Томских Владимир : другие произведения.

Поймать черного кота

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сложно поймать черного кота в темной комнате...

  Над болотами змеился туман.
  
  - Туман и топи, на много лиг окрест, от сих и до самого Ривена, - так говорил мне трактирщик из горной деревушки, где довелось нынче утром завтракать. - Тебе бы в обход двинуть, через Восточный тракт. Если свезет, прибьешься к каравану.
  - И насколько этот путь дольше?
  - Дней десять. Может, две недели. Но всяко лучше, чем в болотах гнить - помяни мое слово, - бородач поставил на стол глиняную кружку и тихо добавил. - Плохие места там, гиблые. Поверь.
  
  Я поверил. И покинув трактир, двинулся на север.
  К топям.
  Нет, я не был самоубийцей или сумасбродом. Просто знал, что только попав в Ривен избавлюсь от кошмаров. Начну нормально спать, есть. Смогу без дрожи глядеть на огонь.
  Увижу жену и дочку.
  От мыслей о семье стало теплее. Улыбнувшись, я продолжил путь - вниз, по скользким камням горной тропки; вперед, к холодному дыханию тумана. Изо рта вырывались едва заметные облачка пара, руки начали покрываться гусиной кожей. Временами налетал ветер, гуляющий вдоль хребта - колючий, злой, промозглый, - рвал белесую дымку в клочья, задувал за шиворот, заставляя плотнее кутаться в плащ. Благо, что я снял кольчугу.
  Пальцы онемели. Я полез в котомку - найти перчатки; перехватив поудобнее шест, загодя вырезанный из орешника, зашагал навстречу болоту.
  Весь остаток дня прошел в борьбе - с вязкой почвой под ногами, с постылой сыростью, назойливыми комарами и беспокойными мыслями. Лес быстро закончился, и теперь кругом, куда ни глянь все было покрыто бледно-зеленой травой, мхом, да изредка попадались на глаза кусты ивы. Я медленно продвигался вперед, ощупывая путь шестом, не забывая высматривать белые цветки пушицы - верный признак трясины, - и блестящие на солнце "окна".
  Огни я увидел вечером, когда подыскивал место для ночлега.
  Сразу вспомнились те страшные сказки, которыми так любят потчевать детей бабки-кормилицы да угрюмые старожилы, подобные недавнему трактирщику. Происки болотных духов, замешанные на ненависти к роду людскому и коварстве; "свечи покойника", что завлекают усталого путника прямо в трясину; метущиеся души павших воинов, наконец. Все это я слышал, но в призраков не верил.
  Самоуверенность ли, а может шальная мысль о том, что на болоте живут люди (известна ли им кратчайшая дорога к Ривену?) - что-то толкнуло меня туда, к россыпи крошечных огней. Я сильно рисковал, но осознавая это не мог остановиться и повернуть назад. Словно какая-то сила тянула меня к себе, одурманивала. На несколько мгновений я почти поддался панике, пока не понял еще одну странную вещь - пружинящий торфяной грунт сменился твердой землей, будто то было уже не болото, а широкий торговый тракт. То тут, то там темнели силуэты деревьев. Мог бы поклясться, что раньше их здесь не было.
  Потеряв всякую осторожность, я припустил вперед. И довольно скоро вышел на большую поляну, залитую светом ярко-желтых огней. То горели свечи - десятки, сотни черных свечей, блики от пламени которых танцевали в траве. Поляна оказалась усеяна ими так густо, как ясное небо над моей головой - звездами. А в центре этого иллюзорного небосклона находилось нечто еще более зловещее.
  Идол.
  Кошачья голова - огромная, в два человеческих роста - возвышалась над прогалиной, зыркая на меня огнями свечей, вставленных в отверстия-глазницы. Подобным же образом обозначили и клыки, торчащие из раскрытой в оскале пасти. Неизвестные мастера сделали идол из материала сродни ониксу или базальту: черный, с виду гладкий, будто отполирован кем-то; и черен он был настолько, что, казалось, вбирал в себя свет. И мерцал снутри, точно уличный фонарь, от чего искусно вырезанная кошачья морда начинала выглядеть до жути правдоподобно.
  Зачарованный, подавленный мрачным великолепием изображения, я приблизился к нему и коснулся рукой. Вскрикнув, отшатнулся, едва не упав.
  Шерсть!
  Гладкая, теплая, скрывающая жизнь!
  Я обнажил меч, выставив его перед собой, готовый отразить нападение. Мучительно тянулись мгновения. Страшные картины проносились перед внутренним взором: вот-вот глаза идола оживут, бутафорские зубы превратятся в острые клыки, он прыгнет, разинув пасть, и черные свечи, политые кровью, зашипят, угасая...
  Ночь молчала.
  Больше ждать я не мог. Подобравшись ближе, ударил. Зазвенел металл. Силясь стряхнуть морок, я прикоснулся дрожащими пальцами к безмолвной фигуре и почувствовал лишь холод камня. Колдовство, будь оно проклято!
  Будьте вы все тут прокляты!
  Страх придал мне злости. От идола шла тропа, с двух сторон окаймленная все теми же черными свечами. Ведомый яростью, я двинулся по ней, намереваясь разобраться, что же происходит в здешних краях.
  
  Тропа вела в деревню.
  Держась настороже, я брел по темной улице. Раза два или три, по дороге сюда, что-то шумело в траве, словно некто - или нечто - преследовал меня. На крики он отзываться не спешил. Быть может, это всего лишь ветер; впрочем, воображение рисовало совсем другое.
  
  Шерсть.
  
  Черная шерсть.
  
  Черные пушистые лапки ступают тихо.
  
  Яркие желтые глаза.
  
  Почувствовав дурноту, я остановился. Видения отхлынули прочь, точно волна при отливе.
  Вокруг стояли люди.
  Ни мертвецы, ни дикари, ни демоны. Именно люди - таких можно встретить в любом селении вдоль Восточного тракта. Девки с распущенными волосами, в льняных сарафанах. Мужики в домотканых рубахах - кряжистые, плечистые. В руках некоторые из жителей деревни держали все те же черные свечи. На их спокойных невыразительных лицах не было заметно ни удивления, ни тем более страха.
  Вперед вышел стройный седовласый мужчина.
  - Мир тебе, путник, - сказал он. - Раздели с нами пищу и кров.
  
  Старейшину звали Арагх.
  - Деревня существует очень давно. Но здесь редко кто ходит... Болота, - изъяснялся он вполне сносно. - Ты первый за последние лет десять, кто забрел.
  Прочие селяне не разговаривали, предпочитая молча есть дымящуюся кашу и мясо.
  - А что за идол перед деревней? - полюбопытствовал я.
  - Черный Кот, - Арагх улыбнулся. - Он нас охраняет. И приносит удачу.
  - В наших краях все наоборот.
  - То мне ведомо. У нас своя вера.
  - Вы... язычники?
  - Мы верим в правду Черного Кота, - старейшина испытующе смотрел на меня. - Истинная сущность явлений ведома ему, и узревший Черного Кота во тьме познает ее.
  Я едва не расхохотался, но тут заметил, что селяне - все, как один - глядят на меня.
  Аппетит, как и тяга к расспросам, сразу пропали. Внезапно в голове тревожно, как мотылек о стекло, забилась мысль - откуда?
  Откуда мясо?
  Откуда зерно?
  Откуда лен?
  Я не видел ни полей, ни загонов для скота. Не было амбаров, сараев, мельницы, наконец. Только однообразные дома, без изгородей и пристроек - странные, похожие на огромные бочки. Конечно, сейчас ночь, всего не рассмотреть, да и обход неполный получился, но...
  Собаки!
  В деревнях всегда есть собаки.
  Где они?
  Словно в ответ на мою мысль с улицы донеслось что-то, очень напоминающее вой. Почему-то легче от этого не стало. Вой не стих: он нарастал, усиливался - злой, враждебный, сотканный из множества голосов.
  Нет, не вой.
  Мяуканье.
  Заскрипели лавки, забренчала посуда. Люди вставали из-за столов и выходили на улицу. Точно колокол прозвонил.
  Колокол к молитве.
  - Стойте! - я окликнул Арагха, который покидал дом последним.
  - Время испытания, - ответил тот не оборачиваясь.
  - Стойте! Мне нужно в Ривен, и я ухожу отсюда.
  Старейшина остановился в дверях.
  - Время испытания, - повторил он.
  Ночь слизнула его силуэт шершавым кошачьим языком.
  
  Когда я очутился снаружи, мяуканье оборвалось. Деревня казалась опустевшей - ни огней, ни людей. Лишь скрип ставни, качаемой ветром, нарушал тишину. Крадучись, с обнаженным мечом в руке, я пошел вперед. Все это было похоже на дневной поединок с болотом.
  Шаг.
  Ты не утонешь.
  Шаг.
  Под ногами твердая земля.
  Шаг.
  Очень тихо.
  Шаг.
  Ставня скрипит.
  Шаг.
  Шаг.
  Шаг.
  Свет!
  Все дома замерцали, запульсировали бледным светом - точь-в-точь как идол на поляне. И тогда я увидел, что вовсе не дома это, а кошачьи морды - оскаленные, голодные. И вернулось мяуканье, царапающее душу, и запрыгали вокруг меня обнаженные люди (люди ли?), с лицами кошек. Черные лица, бледный свет, желтые глаза, мяуканье, мяуканье, мяу...
  Водоворот потных гладких (шерсть?) тел подхватил меня, завертел, поволок за собой. Меч колол, рубил, как на бойне. В рот упало чье-то отрезанное ухо - выплюнул; волосы слиплись от крови. Тяжело дышать.
  Неожиданно все кончилось.
  Я стоял на подгибающихся ногах, залитый кровью, изможденный.
  - Черный Кот испытает тебя! Узри его - и познаешь истину!
  В певучем тонком голосе с трудом узнал речь Арагха. Он по-прежнему выделялся из толпы сородичей - высокий, статный, белые пряди обрамляют черную кошачью морду. Маски этот народ делает столь же искусно, как и идолов...
  - Идите сюда, - прохрипел я, подняв меч.
  Они налетели, мяукая и царапаясь, чтобы втолкнуть меня в раскрытую пасть светящегося изнутри дома.
  
  Тьма.
  Тьма вокруг.
  Я заперт в темной комнате, из которой нет выхода. Семь на десять шагов - таковы размеры моего нового мира. Если у страны демонов есть предбанник, то я, без сомнения, нахожусь в нем.
  Ха-ха.
  Невидимые стены. Стены из мягкой, податливой шерсти. Стены, которые не пробить мечом. Кошки визжали, дикие двуногие голодные твари визжали, и это было страшно. Потом они замолчали.
  Тишина пахнет шерстью и безумием, от нее хочется выть.
  Войте, кошки, войте!
  Тишина свернулась в клубок и уснула.
  А я - нет.
  
  Семь шагов.
  Десять шагов.
  
  Десять шагов.
  Семь шагов.
  
  Я понял смысл испытания. Нужно поймать черного кота в темной комнате.
  Проще простого.
  Я увижу его, смогу. Найду, поймаю.
  Убью и съем.
  Как же хочется есть...
  
  Десять.
  Одиннадцать?
  Одиннадцать, двенадцать, тринадцать...
  Украли! Украли мой мир!
  Я побежал, надеясь дотронуться до стен, погладить их, слушая довольное мурлыканье. Но ласковый шелк шерсти спрятали от меня, УК-РА-ЛИ.
  Силы ушли.
  Спать.
  
  Вернулись кошмары - те, из-за которых я так стремился попасть в Ривен.
  Пламя. Спокойный огонь очага. Мой дом. Жена баюкает дочку. Малышка засыпает, засунув мизинчик в рот, под треск горящих поленьев и тихое пение. Колыбельная. Лицо в окне. Человек, кинжал, кровь. Красные блики на стекле. Огонь лижет кроватку, точно игривый щенок. Пламя.
  Просыпаюсь с криком.
  Ривен, нужно в Ривен, нужно спасти, защитить!
  Не могу пошевелиться, не могу встать. Стены кругом, сдавили, как обручи бочку, не отпускают. Шерсть набилась в рот, в нос. Вспоминаю истории о людях, похороненных заживо. Паника петлей стягивает горло, гася вопль.
  Просыпаюсь с криком.
  Похоже, Черный Кот точит когти о мои страхи.
  
  Семь шагов.
  Десять шагов.
  Я счастлив.
  
  Сколько времени я здесь? День, два? Неделю? Месяц?
  Ни звуков, ни запахов, ни голода, ни жажды.
  Заснуть не могу. То ли страх виноват, то ли Черный Кот. Черный котеночек... Слышал, многие борются с бессонницей, считая прыгающих овец. А я считаю черных котов.
  Раз черный кот.
  Два черный кот.
  Три черный кот.
  Четыре черный кот.
  Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять...
  В руках сжимаю меч - в надежде, что один из прыгающих котов окажется настоящим.
  
  Уверен, развязка близка.
  Вернулись звуки. В комнате кто-то копошится, бегает, крадется ко мне.
  Давай, давай.
  Только бы не промахнуться.
  
  Свет.
  В воздухе висел сгусток света.
  Поначалу было очень больно, но вскоре глаза привыкли. И тогда я увидел, что же сотворил мерзкий, паршивый Черный Кот.
  Он содрал шкуру с моей души, извлек самые тайные мысли и развесил их под потолком, точно охотничьи трофеи. Обнаженные, кровоточащие.
  Вот моя распутная жена целуется с любовником. А я вершу суд, воздав им по заслугам. В отчаянии от содеянного устраиваю пожар, забыв о дочке, которая спит в соседней комнате. Бегу из Ривена, чтобы никогда не возвращаться.
  Пять лет прошло с того дня, как я убил свою семью.
  "Узри его - и познаешь истину!"
  Огни загорались рядом со мной. Сгустки, много сгустков, подобные тому, что появился первым. Только не огни это вовсе.
  Глаза - ярко-желтые, беспристрастные, неумолимые.
  Я закричал. Кричал долго, пронзительно.
  Пока было чем.
  
  Туман плыл над болотом.
  Цепной пес на службе у трясины, он всегда трудился на совесть. Стелился у ног путников, стелил белесый саван над головами тех, кого болото забирало к себе. Он умел хранить тайны. Вот и сейчас надежно скрыл от посторонних глаз длинный шест, вырезанный из куста орешника, что лежал в стоячей воде - там, где был порван ярко-зеленый травяной покров, прятавший глубокую топь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"