Ровная как стол слегка покрытая крупным хрустящим под ногами снегом забайкальская степь, порезанная вдоль и поперек глубокими от трескучих морозов трещинами. Это сейчас она белая, а весной, от пожаров горящего на далеких сопках багульника по всей округе она больше похожа на корону с красно-черной каймой. Тогда, каждый год, несколько недель стоит неистребимый запах гари при любом ветре.
День клонился к вечеру. Авиатехник Леня Петров в звании старшина (непривычное звание прапорщик появилось много позднее) возвращался в свой небольшой домик на краю военного авиагородка после паркового дня на аэродроме. Вообще-то многие сослуживцы уже жили в многоквартирных домах со всеми удобствами. Летчикам вообще было запрещено жить в частном секторе после гибели молодого лейтенанта, потерявшего сознание в полете от ночного отравления угарным газом. Остальные потихоньку тоже перебирались в новые квартиры. Но немало ветеранов, обросших своим подсобным хозяйством, не торопились менять свой уклад.
Встретившая Леню жена засобиралась в баню, сегодня женский день. Накинув на голову недавно подаренную Леней дорогую пуховую шаль, подхватила сумку с бельем, впустив из сеней большое облако морозного воздуха, выскользнула за дверь.
Проводив жену за порог, Леня надумал пока ее нет сделать ей подарок, "прожечь" печь, которая последнее время начала подымливать, что верный признак засорения дымоходов сажей. Топили-то местным не очень качественным углем. Дело это простое, привычное, обыденное так скажем. Достаточно поставить консервную баночку с керосином в печь, и поджечь его. Сажа сама вся выгорит и вылетит в трубу, проверено не раз всеми, включая автора. С керосином проблем нет, его в авиации море.
Поставив баночку с керосином в еще теплую печь, решил усилить прочищающий эффект, залез на крышу и плеснул в трубу приличную порцию его же. Спустился к печи, чиркнул спичкой перед открытой печной дверкой... Прочищающий эффект превзошел все ожидания. От взрыва паров керосина, образовавшихся за те минуты пока Леня лазил по крыше, вышибло плиту и духовку..., печь раскололо пополам. Все кругом кухню и комнату устлало угольной сажей, как тополиным пухом. Кто не знает, что это такое, могу разъяснить. Вероятно, все знают тополиный пух, так вот угольная сажа отличается от него двумя признаками, она черная и ее невозможно просто так тряпкой стереть, она просто размазывается по поверхности, только мыть с мылом. Не знаю был-ли тогда у Лени пылесос, похоже не было. Хорошо еще как-то лицо не обожгло, глаза не пострадали, только брови завились кудряво.
Оглядевшись вокруг, Леня ощутил, это катастрофа, на улице зима, мороз минус 40 градусов, до весны забайкальской не меньше трех месяцев. Еще не понимая тщетность своих усилий, стал что-то бессистемно передвигать, убирать, пытаясь хоть как-то уменьшить размеры ущерба. Скрипнула входная дверь, появилась чистенькая, розовая после бани жена. Вот теперь точно наступает Ленин конец. "Ой, Ленечка!" - всплеснула руками жена, и тут же принялась убирать содеянное... Ни слова упрека, ни намека. Золотая у меня жена, в душе потеплело у Лени, настоящий спутник по жизни. Как вышли они из такой истории, из рассказа самого Лени не отложилось в моей памяти. Наверняка помогли соседи, все отремонтировали, а пока пожили в гостинице местной. Тогда все дружно жили. Через пару недель, за ужином Леня вдруг вспомнил и спросил жену: "На улице такой морозяка, а ты почему-то шаль новую теплую не носишь? Берегешь что-ли?" - "Ой, Ленечка, дак ее в тот же день, когда ты печку взорвал, украли у меня в бане".