На вечернюю службу я по неведению опоздала: она начиналась, как здесь принято, в 17:00, а не в 18:00. Однако успела к концу проповеди пробиться вперед и поцеловать крест.
Лавра поражала размерами и количеством икон. Царские Врата занимали в ширину не менее 8-ми метров, а чтобы приложиться ко всем иконам, мне понадобилось около получаса. Зато в левом углу, ближе к алтарю, я вдруг нашла собранными вместе святых, к которым ехала: Кс. Петербуржскую, Иоанна Кронштадтского, Александра Свирского, и впервые - Серафима Вырицкого. Рядом с ними - Серафима Саровского, одного из моих любимейших святых. Прикладываясь, я попросила, чтоб вышло причаститься у всех их, но от икон А.Свирского и С.Вырицкого исходило чувство, что это будет мне не дано (так потом и получилось: у этих двух святых мне не удалось причаститься).
3 поклона у мощей А.Невского (и многих других - около 50 - святых): за себя, за род, за монастырь. Также, прочитав распечатанную на большом листе молитву на принятие просфоры и святой воды, висящую над святой водой, выпила 3 чашечки святой воды.
Утром перед службой подала записки, и пристроилась в хвост очереди на исповедь. К приходу священника начало очереди обросло бесформенной толпой, отчасти за счет изогнувшегося и отсеченного вдали хвоста, не вмещавшегося в длину придела. Исповеди ожидало не менее 80 человек, между тем уже началась служба. Я волновалась, что не увижу службу в Лавре - в единственный день, которым для этого располагаю - стоя в хвосте на исповедь. "Господи, тут нужно 3 священника - ведь столько людей: с одним священником мы до конца службы не успеем все исповедаться, а так хочется посмотреть здесь на службу! Пошли еще одного священника!" Минут через 5 пришел второй священник - толпа разделилась, но очередь оставалась долгой. "Господи, пришли третьего!" - Пришел третий священник, исповедовавший не над обычным аналоем, а прямо над иконами праздника!
Был день св. Вонифатия, и на службе горело множество свечей в больших круглых подсвечниках, расположенных в отгороженном центре храма. Однако чувствовалось, что пышность эта - празднично-обыденная, и вовсе не приурочена наступившему этой ночью новому году.
После службы крестный ход (о котором я заранее не знала) пошел на кладбище, а я - через несколько времени - его искать. Устремившись к часовне св. Николая Чудотворца, указанной как ориентир для розыска крестного хода, вокруг нее не наблюдавшегося, я остановилась и прислушалась: "А теперь куда, Господи?". "Налево - сейчас мы их догоним" - ответила вслух женщина, подсказавшая мне в Лавре первоначальную дорогу. Крестный ход как раз показался из-за часовни. "Сейчас пойдут к митрополиту Иоанну" - предположила она. "Митрополиту Ленинградскому и Ладожскому?" - удивилась я совпадению, т.к. только в последнюю ночь перед поездкой дочитала книгу его писем к духовным чадам "Дай мне твое сердце", но не догадывалась, что о.Иоанн похоронен на архиерейском кладбище Лавры. - "Да". Возле могилки о.Иоанна росла пихта с крупными широкими иголками и раздвоено вытянувшейся верхушкой. Было много людей, и я пришла сюда повторно уже после крестного хода, помолиться в тишине.
Очень волновало меня, когда же родился о.Иоанн, в каком возрасте писал свои письма, поразившие и теплотой, и мудростью, и пониманием. 1927 год, а первые в книге письма к духовной дочери датируются 1954-56-м годом, в чине иеромонаха. Т.е. ему не было и 30-ти, а писал он так проникновенно и вдумчиво. "о.Иоанн! У нас в монастыре много молодых священников ...или они скоро станут священниками. И к ним будут приходить люди на исповедь, или за советом. Господи, пошли им такую же мудрость, какая была у о.Иоанна!" По мере размышления и молитвы пришел такой дух, как от чтения писем о.Иоанна - дух живого общения с ним, его присутствия вместе со словами его писем. Уходить не хотелось: теплота, разлитая в его письмах к духовным детям, окутала меня живым присутствием - внимающим и разделенным.
"Спасибо, что привел сюда, Господи...". В 2002 году летом я уже была здесь, на архиерейском кладбище Лавры, надеясь с этого угла выйти сразу к площади, и упершись неожиданно в сплошную решетку - тогда, как и сейчас, какая-то женщина одиноко убиралась на могиле, - может, даже и тогда мы столкнулись у о.Иоанна?
Зайдя в храм еще раз - попрощаться с иконами и поклониться напоследок св. мощам (если была возможность, я делала поклоны многократно, и также подходила приложиться к иконам) - попала к началу акафиста Александру Невскому. Этот акафист читается по понедельникам в 15:00, и я не рассчитывала на нем быть, поскольку вечером мне предстояла служба в монастыре Иоанна Кронштадтского, в день его памяти. Но акафист почему-то начался раньше, в начале второго, и я, имея время, осталась. 13-й кондак читался коленопреклоненно, а на возглас: "премудрость" - люди дружно окружили священника со всех сторон, вплотную пригнувшись к священнику головами в пояс, напоминая широко расходящийся вокруг центрального стрежня стог, - такое почтение! Очень была рада тем, что маленьким хором - вместе с еще двумя высокоголосистыми женщинами - пела величание, а также каждый раз "аллилуия". Священник признательно благодарил всех за участие в службе.