Тишанская Марина Антоновна : другие произведения.

Осторожно - идет запись!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Персонажи рассказа "Шаг назад" продолжают делать удивительные научные открытия и попадать в фантастические ситуации . . .

   Наконец настал долгожданный миг!
   Лев Васильевич сделал такой жест, будто хотел перекреститься, и дрожащей рукой нажал на кнопку. Экран засветился мягким молочным светом. Филинов направил раструб прибора на стену. По экрану поплыли бледные цветные полосы - почему-то преимущественно грязно-голубые. Лев Васильевич покрутил кольцо настройки. Резкость изображения повысилась, проявились сравнительно четкие фрагменты.
   - Что это за полосы? - спросила Галина.
   - Подожди, Галка, ты присутствуешь при рождении открытия.
   - Какого открытия?
   - Пока не знаю, - рассеянно ответил Михаил.
   - Позови, если будет что-нибудь интересное. А я пока лучше отчет напечатаю.
   Но Кузнецов ее уже не слышал. Лев Васильевич продолжал крутить настройку. Синий цвет с какими-то более темными вкраплениями заполнил весь экран. И вдруг в центре появилось четкое изображение пуговицы.
   - Это что же такое? - ахнула Надежда. - Что он нам показывает?
   - Я надеялся увидеть историю этих стен, - заметил Филинов.
   - Вы ее и видите, - заверила его Вера, глядя на изображение через плечо Льва Васильевича. - Это же куртка маляра, который здесь обои клеил. Карман. У них сейчас такая форма - с металлическими пуговками. Посмотрите, там и буквы разобрать можно.
   - Коллеги! Вы стали свидетелями эпохального события! Наш прибор КВН - 1 действует! Он демонстрирует нам события десятилетней давности. Мы заглянули в историю и видели момент, давно ушедший в прошлое и возвращенный коллективным гением нашей лаборатории!
   - Какой там десятилетней? У нас обои возле батареи отклеились, и в пятницу маляр приходил, замазал дырку клеем, а лист обратно прилепил. Десять лет назад еще никаких форм у рабочих не было, - резонно заметила Вера.
   - Пожалуй, ты права, - Михаил похлопал себя по карманам в поисках сигарет. - А кстати, Юрий Сергеевич, почему КВН - 1? В честь юмористической передачи? Или по аналогии с первыми телевизорами?
   - Я полагаю, дорогие коллеги, что нелишне будет назвать прибор именем начальника: Кривоносов Виктор Николаевич, первая модель. Это общепринятая методика. В авиации каждая машина называется первыми буквами фамилии своего генерального конструктора, а затем следует номер серии.
   - Ну вы даете! Мы же не в авиации работаем, - возмутилась Вера.
   - Друзья, друзья! Не ссорьтесь! Важно не название. У нас наконец получилось! Правда, пятница - не такое уж далекое прошлое, но это успех, бесспорный успех. Следует отметить тот участок стены, который дал нам информацию.
   - Я сейчас красным фломастером сделаю пометку на обоях, - предложила Вера и наклонилась к раструбу. - А название лучше другое придумать. Вечно вы, Юрий Сергеевич, к Кривоносову подлизываетесь. Проку никакого, а вы все стараетесь.
   - Не скажите, красавица моя. Мне лично все равно, как будет называться прибор, а Виктору Николаевичу это определенно доставит удовольствие. И прок вполне очевиден.
   - Лев Васильевич, что скажете? - спросил Кузнецов. - Давайте, мы лучше ваше имя увековечим.
   Но Лев Васильевич молчал, не в силах оторвать глаз от экрана. Грязно - голубые полосы сменил бледно - розовый фон, через который, как через стекло, проступил пейзаж такой потрясающей красоты, что захватывало дух. Остальные отвлеклись, занятые каждый своим делом, и Лев Васильевич стал единственным зрителем необыкновенной картины.
   На переднем плане возвышалась огромная гора, причем изображение получилось намного более четким, чем в первом случае. Гора - вернее, вершина скалы, окруженная другими скальными образованиями, извергала клубы черного с оранжевыми вкраплениями дыма в ясное, чуть тронутое облаками небо. Это продолжалось несколько минут, а затем все залил багровый свет, и видение исчезло.
   - Лев Васильевич, вот, я вам стену пометила. Пойдемте обедать. Столовая сегодня только до часа работает, а потом у них санитарный день.
   - Что это было? - прохрипел Лев Васильевич, не слыша Вериных слов. Он прокашлялся и закричал, - что это было?!
   - Вы о чем? - недоумевающее спросил Филинов.
   - Не волнуйтесь так, миленький, у вас же давление. - Надежда машинально пощупала лоб Льва Васильевича и посмотрела на экран. - Ничего особенного там нет. Пуговица уже пропала. Не расстраивайтесь. Вот подрегулируем блок синхронизации, сможем менять скорость просматриваемых событий. Заварить вам чайку или в столовую пойдете?
   - Что это было? - не слушая никого, снова проревел Лев Васильевич.
   Ошеломленные таким всплеском эмоций обычно уравновешенного человека, сотрудники лаборатории с интересом уставились на коллегу.
   - Вы видели? Неужели никто из вас не смотрел на экран? Нет, я этого не переживу! - Лев Васильевич побагровел и схватился за сердце.
   Перепуганная Надежда бросилась искать валидол, а Михаил с интересом уставился на своего научного руководителя:
   - Что случилось? Что вы там увидели?
   - Это было ... Невозможно передать словами... Какой-то необыкновенный пейзаж. Ах, почему мы не фиксируем ничего на пленке! Обычный фотоаппарат мог бы сохранить для дальнейших исследований уникальные кадры. Как жаль, что вы ничего не видели!
   - Какую ценную информацию могут сообщить казенные обои? - поинтересовался Филинов. - И почему сейчас на экране ничего нет? Может быть, вы нечаянно сбили настройку?
   - Не говорите чепухи! - возразил Лев Васильевич так резко, что Филинов опешил. - Я не прикасался к ручкам настройки, я не смел даже дышать!
   - Если вы ничего не трогали, то картинка должна быть на месте. - Михаил взглянул на экран, светившийся ровным молочным светом. - Пусто. Вероятно, в поле зрения нашего прибора попало что-то незапланированное. Куда был направлен раструб приемника?
   - На стену, куда же еще. Я там фломастером квадрат чертила, - сказала Вера.
   - В этом что-то есть, - сообразил Филинов. - Вероятно, мы считали информацию с вас, Верочка. Лев Васильевич, опишите поподробнее ваши видения.
   - Мне удалось наблюдать горный массив, в центре которого находился пробуждающийся вулкан.
   - Ну вот видите! Вера, вам не доводилось путешествовать по
  Кавказу? Впрочем, подошла бы любая турпоездка в горы.
   - Что вы, Юрий Сергеевич, кто же в наше время ездит отдыхать на Кавказ?
   - Тогда что это было? - Лев Васильевич безнадежно развел руками.
   - А ну, Вера, встань, где стояла, - скомандовал Михаил. - Попробуем поймать изображение еще раз.
   Теперь за спиной Льва Васильевича стояли все сотрудники лаборатории, даже Галка бросила свой отчет и пришла посмотреть, что происходит.
   Вера пожала плечами, взяла в руки фломастер и наклонилась к стене. Розовое марево снова залило экран, но дальше этого дело не пошло.
   - Ты, видимо, не так стояла. На стену смотри, а не в раструб, - продолжал руководить Кузнецов.
   Вера хотела огрызнуться, но промолчала и нехотя отвернулась к стене. На экране возник вулкан.
   - Вот, глядите, глядите, - тонким голосом выкрикнул Лев Васильевич.
   - Мне тоже интересно, - обиделась Вера и подошла к экрану. Вулкан исчез, а сотрудники посмотрели на нее с раздражением, словно во время трансляции футбольного матча она позвала их пить чай.
   - Я знаю, в чем дело, - испуганно прошептала Надежда. - Это серьги. Они из вулканического стекла. Обсидиан - это же вулканическое стекло, верно?
   - Вера, сними серьгу и положи на подоконник. Сейчас проверим.
   Вулкан продолжал действовать. Черный дым стал гуще, он клубился над кратером, расцвечиваясь все новыми и новыми яркими искрами. Внезапно в небо поднялся огромный кусок раскаленного базальта, сияющий внутренним огнем такой силы, что наблюдатели невольно отпрянули от экрана. Поглощенные созерцанием полета огромной массы, они не заметили, как из жерла вулкана выполз первый язык лавы и медленно потек вниз по склону. В этом завораживающем зрелище чувствовалось непостижимое величие дикой, неподвластной человеку природы. Язык расширялся, к нему присоединялись другие, и вот уже мощный поток скрыл под собой всю поверхность скалы. Но эта мощь не пугала, не угрожала, она просто текла, распространяясь все дальше и дальше. А в глубине, в самом центре бурлящего пламени плыл он, плоть от плоти этой грозной силы. И все пожирающий на своем пути жидкий огонь был для него материнским лоном. Ни страха, ни опасений, лишь покой, ласка и тепло.
   - Вот это да! - выдохнула Вера. - Неужели это моя сережка? А я думала - дешевка, сто пятьдесят рублей пара.
   - В этом скромном кусочке стекла живет память об одном из самых грозных явлений на Земле - извержении вулкана. Такой поток может уничтожить ...
   - Извините, что перебиваю, но мы все прекрасно представляем себе последствия вулканической деятельности, - заметил Филинов. - Однако выглядит неплохо. Пожалуй, это можно опубликовать...
   - ...с далеко идущими последствиями. Конференции, доклады, а там, глядишь, и гранты. Ты это имел в виду? - подхватил Миша.
   - В какой-то мере.
   - Как вы можете?! В такой момент кощунственно думать о деньгах. Вы оскорбляете русскую науку! - Надежда повернулась к Филинову. -Для вас нет ничего святого! А ты, Михаил, постыдился бы. Ведь ты молодой ученый. Неужели материальные блага тебе дороже эпохального открытия, каким, безусловно, являются феноменальные возможности разработанного Львом Васильевичем прибора?
   Вера налила из графина воды и протянула Надежде.
   - Напрасно ты раскипятилась. Ничего такого Юрий Сергеевич не сказал, да и Лев Васильевич не обиделся. Он его и не слышал даже. Давайте лучше отметим открытие. Возьмем в буфете бутербродов и пива.
   - Действительно, друзья! - воодушевился Лев Васильевич.- Это необходимо отпраздновать.
   - Водку можно купить в универсаме. Скидываемся? - деловито осведомился Филинов.
   ***
   На следующий день снег опять растаял. За окном светило солнышко, подсушивая землю. Если бы не голые ветви деревьев, можно было представить, что возвращается бабье лето. В скверике на скамейке целовалась прогуливающая занятия студенческая парочка.
   Настроение создавалось совсем не рабочее.
   В лаборатории Филинов сидел за компьютером, Вера красила ногти ярко-малиновым лаком и ждала Галю, которую начальство послало в Институт физики земли за чертежами, их Вере предстояло скопировать.
   Через десять минут влетела Галка, обычно не выносившая запах ацетона, ничего не замечая, радостно крикнула: "Всем привет!", и, подойдя к своему столу, бросила на него папку с документацией.
   - Чего это ты такая радостная? - удивилась Вера, - Неужели в Петрозаводск хочешь, на испытания прибора?
   - А с чего ты взяла, что я поеду? Я толком про прибор ничего не знаю.
   - Пока ты гуляла в соседний институт, Кривоносов приходил, распорядился. Сказал, что больше некому ехать - все заняты.
   - Не хочу я на испытания, - честно призналась Галка, - В отпуск бы сейчас, куда-нибудь на юг, к морю . . .
  - С ума сошла?! - не переставала изумляться Вера, - какое тебе море понадобилась в ноябре?
  - Эх, Верка, приземленный ты человек, - мечтательно ответила Галя, ну представь, что сейчас август, а не ноябрь.
  - Так тебе в августе тем более путевку не дали бы, - стояла на своем Вера, - не заслужила еще. Ты у нас - молодой специалист.
  - А как же Надежда путевку получила, когда только в институт пришла? Помнишь, ты про это говорила, когда мы отпуска обсуждали?
  Она тогда тоже молодым специалистом была.
  - Девочки, пойдемте на обед, что-то в желудке ощущается некоторая пустота, в столовой и продолжим разговор, - предложил молчавший до сих пор Филинов.
   Его предложение было с энтузиазмом принято молодыми сотрудницами.
   В чистенькой столовой сидело человек пять - обеденный перерыв еще не начался. Поэтому и ассортимент предлагаемых кушаний пока полностью соответствовал меню - самые вкусные салаты и булочки еще не съели.
  - Так что ты говорила про Надину путевку в пансионат? - спросила Галка у Веры, продолжая прерванный разговор.
  - Повезло ей тогда. Я ведь в том же году пришла после техникума. Но этот случай совершенно не годится в качестве аргумента. Чудная история тогда с Надеждой вышла.
  - Да, дело темное, до сих пор никто ничего понять не может, - подал голос Филинов, который, казалось, думал о чем-то своем, а на самом деле, как всегда, все видел и слышал, - после этой поездки в пансионат я на Надежду с интересом стал смотреть. Таинственная она женщина.
  - Это Надежда-то таинственная?! - взвилась Вера, - магазины, борщи да стирка - вот и вся таинственность. Подумаешь, сто лет назад вместо пансионата к любовнику сбежала. Что в этом такого?
  - Вы, Вера, намекаете, что моложе Нади на 4 года. Но ведь не молодость делает женщину интересной, а необъяснимые поступки, загадочное прошлое.
  - А между прочим, у некоторых жена имеется, и им нечего на чужую загадочность заглядываться, - ядовито заметила Вера, почуяв опасность соперничества от женщины, которую никогда не считала достойной мужского внимания и забыв, что напоминать Юрию Сергеевичу о жене очень глупо, если хочешь его "охмурить".
  - Моя Аннушка - замечательная женщина и прекрасная хозяйка. Мы привязаны друг к другу. Но это не мешает мне замечать и других красивых, менее мной изученных женщин. Вы, Верочка, тоже к ним относитесь.
  - Да перестаньте вы ссориться, ребята. Лучше расскажите, что за темная история с Надей случилась?
  - А почему ты у нее не спросишь? - не переставая обижаться, осведомилась Вера.
  - Спрошу обязательно. Только интересно услышать историю, как она с одной стороны выглядела, и как с другой.
  - Галина, я преклоняюсь перед вами, - Филинов положил правую руку себе на грудь, где-то в области сердца, и действительно поклонился, - в вас проснулся настоящий исследователь. Я готов изложить свою версию. Дело в том, что Надежда исчезла. Путевку выходного дня в пансионат "Избушка" она получила, но туда не поехала. И где пропадала трое суток - никто не знает.
  - Почему вы решили, что ее там не было?
  - Это как раз просто и неинтересно. Надежда уехала, насколько мне не изменяет память, в пятницу утром. А днем нам позвонили заказчики из Кургана. Что-то там у них с нашим лазерным оптоискателем не получалось. Надо было в субботу в командировку вылетать, и . . .
  - Как всегда, некому, - подсказала Галка.
  - Вы - очень сообразительная девушка. Пожалуй, вам присуща некоторая необъяснимая интуиция.
  - Филинов! - воскликнула возмущенная Вера.
  - Верочка, не ревнуйте. Я от вас не собираюсь отрекаться, - шутливо успокоил ее местный дон Жуан, - так я продолжаю. Я был занят на более ответственных
  работах . . .
  - Чинил очередную машину начальника, - язвительно уточнила Вера.
  - Вот именно, - согласился Филинов, - вы, Верочка, не могли ехать по неизвестной мне причине. Кривоносов не стал объяснять сей факт.
  (При этих словах Вера густо покраснела).
  - А у Льва Васильевича, естественно, разболелось колено.
  - При одной мысли, что надо ехать в такую даль дней на 10, а то и больше, - опять не удержалась Вера, цвет лица которой уже приобрел нормальный оттенок.
  - Вот и пришлось нам с Верой, по указанию шефа, отправиться в пансионат "Избушка", - продолжал Юрий Сергеевич, - вызывать Надежду.
  - Ну и что же с вами потом случилось? - спросила Галка.
  - С нами - ровным счетом ничего. А вот Надежды в пансионате не оказалось.
  - Я в это не верю, - твердо стала на защиту подруги Галка, - вы, наверно, перепутали название или адрес.
  - Нет, милая девушка, ничего мы не перепутали. Адрес нам дали в профкоме. А пансионат с таким названием под Звенигородом всего один.
  - А может, он на две части разделился. Сейчас многие фирмы так делают. Не знаю точно, зачем. Что-то с налогами связано.
  - Исключено, детка. Все проверено. Мы побывали у директора. Тот сказал, что у них отдыхают только 12 пенсионеров - по путевкам отделов соц. обеспечения. И больше никого нет - не сезон. Мы настаивали, и нас повели к главному бухгалтеру пансионата.
  - Вот это да! - воскликнула Галя.
  - И мы так сказали, когда главный бухгалтер показала нам все корешки от путевок, и никакой Надежды Стрелковой среди 12 отдыхающих не было.
   ***
   У Вовки, как всегда, внезапно поднялась температура. Надежде пришлось вызвать врача и не пойти на работу. Она всегда сильно нервничала, когда заболевал ее первоклассник. Но пришедший педиатр, внимательно посмотрев мальчику в глаза, довольно бесцеремонно выпроводил Надежду в прихожую, сказав, что у него с больным состоится мужской разговор. Минут через пять он вышел к взволнованной мамаше и успокоил ее, заметив, что мальчику вредно грызть сосульки - у него для этого занятия слабовато горло. А в принципе, ничего страшного нет. Народные средства - отвар липы, клюквенный морс и все в этом роде, и через неделю ребенок встанет на ноги.
   Когда после таблетки аспирина температура у сына упала, Надя поймала себя на грешной мысли, что если бы не больничный, пришлось бы ей ехать в командировку на испытания нового прибора. А она не очень любила бросать Вовку и мужа на произвол судьбы, так как без нее у них вечно случались какие-нибудь неприятности. Она искренне считала, что, оставшись одни, ее мужчины отощают, зарастут грязью и пылью, короче - пропадут.
   Муж Сережа - очень грамотный специалист, которого ценили на работе, в бытовых вопросах разбирался слабо. Надя, если приходилось задерживаться на работе, всегда давала ему по телефону подробнейшие инструкции насчет домашних дел, которые Сережа записывал дословно. Обоих супругов такое положение дел совершенно не раздражало, и в семье царила редкая гармония.
   Помешивая клюкву в кипящей воде, Надя рассеянно посмотрела в окно. Противная оттепель с мелким дождем и ветром окрасила все в серый цвет. Лишь голые ветки деревьев блестели мокрой коричневой кожей.
   "Раз дождь, значит, Галка придет", - подумала Надежда. Вот уж кому никогда не везет с погодой! Куда бы она не собралась, в любое время года начинается дождь.
   Видимо, мысль оказалась пророческой. Раздался звонок в дверь. Нисколько не сомневаясь, что это Галка, Надя пошла открывать.
   Подруга предстала перед ней в самом плачевном состоянии: шуба из искусственного меха торчала мокрыми клочьями. Такими же, только более длинными, висели из-под шапки кокетливо выпущенные бывшие локоны, накануне тщательно накрученные на бигуди и аккуратно уложенные после завивки. "Галке надо подстричься под мальчишку. Все равно ей никогда не удается сохранить прическу", - подумала Надя, но вслух ничего не сказала.
   - Привет! Как твой симулянт?
   - Получше. Температура спала. Да ты проходи, Галочка.
   - Сейчас, только отряхнусь. Нет, Надь, ну ты посмотри! Ведь было минус два, когда я с работы вышла. У меня даже руки подмерзли - я перчатки дома забыла. А вышла из метро - промокла, как кошка беспризорная, хотя до тебя десять минут идти. Что же мне, варежки и зонтик круглый год с собой носить?
   - Ничего, Галка, я тебя сейчас согрею. Как раз сварила Вовке клюквенный морс и тебе налью. Переодевайся в мой халат, держи носки и дуй на кухню.
   Надя никогда не спрашивала подругу, зачем та пришла - знала, что Галя больше пяти минут молчать не сможет и сама все сейчас объяснит.
   Галина, действительно, не заставила ее долго ждать. Убедившись, что Вовка чувствует себя неплохо, она затараторила:
   - Ну и повезло же тебе! То есть, я хочу сказать, что Вовка -тьфу, тьфу - чувствует себя не так уж плохо. А в Петрозаводск на неделю теперь меня посылают. Представляешь, какой гад этот Кривоносов! Филинова отвлекать не хочет - он же Кривоносовской машине должен двигатель перебирать, это - причина уважительная, сама понимаешь. У Льва Васильевича послезавтра предзащита диссертации. А Кузнецов с гриппом свалился. Остаемся Верка и я. Так он, ничего не объясняя, меня посылает, хотя я даже в Звенигороде на нашей Опытно-экспериментальной базе не была, когда прибор градуировали. (В этот момент у Надежды внезапно блеснули глаза и "запылали" щеки.) А я же в этом приборе ни "бум-бум". Вот, приехала у тебя проконсультироваться. Ты хоть расскажи, что мне там проверить надо. Да и вообще, как он работает.
   - Галка, я тебе свои записи дам, ты сначала почитай... - начала Надя. Но та ее не слушала. Ее занимала уже совсем другая тема.
   - Мама, дай компота! - послышался из комнаты детский голосок.
   - Я сейчас приду, - сказала Надя и вышла из комнаты.
   Когда она через пять минут снова появилась на кухне, Галка уже забыла про деловую цель своего визита. Ею овладело романтическое настроение.
   - Скажи, Надюша, а как ты со своим Сережей познакомилась? У тебя ведь наверняка и другие поклонники были, ну как у меня раньше Генка? Я же заметила, как ты покраснела, когда я про Звенигород сказала. Наверно, за тобой кто-нибудь из нашего Филиала ухаживал?
   - Сережа - мой самый хороший, единственный мужчина, - немного смутившись, ответила Надя, - и люблю я только его. А как мы познакомились, я тебе расскажу. Я на работе задержалась и возвращалась поздно. Шла по улице Строителей домой, было часов 10 - 11 вечера. Народ в основном уже дома хозяйством занимался или развлекался в театрах, ресторанах, или спал. Короче говоря, улица совсем опустела. Может, только пара машин проехала. И вдруг вижу - около автобусной остановки, прямо на снегу, лежит человек. А та зима была - не в пример нынешней - морозы стояли градусов под 30. Портфель рядом с лежащим валяется, шапка - тоже. Я ужасно испугалась. Думаю - может быть, он неживой? Но, все-таки, подошла поближе, наклонилась - вдруг он еще дышит и его спасти можно... Тут он на меня как дыхнет перегаром! Я подумала: "Хорошо, что пересилила себя и подошла. А то он наверняка замерз бы."
  - Ты хочешь сказать, что стала помогать какому-то незнакомому алкоголику?!
  - Ты, Галя, не права. Ведь алкоголик - тоже человек. Может, его жена, дети ждут. А он по моей вине замерзнет и погибнет.
  - По твоей вине?! Извини, Надежда, но ты прямо блаженная какая-то. Он бы по своей вине замерз: не надо напиваться! А ты была совершенно ни при чем. Вот у меня подруга есть школьная, Светка, так она...
  - Прости, Галочка, что перебиваю. Про подругу ты мне обязательно расскажешь. Только я хочу тебя убедить, что права оказалась я, а не ты. Это очень важно, для тебя - в первую очередь. Дай, я дорасскажу. Так вот, начала я его поднимать потихонечку: сначала шапку на него надела, посадила его, потом сама присела и его через плечо перевалила.
  - Хочешь сказать, что какого-то незнакомого пьяницу тащила на себе?! Откуда у тебя такая сила появилась, понять не могу!
  - Я и сама не поняла. Но, действительно, как-то мне удалось встать вместе с ним, висящим через плечо.
  - Вот это я понимаю! Наверно, ты, Надежда, натренировалась, когда наши стокилограммовые установки перетаскивала с 3-его на 4-ый этаж.
  - Может быть. А кроме того, когда я его подняла и понесла к своему дому, он вдруг очнулся и говорит: "Давайте, я петь буду, чтобы вам не скучно было меня нести". И запел мою любимую песню Розенбаума "Вальс бостон".
  - Надежда! Ты незнакомого пьяного мужчину к себе в квартиру понесла?!
  - Ну, не бросать же его на лестнице! Принесла к себе, посадила в кресло. Потом раскладушку ему разложила, постелила постель, и его осторожненько на нее перекатила.
  - Если бы не ты рассказала мне эту историю, ни за что бы не поверила! Ведь ты у нас в лаборатории самым морально-устойчивым человеком считаешься.
   Галя не заметила, что Надины глаза лукаво блестели.
  - Зря ты язвишь, Галка. Послушай, что утром было.
  - А что? - спросила заинтригованная подруга.
  - Проснулся он. Естественно, не понимает, где находится, и кто я такая. Пришлось объяснить.
  - Ну и как он прореагировал?
  - Смутился ужасно. Долго извинялся. А потом объяснил, что был на банкете по случаю получения степени кандидата физико-математических наук, и не рассчитал сил. Я его успокоила, посадила чай пить. Так и познакомились.
  - И кто же это был?
  - Сережа, мой муж.
  - Вот это я понимаю, - повторила Галка свою любимую фразу.
  - Мама, дай компота! - послышался из комнаты детский голосок.
   - Извини, Галочка, сейчас приду, - сказала Надя и вышла из комнаты.
   Когда она через пять минут снова появилась на кухне, Галка вспомнила, что хотела расспросить, как Наде путевка в пансионат досталась и была ли она там на самом деле.
   - Надюша, вот в лаборатории говорят, что тебе сразу после прихода в наш Институт путевка в пансионат досталась, и у тебя, якобы, там страстный роман случился, это правда?
   - В пансионат ездила, а никаких страстей бурных не было, так - увлечение. Это случилось лет 8 назад, я только институт закончила и на работу поступила. Помню еще, наш отдел как раз переезжал с 3-его этажа на 4-ый. На третий дирекция коммерческий банк пустила, чтобы "купоны стричь". Ну и я, вместо того, чтобы осваивать тематику отдела, начала работу с упаковки трудов Кривоносова и Льва Васильевича. Тебя и Кузнецова у нас тогда еще не было. Вера что-то срочно чертила - она же к нам после чертежного техникума пришла. Мужчины на семинар ушли, и пришлось мне все их вещи самой упаковывать. Я целый день тогда папки с бумагами связывала и ящики картонные скотчем заклеивала. Устала жутко. Мужчины все не идут. А часов в 5 пришла Светлана Сергеевна из профкома и сказала, что на наш отдел выделили 1 путевку в профилакторий на 3 дня. Дело, правда, в конце октября было, но погода стояла замечательная.
   - А где про увлечение? - не утерпев, спросила Галка.
   - Ты не перебивай, послушай, я расскажу. Так вот, Светлана посмотрела, что нас в отделе двое, и говорит: "Кого на месте нет, сами виноваты. Мне срочно фамилии нужны. Поэтому заворачиваю 2 бумажки, на одной из них плюсик сначала поставлю. Кому он достанется, тот и поедет отдыхать. Я, конечно, возражать стала. Говорю, что нечестно это, надо всех подождать. Но Светлану же не переспоришь. Она мне отвечает: "Будешь председателем профкома, я у тебя спрошу, что надо, а чего не надо, а пока тяни без разговоров". Тут Вера засуетилась, говорит: "Давайте, я первая тянуть буду". Ну и потянула. Но повезло мне. Я Светлане говорю: "Пусть Вера едет", а она отвечает: "Я уже тебя записала, остальные в другой раз отдохнут". Вот так и попала я в 3 очень счастливых дня, в пансионат "Избушка".
   - А . . . , - разочарованно протянула Галя, - так ты про "курортный роман".
   - Вот и нет, - обиженно возразила Надя, - Для меня он вовсе не был "курортным романом". Да и не только в этом дело. Мы с этим парнем даже не в первый день познакомились, а в середине второго. А там замечательно было с первой минуты.
   - Знаешь, Надюша, наверно, ты свою первую любовь предчувствовала.
   - Может быть . . . , - задумчиво произнесла подруга и замолчала.
   - А как же Сережа? Ты что, за него не по любви вышла?
   - Конечно, по любви. Длинная это история, сразу всего не объяснишь
   В этот момент зазвонил телефон. Надя бросилась поднимать трубку, чтобы звонок не успел разбудить задремавшего Вовку.
   - Галка, это тебя, мама, наверно.
   Галя взяла трубку. По отрывкам ее виноватых фраз Наде стало ясно, что она не ошиблась.
   - Ну что, ты, мамуля... Что со мной случится? . . . Ну хорошо, я минут через 40 или через час приду.
   - Так я и знала - родители волнуются. Не любят они, когда я задерживаюсь, - сказала она Наде.
   - А может, останешься, я тебя завтра накормлю, и прямо от меня на работу пойдешь? Только раскладушку придется на кухне поставить. К Вовке нельзя - еще заразишься!
   - Не надо. Ты же знаешь, моя мама всю ночь спать не будет, если я домой не приду, даже если у тебя останусь.
   Надя чмокнула подругу в щеку и подтолкнула к прихожей: "Тогда иди, только мои рабочие записи не забудь взять, на ночь почитаешь, а то уже скоро темнеть начнет."
   Галя ушла, Вовка продолжал спать, восстанавливая пошатнувшееся от вкушения первых в этом сезоне сосулек здоровье, а на Надю нахлынули приятные воспоминания.
   ***
   Неожиданно свалившаяся на нее путевка поставила Надежду в тупик. Осень, дожди, и, к тому же, она не очень любила отдыхать одна. С другой стороны, это всего на два дня, а такая путевка - большой дефицит, и раз ей выпала удача - грех отказываться.
   Наверно, там будет скучновато. Но Надежда запаслась интересной книгой и приготовилась проваляться выходные на диване.
   В пятницу после обеда похолодало. Мелкий дождь не давал забыть, что уже глубокая осень. Ругая себя за сговорчивость, Надежда втиснулась в автобус, идущий в сторону Звенигорода. Пансионат "Избушка" находился в 5 километрах от городка. Несколько взволнованных поездкой пенсионеров да она - вот и все пассажиры. Рядом с ней устроился щуплый старичок с легкими, как пух, седыми волосами. Он поставил в проходе объемистый чемодан и церемонно поздоровался с соседкой. Сухонький, изысканно вежливый дедуля Наде очень понравился. Он напоминал ей кого-то из детства . . . или из классических романов. И в его присутствии она вдруг почувствовала себя светской дамой, выехавшей на модный курорт, на "воды". Стараясь отвечать ему так же любезно, она вела беседу со своим новым знакомым до тех пор, пока автобус не остановился у обшарпанных ворот.
   Подхватив свою спортивную сумку и объемистый чемодан Владислава Филимоновича - так звали очаровательного старичка - она, не обращая внимания на его бурные протесты, направилась к административному корпусу. Оказалось, что пансионат не зря назывался "Избушка". Он состоял из нескольких деревянных домиков, бывших дач, которые разделили на отдельные номера. Надежду поселили с приятной пожилой дамой, которая сразу стала называть ее "доченькой".
   - Вы, доченька, не представляете, какие люди живали в этих дачах в прежние времена. Я-то уже не первый раз здесь отдыхаю и, честно говоря, каждый год стараюсь попасть именно сюда. Нам с вами очень повезло, что досталась комната с балконом. Оттуда открывается прекрасный вид на реку, и можно по вечерам любоваться закатами. Вечера теперь прохладные, но у нас здесь чудесная печурка! Завтра наберем в лесу шишек и будем топить. Вы знаете, как красиво горят сосновые шишки? Вот посмотрите! Это удивительно красиво! Они раскаляются и светятся красным и оранжевым, и при этом у каждой свой неповторимый оттенок! Кстати, откуда вы знаете Владислава Филимоновича? Познакомились с ним в автобусе? Не может быть, вы так оживленно с ним беседовали... А вы знаете, что он в прошлом - известный пианист? Он выступал с концертами по всей стране и даже в Европе. Хотите, попросим его поиграть нам после ужина?
   В сущности, все оказалось гораздо лучше, чем могла бы ожидать Надежда. В столовой они втроем заняли отдельный столик. Старики очень трогательно о ней заботились и забавно беседовали между собой. Валерия Семеновна мило кокетничала, а бывший пианист ухаживал за ней с элегантностью кавалера, опекающего юную дебютантку на первом балу. Надя наблюдала за ними с умилением.
   А в субботу, придя на обед, она обнаружила за столиком нового отдыхающего. Высокий сероглазый мужчина с атлетической фигурой, назвавшийся Вадимом, казался сошедшим с экрана героем голливудского фильма. Возможно, он произвел на Надежду такое впечатление потому, что резко отличался от остальных обитателей пансионата, большинству которых перевалило за шестьдесят. Но сейчас, по прошествии 8 лет, Надежде казалось, что Вадим был точной копией ее любимого мужа Сережи.
   Все происходящее казалось приятным сном. Они с Вадимом как-то сразу подружились, и оставшиеся полтора дня пролетели совершенно незаметно.
   Вечером, когда все старики и старушки собрались у телевизора, Надя со своим новым знакомым отправились гулять по осеннему лесу. Пахло прелью и грибами, под ногами чавкала раскисшая от дождя грязная земля, темнота обступала со всех сторон, осторожно трогала мокрыми лапами, но почему-то с Вадимом ей было совершенно не страшно.
   - Вы не поверите, Надюша, но мне кажется, будто мы с вами знакомы не первый год. Вы обладаете редким даром - умеете очень содержательно молчать. Не подумайте, ради Бога, что мне не интересно с вами разговаривать, но редко встретишь женщину, которая не требует постоянного внимания. Вернее, не внимания, нет. Просто, за вами не обязательно ухаживать.
   Надя усмехнулась и лукаво спросила:
   - Это значит, что я - хороший парень?
   - Ну уж нет. Я ни на минуту не забываю, что рядом со мной очаровательная девушка. Просто с вами удивительно легко.
   Надя улыбнулась - Вадим слукавил тогда, он явно ухаживал за ней.
   - Мам, а журнал "Ералаш" по телику я пропустил? - послышался Вовкин голос, и Надежда вернулась из юности в свои семейные дела и тревоги.
   ***
   На совещании в кабинете у Кривоносова царило радостное оживление. Лаборатория, за исключением отсутствующих из-за болезни виновников торжества (у Надежды еще не выздоровел сын, а у Льва Васильевича от переживаний поднялось давление) и неизвестно где пропадавшего Филинова, гудела как растревоженный улей.
   Галкины глаза блестели от гордости за подругу, а Вера смотрела на Кривоносова с плохо скрываемой завистью.
   - Ну что ж, друзья мои, - громко сказал начальник, - Должен признаться, что новый прибор сильно поднял престиж Института. Об этом можно судить хотя бы по тому, что германские коллеги приглашают двух человек из нашей лаборатории на конференцию, где надо будет выступить с докладом об этом изобретении.
   - А как же моя командировка в Петрозаводск? - поинтересовалась Галка. - Ведь надо провести испытания на стенде, чтобы в Германии быть уверенными, что прибор не подкачает. К тому же, на заводе обещали выпустить первую опытную партию, а через полтора года - запустить его в серийное производство.
   - Вы, Галочка, немасштабно мыслите. Когда речь идет о выходе на мировой рынок, а также о грантах на дальнейшие научные работы в Институте, можно и обойти некоторые бюрократические правила. Вернее, переставить их в более интересном для нас порядке.
   - Это как? - спросила Галка.
   - Очень просто, - Кривоносов скрыл нарастающее раздражение. - Сначала мы выступим на Международной конференции, а после этого вы съездите в Петрозаводск. Пока билеты на поезд сдайте обратно в кассу. Деньги верните в бухгалтерию. Вера, подготовьте соответствующее письмо на имя Максимова, я подпишу.
   - Ладно, - неохотно подала голос Вера.
   - А кто поедет в Германию, Владимир Николаевич? - не унималась любопытная Галка.
   В этот момент в кабинет ворвался Филинов, и, не глядя на сослуживцев, бросился прямо к Кривоносову, схватив его руку, начал энергично ее трясти.
   - Владимир Николаевич, просто нет слов! Я вас поздравляю! Уж теперь немцы не отвертятся, дадут нам грант на дальнейшие исследования.
   - Спасибо за поздравления, Юрий, но не надо забывать, что это - наш общий успех.
   - Как это "общий"? - воскликнула Галка, сразу сменившая радостное настроение на гневно-боевое, - ведь прибор изобрел Лев Васильевич. Его и нет сегодня, потому что ему от волнения плохо стало.
   - Вы, Галочка, не забывайте, что без должной материальной базы и теоретической работы коллектива Лев Васильевич ничего бы не изобрел.
   - Какая еще теоретическая работа коллектива?! Он сам теорию придумал, а Надежда все расчеты сделала!
   - Милая девушка, вы еще молоды, и не понимаете, что теорию придумать - это одно, а выбить деньги из немцев - совсем другое, - принял сторону Кривоносова Юрий Сергеевич.
   Миша Кузнецов, потупившись, молча сидел в углу.
   - И я не понимаю, к чему эти споры. В пятницу устроим в лаборатории банкет, поближе к вечеру. А кто поедет на конференцию - решит дирекция, - попытался пойти на компромисс Владимир Николаевич.
   - У него зам. директора по науке - родственник. Вроде Клара Кривоносова - его сестра, - зашептала Вера Галке в ухо. - Так что ясно, что решит "дирекция".
   - Чего тебе ясно? - прошептала в ответ Галка.
   - А то, что поедут Кривоносов и Филинов.
   - Так ведь они толком ничего про работу Льва Васильевича не знают.
   - Во-первых, Кривоносов наверняка устроит предварительные испытания где-нибудь поблизости, типа нашей опытной базы в Звенигороде, и пошлет туда не тебя, а Филинова. Во-вторых, "нажмет" на Льва Васильевича, и тот ему доклад напишет.
   - А если немцы вопросы задавать станут?
   - Так только этого нашему начальнику и надо. Он тут же переведет разговор на то, что многие вопросы надо еще изучать, а на исследования деньги нужны. И как ты таких простых вещей не понимаешь!
   - А ты, Вера, считаешь все это справедливым?!
   - Да где ты тут справедливость видела? Тебе надо поменьше Надежду слушать с ее идеализмом.
   - О чем вы, девушки, шепчетесь на совещании? О кавалерах, что-ли? - шутливо спросил их Филинов.
   Побледневшая Галка встала и громко произнесла: "Я считаю, надо добиться, чтобы в Германию поехал Лев Васильевич. Это будет честно. И про прибор он все отлично знает".
   - Вы опять за свое, Галочка! - осадил ее Владимир Николаевич. - Сами же говорили: у него давление высокое.
   - Тогда Надя должна ехать, она тоже сможет доклад сделать и на все вопросы ответить.
   - Галина, когда вы, в чем я сильно сомневаюсь, изобретете что-нибудь стоящее, тогда и поговорим. А пока - все по рабочим местам, - не выдержал Кривоносов.
   ***
   Предположение Веры относительно испытания прибора на базе в Звенигороде, чтобы соблюсти формальный порядок и запатентовать до поездки в Германию изобретение, полностью оправдалось.
   "На задание" Кривоносов послал Филинова, Кузнецова и саму Веру. Лев Васильевич, у которого от одной мысли о докладе на Конференции опять подскочило давление, смог лишь подробно описать схему проведения испытаний, которую, сидя на заднем сидении Филиновской "девятки", вслух зачитывал Михаил.
   - Что ты кричишь? - недовольно поморщилась Вера, глядя в окно автомобиля на серое небо и падающий вперемежку с дождем снег, - у меня от тебя голова начинает болеть.
   - Потерпи. Надо, чтобы Юрий все досконально понял. Нам-то с тобой только на испытаниях поприсутствовать надо, а ему еще в Германии буржуев придется убеждать, что прибор стоящий.
   - Чтобы денег дали.
   - Вот именно.
   - А зачем тогда нас в такую мерзкую погоду посылать на эту базу в Звенигород?
   - Ты что, не знаешь, что для объективности опыта полагается, чтобы не менее трех специалистов непредвзято наблюдали?
   - Какие же мы "непредвзятые", и в приборе ничего не понимаем.
   - Вер, ну что ты прямо как Галка, будто вчера на свет появилась и не знаешь, как обычно такие дела проворачивают. Скажи лучше, что тебе лень в Звенигород тащиться.
   - А кому не лень? Скучно все это! Послушайте, Юрий Сергеевич, а давайте в пансионат заедем, в котором якобы Надежда тогда отдыхала. Он же где-то рядом, нам почти по дороге.
   - Верочка, сколько лет уже прошло. Мы ведь там были, наводили справки о Наде. Зачем еще раз ехать? Злопамятность вам не к лицу.
   - Так теперь у нас прибор есть. Отрегулируете его на ту Надькину поездку, вот и узнаем, где она пропадала.
   - Верунчик, а это - действительно богатая идея. Как считаешь, Михаил? Используем прибор для выявления истины?
   - Не знаю, ребята. Ну зачем мы будем в чужом белье рыться? Даже если она 8 лет назад была у кавалера, а не в пансионате, какое нам дело?
   - Ведь интересно же, Миша! Меня укоряешь, а сам из себя "белого и пушистого" строишь, - не отступалась от своей задумки Вера.
   - Мне лично не интересно, - возразил Кузнецов, - лучше давайте в какой-нибудь старинный монастырь заедем.
   - Твое увлечение отечественной историей весьма похвально. Но я - сторонник компромиссов, - решил Филинов, - Ничего не случится, если мы на опытную базу часа на 3 позже приедем. Давайте сначала в монастырь, потом в пансионат завернем. Пара лишних экспериментов с прибором только на пользу всем пойдет.
   Несмотря на пасмурную, неприветливую погоду Звенигород поражал взгляд множеством монастырей и храмов с золотыми куполами. Закрытые летом буйной листвой парков и лесов, сейчас, в ноябре, старинные здания предстали во всем своем великолепии. Еще не замерзшая Москва-река свинцовым блеском осенней воды придавала пейзажу своеобразную строгую торжественность.
   - Ребята, слева Саввино - Сторожевский монастырь, давайте тут поэкспериментируем, - предложил Михаил.
   - Тут, так тут, - согласился Филинов.
   - А ты что-нибудь об этом монастыре знаешь? - спросила Вера у Кузнецова.
   - Самую малость, - ответил тот, - но не хочу рассказывать заранее, чтобы не портить чистоту эксперимента.
   - Ладно, не рассказывай, - сказал не склонный спорить по пустякам Филинов, - лучше читай подробно про настройку прибора, а я буду действовать согласно инструкции.
   - Вы всегда все делаете "согласно инструкции"? - кокетливо спросила Вера, подкрашивая и без того яркие губы.
   - Нет, красавица моя, в личной жизни я действую согласно голосу сердца.
   - А сейчас этот голос вам что-нибудь говорит?
   - Ребята, не отвлекайтесь, мы и так к ночи еле управимся, - бесцеремонно вмешался Михаил.
   Филинов игриво подмигнул Вере и начал устанавливать прибор на штатив.
   - Юрий Сергеевич, а если его не настраивать, что в объектив видно? - спросила Вера, вплотную придвигаясь к Филинову и обдавая его запахом французских духов.
   Филинов отскочил, как ошпаренный.
   - Верочка, я же не железный. Вот не совладаю со своими желаниями, да еще при Михаиле, что будете делать?
   - Совладаете, куда вы денетесь. К тому же, запах моих духов быстро выветривается. Так что не бойтесь - от жены вам не попадет.
   - Все отражается, как в объективе кинокамеры, - невпопад ответил Кузнецов, увлекшийся работой и отключившийся от разговоров на посторонние темы.
   - Выставляй на конец XVII века, - посоветовал Филинов, - я на табличке видел, что монастырь был построен примерно в то время.
   Михаил принялся крутить ручку настройки, и внезапно, прямо на глазах у изумленных исследователей, монастырь начал менять свои очертания. Мостик через ров исчез. Сам ров заполнился водой. На двух лестницах монастыря появились люди в средневековых одеждах: на правой лестнице (что пошире) богато одетый человек в высокой собольей шапке и длинной широкой шубе, в окружении монахов, одетых, несмотря на холод, только в черные домотканые балахоны. Слева (на более узкой лестнице) - женщины в разнообразных длинных и, наверно, теплых накидках, расшитых разноцветными нитками, с меховыми воротниками. Одна из них выделялась - она была одета в богатую шубу и парчовую шапочку, расшитую золотом, украшенную рубинами и изумрудами.
   - Боже, что это? - испуганно воскликнула Вера.
   - Не кричи, вдруг звуковые волны влияют на настройку прибора, - сердито проворчал Михаил, - это царь Алексей Михайлович, а на другой лестнице - его жена, царица Мария Милославская в окружении придворных.
   - Но как они туда попали? Ведь мостик исчез!
   - Посмотри внимательно, видишь сооружение около ворот? Это - подъемный мостик. Бандитов тогда было много.
   - Их и сейчас немало, - машинально заметил Филинов, - а мостики не поднимают.
   - Подожди, Юрий, я передвину ручку настройки пространственной шкалы. Посмотрим, что внутри монастыря. Интересно, действительно окна из кусочков разноцветной слюды сделали еще в то время?
   - Миша, дай я поверну ручку, - попросила Вера, и, не дожидаясь разрешения, крутанула ближайшую к себе ручку по часовой стрелке.
   Историческая действительность тут же исчезла, как не бывало.
   - Вера, ну что ты наделала?! - крикнул расстроенный Михаил.
   В объективе прибора опять отразился монастырь конца ХХ века.
   - Миша, ты не умеешь вести себя с дамами. К тому же, нам пора ехать.
   - Неужели вам не интересно заглянуть в прошлое?
   - Интересно, конечно. Поехали к пансионату "Избушка", - ответила Вера, направляясь к филиновской девятке.
   ***
   Пансионат "Избушка" находился километрах в 5 от Саввино-Сторожевского монастыря. Ряд стилизованных под старину домиков на живописном берегу Москвы-реки и такого же вида, только двухэтажный, дом Культуры со столовой на первом этаже, киноконцертным залом и маленькой библиотекой на втором - вот и весь пансионат. Более основательно выглядел только забор из витых металлических прутьев.
   Ворота были открыты.
   - Друзья, я думаю, входить внутрь не стоит, - предложил Филинов, - зачем терять время на лишние объяснения с администрацией.
   - Я тоже так думаю, - согласилась Вера, - тем более, вдруг они помнят, как мы приезжали выяснять, куда Надежда делась. Вот только, поймает ли прибор изображение прошлого на большом расстоянии?
   - Вера, о чем ты думала, когда я в машине читал описание работы прибора? Там же сказано, что если есть возможность настройки оптического фокуса, то можно подобрать и необходимые временные параметры. Да и кроме того, мы только что в монастыре видели картину жизни XVII века, находясь на расстоянии 300 метров от места действия, - сердито ответил Михаил.
   - Грубый ты, Кузнецов. Не умеешь разговаривать с интересными девушками. Оттого и не женился до сих пор, - парировала Вера, стараясь скрыть тот факт, что во время совместного изучения принципов работы прибора она заснула.
   - Ладно, Мишель, наводи на дом Культуры со столовой. Там уж она наверняка была. Голод-то - не тетка, - постарался разрядить обстановку Филинов.
   Кузнецов молча, с недовольным видом, установил прибор и начал колдовать с ручками настройки.
   Вера и Юрий Сергеевич внимательно смотрели на экран.
   Вдруг будто густой туман быстро опустился на интересовавший их объект.
   Все кругом имело вполне четкие формы - часть речки, шоссе справа, лес слева, купола Звенигородских церквей. Только на месте пансионата, кроме густой пелены неестественно белого цвета, не было видно ничего.
   - Мамочки, какой ужас, я боюсь, - прошептала Вера.
   - Что это, Миш, как думаешь? - сипло спросил Филинов.
   - Чудеса, - ответил тот, - может, прибор сломался?
   - Ты с ума сошел?! Да нас убьют за этот прибор, Кривоносова инфаркт хватит. Он уже билеты на самолет "Аэро-Дойч" заказал. Давай-ка, выключай все.
   Михаил нажал на кнопку "off" , и, как по мановению волшебной палочки, пансионат "Избушка" снова открылся их взорам.
   - Ничего не понимаю, - озадаченно сказал Кузнецов, - что это значит, и что теперь делать?
   Собираемся и едем обратно, к монастырю! - скомандовал Юрий Сергеевич.
   - А испытания на базе? - спросила Вера.
   - Ну их к лешему, не до этого сейчас, - ответил Филинов в совершенно несвойственной ему манере и резко повернулся к автомобилю.
   ***
   Однако повторное испытание в монастыре показало, что прибор исправен.
   Трое испытателей снова увидели Саввино-Сторожевский монастырь таким, каким он был 300 лет тому назад.
   Царь Алексей Михайлович уже вошел в свою личную часовенку. Без дорогой шубы, в простом кафтане, с непокрытой головой, он стоял на коленях перед образами и истово молился. Вошел молоденький, лет 15, монах, подавая царю серебряную чашу не то с вином, не то с миром. Споткнувшись о коврик, на котором склонился его венценосный повелитель, паренек разлил немного жидкости из чаши на пол.
   Алексей Михайлович, не обернувшись, так сильно пихнул парня в бок, что тот, пролив остальное содержимое на пол, отлетел к стене.
   Видимо, услышав шум, в часовенку вбежали 2 стражника в монашеских рясах. По губам обернувшегося самодержца можно было понять, что он сказал: "50 плетей" и спокойно поднялся с колен с помощью одного из вошедших, - "будет знать, как мешать царю молиться".
   Паренек заплакал, о чем-то прося царя. Но Алексей Михайлович, не удостоив его ответом, вышел в крытый переход, ведущий в царские покои.
   - Вот гад, - не сдержалась Вера.
   - Дикое время было, - согласился Филинов, - и правили нами варвары.
   - Миш, посмотри, а что там царица делает, - попросила Вера, чувствующая себя виноватой во всех сегодняшних злоключениях.
   Кузнецов с удовольствием перевел объектив прибора на палаты Марии Милославской.
   Действительно, там открылась гораздо более мирная картина. Моложавая царица смотрелась в таз с водой. А 2 служанки хлопотали рядом. Одна заплетала царице косу, другая примеряла на ее белую шею рубиновое ожерелье. Царица смеялась, что-то говоря девушкам, и те смеялись вместе с ней.
   - Ну вот, работает прибор, - констатировал Филинов, нажимая кнопку выключения.
   - А что же он в пансионате ничего не показывал? - спросила Вера.
   - Нужно возвращаться и срочно рассказать все Льву Васильевичу, - предложил Михаил, - может, он чего-то не учел в настройке прибора?
   - Это верно. И Кривоносову надо доложить, - задумчиво произнес Филинов.
   - Да он-то все равно ни бельмеса в науке не понимает, - фыркнула Вера.
   - Вы только что видели, Верочка, на примере подданного царя Алексея Михайловича, что бывает, когда не уважаешь начальство, - шутливо возразил Филинов, - поехали домой. Темнеет уже.
   И компания тронулась в обратный путь.
   ***
   Михаил сидел на столе и покачивал ногой, задумчиво рассматривая облупившийся носок ботинка. Настроение с утра было неважное - все вставала перед глазами серая пелена, затянувшая экран хроновизора. Экскурсия в "Избушки" казалась ему теперь чем-то постыдным, хотя, в сущности, ничего такого они не увидели. Сами испытания, наблюдения за царской семьей - то же подглядывание в замочную скважину, но, странное дело, никаких чувств не вызывали. Будто читал учебник истории - мало ли что у них там было, в 17 веке. А вот Надежда - другое дело.
   - Знаете, Лев Васильевич, я думаю, хорошо, что ваш прибор показывает только немые картинки. Звук сделал бы происходящее слишком реальным. Мне бы, пожалуй, было неприятно.
   - Боюсь вас огорчить, но я почти закончил расчет звукового считывателя. Наивно полагать, что окружающая среда фиксирует только изображение.
   - Вы хотите сказать, что нас ждет "эра звукового кино"? А не кажется ли вам, что это неэтично - подсматривать и подслушивать?
   - Не пойму, почему вас тревожит именно звук. Вы ездили на испытания, своими глазами видели быт Алексея Михайловича - это же ценнейшее приобретение для исторической науки. Государь давно почил, и вряд ли стоит беспокоиться, что мы за ним, как вы выражаетесь, "подглядываем". В конце концов, мы читаем письма и дневники великих людей, и никому и в голову не приходит, что это неэтично.
   - А как насчет наук неисторических? Ведь вашим прибором можно следить не только за жизнью царя. Может, лучше вообще бросить эти исследования. Должна же быть какая-то ответственность у ученого за свои открытия.
   - Видите ли, Михаил, в чем-то вы, конечно, правы. Хотя я и не ожидал услышать все это именно от вас. - Миша покраснел, но Лев Васильевич этого не заметил. - Всякое открытие, любой прибор - палка о двух концах. И утюгом можно выгладить брюки, а можно ударить соседа. Область применения - всегда больной вопрос. Но что дал бы мой отказ от разработки прибора? Через год его запатентовали бы немцы, а через два он появился бы в нашем институте и без моего участия.
   - Значит, вас не смущает, что этот прибор способен сделать вашу жизнь достоянием общественности? Лично я хочу мыться в душе и целоваться с девушками без свидетелей.
   - Я тоже. Но изменить тот факт, что каждое наше движение, само присутствие оставляет отпечаток на всем, что нас окружает, мы не в силах. Я понял это уже давно. Мне казалось, что это очевидно. Вспомните первое испытание. - Михаил невольно перевел взгляд на стену, где на обоях красовался нарисованный Верой красный прямоугольник. - Мы видели извержение вулкана, одно из самых грозных явлений природы. Вам было страшно? Даже в кино, при всем его несовершенстве, от таких картин захватывает дух. А что почувствовали вы?
   Михаил задумался на минуту.
   - Пожалуй, мне было не страшно, а приятно. Но ведь я знал, что то извержение не причинит мне вреда.
   - В кино вы тоже это знаете. Я и сам испытал нечто удивительное. Мне казалось, что я плыву по этой раскаленной реке, и она мне не враг, а друг. Я не мог забыть это странное ощущение, и именно оно подсказало мне ответ. Все дело в том, что мы смотрели на вулкан "глазами" маленького кусочка лавы, предмета неодушевленного, который стал потом Вериной сережкой. Для него же в извержении не было ничего грозного или опасного.
   - Вы хотите сказать ...
   - Я хочу сказать, что фиксируются не только изображение и звук, а все происходящее. Мысли, эмоции, побуждения. И не вопросы этики должны нас волновать. Не все ли равно, когда и кто сумеет все это прочесть? Главное, что это записано, и, значит, потенциально должно быть прочитано. Каждый наш шаг, каждое слово, каждая мысль.
   - Вы хотите меня напугать?
   - Нисколько. Мне и самому не по себе, но с фактами следует считаться.
   ***
   Через 2 недели после скандала в лаборатории Кривоносова Филинов и Владимир Николаевич встретились в аэропорту "Шереметьево" на таможенном контроле. Они были полны самых радужных надежд, и как только все формальности, связанные с полетом, остались позади, начали обсуждать будущий доклад Кривоносова на Конференции. А, уже сидя в комфортабельном авиалайнере Москва - Бонн, в салоне "бизнес-класса", Филинов плавно перевел разговор из научного русла на более приятную тему своих ожиданий бурного успеха, банкета с немецкими коллегами, который, конечно же, закончится подписанием контракта о стабильном и щедром финансировании разработок их лаборатории сроком лет на 5, о походе по заграничным "злачным местам" и т.д.
   Юрий Сергеевич прекрасно понимал, что из предполагаемого гранта, в получении которого он не сомневался, 40% отхватит Кривоносов, около 20% начальник отдаст ему, еще 10% придется пожертвовать в дирекцию Института, ну и остальное надо поделить между сотрудниками лаборатории. Мысль о приоритетном финансировании работы Льва Васильевича, а значит, о повышенных премиях прежде всего ему и Надежде Стрелковой, не приходила на ум ни начальнику Лаборатории, ни его заместителю.
   Ровно через неделю они возвращались в Москву. "Бизнес-класс" пришлось сменить на "эконом", так как поход по кабакам несколько ударил по карманам горе-ученых.
   Произошло невероятное - они с треском провалились на Конференции. Кривоносов в самый ответственный момент забыл текст доклада, пропустил самую важную его часть, поясняющую свойства прибора, которые делали столь перспективным его массовое производство и применение в самых разных отраслях науки и промышленности. Затем он с запинкой ответил на 2 вполне доброжелательных вопроса.
   Филинов вскочил, постарался что-то пояснить, выручить шефа из неловкой ситуации, но внезапно понял, что о сути изобретения он рассказать толком ничего не может, поскольку, пребывая в эйфории, не слишком внимательно вникал в формулы, так тщательно просчитанные Надеждой.
   После выступления Кривоносова раздалось 2 - 3 вежливых хлопка, и на трибуну пригласили следующего докладчика. Никаких приглашений на банкет и предложений обсудить контракт на следующий день не последовало, а еще через день Филинов, гуляя по городу, купил журнал "Новые достижения в физике" и с ужасом прочитал там о пресном , сером докладе русских, которые, якобы, дискредитируют русскую науку, вынося на всеобщее обсуждение сырой, непроверенный материал.
   Все эти события Филинов снова и снова прокручивал в голове, не понимая, как они, опытные ученые, участники далеко не первой Международной конференции, могли попасть в такую ситуацию. Он сидел в кресле самолета, облокотившись на спинку, с закрытыми глазами - делал вид, что заснул.
   Рядом, отвернувшись, смотрел в иллюминатор Кривоносов. Он представлял себе завтрашний разговор с Максимовым - братом Клары и заместителем директора Института Физики пространственно-временных эффектов. Ничего хорошего этот разговор не сулил. Как отчитываться за потраченные суточные, выданные институтом в счет будущего гранта? Какое жуткое невезенье! Сейчас еще Клара в машине будет приставать с вопросами!
   Коллеги молча получили свои чемоданы и вышли на улицу. Странно, но в зале для встречающих и около выхода из аэропорта ни жены, ни сотрудники лаборатории их не встречали. Пришлось ехать до метро на маршрутке. Там они распрощались - Филинов скрылся в метро, а Владимир Николаевич долго огладывался в поисках своей машины. Неужели жена даже сюда не могла подъехать?! Ведь он специально тратился на телеграмму, где подробно указал дату и время приезда, номер рейса. Странно . . . Это совсем не похоже на Клару. Раньше она всегда его встречала. Кривоносов даже начал немного беспокоиться: не случилось ли что с супругой? Решив, что сейчас все равно ничего невозможно узнать, и отогнав черные мысли, он тоже поехал домой на метро.
   Супруга была дома в полном здравии, даже неплохо выглядела. Вот только в глазах сверкали молнии.
   - Явился! Ну, и что же ты придумал, чтобы мне наврать? С кем ты провел неделю и где?
   - Клара, ты в своем уме?!
   - Я-то в своем, а в чьем ты? Кто твоя новая девка?! И на чьей квартире вы неделю развлекались?
   - У меня такие неприятности, а ты глупости придумываешь! Нет никаких девок и не было. Пусти, я пройду.
   - Да, у тебя неприятности. Я больше не намерена терпеть твои выходки! Иди, поживи в борделе. Там шлюх полно. На соседней улице клуб "Аргентинская ночь". Помнится, ты там уже бывал.
   - Да это было всего один раз. Ты же знаешь, я немцев туда водил, чтобы они подобрели и подписали контракт. Забыла, что ли?
   - Поначалу забыла, потому что дурой была, а сегодня вспомнила и все поняла.
   - Кларочка, ...
   - Катись отсюда, кобель престарелый!
   И Клара, мощным плечом отпихнув Кривоносова на лестницу, захлопнула дверь перед его носом.
   "Чего угодно ожидал, только не этого! Куда теперь идти? Мою жилплощадь мы сдаем. Выгоню жильцов - лишусь постоянного дохода. Придется Юрия побеспокоить".
   Тяжело вздохнув, Владимир Николаевич взял чемодан и вызвал лифт.
   На улице стемнело, только иногда встречались одинокие прохожие. В вагоне метро на одной лавке компания студентов пела под гитару песни Гребенщикова, на другой уютно устроился бомж.
   - "Вот оно - мое будущее", - с неприязнью посмотрев на него, подумал Владимир Николаевич.
   Дорога от метро "Таганская" до дома Филинова была уже совсем пустынной.
   Кривоносов увидел бредущего ему навстречу человека, который тоже нес чемодан. Сердце неприятно екнуло. Ну не бежать же теперь, да и куда? Может, это вовсе не жулик?
   Человек поравнялся с фонарем, и Кривоносов с облегчением увидел, что принятый им за бандита навстречу идет Юрий со своим желтым чемоданом.
   - Юрий, а я к тебе! - крикнул он.
   Филинов подошел поближе.
   - Я вам всегда рад, Владимир Николаевич, но сегодня, боюсь, не смогу вас принять. Тут чепуха какая-то вышла. Меня жена выгнала - не верит, что я в Германии был.
   - Мистика какая-то, - прошептал Кривоносов.
   - Что вы говорите? - переспросил Юрий Сергеевич.
   - Говорю, что меня Клара тоже выгнала и по той же причине. Сговорились они, что ли?
   - Ладно, Владимир Николаевич, не будем себя изводить, утро вечера мудренее. Поехали к Михаилу, пока метро работает.
   ***
   На работу на следующий день Кривоносов, Филинов и Кузнецов опоздали.
   Накануне они не стали объясняться с Михаилом. Тот подумал, что начальство загуляло и перессорилось с женами, и, не настаивая на раскрытии подробностей, пустил их ночевать.
   Но спали Кривоносов и его заместитель плохо: то ли отвыкли проводить ночи на раскладушках, то ли ломали головы над событиями прошедшего дня. Михаил еле-еле растолкал их, уснувших только на рассвете, в 11 часов утра.
   Когда к полудню трое коллег вошли в лабораторию, там уже вовсю кипели страсти. Владимира Николаевича два раза в течение утра вызывал зам. директора Максимов.
   Вера прикрывала начальника, отвечая, что он то отлучился в профком, то - в библиотеку.
   Между тем, Аня Филинова, хорошо знакомая с Надеждой и Верой, позвонила Наде, и, рыдая, рассказала об измене мужа.
   - Этого не может быть, - твердо отвечала Надежда, - Юрий Сергеевич на такое не способен. Он, конечно, всегда не прочь поговорить о женской красоте, но любит только тебя. Об этом весь Институт знает, и раз утверждает, что ездил в командировку, значит, так оно и есть.
   - А как же газета, где говорится: "жаль, что русские ученые не смогли приехать на конференцию с докладом о своем замечательном открытии"?
   - В газете все что угодно написать могут.
   - А мистер Вернер, который мне звонил и спрашивал, когда Юрий приедет подписывать контракт?
   - Аня, вы должны верить мужу. Может, мистер Вернер пошутил.
   - Такие, как он - не шутят, - Аня опять разрыдалась и бросила телефонную трубку.
   Вера с любопытством слушала этот диалог:
   - Что, загулял наш Филинов с какой-то немочкой?
   - Вера, ты же его знаешь. Как можно такое говорить?!
   - И ты знаешь. Чего глаза закрывать на простые человеческие слабости? Он вполне мог устроить себе небольшой отдых от жены.
   - Но он же ее любит!
   - Одно другому не мешает.
   - Интересно, - вмешалась в разговор Галка, - а Кривоносов-то где был?
   - Давайте Кларе позвоним, - предложила Вера, - попросим его к телефону. Может, она проговорится.
   - Да нет, - возразила Галка,- она очень сдержанная дама. К тому же, гораздо порядочнее будет дождаться Кривоносова и спросить у него.
   - Наивная ты, Галка, так он тебе и скажет. Клара хоть от неожиданности звонка может случайно что-нибудь выболтать.
   - А мне кажется, людям надо верить, - Надя укоризненно посмотрела на подруг.
   Пристыженная Галка замолчала.
   - Я знаю, почему ты их защищаешь, - перешла в нападение Вера, - помниться, лет 8 или 9 тому назад с тобой нечто подобное случилось.
   Лев Васильевич, что-то быстро и сосредоточенно записывающий в толстую тетрадь, чихнул, что сбило его с мысли, и услышал последние реплики Веры.
   - Я думаю, если мой новый прибор заработает, мы легко установим истину.
   - Какой прибор? - заинтересовалась Надежда.
   - Пока не знаю как его назвать. Может быть, по аналогии с хроноридером он будет спейсридером?
   - Раз уж наш начальник скромно отказывается от увековечивания своих инициалов, - съязвила Вера.
   - Новый прибор что, пространство будет считывать? - спросила Галка.
   Лев Васильевич улыбнулся:
   - Упрощенно можно сказать и так. Только я имею в виду не систему координат Декарта, а теорию параллельных миров.
   - Неужели можно увидеть, что происходит в параллельных мирах? - изумленно спросила Галка.
   - "Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам", - задумчиво процитировал Лев Васильевич великого Шекспира.
   - Интересные мысли у вас возникают, уважаемый Лев Васильевич,- сказал входящий в комнату вместе с Кузнецовым и Кривоносовым Юрий Сергеевич.
   - А вы что, все слышали? - удивилась Надежда.
   - Видите ли, Надюша, институт у нас, конечно, довольно старой постройки, но перегородки между комнатами, как вы помните, делали в прошлом году. Поэтому из кабинета Владимира Николаевича, где мы только что были, прекрасно слышны все разговоры. Хотя, я не о том хотел сказать. Лев Васильевич, если вы собираетесь доказывать возможность проникновения в параллельные миры, то как, по-вашему, следует объяснить, что Надежда попадает в мир, где ей хорошо, солнышко, интеллигентный кавалер приятной наружности, а мы с нашим начальником напротив - попадаем в параллельном мире в неприятную ситуацию и в компанию враждебно настроенных людей?
   - Есть у меня по этому поводу кое-какие мысли, уважаемый коллега. Касаются они личности попадающего в так называемый "параллельный мир". Но мысли эти настолько ненаучны, и даже не совсем атеистичны, что я пока воздержусь вам их пересказывать.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"