати, что такое объект Б-15?

Глаза Марка заходили по сложной кривой.

- Это больница, где лечат наших работников, пострадавших при работе в Аномалии.

- Тогда почему же туда никого не пускают, даже Юджина, хотя он биолог по специальности.

- Но согласитесь, что и ваш институт Бойда, не говоря уже о частной клинике Джеймса Каттерфилда, действуют вне международной конвенции об интернационализации зон Посещения.

- Но эти заведения совершенно открыты, их может посетить любой желающий.

- Мы действуем в рамках закона, а наши законы о врачебной тайне несколько строже ваших. Вы ведь понимаете, что пациенты этой больницы не обязательно заинтересованы, чтобы их личные проблемы обсуждались публично. Но, если вы настаиваете, я могу постараться организовать вам и Юджину визит в это заведение.

2. Семен Грязнов, вор рецидивист

Как на вахте повесили объявление о наборе на химию, я сразу туда. Правда ребята говорят, что в Аномалию погонят, а там гробануться можно, но, когда ты один на льдине, ломом подпоясанный и тебе вилы, то большого выбора нет. В запретку прыгать бесполезно: кинут на другую зону, но там тебя все равно достанут. Можно, конечно, вывесить на вахте листовку, типа там "Вон сифилисный труп из Мавзолея", тогда в фашистскую зону кинут, а там совсем другой коленкор, но зато срок намотают. А химия - все-таки бесконвойка. Захожу в кабинет, там какой-то хмырь в штатском.

- В Аномалию? - говорю.

- В Аномалию, - отвечает - работа, не скрою, опасная, но учти, за каждую ценную находку - премия 200 р., и за работу в Аномалии день за два идет.

- А как насчет баб?

- Вот уж чего-чего, а баб точно гарантирую, не сомневайся.

- Ладно, давай бумаги.

Сует мне три бумажки подписывать: контракт, подписку о неразглашении и отказ от всяких претензий в случае производственной травмы или увечья. Подмахнул я все не глядя, и стал ждать этапа. Привезли воронком в пересыльную тюрьму, и - в отдельную камеру для химиков, а там всего один доброволец, кроме меня. Я уж засомневался, не фраернулся ли, раз желающих в Аномалию попасть, других нет? Стали знакомиться, моего напарника Сашкой кличут.

- За что, земляк, сидишь? - спрашиваю.

- Да, ерунда, за нарушение гласного надзора. Сам знаешь, как это бывает: пару раз девушку вечером проводишь, а на третий раз - все, кранты.

- А по первой ходке, за что?

- По 70-й, за политику.

- Так ты, стало быть, - фашист?

- Да, я знаю, что у вас так политических называют. Но я - не фашист, а совсем наоборот - марксист.

- За что ж тебя загребли, Карлу-Марлу ведь у нас на политзанятиях толкают?

- Да ты чего? У нас на зоне половина зеков были марксисты. Мы утверждали, что в Союзе - никакой не социализм, а госкапитализм, то есть, другими словами все принадлежит, на самом деле, не народу, а партийным боссам.

- Ну, это ты, брат, загнул! При капитализме житуха получше, чем у нас, сам в кино видел. А у нас даже при царе батюшке лучше было.

- Не мне тебя агитировать. Другая половина зеков у нас, кстати говоря, были монархистами. Так что ты - в хорошей компании.

- А как же - диссиденты-демократы, про которых в газетах пишут?

- Единицы, в разных зонах, а на нашей - так и вовсе никого не было. Там кроме марксистов и монархистов только националисты из республик сидят.

- А как же тебя в Аномалию пустили, там ведь секретность?

- Так ведь я теперь - простой уголовник, и конторе до меня больше дела нет. Они ведь только делают вид, что они такие эффективные, а на самом деле, у них, как везде, одна рука не знает, что другая делает.

- А сам-то в Аномалии не опасаешься гробануться?

- А что мне терять, как говорится, кроме своих цепей?

Наутро выдали нам по буханке хлеба и по кульку кильки и погрузили в столыпин. Ехали с комфортом в отдельной клетке. В соседней клетке бабы поют:

"Гоп-стоп, Зоя,

Кому давала стоя?

Начальнику конвоя,

Не выходя из строя".

А когда в сортир водят, сеансы кидают. В общем, добрались за месяц до Иркутска, а оттуда воронком через тайгу. Ну и дороги там! Вся душа - вверх тормашками, как вышел, еле на ногах удержался. Но оклемался, общежитие чистенькое, комнаты - на четверых, жратва в столовке клевая, не то, что лагерная баланда, работа - не бей лежачего: все больше на подхвате, да там всякое оборудование разгружать. Лабораторного спирта - залейся, но баб, правда, нет никаких, наврал вербовщик. То есть, вообще-то, есть лаборантки всякие, но это - не про нашего брата. Про Аномалию никто - ни слова, понятное дело - все подписку давали, и теперь друг друга боятся.

Вдруг, однажды ночью дергают меня и Сашку и в газик. Там кроме шофера еще один косоглазый из местных - за проводника. Едем проселком по тайге, не включая фар и молча. Остановились, вышли втроем, а газик дальше поехал. Тьма полная, ни зги не видно. Проводник говорит:

- Идти за мной след в след, делать все за мной: остановлюсь - стоять, лягу - ложиться, разговоров не разговаривать.

Прошли пару шагов - колючая проволока, а под ней лаз, ветками замаскированный. Проводник ветки разбросал, мы туда пролезли и залегли до рассвета. Как рассвело, встали и пошли, хотя в лесу стояла по-прежнему мгла, да еще туман клубился. Проводник шел каким-то сложным зигзагом, неслышно ступая по пружинистому ягелю. Шли часа два без происшествий, как вдруг из лесу раздался длинный, тоскливый скрип.

- Что это, лесоповал? - спросил Сашка.

- Лесоповал, лесоповал, - буркнул проводник и усмехнулся.

И действительно, вскоре вышли на просеку, перебежали ее, пригнувшись, и снова в лес. Я обернулся и увидел, как через просеку за нами метнулась какая-то тень, не поймешь, то ли зверь, то ли человек.

- Э, да за нами хвост! - говорю.

- Не обращай внимания и помалкивай, - говорит проводник.

Вдруг лес расступился и перед нами самая настоящая зона - забор весь прогнил, ворота настежь, а вышка упала и валяется на земле возле ворот. Заходим внутрь, барак - как новенький, свежевыбеленный. Из барака выходят девки в лагерных робах и одна другой краше. Одна из них говорит:

- Ну что, мальчики, будем знакомиться?

3. Александр Школьник, политзаключенный

Эх, как же я мечтал попасть в Аномалию, поглядеть на космические чудеса! Но никаких чудес здесь не оказалось, а оказалось, что-то вроде борделя в тайге. Внутри барак был разделен на закутки фанерными перегородками. Зайдя в свой закуток, Настя сразу начала раздеваться. Я говорю ей:

- Да погоди, я ведь все-таки - не уголовник, расскажи мне сперва о себе.

- Мой отец служил в Ленинградском Обкоме партии, ты о Ленинградском деле слыхал? А я - ЧС - член семьи.

- Так ты, что же, с тех самых пор и сидишь?

- С тех самых, и, как видишь, как новенькая. Нас теперь по очереди таскают на живодерню - "объект Б-15" - кромсать, эликсир вечной молодости ищут, сволочи. Да нам все равно - нам хоть голову отрежь, каждый член живет автономно, а потом срастается так, что и шрамов не остается.

Когда Настя разделась, я просто обомлел от ее красоты - она выглядела как античная статуя. Наутро мы двинулись в обратный путь, прихватив с собой Настю и Валю, подругу Семки. Пилящий скрип теперь раздавался почти непрерывно и с разных сторон. Обе девушки при этом загадочно улыбались и иногда даже махали руками куда-то в пространство. Я спросил было Настю, что это значит, но она приставила палец к губам и ничего не ответила.

Выйдя из Аномалии, мы погрузились в карету скорой помощи, которая поджидала нас у лаза под колючей проволокой. Поехали мы не обратно в Академгородок, а в противоположном направлении, и вскоре подъехали к стальной стене. Автомобиль посигналил фарами, и кусок стены отъехал в сторону. За стеной оказался корпус больничного вида и черный лимузин у подъезда. Мы положили девушек на носилки и вынесли их наружу. Черный лимузин обогнул нас и стал приближаться к воротам, которые к тому времени уже снова закрылись. В этот момент прогремел мощный взрыв, и ворота упали, подмяв под себя лимузин. В пролом неспешно вошли странные человекоподобные существа, покрытые бурой шерстью. В руках они держали какие-то трубки, наподобие неоновых ламп. С вышки затрещал пулемет, одно из существ вскинуло трубку, та осветилась, из нее сверкнул тонкий луч, и пулемет замолк. Существа вбежали внутрь здания и вскоре вышли в сопровождении нескольких женщин в больничных халатах. Подняв Настю и Валю с носилок, все они направились к пролому в стене. Я хотел было последовать за ними, как вдруг услышал из-за спины:

- Стоять, не двигаться.

Я обернулся и увидел наставленное на меня дуло автомата. Человек в форме КГБ, державший автомат, сказал:

- Пройдемте, Александр, надо поговорить.

Зайдя в здание, офицер КГБ завел меня в какой-то кабинет, сел за стол, закурил и протянул мне сигарету.

- Курите?

- Нет.

- Как нехорошо получилось: погибли наши зарубежные гости - лауреат Нобелевской премии, Валентин Пильман и стажер из MIT, Юджин Сноу. Надо же так неудачно подвернуться этим обезьянам! Большая потеря для мировой науки. Впрочем, это к делу не относится. Давайте знакомиться: капитан КГБ, Михаил Сперанский. Да, да, потомок того самого великого реформатора и либерала. Мой дед, правда, служил в НКВД на Колыме, просто ужас, а я унаследовал кое-что от обоих. Дело в том, что я, как и вы, - враг существующего режима. Я читал ваш опус о госкапитализме в СССР и полностью с ним согласен. Нынешние гериатрики, как вы понимаете, уже не дождутся эликсира бессмертия. Они вскоре отправятся в мир иной, а за ними на очереди - молодые, напористые карьеристы. Они спят и видят зажить, наконец, как люди, не скрываясь, летать на собственных самолетах в Ниццу, строить дворцы и передавать их по наследству детям, а детей посылать учиться в Итон. Вы себе представляете, что начнется, когда они станут делить государственную собственность? Кровавые разборки и развал государства. Все это необходимо предотвратить. Ваше появление здесь не было случайной оплошностью, вы напрасно нас недооцениваете. Я предлагаю вам принять участие в государственном перевороте. Представьте себе отряд этих обезьян, неуязвимых для пуль и со "смерть-лампами" в лапах, их ничто не остановит. Проблема в том, что они слушаются только своих матерей-валькирий, и только вы способны их убедить помочь нам.

- Ханумана ищите, Рамой себя возомнили?

- Да, я знаком с индийской философией, она ведь в большом почете у вас в лагерях, а я там проходил стажировку.

- Тогда их матери - скорее апсары, чем валькирии, если уж оставаться в рамках индийских ассоциаций.

- Вам виднее... - хмыкнул Сперанский.

- Высшее руководство КГБ замешано в заговор?

- Нет, в курсе дела лишь несколько офицеров КГБ, курирующих Аномалию.

- С какой же стати я буду вам помогать: ведь вы такую диктатуру установите, что власть гериатриков по сравнению с ней золотым веком покажется. Но, с другой стороны, если уж вы открыли мне эту тайну, в случае отказа, живым мне отсюда не уйти. Вы ведь не случайно начали наш разговор с притчи о гибели зарубежных гостей. Чего вы хотите?

- Пойдем вместе в Аномалию, и вы уговорите Настю заручиться поддержкой ее сына и его товарищей.

Когда мы подошли к бараку, я зашел внутрь один, а Сперанский с проводником остались снаружи. Настя бросилась мне на шею с поцелуями.

- Саша, ты все-таки вернулся, вот уж не ожидала.

- Я бы сюда сам никогда не добрался, но, видишь ли, меня сюда гебисты прислали с заданием. Они хотят, не более, не менее, совершить государственный переворот, и рассчитывают на поддержку ... ну, в общем, этих, детей ваших, что ли. Только вот не доверяю я им.

Настя всплеснула руками:

- Да ты что, Саша? Ведь это такой шанс! Свергнуть этих вурдалаков, а потом гебисты долго у власти не продержатся, это уж не сомневайся. Они даже смутно себе не представляют, какого джинна они выпустят из бутылки! Так я пошла, скоро вернусь, - крикнула Настя, выбегая из барака.

В закуток вошел Сперанский.

- И какова была реакция вашей апсары на наше предложение?

- Она проявила больший энтузиазм, чем я. Скоро узнаем ответ Ханумана. Что вы намереваетесь делать в случае отрицательного ответа?

- Будем действовать по другим каналам. У нас есть агенты влияния в самых разных слоях общества, от членов ЦК до ведущих диссидентов.

- Да, кстати, если вы намереваетесь меня в таком случае прикончить, то не советую: Хануман вас вряд ли выпустит отсюда живым.

- У меня и в мыслях такого не было.

Настя вернулась часа через полтора.

- Нет, они не вмешиваются в земные дела.

- Что ж, обойдемся своими средствами. А вам - любовь да совет, плодите дальше Хануманов, только из Аномалии выходить не советую, по крайней мере, до того, как мы придем к власти.

Смысл жизни на выбор

Идеологический комментарий к роману братьев Стругацких "Град обреченный."

Помню, как я был ошарашен, прочитав у Переслегина: "... роман прочитан мною в девятый раз. И, как и тогда, двадцать с лишним лет назад, я ощущаю горькое, обидное непонимание. ... Сейчас, в 37 лет, я читал "Град Обреченный" как роман о взрослении." ("Личное дело" Господа Бога, "Миры Братьев Стругацких", Москва, 1996, сс. 552-553) Вот уж, что, наверно, меньше всего волновало авторов, так это взросление сталиниста Воронина! Роман, разумеется, о том же, о чем и все остальное творчество братьев Стругацких - о смысле жизни. Причем в "Граде обреченном" авторы сказали больше и откровеннее, чем в других своих произведениях. Поэтому именно "Град обреченный" должен быть "синей папкой" в "Хромой судьбе", а совсем не "Гадкие лебеди" (которые там тоже упомянуты, но совсем в другом контексте). Смыслов жизни в "Граде обреченном" предлагается не один, а по крайней мере восемь (возможно, что-то я упустил) - на выбор. Вот они, в порядке появления в романе:

1. Конфуцианский. Его представляет китаец Ван: иерархичность, знание своего места, подчинение старшим. Авторы изображают его в самом примитивном из всех возможных вариантов: "так всю жизнь наверху и проторчишь" (в анекдоте из жизни ассенизаторов, когда более опытный спускался в выгребную яму). Между тем, эта идеология совсем не отрицает вертикальной мобильности. Другое дело - вопрос о ее эффективности: по мнению Норткота Паркинсона, Ост-Индская компания перенесла конфуцианскую систему экзаменов на должность в Англию, и, в результате, по словам незабвенного сэра Хэмпфри из телесериала Yes, minister: "the civil service made Britain what it is to-day".

2. Либеральный. Его представляет американец Дональд Купер: "мяч круглый, поле квадратное." По мнению авторов, от такой идеологии ничего не остается, как пустить себе пулю в лоб. Между тем, система работает, и даже очень неплохо. Стругацкие не одиноки в своем непонимании запада. В России, кажется, мало кто вообще верит, что демократия и свободный рынок где-либо реально существуют. Считается, что и то, и другое не так уж сложно сымитировть, но так, что бы КГБ всем заправляло: "А что, разве где-то по-другому?" Причем это непонимание парадоксальным образом сочетается с таким же непониманием реальных проблем и недостатков запада. В "Граде обреченном" самое обидное (лично для меня) - это выражение "сытые бунты" - это из советского джентельменского набора в стиле "с жиру бесятся", "нам бы их проблемы", "Фан-Фанычи" и т. д.

3. Нацистский. Его представляет немец Фриц Гейгер: "эксперимент над экспериментаторами". Авторы сознательно минимализируют зверства: жертвами переворота становятся "только" павианы и сумасшедшие, режим Гейгера вполне сносный, правда несколько коробит от лживой пропаганды, да в спецслужбах крутятся какие-то мерзкие типы, но зато стабильность и достаток. Авторам важно показать, что за пределы "эксперимента" невозможно выйти в принципе: сама такая попытка будет частью "эксперимента". Авторы явно считают нацизм главным интеллектуальным вызовом и самым серьезным противником. В этом они тоже не одиноки: в России принято относиться вообще к Германии по принципу "страшнее кошки зверя нет".

4. Христианский. Его представляет поляк пан Ступальский: "преисподняя вечна, возврата нет". Авторы относятся к идее загробного воздаяния по принципу "блажен, кто верует". Сами они в загробный мир явно не верят, так что и места для дискуссии не остается.

5.Самурайский. Хотя японцев в романе довольно много, его представляет почему-то английский полковник Сент-Джеймс: перфекционизм, безусловная преданность долгу. Авторы его не оспаривают, но считают нежизненным - полковник попросту умирает. Между тем, израильский религиозный философ Исайя Лейбович считал, что в этическом плане вся Вторая Мировая война была поединком между Элеанор Рузвельт ("стакан молока каждому ребенку") и генералом Тодзио (безусловная готовность умереть за императора). Один из критиков Лейбовича как-то заметил, что он в детстве, живя в подмандатной Палеcтине, готов был умереть за японского императора, лишь бы не пить стакан молока Элеонор Рузвельт. Ни Сталину, ни Гитлеру в этом поединке сказать было нечего.

6. Еврейский. Его представляет, как ни странно, Андрей Воронин в своей речи о величии в Пантеоне: мир существует только для избранных, все остальные Хнойпеки и Мымры могут "только пищеварить и размножаться". Я называю этот вариант еврейским не потому, что другие народы не считают себя избранными, а потому, что только евреям удалось убедить других в том, что избраны именно они: результатом стал, естественно, тяжелый комплекс неполноценности, известный как антисемитизм. Авторы протестуют через своего любимого персонажа, Изю Кацмана, но всем своим творчеством они показали, что придерживаются именно этой точки зрения: ведь и "выродки", и "мокрецы", и "людены" суть ни что иное как метафоры этих избранных.

7. Коммунистический. Его представляет Хрустальный Дворец. Авторы, как и в случае с нацизмом, показывают не реальный социализм с вечным дефицитом всего, а сам коммунистический идеал. Ничего кроме отвращения они к этому идеалу не испытывают: "хари от задницы не отличишь". Между тем, в центре каждого киббуца стоит здание Хрустального Дворца, построенное в полном соответствии с четвертым сном Веры Павловны. И здесь авторы не одиноки: большинство выходцев из СССР в Израиле крайне враждебно относятся к киббуцному движению. Киббуцы, правда, обанкротились, но не в идеологическом, а в банковском смысле, и, в большинстве своем, прошли приватизацию.

8. Масонский. Его представляет Изя Кацман в утешение тем, кто в число избранных не входит: "строительство храма", то есть центральный миф масонского движения. Авторы услужливо предлагают эту версию читателю как самую убедительную, но сами в нее явно не верят, а убедительности в ней не больше, чем в теории Будаха из "Трудно быть богом" о "кристалле, вышедшем из рук небесного ювелира."

Что вы предпочитаете в этом супермаркете идей? Лично меня как-то ничего не привлекает.

НИИ

Выборочный социологический комментарий к некоторым произведениям братьев Стругацких

Едва ли не главным героем творчества братьев Стругацких был советский НИИ - академическая кормушка с КПД близким к нулю. Некоторые произведения Стругацких полностью посвящены этому блаженной памяти славному заведению: "Понедельник начинается в субботу", "Сказка о тройке", "Улитка на склоне", новелла "Диона" в "Стажерах", в других - оно так или иначе упоминается. Предлагаемый социологический комментарий носит очень частичный характер: в нем рассматриваются только немногие эпизоды, показавшиеся мне почему-либо особенно занимательными.

Понедельник начинается в субботу

"А чем вы занимаетесь?" - спросил я. "Как и вся наука, - сказал горбоносый. - Счастьем человеческим". - "Понятно, - сказал я.

Понятно? Действие происходит на берегу Белого моря, о роде своей деятельности сотрудники некоего НИИ отвечают уклончиво, а Привалову все понятно.

При Иване Васильевиче - царе Грозном опричники тогдашнего министра государственной безопасности Малюты Скуратова с шутками и прибабутками сожгли его по доносу соседа-дьяка в деревянной бане как колдуна; при Алексее Михайловиче - царе Тишайшем его били батогами нещадно и спалили у него на голой спине полное собрание его сочинений; ...

Биография для советского ученого середины 60-х годов вполне заурядная.

Рассказывали, что в углу кабинета стоит великолепно выполненное чучело одного старинного знакомого Кристобаля Хозевича, штандартенфюрера СС, в полной парадной форме, с моноклем, кортиком, железным крестом, дубовыми листьями и прочими причиндалами.

Стругацкие не решились сделать самого Хунту штандартенфюрером СС, а таковых в советских НИИ 60-х годов было сколько угодно. Они-то и обеспечили советский missiles' gap, чуть не приведший к ядерной войне в 1962 г.

... во всех анкетах он писал о своей непримиримой борьбе против империализма янки еще в раннем средневековье, прилагая к анкетам нотариально заверенные машинописные копии соответствующих страниц из Марка Твена.

А вот Мерлина можно даже назвать по имени: английским аристократом, получившим синекуру в советском НИИ за "борьбу против империализма янки", был Ким Филби.

-- Да неудобно как-то, - бормотал он, опасливо косясь на дублей. - Ведь товарищи ждут, раньше меня пришли ...

-- Ничего, это не товарищи, - успокоил я его.

-- Ну граждане ...

Граждане - это те, кому тамбовский волк - товарищ. Время сталинских шарашек к 60-м годам уже прошло, заключенные использовались тогда в НИИ только как подсобная рабочая сила. Их называли "химиками". Перевод "на химию" считался поблажкой, поскольку зеки работали там без конвоя и жили вне зоны в общежитии.

Жук в муравейнике

... выяснилось, что Сергей Павлович - автор более тридцати статей по археологии, участник восьми археологических экспедиций (Северо-Западная Азия) и трех евразийских конференций Учителей. Кроме того, он у себя в "Комариках" организовал регионального значения личный музей по палеолиту Северного Урала.

Но ничего не помогло, ни публикации, ни личный музей, так и остался Сергей Павлович на всю жизнь школьным учителем. А не перебегай дорогу спецслужбам, даже по неведению!

... и во всех этих не так уж тесно связанных между собой науках она явно преуспела, если судить по количеству опубликованных ею работ и по ответственности постов, ею занимаемых. За последние четверть века ей довелось работать в шести различных организациях, а сейчас она работала в седьмом ...

Сотрудничество со спецслужбами, как видим, напротив очень хорошо окупается. Надо полагать, что у Ядвиги Михайловны и в дебрях Амазонки нашлись объекты наблюдения.

Малыш

-- Во-первых, большое вам спасибо, Геннадий. Я просмотрел все ваши материалы и должен вам сказать, что это нечто совершенно особенное. Безумно интересно. Изобретательно, изящно ... молниеносно ...

-- Польщен, - отрывисто сказал Комов. - Но?

-- Почему "но"? - удивился Горбовский. - "И" - вы хотите сказать. И большинство членов Комиссии придерживается того же мнения.

Этот блестящий пассаж замечателен тем, что он актуален не только для покойного советского НИИ, но и для современной академической жизни во всем мире. Обратите внимание, как Комов пытается спасти положение, втягивая Горбовского в дискуссию, но Горбовский тут же ставит его на место: никакой дискуссии не будет, решение уже принято, тема закрыта.

Экономика реального коммунизма

Экономический комментарий к циклу романов братьев Стругацких о Мире Полудня

"Несмотря на мою приверженность к классическому марксизму, экономические императивы мира Стругацких интересовали меня в последнюю очередь" - эту поразительную фразу написал С. Б. Переслегин в послесловии к одному из томов "Миров братьев Стругацких" ("А "медные трубы" заархивируем для подходящего общества", Миры братьев Стругацких, С-Петербург, 1998, с. 534). Она неопровержимо доказывает, что в России марксизм из экономической теории превратился в религию. Соответственно и ощущение "земного рая" в Мире Полудня Стругацких Переслегин объясняет воздействием заклинания - некой, придуманной им "теоремы Лелика-младшего". В действительности, ощущение "земного рая" противоречит основному закону экономики - закону недостаточности ресурсов, больше известному под расхожим названием "бесплатных завтраков не бывает". Всем всего никогда не хватит, и поэтому ограничение спроса достигается в разных экономических системах при помощи разных механизмов: табуированием различных видов пищи для различных групп населения - у охотников и собирателей, высокими ценами - в рыночной экономике, системой постоянного дефицита - в "плановой" экономике. Дефицит в последней модели - не результат "временных трудностей", как его принято было изображать, а важнейший системный фактор: товары, пользующиеся высоким спросом, изымали из свободной продажи и распределяли "из-под прилавка", "по блату", через закрытые распределители и т. д.

Возможна ли, в таком случае, "экономика реального коммунизма" так, как она изображена в Мире Полудня Стругацких? Возможна. Дело в том, что в 60-е годы, когда Стругацкие описывали свой Мир Полудня, считалось, что осуществление термоядерного синтеза - дело недалекого будущего. Если бы его действительно удалось осуществить, энергия стала бы практически бесплатной. А теперь вычтем составляющую энергоносителей из цены любого продукта. Что останется в остатке? Транспорт станет совершенно бесплатным, в том числе и космический; отсюда и Группа Свободного Поиска Стругацких. Продукты питания дешевле будет действительно распределять через "Линию Доставки", чем продавать. Не ясно, правда, любые ли: "субмолекулярный" junk food мог показаться пищей богов только изголодавшемуся парню из преисподней. О том, влияет ли "уровень социальной ответственности" (эти уровни Гаг, парень из преисподней, без труда переводит на воинские звания Алайского герцогства) на распределение продуктов, Стругацкие умалчивают. На доступ к информации, во всяком случае, они влияют: "ИНФОРМАЦИЯ ТОЛЬКО ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ. ПРЕДЪЯВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ВАШ ДОПУСК" ("Жук в муравейнике", Миры братьев Стругацких, С-Петербург, 1997, с. 279). В остальном же, механизм дефицита продолжает действовать. Сам я этого не заметил, но А. Н. Лукьянов обратил мое внимание на дефицит у Стругацких в переписке со мной. Действительно, его совсем не трудно обнаружить: "В каком мире я живу! Ничего не хватает: энергии не хватает, аппаратуры не хватает, из-за каждого желторотого лаборанта идет бой!" "Вот вы привезли сотню ульмотронов. Спасибо вам. Но нужно-то их шесть сотен!" ("Далекая Радуга", Миры братьев Стругацких, С-Петербург, 1997, сс. 379, 381). Обратите внимание, что людей тоже не хватает, в то время как при свободном рынке труда их всегда избыток.

Оставить комментарий © Copyright Учитель Александр Ефимович (uchitel@012.net.il) Размещен: 17/08/2016, изменен: 18/10/2020. 115k. Статистика. Сборник рассказов: Фанфик Скачать FB2		Ваша оценка:

Учитель Александр Ефимович : другие произведения.

Миры братьев Стругацких