Он жил у дяди из Уржума.
Вдали от центра, гама, щума.
Шёл на поправку. Дядя Блад
Семёну был по свойски рад.
Не раз говаривал: в могилу
Нас смерть загонит разве силой.
Ещё пройдём под кумачом,
Врагам докажем, что почём!
Войной гражданской опалимый
Семён мечтал сойтись с любимой.
Мечтал о завтрашнем он дне,
Что будет выкован в огне.
О том, как все народы-братья,
Возьмут невест своих в объятья
И революция сама
Наполнит хлебом закрома.
Но жизнь, вещица непростая.
Её страниц не пролистаешь.
Что для истории виток:
Веков не меньше, чем с пяток.
Кто говорит, что жизнь от Бога?
Теперь за это судят строго.
Держава рушится в огне,
А люди русские во сне.
Ну, примешь власть, чего же боле?
Ну, всех врагов запашешь в поле.
А дальше что? Опять болвань...
Кто нынче гол и завтра, рвань.
Так размышлял любимец дяди,
Его представили к награде
И Красным Знаменем палим
Он стал опять неуязвим.
Но совесть мучилась сознаньем
О неизбежных испытаньях,
Исчезла Ася, след пропал,
Когда под нею конь упал.
Схватили девушку казаки
И через реки-буераки
Бежали вслед за Колчаком,
Лежал на трупе труп ничком.
В сибирских девственных лесах
Её распяли на возах.
Солдатам отдана, холопам.
Они её пытали скопом,
А было её семнадцать лет,
Исчез в Сибири Асин след.
Когда тоска как танк катила
К Семёну Ася приходила
Тянула руки, бровь дугой,
Шла окровавленной, нагой.
Его глазами вопрошала
Одним лишь взглядом воскрешала
И он растаяв в сне-угаре
Был ей за это благодарен.
-Я умоляю, дай сестрица,
Один лишь раз воды напиться?
Исполосован вкривь и вкось,
В желудок вбит огромный гвоздь.
Как сушит жажда! Как печёт!
А за окном ручей течёт.
Мир зыбок, словно на весах.
Бандиты шастают в лесах.
Невинным, смерть несёт венец.
Вчера опять приплыл мертвец.-
-Я, Блюма, благодарен вам.
Пройдёмте в скромный мой "вигвам".
Давайте смоем грязь и пот
И что-нибудь положим в рот.
-Позвольте, чай вам заварю?
Я, Блюма, Вас благодарю.
Ведь я устал. Как я устал!
Меня врачебный долг достал.
-Эй, казаки! На конь и в бой!
Да не спугните их стрельбой.
Недалеко от большака
Семья жида - большевика.
Нагрянем, чтобы не ушли...
На конь! На конь!. Пошли, пошли!
Нам господа, открыт кредит:
В большевике живёт бандит.
Их верх сегодня. Завтра - в низ.
Я, через день, премьер-министр.
Не конь, а смерч, не конь - огонь.
Его нагайкою, не тронь!
Большевиков прижмём пятой,
Ради монархии святой.
В грязи окопной вша и мразь.
Яйцом протухшим пахнет грязь.
Фриц окопался наверху
И также кормит вшу - блоху.
На самокрутки, нет газет,
В газетах слова правды нет.
И негде эту правду взять.
Ведь ложь прилипчива как "ять".
Кто не знает букву "ять"
Где и как её писать?
Смысл сей буквы отвлечённый
Если даже ты учёный.
Яти - зыбкому творенью
Отказали в примененье.
Высоту не трудно взять,
Трудно вникнуть в сущность "Ять".
Каждый день кого-то в яму.
Не найти и тропки к храму.
Скособочившись в окопе
Крест нательный свесив к жопе,
Рядом с грудой кучек малых
Облегчишь живот свой впалый.
Нет, газетки, хоть убей!
Катит шарик скарабей.
Для него говяшка - явство,
Скарабеево богатство.
У начальников - фланель.
Мы же, пальцем об шинель.
Мы, солдатики, не в счёт.
Дождь нас мочит, снег сечёт.
Артналёт по спинам гладит,
Наш фельдфебель с кашей ладит.
Мокро, скользко и тесно.
Плохо сварено, пресно.
Негде писать, нечем срать...
Высоту придётся брать.
Дан ракетою сигнал.
Взводный кухню обогнал.
Ну, а мы, не короли,
Примостимся у земли.
Ох, звереет немчура.
А и нам вставать пора.
Косит залпом и в упор.
На войне солдаты - сор.
Мы бежали лихо, зло
Мне и в этот раз везло.
Высота как высота,
Не в мешке берём кота.
Добежали, взяли в плен.
Глядь, здесь тоже грязь и тлен.
Сапогами пахнет ром.
Те же кучки за бугром.
Суп немецкий с отрубей
И трудяга, скарабей.
Рота выбита в чистую.
Что ж, пригонят запасную.
Царь наш скромен, но велик.
Хуже немца - большевик.
Немец бомбочки кидает.
Немец с нами совладает.
- Мол, сдавайся, рус, Иван!
Пленным выдадут диван.-
Ну, а мы не дураки.
Плен лишь Ленину с руки.
Я об землю бью папахой.
Разорвём оковы страха!
Мир народам! Смерть дворцам!
У меня растёт пацан.
По домам пойдём гурьбою.
Хватит тешиться борьбою.
Толстопузые, поверьте,
Жизнь в окопах хуже смерти!
В землю штык, идём брататься!
Не дурак и немец драться.
Тоже сыростью набряк.
Всем хватило передряг.
Фронт открыт. Снимай погоны!
В путь обратный эшелоны!
Воле царской не с руки
Дезертиры мужики.
Колея стучит, дрожит
С поля армия бежит.
Царь наш батюшка, родимый
С ним мы нынче побратимы.
Демократии не рад
Только сральник, трона брат.
От Двины и до Оки
Трон трясут большевики.
Напустили слов - химер
На Вольтеровский манер.
Царь мол, плох, интеллигент...
Мы вам сделаем конвент!
Начирикал Маркс о том,
Непонятный массам том.
И народ сошёл с ума.
Топчет он, но верьте зря
Милосердие царя.
Пусть народная река
Грязь отмоет на века!
Пусть, буржуй, лежит в берлоге.
Царь пусть думает о Боге.
Пусть бездельники попы
Разобьют о землю лбы.
В бой без страха мы пойдём,
Счастье саблею найдём.
Ярче солнечного света
Власть народного Совета.
- Брось Иван в степу кружить.
Нужно Ленину служить!
С голопупа - мужика
Слепит чудо - казака!-
- Нынче всем одна беда:
В скрынях красная вода.
Твоё село сожгли, моё...
На жёнках драное бельё.
Будет Дон течь как течёт.
Жизнь без крови не в зачёт
Вставай казак. Бери седло.
Советы метят под ебло.
Застава грозная заснула.
Спал разводящий караула.
Седой как лунь, храпел солдат.
Штабс -капитан спал и комбат.
У пулемёта, первый номер
Так крепко спал, как будто, помер.
Теперь его валяй, тряси...
Он будет спать, иже еси.
Крадучись, тенью, чуть дыша,
Девица шла из шалаша.
Где два отрока - дворянина
Её катали по перине
Приобретённой чёрте где...
Ей выйти нужно по нужде.
На две минуты отлучиться.
Она взглянула на их лица,
Их донимали видно сны.
По детски личики ясны.
Во сне небрежно распластавшись,
Вина по маковку, набравшись,
Они давали храпака.
-Чтоб вы заснули на века!
В сердцах шептали губы Аси.
А мне б убраться восвояси.-
Скользила медленным шажком.
Потом пошла быстрей, тишком.
Метались ветви пихт к лицу
Пни подставлялись беглецу.
Роняли звёзды свои грани
На твердь земную, поле брани.
Из мха поднявшийся валун,
Стоял сурово как колдун.
У Аси задрожали ноги:
Ах, сколько страхов на дороге!
Вот спуск к реке, скользнула вниз
Как виртуоз - эквилибрист.
И обняла реки вода
Несёт, неведомо куда.
Ох, мама, мама, не брани.
Спаси меня и сохрани!
Я в Храм приду. К тебе вернусь.
Святому Духу поклонюсь!
Меня ты вынеси река!
К отлогим тихим берегам.
Но завертел её поток
Стремясь, всё дальше на Восток.
А его нервная волна
Ночного пафоса полна
Шепнула деве: извини,
Глоток воды моей хлебни.
Хочу подругой тебе стать,
Чтобы на дне стихи верстать,
Чтоб лицезреть твою красу
Тебя я в омут засосу.
Так пей мою волну взахлёб!
Но Асин Дух руками грёб.
Ей целовали волны грудь
Сопровождая в бренный путь.
Тащили за руки на дно.
Где ждали отдых и вино,
И рой русалок, тихих дев
Тянули сладостный напев.
Сознанье угольком горело.
То прояснялось, то мертвело.
То разгоралось, как пожар,
То плавал в дымке чёрный шар.
Он поднимал девицу к звёздам.
Стремился к льдам и рекам мёрзлым.
То привскачив, вдруг, сгоряча
Висел на ветках кедрача.
По кроной лиственицы, чум.
Когда-то здесь ходил Кучум.
Ещё был виден грозный вал
Что защищал его аал.
Просящий милость - жди беды.
Уже охотник взял следы.
Вкус дичи слышен, араки.
Урусы, грозные враги.
Уже победу извещали
Ревя медведями, пищали.
Изгнанник рода их, чингит,
Под рёбра "пальмою", убит.
Кричало воинство: за Русь!
Казак, для местного, кайдусь,
Что власть над небом утверждал,
Богов коварством побеждал.
1. Аал - селение.
2. Чингит - разбойник.
3. Пальма - нож.
4. Кайдусь - лесной дух
5. Арака - водка.
6. Фергынь - ведьма.
Старик, старуха, дети, внуки
Оленье мясо брали в руки
Пластали, резали на ленты,
В оленьем мясе жизнь эвенков.
Послали мальчика Оро
Чтобы принёс воды ведро.
Бежит назад, кричит мальчонка:
Лежит на отмели девчонка.
Переглянулись старики,
Что там затеял дух реки?
Попробуй тело с места стронь?
Дождём просыпется огонь.
Дух, мёртвых, трогать не велит.
Тайгу огнём испепелит.
Лежит не дышима, гола,
Как снег нетронутый, бела.
Пусть Дух возьмёт её назад.
Однако, дрогнули глаза.
"Живой. Не будем в воду, кинь...
Уруска, это не фергынь.
В шаманский бубен бил Курбуст.
Клал на больную камень, груз.
Горшок, с угольями огня,
Клал ей под грешное темя.
Давал ей пить настои трав,
Сухой лимонник разжевав.
Лепил на спину в день пять раз.
Но страшно Асю кашель тряс.
Сказал Курбуст старухе Нек:
Живот у девушки, как снег.
А вот спина, черным черна -
Видать неверная жена.
Из злого песьего оскала
Внезапно мама возникала.
Шла к дочке долго, не спеша
О землю юбкою шурша.
А деву бил озноб тревожный...
Спросила мама: как так можно?
Ушла из дома, словно тать.
Я сбилась с ног, тебя искать.
Отец одной ногой в могиле.
Тебя мы за руки водили,
И одевали, и блюли,
Но всё же не уберегли.
Им то подай. И это сделай.
За красных ты, а сын за белых.
Семён твой ранен, но живёт.
Смерть заберёт, но в свой черёд.
И проходила Аси мимо.
Ведь мама к блуду нетерпима.
Ей тело Асино - позор.
У ног её лежал Трезор.
И пасть его слюну цедила.
А мама дальше уходила.
Ох, мама, мамочка, моя!
Найди меня! Живая я!
-Однако, дело на поправку -
Сказал старик сжигая травку.
Плохую жизнь Лаэ сдадим.
Тебе хорошую родим.-
С пол года Ася провалялась,
И всё успешней поправлялась.
Жевали женщины табак.
Варили кислый свой хойтпак.
Жалели девушку, уруску.
Тела мужчин из жил и мускул.
Пускай бы внук построил чум
Немного выше по ручью,
На плоской каменной террасе;
А в жёны взял уруску Асю.
Но Асин взгляд поймав впритык
Старухи прятали язык.
Шаман Курбуст, глава их рода,
Ложил подарки ей у входа.
То рукавички, то унты...
Ай, ай, красивая же ты!
Была в воде, не полиняла.
Она его не прогоняла
Шаман был мудр и одинок,
Но понимать по русски, мог.
Лаэ - чудовище.
Хойтпак - кислое молоко.
Он объяснял ей осторожно,
Что жить спокойней и надёжней
В тайге. Всегда одет и сыт.
Тайга, природные весы.
Пусть зло по миру куролесит,
Тайга всё поровну развесит,
Ссудит и мясом и мехами;
С душой беседуя стихами.
Нам оглянуться недосуг,
Глядишь и сделан жизни круг.
А ваш мир сложен и убог.
Иисус Христос хороший Бог.
Богам я жертвы приношу.
Взамен удачу лишь прошу.
Они дают, но понемногу.
Плохому служите вы богу.