Однажды разом, без волненья,
с трибуны дико закричал:
"По воле рока и мгновенья
я загоню детей в подвал.
Мне хватит времени и срока,
покуда каждый не падёт,
начну, пожалуй, я с востока,
посею горе, страх и гнёт".
Так думал он, идя войною
в крестовый будто бы поход 
той злополучною весною:
стоял четырнадцатый год.
А после отобрал он веру
и запретить велел язык,
подобный дале изуверу,
себя узрев среди владык.
Он думал: вот она - вершина,
достигнут им успех земной.
Но вот вокруг него руина,
развал грозил стране зимой.
Придался низменной он склоке,
не замечая бед вокруг:
воспряли силы на востоке,
в дыму пожаров скрылся юг.
Отныне - предводитель хунты,
кричал надсадно только: "Фас!"
Он стал давить нещадно бунты,
унять не мог народный глас.
Разбил страну тогда на части.
Во мыслях словно феодал,
он не заметил в жажде к власти,
как сам в зависимость попал.
Исторг он душу, вёл на плаху,
продав всё лучшее другим,
толкая к гибельному краху.
Наверно был он одержим.
Пять лет спустя - не нужен боле.
Он дал падению зачин.
На им взращённом произволе
другой воссядет властелин.
Что до страны? Арена битвы -
планеты общий полигон.
Там, впрочем, поле для ловитвы
всегда и было испокон.
Ничто не вечно, только это,
с две тысячи минувших лет.
Быть может в будущее лето?
Пока же счастья вовсе нет.