Аннотация: Вроде предисловия к "Запискам омского антиквара"
Эти размышления были навеяны "Книгой мечей" Ричарда Бёртона.
Вообще почему-то самая качественная литература энциклопедического, обзорного характера, которая попадается мне в последнее время, написана в девятнадцатом веке, самое позднее - начале двадцатого.
Особенно это касается оружия. Мне повезло, в начале девяностых купил переиздание Павла фон Винклера "Оружие", что избавило меня от напрасных трат на покупку макулатуры современных авторов. С тех пор я предпочитаю старые добрые первоисточники, а не их современные переложения, неверно понятые и неряшливо оформленные, да еще сумасбродным ценам.
Если кратко изложить впечатление о "Книге мечей", то это уважение к читателю. Автор сообщает то, что он видел сам, сам измерял или то, что ему сообщали люди, в правдивости которых он полностью уверен. Веет забытым духом понятий честь, порядочность. И еще кругозор. Насколько я понял, по профессии Бёртон был дипломатом, то есть человеком, для карьеры которого его познания в этнографии, металлургии, истории не имели никакого значения, только обузой и лишней тратой времени. Но его страсть к неизведанному, к путешествиям во времени и пространстве, создает труд, логично низводящий от универсальных законов природы к деталям вроде способов закалки лезвия и особенностям приемов рукопашного боя. Он прав, почтенный джентльмен, он видит живую жизнь во всем ее многообразии, в полноте ощущений и опысывает прекрасным старинным слогом.
Я не могу понять, почему труды той эпохи имеют для меня такое значение и почему в современности не создается ничего схожего по уровню и широте обзора. Может, и создается, но до широкой публики не доходит. Возможно, публике это и не нужно. Возможно, нет авторов, воспринимающих науку во всей совокупности и многообразии. Сейчас время узких специалистов со всеми плюсами и минусами.
Помню впечатление от Гиббоновского "Падения Римской империи". Слава Богу, издание сохранило все авторские примечания, хотя и безнадежно устаревшие за полторы сотни лет, зато сохранившие аромат эпохи. Я открыл для себя науку антикваров, любителей древности семнадцатого - девятнадцатого веков. Их эпоха закончилась во второй половине девятнадцатого века с появлением современной археологии. Они знали немного, их кругозор был ограничен Библией и римскими историками, они слыхом не слыхивали о целых цивилизациях, но на основании нескольких тысяч печатных страниц, осмотра руин и собственной любознательности они умудрялись воссоздавать погибшие миры. По крайней мере, со времен Гиббона наше представление о римской истории не изменилось, мы по-прежнему живем в атмосфере созданных ими новых наукообразных мифов. Современность не смогла породить ничего равноценного. Они все были любителями, история была для них хобби, даже не наукой, а скорее эстетикой, предметом любования, упоения деталями, но не расчленения и анализа. Несколько сотен джентльменов-помещиков, аббатов, школьных учителей и профессоров, разбросанных по всей Европе и сообщавшихся друг с другом с помощью писем, которые шли месяцами, и научных трактатов, которые появлялись далеко не каждый год, были орденом антикваров, сообществом людей, преданных своей Святой Троице - Мудрости, Истине, Красоте. Все это они находили в античной классике, точнее, в своем представлении о ней. Дух высокого духовного братства диктовал особые взаимоотношения, которые сейчас невозможно представить на базе научного исторического симпозиума.
В любительстве есть свои преимущества. Человек оценивается не по месту в структуре научных должностей, а по личным качествам и реальным своим трудам. Если сейчас чушь пишет профессор и советник президента, то это автоматически имеет характер истины в последней инстанции, так устроено восприятие современного человека. Если пишет свой брат-любитель, то оценивается только содержание. Репутация приобретается совершенно другим образом без ученых рангов и степени доступности к масс-медиа. Единственное, что имеет ценность - степень приближения к идеалу, к той самой троице антикваров: полнота Мудрости, озарение Истины, восприятие Красоты. Этому невозможно обучить, с этим можно только родиться и воспитывать в себе всю жизнь. Фальшь чувствуется мгновенно.
Антиквары не могли позволить себе ложь, по крайней мере преднамеренную. Заблуждались они часто, но добросовестно, и в первую очередь вводили в заблуждение себя, а уж потом своих собратьев. Никакой корысти они от этого все равно не получали. Ученные, как профессионалы, так и любители того времени, писали о своих достижениях, которые каждый желающий мог повторить в собственном доме или перепроверить другим вполне доступным образом. В том времени, когда ложь была грехом, ввергавшим в вечные муки ада, и преступлением против чести, могущим иметь последствием дуэль, публично врать осмеливались немногие. Никто бы не стал их слушать, если бы не имел бы к этому шкурный интерес. А антиквары точно не имели такого интереса. Ложь выбрасывала несчастного собрата из обители науки и искусства в далеко не комфортный повседневный мир.
Они представляли окружающий мир как Универсум, Космос, то есть как нечто упорядоченное, взаимосвязанное, гармоничное и прекрасное. Они искали следы этого в истории - и, разумеется, находили то, что хотели. Прекрасная беломраморная Греция и могучий демократический Рим - из их представлений. Есть еще прекрасное слово: Мироздание - и сразу же представляется величественное прекрасное здание, созданное Богом для своих возлюбленных чад. И только грехи людей превращают прекрасный замысел Творца в то, что мы видим вокруг, в скверну и зло. Такое ощущение давно утеряно, исчезло с развитием современной материалистической науки. Замена религии на науку означало замену замысла, основанного на добре и красоте, на законы природы, лишенные этического содержания, отталкивающую теорию вероятности. Космос стал Хаосом. Антиквары остались в своем идеализированном прошлом и сами стали прекрасным ушедшим, светлым и чуть печальным воспоминанием.
Мне не посчастливилось жить в те времена. Впрочем, никто не мешает жить так и сейчас.
Мне хочется в неторопливом и уважительном стиле тех чудаков рассказать о моем восприятии Сибири.
В чем-то нынешнее положение с восприятием истории Сибири напоминает историческую науку времен антикваров: семнадцатый, восемнадцатый и первую половину девятнадцатого века. Есть первоисточники, возведенные в ранг инстины последней инстанции - русская история о покорении Сибири. Такой же была Библия и античная классика несколько столетий назад. Есть парадигма, основанная на этих источниках, которая отсекает от сознания многие факты и препятствует построению иных историософских концепций. Сейчас это вера в цивилизирующее воздействие России на дикую Сибирь, раньше - христианский европоцентризм. Кстати, духовно родственные течения. Как тогда, так и сегодня существует масса явлений, которые не вписываются в официальное восприятие мира, множество людей, которым тесно в этих рамках. России еще предстоит испытать тот духовный перелом, что некогда изменил мировозрение Европы - обнаружить рядом с собой огромный и древний мир, живущий по совершенно другим законам и требующий к себе иного отношения. Открытие Сибири еще впереди.
Я не могу писать об истории, как о чем о чем-то давно угасшем - на самом деле история как тлеющее пламя в головне под налетом пепла, она то и дело прорывается наружу и ярко вспыхивает в современности.
Я также не могу ограничиваться историей - как и антиквары я воспринимаю ее как неразрывную часть настоящего, которая проживается так же остро, как и современность.
Я буду писать о том, что я вижу и чувствую.