Токацин : другие произведения.

Глава 22. По старым следам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О мясе, старых знакомых и о прикосновении Агаля.

  Вязкая дремота навалилась на Кессу, и не было сил шевельнуться. Она лежала, уткнувшись в тёплую шерсть, и слушала отдалённый гул - размеренные удары сердца. Сладковатый запах папоротника, нагретого солнцем, и землянистый влажный дух грибной поросли навевали странные видения, и Кесса покачивалась на волнах между сном и явью - пока опора под её головой не зашевелилась, и жёсткие усы не коснулись лица.
  - Вставай, Шинн, - Нингорс, сняв её голову со своего плеча, силком усадил Речницу. - Такой сон не на пользу.
  Кесса сонно мигнула и провела рукой по глазам.
  - Граница... Мы перешли её? - невнятно спросила она - язык едва ворочался во рту.
  - Да, - Нингорс перевернулся на брюхо и потянулся, разминая лапы и крылья, а потом рывком поднялся на ноги. - Теперь вставай. Надо найти еду.
  Кесса поднялась на мягких непослушных ногах, кое-как наколдовала водяной шар. Страшно хотелось пить - и едва она смочила язык, проснулся ещё и голод.
  - И верно, - пробормотала она, копаясь в сумке. - Ага, грибы, рыба... Нингорс, ты будешь рыбу?
  - Дай ещё воды, - попросил хеск, презрительно фыркнув на припасы. - Что ты ешь, детёныш? Так ты на крыло не поднимешься. Надо...
  Не договорив, он жестом велел Кессе замереть - и сам пригнулся, расправляя крылья, несколько раз с присвистом втянул воздух и оскалился в усмешке. Сквозь кусты, объедая на ходу сочные побеги, пробиралось стадо алайг.
  Ветер ударил Кессе в лицо - Нингорс взлетел. С громким воем он бросился за ящерами, и они, испуганно взревев, кинулись прочь. Кусты затрещали. Алайги отчаянно трубили в завитые рога, и сверху им отвечали воплями потревоженные стервятники. Нингорс с воем и лающим хохотом летел, едва не задевая кусты, и ревущее стадо убегало от него всё быстрее. Зелёная вспышка на миг озарила лес и угасла. Один из ящеров, нелепо взмахнув хвостом, повалился набок. Нингорс приземлился рядом с ним и протяжно завыл. Алайги, ломая серебристый мох, бросились в чащу и с хрустом и плеском исчезли в ней.
  Когда Кесса подошла к Нингорсу, он с приглушённым рычанием терзал тушу. Эта алайга была невелика, и её витой рог ещё не окрасился алым, а пятна на тёмной шкуре были малы и многочисленны, - но этот подросток-двухлетка уже был крупнее Кессы и Нингорса, вместе взятых. Голова, покрытая страшными ожогами, валялась в траве - Нингорс перегрыз ящеру шею и теперь хрустел позвонками, проглатывая куски мяса вместе со шкурой и осколками костей, но череп не захотел есть и он. Сейчас он раздирал клыками и когтями кожу на спине алайги. Лапы животного ещё подёргивались, и Нингорс сторонился их. На всякий случай обошла их стороной и Кесса.
  Увидев Речницу, хеск радостно оскалился и, выдрав из спины алайги большой кусок мяса, подошёл к Кессе.
  - Ешь, - невнятно буркнул он, поднося кровавый шмат к лицу Речницы. Та отпрянула и прикрылась рукой.
  - Н-не надо. У меня есть еда, - пробормотала она, стараясь не смотреть на окровавленную морду Нингорса. Тот, сердито зарычав, выпустил мясо из пасти и сжал в лапе.
  - Я видел твою еду! Ешь мясо, детёныш. Или мне пожевать его, чтобы твои крохотные зубы с ним справились?!
  Кесса замотала головой. "Но как я буду есть сырое мясо... Нуску Лучистый! Чем я думаю-то?!"
  - Спасибо, Нингорс, - она протянула руку за куском. - Ты очень щедрый.
  Алгана фыркнул и склонился над тушей, выдирая из спины ящера ещё один длинный шмат плоти.
  - И это тебе, - он впился челюстями в бедро алайги, упёрся лапами в её бок, замотал головой, раздирая сустав, и бросил к ногам Речницы заднюю лапу ящера. - И ты съешь печень, когда я её достану. Тебе надо много есть, детёныш. У тебя тонкие кости и слабые лапы.
  Он вернулся к еде, и кости жертвы ломались в его челюстях. Оставшаяся часть туши была больше Нингорса, но Кесса знала, что вся она уместится в его брюхе - и останется только полусожжённая голова.
  "Хорошее мясо," - странница понюхала сырой шмат, завернула его в лист и огляделась в поисках сухих веток. "Попробую закоптить, как рыбу, в ямке. От местных дров дыма будет много..."
  Дым валил из-под груды хвощей и папоротниковых листьев, прикрывавших коптильную яму. Кесса сидела невдалеке на сваленных в кучу ветках, приготовленных для костра. Нингорс всё так же похрустывал костями добычи, отрывая от туши кусок за куском. Внутренности он уже выел, и теперь вся его шкура покрылась пятнами засохшей крови. Она прилипла даже к крыльям. Кесса жевала сухой гриб, политый уном, - вкус сырой печени непросто было перебить.
  Запах крови просочился в моховые заросли - и на ветвях зашелестели крылья стервятников, а в кустах что-то зашуршало и заскрипело. Чёрные перья мелькнули за ребристым стволом хвоща, зубастая морда высунулась изо мха и спряталась обратно.
  Солнце спустилось за кроны гигантских хвощей, и тени удлинились. Переменившийся ветер донёс издалека перестук колёс, шипение пара и дробные щелчки костяных лап о мостовую - где-то за лесом пряталась широкая дорога.
  Кесса приподняла дымящиеся ветки, потыкала ножом потемневшие полоски мяса - оно не спешило высохнуть, всё сочилось прозрачной жижей, и от одного запаха Речница сглатывала слюну. Она отрезала небольшой кусок, поддела на лезвие и бросила на мокрый мох, дуя на обожжённые пальцы. Тихий скрип над ухом заставил её вздрогнуть и молниеносно развернуться с ножом наготове.
  Предзакатная тишина подшутила над ней - на поляну и впрямь выбрались харайги, но ни одна из них к Кессе не приблизилась. Они вчетвером обступили голову алайги и торопливо скусывали с неё мясо. Перья на их лапах настороженно подрагивали.
  Нингорс, обгладывающий мясистую лапу алайги, поднял голову, вздыбил шерсть на загривке и сердито рявкнул. Харайги бросились врассыпную и попрятались по кустам прежде, чем хеск успел подняться. Проводив их недовольным рычанием, он вернулся к еде. Кесса мигнула.
  - Нингорс, на что тебе эта голова? Пусть едят...
  - Ещё чего, - фыркнул хеск.
  Речница покачала головой. В кустах снова мелькнул алый хохолок - харайги не уходили далеко, перескрипывались в зарослях. Речница подошла к недоеденной голове и взяла её в руки. Разглядывать следы смертельных ожогов не хотелось, но и отвести взгляд не удавалось никак. Видно, кровь внутри этого черепа в один миг вскипела, и костные швы разошлись, - под почерневшей шкурой нащупывались какие-то куски и обломки...
  Чёрные ящеры навряд ли видели её, но шорох ветвей заметили - и подались назад. Речница положила перед ними голову алайги и шагнула назад. Пока за ней не сомкнулись кусты, харайги стояли неподвижно, но едва она вышла на поляну, ветки заколыхались, а к скрипучим голосам ящеров прибавился хруст разрываемой шкуры. Нингорс недовольно покосился на Кессу, но промолчал - его пасть была занята хвостом алайги.
  Небо над хвощами окрасилось размытым пурпуром - солнце уходило. На ветвях зашелестели крыльями шонхоры - сытые или голодные, они все вернулись в ночные укрытия. С тоскливыми воплями кружили над деревьями стервятники - полуобглоданная туша алайги манила их, но Нингорс не подпускал к ней никого, и крылатые падальщики не решались спуститься.
  Увидев алое небо, Алгана оторвался от еды и принялся языком и лапами счищать с себя кровь. Покончив с этим, он выпрямился и, приподняв крылья, повернулся к заходящему солнцу и завыл. Стервятники с воплями взметнулись над лесом, стук колёс на далёкой дороге затих - и зазвучал снова, но гораздо громче. Кто-то спешил.
  - Нингорс, что ты? Тебе больно? - испугалась Кесса. Ей было не по себе от этого воя - тоска сжимала сердце.
  - Солнце уходит, - отозвался хеск, не сводя глаз с пылающей кромки на горизонте, и снова завыл. Когда алый шар скрылся из виду, он сложил крылья, окинул подозрительным взглядом потемневшую поляну и подошёл к дымящейся яме.
  - Долго ещё? - ткнул он лапой в груду веток и сочащийся из-под них дым.
  - Всю ночь... и ещё один день, - вздохнула Кесса. - С рыбой получалось быстрее. Никогда не видела таких больших кусков мяса!
  - Голодно у вас там, - проворчал хеск. Пошевелив лапой ветки, заготовленные для костра, он отмерил несколько шагов в сторону и вскинул руки, очерчивая круг. По земле, выгибаясь кольцом, пробежала полоса синевато-белесого сияния. Кесса замигала и отвела взгляд - глаза слезились.
  - Из круга не выходи, - сказал Нингорс и подобрал одну из веток. Он бросил её на угасающую линию - и она взорвалась ярким светом. Ветка треснула пополам, стремительно выгорая, но огня не было - только чернела и потрескивала кора. Кесса присвистнула.
  - Это Магия Лучей? И алайга... и огненный круг на болотах? Вот это колдовство! Хотела бы я так научиться...
  - Кто мешает? - шевельнул усами хеск, устраиваясь на примятой траве. Кесса расстелила рядом спальный кокон.
  - Нингорс, у тебя на крыльях кровь осталась, - напомнила она, потрогав тёплую перепонку. - У нас не знают такой магии, даже Эмма только слышала о ней - и всё. Научи меня!
  Её разбудил галдёж стервятников, и она вскочила, сбросив с себя крыло Нингорса. Вокруг остова алайги собралась стая пернатых ящеров, они облепили кости, соскребая с них остатки мяса. Между ними пытались втиснуться крылатые падальщики, но им уже не хватало ни еды, ни места. Один из них неосторожно подлетел слишком близко, и теперь харайга, придавив его лапой, заедала падаль свежим мясом. Стервятник ещё кричал и вырывался, и Кесса шагнула к нему, но Нингорс махнул крылом, отбросив её в центр невидимого круга. С сердитым рычанием он поднялся сам, и ящеры кинулись в кусты. Остов алайги - хребет с торчащими рёбрами, весь в царапинах от мелких острых зубов - остался лежать, но костей в нём убавилось. Их растащили по зарослям, и оттуда ещё слышен был хруст и скрежет - харайги доедали остатки.
  - Ох ты! Они, верно, всю ночь жевали, - покачала головой Кесса и заглянула в коптильную яму. Туда, к счастью, никто не добрался. Из затвердевшего мяса уже ничего не вытекало, и Речница решилась съесть кусочек, обмакнув его в пряный ун. Нингорс подошёл, понюхал тёмную полосу и ухмыльнулся во все клыки.
  - Пахнет, как на Семпаль, - заметил он. - Что, вы всегда так возитесь с едой? Так подохнешь раньше, чем наешься!
  - Да ну! - отмахнулась Кесса. - Обычно еда делается быстрее. Хочешь мяса?
  - Ешь, детёныш, - качнул головой Нингорс. - Надеюсь, ты не оголодаешь до следующей охоты. Здесь, в Венгэтэйе, мало где можно так запросто завалить алайгу. Жители...
  Он сердито фыркнул и подошёл к обглоданному скелету. Перевернул его, нехотя сунул морду между рёбер, облизал кости и бросил остов в кусты. Там обрадованно заскрипели.
  ...Ребристые стволы хвощей поблескивали на солнце, как россыпь битого стекла. Свет сквозь редкие чешуйчатые ветви лился беспрепятственно. Над поляной в потоках прозрачного пара носились стремительные микрины, помахивали маленькими плавниками фамсы. Из кустов доносилось деловитое фырканье, изредка прерываемое недовольным визгом, - едва солнце поднялось высоко, к скелету, оставленному Нингорсом, пришли хурги, и ящеры разбежались. Кто-то из них и сейчас выглядывал из-за дерева, вынюхивая новую добычу.
  Нингорс растянулся посреди поляны, раскинув в разные стороны крылья и лапы, и щурился на солнце полуприкрытым глазом. Кесса сидела на его груди и старательно расчёсывала рыжий мех. Мягкий пух клочьями оставался на гребне, и Речница опасалась, что Алгана останется лысым.
  - Нингорс, твоей шерсти скоро хватит на подушку, - хмыкнула она, покачав на ладони лёгкий меховой ком. Алгана приоткрыл глаз и лениво усмехнулся.
  - Шею почеши, - попросил он, запрокинув голову.
  Вдалеке вновь загрохотали колёса. Это была большая повозка со множеством осей, она ехала медленно, шумно извергая дым. Нингорс, почуяв отдалённый запах гари, фыркнул и повернул голову набок.
  - Большая дорога. Наверное, город рядом, - подумала вслух Кесса. - Если утром полетим, к вечеру доберёмся?
  Нингорс мигнул.
  - На кой тебе город? Нечего там делать, - проворчал он, ссаживая Кессу на траву и отряхиваясь от волокон мха. Теперь мигнула Речница.
  - Как же, Нингорс? Там горячие купальни, мягкие постели... и всякая еда - не только сырые алайги!
  - И много острых штуковин с рукоятями и древками, - чёрная грива Алгана встала дыбом. - Нас там очень ждут!
  - Почему?! Мы - мирные путники, никому не сделали плохого, - Кесса растерянно посмотрела на хеска. - Ты думаешь... они запомнили тебя, когда ты спускался в Скейнат? Ты был тогда в Волне? Река моя Праматерь...
  - Оставь богов в покое, - оскалился Нингорс. - Не такое дело, чтобы трепать их имена! Меня помнят, Шинн. Таких, как я, тут немного. И я не успею сказать им, что избавился от Агаля.
  - Я скажу, - пообещала Кесса. - Я знаю, что ты в своём уме. И когда был не в своём - ты никого не убивал. Я поговорю со стражей, и тебя пустят в город и примут как гостя.
  Нингорс смерил её недоверчивым взглядом, фыркнул и направился к светлому пятну среди тёмных папоротников. Там лежала забытая упряжь. Алгана подобрал её, повертел в руках и недовольно рявкнул.
  - Верёвки подъела гниль, - он с досадой бросил упряжь на груду веток. - Тут везде вода!
  - Они выдержат, пока мы летим к городу? - спросила Кесса, разглядывая истрёпанные лианы. - Там найдутся ремни из прочной кожи, которые не будут гнить от тумана. Если, конечно, ты не устал меня носить...
  - Да тебя и незаметно, Шинн, - фыркнул Нингорс. - Странно, что тебя ветром не уносит.
  Он снова лёг в траву, подставил солнцу широкие крылья. Кесса села рядом, не решаясь его потревожить. Зеркало Призраков тихонько зашуршало подвесками, что-то всколыхнулось за тонким слоем стекла - что-то громоздкое всплывало из серых глубин. Кесса пригляделась и увидела тёмную махину причудливой формы. Она похожа была на голову огромной стрекозы - с выпуклыми стеклянистыми глазами, в которых горело золотое пламя. Странные выступы, изогнутые трубки, ярко выкрашенные заклёпки торчали со всех сторон. Древний механизм появился на миг из зеркальной мути, промчался от края до края пластины и сгинул, оставив потревоженный мрак и едва заметный запах горящего земляного масла. Кесса поёжилась - этот похоронный смрад ничего хорошего не сулил.
  - Эльфийская штука? - спросил, тронув когтем зеркало, Нингорс. Темень за стеклом рассеялась, и пластина отразила широкую короткопалую ладонь в грубой тёмной коже. Шерстяной покров на руках Алгана доходил от плеча до запястья и обрывался, оставляя пару жёстких пучков между костяшками; лапа была жёсткой и горячей.
  - Нет, - качнула головой Кесса. - Это из Тлаканты... из мёртвого мира, на развалинах которого живём мы. Речник Фрисс принёс её из Старого Города. Это Зеркало Призраков. Они живут там, иногда выглядывают.
  - Призраки... - шевельнул ухом Нингорс, обнюхивая стекло. Оно исправно отразило его усатую морду, нос, выступающие из-под губы клыки. Хеск мигнул.
  - Оно показывает живых?
  - Трудно сказать, - пожала плечами Кесса. - Кто жив, а кто не очень... Я видела в нём тебя - или твоего родича. Это было прошлой весной, и он не был похож на призрака. Он летел над лесом...
  - Эта штука сама выбирает, что показать? - Нингорс ткнулся в стекло носом, и пластина зарябила. - Ты умеешь говорить с ней?
  - Нет, Нингорс, - Речница тихо вздохнула. - Никто не умеет.
  - Пусть так, - хеск отвернулся и снова улёгся на траву.
  ...Утром ни одна харайга не заскрипела в кустах - еда кончилась, и ящеры разбежались. На рассвете захлопали крыльями стервятники, покидая насиженное дерево. Нингорс с ворчанием поднялся, стряхнул с крыльев болотный туман и остановился у старого хвоща, поросшего мхом и травой. Сорвав пучок тёмных пахучих листьев, он сунул их в пасть.
  - Ты ешь траву?! - изумлённо мигнула Кесса и потянулась за листьями, но Нингорс накрыл лапой её ладонь и отвёл в сторону.
  - Не трогай, - буркнул он и полез в кусты. Вскоре оттуда донёсся шорох разгребаемой листвы, судорожный выдох и бульканье. Кесса отщипнула листик незнакомой травы, помяла в пальцах и осторожно лизнула - и тут же сплюнула, сморщившись от омерзения. Горечь обжигала язык и выворачивала потроха наизнанку.
  - Говорил - не трогай, - пробурчал Нингорс, выбираясь из кустов. - Давай сюда сбрую. Взлетим, пока тучи не сомкнулись, и я поищу сверху город.
  ...Лес поредел, и деревья, мелькающие внизу, уже не упирались ветками в облака. Островки молодых хвощей и низкорослых папоротников со всех сторон окружали торчащие из земли столбики. Их натыкали рядами, кое-где соединили перекладинами, и каждый из них был похож на огромную катушку, но вместо нити на них намотались тонкие живые стебли. Там, где кроны папоротников смыкались, из-под них виднелись груды трухлявых стволов и гнилой коры - и прорастающие сквозь останки деревьев пёстрые грибы - раздутые бесформенные комья, шипастые шары, мохнатые воронки... Под деревьями мелькали светло-серые полосатые спины - мохнатые жители уже собирали урожай, и землистый запах грибов разносился по равнине. Промелькнуло внизу изогнутое русло реки, тень крыльев на миг упала на воду, и с пробирающейся мимо отмелей лодки долетели испуганные возгласы. Нингорс поднялся выше, из облачной дымки глядя на равнину. Клок пузырчатой небесной тины налетел на его крыло, на мгновение повис на нём и помчался дальше.
  - Ох ты! - горячий ветер коснулся плеча Кессы, и она пригнулась. - Нингорс, влево!
  Из облаков спускались, вытянув хвосты и прижав к телу крылья, светло-бирюзовые Клоа, и туман шипел, испаряясь на их горячей шкуре. Выстроившись клином, пожиратели энергии выписали дугу над рекой и, быстро снижаясь, устремились к тёмным башням за посадками плетеницы. Там на холме поднимались над полями крыши, выложенные чёрной блестящей черепицей и сторожевые башни из хвощовых стволов, туда сворачивали дороги, переполненные повозками. Хвостатые тени скользили над строениями.
  - Добрались, - буркнул Нингорс и, прервав ленивое парение, забил крыльями. Он летел к просвету между башнями, и Кесса не успела и глазом моргнуть, как внизу послышались крики, и мимо просвистела стрела.
  - Нингорс, куда?! - обхватив его шею, она потянула хеска вправо, и он дёрнулся в сторону и замахал крыльями, набирая высоту. Ещё одна стрела пролетела мимо, слегка взъерошив шерсть на боку хеска. Он щёлкнул зубами и повернул голову к Кессе.
  - Постой! Если ты влетишь в город через стену, стража очень разозлится! - торопливо проговорила она. - Лети к воротам!
  - К воротам? - оскалился Нингорс.
  - Да, так входят в город все, кто хочет мира, - закивала Кесса. - Лазить через стену - очень неучтиво!
  Хеск сердито фыркнул, но всё же развернулся, стороной облетая башни, и, выписав широкую дугу, повис над пучком сходящихся дорог. Тут были ворота - странное сооружение из обтянутых чешуйчатой шкурой брёвен. Их развели в стороны, и в просвет с дороги вползала вереница вайморских повозок. Их паруса были спущены, дым из труб едва струился.
  - Садись во-он туда, - Кесса указала на узкую тропу, ведущую к открытым дверям привратной башни. Оттуда уже махали им узким жёлтым полотнищем, привязанным к копью. Два десятка воинов обступили ворота, приглядывая за повозками, ещё десяток следил за дорогой со стены. У "калитки", устроенной прямо в башне, ждали своей очереди жители с корзинами. Сверху эти существа казались маленькими, но теперь Кесса была на земле - и никому из них не доставала макушкой даже до плеча.
  Шум крыльев встревожил поселенцев, они оглянулись - и шарахнулись от чужака, испуганно шипя и скалясь. Двое стражников повернулись к тропе и наклонили копья, будто хотели подтолкнуть ими Нингорса. Алгана тихо зарычал, поднимая шерсть на загривке.
  - Хаэй! - Кесса показала стражникам пустые ладони. - Мы - мирные странники. Не надо нас бояться.
  Стражник, показав в ухмылке острые зубы, снова качнул копьём, Кесса оглянулась на боковой вход и увидела, что полосатые жители с корзинами уже миновали его. Из тени башни вышел рослый хеск в стальной чешуе. В руке он небрежно сжимал свиток, а рядом с ним шёл огромный крылатый кот, и его рыжевато-красная шерсть на ветру казалась языками пламени. Взглянув на Нингорса, кот прижал уши и взглянул на воина.
  - Вижу, - кивнул тот. Четверо стражников по его слабому знаку шагнули от дороги к тропе, а путники, наступавшие на пятки Кессе, отхлынули с испуганным шипением.
  - Эльф? - спросил острозубый воин. Речница покосилась на белесые шипы, вырастающие из его скул. "А как они спят? Такие зубцы всю руку исколят..."
  - Нет, о страж. Я - Кесса Скенесова, Чёрная Речница, - она сняла шлем и учтиво поклонилась. - Скажи горожанам, чтобы не боялись! Мы никого не обидим.
  Стражники переглянулись и расплылись в ухмылках. Нингорс тихо зарычал.
  - Знорка, - не без удивления отметил воин с котом. Крылатое существо на Кессу не обращало внимания - его взгляд был прикован к Нингорсу, и хвост кота качался из стороны в сторону.
  - А это кто? - воин кивнул на Нингорса. - Ездовой зверь? Летать на гиене - вот уж странная выдумка!
  Ухмылки стражников стали ещё шире. Кесса вцепилась в руку Нингорса - его грива уже стояла дыбом, и глаза горели недобрым огнём.
  - Мой друг - не зверь, и перестань насмехаться над ним! - вспыхнула Речница. - Нингорс - из народа Алгана, он пообещал никому не вредить - и он сдержит слово.
  - Ты умеешь держать его в узде, - осклабился воин со свитком. - Но верёвка его не удержит. Цепь была бы надёжнее!
  Кесса почувствовала, как рука хеска под её ладонью напряглась - но Нингорс не двинулся с места, только стиснул зубы и уткнулся взглядом в дощатую мостовую. Красный кот шевельнул ухом, его хвост, выписывающий круги, замер, он тихо вздохнул и направился к башне. Воин прижал руку со свитком к груди и склонил голову. Стражники отступили от тропы и пошли к широким воротам - туда пригнали навьюченных алайг, и ящеры уже трубили, потеряв терпение, а их погонщики протяжными воплями выкликали привратника.
  - Можешь идти, Нингорс, - сказал воин со свитком. - Ты прошёл проверку. Жаль будет, если Агаль до тебя доберётся.
  Алгана удивлённо мигнул, пригладил загривок и покосился на красного кота. Тот, лениво щурясь, лежал в тени под башней.
  - К городу подходила Волна? - спросила Кесса, нагнав воина. Он вслед за своим спутником забирался в укрытие, уступая место обычным стражникам.
  - Ещё не время, знорка, - отозвался тот. - Но подозрительных путников всё больше, и внутри не всё спокойно. Ты пришла по торговым делам?
  - Эхм... Я ищу постоялый двор, - Кесса покосилась на Нингорса - хеск настороженно озирался по сторонам и едва заметно кивнул на её слова.
  - Торговые кварталы перед тобой, - воин махнул рукой в сторону строений из тёмного кирпича. - Всё, что хочешь. Надеюсь, проблем от тебя и твоего охранника не будет.
  Кесса уже вошла под арку, когда за спиной раздалось гневное шипение. Она подпрыгнула и обернулась, - над двором, распустив хвосты, кружили Клоа, и рыжий кот бил хвостом, прижавшись к земле. Со стены затрубили в рог, несколько синеватых вспышек полыхнуло над дорогой, дохнуло холодом, - и бирюзовые хески разлетелись. Кот встряхнулся и принялся умываться.
  - Ох ты! - Кесса, всплеснув руками, высунулась из-под арки. - Это Волна?!
  - Иди-иди, знорка, - стражник качнул копьём в её сторону. - Летает тут всякое...
  Глубокий жёлоб пролегал по дощатой мостовой - его даже выложили глиняной плиткой. На дне поблескивала вода. Только на неё и падал солнечный свет - обе стороны дороги скрывались в тени двускатных крыш, и те выгибались над жёлобом, прокладывая путь дождевой воде. Сейчас дождя не было, но воздух был пропитан влагой, - жаркий туман моховых лесов накрыл спрятанный в них город.
  Мимо, постукивая костяными лапами, пробежала маленькая повозка-нежить. Циновки прикрывали её со всех сторон, свисая до самой земли. Из-под навеса кто-то сверкнул глазами, остановил свою телегу на перекрёстке и свернул в переулок. Кесса отступила к стене, пропуская его, и встретилась взглядом с харайгой. Чёрный ящер чистил перья на высоком крыльце. Широкий ошейник из грубой кожи, весь в заклёпках, обхватывал его шею, кожаный ремешок был привязан к дверному кольцу, но на лапах не было никаких верёвок, и длинные когти выгибались полумесяцами, то приподнимаясь, то опускаясь. Харайга приподнималась, немигающим взглядом обводя окрестности, и снова возвращалась к хвостовым перьям. Кесса покачала головой - "и охота же держать такую зверюгу в доме!"
  Шумная толпа вывалилась из внезапно открывшейся двери за поворотом и побрела по улице, с недовольными возгласами шарахаясь от повозок. Кто-то задел Нингорса, что-то буркнул на местном наречии, хеск ответил негромким рычанием. Речница юркнула в проулок и потянула Алгана за собой. Тот удивлённо фыркнул.
  - Что там, детёныш?
  - Ты не бойся, Нингорс. Тебе, наверное, в новинку города, - прошептала Кесса, сжав его ладонь двумя руками. - Тут торговые кварталы, - много кто бродит, и много что ездит. Мы придём на постоялый двор, - там ночуют странники, там будут разные существа. Они незлые. Постарайся их не кусать и не жечь!
  - Эрррх, - Нингорс, шумно выдохнув, ухмыльнулся. - Я знаю, как выглядит город. И на постоялых дворах ночевал. Идём, тут недалеко, - я уже чую зверей, дым и варево...
  Длинные кирпичные строения встали друг к другу углами, выстроившись в незамкнутый круг. Там, где череда зеленовато-серых стен прерывалась, поднималась плетёная ограда, внутри кольца тянулись навесы, из-под которых доносилось шипение, плеск и фырканье. Ящер-падальщик, длинным ремешком привязанный к столбику крыльца, взгромоздился на конёк крыши и оттуда заглядывал во двор. С крыльца на мостовую летел сор - уборщик подметал ступени, отмахиваясь метлой от недовольных прохожих. У дверей соседнего строения - по другую сторону от распахнутых ворот, ведущих во двор, - покачивался на столбе толстый кусок коры с выжженными письменами. Двухвостка, бредущая к загону, только что его задела. Погонщик - Хонтагн в дорожном плаще - остановился и поправил кору. Кесса, перечитав цены, сокрушённо вздохнула. "Помыться, перестирать всё тряпьё... и ещё купить сбрую, и Нингорс хотел набедренную повязку... Любопытно, почём тут камешки с древней реки?"
  - Посмотри, Нингорс! Там хонтагнийский караван! - она заглянула в распахнутые ворота и радостно улыбнулась. - Я странствовала с таким! Смотри, там ихуланы...
  Двухвостку, отставшую от каравана, завели во двор, и сейчас служители снимали с неё тюки под присмотром одного из Хонтагнов. Остальные собрались у загонов - трое Хонтагнов в дорожной одежде и местный житель - весь в синевато-серой шерсти с белесыми полосами, с длинным хвостом, увитым разноцветными лентами. Коренастый бородач-Оборотень выводил из-под навеса ихуланов, и хески придирчиво рассматривали их бока, ощупывали лапы, заглядывали каждому в пасть. Пернатые ящеры всё сносили терпеливо, но на всякий случай Оборотень стоял рядом с ними, придерживал за поводья и успокаивающе поглаживал по шее.
  - Ихуланы вкусные, - пробормотал Нингорс. Кесса покосилась на него с укоризной.
  Из-под навеса, на ходу дожёвывая лист папоротника, выбрался огромный бронированный ящер, и Кесса изумлённо мигнула - он и впрямь был одет в броню. И спина, и бока, и лапы, - всё от палицы на хвосте до кончика носа было заковано в тёмный металл, и сверкающие серебристые шипы и лезвия выступали из кованых пластин. Кесса увидела, как ящер проносит тяжёлый хвост через воротца, и короткие плоские иглы по краям его панциря вытягиваются на два локтя. Встряхнувшись с металлическим лязгом, анкехьо понюхал землю, повернулся к ихуланам и разгруженной Двухвостке - та дружелюбно фыркнула - и протопал мимо, снова втянув шипы в бока.
  - Стальная броня и шипы из священного тлиннгила, - прошептала Кесса. - Вот каких боевых зверей делают в Венгэтэйе...
  Анкехьо остановился, медленно развернулся и с гулким рёвом устремился к воротам. Нингорс расправил крылья и отступил к дому, его лапа потянулась к плечу Кессы, - но ящер уже был рядом. Он остановился, шумно втянул воздух и ткнулся бронированным носом Речнице в грудь. Она охнула, изумлённо разглядывая стальные пластины и поблескивающие из-под кованых век глаза.
  - Беглец?! Это ты?!
  Ящер зафыркал громче, толкая Кессу твёрдым лбом. Она похлопала по металлическим пластинам. Металл не был холодным, и он не нарос сверху на кости и кожу, - он врос в них, заменив хрупкие роговые чешуи и костные бляшки, и ни царапины, ни щербинки на нём не было. Анкехьо поддел ладонь Кессы лбом и шумно вздохнул.
  - Беглец! Ты живой... и вот какой красивый и могучий! - Кесса обхватила его голову и легонько встряхнула. - Как ты узнал меня?!
  Нингорс сложил крылья и подошёл к ящеру. Тот рявкнул, отталкивая Речницу под защиту стены и поворачиваясь к хеску шипастым боком. Кесса хлопнула его по макушке.
  - Беглец, не надо! Это Нингорс, он - мой друг. Нингорс, протяни Беглецу руку, пусть обнюхает!
  Алгана слегка вздыбил шерсть на загривке, настороженно сверкнул глазами - но поднёс ладонь к носу анкехьо. Тот, подозрительно взрыкивая, обнюхал её.
  - Беглец! - к воротам подбежал светловолосый Оборотень. Его борода, украшенная алыми нитями, была совсем коротка - едва прикрывала шею. Ящер повернулся к нему, фыркая и мотая головой. Оборотень остановился, скользнул настороженным взглядом по Нингорсу и изумлённо уставился на Речницу.
  - Кесса? Знорка из Амариса?! Так это о тебе тут болтают на каждом углу?!
  - Делгин! - пропыхтела Кесса, едва не раздавленная в объятиях. - Как ты попал сюда? Где Мэйсин, и где... И Беглец тут! Ты за ним приехал? Его превратили в Зверя-Стража?
  - Как видишь, - приосанившись, прогудел Оборотень, похлопывая по стальному панцирю. - Он тут всю зиму просидел! А теперь мы с Кардвейтом заберём его обратно. Смотри, какой хвост! Теперь о Беглеца любая тварь обломает зубы.
  - Кардвейт? - нахмурилась Кесса. Из-за плеча Делгина она видела, как караванщик с маленьким черепом-медальоном на груди пристально на неё смотрит, скалит зубы и быстрым шагом направляется к скучающему на углу стражнику. Ещё двое воинов вышли из-за угла, обступили Кардвейта. Тот указал на Кессу. Стражники, переглянувшись, пожали плечами, один сказал что-то караванщику, и тот, сердито скалясь, побрёл обратно.
  - Вот же ж, мех и кости... - помрачнел и Делгин. - Что-то ему не по нутру.
  Беглец настороженно фыркнул, толкнул носом Оборотня, повернулся к Кессе и подставил голову под её ладонь. Речница погладила его.
  - Кардвейту не по нутру я, - вздохнула она. - Хотя, Нуску свидетель, ничего плохого я ему не сделала. Нам, наверное, лучше уйти, пока тебе не влетело.
  - Пусть радуется, что я к нему нанялся, - фыркнул Оборотень. - Не хотел. Если бы не Беглец и двойное жалование - пусть бы он сам пас своё зверьё! Не уходи, Кесса. Ты же не рассказала ещё ничего! Ты, должно быть, нашла эльфов? И Чёрную Реку нашла?! А этот Алгана - он теперь твой охранник?! Ни разу не видел их живьём...
  - Да, Оборотни к нам не забегают, - кивнул Нингорс, глядя на Делгина сверху вниз. - Ни разу не пробовал их ни сырыми, ни жареными.
  Делгин с глухим рычанием подался назад, на глазах раздуваясь. Кесса быстро шагнула между хесками и упёрлась одной рукой в грудь Оборотню, другой - в брюхо Алгана.
  - Вы что, драться надумали?! Стойте!
  Беглец угрожающе затопал лапами и зарычал, из глубины двора к воротам уже бежали караванщики, служители и стражники. Делгин пожал плечами и подобрал поводья анкехьо - тонкие чёрные ремни, едва заметные на его броне.
  - Драться? С Алгана? Как ты с ним рядом стоять не боишься?!
  - Никто не трогает тебя, волчонок, - фыркнул Нингорс. - Говори с ним ты, Шинн. Я молчу.
  ...Постоялый двор гудел, как пчелиное гнездо, и успокаиваться не собирался, - пусть на улице стемнело, внутри было полно светильников, и служители не ленились наполнять чаши. Где-то там, в большой зале, сидели за столами Хонтагны-караванщики. Только один из них, утомлённый дорогой и упрямством Двухвостки, лёг спать рано, и Делгин и Кесса переговаривались еле слышно, чтобы не разбудить его. Нингорс улёгся поверх циновок у тёплой стены - там проходил горячий воздух от кухонной печи. Хеск сушил мех после купания. Кажется, теперь у него не осталось подшёрстка - всё было смыто или вычесано. Рыжевато-бурая шерсть шелковисто блестела.
  - Так, выходит, Чёрных Речников больше нет? Только ты - и всё? - переспросил расстроенный Делгин. - Вот же ж, храни меня Мацинген... Такое и рассказывать неохота! Я никому не скажу. Меня же побьют всем кланом!
  - Хочешь верь, хочешь - нет, - вздохнула Кесса. - Так сказали эльфы, а они врать не станут.
  - Эльфы... - зашевелился на ложе Нингорс, подставляя руку под голову. - Замок их ты видела, даже жила там... А рассказали они тебе о праматери зурханов? Её ты видела?
  - Кого? - мигнула Кесса.
  - Зурханы? Это такие твари с когтями с мою ногу? - переспросил Оборотень.
  - Пернатые холмы, - проворчал Нингорс. - Огромные звери. Но перья у них - как у птенцов. А чьи это птенцы? Авларины знают, но не говорят. Есть праматерь зурханов, и вот она - уже не птенец. Птица, чьи крылья закрывают полнеба. На лету глотает драконов. Двум таким в одном небе не выжить - не хватит корма. Поэтому она одна. Когда умрёт, оперятся двое зурханов. Будет новая праматерь и новый праотец. О ней не говорят... Шинн всю зиму провела в Меланнате, но даже её пера не видела. Не станут врать, говоришь?..
  Он опустил голову на циновки, блаженно щурясь. Кесса мигнула.
  - Нингорс! Такого не бывает, - убеждённо сказала она. - Это кто-то насочинял. Как такая махина летала бы незаметно?! Тут Клоа пролетит, и то...
  Циновка, прикрывающая окно, всколыхнулась, запахло горелым папоротником. Оборотень схватил палку и ткнул в окошко. В чёрном небе мелькнул светлый хвостатый силуэт.
  - У нас в Роохе тоже всякое болтают, - пробурчал Делгин, откладывая палку. - Я только успевал уши растопыривать. Говорили, что Некромант - тот, что взорвал дорогу через горы - всё-таки подох. Будто Чёрная Речница шла по его следу, догнала и отделала так, что от него костей не осталось. Я и верил, и не верил. А теперь увидел тебя. Да ещё с Нингорсом. Что вы с Некромантом-то сотворили? Должно быть, сильно он вас довёл...
  - Это не мы, Делгин, - помотала головой Кесса. - Даже обидно. Боги покарали его, и никакая магия не спасла.
  - Не шутишь? - Оборотень недоверчиво посмотрел на неё. - Ну, что он подох - это хорошо. Дороги целее будут. Мы вот снова по ней ехали. Пока держится.
  Нингорс заворочался на циновках, повернулся к Делгину.
  - Где здесь продаются кожи? Ты, караванщик, наверняка знаешь.
  - А! Да, кожи нам нужны, - закивала Кесса. - И ещё мастер, чтобы сшить из них сбрую. Где такого найти?
  Нингорс фыркнул.
  - Какой мастер? У меня ещё руки не отсохли. Вы, в караване, чините упряжь? Инструмент есть?
  - Само собой, как без этого, - пригладил бороду Делгин, стараясь выглядеть солидным. - Инструмент найдётся. Да что там! Запас кожи тоже есть. Могу немного уволочь, не хватятся.
  - Э-э! Нет, Делгин, это ни к чему, - спохватилась Кесса. - Если хватятся, тебя так взгреют... Найдём что-нибудь в лавках.
  - Я вас повожу по местным лавкам, - оживился Делгин. - Завтра мы сидим без дела. Ящеры спокойные, за Беглецом сам Кардвейт приглядит. Он от него не отходит.
  - А покажешь, где Беглецу приживили броню? - спросила Кесса. - Там много всяких боевых зверей? Вот бы взглянуть!
  - А как же, - кивнул Оборотень. - И туда отведу. Там такие звери, что оторопь берёт. В лесу я от них удирал бы со всех ног! Там всё огорожено, но посмотреть пускают. Завтра и сходим...
  ...Из соседних стойл послышался шорох, и в каждое оконце высунулась оперённая голова. Беглец втянул воздух и гулко рявкнул, протискиваясь к выходу из загона. Он остановился в тени навеса, с тихим ворчанием глядя на въезжающую во двор повозку. Ничего опасного в ней не было, и бронированный ящер лёг на брюхо, с ленивым любопытством разглядывая пришельцев.
  Большая колёсная повозка, выдохнув струю пара, замерла посреди двора, и приехавшие на ней засуетились, снимая циновки с привезённых бочек. Служители стаскивали груз на землю и катили к погребу, одну бочку поволокли к загонам, и Беглец неохотно ушёл с дороги.
  - О, воду привезли, - Делгин остановился в стороне от повозки, поодаль от торопящихся служителей.
  Бочки были прикрыты циновками, впитавшими утренний туман и отяжелевшими. Сброшенные на повозку, они свисали до земли и даже не колыхались от ветерка. На одной из бочек, поджав лапы, сидела крупная харайга, и её перья, обычно иссиня-чёрные, отливали холодной сталью. Кесса, закусив губу, подошла поближе. Она не ошиблась - оперение ящера было металлическим, красноватой медью горел хохолок на макушке, ледяным серебром сверкали изогнутые когти. Харайга повернула голову, и перья на её хвосте зашевелились, смыкаясь в длинное волнистое лезвие.
  Хескам понадобилась бочка, и возница подтолкнул ящера, сгоняя с насиженного места. Харайга спрыгнула на землю и прошлась вдоль повозки, с тихим скрежетом поправляя перья. Её холодный взгляд на миг остановился на Кессе, и та едва сдержала дрожь. Ящер видел её, и никакие печати ему не мешали.
  - Боевые звери - очень умные, - сказал Делгин, поглядывая на харайгу с почтительной робостью. - Вот Беглец - он только не говорит, а так...
  - Беглец глупым и не был, - фыркнула Кесса. Она не хотела смотреть на харайгу, но не могла отвести взгляд от её приоткрытой пасти с острыми зубками, круглых глаз с ободком серебристого металла, коротких изогнутых когтей на передних лапах, до поры прижатых к стальным перьям... Вдохнув поглубже, Кесса шагнула к ящеру.
  - Можно потрогать вашего зверя? - спросила она возницу, что-то отмечающего на листе велата. Тот удивлённо на неё посмотрел и нащупал среди бочек и циновок длинный поводок. Харайга с тихим шипением запрыгнула на повозку и села, поджав лапы. Кесса протянула руку к её морде.
  Харайга не шевелилась - не обнюхивала пальцы Речницы, когда та прикоснулась к её носу, не приподнимала хохолок, когда её гладили по макушке, и даже коготь не шелохнулся от прикосновения чужих пальцев. Кесса медленно убрала руку, лизнула порезанный острейшей кромкой палец и отошла от повозки.
  - Они тёплые, - заметила она с удивлением. - Перья...
  - Эрррх... Чародейство, не иначе, - покивал Делгин, выбираясь со двора. - Эти перья растут прямо из шкуры. Звери так кричат, когда... Вот оно! Слышали?
  Истошный вой пролетел по переулкам, заглушив городской шум. Кто-то кричал, изнемогая от боли и страха. Кесса вздрогнула.
  - Да мало радости, когда сталь растёт сквозь мясо, - буркнул Нингорс, приглаживая мех на загривке. - Волк, так где твои хвалёные лавки? Долго ещё мне ходить голышом?
  Многочисленные лавки сгрудились в кольце стен - у каждой гильдии была своя небольшая крепость, и стены эти высотой не уступали иным городским - тут даже были дозорные башни! Кесса лишь присвистнула, пересчитав стражников. Опоясанные стенами кварталы стояли бок о бок, ворота к воротам, сейчас все они были открыты, и повозки с водой беспрепятственно проезжали от лавки к лавке. Из закрытых дворов доносился шелест папоротника и рёв панцирных ящеров, четырёхкрылые шонхоры сновали по крышам - на лапках каждого сверкали белые кольца. У главных ворот разгружался караван из Рата, и жители уже толпились вокруг, разглядывая и обсуждая каждый свёрток, снимаемый с повозки. На табличках, развешанных над каждым крыльцом, тянулись перечни тканей, - ни одна не была знакома Кессе, и она, махнув рукой, зашла в первый же дом. Цена оказалась невысокой, торг не затянулся, - и Нингорс вышел из квартала ткачей и швей, завязав на поясе новенькую набедренную повязку с несложной вышивкой на длинных хвостах.
  Улочки в торговых кварталах - все, кроме единственной широкой колеи, на которую, как на нитку, были нанизаны все маленькие крепости - были так узки, что солнце на них не падало - крыши смыкались краями. Кое-где к стенам прилепили крохотные цериты, чтобы в длинных узких переходах жители не сбивали друг друга с ног. Все куда-то спешили, толкались и шипели по-кошачьи, но вокруг Нингорса было пусто, будто его окружала невидимая стена.
  - Алгана! - испуганно воскликнул кто-то в переулке. Речница обернулась, но увидела лишь всколыхнувшуюся толпу, - воскликнувший, растолкав соседей, уходил прочь.
  На листе коры, вывешенном над воротами, красовалась распластанная шкура с хвостом, но без головы. Этот рисунок успел потемнеть и местами затереться от дождей, но под ним чернели свежие знаки - три выжженных круга, три луны.
  Кислый запах выделанных шкур висел в воздухе, смешиваясь с горечью незнакомых трав и печным дымом. Клыкастый торговец - один из немногих местных жителей, кто был одет с ног до головы, а не обошёлся набедренной повязкой и собственной шерстью - расплылся в улыбке, кивая на прибитые к доскам полосы и обрезки, на груды кож в огромных ларях и над ними.
  - Хороший день, уважаемый Алгана! Только на днях привезли товар из ваших краёв.
  Нингорс кивнул, и его крылья едва заметно вздрогнули.
  - Что пойдёт на прочные ремни? - спросил он. - Хурга? Давай сюда, что есть.
  Житель, отмахнувшись от подмастерья, развернул перед хеском свёрнутые шкуры, повертел одну из них так и этак, помял в руках и потянул в разные стороны. Нингорс фыркнул и, вытянув из груды одну из кож, подозрительно её обнюхал.
  - Прочные, я сказал, - буркнул он, бросая шкуру обратно. - Где ты берёшь эту рухлядь?
  - Ох-хо-хо, - покачал головой горожанин, жестом отсылая помощника в другую комнату. - Самое прочное, что есть, и сыростью совсем не тронутое. Разве я стану обманывать Алгана?!
  - То-то нос горит от вонючего порошка, - ещё громче фыркнул Нингорс. Оборотень, прикрывшись рукой, чихнул.
  - Верно, - вполголоса сказал он, повернувшись к Кессе. - Любят тут насыпать этой дряни. Аж глаза режет!
  - Вот хорошая кожа, - сказал житель, разворачивая ещё одну шкуру и указывая на маленькое клеймо в уголке. - С ваших холмов.
  Нингорс потрогал кожу, помял и тщательно обнюхал - и кивнул.
  - Это пойдёт. А с Холма Полуночной Грозы ничего не привозили?
  - Холм Полуночной Грозы? Клеймо с луной и молнией? - торговец, на миг задумавшись, кивнул на прикрытый ларь. - Давно ничего нет. Одни обрезки на шнурки и браслеты. Не нужно?
  Крылья Нингорса дрогнули ещё раз, он приоткрыл пасть, хотел что-то сказать, но только мотнул головой и похлопал по выбранной шкуре.
  - Назови цену.
  Выбравшись из лавки, Делгин неудержимо расчихался и отошёл подальше от Нингорса, повесившего шкуру на плечо.
  - Этого хватит? Одной маленькой шкурки? - Кесса удивлённо смотрела на шкуру хурги.
  - Кардвейт разрешил взять инструменты, - сказал Делгин, утирая нос. - Но где найти место? В комнате ты всех уморишь!
  - Выветрится, - буркнул Нингорс.
  Делгин, отмахиваясь от горького запаха и поминая вполголоса богов, вывел путников из сплетения переулков за стену, на широкую улицу, пригодную для повозок и панцирных ящеров. На каждом крыльце стояли жаровни, пахло мёдом и варёными ягодами, и многие жители, проходя мимо, держали в руках свёрток со сластями или палочку с нанизанными на неё микринами. Кесса, вдохнув сладкий запах, двинулась к ближайшему крыльцу, но её оттолкнул прохожий. Она замерла на месте, забыв о сладостях, - таких хесков она уже встречала, и не в этом городе. По улице шли, прижимаясь друг к другу и хмуро поглядывая на иноплеменников, кладоискатели из Скейната.
  - Нингорс, смотри! Помнишь их? Они копали яшму в ручье, - прошептала Речница, потянув хеска за крыло. Он пожал плечами.
  Они нагнали кладоискателей у поворота. Кесса думала, что там начинается один из переулков, но мостовая через пару шагов упиралась в лестницу. На ступенях, перед открытой дверью, стояла боевая харайга. Рядом с ней сидел горожанин в кожаной броне. Его руки - от запястья до плеча - обвивали десятки плетёных браслетов.
  - Вот так они обычно ходят, - прошептал Делгин, указывая на жителя. - Все в шнурках и лентах. Это из-за Волны всё поснимали.
  Кладоискатели, подойдя к лестнице, замялись, но всё же один из них шагнул на ступеньку, а за ним поднялись и остальные. Житель в доспехах дал знак харайге, и ящер попятился, пропуская гостей. Один из них достал из сумы увесистый мешочек, высыпал содержимое на ладонь, - в тусклом свете заблестела яшмовая галька. Горожанин покосился на неё, кивнул и указал пришельцам на дверь. Вскоре на крыльце осталась только харайга, и дом закрылся.
  - Самые смелые, - проворчал Нингорс. - Не только залезли в болото, но и перешли границу.
  - Может, и нам продать камешки? - Кесса посмотрела на лестницу. Алгана фыркнул.
  - Подожди до Рата. Деньги ещё остались?
  - Денег хватит, - кивнула Речница.
  Широкая улица взбиралась на холм и, миновав подъём, разбивалась о зубчатые кирпичные стены. Там она распадалась на два рукава, и толпа расходилась по ним, а ворота, в которые упиралась дорога, оставались закрытыми. Зубастый череп тзульга украшал каждую створку, ещё один был укреплён над воротами. Кесса, высмотрев в нижней части левой створки калитку, довольно усмехнулась.
  - Там есть открытая дверца! - крикнула она, спускаясь с крыши на плечо Нингорса. Хеск осторожно поставил её на мостовую.
  - Ага, туда и идём, - кивнул Делгин. - Ворота открываются не для... Эррх, мех и кости!
  Трубный рёв напуганного стада алайг раскатился по улице, и прохожие прижались к стенам, а кто-то даже забрался на крыльцо. По мостовой, с хрустом вминая плашки в землю, ползла тяжёлая вайморская повозка. Её паруса были спущены, тёмный дым рвался из труб с надсадным шипением, наполняя улицу запахом гари. На широкой палубе лежало что-то большое, прикрытое широкими циновками. На каждой из них мерцали, время от времени вспыхивая, колдовские узоры, и вдоль палубы, по ограждению и под ним, пролегала широкая полоса охранного круга. По ту сторону сияния стояли над грудами циновок существа в дорожных плащах. С одним из них Кесса встретилась взглядом - и содрогнулась.
  Из-под капюшона выглядывала длинная узкая морда, покрытая белыми перьями. Острые зубы торчали сверху и снизу, смыкаясь, как капкан. Узкие алые глаза на миг вспыхнули и погасли, и Кесса поспешно отвела взгляд. Даже сторожевая харайга у водяной повозки смотрела на неё дружелюбнее.
  - Венгэты! - Делгин в волнении дёрнул её за руку. - Венгэтская повозка! Это они придумали, как растить боевых зверей! Говорят, у них даже тзульги есть...
  - Ну уж! - фыркнула Кесса, забыв о белых ящерах в человечьей одежде. - Откуда у них тзульги, если этих тварей всех перебили?
  Тяжёлый вздох раздался под циновкой на палубе, и волосы Кессы шевельнулись от горячего ветра. Циновки тяжело вздымались, что-то шевелилось под ними. Та, что лежала на краю палубы, дрогнула, и из-под неё выскользнули длиннейшие когти - три изогнутых меча на могучей лапе.
  Белый ящер приподнял покрывало и с пронзительным воплем повернулся к носу повозки. Сигнальные рога взревели, и колёса загрохотали чаще. Впереди медленно открывались тяжёлые ворота, и повозка подползала к ним, шипя и выдыхая пар. Кесса, оцепенев, провожала её взглядом.
  - Пернатый холм...
  Рядом с ней шумно выдохнул Делгин. Его глаза восторженно сверкали.
  - Венгэты привезли живых зверей! - сцапав Кессу за руку, он поспешил к воротам. - Вот бы показали того, с когтями! Здоровенный, правда?
  - Это детёныш, - отозвался Нингорс, и от ненависти в его голосе вздрогнул даже Оборотень. - Какая мерзость...
  Кесса вывернулась из-под руки Делгина и остановилась у стены, глядя на закрывающиеся ворота. Не успели створки сомкнуться, как захлопнулась и маленькая дверь, а глазницы трёх черепов загорелись лиловым огнём. Путь был закрыт.
  "Зурханы," - Кесса смотрела на стены, и ей мерещились папоротниковые заросли, шелестящий вздох над головой и огромный ящер, вскинувший когтистые лапы. "Эти существа - прямо в городе. Нуску Лучистый, куда меня занесло?!"
  - Если зурхан захочет выбраться, выдержат ли ворота? - прошептала она. - Его же ничем не возьмёшь...
  Делгин растерянно качнул головой.
  - Эррх... С чего ему выбираться? Их там хорошо кормят, - сказал он. - Они там аж лоснятся. У этих зверей хорошая жизнь.
  Нингорс, заскрипев зубами, повернулся к нему, и Оборотень попятился, испуганно скалясь.
  - Зурхан - благородный зверь. Никогда не нападает, не предупредив, - из груди хеска вырвалось глухое рычание. - Тут его тащат, как мешок с сеном. Хорошая жизнь...
  ...Кухонные печи прятались за стеной, все дверки, впускающие в залу горячий воздух, были прикрыты, - но сама стена только что не дымилась, и никто уже не решался сесть рядом с ней. Окна и двери открыли нараспашку, и рои насекомых гудели на границе тьмы и света, не решаясь пересечь незримую черту. Кто-то уже выбрался на крыльцо, и со двора неслись пьяные песни. На гуляк с крыши вопил крылатый ящер, разбуженный среди ночи. Но ни его вопли, ни голоса захмелевших хесков не могли заглушить протяжный рёв, вой и пронзительные крики, волнами накатывающие на город из крепости под тремя черепами. Если бы Кесса прислушалась, она различила бы отдельные голоса - шелестящие вздохи и раскатистый рокот зурхана, трубный рёв алайги, скрипучий визг пернатых хищников и басовитый гул анкехьо и Двухвосток. Пленники осваивались в новом доме...
  - Грибы и бобы! - Делгин заглянул в свою миску и досадливо скривился. - Мех и перья! Где моё жаркое?!
  - А по мне, хорошее варево, - пожала плечами Кесса. По правде говоря, она едва различала вкус еды, - холод, ползущий по коже при каждом вопле с улицы, заглушал и мысли, и чувства.
  - Нингорс не спустится? - Оборотень вздохнул, покосившись на лестницу. Она скрипела под чьими-то ногами, но навряд ли это был Нингорс, - под лапами Алгана ступени проседали куда сильнее.
  - Он шьёт, - покачала головой Кесса. - Кто бы мне сказал, что я встречу крылатую гиену, умеющую шить...
  "Даже Алгана, могучие воины Хесса... даже из их числа мне попался именно ремесленник!" - вздохнула она про себя. "Да, что-то в легендах напутали..."
  - Гиены по степи бегают, - фыркнул Делгин. - А уважаемый Нингорс - мастер-шорник и торговец кожами.
  - Да, могучий демон, торгующий кожами, - это совсем другое дело, - пробормотала Кесса, разглядывая стол. "Отчего мне никогда не встречаются великие воины и мудрые чародеи?!"
  Край стола дрогнул - на него опустился тяжёлый кулак. Дрогнул и Делгин, поспешно поднимаясь на ноги. Над ним возвышался Хонтагн, и череп маленького зверька покачивался на его шее. Кардвейт, хозяин каравана, стоял перед Кессой и рассматривал её пристальным недобрым взглядом.
  - Делгин, иди сюда, - поманил он Оборотня к себе, отходя от полупустого стола. - Один.
  - Почему мне с ним нельзя? - спросила, облокотившись на стол, Кесса.
  - Если хочешь, чтобы я рассчитал его прямо здесь, - иди, - неприятно усмехнулся Кардвейт. Делгин бросил на Кессу предупреждающий взгляд и быстро выбрался из-за стола.
  - Что такое, мастер Кардвейт?..
  Кесса напрасно прислушивалась - хески вышли на крыльцо, и пьяные голоса заглушили негромкий злой шёпот и сердитое ворчание. Делгин вернулся один, грохнул кулаком по столу и плюхнулся на скамью, мотая головой и криво усмехаясь.
  - Он обидел тебя? - испугалась Кесса. - Что он сказал?
  - Да что он скажет... - скривился Оборотень. - Злится, что вы живёте с нами в одной комнате. И что я с тобой говорю и хожу. Обещал вышвырнуть меня прямо здесь, если это продолжится. Да и Вайнег с ним! Что я, дороги не найду?..
  Когда Кесса поднялась в спальню, тусклый церит у окна ещё мерцал. Нингорс сидел у светильника и примерял ремни к прорезям. Почти готовая сбруя лежала на его постели рядом с коротким лезвием и мотком дратвы.
  - Что случилось, детёныш? Кто тебя напугал? - увидев Кессу, хеск отложил работу и недобро оскалился. - Где он?
  - Не, меня никто не трогал, - покачала головой Кесса. - Кардвейт, Бездна его поглоти, очень зол на нас, а отыгрывается на Делгине. Грозится выгнать его... Нам, Нингорс, завтра лучше улететь.
  - Давно пора, - фыркнул Алгана. - Я думал, ты тут жить останешься. С утра проверишь новую сбрую. Что бы ни вышло, будет не хуже старой плетёнки, - кожа прочная.
  ...Кесса проснулась от резкого запаха гари - и липкого страха. Сердце отчаянно колотилось, в ушах звенело. Она распахнула глаза и скатилась с ложа, испуганно глядя в окно. От прикрывавшей его циновки остались жалкие обгорелые клочья, и пепел осыпался с них белесыми хлопьями. Зеркало, забытое у изголовья, горело белым огнём, и блики рябью расползались по потолку и стенам.
  - Волна! - вскрикнула Кесса, поднимаясь на ноги. На соседней постели зашевелился сонный Хонтагн - отсветы потревожили его, и он сел, мотая головой и сердито фыркая. В другом углу поднял голову от подушки Делгин, озадаченно взрыкнул и уставился на одеяло, будто никогда ничего подобного не видел.
  Кесса выглянула в окно - жар лился с улицы, но солнца не было. В дрожащем сиянии над двором кружили Клоа, поочерёдно приближаясь к окну и поворачивая к нему безглазые морды.
  - Эрррх, - проворчал Делгин, обнюхивая одеяло. Оскалившись, он всадил в грубую ткань зубы и рванул на себя, выдирая большой кусок. Кесса испуганно мигнула.
  - Ты что?!
  Договорить она не успела - кулак Хонтагна врезался в её скулу, и она, не удержавшись на ногах, свалилась на усыпанный пеплом пол.
  - Лаканха! - вскрикнула она, вскинув руку, и лапа Хонтагна, не дотянувшись до её горла, отдёрнулась. Хеск схватился за ушибленный нос, вода на время ослепила его, залив глаза. Отчаянный крик разбудил всех, кто спал, - и отвлёк Делгина от раздирания одеял и подушек. Оборотень отшвырнул лохмотья и всем телом развернулся к Кессе, на глазах обрастая шерстью и сгибаясь в три погибели. Она шарахнулась в сторону с испуганным воплем.
  Крыло развернулось с резким хлопком, и большой волк, налетев на него, растерянно щёлкнул зубами - а потом покатился в дальний угол, жалобно визжа. Нингорс обвёл комнату горящим взглядом и завыл, хватаясь за голову. Дрожащий свет бил в окно, трепетал на тёмных крыльях и мохнатой спине.
  - Что за кавардак? - спросил, оскалившись, разбуженный Кардвейт. Он потянулся к светильнику, и тут Кесса увидела тень, скользнувшую за его спиной.
  - Сзади! - крикнула она. - Ал-лийн!
  Водяной шар взорвался, окатив брызгами и Кардвейта, и растерянного Хонтагна, спавшего на соседней постели. Предводитель каравана слегка покачнулся, схватился за проколотое плечо, уже поворачиваясь к противнику, - и тот, так и не успев отвести руку от забрызганных глаз, с воем скорчился на полу.
  Делгин поднялся, тряся головой; его лицо снова стало плоским, но руки ещё были покрыты мехом. Он взглянул на окно - и с хриплым рычанием оскалился и пригнулся к полу. Нингорс зарычал ещё громче и вздыбил шерсть на загривке, его глаза горели янтарным пламенем, стремительно багровея.
  - Стой! - Кесса прыгнула к нему и обхватила мохнатые бока, чувствуя, как под шерстью струится жар. - Нингорс, держись! Агаль... это Клоа за окном! Это всё они...
  Хеск встряхнулся всем телом, сбросив руки Речницы, и наклонился к ней, шумно втягивая воздух. Что-то с глухим стуком ударило его в спину - он даже не покачнулся.
  - Клоа, - он шагнул к окну и выглянул наружу. От оглушительного воя качнулись стены, и Кесса схватилась за уши - ей мерещилось, что череп вот-вот разлетится на кусочки. Хвостатые тени, плюнув в окно невидимым пламенем - так, что задымилась рама - развернулись и нестройным клином скрылись в полумраке. Нингорс помотал головой и с глухим стоном оглянулся. Кесса прижалась к его боку, дрожа от волнения.
  Поперёк ложа лежали вниз лицом двое Хонтагнов со связанными руками. Один слабо постанывал. Кардвейт стоял над ними, потирая плечо. Царапина уже затянулась, но кровавое пятно осталось. На том же ложе сидел, понурившись, Делгин, оглядывал ушибленные бока и виновато косился на Кессу.
  - До чего радостная ночь, - проговорил, скривившись, Кардвейт. В ответ ему окрестные дома огласились воплями, и где-то взвыл тревожный рог. Хеск покачал головой.
  - Клоа, - судорожно вздохнула Кесса. - Они принесли сюда Агаль!
  - Они много кого навестили этой ночью, - вздохнул караванщик. - Оборотень, сходи за стражей.
  Нингорс неуклюже опустился на пол, понюхал лицо Кессы и лизнул ушибленную скулу. Речница от неожиданности отшатнулась, потрогала щёку. Ушиб быстро опухал и к утру обещал окраситься яркими цветами. Нингорс лизнул его ещё раз и ткнулся носом Кессе в лоб.
  - В городах всегда так, детёныш. Чем больше существ, тем больше грызни. Может, откусить ему руку?
  Он кивнул на связанного Хонтагна. Кесса замотала головой.
  - Они за тобой прилетали, - прошептала она. - Почуяли, что ты был в Волне... Им нужен вожак, зверь Волны. Хоть бы они никого не нашли...
  ...Где-то у городской стены печально выл демон-падальщик. Город поутру ещё не проснулся, и вой отлично был слышен в обеденной зале - полной, но тихой. Сквозь угрюмое бурчание тех, кто отважился спуститься, было слышно, как тревожно шипят и фыркают в загонах чудом выжившие ящеры.
  Перо писца быстро скользило по листу велата, выводя затверженные слова.
  - "Принимаю эту плату и обязуюсь не требовать и не взыскивать иной," - дочитала до конца Кесса и, взяв перо, старательно вывела на листе своё имя. Пальцы слушались плохо - одеревенели за зиму.
  Кардвейт пододвинул к ней россыпь кун и поднялся из-за стола.
  - Больше никакой ущерб не был нанесён или получен вами? - спросил хмурый стражник, дожидаясь, пока писец соберёт свои листья. - Тогда вам сильно повезло.
  Воины городской стражи, взяв с собой двоих крылатых кошек-йиннэн, рыскали по постоялому двору. Двое выводили на улицу понурого хеска со скрученными за спиной руками. Выглянув с крыльца, Кесса увидела, как спускают в погреб накрытое циновками тело.
  Во дворе суета уже улеглась, и стража выставила вон лишних зевак. Из загона двое служителей выносили ещё один труп под пропитанной кровью циновкой, судорожно сглатывая и стараясь не смотреть на ношу. Угрюмый воин шёл за ними. Ещё двое стражников охраняли связанного служителя, и лекарь прикреплял к полосе коры его сломанную ногу. Она от бедра висела неуклюже, как длинный куль с комковатым содержимым. Раненому дали какое-то снадобье, и он уже не кричал - сидел молча, прислонившись к стене, и иногда пытался упасть. Один из стражников вполголоса расспрашивал его, но слов Кесса не слышала - на другом краю двора испуганно шипел и тонко вскрикивал раненый ихулан. Двое хесков поддерживали его с боков, третий принёс воды, и ящер пытался пить - но раны на груди и шее мешали наклонять голову, и он вздрагивал от боли.
  Из загона, вытирая руки мокрыми листьями, вышел Нингорс. На брошенные в кучу мусора листья тут же приземлился пролетающий шонхор, привлечённый запахом крови, но эта кровь оказалась ему не по вкусу - и он с разочарованным воплем перелетел на соседнюю крышу.
  - Нуску Лучистый! - Кесса покосилась на тело под окровавленной циновкой, оставленное у ворот. - Случится же такое... Это Беглец его так? А с ним самим что?
  - Волк с ним возится, - отозвался Нингорс. - С самого рассвета. Можешь зайти к ним, кровь уже смыли.
  Далеко идти не пришлось - огромный бронированный ящер уже выбирался во двор, протискиваясь между хрупкими опорами. Хеск со сломанной ногой, завидев его, вздрогнул и отшатнулся. Беглец принюхался и устремился прямо к Кессе. Делгин ехал на его спине и вертелся, осматривая бока и хвост ящера.
  - Беглец! - Кесса погладила анкехьо по носу, тот радостно фыркнул. - Хорошо, что ты жив. Чем воинам Волны помешали мирные звери?!
  - Спроси ещё, чем мне помешало одеяло, - буркнул угрюмый Делгин, спускаясь на землю. - Вычтут теперь из жалования, мех и кости...
  - А сам ты как? - Кесса напряжённо вглядывалась в его лицо, высматривая признаки заразы.
  Оборотень повернул на запястье браслет из тиснёной кожи. В его складки были вклеены крохотные осколки аметиста.
  - Обещали, что прочистит голову, - пожал плечами Делгин. - Кардвейт его выкупил на два дня. И это, нутром чую, вычтут из жалования...
  - Ты живой и в своём уме, - недобро покосился на него Нингорс. - Ты выстоял перед Агалем. А вон там, у ворот, и вон там, у стены, - те, у кого не вышло. Им сейчас не до жалования.
  - Эрррх, мех и кости... - покачал головой Оборотень. - Я не жалуюсь. Вы меня спасли от нехорошего. Но всё вот это...
  Его передёрнуло. Беглец, почувствовав неладное, встревоженно фыркнул и развернулся мордой к нему.
  - Дурной год, - буркнул Нингорс. - Чем-то кончится...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"