|
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
Миниатюра
Мне было уже около двадцати лет, когда я впервые решился пригласить девушку в кино. Получив при этом категорический отказ, я некоторое время пребывал в угнетенном состоянии духа. Она мне нравилась, и я думал, что возможно, это-любовь.
Потом, поразмыслив, я пришел к выводу, что отказ моей пассии был не таким уж категоричным. Просто она была занята в этот выходной день. Следовательно, надежда оставалась.
Старшие, умудренные опытом друзья, узнав об этом сочувственно кивали головами.
-Тебе действительно так приспичило? - поинтересовался один из них.
Я понимал его раздражение. Из-за моих похождений срывались некоторые наши планы. Мы делали записи на магнитофон, учились играть на гитаре и пытались учиться в институте. У нас в то время было много важных дел. Но, видя мое упорство, друзья решили: - Раз уж так получилось, двух мнений быть не может. Я должен вести девушку в кино.
Они отнеслись с пониманием к возникшей ситуации, чем вызвали у меня чувство глубокой признательности.
Когда мы уже прощались, старший, наиболее опытный друг выдал мне последнее напутствие.
- Если не попросишь на третий день, она с тобой гулять не будет, - сообщил он.
Сначала я даже не понял о чем идет речь. А когда понял, смутился и очень удивился. В голове у меня тогда царила сумбурная смесь. Она состояла из совершенно идеализированных представлений о любви с некоторым предвкушением физической близости. Однако, авторитет моего друга в этой области был очень высок, практически непререкаем. Пришлось принять эту информацию к сведению.
- Но почему именно на третий? - думал я. В этом была какая-то мистика. Это обстоятельство отнюдь не придавало мне уверенности в себе, скорее наоборот.
Девушка работала продавцом в промтоварном магазине. На совершенно негнущихся ногах я отправился на встречу.
Тогда я, к сожалению, не знал широко известной сейчас фразы из одного зарубежного фильма. Самое худшее, что может произойти, когда предлагаешь девушке провести с тобой время - это то, что она пошлет тебя подальше. А это можно как-то пережить. Почему я не знал раньше столь простой и мудрой формулы?
Со страхом я перебирал в уме слова, которые собирался сказать. По крайней мере, дважды хотел вернуться домой и подождать более удобного случая. Однако, я подумал, что если сейчас вернусь, уже не будет никаких удобных случаев. И девушек может быть никаких не будет. Так я добрался до магазина, где работала моя избранница.
К счастью, она казалась мне довольно привлекательной. Её тело отличалось ярко выраженными и упругими формами. Это обстоятельство неизменно стимулировало мое вдохновение и побуждало к более активным действиям.
Иногда мы подолгу беседовали о кинофильмах, о прочитанных книгах и
прочих вещах. Она носила платье с очень скромным вырезом декольте.
В узенькой щелке чуть- чуть виднелись груди, и темнело пространство между ними. Это приводило к сладким и томительным мыслям о возможном грехе. Чувствуя, что краснею, я поспешно отводил глаза.
Но вот случилось то, чего я больше всего опасался. В этот выходной девушка тоже была занята. Однако, существовала очень небольшая вероятность, что она сможет освободиться. Мне следовало позвонить в воскресенье около часа дня. Мы могли встретиться, если у неё появится время.
- Этого, конечно не произойдет, - чопорно заверила девушка.
Встречу назначила в два часа дня на центральной площади у памятника.
Неприятности начались в воскресенье, когда я, дождавшись часа дня
отправился звонить подружке. Едва я открыл дверь будки телефона - автомата и зашел внутрь, на меня посыпались какие-то ржавые уголки и металлические детали. Потом я долго набирал номер и наконец, сквозь треск и гудение, мне ответил далекий искаженный голос подруги. Голос сообщил, что мы скоро встретимся, и я отправился на первое в своей жизни свидание.
Едва завидев меня в толпе, еще за добрые пятьдесят метров, моя избранница помахала рукой с противоположной стороны улицы.
Потом, широко жестикулируя и тыкая пальцами в разные стороны, она принялась показывать мне, как лучше перейти дорогу. Глядя, как она вдали отчаянно размахивает руками, пугая прохожих, я впервые усомнился в своих чувствах.
Наконец, мы воссоединились и отправились в ближайший кинотеатр на премьеру нового фильма.
Когда в зале погас свет и начался фильм, я понял, что не смогу обнять свою подругу. Мешала спинка кресла. Глядя в полутьме на её строгий профиль и сверкающие глаза, в которых отражалось действие фильма, я не решался положить руку ей на колено. А, тем более на бедро. Занятый своими мыслями, я почти не обращал внимания на то, что происходит на экране. Однако я заметил, что один из персонажей фильма, героически погибший несколько минут назад, теперь вновь разгуливает по экрану. Когда оный персонаж встретился с другими героями фильма и вступил с ними в ожесточенный спор, в зале засвистели и затопали ногами. Зажегся свет. Оказалось, что киномеханик перепутал бобины. Фильм запустили снова, я посмотрел еще раз на свою девушку и решил не торопить события. Ведь впереди у меня оставалось еще два дня.
Потом я поехал провожать её домой на автобусе. Все дорогу до остановки она что-то возбужденно болтала о фильме. Слушать её было совсем неинтересно. Я подумал, что она просто глупа. В тесной духоте автобуса мы молчали.
Глядя на её длинный прыщавый нос, я вдруг с ужасающей отчетливостью понял, что совсем её не люблю. Более того, мне стало совершенно ясно что я никогда не смогу её полюбить.
Мы попрощались у калитки её дома, и я в смятенных чувствах отправился домой. Мои идеализированные представления о любви не позволяли давать девушке необоснованные надежды. Я решил, что мне следует поступить честно и не встречаться больше с нелюбимым человеком. Больше мы не виделись. Возможно, девушку постигло разочарование, и мне было её жаль.
Но даже несколько месяцев спустя я иногда с удивлением думал: почему все-таки это должно произойти именно на третий день, а не на второй, или скажем на четвертый?
С тех пор в моей жизни произошло немало разных событий из тех, что обычно случаются у людей. Многие из них так или иначе были направлены на то, чтобы заменить мои идеальные представления о жизни на другие. На представления и соображения сугубо практичного свойства.
Но, до сих пор, этого почему-то так и не произошло.
ДУХ ПРОТИВОРЕЧИЯ
Миниатюра
Конечно, я помню погремушки на веревке, натянутой поперек моей детской кроватки. Я мог дотянуться до них руками и провести несложные манипуляции. Помню также круглую деревянную шарманку, покрутив ручку которой, я, к восторгу окружающих, извлекал серию мелодичных звуков. Но, это смутные неотчетливые воспоминания.
Одними из первых осознанных воспоминаний почему-то стали
воспоминания несколько другого свойства.
К тому времени исчезли веревочные сетки с ячейками в форме ромбиков по бокам моей кроватки. Вероятно, я стал достаточно большим, чтобы не падать все время на пол.
Маме нужно было куда-то ненадолго отлучиться, но она опасалась оставить меня одного. В конце концов, она усадила меня на диван и сказала, чтобы я сидел и ничего не трогал. Особенно нельзя было трогать электрическую розетку, которая виднелась на стене над диваном. Мне было тогда где-то около четырех лет или меньше.
Не знаю почему, но я поступил с точностью до наоборот. Сначала я исследовал доступную мне часть поверхности стола, который стоял рядом с диваном. На столе нашлась заколка для волос. Оказалось, что если её немного разогнуть, оба конца заколки совпадали с отверстиями розетки. Пришлось, однако, приложить некоторое усилие, чтобы заколка зашла поглубже в розетку. Последовала яркая вспышка. Я некоторое время с удивлением изучал остатки заколки и закоптившуюся розетку. Мама вернулась почти сразу. Узнав о случившемся, она долго допытывалась, что я почувствовал и где у меня болит. Узнав, что со мной ничего не случилось, она не ругалась, а только удивлялась: - "Как ты только до этого додумался?"
Потом мы долго сидели в сумерках и ждали электрика. Я узнал магическое правило для таких случаев - "Нужно заменить пробки". Мы тогда жили в Ленинграде в коммунальной квартире на Псковской улице. Я смотрел в окно и в каждом прохожем видел электрика, о чем громко сообщал маме. Потом мама сказала мне, что у электрика должен быть чемоданчик. Мои сообщения стали поступать реже, но все равно было много разочарований. Когда пришел электрик уже стемнело, и я давно перестал смотреть в окно.
Через некоторое время мы поехали в деревню к родственникам. Я был все также мал и действовал в том же духе.
Однажды, я играл во дворе, а взрослые пилили дрова или доски. Мне сказали, чтобы я ни в коем случае не трогал пилу, потому что можно пораниться. Как только все ушли, я сразу приступил к исследованию опасного предмета. Действовал я настойчиво, но достаточно осторожно, и крови было немного. Но и сейчас на безымянном пальце у меня заметный шрам.
Потом мы пили чай, взрослые курили, а я смотрел в окно. Мне понравилось, как стекло охлаждает мой разгоряченный лоб. Особенно, если к стеклу плотнее прижаться. Мне сказали, чтобы я не нажимал на стекло лбом, потому что могу его разбить. Надо ли говорить, что не прошло и минуты, как стекло было разбито? Потом взрослые ходили по двору, собирали осколки, измеряли раму. Я был несколько смущен тем, что вызвал такое обилие хлопот.
В дальнейшем, я тоже иногда нарушал запреты. Катался, например, на дверце шкафа, разбивая посуду. Но почему-то именно эти три случая запомнились мне, как наиболее характерные. Возможно, от того, что я одинаково хорошо запомнил процедуру запрета и последовавший за этим результат.
Сейчас я думаю, что имею достаточно оснований считать себя взрослым человеком.
Однако, узнав о том, что чего-либо нельзя делать, я иногда надолго задумываюсь. Действительно ли, например нельзя сделать вечный двигатель или летать со сверхсветовой скоростью? А если нельзя, то почему?
И очень хочется проверить!
КАК Я НЕ ПОПАЛ В ШКОЛУ
Миниатюра
Так уж получилось, что я родился в середине Октября. Мама решила не терять год и отправить меня в школу в шестилетнем возрасте. Для этого, я думаю, были вполне достаточные основания.
В то время я читал уже бегло и довольно много. От сказок "Три поросенка", "Волк и семеро козлят" постепенно переходил к более серьезному чтению. Больше всего мне полюбились рассказы и повести о животных и о природе Бианки, Пришвина и других замечательных авторов.
Иногда мне попадались сложные книги, которые, я не мог до конца понять.
Однажды, прочитав произведения кого-то из советских фантастов, я, по совету Мамы, попытался написать фантастический рассказ. Начал с описания снаряжения, которое, по моему мнению, следовало захватить в космическую экспедицию. Однако, перечислив необходимое количество вертолётов, вездеходов и ящиков с разнообразными вещами и продуктами, я, почему-то, надолго охладел к этому занятию.
Мама приложила немало усилий, чтобы я знал арифметику, основы нотной грамоты, играл в шахматы. Я уже пытался строить и понимать простые фразы на немецком языке. Обратив внимание на свой почерк сегодня, я вынужден признать, что в шестилетнем возрасте писал в чем-то лучше, чем теперь.
При этом, я стеснялся и не любил общаться с незнакомыми людьми.
На вопрос: " Как тебя зовут?", я, потупившись, неизменно отвечал: - "Не знаю". Потом обычно спрашивали: - "Сколько тебе лет?", и получали аналогичный ответ. После этого говорить было больше не о чем и меня, наконец, оставляли в покое. Именно к этому я и стремился.
Маму очень удивляли такие диалоги. В конце концов, она убедила меня
отвечать правильно, и я стал более общительным.
Решение о моем досрочном обучении в школе должен был принять какой - то специалист или инспектор от образования. Его кабинет находился в здании Дома Культуры Железнодорожников. Не знаю, почему-то именно там. Мы тогда жили уже в Вологде. В один из летних дней мы отправились на прием. Пришли слишком рано и около часа коротали время в парке. К моему восторгу поиграли с мамой в футбол. Потом просто сидели на скамейке. Я не задумывался о серьезных последствиях предстоящего визита и не очень-то беспокоился.
Наконец, мы зашли в кабинет, и инспектор, он оказался женщиной, усадила меня поближе, к столу. Я не запомнил всех вопросов, на которые отвечал, но один врезался в память.
Перед этим я, волнуясь и заикаясь, старался внести ясность в вопрос о фруктах и овощах. Перечислял их, а также определял к какой категории
следует отнести тот или иной названный мне продукт.
Потом женщина спросила: - Кто такой Ленин?
Надо сказать, что в то время я довольно много знал о Владимире Ильиче, о его братьях и сестрах, родителях. Знал основные этапы его биографии
и имел представление о его роли в истории.
Конечно, всего интересней мне было читать о детстве Володи Ульянова. О подражании старшему брату, об играх и шалостях.
И вот я никак не мог сформулировать ответ, смотрел в пол и молчал. Вероятно, трудно было уложить в несколько слов такое обилие фактов и информации. При этом, я помнил, что Ленин был за простой народ, за рабочих и крестьян.
- Рабочий, - почему-то ответил я наконец.
Теперь я, конечно, могу понять недоумение педагога.
- Ленин - вождь мирового пролетариата, - терпеливо и со строгой отчетливостью произнесла она.
Теперь мне следовало хорошо это запомнить.
Результат собеседования был, конечно, отрицательным. Ребенку, который не знает, кто такой Ленин, нечего было делать в школе досрочно.
Мы возвращались домой, много говорили, шутили, но мама была явно огорчена. И я был огорчен вместе с ней.
Возможно, тогда мое развитие действительно было недостаточно разносторонним и полным. Но я иногда подозреваю, что фактически пострадал за политику.
Несмотря на столь юный возраст и всего лишь шестилетнюю биографию, у меня и раньше случались проблемы с вождем мирового пролетариата. Однажды, мы с Мамой летали в Москву погостить у её подруги. Она решила сводить меня в мавзолей. Мы прошли длинную, еле двигающуюся очередь. У входа нас долго не пропускали, так как я по возрасту не укладывался в минимальный возрастной ценз. К сожалению, или к счастью, я не запомнил этого инцидента.
Но вот прошло время, и я уже учился в столь вожделенном первом классе.
На одном из уроков наша первая, уже немолодая, учительница внезапно расплакалась. Слезы буквально струились по её морщинистому лицу.
- Как я вам завидую дети, вы будете жить уже при коммунизме, - с трудом произнесла она.
Мы все её очень жалели и как могли утешали. Особенно, суетились девчонки. Учительница действительно была в возрасте и, в отличие от нас, имела очень слабые шансы пожить при коммунизме.
Прошли десятки лет, и я стал приходить к выводу, что не так уж важно, какой государственный строй в стране, какая партия у власти. Гораздо важней, чтобы руководили гуманные и честные, одним словом, порядочные люди. Но это уже совсем другая история.
ПРАВИЛЬНЫЕ ПОСТУПКИ
Миниатюра
Это случилось в дни моей ранней молодости, когда я еще читал иногда книги. Впрочем, не очень толстые.
Где-то я вычитал, что с другими людьми следует поступать так, как бы я хотел, чтобы поступали со мной. Мне очень понравилась эта мысль.
Размечтавшись, я уже видел перед собой веселые, доброжелательные лица людей. Представлял, как все по-доброму и с пониманием относятся друг к другу.
Я решил начать немедленно, с завтрашнего дня.
Утром, запирая квартиру на ключ, я увидел соседку, поднимающуюся по лестнице. Вспомнив ее длинные рассказы о других жильцах и бесконечные жалобы на жизнь, я подумал: Вот было бы хорошо, если бы она не обращала на меня внимания, а еще лучше - вообще бы не замечала.
Недолго думая я, едва ее не задев, молча прошел мимо, устремив вдаль задумчивый взгляд.
Вслед я услышал далеко нелестные замечания о некоторых зазнавшихся и возомнивших о себе молодых людях. Последние подробности я слышал, уже открывая дверь на улицу. "Не очень удачное начало", - подумал я.
Спустившись в метро, я стал продвигаться по перрону, испытывая толчки, и тол-каясь сам. Хорошо бы люди не толкались, да и вообще не задевали друг друга. Я принялся аккуратно лавировать в людском потоке. Иногда приходилось поднимать вверх руки или вращаться, делая большие шаги на носочках. Я чувствовал себя балериной, но это продолжалось недолго.
На мое плечо легла тяжелая рука, и пришлось объясняться с довольно-таки недоверчивым милиционером. Когда, наконец, выяснилось, что я не карманник и не заезжий гастролер неизвестной квалификации, я уже опаздывал на работу. "Ходите, как все люди", - посоветовал мне на прощание страж порядка.
Придя на работу и продолжая следовать своему новому правилу, я был
вежлив и внимателен.
Очень скоро представилась блестящая возможность применить на практике
мои новые принципы.
- Ты не мог бы поработать за меня в это воскресенье? - обратился ко мне товарищ по работе. - У моей подруги день рождения, а у меня стоит дежурство, - пояснил он.
Надо ли говорить, что я охотно согласился? Позже у меня заняли денег до получки, и я восторженно размышлял, как хорошо жить в атмосфере взаимопомощи и взаимовыручки.
Довольно быстро все усвоили, что у меня всегда можно перехватить денег до получки. Не менее быстро все поняли, что я никогда не отказываюсь подменить кого-нибудь в выходные дни. Однако, никто не рвался подменить меня самого на работе, когда возникала такая необходимость. Найти же денег взаймы было также трудно, как и раньше.
Уже тогда я начал смутно понимать, что ситуация с правильными поступками не так проста, как я думал вначале. В действительности же все оказалось намного хуже.
Я купил телевизор в кредит и уже не мог, как раньше, одалживать деньги.
Но, товарищи по работе настолько привыкли к моей щедрости, что иногда шли буквально косяком полностью уверенные в положительном результате. Мои объяснения как-то не воспринимались. В конце концов, я прослыл скрягой, у которого снега зимой не выпросишь.
Когда же я поступил учиться и больше не имел свободного времени для подмен, появилось стойкое мнение, что я ставлю свои интересы выше интересов коллектива.
Именно тогда я в полной мере познал глубокий смысл старинной поговорки: - "Не делай добра, не познаешь зла". Не берусь утверждать, что запомнил этот текст дословно, но смысл его именно такой. С горечью, я размышлял о человеческом непостоянстве.
К счастью, мне вспомнились слова из недавно прочитанной книги, где говорилось о зависимости человека от чужого мнения. Смысл текста был в том, что мнение людей о других, как правило, необъективно, и уж тем более, непостоянно. Более, того каждый настолько занят свой персоной, что ему нет большого дела до других.
Короче говоря, я перестал обращать внимание на косые взгляды и спокойно занимался своими делами. Первое время иногда происходили забавные диалоги.
- Почему не дашь денег взаймы? Тебе что, жалко? - следовали вопросы.
- Не жалко, - говорил я, устав объяснять, что у меня их нет
- Тогда почему?
- Не хочу.
- Вот злодей, - говорили с некоторым восхищением в голосе.
Нередко мои ответы вызывали улыбку и, наконец, понимание. Вопрос был закрыт.
С тех пор я стараюсь никому не одалживать, даже если есть возможность.
Стараюсь не подменять никого на работе, даже если есть время.
Почему-то все стали считать меня своим парнем, с которым можно иметь дело, хотя я совсем не стремился к этому.
Но даже сейчас я иногда думаю: "А все-таки как было бы здорово...!"
|
|