Жизнь и удивительные приключения лау Альгенвсиды Ромминг
Глава первая
"Не было у лау забот, связалась лау с сиглем"Островная поговорка
Ночь стояла над славным городом Кадаирнен, что на острове Алавесу, самом северном обитаемом острове Империи. Ночь простиралась над портом, где ещё кипела жизнь в кабаках, тавернах и прочих сомнительных заведениях; над пригородом, где молодежь уже медленно, неохотно, но расходилась по домам, а горожане постарше смотрели далеко не первый сон; наконец, над старым городом и рекой, в почти абсолютной тишине медленно катящей свои мутные воды к морю - улицы здесь опустели ещё до полночного часа, двери домов были заперты, а свет потушен.
Но если бы случилось позднему прохожему спешить по мосту Далаверда Шестого с делового правого берега на жилой левый, то в тени между крайней опорой и мостками, к которым по утрам причаливали лодки торговок рыбой и прочими дарами моря, в этой тени тот самый припозднившийся прохожий увидел бы печально глядящую на луну лау Альгенвсиду Ромминг, библиотекаря школы для девочек имени покойной виконтессы Аланти.
Но прежде чем неизвестный прохожий задался бы справедливым вопросом: "А что делает такая приличная лау под мостом в первом часу ночи?.." Ах нет, вероятно, этот вопрос вовсе бы не пришёл случайному прохожему в голову. Будь он в подпитии либо страдай от слабости зрения, вероятно, он всего лишь подумал бы: "Праматерь! О чём думает служба отстрела бродячих животных?!" или "Праматерь! О чём думает хозяин этого волкодава, отпуская его на ночь погулять?!"
А находись случайный прохожий в полном здравии и состоянии абсолютной трезвости, вероятно, он и вовсе ничего бы не успел подумать и с воплем "А-аа-а! Спасите!!" побежал бы за стражами порядка.
Потому как лау Ромминг (к слову, добрейшей души женщина, неспособная кого-либо покусать даже легонько) сидела под мостом в несколько неподходящем для приличной лау облике.
И, прекрасно представляя, сколь непривычен этот облик для простых горожан, лау Ромминг забилась глубже под мост, присела на задние лапы, уложила хвост на доски настила и предалась не слишком жизнерадостным размышлениям. В ночной тиши, при свете луны, поминала бедная лау тихим добрым словом своих родителей, наивно понадеявшихся, что половина людской крови в каждом перебьёт, и дочка оборотнем не станет. В четырнадцать лет девочка в полной мере осознала, насколько они ошибались - как-то утром обнаружив ужасающее превращение нормальных девчачьих ушек в волосатые лопухи. Появление хвоста довело несчастного ребёнка до истерики. Потребовалось немало времени и ещё больше объяснений, чтобы новоявленная оборотень приняла свою вторую натуру, смирилась с её наличием, научилась оборачиваться полностью и контролировать изменения во внешности.
Со временем сама юная лау даже начала находить определённые преимущества в своей необычной сути. Но увы, ей пока не удалось догнать хоть кого-нибудь и объяснить, что вовсе не стоит бояться здоровенную чёрно-бурую зверюгу неопределённого вида.
"Спасибо огромное дедушке-медведю по отцовской линии и бабушке-волчице по материнской! - ворчала про себя лау Ромминг, для друзей - просто Сида, в сотый раз обсасывая вселенскую несправедливость с тем же упоением, с каким её дальние родственники смакуют мозговые косточки. - Родители бы хоть подумали, что получится из смеси волка с медведем! На задних лапах - выше любого мужчины. Да и на четырёх - с крупного пони размером. Эх! Нет чтоб как Квита - худенькой юркой кошечкой оборачиваться! Так нет же, поперёк себя шире, лохматая, клыки с палец длиной, лапы - с Квитину талию... Вот Квите повезло, вся такая изящная да гладкая.... И чего она на "кошку" обижается?..
...Квита - красавица. Глаза золотистые на мордочке аккуратной, усики светлые изящно топорщатся, ушки закруглённые, тело поджарое, лёгкое. Хвост пушистый..."
Лау вспомнила рассказ подруги: на очередной ночной прогулке та столкнулась нос к носу с бродяжкой, так та ничуть не испугалась, наоборот, потянулась погладить. А Квита её - когтистой лапой, чтоб грязными руками умытую шёрстку не пачкала. Девочка - в рёв, Квитка - прыжками прочь.
"Мне бы понравилось, и потом - ребёнок же... Эх, мне бы прыгать! Но куда там..."
От несправедливости жизни лау Ромминг отчаянно хотелось завыть. Остановило сознание того, что горожане не оценят её вокал - даже на Островах к половинчатым оборотням настороженно относятся. И хотя нет на Алавесу недолюбливающих оборотней хатеров, только люди да сигли, зато Небесная канцелярия не дремлет. А с её представителями лау Ромминг отчаянно не желает встречаться. Поэтому сидит лау на причале и жалуется, горемычная, на свою тяжкую долю исключительно про себя.
С тихим гудением в небе проплыл различимый лишь оборотничьим зрением почтовый дирижабль. По мосту, в тени которого лау любовалась на луну, предаваясь тоскливым размышлениям, прошла весёлая компания, и Сида бесшумно переместилась ещё глубже во мрак. Потом прогрохотал экипаж - не иначе, лау бургомистрша возвращается с позднего ужина у лау виконтессы. А ведь уже полуночный час миновал, новые сутки пошли!
"Завели моду на поздние ужины - приличному оборотню приходится красться по знакомым улицам, под мостом в тени прятаться! - пробурчала про себя Сида. - Дворяне, чтоб их злыдни побрали! Не то, что в былые времена, как мне мама рассказывала: народ с заходом солнца трястись начинал, двери запирал и нос на улицу не казал..."
- Вот ты где! - прервала её по-старушечьи ворчливые размышления большая серебристая коша, изящно спрыгивая рядом.
Волко-медведица в который раз подавила завистливый вздох - ей с такой высоты лучше не прыгать, позвоночник не тот, не кошачий.
"Да ещё, чего доброго, подгнивший настил причала тушей прошибу и прямо в реку плюхнусь, - пессимистично подумала она. - А река у нас не шибко тёплая и не шибко чистая..."
Квита села рядом с подругой, обвила лапки хвостом, немигающим взглядом уставилась на луну. В её присутствии Сида окончательно скисла и тихонько, неуверенно завыла-заскулила.
- Мужчину тебе надо, - непререкаемым тоном заявила Квита. - Что там твой третий помощник, пишет?
- Нет, с чего бы? Мы же расстались, - вяло отозвалась Сида. - И ну его. Надоел.
Не признаваться же, пусть даже лучшей подруге, что на самом деле сбежал ухажёр - сообразил наконец, что объект ухаживаний хочет семейную жизнь и детей, а не случайную интрижку. И поплыл искать более сговорчивых лау на других островах. Ещё и обидных слов наговорил перед отъездом, перечеркнув окончательно то хорошее, что между ними ещё оставалось.
Коша что-то почувствовала и фыркнула:
- А других, что, нет? Сида, солнышко, оглянись вокруг! Сколько можно убиваться, четверя прошла! Да и не особо ты его и любила, не правда ли?
- Не такой уж он и плохой был, - ушла от ответа Сида и тяжело вздохнула. Легла, опустила голову на передние лапы. - А главное - полностью человек. Никаких вредных примесей, как у меня.
- О, опять ты за своё! - раздражённо стукнула хвостом коша. - Разве мой младшенький - урод какой-нибудь? Даром, что наполовину сигль, наполовину кошак!
- Нет, он чудесный, - покладисто согласилась Сида. - Да только половина на половину - это нормально. Будет мелкий, глазастый, но вполне симпатичный котик. А вот во мне три крови смешались. И посмотри, что получилось!
- Сида, прекрати! - недовольно дёрнула верхней губой коша.- Я завидую твоей силе, ты - моей ловкости. Каждому своё!
- И красоте, - упрямо вставила Сида.
- Каждому своё, - повторила коша. Хвост уже со скоростью отбойного молотка стучал по доскам. - Можно подумать, у тебя ухажёров не было!
- Да я про волчемедвежий облик... Были, - грустно отозвалась девушка. - Только они все видели две дыньки спереди и два арбуза сзади. Или две булочки и пару караваев. Ни у кого дальше подобных сравнений воображение не идёт! А когда говорю, что я - школьный библиотекарь, мужчины начинают бурно радоваться тому, что я умею держать в узде детей и буду рано приходить домой, чтобы приготовить ужин из трёх блюд, убраться и постирать его вещи! И никому не интересна моя тонкая душевная организация!
- Привереда ты, - вздохнула Квита. - Ну кого тебе надо? Аристократа? Сына нашего виконта?
- Зачем он мне? - от неожиданности Сида хмыкнула почти весело. - Тощий, прыщавый и противный. И вообще мелкий ещё. И собак боится! - подруги согласно хихикнули. - Нет, мне подавайте... - Сида задумалась, кого бы такого хорошенького подобрать и заявила: - Сигля хочу! Такого же красавца, как твой последний... эээ... поклонник.
Коша и половинчатый оборотень переглянулись и расхохотались - просто представили мелкого изящного сигля рядом с роскошной тушей последней.
- Ты... его... раздавишь... - в перерывах между взрывами смеха проговорила Квита. - Разве что он будет сверху! Если не скатится, и-ии-и! - коша повалилась на настил и задёргала лапами.
- Фу, какая ты пошлая! Как всегда... А впрочем, да: мне нужен сигль-акробат, предпочтительно, эквилибрист - пошутила Сида, встала, потянулась и помахала хвостом: настроение поднялось, и оборотню хотелось немного побегать. - Давай наперегонки до речного вокзала?
- Нет, - покачала головой её подруга. - Мне домой пора. Выспаться хочу. Ещё муж завтра возвращается, надо хотя бы видимость порядка создать. Не поможешь?
- Я завтра с утра в библиотеке, если только после двух пополудни, - напомнила Сида.
- Отлично, - коша одним изящным движением оказалась на лапках. - Соливан к вечеру приедет, как раз выспимся и всё успеем!
Квита грациозным прыжком оказалась на мосту, прощально махнула хвостом и исчезла. Сида же повернулась к пологому подъёму на набережную, выбралась наверх и потрусила вдоль реки, рассеянно уткнувшись носом в мостовую и обречённо думая, что "выспимся" - это не про неё.
Сколько раз девушка, стремясь соблюдать ею же установленный распорядок, уговаривала себя вернуться домой пораньше, чтобы поспать хотя бы часов семь! Но уже в восемь утра, перед началом второго урока, библиотекарь должна быть на месте. Сида искренне сочувствовала школьникам, вынужденным торопиться в класс ещё по темноте. Особенно искренне - продирая утром глаза, чтобы повторить их путь всего на час позже. А уж зимой... Зимой медвежья наследственность проклиналась ею особенно жарко.
С набережной Сида свернула на узкую кривую улочку, поднимающуюся в гору. Справа и слева тянулись глухие стены - здесь окна домов выходили во дворы, что Сиду более чем устраивало. Квартал свой она любила, хотя хозяевам съёмной квартиры приходилось отдавать просто непомерную плату - считалось, что даже самая захудалая комнатушка в старом городе лучше просторных комнат в новом. Но жить на окраине Сида не смогла бы: народ в рабочих кварталах не спит гораздо дольше и ведёт себя по ночам более буйно, там отсутствует приличная набережная (согласитесь, всё удовольствие от прогулки пропадёт, если приходится продираться через кусты по грязи), а о просторных общественных садах и речи нет. А лау Ромминг просто необходимо гулять по ночам, несколько раз в десятку, иначе оборотень взвоет, в буквальном смысле и в переносном.
Знакомая улочка, где лау едва не задевала боками стены, вывела её к общественному саду имени Витергарда Второго. Статую его величества пришлось обойти стороной - как и у всякого оборотня, нюх у Сиды был чрезвычайно развит, а местные собаки почитали за обязанность здесь отметиться. Легко перемахнув через низкую ограду, нарушительница порядка в своё удовольствие запетляла между клумбами. Ага! На присмотренной плети вьюнка наконец появились семена (надо будет обобрать завтра по дороге в школу). Нагулявшись, она снова перепрыгнула через ограду, уже на другой стороне. Оборотень пересекла рельсы конки и свернула на небольшую аллею, ведущую к следующему саду - а там уже можно и домой.
Сида мирно бежала, чувствуя приятную лёгкость в лапах, и уже собиралась увеличить скорость и понестись так, чтобы ветер свистел в ушах, как вдруг нечто странное впереди заставило её резко остановиться и присмотреться к теням под старым раскидистым деревом. Там, прислонившись к стволу, кто-то сидел. Как разглядела Сида - повернувшись к ней лицом.
Настроение у совершающего ночной променад лохматого библиотекаря мгновенно испортилось. Хорошо, если незнакомец пьян - тогда либо и не вспомнит наутро, либо уже спит, либо его россказням никто не поверит. А если нет - будут у лау неприятности. Большие неприятности. Которых ей и в прошлом хватило.
Занятая размышлениями, Сида не сразу поняла, чем ей так не нравится доносящийся до неё запах, а когда принюхалась...
Незнакомец пах теми самыми неприятностями. Очень большими. От него несло кровью, и - в сознании оборотня - болью, отчаянием и тоской. Тяжело ранен и, возможно, умирает. Если ещё не...
Сида медленно подошла ближе, закрывая глаза.
"Нет, ещё светится. Уф!"
Запах усилился, к нему примешались новые: чужой крови, стали... А собственный запах незнакомца вызвал у лау множество ассоциаций: ей чудились ароматы сорванной травы, сырой земли, мха...
"Сигль!"
Сида отпрянула. Впереди сидел довольно молодой сигль и смотрел на неё широко открытыми светлыми глазами. Абсолютно неподвижными.
Это были уже даже не неприятности, а полный... нет, зверя песца у оборотней не принято поминать, а то милейший лаутар Рюмге каждый раз страшно обижается.
"Но сути дела это не меняет. Если половинчатого оборотня найдут рядом с трупом сигля, - лихорадочно раздумывала Сида, - и сигля, сильно подранного перед смертью, то оборотню полный... извини, дружок. Таки песец мне. "Убьём зверя!", "Смерть выродкам!" и всё такое. Небесная канцелярия радостно потирает ручки, обнаружив неучтённого половинчатого оборотня. Загрызшего сигля. Те такой скандал устроят! Как же, бедная-несчастная угнетённая народность... убеждай не убеждай, а всё равно меня кровавым чудовищем посчитают. Просто так. Потому что дурная наследственность... Потом, конечно, сообразят, что сигля не зубами, а сталью так разделали, но это будет потом...
И сбегать тоже глупо. Когда утром найдут труп, вызовут мага-дознавателя, а уж он мой след на раз возьмёт. А там допросят, выяснят предыдущее место жительства, поднимут архивы и... И всё. Конец мне.
У-ууу!"
Не сдержавшись, Сида тихо заскулила.
- Ничего страшного, - неожиданно прошептал сигль, несказанно удивив собеседницу способностью связно изъясняться в таком состоянии и полным отсутствием страха перед ночным кошмаром наяву. - Не расстраивайтесь, я выживу. Мне бы только до друга добраться. Он недалеко живёт, отнесёте?
Сида мгновенно воспрянула духом, подскочила к раненому, пригнулась и схватила сигля за шиворот, закидывая себе на спину. Почувствовала, как правой рукой он вцепился в густую длинную шерсть, мотнула головой влево... и скривилась от ударившего в нос запаха крови: слева свисала перемотанная промокшей тряпкой культя. Сида вздрогнула - у неё были личные причины откровенно не любить этот запах - но делать было нечего: сигль уже удобно улёгся на её широкой спине, и пришлось бежать вперёд, стараясь ступать мягко и не трясти его.
- Нет, в другую сторону, - выдохнул за левым ухом "груз".
Сида послушалась, запоздало простонав про себя: "Во что я ввязываюсь?! Это же сигль. Сигль! Где сигль - там неприятности, это аксиома!"
И всё же, следуя обрисованному слабеющим голосом маршруту, она вернулась к саду, обогнула ограду и устремилась по улице, параллельной набережной. С реки время от времени долетал свежий ветер, вскоре послышался и шум моря. Сида спешила уже по самому богатому кварталу, отрешённо гадая про себя: кто же друг неожиданной находки - аристократ, мастер-маг, разбогатевший до неприличия торговец?
- Здесь, - еле слышно прошептал сигль и свалился на землю.
- Эй! - Сида развернулась и растерянно попыталась поддеть его лапой. - А кто с другом говорить будет?!
Но сигль уже потерял сознание, а Сида запоздало вспомнила, что он всё равно её бы не услышал.
Взвыв от отчаяния, оборотень нашла глазами звонок, схватила зубами деревянную ручку на конце шнурка и потянула. Ожидаемого треньканья не раздалось. Сида настойчиво потянула ещё раз, ещё... и ручка вместе с солидным куском шнурка осталась у неё в пасти. Выплюнув бесполезную деревяшку, Сида яростно ткнулась плечом в прорезанную в воротах дверь. Та дрогнула, но устояла.
С девизом: "Ну, погоди! У меня папа - медведь!" - Сида отошла на пару шагов и приготовилась брать преграду с боем. Но дверь неожиданно распахнулась сама, явив не успевшей спрятаться оборотню заспанного, взлохмаченного и злого хозяина дома. Впрочем, грозного зрелища не получалось, потому что "это тощее чучело", как окрестила его про себя разозленная и оттого несдержанная в выражениях Сида, нацепило мантию мага навыворот и, похоже, задом наперёд.
- Какого... - начал он, но тут же замолчал, во все глаза уставившись на нежданную гостью.
"Ну вот, сейчас завопит, - обречённо подумала Сида. - Хоть бы огневиком сдуру не засветил..."
Увы, бедному мирному оборотню уже не раз приходилось убеждаться, что даже здоровые мужики теряют самообладание, увидев в лунном свете нехилые клыки мохнатой твари размером с телушку. А уж чего ждать от худого до хрупкости растерянного мужчины, разбуженного посреди ночи!
"Ну маг он так себе, раз пока не надо ни от чего летучего уворачиваться, - определила Сида. - Ой! Кажется, этот хлюпик-аристократ сейчас хлопнется в обморок! А мне что прикажете делать?! Уже двоих откачивать?!"
- Простите, лау, - вышел из оцепенения визави, огорошив Сиду в частности тем, что так ловко определил её пол, и коротко, но изящно поклонился. Причём полы мантии распахнулись (всё-таки надел он её правильно, хотя и навыворот), и девушка невольно узнала, что брюками он не озаботился - в свете луны трогательно забелели подштанники.
Как любая приличная лау (а Сида даже в волчье-медвежьем облике отчаянно пыталась оставаться приличной лау), девушка быстро отвела взгляд, зацепившись им за отставленную в сторону руку хозяина дома.
"Праматерь! Да он браслеты носит! - разглядела она поперечные полосы на запястье. - А какой длины ногти! Ох уж мне эти аристократы..."
Мужчина же своего конфуза (как и любопытства Сиды) не заметил и спокойно осведомился:
- Что привело уважаемую лау в мой скромный дом в столь неурочное время?
Уважаемая лау коротко кивнула на лежащее у его ног тело и для верности легонько потыкала в это тело лапой. Хозяин скромного дома нахмурился, вглядываясь, его брови поползли вверх, а на лице появилось растерянное и испуганное выражение:
- Сильм! - воскликнул он, резко наклоняясь. - Спаси Праматерь! Ты как?!
Сида только хмыкнула - ничего лучше спросить не мог? - развернулась и попыталась по-тихому скрыться. Но не тут-то было!
- Лау! - окликнули её сзади. - Не могли бы вы мне помочь?
Лау обернулась и с подозрением посмотрела на зовущего.
- Поверьте, я не хотел бы злоупотреблять вашей добротой, но мне больше не к кому обратиться - я не держу слуг, - заискивающе заглянул ей в глаза мужчина. - Мне неловко просить нежную, хрупкую лау об одолжении... но не занесёте ли вы Сильма внутрь? Я придержу дверь.
Сида вздохнула, вернулась, мягко прихватила неподвижного сигля за плечо и, пятясь, втащила во двор, думая: "Всё, приятель, это последнее, что я для тебя делаю, хватит с меня впечатлений, домой хочу. Я же хрупкая и нежная!"
Но стоило ей шагнуть к выходу, как дверь мгновенно захлопнулась, сама собой - длинное тощее недоразумение, стоящее в нескольких шагах, оказалось всё же магом. И магом предусмотрительным - на глазах оторопевшей Сиды сам собой задвинулся засов. А потом ещё один и ещё.
Сида не стала раздумывать над причинами подобного "гостеприимства" - мгновенно подобралась, чтобы проскочить мимо мага и попытаться перемахнуть через забор.
- Простите, лау, - голос мага стал предельно виноватым и лишь чуточку угрожающим. - Видит Праматерь, мне очень не хочется этого делать...
Сида разумно посчитала, что за подобными словами гарантированно последует какая-нибудь гадость, и не стала более медлить - чуть согнула лапы и наклонила голову, готовясь к рывку.
- Лау, мне нужно всего лишь чуточку вашей крови, - извиняющимся тоном объяснил маг. - Я прошу вас отдать её добровольно. Мой друг тяжело ранен, и для того, чтобы спасти его...
Тут Сида позабыла о планах бегства и позорно завыла, пятясь и поджимая хвост.
"Мамочка моя волчица! Ну как я не поняла, видела же, что у него все запястья исполосованы! А ногти - заточены! Маг-кровник! "Добровольно"! Просит он! Да он из меня паштет сделает, я и пискнуть не успею! И для лечения ему нужна моя кровь! Мамочка-а-а... Нет! Не хочу! Не хочу быть навсегда связанной с сиглем! Не хочу! Спаси-ите-ее!!!"
- Лау! - воскликнул раздражённо маг, делая шаг в её сторону. - Прекратите истерику! Пока вы сомневаетесь, мой друг умирает!
"Сомневаюсь?! Да я отказываюсь, сразу и бесповоротно! Можно подумать, ты мне оставил выбор, злыдень!"
- Он умирает! - с нажимом повторил маг, выразительно указывая на неподвижное тело у своих ног.
Сида закрыла глаза и попыталась почувствовать сигля, думая, что не может всё быть так плохо.
И ей стало очень холодно. Сигль и вправду умирал - от свойственного всем живым существам облачка свечения оставались лишь жалкие пылинки.
Сида поколебалась секунду, открыла глаза, вздохнула, покачала головой, уже почти привычно прихватила сигля за плечо и потащила к дому. Увы, она прекрасно знала - если сейчас уйдёт, совесть потом сожрёт её с потрохами.
"И какого злыдня я такая сострадательная?!" - раздражённо подумала оборотень, затаскивая безвольное тело в дом.
- Спасибо, - прочувствованно поблагодарил маг, но Сида даже не обернулась, всей спиной, вернее, другой частью тела, выражая холодное презрение.
Внутри маг щёлкнул пальцами раз - и с обеденного стола исчезла гора грязной посуды, два - и тело сигля взлетело и мягко опустилось на освобождённую поверхность. Сида села рядом и, наблюдая за приготовлениями, оглядывалась и тоскливо размышляла.
Столовая комната, в которой она оказалась, выглядела очень неряшливо. Слуг здесь, похоже, действительно нет. Да и зачем ему слуги? Кровники - это почти что боги, о них легенды ходят. Шевельнёт пальцем, скажет пару слов - и готово, дом прибран, ужин разогрет, цветочки под окнами прополоты. А из капли своей крови такой маг может и вовсе высвободить силу, способную заставить зацвести давно засохшее дерево. Ну или испариться - небольшое озеро. Это уж смотря что потребуется.
Но вот что касается лечения... тут бедной лау Ромминг в очередной раз не повезло. Не бывает так, чтобы кому-то было дано всё и безраздельно - своей кровью самые сильные маги мира лечить не могут. Просто потому, что разорвёт неподготовленного к магии пациента на части от такого лечения. Нужна посторонняя. Причём тот, чью кровь взяли и тот, кого с её помощью вылечили, становятся связаны, в зависимости от тяжести ран - бывает, на пару месяцев, а бывает - и на всю жизнь. В лучшем случае - ощущают друг друга на небольшом расстоянии, чувствуют наиболее сильные эмоции. А в худшем - постоянно слышат мысли, разделяют боль своего "двойника". Иными словами, сигль уколется - у Сиды пойдёт кровь. А уж если его убьют... И бедному оборотню "здравствуй, Рюмге!" настанет.
Кто-то может подумать - да чего она боится, огромное чудище, с одним хилым лаутаром не справится? Но увы, Сида уже на собственной шкуре убедилась, что магический огонь обжигает не хуже обыкновенного.
Да к тому же оборотень просто боялась при попытке бегства зашибить ненароком своей тушей тонкокостного мага насмерть.
А потом снова переезжать и всю жизнь скрываться от Небесной канцелярии...
"И ведь понятно, почему он меня не отпустил, - тоскливо размышляла оборотень. - Интересно, он знает, что на нас всё заживает, как на... как на нас? Моя кровь сигля с того света достанет, и в общем-то это хорошо, потому что жалко мне его... Но вот потом... У-уууу!"
Если бы не самоуважение, Сида жалобно заскулила бы и вслух.
Лау в сердцах чуть было не цапнула выжидающе раскрытые пальцы, решив, что он издевается. Но у собеседника было предельно серьёзное выражение лица, и Сида послушно приподнялась и протянула свою лапищу. Маг невозмутимо кольнул подушечку кончиком стилета, исчерченного светящимися письменами на старалаветера, и вытянул над неподвижным сиглем. Тот уже приобрёл печально известную восковую бледность, что, впрочем, было неудивительно - кроме отсутствовавшей наполовину руки обнаружились и широкая рана на левом бедре, и колотая - в правом боку. И это не считая царапин.
Сида от всей души пожалела бедолагу. Мало того, что отныне калека, так ещё и к своим ему теперь лучше не соваться - те загрызут бесполезного члена клана. Не в прямом смысле, конечно, хотя, возможно, для сигля такой исход был бы предпочтительней участи изгоя...
Тёмно-алая капелька сорвалась с подушечки оборотничьей лапы, упала на худую безволосую грудь сигля и мгновенно впиталась. Обнажённым по пояс спасённый выглядел ещё более хрупким, раз в пять меньше Сиды нынешней, и девушка поняла, что не ошиблась: он не намного старше её самой, лет тридцать, не больше. Длинные, ниже плеч, прямые светлые волосы перепачканы в пыли, ногти на уцелевшей руке - обломаны. Видимо, шёл, пока мог, а потом полз... Сида с мысленным вздохом подумала, что ворчать она может сколько угодно, но следует признать - о том, что сделала, не жалеет.
За первой каплей заторопились сестрички-близняшки, маг заунывно что-то пел-говорил, Сида старательно не вслушивалась. От заклинаний у неё всегда начинала кружиться голова - из-за доброй половины людской крови оборотень всё же реагировала на особый ритм и словно задрёмывала, а сейчас ей было необходимо сохранять трезвость мышления. На всякий случай Сида старательно потрясла головой - а то кто его знает, этого мага! Наколдует что-нибудь... и проснёшься в виде ингредиентов для зелий!
Сида тревожно покосилась на хозяина дома, ничего подозрительного не заметила и принялась его разглядывать.
Мужчина был высок, выше даже самой Сиды, что приятно её порадовало. В левом ухе мага, прямо у носа оборотня, застыла каплевидная жемчужная серьга, еле видная из-под густых тёмно-каштановых волос со странным сизым отливом. Тёмные, тонкие, разлетающиеся почти до середины висков брови сосредоточенно нахмурены, кончик изящного носа забавно двигается в такт произносимым словам. Глаза серые, светлые, но с почти чёрными прожилками, подбородок аккуратный, кожа - ровного цвета нутра створок морских раковин.
"В общем, красивый мужчина, - подвела итог Сида. - Далеко не мой тип, конечно, да и какая-то истончённая она, вся эта красота, словно источенная изнутри..."
Поражённая пришедшей догадкой, Сида потянула носом: рыба, соль и мокрый песок. Может быть, ещё мидии и морская капуста...
"Ой, мамочка моя волчица! Наполовину тритон!"
Забыв о приличиях, Сида с удвоенным интересом уставилась на дитя морского народа. Из-за собственной смешанной натуры оборотень много читала о полукровках, и помнила, что у тритонов и людей получается бесплодное, а зачастую и нежизнеспособное потомство. Стоящий же рядом мужчина был по меньшей мере её ровесником, хотя и выглядел болезненно, если присмотреться.
- Лау, я был бы вам признателен, если бы вы запечатлели поцелуй на губах моего друга вместо того, чтобы принюхиваться к моим волосам, - невозмутимо попросил маг.
Отпустил устало оборотничью лапу и с недовольным видом потёр переносицу.
"Мог бы сделать вид, что не заметил! - смущённо подумала Сида, наклоняясь. - Я что, виновата, что ты первый полу-тритон, которого я живьём вижу?!"
Сида коснулась губ сигля. В душе приличной лау, конечно, восставало возмущение: "Фу, полудохлого незнакомого мужчину целовать?!" Оборотень в ней добавлял: "От него кровью и болью несёт, гадость!" Но Сида здраво рассудила, что поцелуй из этого никакой, и потерпеть можно, и ничего страшного.
Страшное потом будет.
К её огромному облегчению, сигль на глазах порозовел, а раны перестали кровоточить. Сида выдохнула и села рядом со столом. Маг стоял рядом и сосредоточенно наблюдал, наверняка продолжая колдовать - тонкие бледно-розовые губы слегка шевелились - но Сида ничего не слышала. Она всё ждала, когда же её начнёт раздирать боль, но этого почему-то не происходило, и ожидание казалось едва ли не худшей пыткой.
- Лау, вы можете лечь у очага, - любезно предложил хозяин дома.
Сида покосилась на сигля.
- Не бойтесь... - маг запнулся на секунду и произнёс, показалось ей, не то, что собирался: - Он не чувствует боли, соответственно, и вы - тоже.
Сида вздохнула: ладно сейчас, когда его "глушит" маг, а потом? Весело будет, если к ней ребёнок придёт книгу брать, а сигль в это время будет мучиться от желудочных колик или любовью заниматься!
"У-ууу!"
Сида мрачно прошлёпала к очагу и плюхнулась набок. Ранка на лапе уже затянулась, а боль всё не накатывала, хотя сиглю явно было лучше. Ну хоть за это магу спасибо...
От огня шло приятное тепло. Обычно Сида любила наблюдать за пляшущими язычками пламени, но сейчас предпочитала следить за магом. Впрочем, он ничего необычного не делал: всего лишь бережно смывал с товарища кровь и одевал его.
"Интересно, он знает, что одежду необязательно носить навыворот?" - подумала Сида, разглядывая торчащие наружу швы на тунике, в которую хозяин дома ловко одел сигля. Но указывать магу на оплошность было лень, к тому же мысли сразу потекли в другом направлении - Сида решила, что надо будет расспросить своего "двойника" с утреца, кто его так... А ещё с магом поговорить по душам, намекнуть, что в благодарность за спасение друга один оборотень очень хочет, чтобы о нём забыли... И запоздало вспомнила, что "с утреца" ей надо будет бежать на работу!
Мысль обернуться прямо здесь была ею незамедлительно отброшена - не все такие бесстыдные, как некоторые маги. И пришлось лау Ромминг вспоминать мамины уроки. Создавая оборотней, люди сильно промахнулись - только у волков проявилась способность общаться с не-оборотнями. Сиде приходилось прилагать для этого гораздо больше усилий, чем матери, и, тем более, бабке, но другого выхода девушка не видела.
Итак. Закрыть глаза. Успокоиться. Теперь найти мага. Вот он, тёпленький, зеленовато-голубым отсвечивает, а рядом сигль, уже вполне живенько - золотистым. Теперь сосредоточиться на вызываемом. Приготовиться... и аккуратненько постучаться к магу... к очень удивлённому, но всё же открывающемуся магу.
- Лау? - неуверенно произнёс он.
- Лау, лау, - ворчливо отозвалась Сида, закрепляя связь, и открыла глаза. - Вы не подумали, уважаемый лаутар, что мне завтра на работу?
- Я вас разбужу, - мгновенно понял он. - Во сколько?
- Сейчас скажу... - Сида быстро подсчитала, что нужно успеть домой, сполоснуться, одеться и дойти до места работы. - В шесть. Тьфу! В шесть уже начнёт народ просыпаться! Одни неприятности от вас! В пять, - простонала она, соображая, что спать осталось в лучшем случае часа четыре, и краем сознания отмечая, что с каждым словом говорить всё проще - маг легко и непринуждённо (в отличие от неё) выстроил связь, по прочности равную цепи толщиной в Сидину лапу.
Правда, сделал он это, лёгким движением руки располосовав себе запястье и резко раскрыв покрасневшие пальцы в сторону Сиды, отчего бедному оборотню стало немного нехорошо. Даже то, что алые капельки в воздухе мгновенно поголубели и испарились, в сущности, ничего не меняло.
Сида очень, очень не любила вид и запах крови.
- Простите, лау, - предельно вежливо извинился маг. - Я искренне сожалею, что вынужден был прибегнуть к столь радикальным мерам. И не могу вас отпустить сейчас лишь потому, что первые часы необходимо провести рядом с...
- Да-да, знаю, - раздражённо отозвалась Сида, убаюканная его велеречивыми объяснениями. - Я всё понимаю. Пожалуйста, дайте поспать хоть немного! И помните: в пять!
- Не волнуйтесь, я обязательно разбужу вас вовремя, - голос мага неожиданно потеплел. - И я вам очень благодарен за...
- Рррр, - однозначно ответила оборотень.
И уже уплывая на волнах сна в Бескрайние луга, Сида услышала мягкий, как лапки Квиты (разумеется, если когти втянуты), голос:
- Лау, позволено ли мне будет узнать ваше имя?
- Нет! - буркнула она.
Вот только официального знакомства, дружеского обмена визитными карточками и беседы о погоде ей не хватало! Сида отчаянно надеялась как можно скорее заснуть, а завтра покинуть этот гостеприимный дом и больше никогда не встречаться с хозяином и его друзьями.
Но настырный маг и не подозревал о её надеждах:
- Я - Дарвэ Аранведи, к вашим услугам, - представился он, присаживаясь рядом.
- Приятно познакомиться! - рявкнула выведенная из себя волкомедведица. - Очень надеюсь, что мне ваши услуги никогда не понадобятся, как и вам мои! И вот что, лаутар Аранведи, будьте так добры, оденьтесь всё же полностью, а то неприлично, честное слово! И дайте мне наконец поспать!
Сида спрятала морду под лапу и сквозь мгновенно накатившую дрёму почувствовала сначала недоумение, а затем и лёгкое смущение упомянутого лаутара. Ура! Маг прекратил попытки возобновить светскую беседу и, судя по удаляющемуся звуку шагов, отправился на поиски недостающей детали гардероба.
Довольно улыбнувшись - наконец-то её оставили в покое! - Сида провалилась в сон.