И совсем я дежурить в эту ночь не хотел, не испытывал ни малейшего желания. Мне и работать-то в этой районной больничке оставалось три дня. Жилья мне так и не нашли, и главный врач, смилостивившись, пообещал отпустить меня переводом в город, где в одной из больниц уже ждало вакантное место с приложенными к нему обещаниями всяческих благ.
Но тут неожиданно загрипповала терапевт Данилова, и заместитель главного врача прибежала ко мне в кабинет, когда прием уже подходил к концу, и чуть ли не со стоном произнесла:
- Ну некому сегодня больше! Надо отдежурить по больнице! Ну в последний раз!
Я, собирался уже на паром, который должен был отправиться в сторону города, особого восторга по поводу данного высказывания не выразил.
- Сами отдежурьте! - предложил ей я.
- Никак не могу. Муж в командировке, детей не с кем оставить, - похоже, она уже заранее подготовила этот ответ.
--
Ладно, - смирился я.
--
Вот и отлично! - улыбнулась "зам" - Я еще ночью загляну! - игриво взглянула она на меня перед уходом. И я подумал, что фраза про "мужа в командировке" прозвучала совсем не с проста.
В принципе, дежурить в этой небольшой районной больнице особого труда не представляло. Отделений в ней было всего четыре: терапевтическое, хирургическое, педиатрическое и родильное. Было вообще-то и пятое - инфекционное, но оно располагалось отдельно, в старом деревянном одноэтажном здании. На данный момент пациентов в инфекционном отделении почти никого не находилось.
Непредвиденные события в больнице происходили не часто. Не люблю пустого время провождения, поэтому, раньше дежурства, на которых можно было просто спать, наводили на меня тоску, но сейчас я надеялся, что ночь пройдет спокойно.
После девяти часов вечера я обошел все отделения, особо тяжелых больных не было, разве что несколько температурящих, да у одной бабушки подскочило давление.
Больница располагалась в двухэтажном здании. На втором этаже находилась терапия с хирургией, под ними - детское и родильное отделения.
После обхода пошел посмотреть телевизор. Тишина. "Скорая" никого не привезла, в "родилке" никто не рожал.
Предупредив медсестер, что буду в терапевтической ординаторской, если вдруг чего случится, я решил передохнуть, бросил подушку на старенькую, покрытую бордовым кожзаменителем кушетку приглушил телевизор, достал из "дипломата" сборник американских детективов.
До часу ночи я не спал, опасаясь, что зазвенит телефон, и мне придется спешить к кому-нибудь на помощь. Но ничего неожиданного, да и вообще нечего, не происходило, и я незаметно для себя заснул.
2.
- Доктор! Доктор! -- дряхлый дед с седыми густыми усами и покрытой белым редким пушком головой тряс меня за плечо Маленький такой. Сухощавый старичок - ткни, развалится, - Меня хотят убить!
- За что? - спросонья я еще не мог сразу врубиться в смысл его слов.
- Им нужны мои священные реликвии, но я их не отдам! -горячился старичок.
"Совсем из ума дед выжил!" - вяло подумал я, но по профессиональной привычке пробормотал, - хорошо, идите в палату, сейчас подойду и во всем разберусь!
Дед покорно развернулся и засеменил в сторону двери. Подойдя к двери, он, прежде чем взяться за ручку повернулся, глупо захихикал и сказал:
Они все равно ничего не найдут! Я зарыл их под урной у поликлиники прошлой ночью!
Да, старость - не радость! Я посмотрел на часы, - было без семи минут четыре. Сон сбился, ложиться вновь особого смысла не имело. Я рывком сел, потянулся.
Дед, наконец, вышел. "Ладно, надо успокоить дедушку!" Я не торопясь, пошел за выжившим из ума дедом.
Вдруг... "А-ах!" - раздался приглушенный вскрик за дверью. Потом что-то рухнуло на пол.
"Дед свалился!" решил я и торопливо выскочил из
ординаторской.
Действительно, около лестницы, ведущей на первый этаж, лежал старичок. Лежал он нехорошо, неестественным образом, подогнув под себя руку.
Я спешно опустился на колени, попытался прощупать его пульс. Пульс не прощупывался, но веки деда чуть дрогнули.
Все-таки убили, - прошептал он, дернулся и замер.
А я не сводил глаз с маленького красного пятнышка не шее, готов поклясться, что это был след от инъекции. И капелька крови говорила, что от момента укола прошли секунды...
3.
Реанимационные мероприятия оказались малоэффективными. Я перепробовал все, что можно - непрямой массаж сердца, адреналин, тиосульфат натрия, унитиол... Это я пытался инактивировать возможный яд, хотя деду могли ввести все, что угодно. Тут никакой цианистый калий не требуется. Я не верил в убийство, то есть пытался не верить, но буйная фантазия, подпитывающая в моем сознании эту версию, нагромождала вокруг нее различные загадки и чувство вины, что не поверил старику.
Вскоре все реанимационные потуги пришлось отставить и констатировать смерть. Над диагнозом я задумался. Немного поразмыслив, я решил известить о случившемся милицию. Сонный дежурный не обрадовался моему звонку, но вынужденно выслушал мой сбивчивый рассказ до конца, не особо поверил, но так как убийства в районе случались далеко не каждый день, тем более не на почве бытового пьянства, а такое, то пообещал, что в ближайшее время появится представитель охраны правопорядка.
В ожидании его я присел за стол и задумался. Если действительно произошло убийство, и это не бред моего больного воображения, то как убийца мог его осуществить?
Все входы и выходы в больнице на ночь закрываются, а если так, то убийца (или убийцы) должен либо придумать способ проникновения в здание, либо иметь сообщника, либо самому находиться внутри, например, в качестве одного из пациентов, и может находиться здесь до сих пор. Это мысль вызывала во мне острое желание проверить эти предположения, которые не смогли подавить вполне объяснимые страхи. Медсестер, чтобы не поднимать панику в больнице, я привлекать не стал. Никто из них до сих пор не знал о возможном убийстве дедушки.
Мне немало довелось позаниматься спортом - от футбола с фехтованием, до рукопашного боя со стрельбой, поэтому в какой-то мере можно было рассчитывать на свои силы. Однако я решился спуститься на первый этаж, только предварительно положив в карман острый скальпель. Обход первого этажа показал, что все три существовавших выхода оказались запертыми на большие железные крюки, которые снаружи открыть было невозможно. На первом этаже царил полумрак, так как горело всего две тусклые лампы, далеко расположенные друг от друга. Страх давил на мое сердце, и, утомившись с ним бороться, я торопливо взбежал на второй этаж.
На посту сидели и клеили листы с результатами анализов в "истории болезни" медсестры. "Хорошо им, - подумал я, - можно быть спокойными, ничего не знать про убийство, что где-то может рядом находиться убийца, а то и убийцы!"
Тут я уразумел, что по всем правилам следующей жертвой должен стать я. Деда то и убили, похоже, потому, что он заходил ко мне. Испугались разоблачения. Или думали, что искомое находится при нем. Но если не нашли, то я действительно становлюсь объектом их охоты. Когда все это окончательно дошло до сознания, я довольно сильно скис, в горле пересохло, пульс участился. Пришлось проверить .наличие скальпеля в кармане, чтобы успокоится.
Я лихорадочно думал о том, кто из тех, что находились в больнице могли быть убийцей или его подельником. Для начала стоило решить вопрос, кто вообще па данное время находится внутри больничного здания. Если заранее проникший посторонний, то как же он умудрился столько времени незамеченным поджидать дедушку? Ладно, пока этот вариант отложим на потом.
Итак, начнем. Из врачей - я один, медсестра и санитарка в терапии, медсестра и санитарка в хирургии, детское и родильное отделение на ночь перекрываются и туда незамеченным попасть постороннему не удастся. Следовательно, детское и родильное отделение можно отбросить, да и это уже слишком предположить, что убийцами может оказаться кто-либо из рожениц или детей.
Я заглянул в сводку по больнице, в хирургии лежит двадцать семь человек, в терапии - двадцать четыре. Может кто-то из пятидесяти одного? Многовато! Но почти сразу я понял, как задачу упростить.
4.
В появившемся милиционере я узнал Игоря Петровича Шилова. Это обрадовало и огорчило одновременно. Огорчило то. что о н был всего один. Шилов относился к такому типу милиционеров, про которых не хочется говорить - "мент", "мусор", "легавый". Игорь Петрович пояснил, что следственной бригадой местное отделение милиции не располагало, следовало ждать подмоги из города, а это не ранее, чем через пару часов.
На лице старшего лейтенанта Шилова было написано большое сомнение. Скорее всего, главная цель его появления - это убедиться, что вызов не ложный, не бред свихнувшегося молодою доктора. Я с полным основанием мог опасаться, что этот немолодой уже человек, мне не поверит. Ведь таких мудрых убийств, больше напоминающих детективы Агаты Кристи, в нашем районе, кажется, еще ни разу не встречалось.
Н все-таки по мере изложения мною информации на лице старшего лейтенанта появилась подобие заинтересованности.
- А что могло быть в шприце? --спросил он.
Ну, - протянул я, задумываясь, - яд там какой-нибудь... инъекция сделана в яремную вену, а это совсем не просто... - тут я вспомнил, что легче всего использовать препараты наперстянки в больнице. Либо что-нибудь из сердечных гликоцидов! Если этому деду слегка их передозировать, то ему вполне бы хватило, чтобы сердце не выдержало.
Еще доцент Марков в институте рассказывал, как преступники используют препараты из наперстянки чтобы выдать смерть жертвы за последствия сердечной недостаточности.
Шилов осмотрел тело деда, место, где я его обнаружил, попросил его историю болезни, принялся листать:
"Корниенко Егор Тимофеевич, 84 лет, проживающий в деревне Незвановка. (В графе родственников стоял прочерк) Диагноз: Ишемическая болезнь сердца, атеросклеротический кардиосклероз, атеросклеротическая энцефалопатия II и Ш степени, хронический бронхит в стадии обострения".
- Ты расшифруй диагноз на более простой, доступный для меня язык, - сказал Шилов.
- Если проще сказать, то в основном возрастные проблемы. Лежал он здесь из-за обострения бронхита, - пояснил я.
- Значит старый, больной, плохо соображающий дед, -задумчиво произнес Шилов, его глаза скосили в сторону брошенного мной сборника детективов. Я, увидев этот взгляд, слегка, покраснел.
Чтобы отойти от смущавшей меня темы, я стал рассказывать старшему лейтенанту, как можно сократить число подозреваемых, если согласиться с версией о преступнике, скрывающемся среди больных. Начнем с хирургии, вычтем четверых совсем недавно прооперированных, семерых дряхлых бабушек и двух таких же дедушек, троих в гипсовых корсетах тоже можно не считать - в таких костюмчиках не побегаешь. Остается всего одиннадцать человек. Из них - семь женщин и четыре мужчины. Женщины Б числе подозреваемых остаются, пусть и чисто условно. Теперь также пройдемся по историям болезни терапевтического отделения, вычтем троих в тяжелом состоянии, одиннадцать бабушек и дедушек. Значит, осталось десять человек - шесть мужчин и четыре женщины.
Я собрал "истории болезней" возможных подозреваемых водну кучу -- десять мужских и одиннадцать женских.
Старший лейтенант Шилов, слегка ухмыляясь, слушал мои размышления, но все же не без некоторого интереса. Не зря же он дал мне высказаться, не перебивая.
В это время послышался шум подъезжающей машины.
- Это, наверное, следственная бригада из города, - сказал Шилов.
Он не ошибся. Сонно-скучающие лица появившихся мне сразу не понравились. Мои сомнения вскоре подтвердились. Особо не прислушиваясь к моим словам, они отдельно переговорили с Шиловым. После чего, попросив меня остаться в ординаторской, пошли по отделениям.
Мы с Вами еще побеседуем, - угрюмо сказал толстый и усатый майор. Это прозвучало, чуть ли не как угроза.
В ожидании их возвращения я принялся просматривать отложенные мной ранее "истории болезней". Три заинтересовали меня. Первый -- Стецюк Виктор Петрович, 42 лет. Он был прописан, по городу, но, почему-то, улегся на лечение в плохо оснащенную районную больницу. Болячка у него хроническая, экстренной госпитализации не требовала. Как он оказался в этой больнице? Странно!
Второй - Николай Николаевич Заевский. Который был снят с проходящего поезда с диагнозом: Судорожный синдром. Лет ему было 39. Изобразить обморок с судорогами в отсутствие медиков не так уж и сложно. А третьим, наиболее подозрительным мне показался Дмитрий Романович Жуков, 35 лет. Потому, что он был из цыган. И не из местных, оседлых, а пришедший с кочующим табором.
Все остальные были местными жителями с вполне обычными диагнозами, прошедшие через терапевтические и хирургические приемы. Хотя исключать ничего нельзя, но, скажем доярку тетю Машу или тракториста Григория Петровича трудно представить в роли убийцы, гоняющегося за таинственными реликвиями.
"Надо бы в первую очередь проверить этих троих!" -подумал я.
Но тут вернулись оперативники с Шиловым.
Майор Курицын, задумчиво покручивая ус, сказал, сурово глядя на меня:
Все ваши заявления слишком сомнительны, кому нужен был этот дряхлый дед? А царапина на шее - мало ли где он мог уколоться или поцарапаться? Ладно, обследование покажет. И вообще Вас, доктор, никак нельзя исключить из числа главных подозреваемых!
- Меня? -- опешил я, - как это?
Мало ли Вас на какие-нибудь медицинские опыты потянуло! Тем более он упал, как только вышел от Вас! Тогда все вполне выстраивается! Хотели помочь деду, не получилось! Вы испугались, что Вас могут наказать и придумали всю эту детективную историю. Конечно, слишком перестарались, много детективов читаете, похоже!
- Здрасьте -- пожалуйста! -- развел руками я. -- Так я бы написал в истории болезни -- смерть наступила либо от острого нарушения мозгового кровообращения, либо от остановки сердца. И все - никто бы не придрался. Зачем мне вас вызывать-то надо было?
-Позабавиться. Может вы подумали, что мы дураки. А то со страху в голову взбрело! - пояснял с усмешкой, майор, - И не такое в жизни случается!
Идиотизм какой-то! - вырвалось у меня.
- А это уже можно рассматривать как оскорбление при исполнении!
Вот уж никак не ожидал всего этого! Главное, что подобные заявления стали высказывать, даже почти не расспросив меня.
Это нисколько не напоминало работу оперативников, как я себе это представлял по кино и книгам.
- Вообще вот что, - предложил майор Курицын, - мы вас пока задерживать не будем, подождем результатов криминалистических исследований и судебно-медицинской экспертизы. Но подписку о невыезде придется дать!
Переход из свидетеля в подозреваемые поверг меня в уныние, хотя я и старался внешне не раскисать. Кажется, Шилов тоже был удивлен действиями майора, но молчал, не желая связываться со старшим по званию. Я попытался, было рассказать о трех с моей точки зрения наиболее подозреваемых пациентах больницы, но Курицын не стал слушать
- Как-нибудь без Вас разберемся! - безапелляционно заявил он. - Сейчас Вы проедете с нами в отделение милиции, а там можете рассказывать все, что хотите и сколько угодно! А пока лучше нам головы своими домыслами не забивайте! Ясно?
И я решил послать их всех к черту, мысленно, разумеется. И замолчал. Не рассказал им и про слова деда, о спрятанных под урной у поликлиники реликвиях.
Отвезли меня в отделение, вначале продержали три часа - без допроса, затем вызвали, задали ряд банальных вопросов и отпустили, пообещав вскоре вызвать еще.
5.
Отправившись вновь на работу, я не знал, как же все-гак и поступить. Наплевать на все и спокойно доработать оставшиеся дни перед переходом на другое место работы, или заняться проверкой своих предположений. В милиции меня, правда, предупреждали, чтобы я не предпринимал никаких действий и никуда не совал свой нос. Но любопытство пересиливало опасения. Что находится под урной, я выясню вечером, когда стемнеет. В конце марта до наших белых ночей еще далеко. А пока, как приеду, пригляжусь к возможным подозреваемым. Человек предполагает, а Бог располагает...
Рабочий день у меня начинался с утреннего приема в поликлинике. Проходя мимо урн, а их было две, у входа в поликлинику, я еле сдержался, чтобы не проверить, что под ними находится, но кругом люди, показаться перед ними дураком не хотелось, и я прошел к себе в кабинет. На прием уже сидело больше двух десятков человек. Медсестра Валентина, поздоровавшись, водрузила на стол вавилонскую башню "историй".
- Ого! - не удержался я.
- Это люди, прослышав про Ваш переход в другую больницу, решили нанести прощальный визит, - пояснила Валентина. - Не жалко расставаться-то будет?
- Жалко, - сказал я. - Но там мне квартиру обещают, сколько же можно кататься каждый день через реку.
- Ну, это понятно, - согласилась Валентина.
Начался прием. Вроде бы самый обычный прием, вот только вел я его гораздо медленнее, чем обычно. Слишком уж много посторонних мыслей. Я желал все побыстрее завершить чтобы проверить в отделении свои подозрения.
Мне уже звонили заведующий терапевтическим отделением, главный врач и его заместитель. Все пытались выяснить, что делала милиция столь рано в больнице, объяснить им было достаточно трудно. Я старался переправить их за объяснениями к Курицыну
Не можешь ты, Туров, спокойно от нас уйти! - проворчал главный врач. "Замша" ворчала намного дольше, говоря об испорченной репутации больницы. Начала выяснять, а не пил ли я на дежурстве. Не сдержавшись, я довольно грубо посоветовал присматривать за мужем, а я в отличие от других пьяницей не являюсь. Не смотря на все это, я продолжал терпеливо выслушивать жалобы больных, осматривать их, назначать лечение.
Стоило приему закончиться, как я поспешил в терапию. Там меня огорошил Сергей Петрович - заведующий отделением. Оказывается, сегодня утром он выписал Стецюка и Заевского.
- Почему так быстро? - удивился я.
- А тебе какое дело? - спросил Сергей Петрович, - не все ли равно? Ты же через два дня вообще от нас уходишь!
- Практический интерес, - деланно спокойно сказал я. - Вроде бы они не должны были сегодня выписываться?
- А чего это именно они заинтересовали тебя? Это как-то с ночными событиями связано? - Сергей Петрович начал волноваться.
Сергей Петрович, не смотря на некоторую вредность, являлся не только хорошим специалистом, но и вполне неплохим человеком, которому можно довериться. Длинный, худой, сильно седеющий, он после развода с женой застрял, и крепко, в этой небольшой центральной районной больничке. Еще Цезарь когда-то сказал, что лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме. А здесь Сергей Петрович был, несомненно, первым.
- Сергей Петрович, Вы умеете хранить тайну? решившись, спросил я.
- То есть? - растерялся заведующий.
Я ему попытался объяснить и рассказать то, что смог стараясь излишне не загружать. Не знаю, насколько он поверил, однако же, попытался объяснить причины срочной выписки двоих больных из отделения.
Стецюку пришла телеграмма, извещающая о тяжелой болезни матери. Мать живет где-то в Воронежской области. Обострение язвенной болезни у него подстихло, так что я не стал возражать против выписки, - принялся рассказывать Сергей Петрович. - Ну, а Заевский настоял на выписке, как не местный. Ему срочно требовалось домой. Он частным бизнесом занимается, какие-то договора необходимо срочно заключать. Так что вполне объяснимые желания.
- А где живет этот Заевский?
- В Ленинграде, то есть в Санкт-Петербурге...
- И прописка есть?
- Конечно, мистер Шерлок Холмс, - с издевкой произнес Сергей Петрович.
- Можно я все запишу, - сказал я.
- Пиши, - пожал плечами Сергей Петрович, усмехнулся, - мне не жалко.
Я старательно переписал все данные, что имелись на Стецюка и Заевского, затем поинтересовался судьбой Жукова.
- А что Жуков?
- Жукову еще дней 10 лежать. Сам понимаешь -двухсторонняя пневмония. Да он и не торопится. Тепло, сытно, простыни белые. Чего ему в табор спешить, - сказал Сергей Петрович.
- Обязательно! - заулыбался Сергей Петрович. К урнам у поликлиники идти было еще рано, поэтому я отправился прогуляться по поселку.
6.
Через двадцать минут бесцельного шатания по поселку мне показалось, что кто-то следит за мной. Хотя это наверно излишне взбудораженное воображение? Да и вообще, сколько можно шататься по небольшому поселку и привлекать внимание жителей? Врачей здесь знали наперечет. То один, то другой здоровались со мной, интересовались, - неужели я вправду ухожу из больницы. Ладно, хорошо, что слухи про убийство пока еще не разлетелись по всему поселку.
Зашел в магазин, купил бутылку "минералки", вернулся в поликлинику. Рабочий день подходил к завершению, коридоры были пусты. В регистратуре раскладывали карточки пациентов по стеллажам. Посидев в кабинете, изображая, что разбираю бумаги в столе, поднялся и вышел на крыльцо. Поликлиника располагалась несколько поодаль от основных улиц, таким отдельным микрорайончиком. Поэтому-то и народу когда поликлиника завершала свою работу, вокруг было немного, а то и никого. Я постоял у крыльца, огляделся. Никого не видно. Все, надоело ждать. Проверю слова старика, тогда, глядишь, появится какая-то определенность. А если кто появится, скажу, что ключ потерял.
Отодвинул урну - ничего! Поковырял землю заранее приготовленным шпателем. Нечего! Я еще больше занервничал. Однако осталась другая урна. Оглянулся. Вроде никого поблизости нет. Первую урну я поставил на прежнее место. Отодвинул вторую. Опять ничего! Попался, как ребенок на бредни старика. Но тут шпатель обо что-то звякнул. Секунда и на свет божий появилась небольшая жестяная коробочка. Торопливо поставив урну на место запихав коробку в карман куртки, я поспешил прочь. "Что там?" -стучало в голове. Коробочка была подозрительно легкой, в ней ничего не брякало.
Я дошагал до берега, огляделся, потом решительно открыл коробочку. В ней лежал согнутый в несколько раз, неровно оторванный тетрадный лист в косую линейку. Торопливо развернул и прочитал несколько предложений написанных неровным старческим почерком: "Искомые предметы находятся за моим домом Пройдешь по тропинке сто шагов в сторону леса, увидишь три больших сосны, под корнями самой высокой и ищи". И все. Больше ничего написано не было.
Значит надо ехать в Незвановку. Но смогу я это сделать только через два дня, когда завершу работу в этой больнице. Ну ничего как раз пока договорюсь с машиной, а то до Незвановки не так просто добраться: километров шестьдесят и в основном, и раздолбанным проселочным дорогам.
После общения с майором Курицыным рассказывать о своей находке и о своих намерениях желания не было, хотя меня и приглашали завтра снова для общения с блюстителями порядка.
7.
В милиции мне пришлось опять общаться с майоров Курицыным. Толстокожий майор, покуривая сигарету "Парламент", ухмыляясь, указал мне на стул.
У меня для Вас неплохие новости, доктор Ватсон, -хохотнул майор. -- Похоже дело придется закрыть. Судмедэксперты ничего не нашли. Дедушка, похоже, помер от старости. Так что вас нам посадить не удастся. Единственное, в чем мы можем вас обвинить, так это в излишне болезненном воображении, а за это, к сожалению, не судят. Вы везунчик, доктор Алексей Туров! Право слово, вы - везунчик!
- А след от инъекции? - попытался уточнить я.
- Дедушка чем-то поцарапался, может тем же самым шприцем. Мало ли что может натворить старенький дедушка, если его голова не дружит с телом. А вы столько шуму организовали! - укорил меня Курицын.
- И что теперь? - В растерянности спросил я.
- А ничего! Вы отдыхайте, расслабляйтесь! Забудьте о своих бредовых фантазиях! Можете спать спокойно! Убийства не было! Это просто нервы! Не вовремя прочитанный детектив! Наверное, из вас получится неплохой автор детективов! - Курицын говорил и говорил. - Зато и вы, доктор, освобождены от подозрения! Вы рады?
- Даже не знаю, что сказать, - растерялся я, - как-то все не так!
- Ишь ты какой! - возмутился майор Курицын, - вместо того, чтобы обрадоваться, что ты не помещен в СИЗО, ты еще всякие глупые мысли излагаешь! Сиди тихо и не выпендривайся, а то не поздоровится! Ты все понял, эскулап несчастный?
- Всегда рад помочь неразумным! - осклабился Курицын. - Советую Вам больше не читать так много детективов, особенно на ночь. Короче, вы свободны!
-Так дело закрыто? - уточнил я.
- Закрыто, - кивнул Курицын, -- надо бы вас наказать за ложный вызов. Сколько денег ушло на проверку ваших глупых домыслов. Но так и быть! Учитывая вашу молодость, хорошие характеристики ограничимся предупреждением.
- Спасибо, благодетели! - не смог не съерничать я.
Но вышел я из милиции в плохом настроении. Понимание, что остался один и помощи со стороны органов правосудия ждать не приходится, вызывало легкий озноб. Конечно не все в милиции такие, как Курицын, но энтузиазма для общения теперь не хватало. "А пошли они все...! - подумал я и пошел к Славке Лихину. По счастью он оказался дома, отсыпался после ночной гулянки в ресторане. Видок у него был еще тот -- узкие глазки с похмелья красные пухлые щеки, рыжеватые встопорщенные усы...
- Опять с девками развлекался? - спросил я.
- Есть немножко, - ответил он, заулыбавшись. - Чуток посидели, и выпили то не больше, чем по "пузырю" на брата...
- И сестру! - уточнил я.
- И сестру, - согласился он. - Разве что пива добавили, дальше что-то плохо помню!
- Сейчас-то хорошо соображаешь?
- Да вроде ничего, еще кофе глотну чуток и будет полный порядок!
- Надо бы съездить в одно местечко. Бензин оплачу и сверху накину. Согласен? -- предложил я.
Почему бы и нет. Машина пока цела, да и права еще не отобрали.
Удивительно, - покачал я головой.
Что-что, а умение Славки попадать в аварии и влипать в разные нелепые истории были притчей во языцех, но... Не каждый сорвется и поедет в дальнюю деревню вот так сразу. Тем более и машина у Лихина подходящая - "УАЗ", а по простонародному "Козел", как раз по проселочным дорогам прыгать.
- Завтра к обеду подъезжай ко мне, - сказал я, - только будь в форме!
- Я всегда в форме! - заявил Славик. - к обеду, все равно, проснусь. Да и сегодня я ни в какое заведение не собираюсь! Устал уже, надо передохнуть!
- Значит, жду, - заключил я.
8.
Славик как всегда опоздал, но в этот раз всего лишь на двадцать минут. Он вошел ко мне как всегда с довольной физиономией.
- Проспал слегка, - пояснил он. - Мать не разбудила!
- Ладно, нечего страшного! - сказал я. - Поехали, что ли?
- Поехали!
"Уазик" у Славика выглядел достаточно потрепано, но мотор газанул, "козел" сорвался с места и помчался по направлению к переправе.
Первые десять - пятнадцать километров проходили по вполне сносной дороге, но потом...
"Уазик" кидало из стороны в сторону, грязь летела из-под колес. Чем отличался Славик, так это способностью прекрасно управлять машиной на плохих дорогах. Это я уже давно заметил. А вот на нормальных дорогах со Славиком постоянно что-то случалось. Они действовали на него слишком раслабляюще. Куда более бодряще на него действовала нынешняя дорога из смеси грязи со снегом, вся в колдобинах, трясло неимоверно. Я вспомнил, что сегодня второе апреля, и послезавтра мне выходить на работу на новом месте.
Снег у нас держится долго, хотя он уже и начал подтаивать и чернеть. Солнце светило и, отражаясь от снега, слепило глаза. Славик продолжал крутить баранку, старый "уазик" скрипел, визжал, но несся вперед. Ничего не скажешь - - крепкий советский "танк"! Импортная тачка такой дороги бы не выдержала!
Незвановка оказалась деревушкой состоящей из шести домиков, два из которых оказались заколоченными. Интересно, в каком из них проживал Егор Тимофеевич Корниенко? Расспрашивать соседей - это слишком сильно привлечь к себе внимание. Еще и напугаешь бабушек и дедушек. У Корниенко родственников не было. Значит, это должен быть дом без признаков жизни внутри. Эта задача оказалась совсем простой. Времена не жаркие, поэтому в трех других домах топили печи. Дыма из трубы не было только над домом Корниенко. Это я так понял. И, похоже, не ошибся.
Чтобы не попасть впросак, я достал бумагу из жестяной коробки, еще раз внимательно все прочитал.
- Славик, тормози! - показал я. - А теперь подожди!
- Помощь не требуется? - - спросил Славик Лихин. Мой отказ его не огорчил, его пухлое тело предпочитало оставаться в сиденье автомобиля, а не заниматься какой-либо физической нагрузкой. А то еще похудеет!
- Сиди, Славик, отдыхай! - улыбнулся я.
Все дорожки и тропинки занес снег. Я прикинул, что проваливаться придется почти по пояс. Тоскливо!
- Славик, лопата есть? - спросил я, прежде чем пуститься в путь до дома Корниенко.
- Конечно, - Славик извлек лопату из-под сиденья. - Ездить зимой без лопаты по нашим дорогам - это самоубийство'
Взяв лопату, я принялся прокапываться сквозь снега. Вспомнив, что от дома Корниенко придется прокапываться еще сто шагов к трем или четырем соснам, затосковал и, плюнув на все, держа лопату над головой, принялся пробиваться сквозь снег. Тяжелое, выматывающее занятие! Хорошо, что были ориентиры -эти сосны. В противном случае отчистить сотню шагов оказалось бы невыполнимой задачей
Устав, вспотев и задыхаясь, я достиг, все-таки, искомых деревьев. Тут уж пришлось поработать лопатой.
Веры в правдивость рассказа деда Корниенко было не слишком много, но мне действительно удалось открыть в указанном месте большую, широкую, почти квадратную деревянную, объемную шкатулку. Я поднял шкатулку, прикинул ее вес. Около двух килограммов! Не так и много, если учесть размер штукатурки. Вначале я планировал вскрыть шкатулку дома, но не удержался, варварски взломав замок перочинным ножом.
Задержав дыхание, я осторожно открыл шкатулку. В ней лежали золотая, наверное, ладанка, а также серебристый стержень, кроме этого старый пожелтевший блокнот. Блокнот был испещрен записями. "Ладно, потом прочитаю!" - решил я, закрыл шкатулку и поспешил к машине.
- Что ты там делал? - полюбопытствовал Славик. - Много будешь знать, скоро состаришься! - усмехнулся я, пряча шкатулку под сиденье. Славик жутко заинтригованный косил глаза в ее сторону.
- Смотри, на всю жизнь косым останешься! - Несколько нервно хохотнул я.
- Чего там? - не удержался Славик.
- Рукописи одной книги, - соврал я. - один дед всю жизнь роман писал, сейчас у меня в отделении лежит, очень просил привезти.
- Да?! - разочарованно, но с долей недоверчивости произнес Славик. Рукопись дедовского романа его не слишком заинтересовала.
- Крути баранку, а то скоро начнет темнеть. Надо поторопиться, - повторил я.
Мы отъехали километров на десять от деревни, как нам навстречу попалась машина. Это была темно-синяя "нива", в ней сидело трое мужчин. Нива вначале проскочила мимо, но потом, оглянувшись, я заметил, что она разворачивается и устремляется за нами!
- Жми на газ, Славик! - крикнул я.
- Что случилось? - сначала не понял он.
- Какие-то крутые за нами помчались! Не понятно, только за мной или за тобой! - торопливо пытаюсь пояснить я.
Славик, который вечно у кого-то занимал и вечно кому-то был должен, струхнул и сразу побледнел, зато он сразу делом поддержал мое желание оторваться от неизвестных преследователей. "Уазик" понесся со всей скоростью, на которую только был способен. Тут то Славик и показал на что способен: "Ниве" никак не удавалось сократить расстояние. Постепенно она даже начала потихонечку отставать, а потом ее и вообще занесло, развернуло... "Нива" соскочила в канаву и там застряла. Оглянувшись, я увидел, как из машины выскочил человек, держа что-то черное и длинное в руках. Неужели?! Пули засвистели около "уазика" подтвердив мою догадку.
- Ни хрена себе! - только и смог произнести я. По мне еще ни разу не стреляли из автомата, да и вообще не стреляли. Дело принимало нешуточный оборот.
Славик, втянув голову в плечи, выжимал из машины все, что можно. А вот и спасительный поворот.
Когда мы добрались до города, Славик заявил, что решил на недельку съездить к тетке на дачу. Он так толком и не понял, за кем это охотились - за мной или за ним, хотя не такие уж громадные деньги он занял, чтобы за ним устраивать такую погоню и стрельбу из автомата, но кто сейчас разберет...
- Может это из-за той шкатулки? -- выразил догадку он.
- Все может быть, - я пожал плечами. Но вдаваться в подробности не стал.
Попрощавшись со Славиком, я пошел было домой, но по дороге задумался, если неизвестные бандюки так легко выделили машину, на которой я ехал, наверняка они проведали, и где я живу. Значит, домой идти не следует. А куда тогда? В гостиницу? Но для гостиницы нужен паспорт, а его при себе не имелось. Я мысленно стал перебирать друзей и приятелей, у которых можно было переночевать. У этого маленькие дети, у того въедливые родители, этот сам угол снимает, а этому будет не объяснить, почему я дома не ночую, А что если к Женьке? Надо только пузырь захватить, и тогда никаких проблем не возникнет. Ладно, так и поступлю.
9,
Денег, которые у меня остались при себе, хватало на пару бутылок водки и на незамысловатую закуску. Купив половину черного хлеба и банку маринованных огурчиков, я решил вместо водки взять литровый спирт "Роял" или "рояль", как называли в народе. Женя был не один. У него находились две дамы. Но мне он образовался, спиртное у них уже закончилось, а чувство нехватки алкоголя для продолжения банкета осталось. Увидев меня не с пустыми руками, он радостно завопил:
- Леха, привет! Сто лет -- сто зим! Заходи, гостем будешь! Что ты там принес?
- Небольшой сувенир! -- сказал я, доставая литровую бутыль со спиртом.
Женя обрадовался еще больше, переводя (мысленно) спирт в бутылки с водкой. Он тут же потащил меня знакомиться с девицами. Это Маша! - сказал он, указав на сильно накрашенную, белобрысую девицу лет двадцати с небольшим в узком облегающем платье. Четко пропечатавшиеся сквозь ткань соски указывали на некомплект нижнего белья. Маша посмотрела на меня и томно улыбнулась. Я почти автоматически улыбнулся ей в ответ. Девица обладала рядом несомненных достоинств, но добродетель в их число явно не входила. Была она уже изрядно навеселе, но заметно это становилось лишь тогда, когда Маша пыталась что-то говорить.
- А это Таня! - продолжил меня знакомить Евгений. Темноволосая и светлолицая, длинноногая и высокогрудая, на вид излишне строгая и молчаливая Татьяна заинтриговала меня значительно больше подружки. Всегда тянет к труднодоступным и гордым женщинам. Чем сложнее победа, тем она слаще! Непонятно только, как она могла оказаться в Женькиной компании, да за питьем не особо аристократических напитков. Разве что за компанию с подругой. Обидно было бы, если за такой гордой внешностью скрывается обычная дешевка.
Не давая воли своим размышлениям, я рассыпался в комплиментах обеим дамам. И тут ко мне пришла мысль, что лучше бы с какой-то из дам познакомиться поближе. И у нее же заночевать. И пусть попробуют меня найти.
Улучшив момент, я успел переброситься парой фраз с Женькой на кухне, чтобы не услышали девушки.
- Дамы-то откуда? -- спросил я.
- Случайно в кафешке познакомился. С Машкой разговорились, а потом решили продолжить знакомство. Выпить, поговорить. А она заодно свою гордячку подругу вытащила. Как бы для защиты от моих излишних приставаний, - осклабился Женя. -Вижу куда ты клинья подбиваешь! Смелей! Ты у нас кобель еще тот. Такой бабе, как Таня должны нравиться интеллигентные красавчики, вроде тебя. Уж я в этих делах разбираюсь, можешь мне поверить.
- Ладно, разбиралка, там посмотрим, - рассмеялся я.
Так, следовательно, объект для моей атаки обозначился. Я даже где-то обрадовался, что этим объектом оказалась Таня. Женя, как всегда, предпочел выбрать более доступный объект. Он не любил поражений, а ухаживать, изобретая что-то и, пытаясь поразить воображение женщины, было не по нему. Он предпочитал более простой способ: выждать момент, а потом просто предложить женщине потрахаться. Как ни странно, иногда у него все получалось. Но тут уж на кого нарвешься. Прям, как в анекдоте про поручика Ржевского. В этом случае ему, похоже, повезет. А вот мне - неизвестно. Да, Татьяна мне нравилась больше, но и добиться ее расположения будет значительно сложней. Я уж не говорю о постели. Но зато есть чего добиваться. Цель заманчива! И я решил постараться.
И постарался действительно от души. Пусть и не сразу, развязался язык, но чуть позже, слегка глотнув горячительного, меня прорвало. История за историей, анекдот за анекдотом. Даже строгая на вид Татьяна не удержалась, сначала несколько раз улыбнулась, а потом стала смеяться вместе со всеми. Оказывается, она умеет очень заразительно смеяться. Через некоторое время я заметил, как она кидает даже очень благосклонные взгляды в мою сторону. Еще немного и требуемый результат будет достигнут. Правда и Маша на меня смотрела и еще более откровенно и вызывающе, чем ее подруга. А это не очень нравилось Жене. Он несколько разволновался. Но в мои планы не входило его огорчать. Поэтому, выбрав момент, я пригласил Татьяну пойти прогуляться, она колебалась не долго. Когда мы засобирались, я заметил, как оживился Женя, и скуксилась Маша, она даже чуть все не испортила.
- Пожалуй, я пойду тоже! - сказала она. Но Женя яро кинулся ее уговаривать, и она все же осталась.
Я и Татьяна вышли. Весна была еще слишком ранняя, и вечер оказался излишне морозным. Это было мне на руку, следовательно, гулять по улицам быстро надоест. Сейчас главное чтобы Таня пригласила меня к себе домой. Через некоторое время мы дошли до ее дома. Мне сильно повезло, она снимала квартиру и жила там одна, рассорившись месяц назад с приятелем, а нового пока еще не завела. И я был приглашен выпить чаю. И, разумеется, от приглашения не отказался.
10.
Татьяна оказалась женщиной страстной и неутомимой. Мы успокоились только под утро, она заснула, прижавшись к моему плечу. Удостоверившись, что она крепко спит, я осторожно выбрался из кровати, оделся и, забрав из внутреннего кармана куртки найденную шкатулку, отправился на кухню, чтобы поближе познакомиться с ее содержимым. Начал с самого простого. Серебристый стержень с заостренным концом больше напоминал гвоздь без шляпки, по его верхней части были выбиты четыре точки, а больше никаких дополнительных примет не имелось. Отложив стержень, я принялся за изучение золотой ладанки. На золотой поверхности с одной стороны был вычеканен Иисус на кресте и надпись: "Спаси и сохрани". На другой - несколько чертей, тащивших грешника в огонь. Похоже, внутри ладанки была пуста. Теперь пришла очередь блокнота. Я, стараясь не повредить пожелтевшие страницы, раскрыл его. Почерк был не слишком разборчивым, но через какое-то время я ко всему приноровился и стал более-менее сносно читать написанное.
11.
"Я пишу, обращаясь к своим потомкам или хотя бы к последователям. Времени остается немного, поэтому буду краток. Долгие годы я исполнял обязанности секретаря графа Строганова, одновременно мне приходилось вести его расходные книги. Когда пришли большевики в проклятом октябре, мы с графом находились в Петрограде, опасаясь грабежей, граф отправил меня с рядом фамильных драгоценностей в давно не посещаемую вотчину своих предков - Сольвычегодск. Когда-то давно купцы Строгановы оттуда снаряжали в поход Ермака. И можно сказать Сольвычегодску обязана Россия присоединением Сибири. Но прошли времена, и Сольвычегодск превратился в захолустный городишко, разве что браться Жемчужниковы поселили там своего Козьму Пруткова. Строгановы позабыли свою вотчину. Однако сейчас граф решил, что там драгоценности лучше сохранятся: Он надеялся, что большевики не скоро придут в Северные края, а там и бунт толпы будет подавлен. Как он ошибался! Туда тоже быстро пришла "красная" зараза. Я еле успел спрятать драгоценности и не попасться в лапы комиссаров и чекистов. После этого меня немало побросало по свету, пока я не оказался в Крыму. Тогда барон Врангель еще наступал. Там в Крыму я спрятал схему, на которой изображено, где находятся сокровища, схороненные под Сольвычегодском. С тех пор много воды утекло, "как враг народа" я попал на север, да так там и остался, лишь перебрался поближе к Сольвычегодску, чтобы присматривать за драгоценностями хозяина. Никто так и не явился за все это время в условленном месте, куда я являлся в уговоренный день каждый год. Казалось, я был осторожен, но все-таки где-то совершил ошибку. Даже догадываюсь какую. Меня подвело пристрастие к выпивке, а она, как известно, развязывает язык. Не уверен, но, скорее всего я разболтался в одной из пивнушек, когда возвращался из Архангельска через Котлас, странный этот город Котлас. Не слишком большой и не совсем маленький, но обладающий таким большим количеством забегаловок, что даже удивительно. Как будто все население только тем и занимается, что ходит по барам, кафе, ресторанам и дискотекам. Спивается народ! В мою молодость так не пили. А ведь только Горбачев пытался всех отучить от пьянства! Да, похоже, отучил от умения нормально пить. Я хоть и старый, но разума в застольях никогда не терял, а в этот раз черт попутал! Подсели ко мне двое, когда я зашел в местный бар пива кружечку выпить. Зрелые мужики лет по сорок, похожие на конторских работников.
- Привет, дед, - сказал один из них, усатый и более плотный, чем второй. - Угощайся! - и поставил передо мной кружку пива. Моя к этому времени уже почти закончилась. А на вторую кружку, как бы ни хотелось, свободных денег больше не имелось. Поэтому отказываться от предложенного не стал. Пиво оказалось неплохим, но неожиданно крепким и как-то быстро ударило по голове. Вот тогда-то я некстати разоткровенничался. Стал вспоминать молодые годы, а они все подливали. Это потом я понял, что они не случайно ко мне подсели. А тогда я лишь пил и болтал, ударился в старческие воспоминания. Так слово за слово и я докатился до рассказов о моей службе у Строгановых. Плохо помню, чего я там наговорил, но чего-то про сокровища сболтнул. Один посмеялся, а вот другой, похоже, заинтересовался. Я вскоре и забыл об этом случае. Но однажды ко мне приехали трое на какой-то иностранной машине.
- Привет, дед, - сказал один из приехавших, и я узнал в нем давнишнего собутыльника. - У нас к тебе серьезный разговор. Вот тут-то я и струхнул, поняв, что тогда по пьянке наболтал лишнего. Но делать нечего.
- Разговор, так разговор, - сказал.
- Может домой пустишь? - осведомились. Неохота было домой их пускать, да разве откажешь...
- Вот что, дед! - сразу начал самый солидный из них, - ты тут много про Строгановых нарассказывал. Про сокровища и так далее. Некоторые считают это старческими бреднями, но я постарался побольше узнать про Вашу биографию и выяснил целый ряд интересных моментов, говорящих, что Ваши пьяные россказни вполне могут быть правдой. Так что колись, дед, где графские сокровища?
- Да какие сокровища? - сказал я. - Я спьяну наболтал, даже толком не помню про что.
Но этот солидный тип мне не поверил. Они долго угрожали мне, иногда переходили на обещания. Конечно же: без результата. Чем такого старого деда можно напугать? У меня ни родных, ни близких. Они дали мне два дня для размышления. Но я не стал ждать, решив укрыться в больнице. Если вы читаете эти строки, значит, эти гады добрались до меня.
Добраться до спрятанных сокровищ можно, если воспользоваться схемой, спрятанной в Крыму. Схему можно найти под Алуштой, если воспользоваться нарисованной мной картой.
- Прощайте!
Кроме того послания в блокноте была подробная карта, обозначающая, как найти схему, а серебряный стержень предполагался для замеров расстояний. Вот только не понятно было для чего ладанка. Но в этом разберемся.
12. Я еле успел все прибрать, как проснулась Татьяна.
- Что ты делаешь? - сказала она, потягиваясь, - иди ко мне!
Желание женщины закон, поэтому я последовал ее
приглашению. Из постели мы выбрались только в районе обеда, захотелось есть.
- Тань! - после раздумий произнес я, когда мы поглощали приготовленную на скорую руку яичницу. - У тебя нет желания съездить со мной в Крым?
- Это очень неожиданно! Ты же меня почти не знаешь.
- Конечно, - усмехнулся я - Постель - это еще не повод для знакомства!
Она слегка смутилась, а потом тоже рассмеялась.
- Поехали! Я сейчас в отпуске! - решилась она. - Что для этого нужно?
- Нужно будет сходить за билетами в кассу. - пояснил я. - Мне бы не хотелось светиться в городе.
- Почему?
- Есть причины. Не хотел бы с кое-кем встречаться.
- Ты что, женат?
- Был, - соврал я. - Вот с бывшей женой встречаться и не хочу. Недавно развелись, она мне до сих пор скандалы устраивает. Ее работа недалеко от вокзала. Ну что, сходишь за билетами?
- Хорошо, - согласилась Татьяна, раз уж ты такой боязливый.
Через полчаса она ушла на вокзал за билетами, а я остался ждать. Поездка в Крым была, конечно, авантюрной, но воспоминания о майоре Курицыне отбивали желание общаться с официальными органами. Одновременно не забывались и автоматные очереди во время погони. С кем я столкнулся, пока было не понятно. Раньше мне с бандитами пересекаться не приходилось. Я долго мучился сомнениями, решая как лучше поступить с создавшейся ситуации. Но кроме, как на поездку в Крым ни на что не решался. Всеми проблемами придется заниматься по мере приближения к ним.
Вернулась Татьяна.
Если бы не моя подруга, работающая в железнодорожной кассе, то билеты ни за что бы не удалось достать - с порога заявила она. - А так все благополучно закончилось!
- Молодец! - поцеловал ее я. - Когда отъезжаем?
- Сегодня ночью!
- Ого! Тогда пора готовиться к отъезду!
- Это уж точно! -- засмеялась Татьяна. - А какое место в Крыму тебе больше нравится?
- Я думаю, что Алушта подойдет.
- Алушта, так Алушта. Все равно сначала до Симферополя едем. Ладно, давай собираться, времени осталось мало.
13.
Я всегда с большим уважением относился к нашим северным железнодорожникам, это, правда, не касается железнодорожных начальников. Наши поезда отличались и отличаются чистотой и порядком, не то, что всякие там "южные". И этот поезд "Воркута -Симферополь" поддерживался нашими проводниками во вполне пристойном состоянии. В вагонах чисто, все, что нужно открывается и закрывается. В общем, повезло. К тому же начальником поезда оказалась моя бывшая пациентка, которую я когда-то успешно излечил от осложнений остеохондроза. Ее муж работал в этом же поезде электриком. Так что я ехал даже с некоторым комфортом: газеты свежие заносили, пивом электрик угощал. Ехалось достаточно весело, как-то забылись опасности и проблемы. Соседями по купе оказалась общительная семейная пара. Мужчину звали Виктором, его жену - Надеждой. С Виктором я частенько выходил на остановках и покупал местные сорта пива. То есть мы проводили своеобразную дегустацию, сравнивая, где пиво лучше.
На остановках я внимательно вглядывался в лица пассажиров, а вдруг кто-то проследил, как я сел в поезд и увязался за мной. Какой-нибудь Заевский или Стецюк. Эх, не помню я, как они выглядят. Разве всех пациентов упомнишь? Хотя может лица и вспомню. А тех, кто гнался за нами на "Ниве" рассмотреть не удалось. Так что возможных врагов я не представлял, зато они, если они, конечно, были в этом поезде, могли следить за мной беспрепятственно.
14.
Поезд приходит в Симферополь рано утром. Мы проснулись, собрались, поезд уже подходил к городу. Виктор с Надеждой, подумав, тоже решили отправиться в Алушту, это меня и Татьяну обрадовало - в компании всегда веселей.
Симферополь встретил жаркой погодой, не смотря на раннее утро. Пришлось дожидаться первого троллейбуса до Алушты. Желающих отправиться к морю хватало.
Когда мы в Алуште вышли из троллейбуса, сразу набежала толпа местных жителей, предлагающих жилье. Каждый рекламировал свою квартиру или комнату, как мог. Но в основном говорили, как близко до моря и какие красоты отрываются из окон. Мы не долго выбирали и вскоре уже топали за хозяйкой. Шустрая бабуля говорила и говорила, как у нее здорово.
В принципе, квартирка за такую сумму оказалась действительно вполне ничего, вот только вода была с шести до девяти утра и с семи до десяти вечера. Впрочем, день отдыхающие обычно проводили на пляже.
Мне хотелось как можно быстрее отправиться на поиски тайника, но нужно было подобрать удобный момент. Сразу же не побежишь. Татьяна моего исчезновения не поймет. Надо какое-то время выждать, хотя это и нелегко. Как в пословице, что ждать и догонять всегда тяжелее всего. Но тут пословица ошибается, догонять всегда легче, чем просто ждать. Однако тут уж ничего не поделаешь.
А раз так, то пока я решил целиком отдаться радостям отдыха у моря. Загорал, купался, ходили мы в разные ресторанчики и кафе. Плечи слегка подгорали от неумеренного пребывания на солнце. Но Татьяна поджарилась значительно больше, поэтому в этот день ни загорать, ни купаться не пошла. Разумеется, я воспользовался представившейся ситуацией. Главное разобраться в нарисованной дедом схеме.
Я сильно устал, вспотел, потянул правую стопу, поэтому хромал. Больше всего боялся, что собьюсь, перепутаю, ошибусь. И вообще правильно ли нарисовал все дед. Не говоря уж о том, сколько лет прошло. Вполне возможно, что ничего не сохранилось, и вообще, рельеф местности мог измениться. Но не проверишь, не узнаешь. И я шел, скакал по камням, смотрел на море. Даже здесь на значительном расстоянии от города и основных пляжей попадались купающиеся и загорающие люди. В основном приверженцы нудизма. Иногда, если попадалось красивое женское тело, я несколько замедлял шаг. Правда, отвлекаться было некогда.