Дорога, словно выпачканная в грязи змея, лениво петляла между небольших валунов и редкой поросли деревьев. Колёса телеги надрывно скрипели под тяжестью товара, перевозимого из города для местного сельпо, и двух мужиков, расположившихся на сырой от недавно прошедшего дождя соломе.
Мужик, сидевший на козлах, равнодушно уставился на конский хвост, отчаянно оборонявший круп своей хозяйки от атакующего роя гнуса, и мурлыкал про себя какую-то заунывную песню.
Пассажир угрюмо склонился с телеги и тупо уставился на бегущую мимо колёс болотистую местность, словно выискивая в траве заблудившиеся болотные ягоды. Покрывающая пол лица недельная щетина лишь слегка скрывала помятую алкоголем и бессонными ночами физиономию. Сквозь редкую немытую седину волос начали проступать залысины. А мешки под глазами уже набрали изрядный вес и успели отвоевать у щёк, покрытых болезненным румянцем, изрядную территорию. Костюм, хотя и изрядно помятый, выдавал в нём городского жителя глубинки - таких местные мужики из деревень не носили. А небольшой импортный чемоданчик, бережно прижимаемый к груди, привлекал завистливые взгляды бродивших по леску редких прохожих.
Мужики почти всю дорогу ехали молча. Как только хозяин повозки узнал куда направляется незнакомец, его до того тёплый взгляд стал холодным и отчуждённым.
***
- И какого рожна вы все ищете приключений на свою задницу? Мой совет тебе, приятель, держись от того места подальше. Мы этого твоего Аристарха терпим, поскольку живёт он в своём доме. И выгнать мы его оттуда никак не можем. Да даже если и могли - кто бы посмел с ним связываться. Благо живёт на отшибе и с нами не якшается, так мы тому и рады.
- Так вы соседи? Очень прошу, подбросьте меня к старику, буду вам очень благодарен.
Незнакомец достал из карман внушительную пачку денег и протянул её хозяину повозки. Тот нехотя переложил пачку к себе за пазуху и посмотрел на незнакомца как на приговорённого.
- Ну, поехали, коль ты такой смелый и ничего не боишься.
Незнакомец вспоминал недавний разговор с местным мужиком и его тревога постепенно нарастала, чем глубже они погружались в окутанное утренним туманом редколесье.
Повозка приближалась к деревне.
- Мил человек, сделай одолжение. Мы уже доехали, но я не хочу, чтобы кто видел, как я привез тебя к Аристарху. Доберись уже пешочком сам. Он живёт здесь недалеко, вон у той сосенки - мужик махнул рукой в сторону небольшого домика, стоявшего на отшибе.
- А не рано будет в такой час явиться?
- Не волнуйся он тебя уже дожидается. - мужик опять посмотрел на незнакомца как приговорённого и ещё раз махнул в сторону домика.
Незнакомец поблагодарил мужика и, подхватив свой маленький чемоданчик, медленно зашагал в указанном направлении.
Деревенька ничем не отличалась от сотен других русских деревень, медленного догнивающих свой уже ушедший век. Та же грязь и распутица, те же заброшенные и полуразвалившиеся дома.
Домик на отшибе, принадлежащий Аристарху, в отличие от других изб, был в хорошем состоянии. Чувствовалось, что здесь живёт не пьющий хозяйственный мужик. Хотя никакого хозяйства, кроме небольшого курятника, да коровы, любопытно поглядывающего на гостя, не было.
Не успел незнакомец подойти к крыльцу как дверь ему открыл старик. На его лице, окружённом копной седых волос, приветливо играла слабая улыбка. Под густым бровями спрятался пронзительный, оценивающий взгляд.
- Добро пожаловать, Кузьма Петрович. Я тебя уже давно дожидаюсь. Проходи в дом, только сапоги сыми, чтоб грязь в дом не занести.
Кузьма Петрович удивился такому странному приёму и осторожно шагнул вовнутрь избы. Его окутало предательское беспокойство, что-то премерзко-гадливое подступило комом к горлу.
- Да не бойся ты, Кузьма Петрович, и не слушай этих мужиков, у них одно на уме: водка да бабы. А хворь твою вылечу ... обязательно ... за одну ночь.
Гость вошёл в дом и осторожно окинул внутреннее убранство избы. Ничего примечательного: никаких костей с чёрными котами, никаких котлов с приворотным зельем. Чистая комната, посреди пустой деревянный стол с табуретками. Старик кинул гостю домашнюю обувь и провёл к столу.
- Откуда Вы про меня столько знаете?
Старик уселся возле гостя.
- Ты, Кузьма Петрович, шестьдесят четвёртого года рождения, из Николаева. Служил на флоте подводником на атомной подлодке. Ту подлодку нужно было уже давно списать, уж больно она пачкала всё вокруг своей радиоактивностью, да у командования новых подлодок не имелось, а службу нести нужно. Вот они вас всех и перетравили этой радиацией. Половина вашего экипажа померла от лишних рентгенов, а другие заработали кучу всяких болячек. От твоего мужского бессилия от тебя жена то и ушла, нашла себе жеребца подостойней. А ты окончательно б и спился, если бы твой приятель не посоветовал обратиться ко мне. Всё верно?
- А-а, так Вам мой приятель всё обо мне рассказал?
Старик в ответ только хитро ухмыльнулся.
Неожиданно на Кузьму напала жуткая хандра. Он вспомнил как от него ушла жена, прихватив с собой любимую дочку, своё унижение от полового бессилия и беспомощности. Лицо исказила гримаса жалости к себе, на глазах навернулись слёзы.
- Не горюй, Кузьма. Не стоит твоя бывшая б... этих слёз. Мы из тебя сделаем такого полового гиганта, которых и свет не видывал. Будешь самым неутомимым любовником всех времён и народов. Все девки будут твои. А как перебесишься, так и женишься на лучшей из красавиц, достойнейшей из жён. Ну как, согласен с моим предложением?
- Предложением? - Кузьма удивлёно посмотрел на Аристарха. - Сколько с меня?
- Мне от тебя ничего не надо. Только хочу предупредить, заплатить определённую цену придётся. Но не мне, а моему хозяину.
- Хозяину? Какому хозяину?
- Ну, начальнику моему как бы, который помогает мне справляться со всеми вашими хворями и проблемами...Командиру. О!
- Знаете ли, я в Бога не верю ... атеист я. - брякнул Кузьма и втянул голову в плечи - глупость ведь сказал.
- Вот и ладно, Кузьма Петрович. Есть определённый силы, которым служу я. В ответ они помогают мне. Ты можешь в них верить и не верить. Но те, кому служу я требуют определённой платы за свои услуги.
- Мне никто о хозяине...
- Тебе ничего платить не надо. Но твоё желание получить от них помощь будет означать, что ты принадлежишь им. От тебя ничего не требуется. Просто согласие на договор, который будет скреплён особой печатью.
Кузьма устал от этих непонятных и путанных разговоров. Он привык, что услуги оплачиваются деньгами, а договора подписывать и заключать не любил, поскольку знал, что там всегда имеется какой-нибудь подвох, от которого просто так не отделаешься.
- Ну, что призадумался? Жить хочешь? Жену с дочкой вернуть хочешь?
Аристарх с секунду буравил его взглядом, затем встал и пошел к печке, загремел чем-то. Если бы посетитель знал особенности деревенской жизни, он бы сообразил: самовар ставит. Но Кузьма вырос на городских камнях, почти четверть жизни провел под водой в тесной скорлупе подлодки, и быт крестьян для него был так же незнаком, как ритуалы догонов. Однако от этого грохота полегчало, ушла мелкая дрожь, бившая Кузьму с прошлого вечера, когда, в пьяном угаре, друг посоветовал ему вот этого Аристарха.
- Садись, Кузьма, чайку попьем. Озяб с дороги. - теперь Аристарх говорил не отрывисто, а убаюкивающе, мягко, заботливо.
'Когда успел стол накрыть', - мелькнуло в мозгу у Кузьмы, умащивавшегося на скамье. Перед ним, на столе, живописалась нехитрая снедь, отсвечивал медным пузом самовар. Чай действительно был вкусным, так же смачны выдались и вареная картошка, селедочка с лучком, мягкий ноздреватый хлеб и бугристая, с чесночным духом, домашняя колбаска. Посетитель, почувствовав зверский голод, набросился на еду. Аристарх пододвинул ему корзинку с конфетами, а сам тихо попивал чай из блюдца и рассеянно глядел в окно.
Доев, визитер ощутил неловкость: надо же, не спросясь, все смел со стола. Аристарх отвернулся от окна и ухмыльнулся:
- Ну, гость дорогой, доволен?
Кузьма качнул головой:
- Простите....и не ели ничего, а я вот....
- Вкусно, да?
- Очень. - Кузьма много лет, с юности, страдал периодическим несварением, и пищу воспринимал как набор калорий, необходимых для жизнедеятельности. Его никогда не возбуждал вид румяной запеченной курицы или аромат свежесваренного супчика с потрошками. Он не мог сказать, вкусна колбаса или нет. А здесь, в глуши, он внезапно понял, как это - наслаждаться вкусом, чувствовать его тончайшие нюансы, заряжаться этой гастрономической негой. - Очень, - повторил он, - никогда так не ел.
-Во-о-о-т! - Аристарх нагнулся к нему. - Потому как вкус почуял. Так и в жизни, если человек теряет вкус, начинает болеть.
- А...а как бы вернуть?
- Я не знаю.
- Н..но...
- Хозяин знает. - Аристарх откинулся на спинку скамьи. - Раз он тебя так угостил, значит, вылечит. Но, мил человек, без твоего согласия - никак.
- Дак я же....вот. - Кузьма наконец-то выудил из кармана тонкую трубку из купюр.
- Нет, так дело не пойдет. Опять деньги тычешь!
- Больше ничего у меня нет. Я, правда, занять могу...
- Слушай, - Аристарх вновь стал серьезен, даже хмур, - не надо никаких денег. Просто согласись быть под хозяином, и все.
- И все? - Кузьма вновь ощутил странный холодок под сердцем, почему-то некстати вспомнилась обиженная жена, уходившая вот в такую же сентябрьскую зыбь от него - навсегда, как оказалось. Тоска, гадкой змеёй вползла в утробу и начала медленно её разъедать. Он представил, что сейчас откажется, уйдет, и все оставшиеся годы проживет...нет, промучиться, с этой тоской, превращавшей жизнь в пейзаж сквозь закопченное стекло. Как молния пронеслось воспоминание о только что поглощенной ВКУСНОЙ еде. 'Что я теряю?' - подумал Кузьма и быстро согласился. Во рту сделалось сладко, будто там только что растаял бабушкин маковый пирог из далекого-далекого детства.
- Молодец, Кузьма Петрович! Сильный ты мужик. - уважительно пророкотал Аристарх. - Уважа-а-ю. Ну-с, за дело.
Аристарх велел сесть на стул, что стоял посреди комнаты, сам зашел сзади и принялся водить руками над его головой, ритмично бормоча что-то непонятное, но приятное, где буквы словно перетекали одна в другую . Кузьму окутала тёплая волна приятного забытья, и он, незаметно для себя, уснул.
Ему снилось, что его как специалиста по борьбе с бесами направили в глухую деревню вылечить одну одержимую. Он приехал в жуткое, мрачное место. Забытая Богом деревенька, окружённая чёрным лесом, состояла из нескольких покосившихся ветхий изб, прижавшихся к самому болоту. Одержимая сказала, что хочет показать ему интересное место и повела в стоящую на отшибе избу, в которой проживала местная ведьма. Как только Кузьма зашёл в избу - перед ним появился демон.
Демон, на первый взгляд, выглядел совсем безобидно. Но когда Кузьма увидел его красные глаза, ему стало жутко. Он понял, что одержимая специально завела его в ловушку, что ему с демоном определённо не справиться и теперь ему пришёл конец. На Кузьму навалилась демоническая сила и прижала его к земле. Всё тело тряслось от жуткой дрожи, вокруг мерцал свет молний. Он стал отчаянно читать "Отче наш", о котором слыхом не слыхивал, и ярость силы его отпустила. Но демон никуда не делся, он остался в избе, хотя к Кузьме приблизиться уже не мог. Демон ходил странным кругами вокруг да около. Тут стала появляться всякая нечисть. Все ждали появления Главного Демона, который-то с ним, Кузьмой, и разберётся.
Кузьма, проснувшись, обнаружил себя лежащим на небольшой лавочке. Пахло сладкими, дурманящими травами. Он приподнял голову, над ним склонилась фигура старика. Только теперь Кузьма смог открыто разглядеть его глаза. Оттуда на него глядела беспросветная тьма. Раньше он бы ужаснулся такому взгляду, но теперь Кузьма был на удивление спокоен.
- Ну, как спалось? Лечение практически завершено. Тебе осталось лишь вернуться домой и перед сном принять моё снадобье. Утром ты проснёшься совсем другим человеком.
- Я задремал, извините.
- Извиню, извиню. - засуетился Аристарх. - Вы чайку попейте, а я телегу налажу - мне на станцию надо, Вас и подброшу.
2.
Кузьма присел на свою кровать и долго смотрел на маленький пузырёк, наполненный зеленоватой жидкостью. Аристарх велел добавлять в чай, и непременно пить из блюдечка, вприкуску сахаром. Неужели он ездил в такую глухомань ради мутного варева? Нахлынули воспоминания: собственное бессилие, сначала уход с работы, потом неудачи в личной жизни, парочка шлюх, которые подняли его на смех, тоскливые глаза жены. Пьяный угар.
- Хуже чем сейчас, всё равно уже не будет.
Кузьма заварил чаю, налил в блюдечко, выгреб из коробки остатки рафинада и только после этого откупорил пузырек. Одна капля, две, три, пять, десять....Чай сменил свой цвет с коричневого на золотистый. Красиво. Отпив из блюдечка, Кузьма удивился: вкус тот же, что и всегда. Обманул, видать, целитель. Хорошо, денег не взял. С этой приятной для кошелька мыслью Кузьма сел в кресло, пошарил рукой на тумбочке, нашел газету и погрузился в тонкие грязно-черные строчки размазанных букв, будто там, за ними, кто-то плакал.
Она появилась незаметно. Как шорох травы, встревоженной утренним бризом. Как тайная любовница, после многих часов томления сама явившаяся к своему возлюбленному ,чтобы утолить свою любовную жажду.
- Кус-с-с-ся! Проснись... это я.
Похотливый шёпот тысяч голосов зашелестел по комнатам, забираясь в самые дальние уголки жилища одинокого отшельника.
Кузьма проснулся от томного шелеста и невиданная до того жуть сковала параличом всё его тело.
- М-м-м-м ... к-кто ...? - только и смог вымолвить окаменевший голос.
Тут он почувствовал, как по нему пробежала едва заметная волна чего-то необычайно нежного и чувственного. Мурашки роем заполонили всё его тело. Сердце надрывно заколотилось в предвкушении встречи с той, кто подарит ему ранее никогда не испытанные гаммы чувств и неземное наслаждение. Волна сладострастия отступила, но спустя минуту снова окутала всё его тело... но уже смелее, настойчивей. Кто-то жадно ласкал его тело. Словно скованная тысячелетиями сила сорвала оковы и вырвалась наружу в поисках утоления своего бесконечного вожделения.
- Но кто это, откуда оно взялось?! - мысли Кузьмы судорожно метались в поисках ответа.
Тут он услышал томный женский стон и сбивчивое дыхание. Постепенно сонный паралич, сковавший его тело отходил в прячущуюся за окном темноту. Он мог двигаться, совершать движения головой, туловищем, своими конечностями. Но эта способность двигаться, казалось, подпитывалась не его собственной жизненной силой, а той, что постепенно вливалась в его тело через безумные ласки незнакомки.
Нечто плотное, упругое и необыкновенно эластичное аккуратно прилипло к его члену и начало нежно всасывать в свои недра казалось бы навсегда увядший сгусток мужской силы. В Кузьме проснулись казалось бы уже давно забытые чувства. Он почувствовал как его умерший Феникс восстаёт из пепла, постепенно набирая силу, плотнее и яростней прижимаясь к спасительному источнику своего возрождения. Источник почувствовал результаты своего труда и как свирепый зверь стал в ответ тереться о набухающее вожделение.
Кузьма руками коснулся своей спасительницы. У неё было изумительное и податливое тело. Казалось она могла принять любую форму самой изящной и соблазнительной красавицы. Вот над ним склонилась аккуратная набухшая грудь. Упругие соски прошлись по его губам. Он как грудной младенец приник к материнскому соску и стал жадно водить язычком по таинственным выпуклостям планеты сладострастия. Соски становились то эластичнее, то более упругими, то увеличивались в размерах, то сжимались до маленького пятнышка испуганной от нахлынувших ранее не испытанных чувств девственницы. Кузьма положил ладони на бёдра своей таинственной любовницы, которые бешено скакали на его возрождённом и достигшем немалых высот мужском достоинстве.
Кузьма наконец смог приоткрыть свои веки. Над ним кружил странный фиолетовый полупрозрачный сгусток. Как ни старался пылкий любовник разглядеть свою спасительницу - он видел лишь фиолетовый вязкий туман, из которого неслись крики экстаза и подвывания вожделения неземной твари. Напряжение достигло небывалой кульминации. Вязкий туман превратился в бешеный вихрь. Кузьму затянуло в воронку неземного оргазма и он потерял сознание.
3
Кузьма проснулся совершенно опустошённым и разбитым, словно из него выкачали все его жизненные человеческие соки. Казалось, по его жилам течёт уже не людская кровь, а нечеловеческая фиолетовая жидкость. Странный озноб надрывно тряс всё его тело. Лёгкие привыкали к земному воздуху, а сознание постепенно стало улавливать очертания знакомых предметов. Кузьма понял, что лежит в своей постели, но время потеряло свои ориентиры и растворилось в вечности.
Память понемногу возвращала забытые события недавно ушедших событий. К сердцу подкатывала невыносимая тоска по чему-то навсегда утерянному. Кузьма с трудом преодолел притяжение земли и поднялся с постели. За окном, на улицы города спускались вечерние сумерки. За стеной гремел телевизор и чей-то надрывный голос звал кого-то домой. Кузьма не помнил как оказался на.кухне. Часы сказали бы своему хозяину, что с момента встречи с очаровательной тварью прошло более трёх суток. Кузьма погрузил носик чайника в рот и принялся жадно глотать. Казалось он выпил два литра воды, но жажда не проходила. Он не мог понять откуда идёт это жажда и каков способ её утолить.
Кузьма включил телевизор и тупо уставился на экран. Шла очередная реклама, на этот раз нового сорта кофе. Сексапильная девушка в коротенькой юбочке, призывно улыбаясь, держала в руках красивую баночку. Волна вожделения окатило всё тело. Он прилип к изящной красотке, цепляясь за каждое её слово, за каждое движение. Мощная пружина пыталась высвободить набухший член на волю. Тут Кузьма всё вспомнил и понял, что его мужской недуг прошёл. Старик выполнил своё обещание - инстинкт сексуально озабоченного жеребца работал безотказно. Он понял причину жажды, которую тщетно пытался утолить.
- Она придёт ... она вернётся к нему в эту же ночь, чтобы утолить общий голод вожделения.
Кузьма рухнул на кровать и попытался заснуть. Тревожный сон, прерываемый частыми просыпаниями иссяк к утру. Никто так и не появился. Жажда вожделения стала ещё более нестерпимой.
Смутная тревога постепенно переросла в мучительный кошмар.
- Она больше никогда не вернётся!
(продолжение следует)
Эпилог.
Кузьма уже несколько часов суетливо бродил под окнами родильного дома. Периодически приходили и уходили радостные папаши. Каждый из них прохаживался под стенами роддома в надежде, что его супруга выглянет хотя бы на минуту из окна, а если и повезёт покажет их новорождённого малыша. Кто понаглее настойчиво выкрикивал имя любимой, а если та появлялась - радостно скакал словно мальчишка.
- Ну как ты там?!
- Очень устала ... еле на ногах стою.
- А как малой?
- Спит. А когда выпишут?!
- Скоро.
Его Надежда уже который день не появлялась. Он пытался позвать доктора или хотя бы кого-нибудь из акушера-гинеколога, но нянечки наотрез отказывались пропустить его вовнутрь. А на вопрос: "Что с моей?!" - напряжённо молчали, ограничиваясь лишь односложными высказываниями.
- Ваша супруга здорова.
Наконец к нему вышел доктор весь угрюмый и напряжённый.
- Это я - Кузьма Петрович. - У меня тут жена Надежда Павловна, два дня назад родила и никто ничего толком не может сообщить.
Доктор опасливо посмотрел на Кузьму, словно за ним стоял целый сонм чертей.
- Ваша супруга вполне здорова, а вот ребёнок ... ребёнок родился с сильными отклонениями.
- Что случилось?! Что-то серьёзное?! Ему нужна операция?!
- Нет ... ребёнок вполне здоров.
- Так в чём же дело.
- У вашего сына, в виду определённых мутаций ... сильное искажение лобной части головы.
- Ну это не вопрос, мы исправим ... с нашей-то медициной!
- Советую вам отказаться от ребёнка и сдать в дом малютки.
- Да вы что! Мы с Надеждой так долго ждали появления нашего малыша, а вы в дом малютки! Я требую, что бы мне показали моего малыша!
- Вы в этом уверены?!
- Абсолютно!
- Что ж извольте. Пройдите вон в ту комнату. - доктор указал на небольшую комнатушку, соединяющую родильное отделение с приёмной. - Сейчас нянечка вынесет Вам вашего ребёнка.
Доктор откланялся и удалился.
Вскоре появилась нянечка, держащая в руках хорошо укутанный маленький живой комочек. Лицо нянечки было искажено страхом и омерзением.
Сердце Кузьмы разрывалось на части. Он приготовился к самому худшему. Нянечка положила ребёнка на единственную кроватку, стоящую в угла и развернула малыша. Кузьма внимательно осмотрел своё чадо. Поначалу ребёнок казался вполне здоровым: руки, ноги - всё на месте. Но лишь спустя минуту Кузьма заметил на лбу у ребёнка странную деформацию. Словно какой-то огромный пёс пробежался по головке малыша, оставив на лбу чёткий глубокий след.
- Что это, откуда это взялось.
Нянечка испугано перекрестилась.
- Может в Дом Малютки ...?
Ноги у Кузьмы подкосились и он сел на пол.
- Что это? От куда это?
Мысли лихорадочно принялись буравить голову. Мимо пронеслись события последних лет.
- Вот оно, вот оно откуда взялось печать ... печать дьявола. Аристарх ... ты обманул меня, мы же так не договаривались ... ну при чём же здесь ребёнок. Ну пускай меня, пусть заберёт меня! Проклятие. Бедная Надя. Что же мы теперь будем делать?! Как жить?!
Никогда раньше Кузьма так не плакал ... навзрыд. Никогда ему не было так тяжело и одиноко. За окном сгустились сумерки. Но никто даже не пытался успокоить плачущего мужика.