Аннотация: В далеком будущем в памяти людей останутся имена героев.
Степанов бережно развернул пластикат, отложил его в сторону. Потом четко выверенным движением снял с банки крышку. Маленькая ложечка на длинной ручке служила ему меркой.
Осторожно зачерпнув, Степанов бросил в стакан полную ложку, даже с небольшой горкой, закрыл банку, тщательно упаковал в пластикат и только после этого подставил стакан под струю кипятка. Кофе растворился без остатка.
- Вот расчистим южный сектор - уйду к земледельцам, - сам себе сказал Степанов.
В Расчистке он работал не первый год. В двадцать, еще совсем мальчишкой, ушел в тральщики. ЦОС почему-то пошел ему навстречу. Курс пилотирования малых судов рассчитан всего на две недели. А после этого целых пять лет он гонялся за космическим мусором в плоскости эклиптики.
Расчистка тогда еще не началась. Слишком опасно было входить в околоземное пространство, слишком много неожиданностей поджидало на поверхности планеты. Поэтому об установке стационарной НТ-кабины нечего было и думать. Кто бы стал рисковать людьми? Это сейчас благодать - на каждой базе НТ, можно даже вечером в гости ходить.
Степанов сделал глоток и зажмурился. В чем магия этого напитка?
На Гее производилось огромное количество сортов кофе. Часть из них в точности повторяли молекулярный состав древних земных сортов, другие синтезировались аромадизайнерами с учетом вкусов жителей Геи. Но настоящий кофе, выращенный из земных семян, обладал оттенками, которые мог различить лишь истинный гурман.
Сделать второй глоток Степанову не удалось. В мозгу взорвался сигнал: "Внимание!" Свет замигал, мыслесфера наполнилась чужими голосами. Степанов отсек посторонние входы, сосредоточился на сигнале.
Остановилась промывочная цепь. Либо поломка, либо система не смогла идентифицировать какой-то предмет.
Поломки случались нечасто. Последняя была зафиксирована при его предшественнике. Степанов размывал тяжелые нижние слои, ждал появления почвы. Правда, по оценкам профессора Лукьянова, до поверхности оставалось не меньше десяти метров. И чем ниже, тем вероятнее археологические находки.
Археологией Степанов не увлекался, однако игнорировать их не мог. Они скорее раздражали, чем радовали. Теперь до открытой почвы придется добираться на месяц, а то и на два дольше.
Степанов знал, что размыть слой до почвы - это только начало. Рекультивация, обогащение и только потом можно думать о посевах. Степанов натянул скафандр и вышел наружу.
Площадь Расчистки уже выросла настолько, что края котлована виднелись вдали на расстоянии километра во все стороны от базы.
Усилиями атмосферщиков сквозь желтое марево пробивалось слабое солнце. Тепла в скафандре Степанов не чувствовал. Он подошел ко второму участку.
Странно было видеть пустой раструб деструктора. Промывочный контур замолк, лишь блестящая лужа на желеобразной поверхности слоя напоминала о том, что недавно здесь бушевал водопад.
Степанов нажал кнопку ручного режима. Прожектор деструктора высветил серую изломанную поверхность. Размытая часть представляла собой небольшой фрагмент горизонтальной площадки, углом огороженной обломками стен. Степанов на глаз определил - бетон. До почвы еще далеко. Хотя здесь мог быть холм. Земная поверхность-то неровная.
В принципе, в этом не было ничего удивительного. Каждый школьник знает, что Земля - колыбель человечества. Правда, покинуть эту колыбель пришлось не потому, что человечество повзрослело, а потому, что безнадежно загадило свою планету. Так что строительство Геи было проведено всего за сотню лет. Объединенное человечество пожертвовало многим, торопясь возвести себе новый дом. Переселение на Гею было, безусловно, трагедией, сопровождавшейся даже жертвами, особенно в труднодоступных районах. Но это было мирное время, хоть и очень мрачное.
Покинутые города постепенно затянула желейка. Эта болотного цвета масса, похожая на крутой кисель, представляла собой колонию микроорганизмов. Вероятнее всего, образовалась она как результат человеческой деятельности, как побочный продукт какого-то производства. К сожалению, условия для нее на покинутой планете оказались весьма благоприятные, и эта гадость поглотила все, что было создано человечеством. Но полуразрушенные строения можно было найти. При расчистке то одна база, то другая обнаруживали обломки рассыпающихся стен, мостов, почти полностью уничтоженные коррозией металлические конструкции.
Но найденный фрагмент был совсем другим. Бетон не осыпался. В синеватом свете прожектора перед Степановым, словно гигантские зубы неведомого чудовища, возвышались искореженные острые обломки. Даже желейка, перемалывавшая все на своем пути, не смогла сгладить угрожающий оскал давней трагедии.
"Похоже, здесь был взрыв", - почему-то подумал Степанов.
Люди улетели, а автоматическое производство не останавливалось. И в какой-то момент технологический цикл нарушился, разорвав заводские стены. Или лаборатория. Установки не обесточили, улетали поспешно. Желейка проникла внутрь, что-то замкнула - и вот результат. Но почему остановилась цепь? Не отключая прожектор, Степанов подошел ближе. На площадке лежал человек. Вернее, видны были только протянутые вверх руки, остальное скрывалось в серо-зеленом киселе нерасчищенного участка.
***
Последний разговор с Федором оставил неприятный осадок. Лера лежала в кровати и не спала. Почему все получается так трудно? Вот теперь он улетает на Феофиону, а она остается. Его можно понять. Он замечательный эмпатосенсорик. На планете найдены признаки древней цивилизации. По расчетам астробиологов, это могли быть гуманоиды. А значит, там непаханое поле работы для Федора. Они собирались пожениться через месяц. Теперь свадьбу придется отложить. На сколько? Кто знает, сколько продлятся работы на Феофионе. Год, десять лет, пятьдесят лет... Вероятно, они вообще больше не увидятся. Что мог ей сказать Федор? Разве он мог отказаться от такой сногсшибательной работы? Это же так интересно! Да и резонанс будет огромный. Эмпатосенсорные работы такого размаха во Всемирном комитете биокосмонавтики еще не проводились. Если все получится, исследователи могут быть выдвинуты на получение государственного звания Ученого - Исследователя.
Сколько времени? Уже полтретьего ночи. Надо взять себя в руки и заснуть. Лера вытянулась на кровати и расслабилась, сосредоточилась на аутотренинге. Только стали слипаться глаза, как раздался звонок. Лера нащупала в темноте пульт, включила изображение. В кресле сидел профессор Тополинский. Его лысина поблескивала в теплом ночном свете, а глаза смотрели устало. Лицо профессора осунулось. Лера знала, что у него неприятности в семье, из-за которых он почти не спит ночами.
- Лерочка, прошу прощения за поздний звонок. Но завтра будет поздно.
- Ничего, Иван Михайлович, я еще не спала.
- Лера, у меня к вам важное дело. Оно заключается в том, что я предлагаю вам лететь на Феофиону.
- Мне? Как?! В каком качестве?
- В качестве археолога, естественно. Карпов лететь не может, поскольку у него жена должна родить через четыре месяца. Мне предложили подобрать другую кандидатуру, и я выбрал вас.
- Иван Михайлович, но я же не смогу. Там нужен очень опытный в космической археологии человек. А у меня все работы касаются раскопок на Земле.
- Вы сможете, Лера. У вас замечательные задатки настоящего ученого - честность, бескомпромиссность, пытливость ума. Я уверен, что там нужны именно вы.
- Спасибо вам, профессор. Вы не представляете, как я вам благодарна. Я буду стараться изо всех сил.
- Я на это надеюсь. За несколько недель до отлета вы должны проштудировать все, что известно о Феофионе. Археологические раскопки там обещают открыть нам интереснейшие факты древней цивилизации планеты.
- Это очень интересно. Я и мечтать о такой работе не смела. Даже не знаю, почему вы вспомнили обо мне.
- Ну, мне помогли вспомнить. Ваш хороший друг Федор Носков напомнил о вашей специализации. Завтра будьте готовы к разговору в Комитете биокосмонавтики. Спокойной ночи.
У Леры потеплело на душе - Федя постарался, чтобы ее тоже взяли в экспедицию. Значит, он не стал отказываться от нее во имя науки.
***
Лера так и не смогла заснуть. Пробовала поискать в сети материалы по Феофионе, но ничего путного не нашла. Видимо, материалы были секретные. А ехать в МАК за разрешением времени уже не осталось.
В восемь утра она встала и пошла на кухню заказать себе чашечку кофе эспрессо. Кофе получился отменный. "Женщины в прошлом тратили уйму времени на приготовление пищи, которая еще не всегда получалась вкусной. Насколько сейчас все стало проще", - подумала Лера.
Она быстро оделась и подошла к окну. Утро выдалось, как на заказ. Голубое небо отражалось в кристально чистом застывшем озере, снег рассыпался миллиардами ярких брызг, так что глазам было больно. Температура где-то минус десять - любимая Лерина зимняя погода.
Спать совершенно не хотелось. Мешало волнение. Что-то ей скажут во Всемирном комитете биокосмонавтики? А главное, что спросят.
Стараясь не накручивать себя и не волноваться, Лера накинула теплую куртку на искусственном меху и побежала к НТ-кабинке. Она не любила опаздывать. Уж если суждено опозориться перед высоким начальством, пусть это хотя бы будет вовремя.
В искомой комнате в ВКБК сидело трое мужчин. Один из них, слава тебе Боже, был профессор Тополинский. Еще один, громадный, с руками, как ковши экскаватора, в военной форме - начальник экспедиции на Феофиону Михаил Андреевич Кораблев. Третий мужчина, миниатюрный, с черными усами и очень прямой спиной, бортинженер Лев Иосифович Рябикович. Все они смотрели на Леру вполне благожелательно.
- Ну что, девушка, готовы к дальним странствиям? - спросил Кораблев.
- Я не совсем..., - забормотала Лера, - но я обязательно все успею, не сомневайтесь.
- Ничуть не сомневаюсь, - успокоил ее Кораблев, - Иван Михайлович кого попало рекомендовать не будет. Вот зачем мы вас вызвали. Вы представляете, чем будете заниматься в экспедиции?
- Конечно, - быстро ответила Лера, - археологией, раскопками.
- Все это правильно, - возразил Кораблев, - но вы понимаете, что это не Земля? Вы знаете, что это первый случай, когда нам, я имею в виду, человечеству, удалось найти следы существ, сходных с нами по строению. А возможно, и по культуре. На членов экспедиции ложится огромная ответственность. Вы, небось, думаете, что это почет, известность, интервью, репортажи с места раскопок. На самом деле это - наш первый и, может быть, единственный шанс понять, как развиваются гуманоидные цивилизации. Может быть, этой цивилизации уже нет, а возможно, она существует и сейчас, но перебралась на другую планету или даже несколько планет. Кто они, друзья нам или враги? От правильного решения зависит очень многое.
Лера молча кивнула.
Маленький Лев Иосифович пристально смотрел на Леру, не произнося ни слова. Ее это очень беспокоило. Иван Михайлович тоже молчал, но как-то по-доброму.
- Так вот, - продолжал Кораблев, - до Феофионы лету один год. В полете раскопок нет. Но я не могу допустить, чтобы экипаж бездействовал. Во-первых, вы будете учиться сами и учить других. Во-вторых, вы будете дежурить, подменять пилота.
- Но я же не умею, - испугалась Лера.
- А уметь вам ничего не надо. Корабль полетит на автопилоте. Дежурный должен только фиксировать аварийные показания приборов, да и то в случае, если откажет автоматика.
- Да, конечно. Я хоть весь полет могу дежурить.
- Весь не надо. Дежурить будут все по очереди. Аварийной ситуации, скорее всего, не будет. Но надо не заснуть на посту. Еще есть дежурство общего плана - включать автоуборщиков и автоповаров, следить за их работой. У нас роботы немного устарели, других пока не выделяют. Вот если справимся с работой на Феофионе, потребуем переоснащения корабля. Хотя, когда там начнет работать НТ-кабина, корабль не понадобится. Его транспортируют обратно на землю два человека - пилот Березин и бортинженер Рябикович. Это все, что мы хотели вам сказать. Вопросы есть?
- Нет, товарищ командир.
- Вот и хорошо. Вы свободны. Готовьтесь к полету.
Лера выпорхнула на улицу, как на крыльях. Как здорово все обошлось! Зря она волновалась. Завтра она встретится с Федором, и они отправятся знакомиться с экипажем.
***
Ну вот, теперь начнутся раскопки, расчистка остановится. Но, с другой стороны, можно позвонить Лере. Степанов представил, как она нетерпеливо встряхивает головой, прогоняя упрямую челку.
Может быть, это и не так плохо, что цепь остановилась.
Степанов вернулся на базу и вызвал соединение. Доложить начальству можно было и так, но Степанов включил изображение. Дежурил Гусев. Как всегда, он молча выслушал сообщение, кивнул и отключился. Зачем вообще нужны эти доклады? Все равно информация поступает на центральный пульт. Но люди не хотят отказываться от традиций, даже если они утратили прежний смысл.
Размышляя на посторонние темы, Степанов вызвал соединение. Это получилось так естественно, как будто он должен был рассказать о находке именно Лере. Будто и не было на Гее других археологов, и именно он, а не Гусев должен был организовать комиссию для определения ценности находки.
Разговор c Лерой вышел короткий и на бегу. Она собиралась на Феофиону, и мелкие находки на Земле ее уже не интересовали. Но из вежливости она обещала заскочить на несколько часов, взглянуть, что к чему.
Степанов точно знал, что надеяться ему не на что. Федор - отличный парень. И вообще, его земледелие Лере неинтересно. Но он все равно бросил все дела и пошел приводить в порядок жилой модуль. Даже новую банку кофе достал, чтобы не ударить лицом в грязь.
***
В космопорт Лера попала на следующий день ближе к обеду. Взлетная площадка была закрыта от посторонних глаз огромным синим куполом. Федор объяснил Лере, что при взлете корабля купол сверху раздвигается в стороны, освобождая выход в космическое пространство. Лера увидела межгалактический космопорт в первый раз.
- Как это здорово, Федя! Так величественно! Тут только и начинаешь понимать всю мощь космических начинаний землян.
- Ну, ты особо не восторгайся. У нас еще полно недоделок, тонких моментов. Хотя, конечно, все это постепенно станет работать как единый хорошо отлаженный механизм. А сейчас недостатки автоматизации системы космопорта компенсируются высокой квалификацией его сотрудников. Вот сейчас ты познакомишься с экипажем экспедиции на Феофиону, и убедишься в этом сама.
- Что-то мне страшновато, - тонким голосом призналась Лера.
- Да ерунда. Все они - отличные ребята. Сейчас обедают в "Космическом волке". Это ресторан для служащих космопорта. После обеда настроение у ребят будет отличное. Так что бояться нечего. А если кто и начнет несколько надменно с тобой разговаривать, ты не обращай внимания.
- И ты за меня не заступишься?
- Ну, это не тот случай. Просто, понимаешь, свои заслуги у нас принято доказывать делом. А пока не доказал, терпи недоверие. Короче, пошли в ресторан.
Как он сказал: "У нас!", уже чувствует себя членом команды...
"Космический волк" представлял собой длинный непривлекательный сарай. Казалось, он был построен из непригодившихся на стройке космопорта материалов. Но когда Лера с Федором вошли внутрь, оказалось, там очень уютно. На окнах висели пестрые занавесочки, столики были сделаны из новенького блестящего пластика, мягкие кресла возле столиков так и звали в них присесть. Народу было немного. Два - три человека сидели по одиночке, еще одна небольшая компания сидела вместе, сдвинув для этого столы.
Рыжий конопатый парень из этой компании увидел вошедших и замахал им руками.
- Федя, привет! Иди к нам.
- Привет, Петька. Я иду, только я не один. Со мной новый археолог, Лера Камышова.
Они подошли к веселой компании. Разговоры за столом сразу стихли.
Высокий русоволосый парень с темными глазами, смотревшими очень сердито, недоверчиво повернулся к Лере.
- Вы, что же, вместо Макса Карпова полетите?
- Да. Понимаете, меня профессор Тополинский пригласил, - начала оправдываться Лера.
- Лера, это Вася Березин, наш первый пилот, - вмешался Федор.
- Ты, Федя, подожди. Девушка, видимо, думает, что если ее профессор пригласил, то все ее будут уважать и ходить перед ней на задних лапках. А нам не нужны женщины в экипаже. От них только сплетни и раздоры.
- Вам, видимо, не везет с женщинами, - Лера обиделась и от этого осмелела.
- Вася, ну что ты в бутылку лезешь, - вступил в беседу конопатый парень, - девушка, вы не обижайтесь. Чуть что, обращайтесь ко мне. Я Петр Качан, второй пилот. В обиду вас никому не дам.
- Вот это жаль. Но я все равно вас в обиду не дам. Вы что, плачете?
- И не думаю. Я буду делать свою работу, а кто перед кем на задних лапках ходит, мне неинтересно, - сурово возразила Лера.
Как ни странно, первый пилот после этих слов заметно повеселел.
- Лера, познакомься с остальными. Вот Армен Леордян, наш биолог, Вахтанг Ромиашвили, химик, Альберт Палацис, астроном, Тарас Луженко, метеоролог, - представил Федор участников экспедиции.
Дальше обед пошел, как по маслу. Ребята шутили. Лера смеялась. Все оказались очень милыми и симпатичными. Через полчаса она уже была безумно рада, что полетит на Феофиону в такой славной компании.
***
Лера выпорхнула из НТ в синем комбинезоне, который так шел к ее глазам, что у Степанова дух перехватило. Как женщины умудряются так выглядеть? Его собственный буро-коричневый комбинезон, запачканный во многих местах, проеденный желейкой и заклеенный пластикатом, сидел на нем, как мешок на картошке. Но Лера будто ничего и не заметила.
- Привет, Лешка. Ну, показывай, что отрыл.
Степанов молча натянул скафандр, показал Лере, где взять второй, и они вышли под моросящий едкий дождик. Сегодня небо было особенно мрачным, коричнево - серым. Что ж, для демонстрации покойника самое то.
До второго участка шли молча. Лера не хотела обижать Степанова, рассказывая, как ей повезло. А Степанову вполне хватало того, что Лера - вот она, рядом. Он с удовольствием шел бы так всю жизнь.
Была середина дня, но находку все равно пришлось подсвечивать. Прожектор деструктора выхватил из промозглой серости уже знакомые очертания бетонных обломков и белые-белые руки, которые когда-то были живыми.
Лера наклонилась к находке, достала анализатор. Сейчас, при свете дня, Степанов понял, что бетон сохранился не просто так. Он был залит матовой стекломассой, которая сливалась с бетоном по цвету и надежно законсервировала острые обломки. Сейчас они немного отсвечивали под дождем, и от этого сходство с зубами еще усилилось.
Лера выпрямилась. Она уже не улыбалась.
- Знаешь, Леша, мне кажется, это не настоящие руки, то есть они искусственного происхождения. Ты не мог бы размыть еще немножко? Метр или полтора?
- Могу. Но если вручную, часа полтора уйдет. Ты же торопишься?
- Я подожду.
Лера с площадки не ушла. Она молча смотрела, как Степанов по старинке, лопатой, скидывал желейку в раструб деструктора, а потом пустил воду на самый малый. Они стояли рядом и ждали.
Площадка между зубьями стала шире, тело лежало в самом узком месте, лежало так, будто бегущий человек упал, протягивая к чему-то руки, да так и остался лежать навсегда. Было в его позе что-то трагическое и в то же время казалось, что он успел дотянуться.
- Леша, мне кажется, это памятник. Тут был взрыв и случилось что-то ужасное. Этим надо всерьез заниматься.
- Ты же улетаешь. Думаешь, это кому-то интересно?
- Я не знаю. Лешенька, мне сейчас очень-очень некогда, но я тебе обещаю, я что-нибудь придумаю. А ты пока не трогай все это, ладно?
***
Лера сидела на лавочке и ждала Федора. Они могли бы встретиться, не выходя из дома. Электроника позволяла увидеться с фантомом, услышать его голос, даже почувствовать тепло, которое имитировало встречу с живым человеком. Но для этого разговора надо было ловить мельчайшие оттенки выражения глаз. Важны были нюансы голосовой вибрации. Только так ей удастся убедить его, что она не может поступить иначе. Федор, конечно, почуял неладное, когда она настояла на личной встрече. Как тяжело говорить то, что она собирается ему сказать!
Она пришла на свидание на пятнадцать минут раньше. Надо было собраться, взять себя в руки. Лера не заметила, что по ее щекам потекли слезы.
К лавочке подошла незнакомая молоденькая девушка, вышедшая на прогулку.
- Тетенька, вам плохо? - спросила она у Леры.
"Конечно", - подумала Лера, - "я для нее тетенька. Ей шестнадцать лет, а мне почти тридцать".
Девочка выглядела совсем юной. Красная курточка, вязаная шапочка с пумпоном, узкие брючки - все говорило о том, что девочка собиралась на каток или на пробежку по парку.
- Нет, милая, мне хорошо. От мороза глаза слезятся, - ответила Лера.
- Вы смотрите. Я медсестра. Если надо, могу вам помочь.
- Нет, мне ничего не надо, - возразила Лера.
- Знаете, я тут неподалеку бегать буду. Я к вам через десять минут еще подойду, посмотрю, как вы себя чувствуете. А если хотите, пойдемте ко мне чай пить.
- Спасибо, девочка, я не могу. У меня тут встреча назначена.
- Тогда я побежала?
- Конечно, беги.
Девочка побежала в глубину парка, оглядываясь на бегу на Леру.
Лера встала со скамейки и начала прохаживаться по аллее. Кто-то подошел сзади и взял ее под руку.
- Федя, это ты?
- Я, лапушка, конечно, я. Что случилось? Что ты хотела мне сказать при личной встрече?
Обычно большой и веселый Федор выглядел непривычно обеспокоено. Он даже как-то сжался в размерах.
"Все-таки есть на свете интуиция", - подумала Лера, - "он еще ничего не знает, а волнуется".
Сама она немного успокоилась. Надо было все ему сказать.
- Понимаешь, Феденька, я не смогу полететь с тобой на Феофиону, - выпалила Лера.
- Как не сможешь? Что за ерунду ты говоришь?
- Это не ерунда. Ты, вероятно, слышал, что во время расчистки квадрата А16 на Земле обнаружены странные развалины. Они похожи на памятник конца двадцать первого - начала двадцать второго века. Это еще предстоит выяснить.
- Ну, допустим. А причем тут ты?
- Я же археолог, Феденька, специалист по истории Земли.
- Но на Феофионе тоже нашли развалины древнего города.
- Конечно, я знаю. Но ты пойми, дорогой, что Феофиону и без меня исследуют. Полетит Раиса Макарова. Она тоже археолог. А на Земле чистильщики просто сроют развалины и утилизируют, если я не вмешаюсь.
- У тебя есть время вмешаться. Зайди на сайт Ассоциации исследования Земли. Подай заявление.
- Видишь ли, милый, эта Ассоциация сейчас мало что решает. Сейчас в чести совсем другие люди. На первом месте по значению ставят расчистку Земли и подготовку ее к возвращению людей на исконное место обитания. Только если я вмешаюсь, начну проводить археологические изыскания, памятник можно спасти. Он же имеет огромное значение для понимания истории наших предков.
- И ты готова пожертвовать нашей с тобой любовью для истории предков?
- Не для предков, Феденька. Это очень важно для нас и наших современников. Мы не должны за глаза считать предков слабаками и подлецами. Да, они погубили свою планету, но очень важно знать, как все было на самом деле. Ты же хочешь, чтобы твои дети гордились своим прошлым?
- Хочу, конечно. Если эти дети будут. А кроме тебя, никто не может заняться раскопками?
- Нет, дорогой. Это могу сделать только я.
- Подожди. Не решай все сгоряча. Подумай хорошенько.
- Я уже думала. Феденька.
- Плохо думала. Ты же должна понимать, что экспедиция на Феофиону может продлиться несколько десятков лет.
- Я понимаю.
- Ты отдаешь себе отчет, что мы можем встретиться с тобой только в глубокой старости? Ты же хочешь выйти за меня замуж, родить наших общих детей?
- Это запрещенный прием, мой милый.
- Я просто хочу убедиться, что не безразличен тебе.
- Ты же знаешь, что я без тебя жизни не представляю.
- Зачем ты тогда берешь на себя такое непосильное бремя? Брось. Кто-нибудь другой будет ковыряться в этих земных развалинах. А ты займешься цивилизацией на Феофионе. Мы поженимся. Через несколько лет нас произведут в Ученые - Исследователи. Это всеобщее уважение, почет, слава. Разве ты этого не хочешь?
- Хочу, дорогой. Но я должна...
- Кому должна?
- Тебе, себе, Ивану Михайловичу, всем. Извини, любимый. Все уже решено.
- Лерочка, я сейчас должен уйти. У меня встреча с начальником экспедиции. А ты подумай. Стоит ли ломать наше будущее? - Федор неуверенно развернулся и, опустив голову, побрел к выходу из парка.
Лера с тоской смотрела ему вслед. Лера знала, в душе он уже понял, что она не передумает.
***
Археологи продвигались медленно. Широкими лопатами они снимали желейку слой за слоем, проверяли структуру, чтобы не пропустить мелкий предмет, и снова за лопату. Эта работа мало изменилась за века. Даже когда не надо искать, когда точно знаешь, что найдешь, главное - не повредить находку.
Приехали все, кого она позвала. Лера даже не ожидала, что соберется столько народа. Здесь были и ребята, с которыми она копала в Барселоне, и реконструкторы с Камчатки, мечтавшие воссоздать на Гее долину гейзеров, и даже Джеймс Баретти, автор монографии об истории Смоленска.
Лера стояла в стороне и молча смотрела на раскоп. Никто не заговаривал с ней, не упрекал за безделье. Сердце колотилось так, что ей казалось: все видят ее волнение.
Площадка уже сильно расширилась. За плитой и зубцами со следами взрыва открылась еще одна стена. По контрасту с белой композицией на переднем плане, она была украшена цветной мозаикой. Эта стена была гораздо выше белых обломков. И там в высоком голубом небе летели птицы, а внизу среди травы и цветов играли дети. Веселые, улыбающиеся люди расположились вокруг фонтана, и струи воды будто звенели в жарком летнем воздухе.
Справа от мозаики на узкой белой полосе золотыми буквами было что-то написано. Длинная надпись начиналась там, где парили птицы, и шла почти до самой земли.
Археологи остановились. Кто-то просто отдыхал, кто-то пытался разобрать старинные буквы.
Лера подошла ближе. Этот язык был ей знаком. Так писали в начале третьего тысячелетия, на рубеже двадцать первого и двадцать второго веков.
Лера разобрала золотые буквы, и у нее перехватило дыхание. Она сжала кулаки, чтобы не расплакаться, и так впилась ногтями в ладони, что пальцы побелели. Степанов взглянул на нее, подошел и стал рядом. Лера этого не заметила. Поэтому она вздрогнула, когда Степанов положил ей руку на плечо.
- Ты чего? Это ведь не настоящий мертвец, просто памятник.
- Да, не настоящий. От настоящего ничего не осталось.
- Ты понимаешь, что там написано?
- Да. Знаешь, Лешка, раньше были такие люди, которые любили убивать других. Просто так. Тех, кто ничего не подозревал и не сделал им ничего плохого. Это называется терроризм. А потом все прошло, люди тогда хорошо жили. Но осталось то, чем убивали. И вот однажды в парке собралось много людей, у них был праздник. Дети играли и нашли гранату, оставленную, наверное, сто лет назад таким террористом. Она лежала под тонким слоем грунта на детской площадке. Граната могла взорваться и убить очень много людей. И она взорвалась. Но люди остались живы. Ваня Кузнецов, молоденький мальчишка, ему было всего двадцать. Он мог прожить еще лет шестьдесят или семьдесят. Но он их спас. За это ему поставили памятник.
- Как? Что он сделал?
- Он закрыл бомбу своим телом.
Эпилог
Лера с Федором увиделись через три года. Как раз за этот период на Феофионе был построен городок ученых, и запущена в действие первая на планете НТ-кабина. Начальник экспедиции властью, данной ему Международной ассоциацией космонавтики (МАК), объявил их мужем и женой. На свадьбе Леры и Федора гуляла вся экспедиция, а также гости - профессор Тополинский и агроном Леша Степанов.
Раскопки на Земле в квадрате А16 к этому времени были завершены. Памятник восстановлен. И о подвиге двадцатилетнего москвича Ивана Петровича Кузнецова, закрывшего своей грудью взрывчатку террориста и спасшего тем самым десятки человеческих жизней, узнали далекие потомки землян.