- Знакомая местность, - Гедимин остановился и обвёл взглядом окрестности. - Лет семьдесят назад я бродил тут с дозиметром. На карте обозначена как "овраги Чинчикоцоу".
Фрисс тоже остановился, дожидаясь, пока сармат сверится с картой. Извилистый, как река, овраг со множеством "притоков" и ветвлений, чем дальше, тем больше походил на лабиринт. На его дне топорщилась жёсткими пучками зелёная, ещё не выгоревшая геза, и тихо журчали еле заметные родники. Вокруг воды плотной стеной поднималась непроходимая трава с ядовитыми шипами - многожальник, а в его зарослях бегали туда-сюда пёстрые длинноногие птички - чинчики. За многожальником были их гнёзда, и Фрисс пытался уже дотянуться и украсть яйцо-другое, но свирепое растение чуть не сняло с него кожу вместе со скафандром. Сверху над оврагом нависали синие соцветия Кемши, первой Высокой Травы, которую Речник увидел на западе. И то она была куцей и заморенной по сравнению с речной Кемшей...
- А потом вы очистили эти овраги от ирренция? - поинтересовался он и поправил на плече перевязь. Бластер был тяжелее меча и постоянно утягивал клинок за собой со спины на шею.
- Понятия не имею, Фриссгейн. Моё дело - собрать данные, а дальше разбирался Ураниум... - сармат спрятал передатчик и махнул рукой на север. - Нам туда. Где-то там, если не ошибаюсь, лежит камень с метками...
Огромную плиту базальта с выплавленными в ней значками путники нашли, только продравшись через заросли многожальника. Здоровенная бурая крыса высунулась из какой-то норы в траве и вцепилась в сапог Речника - и очень быстро спряталась в нору после выстрела, опалившего ей спину. Гедимин смахнул с плиты песок и вгляделся в символы. Фрисс подошёл к камню и попытался прочесть написанное.
Это были не буквы Шулани или тлакантского алфавита, а символы-картинки. Когда-то их на камне было больше, потом кто-то расплавил и затёр почти все значки. Сармат провёл рукой по оставшимся и посмотрел на Фрисса.
- Из интересного тут остались только пещеры искусственного происхождения, захваченные Флервой. Там устойчивое сильное ЭМИА- и ЭСТ-излучение. Ну да... оно так там и осталось, - Гедимин покосился на дозиметр. - Как ЭСТ, так и ЭМИА. Сюда просачивается, но незначительно.
"Пещеры с ирренцием..." - сердце Фрисса забилось чаще. "Может быть, тайник. Хватит ли сил выкосить Флерву..."
- Я собираюсь спуститься туда, Гедимин, - решительно сказал Речник. - Ты подождёшь, пока я вернусь?
Сармат посмотрел на него долгим задумчивым взглядом.
- Ну ладно, флоний у меня ещё есть... - еле слышно пробормотал он.
С тех пор, как овраг Чинчикоцоу рассёк надвое древнетлакантские туннели, прошло немало лет, и вход успел обвалиться и зарасти гезой и многожальником. Внутри стояла непроницаемая темнота. Фрисс поправил светильник на груди и задумчиво посмотрел на свои "сапоги" из обрывков скирлина, обломков фрила и нескольких слоёв сухой травы.
- От хашта не спасёт, но всё же скафандр будет целее, - сказал сармат и ещё раз проверил, хорошо ли приделана к сфалту новая насадка - сопло, извергающее кислотную взвесь.
- В позапрошлом году я это устройство доработал, - кивнул он с довольным видом. - А ты будь осторожен со своим бластером. ЭМИА-лучи не должны коснуться ирренция, если он там есть. Иначе взорвёмся.
Помня, насколько неприятное растение Флерва Рудничная, Фрисс зажёг светильник, едва темнота сомкнулась над путниками. Холодный белый свет залил туннели, высветив внутренности огромной трубы из рилкаровых колец, когда-то гладкой, сейчас выщербленной и изъеденной изнутри. Под ногами хлюпало - родники Чинчикоцоу нашли сюда путь и текли по туннелю, размывая слежавшуюся грязь. Путники шли по перегнившим и догнивающим листьям Флервы, едкий сок, смешиваясь с землёй и водой, пузырился и шипел в лужах. Труба разделилась натрое. На перекрёстке белый луч выхватил из темноты длинные плоские побеги, недавно сброшенные растением и пока ещё сохранившие подвижность. Когда Фрисс проходил мимо, тёмные ленты шевельнулись и поползли к нему, но Речник пинком отшвырнул их к стене.
- Наводятся на тепло и дрожь земли, - шёпотом пояснил сармат, заглядывая в боковой туннель. - Ну и клубок...
Из каждой пещеры что-то громко шуршало и поскрипывало. На перекрёстке в груде сброшенных и уже подгнивших побегов чернели обглоданные кости - множество мелких и небольшая кучка крупных, среди которых Фрисс разглядел большой рогатый череп.
- Фриссгейн, готовься. Источник излучения - в одном из клубков, - прошептал сармат и направился в боковой коридор. Речник снял бластер с предохранителя и пошёл следом.
Флерва напала неожиданно, и никакой свет не помог её заметить - просто чёрная волна захлестнула Речника, и он еле успел выстрелить в шевелящуюся массу, прежде чем лозы обмотали его с ног до головы. Скрежет стал громче, побеги отпрянули, запахло гарью и кипящим травяным соком. Фрисс выстрелил ещё несколько раз, выжигая дыры в широких листьях. Побеги стремились обвить его и утянуть во мрак, и им удалось даже подтащить Речника к стене, а потом они разом обмякли и посыпались на пол. Между Фриссом и растением стоял Гедимин, направив сфалт на гигантский клубок лоз. Никакое свечение не исходило из сопла, но Флерва таяла на глазах, испепеляемая невидимыми лучами и кислотными брызгами. Едкий пар полз по туннелю, обмотки на ногах Фрисса почернели и стали разваливаться. Остатки Флервы втянулись в люк, уводящий вниз, сармат остановился посреди очередного перекрёстка, Фрисс встал рядом и потянулся за тревожно пищащим счётчиком Конара. Прибор очнулся - но из-за чего, Речник не понимал. Гедимин обвёл взглядом коридор, шагнул к стене и приложил к ней руку. Его ладонь погрузилась в тёмную пыль, а затем покрывающий стену металл посыпался вниз мягкими хлопьями. Фрисс помянул тёмных богов. Он уже знал, что это означает.
- Ложный след. Это облучённый металл, и других источников излучения тут нет, - вздохнул сармат. - И вообще это древний отстойник. Нечего тут делать, Фриссгейн, пустая трата кислоты.
- Отстойник? Ты уверен, Гедимин? - Речник в досаде ударил кулаком по стене, вызвав ещё один пылевой оползень. Где же и расти Флерве, как не в древней выгребной яме...
- Закономерно, не так ли? - сармат усмехнулся и пошёл обратно. Речник понуро последовал за ним. От едких испарений светильник потускнел, начал мигать, и хотя Фрисс протёр его рукавом, это не помогло. Утешало лишь, что до выхода идти недалеко.
Что-то блеснуло на стене под лучом светильника, а потом у Речника потемнело в глазах. Очнулся он у стены, в хлопьях облучённого металла, с гудящей головой. Что-то нестерпимо давило на уши. Впереди, в окружении неровного зелёного сияния, стоял Гедимин, а его броню обволакивала подвижная полупрозрачная масса, стекающая со стен и потолка и всползающая с пола. Её было много, и двигалась она целеустремлённо, пытаясь поглотить добычу. Свет бил из-под пластин, содранных со сфалта, и под ним бесформенное существо чернело и распадалось на ошмётки. Сармат опустил сфалт к земле, погрузив его в липкую массу, и резко поднял над головой - и бесцветный кокон свалился с него и хлынул в разные стороны. Фрисс выхватил бластер и выстрелил наугад - найти у непонятной твари голову или сердце он не мог. Масса задымилась, вытянулась в сторону Речника, но тут Гедимин перехватил сфалт поудобнее и направил на неё испепеляющее излучение. Фриссу снова показалось, что его ударили по затылку, луч бластера чиркнул по стене над текучей тварью, но непонятный враг уже бежал - втянулся в трещину между рилкаровыми кольцами, и посланное вслед ему излучение навряд ли серьёзно ему повредило. Речник поднялся, отряхиваясь от металлической трухи и гнилых листьев. На него смотрел сармат, болезненно щурясь от света. Одной рукой он прикрывал выемку в рукояти сфалта, из которой исходил яркий свет, и расплавленный фрил стекал по его пальцам и беззвучно капал на землю.
- Иди наверх, быстро! - рявкнул сармат, заметив ошарашенный взгляд Речника. Сквозь гул в ушах крик долетел до Фрисса, как неясный шёпот.
Наверху он плюхнулся на кучу камней и зажмурился. Ноги держали его нетвёрдо, как будто он в самом деле ушибся головой. На камнях он просидел недолго - из пещеры ничего не было слышно, и Речник испугался за Гедимина. Он снова шагнул в тёмный туннель - и облегчённо вздохнул. Слышать мешал проклятый гул в ушах, а сармат уже подошёл к выходу. Он держался за стену и слегка пошатывался. Чёрная броня на правой руке расплавилась полностью, обнажив слой сверкающего золотистого ипрона. Фрисс бросился навстречу, чтобы помочь Гедимину выйти, но понял, что просто не удержит такую тяжесть. Сармат перешагнул через завал у входа и прислонился к отвесной стене обрыва.
- Только эа-формы здесь и не хватало! - пробормотал он, глядя на Фрисса затуманенным взглядом. - Откуда она взялась?! Надо оставить предупреждение...
- Гедимин, ты лучше сядь, - покачал головой Фрисс. Бесформенная тварь умудрилась навредить даже бронированному сармату! И, судя по следам на пластинах, чуть не содрала с него броню...
- Чуть реактор не залил фрилом... - сармат посмотрел на оплавленную руку и поморщился. - Чем я думал, интересно... Нечего тут сидеть, Фриссгейн. Надо идти, я не хочу проснуться в объятиях этой твари. Дожечь бы её...
Он с сожалением посмотрел на тёмную пещеру и побрёл к камню-указателю. Фрисс следил за ним с тревогой. Сармат очень старался держаться прямо, пока выжигал на плите новые знаки и отправлял какое-то сообщение с передатчика. Видно было, что все действия даются ему с трудом. Да и Речник ещё не мог ни быстро идти, ни связно думать.
- Эа-форма? Это то, что получается при эа-мутации? - спросил он, припоминая рассказы Халана. Гедимин кивнул и снова покосился на зияющий вход в пещеру.
- Это сармат. Надеюсь, его уничтожат быстро. Знать бы заранее - защитил бы уши...
Из пещеры не доносилось ни звука. То, что когда-то было сарматом, утекло в трещины камней и лежало теперь под землёй, зализывая раны. Гедимин торопил Речника - до ночи он хотел выбраться из лабиринта Чинчикоцоу.