Федька Кощей не любил работать. Он мечтал о красивой жизни, полной дорогих машин, белокурых красавиц, помпезных вечеринок и халявного бабла.
Костя Кабан грезил головокружительной футбольной карьерой. Жена-фотомодель, вилла на испанском побережье, игры на "Камп Ноу", кубки, красотки, вспышки фотокамер и много-много голов. И кучи, горы, эвересты бабла.
Витька Косой видел себя крутым авторитетом, эффектно стреляющим навскидку с двух рук. Стальной взгляд Аль Капоне, железная хватка Терминатора, магический имидж Саши Белого и меткость Клинта Иствуда. Он будет держать в страхе торгашей, ментов, бандюков. Весь город задрожит от одного упоминания его имени. И у него будет много, очень много бабла.
Радужную картину светлого будущего слегка омрачали пустые карманы и ужасная головная боль. Без бабла и гламура, но с пивом и на свежем воздухе - так троица боролась с тяжелыми последствиями вчерашнего кутежа.
Застиранные джинсы, потертая кожаная куртка, майка с надписью "КТО ВОДКИ НЕ ПИЛ, ТОТ НЕ ЗНАЕТ ВКУСА ВОДЫ" и черные "гриндерсы" никак не выдавали в Федьке Кощее будущего олигарха. Безмятежно валяясь на пожухлой осенней траве, он философски размышлял о коварной природе похмелья.
Костя Кабан так же искусно прятал свой незаурядный футбольный талант за огромным пивным животом. Его коротенькие толстые ноги за неимением золоченных бутс, каковые полагались каждому истинному мастеру мяча, были обуты в изношенные кроссовки "Адидас". Костик задумчиво бродил туда-сюда, попинывая пустую банку из-под пива "Пит".
Витька Косой подошел к реализации заветной мечты наиболее ответственно. Он выстроил пивные банки в ряд и безжалостно расстреливал их из купленного не так давно пневматического пистолета.
Правда, по обыкновению, не мог попасть ни в одну.
И в тот самый момент, когда Кощей тоскливо вытрясал последние капли пива себе на язык, Кабан безучастно забивал очередной гол-красавец в ворота "Реала", а Косой с энтузиазмом падающего в море камикадзе спускал курок - в этот самый миг свершилось чудо.
Жестяная пивная банка из числа потенциально-бессмертных мишеней снайпера Косого, жалобно звякнув, упала на землю.
- Ой, - сказал наследник славных традиций Клинта Иствуда.
А в следующее мгновение чудеса продолжились. Из воздуха вывалилось грязное, вонючее, дышащее перегаром и отчаянно ругающееся нечто.
- Вы какого х...хмеля делаете, д...дрожжи прокисшие?! Б...Будвайзер вам в рыло!
Вблизи нечто оказалось подозрительно похожим на обыкновенного бомжа. Мужик успешно скрывал возраст за грязной засаленной бороденкой, длинными волосами, шапкой-ушанкой, лихо заломленной набок, рваной фуфайкой и старенькими то ли штанами, то ли кальсонами. Красные воспаленные глаза неизвестного горели тем самым огнем, что свойственен лишь религиозным фанатикам и прожженным пропойцам.
Гневно нахмурив брови, он накинулся на Косого.
- Слышь, с...солод недомешанный, тебе нравится, когда твой дом с землей ровняют?!
Витька, разинув рот, смотрел на незнакомца, не в силах что-либо ответить. В одной руке он сжимал пистолет, в другой - недопитую бутылку "Клинского". Именно последняя заставила мужика хищно облизнуться. Бесцеремонно выхватив ее из дрожащих пальцев пацана, он выхлебал все пиво залпом.
Летящий к наглой роже бомжика кулак Кабана вдруг замер и трансформировался в ладонь, судорожно сгребающую с холодной земли блестящие монеты.
Монеты, что звонким веселым дождем просыпались с грязной бороденки алкаша.
Через полчаса вся честная компания сидела на кухне у Кощея.
Мужичонка уверенно разбирался с третьим ящиком "Пита", закусывая сушеной воблой и разглагольствуя:
- Ну вот чего везде пиво пеной сошлось на этих ничтожных джиннах? Есть жыж свой фольклор, доморощенный. В реках - водяной, в домах - домовой. А я - пивной. Пивной! Между прочим, пращуры ажно рудами да каменьями горными заведовали, покамест не спустились до грешной банки. Тра-ди-ци-и!
Пацанов история гордого и несгибаемого волшебного народца интересовала, признаться, мало. Встав на четвереньки, они ползали по немытому линолеуму и подбирали монеты, которые тут же засовывали в мешки из-под картошки. К большущему сожалению, попадались в основном копейки. Реже монетки номиналом в рубль. С пятью и десятью рублями было совсем не густо, а бумажные деньги и вовсе не встречались. Зато среди прочего удалось выловить копейки советского образца (одну аж за двадцать девятый год), несколько новеньких евроцентов и даже одну шведскую крону ("А какое там пиво!" - с энтузиазмом прокомментировал находку мужик).
- Н-да, - подвел итог Кощей. - Голяк. Слышь, дружище, а че покрупней можешь нашаманить? Желательно баксами.
- Ну, шаманить-то дело немудреное. Хотя для нас, пивных, привычней колдовать, чем шаманить, - Мужичонка важно постучал пальцами по столу. - Токмо надо бы колдунский напиток посильней да позабористей.
- Да ты совсем оборзел, бомж колдунский! - взвился Кабан.
- Дык какое ж колдунство без хмеля животворящего? - не моргнув глазом заявил псевдо-джинн. - Это у вас, как грится, выпил и весь день можешь на диване валяться пузом кверху. А пивной, если не выпимши, тебе даже булавки не наколданет. Без пены, понимаешь, и пивка не будет.
И мужик как ни в чем не бывало потянулся за очередной банкой.
- Пошел ты! - рявкнул Кабан. Перехватив мешок с деньгами поудобней, непризнанный Марадона отечественного футбола ринулся к светлому будущему.
То бишь к ближайшему ларьку.
- Да пусть ползет, - махнул рукой Кощей. - Нам больше достанется. Слышь, Витек, - обратился он к Косому. - Сгоняй за спиртным, будь другом. Надо шамана уважить.
- А че это я-то вдруг? - подозрительно прищурился тот. - Думаешь, дурак совсем? Сам бабки вытрясешь и исчезнешь, пока меня нет.
- Да ты че, Витек? - возмутился Кощей.
А положеньице и впрямь не фонтан, подумалось ему. Как в том анекдоте про волка, козла и капусту. Косой не пойдет, ишь моргалами зыркает, падла. Самому тоже не вариант суетить. Вдвоем... А если бомжара хату вставит? Н-да.
- Давай у Бибигона стрельнем! - осенило его.
Бибигоном в подъезде негласно называли Ивана Сергеевича Плетнева. Алкоголик, что называется, со стажем, Плетнев отличался тем, что во времена особо лихих запоев в пьяном угаре выскакивал на площадку с рулем от Камаза в руках и, изображая бибиканье, начинал бегать по этажам. Заканчивалось это дело, как правило, плачевно: либо отважный камазист вылетал "в кювет" и ломал себе что-нибудь, либо тетя Глаша из пятнадцатой квартиры скалкой выписывала ему "штраф за превышение", нередко с длительной госпитализацией.
Ныне Бибигон был хмур и неприветлив.
- Че надо, щенки? - женский смех и следы помады на лице хозяина квартиры свидетельствовали о том, что момент для визита не слишком удачный.
Впрочем, при виде сторублевой бумажки Плетнев чуть подобрел.
- Газировка есть, - он сунул пацанам бутылку "Советского" шампанского.
- Нам бы чего покрепче, дядь Вань, - заикнулся было Кощей, но дверь с грохотом захлопнулась.
- Козел, - констатировал он.
Косой вяло кивнул.
Они потащили скудную добычу домой.
Реализовать мешок с монетами оказалось делом непростым. Кабан совершил затяжной забег по магазинам и ларькам. Кажется, их было двадцать. Или больше - он не помнил.
Но идиотом себя почувствовал уже в первом магазине.
- Гм, - промычала пышнотелая продавщица и с тоской уставилась на липкую ленту, усеянную дохлыми мухами, что висела над потолком. Видимо, ждала совета свыше.
Мухи молчали.
Тогда тетка с грохотом захлопнула каретку кассового аппарата и поднялась с табурета. Затем ленивым движением пухлой ручищи смахнула горку десятикопеечных монет с прилавка.
В других магазинах история повторялась. Обсчитывать горы мелочи желающих не нашлось. Вдобавок Кабан где-то умудрился продырявить мешок, и бабло утекало от него в самом прямом смысле. Наконец, совершенно потеряв голову, он вывалил остатки денег на землю и, не обращая внимание на подколки прохожих, принялся выбирать из кучи монеток рубли.
Здесь к нему и подвалил Череп с подельниками.
Мужичонка к шампанскому отнесся неоднозначно. Сперва поворчал, что, мол, "с такой ерундени пива не наваришь". Но ломался недолго, выхватил у Кощея бутылку и присосался к горлышку, как клещ.
Поначалу навар с "колдунского" напитка был ощутим. На пол посыпались центы, евроценты и даже несколько новеньких евро. Следующая партия монет могла бы быть опознана нумизматами, как старенькие экю, ливры и шиллинги. Джек-потом в этой денежной феерии стал массивный серебряный крест, вонзившийся точно в середину монетной горки.
Но вот затем что-то разладилось. На линолеум свалился кусок медной проволоки и пополз, как змея. Еще были камни, осколки слюды, куски мрамора, лезвия ножей, дождь из гвоздей. Запрыгали по кухне ложки, вилки, закружились вокруг люстры сковородки. Заплясал в углу холодильник. Из пустоты выкатилась тяжеленная гиря и едва не отдавила Кощею ногу.
И все закончилось.
- Н-да, - Кощей разглядывал разгромленную кухню, прижимая к голове мокрое полотенце - одна из сковородок его таки достала.
- Может, шампанское в голову ударило? - предположил Косой, который, что называется, отделался легким испугом.
Тут обоих привлекла одна любопытная деталь. Во время бедлама холодильник сдвинулся с привычного места, где обнаружилась маленькая ниша в стене.
- А я все думал, где ж батя заначку на праздники держит, - протянул Кощей.
И ухмыльнулся.
Оставив мужика наедине с водкой, абсентом и самогонкой на клюкве, пацаны заперли дверь в кухне и замерли в ожидании.
- Здравствуй, Феденька, - ласково улыбнулся Череп и ударил Кощея в живот.
Братки ввалились в квартиру вместе с понурым и напуганным Кабаном.
- Ты что же, Феденька, - Череп помахал "бабочкой" перед лицом пацана. - Деньги тут делаешь, машину какую-то смастерил, а со старшими не делишься. Нехорошо, не по понятиям это.
- Да какую машину, че вы слушаете этого придурка! - Кощей лихорадочно соображал, как выкрутиться.
- Какую-какую? Гипербаблоид, б...ть, нового поколения!
Череп любил разнообразить феню всевозможными фишками собственного сочинения.
Быки хоть смысла и не уловили, но дружно и добросовестно заржали.
- Да какой... - Кощей решил договориться, но тут на кухне вдруг грянуло:
- Вздрогнули!
Череп удивленно посмотрел на быков.
Быки дружно изобразили еще большее удивление.
Пацаны, недоумевая, переглянулись.
- Че за... - один из бойцов Черепа проявил инициативу, тупо выбив дверь кухни.
Все в ужасе заорали.
В городе Н-ске начали происходить странные и пугающие вещи.
Бензин повсеместно превращался в первоклассный армянский коньяк. Уличное движение было парализовано.
Следующей жертвой неизвестной силы стал водопровод. Повсюду из-под кранов потекло свежее ароматное пиво.
Фонтаны искрили брызгами шампанского.
Из домов то и дело вываливались кирпичи и расползались по округе.
Почему-то парами.
Единственное пятнадцатиэтажное здание Н-ска накренилось и теперь вызывало стойкие ассоциации со всемирно известной Пизанской башней.
Куда-то исчезли все замки, решетки, оружие и телевизоры.
Каменные львы, замершие у входа в мэрию, ожили и занялись брачными играми.
Мраморный вождь пролетариата сошел с постамента и скорым шагом покинул город.
К ночи количество пьяных превысило все мыслимые и немыслимые пределы.
На центральной улице появилась необычная процессия.
Возглавлял шествие пивной. Он был по пояс раздет, бодр и весел.
И заметно помолодел.
За ним, оглашая окрестности кошмарным визгом старого баяна и сочными матами, вышагивал отчаянно нетрезвый дед. Телогрейка мешком болталась на костлявом старикане, была расстегнута и резко контрастировала с семейными трусами цвета спелой клюквы.
Третим шел мужик лет сорока. Тельняшка, пятнистые армейские брюки и осоловелый взгляд придавали ему сходство с солдатом, который вырвался в город из казарменной серости и решил оторваться на полную катушку. Мужик глупо хихикал и бормотал что-то себе под нос.
Замыкал процессию типичный панк, затянутый в черную кожу и с ног до головы увешанный цепями и браслетами. Его макушку украшал ядовито-зеленый ирокез.
Панк был пьян в стельку.
Четверо духов неспешно двигались по главной улице Н-ска, а вокруг них кривлялась и плясала свита. Глюки всех мастей и званий, марсиане и прочие пришельцы, зеленые змии, черти, бесенята, нимфы и нимфетки.
На городской площади процессии встретился священник.
- Апокалипсис! Апокалипсис! - ревел он и призывал всех покаяться. Затем принимался дубасить массивным крестом грешников, что норовили поискать утешения вовсе не в исповедальне, а в фонтане с шампанским.
При появления колонны священник замолчал.
Нечисть тоже.
Затем площать утонула в безумном хохоте.
- Бухлокалипсис! - смеялся пивной.
- Бухлокалипсис! Бухлокалипсис! - вторил ему самогонный.
- Бухлокалипсис! - по-обезьяньи запрыгали вокруг служителя церкви глюки.
- Жесть, - резюмировал абсентовый и толкнул священника в фонтан.
Вакханалия продолжилась.
Кроваво-красный диск, так похожий на донышко пивной бутылки, неохотно выполз из-за горизонта. Первые солнечные лучи озарили храпящий, мертвецки пьяный после ночных бесчинств город. Где-то в центре, в одном из полуразрушенных домов голосил радиоприемник. Он громко хрипел, точно захмелевший матрос в кабаке:
Мертвые с косами вдоль дорог стоят - дело рук красных дьяволят.