Тюкова Оксана : другие произведения.

Что Я?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что делает с нами любовь? Впервые в жизни влюбившись, Ева, перспективный молодой доктор, открывает в себе неожиданные способности. Они ведут ее к гибели, и помочь может лишь тот, кого она любит. Ее убийца....


   0x08 graphic
0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
   Если ты готов считать каждый свой день последним...
  
   Если ты готов забыть то, кем ты был...
   то, что когда-либо хотел...
   тех, кто был тебе очень дорог...
  
   Если ты готов, что отныне в твою жизнь войдет безумие, страх и боль...
  
   Добро пожаловать к нам, к влюбленным!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОГЛАВЛЕНИЕ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Спасибо моему мужу за то, что сделал меня той, кто я есть.
   Люблю тебя....
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 1
  
  
   Моника так крепко вцепилась в плечи несущего ее мужчины, будто хотела отдать им часть боли, терзавшей ее.
   Щеки медленно заливал румянец. С переломом лодыжки еще можно было как-то смириться, но как смириться с тем, что она оказалась совершенно беспомощной.
   Теперь ей требовалась помощь даже для банального посещения дамской комнаты. Помощь от человека, который составлял смысл ее жизни, перед которым она никогда ранее не позволяла себе быть неухоженной, больной или слабой.
   Она тихо застонала, когда Маркос опустил ее на постель. Он очень бережно уложил сломанную ногу на самодельную подставку и прикрыл сине-черную распухшую стопу пледом.
   - Спасибо... - Моника закусила губу.
   - Перестань, - он ласково потрепал ее по подбородку - Я сейчас.
   Маркос выдавил на ладонь две таблетки аспирина, подумав, добавил таблетку снотворного.
   - Выпей! Кроме этого все равно ничего нет.
   Моника благодарно улыбнулась.
   - Ты останешься?
   - Не знаю. Может, спущусь узнать последние новости... - заметив тревогу в глазах девушки, Маркос поцеловал ее в смуглый лоб - Я дождусь, пока ты уснешь.
   - Маркос, пожалуйста, не делай глупостей....
   - Да-да-да... - он поморщился, но не стал ей ничего говорить - постарайся заснуть.
   Моника натянула одеяло до подбородка и послушно закрыла глаза. Она слышала, как скрипнуло кресло, и зашелестела бумага. Постояльцев отеля попросили, по возможности, экономить электроэнергию, и телевизор стал недоступной роскошью даже в их люксе.
   Маркос портил зрение, читая газету при скудном свете ночника.
   Она вздохнула. С другой стороны, что ему еще оставалось делать?
   Немного поерзав, Моника постаралась выкинуть все мысли из головы и уснуть. Чем больше она спит, тем быстрее летит время. Но сон не шел.
   Нога в импровизированной шине болела ужасно, так, что хотелось взять и отпилить ее по колено, будто это принесло бы ей облегчение. Лодыжка дергала, ныла, пульсировала, переливаясь все новыми оттенками боли.
   Это надо же было так грохнуться! И ладно бы на трассе - хоть какое-то оправдание. Так нет же - на пороге собственного люкса! Воспоминания о том, как это произошло, заставило Монику сжать зубы и заскулить от стыда.
   Она приоткрыла веки. Нет, он не слышал. Наверное, нашел интересную статью.
   Боль, стыд, любовь... Что может терзать сердце сильнее, особенно когда это свалилось на нее все сразу? Взгляд Моники, несколько затуманенный снотворным, жадно шарил по знакомым чертам.
   Черные, как ночь, волнистые волосы, широкие, мускулистые плечи, туго обтянутые светлым джемпером, тень от густых ресниц в тусклом свете ночника падает почти до подбородка. Он красив.... Не слащавой, смазливой красотой. А настоящей, мужской, жесткой. И это все было ее по праву.
   Было.... Ещё три дня назад....
   А, может, ей все показалось? И зря она устроила эту истерику, стоившую ей ноги? Они всегда были вместе, даже думали одинаково. Одна школа, один колледж. И ни разу Маркос не дал ей повода к ревности.
   Нет.... Моника чутьем самки чувствовала грозящую ей теперь катастрофу. Чувствовала и не сдержалась...
   Дура! Дура! Дура! Выставила себя невоспитанной истеричкой! Как бы ей хотелось вернуть все назад. Она вела бы себя совсем по-другому. Хитро, по-женски. И не было бы сломанной ноги, и этой, разгуливавшей где-то блондинки, черт бы ее побрал!
   Так, терзаясь от сжигавших ее душевных и физических мук, Моника незаметно провалилась в тяжелый медикаментозный сон.
  
  
   ГЛАВА 2.
  
  
   За окном по-прежнему завывало. Снежинки гонялись друг за дружкой в бешеном хороводе.
   Ева прижалась лицом к холодному стеклу и выдохнула. Потом посмотрела на получившуюся рожицу, дорисовала под дыркой носа усы, точечки-глаза. Стерла. Выдохнула снова. На сей раз, она нарисовала снежинку. Получилось лучше.
   Надо же. Свой первый в жизни отпуск, и так бездарно его тратить! Телевизор включать нельзя, сотовая связь отсутствует, все журналы, оставшиеся в номере от прежних постояльцев, прочитаны в первый же день.
   Не то, чтобы ее тяготило одиночество. Сколько себя помнила, Ева была одна. Просто она ждала от этого отпуска чего-то, толком даже не зная чего.
   Она жила в состоянии ожидания с момента, как вернулась в Мурманск после окончания института. Дома, в ее маленькой, но неимоверно уютной квартирке, обставленной с таким вкусом и любовью, ожидание становилось практически невыносимым.
   Поэтому Ева пропадала в больнице дни и ночи, взваливая на себя свою и чужую работу, чем быстро заслужила расположение начальства и зависть коллег.
   Медицина была смыслом ее жизни. Тем, за что она яростно боролась со своей матерью, тем, ради чего она отказалась от юности, погрузившись в зубрежку и практические занятия в институте.
   Она с нетерпением ждала своего первого дня на работе, чтобы применить все, что знала, на практике. И вот, фанатично отдав пациентам год своей жизни, она все равно продолжала чего-то ждать.
   Это ожидание не поддавалось никакой логике, и окончательно запутавшись, Ева с радостью ухватилась за путевку на горнолыжный курорт, которую в награду за доблестный труд выделил ей профсоюз больницы.
   Теперь, добравшись, наконец, до затерянной в Краснодарском крае, горнолыжной базы, она оказалась запертой в четырех стенах невесть откуда взявшейся бурей. Сошедшая с гор лавина отрезала все пути-дороги, оборвала провода, и маленький отель перешел на автономный источник питания.
   Судя по тому, как мигал свет, и трещала единственная лампочка в ее номере, этот пресловутый источник питания в любую минуту мог накрыться.
   Темноту Ева не любила. Очень не любила.
   Закрыв глаза и вытянув вперед руки, на манер зомби, она порычала и потопала к кровати. По-детски шумно плюхнулась в нее. Заскрипели пружины.
   Так и не открыв глаз, она занялась тем, чем развлекала себя уже трое суток. Стала прислушиваться к звукам, наполнившим притихший отель.
   Как часто бывает, в суете и хлопотах, мы погружаемся в собственный мирок, и некогда остановиться, вот так растянуться на кровати с закрытыми глазами, замереть, будто тебя и нет, и почувствовать, что все вокруг наполнено жизнью.
   В первые сутки, когда страсти и суматоха свалившихся на базу неприятностей улеглись, и люди смирились с положением затворников, они бросились заниматься любовью. Скромно приглушенные ахи-вздохи слышались отовсюду, перекличкой перетекая от одной стены к другой.
   Сейчас, на исходе третьих суток, народ стал выползать из своих номеров. Все больше шагов слышалось в коридорах. Хлопали двери. Стоны постепенно сменялись разговорами и смехом.
   Иногда в Евину дверь стучали, но она открывала только когда приносили еду.
  
  
   ГЛАВА 3.
  
  
   Три дня назад, не отдохнув с дороги, Ева натянула на себя яркий новенький костюмчик, шапочку в тон и широкие фирменные очки, бросила растерзанную сумку посреди только что полученного номера и помчалась на склон, покорять вершины.
   Она была вся в радостном предвкушении от предстоящего приключения.
   Воздух, мороз и горы! Что еще нужно после пропитанных запахами лекарств коридоров стационара?
   Она отказалась от помощи инструктора. Только солнце, снег и ветер в лицо!
   Но.... Мечтать не вредно.
   С трудом пристегнув прокатные лыжи, Ева стояла в самом начале трассы для новичков. Две ее первые попытки слиться с природой закончились бесславным падением метров через пять от старта. Длинные пряди волос, залепленные снегом, ледяными сосульками лезли в рот.
   Протерев перчаткой очки, Ева грустно смотрела, как мимо нее проносятся другие новички. Ни один из них не грохнулся вначале. Все доехали хотя бы до середины трассы.
   - Помочь может? - хохочущие над ее неуклюжестью лыжники подмигивали ей, на секунду тормозя рядом.
   - Спасибо, я пока постою, - Ева вежливо улыбалась и отворачивалась. Ей хотелось покоя. И природы. И скорости. Черт!
   Она делала вид, что любуется окружающим видом, благо было на что посмотреть. Вот тогда-то она их и приметила.
   Они катались на соседнем склоне. Сложном. Не для новичков.
   Парень и девушка. Оба высокие, широкоплечие, стройные. Будто связанные невидимой нитью, они скользили по склону в унисон, заставляя снег при резких поворотах взлетать двойной сверкающей на солнце волной.
   Это было похоже на музыку....
   Ева стояла и смотрела, забыв про все на свете.
   Вот пара превратилась в две черные точки далеко внизу. Лыжники двинулись по направлению к подъемнику.
   Ева вздохнула и очнулась. Она колебалась всего один миг, затем, неловко переступая путавшимися лыжами, поковыляла к их склону.
   Это было чистое безумие, Ева это понимала, но что-то неодолимое влекло ее туда, где на белоснежном покрывале остались росчерки двух пар лыж.
   По-глупому зажмурившись, она оттолкнулась палками и покатилась. Мороз защипал щеки.
   Она едет!!! Едет!!! Вот это да! Вот ее склон! Вот этот - сложный, а не какая-то там трасса для новичков!
   Ева приоткрыла один глаз, затем другой. Горы слились в одну пятнистую линию. Ветер сдул с волос прилипший снег, и пряди развевались за спиной, как она того и хотела.
   - Йохо!!! - она завизжала от переполнявших ее чувств и тут же увидела горку. Небольшой такой холмик, от вида которого сразу покрылась испариной.
   - Мама, мама, мамоооочки!!!
   Холмик приближался с каждой секундой.
   Отчаянно визжа, она наклонилась, направляя лыжи в объезд. В следующий миг она уже ничего не видела. Руки-ноги кувыркались отдельно от нее, вместе с намертво пристегнутыми лыжами и палками. Их удары обжигали тело, суставы выкручивались.
   Она кричала от ужаса и боли, пока не подавилась забившей рот снежной кашей.
   - Вы живы? - Ева не сразу поняла, что спрашивали по-английски. В это время она сама хотела бы ответить себе на этот вопрос.
   - Не уверена... - она закашлялась и пошевелилась.
   - Жива! - чьи-то теплые руки освободили ее лицо от снега, подняли очки. Ева зажмурилась от ослепившего ее солнца.
   - Аккуратно! Она могла сломать себе что-нибудь! - послышались щелчки лыжных креплений. Запястья аккуратно освободили от ремней, и она смогла пошевелить руками, возвращая им привычное положение.
   - Сколько я проехала? - Ева попыталась сесть. Заботливые руки тут же подхватили ее, помогая. Без толку. Тело ныло и не слушалось.
   - Достаточно, чтобы свернуть себе шею! - густой баритон откуда-то сверху - Это не трасса для новичков! Жить надоело?
   - Вы сможете идти? - чуть хриплый женский голос.
   Ева запрокинула голову, но увидела лишь два темных силуэта, окруженных солнечным сиянием. Для ангелов слишком темные.
   Она глупо захихикала.
   - Головой ударилась...- снова женский голос.
   - У тебя что-нибудь болит? - сильные руки скользили по ее телу, вероятно осматривая на предмет повреждений. Ева закрыла глаза и заулыбалась.
   - Точно головой ударилась! - теперь снова мужчина.
   Ей ужасно захотелось увидеть своих спасителей.
   Она рывком села. Болело все, что только могло болеть. Стянула с рук перчатки и потерла глаза. Где-то наверху молча ждали.
   Наконец, почувствовав себя увереннее, она подняла голову и увидела их. Двух лыжников, танцевавших на склоне.
   Они были похожи, будто двойняшки. Те же черные глаза, в опушке длинных ресниц, те же чувственные, четко очерченные губы, матовая смуглая кожа со следами от очков на переносице. Тот же рост, даже фигуры те же. Пожалуй, внешность девушки была несколько грубовата, будто планировались два брата. А потом один взял и передумал.
   За ее спасителями были видны люди, спешившие к ним со всех сторон.
   Привлекать внимание Еве не нравилось.
   Она попыталась встать, но мужчина ей не позволил. Наклонившись, он подхватил Еву под коленки и рывком поднял.
   - Ой, не стоит.... Я дойду сама...
   - Нет, я донесу! - он только крепче прижал ее к себе.
   Периодически проваливаясь в снег, мужчина понес Еву в сторону отеля. Его спутница молча шагала рядом, взвалив на себя все их снаряжение.
   Не зная, что сказать, сгорая от неловкости, она уткнулась ему лицом в ворот черной куртки и зажмурилась.
   От полоски кожи под подбородком, чуть тронутой легкой щетиной, исходил волшебный аромат. Стараясь не слишком сопеть, Ева незаметно нюхала его.
   - Спасыба, спасыба... - смешно коверкая русские слова, мужчина отказывался от помощи подоспевших лыжников.
   - Наверное, нужно вызвать медика... - уже в номере, аккуратно поставив Еву на ноги, он смотрел, как та пыталась снять куртку.
   Девушка сгрузила ее лыжи в углу. За всю дорогу она не сказала ни слова.
   - Нет-нет, что вы! Я сама - врач, так что позабочусь о себе, не волнуйтесь! - Ева только сейчас заметила, каким колючим взглядом смотрит на нее спасительница.
   - И.... спасибо вам большое - она сказала это, обращаясь скорее к ней. Та не ответила и вышла из номера.
   Ева почему-то расстроилась.
   Оставшись, наконец, в одиночестве, она устало опустилась на постель и вздрогнула.
   Болело все. Приподняв рукава свитера, она увидела широкие полосы синяков на предплечьях.
   Ева не стала раздеваться. Свернулась калачиком и задумалась.
   Никогда еще раньше ожидание не мучило ее с такой силой.
   А вечером началась буря.
   Плюющийся снегом ветер завывал и рвался в окна. Ева не встала. Она лежала и слушала этот оглушительный вой, встревоженные крики переполошившихся постояльцев, топот ног в коридорах. Все равно....
   Потом отель затих. Только завывание ветра за окном, да дребезжание снежной крупы по стеклу.
   Утром в номер принесли завтрак.
   За три прошедших с тех пор дня она так и не вышла из номера. Все, что нужно, Ева слышала сквозь тонкие стены.
   Она слушала, слушала, слушала.... Оживая лишь от звука знакомых голосов наверху. Их она слушала с особой жадностью, хотя слов было не разобрать.
  
  
   ГЛАВА 4
  
  
   Генератор умер.
   Ева поняла это даже во сне. Лампочка погасла, и маленький номер погрузился в непроглядную тьму.
   Облизав пересохшие губы, она осторожно открыла глаза.
   За окном по-прежнему мело. Комната, как и всегда, когда не горел свет, наполнилась тихим шелестом, шорохами, еле слышным гулом голосов.
   Сколько себя помнила, Ева всегда спала при свете. Она уже стала забывать, как это бывает.
   Мрак вокруг неё жил, дышал, сгущался неясными тенями в углах, выглядывал из приоткрытой двери в ванную, полз по углам простыни из-под кровати.
   Цепенея от ужаса, Ева заставила себя протянуть руку к прикроватной тумбочке и взять мобильник. Тени бросились врассыпную от холодного пятнышка загоревшегося экрана, затаились вдоль стен.
   Оставаться здесь она больше не могла. Посветив телефоном на пол возле кровати, Ева сунула ноги в тапки и вылетела в коридор, словно за ней гналось стадо чертей.
   Здесь тоже было темно. Чувствуя, как мрак сочится из-под двери номера, преследуя её, Ева, не оборачиваясь, побежала. Где-то в конце коридора мерцал тусклый свет пламени.
   За пару секунд нагнав его, Ева врезалась в мужчину, державшего свечу. Застыв, она смотрела, как неуверенно задрожал огонёк, грозясь потухнуть, но всё-таки сумел выровняться.
   - А, самоубийца! Привет!
   Отблески пламени многократно отразились в белоснежных зубах. Перед Евой, улыбаясь, стоял ее недавний спаситель.
   - Привет. Что-то с генератором? Не знаете, когда его починят?
   - Сейчас как раз и собирался это выяснить. Пойдем?
   Ева кивнула.
   - Может... тебе стоит вернуться и накинуть что-нибудь? Холодно.
   Она сообразила, что стоит, вцепившись мужчине в плечо, в одной шелковой сорочке. Тонкие бретельки и полоска кружев сверху совсем не скрывали высокую грудь, прижатую к его руке. Ева покраснела и отодвинулась. Перекинула вперед часть волос.
   - Да нет, не холодно вроде... - она ни за что, ни за какие коврижки не вернется сейчас в свой номер.
   Улыбка мужчины стала шире.
   - Боишься? Хочешь, я провожу тебя?
   Краснеть дальше уже просто некуда. Ева молча отвела глаза.
   - Ладно. Подержи-ка - он сунул ей в руки свечу и стянул через голову свой свитер, оставшись в светлой рубашке - Надевай, трусиха!
   Ева не могла пошевелиться.
   - Надевай, говорю! Заболеешь! - он накинул свитер на ее плечи и завязал рукава под подбородком.
   - Спасибо....
   Мужчина усмехнулся.
   - Спасать тебя входит в привычку. Пойдем, наконец, узнаем, что там с генератором.
   Отдав свечу, Ева послушно затопала рядом. Куда угодно, только не обратно в номер.
   ГЛАВА 5.
  
  
   В кафе, находившемся на первом этаже отеля, собралось уже человек десять. Они столпились возле администратора, который, жестикулируя, что-то объяснял.
   Евин спутник, кивнув ей на свободные столики, направился в их сторону.
   Она осмотрелась. Вообще-то кафе больше смахивало на небольшую столовую. Но было уютно и, главное, светло. Здесь повсюду горели свечи. Пара официантов, приносивших Еве еду в номер, суетились возле маленького камина. Среди людей и света она почувствовала себя лучше.
   Выбрав уединенный столик в углу, Ева устроилась и стала наблюдать. Вкусно пахло хвоей. Стены кафе были обшиты новенькими сосновыми панелями на манер охотничьего домика. Хорошо....
   Мужчина вернулся и, скрипнув стулом, устроился напротив.
   Ева вопросительно подняла на него глаза.
   - Хм.... По-моему, там все серьезно.
   - Ты же не говоришь по-русски! Я сейчас все разузнаю! - она попыталась вскочить, но тот схватил ее за руку.
   - А ты - русская? У тебя неплохой английский.
   - Просто большая практика. Я мигом! - но мужчина не пустил ее.
   - Сядь. Там был переводчик, - его губы растянулись в хитрой улыбке. Улыбка шла ему очень. Кровь вновь ударила Еве в лицо. Она плюхнулась на стул и спряталась за челкой.
   - И где же ты практиковалась?
   - Я - врач, помнишь? Научные общества, статьи, интернет и все такое....
   - Да - да, припоминаю... - он поймал ее запястья и потянул на себя - Теперь я это вижу. Ни царапинки! Как тебе удалось? Три дня!
   - Да нет же....
   Ева посмотрела на свои руки, выскользнувшие из-под распущенных волос. Чистая шелковистая кожа. Ни синячка, ни ссадинки. Этого просто не может быть! Она не верила своим глазам. В груди снова заворочалось знакомое непонятное чувство.
   Осторожно высвободившись, она поспешно спрятала руки.
   - Так что же там случилось? Генератор починят?
   - Уже ремонтируют. Насколько я понял, самое страшное, что отключилось отопление - бархатистый голос стал хриплым. Мужчина кашлянул в кулак - Скорее всего, нас всех переселят сюда. Здесь есть камин.
   - Ужас! Будем, как первобытные люди!
   - Ага! Будем спать одной кучей! Нам ищут спальники и одеяла - внезапно улыбка сползла с его лица.
   - Что?
   - Моника.... Ей будет жутко неудобно....
   - Моника - это твоя сестра? - Ева вспомнила молчаливую лыжницу - Что-то случилось?
   - Сестра? - мужчина хмыкнул. Те, кто не знал, часто принимали их за родственников. Он уже привык к этому - Да... она сломала ногу....
   - Боже мой! Но.... Здесь же.... Здесь же нет никакой помощи! Ей нужно в больницу! Гипс.... Аналгетики.... - Ева была в шоке. В ее голове уже мелькали картинки операций по репозиции костей. Слова не поспевали за мыслями.
   - Что она сломала? Как? Ногу надо зафиксировать! У меня есть баралгин.... И все, по-моему.... - вообще-то, Ева практически не болела. Блистер баралгина у нее был скорее по тому, что ему полагалось находиться в женской сумочке.
   Его лицо осветилось мягкой улыбкой.
   - Да, не волнуйся, доктор! Все нормально. Тут есть аптечка. И медик. И шины. Их тут, вообще, просто невероятное количество. Про нее уже сообщили в Адлер по рации. Обещали прислать вертолет. Как только буря....
   Его теплые пальцы успокаивающее гладили Евины ладони. Она смутилась в очередной раз.
   - Ей... очень... больно?
   - Нет, не очень.... Она почти все время спит. Снотворное....
   - А....
   Что-то произошло между ними. Повисла неловкая пауза, будто они разом забыли все слова.
   - Закажете что-нибудь? - подошедший официант кинул им спасительную соломинку. Столики вокруг были уже заняты. Люди не торопились возвращаться в темные, холодные номера, держась ближе к огню и друг другу. Сегодня в кафе ожидалась неплохая выручка.
   - Да, конечно, вино...
   - Кофе, пожалуйста....
   Они одновременно ухватились за эту соломинку. Вместе рассмеялись, так глупо это получилось.
   - Так кофе или вино? - официант, видимо, сообразил, в чем дело и тоже улыбался.
   - Бутылку вина и кофейник! И сырную нарезку! Ты не против сыра? - Ева покачала головой.
   - И фрукты! И шоколад! Гулять, так гулять! Судя по всему, ты в номер не собираешься?
   - Судя по всему - нет, - тут ей было хорошо и спокойно.
   Заказ появился на столе очень быстро. Мужчина наполнил бокалы вином.
   - За свободу!
   - За свободу!
   Сухое вино было очень недурным. Краснодарское....
   - Может, уже познакомимся? Маркос! - он подмигнул ей. В глазах мелькнули озорные огоньки.
   - Маркос.... Моника.... Какие редкие имена. Как в сериалах.
   - Так мы же из Мексики. Там очень, очень любят сериалы!
   - Из Мексики? Так это ж.... Это же на другом конце света!!!
   - Ну, да.... Почему бы и нет?
   - Мексика и лыжи....
   - В этом-то и фишка! Всегда обожал снег!
   - Вообще-то, вы могли выбрать местечко получше этого... - их горнолыжная база, в понимании Евы, очень отдаленно соответствовала мировым стандартам.
   - А чем это плохо? Были бы горы.... На самом деле все просто. Лотерея. Не знали, куда поехать в этот раз. Выпала Россия. Так почему - нет? Сломать ногу так далеко от дома.... Сидеть взаперти, в плену у лавины.... Приключение!
   - Да уж.... Но, она вроде бы хорошо катается? Как же...
   - Катается-то она отлично, зато ходит, видимо, с трудом! Споткнулась о порог. Кстати, ты еще не сказала свое имя.
   - Ева.... Меня зовут Ева.
   - Ева? Как наша прародительница? - взгляд Маркоса внимательно заскользил по ее лицу, шее, плечам....
   - Тебе идет.... Знаешь, ты неимоверно красивая.... Прародительница-искусительница....
   - Это все вино.... - Еве стало трудно дышать. Еще чуть-чуть и она начнет хватать воздух ртом, как рыба.
   - Ты не замерзла?
   - Замерзла? Нет, мне совсем не холодно.... Здесь камин....
   - Он еще не прогрел воздух, а ты почти раздета. Ноги не замерзли?
   Только сейчас Ева заметила, что при разговоре у них идет пар изо рта. Удивительно, но она не чувствовала холода. Может, на нее так действует присутствие этого мужчины?
   Она протянула ладони к пламени свечи, стоявшей на их столике. Автоматически. Потому что раздетому человеку в холодном помещении просто полагалось протянуть руки к пламени.
   - Нет, все хорошо, - на самом деле она растерялась.
   Маркос вдруг наклонился над столом, приблизив свое лицо почти вплотную.
   - У тебя такие глаза... - он взял ее за подбородок, не давая уклониться - необыкновенные....
   Еве удалось выкрутиться. Она опустила голову. Разговор становился все более скользким.
   Вообще-то, она старалась их сразу пресекать. До сих пор Ева не нуждалась в ухаживаниях мужчин. Даже не представляла, как это бывает в жизни. У нее никогда не было подруг, с которыми можно было посплетничать о мальчиках, не было и самих мальчиков, хотя она знала, что нравится им. Учеба. Только учеба и медицина всегда занимали ее голову. Это было главным.
   Но не теперь....
   Ева не понимала почему, но ей было приятно внимание Маркоса. Впервые ей понравилось, когда заметили не ее мозги, а внешность. Хотелось стать слабой, глупой и красивой....
   - Да, я знаю.... Мамино наследство... - что полагалось говорить в этих случаях?
   - Удивительно.... Тебе не нужна косметика.... Она только все испортит.... Такая нежная.... - он вновь взял в ладони ее лицо и большими пальцами погладил ее щеки, заправил пряди волос за уши - Ты прекрасна....
   Сердце Евы так прыгнуло в груди, что ей показалось, что она подавится им. Что ответить? Боже мой!
   Где-то раздался громкий хлопок, и в кафе зажглась люстра. Негромко заиграло радио.
   - Ура! Починили! - она резко сорвалась со стула - Пока! Еще увидимся!
   Бегом, бегом в номер! Подальше от всего этого! Ей надо хорошенько подумать. В спешке она зацепила стол, и кофе из чашек выплеснулось на белоснежную скатерть.
   - Постой! Остановись же на секунду! - Маркос догнал ее уже на выходе.
   - Да? - Ева нервно переминалась с ноги на ногу.
   - Возьми... - мужчина протянул ей несколько свечей с еще дымящимися фитилями - Могут пригодиться.
   - Спасибо.... Я пойду....
   - Спокойной ночи.... Вернее.... Спокойного утра, - он улыбнулся.
   - Да-да.... Спокойного....
  
  
   ГЛАВА 6.
  
  
   Захлопнув за собой дверь, Ева прислонилась к ней, прижимая свечи к груди. Сердце билось, словно собиралось сломать ей ребра. Ева зажмурилась и сделала пару глубоких вдохов.
   Все хорошо.... Все в порядке.... Лампочка в номере горит, ведь она не щелкнула выключателем, когда убегала.
   На часах восемь. Уже восемь утра! В окне ночная чернота сменилась мрачными серыми сумерками. Подвывает.
   Все, как обычно.... В последние дни....
   Почему же ее трясет, будто в лихорадке? Неужели она влюбилась? Влюбилась.... И что же теперь делать? Она из России, а он - из Мексики. Как она сможет там жить? О Мексике она знала лишь то, что там скрывались беглые американцы. А пациенты? Она не сможет без своей работы. А вдруг он вообще против, чтобы женщина работала?
   Вдруг Ева замерла, потом хрюкнула, а потом расхохоталась в голос. Она смеялась, пока слезы не выступили на ресницах, и никак не могла остановиться.
   - Вот... идиотка! Хах! Надо... же! Хихихи! Уже... замуж... вышла! Хахахаха! Детский сад! Хихихихи!
   Звук собственного голоса отрезвлял. В голове потихоньку прояснялось. Хрюкнув еще парочку раз, Ева уже могла рассуждать разумно.
   С чего это ей вообще пришли в голову подобные мысли? С того, что раньше она никогда ни к кому подобного влечения не испытывала? Ну и что? Пора уже. Все-таки, не девочка. Летом ей будет все двадцать четыре!
   А Маркос.... Ну, что - Маркос? Ничего особенного. Красивый мужчина. Это - да. Но таких много. Она просто раньше не смотрела. Да и не сказал ничего такого, чтоб ее поразило. Ну, спас ее от темноты. Подумаешь - подвиг! Ну, на руках нес с полчаса. Ну, улыбался ей так, что подкашивались коленки. Ну, гладил ее по лицу. Нежно-нежно.... Ева задрожала.
   Нет, нет, нет! Так не пойдет. Все должно просто объясняться. Она в непривычной обстановке. Взаперти. С еле дышащей лампочкой. Вот и придумала себе невесть что!
   Хотя... если он сделает первые шаги, она пойдет навстречу. Почему нет? Она же свободная женщина. Да. Так.
   Ну, а если нет?.... Значит, нет!
   Посмотрит по сторонам, когда приедет домой. Если уж ей так приспичило любить!
   Приняв решение, Ева отлепилась от двери. Поправила лыжи в углу, чтобы стояли ровненько. На всякий случай закрепила на тарелке свечи и поставила на тумбочку у кровати, чтоб были под рукой. Немного попрыгала на матрасе.
   Скукота.... Когда ее начало тяготить одиночество? Одиночество - это хорошо. Это покой.... Покоя Ева почему-то не чувствовала.
   Она вздохнула и пошла в ванную. Вода всегда ей помогала. Сейчас залезет под душ, и все встанет на свои места!
   Дверь в ванную Ева закрывать не стала. Так было светлее. Она достала из большой походной косметички шампунь, развернула новенькое мыло, положила на полочку в душевой кабинке. Перевесила поближе полотенце. Стала раздеваться.
   Пальцы наткнулись на бежевый толстый свитер. Да она же до сих пор в нем! Ева легонько его погладила, подняла рукава и зарылась в них лицом. Боже! Что за запах! Прислонившись к дверце кабинки, Ева посмотрела на себя в зеркало. Свитер обнимал плечи, будто руки.
   Что-то в ее отражении было не так.... Она приблизилась к зеркалу. Господи, как же она сейчас похожа на мать! Вообще-то, она всегда была на нее похожа. Те же черты. Но сейчас, что-то изменилось.
   Может глаза? Глаза у нее красивые. Слегка удлиняющиеся к вискам, широко распахнутые. Густые, темно-пепельные ресницы делали взгляд глубоким. Но, красивых глаз - много, а вот цвет.... Такой был только у нее одной.
   Яркий. Зеленый. Не травяной, не изумрудный. А - цвет весенней, едва распустившейся зелени. Цвет ровно покрывал всю радужку, словно она носила контактные линзы.
   Теперь, возле самого зрачка была размытая, светлая полоса. У мамы была такая. Даже еще светлее. Когда она волновалась, радужка становилась практически белой. Но не пугающей, а искрящейся.
   Ева быстро скинула одежду. Свитер Маркоса упал на пол бесформенной кучей. Сейчас было нечто, что волновало ее намного больше.
   Встав перед зеркалом так, чтобы видеть себя в полный рост, Ева стала разглядывать тело. Фигура красивая. Нежные плечики, полная, упругая грудь, тонюсенькая талия. Ножки стройные, ровные. Все такое гладкое, ладное. Она откинула волосы за спину и отметила движение. Очень грациозное, женственное. Неужели она и раньше так двигалась? Взметнувшиеся локоны мелькнули в зеркале солнечным зайчиком.
   На миг задумавшись, Ева захлопнула дверь и выключила свет. От ее кожи, волос исходило ровное, чуть заметное сияние. Она потрясла головой, позволяя длинным пшеничным прядям рассыпаться, как им вздумается. Блики заскакали по кафелю темной ванной.
   - Охренеть....
   Ева не боялась. Даже темнота ее уже не пугала. Черепушка была пустая, как карман бомжа. Она не могла объяснить того, что увидела. Ни как человек, ни тем более, как врач. Чертовщина какая-то!
   Ева прислонилась к стенке, медленно сползла на пол и замерла, обхватив колени. И сидела так, в полном ступоре, пока не затекли ноги. Машинально потерла их ладошками. Шелковистая, теплая кожа. Ни прыщичка, будто ненастоящая. Когда она последний раз их брила? Сто лет назад. Перед поездкой было не до того. Чтобы спокойно уехать, надо было завершить кучу дел на работе. И маникюр давно не делала.... Она посмотрела на свои ногти. Идеальные, блестящие, не смотря на бессонные ночи и беспорядочные перекусы вместо здорового питания.
   Может у нее есть фея-крестная? Ева захотела понравиться мужчине, и... Оп-ля! Готово!
   Нееет, скорее она сходит с ума. Она всегда была странная, а тут.... Замкнутое пространство и все такое....
   Ева почувствовала, что еще чуть-чуть и заплачет. Подбородок уже предательски трясся. Она вскочила, накинула банный халат, подхватила свитер Маркоса с пола и бросилась вон из номера.
  
  
   ГЛАВА 7.
  
  
   А Маркос сидел в глубоком кресле и крутил в руке телефон Евы, забытый ею в кафе. Рядом стоял обогреватель, потому что люкс предполагает особый сервис. Дверь в смежную комнату была закрыта, так теплее.
   Ему не спалось, несмотря на то, что утро было в разгаре, а за ночь он не сомкнул глаз. Моника напротив, даже не шелохнулась, когда он вернулся. Счастливая....
   - Моника.... Дорогая.... - ноль реакции.
   Маркос нашел в телефоне визитку Евы, забил высветившийся номер в память своего мобильника. И зачем ему это надо? Он ведь почти женат. Кресло крякнуло, когда Маркос поднялся и подошел к постели крепко спящей девушки.
   - Моникаааа.... - спит.
   Поправляя на ней одеяло, он обратил внимание на опухшие, практически черные пальцы сломанной ноги, выглядывавшие из-под бинтов. Странно, у Евы не осталось и следа. А ведь летела она метров десять, не меньше, вместе с лыжами и палками.
   Маркос присел на край кровати. Знакомое до боли лицо. Черные пряди каре разметались по подушке. У Евы волосы длинные, шелковистые. Широкий, жесткий рот. У Евы - мягкие, пухлые губки, как на рождественских открытках с ангелами. Кожа Моники смуглая, упругая, слегка огрубевшая на морозе. У Евы - нежнейшая, фарфоровая, заливающаяся легким румянцем, когда она смущалась. Так трогательно.... Маркос осторожно поднял край одеяла и посмотрел на грудь Моники. Что он там не видел? Небольшая, крепкая, на ложе из закаленных спортом мышц. У Евы....
   Черт побери! Это же его женщина! Ну и что, что они еще не расписаны. Просто вопрос времени. Они предназначены друг другу!
   Конечно, он не святой. И связей на стороне всегда хватало. Но еще ни разу он не сравнивал тех девушек с Моникой. Он ее берег. Она была особенной. Она была его половинкой. Продолжением его тела, его мыслей. Они даже похожи, в конце концов!
   Маркос коснулся пальцем нижней губы Моники, подоткнул со всех сторон одеяло.
   Конечно, Ева его волнует. Еще бы! Такая красотка! Он просто хочет ее. Не более. Мужчина как-никак! Да, точно. Он просто ее хочет! Маркос почувствовал знакомую тяжесть в паху.
   Жаль только, что Моника рядом. Не хотелось, чтоб она нервничала. Маркос помнил вспышку ее ревности. Он и представить себе не мог, что Моника способна на такое. Она-то всегда считала себя настоящей леди. Должно быть, мучается сейчас от стыда. Он усмехнулся. Странно, но чувства Моники его сейчас совсем не заботили.
   Он вернулся в кресло. Подремать что ли? Уже сутки, как на ногах. Но стоило ему закрыть глаза, являлся образ зеленоглазой блондинки. Она манила его, бросая призывные взгляды из-под соломенной челки, облизывала пухлые губки, смущенно поправляла кружева на аппетитной груди.
   Маркос хрустнул костяшками пальцев. Тело требовало немедленной разрядки. Ну, конечно, у него уже достаточно долго не было секса. Взяв в руки мобильник, он нашел фотографию Евы. Здорово все-таки, что скачал! Обалденная девица!
   В дверь тихонько поскреблись. Маркос вскинул голову и прислушался. Показалось. Шагов он не слышал, а слышимость тут дай боже! Нет, не показалось. В дверь снова еле слышно постучали.
   За порогом стояла Ева. В толстом махровом халате, тапках на босу ногу, сжимая в руках свитер Маркоса. Ева растеряно переминалась с ноги на ногу, будто забыла, зачем она здесь. В точности такая, как он себе ее только что представлял.
   Он вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. Встал полубоком, чтобы она не догадалась, о чем он сейчас думал. В коридоре было холодно. Во много раз холоднее, чем в нагретом обогревателем номере. Девушка, казалось, не замечала этого.
   - Слушай, ты какая-то морозоустойчивая, что ли? Неужели ты не мерзнешь? - он попытался разбить висевшую между ними тишину.
   - Я же не из Мексики... - тихий, хриплый голос. В глазах словно застыла мольба.
   - Эй! Ты чего? Что-то случилось?
   - Я тут... это... - Ева протянула ему свитер.
   - А у меня тоже для тебя что-то есть! - в его пальцах сверкнул Евин мобильник - Не ты забыла, растеряша?
   - Ой, да.... Я....
   Они обменялись, нечаянно коснувшись пальцами. Прикосновение обожгло. Кровь побежала, отчаянно стуча в висках. Тело заломило с новой силой. Нужно срочно что-то сказать. Но, нужные слова не находились. Раньше он таким робким не был.
   - Ева... - он протянул к ней руку - Ева, я не могу позвать тебя к себе. Сама понимаешь....
   Она подняла глаза и несколько секунд неотрывно на него смотрела. Маркос тонул в этом взгляде. У него пересохло во рту. Краем сознания он помнил, что рядом, за дверью находится Моника. Его невеста. Рука замерла на полпути.
   - Мне...Маркос, я.... - она запнулась - Я тут больше... никого не знаю....
   Еле слышный шепот.
   Боже, как трудно дышать!
   На лестнице, ведущей в мансарду к люксу, раздался грохот. Они разом отпрянули друг от друга. Встали в непринужденные позы.
   Через мгновение показалась голова официанта, несшего огромный поднос с едой. Он был в толстом, грубой вязки, джемпере. На ногах шерстяные носки, выглядывающие из-под зимних кроссовок.
   - Завтрак в номер! - ужасный акцент.
   На подносе теснились тарелки с жареной курицей, мясная нарезка, яйца и еще много всего.
   Маркос прокашлялся и улыбнулся.
   - Ого! И по какому поводу пиршество? Пир во время чумы? Худо дело.
   Стюарт засмеялся.
   - Не, холодильники отключили. Жалко если испортится. Наслаждайтесь. Потом будут только консервы.
   - На улице - мороз. Может закопать все в сугроб?
   - В сугроб? Нам только животных тут не хватало! И так проблем по горло!
   - Слушай, а разве не предусмотрены такие ситуации? Горы все-таки, всякое может случиться.
   Стюарт заливисто расхохотался.
   - Ты в России, мужик! Наслаждайся экзотикой! У нас только второй сезон. Кто знал?
   - Ясно.... Думаешь, мы тут надолго застряли? Что говорят? Когда уже все это закончится, не слышно?
   - Мы в центре циклона. Бог его знает, когда это все...- он неопределенно махнул рукой в круглое коридорное окошко, наполовину засыпанное снегом - Да, ладно! Потом вспоминать будете!
   Мальчишке явно нравилось такое приключение. Эх, молодость!
   - Ну, все! Я побежал! Ешьте, пока горячее! - он обернулся на Еву, молча застывшую у стены - Вам принести? Или спуститесь в кафе?
   Она очнулась.
   - О, да.... Конечно.... Принесите, пожалуйста.
   Не глянув на Маркоса, девушка заспешила вслед уходящему стюарту. Маркос потоптался еще секунду, и понес полный поднос в номер.
  
  
   ГЛАВА 8.
  
  
   - Ну, как? Ничего себе кормежечка? Да? - он запустил салфеткой в Монику, не решавшуюся облизать жирные пальцы. У него таких проблем не было.
   - Вкууусно... - девушка сыто потянулась и вскрикнула. Сломанная нога, стоявшая на полу, отекла сильнее и просто раскалывалась от боли.
   Маркос вскочил.
   - Ложись!
   - Не могу больше лежать, Маркос! - в ее голосе послышались слезы - У меня скоро пролежни будут! Сколько можно! Хочу домой!
   - Ну-ну! Не раскисай! Ты у меня девочка крепкая! Потерпи немного. Стюарт сказал, мы еще будем вспоминать наше приключение!
   - Даже не сомневаюсь!
   Она откинулась на подушки. Маркос помог уложить больную ногу на подставку.
   - А почему тут обогреватель?
   - Отопление экономят. Берегут генератор.
   - Черт! Так мы еще и замерзнуть можем? Я просто не могу поверить!
   - О! Сколько страсти! Я тебя не узнаю! - он слегка пощекотал девушку, добившись улыбки - Не волнуйся, скоро все закончится. Прилетит вертолет и мы - тютю....
   - Легко сказать! Эта чертова нога меня доконает!
   - Малышка.... Дать тебе таблетку?
   Моника скривила губы.
   - Я уже воняю всеми этими лекарствами. Как же мне хочется помыться!
   - Мы можем мыться частями. На ногу наденем пакет.... Я помогу тебе.
   Нога отозвалась острой болью. Ей такая идея совсем не понравилась.
   - Нет уж.... Ты меня потерпишь? Такую... вонючую?
   - Ты замечательно пахнешь! Сама знаешь.
   На побледневшем от страданий и спертого воздуха лице девушки лежали глубокие тени.
   - Давай все-таки выпьешь таблетки?
   - Снотворное еще есть?
   - А много не будет? Спишь и спишь.
   Моника виновато улыбнулась.
   - Маркос.... Любимый.... Тебе одиноко? Прости меня!
   - Да, что ты? Чушь какая! Я о тебе беспокоюсь!
   - Что до меня.... Хочу открыть глаза и оказаться дома.... Хочу спать!
   - Ну, смотри сама.... Не знаю....
   Он протянул ей таблетки, подождал, пока она запьет их остывшим чаем.
   - Полежи со мной.... Пожааааалуйста!
   Маркос покачал головой. Кивнул на ее ногу.
   - Ну, попробуй!
   Он очень осторожно устроился рядом. Моника приткнула свою голову на его плечо.
   - Нормально? Не болит?
   - Нет, не сильнее, чем было - подняв лицо, она поцеловала Маркоса в подбородок - Я так соскучилась.
   Не зная почему, ему было неприятно. Казалось, он лежит на углях. Неудобно, наверное.
   - Да. Я тоже. Выздоравливай!
   - Маркос?
   - Да?
   - А чем... Что ты делаешь, пока я сплю?
   - Хм... - хорошо, что она не видит его глаза.
   - Думаю, чем займусь, когда вернемся. Там без меня, наверное.... Лукас готовит бумаги....
   - Ты о заводе? Да, здорово, если выгорит....
   - Здорово.... Сделаем концерн. Назовем.... "Серебро", например.
   - Ты что! Нельзя! - девушка взволновано подняла голову.
   - Брось, кто поймет?
   - Нет! Никаких намеков! Даже боюсь подумать, что может быть!
   - Что? Обычное слово. Просто пришло в голову.
   - Нет, нет, нет! Не стоит сюда никого вмешивать! Они всемогущие, ты же знаешь! Им может не понравится!
   - Ладно. Забудь. Придумаем что-нибудь другое. Как тебе "Кактусы Девы Марии"?
   Моника шлепнула его по груди.
   - И никакой религии! Слышишь?
   - Ладно, никакой....
   Она улыбнулась и снова устроилась на его плече. Зевнула.
   - Маркос?
   - А?
   - А ты видел.... Ну.... Ее?
   - Кого? - кровь зашумела в его ушах. Он прекрасно понял о ком идет речь.
   - Ну, эту.... Блондинку....
   - Опять?! Сломанной ноги тебе мало?
   - Да, я так.... Просто спросила....
   - Моника! Я люблю тебя, сколько можно это повторять? Видел. Мы все тут взаперти. Какое это может иметь значение? Не начинай, ради бога!
   - Да, нет.... Но.... Она такая красивая, правда?
   Провокация. Что ей ответить? Да, она красивая! Удивительная, сексуальная, беззащитная, невероятная. Только ей и забита его голова последние дни. Забита до такой степени, что хочется, чтобы Моника уже уснула, наконец!
   - Спи уже, ревнивица! Ты лучше!
   - Правда?
   Он заскрипел зубами.
   - Правда! Я! Тебя! Люблю! СПИ!!!
   Только бы не стала просить, чтоб он ее целовал. Но, Моника прижалась к нему крепче и затихла. Они молчали. Маркос рассеяно гладил ее по волосам, пока не услышал мерное, глубокое дыхание.
  
   ГЛАВА 9.
  
  
   Он в нерешительности стоял перед дверью с номером 7. Номер был прямо под его мансардой. Бессонница и желание вконец его измучили.
   Рядом с Моникой он спать не мог, боясь ее потревожить. Смежная гостиная, где был диван, выстужена. Он, наверное, больше часа ворочался в кресле, пытаясь устроиться, пока ноги не принесли его сюда. Ох, и огребет он проблем!
   Маркос поднял руку и постучал. Дверь открылась сразу. Будто его за ней ждали.
   В том же халате, Ева заправила за ухо прядь волос и молча сделала шаг назад. Маркос вошел. Она ни о чем его не спрашивала. Просто стояла и смотрела ему в глаза.
   Боже мой! Это невыносимо! Он протянул руки, сгреб ее в объятия и впился в губы долгим поцелуем.
  
   - Завтрак! - настойчивый стук в дверь.
   Просыпаться не хотелось. Ужасная слабость не давала разлепить веки, суставы ломило, будто его долгое время лихорадило. Хотелось пить.
   - Ладно, придете в кафе... - удаляющиеся шаги по коридору.
   Маркос почувствовал, что замерз. Не открывая глаза, он плотнее закутался во влажное одеяло и притянул к себе теплое тело девушки. Зарылся лицом в мягкие, пушистые волосы. Как же ты пахнешь, милая! Он улыбнулся, чувствуя вновь нарастающее возбуждение. Какой замечательный сон! Девушка еле слышно вздохнула.
   Не сон! Маркос распахнул глаза. В узкое окошко бился снегом серый свет.
   "Завтрак"! Утро! Черт! Моника! Он провел здесь всю ночь!
   Он обвел взглядом маленький номер. Кругом царила разруха, и скромная люстра на потолке бесстыдно освещала весь этот беспорядок. Ева боится темноты. Одной рукой, стараясь не потревожить спящую девушку, Маркос попытался подцепить свои джинсы, валявшиеся неподалеку. В кармане был телефон. Наконец, ему это удалось.
   Ого! Десять! Моника, наверное, уже проснулась. Хотя она бы позвонила. Он тихонько положил мобильник на прикроватную тумбочку. Скажет, что был в кафешке. Не может же он сидеть при ней безвылазно. Она должна это понять.
   Он натянул на плечо одеяло. Почему она такое влажное? Бррр! Да, это ж от его пота! В голове пролетели картинки минувшей ночи. Нереально!
   Все потаенные мысли, желания, все то о чем Маркос даже никогда и не думал. Все было таким естественным, как дышать. Оголенные нервы, чистый инстинкт, чувства и страсть, смешанные в одной на двоих крови. Пик наслаждения, когда не существовало ничего другого, только хриплый стон, многократно пульсирующий в ушах, волнами разбегающийся по горячей коже.
   Потрясающее, податливое тело Евы в его руках. Золотые нити, намотанные на пальцы.
   Губы Маркоса растянулись в улыбке.
   Интересно, знают остальные мужики, что подобное все-таки существует на свете? Что наша жизнь? Долгий поиск, работа ради короткого мига наслаждения. Но даже это имеет смысл. Такова природа.
   С Евой было совсем не так. Ему не приходилось думать об удовольствии партнерши. Он чувствовал ее эмоции, как свои. Одно большое желание. И удовольствие....
   Черт! Они не предохранялись! Не до того было. Промах.... Может, обойдется? Но даже это ничего не меняло. Он примет любое решение Евы, в случае чего.
   Маркос прижал ее к себе. Хотелось вдавить в себя это восхитительное тело, чтоб оно навсегда осталось под его кожей. Он чувствовал какое-то щемящее чувство в груди и море благодарности. Она сейчас была такая беззащитная, как ребенок.
   Преодолевая возбуждение, которое вновь жгло его плоть, Маркос не стал ее будить. Пусть отдыхает. Он поцеловал фарфоровый висок. Не удержавшись, лизнул. Сладкая.... Сам он был соленым, как крекер. Да, он вспомнил. Девушка не потела, равно и не уставала. Ева просто создана для любви!
   Он почувствовал, как соль стягивает кожу на его предплечье. Вытащив руку из-под одеяла, Маркос увидел широкие мазки запекшейся крови, смешанные со следами его выделений. Не может быть! Этого просто не может быть! Девственница....
   Маркос приподнял край одеяла. Их бедра, живот, белье покрывали чуть заметные алые штрихи. Девственница....
   А он-то! Бесчувственный чурбан! Даже не заметил! Но, Ева даже не намекнула о своей боли! Она казалась такой искушенной.... Неужели это он всему ее научил? К благодарности прибавилась гордость. Ему хотелось вскочить, забарабанить себя по груди и победно заорать. Я - самец! А это - ЕГО самка! И он растерзает любого, кто только глянет на нее!
   А на нее смотрели! Еще как! Он вспомнил, как мужики в кафе сворачивали головы, при виде ее голых ног. Вспомнил завистливый взгляд официанта, бравшего у них заказ. Только Ева этого не замечала. Она пряталась за волосами, краснела и смущалась, словно стеснялась своей внешности. Как же он сразу не догадался, что она девственница?
   Теперь к букету его ощущений добавилась ревность. Жгучая до боли. Будто она была его собственностью.
   Маркос лежал, запутавшись в своих чувствах. А Ева крепко спала. Он приподнялся и посмотрел на ее лицо. Густые ресницы вздрагивали. Ей снился какой-то сон. Может, ей снился он? Ну, как она может спать, когда с ним такое?
   Надо вставать, пока все не понеслось по новому кругу. В коридоре ходили люди. Никакой звукоизоляции! Интересно, весь отель в курсе? Хоть бы Монике не донесли....
   Маркос аккуратно выскользнул из постели. Девушка не шелохнулась. Так и лежала в той же позе.
   Как холодно! Отопление, что, совсем отрубили? Он торопился, натягивая на себя одежду. Поднял с пола Евин халат, положил на стул в изголовье. Прошелся по комнате, раскладывая предметы по местам.
   Надо идти к себе. Уйти он не мог. Какой-то магнит удерживал его в этом дешевеньком номере. Маркос испытывал почти физическую боль от мысли, что надо взяться за ручку двери и перешагнуть порог. Он сел на кровать рядом с Евой. Узкая. Ночью так не казалось. Кончиками пальцев провел по щеке, пульсирующей венке на шее.
   Необыкновенная красота! От спящей девушки исходило еле заметное сияние. Да, ее красота ослепляет! Как мог человек породить такую совершенную красоту? Человек...
   В тот же миг его мозг взорвался. Разлетелся тысячью осколков, которые сыпались вниз и вонзались прямо в сердце.
   Не верю!!! Не может такого быть!!! Это же просто невозможно!!!
   В легких совсем не осталось воздуха, а тот, что был, стал таким раскаленным, что лучше б его и не было вовсе. Непослушными пальцами он поднял край одеяла и посмотрел на тело девушки. В тени одеяла ее шелковистая кожа чуть заметно светилась. Еле-еле. Можно и не заметить. Да, никто и не заметил бы! Только не он....
   Замелькали обрывки воспоминаний, выстраиваясь в ряд.
   Необыкновенные глаза, сексуальность, завораживающий голос, идеальная фигура, его неимоверная тяга к ней.... Да, еще.... Где синяки? Почему она не чувствует холода? А теперь еще и это....
   Он готов был заплакать. Если б мог. Казалось, ему подарили, а потом отобрали долгожданную игрушку, полученную на Рождество.
   Резко вскочив, Маркос пулей вылетел за дверь номера, чувствуя, как рвутся и кровоточат нити, тянувшие его назад.
   Что теперь? Бежать? Куда? Они заперты на этой чертовой базе! Вместе с ней!
   Мозг отказывался соображать. Слишком все.... Слишком....
  
   ГЛАВА 10.
  
  
   - Моника, черт тебя дери! Моника! Просыпайся!
   Проснуться было тяжело. Казалось, чем больше спишь, тем больше хочется. Таблетки тянули ее назад в спасительную, без боли, пустоту.
   - Ну, давай же, Моника, давай!
   - Мммм... - она слабо отмахнулась от рук Маркоса, вцепившихся в ее плечи.
   - Моника! Немедленно просыпайся! Сейчас же!
   Боже, сколько ярости в голосе! Злюка.... Она, не открывая глаз, потерлась щекой о его руку. Устроилась поудобней.
   - Моника! Хранительница хренова! Хватит спать!
   Хранительница? Кто сказал - хранительница?
   Моника мгновенно открыла глаза. Сновидения не отпускали ее, но она решительно протерла глаза кулаками.
   - Наконец-то! Передоз что ли? Все, никаких таблеток больше! Думал, не добужусь.
   Маркос больше не кричал. Он весь как-то сгорбился и уткнул лицо в ладони.
   Сна как не бывало.
   - Что... случилось? - он молчал.
   - Маркос, да что с тобой? - страх.... Пресвятая дева, как страшно!
   - Моника... - Маркос поднял голову и глянул на нее пустыми, лишенными блеска глазами. Будто из него ушла жизнь.
   Страх запустил свои щупальца в сердце. Надоевшей зубной болью заныла нога.
   - Что? Маркос.... Почему... хранительница?
   - Что ты помнишь о них?
   - Зачем?... - она привстала и коснулась его лица рукой. Маркос отшатнулся. Отвращение мелькнуло, на секунду исказив родные черты, и пропало.... Показалось?
   - Моника... - в его голосе безграничная усталость - Просто... расскажи....
   - Ты и сам все знаешь....
   - Пожалуйста...
   Она вздохнула.
  
   Когда печали плащ на плечи ляжет,
   Готов услышать божий глас во тьме....
   Они придут с лучом звезды последней,
   Накроют разум крыльями любви....
  
   Той песней нежной, что в тумане льется,
   Тем гибким станом, россыпью волос...
   Бутоном нежным расцветает сердце,
   Дрожит рука, поймавши край небес....
  
   Сосудом с ядом страсти одурманен,
   Восторгом тела заплатив сполна,
   Пустых глазниц взор обращен в себя.
   В плену теней душа твоя отныне,
   Слезами горькими течет она...
  
   Моника повторила слова, которые они на зубок знали еще с детства.
   - Это ведь сказка, правда?
   - Ну, да... - Моника задумалась - Конечно, сказка, Маркос. Мы современные люди. Как может такое быть? Просто... традиции.
   - Уже нашли бы доказательства... - в его словах послышалась надежда.
   Ей это не понравилось. Очень не понравилось.
   - Но, с другой стороны, снежный человек? А экстрасенсы? Экзорцисты? Кто может доказать?
   - Экзорцисты?! Значит можно попробовать? - море. Просто океан надежды.
   Ее мир рушился.
   - Не наш вариант. Здесь нет человеческого начала.... Откуда выгонять? Чью душу спасать?
   - Зачем они....
   - Маркос, ну, что с тобой, милый? - она в мольбе протянула к нему руки.
   - Зачем им это нужно?
   - Ну.... Зачем существует на свете добро и зло? Зачем боль? Смерть? Они часть круговорота.... Только выдумки все это!
   Он молчал.
   - Маркос... - как трудно сказать! Нет, она не станет устраивать истерики. Мудрость. Где ее женская мудрость? - Маркос.... Ты влюбился, да? В нее?
   Он не отвечал, лишь еще ниже опустились его плечи. Значит, правильно. Она ведь знала! Она с самого начала знала! Как только ее увидела. Господи, если б не нога! Все вышло из-под контроля. Она все-все проспала! Ну, за что, за что ей это? За что? Как трудно сдержать боль. Ревность, кислотой разъедающую грудь.
   - Ты винишь себя.... Думаешь, это она? Их не существует, признай! Это всего лишь чувство вины.... Ты человек.... Мужчина.... Я тебя понимаю.... Я тебя прощаю.... Мы уедем, и все образуется.... Это всего лишь страсть....
   - Не говори так! Ты не понимаешь! - Маркос вскочил и нервно закружил по комнате.
   - Чего не понимаю, Маркос? Расскажи мне, - вот так, с ним надо говорить так. Как с маленьким, запутавшимся ребенком. Он должен знать, что только я смогу ему помочь, только я всегда буду рядом. Что мне можно доверять...
   - Информация.... Мне нужна информация. Подробности. Что ты знаешь?
   - Спрашивай, - только бы пережить эту пытку!
   Он нахмурился, задумавшись.
   - Они рождаются? Откуда они берутся? Вылезают из ада?
   - Не знаю.... Про это ничего не было. Просто появляются и исчезают.
   - Но они бывают детьми? Растут? Стареют?
   - Нет. Не встречала, чтоб они были маленькими девочками. Всегда молодые, ослепительно красивые....
   - Что еще? Какая-нибудь особенность?
   - Ну, понимаешь.... Мужчина, на которого они положат глаз, теряет голову. Бороться бессмысленно.
   - Бессмысленно.... - он вздрогнул. Наверное, сболтнула не то. Дура!
   - Это к тебе не относится! Ты - Воин! Ты помнишь об этом? Воин!!!
   - Да-да.... Ты права.... - Маркос вновь побежал по кругу.
   - Еще? Что-нибудь во внешности?
   - Не знаю.... Просто - красота.... Идеальная.
   - Как они... убивают? - в его глазах отразилось столько боли, что Моника почувствовала себя не одинокой в этом кошмаре.
   - Им нужна душа. Есть версии.... Одни умирают, как... мужчины. Счастливые. Другие.... Когда она уходит.... Уносит с собой все. Все, что было смыслом его жизни.... Сумасшествие. Самоубийства.... Точно не известно. Некому было написать.
   - И... как скоро?
   - Не знаю.... Знаю, что если такое случается.... Мужчина ничего изменить не может.... Только.... Ну, ты сам знаешь.... Но, вряд ли.... Они ничего не боятся. Только клинок....
   - Да, я помню....
   Маркос опустился в кресло. Замолчал надолго. Она не мешала.
   - Моника.... Я не могу....
   Внезапно он вскинул голову и посмотрел сквозь нее так.... Будто нашел ответы на все свои вопросы. Надежда.... Нет, не надежда.... Безграничное счастье отразилось на его лице.
   - Моника! Они же не могут помогать людям? Сочувствовать, сопереживать.... Это просто не в их природе! Зло в чистом виде не сможет прикрыться добром!
   Он широко улыбнулся. Расправил плечи и кинулся к выходу.
   - Маркос! - она вскочила с кровати. Боли сейчас не было. По крайней мере, в ноге - Маркос! Прошу! Не бросай меня!
   - Прости.... Я не могу.... Прости.... Потом.... Все потом.... Прости...
   Он уже был за дверью.
   Моника рухнула на постель. Все....
   - Маркос.... А как же... я? - Его уже не было. За дверью гремело лишь эхо торопливых шагов.
  
   Сил не было. Будто все вспыхнуло разом и через секунду уже ничего не осталось. Выгорело в этой немыслимой, нечеловеческой боли. Даже нога не ломила. Все в прошлом....
   Не моргая, Моника разглядывала потолок. Это казалось важным. Вон там, в углу - паутинка. Странно.... Пятна грязных пальцев на блестящих панелях. Ну, надо же - люкс! Люкс.... Маркос.... В груди дернулась, нет, не боль, безысходность....
   Что теперь? Она всегда знала, чего хочет. И она хотела Маркоса. С детства. Лет с пяти. Да, родители Моники погибли в аварии, когда ей было почти пять. Их она уже и не помнила. Никаких других родственников не было. Орден отдал ее в другую семью. Так было выгодно всем. Тайна осталась в узком кругу. Состояния слились.
   Она познакомилась с Маркосом. Он был старше ее всего на год. Их обручили. И жизнь Моники наполнилась смыслом. К ней хорошо относились. Она стала дочерью и даже смогла бы полюбить новых маму и папу, но ее сердце было отдано черноволосому мальчику с самого первого мига их встречи. Места там больше не оставалось.
   Маркос отвечал взаимностью. Им было легко рядом друг с другом. Будто нашлись две половинки. Воин и Хранительница.
   Их не разделили, даже когда пришла пора идти в школу, как детей из других богатых семей. Девочки к девочкам. Мальчики к мальчикам. Принадлежность к тайной касте накладывала особые обязательства. Их обоих отправили в монастырь в десять. Вернее, монастырь был только прикрытием. А на самом деле.... Посвященных было мало, очень мало. Только они двое. Возможно, существовали и другие, но им это было неизвестно.
   Наставником был фанатик, казалось, выживший из ума. Остальные, жившие в монастыре люди даже не догадывались, что здесь происходит. Они получили блестящее образование. Языки, история, география.... Всему уделялось максимум внимания. А дополнительные, так сказать, эксклюзивные, предметы.... Так это было даже интересно.
   Какой мальчишка откажется научиться обращаться с оружием? К пятнадцати годам Маркос уже мог выступать с кинжалами в цирке. Стрелял с закрытыми глазами. На звук. Разбирался в любой движущейся технике. В гонках ему равных вообще не было. Равно, как и в верховой езде. Прирожденный Воин! Боевые тренировки закалили его, сделали выносливым и безупречным его тело. Под оливковой кожей каждый сантиметр плоти был стальной мышцей. Моника любовалась им и жутко гордилась.
   Что до нее. Ее тренировки были больше формальностью. Хотя она довольно хорошо научилась управлять автомобилем. Быстро бегала, почти не уставая. Даже лучше Маркоса. Зато с ножами получалось не очень. Но от нее этого и не требовалось. Она была Хранительницей.
   Ее будни заключались в изучении древних фолиантов, бесконечной зубрежке легенд, молитв, поиске срытого смысла. Это было трудно. Древние, мертвые языки. Душное, сырое каменное помещение класса, в котором она сидела за книгами дни напролет. Она смотрела в окно, на то, как Маркос вновь и вновь падает с норовистого жеребца, учась ездить без седла. Позже она будет мазать ссадины, покрывающие его блестящую от пота спину.
   Да, подумаешь зубрежка! Подумаешь, выживший из ума старик-наставник, вбивающий им в голову всякие небылицы. Это была малая цена за то, чтобы быть вместе.
   И Моника училась прилежно, чтоб никому даже в голову не пришло, что наедине они с Маркосом потешаются над всей этой чушью. Тем, что казалось Ордену важным. Они не прочь сыграть свои роли, если им так этого хочется. Принадлежность к Ордену сулила массу благ. Люди там, "наверху" были поистине всемогущи, они это чувствовали, а потом и убедились. Они были вместе, под защитой. Чего еще надо?
   В восемнадцать их перевезли куда-то на роскошном, частном самолете. Разрешили повидаться с родителями. Впервые за эти годы. Все равно. Разлука с домом их не страшила. Дом был там, где они. Теперь это была Европа. Колледж, так сказать.
   Новый наставник, новый мир, новые тренировки. Теперь это были бесконечные тесты. Психологические тренинги, развитие выносливости. Монике все давалось легко. Ведь для нее все это не имело смысла. Она ничего не принимала близко к сердцу, там уже был Маркос.
   Он, казалось, тоже наигрался. Моника видела, что вся эта безумная сказка уже сидит у него в печенках. Его манили огни мира. Хотелось друзей, вечеринок. Телевизор смотреть не запрещалось, ведь они должны были знать, что происходит за стенами их тюрьмы. Маркос чах по нормальной жизни. Моника страдала. Ему ее стало мало. Со временем она приспособилась. Она знала, как привязать его, где промолчать, где вмешаться, так, чтобы он и представить не мог их порознь.
   До сих пор....
   А теперь? Он ушел.... Он, все-таки, ушел.... У нее ничегошеньки не вышло....
   Она замерла. О, Мадонна, вот идиотка! Злая усмешка скривила губы.
   Орден! Точно! Никуда Маркос от нее не денется! Они не позволят. Ему придется с ней считаться! Так или эдак!
   Маркос не так глуп. В потусторонние силы она не верила. Маркос тоже. Сейчас его сжигает страсть, но она подождет, пока потухнет это пламя. Ждать она умеет....
  
  
   ГЛАВА 11.
  
  
   Ева открыла глаза, едва за Маркосом захлопнулась дверь. Потянулась, как кошка, еще чуть-чуть и замурлычет!
   Она уже давно не спала, прислушиваясь к мерному, глубокому дыханию мужчины. Ей хотелось застыть в его объятиях навечно. Такое волшебное чувство защищенности, покоя.... Ева, не шевелясь, сопела в его подмышку. Ей нравилось в нем все. Запах его пота, сильные руки, полный страсти взгляд черных глаз. Даже то, как он рычал, срывая с нее одежду. Это особенно!
   Когда Маркос, наконец, проснулся, она не подала виду. Душа млела от того, как бережно он прижимал ее, гладил тающую от прикосновений кожу. Даже не видя, она знала, с каким обожанием смотрят его глаза. Будто она для него - все.
   То, как Маркос бросился вон, немного напугало ее. Может, девушка не должна вести себя так? Отдаваться после первого же дня знакомства? Все равно.... Она не жалела. Она знала, что Маркос теперь ее. Как? Ева и сама бы не ответила. Просто чувствовала невидимую нить отныне и навек связавшую их. Он вернется....
   Ева раскинула руки и мечтательно улыбнулась. Вот оно - счастье! Каждая клеточка ее тела пела от него. Ей было легко, свободно, еще секунда и она станет парить под потолком. Горло чесалось.
  
   - В юном месяце апреле...
   В старом парке тает снег...
   И крылатые качели...
   Начинаааают свой разбееег....
  
   Голос у нее был хороший, абсолютный слух, талант. По крайней мере, так считала Ирина.
   - Что за блажь, Ева! Ну, какая еще медицина! Ты должна петь! Нельзя губить такой талант! - она столько раз это повторяла, что Ева даже засомневалась. Пение - это же так несерьезно.
   - Ирочка, ну, какая же это профессия. Это - так, хобби. Нет, я стану врачом! Ты же знаешь, как мне это нравится! Хватит!
   - Зато это не понравится твоей матери! Подумай об этом! Виданное дело, такой милой девушке ковыряться в чужих болячках!
   Ева упрямилась.
   - Ты в каком веке живешь, Ира! Что за средневековая чушь? Вот будешь старенькой, еще спасибо мне скажешь!
   - И не надейся! Глупышка, ты застрянешь навеки среди стен полных страдания и боли! Зачем тебе это надо? Ты должна блистать! За тобой пойдут миллионы! С такой внешностью и голосом успех тебе просто обеспечен!
   Конечно, Ира любила ее. Ей хотелось гордиться воспитанницей. Как любое любящее сердце, она хотела бросить мир к ее ногам.
   - Ирочка, родная, я не стану такой, как мама. Никогда. Это... не для меня....
   Что толку в красивой упаковке, когда ты сама по себе никому не нужна. Ева выросла в изоляции, так хотела вечно отсутствовавшая мать. Люди манили ее. В отличие от нее, у них была жизнь. И Еве очень хотелось быть частью этой жизни. Быть нужной, полезной.
   Восхищенные взгляды, поклонники, наслаждение.... Все это было важно для мамы. Не для нее.
   Кстати, раз уж она вспомнила мать.... Кажется, теперь она стала ее понимать. Немного. Но.... Мать говорила, что однажды.... Так вот, что она имела ввиду!
   Согласна, любовь просто прекрасна! Все вдруг встало на свои места, существование наполнилось смыслом, будто все, что было в ее жизни ранее, являлось только подготовкой, прелюдией к этому! И нет больше ожидания. И страхов. И тревоги.
   - Я такая развратница! - Ева хихикнула в ладошку, вспоминая прошедшую ночь.
   Нет, не так. Это был не просто секс. Это было слияние душ, что-то невероятное! Теперь она принадлежит Маркосу. Навсегда!
   Мама же не принадлежала никому, даже Еве. В том-то и разница. Ее окружали роскошь, власть, безумные страсти. Все самое лучшее. И, как обратная сторона медали - безумная ревность, преследование.... Ей приходилось прятаться от прежних любовников, пока не находился новый покровитель, защищавший ее.
   В этом мире не было места для дочери. Дочь была обузой, делавшей мать слабой. Слабой она быть не желала. Конечно, мать ее любила. По своему. Она прятала ее. От всех. Она считала, что так сможет ее защитить. Она пропадала месяцами, дальше - годами, не давая о себе знать. Потом приезжала, счастливая, вкусно пахнувшая дорогущими духами. С ворохом подарков для них с Ирой. Несколько дней праздника и все по новой.
   Какое будущее она готовила для своей дочери, интересно? Уж, не думала ли она, что Ева останется в своей темнице вечность?
   Когда, в очередной приезд она сказала матери, что решила быть врачом, ту чуть не хватил удар. Мать долго молчала, не в силах вымолвить и слова. Потом.... Как же она кричала! Впервые. Испуганная Ира лихорадочно придумывала, чем успокоить хозяйку. И не нашла ничего лучше, чем предложить профессию певицы. Ира-то думала, что это ее порадует. Но.... Мать чуть не хватил удар. Для Евы не подходило ничего. Наверное, мать была бы рада, чтоб она навсегда застыла в детстве.
   Неприятные воспоминания. Ева в итоге добилась своего. Она стала врачом и ни разу не пожалела об этом. Лечить людей оказалось тоже ее даром. Таким же, как пение.
   Жаль только, что Ира этого уже не увидит. Ее не стало, когда Ева заканчивала первый курс. И Евы не было рядом. Инфаркт.
   Слезы навернулись на ее глаза, как и всегда, когда Ева думала об этом. Если бы чуть позже, Ева обязательно бы ее спасла. Но тогда....
   Одним родным человеком в ее жизни стало меньше. Зато теперь в ней есть Маркос. Теперь она не чувствует тоски. Ее ожидание закончилось. Ира была бы рада увидеть ее счастливой....
   - Царство тебе небесное....
   Так Ева лежала, и мысли вихрем мчались в ее голове. Она вспоминала свою жизнь кусками. Всех кого раньше любила, о чем мечтала. Будто подводила черту, стоя на пороге чего-то нового.
  
  
   ГЛАВА 12.
  
  
   Наверху послышались голоса. ЕГО голос она узнала бы из тысячи других. Маркос кричал. Теперь Моника. Тихо, будто уговаривает. Ева прижала к груди одеяло и села, задрав голову. Беспокойные шаги по кругу. Она, словно марионетка, еле заметно наклонялась в сторону, в какую двигался Маркос.
   Что там у них такое? Ссора? Почему? Неужели из-за нее? Еве не хотелось никого огорчать. Слов не разобрать. Отдельные слова, но этот язык она не знала. Португальский? Испанский? На каком языке говорят в Мексике?
   Может сходить к ним? Возможно, Моника нуждается в помощи, а Маркос всю ночь провел у нее. Им надо помириться. Близких надо беречь. Вот бы у нее был брат! Как бы она его тогда любила!
   Над головой грохнула дверь. Ева вскочила, не выпуская одеяло из рук. Прислушиваясь, она медленно двигалась навстречу шагам Маркоса. Дверь распахнулась, и она оказалась прямо у него под носом.
   - Боги! Я чуть не снес тебя, Ева! Что ты тут делаешь?
   - Живу. Разве ты забыл? - она отпустила одеяло, и оно шлепнулось на пол между ними. Наступила босыми ногами и обвила шею Маркоса.
   Время остановилось. Обнаженная грудь скользила по синей шерстяной водолазке, красиво оттенявшей его смуглую кожу, принося новые неизведанные ощущения. Она хрипло выдохнула в его губы, и они слились в поцелуе. От жесткой щетины горела кожа. Ева провела по его щеке пальцами.
   - Колючий.... - она была счастлива.
   - Извини, не успел....
   - Ерунда.... Мне нравится....
   Маркос подхватил ее на руки. Легко, словно она была перышком. Так уютно в его объятьях. Он такой сильный, такой... такой.... Сама не знаю какой. Замечательный! Горло зачесалось. "Крылатые качели" просто разрывали ее на части. Еще чего не хватало!
   Ева глупо хихикнула.
   - Что? - Маркос сел на кровать, облокотившись спиной о стену. Пристроил Еву на груди. И она уютно свернулась там калачиком.
   - Ты вернулся?
   - Разве могло быть иначе? - в его голосе столько нежности. Ммммм....
   С трудом дотянувшись, Маркос сорвал со стула махровый халат и накрыл ее сверху, обхватил руками, взяв стопы в теплые ладони.
   - Нет, ты все-таки заболеешь! Всем нормальным людям холодно.
   Ева почувствовала чуть заметное напряжение в его голосе.
   - Не бойся, я закаленная! Я из Мурманска, слышал о таком городе? - он покачал головой.
   - Это за полярным кругом. Знаешь, у нас есть такая шутка: "Чем мурманское лето отличается от зимы? Зимой ходят в застегнутой шубе, а летом в расстегнутой!"
   Они рассмеялись. На самом деле, Ева мерзла. Раньше. И не любила холод. Но, сейчас, она просто его не чувствовала. Как можно не любить то, чего не существует?
   - Морж?
   - Пингвин!
   Подняв голову, она посмотрела снизу в его лицо. Ей нравилось, как он смеялся. Маркос нашел ее губы. Повисла тишина, прерываемая частым дыханием.
   Говорят, когда влюбляешься, в животе порхают бабочки. У Евы бабочек не было. Миллионы мыльных пузырьков сверкали, теснились, лопались, наполняя все ее тело необыкновенным блаженством.
   Она просунула пальцы под синюю водолазку и нашла кудрявую дорожку, уходившую вниз под джинсы. Маркос застонал и поймал ее пальцы.
   - Погоди....
   - Да?...
   - Можно тебя попросить?
   - Конечно, все что угодно! - под ее ухом стучало сильное сердце.
   - Расскажи мне... о себе.
   - Хорошо. Что ты хочешь знать?
   - Кто твои родители? - Ева засмеялась.
   - Не бойся. С ними проблем не будет.
   - Почему? Кто они?
   - Мама в очередном... путешествии. А Иры... больше нет - против воли ее голос задрожал. Утро воспоминаний.... Надо бы сходить в церковь. И на могилку. По приезду.
   Маркос замер.
   - Ты что... плачешь? - он развернул ее лицо. В зеленых глазах прятались слезы. Два зеленых озера.
   - Не волнуйся, Маркос. Это давно было. Просто... вспомнила.... Мне ее не хватает.
   - А кто такая - Ира? Прости, я.... Можешь не отвечать....
   - Ничего, все в порядке, - Еве даже хотелось рассказать кому-то - Ира - моя няня. Была со мной с детства. Она была просто... очень хорошим человеком! Такая добрая, такая...! Маркос, тебе бы она понравилась!
   Предательские слезинки все-таки полились. Маркос все сильней прижимал ее к себе, успокаивающе гладя по волосам. Кроме Иры ее никто не жалел. Как же давно это было. Она всхлипывала, вытирая нос кулачком.
   - Прости, прости.... Сама не ожидала, что разревусь....
   - Ничего, Ева. Хочешь, мы не будем говорить об этом?
   - Нет, все хорошо. Спрашивай.
   - Ладно. А от чего она умерла?
   - От инфаркта. В принципе, возраст. Но... если б еще чуть-чуть.... Если б она дала мне несколько лет.... Знаешь, я ведь кардиолог. Но для нее это уже не важно....
   - Не переживай. Если она любила тебя....
   - Она любила! Любила! Никто не умеет так любить, как она!!!
   - Тшшшш! Значит, она помогает тебе с небес. Она - твой ангел-хранитель!
   Ева хрюкнула и захохотала сквозь слезы, представив, что видела Ира прошлой ночью. Господи, слезы, смех.... Гормоны....
   - Что?
   - Наверное, если она нас видела.... У нее снова был бы инфаркт.... Она-то считала меня чем-то.... Ну, вроде непорочной девы....
   - Ты такая и есть, Ева.... - он ее смутил. Улыбнулся ее смущению.
   - Так, значит, ты - кардиолог?
   - Да.
   - Странная работа для красивой девушки.
   Ева встрепенулась. Любимая мозоль.
   - Как вы все! Как вы все не понимаете! Что мне теперь, вымазаться в грязи? Ты знаешь, что это такое, когда ты возвращаешь людям жизнь? Близких? Возможность увидеть еще один закат? Узнать заботу родных? Вы все носороги толстокожие!!!
   В его глазах мелькнуло что-то, будто он собирался заплакать вместе с ней. В их черноте плескалась... радость? Ева не поняла. Она вроде бы кричала, обвиняла его. Чему тут радоваться?
   Маркос сгреб ее в охапку и зарылся лицом в волосы.
   - Все-все! Сдаюсь! Верю!
   Моментально успокоившись, Ева устроилась на прежнем месте.
   - Ева? Ты не сказала про родителей.
   - Ну, мама у меня особенная. Очень красивая.
   - Вижу. У тебя ее глаза.
   - Помнишь? - она улыбнулась.
   - Конечно, как я мог забыть!
   - Но.... Мы с ней похожи только внешне. Она другая....
   - А почему она тебя не воспитывала?
   - Ее... работа предполагает длительные... командировки. Такая жизнь не для ребенка. Я росла с няней. На самом деле, все нормально. Я не страдала.
   - А отец?
   - Папа? Я его не знаю. Мать говорит, ошибка молодости. Но, я думаю, она его очень любила. Так и не вышла больше замуж....
   - И ты не пыталась его найти?
   - Зачем? Что бы это изменило? Только доставило боль матери.
   - Ева.... Ты такая... невероятная! - ей снова стало смешно.
   - Ты в своей Мексике.... У нас в России, что ни семья - история для романа! Я не исключение!
   - Исключение! Самое замечательное исключение! Ты просто не понимаешь! Девственница!
   Щеки Евы вспыхнули. Она вскочила.
   - Девственница?
   - Ага, девственница! Девственница!
   Ева медленно взяла подушку с кровати, не замечая своей наготы.
   - Значит, девственница?
   Маркос с чувством кивнул.
   - Да!
   - Получай! - она с визгом бросилась на него, замахнувшись подушкой - Я тебе покажу девственницу!
  
   Позже, когда они лежали в объятиях друг друга, Маркос шепнул:
   - Мне кажется, я искал тебя всю жизнь! - засмеялся, будто шутке.
   - Что смешного?
   Веки у Евы слипались. Она была, будто сытая кошка. Хотелось подремать.
   - Как-нибудь расскажу.
   - Маркос, мне тоже кажется, что я знаю тебя всю жизнь.
   - И что удивительного?
   - Так на самом деле - два дня!
   - Два? - он встрепенулся - Мне надо сходить к Монике. Ее нога....
   - Да, конечно. Познакомишь меня с ней? Всегда хотела иметь сестру... или брата.
   - С ней? С Моникой? Зачем? А... сестра.... Как-нибудь... - он захохотал - Она будет рада! Очень!
   - Возвращайся....
   - Обещаю! Ты ведь еще не ела? А пока поспи....
   - Хорошо....
  
  
   ГЛАВА 13.
  
  
   - Это не она! Это не она! Не она, Моника! Не она!
   Маркос влетел в номер такой довольный. Будто крылья выросли за его спиной.
   - Это все-таки байки! Я чуть не повелся на эту чушь!
   Подскочив к Монике, он закружил ее по комнате, даже не замечая, что та стоит в дверях ванной. Она застонала.
   - Пусти....
   - Моника, ты.... Ты ходишь? Сама? А нога? Лучше?
   - А что мне остается? Я не могу сидеть в ожидании, пока ты наиграешься!
   Он отнес ее к кровати, аккуратно поставил на пол.
   - Прости....
   - Маркос-Маркос, что же ты делаешь?
   - Моника, я знаю.... Я все знаю.... Но я... не могу ничего изменить, прости....
   Он устало опустился в свое кресло.
   - Это сильнее меня.... - царившая здесь гнетущая атмосфера разом навалилась на его плечи.
   - Маркос, а как же мы?
   - Не знаю.... Не хочу причинять тебе боль.... Но... Моника! Я не знал, что может быть так! Совсем по-другому!
   Каждое слово резало ее на части, раны истекали кровью, скоро она, вообще, захлебнется в ней.
   - Маркос....
   Он подошел и устроился на полу у нее в ногах.
   - Ты важна для меня, поверь! Как... сестра.... По сути, ты всегда ею была, помнишь? Я не знал, что бывает что-то другое. Такое.... Я б хотел, чтоб и ты испытала это! Это прекрасно, Моника, ты просто не знаешь!
   - Они вам никогда не позволят! - движение ее губ было практически не различимым.
   - Да.... Я придумаю что-нибудь, увидишь! А пока у нас так мало времени. Сколько еще мы здесь?
   - Тебя уже тут все устаивает?
   - Не будь букой, Моника! Когда-нибудь ты полюбишь по-настоящему и поймешь меня! - он был счастлив, а она не понимала. Она всегда его чувствовала. Что же теперь?
   - Ты меня совсем не знаешь... - в ее словах столько боли, аж мурашки по коже.
   - Значит, ты не дала узнать! - он разозлился - Я всегда был твой, а ты, получается, играла в какие-то игры! Теперь ты получила, что заслужила.
   Моника застонала и опустила голову.
   - Прости, прости, прости! Ты не заслужила! - покрывая поцелуями ее руку, безвольно свисавшую с края, он мучился от раскаяния - Ты всегда будешь в моем сердце! Всегда! Я всегда буду предан тебе! Ты мой лучший друг, самый близкий человек! Мой Хранитель! Но, Моника, теперь я узнал любовь. Ева не вытеснила тебя из моего сердца, нет. Оно будто стало... шире. Как же я желаю тебе того же!
   - Значит, Ева....
   - Да, Ева. Она добрая, замечательная! Как ты! Ну, почти....
   - Не надо, Маркос.... Зачем ты так? Со мной....
   - Я бы так не говорил, если бы не был уверен. Проблема в том, что я первый влюбился. Я! Не ты! Даже не знаю, чтоб делал на твоем месте.... Моника, просто поверь мне.
   Моника молчала. Какой же он еще мальчишка! Если бы это происходило не с ней, она б посмеялась. Страсть совсем лишила его мозгов!
   - Ты пожалеешь. Как бы не было поздно.
   - Нет, Моника. Ты ошибаешься. Я знаю, что говорю. И прошу - помоги мне! Молю! Орден....
   - Я тебе помогать не стану. Ты заварил эту кашу, ты ее и расхлебывай. Однажды твои глаза раскроются, ты вспомнишь свои слова, и будешь молить меня снова. О прощении. Возможно, я тебя услышу....
   Маркос встал. Неторопливо отряхнул брюки. Расправил плечи.
   - Так, значит?
   - Да, так....
   - Ты понимаешь, что это все? Я бы не хотел....
   - Это не все. Увидишь.
   - Да, я выполню свой долг до конца. Можешь на меня рассчитывать, - он кивнул на ее ногу - До дома. И только....
   Моника засмеялась. Все громче и громче. Она хохотала, как одержимая. Будто в нее вселились бесы.
   Бросив на бывшую невесту взгляд, полный сожаления, Маркос отошел к окну. Мело.
   - Обидно, что все так закончилось. Словно мы чужие.
  
  
   ГЛАВА 14.
  
  
   Следующие два дня были полны хлопотами и беготней.
   Генератор берегли. Отопление пришлось отключить. Все постояльцы переехали в кафе. Столики сдвинули в угол, некоторые унесли. На их месте расположились раскладушки и спальники. Люди по очереди поддерживали огонь в камине. Обогреватели тоже были здесь. Оставили рабочей одну ванную комнату на всех. И то, воду приходилось греть на газе и поливать ею друг друга.
   Монике тоже пришлось переехать сюда. Наверху было немыслимо холодно. Ей, как пострадавшей, досталось место у камина. Остальные восемнадцать человек теснились вокруг нее, словно отрезая отступные пути.
   Довольна она или нет, Маркосу было все равно. Наверное, так даже лучше. Будет среди людей, отвлечется. Ведь каждую свободную минутку Маркос проводил с Евой, спасаясь у нее от всей этой нервотрепки.
   Евин номер был единственный, оставшийся жилым. Каким-то непостижимым образом ей удалось уговорить администратора дать два обогревателя, которых ей вполне хватало. Маркос не снимал куртку, заходя сюда. Ева обходилась джинсами и теплым свитером, не переставая удивлять его своей холодоустойчивостью.
   Они, как в палатке, лежали на ее кровати, натянув на голову одеяла, и целовались. Разговаривали и снова целовались. Много теперь им было не доступно, но даже так они замечательно проводили время.
   - А ты, когда целуешься, глаза не закрываешь!
   - Правда?
   - Ага!
   - Это плохо?
   - Ммммм.... Необычно! Но, мне это нравится!
   - Будешь шампанское? - Ева поцеловала Маркоса в холодный нос.
   - Откуда здесь шампанское?
   Она засмеялась.
   - Мне его любезно презентовали, в знак любви и дружбы! - брови Маркоса сошлись на переносице.
   - Ты что, ревнуешь? - смех, серебряными колокольчиками отражался от одеяла.
   - Никому не презентовали, а ей.... За какие заслуги? - он сжал ее так, что выдавил из легких весь воздух.
   - Не волнуйся, я просто попросила. У них с Нового года осталось.
   - Как тебе удается убеждать людей?
   Маркос поднялся и открыл бутылку. Шипящий напиток полился в чашки, норовя сбежать веселой пеной.
   - Ай, осторожней! А то придется слизывать с пола! Эта бутылка - единственная!
   - Единственная, но почему-то твоя. Между прочим, это я живу в люксе!
   - Между прочим, твое место - третье во втором ряду! Это я живу в номере!
   - Ты доиграешься, Ева! Не говори со мной так!
   - Как? Я не права? - ее глаза горели зеленым огнем.
   - А вот как! - оставив чашки на тумбочке, Маркос бросился на нее, с размаху впечатав ее тело в матрац. Он впился в Евины губы страстным поцелуем, раздвинул ее ноги коленкой и забросил их себе на спину. Его руки гладили Еву до тех пор, пока она не начала задыхаться, и озорной смех не сменился протяжным стоном. Тогда он встал, довольный, молча долил шампанское в чашки и протянул одну девушке.
   - Садюга! - она, тяжело дыша села на кровати, свернула взлохмаченные волосы в жгут и сунула его за ворот свитера, чтоб не мешались. Взяла свою чашку.
   - Садюга? - освободившейся рукой Маркос мгновенно вытащил жгут и вновь растрепал ее. Несколько прядей попали в чашку.
   - Накажу!
   - Ты? Накажешь? Хотелось бы посмотреть на это!
   - Не веришь, да? - Ева, не мигая, уставилась в его глаза. Ее взгляд завораживал, затягивал его, будил самые порочные фантазии. Помимо воли, он почувствовал, как низ живота начинает пульсировать от желания. Кровь зашумела в ушах, вытесняя другие мысли.
   - Ева, постой.... Сдаюсь.... - она засмеялась и подняла свою чашку. Наваждение прошло.
   - За нас?
   - За любовь! - они выпили и вкусно поцеловались.
   - И как у тебя это получается?
   - Что именно? - кокетливый взгляд из-под челки сводил его с ума.
   - Заставлять всех плясать под твою дудку!
   - Разве я что-то делаю?
   - Ева.... Я с трудом себя контролирую, прекращай! А то не посмотрю, что тут мороз! Ты заболеешь и подхватишь... пневмонию!
   - Да, но и ты тогда подхватишь... простатит!
   - Проста... что? - он подавился шампанским и закашлялся.
   - Ладно, ничего. Я больше не буду.
   Поставив свою чашку на тумбочку, Ева придвинулась к нему и обняла. Она игралась. Впервые в жизни она чувствовала себя женщиной и наслаждалась этим.
   Маркос поцеловал ее ладони.
   - Что же ты делаешь со мной.... Со всеми нами....
   - Нами? Это с кем? Я же отсюда почти не выхожу!
   - Да? А каким образом ты осталась в номере? Никому больше не позволили. А обогреватели? А свет, который горит только у тебя? Теперь еще и шампанское....
   - Всемогущий Маркос из люкса - вовсе не всемогущий?
   Она почувствовала его зубы на запястье и взвизгнула.
   - Ай! Все-все! Не буду! Обещаю....
   - Так как?
   - Да просто все такие милые.... Стоит только улыбнуться и попросить.... И все! Правда! Ты сам попробуй! Это не сложно.
   На самом деле, с ней что-то творилось. Мало ей странностей, так еще и это. Ева и сама заметила, стоит ей чего-нибудь захотеть, по-настоящему, и все исполнялось, будто за ее спиной и в самом деле стояла фея-крестная. Даже с Маркосом это срабатывало. Соскучилась и... вот он, уже стоит на пороге.
   Иногда ей становилось страшно. Когда карета станет тыквой? Чем ей придется расплачиваться за такое везение? Но, Ева гнала от себя эти мысли. Возможно, так было и раньше, только она не замечала.
   - Может, тогда ты улыбнешься в окошко?
   - Зачем?
   - Чтоб буря закончилась!
   Она отстранилась.
   - Ты этого, правда, хочешь? - Маркос притянул ее обратно.
   - Не знаю.... - поцеловал в макушку - Иногда мне хочется, чтоб все это длилось вечно.... Но, иногда.... Что-то надо делать! Я хочу быстрей разобраться со всем и остаться с тобой! Тут время, как заморозилось. Все чего-то жду.
   - Ждешь? - Евино ожидание, как ни странно исчезло, будто то, чего она ждала, наконец-то нашлось.
   - Да, нам сейчас хорошо. Но, когда-нибудь придется столкнуться с реальностью. Я без конца думаю об этом. Миллион решений и трудностей! Ты понимаешь?
   - Да.... Маркос, ты вернешься ко мне?
   - Ну, конечно, Ева! Куда я без тебя? Я найду тебя на краю света!
   - А тебе не кажется, что... то, что с нами случилось, результат... - она обвела комнату рукой - ситуации. И в обычной жизни мы не подойдем друг другу? Кто ты, например? Я про тебя ничего не знаю!
   - Я... - предприниматель. У меня свое дело. Наследственный бизнес. Спиртное.
   - Спиртное? Шампанское?
   - И это тоже. Разное. Я хозяин заводов. Собственник.
   - Тебе там присутствовать не обязательно?
   - По разному. Это и меня касается все-таки!
   - Значит, алкоголик....
   - Сама такая! - они чокнулись.
   Ева набрала в легкие воздуха и решилась.
   - Я никогда не брошу работу.
   - К чему ты это сказала?
   - Просто, чтоб ты знал....
   - Ева.... Я никогда не заставлю тебя делать то, что тебе не по нраву. Запомни!
   - Спасибо....
   - Не за что!
   - Нет, это очень важно для меня!
   - Ты не понимаешь. Я отношусь к тебе.... Я бы никогда.... Ты меня околдовала, девчонка!
   Внезапно Еве в голову пришла одна идея. Слова Маркоса натолкнули ее. И как она раньше не догадалась!
   - Маркос! Я тут подумала.... Может, раз все меня слушаются.... Может, я помирю вас с Моникой? Не могу на это смотреть!
   Он взял ее за подбородок и строго посмотрел в глаза.
   - Нет, Ева! Забудь! Даже не думай!
   - Но... близкие люди должны прощать друг друга! Как же иначе? Ты должен попытаться! Уступи ей.
   - Ева, ты не понимаешь.... Ох, уж твоя доброта! Она остынет, не волнуйся. Дай ей время.
   - Ладно.... Обещай, что вы помиритесь?
   Маркос поморщился.
   - Ок.... Сделаю, что смогу....
  
  
   ГЛАВА 15.
  
  
   Но ждать Ева не могла. Видя, как страдает Маркос, она и сама страдала.
   Это неправильно! Так не должно быть!
   Она была причиной их ссоры. Маркос не говорил, но она знала, что это так.
   Ева могла себя представить на месте Моники. Далеко от дома, в чужой стране, бог знает в каких условиях, со сломанной ногой. Как же ей, наверное, плохо. С Маркосом они всегда были близки, Ева поняла еще на склоне. А теперь, когда он ей так нужен, Монике приходится делить брата с незнакомой девицей. Он вечно где-то пропадает, когда его место рядом с ней.
   Нет, Ева так больше не могла. Она счастлива и, хотелось, чтоб всем вокруг тоже было хорошо. Она сможет все объяснить Монике. Ева не враг ей. Она не собирается отнимать у нее брата. Они могли бы быть все вместе. Да, и то, что она - врач, могло бы пригодиться, потому что Ева знала, как ухаживать за больными.
   Да, решено! Она их разлучила, она же их и помирит!!!
  
   Ева накинула куртку, натянула на ноги сапоги и поспешила в кафе.
   На ходу заправляя волосы за уши, Ева пробиралась к камину. Кто-то играл на гитаре и люди, сгрудившись вокруг огня, негромко подпевали.
   - Извините.... Простите.... - наконец Ева заметила Монику. Ее раскладушка стояла чуть сбоку, и девушка не пела, а лежала, уткнувшись в книгу.
   Она выглядела неважно. С момента их последней встречи, она осунулась. Вокруг жесткого рта залегли складки. Нахмуренные брови.
   Что, интересно, она там читает? Неужели не могли ей найти что-нибудь более радостное?
   Маркос сидел на полу, в ногах сестры, положив подбородок на колени. Не отрываясь, он смотрел в камин. На задумчивом лице плясали отблески пламени.
   Что-то тут у них совсем тухло.
   - Привет! - Ева вежливо улыбалась Монике, стоя рядом с раскладушкой - Можно мне...?
   Девушка подняла лицо, оторвавшись от своей мрачной книги, и застыла в изумлении. Маркос на звук ее голоса обернулся, и Ева кивнула ему.
   - Ева.... Зачем ты?... Ты же обещала! - с перекошенным лицом он встал с намерением увести Еву отсюда.
   - Подожди, Маркос! Она пришла не к тебе! - Моника остановила его жестом - Присаживайся....
   Ева устроилась на краешке, стараясь не очень тревожить больную ногу девушки. Люди вокруг зашикали на них.
   - Тише....
   - Значит, это ты - Ева? - оценивающий взгляд черных глаз соответствовал злому шепоту.
   - Да, а ты - Моника? - Ева старалась, чтоб это прозвучало дружелюбно. Не очень-то легко разговаривать шипя.
   - О! Ты тоже знаешь про меня?
   - Конечно! Маркос так переживает из-за вашей с ним ссоры.
   - Ева! Что ты....
   - Не лезь, Маркос! Она разговаривает со мной! Продолжай, Ева, прошу. Что ты хотела сказать?
   Еве не понравилось, как с ними говорят. Как с душевнобольными. Она пришла с миром.
   - Моника, напрасно ты.... Вы не должны ссориться. Вы так нужны друг другу! Особенно сейчас!
   - Хм.... Что ты об этом знаешь?
   - Ну, все Ева! Хватит! Пойдем! - Маркос схватил Еву за руку, но она вырвалась.
   - Маркос, подожди! Раз уж я пришла....
   - Ты пришла зря.... Совсем зря....
   Моника улыбнулась. Не добро. В груди у Евы что-то оборвалось, столько боли она увидела в этой улыбке.
   - Послушай, Моника - Ева заторопилась, взволновано заправляя за уши выбившиеся пряди - Я не враг тебе! Пожалуйста, не надо злиться!
   - Да что ты! Не враг.... А кто?
   - Я могла бы помочь Маркосу заботиться о тебе! Есть такие вещи, которые мужчина... - Ева покраснела - Даже если он брат.... В общем, я хочу предложить свою помощь.
   Моника словно окаменела. Может, Ева ляпнула что-то не то? Она оглянулась на Маркоса. В его лице не было ни кровинки.
   - Я что-то не то сказала? Извините, если так, я не нарочно....
   Моника неуверенно улыбнулась. Потом шире. Потом засмеялась.
   - Брат? Маркос, она думает, что ты - брат? Ты ей не сказал?
   Ева непонимающе поморгала и оглянулась на Маркоса. Тот не отводил глаз от Моники. Бескровными губами он чуть слышно шептал:
   - Пожалуйста.... Не делай этого.... Умоляю....
   Ева тряхнула головой.
   - Я не понимаю.... Что происходит?
   Во взгляде девушки читалось превосходство. В нем не было больше боли.
   - Значит, она не знает....
   - Не знаю что? - Ева встала.
   Маркос метнулся к ней, обнял, заслоняя от волны ненависти, наполнявшей слова Моники. Он торопливо целовал ее лицо, сбиваясь, шептал в ухо.
   - Не слушай ее.... Я люблю тебя! Только тебя! Пойдем. Я все тебе объясню.... Мы уедем.... Все будет хорошо....
   Черт! Что же тут происходит? Она выглянула из-за плеча Маркоса и услышала каждое слово, слетевшее с губ девушки.
   - Мы не брат и сестра. Мы обручены. С шести лет! - Моника улыбнулась - А спим с пятнадцати! Так что.... Третий лишний, девочка!
   Еве показалось, что ее ударили по ушам. Она ничего больше не слышала. Воздух вокруг стал разряженный, но она и не думала дышать. Времени тоже не существовало. Все остановилось, умерло.... Жила лишь она одна. Вернее, не жила. Ее сердце стучало так, по инерции.... Бух-бух.... Бух-бух....
   Медленно, словно во сне, она расцепила мертвые руки Маркоса и попятилась, глядя в его лицо. Он попытался удержать ее. Хотя нет, показалось.... Он умер, значит, не мог ее остановить.
   Она пятилась и пятилась, пока что-то не ударило ее под колени. Ноги подкосились, и Ева рухнула. На стул вроде бы. Не важно.
   Забыв моргать, она смотрела и смотрела в лицо своего возлюбленного. Бледное, застывшее, значит все-таки мертвое.... Краем глаза она видела круг людей возле камина. Они тоже застыли, глядя на них. Все умерли.... Все....
   Воздух вокруг нее задрожал. Он расходился колеблющимся, как от огня, маревом, искажал картинку. А ей так надо запомнить лицо Маркоса. Чтоб не забыть ни одной черточки, когда его не станет совсем....
   Где же музыка? На похоронах должна звучать музыка.... Почему сейчас так тихо? Эта тишина сводит ее с ума!
   Ева через силу вдохнула и запела.
   Она пела долго, надрывно.... Ева прощалась с Маркосом, рассказывая лишь ему одному о своей тоске по любви, о пустых днях, ожидавших ее отныне. О том, как они могли быть счастливы вместе, и как ей страшно теперь. Она пела так впервые. Незнакомую песню, на незнакомом ей языке....
   Едва последняя, дрожащая нота, отразившись от стен, исчезла, Ева очнулась. Она увидела, как Маркос идет к ней, спотыкаясь о вещи под ногами и не замечая их.
   - Нет, Маркос! Стой! Не подходи! - но он не слышал.
   Люди в зале отмерли, раздались неуверенные аплодисменты. Такого они еще не слышали.
   Вдруг Ева почувствовала холод. Раньше, когда все мерзли, не чувствовала, а теперь.... Холод медленно поднимался снизу, превращая ноги в сосульки. Полз все выше и выше. В живот вонзились ледяные иглы, а он все полз и полз, стараясь запустить свои щупальца ей в грудь. Стало трудно дышать.
   Растерянно Ева подняла голову и увидела.... Губы Моники шевелились, шептали какую-то древнюю молитву. Ева не слышала ее, она просто знала это. Просто знала. И с каждым словом лед, сковывавший ее, все дальше и дальше проникал в ее плоть....
   - За что? - она не могла говорить, выдохнула слова с последним вздохом, чувствуя, что теряет сознание.
   Дальше все завертелось, как на перемотке. Маркос бросился к Монике и зажал ей рот, опрокинув на подушку.
   - Беги, Ева! Беги! Ну, давай же! Быстрей!
   Как бежать, когда она не может даже дышать? Она неуверенно шагнула, потом еще раз, еще. Холод отступал.... Ева побежала, заметив, как по его пальцам, вдавленным в лицо Моники, струится кровь.
   Последнее, что она слышала, как обалдевший народ, вначале тихо, потом все громче зашумел.
   - Смотрите, буря-то закончилась! Да-да, закончилась! Мы свободны!!!
   Ветер и, правда, стих. В кафе робко заглядывали лучи заходящего солнца.
   ГЛАВА 16.
  
   В Мурманск Ева вернулась другая.
   Неделя. Ее не было всего неделю.... Куда подевалась прежняя наивная лапочка-Ева? Внутри нее что-то сломалось.
   Она дышала, ела, передвигала ноги, потому что так было нужно. Не дожидаясь окончания отпуска, она вышла на работу. Ей поначалу обрадовались. Но Ева и ранее была не слишком общительной, теперь же она вообще стала снежной королевой. Коллеги за спиной шептались, но ей было все равно.
   Пациентов, да и вообще людей, для нее больше не существовало. Только болезни. Она по-прежнему оставалась лучшим врачом стационара. Она сражалась с каждой, как с чудищем, и непременно побеждала, хотели этого пациенты или нет. Конечно, они хотели. Всего лишь люди....
   О том, кто же она сама, Ева старалась не думать. Лишь однажды, когда решила подстричь волосы....
   Ей было невыносимо видеть свое отражение в зеркале.
   Этих губ касались ЕГО губы....
   Эти глаза смотрели в ЕГО глаза....
   В эти пряди ОН запускал свои пальцы....
   Она взяла ножницы и обрезала их, превратив в короткое каре впервые в жизни. Утром из зеркала на нее вновь смотрела ослепительная длинноволосая блондинка....
   Ева выбросила все зеркала в доме. Хватит с нее сверхъестественного!
   Она понимала, что ей просто нужно время. Она не единственная на земле страдала от несчастной любви. Все проходит.... Пройдет и это.... Жизнь продолжалась, если это можно было назвать жизнью....
   С Маркосом она так больше и не встретилась. Все, что происходило в отеле дальше, вспоминалось, как сон. Кусками. Она сидела в своем номере, уставившись в одну точку, пока отель не опустел. Наверное, в дверь стучали. Потом кто-то загрузил ее в машину. Такси, кажется. Ева еще тогда удивилась, когда успели расчистить дорогу? В аэропорту какой-то кавказец, по идее - таксист, долгое время что-то втолковывал ей, пытаясь всучить маленькую сумочку. Она не хотела брать. Зачем?
   - Дэвушка! Докумэнты! Дэвушка! - его волосатый палец тыкал в сумку, и Ева никак не могла сообразить чего он от нее хочет.
   Наконец, он махнул рукой и помог ей с регистрацией.
   Так или иначе, она теперь была дома. Родные стены не принесли облегчения, как она надеялась. Может, если б ее встретила Ира? Она бы заботилась о Еве, жалела ее, как только она это умела. Ева смогла бы поплакать и успокоиться.... Но Ева не могла.... Она была одна. Абсолютно и совершенно одна.
   Ева подумала о маме. Втором ее близком человеке.
   Почему мама никогда не рассказывала о себе? Что она скрывала? Может быть, зря Ева так осуждала ее раньше?
   Евин отец.... Мамина первая любовь. Первая и единственная. Что она тогда пережила? Почему они расстались? Может, он был, как Маркос, женат? Или изменял ей? Поэтому мама относилась к мужчинам с таким пренебрежением? Она считала их кем-то, вроде животных. Они хотели ее - она давала, заставляя платить на полную катушку. В любовь мама не верила.
   Дочь любовь не интересовала. Просто Ева не делила мир на самцов и самок, как это делала мать. Для нее они были просто - люди. Она не замечала принадлежности к полу. Каждый человек был личностью. Дура, вот дура!
   Сейчас Ева мать понимала. Мужчины и женщины.... Инопланетяне с разных планет! Мужчина не способен на любовь, самопожертвование.
   Даже Маркос.... Бросил жену, когда так ей был нужен.... Предатель....
   Нет, она не будет думать о нем!
   Да, мама совершенно права. Мужчины - мотыльки, летящие за своим инстинктом. Возможно, для продолжения рода это и правильно. Но Еву это больше не касалось. Она была рада, когда пришли месячные.
  
   Она подошла к окну с телефоном в руках. Февральские метели.... Свинцовые тучи сыпали унылым мокрым снегом. В пустом дворе гулял ветер, раскачивая качели.
   Ева замерла, уставившись в них невидящим взором. Поднесла трубку к уху. Абонент, как всегда недоступен.
   - Мамочка.... Позвони мне, как сможешь... - шепнула она после сигнала и отключилась. Что-то во дворе привлекло ее внимание.
   Возле мусорных баков сидел на снегу маленький котенок. Рыжее пятно посреди серого царства. Он съежился, нахохлился даже, и снежинки склеивали его шерстку в комья. Почему он один? Ева встала на цыпочки и прижалась лицом к стеклу, выворачивая шею, чтобы увидеть, где же застряла его нерадивая мамаша. Во дворе больше никого не было. За несколько минут котенок превратился в маленький сугробик. Он неловко отряхнулся, пошатнувшись на тонких лапках, и снова уселся возле бака.
   - Сейчас, маленький! Никуда не уходи! Я сейчас! - Ева взвизгнула и бросилась к холодильнику.
   Выворачивая его внутренности прямо на пол, Ева лихорадочно отбирала из кучи ненужных продуктов колбасу, мясную нарезку. Понюхала сметану и тоже взяла ее. Скоро ее руки были полны. Искать пакет, надевать куртку времени не было. Подцепив в коридоре шерстяной палантин, Ева выскочила за дверь, даже ее не захлопнув.
   Бросив все на крыльце, она помчалась к помойке, придерживая развевающиеся полы халата. Снег набился в тапки и хлюпал там талой водой. Все равно. Может ей повезет, она подхватит пневмонию и забудется, наконец?
   - Кис-кис-кис.... Маленький, где ты?
   От баков к Еве метнулся рыжий огонек.
   - Мяв.... Мяв....
   Она присела и протянула к нему руку. Такой беззащитный! Вблизи он был больше, чем ей показалось из окна. Месяца два-три, она в этом плохо разбиралась. Ева гладила его, автоматически отмечая про себя:
   Токсоплазмоз, мяв, лептоспироз, мяв, бешенство, мяв, стригущий лишай, глисты....
   Под мокрой, неряшливой, будто побитой молью, шерсткой были лишь хрупкие косточки. Ни капельки мяса.
   - Маленький.... Бедненький.... - котенок вдавливался в ее ладонь при каждом прикосновении, глядя в ее глаза с таким обожанием, словно Ева была лучшим существом на свете.
   - Господи, ну, как можно быть таким глупеньким, - ее голос дрожал - Нельзя так бросаться к каждому встречному! На свете столько плохого. Мальчишки, машины, собаки, в конце концов! И чему тебя учит мама?
   - Мяв!.... малыш ездил по ее пальцам мордочкой, легонько прикусывая их остренькими, как иголочки, зубками.
   - Ох, ну я и глупая! Конечно! Пойдем-пойдем!
   Она подхватила его на руки и понесла к подъезду. Поставила на крыльцо. Котенок путался под ногами, отчаянно мяукая, пока Ева открывала сметану, ломала на мелкие кусочки колбасу, складывая их на снятую с банки крышку.
   Она нашла под бетонной плитой, на которой держалось крыльцо, щель и, встав на колени, заглянула туда. Снега там не было, а ширина ее не позволила бы пролезть туда ни одной собаке. Пока котенок жадно глотал пищу, Ева смастерила из палантина что-то, вроде гнезда, и засунула в темное пространство. Еду, отмахиваясь от пристающего зверя, она сунула туда же. Котенок, как на веревочке, залез в щель. Вся мордашка была испачкана белым, только серые глазенки сверкали.
   Ева немного посмотрела, как он ест, и поднялась с колен.
   - Не торопись, завтра я еще принесу!
   Она постояла еще немного и стала подниматься. Халат - не лучшая одежда для февраля. Стоило ей взяться за ручку подъездной двери, котенок был тут, как тут. Он кружил вокруг ее ног, заглядывая в глаза.
   - Мяв!
   -Я не могу взять тебя. Иди.
   Он не отставал, тычась носиком в дверь.
   - Брысь! Тебе нужен дом. Я не могу тебя взять. - Ева ногой потихоньку отодвинула его. Но стоило ей убрать ногу, котенок пулей бросился обратно.
   - Ну, что мне с тобой делать? Ты не знаешь, с каким чудовищем связываешься....
   Ему было все равно, кто она такая, он хотел идти с ней и все тут!
   - Меня долго не бывает дома. Я работаю в больнице, а там дежурства - непонятно, кого Ева уговаривает - его или себя?
   Решившись, она подхватила его и быстро сбежала с крыльца, сунула в щель, потом одним прыжком запрыгнула обратно и хлопнула дверью перед самым его носом.
   За дверью раздалось жалобное мяуканье. Ева остановилась и прижалась к щелке.
   - Уходи, иди.... Пожалуйста....
   Что за мир! Все предают и бросают друг друга.
   Ее плечи затряслись, и она с удивлением заметила, что плачет.
   Ева вернулась в свое тело. Вылупилась из толстого кокона безразличия. А вместе с ней вернулись и все чувства. По голым ногам стекали холодные снежные капли, мокрые тапки.... Она вдруг все-все почувствовала. Но, главное - боль. Огромная, горячая, сжигающая все внутри.
   Она плакала, вцепившись в полы халата на груди так, что побелели костяшки пальцев. С той стороны двери плакал котенок.
  
  
   ГЛАВА 17.
  
  
   Окутывающее её, облако невесомого тумана серебрилось мельчайшей водяной пылью. Оно было тёплым, пушистым и уютно влажным. Свежий аромат молодых, умытых росой трав, приятно щекотал раздувающиеся ноздри. Ева вдыхала его полной грудью, чувствуя разливающуюся в теле волшебную лёгкость.
   Она бежала, едва касаясь ногами мягкой лесной подстилки, и, не смотря на смутную тревогу, наслаждалась каждым своим грациозным движением. Золотистые, длинные волосы, развеваемые чуть заметным ветерком, волнующе щекотали обнажённые плечи, струились невесомым водопадом по спине. Полные, упругие груди чуть заметно подпрыгивали, когда она отталкивалась от земли и взмывала ввысь.
   Её совсем не смущало, что она абсолютно голая. Напротив, Еве нравилось ощущать прикосновение искрящейся туманной взвеси к нагому телу.
   Как хорошо! Она счастливо засмеялась, как будто зазвенели колокольчики, и устремилась на звуки чарующих, вибрирующих в воздухе голосов.
   Туман немного рассеялся, и Ева присоединилась к хороводу изумительно прекрасных, таких же, как она светловолосых и белокожих девушек. Они чуть заметно двигались, извиваясь в ритме медленного, наполненного страстью танца. Огромные глаза красавиц были разного, в основном зелёного цвета, но все они сильно, до бела, светлели к зрачку, так, что издалека казались слепыми.
   Ева, чувствуя нарастающее возбуждение, вплела свой голос в удивительную, нереальную мелодию. Она пела, призывая мужчину, стоявшего в центре круга из женских тел.
   Его смуглое, тоже обнажённое тело, бугрилось напряжёнными, вздутыми мускулами. Чёрные, волнистые волосы спутавшимися прядями падали на длинную шею, прилипли к покрытому бисером пота лбу. Ева отчётливо видела, что он сгорает от желания. В лихорадочно блестевших глазах застыло безумство.
   Он бросался из стороны в сторону, пытаясь поймать хоть одну из манивших его нимф, которые, дразня, исчезали в тумане при его приближении. Ева включилась в общую игру, пропитываясь его напряжением, ощущая, как наливаются груди, а зовущее лоно наполняется горячей влагой. Она томно изгибалась, маня мужчину, а когда он оказался слишком близко, увидела, что это - Маркос.
   - Маркос, я здесь! - колокольчики, смеясь, звали его.
   Мужчина потянулся к ней, но она ускользнула.
   - Я здесь.... Я здесь.... - звенели колокольчики, дразнясь.
   Он почти поймал её, но резко повернулся и схватил оказавшуюся за спиной изящную прелестницу с зелёными, как у Евы, прозрачными глазами. Она счастливо залилась сексуальным грудным смехом. В тумане прошелестел вздох разочарования.
   Мужчина, по-хозяйски, взвалил нимфу на плечо и направился со своей добычей прочь. Её светлые волосы лизали смуглую спину, касаясь крепких ягодиц. Девушки расступались перед ним, уступая дорогу.
   - Маркос, а как же я...? - Ева бросилась вслед, чувствуя, как в груди разливается пустота.
   Почти нагнав их на краю полянки, она с размаху врезалась в невидимую плотную стену.
   - Маркос, я здесь! Маркос! Маркос! - она звала его, задыхаясь, пытаясь пробиться сквозь невидимую преграду, но он не слышал.
   Бережно уложив свою ношу на пушистую траву возле леса, мужчина опустился перед ней на колени. Прелестница больше не убегала. Она призывно изогнулась, оторвавшись поясницей от покрытой росой травы, и бесстыдно развела бёдра в стороны.
   - Нет, Маркос... нет... - заклинала Ева. Горячие слёзы выжигали дорожки на пылающих щеках. Она, рыдая, стекала по прозрачной стене.
   Мужчина закинул одну ногу девушки себе на плечо и, подведя громадные ладони под молочно-белые ягодицы, оторвал её таз от земли.
   На нежном, слегка округлом животике красавицы обозначилась поперечная складка. Маркос наклонился и в нетерпении грубо вошёл в прелестницу. Девушка выгнулась и, затрепетав, застонала. Подняв покрытое потом лицо с гуляющими по скулам желваками, мужчина зарычал сквозь стиснутые зубы.
   - Маркооос... - Ева крепко обхватила себя за плечи руками и покачивалась, прислонившись к преграде, пытаясь унять сжигающее её горе.
   "Смотри, Ева.... Смотри..." - тихий, вкрадчивый, как змеиный свист, голос коснулся пылающего уха.
   Ева застыла от этого свистящего шёпота, не в силах даже шевельнуться и, не мигая, глядела, как подскакивают от каждого резкого толчка Маркоса налитые груди девушки.
   Распахнув от изумления глаза, Ева чувствовала, как её накрывает волна нестерпимого желания. Против воли её таз начал двигаться в такт мощным толчкам Маркоса, руки поплыли по искрящейся от напряжения коже.
   Вскоре Ева поняла, что не только она гладит своё тело. Чьи-то тёплые, нежные ладони скользили по нему, изучая, вызывая разряды электрических импульсов внизу живота.
   Не веря себе, Ева подставляла под шелковистые пальцы своё тело, тёрлась о них, забыв про стыд.
   "Смотри, Ева.... Смотри..." - Ева смотрела.... Смотрела, начиная двигаться в унисон извивающейся под Маркосом девушке.
   "Смотри, Ева.... Смотри..." - тело Маркоса без чувств упало на распластанную по траве девушку. Та благодарно обвила его руками.
   Ева оглянулась. Рядом с ней никого не было. Лишь тёмные, безмолвные деревья, скрытые хлопьями клубившегося тумана.
   Поёжившись в недоумении, Ева вернулась глазами к Маркосу. Он лежал в той же позе, придавив своей тяжестью юную нимфу. Девушка ласково перебирала пряди чёрных, вьющихся волос.
   Словно почувствовав взгляд Евы, она медленно повернула к ней своё лицо, заливисто рассмеялась и показала язык.
   Это была её мать....
  
  
   ГЛАВА 18.
  
  
   Подскочив на полметра, Ева открыла глаза. Ей не хватало воздуха, а сердце так колотилось в груди, что еще чуть-чуть и сорвалось бы с ритма.
   Фу ты, ну ты! Приснится же такое!
   Сон был настолько реальным, что и, проснувшись, Ева чувствовала прикосновение водяной пыли. Она ожесточенно потерла лицо, освобождаясь от кошмара. И тут же заорала, так неожиданно прозвучала тонкая трель будильника. Пора собираться на работу.
   Обретя вновь способность рассуждать, она пришла к выводу, что повода для паники нет. Все очень просто объясняется.
   Во-первых, кому ей еще снится, как не Маркосу? Только им забита ее голова, не смотря на постоянные обещания себе не думать о нем. Во-вторых, на ночь она вспомнила маму, и та явилась к ней во сне. А то, что в такой необычной роли, так это потому, что каждый раз, думая о Маркосе, она вспоминала их ночь, его жену, его предательство. Так что.... А еще, Ева скучала по его ласкам, хоть и гнала эти мысли....
   А голос? Откуда голос? Это тоже просто. Приехав в Мурманск, она перестала включать свет, изменив своей привычке. Знакомые с детства звуки никуда не делись, все так же шептались по углам, только ей было не до них. Что ей детские страхи, когда ее сердце разбито?
   Несмотря на все это, Еве полегчало, будто вчерашние слезы вернули ее к жизни.
   Она поднялась и прошлась по квартире, включая свет. Пусть горит. Поводов для безумия у нее и так хватает.
  
   На завтрак был кофе и две сосиски. Одна для нее, другая для кота.
   Он остался под крыльцом и, скорее всего, провел здесь всю ночь. На серо-голубом палантине рыжела россыпь шерстинок.
   - Ну и молодец! - она потрепала его за ушком, дав обещание помыть руки сразу, как приедет на работу.
   Погода за ночь не поменялась. Тот же мокрый снег, пенкой съезжающий по ветровому стеклу.
   Пока кот жадно глотал свой завтрак, Ева прыгнула в машину, и умчалась.
  
   На работе что-то изменилось. Ева даже не сразу поняла, что. Это были - люди. Да, вокруг нее появились люди. Каждая болезнь, с которой она сражалась, обрела лицо.
   Ева почувствовала почти радость. Нет, боль никуда не делась. Она по-прежнему жила в ее груди, дышала вместе с ней, но она подвинулась, уступая место другим, важным для Евы вещам. Обход она начала с удовольствием.
   Проходя мимо Анечки, молоденькой санитарочки из их отделения, Ева кивнула ей в знак приветствия и улыбнулась. Та остолбенела. После выхода из отпуска Ева улыбнулась в первый раз. Да, и заметила кого-то впервые.
   Подавив смешок кашлем, Ева помахала ей рукой. Вылезшие из орбит глаза Анечки довершили картину.
   Анечка ей нравилась. Она напоминала Еве себя. Прежнюю. Та же увлеченность медициной, та же доверчивость, то же сострадание к людям. В прошлом году Аня завалила вступительные экзамены в мед и готовилась попытать счастья этим летом. Ну, а пока, работала в их отделении, узнавая тонкости дела.
   - Вообще-то, я к вам, Ева Дмитриевна, - щечки девушки расцветали пунцовыми пятнами.
   - Да?
   - Вас просили зайти в интенсивку. Егорову стало лучше. Спрашивают, можно ли переводить в палату?
   - Хорошо, Анечка, я зайду. Готовь пока третью.
  
   Завершив обход, она отправилась в реанимацию. Она, не торопясь, шагала по больничному коридору, вдыхая полной грудью, знакомые и такие любимые запахи. На ходу заправляла мешающие пряди за уши.
   За углом Ева наткнулась на Шведа. Брррр! Омерзительный человек! Слава богу, на этот раз Швед поступил не к ней!
   Надо сказать, Швед был личностью известной. Доктора всегда старались выписать его поскорее, но по какой-то необъяснимой причине, он все равно оказывался в их отделении. Поговаривали, что участковый врач, таким образом, устраивал себе передышки от назойливого пациента.
   Швед был мужичком неопределенного возраста, цвета волос и глаз, невысокого роста, передвигающийся с помощью палки. Обычной палки, вырезанной из сучковатой ветки.
   Его главной, но не единственной любовью, был алкоголь. В любом виде. Когда Швед появлялся в их отделении, медсестрам приходилось в усиленном режиме патрулировать процедурки и все, где могла быть хоть капля спиртного.
   Не смотря на распространенное в народе мнение, что алкоголь чистит сосуды, к Шведу это не относилось. Сосуды Шведа были напрочь забиты холестерином. Он перенес уже три инфаркта, и непонятно было, как кровь вообще циркулирует по его телу. Чудеса!
   В отличие от покрытого рубцами сердца Шведа, его мозг был девственно чист. В прямом смысле. Никто из лечивших его врачей так и не обнаружил там ни одной мысли. Только инстинкты. Он жадно набрасывался на любую еду, потому что организму требовались белки и витамины. Он мгновенно исчезал при появлении разъяренного заведующего, повинуясь инстинкту самосохранения.
   Но самым сильным в нем был инстинкт продолжения рода. Его вторая любовь. Если все мужчины - животные, то Швед был животным в квадрате. У них по больнице даже ходила такая шутка. Если вдруг кто-то из персонала начинал оказывать неуместные знаки внимания слабому полу, ему говорили: "Ну, ты прям, как Швед!"
   Швед донимал всех женщин в отделении, не зависимо от возраста и внешности. В том, что его до сих пор не поколотили, вероятно, была заслуга самосохранения. Он успевал вовремя смыться при первых признаках опасности.
   Короче, плюгавый мужичонка был в их отделении вроде местного надоедливого приведения. По сути, безобидного. И встретить его можно было либо в столовой, либо где-нибудь, где есть дамы.
   Вот и сейчас, зажав палку под мышкой, Швед, заглядывал в женскую палату, что-то неся тоном заправского Казановы.
   - Михаил, у Вас уже был обход? - Ева неожиданно появилась за его спиной, несказанно испугав мужичка и обрадовав обитательниц палаты.
   - А? Дадададада.... - Швед попятился от двери, заискивающе улыбаясь беззубым ртом - Ухожу, ухожу.... А Вы так замечательно сегодня выглядите, Ева Дмитриевна!
   Еву передернуло от отвращения. Она вытянула руку в направлении мужских палат.
   - Идите.... - Швед засеменил по коридору. Ей захотелось помыться. И вот такие люди тоже нуждались в помощи докторов.
   - Анечка, проследи, чтобы Швед не бродил по отделению, - крикнула она в направлении выглядывавшей из-за какой-то двери швабры.
   - Хорошо, Ева Дмитриевна, - по-девичьи тонкий голос поднял Еве настроение. Нет, какая же все-таки умница!
  
   Егоров тоже порадовал Еву. Он выжил, несмотря на плохой прогноз, и быстро шел на поправку. Сам Егоров считал это заслугой своего замечательного доктора. Среди пациентов ходили слухи, что у Евы больные не умирают. Даже неизлечимые. До сих пор это было правдой.
   - Привет, Олег! Ну, как? Готов к переезду? - Ева присела рядом с ним на широкую функциональную кровать. Датчики и трубки уже отключили. Видимо, тут уже побывали реаниматологи, и сочли его жизнь вне опасности. - Как себя чувствуешь?
   - Ева Дмитриевна! Вы - волшебница! - парень расплылся в широкой улыбке, а Ева покраснела. Да-да, теперь она точно знает, что вернулась в свое тело. Еще вчера она натянула бы холодную, официальную маску. Черноволосый и черноглазый Егоров напомнил ей Маркоса. А улыбка....
   - Это моя работа, Олег, - спрятав смущение за челкой, Ева приложила стетоскоп к обнаженной груди парня, стараясь бережно обходить повязку.
   Егорову вообще неслыханно повезло. Его аневризма лопнула. Хорошо, что на работе. Сотрудники смогли быстро доставить потерявшего сознание парня в стационар. Ева дежурила. Она билась за его жизнь, как одержимая. Даже хирурги не смогли выставить ее из операционной. Это было каким-то личным сражением, и она его выиграла. Возможно, потому что он так похож на Маркоса....
   - Удивляюсь, как ты вообще дожил до своих лет. Ты что, из деревни? Неужели никто из врачей не заметил? Двадцать первый век все-таки.
   - Нет! Просто раньше ничего не болело, чего беспокоить докторов зря? - он несколько секунд думал - Ева Дмитриевна, а я.... Ну, смогу.... Ну, жена там и все такое....
   Повинуясь какому-то порыву, она опустила ладонь прямо на повязку. Почувствовала, как от ее прикосновения вздрогнул воздух, будто разошелся невидимый круг.
   - Олег, теперь все у тебя будет хорошо. Обещаю! - Ева знала, что так и будет.
   - Как же мне повезло с доктором! - на лицо бледного от потери крови Егорова на глазах возвращались краски.
   Ева снова смутилась. Намечается букет, конфеты и, возможно, свидание. И где ее профессионализм?
   - Пока, Олег. Встретимся в отделении.
  
   Господи, что с ней? Она почти кокетничала! Ева шла к себе, еле передвигая ноги. Так нельзя! Егоров понял ее неправильно. Ведь она разговаривала с Маркосом! Боль дернулась в груди, как и всегда, когда она вспоминала о нем. Но теперь, боль не была острой, зубной, а ныла, словно, кол, застрявший в сердце. От такой не умирают, но и не живут.... Егорову ничего не светит....
   Как же она устала сегодня! Тело дрожало от слабости и переживаний. Вот уж неизвестно, где легче, в коконе бесчувствия или так.... Она машинально заправила прядь за ухо. Сейчас доползет до ординаторской и подремлет.
   В отделении стояла послеобеденная тишина. Тихий час. Отлично! Значит, беспокоить не будут.
   Проходя мимо лестничной клетки, Ева почувствовала какую-то возню. Отделение кардиологии располагалось на самом верху девятиэтажного корпуса. Выше только чердак. Лестница, уходившая вверх на пролет, заканчивалась тупиком. Едва различимые звуки шли оттуда.
   Замерев на мгновение, Ева толкнула дверь. Снова курят! Сколько ни боролись в больнице с курильщиками, искоренить вредную привычку пока не удавалось. Она стала подниматься наверх. Сейчас разгонит их и пойдет отдыхать.
  
   В тупике стояла Анечка. На длинных, без грамма косметики ресницах дрожали слезинки. Верхние пуговицы халата были то ли расстегнуты, то ли вырваны. Она что-то жалобно говорила Шведу, загнавшему ее в угол. Забытая палка валялась на ступенях.
   Ева почувствовала, как в ней заклокотал гнев и отвращение. Еще секунду назад она умирала от усталости, а теперь новое, неизвестное чувство наполняло ее целиком, застилая глаза, заставляя скрипеть зубы.
   Анечка заметила ее.
   - Ева Дмитриевна! Он меня не слушается! - дрожащий от слез голос.
   Конечно, не слушается! Ведь опасности Анечка не представляла, едой не являлась тоже. Оставался один могучий инстинкт размножения.
   Ева задохнулась от ярости. Не такой любви заслуживала девушка. Юная, практически школьница, чистая, она была достойна обожания, преклонения. Но никак не вонючих поцелуев этого кобеля!
   - Швед! - Ева хотела сказать еще что-то, но не смогла.
   Мужичонка нехотя обернулся. Он не ожидал увидеть здесь Еву, и с трудом переключал пропитые мозги. В бесцветных глазках застыло приторно-масляное выражение.
   - Эээээ.... Я....
   Воздух вдруг стал тягучий, как кисель. Медленно, словно во сне, Ева перешагнула через палку и остановилась напротив Шведа. Вокруг нее дрожало прозрачное марево, заложившее уши. Тело звенело, кожу покалывало, будто Еву било током. Ребра поднялись, и она со свистом втянула густой воздух.
   Что было дальше, Ева помнила обрывками. Швед вдруг схватился руками за шею и стал оседать. Он открывал и закрывал рот, как пойманная рыба, пока изо рта не заструился голубоватый, в пятнах копоти дымок. Швед замер на цементном полу с перекошенным от ужаса лицом. Скрюченные в агонии пальцы застыли на вороте больничной рубахи.
   Ева против воли разомкнула губы и втянула начавший рассеиваться дым. Мерзкий привкус во рту вывел ее из транса. Все чувства разом вернулись. Оглушили.
   В углу визжала, закрыв ладошками лицо, Анечка.... Выпученные глаза Шведа....
   Накатила тошнота. Еву с шумом вырвало на ступеньки. Откуда-то снизу послышались взволнованные голоса. Ее желудок сокращался вновь и вновь, но Ева не обращала на это внимания. Сорвав с груди стетоскоп, она побежала. Наверху завис на одной ноте визг Анечки.
   Ева бежала и бежала, не зная куда, распугивая встречных прохожих. Сырой февральский ветер на улице немного остудил пылающие щеки. Она где-то потеряла туфли, и босые ноги в разорванных колготках проваливались в мокрую снежную жижу. Ей было все равно....
   Ноги сами принесли ее к больничной часовенке. Та была совсем новенькой. Неструганные доски еще не успели потемнеть от дождей, и часовенка янтарным пятном выделялась на фоне бетонных корпусов больничного городка.
   Ева взлетела по ступенькам крыльца, не замечая сотни вонзившихся в ступни заноз. Дернула дверь. Закрыто. Еще раз. Закрыто.
   Бог не пускает ее!
   Она билась и билась в закрытые двери, пока хватало сил, не замечая таблички с расписанием, висевшей рядом. Обед с четырнадцати до пятнадцати.
   Наконец, отчаявшись, опустилась на доски. Она лежала в ледяной луже, крепко прижав колени к груди, и сотрясалась от беззвучных рыданий.
  
  
   ГЛАВА 19.
  
  
   Пылинки сверкали и переливались в солнечных лучах, проникавших сквозь легкие льняные портьеры. Огромное, во всю стену панорамное окно было открыто, и свежий утренний ветерок колыхал тонкую ткань, заставляя пылинки кружиться в танце.
   В доме было еще тихо. Рано. Скоро он наполнится топотом ног, звуками голосов, а пока можно вот так валяться и следить за замысловатыми па пылинок.
   Моника обожала утро. Еще не наступило пекло, солнышко ласково греет остывшие за ночь стены поместья. Кондиционер молчит.
   Она повернулась на бок и обнаружила, что в постели она одна. Зажмурившись от счастья, она улыбнулась. Уже хлопочет....
   После возвращения домой, Маркоса как подменили. Ей и раньше было хорошо с ним, но теперь.... Вот, оказывается, что чувствует женщина, окруженная любовью. Наверное, стоит сказать спасибо этой чертовой блондинке, раскрывшей мужской потенциал Маркоса.
   На секунду брови Моники сошлись на переносице, но тут же лоб разгладился. Она не будет думать о том, что было. Было да прошло. Не стоит портить такое чудесное утро.
   Тем более, что Маркос не давал никаких поводов для ревности. Он сдувал с нее пылинки, в прямом и переносном смысле.
   Моника снова посмотрела на солнечный луч и тихо рассмеялась. Наверное, стоило все это пережить, чтоб стать счастливой. Такой, какой она чувствовала себя сейчас.
   Вернувшись домой из России, Моника не мало времени провела в больнице. Три операции на лодыжке! Одна за другой! Теперь в ее ноге находились какие-то железки, державшие кости.
   И все это время Маркос был рядом. Наплевав на дела компании, он преданно ухаживал за ней, отвергая помощь сиделок. И в дом после выписки внес ее на руках. И все домашние дела-заботы взвалил на себя. Он тянул на себе все. Моника млела от свалившегося на нее безделья и неустанной заботы любимого мужчины. Раньше порядок в поместье был ее обязанностью, а Маркос работал в компании. Теперь она воспринимала освободившееся у нее время, как отпуск. И наслаждалась.
   Единственное, что досаждало Монике, это - слабость. Разленившиеся мышцы ныли от малейшей нагрузки. Она скучала по спорту, ведь тело привыкло к тренировкам с детства.
   Выбравшись из-под опеки ордена, они с Маркосом продолжали заниматься. Верховая езда, благо в поместье была конюшня, велосипед, гребля, но особенно им нравилось все, что связанно со снегом. Какое-то разнообразие их климату. Несколько раз в год они выбирались покататься на лыжах. Каждый раз в новое место. Со временем это стало традицией. До последнего раза. Хоть они и не говорили об этом, оба знали, что с лыжами теперь покончено.
   Теперь Моника увлеклась футболом. Правда, пока по телевизору, но футбол ее захватывал. Она чувствовала, как в нетерпении подрагивают мускулы, когда следила за игроками в экране. Скоро.... Скоро и она попробует так. Мчаться за мячом быстрее ветра. Она всегда быстро бегала. Только бы нога не подвела....
   По лицу девушки вдруг пробежала тень огорчения. Сегодня Маркос уезжает. И именно тогда, когда будет прямая трансляция матча из Европы.
   Моника вздохнула. Ей не хотелось расставаться с любимым. Но, надо.... Из-за ее болезни дела в компании и так запущены дальше некуда. Кроме того, Моника чувствовала, что эта поездка сулит ей нечто необыкновенное. По тому, как по лицу Маркоса пробегали загадочные тени, стоило ей заговорить о разлуке, она догадывалась, что из поездки он вернется с кольцом.
   Моника откинула одеяло и вкусно потянулась. В душе все пело от предвкушения. Что именно так все и будет, она ни капли не сомневалась. Все-таки она мудрая женщина! Она сумела вернуть ослепленного страстью жениха. И теперь он чуть ли не на коленях вымаливал у нее прощение. Блондинка-то осталась с носом! Даже красота ей не помогла!
   Маркос ухаживал за ней нежно-нежно. В их спальне всегда стояли свежие цветы. Он каждое утро сам срезал их в саду. Маркос приносил ей в постель еду, не доверяя такое важное дело слугам. Иногда кормил из ложечки, как маленькую, вытирая подбородок салфеткой. Он с радостью исполнял любую ее прихоть.
   В носу у Моники стало щекотно от близких слез. Щемящее чувство заполнило грудь, подбородок задрожал.
   Даже любовью они занимались теперь по-особенному. Не сексом, а именно любовью! Маркос ее жалел, берег. Он был очень осторожен и нежен. Это случалось пока редко, так как Монику все-таки донимала больная нога. На каждый ее стон Маркос беспокойно заглядывал в глаза, и ей приходилось делать вид, что все в порядке, чтобы не портить ему удовольствие. Как же все это было здорово! Потрясающе! Замечательно!
   О том, что произошло в России, они старались не говорить. Когда же эта тема случайно выплывала, Маркос отводил взгляд. Его лицо становилось таким несчастным, что сердце Моники начинало болеть.
   Маркоса сжигало чувство вины, таившееся за непроницаемой, холодной маской. И Моника страдала вместе с ним, раз и навсегда решив не ворошить того, что было.
   А что касалось странностей блондинки, так это казалось таким далеким, таким нереальным. Впрочем, как и все, что произошло в том отеле. Буря, лавина, сломанная нога, ночи возле огня, будто в средневековье. Ее песня укладывалась во все это безумие. Просто хороший голос. Не верить же, и правда, во всю эту Орденскую чушь!
  
   Дверь еле слышно скрипнула, в комнату спиной вперед вошел Маркос, неся поднос с завтраком.
   - Привет! Так и знал, что ты проснулась!
   - Привет! - Моника в очередной раз сладко потянулась, удобнее устроилась на подушках.
   Он присел рядом и поставил поднос ей на колени.
   - Буду тебя кормить! - ей стало смешно.
   - Ну, что ты со мной, как с маленькой! Опять перемажем все белье!
   - Открывай рот без разговоров! - Маркос пальцами подцепил кусок омлета и положил в послушно открывшийся рот - Сам готовил!
   - Сам? Не стоило. Зачем тогда столько платить этой ораве? - она махнула рукой, имея ввиду многочисленных слуг, наполнявших поместье.
   Маркос осторожно перелез через нее и занял свободные подушки.
   - Затем, чтоб о моей девочке хорошо заботились, пока меня не будет рядом! - на его лице отразилась печаль. Там было еще что-то, но Моника не поняла. Ее душа пела. Кольцо, это точно будет кольцо!
   - Тебе обязательно уезжать?
   - Моника, мы же говорили об этом.... - голос Маркоса звучал так грустно, что она, отставив в сторону поднос, повернулась и устроилась на его груди.
   - Знаю-знаю, прости. Просто я буду так скучать....
   Маркос ласково погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.
   - Я тоже буду....
   - Ты решил, как назовешь корпорацию?
   - Нет, тебе же не нравятся "Кактусы..." - он проглотил последнее слово, случайно сказав, чего не стоило. Но Моника не огорчилась.
   - Хватит прикалываться! Серьезно, как?
   - Хочешь, я назову ее в честь тебя?
   - "Кактусы Моники"? - они рассмеялись.
   - Ладно, народ что-нибудь придумает....
   - Здорово, что вам удалось это провернуть, правда? - слияние компаний было на мази, просто Маркос не мог вырваться раньше. Но дальше тянуть было некуда.
   - Ага.... Здорово....
   - Отец тобой бы гордился, Маркос!
  
   Оба помолчали. Каждый о своем. Уже пять лет они самостоятельно управляли поместьем и семейным бизнесом.
   Пять лет назад их мать умерла от рака. Но рак гортани забрал не только ее. На следующий день после похорон отец не поднялся с постели. Удар отнял у него речь, способность чувствовать правую сторону тела и, главное, понимать происходящее. Возможно, для него так было лучше. Он занимал левое крыло поместья и был окружен надлежащим уходом и заботой.
   Вчера Маркос заходил к нему попрощаться. Долго сидел на полу возле его кресла, молча глядя на закат. Туда же безмолвно смотрел отец.
   - Прощай, папа. Не волнуйся, Моника тебя не оставит.
   Он поцеловал его в морщинистую щеку, сдерживая слезы жалости. Теперь все прощательные процедуры в левом крыле были позади. Оставалась Моника.
   Моника тоже думала об отце. Как он был бы рад присутствовать на их свадьбе! Он, конечно, и так будет на ней главным гостем, но вряд ли что поймет. Надежда поставить отца на ноги покинула их давным-давно.
  
   - Да, Моника, конечно, гордился.... Вставай, лежебока! - рявкнул Маркос совсем другим тоном.
   Он вывернулся из-под Моники, подцепил ее за талию и легко сдернул с кровати. Моника засмеялась. Не обращая внимания на протест, он донес ее брыкающееся тело до ванной и засунул под душ.
   - Давай не долго! У нас много дел! - напоследок мокро чмокнув ее в лоб, Маркос ушел.
   Она стояла под теплыми струями и дрожала от переполнявшего ее счастья.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 20.
  
  
   Как быстро бежит время! Казалось, еще весь день впереди, а теперь уже настала пора прощаться.
   Помогая себе костылем, она таскалась по всему дому за Маркосом, торопливо раздававшим последние распоряжения. Его присутствие было необходимо везде. Слуги внимательно слушали, что он им втолковывал.
   - Такое чувство, что ты уезжаешь на годы, а не на три недели... - ворчала ему в спину Моника, морщась от усталости.
   - Я хочу застать дом в порядке, когда вернусь!
   Она затрепетала. Дом должен быть готов к свадьбе по его возвращению!
   - Не волнуйся, Маркос. Раньше ведь я как-то справлялась?
   - Раньше не было этого, - его палец указал на костыль.
   - Это даже к лучшему! Не дам себя в обиду! - Моника помахала костылем невидимым врагам.
   - Обещай, что будешь осторожна.... - Маркос обнял ее и прижал к груди сильно-сильно - И что позаботишься о папе....
   - Ты совсем свихнулся, Маркос! Хлопоты по дому превратили тебя в девицу! - но Монике было приятно. Невыразимо приятно.
   - Нет, обещай!
   - Обещаю, Маркос! Конечно, обещаю! Не переживай, все будет в полном порядке, вот увидишь.
   - Надеюсь....
  
   Обнявшись, они долго стояли на ступенях дома. За день солнце раскалило двор, но они этого не замечали.
   - Жаль, что я не могу поехать с тобой в аэропорт....
   - Моника.... - Маркос без конца целовал ее в темечко, нежно прижимая к себе - Ты же знаешь, я буду волноваться.... Ты еще не выбиралась из дома так далеко.
   - Но, Хосе отвез бы меня обратно!
   - Хосе.... - губы Маркоса скривились. Она знала, что он использует любую возможность погонять и старается не прибегать к услугам водителя.
   - Ладно-ладно, не ворчи, - Моника взяла его лицо в ладони и примиряющее потерлась носом о его нос - Все равно у меня матч!
   Маркос рассмеялся. Он знал, что вылет совпадает по времени с матчем, которого она ждала уже две недели.
   - Моника, ты - вредина! Я буду по тебе скучать! Пора!
   - Позвони мне, как сядешь в Мехико....
   Поцеловавшись на прощание долгим поцелуем, Маркос подхватил сумку и, не оглядываясь, направился к "Мерсу". По мере того, как он приближался к машине, его губы превращались в жесткую тонкую линию. В глазах застыла решимость. Как ему хотелось побежать! Нельзя.... Маркос еле дождался, пока свернет на трассу, туда, где он мог бы утопить педаль газа в пол.
   Быстрее! Будто своим досрочным приездом он сможет заставить самолет вылететь раньше.
  
   Моника долго стояла на подъездной дорожке, под палящими лучами вечернего солнца. Она смотрела на клубы пыли, поднявшиеся над дорогой там, где промчался Маркос. Ей вдруг стало так одиноко, словно он увез с собой часть ее души. Вокруг была непривычная для этого времени суток, тишина. Поместье замерло, не мешая хозяевам прощаться.
   Ничего, скоро начнется матч, и она сможет отвлечься. Еще полчаса.
   Опираясь на костыль, Моника тяжело повернулась и поплелась в дом. В доме, по крайней мере, прохладно.
   Она прогулялась в левое крыло к отцу. Служанка кормила его ужином, и Моника почувствовала там себя лишней. Вернулась к себе. Она знала, что это только первые минуты такие, потом она втянется и станет легче. В их общую с Маркосом спальню, где она в последние месяцы смотрела телек, идти пока не хотелось.
   Подумав, она побрела в кабинет Маркоса. Здесь было его царство, в воздухе витал его запах. Она прошлась по комнате, скользя кончиками пальцев по корешкам книг на стеллаже, смахнула ладонью пыль с компьютера, села в его кресло, пару раз крутанулась. Мазохистка....
   В корзине для бумаг желтел смятый конверт. Она наклонилась и вытащила его. Что-то с этим конвертом не так.
   Глупости! Моника вспомнила, как трепетно Маркос обнимал ее на прощанье. Так нежно, будто прощался навек....
   Кровь отхлынула от ее лица. Дрожащими пальцами она расправила конверт на столе. В таких пересылают билеты. Моника включила компьютер, еле дождавшись пока пробежит табличка антивируса. Вышла на сайт, указанный на конверте. Трансатлантические перелеты. Самолет Маркоса летел вовсе не в Мехико....
   Вот значит как!
   Моника вскочила, забыв про костыль и больную ногу. Злые слезы душили ее, она захлебывалась ими пока бежала в свою спальню.
   Теперь легко объяснялась забота Маркоса, его хлопоты по дому, просьба следить за отцом. Он приводил все в порядок вовсе не для женитьбы! Он прощался с ними!
   Внезапно, Моника остановилась. Бросилась в комнату с сейфом. Пусто! Он забрал с собой всю наличность! Ей хотелось кричать. Про матч Моника тоже забыла.
   Влетев в спальню, она нашла свою сумочку и стала яростно высыпать содержимое на постель.
   - Тварь! Скотина! Иуда! Ты играл со мной! Ну, сейчас.... Сейчас....
   Наконец, из сумочки вывалилась косметичка. Моника в ярости вырвала молнию, пока открывала ее. На самом дне, под помадами и пудрой лежал малюсенький клочок бумаги, свернутый в трубочку. Ни за что не заметишь!
   Непослушными пальцами Моника аккуратно развернула его. Оглянулась в поисках телефона.
   Ей ответили сразу. Пару раз глубоко вдохнув, Моника зачитала в трубку написанные на клочке цифры.
   Это был номер блондинки, зачем-то переписанный ею из телефона Маркоса еще в России.
   Ответив на вопросы, Моника выронила трубку. Ее глаза, не мигая, глядели в пустоту.
   - Дева Мария, что же я наделала? - она сгоряча наболтала всяких небылиц, мыслимых и немыслимых, запустив механизм, который уже не остановить. Ей поверили. Еще бы, ведь она - Хранитель....
   Моника знала, что теперь уготовано белокурой девушке. Даже если та не виновна. Орден разбираться не будет. А Маркос.... Маркос тоже попадет в эти жернова.
   По щекам покатились крупные слезы. Уже ничего не изменишь.... Она упрямо вскинула подбородок, пальцы впились в край кровати до боли.
   - Пусть.... Сдохните все! Сдохните, твари!
   Ей было страшно и очень одиноко.
   Раскачиваясь на кровати, Моника протяжно завыла.
   Служанки в коридоре недоуменно переглянулись. И чего так убиваться?
  
  
   ГЛАВА 21.
  
  
   Ева уволилась. Собрала свои вещи, документы и ушла.
   Вот так. С медициной было покончено. Ей не место в больничных стенах.
   Мама бы порадовалась, но ее телефон по-прежнему молчал. Абонент временно недоступен....
   Ее уговаривали остаться. Эка невидаль, инфаркт в кардиологии. Да, еще четвертый! Но Ева была непреклонна. За спиной шушукались, будто она свихнулась. Не вынесла смерти пациента. Может, это было и так.
   Анечка несколько раз звонила, но Ева не отвечала. Потом и вовсе заблокировала все номера, кроме маминого.
   Она поместила себя в добровольную изоляцию. Даже в супермаркет ходила ночью, держась подальше от людей. Неизвестно, что она может еще выкинуть.
   Единственное существо, с кем Ева общалась, был котенок. Вернее уже кот.
   Он стремительно рос, и обещал стать красавцем и грозой двора со временем. Рыжая шерсть блестела и переливалась огнем на солнце. В манерах появилось достоинство. Он по-прежнему боготворил Еву, и она отвечала ему взаимностью.
   На работу Ева больше не устроилась. Мать обеспечила ее всем необходимым на долгие годы, а много Еве не надо.
   Первые недели она провела, лежа в ванной. Вода всегда ее успокаивала.
   Едва растаял снег, Ева стала выбираться в сопки. Бродила по лесу или сидела на камнях, глядя на плывущие по небу облака.
   Иногда ее сопровождал кот.
   Ей надо было хорошенько обо всем подумать. Ева прекрасно понимала, что невозможно вот так бродить по сопкам всю жизнь. Когда-нибудь это оцепенение спадет. И что тогда? Она снова ждала чего-то....
   В институте ее научили раскладывать факты по полочкам. Это называлось клиническим мышлением. Собираешь всю возможную информацию о пациенте, симптомы, жалобы, потом предполагаешь наиболее подходящую болезнь, и копаешь в этом направлении.
   Так Ева пыталась подойти и к себе. Собирала факты, сортировала, складывала. И... тупик. К чему их подставлять? Что предполагать? А ведь это было очень нужно. Безумно важно. Из того, что она есть, вытекала вся ее дальнейшая жизнь.
   Ева это прекрасно понимала. Но....
   Стоило ей задуматься, как в мозгах словно опускался невидимый занавес. Она не могла пробиться сквозь него никак. То, что происходило с ней, не укладывалось ни в какие рамки, не поддавалось никакой логике.
  
   - Я чудовище, правда? Бабайка? - Ева провела ладошкой по шелковистой шерстке.
   Кот, греясь на солнышке, растянулся рядом с ней на камне. На ее голос поднял голову и, как обычно, проехал мордочкой по пальцам.
   Его усы уже не были тоненькими ниточками. Теперь они топорщились жесткой леской. В серых в золотых крапинках глазищах было только обожание.
   - Нет, ты не прав, кот! Я чудовище! Монстр! - перед ее глазами в миллионный раз вставало искаженное агонией лицо Шведа. Как ей хотелось, чтоб это был сон.
   - Я не вправе судить людей.... Какими б они ни были....
   Она хотела наказать его, и он умер. Как это у нее получилось, Ева не понимала. Просто получилось. Это ее вина. Она это знала.
   Ева улеглась на камень, свернувшись вокруг кота. Тот перевернулся брюшком кверху, уткнувшись ей в живот головой.
   И как так можно изогнуться? Кот замер в этой позе и загудел. Эти звуки вовсе не были похожи на мурлыкание. Кот гудел баском, как трансформаторная будка, казалось, даже камень под ними вибрирует.
   Улыбаясь, Ева смотрела, как он спит. В воздухе подрагивали его лапки с розовыми подушечками пальцев.
   - Тебе говорили, что ты хороший кот? Что ты очень хороший кот? - она легонько дотронулась до рыжих волосков, торчащих между его пальцами.
   Кот дернул лапой, перевернулся на живот, отряхнулся и уставился, не мигая, ей в глаза.
   - Нет, даже не проси! Мы уже говорили, - Ева почесала кота за ушком, - Это такая ответственность! А я не отвечаю даже за себя....
   На солнце набежала очередная тучка. Ласковый ветерок вмиг стал пронизывающим. Небо заволакивало.
   - Погода портится... - не такая уж новость для Мурманска - Пойдем?
   Кот с готовностью спрыгнул на траву и запрыгал по кочкам в направлении дома. Застегнув кожаную куртку до конца, Ева соскользнула с камня и пошагала за котом.
   Его тельце, как огонек, мелькало среди карликовых деревьев, и было видно далеко впереди. Удивительная окраска, будто жидкое золото.
   Ева немного переживала из-за этого. Он был так заметен. Не попался бы живодерам. Но пока везло. Взять его себе Ева, ну никак, никак не могла.
   Возле подъездной двери кот уселся, завернув хвост вокруг лап. Он больше не пытался проскользнуть вслед за Евой. Понял, что бесполезно.
   Теперь кот сидел в сторонке с самым разнесчастным выражением на мордочке.
   Ева улыбнулась.
   - Далеко пойдешь, подхалим! Пока!
   В квартире было темно. Небо плотно обложили тучи. Что-то будет.
   Ева зажгла свет в коридоре. Какая пустота. И тишина.
   Не раздеваясь, она села у входной двери прямо на пол, положила подбородок на колени. Чем, интересно, занялся кот?
  
  
   ГЛАВА 22.
  
  
   Мальчишки сводили его с ума.
   Сергей грустно отметил, что другие дети послушно ковырялись в песке. Этих же от воды не оттащить. И он добровольно соглашался на эти пытки раз за разом.
   В Одессе в разгаре было лето. Народ сыпал на пляж, спасаясь от душного воздуха в городе. Но море еще не прогрелось, поэтому ему приходилось гонять двухлетних близнецов.
   Как будто это было возможно!
   Вот и сейчас пацаны с визгом пинали прибойную волну. Их трусы снова стали мокрыми.
   Сергей, как дурак, взял голубую лопатку и начал рыть глубокую яму. Может хоть это их отвлечет?
   - Ребята! Смотрите, какая яма! Бездоооная! - он сделал страшные глаза.
   Мальчишки тут же прибежали. Потоптались на краю. Песчаные стенки поехали вниз, губя все его труды. Не интересно!
   Сергей и глазом не успел моргнуть, как они уже мчались обратно.
   - Черт! - он был так счастлив, когда родились близнецы. Сыновья! Какому мужику не хочется этого? Почему никто не сказал, что будет дальше?
   - Брось! У них кризис в разгаре, - Ольга мягко прикоснулась к его руке.
   - Какой еще кризис?
   - Кризис двухлеток! Прости, что ты рубишься тут один.
   Сергей обернулся на жену, краем глаза не выпуская мальчишек из виду.
   Ольга лежала на подстилке, подставив большой живот солнышку. Восьмой месяц. Она просто физически не могла справиться с шебутными пацанами. Все легло на его плечи. Хорошо хоть мама помогала!
   - Если врач ошибся - я его придушу! - он ласково погладил живот. На УЗИ сказали, что будет девочка. Сергей даже не ожидал, что так обрадуется этому.
   Ольга коротко рассмеялась и накрыла его ладонь своей.
   - Будет папочкина доча, обещаю....
   Он подтянулся и поцеловал жену в губы. Она была хорошей, доброй. Ему ужасно с ней повезло.
   - Люблю тебя!
   Со стороны моря послышался отчаянный визг.
   Еще не поняв, что случилось, он уже мчался на помощь.
   Мальчишки набирали полные горсти песка и швыряли в море, визгом выражая свой восторг. В воду они попадали через раз. Песок веером разлетался вокруг.
   Пожилая пара неподалеку с неодобрением глядела на это безобразие.
   Сергей затормозил. Отец в нем призывал защищать близнецов, а просто человек.... Подойти бы и отшлепать их хорошенько!
   Он решил занять нейтральную позицию. Просто сел на песок поблизости и сделал вид, что не с ними.
   На пляж забрела собака. Ей было тяжело. Клочья шерсти свалялись на тощих боках. Язык жарко вывалился изо рта. Она испуганно мялась среди людей, не зная, как пройти к морю.
   Сергей замер. Только этого ему не хватало! Хоть бы мальчишки не заметили. Кого от кого спасать он еще не решил.
   - Сережа! - он оглянулся.
   Жена махала ему телефоном.
   Продолжая следить за сыновьями и собакой, он направился к своей подстилке. Пес не стал испытывать судьбу, и пошел вдоль берега, ища место потише.
   Сергей облегченно вздохнул и ответил.
   - Важный звонок? - он кивнул, собирая вещи в плетеные пляжные сумки.
   Ольга пыталась натянуть шорты на мокрых близнецов. Вытираться они не желали.
   - Ты уедешь?
   - Да, родная, ненадолго.
   Он быстро набрал номер мамы и попросил пожить у них до его возвращения.
   Мальчишки в машине уснули. Убегались, наконец! Он осторожно взвалил их на плечи и отнес в дом.
   Ольга шла следом.
   Сгрузив ребят на кровать, он отключил кондиционер. В детской было хорошо, прохладно. Мальчишки так и не проснулись.
   Сергей улыбнулся, поцеловал их в мягкие кудряшки на лбу. Вот такие они ему нравились!
   Ольга бродила за ним по квартире, пока он собирал походную сумку. Работа мужа была связана с разъездами, она давно к этому привыкла. Просто....
   В этот раз ей не хотелось его отпускать. Придется жить со свекровью.
   Она поморщилась.
   - Брось, малыш! Не тухни! Я мигом. До Киева и обратно.
   - А никто не может поехать вместо тебя?
   - Оля... - он показал жест, будто пересчитывал деньги, затем на ее живот.
   Она обреченно вздохнула. Конечно, он прав.
   Сергей дошел до лифта и оглянулся.
   Жена по-прежнему стояла в дверях, сложив руки на животе, будто защищая. Лицо было грустное-грустное. Он вздохнул и вернулся.
   - Олечка, ну что она тебе сделает? Ты же знаешь, как она любит ребят!
   Ольга молча кивнула. Она изо всех сил старалась сдержать слезы.
   - Оль... - он чмокнул ее в нос - Ну, Оль....
   - Давай уже! Пора.... Будь осторожен....
   - Сама будь осторожна! - Сергей кивнул на живот - Если что - звони, ладно?
   Жена кивнула, и он ушел.
  
  
   ГЛАВА 23.
  
  
   Теперь он был - Люк.
   Сергей остался в прошлом. Дома. С беременной женой и сорванцами-мальчишками.
   Этот хмурый парень не имел ничего общего с заботливым отцом семейства.
   Вообще-то, Сергеев обычно зовут - Серый, на худой конец он мог быть Хохлом, но он был Люком, и погоняло ему нравилось.
   Это - давняя история. После армии он развлекал пацанов во дворе, бросая крышку канализационного люка. Другие и вовсе не могли оторвать ее от земли, а у него получалось метнуть метров на пятнадцать, не меньше.
   Так к нему и прицепилось - Люк.
   И халтуру он нашел тоже, благодаря люку. Попал однажды крышкой в крутую тачку. На него вышли и вот.... Уже несколько лет он выполнял разные поручения для этих людей.
   Он их не знал и, надеялся, что никогда не узнает. Платили они хорошо, и это - главное. Еще пара лет и они свалят из самостийной.
   Была у него и нормальная работа. Тренером по восточным единоборствам. Она позволяла без лишнего шума колесить со спортивной школой по городам и странам. Сборы там всякие, соревнования.
   Но какая из них была главной - неизвестно. Судя по бабкам - первая.
  
   Люк вынул из ячейки бумажный пакет. Вскрыл и первым делом вытащил пластиковую карту. Вставил в банкомат.
   Сумма была не просто приличной, а.... неприлично приличной.... Так.... За что ж ему столько отвалили? Он запечатал карту в чистый конверт, положил в соседнюю ячейку.
   После разберется.
   Загнав машину на отворотку далеко за городом, Люк высыпал остальное содержимое пакета на заднее сиденье. Что тут у нас?
   Фотография девушки. Распечатана на цветном принтере. Качество отвратное. Будто телефоном щелкали. Он внимательно разглядывал снимок. Надо было запомнить ее до мелочей.
   - Ни фига себе телочка! - девушка на снимке была необыкновенно красивой. Даже с таким качеством видно. Таких классных цыпочек он еще не встречал.
   - И что ж от тебя надо, лапуля? Кто на тебя положил глаз?
   Люк развернул листки бумаги. Тоже принтер. Понюхал. Кроме краски ничем не пахло. Прочитал. Еще раз и еще.
   Откинулся на сидение. Похоже какая-то секта. Девка-то вроде - жертва. И не жалко такую красоту?
   Ему стало не по себе. Меньше всего он хотел связываться с сектантами. Раньше таких заданий не было. Но... деньги. Да и отказаться он уже не мог. Влип по самое не хочу.
   Он зазубрил все, что было на листках, включая рисунок, наизусть. Отложил в сторону.
   Так. Теперь сверток. Люк развернул бумагу, затем аккуратно снял слои ткани. Из написанного он знал, что увидит клинок. И он увидел....
   По вискам потекли капли пота, несмотря на работавший в машине климат-контроль. Люк смахнул их тыльной стороной ладони.
   Клинок был из чистого серебра, благородно потемневшего в изгибах замысловатого узора на рукояти. Металл был и мягкий и твердый одновременно. Будто Люк держал в руках живое существо. В узор на рукоятке изысканно вплетались красные камни. И надо быть полным идиотом, чтоб не понять, что это настоящие рубины. Причем странной огранки. Сейчас камни так не обрабатывают.
   Осторожно опустив оружие на горку тряпок, Люк оглянулся вокруг. Никого. Он нервничал. Клинок был очень старый, можно сказать старинный. Полный антиквариат. Он даже пах древностью, казалось, даже воздух вокруг него дрожит.
   - Сколько ж ты стоишь? - ему даже страшно было подумать. Если существуют на свете бесценные вещи, то это была одна из них.
   Мозг Люка лихорадочно соображал. Почему такую вещь так запросто оставили в банке? И еще, в инструкции не было сказано, куда его после деть. Вряд ли Люку его дарили. И это пугало больше всего.
   Вот, черт! Люку хотелось курить. Никогда не курил, а тут захотелось.
   Оставшийся конверт он распаковал автоматически. И так понятно, что там. Русский паспорт, права на имя Вадима Владимировича Павлюшко. Он хмыкнул. Нормально. Билеты, наличные, документы на вывоз клинка. По документам Павлюшко значился владелецем. Семейная реликвия.
   - Черт! Черт-черт-черт!
   Самолет на Москву вылетал через два часа. Так, похавать он не успеет. Хорошо, хоть сразу поехал в банк.
   Он сжег ненужные бумаги, тщательно растоптал пепел, присыпал песком с грунтовки, прыгнул за руль и помчался в аэропорт.
  
   Люк думал, что поест в самолете, но от тяжелых дум кусок не лез в горло.
   Он волновался не только за себя. За его спиной была семья. Любящая и совершенно ничего не подозревающая. Секта - это страшно.
   К концу перелета он решил, что выполнит задание, чего бы это ему не стоило. Чтоб все без сучка и задоринки! К нему нечего будет предъявить.
   А дальше.... Он не продаст свою жизнь задешево. И жизнь своей семьи тоже. Может он зря паникует? Эти люди всегда держали свое слово.
   Люк привел мысли в порядок, собрался, и полностью сосредоточился на задании. Будет день - будет пища. Хотя настроение у него было препаршивое.
   В Мурманск он прилетел уже мрачным, деловым человеком.
   Было ранее утро. Пятый час. В Одессе еще темно. Тут же какие-то унылые, под стать настроению, сумерки. Сизые тучи висели так низко над головой, что, казалось, поднимешь руку и потрогаешь. Холодина. Хорошо хоть толстовку надел.
   Люк шагал по взлетной полосе. В воздухе кружилось что-то непонятное. Он подставил ладонь и охренел. Снег! Снег в июне!
  
  
   ГЛАВА 24.
  
  
   Еще одна бессонная ночь. Ева задремала только к утру, когда все интересные передачи по телеку были просмотрены. Так и вырубилась с пультом в руках. Свет горел. Кошмары ей больше не снились.
   А когда открыла глаза, за окном шел снег. Снег?
   Такое случалось иногда и в прошлые годы, но мурманчане с таким отчаянием ждали лета, что каждый раз об этом забывали. Интересно, сколько врачей, дежуривших этой ночью, сейчас спешат домой в футболках?
   Ева подошла к окну и отодвинула тюль. С той стороны стекла все было серо-белым. А ведь уже распустились листья, вовсю цвела мать-и-мачеха, а кое-где и одуванчики. Низкое свинцовое небо слизало все краски....
   Кота нигде не было. Спит, наверное. Что еще делать в такую погоду?
   Ева плотно задернула шторы, чтобы не расстраиваться. Прогулки сегодня не будет. Ей придется весь день провести дома.
   Тревога привычно заворочалась в груди. Тревога и ожидание. Сегодня они что-то особенно сильные. Может, снег виноват?
   Все утро Ева бродила по квартире, как неприкаянная. Взялась за уборку - бросила, села смотреть телевизор - так и не услышала ни одного слова.
   Плохо не работать.
   В полдень, устав от бесцельных шатаний по дому, она надела ветровку и вышла к коту. В еде он не нуждался. Ева завалила его продуктами, и каждый день обновляла рацион. В помойке он не только не рылся, но даже и не подходил к ней. Кота на месте не было. Бегал где-то по своим кошачьим делам. Во дворе вообще было пусто. Тревога в груди усилилась.
   Ну, что такого? Так не раз бывало. Волнуешься, значит бери домой, под "мамочкин" контроль. Нет, такой роскоши она позволить себе не могла.
   Ева потопталась немного на крыльце и вернулась домой. Боже, какой кошмар! Она чувствовала себя, как "на чемоданах". Словно, ее поезд через пару часов. Ее тянуло к входной двери магнитом, и она без конца заглядывала в глазок.
   Когда через час в дверь позвонили, Ева почти не удивилась. Будто полдня ждала этого. Конечно, это мог быть кто угодно. Почтальон, например. Или соседи. Бывало, кот что-нибудь вытворял, и они приходили к ней жаловаться. Почему-то все считали его Евиной собственностью. Не будет открывать дверь!
   Звонок не умолкал. На цыпочках Ева подкралась к двери, посмотрела в глазок. Ничего не видать. Темное размытое пятно.
   - Ева, ты дома? Свет горит!
   Бежевые стены коридора поехали по кругу. Еве стало трудно дышать. Она вцепилась в комод при входе и затрясла головой.
   Этого не может быть! Просто не может быть!
   - Маркос.... - она тяжело втягивала воздух носом. Ее затошнило.
   - Привет! Может, ты откроешь? Ева?
   - Ты вернулся....
   - Конечно, я же обещал найти тебя на краю света! Вот уж точно, этот город - самый край! Не ошибешься!
   Ева прижалась к двери всем телом. Пальцы гладили деревянную обшивку.
   - Уходи, Маркос... - господи, это она сказала? Она? Так надо!
   - То есть как, уходи?
   - Уходи, ты не должен быть здесь... - глаза щипало.
   За дверью несколько секунд было тихо. Господи, он сейчас уйдет, вот так возьмет и уйдет!
   - Может, ты скажешь мне в лицо? Я тащился сюда через полшарика....
   Он прав! Прав! Боженька, помоги мне это вынести!
   Ева щелкнула замком и отпрыгнула к стене. Замерла.
   Дверь медленно открылась. Маркос вошел. Заполнил собой все пространство. Принес свой, особый, такой любимый запах.
   Он похудел за это время. Футболка на его груди в разрезе куртки четче обтягивала мышцы. Черты лица стали жестче. Под глазами тени. В черных глазах появилось....
   Это был Маркос! Ее Маркос!
   Ева стиснула зубы и обхватила себя руками, вцепившись в халат на груди. Ее потряхивало.
   - Ну, здравствуй, Ева.... - она кивнула.
   - Ты меня гонишь? - еще кивок.
   - Почему? Может, расскажешь? - она отрицательно замотала головой.
   - У тебя кто-то есть?
   О, мужчины! Только это их и заботит! Сам, наверное, только от жены оторвался, а уже туда же. Отчет ему подавай! Ева разозлилась.
   - Да, есть!
   Плечи Маркоса опустились. В его лице мелькнула обреченность.
   - И кто?
   - Кот! - и где ее мозги?
   - Кооот? - обреченность пропала.
   - Да, кот! И я его очень люблю! А как твоя жена поживает? Она знает, что ты здесь?
   Маркос неуверенно улыбнулся, потом расхохотался. В этих стенах еще не звучал мужской смех.
   - Моника? Она мне не жена. И даже не невеста! - Ева молчала.
   - Это грустная история. Как-нибудь расскажу. Главное, я свободен. И я - твой.
   Ева переваривала информацию. Он свободен. Он теперь ее. А смех-то вроде грустный. Грустная история.... Все равно. Какая ей разница!
   - Ну, же, Ева! Что с тобой!
   Он распахнул руки и шагнул к ней. Ева выбросила ладонь, останавливая.
   - Подожди....
   - Что? Ты меня больше не любишь?
   - Не в этом дело, Маркос. Все намного серьезней... - перед ее глазами стояло искаженное агонией лицо. Уже не Шведа, а Маркоса - Я не могу тебе объяснить. Мы не можем быть вместе. Ради тебя....
   - Ради меня? Не говори глупости, Ева! Я уже здесь! И не отдам тебя никому. Только, может быть, коту? Чуть-чуть.... Не всю....
   Он шагнул к ней и обнял, несмотря на сопротивление. Ева билась-билась и затихла, чувствуя, как по щекам бегут слезы.
   - Ну что ты, Маленькая? Почему ты плачешь? Тебе было плохо? Я знаю. Прости. Но теперь все наладится. Теперь все будет хорошо. Обещаю. Мы теперь вместе - он вытирал ее слезы, часто целуя в лицо. В глаза, нос, губы....
   - Господи, Маркос, если бы все было так просто.... Я не могу быть с тобой, хотя хочу этого.... Безумно....
   - Если хочешь, значит, будешь. Все будет хорошо....
   - Ты не знаешь, кто я....
   Он слегка отстранился и заглянул к ней в лицо. Некоторое время внимательно смотрел, будто хотел там что-то прочесть.
   - Я знаю кто ты. И мне все равно. Я очень, очень тебя люблю!
   - Маркос! Не надо! - Ева была уже на грани истерики - Ты должен бежать! Бежать, пока не поздно!
   - Бежать? И не подумаю. Не для того приехал.
   Маркос снова попытался ее обнять, но она выскользнула и отскочила.
   - Как ты не понимаешь! Я.... Я убила человека! Я и тебя могу убить, Маркос! Я чудовище! Монстр! Я самое ужасное существо на свете!
   Ее трясло от рыданий.
   - Значит, убила человека.... Что-то не верится.... - он внезапно спохватился - Черт! Время! Ева, расскажешь после. У нас мало времени. Можно сказать, совсем нет.
   Ева оторопело отняла ладони от лица и в ступоре смотрела на Маркоса.
   - Я сказала, что убила человека....
   - Я слышал, Малыш. Беги, собирайся. Документы, главное. И переоденься! Не можешь же ты... - он обвел рукой легкий домашний халатик.
   - Я и тебя могу убить....
   - Так ты за меня волнуешься? - Маркос улыбнулся - Нет, меня не можешь, не переживай. Давай-давай....
   Он постучал по циферблату часов.
   - Ты знаешь это и все равно....
   - Да, Ева, да... - он обнял ее - Глупенькая моя. Я теперь без тебя никак, пойми же это.
   - Но я могу....
   - Не можешь. Я буду всегда рядом и не позволю.
   Маркос поднял ее лицо и поцеловал. Нежно, долго....
   Она ответила. Ей вдруг стало так хорошо, так спокойно. Ни ожидания, ни тревоги. И.... Можно говорить обо всем. О самых твоих гадких тайнах.
   И это ничего не изменит.
   Ева целовала Маркоса и плакала. От счастья.
   - Маркос, мы уезжаем?
   - Да.
   - А если я не хочу? - Ева подумала о коте - Мы не можем остаться здесь?
   - Нет, Ева. Прости, но не можем. У тебя есть машина? - она кивнула.
   - Хорошо.
   - А куда? Куда мы едем?
   - Не знаю. Подальше отсюда. Тебе здесь оставаться опасно. У нас в запасе есть, наверное, пара часов.... Не уверен.
   - Хорошо, как скажешь.
   Маркос улыбнулся.
   - Давно бы так! Люблю послушных женщин!
   - Как Моника? - его лицо сразу стало серьезным. Он не ответил.
   - Прости, я не хотела....
   - Ева, запомни. Моника в прошлом. Все в прошлом. У тебя начинается новая жизнь, хочешь ты этого или нет. И я буду рядом. Всегда!
   Ева растерялась и только хлопала глазами в замешательстве. Маркос улыбнулся.
   - Ладно, беги, собирайся. Ну?
   Он стоял над ее душой, пока Ева складывала документы и деньги в сумочку. Ее волновал его запах, его дыхание за спиной.
   - Карточки брать?
   - Нет, оставь. Опасно.
   Он бродил за ней по квартире, словно боялся оставить хоть на минуту, и сбивал с толку.
   - Маркос, может ты голодный?
   - Что? Мешаю?
   Ева неуверенно кивнула. Он обнял ее и рассмеялся.
   - Есть я не хочу.... Я бы помылся! Можно?
   - Конечно!
   Она приготовила ему ванну, полотенце, шампунь. Показала, как включать воду в душе. И не смогла уйти. Господи, вот он, родной, любимый, еще недавно потерянный безвозвратно! Теперь деловито хозяйничает у нее дома.
   Все так, как должно быть. Какая она везучая, господи!
   Ева обняла его широкую спину, прижалась. Повернувшись к ней, Маркос подхватил ее на руки. Они целовались, и Ева чувствовала, как горят ягодицы под его ладонями.
   - Любимая, не сейчас.... Не хочу все портить. Нам надо торопиться.
   Он бесцеремонно выставил ее из ванной и закрылся.
   Досадно. Ева постояла немного возле дверей. Уж не найти и минутки! Прям, навсегда уезжают! Навсегда....
   Она схватила с комода ключи от машины и выскочила за дверь.
   Она быстро! Туда и обратно! Она не может уехать, не попрощавшись с Ирой! Не может! Просто не может!
   В машину рыжей молнией заскочил кот. Успел, паразит! Ладно, пусть прокатится. Некогда возиться.
   - Где тебя носило, дружок? - кот запрыгнул на сиденье рядом с ней, потоптался там, устраиваясь.
   Взвизгнув, маленький вишневый " Матис" рванул с места, оставив две полосы на белом покрывале двора.
  
  
   ГЛАВА 25.
  
  
   Быстрее! Быстрее! Дорога на кладбище была сплошь утыкана ограничителями движения. И как она раньше их не замечала? Ева ерзала, дожидаясь момента набрать скорость. Кот щурил на нее глаза, покачиваясь рядом на каждой кочке.
   - Кот, Маркос меня убьет! - как приятно это говорить. Кто-то ждал ее, волновался. Ева улыбнулась.
   Вот, наконец, и прибыли. Она промчалась по подъездной дорожке, кое-как припарковалась, выскочила. Хлопок двери далеко разнесся по пустынному кладбищу. Рабочий день.... Погода.... Никого.
   Кружившиеся в воздухе снежинки ровным слоем покрыли землю, надгробия, сделав все вокруг одинаковым. Безликие белые холмики ровными рядами разбегались во все стороны, к самому горизонту, до полоски черного неуютного леса.
   Ева заскакала по снегу. Она-то знала, где искать!
   - Черт! Кот! Опять тапки! - снег хлюпал в новых пушистых тапочках, на подошвы налипли комья грязи.
   Кот, брезгливо одергивая лапы, прыгал рядом. Порывы ветра играли его рыжей шерсткой.
   Ева запахнула плотнее халат. Куртку взять было некогда, да и ни к чему. Все равно, не мерзнет.
   Она оглянулась.
   - Хорошо, что никого нет. Да, кот?
   Хрупкая девушка в розовом шелковом халатике, с развевающимися по ветру длинными светлыми волосами, бродящая среди могил.
   - Кот, я похожа на привидение? У-у-у-у-у! - Ева протянула к нему скрюченные пальцы. Кот неодобрительно отряхнулся.
   Возле нужного надгробия она остановилась. Ладошкой стерла снег с холодного гранита. Привычным движением заправила пряди за уши. С портрета на памятнике мягко улыбалось родное лицо.
   - Здравствуй, Ирочка.... Я так соскучилась.... Прости.... Я с пустыми руками....
   Ева собрала завядшие цветы и отбросила в сторону, поправила опрокинутую ветром лампадку. Опустилась на стоящую рядом узкую скамеечку.
   - Я тут.... - как начать? Ей столько надо Ире рассказать!
   - Знакомься, это - кот.... Кот!!! - Ева подпрыгнула - Иди немедленно сюда, глупый!
   Кот замер на тропинке между могил, распластавшись по снегу. Он охотился на большую толстую ворону, неторопливо вышагивавшую чуть впереди. Дурачок даже не понимал, что его дразнят.
   Вокруг на надгробиях тихо сидело еще пять-шесть таких же толстых, откормленных птиц. Они с интересом наблюдали за неожиданным спектаклем.
   Размером жертва превосходила охотника. Кладбище было персональным рестораном вороньей стаи. Сейчас они слетелись сюда поживиться чем-то свеженьким. И встретились с котом.
   - Кот! - Ева слепила грязный, пополам с землей, снежок и запустила в ворону. Она с протяжным карканьем взлетела и уселась рядом с другими.
   Расстроенный кот несколько секунд смотрел на них, дернул лапой и поскакал к Еве. Потерся об ее ноги и сел. Она наклонилась и погладила его.
   - Вот, Ирочка, это мой кот! Правда, красивый?
   - А хочешь я тебе спою? Ну, ту, которую ты любишь? - Ева помолчала - Извини, я больше не пою. Давно....
   - Ир, а у меня теперь есть Маркос.... Ну, Маркос.... Парень, которого я люблю.
   Она снова замолчала, будто Ира могла ей ответить.
   - Ир, он хороший! Он, правда, хороший! Он вернулся ко мне. Нет-нет, он расстался с женой! И мы теперь вместе.
   Ева заправила прядь за ухо, одернула халат на коленях, стряхнула с него грязь от своих рук.
   - А еще... ему все равно, кто я.... Это здорово, правда? Он любит меня, совсем, как ты! - она надолго замолчала, расправляя на ткани невидимые складки.
   - Ир.... Он, говорит, что мы должны уехать.... - Ева подняла голову и посмотрела на портрет. Доброе лицо по-прежнему улыбалось.
   Она поднялась и дотронулась до лица.
   - Не волнуйся, Маркос позаботится обо мне. Просто мне теперь тут... опасно....
   Ее рука замерла.
   Да, Маркос ведь говорил, что ей грозит опасность, что у них совсем нет времени. Она потому и неслась сюда так быстро. Просто ее так захлестнули эмоции, что слышать-то она слышала, да только не поняла.
   Ева почувствовала страх, холодным сквознячком скользнувший под халат, пробежавший по спине, зашевеливший мурашками волосы на затылке. Она медленно, не разгибаясь, оглянулась. Никого. Сидящая неподалеку воронья стая показалась ей зловещей.
   - Кооот... - она перешла на шепот, хотя услышать ее было некому - Идееем....
   Быстро поцеловав Иру в щеку, Ева пошла между могил к машине. Потом побежала. Толстые подушки грязи, налипшие на тапки, мешали, и она несколько раз чуть не упала. Сбросила тапки и помчалась босиком, оставляя за собой черные на белом следы.
   Над головой кружили, захлебываясь карканьем, потревоженные вороны.
   Ева сразу заблокировала двери. Оглянулась по стеклам. Ее трясло, и изображение тряслось тоже.
   - Кот... ты здесь?... - не выпуская из вида кладбище, она протянула дрожащую руку и наткнулась на мокрую шерсть.
   "Матис", буксанув колесами по грязи, помчался к выезду.
   Вылетев на перекресток, Ева заметила одинокую легковушку, примостившуюся на обочине в направлении Мурманска.
   Что-то у нее внутри оборвалось, она крутанула руль и полетела по дороге в противоположную сторону, удаляясь от города.
   На шоссе снега не было. Он таял на асфальте, заставляя черную ленту дороги блестеть в ближнем свете. Грязные, босые ноги не чувствовали педалей. "Матис" сильно било на ямах, но Ева не обращала на это внимания.
   Она то и дело смотрела в зеркало заднего вида, где далеко-далеко позади, горели фары попутной машины. Прошло минут двадцать, фары не приближались, но и не удалялись.
   - Господи, господи, господи.... Помоги мне, господи! - Ева лихорадочно вспоминала хоть одну молитву. Мысли путались.
   Увидев перекресток, она резко свернула на грунтовку, еле вписавшись в поворот. Затрясло.
   Ева не пристегнулась, и теперь подпрыгивала, вцепившись в руль. Волосы подпрыгивали вместе с ней. Лезли в глаза, рот. Отпустить руль, чтобы их поправить Ева боялась. Она мотнула головой, освобождая лицо. В зеркале было пусто.
   Почувствовав облегчение, она убрала ногу с газа, сбросив скорость. Спокойно вернулась на шоссе.
   Фары светили значительно ближе. То, что могла быть другая машина, возможно, полиция, ей даже не пришло в голову.
   Эти, прилипшие сзади фары, олицетворяли вселенское зло.
   - Ааааааа! Маааамочки! - Ева утопила газ в пол.
   Что-то оторвалось в багажнике и громыхало теперь на каждой кочке. Ева мчалась по мокрому асфальту, забыв обо всем на свете. Ей почти удалось оторваться.
   Сопки. Дорога повернула. Еву слегка повело на обочине, но она быстро выровнялась. Дорога запетляла. Ноги скользили по педалям. Газ на ровном участке, тормоз - перед поворотом. Газ....
   В зеркале на повороте мелькнул свет. Отразился от луж на асфальте. Ослепил. Газ....
   Колеса "Матиса" зависли в воздухе. Низкое, мрачное небо заполнило ветровое стекло целиком. Так близко....
   Ева взлетела в воздух, окруженная облаком волос. Пустота....
   Страх исчез. В голове удивительная ясность.
   А Маркос и не знает, где она. И с мамой не поговорила....
   Удар. Боль. Брызги разбитого стекла. Все перемешалось. Низ, верх.
   Мелькнувший огонек пламени.
   - Кооот... прости....
  
   Тишина. Разрывающая на части боль не дает вздохнуть. Соленый тошнотворный привкус во рту.
   Ева попыталась открыть глаза. Красный снег.... Перевернутый лес....
   Неподвижное рыжее пятнышко на камнях, чуть припорошенных белым.
   Дотянуться.... Господи, только дотянуться....
   Стиснув от боли зубы, она пальцами, по миллиметру, продиралась сквозь ставший густым воздух.
   Мокрая пушистая шерстка.... Есть....
   Воздух толкнулся широкой кисельной волной. Получилось....
   Ева улыбнулась и прикрыла глаза.
   Боли больше не было. Ее поглотил мрак.
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 26.
  
  
   Все пошло не так! Все с самого начала пошло не так.
   Вначале эта секта. Живой клинок в сумке. Не дай бог потеряет, или украдут. Может, его уже вели? И хотя опыт подсказывал, что слежки нет, он нервничал. Это отвлекало.
   Потом - город. Ни проката, ни тебе круглосуточного автосалона! Отдав кучу денег за такси, Люк, голодный и злой, еле дождался его открытия и машину купил. Ему уже было все равно какую. Лишь бы тепло и неприметно.
   Темно-синий "Рено Логан" его вполне устроил. Позже Люк обратил внимание, что в Мурманске вообще какая-то тяга к этой марке и цвету. Чуть ли ни каждый пятый автомобиль на дороге был "Логаном". Хоть один плюс.
   Дальше. Здоровый мужик с сумкой, вылезший из такси.
   Чернявый, загорелый, явно не местный. Он потоптался на улице, оглядываясь, и скрылся в подъезде. Люку он сразу не понравился. Так и есть! Через пару минут мужик уже мелькал в окнах второго этажа, за которыми Люк следил.
   И что Люку с ним делать? По инструкции девке полагалось быть одной.
   Мужик был спортивным, подтянутым. А двигался.... Наметанный взгляд тренера сразу отметил повадки бойца. Охрана?
   Черт! Огнестрелки в этот раз не полагалось. Какая-то муть с кинжалом и пентаграммами. Мужик мог стать проблемой.
   Предчувствие в очередной раз засосало под ложечкой.
   Но, главное, это - сама клиентка.
   Дура полная, несмотря на то, что красивая. Правда, красивым бабам и полагалось быть дурами. Полное отсутствие мозгов.
   Через полчаса после того, как к ней зашел мужик, девка выскочила на улицу. В халате и тапках. Сбегает? Еще один киллер? По счастливой улыбке на пухленьких губках не скажешь.
   Девка прыгнула в вишневый "Матис", припаркованный рядом с подъездом. Вместе с ней в машину юркнула рыжая кошка. Они умчались.
   И куда так спешить? Люк выждал пару секунд и осторожно двинулся следом. Девка с кошкой спешили на кладбище.
   Люк в полном ступоре смотрел, как клиентка в одном халате прыгает среди могил. Кошка не отставала. Прыгала рядом будто собака. Просто чертовщина какая-то!
   Он вдруг почувствовал, как зазвенел в сумке клинок. Тонкое такое гудение, будто провода в мороз.
   Волосы на голове зашевелились.
   Люк сделал чуть громче радио, пытаясь успокоиться под знакомые звуки рэпа. Казалось, это чья-то тупая шутка. Вся эта хрень, да еще снег в июне. Не смешно!
   Люк не знал, что и думать.
   Вдруг девка понеслась к машине. Босая!
   Покрышки взвизгнули, и она помчалась по пустынной дороге прочь от города. Он покатил следом. Маленький "Матис" носило по дороге.
   Стрелка на спидометре металась между соткой и стасорока. "Логан" не был предназначен для гонки. В машине все ходило ходуном. Люк сосредоточился на мокром разбитом асфальте.
   - Дура! Убьешься! - девка неслась, как безумная. Словно убегала от кого-то.
   От него? Люк вроде себя не выдал.
   Когда вишневый "Матис" вылетел с дороги, он даже не удивился. Машинка покувыркалась внизу и замерла.
   Люк загнал "Логана" в низкие кусты на обочине. Выключил габариты, но мотор не заглушил. Вылез. Новые фирменные кроссовки сразу провалились в придорожную грязь.
   Снег уже перестал, а тот, что лежал на земле медленно плавился, открывая мерзлую темную траву. Холодно. Сыро.
   Люк натянул на голову капюшон толстовки и оглянулся. Ни души. За все время им не встретился ни один автомобиль. Но это еще ничего не значит. Надо спешить.
   На белом снеге внизу два ярких пятна - розовое и рыжее. Слишком приметны.
   Скользя по снежной, грязной жиже, он спустился с небольшого откоса вниз.
  
   Все пошло не так. Да, с самого начала все пошло не так....
  
   Присев на корточки, он бегло осмотрел тело.
   - Допрыгалась, дура?
   Многочисленные травмы неестественно выкрутили конечности. Длинные светлые волосы в беспорядке рассыпаны по снегу, мокрыми прядями прилипли к груди, прикрыли лицо.
   Грязный халат распахнулся и бесстыдно выставил на показ светло-розовое кружевное белье. Нежная кожа вся в ссадинах и кровоподтеках.
   Но, удивительным образом, все это тело не портило.
   Оно было изысканным, великолепным. Будто старинная фарфоровая кукла, сломанная чьей-то жестокой рукой. То, что она здесь, в грязи, вот так, казалось каким-то недоразумением.
   Пальцы одной руки запутались в шерсти рыжей кошки. Шея кошки неловко вывернута, из раскрытой пасти вывалился язык, повиснув на частых острых зубках. Тягучая красная струйка стекала по языку на снег, убегала куда-то под голову.
   Где-то в груди у Люка дернулась жалость. Он поднялся, засунув руки в карманы, задумчиво покачался. Почему-то вспомнилась Оля. Стоит в дверях, а в бездонных глазах дрожат слезы.
   Оглянулся на дорогу. Никого. Снова хотелось курить.
   Люк наклонился и осторожно, словно боясь причинить боль, убрал с лица девушки волосы. Его замутило.
   Безжизненное лицо девушки было абсолютно безмятежным. Бледные губы изогнуты в улыбке. Казалось, это не она лежит тут вся искореженная, а он, Люк, попал в хитроумную, одной ей понятную ловушку.
   Люк задохнулся, сжал кулаки до хруста в суставах. Голову затуманили ярость и страх.
   - Ах, ты сучка! - он с размаху пнул неподвижное тело в живот.
   - Грязная, похотливая сучка! - он пинал его вновь и вновь.
   Вскоре живот, полная высокая грудь, бедра сплошь покрылись грязью с его кроссовок.
   Люку этого было мало. Он повернулся и пинком отшвырнул мертвое тело кошки.
   - Потаскуха! - ему стало жарко. Сбросив капюшон, Люк прижал ладони к щекам.
   Что делать? Совершать ритуал прямо здесь? Слишком, слишком заметно.
   Эта сука спутала ему все планы.
   - Ни хрена! Все будет, как я решил! Поняла, ведьма?
   Люк рывком взвалил ее тело на плечо и зашагал к машине. Она была удивительно легкая. Кое-как затолкал на заднее сидение, закрытое пакетом еще в салоне.
   Девка чуть слышно застонала.
   - Жива, сучка? - он приложил ладонь к ее груди. Под рукой чуть слышно билось сердце.
   - Тааак....
   Люк распахнул багажник, достал из сумки серый скотч.
   Замотал девице ноги, заломил за спину руки, не обращая внимания на мерзкий хруст костей, скрутил запястья. На мгновение задумался и небрежно замотал рот вместе с волосами. Длинные ноги мешали закрыть дверцу, свешиваясь с порожка. Люк зло швырнул их обратно в салон, заметив, что тело почти съехало на пол.
   Без разницы. Все равно, скоро....
  
   Развернув автомобиль, Люк поехал обратно в город.
  
  
   ГЛАВА 27.
  
  
   Место было знакомым и в то же время изменившимся до неузнаваемости.
   Ева оглянулась.
   Вокруг нее был лес. Частокол из мощных колон вековых деревьев разбегался во все стороны, куда хватало глаз. Стволы деревьев были почему-то черными, из коры сочилась влага.
   Ева запрокинула голову. Стволы уходили куда-то в вышину, переплетаясь там голыми корявыми ветвями. Ни один луч света не проникал сюда, ни малейшего дуновения ветерка. Какой-то неправильный лес. Будто мертвый.
   Ева сделала шаг и споткнулась. Под ногами ни травинки. Корни деревьев вылезали из трещин в земле и стелились сплошным бугристым ковром.
   Ей стало страшно. Должен же быть кто-то в этом мире. Она хорошо помнила, как ей здесь было хорошо.
   - Мама? Маркос? - слова должны были эхом разнестись по пустому лесу, но они зависли в воздухе рядом с ней.
   Вокруг стояла нереальная тишина, даже корни под ногами не трещали от ее шагов.
   Ева вдруг почувствовала холод, такой, что против воли застучали ее зубы. Это стало единственным звуком в этом лесу. Стук зубов да гулкие удары ее сердца.
   Она попыталась плотней завернуться в одежду, и обнаружила, что совсем голая. Это напугало ее еще больше. Торопясь, она распустила косу и завернулась в волосы. Они укрыли ее тело до колен, но тепла почти не было.
   Нельзя стоять! Нельзя стоять! Надо двигаться, чтобы не замерзнуть!
   Но куда? Везде одинаковый частокол деревьев.
   Наугад выбрав сторону, Ева побежала. Корни цеплялись за ноги, будто змеи. Она споткнулась и упала.
   - Маркос.... - слезы катились по щекам, застывая от холода хрустальными капельками.
   Он не придет. Она же совсем забыла, что Маркос даже не знает, где она....
  
   Руки затекли в неудобной позе. От холода ее слегка знобило.
   Ей было все равно, будто это была не она. Казалось жизнь утекла из нее, оставив лишь пустую оболочку, которая могла еще что-то чувствовать.
   Открыв глаза, Ева равнодушно смотрела на обрывки голубых, выцветших обоев, еще кое-где висевших на потрескавшихся, с вылезшей паклей деревянных стенах. Чуть дальше - кое-как забитая досками амбразура окна. Ни одного стекла. Холодный ветер свистит в щелях, играет обрывками грязных газет вдоль стен.
   Ева лежала на голом полу, лицом уткнувшись в строительный мусор. Пыль с каждым вдохом все глубже забивалась в ее нос. Пусть....
   В единственном видном ей углу - наспех сложенные кругом обломки кирпичей, вокруг которых в беспорядке валялись несколько грязных пластиковых ящиков из супермаркета. Чуть дальше - кучка засохших человеческих экскрементов.
   Ева даже не удивилась, почему она здесь. Апатия, как когда-то после Шведа, навалилась на нее. И даже вспомнив о Шведе, Ева не почувствовала привычной боли внутри. Все равно....
   Прикосновение чего-то к спине.... Незнакомый голос, словно издалека:
   - Что, сучка, очнулась?
   Ева не шевелилась. Это не ей. С ней так никогда не говорили. Да и какое это могло иметь значение?
   Холод приблизился. Быстрей бы....
   - Ты что, совсем не боишься?
   Чего? Зачем? Спасительный толстый кокон надежно защищал от всех чувств.
   - Ладно, ведьма, поехали....
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 28.
  
  
   Теплые струи душа смывали дорожную пыль и напряжение, в котором он жил последнее время. И, хотя все трудности были впереди, сердце у Маркоса пело.
   Теперь они вместе. До конца, каким бы он ни был.
   Маркос оставил все позади. Всю свою жизнь, все привычное, знакомое и распланированное на годы вперед. А ждали его боль, лишения, возможно, смерть.
   Он не жалел.
   Он знал, что отныне его место здесь, рядом с Евой, доброй, честной, наивной девушкой-ребенком. Он так же знал, кем бы Ева не являлась, она всегда будет бороться с собой. И его долг помочь ей, защитить, сберечь.
   Кроме того, они связаны. Маркос чувствовал нить, тянувшую его к Еве, как часть своего тела. Возможно, она его околдовала.
   "Мужчина, на которого ОНИ положат глаз, не сможет устоять...."
   Маркос усмехнулся. Он был совсем не против, если б это оказалось правдой. Многие жизнь проводят в поисках любви, той, что горела сейчас у него в груди, и не находят. Так что, так или эдак, ему повезло.
   Внезапно, нить, тянувшая его к Еве, натянулась. Он замер.
   Выключил воду.
   - Ева? - тишина.
   На ходу вытираясь, он вылетел из ванной, подбежал к окну.
   Со двора медленно выезжал синий "Логан". Маркос уже видел его. Единственная машина во дворе, на капоте которой не было снега.
   Тревога булькнула в горле.
   Бестолковая девица! И куда ее понесло? Говорил же - опасно!
   Он наспех оделся, кинул Евину сумочку в свою, дорожную, и выскочил за дверь. Маркос знал, сюда они больше не вернутся.
   Бросив таксисту двести долларов, он махнул рукой в направлении города. Русский - один из языков, которым он не владел. Это мешало.
   Таксист пожал плечами и тронулся. Дежавю. Через все это Маркос уже проходил.
   Он чувствовал, что Ева здесь, недалеко. Но где? Тревога, которой не было утром, не давала ему сосредоточиться.
   Они было выехали за город.... Нет, чутье тянуло его обратно.
   Так, круг за кругом они прочесывали город, не раз проехав жилые районы, промзону, склады. Без толку.
   Бензин в баке заканчивался. Он бросил водителю еще сотню.
   Обреченно глядя в окно, Маркос рассматривал заправку, сверкающий огнями салон "Рено" неподалеку. Окраина.
   За салоном вверх на сопку лезли деревянные, полуразрушенные дома, огороженные свежим, из новеньких досок забором.
   Есть! Сердце дернулось и пропустило удар. Ева была там. Точно там! Он это знал, чувствовал, как утром, когда увидел ее дом. Нить потянула его туда, и он не мог сопротивляться.
   Подхватив сумку, Маркос выскочил из такси и побежал в направлении забора. То-то таксист удивится, когда вернется в пустую машину!
   Забор глухой стеной закрывал улицы, предназначенные на снос. Маркос двигался вдоль него, ища лазейку. Он мог бы, конечно, выбить пару досок, но не хотел шуметь.
   За грудой мусора он наткнулся на синий "Логан", почти незаметный среди темных балок и мешков.
   Близко.... Близко.... Где-то тут должен быть лаз.
   Оторванные снизу доски мог найти лишь тот, кто знал, что искать. Маркос знал.
   Черный свитер ощетинился занозами, будто дикобраз иглами.
   Внутри все выглядело жутко. Как декорации к фильму ужасов. Покосившиеся фонари с разбитыми плафонами. Двухэтажные развалюхи с зияющими провалами окон, везде грязь и запустение. Над этим всем зловещее темное небо, тучей зацепившееся за сопку.
   Царство бомжей и преступников.
   Снег растаял и на мокрых, почти заросших жухлой травой дорожках ни одного следа. Ни одной зацепки.
   Маркос оставил сумку возле забора и черной тенью заскользил вдоль домов, полностью отдавшись своей интуиции. Издалека донесся вой полицейской сирены. Он замер. Мимо.
   Низкий, с провалами в крыше дом, весь в лохмотьях синей краски, потянул его, как магнит. Ева там!
   Неслышно ступая, Маркос медленно подбирался к дому, внимательно прислушиваясь. Где-то там, кроме Евы, был владелец синего "Логана" без номеров. Все чувства Маркоса обострились до предела.
   В дом можно попасть лишь по лестнице, видневшейся в покосившемся дверном проеме. Все окна заколочены грубыми досками.
   Плохо. Его могли ждать.
   Маркос почти в полной темноте медленно поднимался по стертым половицам, неслышно перешагивая провалы, каждый раз решая, куда опустить ногу.
   - Ладно, ведьма, поехали.... - Маркос не понял ни слова из того, что говорил мужской голос, но и этого хватило.
   Раз - Ева была жива.
   Два - голос молодой, несколько растерянный. Хорошо.
   Наклонившись, он поднял со ступеньки крупный обломок кирпича. Главное, застать врасплох.
   Дальше все произошло очень быстро.
   Маркос тенью появился в проеме. Ева, связанная, практически голая, вся в кровавых потеках, лежала на грязном полу. Взгляд широко распахнутых, немигающих глаз куда-то в пустоту.
   Жива! Главное, жива!
   Коренастый парень с коротким ежиком выгоревших волос топтался на краю нарисованной мелом пентаграммы, в центре которой Ева и лежала. Он растерянно смотрел на серебряный клинок у себя в руках.
   Рот Маркоса поехал в ехидной усмешке. Все! Можно расслабиться.
   Даже обидно. Орден использовал дилетанта, сопляка, даже не понимающего, что происходит.
   Об этом говорила пентаграмма на полу. Совершенно лишнее.
   И то, как парень держал клинок....
   Маркос знал, что он чувствует. Клинок вблизи Евы должен был "петь". Так было в легендах. Вот уж не думал, что все это правда.
   Замахнувшись, Маркос метнул кирпич. Киллер-неудачник так и не увидел его. Всхлипнув, он с проломленным черепом рухнул возле Евы.
   Клинок вонзился в доски пола.
   Маркос бросился к Еве.
   - Сейчас, Ева, сейчас, потерпи.... - глаза девушки смотрели безучастно.
   Кроме клинка ничего рядом не было. Маркос схватил его, и, ощущая вибрацию в пальцах, быстро рассек скотч. Девушка не издала не звука, лишь морщилась при каждом его прикосновении.
   - Ты как? Ева!
   Она скосила глаза, глядя куда-то сквозь него.
   - Холодно.... - на нее не похоже.
   Клинок, словно живой, "пел" в руках. Маркос посмотрел на него. Рубины на рукоятке, всегда красные, почернели. Он отшвырнул его в сторону.
   - Ева, можешь подняться? - она не шевелилась. Шок.
   Маркос рывком поднял ее на ноги. Стоит. Сорвал мокрую, грязную тряпку, бывшую когда-то халатом. Снял с себя свитер, как маленькую одел ее. Свитер доходил ей до середины бедра, длинные рукава свисали, но она не замечала. Маркос закатал их. Ева не сопротивлялась.
   Парень на полу застонал и повернулся.
   - Иди... - Маркос махнул в сторону выхода. Ева не двигалась.
   - Иди, Ева, давай! Подождешь на улице! - он развернул ее к проему и сильно толкнул. Девушка пролетела первый пролет, гулко стукнулась о стену.
   Ничего.... Дойдет....
   Маркос медленно поднял клинок и присел над парнем.
   Молча смотрел, как тот поднимает руку, касается раны на затылке, смотрит на окровавленные пальцы, будто не верит. Вот он медленно поворачивает к нему лицо, фокусирует взгляд на обнаженном торсе серьезного Маркоса, поднимает глаза выше.
   - А... чернявый.... Я так и знал.... - все это не имеет для Маркоса никакого смысла. Все что его интересует, почему именно он, этот юнец? Какую игру затеял Орден?
   - Прости, парень... - широкое лезвие клинка легко вошло в грудь.
   Клинок продолжал слегка вибрировать, тонко, еле слышно, звеня. Рубины налились красным.
   - Что, не эта кровь тебе нужна? - Маркос криво усмехнулся - На этот раз обойдешься.
   Маркос впервые почувствовал, как легко режет металл человеческую плоть. Он знал, что рано или поздно это случится. И это только начало.
   Ладонью он закрыл глаза парня.
   Сожаления не было. Это - война. А он - Воин.
   Так предначертано.
  
  
   ГЛАВА 29.
  
  
   Ева неподвижно стояла посреди темной улицы. На фоне этой разрухи, в черном не по размеру свитере, она казалась призраком.
   - Ева? Ева? У тебя что-то болит?
   Маркос присел на корточки, осмотрел руки-ноги. Поднялся, взял в ладони ее лицо. Ни царапинки, хотя везде запекшаяся кровь.
   Девушка молчала. Огромные глазищи смотрели куда-то вдаль. Возле зрачка была широкая белая полоса. Раньше Маркос ее не замечал. Из-за этой полосы и того, что Ева не моргала, она выглядела слепой.
   - Ева? Ты меня слышишь?
   Шок. Конечно, она пережила шок.
   Любого другого человека он бы двинул в челюсть. Это бы помогло. Но Еву он ударить не мог.
   Она была такая беспомощная, такая хрупкая, почти прозрачная, что казалось, тронь и рассыплется.
   Маркос медленно поцеловал ее в холодные губы. Она не ответила.
   - Ева! - он начал волноваться.
   - Хочу в душ.... - чуть слышный шепот через сомкнутые губы.
   - Сейчас, Ева, сейчас...
   Маркос вынул из кармана носовой платок, быстро намочил его под струйкой талой воды, бежавшей из желоба на крыше.
   Обтер лицо Евы. Под грязью, кожа была тонкой и очень бледной.
   - Нормально? Так нормально?
   Ева по-прежнему смотрела вдаль.
   - Клинок....
   - Да, Ева. Клинок.... Что клинок?
   - Холодный....
   - Холодный? Да, может быть....
   - Где он?
   - Там. - Маркос махнул в сторону дома.
   - Сломай его....
   - Нет, Ева, невозможно....
   Он знал, что серебряный клинок не сломать, не спрятать, не украсть. Он найдет хозяина в любом случае. Хранитель увидит его. Еву, к сожалению, он тоже найдет. Со временем. Как нитка с иголкой они притянут друг друга.
   Маркос знал, потому и оставил клинок в груди киллера. Но все это пока в далеком будущем. Посмотрим еще....
   - Пойдем, Ева. Нам пора - он потянул ее за руку.
   Девушка не шелохнулась.
   - Маркос?
   - Да?
   - Ты... убил его? - что ей ответить? Да, убил? И убью еще не раз? Или убьют нас.
   Маркос подумал и решил сказать правду.
   - Да, Ева....
   - Почему?
   - Так надо....
   - Тебе плохо?
   - Нет, Ева.... Пойдем.... Я все-таки человек. Мне холодно. Я заболею.
   Девушка скользнула глазами по его голой груди. И не двинулась.
   - Маркос?
   - Да?
   - Кто ты?
   - Воин.
   - Воин? - брови Евы поползли вверх. Ну, хоть что-то.
   - Да. Воин Ордена "Серебряного клинка". Потом расскажу.
   Ева некоторое время молчала.
   - Маркос?
   - Да?
   - А я... кто?
   Теперь молчал он.
   - Я - кто? - она смотрела ему в глаза, не мигая. Два огромных, зеленых озера видели его насквозь. Все мысли, желания.... Врать бесполезно, да он бы и не смог.
   - Маркос, кто я? Отвечай! Ведьма?
   - Нет, Ева, ты не человек....
   - Не человек.... - она задумалась - А кто?
   Ее глаза, как два дула.... Маркос набрал в легкие побольше воздуха.
   - Ева, ты - демон.
   - Демон? - ее глаза стали шире, хотя казалось куда еще.
   - Да, Ева. Демон.... И долг мой, как воина, убить тебя ....
   - Но... ты не убил?
   - Нет....
   - Почему?
   - Потому что ЛЮБЛЮ....
  
  
   ГЛАВА 30.
  
  
   Маркос гнал машину по трассе, стараясь быстрей покинуть Мурманскую область. Здесь была лишь одна дорога, а это опасно.
   Уже давно пора было сменить синий "Логан" без номеров.
   Но он рисковал, потому что на заднем сидении автомобиля происходило нечто, ему не доступное, и Маркос не хотел этому мешать.
  
   Много часов назад, отчаявшись добиться ответа от впавшей в оцепенение Евы, он просто взвалил ее на плечо и сгрузил на пассажирское сидение, предварительно сорвав все пакеты. Пристегнул ремень.
   Ева так и сидела, прямая, безразличная ко всему, уставившись в невидимую точку на приборке. Будто окаменела.
   Маркоса учили демонов убивать, а вот как вывести демона из шока он не знал. Махнув рукой, он покатил из города, лишь раз остановившись на заправке.
   Он высыпал содержимое сумочки Евы себе на колени. Телефон. В окно. Больше он ей не понадобится. Пересчитал рубли, в спешке засунутые в золотистую косметичку. Шестьдесят две тысячи. Много это или мало он не знал.
   Хватить светить долларами! Он отсчитал несколько рублевых купюр, заправился, купил пакет гамбургеров и газировки, и тронулся в путь.
   Периодически он косил глаза в сторону спутницы, но та по-прежнему сидела, как статуя. Безучастная ко всему.
  
   Уже довольно далеко за городом Ева вдруг повернула голову, проследив глазами за чем-то на обочине. Это произошло настолько неожиданно, что Маркос чуть не слетел с дороги, резко тормозя.
   Щелчок отстегнутого ремня, открытая дверь.
   - Ева!
   Девушка не слышала его. Ступая босыми ногами по гравию обочины, она возвращалась обратно.
   Маркос выскочил из машины. Ее нельзя оставлять одной ни на секунду!
   - Кооот?
   - Кот? - Маркос не понял, о чем она говорит, пока не увидел.
   Из придорожной канавы на обочину выпрыгнул рыжий кот и потрусил навстречу Еве. Она наклонилась и подхватила кота на руки, крепко прижав к груди.
   - Кооот.... Я знала....
   Ее лицо уже не было застывшей маской. На губах блуждала легкая улыбка.
   - Значит, кот.... Ладно.... - у Маркоса отлегло от сердца.
   Вдруг Евины плечи поникли, на глазах она из каменной статуи превратилась в тряпичную куклу, мягко оседая с котом на руках.
   Маркос бросился к ней и подхватил, бережно уложил на заднее сидение, накрыл своей курткой голые ноги. Кот растянулся на Евиной груди и загудел, мурлыча. Ева закрыла глаза и, продолжая улыбаться, уснула.
   В тишине машины, нарушаемой лишь легким шелестом покрышек по дороге, гудение кота было слишком громким. Казалось, его басок заставляет вибрировать автомобиль, а заодно и путников.
   Маркос улыбнувшись, глянул в зеркало заднего вида. Воздух в зеркале дрожал, словно над костром. Он оглянулся. Над спящей парочкой дрожало густое марево.
   Маркос не стал мешать. Слишком много необычного случилось в его жизни за последнее время. Еве было хорошо, она в безопасности, значит и он счастлив.
   Он сосредоточился на дороге.
  
   Некоторое время спустя он заметил, что что-то изменилось. Прислушался. То же ровное гудение кота. Оглянулся назад.
   Прямо на него смотрели огромные, цвета сочной весенней зелени, глаза Евы. И они были живые. Дрожание воздуха исчезло.
   - Привет! Хорошо спалось? - девушка робко улыбнулась ему.
   Осторожно сняла с груди кота, переложила на сидение рядом. Нежно погладила. Кот вытянулся вдоль спинки и впервые затих. Ева села.
   - Маркос, можно мы его оставим? - в зеленых глазах такая надежда, что сердце Маркоса потекло, как расплавленный сыр. Ему вдруг стало так хорошо-хорошо, так радостно, так спокойно.
   - Придется купить ему корм и этот... лоток!
   Она засмеялась, будто колокольчики зазвенели в тесном салоне автомобиля.
   - Ева, как хоть его зовут?
   - Его... - она задумалась - Коот.... Просто - Кот!
   - Значит, классика.... Как в кино... Кот.... - Маркос глянул в зеркало назад - Ну, здравствуй, Кот!
   Кот открыл один глаз и встретился с ним взглядом.
   Продолжая вести "Рено", Маркос достал из пакета гамбургер и передал назад Еве.
   Коснулся ее колена. Теплая.... Слабая еще, конечно, бледная, но уже теплая.
   Девушка проследила за его рукой, улыбнулась набитым ртом, рассматривая грязные босые ноги, черный с занозами свитер.
   - Я как юная жертва насильника....
   - Ты?! Шутишь? - он хитро улыбался - Да, кто на тебя позарится?
   Идеальные брови взлетели высоко вверх.
   - Ах, так?
   - Так! Не льсти себе! Тебя всего лишь хотели убить.
   Она захохотала, судорожно подхватывая полетевшие изо рта кусочки салата. Зеленые глаза озорно сверкнули из-под челки.
   - А ты, значит, спас?
   - Ага!
   - Значит, герой?
   - Конечно!
   - Врешь ты все! - она шлепнула его по плечу ладошкой - Это ты - убийца! Воин! Я - помню!
   - А ты, значит, демон?
   Ева улыбнулась.
   - Получается так... - она закатила глаза и медленно, будто смакуя, произнесла - Д-е-м-о-н....
   Вышло как-то очень романтично.
   Они снова в унисон рассмеялись
   - И воин влюблен в демона? Да?
   - Да, абсолютно! Хорошая парочка, правда?
   Ева задумчиво дожевала гамбургер, облизала пальцы и перелезла вперед.
   Пристегнулась.
   - Маркос?
   - А? - он следил за дорогой.
   - Можно я открою окно?
   - Конечно, Ева! - из-за того, что творилось ранее на заднем сидении, он боялся открывать окна. Мало ли что.....
   Девушка надавила на кнопку, и в салон ворвался теплый, свежий, наполненный запахами леса ветерок. Пряди светлых волос, спутанных и вымазанных спекшейся кровью, разметались по спинке сидения. Ева подняла лицо и набрала полную грудь пьянящего аромата. Деревья за окном выросли. Наверное, скоро Карелия....
   - Маркос?
   - А?
   - А если ты не влюблен? А если я тебя случайно заколдовала?
   - Конечно, заколдовала! Разве возможно влюбиться в демона? Особенно такого грязного, как ты!
   Его рука накрыла Евину ладошку. Пальцы сплелись.
   - Значит, воин и демон? - в ее голосе звучало счастье.
   - Ага! Воин и демон!
   - Вместе навсегда?
   - Ну, планировал раньше....
   - Маркос.... А у меня горло чешется.... - зеленые глаза лукаво стрельнули в него из-под челки.
   - И что это должно значить? Хочешь крови? - она хохотнула.
   - Нет.... Я тебе спою!
   - О, Мадонна! Только не это! Я больше этого не вынесу! Нет-нет-нет! - он в ужасе округлил глаза, намекая на Евину песню в горах.
   - Нет, я спою!
   Маркос попытался вырвать руку, но она не позволила, вцепившись в него мертвой хваткой.
   - Ни за что и никогда!
   - Не выпендривайся!
   - Спасите! Лучше убейте меня! А-а-а-а! Лучше крови!
   - Дурак!
   - Демоница!
  
   Темно-синий "Рено" летел на юг, навстречу своему будущему. Туда, где из разрывов облаков на светлеющем небосклоне, струились теплые солнечные лучи, заставляя сверкать зеленую линию горизонта впереди.
   За машиной летел, звеня в чистом лесном воздухе, нежный девичий голос.
   Взлетая выше ели....
   Не ведая преград....
   Крылатые качели....
   Летят-летят-летяяяяят....
  
  
   ЭПИЛОГ
  
  
   Он торопливо поднимался по стертым каменным ступеням. Эхо от шагов гулко отдавалось в сводчатом потолке. Он задыхался.
   Когда он успел так заплыть жиром? Ступенек-то всего ничего!
   Он прошел через огромную залу, наполненную цветными бликами от многочисленных витражей, в маленькую исповедальню.
   Его ждала встреча с человеком, которого он никогда не видел и, скорее всего не увидит.
   Он сел на плетеный стул, расправил рясу и приготовился к ожиданию.
   Где-то в тишине церкви тикали ходики.
   Надо будет сказать служке, чтоб убрал их. Они могли мешать прихожанам.
  
   Наконец, в соседней кабинке послышался шум.
   Он ждал, замерев в священном трепете.
   - Вы здесь, Святой отец? - металлический, измененный приборами голос.
   - Да, Советник.
   - Есть новости?
   - Да.... Хранитель нашел клинок....
   - Клинок? Он... цел?
   - К сожалению....
   - А....
   - Мертв... - что ж, это о многом говорило.
   - Воин?
   - Исчез....
   - Пора сообщить Регенту....
   Священник не ответил, сделав вид, что не слышал. Это предназначалось не для его ушей.
   - Прощайте, Святой отец.
   - До свидания....
  
   Он выждал положенное количество времени, вышел. Эта нарядная, огромная зала, знакомая ему уже много десятилетий теперь выглядела совсем по-другому.
   Святой отец оглянулся. В глазах святых на иконах застыл вопрос.
   Ему стало страшно....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   74
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"