Аннотация: О Лучевой Магии, законах Венгэтов и боевых ящерах.
Серый небесный туман волокнами тянулся над летящим хеском, и Кессе казалось, что невесомые мокрые пряди задевают её макушку. Она намотала на руку поводья и откинулась назад, покачиваясь на воздушных волнах.
- Держись! - Нингорс качнулся с крыла на крыло и устремился в разрыв между облаками. Туманные горы завихрились, окутывая летуна белесой дымкой. Остроносая крылатая рыба-ро вылетела из тучи, и стая её сородичей помчалась за ней, выписывая в небе круги в тщетном поиске врага - тот, кто потревожил их, был для них невидим. Нингорс кувыркнулся в воздухе, на мгновение оказавшись спиной вниз, сцапал на лету одну из рыбин и сунул в пасть.
- Держи! - вторая рыба полетела в руки Кессе. Речница схватила её за колючий хвост и тут же выпустила и лизнула исколотую ладонь. Ро умчалась под защиту облаков, и стая последовала за ней.
- Хаэ-эй! - крикнула Кесса, глядя вверх. - Клоа!
Стая пожирателей энергии, выстроившись цепью, летела над облаками. Чуть поодаль в ту же сторону тянулась вторая цепочка, ещё дальше - третья... Сотни Клоа целеустремлённо летели туда же, куда и Нингорс, - но гораздо выше и быстрее. Хеск сдавленно рявкнул и нырнул в туман, уворачиваясь от пластов небесной тины и рассерженных ро.
- Нингорс, они несут Агаль! - прокричала Кесса, наклоняясь к его уху. - Надо их догнать!
- И что?! - рявкнул, оскалившись, тот.
- Ты - великий воин, а у меня есть вода! - Речница растерялась лишь на мгновение. - Мы остановим их, и они не натворят дел!
Нингорс испустил хриплый вой и закачался в воздухе, будто крылья перестали его слушаться.
- Что за дичь... - услышала Кесса, склонившись над его плечом. Хеск опускался к верхушкам хвощей и бескрайним посадкам плетеницы, и тучи смыкались за ним.
Посадки промелькнули под крылом и исчезли, сменившись низкорослым леском с многочисленными проплешинами, сетью разъезженных дорог и узких тёмных речек. Внизу рубили хвощ, не пропуская и иные деревья, - только мелкая худосочная поросль оставалась там, где проходили порубщики, и то, если её не ломали и не затаптывали, вытаскивая огромные брёвна. Повозки ползли вереницами по каждой дороге, и облака темнели от дыма, окутавшего речной край. Кесса не видела, что горит, и запах то ослабевал, то усиливался, - чад прилетал по ветру откуда-то с опушки.
Рёв рога Речница услышала раньше, чем увидела хесков у дороги, - и не сразу поняла, что сигнал предназначен ей. Нингорс, махнув хвостом, выписал широкий круг, постепенно снижаясь. Теперь Кесса увидела всё - и прижала руку с поводьями ко рту, содрогаясь от горя и ужаса.
Четверо полосатых хесков и один белый ящер лежали на взрытой земле, чёрной от крови. Их тела были так изрублены и истоптаны, что сосчитать их Кесса смогла только по головам - их отнесли к обочине. Рядом, бесстрастно водя пером по листу Улдаса, стоял писец стражи. Один из воинов-стражников что-то пояснял ему, кивая на кучку связанных пленников. Четверо воинов окружили их. Один из пленных катался по земле, пытаясь порвать путы, другие сидели тихо, изредка вздрагивая и мотая головами. Стражник, беседующий с писцом, снова поднёс ко рту рог и нетерпеливо замахал путникам копьём с бахромой флажков.
- Ваак, - проворчал Нингорс, припадая к земле и стряхивая Кессу со спины. В этот раз Речнице удалось спешиться с достоинством - на две ноги, а не на четыре.
- Ваак, - стражник обшарил пришельцев цепким взглядом, недоумённо мигнул на Кессу и повернулся к Нингорсу. - Откуда и куда?
- Из Хелы. Летим в Рат, - ответила Речница. - Что тут было? Это Волна сделала? А это её воины? Агаль и сюда докатился?!
- Где ещё ты видел Волну? - стражник резко развернулся к ней. - Ты авларин или Акаи?
- Я - знорка, - сказала Кесса. - Волна пришла в Хелу той ночью. На нашем постоялом дворе убили двоих. Мы видели стаю Клоа, летящую в Рат. Надо задержать её. Агаль летит на их крыльях.
Стражник фыркнул.
- Агалю крылья не нужны, - отмахнулся он, обменявшись несколькими словами на непонятном наречии с клыкастым писцом. - Летите, куда летели. С Клоа не связывайтесь.
На закате последняя дорога, вильнув, пропала в чаще, и лес сомкнулся над тёмными реками. От края до края неба, сколько Кесса ни вглядывалась, она видела лишь острые верхушки хвощей и перистые листья гигантских папоротников. Крылатая тень скользила по ним, и навстречу ей взлетали потревоженные стервятники. Широколистные деревья окутались облаками розового пуха, при каждом дуновении срывающегося с ветвей. Розовые волокна липли к крыльям Нингорса, лезли в нос, и хеск сердито фыркал, смахивая их с усов. Пролетев ещё немного над распушившимся лесом, он сложил крылья и нырнул в папоротники. Кесса прижалась к его спине, пропуская над собой разлапистые ветви, свисающие с них лианы и жгучие щупальца вездесущих медуз.
- Слезай, - велел Нингорс, опускаясь на пружинистые подушки странного синеватого мха. Он кустился тут повсюду, покрывая гниющие ветки и груды сброшенной коры. Чахлые папоротнички - едва по колено Кессе - торчали из него, и их белесые листья просвечивали насквозь.
- Тут мы заночуем? - Речница потопталась по моховым подушкам. - Мягко...
- Нет, - ответил хеск, выбираясь из сбруи, и сел на выступающий из земли корень. - Твои водяные стрелы крепко бьют. А есть такие, что пробивают насквозь? И можно ли налить в существо столько воды, что его разорвёт?
Кесса вздрогнула.
- Нет! Вода не убивает, - сердито мотнула головой она. - Вода добра к существам. Она несёт жизнь.
- Вот оно что, - задумчиво протянул Нингорс, разглядывая Кессу, как диковинного зверька. - А что несут лучи?
- Они сжигают то, чего быть не должно, - не сомневаясь ни мгновения, ответила Речница. - И разгоняют мрак. Так ты научишь меня своей магии?
- Посмотрим, что выйдет, - проворчал хеск. - Дай руку, детёныш. Нет, не так, - ладонь пусть ляжет под ладонью, пальцы - под пальцами. Теперь смотри и запоминай. Ни-куэйя!
Он вскинул руку с зажатой в ней ладонью Кессы, и травянисто-зелёный луч впился в толстую ветку и взорвал её изнутри. С гулким треском она раскололась, и обугленный обрубок упал в мох. Запястье Кессы налилось жаром, тёплая волна прокатилась от плеча к пальцам. Сердце на миг замерло - и забилось быстрее.
- Повтори, - Нингорс чуть сдвинул ладонь - теперь пальцы Кессы выглядывали из его кулака.
Она зажмурилась, собирая жар в запястье и сбрасывая его вниз по руке.
- Огонь, текущий в крови... - прошептала она, чувствуя, как наливаются теплом костяшки. - Ни-куэйя!
Стиснуть зубы она успела, но слёзы брызнули из глаз против воли. Подушечки пальцев нестерпимо жгло. Золотой свет прокатился по ним и угас, оставив жгучую боль. Нингорс раскрыл ладонь, лизнул обожжённую руку Речницы и одобрительно фыркнул.
- Лучу нужна цель, - он указал на мёртвый побег, торчащий изо мха. - Ещё раз.
Кесса подняла руку, и ладонь Нингорса легла на её запястье.
- Ни-куэйя!
Облако жара скатилось по пальцам и сорвалось с них золотистым лучом. Мёртвая ветка почернела и задымилась, и синеватый мох скукожился. Кесса прижала руку к груди, потирая ноющее запястье. Её глаза горели.
- Вот это магия так магия! Даже эльфы так не умеют! Ни-куэйя!
Гнилая палка треснула пополам, испуская зловонный дым. Рука Речницы налилась свинцовой тяжестью, и она с недоумением посмотрела на ладонь. Вены на тыльной стороне вспухли и окутались неярким светом.
- Знай меру, - Нингорс понюхал руку Кессы и лизнул горячее запястье. - Утром продолжишь. Будешь кидать лучи в деревья, а когда научишься - в рыб и ящеров.
- Не надо в ящеров, - нахмурилась Кесса. - Так и убить можно.
- Тогда сжигай канзис, - ухмыльнулся хеск. - От этого сплошная польза. Ну, чего ты дожидаешься? Разомни ноги, поешь, - нам ещё лететь и лететь.
- Да? Ещё одну ночь? - огорчилась Речница. - Так далеко до города?
Нингорс мигнул.
- Какого ещё города?!
- Делгин говорил, что он называется "Хеш", - ответила Кесса с растерянной усмешкой. - Где-то в лесу, недалеко от границы. Хеш - город белых ящеров, и они рады гостям...
Хеск выразительно фыркнул.
- Одного города тебе не хватило?
Кесса, растерянно мигая, заглянула ему в глаза.
- Нингорс! Разве тебя обидели в Хеле? Кто-то ранил тебя? Если ты - торговец кожами, то тебе должны быть привычны города...
- Торговец - Икеми, - качнул головой Нингорс. - Её тут нет. Мы нарвёмся однажды, детёныш, и хорошо, если выберемся живыми...
Кроны папоротников расстилались внизу непроницаемым пологом, и лучи рассвета скользили по ним, отражаясь от блестящих мокрых листьев. На чешуйчатых замшелых ветвях шонхоры чистили перья, оглашая лес визгливыми криками. Высоченный хвощ нависал над папоротниковой порослью, как скала, а сомкнувшиеся у его ствола резные листья качались не от ветра - среди них возился, заставляя колыхаться деревья, огромный пернатый ящер.
- Нингорс! Там пернатый холм! - вскрикнула Кесса, прижимаясь к спине Алгана. Осторожно она выглянула из-за его плеча - ящер не видел её, да и едва ли она была ему нужна.
Тяжёлый пласт коры отслоился от гигантского ствола, но упасть не смог - так и остался висеть в тени папоротников, новая кора нарастала под ним и вновь отслаивалась, вода затекала в трещины, солнце не проникало в них, - и теперь весь истрескавшийся ствол покрыли грибы. Серые, округлые, они лепились к мёртвой коре со всех сторон, прорастали под ней, приподнимая новые слои, выели в стволе дупла. Пернатый ящер, поддев когтистой лапой кору, неторопливо скусывал грибы. Снаружи их почти уже не осталось - и он просунул морду в нишу, расширяя дупло когтями, но сор запорошил ему глаза, и он отдёрнул голову, обрушив дождь грибов на землю. Что-то зашелестело у его лап, и он опустил шею, заглядывая под папоротники. Несколько грибов выпало из его пасти.
- Ой! Там кто-то ещё, в его тени! - встрепенулась Кесса. - Я видела серые перья!
Нингорс медленно кружил над гигантским хвощом, и его тень упала на зурхана, когда тот поднял голову. Ящер угрожающе вскинул лапы и гулко вздохнул. Хеск лениво вильнул хвостом, уходя в сторону. Спустя мгновение хвощ остался позади, но Кесса долго ещё оглядывалась, высматривая среди деревьев пёстрое оперение.
...Над посадками плетеницы неспешно расходились облака, и солнце заглядывало в разрывы испепеляющим оком. Раскалённый воздух струился над широкими дорогами, сливающимися в одну, чахлые придорожные деревца дрожали от топота сотен лап. По самой большой дороге, выстроившись в две колонны, мчались панцирные ящеры, и солнце играло на серебристо-серой броне и багровыми искрами вспыхивало на шипах. Кессе показалось, что Нингорс, нагнав их, повис в воздухе, но нет - он летел так же быстро, но ящеры шли с ним вровень. Все, кто гнездился на придорожных деревьях, в панике взвились в небо и теперь кружили там, пронзительно вопя.
- Великое войско, - прошептала Кесса, выглядывая из-за крыла Нингорса. Хвост колонны скрылся в поднятой сотнями лап пыли, и над ней, над золотистым маревом полуденного зноя, сверкнула белым огнём игла, пронзившая небо. Сияющий пик поднимался над равниной, а под ним поблескивали чёрной черепицей раскалённые крыши, теснящиеся друг к другу по склонам невысокого холма. Под холмом выстроились ровными рядами строения пониже, но пошире, засверкали на солнце пёстрые шары и паруса небесных кораблей. Между ними и голой, ничем не засаженной пустошью, воздух над которой странно дрожал и рябил, мешая вглядываться, поднималась стена. Её основание, обложенное тёмным кирпичом, простояло тут много лет, и даже с неба Кесса видела, что на него так просто не влезешь; но сейчас её спешно достраивали, возводя поверх камня и кирпича бревенчатые башни и утыкивая вал под стеной острыми кольями. Башня над воротами уже была готова, и на её четырёхскатной крыше, обтянутой светлым лубом, чернели знаки трёх лун.
У Хеша было пять ворот. Самые большие, по центру, только что пропустили на главную улицу две колонны Двухвосток и анкехьо, теперь в город вползали невысокие, но на редкость широкие вайморские повозки, по самые трубы заваленные брёвнами, корой, листьями и ворохами стеблей плетеницы. Кесса, дрожа от восторга и волнения, привставала на цыпочки, чтобы увидеть улицу, - какой же ширины должна быть мостовая, чтобы всё это по ней проехало?! Нингорс молча скалил клыки, и его грива как поднялась, так и стояла дыбом, выдавая растерянность и тревогу.
Кесса, наглядевшаяся на стальные панцири Двухвосток и перья-ножи боевых харайг, думала, что и у белых ящеров-Венгэтов броня растёт из тела, но нет - стражи Хеша были в обычных доспехах из толстой кожи, слегка упрочнённых стальными пластинами. На шлемах, формой повторяющих длинные ящеричьи морды, вздымались хохолки из чёрных перьев. Тот, кто взимал пошлину, был без шлема, но хохолок был и у него - свой собственный, тёмно-пурпурный. Поравнявшись с ним, Кесса украдкой заглянула ему за спину, хвоста не обнаружила и уткнулась взглядом в землю - точнее, в пальцы Венгэта. Его трёхпалая, как у сармата, ступня была спрятана в сапог, и когти из носка не торчали. "Как же с когтями-то?" - обеспокоилась Кесса. "Неужели отрезали?!"
- Четыре куны, - проскрипел Венгэт, смерив пришельцев холодным взглядом.
- Вот так пошлина! - покачала головой Кесса, отсчитывая полосатые семена. - Копите на новую стену?
Нингорс тяжело вздохнул, оглянулся на медленно растущие укрепления и взглянул на одного из стражников. Сборщик пошлины, пропустив чужаков, уже забыл о них, но ящеры, спрятавшиеся в тени ворот, пристально смотрели на пришельцев. К одному из них повернулся Нингорс.
- Город берёт чужаков на подённые работы?
- В нижней стене дверь с красными перьями, иди туда, - проскрипел стражник. - Работы много, крепкие подёнщики нужны.
Кесса мигнула.
- Нингорс, ты чего? - тихо спросила она, отступая с мостовой к стене. - Мы очень долго летели, тебе отдохнуть надо, а не таскать тут брёвна...
- Я не какой-нибудь побирушка, - скрипнул зубами хеск. - Я верну тебе деньги, детёныш. И больше одалживать не буду.
Кесса возмущённо сверкнула глазами, хотела возразить - но в толпе среди пушистых и пернатых созданий мелькнули алые крылья и покрытые шипами плечи. Рослые Лигнессы, звеня браслетами, брели вдоль стены, и стремительные Венгэты и растерянные лесные поселенцы огибали их, как волна - гранитную скалу. Речница отступила за угол, мигом вспомнив Гванахэти, вмешательство во внутренние дела и игру в прятки по всем лесам и закоулкам.
- Пойдём, Нингорс, тут вкусно пахнет рыбой...
На любой из улиц Хеша двое панцирных ящеров разминулись бы, не задев друг друга шипами, и рядом с ними осталось бы место для парочки пешеходов. Дороги, вымощенные деревянными плашками, были исчерчены яркими линиями и значками, ничуть не потускневшими под лапами и колёсами. Эти знаки Речница прочесть не смогла, но вот рисунки на белёных стенах были куда внятнее, - здесь, в огромном трёхэтажном доме, замкнутом в кольцо, были комнаты для ночлега, в подвале - чаны для омовения, тут же чинили одежду, обувь и сбрую, а со двора, из туннеля, пронизавшего дом насквозь, пахло кипящим жиром и жареной рыбой. Нингорс подозрительно принюхался - и кивнул.
- К стене близко, - буркнул он, входя в сумрачный туннель. - Выбирай, где заночуешь. Я уйду на закате, вернусь, когда получится.
Улица к полудню побелела от солнечного огня, нигде не осталось и клочка тени, - вдоль мостовой не было ни одного навеса, ни одно крыльцо не выходило прямо на улицу - все двери открывались во дворы. И там уже была тень, и спасительная прохлада, и длинные столы и скамьи под лубяными навесами, растянутыми на жердях, и холодная вода, и жареная рыба, истекающая горячим жиром.
Торговец, свернув в кулёк широкий кожистый лист, бросил в него дымящуюся рыбину, шмякнул на поддон и тут же потянулся черпаком к котлу с булькающим варевом - оголодавшие хески толпились в тени навеса, толкая друг друга и жадно принюхиваясь. Чуть в стороне от раскалённого очага, прицепившись когтями к жерди, притаился большой серый шонхор. Кесса протянула ему промасленный рыбий хвост - ящер лениво покосился на еду и прикрыл глаза.
- Нингорс, хочешь ещё? Тебе этой рыбы - на один укус, - покачала головой Речница, наблюдая, как большая рыбина исчезает в пасти хеска. Алгана, не пачкая попусту лапы, вытряхнул её из кулька прямо в рот, и она поместилась целиком.
- Хватит, - ответил хеск. Ничего опасного вокруг как будто не было - но его грива так и стояла дыбом, и глаза недобро сверкали.
- Ты что-то чуешь? - шёпотом спросила Кесса. - Это Агаль? Может, предупредить жителей?
Одинокий белый ящер спустился с крыльца и остановился под навесом, высматривая место за столом. Кроме него, Венгэтов тут не было, - разве что те, кто жарил рыбу, но двор кишел хесками. В дальнем углу, заняв полстола, сидели крылатые Лигнессы. Стая чешуйчатых дракончиков-Ойти теснилась на скамье вдоль стены, и их предводитель, набрав корзину рыбы, раздавал кульки. Стройные тёмно-золотистые существа с кошачьими головами, одетые в яркие накидки до пят, развернули на столе книжицу из сшитых листов Улдаса и склонились над ней. Их сородичи, в неярких накидках на пару ладоней короче, оживлённо что-то обсуждали по соседству с Лигнессами. Те время от времени недовольно косились на них, но тут же о них забывали - там шёл свой разговор.
- Акаи, - прошептал Нингорс, кивнув на золотистых хесков. - Где-то должен быть их корабль. Большая яркая штука, вся в резьбе от носа до кормы. В небе Рата они летают стаями.
- Ты был в Рате? И у Чёрного Озера? - Кесса украдкой ущипнула себя - легенды снова оживали вокруг, а она уже привыкла считать их выдумкой...
- Чёрное Озеро совсем рядом, - Нингорс покосился на белое небо. - К ночи оттуда придёт гроза. Я был в Рате. От городов держался подальше. Но там это трудно. Слишком много любопытных.
Кесса оглянулась на гостей из Рата и встретилась взглядом с одним из них. Рыжий "кот", увешанный бусами, смотрел не на неё - на Нингорса, и настороженно шевелил ушами.
- Хаэй! - Речница помахала ему рукой. - Что нового в Рате?
Все Акаи в коротких накидках разом повернулись к ней, и один из ярко одетых вздрогнул, закрыл книгу и привстал со скамьи.
- Ты! Из чьего ты дома? Почему под покровом, и почему говоришь по-чужому? - быстро и сердито спросил он. Кесса оторопела и не сразу нашлась с ответом.
- Я не твой сородич, о Акаи, - покачала она головой. - Я - знорка из дома Скенесов. Что такое "покров"?
Акаи недоверчиво фыркнул, зашевелил усами. Его соплеменники зашептались. Нингорс, оскалившись, громко рявкнул на них и положил руку Кессе на плечо.
- Покров - это чужая личина. Акаи превращаются, - тихо прорычал он. - Никогда не слышала?
- А... Ох ты! Я знаю, вы умеете менять обличие! И ни на глаз, ни на слух, ни на нюх вас нельзя отличить! - выпалила Кесса, зачарованно глядя на Акаи. - Превращаетесь во всех и во всё, хоть в солнце на небе! Во дела... Как бы мне хотелось на это взглянуть!
Теперь растерялся Акаи - а другой нахмурил редкие, но длинные брови и сердито зашипел, помахивая хвостом, едва заметным из-под накидки. Венгэт, поедающий рыбу на крыльце, насторожился и, отложив кулёк, заглянул в дом и пронзительно крикнул. Кесса оглянулась на него, не понимая, из-за чего случился переполох. И когда тяжёлая столешница с треском врезалась в стену, она едва успела пригнуться.
Не всем так повезло, и двор огласился криками боли и страха и яростным рёвом. Хеск, швырнувший стол в стену, с воем бросился на первого, кто ему подвернулся, и всадил в него клыки и когти. Его товарищ, подхватив скамью, закружился на месте, сбивая с ног тех, кто увернулся от стола, - но спустя пару мгновений оторвался от земли и был крепко приложен о стену. За свободный конец скамьи держался Нингорс. Стряхнув пришибленного хеска, он бросил неудобное "оружие" и прыгнул к упавшему. Тот уже поднялся, хрипло завыл и кинулся в толпу. Схватив кого-то из жителей за плечо, он сомкнул зубы на его загривке.
Речница, опрокинутая перепуганной толпой, едва успела приподняться и выхватить нож, - кидать его было уже не в кого. Один хеск с заломленными за спину руками слабо дёргался на мостовой - Нингорс придавил его к земле. Второй выл и вертелся на месте - ему в лицо всеми четыремя лапами вцепился серый шонхор. Осмелевшие жители, подобрав обломки стола, двинулись к нему, но тут с крыши, растопырив оперённые лапы, спрыгнула харайга в стальной броне. Шонхор, будто её и дожидался, шмыгнул под навес, а она бросилась на хеска. Второй ящер выскочил из-под арки, третий скатился по навесу. Булькающий вопль взвился над двором, и Кесса, побледнев, отвернулась.
- Всем стоять! - крикнул Венгэт-стражник, и жители вновь шарахнулись к стенам. За белым ящером в кольчуге шли ещё четверо. Нингорс поднялся с неподвижного хеска, негромко рявкнул, чтобы тот не вздумал бежать, и стражники скрутили его и поставили на ноги. Он уже не сопротивлялся, только хватал пастью воздух и с ужасом смотрел по сторонам. Харайги, оторвавшись от истёрзанного трупа, взглянули на стражников и развернули перья на лапах, будто приветствуя воинов. Один из патрульных издал негромкий скрип, и боевые звери вернулись к еде. Кесса, осторожно перешагнув лужицу крови, подошла к Нингорсу.
- Н-несильно, - промямлила Кесса. Пирующие харайги так и лезли на глаза. То, что они поедали, уже не было похоже на хеска, - так, полуобглоданные кости в окровавленных клочьях меха...
- Тут много раненых, - сказала она чуть погромче, глядя на стонущих жителей. Кто-то ушибся о стену, кого-то уронили в суматохе, один Акаи лежал в кровавой луже - похоже, ему пробили голову скамьёй. Двое сородичей, склонившись над ним, проверяли, дышит ли он. Акаи едва заметно шевельнулся, и Кесса облегчённо вздохнула.
- Лекарь на подходе, - скрипнул за её плечом один из стражников. - Кен"Хизгэн? Вы здесь редкие гости.
Он склонил голову и чуть шевельнул алым хохолком. Кесса приложила руку к груди.
- Этот несчастный уже не в Волне, - сказала она, кивнув на связанного хеска. Одна из харайг уже подошла к нему и теперь обнюхивала его. Другие ящеры следили за ней вполглаза, а к костям убитого уже слетались шонхоры. Каждый откусывал клочок мяса, разочарованно дёргал мордой и улетал под навес - как и прежде, такая мертвечина была им не по вкусу...
- Не надо скармливать его харайгам!
- Кен"Хизгэн не могут без советов, - недобро оскалил мелкие зубы стражник. - К вам вопросов нет. Идите, куда шли.
Во дворе долго ещё шумели, но на улице голосов уже было не слышно за грохотом повозок. И уж подавно ничего не долетало за двойную завесу в дверях соседнего дома, где Кесса решила остаться на ночь. Тут во дворе тоже жарили рыбу, за высоким частоколом стоял, спустив воздух из шаров, разукрашенный корабль-хасен, и приезжие хески удивились, услышав о воинах Агаля на той стороне улицы. Кто-то даже пошёл любопытствовать. Нингорса звали за стол, но он поднялся в дом вслед за Кессой.
- Купальня есть, откроется на закате, - Венгэт в ярко-жёлтом плаще неторопливо пересчитал куны и ссыпал их в ларец. Несколько поселенцев с пожитками двинулись к лестнице.
- Я не знаю, сколько тут пробуду, - сказала Кесса, покосившись на Нингорса. - Но не меньше двух ночей.
- Плати сейчас за одну ночь, потом, если надумаешь, доплатишь, - не удивился Венгэт. За его спиной на крышке большого сундука дремал пёстрый шонхор, в проходе между столами лежала, поджав лапы под брюхо, небольшая харайга, и ещё один шонхор протискивался в щель под потолочной балкой. Кессе хотелось обернуться и рассмотреть узор на тканой дверной завесе, но Венгэт уже поглядывал на неё подозрительно. Она отсчитала куны и высыпала на стол перед ним.
Серые перья прошуршали у её лица, тень, скользнув над столом, смахнула семена и бросилась к двери, но Венгэт проворно сцапал её за хвост. Пойманный шонхор извернулся, чтобы укусить его за руку, но не успел - хеск со всей силы ударил его о стену и швырнул в проход, под нос разбуженной харайге. Пернатый ящер скрипнул, подзывая сородичей, и по дощатому полу зацокали когти - вторая харайга выскочила из-под завесы, и оба существа вцепились в пленника. Тот слабо затрепыхался, но крылья не слушались.
- Ал-лийн!
Водяной шар лопнул, окатив когтистых ящеров дождём брызг, и они отпрянули, отряхивая распушённые перья. Кесса схватила шонхора за хвост и усадила на руку, придерживая ладонью под голову. Лапки ящера безвольно свисали, но он дышал, и сердце билось.
- Пять кун с тебя, - бесстрастно проскрипел Венгэт, окинув взглядом лужу, мокрых ящеров, лакающих прямо с пола, и промокший край тканой дверной завесы.
- Я заберу зверька с собой, - сказала Кесса, высыпая семена на стол.
- Мне всё равно, - кивнул Венгэт. - Сегодня же он удерёт к хозяину.
- Кто его хозяин? - спросила Речница, баюкая потрёпанного шонхора на руке.
- Когда узнаю, скормлю харайгам, - отозвался хеск всё тем же ровным скрипучим голосом.
Голова ящера шевельнулась, глаза приоткрылись, - он быстро приходил в себя. Нингорс с недовольным рычанием забрал его и держал в ладонях, пока Кесса рассчитывалась с Венгэтом.
- У тебя так много лишних денег? - спросил он, поднимаясь за Речницей к спальным комнатам.
- Его сожрали бы. Тут недобрые обычаи, - прошептала Кесса, откидывая тяжёлую завесу из плотной ткани. Здесь, над ровными ворохами сухой листвы, свисали с потолка плетёные коконы, изнутри обшитые тканью. За прикрытым ставнями окном блестели черепичные крыши, над их гребнями медленно выползали из джунглей тяжёлые сизые тучи. Близилась гроза.
...Окно тихонько заскрипело, и оглушительный грохот прокатился по комнате. Вывалившись из кокона, Кесса села на кучу листьев, ошалело мигая. Из-за приоткрытых ставней вновь полыхнуло серебряным огнём, и новый громовой раскат накрыл постоялый двор. Дождевые струи хлестали по черепичной крыше, выбивая гулкую дробь. Речница подошла к окну, открыла его настежь и выглянула наружу, вдыхая запах мокрого леса, прибитой пыли и летней грозы.
- Чёрное Озеро дышит в окна, - проворчал, выглянув из кокона, Варкин - пришелец из Рата. Его белая шерсть с тонкими лиловыми полосами, всегда аккуратно приглаженная, со сна взъерошилась. Он высунул длинную морду из кокона, взглянул на подсвеченные белыми сполохами тучи и, зевнув, закрыл глаза. Больше никто не шелохнулся, даже шонхор, зарывшийся в листья в углу, спал мёртвым сном.
Что-то заскрипело на улице - сперва тихо, потом - всё громче. Перед домом, на перекрёстке, стояла чёрная каменная башня без единого окна, с остроконечной крышей, и сейчас эта крыша, разделившись на сегменты, наклонялась углами внутрь, пока не вывернулась наизнанку. Вода наполняла её, как огромную чашу. По черепичным желобкам на край выползло тёмное существо с высоким гребнем на спине, прошлёпало перепончатыми лапами по крыше и остановилось наверху, глядя на тучи. Кесса видела в сполохах молний широкий плоский хвост, чешуйчатые скользкие бока и тяжёлую зубастую голову.
"Куайма!" - Речница вспомнила, как открывались "окна" посреди болота, выпуская плоскохвостых ящериц. "Я-то думала, они городов боятся..."
...Утром Кесса выглянула в окно и не увидела ни Куаймы, ни провалившейся крыши. У каменной башни стояла повозка, и водоносы подставляли бочки под толстую трубу, выходящую из чёрного бока. Из-за приподнятой дверной завесы - со двора - уже давно тянуло кипящим жиром, грибным варевом и жареной рыбой, её запах просочился во все щели, наполнив спальные комнаты. Все, кто остался тут на ночь, давно спустились во двор. Кесса поворошила листья в углу и ничего не нашла - шонхор улетел незаметно, оставалось только надеяться, что его никто не съел.
Нингорс, слегка припылившийся и пропахший смолой и глиной, сидел недалеко от жаровни, разглядывал дно большой глиняной чаши и вместе с приезжими Варкинами слушал Венгэта. Тот сидел напротив, подставив солнцу белую спину; он разделся до пояса, и Кесса видела мелкие поблескивающие перья, жёсткие, как чешуя.
- С поселенцами всегда так, - ответил на прервавшуюся речь Венгэта один из приезжих. - Когда не надо, их полный город. Когда надо - у них плетеница, рыба, дом и Вайнег знает, что ещё.
- Рассадник одержимых - эти лесные поселения, - кивнул Венгэт. - Будь я князем, объявил бы, что каждый, не явившийся в город до срока, будет считаться пособником Волны. С этого дня и навсегда.
- Будто в городе Волны нет, - буркнул Нингорс, разглядывая чашу.
- В городе есть стража, и есть порядок, - качнул головой белый ящер. - Тут все под присмотром. Если кто-то сорвётся с цепи, его быстро схватят. А что там, за стенами? Мох и харайги...
Кесса села неподалёку с миской варева. Завидев её, Венгэт поднялся со скамьи, и Варкины разбрелись по углам. Во двор вошёл Акаи в длинной бело-зелёной накидке и остановился под аркой, прижав уши. Кесса думала, что он испугался Нингорса, но хеск вовсе не смотрел на Алгана и Речницу - его взгляд был направлен на ближайшую компанию Варкинов. Те, прекратив разговор, повернулись к нему и слегка приоткрыли пасти, показывая короткие, но острые зубы. Акаи, помявшись на пороге, шагнул вперёд, приложив кончики пальцев к груди. Один из Варкинов поднялся, повторяя его жест. Длинный хвост Акаи, унизанный бусами, закачался из стороны в сторону, хеск прижал к груди скрещённые ладони. Варкин развёл руки в стороны и пошевелил растопыренными пальцами. Акаи, отвесив поклон, прошёл к торговцу рыбой, а Варкин хлопнул в ладоши и уселся на своё место. Кесса мигнула.
- Ты наелась, Шинн? - Нингорс, заметив, что она давно не черпает из миски, наморщил нос. - Одной ложкой? Как ты думаешь отрастить зубы, детёныш?!
- Таких клыков, как у тебя, у меня никогда не будет, - покачала головой Кесса. - Ты теперь пойдёшь отдыхать? Что вы делали ночью?
- Укрепляли стену, - ответил хеск. - Отдых мне не нужен. Ты ещё не раздумала идти в Тзараг, к местному зверью?
- Тзараг! - Кесса вскочила со скамьи. - Пойдём скорее!
Солнце высоко поднялось над чёрными крышами, и влага ночного ливня испарилась, не оставив и следа на широких улицах. Из распахнутых ворот, чья арка была украшена тремя огромными черепами тзульгов, выползала пустая повозка. Пар, вылетающий из её труб, шипел громко, но ещё громче ревели невидимые звери по ту сторону ворот, и с грохотом падали наземь тяжёлые тела. Скрежет, рёв и пронзительный визг сменялись шипением и лязгом. И приезжие, и горожане толпились в воротах, вытягивая шеи. Тзараг был огромен - город внутри города, со своими улицами и площадями, с высокими стенами глухих загонов, утыканными кольями, и с решётчатыми клетками из колючих стволов.
- Делгин говорил, что у них есть живой тзульг! - Кесса потянула Нингорса за крыло - перекричать шум зверей и хесков было непросто. - Вот бы его найти!
Громкий рёв рога рассёк толпу, как удар бича, и по улице пробежала вереница анкехьо - пятеро ящеров переваливались с боку на бок и отчаянно размахивали хвостами, чудом не задевая друг друга по носу, но бежали быстро и уверенно. На каждом из них сидел всадник-Венгэт с острой палкой, но никого из них не тыкали - только постукивали по краю панциря на поворотах.
За частыми прутьями большого загона слева от Кессы лежали горками сухие листья и ветки. Одна из них шевельнулась, расправляя крылья, и к ограде прыгнула небольшая пёстрая харайга, ещё не покрывшаяся стальным оперением. Она наклонила голову набок, высматривая в толпе добычу, напряглась, готовясь к прыжку, но лишь зашипела и подалась назад - вдоль ограды тянулись едва заметные светящиеся линии. Из другой груды листьев мигнул круглый глаз, и послышался злорадный скрип. Харайга, разочарованно зашипев, снова закопалась в листву, но просидела там недолго - Венгэт с раздвоенной палкой вошёл в загон и поворошил сухие ветки. Он был в прочной броне - весь, от загривка до пят. Харайги зашевелились, завидев его. Он постучал рогулькой по земле - существа подошли, переглядываясь и подёргивая хохолками. Венгэт снова стукнул палкой, негромко зашипел и шагнул в сторону. Харайги цепочкой потянулись к открытому проёму. Те, кто шёл в хвосте, рванулись вперёд, толкаясь и шипя друг на друга, но Венгэт тычками палки разогнал их и восстановил строй.
- Дорогие тут зверьки, - вздохнул кто-то за углом. - Зачем такой маленькой ящерке целый товег?! Ты готов, Сонтхи?
- Да, идём, - ответили ему. Говорящий волновался и никак не мог это скрыть. Толпа всколыхнулась, потоком устремляясь за угол, и Кесса, придерживая Нингорса за крыло, поспешила следом.
Когда поток существ вынес их к нужному месту, впереди уже сомкнулась стена спин, и только Нингорс мог увидеть что-то с высоты своего роста. Приглядевшись, он поднял Кессу и посадил на плечо - и она увидела открывшийся среди глухих стен округлый провал.
Его склоны, окружённые невысокой колючей оградой, спускались вниз высокими гладкими ступенями, на которых стояли Венгэты-воины. В самом низу, за ещё одним кольцом шипов, наклонённых внутрь, расстилалась огромная круглая площадка, засыпанная песком. На неё из незаметной дверцы в нижней ступени как раз выходил Венгэт в расшитой перьями накидке. Под ней по угловатым движениям хеска угадывалась весьма крепкая броня. Рядом с Венгэтом семенил Ойти, и его крылья дрожали от волнения. Он на ходу вынимал из поясной сумы сложенные листки и свитки.
Венгэт остановился, один из стражников спустился к нему и что-то негромко проскрипел. Воин в накидке из перьев качнул алым хохолком. Второй хеск нырнул в неприметную дверцу в нижней ступени - похоже, всё это сооружение было изрыто потайными ходами.
- Ты, Сонтхи из города Кести, что в Ойтиссе, подтверждаешь свои намерения? - спросил Венгэт, протягивая руку за свитками.
- Да, - ответил Ойти. - Я пришёл за Зверем-Охотником, и я подтверждаю, что в моём доме ему найдётся и место, и пища.
Венгэт в накидке не спешил - он разворачивал каждый свиток, читал и откладывал, пока запас листков в сумке Ойти не иссяк. Зрители на верхней ступени терпеливо ждали.
- Ты получишь зверя, - сказал наконец Венгэт, возвращая все свитки и листы владельцу. Он поднял на ладони небольшой бронзовый кулон с тёмным камешком и протянул его Сонтхи.
- Это твой знак владения, береги его. Пока он у тебя, зверь не посмеет ослушаться. Только ты можешь приказать ему убить или умереть.
- Я понял, - кивнул Сонтхи, надевая кулон на шею. Один из камней в нижней ступени заскрежетал, отползая в сторону. Воин-Венгэт вывел на песчаное поле крупную чёрную харайгу и остановился в двадцати шагах от Ойти. Он держал ящера на коротком поводке, но его лапы и пасть были свободны.
- Этого зверя ты берёшь? - спросил Венгэт в накидке. Сонтхи торопливо закивал, сжимая в ладони кулон. Воин снял с ящера старый ошейник и надел новый, в металлических клёпках-шипах, с маленькими тёмными камешками. Харайга стояла смирно, опустив хохолок, но Кесса видела, как её длинные когти то приподнимаются, то погружаются в песок.
- Его имя - Джазаг. Когда он сменит кожу, будь готов подойти к нему, - Венгэт в накидке отошёл к стене, внимательно наблюдая за харайгой и её новым владельцем. Ящер по знаку воина-служителя открыл пасть, и тот выплеснул ему на язык содержимое маленькой склянки. Харайга сглотнула, затрясла головой и, пошатываясь, опустилась на песок. Всё её тело мелко тряслось.
"Сменит кожу?" - удивлённо мигнула Кесса. Харайга вскинулась с пронзительным воплем, забила лапами по песку, будто хотела взлететь, снова содрогнулась всем телом и закричала. Её шкура вздувалась изнутри - по всему телу, от лап до кончика носа. Что-то шевелилось под ней, надувая её всё сильнее - и вдруг она полопалась. Острые лезвия проткнули её изнутри и вылезли на свет, кровь брызнула на песок. Харайга закричала ещё громче, перекатилась на бок, дёргая лапами. Шкура с них сошла чулком, оросив площадку кровью, и Кесса увидела, как старые когти отвалились, освобождая место новым - длинным, серебристым и острым, как кинжалы. Ящер уткнулся мордой в песок, передними лапами вспорол себе бока, сбрасывая старую кожу вместе с перьями. Новые перья тёмного металла с тихим скрежетом поднялись дыбом. Харайга с остервенением тёрлась мордой о песок, поддевала кожу задними лапами, пока она не лопнула и не повисла лохмотьями на шее. Подцепив их когтем, ящер сбросил остатки старой шкуры и вскочил, отряхиваясь от песка и вязкой крови. Перья на длинном хвосте развернулись веером и вновь сомкнулись, тускло блестя на солнце. Харайга помотала головой и села на песок.
- Воды ему, - приказал Венгэт в накидке из перьев. Служитель тронул за крыло ошарашенного Ойти и дал ему наполненную миску.
- Джазаг утомлён превращением. Напои и накорми его. Теперь это твой зверь, поговори с ним, - Венгэт легонько подтолкнул Сонтхи в спину. Тот, держа миску на вытянутых руках, осторожно приблизился к харайге. Она лежала с закрытыми глазами, бока тяжело вздымались, из пасти на песок вытекала слюна, смешанная с кровью.
- Вот в-вода, - промямлил Сонтхи, подталкивая миску к морде ящера. Тот нехотя приподнял голову, отпил немного и сел, почёсывая лапами хохолок. Перья, очищенные от кровавой корки, поднялись и затрепетали. Харайга опустошила миску и поднялась на ноги, пристально глядя на Ойти.
- Накорми его, - в руку хеска всунули кусок сырого мяса. - Можешь погладить и почистить. Новая шкура сильно чешется.
Ойти кивнул и сделал ещё шаг вперёд. Теперь его нос был в полулокте от носа харайги. Он протянул существу кусок мяса.
- Ешь, Джазаг, - сказал он чуть более уверенно. - Теперь у тебя будет много еды.
Кесса не заметила, как кусок исчез в пасти харайги. Ойти скормил ей ещё один и поднёс голову к блестящей оперённой морде. Джазаг чуть наклонил голову и развёл в сторону лапы. Ойти провёл рукой по его загривку и спине и уже уверенно взялся за ошейник.
- Я забираю его, да? - он оглянулся на Венгэта, тот кивнул, и камень отодвинулся в сторону, открывая очередной лаз. Сонтхи, на ходу цепляя к ошейнику тонкий ремень, скрылся в проёме. Харайга шла рядом с ним.
Служители вышли на площадку, сметая с неё окровавленный песок и клочки шкуры с перьями, за ними уже тащили мешок свежего песка, толстым слоем засыпали камень. Кесса с облегчённым вздохом спустилась на мостовую.
- Вот это как делается... - протянула она, приводя в порядок мысли. Завершить речь ей не удалось - оглушительный рёв, переходящий в вой, пронёсся над Тзарагом, и все зашевелились, поворачиваясь к другой площадке. Рёв, лязг металла и топот тяжёлых лап, следом - громкое рявканье и раздражённое шипение... Кесса вздрогнула, поворачиваясь туда же, куда и все.
- Тзульг! Нингорс, клянусь Рекой, - у них там живой тзульг!
Толпа на полпути к площадке вдруг рассеялась, недовольно вздыхая и перешёптываясь, и Кесса увидела впереди плотную стену из красных спин и крыльев. Округлый провал окружили Лигнессы, и даже Нингорс ничего не видел за их сомкнутыми крыльями. Тзульг снова заревел и загремел цепями, в провале перекрикивались служители, звенел металл.
- Хаэй! Куда полез?! - Лигнесс, обернувшись к Кессе, взмахнул лапой, отгоняя чужаков. - Это наш ящер, а ты иди вон!
Нингорс зарычал, чуть наклонив голову, и его грива поднялась дыбом. Лигнесс оскалился и сжал кулаки, разворачивая за спиной крылья. Кесса всплеснула руками и хотела закричать во весь голос, но гневный вопль на краю толпы заставил хесков вздрогнуть и забыть о драке. От скопления Лигнессов убегал Венгэт, что-то сжимая в руке. Вслед ему, потрясая ремешками обрезанной поясной сумы, кричал обокраденный хеск. Лигнессы вскинулись, но им ловить вора не пришлось. Крылатая тень пронеслась над улицей, хески шарахнулись по сторонам, пропуская стражу. Венгэт растянулся на мостовой, выронив суму. На его спине, чуть сжав длинной зубастой пастью шею, сидел огромный ящер-падальщик.
Хески, на миг отпрянув, одобрительно закивали, кто-то громко фыркнул. Двое стражников подняли вора, заломив ему руки за спину так, что затрещали кости. Падальщик взлетел и пересел на гребень глухой стены, утыканной кольями. С той стороны раздался шелестящий вздох, переходящий в гулкий рокот. Кесса вздрогнула и испуганно замигала.
- Всё на месте? - спросил третий стражник у Лигнесса, перебирающего вещи в возвращённой суме. Тот огляделся, подобрал с мостовой выпавший шнурок и кивнул. Стража, вывернув пленнику карманы и найдя несколько мелких вещичек, громко выкликала хозяев. Кесса облегчённо вздохнула, но тут же снова вздрогнула - пойманный хеск закричал, выворачиваясь из рук пленителей. С него содрали рубаху и набедренную повязку, надавили на шею, заставив согнуться, и стражник сгрёб в кулак все красные перья на его макушке, выдирая их с корнем. Пленник тонко заверещал.
- Хаэ-эй! Цахилган! - стражник древком копья постучал о стену. Кесса ждала, что камень не издаст ни звука, но раздался громкий звон, и кусок стены отполз в сторону. Служитель в броне из кожи и стали выглянул наружу, увидел пойманного и осклабился во всю пасть. Хески в толпе возбуждённо зашептались, толкая друг друга локтями.
- Есть кусок мяса, - стражник древком ударил пленника по спине. - Пока ещё шевелится. Твои ящерки свободны? Не пора им размяться?
Цахилган разинул пасть ещё шире, издав скрипучий смешок. Он оглядел пойманного хеска с ног до головы и скрипнул ещё раз.
- Его им на один укус. Разве что дать ему копьё... А что, неплохо!
- Ты осторожней, - качнул головой стражник. - Ящерки должны покушать, а не пораниться.
- Не бойся, они своё дело знают, - ухмыльнулся Цахилган. Стражники поволокли пленника к приоткрытой двери, он закричал, упираясь ногами. Из-за стены донёсся громкий рокот, переходящий в шипение, второй голос ответил первому шелестящим вздохом. Цахилган оглянулся, стёр с морды ухмылку и поспешил в загон, жестом подзывая к себе стражников.
Кесса рванулась вперёд, хотела закричать, но лапа Нингорса закрыла ей рот. Хеск держал её крепко, и она могла только смотреть, как закрывается тяжёлая каменная дверь. Плита лязгнула, погружаясь в пазы, толпа растаяла, ручьями растёкшись по улицам. Нингорс, оглядевшись, выпустил Кессу, и она отскочила в сторону, возмущённо хватая ртом воздух.
- Нашла за кого вступаться, - фыркнул Алгана, прикрывая её от спешащих и не глядящих под ноги Лигнессов. Шелестящий вздох за спиной оборвался гневным рёвом, и тяжёлые тела столкнулись с шипением и раскатистым рокотом, чей-то хвост хлестнул по загудевшим балкам, взметнул облако шуршащего песка и листвы. Кесса вздрогнула.
- Пернатые холмы растерзают его, - прошептала она, прижимая ко рту ладонь. - Даже костей не останется...
"Тут должен быть спуск или прозрачная решётка!" - Кесса почти бегом обогнула огромный загон. Нингорс, недовольно фыркая, шёл за ней. За стеной шипели и рявкали - и, едва Речница повернула за угол, из загона донёсся пронзительный крик, оборвавшийся влажным хрустом. Кесса замерла на месте, на ослабевших ногах сделала ещё десяток шагов. Из открывшегося в стене прохода вышел служитель-Венгэт. В руках он держал обломки копья. На древке белели намертво вцепившиеся в деревяшку пальцы отсечённой кисти.
- Хаэй! - Венгэт в пернатой накидке выглянул из большого шатра, примыкающего к череде загонов. - Цахилган, подойди сюда.
Кесса, всхлипнув, отвернулась и уткнулась во что-то мягкое, горячая ладонь легла ей на затылок, неловко скользнула по волосам.
- Что ты, Шинн? Чего испугалась? - Нингорс, опустившись на мостовую, завернул странницу в крылья. - Всем ворам туда и дорога. Хоть ящерам они на пользу...
- Он же не убивал никого, зачем с ним так?! - Кесса прижалась к мохнатому плечу. - Тут очень злые законы, Нингорс, и это плохо кончится... Агаль уже здесь, ему не надо ломать стены, - Волна уже тут живёт...
Нингорс молчал, только шумно дышал и щекотал усами ухо. Другой голос, скрипучий, пропитанный холодной злобой, долетел до Кессы, и она оцепенела и крепко ухватилась за Нингорса.
- Только поэтому, Цахилган, ты ещё не в клетке с харайгами, - сказал невидимый Венгэт. - И не могу сказать, надолго ли.
- Я не виноват, Багряный Дзуул, - торопливо заверил второй. - Слуги молчали, ничего не сказали мне!
- Если ты ничего не знаешь о своих зверях, Цахилган, много ли от тебя пользы? - задумчиво проговорил первый. - Или лучше найти тебе замену? Так когда ты заметил неладное?
- Три... три недели назад, Багряный Дзуул. Три недели. Был шум в загоне, и я нашёл на полу листья... свежие листья, - слова второго Венгэта нелегко было разобрать за испуганным горловым скрежетом. - Звери раскидали их и порвали. Горка подбирал и ел. Своё мясо он съел тоже... в кормушке было пусто, а листья лежали на полу.
- Откуда листья? Кто входил в загон? - с тихим шипением спросил Дзуул. - Говори!
- Листья... из загона с хургами пропали листья. Новые хурги... им приносили папоротник... Багряный Дзуул, я не знал ничего! Загон с зурханами был открыт... нет, закрыт, но не так... не так, как я его всегда закрываю! Закрыт изнутри, и задвижка... на ней были царапины!
- Закрыт изнутри, - смакуя каждый звук, проговорил Дзуул. - Харайги скучают по тебе, Цахилган. Они будут рады заживо выесть тебе потроха. Горка выходил из загона, когда хотел, брал листья из загона хург, ел, кормил других зверей, возвращался и закрывал загон, - и Цахилган ничего не видел и не слышал. Горка заступился за слабого зверя против всей стаи, отбил его и защищал, пока не прибежали слуги, - Цахилган молчал, как убитый. Сегодняшний случай...
Венгэт клацнул зубами, и Кесса услышала, как шелестят перья дрожащего служителя.
- Сегодня Дзуул узнаёт, что весной слуга разлил зелье ума. И Горка, лучший зурхан в Тзараге, слизал его с земли. Слизал ведро зелья, - и Цахилган ничего не заметил. Нужны ли Цахилгану глаза и язык, если он не использует их по назначению?
- Багряный Дзуул, но я... Слуги отогнали Горку, ничего плохого не случилось! Сегодня всё закончилось хорошо! - пролепетал Цахилган. - Я накажу виновных...
- Завтра нам сдавать заказ, - перебил его Дзуул. - Работа трёх лет, лучший ящер... Где слабейший зурхан? Он ещё жив? Готовь его к смене шкуры. Он пойдёт вместо Горки.
- Но Багряный Дзуул! Горка...
- Его ты прирежешь, - с шелестящим вздохом сказал Венгэт. - Мясо и шкура не окупят затрат, но мы, по крайней мере, не опозоримся. Он не сменит шкуру, Цахилган. Ты испортил работу трёх лет! Почему ты ещё жив? Потому что твоя смерть не изменит судьбу Горки. Отдели его от стаи, еды не давай. На рассвете зарежь его.
- Но Багряный Дзуул! Есть другие покупатели, я найду их! Мы окупим его содержание и...
- Полтысячи кун, - сказал Дзуул. - Если найдёшь олуха, который заплатит полтысячи кун за Горку, ящер будет жить. Но если он узнает, что с Горкой не так, ещё в Тзараге...
- Я понял, Багряный Дзуул. Я понял. Никто не узнает, - встрёпанный Венгэт вылетел из шатра, и Нингорс едва успел шагнуть в сторону и загородить собой Кессу. Толпа подхватила их и вынесла на перекрёсток у ворот Тзарага.
Она молчала, пока они не дошли до постоялого двора и не сели за стол под навесом, у летающего корабля Варкинов. Двое хесков скучали у хасена, сметая пыль с его боков, и шонхор, устроившись на столе, грыз рыбий хвост. Даже торговцы куда-то отлучились и оставили котлы и жаровни, погасив огонь.
- За такие малые деньги кто-нибудь выкупит его, - угрюмо пробормотал Нингорс. Его лапа, лежащая на плече Речницы, то и дело вздрагивала.
- Пернатые ящеры не щадят ни врагов, ни друзей, - прошептала Кесса и зябко поёжилась. Удушающая жара упала на город, ветер спрятался в глухих хвощовниках, и воздух, казалось, готов был закипеть. Но Речнице было холодно.
- Нингорс, ты бывал тут раньше? Они всегда такими были? - тихо спросила она. Хеск пожал плечами.
- Не слышал, чтобы они резали зурханов, - буркнул он.
- А в Тзараг можно пробраться незаметно? - на миг оживилась Кесса. Нингорс фыркнул.
- Даже не думай, Шинн. Сверху он закрыт, снизу - охраняется. И зурхан - не мышь, за поясом его не унесёшь.
- Тогда нечего нам тут делать, Нингорс, - прошептала Речница. - Летим в Рат. Может, повезёт обогнать Волну...
Алгана, широко раскинув крылья, поймал горячий ветер, и воздушные потоки теперь несли его в клочьях облаков и небесной тины высоко над Хешем. Кесса, склонившись над бездной, видела внизу замкнутую в кольцо крепость Тзарага, могучие башни и сверкающие колдовские шпили. В кольце Тзарага выстроились стеной к стене серые замки на склонах холма, а над ними вознеслась гигантская пламенеющая игла. Едва заметный синеватый покров раскинулся над загонами, стенами и крышами, и время от времени в нём вспыхивали белесые молнии.
"Это могучая крепость, хорошо защищённая," - Кесса смотрела вниз, и ей было не по себе. "От всего, что приходит снаружи. Вот только Волна уже внутри..."