Миддлтон Дж. : другие произведения.

Серая книга призраков

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга Джесси Аделаиды Миддлтон содержит рассказы "о встречах с призраками", легенды и пр. Это не мистика, а городской и сельский фольклор, "рассказы у камина". Выкладываю в сокращении. Средневековые баллады и стихотворные фрагменты не смог даже прочитать.

THE GREY GHOST BOOK

Middleton, Jessie Adelaide

London

Nash & Grayson,

1930

  
  

СОДЕРЖАНИЕ

  
   ПРИЗРАКИ ЛОНДОНА
   ДОМ С ПРИЗРАКАМИ В КЕНСИНГТОНЕ
   ПУСТАЯ КОМНАТА
   ЗАГАДКА БЕРКЛИ-СКВЕР
   ПРИЗРАК ЭРЛ КОРТА
   ПРИЗРАКИ ЧЕЛСИ
   ПРИЗРАК НА ПИККАДИЛЛИ
   СТАРИК НА ХЭМПСТЕДСКОЙ ПУСТОШИ
   СТРАННЫЙ ДОМ В ЧЕЗВИКЕ
   УЖАСНЫЙ МОНАХ
   НАИБОЛЕЕ ДОСТОВЕРНЫЕ ИСТОРИИ О ПРИЗРАКАХ
   ЖЕНЩИНА В ГОЛУБОМ
   СЕМЕЙНЫЕ ЛЕГЕНДЫ
   КРИЧАЩИЙ ЧЕРЕП
   ЛЕДЯНОЙ МАЛЬЧИК ИЗ ХИЛТОНА
   МЕЛЬНИК ИЗ ЗАМКА СПЕДЛИНГ
   ЛЭМБТОНСКИЙ ЧЕРВЬ
   ЧЕРНАЯ ПОВЯЗКА
   ДЕВОНШИРСКАЯ ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ
   СЧАСТЬЕ ЭДЕНХОЛЛА
   ПРОКЛЯТЬЕ ЗАМКА ГЛЭМИС
   ПРИЗРАК ЛИТТЛКОТА
   БЕЛЫЕ ЛЕБЕДИ КЛОУЗБАРНА
   КРОВАВЫЙ СЛЕД. ЛЕГЕНДА СМИТХИЛЛС ХОЛЛА
   ЛЕДИ В БЕЛОМ ИЗ СЕМЬИ ЛИТТЛТОН
   СПРЯТАННЫЙ СУНДУК
   "ОДЕТАЯ В ШЕЛК"
   БАРАБАНЩИК ЭЙРЛИ
   ТЕТРАДИ, ПОКРЫТЫЕ КРОВЬЮ
   "НЕВЕСТА ДЖЕССАМИ" И ЕЕ ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ
   ПРИЗРАК АННЫ БОЛЕЙН
   ТОМАС РИФМАЧ И ЛЕГЕНДА О КАМНЯХ
   ПОСЕЩАЕМЫЙ ОХОТНИЧИЙ ДОМИК
   ЛИПКАЯ РУКА
   ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ МИССИС ВЕЙЛ
   МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК В ТУРЕЦКОЙ ФЕСКЕ
   ЛЕДИ С ФИОЛЕТОВЫМИ ГЛАЗАМИ И ДР.
   ПРИЗРАК СЭРА ДЖОРДЖА ВИЛЛЬЕРСА
   ПРИЗРАЧНАЯ ПТИЦА
   ТАИНСТВЕННЫЙ СВЕТ И ГОЛОВА ГОРГУЛЬИ
   НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО
   СКРЫТОЕ ПИСЬМО
   ПРИЗРАКИ ЛЕДИ ФЭНШОУ
   СЕКРЕТ СТАРОГО КОЛОДЦА
   "ДЕРЕВО СУДЬБЫ" И "БАБУШКА"
   ДВЕ САФФОЛКСКИЕ ИСТОРИИ
   КОМНАТА АББАТА
   СПРЯТАННЫЕ ШЕСТЬ ПЕНСОВ
   КОРОЛЕВСКИЕ ПРИЗРАКИ И ПРИЗРАКИ, ПОСЕЩАЮЩИЕ ТАУЭР И ДРУГИЕ КОРОЛЕВСКИЕ МЕСТА
  

ПРИЗРАКИ ЛОНДОНА

ДОМ С ПРИЗРАКАМИ В КЕНСИНГТОНЕ

  
   Около полугода назад, один мой друг-литератор, интересующийся, подобно мне, оккультными явлениями, поведал мне о доме в Кенсингтоне, который, как было хорошо известно, посещался, и спросил, не желаю ли я составить ему компанию, посетить этот дом и самой составить представление по данному вопросу.
   Я, естественно, согласилась, и в один дождливый ноябрьский день мы позвонили в дверь дома, располагавшегося на тихой улочке. Здесь, как оказалось, практиковал брат моего друга, врач по профессии.
   Дом высокий, четырехэтажный, с небольшим участком земли в задней части, мрачноватый на вид, но вполне обычный и в неплохом состоянии. Верхние комнаты используются как приемные, операционные и диспансер. В подвале, окна которого более чем наполовину ушли в землю, живут смотритель - отставной моряк, и его жена.
   Брат моего друга предложил нам поговорить с ними и самим услышать о происходящих здесь необычных событиях, которые ни он, ни другие обитатели дома были совершенно не в состоянии объяснить.
   Поскольку у меня нет права раскрывать настоящие имена смотрителя и его жены, я буду называть их мистер и миссис Ли. Когда мы вошли в гостиную, миссис Ли - молодая и очень красивая женщина - склонилась над колыбелью, в которой лежал ее милый ребенок, возрастом несколько недель. На плите свистел чайник, все казалось таким обыденным, что было невозможно представить себе, чтобы здесь являлся призрак.
   Я постаралась задать вопрос очень деликатно, но миссис Ли сразу же посерьезнела. По ее собственным словам, она была "сыта призраком по горло". Однако, увидев, что я очень интересуюсь этим предметом, любезно рассказала мне все, что ей было известно, и я постепенно знакомилась с деталями одного из самых жутких случаев появления привидения, с какими когда-либо сталкивалась.
   Чтобы читатель лучше все себе представлял, я сначала опишу расположение комнат. Комнаты, которые занимают миссис Ли и ее муж, расположены в подвале и на самом верху дома. Их гостиная - большая кухня, о которой я уже сказала - расположена в передней части, и к ней ведет, из прихожей, длинный пролет широких каменных ступеней. На первом этаже, над подвалом, имеется приемная и комнаты, занимаемые доктором Дж. и братом моего друга. Над ними, на втором этаже, расположена еще одна приемная, а также большой диспансер, где хранятся лекарства и истории болезней.
   Миссис Ли и ее муж были обеспокоены странными, какими-то сверхъестественными, звуками. По ночам они отчетливо слышали, как по дому кто-то ходит. Кто-то тяжело и гулко ступал по каменным ступеням. Они вставали, открывали дверь и тщательно осматривали дом от крыши до подвала, но ничего не находили. Шум обычно возникал между часом и тремя, так часто, что они почти привыкли к нему.
   Эти звуки стали тревожить их, когда они прожили в доме совсем недолго, и они понятия не имели, что с ним что-то не так.
   Мистер и миссис Ли спали, когда, как-то ночью, их одновременно разбудил звук громких шагов, спускавшихся по каменной лестнице, ведущей в подвал. Они лежали тихо и прислушивались. Шаги приближались; кто-то направлялся вниз по лестнице к комнате, в которой они спали. Медленные и тяжелые, они стали слышны в комнате, пока не замерли возле стола, стоявшего в центре комнаты.
   Последовала пауза, а затем Ли и его жена услышали то, что описали как звук падения тяжелых мокрых тряпок на пол. Ли вскочил с кровати и зажег газ. Комната была абсолютно пуста.
   Он поспешно все осмотрел, заглянул в шкаф, но безрезультатно. Выйти из подвала было можно только по каменной лестнице, и посетитель, если таковой был, должен был прятаться в подвале. Но тщательные обыски не дали результата, и, согласившись, что "это, в самом деле, очень странно", супруги снова легли спать.
   Вскоре Ли разбудил ужасный треск стекла в аптеке. Испугавшись, что вещества, пролившись из бутылок и смешавшись, могут вызвать взрыв, супруги как можно быстрее поспешили наверх.
   Добравшись до аптеки, они обнаружили, что здесь все совершенно спокойно. Ни одна бутылка не была разбита, ничто не сдвинуто с места. В комнате никого не было, и оставалось совершенно непонятным, что могло стать причиной шума.
   Ли и его жена снова обыскали дом сверху донизу, - и снова безрезультатно, - после чего легли спать. Остаток ночи прошел спокойно.
   Однажды вечером, вскоре после этого случая, старшая дочь Ли подошла к матери и сказала: "Мама, в кладовой прячется какой-то человек".
   Удивленная, как кто-то мог попасть туда, - поскольку не слышала шагов на лестнице, - миссис Ли пошла взглянуть, кто это. Когда она подошла к кладовой, - возле кухонной двери, - она увидела и услышала как ключ, торчавший в замочной скважине, повернулся. Затем раздались шаги, и она почувствовала, как ее обдало холодным воздухом. Она открыла дверь и заглянула внутрь. Там никого не оказалось. Когда она спросила дочь, что та видела, девочка ответила: какой-то черный человек вошел в кладовую и закрыл за собой дверь*.
   --------------
   * В другой раз, вечером, пришел мастер, посмотреть швейную машинку миссис Ли, стоявшую на кухне. Когда они осматривали ее, то услышали, как открылась дверь кухни, и кто-то вошел. Забыв, что ее муж отсутствует и собирался вернуться много позже, она, не оборачиваясь, спросила: "Это ты, Билл?" Ответа не последовало. Миссис Ли и мастер обернулись. В комнате никого не было. Они оба слышали, как открылась дверь, и кто-то вошел, и оба ощутили прилив холодного воздуха.
  
   Эти явления постоянно повторялись, более или менее одинаково, и ни одно из них не получило своего объяснения.
   Наступивший сочельник добавил еще один странный случай. Миссис Ли, занятая на кухне, была обеспокоена частым стуком в заднее окно, выходившее на участок земли позади дома. Это окно находится на верхней площадке каменной лестницы, ведущей в подвал, и миссис Ли была поражена, услышав, как кто-то стучит в него, поскольку сад был обнесен высокой изгородью, и попасть в него иначе, чем через дом, было невозможно. Следовательно, тот, кто стучал, должен был либо находиться в доме, либо в обнесенном стеной саду, не имея возможности скрыться.
   Миссис Ли несколько раз поднималась посмотреть, кто стучится; наконец, открыла окно и выглянула в сад, но, никого не увидев, продолжала свою работу.
   Вскоре пришла одна из соседок и сказала:
   - Кто-то стучится в ваше окно. Я решила прийти и сказать вам об этом.
   Миссис Ли объяснила, что поднималась на стук, но никого не увидела.
   - Понятно, - пробормотала соседка. - Даже не знаю, как вы можете жить в этом доме. Я бы не стала этого делать даже в том случае, если бы с меня не брали плату.
   После чего ушла.
   Стук и шаги были слышны по-прежнему, причем эти звуки были настолько странными, что миссис Ли принялась расспрашивать о доме, стараясь узнать о людях, которые жили в нем раньше, при этом ничего не рассказывая о происходящем в нем, опасаясь насмешек.
   В течение некоторого времени она не узнала почти ничего, за исключением того, что дом имел репутацию посещаемого. Об этом она слышала от соседей, сообщивших ей, что полиции этот факт также известен. В подтверждение этих последних слов миссис Ли сказала мне, что, как бы то ни было, дежурный констебль, как правило, внимательно присматривался к дому, а один или двое из них задали несколько странных вопросов, стараясь не показывать интереса; следовательно, полиция наверняка знала о каких-то случившихся здесь странных событиях.
   Однажды медсестра, жившая в том же районе, пролила свет на этот вопрос. Она рассказала, что слышала историю о том, будто несколько лет назад один из врачей, живших в доме, убил на кухне женщину, после чего поднялся наверх, в аптеку, и застрелился. Оба тела были увезены из дома полицией.
   Возможно, этим и объяснялась тайна странных шумов. Несчастный доктор, будучи не в состоянии упокоиться в могиле, посещает по ночам место своего преступления, воспроизводя свой ужасный поступок. Спустившись по каменной лестнице на кухню, он убивает свою жертву и вытирает кровь большими матерчатыми тампонами, используемыми при операциях. Затем он заходит в кладовую (запирает за собой дверь) и моет руки, очевидно, с намерением избавиться от следов преступления. Однако когда он поднимается наверх, его одолевает либо страх, либо раскаяние; он стреляется в аптеке и падает, с грохотом обрушивая бутылки.
   Его беспокойные шаги слышны повсюду в доме, вверху и внизу, в комнатах и в подвале.
   Мне до сих пор не удалось узнать детали совершенного преступления и самоубийства. Если бы доктор дожил до суда, конечно, подробности стали бы известны. Медсестра не могла точно сказать, когда это случилось, но она разговаривала со стариками, ныне умершими, которые сами видели, как выносили тела.
   Если кому-нибудь из моих читателей, интересующихся криминалистикой, удастся что-нибудь узнать об этом происшествии и он захочет поделиться со мной этой информацией, я буду ему чрезвычайно признательна.
   Медсестра не слышала подробностей случившегося с мистером и миссис Ли. Когда она рассказывала эту историю, она знала только, что в доме, по слухам, обитают привидения, но ее информация настолько точно соответствовала тому, что мистер и миссис Ли видели и слышали, что, по всей видимости, может служить объяснением.
   У меня есть еще одно подтверждение того, что в доме происходит нечто необычное. Доктор Дж., работавший допоздна, увидел в открытой двери нечто, напоминавшее мужскую ногу. Будучи занят, он просто крикнул: "Войдите!" После чего, увидев в дверном проеме темный силуэт, направился к нему, но тот мгновенно исчез. Он тщательно осмотрел дом, но нигде никого не было, и он не слышал, чтобы кто-то спускался по лестнице после того, как фигура исчезла.
   Мне сказали, что одна из женщин-фармацевтов называет некий шкаф "призрачным шкафом" по причине исходящего из него шума, когда она задерживается в аптеке допоздна.
   Рассказ миссис Ли был подтвержден в каждой детали ее мужем, добавившим к нему несколько фактов и с живостью описавших, как шаги убийцы были слышны на лестнице, затем в кухне, а также ужасный звук мокрых матерчатых тампонов, использованных убийцей для сокрытия следов своего преступления, совершенного в тихий ночной час.
  

ПУСТАЯ КОМНАТА

  
   Одной из самых известных личностей Лондона является "Чейро", хорошо знакомый обществу хиромант. Будучи по натуре мистиком, он - адепт оккультизма или, как он сам его называет, "живой души вещей"; используя свою силу, он вступает в контакт с некоторыми знаменитыми людьми, в том числе королем Эдуардом VII, У.Ю. Гладстоном, Г.М. Стэнли, Джозефом Чемберленом, лордом Расселом из Киллоуэна, Чарльзом Стюартом Парнеллом и Марком Твеном.
   Он читал руки всех этих знаменитостей, помимо сотен других, и был первым, кто вознес эту оккультную науку на подобающее ей место среди прочих оккультных наук.
   Он совершенствовал свое умение среди брахманов, исследовал тайны Египта, глубоко погружаясь в скрытные знания древних; посещал больницы и даже тюрьмы во многих странах мира, чтобы изучить ладони всех представителей человечества.
   Когда я впервые встретила Чейро, у него был очень интересный опыт, связанный с домом в Лондоне, в котором он когда-то жил. По моей просьбе он рассказал мне следующие подробности и любезно позволил опубликовать их. Он не может дать им никаких иных объяснений, кроме сверхъестественных.
   Когда он арендовал дом, он не знал, что в нем обитает призрак, и как-то летом поселился в нем, совершенно ни о чем не подозревая.
   В первую же ночь, когда он крепко спал, его, около двух часов ночи, разбудил кто-то, громко постучавший в дверь его спальни.
   Подумав, что пришел кто-то из слуг, сообщить о чем-то важном, он вскочил и подошел к двери. К его удивлению, на площадке, освещенной лунным светом, никого не оказалось; но, пока он продолжал всматриваться, кто-то снова постучал, теперь уже в открытую дверь.
   Испугавшись, что было естественно, он закрыл и запер дверь, но слышал стук в течение еще, по крайней мере, получаса.
   Впоследствии, этот стук повторялся каждую ночь, ровно в два часа.
   Неделю спустя, Чейро пригласил нескольких друзей на ужин, и они договорились, за неимением лучшего, попытаться вступить в контакт с духом, сев за стол. Кроме хозяина, в комнате находилось еще четверо, и каждый был готов засвидетельствовать, устно и письменно, то, что произойдет.
   А произошло следующее. После того, как они некоторое время сидели вокруг стола в полной тишине, раздалось постукивание. Они записали стуки в виде букв, и у них получилась следующая история.
   "Мое имя такой-то (далее шло полное имя). Я жил в этом доме сто двадцать лет назад, и не могу понять, почему другие люди живут в нем без моего разрешения. А потому, если ты не покинешь этот дом, я не оставлю тебя в покое; я причиню тебе столько неприятностей, сколько смогу".
   - Я общался с духом, - сказал Чейро, рассказывая мне об этом, - как с живым человеком, и сказал ему, что я - спиритуалист, и всегда стараюсь исполнять желания тех, кто приходит; не важно, сколько лет назад он здесь жил, пусть даже и сто двадцать, если он скажет мне, что я могу для него сделать, я постараюсь это исполнить, если это будет в моих силах.
   Он ответил, что ему нужна определенная комната в задней части дома, свободная от мебели, предоставленная в полное его распоряжение.
   Я спросил его, перестанет ли он стучать в мою дверь в два часа каждое утро, если я соглашусь отдать ему эту комнату?
   Он ответил: "Если ты выполнишь свою часть контракта, я выполню свою".
   В ту ночь я не двигал мебель, и он стучал в мою дверь, как и прежде, только еще сильнее. На следующий день я освободил указанную комнату, и это была первая ночь, которую я провел, не слыша стука. Дух, очевидно, исполнял свои обязательства, как я исполнил свои.
   Желая, однако, глубже разобраться в этом необычном обстоятельстве, я пригласил семерых или восьмерых своих друзей однажды вечером, а также попросил прийти мистера Сесила Хаска, медиума.
   Мои друзья пришли раньше мистера Хаска. Ни слова не было сказано о предыдущем общении с помощью стука, никто не знал, с какой целью приглашен.
   Приехал мистер Хаск; поскольку он был слеп, я встретил его у двери и провел прямо в столовую, где все мои друзья уже сидели вокруг большого дубового стола. Взяв у него шляпу и пальто, я усадил его в кресло возле стола, и менее чем через пять минут произошли некоторые удивительные события.
   Среди прочих, дух, которого мы назвали "Духом дома", проявил себя и сделался видимым настолько, что трое из семи, в том числе я, видели его очень отчетливо.
   Склонившись надо мной, он четко произнес, так, что это было слышно всем присутствующим: "Вы единственный, кто хорошо обошелся со мной, из всех, кто жили в доме прежде вас. Держите ваше слово, а я буду держать свое. Я не стану раздражать вас, и вы больше обо мне не услышите".
   - Могу добавить, - заключил Чейро, - что этот дом оказался самым гостеприимным из всех, в каких я когда-либо жил.
  

ЗАГАДКА БЕРКЛИ-СКВЕР

Расследование и результаты

  
   Всем известно, что на Беркли-сквер имеется "дом с привидениями", но кем или чем он посещается, - на это никто не может дать определенного ответа. В течение многих лет дом был окружен различными смутными слухами и предположениями относительно появляющегося здесь призрака.
   Я помню, что много лет назад слышала странную историю, связанную с домом, в котором главную роль играл призрак ребенка в клетчатом платьице. Бедное дитя было либо замучено, либо напугано до смерти в детской комнате, и его жалкий маленький призрак, рыдая и заламывая руки, появлялся перед жильцами, пока те не съезжали.
   Я слышала также другую историю, которую приведу ниже.
   На протяжении всей моей жизни дом с привидениями на Беркли-сквер вызывал у меня сильнейший интерес. Я смотрела на его торжественный фасад с благоговением и жаждала разгадать тайну его репутации обиталища призраков. Я расспрашивала многих, но, хотя все знали, что на Беркли-сквер имеется призрак, никто не мог сообщить мне никаких подробностей. Моя старая тетя говорила, что виной всему - фальшивомонетчики, и добавляла, что они занимаются своим гнусным делом в пустом доме по ночам, производя странные звуки и призрачные огни, чтобы удерживать любопытствующих подальше.
   Предположение о фальшивомонетчиках никогда не казалось мне убедительным, поскольку скептики часто высказывают его относительно других домов с призраками, и оно является слишком распространенным и притянутым за уши. Кстати сказать, я никогда не слышала, чтобы кто-то еще, помимо моей тети, предлагал подобное объяснение в отношении Беркли-сквер.
   С той поры, я искала в архивах старые газеты и журналы, в которых бы содержались разъяснения и исследования, проливающие свет, насколько возможно, на тайну дома. Результаты моих поисков я привожу ниже, и если они покажутся моим читателям интересными, я буду вполне вознаграждена.
   В "Notes and Queries" за ноябрь 1872 года появляется следующий ответ на заданный вопрос:
   "Это абсолютная правда, что на Беркли-сквер имеется дом (N 50), который, как говорят, посещается призраками и по этой причине длительное время пустует. Об этом доме рассказывают много странных историй, в которые я не хочу вдаваться. - Литтлтон".
   Естественно, этот ответ вызвал любопытство, и в январе следующего года корреспондент, подписавшийся "E. M. P.", сообщил следующее:
   "Лорд Литтлтон сообщает о доме N 50 на Беркли-сквер, как утверждается, посещаемом, и поэтому долгое время пустовавшем. Несколько недель назад я взял на себя труд позвонить в колокольчик - там имеется колокольчик - и мне открыла пожилая женщина, в ответ на мои расспросы заявившая, что дом арендуем, но отказалась сказать, кем. Я провел дальнейшие исследования в этом районе и обнаружил, что в соседних домах слышны странные звуки, а в одном из магазинов мне рассказали о некой женщине, сошедшей с ума после того, как она провела в этом доме ночь. Может ли лорд Литтлтон сообщить еще какую-нибудь причину, по которой этот дом считается посещаемым?"
   Лорд Литтлтон, по всей видимости, отказался сообщать какие-либо сведения, и следующее упоминание о нем мы находим в "Notes and Queries" только 2 августа 1879 года.
   Далее, имеется заметка из "Mayfair" от 10 мая 1879 года, сделанная У.Э. Хьюлеттом, который интересуется, какая тайна связана с домом на Беркли-сквер. Заметка содержит следующее.
   "Тайна Беркли-сквер до сих пор остается загадкой. В течение двух последних недель мы надеялись, что получим на наш вопрос полный, удовлетворительный и окончательный ответ; но мы были разочарованы. История дома с привидениями в самом сердце Мэйфэйр до сих пор не стала достоянием тех, кто хотел бы не только узнать правду, но и сделать ее широко известной.
   Вкратце, историю можно изложить следующим образом. В доме на Беркли-сквер имеется по крайней мере одна комната, атмосфера которой смертельно воздействует на тело и разум. Некая девушка увидела, услышала или почувствовала в ней нечто ужасное, отчего лишилась рассудка и так и не пришла в себя, чтобы рассказать, что именно с ней случилось. Джентльмен, не веривший в призраков, осмелился остаться там на ночь, и был найден мертвым, на полу, после того, как отчаянно звал на помощь.
   Ходят слухи, что и в других схожих случаях все заканчивалось смертью, безумием или же и тем, и другим, при попытке провести ночь в этой комнате. Сами стены дома, кажется, пропитаны ужасом. В нем никто не живет, за исключением пожилого мужчины и женщины, сторожей; но даже они не отваживаются заходить в эту комнату. Она все время заперта, а ключ находится у таинственного незнакомца, который приходит в дом раз в полгода, запирает пожилую пару в подвале, отпирает комнату и проводит в ней несколько часов. Наконец, что примечательно, дом, хоть и расположен на Беркли-сквер, нельзя ни сдать в аренду, ни продать. Его наружность свидетельствует о том, что он отдан в распоряжение призракам и не щадящему его времени. Читателей, желающих узнать больше, отсылаем к нашему выпуску двухнедельной давности, где помещена подробная статья. Настоящая статья представляет собой ее резюме".
   Следующую заметку мы находим в "Notes and Queries" от 20 ноября 1880 года. Мистер Т. Вествуд пишет из Брюсселя с просьбой о помощи в сборе фактов и доказательств относительно "этого зловещего особняка", как он его называет. Он резюмирует предполагаемые факты и предлагает провести судебное расследование, заявляя, что "убийства", вне всякого сомнения, являются делом рук какой-то банды, а потому представляют собой не что иное, как уголовное дело.
   На следующей неделе некий скептик, подписывающийся "J. C. M.", сообщает следующее:
   "Тайна исчезает, как только мы используем обычные средства к отысканию истины, вместо того, чтобы потакать нашим фантазиям. Могу поклясться в точности следующих приводимых мною фактов.
   Этот дом принадлежал некоему эксцентричному джентльмену. Он обладал достаточным состоянием, но не тратил денег на поддержание дома в хорошем состоянии. В течение многих лет здание не знало, что такое краска, шпатлевка и побелка. Время от времени джентльмена навещала сестра - единственный человек, которого видели входящим в дом, помимо двух служанок. Постепенно стали возникать слухи - "безумие", "убийство", "стены, пропитанные ужасом" и т.д. Джентльмен умер. Сестра обратилась к агенту по недвижимости, узнать, стоит ли тратиться на дом, чтобы привести его в состояние, пригодное для аренды. Агент, умный и образованный человек, сказал мне, что нашел дом в ужасном состоянии. Он спрашивал горничных, слышали ли они когда-нибудь странные звуки. Те ответили: "Нет". "Видели ли вы когда-нибудь призраков?" Они рассмеялись. "Никогда не видели ничего подобного".
   Дело, однако, этим не закончилось. Оно получило новое освещение в следующем месяце, благодаря корреспонденту, подписавшемуся "Клэрри".
   После нескольких юмористических комментариев на тему "дом человека - его крепость", а потому должен быть защищен от слухов о призраках, "Клэрри" пишет:
   "Один мой друг прислал мне книгу, сказав: "Вот полный отчет о призраке на вашей улице". Книга называется "Сумеречные истории", но я обнаружил, в примечании на форзаце, что она была опубликована некоторое время назад под названием "Рассказы в сочельник". В ней раскрывается тайна Беркли-сквер, со всей полагающейся романтикой, и эта книга, - я в этом не сомневаюсь, - послужила источником для возникновения историй, слухов и всей той ерунды, которая была написана об этом доме..."
   Это вызвало появление сообщения о "немногих фактах, действительно известных общественности", опубликованного в "Notes and Queries" 11 декабря 1880 года. Корреспондент (подписавшийся "C. C. M., Temple") не считает объяснение "J. C. M." удовлетворительным и пишет:
   "Последней, согласно Лондонскому справочнику, дом арендовала достопочтенная мисс Карзон, умершая в 1859 году, в возрасте девяноста лет. С тех пор, в течение двадцати одного года, дом остается необитаемым".
   Затем он цитирует сообщение лорда Литтлтона, а также "E. M. P.", приведенные выше. Далее он сообщает:
   "В еженедельнике "Таймс" от 4 марта 1873 года имеется следующий абзац. (Нокс - имя сборщика, а также магистрата.)
   В уголовном суде на Мальборо-стрит, мистер Нокс, коллектор Св. Георгия, Гановер-сквер, обратился к магистрату с просьбой выдать ордер на арест имущества джентльмена по имени Майерс, занимающего N 50 на Беркли-сквер, за неуплату причитающихся налогов. Этот дом известен как "дом с привидениями" и является источником слухов для соседей. Мистер Нокс сказал, что, по его мнению, неуплата налогов арендатором возникла из-за его эксцентричности, но поскольку он часто обращается в суд за ордерами на изъятие имущества бедных людей, то он не видит смысла поступить иначе в случае с богатым джентльменом. Лицо, представлявшее арендатора, попросило отсрочки. Мистер Нокс заявил, что он исполняет свои обязанности сборщика; и если он обращается за ордером, тот должен быть ему выдан. Ордер был выдан".
   Что касается печальных историй о смертях и безумии в результате попыток провести ночь в определенной комнате, мне не удалось найти ничего, что не вызывало бы сомнений. Но тайна существует, и факты "J. C. M." не развеивают ее. В первую очередь, он не сообщает дату смерти эксцентричного жильца, хотя и сообщает, что после его смерти возник вопрос о ремонте с целью продолжения аренды. Как долго длился договор аренды, когда во владение вступила его сестра? Стоимость аренды дома на Беркли-сквер, вероятно, была не менее 4500 фунтов в год, и несколько лет вряд ли смогли бы окупить затраты.
   Похоже, лорд Литтлтон ошибся в своем заявлении о том, что дом давно пустует. Но, не похоже, чтобы он поместил разъяснение в "Notes and Queries", откуда ему это известно. Во всяком случае, нынешнее видимое состояние дома как заброшенного здания объясняется просто. Сдается ли он сейчас, и можно ли получить разрешение провести в нем несколько дней и ночей на любых условиях?
   C. C. M.
   "Temple".
   В сообщении мистера Т. Вествуда, помещенном под той же датой, говорится:
   "Я благодарен "J. C. M. " за его разъяснения по данному делу. Боюсь, однако, что вопрос остался таким же темным и неясным, каким и был. Он делает утверждения, - и у меня нет оснований их оспаривать, - совершенно противоположные утверждениям мисс Роды Бройтон, говоря о них: "правда, только правда и ничего кроме правды". J. C. M. приводит в качестве свидетелей безымянного "эксцентричного" домовладельца, безымянного агента по недвижимости и двух безымянных горничных. Надеется ли он, что мы когда-нибудь доберемся до истины, оставляя в данном вопросе анонимность?
   -------------
   * Мисс Рода Бройтон - автор "Сумеречных историй".
  
   Я бы также хотел спросить, считает ли он, что конкретный агент по недвижимости, или даже любой из них, станет говорить об ужасном состоянии дома, который заинтересован сдать?
   Я не слишком доверчивый человек, и, как уже сказал, не верю в сверхъестественное; но я одновременно отказываюсь признавать, что многочисленные слухи, рассказы и страх могли возникнуть из элементов, столь незначительных, какие предложены "J. C. M.", а именно, отсутствие краски, шпатлевки и побелки. Оставляю этот вопрос для него.
   "Brussels."
   Следующее звено в цепи доказательств является очень важным. Мистер Дж.Ф. Михан, из Бата, пишет в "Notes and Queries" за 25 декабря 1880 года:
   "Следующие детали этого дела, возможно, могут представлять интерес. Они извлечены из подлинного письма (недавно оказавшегося в моем распоряжении) на имя покойного епископа Фирлуолла. Оно было написано 22 января 1871 года.
   "Что касается призраков, я, кажется, не рассказывал вам историю миссис Ф., сообщенную ею нам, когда она была здесь в прошлый раз, относительно дома с привидениями на Беркли-сквер; С. показывал мне его прошлой весной. Одной стороной он выходит на улицу, которая, пересекая Маунт-стрит, вливается в площадь напротив Лэнсдаун-хауса, а другой - непосредственно на площадь. Полуразрушенный, заброшенный, неопрятный, он вполне заслуживает репутацию обиталища привидений. Кстати, я не уверен, является ли таковым угловой дом, или стоящий по соседству, поскольку Леди М. заявляет, что настоящий расположен в конце Чарльз-стрит, где улица выходит на Беркли-сквер. За тем домом, по ее словам, постоянно наблюдает полиция. Никто не знает, кто в нем живет, а поиски фальшивомонетчиков, якобы скрывающихся в нем, ни к чему не привели. Мисс Г. (рассказавшая эту историю миссис Ф.) поведала, что некие друзья ее семьи, R.C., арендовали дом с привидениями, - где бы он ни находился, - на Беркли-сквер, на лондонский сезон, и должны были поселиться там с дочерями, одна из которых была помолвлена. Они прожили в доме недолго, и ничего необычного там не происходило; потом они пригласили жениха юной леди и одну из спален, которая оставалась незанятой, приготовили для него, а горничная либо спала там, либо в ночь перед его приездом приводила комнату в порядок.
   Не успел пробить час, как послышались пронзительные крики, достаточно громкие, чтобы переполошить весь дом. Все бросились наверх, распахнули дверь комнаты с привидениями и обнаружили несчастную горничную, лежавшую возле кровати в конвульсиях. Ее глаза, в которых застыл ужас, были устремлены в дальний угол комнаты, но там никого и ничего не было. Ее отвезли в больницу Святого Георгия, где утром она умерла, до последнего вздоха отказываясь сказать что-либо об увиденном ею; она этого просто не может сделать, говорила она, ибо это слишком ужасно.
   Ожидавшийся гость прибыл в тот же день. Ему рассказали эту историю, и было решено, что он не станет занимать комнату с привидениями. Он назвал это решение чушью и настоял на том, чтобы переночевать там. Однако согласился не спать до двенадцати и позвонить, если случится что-нибудь необычное. "Но, - добавил он, - ни в коем случае не бегите ко мне после первого звонка; я могу излишне встревожиться и поддаться искушению позвонить; дождитесь второго звонка".
   Напрасно невеста отговаривала его. Он не верил в призраков и намеревался разгадать загадку. Она с трепетом прислушивалась, глядя на часы. Наконец, раздался слабый звонок. Затем на несколько ужасных минут наступила тишина, после чего колокольчик зазвенел очень громко, так что был слышен повсюду в доме. Все поспешили в комнату с привидением. Они нашли гостя в том же месте, где лежала горничная, в конвульсиях, как и она, а его глаза были устремлены в то же самое место, что и ее. Он никогда не рассказывал о том, что увидел. Это слишком ужасно, сказал он. Семья сразу же покинула дом.
   Буду счастлив, - заключает мистер Михан, - в частном порядке назвать имена, которые выше обозначил только буквами".
   (Это - версия истории, случившейся в Лондоне много лет назад в доме с привидениями на Беркли-сквер. Я хорошо помню, что слышала ее, равно как и другую, о ребенке в клетчатом платье, сама будучи ребенком, и они заставляли меня дрожать от страха.)
   На странице 51 книги "Взглядов в сумерках", преподобного Ф. О. Ли, опубликованной в 1885 году, письмо епископа Фируолла цитируется со ссылкой "написанное рукой покойного епископа некой церкви в Уэльсе".
   Далее я привожу два сообщения, независимые от того, что изложено выше и одно от другого, лицами, заявляющими о знакомстве ими с обстоятельствами происходившего в доме.
   N 1. "В хрониках говорится, что дом все еще находится под действием магического заклятия, наложенного на него покойной обитательницей, годами практиковавшей свои занятия в комнате на первом этаже. Этой обитательницей была женщина из знатной семьи, жившая в одиночестве и безбрачии, всю свою жизнь посвятившая погоне за запретным знанием. Она подробно описана в воспоминаниях одного французского адепта, приезжавшего в Англию для оказания ей помощи в одном из ее занятий, - она хотела узнать тайный мотив, которым руководствовался покойный министр, разрушив политическую карьеру одного из членов ее семьи.
   "Миледи, - сообщает адепт, - была очень маленькой женщиной, близкой к старости, но полной сил и энергии. У нее были черные, сверкавшие огнем, глаза. Во время разговора казалось, что из-под черных бровей вылетают молнии, в то время как поверх них ниспадали волосы, густые и белые, словно снег".
   После многочисленных сеансов, в одном из которых принимал участие сэр Эдвард Бульвер-Литтон*, объект был вызван, но что-то пошло не так, "и, - сообщает адепт, - горькое восклицание, слетевшее с ее губ, свидетельство бессилия, тронуло меня до глубины души.
   "Поздно! Слишком поздно!" - воскликнула она; инструмент, которым она пользовалась при вызове, выпал у нее из рук, а сама она упала на пол возле стены".
   ----------------
   * Впечатления от посещения дома на Беркли-сквер послужили Бульвер-Литтону материалом для его рассказа "Призраки и привидения", опубликованного в журнале Блэквуда в августе 1859 года.
  
   N 2. "Из всех посещаемых домов, о которых я слышал, самым ужасным является угловой (sic) дом на Б-с.
   Утверждают, исходя из прошлого опыта, что последний владелец испытывал отвращение к нему; некий джентльмен, собиравшийся жениться, убедил его сдать дом в аренду. Он был обставлен для молодоженов, собиравшихся поселиться в нем по возвращении из свадебного путешествия.
   Когда ожидали их прибытия, теща принялась за уборку. В первую ночь, когда она осталась спать в доме, горничная услышала ее крик и, прибежав в спальню своей хозяйки, обнаружила ее мертвой. В результате, семья в доме так и не поселилась.
   Вскоре после этого, некий человек решил переночевать в доме с привидениями вместе со своей собакой. Когда они подошли к зданию, собака отказалась входить, и была введена против своей воли. Мужчина и собака остались спать в доме, и были найдены мертвыми. Животное выглядело так, будто его задушили.
   В другом случае, комнату, где случилась трагедия, занимал джентльмен, а его слуга спал на площадке за дверью. Ночью джентльмен был потревожен шумом, выглянул за дверь и нашел своего слугу мертвым. Из-за этих событий, дом никто не хотел арендовать".
   Вышеупомянутые версии интересны, поскольку предполагают совершенно иное толкование случившегося на Беркли-сквер, N 50. Жуткий арендатор, наложивший заклятие на одну из комнат первого этажа, был, очевидно, тем, кого мы сегодня называем медиумом и ясновидящим, проводившим сеансы, в которых принимали участие люди, интересующиеся спиритизмом.
   История о призраке, опубликованная в журнале Блэквуда сэром Э. Бульвер-Литтоном, по всей видимости, была вдохновлена тайной дома на Беркли-сквер, но она слишком длинная, чтобы излагать ее здесь, а потому я отсылаю читателя к журналу Блэквуда за август 1859 года и обещаю им захватывающие чтение.
   Сэр Э. Бульвер-Литтон, кстати, занимал дом более скромных размеров, располагавшийся в восточном конце Чарльз-стрит, Беркли-сквер.
   Что касается сообщения N 2, у нас имеется вариант в истории епископа Фирволла, а также две совершенно новые истории, одна из которых, о собаке, очевидным образом ben trovato (хорошо придумана).
   Книга доктора Ли была опубликована в 1885 году.
   "Клэрри" добавляет следующее к рассматриваемому вопросу, в "Notes and Queries" от 25 декабря 1880 года.
   "Как мне стало известно, некий мистер Мейерс, намеревавшийся вступить в брак, арендовал дом N 50 на Беркли-сквер, который был меблирован, и полагал, что он станет колыбелью его счастья, но незадолго до назначенной даты свадьбы дама разорвала помолвку. Это, как утверждают, "разбило ему сердце и помутило разум". Он стал мрачным, нелюдимым, и никогда не позволял ни одной женщине приблизиться к нему. Он жил один, со слугой-мужчиной. Иногда, очень редко, его можно было видеть на заднем дворе. Ночами он "позволял давать выход своему горю" и бродил по дому. В это время, несомненно, "соседи слышали странные шумы". Таким образом, меланхоличные блуждания этого бедного сумасшедшего послужили основой для истории о призраке... Врачи могли бы рассказать о сотнях случаев подобных расстройств, когда люди вели себя подобно бедному Мейерсу. Его сестра, - как говорят, его единственная родственница, - была слишком стара или больна, чтобы вмешиваться. Он был состоятельным человеком, и цена аренды дома на Беркли-сквер его не слишком волновала.
   Около двух лет назад я видел мемориальную доску с изображением герба в доме N 50 и надеялся, что история этого несчастного человека, вместе с историей о призраке, будет погребена; но любовь и жажда чудес, к сожалению, оживили прежнюю дискуссию. В доме, нуждающемся ныне в "краске, побелке и шпатлевке", ничего не осталось от одинокого, жалкого, эксцентричного жильца, и не следует беспокоить его в могиле, поскольку для слухов о призраке не имеется никакой основы".
   "J. C. M." и "C. C. M." добавляют следующее, в одном и том же номере.
   Первый пишет:
   "Поскольку имеется запрос на дальнейшие подробности об этом доме, я сообщаю следующее, узнанное мною у мистера Лофтса, агента по недвижимости на Маунт-стрит, который является агентом лорда Фитцхардинга.
   Аткинс, обойщик на Аргайл-стрит, взявший на себя заботу о доме с тех пор, как его купил мистер Мейерс - эксцентричный джентльмен из моего предыдущего сообщения - он купил его у мистера Тоденби (Тодетли - ?) после смерти мисс Карзон. Я ходил по дому с ним и адвокатами лорда Фитцхардинга примерно год назад. Он сказал мне, что мисс Мейерс (sic), наследница, почти прикована к постели и живет на Тилни-стрит, и что, пока она жива, с домом ничего нельзя сделать, поскольку у нее есть идея, что она сама, возможно, пожелает когда-нибудь поселиться в нем. Она отказалась продлевать договор аренды, истекающий через четыре года.
   Мистер Лофтс добавляет, в качестве дополнительных примеров эксцентричности мистера Мейерса, что в доме имеются картины, фарфор и ковры, привезенные двадцать лет назад и не распакованные. Надеюсь, эти сведения могут удовлетворить самых недоверчивых.
   Из всего этого можно извлечь поучительную мораль. В течение многих лет кто-нибудь, за ужином, обязательно рассказывал о странных ужасах, связанных с N 50 на Беркли-сквер, однако из тысяч тех, кто в них поверил, не нашлось никого, кто пошевелил бы хоть пальцем, чтобы выяснить правду.
   Hi motus animorum
   Pulveris exigui jactu compressa quiescent*.
   ---------------
   * Но их воинственный пыл... пыли ничтожный бросок подавляет, и снова все тихо. - Вергилий, Георгики, Книга IV, 86-87. Пер. С.В. Шервинского.
  
   "C. C. M." пишет:
   "На днях, вечером, я проходил через Беркли-сквер, впервые за несколько месяцев, и обратил внимание, что N 50 недавно окрашен и, по всей видимости, ожидает арендатора. Поэтому мое недавнее заявление в "Notes and Queries" относительно внешнего вида дома "до настоящего времени" должно быть исправлено. Будет интересно узнать, положат ли, наконец, "краска, побелка и шпатлевка" конец либо реальности, либо оккультизму. Предположение "Клэрри", что за последнее несет ответственность мисс Рода Бройтон, я полагаю неверным, поскольку слухи распространились задолго до того, как она стала известна как писательница".
   Доказательства, представленные мистером Миханом, взяты из сообщения мистера Т. Вествуда, из выпуска "Notes and Queries" от 8 января 1881 года. Рассматривая точки зрения различных авторов по этому вопросу, он просит мистера Михана конфиденциально сообщить ему, в качестве редактора, имена лиц, упомянутых в письме епископа Фирволла. Он также справедливо указывает, что сомнения, высказанные "J. C. M." и "Клэрри", неубедительны, и предлагает "Клэрри" помочь разгадать тайну, наведя соответствующие справки.
   В том же номере "C. C. M." пишет: "Я испытываю некоторую "привязанность" к призраку Беркли-сквер, и поэтому с грустной улыбкой прочитал доказательства в пользу его существования, представленные мистером Миханом в выписке из письма епископа Фирволла... Правда, рассказ, как он приведен, во всех деталях идентичен тому, который я слышал от "человека на улице" примерно в то же время. Но он ничего не доказывает, поскольку людская молва легко могла превратить (и, возможно, превратила) пустые слухи в прямые и существенные доказательства.
   Адресату письма епископа было бы легко связаться со свидетелями; для мистера Михана (знающего все имена) все еще возможно сделать это".
   В том же номере имеется следующая заметка:
   "Позволю себе сказать, что я нанялся слугой в дом на Беркли-сквер в Лондоне 20 марта 1851 года к покойной мисс Керзон, умершей в мае 1859 года. Я оставался в нем в течение девяти лет, - зачастую в полном одиночестве, - и ни разу не видел никаких призраков.
   Джордж Винсент.
   Главный привратник.
   Бразенос-колледж, Оксфорд".
   Мистер Дж. Ф. Михан помещает важное объявление в "Notes and Queries" 15 января 1881 года, что поскольку у него нет ни времени, ни возможности заниматься проверкой информации, оказавшейся в его распоряжении, он передает все преподобному К.Ф.С. Уоррену, из Фарнборо, Банбери, который взял на себя обязательство опубликовать ее в "Notes and Queries".
   Мистер Джеймс Бриттен пишет в том же номере, что история призрака мистера Михана была напечатана в "Temple Bar" до 1871 года, но относилась (как ему кажется) к дому на Слоан-стрит. Один из врачей Святого Георгия добавляет, что историю болезни слуги можно найти в больнице, если будет известно его имя и дата поступления.
   В следующем месяце "K. H. B.", пишущий из Франции, сожалеет, что так много времени тратится на разгадку мифического призрака Беркли-сквер, когда есть много настоящих призраков, в том числе на Слоун-стрит, который может обхватить человека, словно железными тисками. "Внося свою лепту в дискуссию относительно Беркли-сквер, добавляет этот корреспондент, - сообщаю, что последняя история такова.
   В сезон 1880 года, в доме N 49 давался бал. Дама и ее спутник сидели возле стены, разделяющей два дома, когда она вдруг поднялась, отошла и оглянулась. Джентльмен собирался узнать причину такого поведения, когда сам почувствовал непреодолимое желание поступить так же. Сравнивая свои впечатления, они узнали, что каждый из них почувствовал холод и ощущение, будто кто-то смотрит на них сквозь стену. Из этого следует, что кирпичные стены не являются препятствием для призраков, которые могут проникать сквозь них, доставляя неприятности жителям соседних домов. Жители N 49, которые, скорее всего, не устраивали балов в том сезоне, могли бы сказать, есть ли основания для этой истории, если бы не жили по другую сторону от N 50 на Чарльз-стрит".
   Преподобный Чарльз Уоррен, которому было поручено расследование тайны, вносит свой вклад, помещая сообщение в "Notes and Queries" от 19 февраля.
   Он начал, по его словам, со строк письма епископу Фирволлу, дошел до "мисс Г." и остановился. Мисс Г. вступила в сестринство, и мистеру Уоррену было отказано в ее адресе. Ее сестра и муж "миссис П." указали на рассказ мисс Бройтон, как на вероятный источник истории о призраке.
   История мисс Бройтон, как ему удалось найти, была опубликована в "Temple Bar" в феврале 1868 года*, и, посчитав ее почти идентичной с сюжетом, изложенным в письме к епископу Фирволлу, он написал мисс Бройтон, которая сообщила ему, что события, легшие в основу ее рассказа, случились (по словам ее информатора) не здесь, что она выдумала своих литературных героев и перенесла место действия в Лондон, о чем теперь сожалеет. Ее история, по ее словам, ошибочно отнесена к неправильному дому.
   ---------------
   * Позже она была помещена в "Сумеречные истории".
  
   Затем мистер Уоррен обратился к Джорджу Винсенту, главному привратнику Бразенос-колледжа, который подтвердил свое заявление о том, что не видел призраков, живя в доме в качестве слуги мисс Карзон. Он добавил, что в то время не ходило никаких слухов, будто в доме обитают привидения, но четыре или пять лет спустя (1863-64) лорд Зуш, племянник мисс Карзон, приехав в Оксфорд к своему сыну, сказал ему (Винсенту), что за домом закрепилась репутация обиталища призраков.
   Мистер Уоррен направил письма по этому вопросу лорду Зушу и сэру Чарльзу Янгу; последний жил в доме после мисс Карзон.
   Первое письмо осталось без ответа, а второе вернулось из офиса невостребованных писем, поэтому мистер Уоррен, решив, что единственная история, передаваемая о Беркли-сквер, относится не к этому дому, посчитал свою задачу выполненной и от дальнейшего расследования отказался, пожелав своему продолжателю "удачи".
   Из-за того, что расследование возникло частично на основании вырезки из "Mayfair", - литературного и критического журнала, выходившего в семидесятые годы, - я предприняла поиски в нем и постаралась найти все статьи по интересующему меня вопросу.
   Большая статья, привлекающая внимание к тайне и требующая ее разрешения, появилась в "Mayfair" 26 апреля 1879 года.
   В мае появилась еще одна статья, - процитированная в "Notes and Queries", - которая частично повлияла на возникновение дискуссии в последнем издании.
   Впоследствии в "Mayfair" появлялись сообщения от различных корреспондентов; ни одно из них не пролило света на тайну, но интересные факты о доме были сообщены неким Артуром, который, высмеивая идею о том, что в нем водятся призраки, говорит, что знает его сорок лет.
   "Дом принадлежал, - сообщает он, - покойной Эстер, леди Бромли, много лет жившей в нем со своей сводной сестрой, покойной мисс Элизабет Карзон. Леди Бромли умерла в 1839 году, после чего дом перешел к ее единственному сыну, который позволил мисс Карзон проживать в нем до ее смерти, с условием, что после его смерти дом перейдет к его незамужним дочерям. Он умер в 1857 году, мисс Карзон - в 1859. Дом отошел его дочерям. Не желая тратиться на ремонт, они продали его (сначала избавившись от мебели) джентльмену, хорошо известному в Лондоне, который, как мне сообщили, в течение небольшого срока продал его другому джентльмену, чье имя я забыл, но который, как я слышал, впоследствии сошел с ума. Он умер около трех лет назад".
   Ухватившись за эту тему с целью проведения расследования, "Mayfair" и "Notes and Queries" отказались от нее, не придя ни к каким определенным выводам.
   Следующая в моем списке - леди Дороти Невилл, которая в своих "Воспоминаниях", опубликованных в 1906 году, пишет:
   "Номер 50 на Беркли-сквер всегда был известен как дом с привидениями, и я хорошо помню много странных историй, ходивших о нем. Одна из них заключалась в том, что молодая служанка сошла с ума из-за чего-то ужасного, увиденного ею в одной из верхних комнат; другая - что молодой человек, решивший разгадать его загадку, был найден в комнате, в которой заперся. Говорили, что соседи постоянно слышат странные звуки по ночам, хотя дом казался необитамым; а еще намекали, что в нем обосновалась банда фальшивомонетчиков, проникая туда тайным способом. Короче говоря, слухов ходило великое множество.
   Как ни странно, мне тоже кое-что известно об этом таинственном здании, ибо его жилец, когда слухи уже достаточно распространились, имел ко мне некоторое отношение. Его звали мистер Майерс, его отец женился на леди Мэри Невилл, дочери Генриха, второго графа Абергавенни... Мистер Майерс... был чрезвычайно эксцентричен, до степени, граничащей с безумием. Много лет назад он купил N 50 на Беркли-сквер, намереваясь жить там со своей женой, поскольку в то время был помолвлен. Он купил дом, я считаю, на очень выгодных условиях, поскольку, повторяю, о его посещаемости уже ходили слухи. Как бы то ни было, он сделал все необходимые приготовления, чтобы жить в нем, - заказал мебель, ковры, картины, фарфор, в общем, все необходимое, - но за несколько дней до свадьбы, дама, с которой он был помолвлен, бросила его и вышла замуж за другого мужчину, что оказало на него очень сильное воздействие, - разум его помутился, а его поведение стало эксцентричным, если не сказать хуже. Он не отказался от дома, а продолжал жить в нем, оставив все в том состоянии, в котором узнал новость, разрушившую его жизнь. Мебель осталась там, куда ее поставили, когда принесли, некоторые ковры так и остались скатанными, и годами пребывали в том виде, в каком покинули магазин.
   Дом приходил в упадок, разрушался, с ним ничего не делали. В течение дня мистер Майерс (соседи не верили, что он продолжает в нем жить) не подавал признаков своего присутствия, зато ночью принимался бродить из комнаты в комнату, производя странные звуки, ставшие причиной множества сплетен. Безлюдный и мрачный днем, покрытый пылью лет, старый дом оказывался освещенным по ночам. Никто никогда не выходил из него, хотя уголь и продукты доставлялись служанке, молчаливость которой сбивала всех с толку. Если я не ошибаюсь, мистер Майерс не покидал дом в течение примерно двадцати лет; однако его иногда навещала его сестра, но делала это так, чтобы не привлекать ничьего внимания.
   Со временем он умер и все оставил ей. Она направила агента по недвижимости для осмотра дома, чтобы выяснить, стоит ли производить в нем ремонт. Впоследствии агент заявил, что никогда не видел ничего в состоянии столь ужасной ветхости, которая ощущалась во всем, - все было заброшено и потихоньку превращалось в пыль; невозможно было представить себе, чтобы кто-нибудь мог жить посреди подобного убожества и разложения. Этот человек, как мне говорили, спросил двух старых служанок, остававшихся в доме: правда ли, что здесь происходят странные вещи и раздаются странные звуки?
   Они отрицали, что слышали что-нибудь, а когда он спросил прямо: "Вы когда-нибудь видели призраков?", рассмеялись и ответили: "Нет, никогда".
   Как я уже говорила, я находилась в хороших отношениях со старой мисс Майерс и часто виделась с ней, и в один прекрасный день не могла не выразить своего любопытства относительно того, связана ли с домом какая-нибудь тайна. Однако получила от нее только краткий ответ, что это вовсе не та тема, на которую она хотела бы говорить. Люди постоянно спрашивали у служанок, нет ли возможности получить разрешение провести ночь в комнате с привидениями, и не видели ли те в последнее время призраков. Через какое-то время дом был капитально отремонтирован, и, кажется, к нему добавили дополнительный этаж. Его содержимое давно утилизировано...
   В последние годы ничего не было слышно о доме с привидениями на Беркли-сквер, теперь, спустя длительное время, принявшего нормальный, даже веселый вид, весьма отличающейся от того мрачного строения, каковым он являлся, когда в нем проживал эксцентричный владелец. Так что глупые слухи должны быть забыты, и если я упомянула о них здесь, то исключительно с целью высказать собственное мнение - все истории были несусветной глупостью, проистекавшей из обстоятельств, которые я описала".
   Рассказ леди Дороти Невилл, хотя и самый интересный из всех, проливающих свет на печальную романтику уединенной жизни мистера Майерса, не вполне доказывает, что истории были всего лишь "несусветной глупостью", и не приводит никаких дополнительных фактов. Некоторые корреспонденты "Notes and Queries", как мы уже видели, знали о печальной истории и таинственном образе жизни мистера Майерса и приписывали "посещаемость" дома его странному поведению.
   Джордж Винсент, главный привратник Бразенос-колледжа, признает, что лорд Зуш, племянник мисс Карзон, сообщил ему в Оксфорде в 1863 или 1864 году, что в то время N 50 на Беркли-сквер имел репутацию дома с привидениями. Это было за четыре года до того, как история мисс Роды Бройтон появилась в "Temple Bar", то есть, к тому времени зловещие слухи о доме уже распространились. Эти слухи, как кажется, существовали до того, как в нем поселился мистер Майерс.
   Расследование мистера Уоррена, таким образом, оказывается довольно поверхностным, и, желая прояснить вопрос, если это окажется возможным, я написала мисс Роде Бройтон, автору упоминавшейся опубликованной истории в "Temple Bar", с просьбой ответить, не может ли она пролить свет на это дело. Она ответила следующее.
   "Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Если мое имя и оказалось связанным с (так называемой) тайной Беркли-сквер, то это из-за ошибки, случившейся по причине того, что много лет назад я опубликовала историю с привидением в доме на улице Мэйфэйр. Очень сожалею, что ничем не могу вам помочь,
   С уважением,
   Рода Бройтон".
   Это подтвердило изложенное в "Notes and Queries", что действие истории о привидении, опубликованной мисс Бройтон в "Temple Bar", было намеренно перенесено ею в Мэйфэйр. Я читала эту историю, в которой говорится "правда, только правда, и ничего, кроме правды", и, должна сказать, что это практически та же самая история, какая изложена в письме епископа Фирволла, так что мы можем сразу же исключить рассказ об испуганной служанке и несчастном женихе из анналов N 50 на Беркли-сквер.
   Интересно, однако, отметить, что рассказ заканчивается словами: "это истинное происшествие" (или что-то в этом роде), и мисс Бройтон в своем письме преподобному Чарльзу Уоррену говорит, будто ей сообщили, что описанные в нем события действительно имели место.
   Затем я написала мистеру Эндрю Лэнгу, умоляя его, как бесспорного авторитета в подобных вопросах, представить мне любую информацию, какую он только сможет. Его ответ был более чем красноречив:
   "Никакой тайны и никакого посещения не существует. Не помню всех деталей, но это и не требуется. Все рассказы, подобные рассказу Глэмис, - чистая выдумка. Я знаю Глэмис достаточно хорошо. Ее рассказ, в качестве доказательства, не стоит ничего, но, возможно, вам доставит удовольствие живописная манера изложения.
   Искренне ваш,
   Э. Лэнг".
   Это был удар! Однако, не теряя надежды, я обратилась к мистеру Джорджу Р. Симсу, который знает Лондон как свои пять пальцев, и привел в своей книге очень много интересных историй о нем.
   Однако либо мистер Симс, подобно лорду Литтлтону, не хотел оказаться "посмешищем", либо он действительно, - чего я не могу себе представить, - ничего не знал о знаменитом призраке Беркли-сквер, но вот что он ответил на мое письмо:
   "К сожалению, никакой дополнительной информации о тайнах Лондона я вам представить не могу. Все, что мне было известно, я изложил в своей книге "Тайны современного Лондона", опубликованной несколько лет назад.
   Искренне ваш,
   Джордж Р. Симс".
   Я сразу же заглянула в "Тайны современного Лондона", очень интересную книгу, переизданную в дешевом варианте в прошлом году мистером К. Артуром Пирсоном. Естественно, я надеялась найти в ней места, посвященные тайне Беркли-сквер, поскольку, из всех лондонских тайн, она, безусловно, самая известная. К моему удивлению, она там совершенно не упоминалась! Вероятно, мистер Симс, подобно мистеру Лэнгу, посчитал ее "совершенной чушью", не заслуживающей того, чтобы считать ее за серьезную тайну. Во всяком случае, в его список загадок она не вошла, и я была вынуждена этим довольствоваться.
   Я смело решила пойти на штурм цитадели сама. Другими словами, я решила написать нынешнему арендатору, графине Селкирк, о том, что потратила много времени, чтобы разгадать тайну ее дома, и спросить, не видела ли она, или кто-либо из членов ее семьи, что-нибудь необычное или сверхъестественное.
   Если коротко, ответ леди Селкирк выглядел так: "Нет никакого призрака и никакой тайны. Если вы хотите услышать историю происхождения этих сказок, приходите, и я вам ее расскажу".
   Ярким майским утром я отправилась на Беркли-сквер, чтобы утратить свои последние надежды. Подобно большинству людей кельтского происхождения, я "люблю призраков" и всегда безоговорочно верила в существование их в доме на Беркли-сквер, но еще прежде, чем я его покинула, любимая история всей моей жизни об обитающих в нем призраках канула в Лету.
   N 50 - один из самых красивых и солидных домов на Сквер, сильно отличающийся от того, каким он был во времена бедного старого мистера Майерса. Окрашенный в теплый красный цвет, он нисколько не похож на дом, в котором обитают привидения. Это типичный кирпичный особняк, высотой в несколько этажей, большой и величественный. По обе стороны парадной двери имеются причудливые железные держатели для факелов, датирующие его постройку временем слуг, носивших пылавшие факелы, чтобы освещать дорогу по ночам, и портшезов.
   Несмотря на обескураживающий тон письма леди Селкирк в отношении призраков, я почувствовала волнение, переступая порог. Наконец-то я оказалась в знаменитом доме с привидениями, опутанном паутиной романтики.
   Леди Селкирк приняла меня очень любезно и сказала, что будет рада мне все рассказать, поскольку слухи, распространяющиеся о доме, ее, естественно, раздражают.
   Она добавила, что ни одна из многочисленных историй о доме не содержала и не содержит ни грана истины. Сообщая факты относительно мистера Майерса, а также леди Дороти Невилл, она сказала, что до переезда в N 50 много лет жила в N 51, по соседству. Она жила в N 51, когда мистер Майерс жил в N 50, когда должны были произойти самые ужасные события, но ни она, ни кто-либо другой из жильцов, не видели и не слышали ничего, что могло бы подтвердить их реальность.
   Когда мистер Майерс умер, N 50, судя по внешнему виду, был запущенным и находился в плохом состоянии. Леди Селкирк пожелала осмотреть его, и мисс Майерс разрешила ей это сделать при условии, что, кроме них, при осмотре не будет присутствовать никто.
   Внутри дома ее ожидал приятный сюрприз. Все было очень чисто и аккуратно. Мисс Майерс, имевшая собственный дом на Тилней-стрит, не собиралась жить в доме сама. Возвратный договор аренды был заключен с мистером Фишем, известным застройщиком.
   Договор у мистера Фиша был выкуплен, и с того момента по сей день, хотя леди Селкирк постоянно жила в доме, она уверила меня, что ни крупицы правды в заявлениях, будто он посещается, нет. В нем нет даже комнаты с привидениями, и никто, кроме слуг, нисколько не нервничает и не боится. Нет никаких проблем со сдачей его в аренду, - это случалось, - и никогда и никто из арендаторов не жаловался на шумы или видения. Леди Селкирк заверила меня: никто не верит, что это дом с привидениями, хотя слухи ей известны; она даже упомянула некоторые литературные произведения, в которых он упоминается именно в таком качестве.
   Итак, никакой загадки Беверли-сквер не существует.
   О ней следует забыть, как о романтической истории, не имеющей под собой никакого основания. Как только возникли слухи о странном чудаке, жившем памятью о своих обманутых надеждах и позволившему своему дому медленно приходить в упадок, как только была опубликована захватывающая история о призраке (строго говоря, относящаяся к другому дому), - эти слухи стали распространяться, обрастая все новыми и новыми подробностями. Если бы в доме действительно появлялись привидения, леди Селкирк, или ее слуги, или кто-то из ее жильцов или гостей, знали бы об этом. Но ничего не было услышано или увидено, и, как ни жаль расставаться с романтической верой, какой бы нелепой она ни была, следует заявить: я убеждена, что призрак Беверли-сквер - чистой воды выдумка.
   Я предоставила рукопись этой книги леди Селкирк, которая любезно передала ее мистеру Ральфу Невиллу с тем, чтобы он, будучи родственником покойного мистера Майерса, мог внести любые исправления, какие сочтет необходимыми.
   В очень интересном письме, которое я получила от мистера Невилла, он пишет, что тоже помнит, как в детстве слышал истории о фальшивомонетчиках, использовавших дом и отпугивавших людей звоном цепей по ночам и пр., - как это обычно присуще призракам. Он добавляет: "Традиция, приписывающая дому наличие привидений, похоже, зародилась до поселения в нем Майерса. Моя мать говорила, что лорд Абергавенни (наш кузен) всегда утверждал, - еще до того, как дом N 50 был арендован мистером Майерсом, у него была репутация посещаемого. Возможно, в восемнадцатом веке в нем что-нибудь произошло.
   Старой мисс Майерс (которую я помню) совсем не нравились ходившие о доме слухи, а вопросы о призраках ее возмущали, - по крайней мере, если их задавали незнакомые люди. Моя мать просит передать вам, что ее очень заинтересовала ваша рукопись, в которой данный вопрос рассмотрен очень тщательно, в отличие от других источников, когда-либо занимавшихся им".
  

ПРИЗРАК ЭРЛ КОРТА

  
   Эта история абсолютно правдива, а потому меня попросили дать вымышленные имена ее персонажам. Точный адрес дома также изменен, но он расположен в том населенном пункте, о котором идет речь. Дама, видевшая призрак, еще жива, и может подтвердить все, написанное мною.
   Мистер фон Зеллер и мистер Палмер были очень близкими друзьями, жившими в Эрл Корте некоторое время и хорошо здесь известными.
   Дела мистера фон Зеллера стали идти плохо, и он занял у мистера Палмера крупную сумму денег, чтобы расплатиться с некоторыми существенными долгами, требовавшими немедленной оплаты. К сожалению, этот факт привел к разрыву их дружеских отношений, поскольку дела мистера фон Зеллера так и не поправились; мистер Палмер долго ждал возвращения займа, подал несколько исков о возмещении, денег не получил, и ситуация между двумя мужчинами накалилась.
   Их прежнее теплое чувство друг к другу остыло, они редко встречались и, в конце концов, мистер фон Зеллер и его жена оставили это место и уехали жить на континент, так и не выплатив ссуду.
   Прошло несколько лет, и мистер Палмер как-то сообщил своей жене, что фон Зеллеры вернулись в Эрл Корт и сняли квартиру рядом со своим бывшим домом. Он также добавил, что у госпожи фон Зеллер за границей развился рак, и не ожидали, что она протянет сколько-нибудь значительное время. Он случайно встретился с ее мужем в городе и услышал эту новость.
   Мужчины встретились, и их прежние отношения частично восстановились; они не были вполне дружескими, поскольку невыплаченный займ все еще стоял между ними, и их жены не общались между собой, как прежде.
   Как-то вечером мистер Палмер получил письмо от мистера фон Зеллера, в котором сообщалось, что жена последнего умерла накануне утром, и содержалась просьба, в качестве особого одолжения, прийти к нему на квартиру, поскольку он хотел поговорить со своим бывшим другом относительно важнейшего вопроса.
   Удивленный получением такого странного приглашения на следующий же день после смерти миссис фон Зеллер, мистер Палмер, тем не менее, почувствовал, что не может отказать в просьбе прийти. Он еще не был на квартире своего прежнего друга с тех пор, как тот вернулся, и счел необычным приглашение при сложившихся обстоятельствах.
   Он обещал прийти в тот же вечер, а когда пришел, то обнаружил мистера Зеллера в состоянии сильнейшего волнения. Последний, без лишних церемоний, попросил сопроводить его в комнату, где лежало тело его жены. Мистер Палмер, в некотором недоумении, выполнил его просьбу.
   Когда они стояли рядом с открытым гробом, мистер фон Зеллер сказал: тот факт, что они покинули Англию, не погасив свой долг перед мистером Палмером, было единственным обстоятельством, вставшим между ним и его женой; последняя сильно переживала по этому поводу и заставила его пообещать погасить долг как можно скорее. Ему, наконец, удалось собрать необходимую сумму, и он хотел бы вернуть ее мистеру Палмеру в ее присутствии, поскольку больше всего на свете она желала именно этого.
   Он произнес это торжественным тоном, стоя возле гроба, после чего, достав из кармана пачку банкнот, протянул ее мистеру Палмеру со словами: "Вот, я возвращаю вам свой долг".
   Мистер Палмер, естественно, отказался взять эти деньги и сказал, что жалеет об ухудшении из-за них их отношений, а также о том, что бедная миссис фон Зеллер так волновалась из-за этого. Деньги, по его словам, всегда были разрушителями дружбы, и он предпочел бы, чтобы они оказались на дне моря, прежде чем доставили такие неприятности.
   Однако мистер фон Зеллер настаивал, чтобы он взял эти деньги, которые, по его словам, он теперь вполне может позволить себе вернуть, после чего, обменявшись рукопожатием, мужчины молча покинули обитель смерти.
   После похорон миссис фон Зеллер, вдовец чувствовал себя ужасно одиноким и попросил мистера Палмера как можно чаще навещать его по вечерам. Тот с охотой отозвался на его просьбу, а когда его друг заболел, - примерно через месяц после смерти жены, - регулярно навещал его и ухаживал за ним.
   Как-то вечером, увидев, что ее муж уезжает, вскоре после ужина, навестить своего друга, миссис Палмер отправилась в свою спальню, собираясь заняться рукоделием. Эта комната располагалась всего в нескольких футах над землей, а под ней, в подвале, имелась комната для завтрака. Из окна на землю спускалась маленькая лестница, чтобы позволить маленькой собачке входить и выходить, когда ей вздумается.
   Миссис Палмер должна была пройти мимо окна, направляясь к комоду, и прежде, чем включить газовое освещение, она выглянула в него, чтобы окликнуть собачку.
   Вокруг дома располагался большой сад, огороженный с трех сторон высокими стенами. Дом располагался в углу, а за стеной, с левой стороны, куда выходило окно, находилась станция метро Эрл Корт. После восьми часов вечера станция бывала закрыта, за исключением случаев, когда там проходили выставки, так что оттуда не проникал ни один луч света.
   Однако, к своему удивлению, миссис Палмер увидела перед собой большое яркое пятно. Она смотрела на него, не сводя глаз. Станция была закрыта, и ничто не могло объяснить появления света, к тому же, сверхъестественной яркости. Пока она смотрела, он принял форму высокой женщины, чье лицо было скрыто темной вуалью. Привидение располагалось в нескольких футах от окна, и приобретало все более отчетливые черты, в то время как миссис Палмер окаменела от ужаса, ибо узнала в призраке миссис фон Зеллер.
   Услышав в коридоре горничную, она сделала над собой невероятное усилие, добралась до двери и, открыв, позвала ее, сказав:
   - Эдит, иди скорее сюда! Я хочу тебе кое-что показать.
   Девушка вошла в комнату и воскликнула:
   - Да ведь здесь темно, мадам. Что случилось?
   - Ничего страшного, - сказала миссис Палмер. - Выгляни в окно.
   Девушка так и сделала, после чего в ужасе вскричала:
   - О Господи, мадам! Что это там такое?
   Через несколько мгновений фигура медленно исчезла, но не раньше, чем горничная снова взглянула на нее и узнала в ней миссис фон Зеллер.
   Когда мистер Палмер вернулся домой, миссис Палмер рассказала ему, что произошло, а потом эта история была передана мистеру фон Зеллеру. Тот вовсе не удивился и объяснил, что жена его была медиумом и верила в то, что души умерших способны возвращаться в наш мир. Он был убежден: она явилась миссис Палмер, потому что хотела сообщить, - она рада тому, что деньги, ставшие причиной столь большого несчастья, возвращены, и что мужчины снова стали друзьями, как это было до того момента, когда невыплаченный долг встал между ними.
  

ПРИЗРАКИ ЧЕЛСИ

  
   - Челси не может не посещаться, - заметил в разговоре со мной на днях один известный актер. - Он полон старины, а что касается количества знаменитостей, живших там... Им нет числа!
   Я с ним согласилась. На самом деле, я уже давно смотрю на Челси как на самое подходящее для привидений место. Там существует множество зданий, имеющих репутацию домов с привидениями, и в одном из них, в местечке, которое я назову Дак Роуд, - недавно случились три явления, при следующих обстоятельствах.
   Двое моих друзей, из уст которых я услышала эту историю и которые вполне готовы подтвердить ее истинность, получили разрешение переночевать в доме, длительное время пустовавшем, и пустующем сейчас.
   Она взяли ключи и отправились туда, летним вечером, около половины девятого, решив посмотреть, что и как, и были вознаграждены за свое любопытство.
   Постройка дома датируется правлением королевы Анны. В нем просторные комнаты и большая прихожая, но из-за того, что в нем долго никто не жил, он очень ветхий и пользуется дурной славой.
   Оказавшись внутри, мои друзья, один из которых - ясновидящий, поднялись наверх и расположились в задней комнате, имевшей репутацию посещаемой. У них с собой были спички, но они не зажигали света и сидели в тишине, ожидая появления призрака.
   Время шло, наконец, оба ощутили в комнате чье-то присутствие.
   Ясновидящий сразу же увидел, очень отчетливо, фигуру старика, одетого в костюм георгианского стиля, цвета сливы или табака. У него были седые волосы, аккуратная рубашка с оборками и туфли с пряжками. Мой друг обратился к нему, и между ними состоялся следующий разговор.
   - Почему ты приходишь?
   - Я никогда не уходил.
   - Ты счастлив?
   - Вполне. Мне нравится наблюдать за теми, кто живет в доме.
   - Почему ты не хочешь покинуть его?
   - Потому что счастлив находиться в нем. Я безвреден. Я совершенно безобиден. Я не намерен никого пугать.
   Призрак прошелся по комнате, поклонился, дружелюбно улыбнулся, как бы весьма довольный собой, после чего вдруг исчез.
   Мои друзья спустились вниз и стали ждать в одной из передних комнат. Постояв там некоторое время, - в доме не было мебели, в том числе стульев, - они оба увидели фигуру женщины лет двадцати, в розовой атласной юбке и парчовой накидке. На ее лице, в отличие от лица старика, присутствовало выражение муки, она казалась обезумевшей от горя.
   На вопрос ясновидящего, спросившего, почему она вернулась, та ответила, что у нее когда-то был ребенок, похороненный теперь в саду. Она убила его, задушила, и теперь не может уйти от его могилы. После его смерти она покончила с собой в порыве раскаяния, и теперь возвращается на место преступления.
   По словам моих друзей, пока она рассказывала свою ужасную историю, они отчетливо видели, как другой призрак, женский, вошел в комнату и склонил голову на плечо девушки, пытаясь ее успокоить. Та перестала плакать и причитать.
   Затем мои друзья произнесли заклинание со специальным ритуалом, позволяющим помочь душам перейти в иной мир, но, рассказывая мне об этом, ясновидящий добавил: "Ее горе безгранично; вероятно, мы ничем не смогли ей помочь".
   Когда они видели призрак девушки в последний раз, она перестала плакать и стояла с поднятой головой. Все-таки, возможно, их ритуал и сочувствие другого призрака принесли некоторое успокоение ее страданиям.
   В Челси, рядом с рекой, расположен старый дом, который, как предполагается, когда-то был охотничьим домом Генриха VIII. Он расположен у подножия Парка и окружен высокой стеной.
   Однажды ночью, около двенадцати часов, моя подруга, жившая в Парке, выводила на прогулку свою собаку, когда увидела на дороге богато одетого мужчину, в костюме, какой носили кавалеры во времена короля Карла. Думая, что тот возвращается с костюмированного бала пешком, - поскольку стояла прекрасная летняя ночь, - она нисколько не испугалась, а с любопытством наблюдала за ним. Тот шел по Парку, держась перед ней, и, дойдя до конца, свернул к старому дому Тюдоров. Будучи уверена, что мужчина живет в нем, она ждала, что тот позвонит в колокольчик или откроет дверь своим ключом, но он, к ее удивлению, не останавливаясь, вошел в дом прямо через стену.
   После этого случая она видела его не один раз, и всегда в великолепном платье, всегда идущим по направлению к старому дому. Вне всякого сомнения, когда-то он был его владельцем, или, возможно, частым гостем. Ей часто хотелось заговорить с ним, но она так и не смогла набраться смелости, так что его присутствие в Парке остается загадкой.
   Мне говорили, что мистер Джеймс Кэрью, муж мисс Эллен Терри, видел первый из призраков, о которых упоминалось выше, - старика в георгианском костюме; я написала ему, умоляя, в том случае, если это действительно так, рассказать о своем опыте. Письмо от него содержало следующее:
   "Очевидно, вас дезинформировали. Я никогда не видел никаких "призраков", но нам с женой доводилось слышать странные звуки в доме, в котором мы когда-то жили. Если этот опыт вам пригодиться, я охотно расскажу вам о нем".
   Я посетила театр Гаррика, где мистер Кэрью играет в "Ищите женщину", и мы поговорили о призраках Челси. Мистер Кэрью заверил меня, что он никогда ничего подобного не видел, но они с мисс Терри слышали очень необычные звуки в одном доме в Челси.
   Часто, когда он работал допоздна в своем кабинете, глубокой ночью, он отчетливо слышал, как кто-то в шелестящем шелковом платье поднимается наверх, хотя все в доме лежали в постелях и крепко спали. Шаги были настолько отчетливо различимы, что он несколько раз спрашивал: "Кто там?" и даже поднимался наверх, ожидая встретить кого-нибудь на лестничной площадке, но без малейшего результата.
   Как-то он даже подумал, что это разгуливает мисс Терри, и зашел к ней в комнату, но нашел ее крепко спящей.
   Мистер Кэрью пытался объяснить этот шум шелестом листвы на ветру, - позади дома росли деревья, - но он убежден в этом едва наполовину; и хотя утверждает, будто не верит в призраков, он, очевидно, немного лукавит. В этом меня убедило следующее его замечание.
   - Если моя жена увидит что-нибудь подобное, уверен, она сразу же заговорит с этим, - сказал он, - потому что у нее нет ни малейшего страха.
   Одна леди, которую я очень хорошо знаю, была частой гостьей в старом доме в Челси, недавно разрушенном. Она ночевала практически в каждой комнате этого дома, в разное время, и сталкивалась с некоторыми странностями.
   "Три или четыре раза, - говорила она, - я просыпалась, услышав шаги; кто-то поздно ночью спускался по лестнице; полагая, что, возможно, хозяйка больна, или ей что-то нужно, я выходила на эти звуки, но никогда ничего не видела.
   Однажды ночью, когда в доме было много гостей, я спала на диване в столовой и услышала шаги, спускающиеся по лестнице, к комнате, в которой находилась я. Они были слышны так отчетливо, что я зажгла свечу. Когда я сделала это, дверь столовой медленно открылась, и я ожидала, что кто-то войдет, но звуки внезапно прекратились и, выйдя за дверь, я снова никого не увидела.
   Я рассказала об этом на утро своей хозяйке, которая оказалась ясновидящей. Та сразу сказала:
   - О, да, я видела маленькую фигурку, спускающуюся вниз. В следующий раз я попробую с ней заговорить.
   Вскоре она сказала мне, что это был призрак молодой девушки, в свадебном платье, внезапно умершей в день свадьбы. Когда она спросила, может ли что-нибудь сделать для нее, призрак девушки попросил передать ее слова человеку, собиравшемуся жениться на ней много лет назад.
   Она сообщила имя, адрес и то, что нужно было передать; моя хозяйка, хотя и полагала, что мужчина, наверное, давно сменил место жительства, тем не менее, на всякий случай написала ему. Она получила в ответ письмо с благодарностью, в котором подтверждалось все, рассказанное девушкой, после чего ее призрак более никогда не посещал дом.
   Ее присутствие, хотя и несколько смущавшее жильцов и гостей, было безвредным и ни в малейшей степени - раздражительным, но имелось и некое зло, ощущавшееся в столовой. Вам постоянно казалось, что за вами наблюдают".
   У одной леди, живущей в Глеб Плейс, в Челси, была горничная, покончившая жизнь самоубийством. Она была очень хорошей служанкой, подвижной, способной и услужливой, красивой и преданной хозяйке, которую я буду называть мисс Сьюэлл, хотя это не ее настоящее имя.
   Любое "сокровище" содержит какой-нибудь изъян, ибо идеальных слуг не существует, а изъян бедной Мэри заключался в пристрастии к выпивке. Она была нервной, легко возбудимой, и иногда желание выпить овладевало ею, подобно неумолимому демону. Мисс Сьюэлл, очень привязанная к ней, не один раз прощала ее, и делала все возможное, чтобы помочь преодолеть этот недостаток. Мэри тоже боролась с ним, и иногда успешно. Какое-то время она не прикасалась ни к чему, опьяняющему хоть в какой-то степени, а затем вдруг срывалась и предавалась пороку "со всей возможной полнотой". Вероятно, если взглянуть на ее семейную историю, она была дочерью родителей, склонных к употреблению спиртного, передавших предрасположенность к этому своему ребенку, но, как бы то ни было, мы имеем печальный случай, поскольку во всем остальном, повторюсь, она могла бы служить образцом для подражания.
   Очень немногие хозяйки мирятся с пьющими слугами, но мисс Сьюэлл, которая была отзывчивой, милосердной женщиной, хотела предоставить той все шансы и держала ее у себя, пока не покинула Глеб и не переехала жить в Гибралтар. Она была вынуждена рассчитать Мэри, и это оказало воздействие на разум последней. Она очень любила свою хозяйку и не хотела расставаться с ней, поэтому незадолго до того, как мисс Сьюэлл отплыла, бедняжка Мэри покончила жизнь самоубийством, приспособив ко рту трубку и пустив газ.
   Утром хозяйка нашла ее мертвой, лежащей возле газовой плиты, и, конечно, очень расстроилась из-за этого печального происшествия.
   Через день или два после похорон Мэри, мисс Сьюэлл, остававшаяся в квартире одна, разбила стакан и порезала палец. Когда она остановила кровь, то отчетливо услышала печальный голос Мэри, близко к своему уху: "Ведь это я сама заставила вас рассчитать меня?" Голос звучал так естественно, что мисс Сьюэлл даже не испугалась.
   Вскоре после этого она отчетливо увидела Мэри, стоявшую в столовой и пристально смотревшую на нее; а затем, шедшую по коридору, точно так, как при жизни.
   В ночь перед отплытием из Англии, мисс Сьюэлл услышала голос Мэри: "Я ухожу, и больше никогда не вернусь", и с тех пор, действительно, больше не появлялась.
   Видение и голос, возможно, стали результатом галлюцинаций, вызванных расстроенными недавней трагедией нервами, но мисс Сьюэлл заверила меня, что, несмотря на мысли о Мэри, она чувствовала себя совершенно спокойно и нормально каждый раз, когда видела призрак. Она верит в оккультные явления, и в идею о том, что "невидимое может стать видимым". Она совершенно уверена, что Мэри являлась ей и говорила с ней, а убежденность, с которой она об этом рассказывает, способна поколебать даже самого скептически настроенного слушателя.
  

ПРИЗРАК НА ПИККАДИЛЛИ

  
   Пиккадилли, самая яркая и веселая улица в Лондоне, имеет свою историю о призраках, мрачную и зловещую.
   Вот она в том виде, в каком стала известна мне. Две женщины-журналистки, которых мы назовем мисс Грей и мисс Мартин, проживавшие вместе, были замечены в поисках небольшой, но уютной квартиры, не слишком далеко от Флит-стрит, но в хорошем районе.
   Узнав, что сдается квартира на Пиккадилли, над большим магазином, они отправились туда, спросить о цене, поскольку опасались, что высокая арендная плата, взимаемая обычно в центральном районе, окажется намного выше той, которую они могли позволить себе платить за найм.
   Им показали комнаты, включавшие большую кухню, и они нашли их очень удобными и комфортными. Но когда они спросили о размере арендной платы, смотритель, к их великому удивлению, назвал такую смешную сумму, что им показалось - они ослышались. Комнаты на втором этаже в таком фешенебельном районе стоят обычно в несколько раз дороже, но, решив, что им просто повезло, они не стали задавать лишних вопросов и сняли их на полгода, заселившись в среду, через неделю.
   В среду вечером обе вышли по делам, или в театр, и вернулись только в половине двенадцатого. Вернувшись домой, мисс Грей прошла на кухню, чтобы разогреть на ужин суп, остававшийся в закрытой кастрюле на газовой плите. Тем временем, мисс Мартин была занята камином, который они зажгли перед уходом, и в котором еще тлели угли.
   Внезапно, стоя на коленях перед камином, мисс Мартин услышала, как кто-то покидает комнату и, подумав, что это заходила из кухни ее подруга по какой-то надобности, крикнула, не поворачивая головы: "Это ты, Мэри?"
   Ответа не последовало; она вышла на кухню и спросила мисс Грей, не заходила ли та за чем-нибудь в гостиную.
   - Нет, - ответила мисс Грей. - Я не выходила из кухни. Тебе, наверное, показалось.
   Больше ни слова об этом сказано не было, и после ужина девушки, спавшие в разных комнатах, разошлись, очень уставшие.
   Спустя некоторое время мисс Мартин внезапно проснулась с ужасным ощущением, будто в ее комнате кто-то двигается. Было не вполне темно, поскольку жалюзи были наполовину подняты, а уличный фонарь на Пиккадилли светил вовсю за окном ее комнаты. К своему ужасу, она увидела рядом с кроватью отвратительную старуху, с выпученными глазами и торчащими зубами, не сводившую с нее взгляда.
   Боясь испугать подругу, собрав все свое самообладание, она воздержалась от крика и оставалась совершенно неподвижной. Фигура некоторое время смотрела на нее злым взором, а затем, к ее еще большему ужасу, легла на кровать рядом с ней, тяжело вздохнув.
   Этого она, несмотря на всю свою храбрость, вынести не могла, и соскочила с другой стороны кровати, только для того, чтобы найти себя в комнате совершенно одну.
   Осмотрев комнату, она заставила себя снова лечь в постель, подумав, что стала жертвой какого-то бреда или кошмара, и, поскольку была очень уставшей, вскоре снова уснула и проспала остаток ночи не потревоженная никем.
   В холодном ясном свете дня она пришла к выводу, что призрак стал результатом кошмара, но переживание было настолько жутким и неприятным, что она не стала ничего говорить мисс Грей, которая была очень впечатлительной.
   На следующую ночь она легла спать, как обычно, но вскоре после полуночи ее разбудило нечто, лежавшее на ее кровати и, видимо, пытавшееся задушить ее, ибо две тонкие руки плотно обвились вокруг ее горла, препятствуя дыханию. Она принялась бороться, и с большим трудом ей удалось оторвать руки призрака от своей шеи. Как только она это сделала, она потеряла сознание, а когда пришла в себя, то обнаружила, что уже наступил день, и она лежит в постели, чувствуя себя больной и разбитой, с болью в горле. Подойдя к туалетному столику, она глянула в зеркало и обнаружила, что ее горло опухло, посинело, и на нем отчетливо виднелся след, будто ее вешали за шею, но через некоторое время веревка оборвалась.
   Скрыть происшедшее оказалось невозможно, и обе журналистки съехали из квартиры.
   Они объяснили причину арендодателю, тот, естественно, не поверил ни единому слову, но арендная плата, которую они отказались платить, так и не была востребована.
   Комнаты в настоящий момент используются под офисы, и только в течение дня. История эта стала известна мне не из "первых рук", а из "третьих" или "четвертых". Ее рассказал мне мой друг, утверждавший, что она "общеизвестна".
   Общество исследований оккультных явлений, как он сообщил мне, расследовало этот случай, но опубликовали ли они результаты, или нет, я выяснить так и не смогла. Комнаты, как это указано на табличке, по-прежнему сдаются как жилые, но после ужасного опыта последних арендаторов вряд ли кто-то снимет их, разве только тот, кому неизвестна их зловещая репутация.
  

СТАРИК НА ХЭМПСТЕДСКОЙ ПУСТОШИ

  
   Двум мальчикам, бродившим по Хэмпстедской пустоши, довелось столкнуться с чем-то очень странным, о чем они вряд ли забудут.
   Их семьи жили в этом районе, им было около шестнадцати лет, они были привязаны друг к другу, много общались друг с другом, озорничали, и их прозвали "Близнецами Хэмпстеда".
   Однажды ночью они бродили по пустоши с сачками. Несмотря на луну, было не очень светло, но для мальчиков это почти не имело значения. Они знали каждый дюйм пустоши, и снова и снова обходили ее, в поисках ночных бабочек для своей коллекции.
   Во время своих поисков они оказались возле зарослей, В*, эти заросли простирались примерно на двадцать пять футов от того места, где они стояли. Они имели форму подковы, а мальчики стояли на месте, помеченном х, решая, где лучше всего искать бабочек, собирающихся в этих зарослях.
  
  
  
  
  

0x01 graphic

  
  
   ------------------
   * См. рисунок.
  
   - Я пойду в эту сторону, - сказал один.
   - А я - в эту, - сказал другой.
   Они одновременно направились, один - к точке, обозначенной буквой А, другой - к точке, обозначенной буквой В, держась внешней стороны зарослей.
   Они встретились в точке, обозначенной буквой С, некоторое время стояли неподвижно, пристально на что-то глядя. А затем бросились наутек и бежали так быстро, как никогда прежде, не останавливаясь, пока заросли не остались далеко позади. Они миновали пустошь и оказались на главной дороге, не сказав ни слова, и только здесь, остановившись, заговорили о том, почему побежали.
   Оба они увидели одно и то же - призрачного старика, с согнутыми плечами, который копал. На нем была белая или светло-серая одежда, он имел длинную седую бороду. Он пользовался старой лопатой, совсем не похожей на те, которые используются сейчас, и выкопал довольно глубокую яму, если судить по горке земли рядом с ней. Они видели, как он копал, затем выпрямился, чтобы немного передохнуть, после чего вновь принялся копать. Самое странное было то, что они не слышали ни малейшего звука, - даже стука лопаты о камень, когда она энергично входила в землю. Если бы копал обычный человек, звуков было бы много, поскольку земля здесь была твердой, но все происходило в мертвой тишине.
   Они вернулись на пустырь днем, до пяти часов, и обнаружили, что земля здесь не потревожена. Не было никаких следов ямы и выброшенной земли. Судя по состоянию поверхности, никто не копал здесь длительное время.
   Мальчики выросли, и один из них рассказал мне эту историю.
   - Мы были не из тех, кто интересуется призраками, - добавил он. - Все, что нас заботило, это игры, шалости и так далее. Мы были обычными детьми, не страдающими избытком фантазии или нервными болезнями. Но я помню, что отчетливо видел старика, его смешную лопату, и как он копал - в полной тишине. Мне никогда этого не забыть, как и моему приятелю, который стал известным актером.
   Тайна так и осталась тайной, но я часто задавалась вопросом, не была ли связана со стариком какая-либо трагедия прошлых лет. Хэмпстед - старый район, и хотя я тщательно просмотрела связанные с ним материалы, мне не удалось найти ни одного упоминания о призраке, и если кто-нибудь из моих читателей сможет пролить свет на эту загадку, я буду чрезвычайно благодарна ему за любые сведения, подтверждающие вышеприведенный рассказ.
  

СТРАННЫЙ ДОМ В ЧЕЗВИКЕ

  
   - В Чезвике имеется ужасный дом, - сказала мне недавно одна моя подруга. - Его необходимо снести, ибо он полон призраков и злых сущностей.
   Мы когда-то жили в нем, и с нами постоянно случались странные вещи. Мою маму столкнули с лестницы; она не споткнулась, как это обычно бывает, а именно так - кто-то схватил ее и сбросил вниз.
   С нами всегда случались неприятности. Когда мы возвращались в свои комнаты, то обнаруживали вещи не на своих местах. Расчески и прочие мелочи на туалетных столиках, постоянно используемые, вечером исчезали, и находились только утром. Причем, где угодно, но только не там, куда мы их клали.
   Мы постоянно ощущали, что кто-то проходит мимо нас по лестнице и нас задевает, хотя никого не видели; а однажды ночью, когда я рано легла спать, на лестнице раздались тяжелые шаги, и кто-то заглянул в дверь моей комнаты. Гостей у нас в тот день не было, никто из домашних, как я узнала, ко мне не заглядывал.
   Дом просто пропитан ужасом, в нем, должно быть, произошло несколько убийств. Мы переехали в него из Ливерпуля, после того, как наши дела пришли в плачевное состояние, и нас постоянно преследовали неудачи, пока мы в нем жили.
   Мы нашли за обоями пустые ниши, скорее всего, - ведь дом очень старый, - они когда-то использовались как тайники. Нас преследовали ночные кошмары, странные звуки, которые мы слышали, не поддаются описанию. Это ужасный дом, мы все его ненавидели. И благодарили судьбу, когда нам удалось из него уехать.
  

УЖАСНЫЙ МОНАХ

  
   Около двух лет назад, когда я была в Бристоле, мне довелось встретиться с ученым, интересовавшимся исследованиями оккультных явлений, и в то время проводил интересные эксперименты по передаче мысли на расстояние.
   Наш разговор, естественно, потихоньку смещался в сторону оккультизма; через какое-то время он достал из кармана фотографию, на которой была запечатлена огромная, отталкивающая призрачная фигура, в одеянии монаха, стоящая в комнате, обшитой дубовыми панелями. Призрачность фигуры была особенно заметна на темном фоне; особенно выделялось лицо и злобное выражение на нем.
   - Это, - сказал он, - призрак, преследовавший старинное поместье в Уэссексе, о котором я вам рассказывал. Мы расследовали это дело, и это - самый убедительный случай преследования из всех, с какими я когда-либо сталкивался. Призрак ужасен, - дьявольски ужасен, - самый ужасный из всех, какие я видел. Но не думаю, чтобы он стал появляться и далее.
   - Почему?
   - Потому что изгнан. Обстоятельства, связанные с его экзорцизмом, при котором я присутствовал, носят слишком личный характер, чтобы их можно было раскрыть. На самом деле, я даже дал клятву никогда не разглашать их.
   - А остальную часть истории?
   - Я могу передать ее вам, или, точнее, получить ее для вас от мистера Клифтона-Уолкера, сделавшего фотографию, если он согласится записать свой опыт. Надеюсь, он поступит так, чтобы порадовать читателей. Его записи станут ценным дополнением к любой книге, если он только согласится.
   Мой друг сдержал свое слово и написал мистеру Клифтону-Уолкеру, который не только любезно пообещал написать о своем уникальном опыте в поместье, но и разрешил мне воспроизвести сделанную им фотографию. Вскоре после этого он получил назначение за границу и отправился в Западную Африку.
   Когда эта книга была почти завершена, я узнала его адрес от моего друга, жившего в Западной Англии, и написала ему, напоминая о его обещании. Доставка писем в и из Западной Африки требует значительного времени, и, по мере того, как дни сменялись днями, я начала беспокоиться. Но, кроме как ждать, ничего поделать было нельзя. Времени оставалось мало, и я начала опасаться, что его послание опоздает.
   В один день, однако, оно прибыло, одиннадцатичасовой почтой, и я привожу его здесь точно в таком виде, в каком увидела его сама. Это, безусловно, рассказ об одном из самых достоверных случаев преследования, а его автор - очень известный в Западной Англии человек, последний во всем мире, который стал бы писать неправду или даже приукрашивать несомненно правдивую историю.
   Я знаю точное положение поместья и фамилию его владельцев. В той местности дом пользуется репутацией "дома с привидениями", но факты, излагаемые ниже, приводятся в первый раз.
  

Расследование случая

ПОСЕЩАЕМОГО ДОМА В УЭССЕКСЕ

написанное Клифтоном-Уолкером, L.D.S., Англия.

  
   NB. По некоторым, очень важным, причинам, фамилия семьи и название поместья изменены, используются вымышленные имена. Если кто-то заинтересуется этим вопросом, настоящие имена и название могут быть представлены ему на условиях полной конфиденциальности. - Автор.
  
   Несколько лет назад, будучи студентом медицинской школы Уэссекского университета, я познакомился в городе с архитектором, которому суждено было стать одним из самых моих близких друзей. Поначалу нас объединила любовь к музыке, но вскоре мы обнаружили друг в друге стремление к познанию более потаенных тайн природы, и, когда мой друг, в разговоре со мной, как-то раз, случайно упомянул поместье как дом, в котором происходит нечто сверхъестественное, я также узнал, что он (я буду называть его далее Б.Дж.) нашел в отношении него некоторые любопытные факты, как старинные, так и современные. Поскольку сообщенная им информация может послужить прекрасным предисловием к моему собственному последующему опыту, я постараюсь изложить ее как можно точнее, почти его собственными словами.
  
   История Б.Дж.
   Во время посещения отца Х. некоторое время тому назад, когда я проектировал новый монастырь, он спросил меня, не буду ли я против побывать в поместье на обратном пути и сделать несколько измерений, чтобы учесть все внутреннее пространство, с целью обнаружения возможных секретных проходов или потайных мест, с помощью которых возможно было бы объяснить обман, выдаваемый за сверхъестественные проявления. "Вы же не хотите сказать, что верите в призраков?" - спросил я. Вместо ответа он протянул мне письмо, только что полученное им от молодого сквайра.
  
   "Дорогой каноник,
   Мы больше не можем этого выносить. Вы помните свой опыт в арочной комнате? Вчера вечером, когда я одевался к ужину и поправлял перед зеркалом галстук, я увидел отражение призрака, стоявшего позади меня в дверном проеме. Набравшись смелости, я повернулся и спросил: "Чего ты хочешь?" Он ответил: "Это мой дом!" - и исчез.
   Мой брат, моряк, только что вернувшийся домой, встретил призрака на лестнице, выронил свечу, которую держал в руке, и убежал. Мать почувствовала его мертвенно-холодное прикосновение к своему запястью на днях, в одном из коридоров. Мы уезжаем отсюда в наш лондонский дом, и я решил больше никогда не ночевать в этом месте".
   Прочитав, я спросил каноника, что именно тот видел.
   - Я часто слышал странные рассказы об этом месте, - ответил он, - но не воспринимал их всерьез, пока семья не вернулась в поместье после долгого отсутствия. После чего я получил срочный вызов, как их исповедник, прийти и изгнать призрак. Я приехал, и они поселили меня в гостевой комнате, именуемой арочной, где явления были наиболее частыми. Поначалу меня никто не тревожил, а потом я проснулся с неприятным чувством, будто в комнате кто-то есть. Часы пробили два и, открыв глаза, я увидел поистине дьявольское лицо неподалеку от кровати. На меня смотрел тот самый монах! Он приблизился ко мне. Я произнес: "Изыди!" и приказал ему удалиться именем Господа, но он нанес мне удар в грудь, и я потерял сознание. Я отправился к епископу, доктору Б., и рассказал ему о случившемся. "Советую вам оставить его в покое, - сказал епископ. - Очевидно, это злой дух из низших, и не может быть изгнан иначе, как с помощью экзорцизма. Я пошлю отца Трока, который имеет опыт в подобных делах". Тот прибыл в поместье, но когда монах явился ему, потерял самообладание и, повернувшись лицом к стене, просил того удалиться.
   По возвращении от каноника я посетил поместье и тщательно его исследовал, не найдя ничего, что могло бы прояснить ситуацию.
   Я также слышал из других источников о том, что в нем происходило. Перед отъездом семьи, в доме остановился зять сквайра, солиситор, который принял решение провести ночь в Красной комнате (через несколько дверей по коридору от арочной комнаты) со своими племянниками, которым призрак "уделял наибольшее внимание". Он сам хотел удостовериться в той "чуши, о которой ему рассказывают". Ночью его разбудил шум в комнате, и он увидел, как одного из его племянников перемещает по комнате какая-то неведомая сила. Но она не была невидимой для другого племянника, который кричал: "Вон он, дядя! Разве вы его не видите? Вон в том углу!"
   После того, как они уехали, несколько оксфордских приятелей молодого сквайра решили поближе познакомиться с призраком во время каникул. Они провели одну ночь наверху, а все остальные предпочли проводить на импровизированных кроватях возле кухонной печи!
   Затем поместьем занялась сестра адвоката. Она не собиралась позволять призраку мешать ей наслаждаться таким прекрасным старинным местом. Однажды я встретил ее в городе. "Почему вы не остались в поместье? - спросил я ее. - Вы что-нибудь видели?" Некоторое время она отговаривалась, но затем призналась, что видела нечто, похожее на рыло свиньи, торчащее из наволочки.
   Некоторое время в поместье жил сторож, но вот уже два года как оно пустует. Семья предпочитает жить в другом месте, в Холле, в миле от него. Они живут там, когда уезжают из города, содержат старое поместье в исправности, но уборщицы работают в доме только при дневном свете", - заключает мой друг Б.Дж. Примерно через год эта история вновь всплыла в моей памяти, в связи со следующим полученным мною письмом:
  
   "Пиктон, Уэссекс,
   23 мая, 1909.
   Клифтон-Уокер, сквайр.
   Уважаемый сэр,
   Некоторое время живо интересуясь вопросами оккультизма, выйдя в отставку и переехав на постоянное место жительства неподалеку от вас, мне бы очень хотелось заняться расследованием явлений призрака, случающихся в старом поместье в Уэссексе. Как я узнал от своих знакомых в Лондоне, вы также этим интересуетесь, а потому, возможно, захотите присоединиться ко мне в моем расследовании этого случая. Прилагаемое письмо из Общества исследований оккультных явлений совершенно не вносит ясности. [В нем говорилось, что никаких прямых доказательств у них нет, но они считают этот случай подлинным случаем преследования. Неужели полковник не мог разобраться с ним самостоятельно?] Если вы склонны принять мое предложение, пожалуйста, назначьте встречу, и мы обсудим совместные планы.
   Искренне ваш,
   Г. Ансельм, полковник стрелкового полка".
   Вскоре после этого я встретился с полковником и рассказал ему историю Б.Дж., которую он частично слышал от самого каноника, будучи с ним знаком. Я обещал помочь ему в его расследовании, а полковник пообещал получить разрешение провести в доме какое-то время. Миссис Аспер, вдова сквайра, была в отъезде, и мы не смогли получить разрешение даже на осмотр. Вскоре, однако, мне удалось получить разрешение, но тут я вынужден опустить густую вуаль.
   Спустя какое-то время мы оба сошли на ближайшей станции, проделали четыре мили пешком, поужинали в деревенской гостинице, чтобы, спустя десять часов, забрать свои вещи и пойти через большой, молчаливый лес, в глубине которого, примерно в полумиле от дороги, расположено поместье, старинное здание елизаветинской постройки, низкое и несуразное, с крошечной часовней на земельном участке. Мы вошли и заперли старую дубовую дверь (хотя ни один полицейский на милю не осмелился бы подойти к поместью после наступления темноты).
   Электрический фонарик полковника высветил нам внутренние помещения, обшитые до самого потолка темными дубовыми панелями. Из входного коридора можно было попасть: справа - в портретную галерею; слева - в танцевальный зал; прямо - на лестницу. Мы поднялись по ней. Добравшись до коридора на втором этаже, мы нашли три большие дубовые двери с подобающими тяжелыми засовами. Они делили второй этаж на три основные части. Осмотрев две из них, мы пошли направо, прошли над портретной галереей, нашли в конце коридора арочную комнату и стали наблюдать.
   По предыдущим опытам мы знали, что обычно призрак появляется около двух или трех часов ночи, но при этом схватило миссис Аспер за запястье в сумерках и явилось ее сыну около семи часов вечера, поэтому рассчитывали добиться хоть какого результата, проведя большую часть ночи в этой комнате.
  
   0x01 graphic
  
   Мебель отсутствовала, полковник устроился поудобнее на полу, завернувшись в шинель, а я присел на подоконник. Свет мы не зажигали. Мы не пытались бодрствовать, поскольку человеческий ум кажется наиболее восприимчивым именно во время сна. Однако наши ожидания не оправдались. Мы, разумеется, слышали странные звуки, - по всей видимости, производимые крысами, - и иногда испытывали страх; но кто не испытывал бы его в таком месте? Прошло несколько ночей, призрак не появился. Очевидно, мы не были "видящими" в смысле Канта, сказавшего, что "если вы чего-то не видите, это не означает, что этого нет. Это всего лишь может служить доказательством того, что вы не умеете видеть". После этого я использовал камеру, зная, что некоторые лучи, будучи невидимыми, могут влиять на фотопластинку, как это проявилось в экспериментах графини Мюнстерской и др., фотографировавших "темные" звезды. Мы приходили пораньше, до наступления темноты, и возвращались сюда после ужина в гостинице. Я делал фотографии при различном освещении - в сумерках, на рассвете, включив фонарик. На одном снимке, сделанном около 20 часов 30 минут 27 июля 1909 года (выдержка 3 мин., диафрагма 8, положение камеры показано на рисунке), было обнаружено необычное лицо, частично материализовавшееся над местом, обозначенным на рисунке "B. S.". На снимке также хорошо различимы шкаф и часть колонны. На других снимках не было ничего.
   Полковник, обрадованный результатом, отправил копию этой фотографии миссис Аспер, которую знал лично, и получил в ответ письмо следующего содержания:
   "Холл, Уэссекс.
   3 августа, 1909.
   Дорогой полковник Ансельм,
   Я отослала фотографию монаха моему сыну, и, в ответ, он прислал мне телеграмму: "Лицо на фотографии несомненно то же, что видел я. Пиши. - Джек".
   Не придете ли вы к нам на ужин в пятницу? Если да, машина будет ждать вас на станции в 5.45.
   Ваша
   Агнес Аспер".
   Я уехал в Корнуолл. Полковник посетил Холл и рассказал о нашем опыте членам семьи, которые были рады, что их рассказы о призраке, наконец, получили подтверждение. Молодой сквайр написал письмо, в котором сообщал:
   "Фотография очень интересная. Это, безусловно, монах. Могу поклясться, что лицо выглядит тем же, каким видел его я, - иногда только лицо, часто не полностью, но всегда одно и то же - страшное и злое. Необычный рост тоже вполне соответствует".
   На самом деле, призрак видели так много людей, что особенности, запечатленные на фотографии, были подтверждены другими, и среди них миссис Херст, которая, увидев ее в другом доме, располагавшемся на некотором расстоянии от усадьбы в Уэссексе, воскликнула: "Разве это не монах, который преследует дом Асперов? Я узнаю его. Сорок лет назад я жила в нем при старом сквайре, и встретила призрака на лестнице. Я никогда не забуду это ужасное лицо".
   Я передал все материалы О'Рурку, литератору, интересующемуся призрачными явлениями, и после моего возвращения из Корнуолла миссис Аспер пригласила нас обоих остаться в Холле и продолжить свои исследования в поместье. На этот раз полковник был нездоров и к нам не присоединился. О'Рурк, имевший определенный опыт, пришел в трепет от вида этого места и отказался проводить исследования только со мной, если нам не удастся взять с собой кого-то еще. Мы спросили дворецкого, не желает ли он присоединиться к нам. Но тот когда-то жил в поместье и, по его словам, ничто более не заставит его войти в дом снова! Один из новых слуг вызвался добровольно; он "не верил в призраков". Это было как раз то, что нужно, - непредвзятый свидетель, - и я сказал О'Рурку: "Если мы что-нибудь увидим, то промолчим и позволим говорить ему. Пусть скажет о том, что видел".
   В ночь на 16 сентября 1909 года мы втроем заняли свои места в арочной комнате, как указано на рисунке. В 11 часов вечера. Я забыл упомянуть еще одного важного свидетеля, которого мы взяли с собой - собаку, ирландского терьера, жившего в Холле.
   Мы расположились в проходе, соединяющем подвалы с церковным кладбищем. На нем старый монах, как говорили, хоронил в былые века свои жертвы, когда их чары тускнели, и принимался искать новых, более молодых, в те дни, когда поместье было тем, что мы сейчас называем "Агапемоном".
   Часы пробили двенадцать. Устав от напрасного ожидания, мы вернулись в арочную комнату. Приблизительно в половине первого появилось туманное светящееся тело, зависшее приблизительно на середине стены в том месте, где прежде стояла кровать. Это не был светлый блик на стене; это был туманный шар, подобный болотному огоньку, размером с абажур светильника, повисший на некотором расстоянии от стены. Собака заскулила, пробежала по комнате, а затем, дрожа, вскочила на колени слуги. Тем временем шар переместился к другой стене, к пятну крови, и исчез. Ничего не происходило до четверти третьего, когда мы ощутили холодное, смертельное дуновение ветра; это не была игра нервов или воображения, а именно жуткий холод, который, как было известно нам с О'Рурком, предшествует появлению в местах, подобных этому. Слуга не знал об этом, и спросил еще один плед! Затем мы услышали первый звук появления: глухой, тяжелый стук где-то внизу. Собака, лежавшая к тому времени у моих ног, забеспокоилась; наши сердца бешено колотились, поскольку мы не слышали, но чувствовали, как приближается ужас, приближается к тому месту, где мы находились. Мы почувствовали, как он достиг верхней площадки лестницы, прошел по коридору, вошел в соседнюю комнату и пересек ее. Затем он возник перед нами, пройдя через другую дверь (см. рисунок).
   Мы сидели в полной темноте, но монах излучал достаточно света, чтобы я отчетливо мог видеть профиль слуги на его фоне, а сквозь него - доски пола. Он подошел к месту, отмеченному на рисунке "2", где задержался на несколько минут - они показались часами. Собака, которая залаяла бы на человека, вскочила мне, - незнакомцу, - на колени и спрятала дрожащую голову у меня под пальто. Нам хотелось расспросить монаха о многом, но, когда тот появился, прошло некоторое время, прежде чем О'Рурк отважился заговорить.
   - Можешь ли ты говорить? - наконец, спросил он.
   Ответа не последовало.
   - Ты можешь отвечать стуком по полу?
   Ответа по-прежнему не было.
   Тогда я спросил: "Ты - демон?", после чего под моим стулом раздались два отчетливо различимых энергичных удара, и монах исчез.
   С наступлением рассвета мы вернулись в Холл.
   Явление было высоким и, по-видимому, облаченным в белое. Света, чтобы разглядеть его черты, не хватало, но оно было необычайно высоким: не менее семи футов.
   Примерно через неделю О'Рурк подговорил троих приятелей и провел там еще одну ночь. Насколько я понимаю, полученный ими опыт оказался более неприятным. Один из них осмелился лечь спать в прихожей, возле лестницы, и подвергся нападению духа. Его товарищи, выбежав из арочной комнаты, нашли его в коридоре, за дверью, в обмороке. Призрак прошел мимо них в комнату. Они услышали шелест его одеяния и мельком увидели его ноги, показавшиеся им грубыми и корявыми, - "подобно стволам деревьев", по словам одного из них. Джентльмен, потерявший сознание, слег на неделю, остальные также испытали сильнейшее потрясение.
   Это случилось 25 сентября, около трех часов ночи, и это был последний раз, - насколько мне известно, - когда монах появился.
   Я сообщил обо всем мистеру Томасу Пирсону, который провел "психическое" исследование фотографии и ему удалось обнаружить, что, скорее всего, причиной преследования являются некие знания, важные для семьи, остающиеся скрытыми в течение многих поколений. Я верю, что призрак уэссекского монаха появляется в доме именно по этой причине.
   История поместья наводит на размышления. В нем уже являлись страшные призраки, когда полковник Аспер купил его в 1611 году. До этого, согласно преданию, оно принадлежало рыцарю, старший сын которого отказался от прав на него, став служителем церкви. Оно перешло к младшему брату. Спустя некоторое время старший брат вернулся и потребовал его. Завязалась драка, младший брат попытался убежать, старший преследовал его с кинжалом и убил в арочной комнате, на том самом месте, где еще можно увидеть кровавое пятно. После чего поселился в доме, ставшем местом оргий, - причина того, что теперь старший брат оказался "привязан к месту".
   Миссис Аспер говорила мне, что слуги, занимающие комнаты вдоль коридора, слышат звуки преследования и крики умирающего человека, доносящиеся с места убийства.
   Относительно происходящего в поместье существует множество предположений, но я не могу относиться ни к одному из них как к удовлетворительному. Вероятно, истина находится где-то посередине, я же вынужден довольствоваться констатацией того, о чем рассказал выше, и для меня этот случай, поддерживаемый рядом надежных свидетельств, делает посещаемое поместье в Уэссексе уникальным среди прочих посещаемых домов.
  

НАИБОЛЕЕ ДОСТОВЕРНЫЕ ИСТОРИИ О ПРИЗРАКАХ

  
   Мистер Эндрю Лэнг, "Настоящие призраки" -- Кресло с привидением и другие истории старой Хэмпширской усадьбы -- Мать и сын -- Призрачный Мейсон -- Видение в Брюгге -- Призрачный ребенок -- Силуэт в коридоре -- Таинственные снимки - Распятие из слоновой кости.
  
  
   "Истории, имеющие правдоподобные доказательства, почти всегда бесхитростны", - утверждает мистер Эндрю Лэнг, знакомя читателя с рассказами о призраках (которые в каждом случае пытается объяснить) на страницах "Ивнинг ньюс" от 26 февраля 1912 года.
   Мистер Лэнг относится к тем добросовестным писателям, которые смешивают любовь к фольклору и романтике с изрядной долей здравого смысла. Никто не может рассказать историю лучше него, а его известное эссе о призраке Кок-лейн - образец выдающегося мастерства. Он ненавидит болтунов, он заклятый враг шарлатанов, и когда пишет на тему оккультизма, его слова особенно значимы. В упомянутой мной статье он говорит: "Я искренне верю, что читатель понимает мою позицию. Я не утверждаю, что кто-то в Лондоне или где-либо еще обязательно видел душу или призрак умершего человека, но - что у многих людей был опыт, предполагающий, что они видят людей, безусловно, мертвых, или таких, которые, если судить по их одеянию, не принадлежат к нашему миру..." Далее, он признает, что видел призрака в древнем замке, но добавляет признание, что склонен полагать: несмотря на то, что призрак был "классический", на самом деле он вполне мог оказаться обычной горничной!
   Он определяет "призрак" как феномен, который человек, или люди, видящие его, считают душой или материализацией умершего человека. "Я ничего не говорю о том, - добавляет он, - что "душа" умершего есть причина данного феномена. Моя тема - это Джонс, Браун или Смит, которые узнают в феномене умерших мужчин или женщин, знакомых им при жизни; или видят феномен одетым в костюм, который носили в прошедшие века..." "Сам я четыре или пять раз наблюдал явления не умерших, а живых, и пытался вступить с ними в контакт, на что они не отреагировали. К несчастью, в каждом из этих случаев я был один, и только в одном случае увиденный, - о чем я не знал, - лежал на смертном одре, в ста милях от меня. Но он не умер "в тот самый момент", когда я его увидел, - он находился в состоянии комы. В моих видениях не было ничего необычного и сенсационного".
   Мистер Лэнг рассказывает следующую интересную историю, которую он назвал
  

ЖЕНЩИНА В ГОЛУБОМ

  
   Этот дом в пригороде Лондона, хорошо мне известный, большой, старый, из красного кирпича, с садом, уже посещался, когда в нем поселились мои друзья, скажем, Ротерхемы. Двери, к которым приближалась миссис Ротерхем, открывались сами. Кто-то касался ее волос невидимыми руками! Ночью раздавались звуки, будто опрокидывалась мебель, - пугающие и необъяснимые.
   Однажды ночью, когда мистер Ротерхем был в отъезде, его жена, с маленькой дочкой, спали в спальне над столовой. Их собака, красивая колли, лежала в столовой, и, когда послышался звук передвигаемой мебели, громко заскулила.
   Леди не хватило смелости спуститься и посмотреть, что происходит; когда утром дверь в столовую открыли, собака выбежала оттуда с поджатым хвостом, но столы и стулья оказались на своих местах, нетронутыми.
   Однажды миссис Ротерхем занималась с дочерью в столовой. Она стояла лицом к двери, к которой ребенок стоял спиной.
   Миссис позвонила в колокольчик, дверь открылась, но вошла не служанка, а странная женщина, одетая в голубовато-серое, с серо-голубым лицом.
   Как-то вечером, мистер Ротерхем курил там же, когда собака вдруг ощетинилась и зарычала. Взглянув в сторону двери, мистер Ротерхем увидел, как она открывается, и входит "женщина в голубом". Он поднялся ей навстречу, но она исчезла. Возможно, у призрака была цель заставить семью покинуть дом, но та осталась, и явления постепенно прекратились. Я прекрасно знаю всех членов семьи, это здоровые, энергичные люди, и мои близкие друзья.
  
   Собирая материал для этой книги, я узнала несколько историй о призраках из первых рук, которые так и не получили объяснения. Они не носят, как сказал бы мистер Лэнг, драматизма, но были рассказаны людьми, в чьей правдивости я нисколько не сомневаюсь, которые либо сами стали участниками событий, либо узнали о них от непосредственных участников.
   Я надеялась в каждом случае привести подлинные имена и даты, но обычное отношение к тем, кто утверждает, что видел призрак, заставило некоторых моих информаторов настаивать на анонимности.
   Другие, однако, не имели никаких возражений против того, чтобы их имена были преданы гласности, и проявили большую заинтересованность в моих исследованиях.
   Я продолжу свой рассказ, приведя несколько случаев появлений в Хэмпшире, неподалеку от Винчестера.
   Воспользовавшись любезностью мистера С. Локка*, известного композитора, я впервые могу опубликовать подробности некоторых замечательных событий, время от времени имевших место в его доме, в поместье Рутхэм, в Хэмпшире.
   -------------
   * В данной истории все имена изменены.
  
   Среди историй, рассказанных мне мистером Локком (ручающегося за их достоверность), есть одна, относящаяся к креслу, все еще стоящему в поместье. Кресло самое обыкновенное на вид, с высокой спинкой, плетеное, - такое же кресло стоит в комнатах мистера Локка в Кембридже. Впрочем, их можно найти едва ли не в каждом английском доме.
   Одна из тетушек мистера Локка, очень старая леди, за несколько лет до своей смерти стала инвалидом. Она была достаточно здорова, чтобы вставать с кровати, но из дома не выходила, и весь день проводила в этом кресле, читая или просто отдыхая. Оно было известно как кресло тети Доры, и никто не смел воспользоваться им, даже если ее не было в комнате.
   Неделя за неделей старушка сидела в плетеном кресле, пока, наконец, состояние ее здоровья не ухудшилось, и она, в конце концов, умерла.
   Вскоре после ее похорон мистер Локк сдал поместье в аренду на шесть месяцев мистеру А., флотскому казначею, и перебрался, с семьей, в другую часть страны.
   Когда срок аренды истек, мистер Локк обратился к мистеру А. с просьбой обсудить некоторые деловые вопросы, связанные с договором, и, во время разговора, были упомянуты некоторые предметы мебели.
   - Кстати, - сказал мистер А. - В этом доме имеется нечто странное.
   - Что именно? - поинтересовался мистер Локк.
   - Видите ли, - ответил мистер А. - Я, как вам известно, не из тех, кто верит в призраков, но пару раз мне показалось, что в большом плетеном кресле, стоящем у камина в маленькой столовой, примыкающей к кухне, сидит какая-то темная фигура, исчезавшая, когда я к нему подходил.
   - Что это была за фигура? - спросил мистер Локк.
   - Старой леди, - ответил мистер А. - На ней был кружевной капор и маленький серый платок; она сидела так, словно читала.
   Мистер Локк попросил более подробно описать ему пожилую леди, и, когда получил его, то обнаружил, что оно в точности совпадает с описанием его покойной тети, вплоть до не совсем обычного положения головы.
   Мистер А. покинул поместье, а мистер Локк и его семья вернулись. Кресло, в котором всегда сидела старушка, не отнесли на чердак, как это обычно бывает с "посещаемыми" предметами мебели, а оставили стоять в столовой на своем обычном месте, справа от камина.
   Вскоре по возвращении, как-то утром, когда было уже светло, мистер Локк, войдя в столовую, отчетливо разглядел фигуру своей тети, сидевшую в плетеном кресле точно так же, как она сидела в нем при жизни.
   Не испытывая ни малейшего беспокойства, мистер Локк тихо приблизился к креслу, и фигура исчезла. Он ничего не сказал об увиденном, но вскоре тетю увидел еще один член его семьи, а затем - еще один. Мистер Локк видел ее несколько раз и воспринял это явление как нечто само собой разумеющееся.
   Когда он пытался сесть в кресло, то каждый раз испытывал странное ощущение, будто невидимые руки отталкивают его. Он отказался от этих попыток, поскольку пришел к убеждению, что если однажды невидимые руки перестанут препятствовать ему, и он удобно расположится в кресле, ему не встать из него живым.
   Когда мистер и миссис Локк в первый раз намеревались поселиться в Рутхэме, однажды вечером, они возвращались домой, проведя вечер у соседа, жившего в деревне приблизительно в двух милях от поместья. Стояла прекрасная лунная ночь, они наслаждались прогулкой по аллеям.
   Когда они достигли небольшой рощицы у обочины дороги, миссис Локк отчетливо увидела женщину, по-видимому, несущую что-то, - возможно, вязанку хвороста, - под мышкой. Та вышла из-за деревьев в лунный свет и, казалось, взмахнула руками, стараясь привлечь внимание.
   Она сказала об этом своему мужу, но тот ничего не видел.
   Видение словно бы приглашало миссис Локк в рощицу, но когда супруги подошли к месту, где показалась женщина, та исчезла.
   Это происшествие произвело на них столь сильное впечатление, что на следующий день мистер Локк отправился в деревню и спросил жителей, не могут ли они как-то объяснить появление призрачной женщины.
   - Конечно, это был призрак, - ответили ему. - Он часто появляется в этом месте.
   - И чей же это призрак? - спросил мистер Локк.
   - Бедной леди, которую ограбили и убили в этой рощице. Она появляется там почти каждое полнолуние.
   Мистер Локк провел расследование и выяснил, что в 1812 году в этом месте некая женщина подверглась нападению разбойников и была жестоко убита ими, чтобы не дать ей донести на них. Они отрезали ей голову, забрали деньги и драгоценности. То, что казалось вязанкой хвороста, оказалось ее головой, которую она носит под левой мышкой.
   Этот призрак видят постоянно; на самом деле, "леди с головой под мышкой" даже является в некотором роде местной достопримечательностью.
  
   Мистер Локк рассказал мне о другом видении, представшем его знакомой в Фрэмлингене, при следующих обстоятельствах.
   Леди остановилась в загородном доме, и ее, не поставив об этом в известность, поселили в комнату с привидениями, располагавшуюся на первом этаже и имевшую кровать с балдахином.
   Когда наступила ночь, она легла спать и оставила окно открытым, а шторы раздвинутыми, для лучшей освещенности и притока свежего воздуха.
   Посреди ночи она внезапно проснулась от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Открыв глаза, она увидела в ярком лунном свете мужчину, стоявшего у туалетного столика.
   Она вскрикнула, фигура очень медленно повернулась и направилась к ней. Она увидела очень высокого человека, облаченного в длинный плащ. Его лицо казалось плоским, без носа и глаз, зато на нем имелся огромный, широко открытый рот, расположенный очень низко. Когда он подошел совсем близко и остановился возле кровати, она, к своему ужасу, обнаружила: то, что показалось ей ртом, на самом деле было горлом, перерезанным от уха до уха; ужасная рана, сочившаяся кровью.
   Будучи не в силах произнести ни звука, ни пошевелиться, она лишилась чувств, а когда пришла в себя, наутро оставила и комнату, и дом.
  
   Мистер У. Тревор Уайт, 46 Ройал Оук Крискент, Банбури*, является большим авторитетом в вопросах оккультизма; он читает лекции о Влиянии Цвета и других оккультных предметах.
   -----------
   * Названия вымышлены.
  
   В ответ на мою просьбу рассказать о своем собственном опыте, он написал следующее:
   "Каково определение призраков применительно к вашей книге? Имеете ли вы в виду устойчивые явления определенного свойства? Или рассматриваете как призраки подлинные случаи так называемого "возвращения души"?.. Помню, однажды я обедал в неком приходе Девоншира с вдовым настоятелем и его двадцатилетним сыном, своеобразным юношей, с довольно странными привычками и поведением.
   Отец запретил юноше встречаться с его возлюбленной, так что тот находился в весьма неспокойном состоянии духа, и, после обеда, в своей комнате, сделал из меня свое доверенное лицо, изложив свою историю с большим раздражением и волнением.
   Закончив, он склонил голову над столом и разрыдался. Было около одиннадцати вечера, в доме стояла тишина. Дверь была приоткрыта и, как только несчастный мальчик закончил свою историю, широко распахнулась, и в комнату вошла его мать, умершая около года назад; я сразу узнал ее по увеличенной фотографии, висевшей на стене.
   Она направилась к сыну, положила руку ему на плечо и, повернувшись ко мне, сказала: "Помогите моему бедному мальчику преодолеть испытание, надвигающееся на него!"
   Затем она подошла к окну и исчезла. Я сделал все, что мог, стараясь ободрить беднягу (который не видел, но лишь смутно сознавал присутствие своей матери) и попросил послать за мной, если что-нибудь случится.
   На следующий день его отец, настоятель, здоровый и сильный человек, вдруг упал в обморок и скоропостижно скончался, и я прибыл как раз вовремя, чтобы уберечь сына от самоубийства. Мать являлась еще два раза: один раз - на похоронах, и второй раз - когда мне угрожала опасность, ибо сын, напившись пьяным, хотел выместить на мне свой гнев за то, что я отобрал у него алкоголь, употреблявшийся им в саду.
   Без лишних слов, это один из моих первых опытов, которые вы могли бы посчитать достойным названия "встреча с призраком".
   Могу добавить, что как-то, когда я следовал по вересковой пустоши из темницы, которую осматривал, на меня напал элементаль, и мне пришлось вступить с ним в схватку в темноте; это довольно необычный опыт, но, я полагаю, он вам не совсем подходит, поскольку базируется только на вере в слова одного человека".
  
   Миссис Мозер, Роберт-стрит, Хэмпстед-Роуд, северо-запад, любезно предоставила мне следующие сведения о призраке, являвшемся членам ее семьи.
   Фермер, живший неподалеку от Хорнкастла, в Линкольншире, строил дом для рабочих, и, во время строительства, у него возник конфликт с каменщиками, которых он обвинил в том, что те работают спустя рукава.
   Один из них, вполне добросовестный рабочий, обвиненный ошибочно, был сильно возмущен словами фермера, и между ними случилась стычка. Рабочий, в то время занимавшийся кладкой камина, страшно разозлился и сказал фермеру: "Пусть Господь покарает меня смертью и отправит в ад, если я брошу кладку этого камина до того, как он будет закончен!"
   Вскоре после этого несколько лошадей сбежали из стойл, принялись метаться по конюшне, сильно ее повредив, и их никак не удавалось загнать обратно в стойла. Будучи не в силах с ними справиться, конюх поспешил туда, где работали каменщики, и попросил их помочь ему с лошадьми.
   Те поспешили ему на помощь, в том числе и тот, кто недавно в запальчивости дал клятву. Он не успел добежать до фермы, как вдруг, не издав не звука, упал мертвым.
   Причина заключалась в болезни сердца, и никак не была связана с данной им клятвой, поскольку фермер, естественно, никому о ссоре с несчастным каменщиком не рассказал.
   Время шло, дом с камином был закончен. Первыми, кто в нем поселились, были дедушка и бабушка миссис Мозер; в комнате с камином они устроили спальню.
   Едва они в нем расположились, их, по ночам, стали беспокоить таинственные звуки. Каждый раз они слышали звон мастерка каменщика и постукивание деревянной ручки о кирпичи. В ночной тишине они отчетливо различали в спальне звуки, сопровождающие работу каменщика - соскабливание раствора, укладывание кирпичей на место и, конечно, ужасный скрежет шпателя.
   Напуганные до полусмерти, они боялись зажечь свет и посмотреть, в чем дело, но однажды ночью шум стал таким громким и ужасным, что они не смогли его вынести. Однако прежде чем свеча была зажжена, они оба отчетливо увидели стоящего у камина человека, в одежде каменщика, усердно занимающегося своей работой. Бабушка миссис Мозер громко закричала, фигура повернулась в ее сторону, а затем исчезла. Встревоженые, старики поднялись и обыскали дом, но никого не нашли; входная дверь, как обычно, была заперта; но они были слишком взволнованы, чтобы уснуть, и бодрствовали до утра.
   В оставшееся время их никто не потревожил. На следующий день они рассказали о случившемся соседям: о человеке, пришедшем из деревни, которого они никогда прежде не видели. Соседи сразу узнали по данному им описанию каменщика, умершего от сердечного приступа, который клал камин. Фермер, услышав рассказ, был очень удивлен и поведал о ссоре и произнесенной клятве, по всей видимости, послужившей причиной случившегося.
   Как ни странно, несмотря на то, что пожилая пара еще некоторое время жила в доме, с той ночи странные звуки прекратились. Миссис Мозер часто слышала рассказ бабушки и дедушки об этом происшествии, и утверждает, - нет ни малейшего сомнения в том, что они и в самом деле это видели. По всей видимости, откровение фермера каким-то образом повлияло на призрак, поскольку он больше никогда никого не беспокоил. Должно быть, признание фермера разрешило каменщика от данного им обета, и его беспокойный дух, освобожденный от последствий его клятвы, наконец-то обрел покой.
  
   Мисс Глэдис Батт (которую я знаю лично) любезно поведала мне о следующем истинном происшествии, случившемся с ее друзьями. Я изменяю их имена, уважая пожелание мисс Батт.
   Английская семья, по фамилии Гарднер, мать и три дочери, поселилась в бельгийском городе Брюгге. Арендная плата была настолько малой, что они сразу заподозрили, - с домом что-то не так; наведя справки, они узнали, что у него репутация посещаемого, но, поскольку не верили в призраков, они просто поздравили себя с тем, что арендовали его так дешево.
   Однажды ночью, вскоре после того, как они переехали, старшая дочь, некоторое время отсутствовавшая дома, вернулась, и ее разместили в большой пустой комнате, в которой прежде никто из членов семьи не ночевал.
   Мисс Гарднер легла спать и крепко спала до середины ночи, когда вдруг проснулась, услышав, как часы пробили двенадцать. Она также услышала странный шум, будто в комнате кто-то присутствует и, проснувшись окончательно, села на кровати и огляделась.
   На противоположной стороне комнаты почти всю стену занимали раздвижные двери, отделявшие комнату от соседней, также большой и пустой, первоначально составлявшую часть той, в которой она спала.
   Шум, казалось, исходит из-за раздвижных дверей, и, пока она смотрела, те открылись, и она ясно увидела комнату позади них. Там, к ее величайшему удивлению, она увидела четырех мужчин, в испанских платьях, игравших в карты за круглым столом.
   Изумленная, она не могла издать ни звука, а просто неподвижно сидела в кровати и смотрела. Вдруг один из игроков отбросил свои карты и начал в чем-то упрекать другого. Они ожесточенно спорили, и, хотя не было слышно ни слова, это вполне можно было понять по их жестам. Внезапно тот, которого обвиняли, выхватил кинжал и ударил своего противника прямо в сердце, с жестокой радостью наблюдая за тем, как тот опрокинулся назад.
   Мисс Гарднер лишилась чувств и упала на подушку. Когда она пришла в себя, в комнате было темно, она ничего не видела, но, будучи не в силах заснуть снова, по причине расстроенных чувств, она зажгла лампу, взяла книгу и читала до рассвета.
   Утром она рассказала матери и сестрам о своем удивительном ночном опыте, разумеется, с обычным в подобных случаях результатом. Ей сказали, что это был всего лишь сон. Она настаивала, что бодрствовала, и тогда ее мать предложила лечь с ней ночью, чтобы та могла хорошенько выспаться, ни о чем не беспокоясь.
   Миссис Гарднер так и сделала; в полночь сцена, случившаяся накануне ночью, повторилась. Двери раздвинулись, испанцы сидели за столом и играли в карты. Затем случилась ссора, закончившаяся смертью одного из них. Мать и дочь проснулись одновременно, и видели все от начала до конца. На следующий день комната была освобождена, а миссис Гарднер стала расспрашивать друзей и соседей по поводу дома. Она узнала, что случившаяся в нем история хорошо известна. Более того, все, кто когда-либо спал в комнате, где спали они с дочерью, видели то же самое, что видели они. В Брюгге это ни для кого не было секретом.
   Поскольку дом был арендован на год, они решили остаться в нем, и больше не испытывали никаких неудобств, но комнату, в которой произошла трагедия, закрыли, и в ней никогда больше никто не спал.
  
   Пять или шесть лет спустя та же семья получила еще один уникальный опыт, который подтвердил их веру в призраков, но вряд ли был желателен.
   Они арендовали дом во Франции, в одной из южных провинций; старшая дочь к тому времени вышла замуж, у нее родился маленький ребенок.
   Однажды она заметила своего ребенка, возрастом примерно одиннадцать месяцев, улыбающегося и выглядывающего из кроватки так, будто кто-то склонился над ним.
   Малышка радовалась, ворковала и протягивала ручки, но миссис Миллер никого не видела в комнате, позвала няню и рассказала ей о случившемся.
   Снова и снова казалось, будто ребенка ласкают невидимые руки. Она ворковала, смеялась и смотрела вверх самым странным образом, так, что ее мать посчитала такое поведение необычным, и догадалась, что рядом с кроваткой незримо присутствует какой-то призрачный гость.
   Однажды няня увидела старушку, поднимавшуюся вверх по лестнице, ведущей в детскую. Она была одета в старомодное платье со стоячим воротником и черные туфли на высоком красном каблуке. Она была небольшой и милой, с пышными седыми волосами. Когда няня вошла в детскую, здесь никого не оказалось, хотя лестница вела только сюда.
   Вскоре после этого старушка снова появилась, некоторые члены семьи видели ее на лестнице. Когда она проходила мимо них, они ощущали легкое дунование. К ней привыкли, и стали называть ее Дороти. Как ни странно, почти единственным членом семьи, не видевшим ее, была мать ребенка, хотя именно она первой увидела призрачную карточную игру в Брюгге.
  
   Две следующие истории были рассказаны мне известным лондонским издателем. Он попросил меня не называть его имя, но заверил, что каждое слово в них - правда, и что он может в этом поручиться.
   Когда мистер Грэхем (я назову его так) был мальчиком лет десяти или около того, родители его жили в доме на севере Англии. Он совершенно не боялся темноты и всегда спал в комнате один. Дом был построен в виде буквы "Т", и его комната находилась в конце, отделенная от других длинным коридором. Если бы он закричал, то его, вероятно, не услышали бы, но, имея совершенно здоровые нервы, он не знал, что такое страх.
   Однажды вечером он лег спать, как обычно, уснул, и проснулся в тусклом утреннем свете, ощущая страх, без всякой видимой причины. В комнате никого не было, но ужас навалился на него; он вскочил с кровати и направился в комнату матери на другом конце дома. Когда он вышел в коридор, то увидел стоящую там, лицом к нему, и преграждающую ему путь, фигуру монаха в плаще с капюшоном. Лица он разглядеть не мог, но голова в капюшоне была наклонена вперед, и у него сложилось впечатление, что эта фигура просто дышит злом. Он не подумал, что это может быть призрак, поскольку никогда не слышал о таких вещах, как привидения, но был так напуган, что едва не лишился чувств.
   Он понимал, что чтобы попасть в комнату матери, ему придется пройти мимо монаха, а также - что если он попытается вернуться в свою комнату, фигура может последовать за ним, поэтому он решил бежать! Привидение занимало большую часть узкого коридора, поэтому он опустил голову и помчался прямо на него! Проскочив призрак насквозь, он побежал в комнату матери, крича во весь голос, но перед тем как покинуть коридор, обернулся, и снова увидел фигуру, мрачную и торжественную, на этот раз повернутую к нему спиной.
   Родители успокаивали его, говорили, что виной всему его воображение, - обычную в подобных случаях чушь. Они осмотрели коридор, но никакой фигуры в нем уже не было, и больше о ней не было сказано ни слова; но воспоминание об ужасном монахе сохранилось у него, как самое страшное воспоминание его детства.
   Прошло два года, семья покинула дом на севере и переехала жить в местечко, неподалеку от Лондона.
   Однажды к ним приехал гость из северной части страны, уроженец места, в котором они жили прежде. Во время его визита мальчик рассказал ему о своем видении и о том, как был напуган им. Гость внимательно посмотрел на него и сказал, что это любопытно, "поскольку дом, в котором вы жили, был построен на месте старого монастыря".
   В этом, вероятно, и крылось объяснение случившегося, причем мистер Грэхем утверждал, что никто из членов семьи не знал об этом обстоятельстве.
  
   Второй эпизод с участием призрака случился в очень старом доме мистера Грэхема, в Эппинг Форест.
   Около трех лет назад, во время болезни жены, он занял в доме комнату, до этого никогда не использовавшуюся.
   Однажды, посреди ночи, он был испуган, услышав возле уха звук, похожий на выстрел из револьвера или пистолета и, вскочив, принялся осматривать комнату.
   Поскольку ничего не обычного видно не было, он, миновав лестничную площадку, вошел в комнату жены, взглянуть, не случилось ли чего с ней, но обнаружил, что она тихо спит с ребенком, поэтому удалился, не став ее будить, и обыскал весь дом - безрезультатно.
   В следующие одну или две ночи ничего не случилось. Затем повторилось снова. Звук выстрела разбудил мистера Грэхема от крепкого сна, и он снова осмотрел дом.
   На этот раз он был абсолютно уверен, что в его комнате стреляли из револьвера, хотя не было ничего, что могло бы объяснить этот шум; поэтому он, крайне удивленный, снова лег спать.
   Потом звук повторялся еще несколько ночей. Безуспешно обыскав дом, он пришел к выводу, что, по всей видимости, столкнулся с чем-то сверхъестественным, и на следующее утро рассказал обо всем жене. Ее очень позабавила мысль о том, чтобы жить в доме с привидениями, и она сказала, что ему, наверное, все это приснилось. Но он больше не стал ночевать в этой комнате.
   В следующий раз выстрел был услышан, когда дом был полон гостей, и одному из слуг разрешили спать в этой комнате. Утром служанка спросила, не стрелял ли кто-нибудь ночью из револьвера, потому что, по ее словам, она слышала выстрел, страшно ее напугавший. Мистер Грэхем, слышавший ее вопрос, сказал ей, что виной всему - ее воображение, но при этом многозначительно посмотрел на свою жену, до сих пор скрептически относившуюся к возможности сверхъестественного проявления. Однако та нисколько не верила в такую возможность, и превратила комнату в детскую.
   Спустя месяц или два, после того как дети стали спать в ней, старший мальчик, возрастом пяти лет, пришел к отцу и спросил:
   - Папа, а почему в моей комнате ночью постоянно слышатся звуки выстрелов?
   Мистер Грэхем дал обычное объяснение, - все дело в воображении, - и на этом вопрос был закрыт. Но звуки не прекращались. Мальчик слышал их два или три раза. Ничего необычного за ними не следовало, никакой призрак не появлялся, но таинственные выстрелы были, очевидно, результатом какой-то трагедии, случившейся в комнате в старые времена, но было ли это убийство или самоубийство - кто знает?
  
   Другой лондонский издатель, хорошо известный в литературном и научном мире, любезно поведал мне следующую историю, имеющую отношение к членам его семьи, которую я назову "Распятие из слоновой кости".
   - Много лет назад, - рассказывал мистер N., - когда мы были детьми и жили в доме в далеком графстве, у нас был двоюродный брат по имени Джон, которого мы все не любили, потому что он был бледным, вялым, религиозным мальчиком, не принимавшим участия в наших играх и забавах. Моя мама была очень привязана к нему, а он - к ней; на самом деле, мне кажется, он нравился ей даже больше собственных детей; во всяком случае, не меньше.
   Врачи обнаружили у бедного мальчика чахотку и порекомендовали отправиться в Египет, в качестве последнего шанса на исцеление.
   Перед тем, как отправиться в путешествие, Джон зашел к нам в дом попрощаться, и принес моей матери, а его дорогой тете Терезе, как он ее называл, красивое распятие из слоновой кости в качестве подарка. Оно было около десяти дюймов в высоту, не из тех, которые вешают на стену, а стоящее на подставке.
   Моя мать была в восторге от подарка племянника и настаивала на том, чтобы поместить его на большой деревянный кронштейн, висевший высоко, вне досягаемости, над ее кроватью, что вызвало гнев моего отца, бывшего протестантом, и считавшим все распятия "штучками Рима".
   Когда мой кузен уезжал, мы все пошли на вокзал проводить его. Расставание с моей матерью было самым трогательным, а его последними словами были: "Прощайте, тетя. В следующий раз мы встретимся на небесах. Но я пришлю вам сообщение".
   Три или четыре месяца спустя мы устроили вечеринку в своем саду; перед самым прибытием гостей моя мама пошла в свою комнату, надеть шляпку. Вскоре раздался громкий крик, и одна из горничных, прибежав в ее комнату, нашла ее лежащей на кровати в обмороке. Когда она пришла в себя настолько, что смогла говорить, то сказала, что, войдя в комнату, вспомнила о племяннике и подумала, как он там, когда вдруг распятие, на которое он взглянула, упало с кронштейна. Кронштейн был прочно вделан в стену, находился по-прежнему вне пределов досягаемости, а распятие, по уверению моей матери, было слишком тяжелым, чтобы его могло свалить ветром. Почему же тогда оно упало? Конечно, отец и мы все пытались ее успокоить, но она сразу догадалась, - что-то случилось, и ее самые страшные опасения оправдались, поскольку тем же вечером, в половине седьмого, из Египта пришла телеграмма, в которой сообщалось: бедный кузен умер в тот самый момент, когда упало распятие.
   Свидетельствую, что все произошло именно так, как я рассказал; могу еще добавить, какое глубокое впечатление это произвело на всех нас и наших соседей. Спустя много лет, будучи молодым человеком, я колебался между верой и неверием, и, могу сказать, этот случай был одной из причин, помешавшей мне стать атеистом.
  

СЕМЕЙНЫЕ ЛЕГЕНДЫ

  

КРИЧАЩИЙ ЧЕРЕП

   Эта история - необыкновенная легенда о кричащем черепе Бертон Агнес Холла, резиденции семьи Бойнтон.
   Эта история посвящена необыкновенной легенде о кричащем черепе Бертон Агнес Холла, резиденции семьи Бойнтон. Бойнтоны, жившие в Бойнтоне в течение значительного периода, стали обладателями Бертон Агнес Холла в начале XVII века посредством брака сэра Мэтью Бойнтона, первого баронета, с дочерью и наследницей сэра Гриффита; это имя до сих пор сохраняется в семье; настоящий баронет, восемнадцатый по прямой линии, носит имя сэр Гриффит Бойнтон. С именем и поместьем семья Бойнтон также унаследовала легенду о кричащем черепе - за подлинные факты, как сохранила их семейная традиция, я должна поблагодарить сэра Гриффита Бойнтона, оказавшегося настолько любезным, чтобы прочитать и исправить мою версию легенды.
  
   Бертон Агнес Холл, расположенный между Дриффилдом и Брайдлингтоном, в Восточном Ридинге, Йоркшир, является поместьем, связанным с настолько странной и сверхъестественной загадкой, что почти не имеет себе равных среди легендарных старинных английских особняков.
   Во времена правления королевы Елизаветы поместье, на протяжении многих веков передававшееся по наследству семьям де Сомервилля и Гриффита, перешло в единоличное владение трех сестер, принадлежавших к последней семье, ставшими сонаследницами, вместе с окружащей его значительной семейной собственностью.
   Эти три дамы имели очень высокое представление о достоинстве и значительности своей линии, а потому, получив во владение старый ветхий особняк, служивший много лет пристанищем их предкам, посчитали его слишком не соответствующим модному архитектурному стилю их времени для великих семей. Они обладали значительным богатством, и собирались использовать его на то, чтобы построить поместье, долженствовавшее затмить все прочие в той местности, - даже принадлежавшее могущественным графам Нортумберлендским, - превзойдя их красотой архитектуры, дизайна и украшений.
   Младшей сестре, Энн Гриффит, эта мысль была особенно по душе, и даже в снах она видела великолепное жилище, которое должно было стать их домом. Ее разум стал почти одержим видениями красоты, в своем воображении она видела, как из земли вырастает, словно вылепленный невидимыми пальцами, пышный дом, подобный сказочным дворцам Арабских ночей.
   Едва приняв решение, сестры взялись за дело всерьез: пригласили лучших архитекторов, каменщиков, плотников, за большие деньги приобрели материалы. Им понадобились услуги Иниго Джонса, знаменитого архитектора, и Рубенса, художника, - для художественного оформления интерьера; сестры заполнили комнаты и коридоры произведениями резчиков, картинами и скульптурами, расточая богатство на каждую часть нового Бертон Агнес Холла.
   Интерес Энн к дому постоянно возрастал. Она растворялась в нем, не думая ни о чем, кроме него. Когда он был закончен, она постоянно бродила по коридорам, любовалась картинами здесь, а скульптурами - там; размышляла над дальнейшим украшением и так почти совершенного жилища, осматривая окружавшие ее сокровища.
   Как-то днем, вскоре после того, как сестры обосновались в своем новом доме, Энн Гриффит решила посетить Сент-Квентин в Гарфэме, находившийся примерно в миле от поместья. Она сказала, что пойдет пешком и вернется обратно до наступления ночи, а поскольку у нее была привычка долго гулять по окрестностям, сестры не пытались ее отговорить. Одна из них, однако, предложила ей взять с собой ее любимую собаку, поскольку после ликвидации монастырей местность была переполнена нищими, которые не могли более рассчитывать на гостеприимство щедрых монахов и приставали к прохожим с требованием милостыни, иногда даже с угрозами.
   Энн не боялась нищих, но, с улыбкой кликнув собаку, отправилась по пустынной дороге, ведущей в Гарфэм. Ей никто не попался, но, подходя к колодцу Святого Иоанна, она увидела двух грубо выглядящих мужчин, спавших, или просто лежавших на траве. Поскольку она должна была пройти рядом с ними, она осторожно двигалась вдоль обочины, но это оказалось напрасным, поскольку при ее приближении один из мужчин поднялся и попросил у нее подаяния.
   Энн раскрыла сумочку и протянула ему несколько монет, но, когда она делала это, жадный взгляд мужчины упал на драгоценное кольцо на ее пальце, и он велел ей снять его и отдать ему.
   - Это - кольцо моей матери и семейная реликвия, - возразила Энн.
   - Реликвия, или не реликвия, а мы желаем получить его, красавица, - со смехом сказал другой нищий, - так что снимай его, или, клянусь Святым Иоанном, я тебе помогу.
   Энн принялась громко звать на помощь, собака залаяла, но жилищ рядом не было, и сердце у нее сжалось.
   - Прекрати кричать! - крикнул нищий, схватил ее за руку и начал снимать кольцо.
   Бедная Энн закричала еще громче, после чего негодяй, разраженный этим, схватил палку и нанес ей сильный удар по голове, отчего она упала на землю.
   В этот момент на дороге кто-то показался, и нищие поспешно скрылись, не сняв кольца и оставив Энн лежать на обочине дороги без сознания.
   Жители деревни осторожно перенесли ее в Гарфэм Холл, где леди Сент-Квентин ухаживала за ней и привела ее в сознание. На следующий день она поправилась настолько, что смогла вернуться домой, но, несмотря на заботу любящих сестер, все равно страдала от последствий нанесенного удара и пришла в состояние нервного истощения, от которого не оправилась. Через несколько дней она умерла и была похоронена в церкви Бертон Агнес.
   Теперь пришло время рассказать самую странную часть истории. В последние минуты жизни Энн то теряла сознание, то снова приходила в себя; при этом ее страстная любовь к прекрасному дому, казалось, доминировала над всеми остальными чувствами. Она понимала, что вот-вот покинет его, и ее душа, казалось, цеплялась за то место, которое она так любила. Когда она почувствовала приближение смерти, то позвала сестер к своей постели и сказала им, что конец близок, прибавив торжественным тоном:
   - Сестры, я никогда не упокоюсь на погосте, если хотя бы часть меня не останется в этом доме. Поклянитесь мне, что как только душа моя расстанется с телом, моя голова будет отделена от него и сохранена в этих стенах. Ни в коем случае не удаляйте ее отсюда. Сообщите всем, кому в будущем суждено жить под крышей этого дома, что если они не подчинятся этому моему предсмертному желанию, мой дух, вернувшись, устроит такое возмущение, что дом станет совершенно непригоден для проживания.
   Конечно, сестры не собирались принимать всерьез предсмертные слова бедной Энн, тем более, выполнять ее просьбу, но, чтобы успокоить умирающую девушку, обещали все сделать согласно ее словам. Энн сразу успокоилась и вскоре после этого тихо скончалась, и ее тело, совершенно целое, было погребено в семейном склепе.
   Спустя неделю после похорон, ровно в тот день, когда умерла Энн, обитатели дома были разбужены страшным грохотом в одной из комнат наверху. Подумав, что упала картина или предмет мебели, двое слуг отправились туда, чтобы выяснить причину шума, но там все оказалось в полном порядке. Обитатели дома пребывали в тревожном ожидании, но остаток ночи прошел спокойно, а утренние поиски снова не привели к установлению возможной причины шума.
   В ту же ночь и тот же час, спустя еще одну неделю, несколько тяжелых дверей в доме принялись хлопать, без видимой причины. Встревоженные обитатели, страшно напуганные, поспешили в том направлении, откуда раздавался звук; но стоило им осмотреть одну часть дома, как двери начинали грохотать в другой, а когда к ним подходили, оказывались закрытыми и запертыми. Наконец, шум стих, сестры и слуги легли спать.
   На следующей неделе, в ту же ночь, живущие в доме были встревожены, услышав шаги многочисленных людей, спешивших по комнатам и коридорам, сопровождаемые душераздирающими стонами и криками.
   На этот раз перепуганные домочадцы не решились встать с кроватей, и тряслись от страха, накрывшись одеялами. На утро все слуги уволились.
   Две сестры, перепуганные сверх меры, искали совета у соседей, сэра Уильяма Сент-Квентина и викария Бертон Агнес. Они со слезами на глазах признались, что Энн в последние мгновения перед смертью обратилась к ним с просьбой, которую они обещали исполнить, но не стали этого делать, и рассказали об ее угрозе, что если ее тело или какая-то часть ее тела не останется в доме, она будет преследовать Бертон Агнес до Судного дня.
   Выслушав их рассказ, викарий предположил, что если гроб Энн будет вскрыт, это может пролить свет на тайну шума, и его предложение было принято. Страшное зрелище предстало их глазам, когда крышка была поднята. Тело находилось в неповрежденном состоянии, но голова была отделена от него, и ухмыляющийся череп вселил ужас в сердца смотревших на него.
   Это было воспринято как знак, который надеялся найти викарий.
   - Пусть череп перенесут в Холл, - сказали сестры, - потому что пока этого не будет сделано, душа нашей умершей сестры никогда не успокоится.
   Ужасную реликвию с должным почтением принесли в Холл и положили на стол, и с ее появлением призрачный ночной шум перестал тревожить сестер, место снова обрело спокойствие.
   Череп до сих пор хранится в кирпичной стене Бертон Агнес Холла и известен как "счастье Бойнтонов". Было предпринято несколько попыток удалить его, но каждый раз после этого появлялся шум и крики. Как-то раз служанка выбросила его из окна на верх проезжавшей мимо телеги с грузом соломы; но в тот момент, когда он упал на нее, лошади, тянувшие телегу, остановились, и их ничем невозможно было заставить продолжать двигаться, пока череп не был удален; после этого они потянули свой груз, как ни в чем не бывало. В другой раз один из Бойнтонов закопал череп в саду, но стоны и вопли вынудили снова откопать его.
   На одном из семейных портретов в Бертон Агнес изображены все три сестры в нарядах елизаветинских времен, а в верхней комнате висит единственный портрет Энн Гриффит - "Старушки Нэнси", как непочтительно называют ее жители деревни - в длинном платье с воротником. Ее предсмертное желание исполнено, поскольку ее череп будет покоиться, пока не рассыплется в прах, в доме Бойнтонов, - память об одной из самых странных страниц в книге семейной истории.
  
   Примечание автора. - Еще один "кричащий череп" хранится в Беттискомбе, в Дорсетшире. Это череп слуги-негра, заявившего перед смертью, что его дух не успокоится, пока тело его не будет похоронено в родной земле. Несмотря на это, он был похоронен на кладбище Беттискомба, и почти сразу из могилы стали раздаваться ужасные крики, а в доме, в котором он умер, слышались странные звуки. Это продолжалось до тех пор, пока тело не было эксгумировано, но каждый раз, как только предпринимались попытки повторно похоронить его, крики начинались снова, пока, наконец, череп не было решено оставить в доме, где он и хранился. По одной из легенд, негр прислуживал священнику, поссорился со своим хозяином и убил его.
  

ЛЕДЯНОЙ МАЛЬЧИК ИЗ ХИЛТОНА

   Эта странная легенда связана с ранними временами старинного пограничного замка Хилтон, вера в которую до сих пор сохранилась среди жителей графства Дархэм. Предлагаемая версия была любезно прочитана и заверена настоящим лордом Хилтоном.
  
   Замок Хилтон, в Дархэме, древний оплот могущественных баронов Хилтонов, служит обиталищем призраку "Ледяного мальчика", о которой сложены песни и легенды.
   История гласит, что в темные века некий барон Хилтон, бывший чрезмерно вспыльчивым и несдержанным, приказал подать лошадь, собираясь отправиться в соседнюю деревню.
   В назначенное время та подана не была, барон ждал и распалялся гневом.
   Наконец, в ярости, барон направился на конюшню, где нашел конюха, долженствовавшего приготовить лошадь, спокойно спящим на куче соломы, без сомнения, пребывая в нежных юношеских фантазиях, блаженно улыбаясь и не чувствуя приближения своего разгневанного хозяина.
   С проклятиями, барон схватил вилы (по другим - косу) и, ударив несчастного мальчика по голове, убил его одним ударом. Затем, в смятении, замер. Он намеревался только сильно ударить мальчика, но единственный нанесенный удар пришелся в такое место, что тот умер, прежде чем барон осознал, что произошло. Барон опустился на колени и удостоверился, что жизнь покинула тело конюха. Тогда он прикрыл его соломой до ночи, когда, тайком вернувшись в конюшню, отнес тело к пруду, привязал к нему камни и бросил в самом глубоком месте.
   Шло время, но дух мертвого мальчика не обрел покоя и вернулся в замок, чтобы мстить. Он являлся, измученный, выглядевший страшно, по ночам, и рассказы о его появлениях начали распространяться по окрестностям. В основном он посещал комнаты слуг, но иногда, принимая облик фэйри или пикси, пугал всех обитателей замка.
   Можно было услышать, в оставленной на ночь в идеальном порядке кухне, как мальчик развлекается, разбрасывая оловянные кастрюли и сковороды, и переставляя местами фарфоровые чашки и блюдца. Если же в кухне царил беспорядок, то, наоборот, наутро все можно было найти в идеальном порядке, каждый предмет на своем месте.
   Слуги часто намеренно оставляли кухню в беспорядке, чтобы к рассвету она была убрана, а также потому что боялись делать обратное, ибо, в таком случае, воспользовавшись часами между наступлением темноты и рассветом, мертвый мальчик переворачивал в ней все вверх дном.
   Излишне говорить, что слуги жили в состоянии страха. Одна из горничных боялась его в особенности, по той причине, что она испытывала слабость к сливкам и пристрастилась лакомиться этим вкусным молочным продуктом, когда полагала, что рядом никого нет. Однажды, когда она в очередной раз зачерпнула сливки из кувшина, ледяной мальчик внезапно появился перед ней и сказал:
   - Ты все пробуешь, пробуешь и пробуешь, но никогда не давала попробовать ледяному мальчику.
   Услышав его голос, перепуганная горничная выронила ложку и убежала из чулана, поклявшись, что никогда больше не войдет в него и не приблизится к кувшину со сливками.
   Наконец, доведенные едва ли не до безумия слуги решили изгнать мальчика из замка и устроили тайное совещание, собираясь найти лучшее средство избавить замок от его присутствия. Тем не менее, ледяной мальчик, похоже, узнал о заговоре против него, потому что глубокой ночью его часто слышали, напевающим странную, монотонную мелодию.
  
   Это для меня, это для меня,
   Желудь падает с дерева,
   Чтобы вырасти в лесу,
   Чтобы из него сделали колыбель,
   Чтобы в ней качали ребенка,
   Чтобы он вырос большим.
   Это для меня.
  
   Слуги, тем не менее, были полны решимости избавиться от него, поэтому, спросив совета у мудрой старой женщины, оставили на видном месте зеленый плащ с капюшоном. В ту ночь, вместо того, чтобы лечь спать, они сели у камина и ждали появления мальчика.
   В полночь ледяной мальчик проскользнул на кухню и некоторое время стоял у камина. Затем, увидев зеленый плащ, надел его, чтобы посмотреть, как он на нем сидит. Очарованный своей новой одеждой, он начал резвиться, пританцовывать и прыгать по кухонному полу.
   А когда запел петух, завернулся в плащ, громко пропел:
   - Вот плащ, а вот капюшон,
   Больше ледяного мальчика из Хилтона никто не увидит, -
   и растворился в воздухе.
   Он, в самом деле, больше не возвращался, чтобы помочь слугам на кухне, но и по сей день, как гласит легенда, его голос слышен в залах и коридорах Хилтона, поющий странную песню:
   - Вот плащ, а вот капюшон,
   Больше ледяного мальчика из Хилтона никто не увидит.
   Так гласит легенда, но она, вне всякого сомнения, имеет под собой некоторые основания, помимо традиции, о чем свидетельствует следующее.
   Согласно историческим документам, подлинность которых не подлежит сомнению, 3 июля 1609 года был проведен осмотр тела Роджера Скелтора, случайно убитого косой Робертом Хилтоном, из Хилтона, сквайром, каковой Роберт Хилтон был оправдан 6 сентября 1609 года.
   Согласно другой версии легенды, с пареньком, служившим в доме, жестоко обращались и держали его в шкафу. Предполагается, что он получил свое наводящее на размышления прозвище от того состояния, в котором был найден. Не подлежит сомнению, что в замке одна из комнат долгое время называлась "комната ледяного мальчика" и всегда пустовала, за исключением случаев, когда замок посещался многочисленными гостями. Шкаф в этой комнате показывали гостям как "шкаф ледяного мальчика".
   Замок Хилтон расположен в низине и почти незаметен (отсюда его первоначальное название Хелтан) в речной долине, неподалеку от него разыгрывались сцены из легенды о Ламбтонском черве.
   Он расположен в графстве Дархэм, неподалеку от Сандерленда, в трех милях к западу от Вермутского моста на дороге в Ньюкастл. Первым известным Хилтоном был Романус, рыцарь Хилтона, который дарением получил в 1166 году земельный участок - на поселение.
   Один из Хилтонов был убит в Фейверсхэме, один - в Нормандии, один - в Метце, три - в крестовых походах, один при Азенкуре, два - при Сент-Олбани, и четыре у Флоддена.
   Фамилия Хилтонов по мужской линии прекратилась. Когда последний барон умер, поместье перешло во владение его племянника, сэра Ричарда Масгрэйва, принявшего имя Хилтон, и оставившего единственную дочь и наследницу, Элеонору, вышедшую замуж за Уильяма Джоллиффа, члена парламента от Петерсфилда. Их внук, сэр Уильям Джоллифф, баронет, стал бароном Хилтон в 1866 году.
   Замок Хилтон, частным актом парламента, был продан вскоре после смерти сэра Ричарда Хилтона, и в настоящий момент принадлежит семье Бриггс.
  

МЕЛЬНИК ИЗ ЗАМКА СПЕДЛИНГ

   Странная история мельника из замка Спедлинг передается в семье Джардин со времени Карла II; предлагаемая читателю версия была составлена по информации, полученной от сэра Уильяма Джардина, баронета, из Эпплгирта, отредактировавшего ее, сделавшего ряд интересных дополнений и исправлений, придав истории особую ценность, приведя ее в соответствие с семейными документами и преданиями.
  
   В царствование Карла II, замок Спедлинг, мощная крепость на левом берегу реки Эннан, в Дамфрайсшире, принадлежал могущественному сэру Александру Джардину, из Эпплгирта, баронету, правившему в своей земле подобно королю феодальных времен.
   История гласит, что некий мельник, по имени Порту, живший в приходе Эпплгирт, был обвинен (справедливо или нет, неизвестно) в поджоге своей мельницы, арестован и заключен в глубокое подземелье башни замка Спедлинг.
   Вскоре после заключения мельника, лорд Эпплгирт был неожиданно вызван в Эдинбург по какому-то важному делу, и в спешке прихватил с собой ключ от темницы (он всегда держал его при себе, где бы ни находился), в которой был заключен Порту.
   Массивная железная дверь темницы была надежно заперта, и по прошествии некоторого времени несчастный узнак начал ощущать страшные муки голода. Наступила ночь, тюремщик не являлся, чтобы облегчить его страдания. Крепкая железная дверь лишала какой бы то ни было надежды на помощь, и вскоре несчастный мельник понял, что он, случайно или намеренно, брошен на произвол судьбы. Не в силах вынести страданий, он постоянно кричал, самым жалостливым образом:
   - Выпустите меня! Выпустите меня! Я умираю от голода!
   Но к нему никто не шел, и только эхо под сводами башни повторяло его крики.
   Когда сэр Александр Джардин добрался до Эдинбурга, проезжая через городские ворота, увидев связку ключей на поясе стражника, он вдруг вспомнил о своем беспомощном пленнике.
   Он сразу же отправил обратно курьера с ключом в Эпплгирт и наказом нигде не останавливаться, и передать его приказ немедленно выпустить заключенного.
   Курьер тотчас отправился в путь и ехал со всей возможной поспешностью, ибо знал, что это вопрос жизни и смерти. Но, прежде чем он добрался до замка, несчастный Порту умер от голода, перед смертью начав рвать зубами собственную руку.
   С этого времени призрак мельника стал преследовать замок Спедлинг, и семья Джардин не знала покоя от его посещений ни днем, ни ночью. Сэр Александр, виной которого стала забывчивость, но не умышленная жестокость, был крайне встревожен и, согласно старой традиции, обратился к семейному капеллану с просьбой изгнать незваного гостя, чей мучительный крик: "Выпустите меня! Выпустите меня! Я умираю от голода!" постоянно раздавался в башне и делал жизнь совершенно невыносимой.
   Капеллан с подобающей торжественностью совершил мистический обряд экзорцизма, использовав для этой цели большую Библию с черными буквами, хранившуюся в замке.
   Обряд, по всей видимости, возымел действие, поскольку призрак прекратил крики, не покидал пределов своей темницы, ставшей свидетельницей его предсмертных мучений, больше не тревожил рыданиями и причитаниями обитателей замка, так что семья вздохнула свободно. Однако, с капелланом, изгнавшим призрака, случилось несчастье: он внезапно умер, загадочной смертью, вскоре после совершения мистического обряда.
   Все шло хорошо до тех пор, пока Библия, которая использовалась для изгнания духа (и с тех пор, каждый день, для семейной молитвы) не потрепалась и не была отправлена в Эдинбург на реставрацию. В тот момент, когда она покинула замок, дух Порту, воспользовавшись ее отсутствием, снова проявил себя чрезвычайно шумным образом. В подземелье он издавал звуки, словно огромная птица хлопала крыльями, временами железная дверь тряслась так, что едва не слетала с петель. Он избавлялся от любой затычки в замочной скважине и постоянно кричал: "Выпустите меня! Я умираю от голода!" Испуганная семья молча страдала, пока восстанавливалась Библия; но в тот момент, когда она вернулась в Эпплгирт, дух снова успокоился и перестал шуметь и издавать ужасные крики.
   Семья убедилась, что Библия не должна покидать пределы замка ни при каких обстоятельствах, и было решено поместить ее в каменную нишу, и в наши дни видимую в стене древней лестницы.
   Это было сделано, и с тех пор дух Порту больше никогда не тревожил семью Джардин.
   Джардин Холл, старая резиденция семьи Джардин (продана вместе с поместьем Эпплгирт в 1886 году), расположена на противоположной стороне реки, ее окна выходят на старые стены замка Спедлинг. Последний в свое время был мощным укреплением, с круглыми башнями, но теперь представляет собой руины, хорошо сохранившиеся, но без крыши, что придает им жутковатый вид, вполне соответствующий замку с привидениями.
   Библия, играющая столь важную роль в этой истории, до сих пор принадлежит семье нынешнего баронета, сэра Уильяма Джардина из Эпплгирта. Это старинное издание с черными буквами, напечатанное Робертом Бейкером в 1634 году и, конечно же, она является одной из самых ценных семейных реликвий. Она переплетена в телячью кожу и заключена в массивную шкатулку, сделанную из бруса башни Спедлинг и обитую бронзой. Некоторые ступеньки лестницы, ведущей в подземелье, где несчастный Порту был найден курьером, прибывшим слишком поздно, чтобы избавить его от ужасной смерти, еще видны.
   Джардин Холл, тесно связанный с историей башни замка Спедлинг, был отнюдь не свободен от посещений призрака мертвого мельника в то время, пока Библия находилась в Эдинбурге на реставрации; выбравшись из подземелья, призрак перебирался через реку и являлся в новом доме (куда переселилась семья), и устраивал там страшный шум, поднимая по ночам баронета и его жену из постели. Некоторые утверждают: его поведение было настолько ужасным, что владелец Джардин Холла не стал дожидаться, пока Библия будет отреставрирована полностью, и поспешил забрать ее, чтобы присутствие Священного Писания утихомирило беспокойного духа и удерживало его в его темнице.
   Любопытно отметить, что основой многих знаменитых старинных семейных легенд была, в той или иной форме, жестокость. Большинство являющихся призраков королевских кровей, были в свое время обезглавлены или умерщвлены иным насильственным образом. "Серый человек из Беллистера" был растерзан собаками; "Ледяной мальчик из Хилтона" - убит его хозяином; "Светлый мальчик из Чиллингэма" - найден замурованным в стену; "Леди Кнайрсдейл Холла" была задушена собственным братом; призрак маленького лорда Дакра, по всей видимости, упал и убился с игрушечной лошадки, что было специально подстроено его охранником; "Ведьма из Ирбидэйла" была растерзана собаками; "Серая Леди из Рейнхэма" была насильственно выдана замуж; "Барабанщик из Эйрлиса" - сброшен с крепостной стены; "Мельник из башни замка Спедлинг" - уморен голодом; все в соответствии с нравами, царившими в старое доброе время.
  

ЛЭМБТОНСКИЙ ЧЕРВЬ

   Вряд ли в Британии найдется древняя, благородная семья, у которой не имеется какой-нибудь странной старинной легенды, связанной с ее ранней историей; вряд ли какой средневековый замок или поместье не имеют своей истории о призраках. Эти легенды передаются от отца к сыну, и многие поколения восхищаются рассказами о странных событиях в их родовых гнездах. Как правило, они полны романтики. Представляю на суд читателя историю о проклятии, лежавшем на девяти поколениях Лэмбтонов. Повествование это особенно интересно тем, что граф Дарем, нынешний представитель семьи Лэмбтонов, был достаточно добр, чтобы не только прояснить неколько темных моментов в легенде, но также прочитать и внести правки в представленную ниже версию.
  
   "В течение девяти поколений по прямой линии,
   Никто из них не умрет в своей постели;
   Кто-то падет на войне, кто-то погибнет в море,
   А некоторые - от своей собственной руки".
   Старинная баллада
  
   Давным-давно, в те дни, когда Лэмбтоны были настолько сильны и смелы, что не боялись ни Бога, ни человека, молодой наследник отправился на рыбалку, на реку Вэар, в воскресенье, в соответствии со своим дурным обычаем, и, поскольку рыба не ловилась, он сыпал проклятиями, приводившими в ужас благочестивых людей, шедших к мессе мимо места, где он ловил.
   Наконец, почувствовав резкий рывок, он с радостью принялся вытаскивать свою добычу на берег; но, к своему удивлению и разочарованию, обнаружил, что подцепил отвратительного червя, которого поспешно сорвал с крючка и бросил в соседний колодец.
   Он продолжил рыбачить, и вскоре к нему приблизился странник, почтенного вида.
   - Как улов? - спросил он.
   - Думаю, мне удалось поймать самого дьявола, - ответил молодой Лэмбтон, - иди и взгляни сам; он там, в колодце.
   Незнакомец долго и молча рассматривал червя.
   - Никогда не видел ничего подобного, - наконец, сказал он. - Это не к добру. У него по девять отверстий с каждой стороны рта.
   Лэмбтон рассмеялся и продолжил удить рыбу, а незнакомец отправился своим путем.
   Оставленный в колодце, червь стал расти. Он все рос и рос, до тех пор, пока колодец не стал для него слишком мал, и тогда он выбрался из него, и пополз, чтобы отыскать себе новое убежище.
   Вскоре он обнаружил в Вэаре скалу, вокруг которой лежал днем, свернувшись кольцами, а вечером девять раз свертывался вокруг подножия соседнего холма, по сей день называемого Холмом Червя. Он стал ужасом всей деревни, опустошая землю, травмируя скот, пугая жителей, пожирая ягнят и высасывая молоко из коров.
   Тем временем, молодой Лэмбтон раскаялся в своей нечестивой жизни, и, окропив себя святой водой и совершив крестное знамение, присоединившись к крестоносцам, отправился в далекие земли. Поэтому он совершенно не знал о том, что пойманный им червь опустошает окрестности вокруг его дома, земли его предков. Его отец, старый лорд, согбенный горем и печалью, все еще жил в Лэмбтон Холле; червь обосновался на холме, располагавшемся в его владениях.
   Обитатели Лэмбтон Холла собрались на совет, и старый слуга предложил наполнить молоком большое корыто, лежавшее на дворе, чтобы умилостивить червя. Так и поступили. Червь приполз, выпил молоко, и снова удалился на холм; с этого дня он требовал каждодневно корыто молока от девяти коров, и если не находил такового, то безжалостно разорял и убивал, вырывал деревья в саду единым взмахом своего хвоста.
   Конечно, такое положение вещей было невыносимо, и многие доблестные рыцари намеревались покончить с червем, но каждый из них был побежден, лишаясь жизни или приобретая увечья, ибо едва червя разрубали на куски, он тут же снова срастался и возобновлял битву.
   Через некоторое время никто больше не отваживался тревожить его на его холме.
   Прошли годы, из крестового похода вернулся Лэмбтон. Он сражался с сарацинами, ступил на Голгофу и запечатлел поцелуй на могиле Спасителя. С ужасом выслушал он рассказ о злодеяниях червя; глазами, полными слез, озирал земли, принадлежавшие его предкам, обратившиеся в пустыню. Нежно приветствовав своего отца (который считал своего сына мертвым и был очень рад его возвращению), он отправился к реке, чтобы увидеть чудовище, ставшее причиной запустения, которого не смогли одолеть самые храбрые рыцари.
  
   "В свете раннего утра,
   Тот лежал на своем обычном месте.
   Его голова покоилась в водах реки,
   А туловище обвивало скалу".
  
   На следующее утро он посоветовался с сивиллой, мудрой женщиной, которая согласилась помочь ему одолеть червя, но, прежде чем дать совет, рыцарь, - сказала она, - должен принести торжественную клятву, что в случае успеха принесет в жертву первое живое существо, встреченное им после боя. Если он этого не сделает, его род будет проклят, и ни один лорд Лэмбтон в течение девяти поколений не умрет в своей постели.
   Лэмбтон согласился, и сивилла велела ему надеть кольчугу, прикрепив к ней наконечники копий, взять в руку свой самый верный меч и атаковать червя в реке, прежде чем тот выползет из Вэара на холм, для своей обычной утренней трапезы.
   Лэмбтон сказал своему престарелому отцу, что если победит червя, то трижды протрубит в рог. Это будет сигналом выпустить его любимую борзую, которая поспешит на звуки рога; таким образом, она первая встретится с ним и будет убита, в соответствии с клятвой, данной сивилле. Отец обещал выполнить этот наказ, и рыцарь, дав торжественный обет в часовне Бригфорда, вооружившись с головы до ног, отправился к реке.
   Он встал на камень, держа в руке меч, и когда червь увидел его, то оставил холм, вокруг которого обвился кольцами, и спустился к реке, чтобы напасть на рыцаря.
   Начался страшный бой. Рыцарь бил и рубил изо всех сил, в то время как червь обвивал его своими смертоносными объятиями и пытался задушить. Но острия копий на броне делали свое дело, и чем сильнее прижимался червь, тем большие раны себе наносил. Но, даже истекая кровью, он не уступал. Наконец Лэмбтон, призвав на помощь Святых, взмахнул мечом и сильным ударом разрубил червя надвое. Половинки унесло течением, и они не смогли вновь соединиться.
   Одержав победу, рыцарь трижды протрубил в свой рог, подав тем самым сигнал выпустить борзую, но его старик-отец был так рад, узнав о победе своего сына, что, в нетерпении обнять его, забыл обо всем остальном и поспешил ему навстречу.
   И Лэмбтон столкнулся лицом к лицу с ужасной альтернативой. Либо он должен стать отцеубийцей, либо причиной проклятия, которое падет на его потомков. Он снова приложил к губам рог, борзая бросилась к нему и была принесена в жертву еще обагренным кровью червя мечом; но это было напрасно, ибо клятва предусматривала, что умереть должно первое встреченное им существо, а потому на Лэмбтонов пало проклятие, и предсказание сивиллы сбылось.
  
   "Ни один христианин не может убить своего отца,
   Ибо этому нет прощения;
   И ни один из Лэмбтонов, за девять веков,
   Не умер в своей постели".
  
   Народная традиция связывает проклятие с Робертом Лэмбтоном, умершим в 1442 году*, оставившим 100 марок своему брату, Джону Лэмбтону, родосскому рыцарю. Любопытная старинная рукопись, принадлежащая Миддлтонам из Оффертона, содержит следующую запись: "Джон Лэмбтон, убивший червя, был рыцарем Родоса и лордом Лэмбтона, после смерти четырех братьев, не избежавших проклятия". Оно было снято смертью в 1761 году Генри Лэмбтона, до этого преследуя семью в течение девяти поколений. В течение его жизни многие любопытствовали, сбудется ли проклятие; к "облегчению" веривших в его существование, сэр Генри скончался в своей карете, переезжая мост в миле от Лэмбтон Холла. Говорят, его брат, генерал Лэмбтон, боялся, что кто-нибудь из его слуг вознамерится сам исполнить древнее проклятие, и во время болезни на всякий случай держал возле кровати хлыст.
   ----------
   * Крестовые походы, в которые, согласно легенде, ходил Джон Лэмбтон, велись гораздо раньше. Седьмой и последний крестовый поход состоялся в тринадцатом веке. Но впоследствии было предпринято много других экспедиций, меньшего масштаба, и он, возможно, присоединился к одной из них.
  
   Лэмбтоны, на которых пало проклятие, умерли преждевременно и не своей смертью. Сэр Уильям Лэмбтон был убит при Марстон-Мур, когда выступил на стороне Карла I, а его сын Уильям получил смертельное ранение в битве при Уэйкфилде. Роберт, сын Джона Лэмбтона, убившего червя, утонул в Ньюбиге, и все прочие: "кто-то пал на войне, кто-то погиб в море, а некоторые - от своей собственной руки".
   Руины часовни Бриджфорд, в которой Лэмбтон принес свой опрометчивый обет, все еще были видны в 1820 году; холм Червя расположен рядом с Фэтфилдом, примерно в полутора милях от старого Лэмбтон Холла. Колодец Червя находится между холмом и рекой Вэар; когда-то он имел репутацию исполняющего желания, а в канун дня летнего солнцестояния около него устраивались церемонии.
   В Лэмбтон Холле, резиденции нынешнего графа Дарема, сохранились два каменных изваяния, точная дата создания которых неизвестна. Одно из них представляет собой рыцаря, вооруженного мечом, с поднятым забралом и кольчугой, с закрепленными на ней наконечниками копий. Вокруг его ног спиралью обвился червь, изображенный не как обычный червь, а как существо, схожее с драконом, столь дорогое сердцам сочинителей баллад четырнадцатого века. Другое, - женская фигура, - должно быть, изображает сивиллу.
  

ЧЕРНАЯ ПОВЯЗКА

   Старинные легенды наших древних семейств дошли до нас через века с очевидными дополнениями и преувеличениями, делающими их интересными, и, в то же время - невероятными. Но в отношении истории призрака Бересфорда, это не так. По прошествии более чем двух столетий, он остается одним из тех, найти материальное объяснение которым не представляется возможным. Настоящий вариант истории был составлен по семейным записям и заверен покойным маркизом Уотерфордским.
  
   Каррехмор, прекрасное поместье маркиза Уотерфорда, считается обиталищем духа Бересфорда, - одним из самых известных в истории, - и в него верят по всей Ирландии без исключения.
   Ирландские Бересфорды - очень древнее семейство, происходящее от сэра Маркуса Бересфорда, женившегося на Кэтин, баронессе де ла Пур, единственной наследнице де ла Пура и Каррехмора. На одном из семейных портретов изображена одна из леди Берресфорд, облаченная в живописное платье второй половины семнадцатого века, с повязкой из широкой черной ленты на правом запястье
   Рассказывают следующую историю.
   В октябре 1693 года сэр Тристрам и леди Бересфорд были гостями леди Макгилл, в Гилл Холле, сегодня принадлежащем лорду Кленуильяму.
   Однажды утром сэр Тристрам проснулся рано и отправился на прогулку перед завтраком, оставив леди Бересфорд спящей в постели.
   Когда он вернулся, семья села завтракать. Леди Бересфорд отсутствовала; по мере того, как время шло, сэр Тристрам начал беспокоиться; на ее поиски был послан слуга. Через некоторое время она вошла в столовую, и, взглянув на нее, все сразу поняли, что случилось что-то серьезное.
   Сэр Тристрам поинтересовался причиной ее волнения, а затем, заметив на ее правом запястье широкий кусок ленты, спросил с тревогой, не поранилась ли она.
   Леди Бересфорд шепотом умоляла его ни словом не упоминать о ленте, добавив:
   - Вы никогда более не увидите меня без нее снова.
   - Хорошо, - согласился сэр Тристрам. - Если это секрет, то я больше не буду об этом спрашивать.
   Затем леди Бересфорд осведомилась, нет ли для нее каких-либо новостей, и сэр Тристрам спросил, есть ли у нее какая-нибудь особая причина задавать такой вопрос.
   - Да, - ответила она. - Я ожидаю услышать о смерти лорда Тайрона, случившейся во вторник.
   Поскольку лорд Тайрон, близкий друг семьи, должен был здравствовать, сэр Тристрам сделал вывод о том, что леди приснился дурной сон, пока еще не выветрившийся окончательно из ее разума. Однако почти сразу же ему было вручено письмо с черной печатью, и, увидев его, леди Бересфорд воскликнула:
   - Это значит, что он умер!
   Письмо, написанное управляющим лорда Тайрона, действительно, содержало печальное известие о смерти его сиятельства. Леди Бересфорд, хотя и глубоко опечаленная, заявила, что теперь ей стало немного легче, ибо она узнала пусть и тяжелую, но правду. Затем она сообщила мужу, что ребенок, который скоро родится у нее, будет мальчиком, в чем, по ее словам, она была уверена так же, как в известии относительно лорда Тайрона.
   В июле следующего года у нее родился сын, а спустя шесть лет умер сэр Тристрам. Леди Бересфорд оставила общество и с двумя детьми удалилась в одно из семейных поместий в графстве Дерри, где в уединении жила простой, неприхотливой жизнью.
   В числе ее соседей была семья, мистер и миссис Джексон, имевшие дом в Колрейне. Миссис Джексон в девичестве была мисс Горджес, дочерью мистера Роберта Горджеса, и ее брат, Ричард Горджес, часто останавливался у нее. Во время одного из таких визитов к сестре он влюбился в молодую и миловидную леди Бересфорд, и в 1704 году они поженились.
   Их брак оказался несчастливым. У четы родились двое сыновей и дочь, но вскоре после рождения второго сына они расстались. Все эти годы леди Бересфорд продолжала носить повязку из черной ленты на своем запястье, и никто никогда не видел ее без нее.
   Когда ее старшему сыну, сэру Маркусу Бересфорду, было около двадцати лет, его мать пригласила его, а также свою дочь, леди Риверстоун, присутствовать на торжествах в честь дня ее рождения. Присутствовали также доктор Кинг, архиепископ Дублина, и старый священник, крестивший леди Бересфорд. Последняя была очень рада его приходу, и в ходе беседы сказала ему:
   - Вы же знаете, мне сегодня исполняется сорок восемь.
   - Нет, - ответил тот, - могу заверить вашу светлость, что вам всего сорок семь.
   - В таком случае, - сказала леди Бересфорд, - вы огласили мой смертный приговор. Немедленно пришлите ко мне сына и дочь, ибо мне многое нужно сделать перед смертью.
   Оставшись со своими двумя детьми наедине, леди Бересфорд сказала, что у нее для них есть нечто очень важное, и поведала им тайну черной ленты, рассказав следующую странную историю.
   По ее словам, она и лорд Тайрон воспитывались вместе, будучи детьми, а потому они доверяли и любили друг друга. Оба были воспитаны деистами, но имели склонность к христианству, и, пребывая в сомнении, дали торжественное обещание: тот, кто умрет первым, должен, если это ему будет разрешено, явиться другому, чтобы объявить, какая религия наиболее угодна Господу.
   Однажды ночью, когда она спала в Гилл Холле, то проснулась и увидела лорда Тайрона, стоявшего у ее кровати. Страшно перепугавшись, она собиралась закричать и разбудить мужа, но, наконец, собралась с духом, и обратилась к пришедшему.
   - Скажите мне, почему вы здесь, в такое время?
   - Разве вы забыли уговор, заключенный нами друг с другом много лет назад? - ответил тот. - Мне было позволено явиться, чтобы сказать вам, что христианство - та религия, благодаря которой вы получите спасение.
   Затем призрак сообщил ей, что ее ждет благословение долгожданным сыном, что она переживет мужа и выйдет замуж во второй раз, и что она умрет в возрасте сорока семи лет.
   - Сам я, - добавил он, - умер во вторник, в четыре часа.
   Леди Бересфорд попросила призрака подать ей знак, чтобы утром она знала, - все увиденное ею не было сном.
   - Протяните руку, - сказал призрак.
   Леди Бересфорд повиновалась, после чего он положил свою холодную, словно мрамор, ладонь ей на запястье. И сразу же нервы и сухожилия сжались, оставив широкий красный шрам.
   На следующее утро леди Бересфорд обвязала запястье черной лентой; с течением времени все пророчества исполнялись самым чудесным образом, за исключением, по всей видимости, предсказания относительно ее смерти, ибо, когда она полагала, что ее сорок седьмой день рождения миновал, старый священник разочаровал ее, сообщив, что это не так.
   Леди Бересфорд добавила, что хотела бы, чтобы ее сын и дочь развязали черную ленту после ее смерти. Они оставили ее, совершенно спокойной, и собирались лечь спать, но через час зазвонил колокол, возвещая об ужасном событии.
   Прежде, чем уложить тело матери в гроб, сэр Маркус Бересфорд и леди Риверстоун, благоговейно опустившись на колени возле ее постели, сняли черную ленту, как и обещали. Они обнаружили на ее запястье точно такой шрам, как она описывала.
   Примечание автора. Любопытно, что совсем недавно мне довелось столкнуться с аналогичным случаем, но все события, рассказанные о нем, произошли в Девоншире. Привожу эту историю в том виде, в каком она стала известна мне.
  

ДЕВОНШИРСКАЯ ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ

  
   Двое детей, мальчик и девочка, воспитывались атеистами, поскольку их родители, будучи неверующими, хотели воспитать их в соответствии со своими светскими взглядами.
   Дети продолжали исповедовать себя атеистами еще долго после того, как достигли возраста благоразумия, но не чувствовали себя полностью удовлетворенными отрицанием существования Бога, поэтому они заключили договор, что тот, кто умрет первым, должен, - если существуют Бог и вечная жизнь, - явиться живому в течение двадцати четырех часов после смерти.
   Когда они выросли, между ними сохранились близкие отношения. Брат умер первым; на следующую ночь сестра проснулась от легкого прикосновения ко лбу и увидела брата, стоящего рядом с ней.
   Он коротко сказал ей, что Бог и вечная жизнь существуют, и он пришел к ней, чтобы она восприняла эту истину и отказалась от атеистических взглядов.
   Сестра была очень впечатлена, но сказала брату:
   - А если завтра утром я подумаю, что это видение - всего лишь сон? Я могу обмануть себя, полагая случившееся плодом воображения. Дай мне знак, чтобы я знала, что это действительно твой дух говорит со мной.
   На что он ответил:
   - Протяни мне свою руку.
   Она так и сделала; он приложил свои пальцы к ее запястью, после чего исчез.
   До самого своего смертного дня, она носила на запястье ленту из черного бархата, чтобы скрыть незгладимый отпечаток, оставшийся на нем.
   Эту историю я узнала от своей близкой подруги, чья двоюродная бабушка была подругой дамы, которой и явился брат; она рассказала эту историю своей внучатой племяннице, уверяя ее, что случившееся - абсолютная правда, и что она сама видела ленту черного бархата и слышала от носившей ее дамы, почему та так поступает.
  

СЧАСТЬЕ ЭДЕНХОЛЛА

   Ниже приводится любопытная старая легенда о "счастье Эденхолла", резиденции семьи Масгрейв. "Счастье", как считается, неразрывно связано с целостностью кубка или чаши, сказочного происхождения. Этот рассказ имеет особую ценность, поскольку был прочитан сэром Ричардом Джорджем Масгрейвом, нынешним владельцем Эденхолла, который был настолько любезен, что добавил некоторые интересные факты относительно настоящего местонахождения чаши.
   "Если чаша разобьется или пропадет,
   С ней счастье Эденхолла навеки уйдет".
  
   Эденхолл, поместье семейства Масгрейв, живописно расположено на западном берегу реки Эден в Камберленде. Оно перешло во владение Масгрейвов в царствование Генриха VI, посредством брака Томаса Масгрейва со второй дочерью Уильяма Степлтона, и с тех пор принадлежит этой могущественной и знатной семье, чьи предки пришли в Англию вместе с Завоевателем, и первыми поселились в Масгрейве, в Вестморленде.
   Большинство знакомы со знаменитыми строками, приведенными выше, и с тем, что "счастье" связано с чашей или кубком; но при этом существует много различных версий легенды Эденхолла, в основном, в форме баллад. Сами члены семейства Масгрейвов предпочитают верить, а вместе с ними, и местные традиции, - в сказочное происхождение кубка; все другие версии проистекают из богатой фантазии их сочинителей, и не имеют ни малейшей основы в бытующем фольклоре.
   Легенда о чаше, передаваемая из поколения в поколение владельцами Эденхолла, такова.
   В давние времена, Хьюго, дворецкий Эденхолла, отправившись однажды ночью, в соответствии с обычаем, набрать воды из колодца Святого Катберта, находившегося на территории особняка, к своему величайшему удивлению, услышал смех и веселье; а посмотрев в том направлении, откуда они раздавались, увидел славную компанию фэйри, танцевавших вокруг своей королевы на зеленой лужайке.
   Дворецкий застыл в изумлении и даже ущипнул себя, чтобы проверить, спит он или бодрствует; а фэйри так нравилось танцевать, что они продолжали веселиться, не замечая присутствия смертного, кружась вокруг своей королевы так быстро, что глаз едва мог следовать за ними. Дворецкий завороженно наблюдал за ними и увидел, как Королева Фей поднесла к губам чашу. Едва она это сделала, некоторые фэйри заметили нарушителя, пестрая толпа начала рассеиваться с криками ужаса, тая над зеленой лужайкой, подобно звездам на небе, скрываемым набегающими облаками.
   Однако, убегая, фэйри оставили чашу у колодца Святого Катберта и, увидев это, дворецкий схватил ее и спрятал, решив любой ценой сохранить ее в качестве доказательства существования сказочного народца в Эденхолле. Тем не менее, фэйри обнаружили пропажу своей чаши, прежде чем он успел уйти, и, вернувшись, во главе со своей королевой, сердито потребовали, чтобы она была им возвращена. Дворецкий отказался наотрез, хотя народец принялся умолять его; затем королева, разгневавшись, приказала отобрать чашу силой, но безуспешно. Наконец, видя, что ничего не помогает, она повернулась, чтобы уйти, но прежде чем исчезнуть, произнесла зловещую угрозу:
   "Если чаша разобьется или пропадет,
   С ней счастье Эденхолла навеки уйдет".
   Когда снова наступила тишина, дворецкий обнаружил, что стоит у колодца один. Сначала он подумал, что стал жертвой странного сна, но в руке его была крепко зажата чаша, а в ушах все еще звенело насмешливое пророчество Королевы Фей:
   "Если чаша разобьется или пропадет,
   С ней счастье Эденхолла навеки уйдет".
   Вернувшись в дом, он поведал свою странную историю, и в подтверждение своих слов предъявил чашу, помещенную в семейную сокровищницу и с тех пор охранявшуюся, как легко себе представить, с особой тщательностью. От ее существования зависела удача могучих Масгрейвов, ибо, если однажды она разобьется, кто мог сомневаться, что угроза Королевы Фей сбудется?
   В семействе Масгрейвов чаша находилась в полной сохранности, переходя от отца к сыну. "Счастье" - это небольшой кубок для питья, красиво гравированный и так описанный одним из видевших его:
   "Стеклянная чаша, сосуд для питья, около шести дюймов в высоту, имеющий круглое основание, плоский, два дюйма в диаметре, постепенно расширяющийся к верху, где заканчивается окружностью диаметром в четыре дюйма. Цвет - теплый зеленый, напоминающий оттенок, известный художникам как коричнево-розовый. На прозрачном стекле имеется геометрический рисунок бело-голубой эмалью, местами золотой или малиновый".
   Чаша заключена в красивый средневековый кожаный футляр, имеющий на крышке священную монограмму IHS.
   Романтиков, увы, ожидает разочарование. Считается, что она относится к сарацинскому периоду и была привезена из Крестовых походов одним из Масгрейвов, после чего заключена в футляр с христианским символом, прекрасно сочетавшимся с реликвией священной войны. Другое предположение (из-за монограммы) заключается в том, что чаша когда-то использовалась во время священных ритуалов, но это предположение ни на чем не основано.
   В 1785 году Фрэнсис Доус, антиквар, посетивший Эденхолл, посвятил "Счастью" несколько стихотворных строк. В них Добсон - это намек на Кристофера Добсона, бывшего в то время управляющим Эденхолла.
  
   "Удачи тебе, "Счастье Эденхолла";
   Не упасть тебе, и не пропасть;
   Да сохранят тебя, чудная чаша,
   Заботливые руки старого Добсона;
   О том молю Святого Катберта.
   И вы, фэйри, живущие у колодца,
   Кому она принадлежала раньше,
   Не держите зла,
   И если она случайно пошатнется,
   Поддержите ее,
   Чтобы она не упала.
   Услышь мою молитву, Святой Катберт,
   И пусть счастье никогда не покинет Эденхолл".
  
   В течение некоторого времени (от одной мысли об этом бросает в дрожь) в Эденхолле было принято использовать чашу во время празднеств, при провозглашении тостов, но теперь это не делается, за исключением очень редких случаев. Однажды "Счастье" Масгрейвов едва не была разбита, из-за неуклюжести молодого герцога Уоррена, провозгласившего здоровье и процветание своего хозяина, лорда Эденхолла; он выронил ее из рук, но дворецкий ловко подхватил ее на лету. Возможно, в честь удачно сложившихся обстоятельств, молодой герцог сочинил своеобразную пародию на "Балладу о детях", занимающую не последнее место среди многочисленных рифмованных версий легенды, и ни один рассказ, посвященный чаше, не обходится без ссылки на эту пародию. Она начинается так:
  
   "Господь уберег от гибели
   "Счастье" Эденхолла;
   Горький пьяница, я расскажу вам,
   Как это случилось",
  
   и рассказывает о пиршестве, случившемся в старые добрые времена, на котором чаша сыграла свою роль.
   До сих пор история Масгрейвов вполне соответствовала легенде. Наследство передавалось по прямой линии, от отца к сыну, и хотя многие члены семьи пали на поле битвы и в результате неурядиц со своими соседями, удача и процветание всегда сопутствовали ей. Так было в прошлом, пусть так же будет и впредь! За безопасностью "Счастья" Эденхолла следят; чаша лежит в запертом сейфе самой надежной комнаты поместья, ключи от которой хранятся в Английском банке.
  
  

ПРОКЛЯТЬЕ ЗАМКА ГЛЭМИС

   Ниже приводится рассказ о посещаемом замке Глэмис, расположенном в Шотландии. До сих пор большинство легенд, содержащихся в рукописи, были предоставлены представителям каждой семьи, о которых в них идет речь, для проверки подлинности; но в данном случае, по вполне очевидной причине, было невозможно попросить лорда Стрэтмора прояснить, возможно, одну из самых известных тайн Шотландии.
  
   Замок Глэмис, прекрасное владение графов Стрэтмор, скрывает мрачную тайну, передаваемую по наследству. Известно, что в замке имеется потайная комната, секрет которой тщательно охраняется, и известен только самому графу, его наследнику, а также дворецкому или управляющему. Когда наследник достигает совершеннолетия, ему раскрывают эту тайну, и ходят слухи, - она настолько сильно влияет на него, что он меняется и никогда более не становится прежним. Покойный граф умолял своего отца пощадить его и не открывать этой тайны, но ему было в этом отказано, и была поведана мрачная история, после чего его часто видели в замковой часовне, из которой он удалялся только глубокой ночью, проведя здесь в молитвах многие часы.
   Как известно, этого вполне достаточно для "комнаты с привидениями". На самом деле, о замке Глэмис передают не одну, а сотни странных и жутких историй. Их публикация заняла бы множество томов; здесь мы коснемся только некоторых, самых известных из них; основной же является следующая легенда, рассказывающая о таинственной комнате и ее призрачном обитателе. Местная традиция передает ее в следующем виде.
   В царствование Якова II, в замке Глэдис жил Александр, граф Кроуфорд. Он был известен как "граф-медведь" или "граф-тигр", а рассказы о его нечестии и разврате с содроганием передавались в окрестностях замка из уст в уста. Его главным пороком были азартные игры, и если он не мог найти никого, кто хотел бы сесть с ним за карточный стол, он призывал кого-нибудь из своих слуг и заставлял их играть.
   Однажды, темной ноябрьской ночью, граф-медведь, не обращая внимания на то, что это был День Господень, а, следовательно, день, посвященный богоугодным делам, достал колоду карт и призвал домашних сыграть с ним. Благочестивые шотландцы и шотландки отказались, посвятив себя молитве, прислав слуг со словами извинения; тогда, с проклятиями, граф приказал принять участие в игре слугам. Те являлись, один за другим, но каждый придумывал такие хитроумные отговорки, что граф так и не смог найти себе партнеров.
   Отчаявшись, граф послал за своим капелланом, но этот святой человек не только наотрез отказался иметь дело с "листками сатаны", но и добавил, что проклятие обрушится на голову любого члена семьи, достаточно нечестивого, чтобы сесть за карточный стол. Этого было вполне достаточно, чтобы привести в ярость графа-медведя, который, ругаясь, встал и, схватив колоду карт, отправился в свою опочивальню, поклявшись, что скорее сыграет "с самим дьяволом", чем позволит кому-нибудь идти поперек его желаниям в его собственном замке.
   Пока он сидел в задумчивости в своей комнате, раздался стук в дверь, и голос снаружи осведомился, ищет ли граф по-прежнему партнера.
   - Да! - проревел тот. - Входи, во имя дьявола, кто бы ты ни был!
   Высокий незнакомец, обернувшись плащом, скользнул внутрь и, поприветствовав графа, сел в свободное кресло по другую сторону стола.
   Какие бы угрызения совести ни терзали графа, вскоре он увидел, что незнакомец - соперник достойный, и игра началась всерьез. Незнакомец снял плащ и шляпу, и вскоре предложил поднять ставки. Граф согласился, пообещав, что если проиграет, то предоставит любой залог под проигранную сумму.
   Игра продолжалась. Слышались громкие проклятия, перепуганные слуги подкрались к двери, удивляясь, что нашелся смельчак, осмелившийся бросить графу вызов. Пока они слушали, шум внутри усиливался; спор становился все разгоряченнее, голоса звучали все громче.
   Наконец дворецкий, старый слуга, прислуживавший двум поколениям семьи, отважился заглянуть в замочную скважину, но тут же громко вскрикнул от боли и покатился на пол. Дверь распахнулась, и на пороге появился граф, приказав пораженным ужасом слугам убить любого, кто попытается вмешаться, пока он будет расплачиваться со своим гостем.
   Затем он вернулся в комнату, но странный гость исчез, не оставив никаких следов. Счет также исчез, так что смущенный граф не мог сказать, какую сумму он проиграл. Старого дворецкого подняли; вокруг глаза, которым он пытался заглянуть в замочную скважину, образовался желтый круг. Увидев это, граф-медведь объяснил испуганным слугам, что его противник внезапно бросил свои карты и крикнул: "Порази этот глаз!", и тут же к замочной скважине метнулось пламя.
   Злой граф прожил еще пять лет, но даже после его смерти, каждую субботнюю ночь, разыгрывалась одна и та же странная сцена, - проклятия и крики разносились по коридорам, словно в комнате продолжалась игра. Спустя какое-то время ее замуровали, но даже за стеной, как утверждает традиция, граф-медведь продолжает играть в карты с дьяволом, и этому суждено длиться до самого Судного дня.
   Другая, более правдоподобная история, заключается в том, что в былые времена между Линдсеями и Огилви существовала жестокая вражда, и представители последнего клана, преследуемые своими врагами, бежали к лорду Стрэтмору и просили убежища в замке Глэмис на одну ночь.
   Хитрый граф притворился, что предоставляет им убежище, но под предлогом самого надежного укрытия привел их в большую отдаленную комнату, надежно запер в ней и уморил голодом. Этот подлый поступок был обнаружен только после того, как в комнату вошел следующий лорд Стрэтмор, настолько потрясенный увиденным (несчастные узники обгладывали плоть с собственных костей), что он тотчас велел заложить кирпичом дверь комнаты и никогда впоследствии о ней не упоминал.
  
   "В башне есть комната,
   К которой ни один смертный не осмелится приблизиться;
   Месть Господа ужасна,
   Ужасна, а потому берегитесь -
   И не входите в эту страшную комнату,
   Иначе вам грозит страшная гибель".
  
   Толщина стен Глэмиса в старой части замка достигает пятнадцати футов, так что наличие тайной комнаты отнюдь не невозможно. На самом деле, среди прочих легенд, приписываемых замку традицией, самая правдоподобная, - это наличие тайной комнаты и связанной с ней семейной тайны.
   Разумеется, прилагались усилия, чтобы разгадать знаменитую загадку. Однажды, в прошлом веке, когда семья была в отъезде, кое-кто из слуг решил выяснить, где находится потайная комната.
   Они обошли все комнаты в замке, повесив на каждое окно полотенце, а затем, выйдя во двор, подсчитали видимые. Только в одном окне не было полотенца, так что найти потайную комнату оказалось просто; но когда лорд Стрэтмор вернулся, то пришел в ярость, уволил зачинщиков, а с остальных взял клятву, что те будут молчать.
   На самом деле, призраков, преследующих Глэмис, не так много; наиболее известным является "некто в доспехах", бродящий по замку в полночь. Также известен призрак прекрасной леди Глэмис, сожженной по обвинению в колдовстве.
   Однажды гость, остановившийся в замке и засидевшийся допоздна в лунную ночь, увидел в окне напротив себя бледное лицо. Печаль и страдание в больших глазах приковали к себе взор наблюдателя, но вскоре лицо исчезло, словно его кто-то резко дернул в сторону, и за окном раздались ужасные крики. Через час темная фигура, с каким-то свертком, вышла из двери и исчезла в лунном свете. Однако никакого объяснения этого странного события так и не было дано.
  

ПРИЗРАК ЛИТТЛКОТА

   Эта версия странной легенды о призраке Литтлкот Хаус была любезно предоставлена нынешним главой семьи и приводится в соответстии с семейной традицией.
  
   Холодной, темной ноябрьской ночью, в конце шестнадцатого века, старая деревенская повитуха дремала у камина в хижине в Уилтшире.
   Внезапно раздался громкий стук в дверь, и мужской голос, с нетерпением, велел открыть. Старуха, привыкшая, что ее вызывают в неурочное время, пошла открывать дверь, но не успела сделать этого, как сильная рука ударила по лампе, которую она держала в руке, после чего ее грубо вытащили на дорогу. Резкий голос в темноте велел ей накинуть на голову платок и не мешкать, поскольку благородная леди нуждается в ее услугах и щедро оплатит ее услуги. Затем ее, с завязанными глазами, подвели к воротам, к которым была привязана оседланная лошадь, и, сказав, чтобы она садилась позади него, незнакомец вскочил в седло, и они помчались.
   Спустя четверть часа, повитуха испугалась и стала умолять незнакомца позволить ей слезть; но, сказав, что ей нечего бояться, и повторив обещание хорошего вознаграждения за ее услуги, он только пришпорил лошадь.
   Примерно в двух милях от ее хижины они свернули с большой дороги и помчались по пашне и заливным лугам. Наконец, по стуку копыт о камень, она поняла, что они въехали во двор; очень скоро спутник снял ее с лошади и повел, все еще с завязанными глазами, по длинным коридорам, вверх по лестнице, в спальню, где леди, к которой ее позвали, лежала на большой кровати с четырьмя столбами. В комнате находился мрачный мужчина, свирепой наружности; строго взглянув на нее, он вышел.
   Вскоре после прихода повитухи дама стала матерью прекрасного мальчика. Сделав все, что могла, для своей клиентки, она держала ребенка на руках, как вдруг в комнате снова появился мрачный мужчина и, забрав у нее бедного мальчика, вдруг ударил его ножом, а затем, поспешив в переднюю комнату, бросил его в пылающий в очаге огонь. Ребенок выкатился, но, несмотря на ужасные крики двух женщин, негодяй снова схватил его и, бросив в огонь, удерживал, пока маленькая жизнь не угасла.
   Повитухе, едва не терявшей сознание, сказали, что она может идти; слуге было приказано отвезти ее домой. Ей снова завязали глаза и дали кошелек с двадцатью пятью гинеями. Слуга повел ее по пути, по которому вел сюда, вниз, во двор, где ожидала лошадь. Она села за ним, как и прежде, и он привез ее к ее хижине; здесь, сняв повязку, и предупредив, чтобы она молчала о ночных событиях, если не хочет лишиться жизни, он ускакал, оставив ее, полумертвую от страха.
   На следующее утро повитухе показалось, что ей приснился кошмар, она решила, что это всего лишь сон; но, подойдя к шкафу, увидела кошелек с двадцатью пятью гинеями и поняла, что жестокое убийство, невольной свидетельницей которого она стала, действительно произошло. Как говорит старая версия этой истории, "ужасный поступок не выходил у нее из головы", и она не знала покоя, пока не решилась предстать перед судьей и поведать ему о событиях той ужасной ночи.
   Ее рассказ был таким бесхитростным, что никто не усомнился в его правдивости. Подозрение пало на Уилда Уилла Дэррелла, владельца Литтлкота, вблизи Хангерфорда, но трудность заключалась в том, чтобы найти неопровержимые доказательства его вины, оправдывавшие его арест. Здесь, однако, повитуха выказала себя предусмотрительным человеком. Она сообщила магистрату, что сразу же заподозрила неладное; ей удалось, оставшись наедине с бедной леди, отрезать квадратный кусок ткани от одной из синих занавесок кровати. Она добавила, что комната, должно быть, располагалась в доме богатого человека, поскольку была около двенадцати футов высотой, и она непременно узнает ее, если увидит снова. Она также подсчитала количество шагов, когда поднималась и спускалась по лестнице, а по скорости, с какой двигалась лошадь, прикинула расстояние от своей хижины до дома, куда ее привозили.
   Литтлкот был осмотрен, кусок ткани, отрезанный повитухой, приставлен к занавеске и пришелся точно по месту. Уилд Дэррелл предстал перед судом в Солсбери; повитуха была главной свидетельницей против него. В его виновности не было никаких сомнений, но, подкупив судью, он избежал виселицы и продолжал жить, как и прежде, в Литтлкоте, который местые жители обходили стороной. В конце концов, он сломал себе шею, охотясь со сворой гончих, в месте, известном по сей день как "перелаз Уилда Дэррелла".
   После его смерти, Литтлкот был продан и перешел в руки Попхэмов, в чьем владении находится до сих пор.
   Возможно, будет нелишним привести здесь список особ королевской крови, в разное время посещавших Литтлкот: Генрих VIII - 18 августа 1520 года; королева Елизавета - август 1601 года; Яков I и Анна Датская, 5 и 6 сентября 1603 года; Карл II, посвятивший сэра Фрэнсиса Попхэма в рыцари Бани - август 1663 года; герцог Йоркский, впоследствии Яков II, 21 сентября 1663 года; Вильгельм Оранский, 8 и 9 декабря 1688 года. Последний представитель древнего рода, Фрэнсис Попхэм, скончался в 1730 году, оставив поместье своему племяннику, генералу Эдварду Лейборну, принявшему фамилию Попхэм и бывшему верховным шерифом Уилтшира в 1830 году. Его второй сын, Фрэнсис, владел лошадью, по кличке Уилд Дэррелл, выигравшей дерби 1855 года. Летописец Обри, дающий самое раннее повествование о преступлении Дэррелла, идентифицирует знаменитого судью Попхэма с тем коррумпированным судьей, который позволил Дэрреллу избежать наказания, получив в качестве взятки поместье Литтлкот. "Рыцарь, - пишет он в своей "Жизни выдающихся людей", - был приведен на суд, результатом чего стало то, что этот судья (сэр Джон Попхэм) получил поместье и землю. Сэр Джон Попхэм вынес приговор в соответствии с законом, но, будучи большим человеком и находясь на хорошем счету, добился nolle prosequi (отказа истца от иска)".
   Но Дэррелл не был рыцарем, а Попхэм стал судьей только спустя три года после его смерти, так что не мог вынести ему приговор; поэтому слова Обри, основанные, вероятно, на скандале того времени, абсолютно неверны.
   Личность леди и мотив этого ужасного преступления остались неизвестными. В одном из отчетов суда говорится, что показания повитухи были настолько расплывчатыми и противоречивыми, что судья вынес оправдательный приговор, не выходя из зала, и добавляется, что инцидент с куском занавеса на самом деле был подстроен злонамеренным слугой, изгнанным из Литтлкота. Окрестные жители, однако, предпочитают передавать историю в том виде, в каком она здесь приведена, и безоговорочно верят в призрак матери и ребенка. Некоторые темные пятна на полу перед комнатой с привидениями, указывают как на место, куда упал ребенок, выкатившись из камина.
   Сэр Вальтер Скотт поспособствовал популяризации этой истории, включив ее в свои примечания к поэме "Рокби", опубликованной в 1815 году. Он также сделал ее темой своей знаменитой баллады в этой поэме.
   Много лет прошло с тех пор, как было совершено это ужасное преступление, но неудивительно, что Литтлкот преследует призрак красивой женщины, с распущенными волосами, одетой в длинную белую мантию, ищущей своего ребенка. В одной из комнат она задерживается, горько плачет, затем выходит и исчезает.
   Неподалеку имеется дом, рядом с которым расположено место, называемое "перелаз Уилда Дэррелла", и жители деревни расскажут вам, что если кто-то окажется рядом с ним после наступления ночи, то услышит лай стаи гончих и увидит, как мимо него проносится охотник, чтобы упасть с диким криком.
   История об Уилде Дэррелле известна по всему Уилтширу, и постоянно рассказывается под Рождество. Можно быть уверенным, она ничего не теряет от многократных повторений, и тем, кто скептически настроен по отношению к призракам, советуют держаться подальше, поскольку тот факт, что знаменитый всадник и его призрачная свора были не раз замечены в последние годы, не подлежит сомнению. Белая Дама Литтлкота также часто являлась на памяти нынешнего поколения; некоторые потомки повитухи, ставшей невольной участницей этой истории, все еще живут неподалеку от Литтлкот Холла.
  

БЕЛЫЕ ЛЕБЕДИ КЛОУЗБАРНА

   Из множества интересных старинных легенд, представленных на этих страницах, ни одна не является более романтичной, чем легенда о белых лебедях из Клоузбарна. Мистер У. Киркпатрик, член семьи, проживающей в Клоузбарне, был достаточно любезен, чтобы сравнить приводимый вариант с семейной записью этой истории и исправить некоторые детали.
  
   В былые времена озеро замка Клоузбарн, в Дамфрисшире, было излюбленным местом обитания пары прекрасных диких лебедей, плававших по чистой воде и летавших среди соседних холмов. Каждое лето они прилетали, всегда два, не больше, не меньше, и их всегда приветствовали как желанных гостей, ибо считалось, что они предвещают удачу Киркпатрикам, и что их появление, даже в момент неприятностей в семье, означало их прекращение, и возвращение в замок радости и процветания. Неудивительно, что прилет птиц ожидался с нетерпением.
   Лебеди доживают до преклонного возраста, но вряд ли одна и та же пара лебедей станет селиться на озере ежегодно в течение полутора столетий. Тем не менее, не вызывает сомнений, что в один и тот же период два лебедя всегда прилетали сюда, и если это были не те же самые, а какие-то их потомки, то они были так похожи на своих предков, что никто не сомневался - это те же самые, приносящие счастье, лебеди.
   Как-то летом Роберт, молодой наследник Клоузбарна, тринадцатилетний мальчик, на каникулах побывал в Эдинбурге, где смотрел в театре "Венецианского купца". Он обладал романтическим характером, и жадно впитывал происходящее на сцене. Одна строчка поразила его очень сильно - та, когда Порция говорит Бассанио:
   "...Потерпит пораженье, то, как лебедь,
   Истает с песнию..."*
   -----------
   * Пер. О. Сороки.
  
   Эти слова постоянно звучали у него в ушах, и, задавшись вопросом, действительно ли лебеди поют перед смертью, он обратился с ним к своей матери, леди Киркпатрик, которая ответила, что, конечно, на этот счет существует поверье, но она не может сказать, насколько оно правдиво.
   Будучи любопытным мальчиком, Роберт тщательно все обдумал и решил убедиться сам.
   Вскоре по возвращении из Эдинбурга, он как-то утром прогуливался по берегу озера с арбалетом в руке, когда два благородных лебедя величественно выплыли из-за ив и смело заскользили по воде к нему, изящно согнув свои шеи, словно любовались собственными белоснежными отражениями в воде озера.
   Едва мальчик увидел их, как тотчас же решил, что ему предоставляется прекрасная возможность проверить поверье об умирающем лебеде. Он поднял арбалет и выстрелил в первую птицу, так метко, что поразил ее в грудь, и та медленно погрузилась в воду, окрашивая ее кровью.
   Другой лебедь улетел с душераздирающим криком, а тело мертвой птицы медленно поплыло к берегу.
   Роберт еще не успел до конца понять, что натворил, как его охватило горькое раскаяние за проявленную бессмысленную жестокость. Он не только не услышал лебединую песнь, но и просто так убил невинную, всеми любимую, птицу.
   Он начал опасаться для себя последствий, если о его проступке станет известно, и, чтобы скрыть его, вытащил мертвого лебедя на берег, и глубоко зарыл в землю на берегу.
   В следующем году, к великому удивлению семьи, лебеди не появились. Роберт, который мог бы пролить свет на этот вопрос, предпочел молчать. Прошел еще год, затем еще, а птицы все не прилетали, и все в округе считали, что они умерли естественной смертью на своей родине, где бы она ни была, и никогда более не вернутся в Клоузбарн.
   На третий год, однажды утром, к великому удивлению всех, на озеро вернулся один лебедь. Все собрались на берегу, приветствуя его возвращение, воспринятое как предвещение удачи.
   Но вскоре, по словам старой баллады, "случилось чудо", поскольку, присмотревшись к птице повнимательнее, можно было заметить на ее белой груди, прямо в центре, кроваво-красное пятно.
   Суеверные зеваки тут же изменили свое мнение, и стали предсказывать дурные события, о которых возвестил единственный лебедь с кровоточащей грудью; другие, менее суеверные, смеялись над их страхами и говорили, что это просто совпадение.
   Однако не прошло и недели, как лорд Клоузбарн скоропостижно скончался, не будучи болен; сразу же после этого лебедь исчез, и больше его никто не видел.
   Прошло несколько лет, и лебедь появился снова. На этот раз никто не смеялся; все притихли в ожидании несчастья, которое должно было обрушиться на Каркпатриков. Вскоре пришло известие о кораблекрушении; среди тех, кто находился на борту злополучного крабля, был один из Киркпатриков, встретивший свою смерть в бушующем море.
   В последний раз лебедь появлялся на свадьбе сэра Томаса Киркпатрика, первого баронета с таким именем. Сын жениха, Роджер, прогуливался вдоль озера, слушая свадебные колокола, весело звеневшие в церкви неподалеку.
   Внезапно большой белый лебедь с кроваво-красной грудью поплыл к нему через озеро, пристально глядя своими блестящими черными глазами-бусинками. Роджер знал легенду; при виде таинственного лебедя его охватила печаль, и он вернулся в замок в глубоком унынии.
   Его отец пошутил по поводу выражения его лица, столь неподходящего для такого дня, когда все радуются и веселятся; но Роджер, убежденный, что его или кого-нибудь из его родственников ожидает зло, признался, что видел на озере лебедя.
   Сэр Томас снова рассмеялся, и просил его не быть таким суеверным и не верить бабушкиным сказкам, но юноша только покачал головой и ответил: "Может быть, отец, тебя вскоре тоже ожидает печаль".
   В ту же ночь Роджер внезапно умер, как и его праотец, а мистический лебедь, предвестник зла, таинственным образом исчез и с того дня более никогда не появлялся на озере и не возвещал зла Киркпатрикам. Будем надеяться, что месть свершилась, и он более никогда не побеспокоит их.
   Еще одно любопытное поверье, связанное с семьей Киркпатрик, что "пока Кирпатрики являются собственниками Клоузбарна, там будут жить Фриззлы (Фрейзеры)". Семья Фрейзеров арендовала ферму в поместье до 1785 года, когда оно было продано, а, следовательно, и это предсказание, равно как и предсказание лебедя, исполнилось.
   Некоторое представление о древности этого рода можно получить, если принять во внимание, что Килосберн, - так некогда писалось Клоузбарн, - упоминается в уставе Александра II, 1232 год, как принадлежащий Ивоне де Киркпатрик.
   Существует также хартия, предоставленная в 1319 году Брюсом сэру Томасу де Киркпатрику, рыцарю. Замок Клоузбарн был настолько древним, что точную дату его постройки было невозможно установить; оставшиеся стены имели огромную толщину на первом этаже, - одиннадцать футов и одиннадцать дюймов, - а в верхней части около восьми футов и шести дюймов, что свидетельствует о нем, как о крепости. На стекле одного из старых окон было нацарапано, по всей видимости, бриллиантом: "Очаровательная Грисси Стюарт, J. K.", инициалы, принадлежавшие, скорее всего, сэру Джеймсу Киркпатрику, продавшего поместье в 1782 году. Имелись также и другие причудливые старинные надписи: "Прекрасная Кристи Киркпатрик", "Мисс Дженни Киркпатрик, очаровательное создание, 1762", "Прекрасная Бетти Браун", "Очаровательная Джейд" и "Дорогая Эгги Кларк".
   Старый замок Клоузбарн пришел в упадок; новый особняк был построен сэром Томасом Киркпатриком в 1685 году, при его постройке частично использовался материал старого замка. От последнего ничего не осталось, кроме башни, которая дожила до наших дней.
   Новая постройка, к сожалению, полностью сгорела в ночь на 28 августа 1748 года из-за неосторожности слуги, напившегося пьяным; фамильные ценности, посуда, картины, включая семейные портреты, были уничтожены огнем. К счастью, самые ценные семейные документы сохранились, поскольку хранились в Королевском колледже герольдов в Эдинбурге.
   Среди членов семьи Киркпатрик - бывшая королева Франции Евгения, мать которой, мисс Киркпатрик, вышла замуж за графа де Монтихо, испанского гранда.
   История гласит, что когда граф сделал предложение донне Марии Мануэле Киркпатрик, встал вопрос о том, насколько родословная леди соответствует благородству семьи испанского вельможи. Ее отец, Уильям Киркпатрик, ответил тогда своему будущему зятю: "Вы можете проследить ваш род до короля Альфонсо XI; если я прослежу свой до короля Роберта Брюса, полагаю, вы будете удовлетворены?"
   Когда патент из Колледжа, подтверждающий его происхождение от баронов Клоузбарна, был представлен королю, тот, смеясь, воскликнул: "Пусть благородный Монтихо женится на дочери этого Фингала!"*
   --------------
   * Возможно, имеется в виду герой кельской мифологии. СТ.
  

КРОВАВЫЙ СЛЕД. ЛЕГЕНДА СМИТХИЛЛС ХОЛЛА

   Эта странная старинная легенда вполне достойна занять место среди легенд о знаменитых домах. Настоящий вариант был внимательно прочтен и заверен Р.А. Эйнсуортом, владельцем Смитхиллс Холла. Вместе с тем, мистер Эйнсуорт не ручается за версию этой истории, принадлежащую перу Готорна.
  
   В Смитхиллс Холле, Холливелл, Ланкашир, резиденции семьи Эйнсуорт, имеется таинственный след, до сих пор отчетливо различимый на камне в проходе, ведущем к часовне. Над следом имеется бронзовая табличка с надписью:
  
   Это отпечаток ноги преподобного Джорджа Марша, из Дина, мученика, который был допрошен в Смитхиллсе и сожжен в Честере, во времена царствования королевы Мэри.
  
   Вот какова история следа, и почему он оказался запечатлен в камне.
   В 1555 году, когда английская королева Мэри посылала протестантов на костер, охваченная безумным рвением, владельцем Смитхиллса был Бартон, могущественный судья, чья ненависть к Реформаторской церкви была сравнима лишь с ненавистью к ней его царственной госпожи.
   На суд перед этим влиятельным, но недалеким фанатиком, однажды предстал бедный священнослужитель по имени Джордж Марш из Дина, - ответить за свою приверженность протестантской вере и, по возможности, снять с себя выдвинутые против него обвинения.
   Владелец Смитхиллса, как и следовало ожидать, отнесся к несчастному священнику с большой строгостью и, не довольствуясь приговором к сожжению заживо в Честере, обращался с ним сурово и презрительно, значительно усугубив его страдания, что вызвало возмущение среди присутствовавших, хотя, конечно, никто из них не посмел выказать это перед могущественным судьей.
   Допрос продолжался несколько часов; насмешки и издевательства вывели из терпения даже кроткого мученика, представшего перед судом. Когда последний спускался по лестнице, ведущей из зала судилища, он топнул ногой и, подняв глаза к небу, взмолился, с поднятыми руками, чтобы на ступеньке навсегда остался отпечаток его ноги, как свидетельство его невиновности.
   Он был препровожден, с издевательствами, на огненное мученичество в Честере; но, странное дело, след его ноги, принявший кровавый оттенок, остался впечатан в каменную ступеньку, и с той поры вселял благоговейный страх в сердца нечестивого лорда Смитхиллса и его слуг.
   Спустя годы, камень было приказано вынуть и закопать в лесу. Это было сделано, но не успела упасть на него последняя лопата земли, как ужасные вопли и другие звуки наполнили Холл, и так продолжалось до тех пор, пока хозяин, не знавший покоя ни ночью, ни днем, был вынужден распорядиться выкопать камень и вернуть на прежнее место на лестнице. Он находится там до сих пор, и посетители Холла с содрагнием видят запечатленное в камне ужасное свидетельство бесчеловечного отношения человека к человеку.
   Смитхиллс Холл - идеальный дом с привидениями, а его древние стены, увитые плющом, квадратный двор и черные балки напоминают о его былой славе. Древние ворота с датой, - 1681 год, - прекрасно сохранились до сих пор. В четырнадцатом веке Холл принадлежал Рэдклиффам, от которых посредством брака перешел к семье Бартонов, а впоследствии - Эйнсуортов, являющихся ныне его владельцами.
   Натаниэль Готорн, знаменитый американский писатель, жил в Смитхиллсе во время посещения Англии, и был так впечатлен историей кровавого следа, что вплел повествование о нем, в различных вариантах, в несколько своих произведений.
   Одна из версий приводится в книге "Септимус Фелтон", а поскольку она полностью отличается от приведенной выше легенды (принятой семьей и окрестными жителями), ее стоит повторить здесь. Возможно, Готорн основывал свою версию на подлинных фактах, которые узнал, будучи гостем в Смитхиллс Холле, поскольку древние семейные легенды, основываясь на традиции и передаваясь из поколения в поколение, всегда значительно отличаются в деталях. Были ли у Готорна какие-либо факты, на основании которых он написал то, что приводится ниже, или же это - полностью плод его яркого воображения, мы никогда не узнаем, но вот какова история кровавого отпечатка, рассказанная автором "Септимуса Фелтона".
   "На ступеньке одной из лестниц Смитхиллс Холла, - пишет он, - имеется кровавый след, впечатанный в камень, словно бы оставленный окровавленной ногой; утверждается, что в определенную ночь года, в определенный час ночи, если вы придете и посмотрите на него, то увидите, будто он оставлен только что. Некоторые делают вид, что кровь, - это всего лишь роса, но разве может покраснеть от простой росы платок? Оставит ли она алые пятна на кончиках пальцев, если коснуться ими следа? Но именно это происходит с кровавым следом, когда наступают назначенная ночь и час".
   Писатель так объясняет это явление.
   "Старый владелец Смитхиллса, изучавший алхимию, посвятил всю свою жизнь поиску способа продлить ее на неопределенный срок. Его целью было украсть продление жизни у природы, но та, как суровая надсмотрщица, не хотела, чтобы вмешивались в ее дела или обманывали. Она согласилась, чтобы старик добился своей одновременно великой и ужасной цели, но при условии, что раз в тридцать лет за него будет приноситься в жертву какая-нибудь другая жизнь, - тридцать лет, это срок жизни целого поколения, - только при этом условии, и никаком другом.
   Был только один человек, который подходил для жертвы, - это была одна из его родных, девушка-сирота, оставшаяся на его попечение после смерти ее отца. Его посетила ужасная мысль, что если он убьет ее, это будет стоить дороже, чем если бы он пожертвовал двадцатью другими жизнями ради достижения своих эгоистичных целей.
   Он оказался настолько подлым, что увел девушку в соседний лес и здесь, под дубом, вонзил ей в сердце кинжал. Затем он похоронил ее там, где она упала, и вернулся в дом. Но возмездие не заставило себя долго ждать. Он случайно наступил правой ногой в кровь девушки, и его мокрый ботинок оставил кровавый след вдоль тропинки, протянувшись до самой спальни. Слуги заметили это, стали перешептываться и переглядываться. А потом, когда выяснилось, что девушка пропала, их тревога и недоумение возросли.
   Сэр Форрестер начал понимать, какую подлость совершил; он покинул Холл, но след его окровавленной ноги так и остался на каменной ступеньке порога. Он бродил по свету, но куда бы ни шел, везле оставлял за собой кровавый след, и даже при дворе, вплоть до королевского трона, след этот оставался алым и влажным. В отчаянии он вернулся в Холл, где его встретили слуги, с ужасом переглядывавшиеся и дрожащими пальцами указывавшие на отвратительные следы, оставляемые им. Он снова исчез из Холла, но, как гласит легенда, все еще бродит вокруг дома, и время от времени можно увидеть оставляемый им кровавый след, в комнатах и коридорах, словно он проходил по ним совсем недавно.
   Такова легенда, - заключает Готорн, - о кровавом следе, который я сам видел в Холле".
   Джордж Марш был сыном мистера Джорджа Марша, йомена Дина, родившимся в 1515 году. Он получил образование в Болтонской гимназии и стал фермером, но после смерти жены оставил своих детей на попечение отца и стал студентом Кембриджского университета. В свое время был рукоположен и назначен викарием Оллхэллоу, Брэд стрит, Лондон. Будучи известен как пламенный реформатор, он так рьяно проповедовал протестантские доктрины, что слава о нем достигла его родного графства Ланкашир, и, когда он приехал в Дин, его отыскали и схватили слуги мистера Бартона, из Смитхиллса. Он был одним из трех ланкаширских мучеников, казненных во времена царствования королевы Мэри.
   В восточной фронтоне Бриндл Черча имеется небольшое углубление в форме ступни, которое, согласно преданию, было оставлено башмаком священнослужителя, в пылу спора пожелавшего, чтобы, в том случае, если отстаиваемая им доктрина истинна, нога его погрузилась в камень. Это случилось, и след остается заметен даже в наши дни.
   В начале восемнадцатого века двое или трое молодых людей, членов семьи Бертонов, в отсутствие родителей, вынули камень и бросили его в лощине позади Холла. Но в ту же ночь раздались такие ужасные звуки, что никто в доме не смог заснуть, а когда камень был возвращен на прежнее место, - все стихло.
   В 1732 году Джон Баттеруорт из Манчестера, бывший гостем в Холле, спал в Зеленой комнате, и ночью видел привидение в одеждах священника, с книгой в руке. Это был, разумеется, призрак Марша, исчезнувший в дверном проеме. Когда владелец Смитхиллса услышал о появлении духа, он распорядился, чтобы давно прекратившиеся богослужения в часовне были возобновлены.
  

ЛЕДИ В БЕЛОМ ИЗ СЕМЬИ ЛИТТЛТОН

   Приводим старинную легенду, передающуюся в семье Литтлтон на протяжении многих поколений. Настоящий вариант был любезно прочитан и заверен ныншним главой семьи, виконтом Кобхэмом.
  
   Хагли, величественный особняк семьи Литтлтон в Вустершире, был построен Джорджем, первым лордом Литтлтоном, выдающимся поэтом и историком. Его сын Томас, второй граф, являл собой большой контраст по сравнению со своим выдающимся отцом, поскольку был известен своим современникам как "злой лорд Литтлтон" и, главным образом, своей связью с одной из самых известных историй о призраках. Неосторожный и расточительный в жизни, он позволил своим талантам пропадать втуне, давая им волю лишь иногда, и два тома приписываемых ему "Записок" и "Поэм" впоследствии были отвергнуты его душеприказчиками. Он родился в 1744 году и умер в ноябре 1779 года.
   Следующая история, героем которой он является, приписывается доктору Джонсону, услышавшему ее из уст лорда Уэсткота, дяди лорда Литтлтона, унаследовавшего титул и поместья после смерти племянника.
   Утром в четверг, 25 ноября 1779 года, лорд Литтлтон, находившийся в городе по делам Парламента, в своем доме на Хилл-стрит, спустился к завтраку бледный и встревоженный.
   Он рассказал своим племянницам, мисс Амфлетт, и их спутнице, миссис Флуд, что накануне вечером ему явилось необычное видение, которое, - хотя он и не считал его серьезным предзнаменованием, - тем не менее, произвело на него большое впечатление.
   Он сказал, что его разбудил посреди ночи звук трепещущих крыльев и, прислушавшись, он отчетливо услышал шаги, медленно приближающиеся к его постели.
   Поднявшись, он увидел, к своему великому изумлению, красивую женщину, одетую в белое, державшую на запястье, как обычно держат сокола, маленькую птичку. Пока он подыскивал слова, чтобы обратиться к ней, призрак заговорил, велев ему приготовиться к смерти, ибо он скоро умрет.
   Лорд Литтлтон спокойно ответил:
   - Надеюсь, не очень скоро, не через пару месяцев.
   - Через три дня, - сказало видение, - в двенадцать часов.
   После чего леди в белом исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив лорда Литтлтона в замешательстве.
   Рассказывая об этом племянницам и их спутнице, лорд Литтлтон добавил, что, по его мнению, это все-таки мог быть сон, и он отчасти может объяснить его следующим образом. Несколько дней назад, по его словам, он был в Грин-хаусе на Питт Плейс с миссис Доусон и выпустил на свободу малиновку, случайно залетевшую в здание. Возможно, это происшествие и вдохновило любопытное видение.
   Притворившись, будто не воспринимает случившееся всерьез, лорд Литтлтон рассмеялся при мысли о том, что видение было послано ему в качестве серьезного предупреждения и, чтобы не думать о нем, пригласил в дом шумных гостей, так что эхо веселья раздавалось во всех коридорах. Он в шутку поведал своим друзьям о Белой Леди и, зная, что на самом деле он очень впечатлительный и суеверный, гости присоединились к его насмешкам над так называемым предупреждением и шуткам над Белой Леди и ее таинственным пророчеством.
   Когда, в тот вечер, лорд Литтлтон оделся, чтобы идти в Палату лордов, он сказал, что, по его мнению, не выглядит потенциальным покойником, отправился в Вестминстер и произнес там две блестящие речи, намного лучшие тех, какие имел обыкновение произносить.
   Вечером следующего дня, в пятницу, он заметил, что старшая мисс Амфлетт выглядит встревоженной и, догадавшись, что ее беспокоит видение, ласково сказал ей:
   - Ты глупа и напугана, моя дорогая. Я прожил два дня, даст Бог, проживу и третий.
   На утро следующего, рокового, третьего дня, он заявил дамам, что чувствует себя замечательно и считает, что должен "обмануть призрака". Было уговорено, что в тот же день домовладелец переедет в Питт Плейс, близ Эпсома, а потому, лорд Литтлтон, его племянницы и их спутница, лорд Фортескью и капитан Уолсли, отправились туда в карете.
   В тот вечер, за ужином, лорд Литтлтон превзошел самого себя шутками и анекдотами.
   Никогда еще его остроумие не блистало так ярко, а когда ужин закончился, он от всей души воскликнул:
   - Ричард снова стал самим собой.
   Однако, позже вечером, он погрустнел и помрачнел, отвечал коротко и резко, и друзья, видя это, решили не оставлять его один на один с его мыслями, стараясь, как могли, развеять его меланхолию. Договорившись с камердинером, они установили его часы, лежавшие на туалетном столике, на десять минут назад, и сделали то же самое со всеми часами в доме, надеясь обмануть хозяина, чтобы он ошибся с назначенным роковым часом.
   В одиннадцать часов лорд Литтлтон пожаловался на усталость и удалился в свою спальню. Он весело поговорил с прислугой и лег в постель. Он также часто сверялся со своими часами и, когда до двенадцати оставалось одна-две минуты (на самом деле, оставалось еще десять минут), попросил камердинера показать ему свои часы и сравнил время на них с тем, которое показывали его. Полагая, что роковой час минул, он весело сказал:
   - Эта таинственная леди оказалась не настоящей пророчицей, насколько я могу судить. Дай мне лекарство, я хочу спать.
   Камердинер удалился, чтобы приготовить лекарство, как вдруг, к своему ужасу, услышал, что его хозяин тяжело дышит. Поспешив назад, он застал его уже в агонии и побежал за лордом Фортескью, миссис Флуд и мисс Амфлетт. Они успели как раз вовремя, чтобы стать свидетелями последних минут жизни лорда Литтлтона, ибо, едва они вошли в комнату, он скончался, не приходя в сознание.
   Многочисленные и крайне противоречивые версии этой необыкновенной истории мы находим у авторов дневников и мемуаров того времени. Примерно через четыре года после смерти лорда Литтлтона, сэр Натаниэль Рэксолл пишет, что ему было любопытно посетить спальню, в которой появилось видение, и что ему показали окно, возле которого, по утверждению лорда Литтлтона, била крыльями птица. Он добавляет, что его мачеха, вдовствующая леди Литтлтон, "безоговорочно верила всем фактам, сопровождавшим кончину лорда Литтлтона и предшествовали ей".
   Сама история имеет любопытное продолжение, также связанное с призраком.
   Мистер Майлз Питер Эндрюс, один из друзей лорда Литтлтона, которому он оставил по завещанию некоторую сумму и золотые часы, обедал с ним, на второй день после появления Белой Леди, но затем отправился в Дартфорд Миллс по делу. Он был одним из первых, кто шутил над историей видения, и не сомневался, что весь этот эпизод был просто ярким сном.
   Однако, на следующую ночь, лорд Литтлтон внезапно явился ему, глубокой ночью, отдернув полог его кровати. Мистер Эндрюс собирался спросить причину его столь неожиданного визита и сказал:
   - Я позвоню слуге, чтобы он приготовил для вас комнату.
   Он так и сделал, а когда обернулся, посетитель исчез, а слуга, будучи спрошен, заявил, что в дом не входил ни один гость. Мистер Эндрюс в волнении поднялся, осмотрел дом и территорию, но, разумеется, никого не нашел. Он считал себя жертвой розыгрыша, но днем ему пришла весть о внезапной и таинственной смерти лорда Литтлтона, случившейся в тот самый час, когда его дух явился его другу.
  

СПРЯТАННЫЙ СУНДУК

Легенда замка Повис

   Рукопись этой истории была представлена графу Повис, отказавшемуся подтвердить правдивость ее и добавившего, что, согласно местной традиции, призрак только позвал женщину и указал место на полу. Однако он любезно прочитал ее и внес некоторые изменения.
  
   Замок Повис, называемый также "Красным замком" по причине красного известняка, из которого построен, живописно расположен на холме возле Северна. Он является резиденцией графов Повис, имеет ценность с точки зрения истории, и окружен атмосферой романтики и легенд. На стенах его висят великолепные семейные портреты, и в одной комнате - портрет знаменитого "Старого Парра", жившего где-то по соседству и скончавшегося в 1635 году, в возрасте ста пятидесяти трех лет.
   Замок и его окрестности так прекрасны, что можно понять одного из его бывших владельцев, изгнанного и умершего в Париже, вспоминавшего свои юношеские годы и произнесшего, с последним вздохом: "О, чего бы я только не отдал, чтобы снова хоть на мгновение оказаться в своем бывшем замке!"
   В таком древнем и романтичном месте, несомненно, имеется призрак и сопутствующая ему семейная легенда, что характерно для большинства подобных мест. Приводимый ниже рассказ, основанный на дошедших до нас записях, правдоподобен и очень нравится местным валлийским деревенским жителям, обитающим по соседству с замком и утверждающим, что призрак является до сих пор.
   Как-то зимним днем, около 1780 года, бедная валлийка, по имени Гвен Морган, зарабатывавшая себе на жизнь прядением конопли и льна, постучала в ворота замка Повис, в поисках работы.
   В те дни коноплю, из которой изготавливали белье, выращивали господа на своих полях; по местному обычаю, семьи, на которые она работала, кормили ее, а при необходимости давали ночлег, и она жила под их крышей до тех пор, пока не заканчивала свою работу.
   В тот день граф и графиня Повис были в Лондоне, и замок был оставлен на попечение управляющего и его жены, с обычным штатом слуг, чтобы содержать его в порядке.
   Когда бедная валлийка постучала в дверь, жена управляющего сказала ей, что работы для нее много, и ей придется остаться в замке на ночь, поскольку на следующий день ее также ожидает много дел. Возможно, если бы она обратила внимание на то, как приветливо ее встречают, на таинственный шепоток среди слуг, то заподозрила бы, что происходит что-то неладное, но, будучи проста, как ребенок, она не заметила ничего странного и без лишних слов села за прялку.
   Весь день она пряла коноплю, пока не наступил вечер. Когда пришло время ложиться спать, трое слуг, каждый - с зажженной свечой в руке, пришли проводить ее в отведенную ей комнату. Это было огромное помещение, с дубовым полом и двумя большими окнами. Мебель была дорогой и красивой, в одном конце стояла кровать с балдахином. В камине пылал яркий огонь, перед ним стояли стол и кресло, более современные, чем остальная мебель. В этой комнате было не стыдно поместить на ночь гостя-аристократа, или даже королевских кровей, но ее величественный вид совершенно не соответствовал спальне для простой скромной пожилой крестьянки, привыкшей спать под соломенной крышей деревенского дома.
   Слуги графа зажгли свечу, стоявшую на столе и, пожелав женщине спокойной ночи и спокойных снов, все вместе вышли из комнаты, рывком захлопнув за собой большую дубовую дверь, а затем, с тяжелым лязгом, задвинув медную задвижку.
   Некоторое время после их ухода пожилая женщина с любопытством оглядывалась. Вскоре она начала удивляться тому, что для нее приготовили такую прекрасную комнату и такую большую кровать. Богатые гобелены, которых она не заметила, войдя в спальную, теперь приковывали ее взляд. Покрывала были сделаны из бархата. На стенах висело несколько семейных портретов, время от времени вспыхивавший огонь отбрасывал отблески на массивные мраморные столы, богатые украшения и лепнину.
   После тщательного осмотра, она перестала удивляться и, достав из кармана маленькую валлийскую Библию, которую всегда носила с собой, стала читать, как делала обычно перед сном, прежде чем лечь спать в роскошную постель.
   Читая, она случайно повернула голову и, к своему удивлению, увидела, как в комнату вошел джентльмен в шляпе с золотой шнуровкой, в парчовом камзоле и бриджах до колен. Он не обратил на нее никакого внимания, начал ходить взад-вперед по комнате, потом остановился у одного из окон, облокотился локтем о выступ и положил голову на ладонь.
   Испуганная женщина пристально смотрела на него, полагая, что это кто-то из домочадцев графа; но она видела всех, и этот показался ей совершенно незнакомым; она была уверена, что никогда не видела его прежде.
   После долгой паузы, джентльмен направился к двери, вышел из комнаты и резко захлопнул дверь за собой, как это сделали слуги. Женщина пришла к выводу, что это было привидение, и что слуги, прекрасно зная о "посещаемой" комнате, специально поселили ее сюда, - это ее ужасно испугало.
   Так оно и было, ибо слуги, зная о ее глубокой религиозности, о том, что она исповедует методистские убеждения, придумали жестокую месть, поместив в комнату, в которой давно уже раздавались странные звуки и являлся призрак, чтобы посмотреть, к чему это приведет.
   Убежденная в том, что ее посетил призрак, женщина встала с кресла и, опустившись на колени возле кровати, начала молиться. Когда она сделала это, привидение появилось снова, обошло комнату и остановилось у нее за спиной. Собрав все свое мужество, она попыталась заговорить с ним, но слова замерли у нее на губах и, словно испытав разочарование, призрак снова исчез.
   Отважная валлийка набралась храбрости и вознесла молитву, чтобы, если он появится снова, справиться со своим страхом. И, когда привидение вошло в третий раз, она, повернув к нему голову, спокойно спросила:
   - Умоляю, сэр, скажите, кто вы, и что вам нужно?
   Призрак поднял палец и ответил:
   - Возьми свечу и следуй за мной; я скажу тебе все.
   Женщина взяла свечу и вышла из комнаты, прижимая к груди Библию и читая молитву. Призрачный гость провел ее по длинному, обшитому дубовыми панелями, коридору к двери в другую комнату. Здесь женщина остановилась и заколебалась, но призрак сказал:
   - Я не причиню тебе вреда. Зайди в комнату.
   Комната оказалась маленькой, едва больше шкафа, так что женщине пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы справиться со своим страхом и приблизиться к привидению вплотную. Он не обратил на нее внимания, но наклонился и приподнял доску в полу, открыв сундук с железной ручкой в крышке.
   - Видишь? - спросил призрак. - Этот сундук нужно отправить графу в Лондон. Ты позаботишься об этом?
   Женщина была слишком испугана, чтобы говорить, а потому просто кивнула.
   - Сделай это, и я больше никогда не потревожу этот дом.
   Послышался звук удаляющихся шагов, и женщина осталась наедине с обитым железом сундуком. Она закричала, призывая на помощь; прибежали управляющий, его жена и слуги, и остановились, прислушиваясь, ожидая услышать рассказ о том, что произошло. Она рассказала им все; они увидели сундук, к которому управляющий, однако, побоялся прикасаться. Но его жена, у которой оказалось больше мужества, попросила слуг помочь ей, и вытащила сундук из ямы.
   На следующий день его отправили в Лондон к графу; в нем обнаружились драгоценности и семейные бумаги, спрятанные в то время, когда герцог и герцогиня Повиса, следуя за Яковом II, удалились с ним во Францию.
   Рассказ о том, как был найден сундук, также был передан графу; по его приказу Гвен Морган был куплен дом и назначена пожизненная пенсия. История достоверна, поскольку, помимо того, что она содержится в семейных анналах, она также была рассказана самой Гвен Морган - Джону Хэмпсону, известному проповеднику и биографу Джона Уэсли, а тем - Томасу Райту из Биркеншоу, в автобиографии которого она появляется в том виде, в каком изложена здесь. Гвен Морган была благочестивой и порядочной женщиной, кроме того, - по словам мистера Хэмпсона, - человеком разумным, в правдивости которого сомневаться не приходится. Любопытствующие так часто просили ее рассказать эту историю, что, подробно изложив ее мистеру Хэмпсону (пославшему за ней), она решила впредь хранить молчание о призраке замка и его секрете до конца своей жизни.
   В замке Повис показывают комнату с привидением, а также другую, маленькую, в которой был найден сундук.
   Существует еще одна легенда, связанная с этим древним замком, о которой стоит упомянуть, поскольку она типична для древнего валлийского фольклора.
   Согласно традиции, в десятом веке Кэдоген, граф Повис, построил укрепленный замок на том месте, где сейчас стоит Красный замок, и правил этими землями как это и полагалось могущественному нормандскому барону.
   В те времена самой красивой девушкой Уэльса была Неста, дочь Риса ап Тюдора, - принца Южного Уэльса, - и когда ее отец умер, ей оказал покровительство король Генрих I, в 1106 году выдавший ее замуж за своего фаворита, Джеральда де Виндзора, графа Пембрука.
   В том же году в замке Повис с обычным размахом проходили рождественские торжества. Был устроен большой пир, и Кэдоген приказал всем валлийским бардам петь перед ним, а также разослал приглашения всем соседним принцам и баронам с их женами.
   Среди гостей были граф Пембрук и его молодая жена, Неста, украшавшая замок своим присутствием.
   Как только Оэун, сын Кэдогена, увидел прекрасную Несту, он безумно влюбился в нее, и когда она, через три дня, вернулась в замок Пембрук со своим мужем, Оэун последовал за ними с бандой головорезов. Они подожгли замок и разрушили его.
   Он увез прекрасную Несту в горы, и ни графу Пембруку, ни Кэдогену, не удалось заставить Оуэна отказаться от нее. Неста и ее возлюбленный бежали из одного места в другое, преследуемые графом Пембруком, которому, хотя ему и помогали солдаты Генриха I, так и не удалось вернуть свою красавицу-жену.
   Кстати, относительно приведенной выше истории о призраках. В "T.P. Weekly", за 14 января 1910 года, была опубликована следующая любопытная заметка:
   "Много лет назад Северный Уэльс посетили члены Кембрийской Археологической Ассоциации, и, в ходе своей поездки, они провели день в замке Повис, вызвавшем у них большой интерес. Пока одни рассматривали и обсуждали исторические проблемы, связанные с замком Кох или Красным замком, как его еще называют, другие посвятили свое время легендам, традициям и сплетням, вызывавшим улыбку у их маститых коллег; был, однако, один момент, подтвержденный свидетельствами, которому Обществу следовало, по моему мнению, уделить внимание, и мое предложение было принято.
   Без всяких околичностей, старая служанка поведала мне следующую историю.
   Несколько лет назад среди слуг пошли разговоры о том, что в той части хозяйственных построек, которая служит общей спальней, садовник видел призрак. Он жаловался, что ему не дают покоя. Фигура пожилого человека подходит к его постели и манит за собой, но он только закрывал лицо одеялом и дрожал, пока кто-нибудь из слуг не начинал ходить. Этот рассказ стал известен дворецкому, который уговорил рассказчика при следующем появлении призрачного гостя набраться мужества, что садовник и сделал; он последовал за видением в некое место среди развалин, где призрак, указав на землю, исчез. Рассказ мог бы быть забыт, если бы не дворецкий; он поменялся местами с садовником, отправился вслед за призрачным проводником и сделал отметку там, куда тот указывал.
   На следующий день дворецкий и садовник отправились на место, и обнаружили там древний обитый железом сундук. Увидев его, дворецкий решил поставить в известность его светлость; это было сделано, сундук был доставлен в библиотеку, и должным образом вскрыт в присутствии дворецкого и садовника. Внутри оказались документы, перевязанные красной лентой. Этот факт вскоре стал достоянием общественности и домашней прислуги, но больше ничего узнать не удалось. Кульминацией происшествия было то, что после вскрытия сундука призрак исчез, а все, имевшие хоть какое отношение к делу, различным образом вознаграждены. Одним из документов оказался считавшийся утраченным титул на землю. Садовнику было пожаловано проживание в доме с пожизненной пенсией. - С. Уинтон".
  

"ОДЕТАЯ В ШЕЛК"

Легенда Дентон Холла

   Мистер Рамсей, из Парка, Скалби, вблизи Скарборо, любезно предоставил мне некоторые очень интересные подробности об "Одетой в шелк", представленные в конце изложения этой истории.
  
   Дентон Холл, прекрасное владение мистера Уильяма л'Ансона, расположенное в нескольких милях от Ньюкастла-на-Тине, по дороге в Карлайл, посещается духом в виде старой женщины, одетой в шелковые шуршащие платья, которая не ограничивает себя собственно Холлом, но иногда ее слышат по ночам окрестные жители, когда им угрожают бедствия или гибель.
   "Одетая в шелк", как ее обычно называют, бродит по старым темным коридорам или саду Холла. Некоторые утверждают, что она показывается перед смертью кого-то из членов семьи, или же предвещая скорую удачу или неудачу. Она является одним из самых достоверных призраков, о которых имеются записи, и в ее существование твердо верит каждый местный житель.
   Первоначальная легенда скупа и почти забыта. Утверждается, что в старинные времена две сестры, жившие в Дентон Холле, были смертельными соперницами. Одна выведала какие-то секреты другой, предала ее и бросила на произвол судьбы.
   Преданная сестра, милая девушка, потеряла рассудок и в отчаянии покончила с собой, или была задушена ревнивой сестрой. С тех пор она появляется в Холле, предвещая беду тому, кто ее увидит, и обречена до Судного дня преследовать Дентон и его окрестности.
   Шахтерам она, однако, благоволит, ибо несколько раз спасала их от гибели в шахтах. Они сложили о ней причудливую песню, и иногда называют ее "Старушка Барбери" или "Старушка в шелках".
   Примерно в 1804 году она самым замечательным образом явилась даме, посетившей Дентон, и предупредила ее. Впоследствии та рассказала об этом мистеру Томасу Даблдею, который поместил ее рассказ в причудливом хранилище чудес, "Настольной книге Ричардсона". Согласно изложенному, мисс Дж., как мы будем ее называть, видела и разговаривала с призраком. Случилось это так.
   Спустя несколько дней по прибытии в Дентон, она сопровождала хозяина и хозяйку на бал, устроенный одним джентльменом, жившим по соседству. Там она во второй раз встретила того, чья судьба была неразрывно связана с ее собственной, и он ясно показал ей знаками, которые невозможно было не понять, что она стала для него всем.
   Вернувшись в Холл, счастливая девушка захотела побыть одна и подумать о событиях вечера. Отправившись в свою комнату, она, как обычно, заперла дверь, придвинула к камину старинное резное кресло и принялась укладывать волосы на ночь, снова и снова восстанавливая в памяти различные эпизоды бала.
   Внезапно она почувствовала чье-то присутствие в комнате и, подняв глаза, увидела сидящую напротив нее в таком же кресле с высокой спинкой, по другую сторону камина, старушку, выглядевшую весьма причудливо. Она была одета в длинное цветное шелковое платье, старинной моды и покроя, такое, какие носили во времена королевы Елизаветы. Шелк блестел, корсаж был украшен драгоценностями, на шее виднелось ожерелье. Морщинистые пальцы украшали большие кольца, по-видимому, очень ценные; у платья имелся капюшон необычной формы, изготовленный из блестящий ткани, похожей на ту, из которой было сшито само платье, но с более сложным узором.
   Она была седая и очень старая на вид, а ее лицо, хотя и не совсем неприятное, выглядело жестоким, суровым и изрезанным бесчисленными морщинами.
   Мисс Дж., погруженная в свои мысли, поначалу совсем не испугалась. Она подумала, что в доме гостит какая-то пожилая дама, возможно, экономка или иждивенка, а потому спокойно смотрела на нее, ожидая, пока та заговорит.
   Долго ждать ей не пришлось. Тихо, почти шепотом, решительно взмахнув морщинистой рукой, старая леди обратилась к ней со следующими словами.
   - Итак, юная леди, сегодня вечером вы были на балу, и сейчас чувствуете себя счастливой. Но если бы вы видели то, что вижу я, или знали то, что знаю я, вы бы чувствовали себя по-иному! Думаю, вы не были бы так счастливы. Хорошо, что вы, юная леди, не видели то, что видела я.
   Ее маленькие серые глаза, казалось, странно вспыхнули и замерцали. Она помолчала, затем продолжила.
   - Да, вы получили удовольствие. Это хорошо для вас, что вы не знаете цену. Были времена, когда в Англии существовало истинное гостеприимство, и гости не разоряли хозяев; но теперь это в прошлом. Гордость и бедность - плохо подходят друг к другу, видит Бог.
   Она снова замолчала, и теперь, набравшись храбрости и обретя дар речи, мисс Дж. осмелилась обратиться к ней, спросив:
   - Значит, мы намного беднее, чем в прежние времена?
   То, что она заговорила, кажется, удивило старую леди, но она не замедлила с ответом:
   - Да, гордость и бедность, юная леди. Я так сказала, и так оно и есть. Думаете, я не могу узнать бедность, когда вижу ее? Хотя давно прошли времена, когда на полу лежали ковры, а на стенах висели гобелены; когда дубовый стол ломился от дичи и лесного зверя; когда вина лились из серебряных кубков и посеребренных рогов; когда наряд господина стоил больше, чем конская упряжь, хотя то и другое было украшено золотом и драгоценными камнями. Земля принадлежала лорду, и казалось, так будет всегда. Детей не обручали с колыбели; и, заметьте, невеста, преклоняя колени у алтаря, не отдавала себя, ни душой, ни телом, чтобы стать рабыней еврея, а не спутницей жизни своего супруга.
   - Еврея? - воскликнула слушательница, не понимая ее намека.
   - Да, юная леди, еврея! Понятно, что вы ничего не знаете. Да и откуда вам это знать? Все пусто, все, все - все фальшиво. Кругом обман и самообольщение.
   Ее голос возвысился почти до крика, ее глаза сверкали, когда она продолжала.
   - Вы закладываете дубовую мебель своих предков. А я видела, как сажали дубы, из которых она сделана. Теперь вокруг вас краска, позолота, лак и внешний лоск. Вы называете это домами? Это выбеленные склепы, юная леди.
   Она сжала подлокотники кресла, наклонилась вперед и продолжила.
   - Думаете, тот, кто сегодня выглядит храбрецом, пусть он хоть рыцарь графства, помогает королю править или как-то связан с теми, кто ловит в свои сети злодеев? Так было тогда, когда законы писались правильными людьми, а адвокаты защищали слабых и бедных от богатых и сильных. Говорю вам, кругом - одна ложь. Землевладельцы остались таковыми только по названию. Говорю вам, вы ступаете по пеплу. Берегитесь! Не доверяйте! Они - мертвый плод; красивые снаружи, но с ядом внутри.
   Она помолчала и снова заговорила.
   - Что значат ваши краски, ваша позолота, ваш внешний лоск? Ваши купцы стараются походить на ваших аристократов, но и те, и другие - пусты, в то время как йомены разоряются, лишь бы в домах сияла фальшивая роскошь. Еще раз говорю вам, юная леди, берегитесь! Не доверяйте всему, что кажется блестящим. Как бы красиво это ни выглядело, но это результат болезни; жемчуг в ваших волосах, девочка, который сияет в зеркале, не более обманчив, чем все -- да, все -- что вы видели сегодня.
   Когда странная гостья произнесла эти последние слова, мисс Дж. почему-то захотелось взглянуть на большое старомодное зеркало, висевшее на стене спальни. Повернув голову, она услышала отчетливый шелест шелка и быстрые шаги, но, снова взглянув на кресло по другую сторону камина, увидела, что старая леди исчезла. Кровь прилила у нее к голове, она задрожала и почувствовала слабость, но крик, уже было готовый сорваться, замер у нее на губах. Вскочив, она бросилась к двери, но, повернув ручку, обнаружила ее запертой, поскольку сама сделала это, войдя в комнату.
   На следующее утро, за завтраком, она рассказала о своем приключении. Стоило ей начать, хозяин и хозяйка переглянулись. Она опасалась, что ей не поверят и станут подшучивать над ней, но, когда закончила, ей дали понять, - она не первый гость, переживший подобный опыт; некоторые из-за него даже поспешно покидали дом. Явления были известны его обитателям, но постоянное проживание здесь притупило чувство тревоги и страха, в то время как гости испытывали эти чувства при встрече с призраком.
   Расспросив соседей, мисс Дж. обнаружила, что призрак старой леди хорошо известен, что в доме имеется призрак, и дух, гоблин или еще что, появляющееся здесь, обычно называется "старушкой в шелках". Она утверждала, что не дремала и не спала, как это могли подумать, и что совершенно отчетливо видела призрак своими собственными глазами.
   Вечером она перебралась в спальню дочери хозяйки.
   Эта история имела продолжение. Джентльмен, в чьем доме давался бал, вскоре внезапно скончался, и его великолепный особняк, гордость семьи, перешел "во владение чужаков", в полном соответствии с мрачным предсказанием "старушки в шелках".
   Вот что рассказывает об этом миссис Рамсей.
   - Несколько лет я жила в Бенвелле, в Нортумберленде, примерно в полумиле от того места, где расположен Дентон Холл. Это красивый старый особняк, увитый плющом; с окнами, застекленными маленькими квадратами, с каменным крыльцом и обитой железом входной дверью, - все, как сотни лет назад. Дом окружен садом, а тот, в свою очередь, замшелыми стенами с арками. В яркий солнечный день он кажется старым и дряхлым, но зато в лунные ночи красив необыкновенно. Он посещается "старушкой в шелках", не только сам дом, но и деревня; а когда ее видят шахтеры, это предвещает несчастный случай в шахте Монтегю, и никто из них не осмеливается спуститься под землю.
   Она в самом деле показывается время от времени, но эти явления, кажется, никак не предвещают какого-либо важного для владельца особняка события.
   Несколько лет назад ее видели переходящей из комнаты в комнату; однажды она долго оставалась в столовой, где, облокотившись на каминную полку, смотрела на огонь. Ее видела вся семья, они позвали садовника и его жену, тоже некоторое время наблюдавших за ней; потом, я полагаю, они удалились, не потревожив ее. Иногда по ночам слышны странные звуки, словно кто-то передвигает тяжелые предметы. Однажды, после особенно шумной ночи, для приготовления понадобилось несколько яблок, хранившихся на чердаке. Когда туда поднялись, оказалось, что все яблоки словно бы пропустили через мясорубку, но при этом они остались совершенно белые. Можно себе представить удивление и тревогу слуг, поскольку на чердаке никого не могло быть, но даже если бы там кто-то присутствовал и проделал подобный фокус, фарш из яблок непременно приобрел бы коричневый цвет. Эти рассказы не вызывают сомнения. Я постоянно посещала дом в течение нескольких лет и провела в нем много счастливых часов.
   Я слышала, что люди, жившие в доме до того, как в нем поселились мои друзья, часто были встревожены тем, что все двери в доме одновременно открывались. Во время своих посещений, я заметила, что, когда мы сидели в какой-либо комнате, дверь в нее всегда была приоткрыта, хотя комнаты очень большие и не слишком теплые. Моя добрая хозяйка объяснила это тем, что если двери закрыты, дым из дымохода начинает просачиваться в комнаты. Я была этим несколько удивлена".
   Дентон Холл посещался историческими личностями и литераторами. Когда-то это был дом знаменитой миссис Монтегю, одной из первых "синих чулок", здесь бывали доктор Джонсон, лорд Литтлтон, Гаррик, Уолпол, Берк, сэр Джошуа Рейнольдс, Голдсмит, - умнейшие и знаменитейшие люди своего времени.
   Спальню доктора Джонсона по-прежнему показывают гостям, а одна из тенистых аллей в саду названа "аллеей Джонсона" в честь ученого лексикографа. После смерти миссис Монтегю поместье перешло во владение ее племянника Мэтью Монтегю, впоследствии - четвертому барону Рокби. Он, в свою очередь, оставил его своему внуку, лорду Генри Паулету, впоследствии маркизу Винчестерскому, продавшему его в 1886 году мистеру Джону Хендерсону, перепродавшего его, в свою очередь, его нынешнему владельцу.
  

БАРАБАНЩИК ЭЙРЛИ

   Из многих странных старинных легенд, повествующих о "первых днях" наших исторических сооружений, наиболее захватывающей, наверное, является мрачная история, связанная с замком Кортейч, резиденцией семьи Эйрли. Барабанщик, убитый много лет назад графом Эйрли, возвращается на землю и барабанным боем возвещает о смерти главы семьи. Настоящий вариант легенды любезно прочитан в рукописи графиней Эйрли и приведен в соответствие с подлинными семейными записями.
  
   Старинное семейство Эйрли прослеживается до глубокой древности, являясь потомками младшего сына знаменитого Гилкриста, бывшего графом Ангуса в царствование Вильгельма I. Исторические записи и фольклор свидетельствуют об их мужестве, о том, что они много пострадали за свою верность Стюартам. Одна из четырех семейных резиденций, замок Кортейч, - прекрасный рыцарский замок в Форфаршире, - стала в древности местом мрачной и ужасной трагедии, приведшей к появлению призрака и его таинственному предупреждению, которым он возвещает о смерти кого-либо из членов семьи. В том, что приводимая ниже история, - правда, твердо убеждены во всей Шотландии.
   Некий граф Эйрли, будучи злым человеком, поссорился с одним из своих друзей, а его вспыльчивый нрав и надменная гордость не позволяли ему признать свою неправоту.
   Друг, служивший офицером в том же полку, что и граф, послал к нему в качестве гонца молодого барабанщика, который бесстрашно доставил в замок какое-то послание, был приведен в присутствие гордого графа и ожидал ответа. Но то ли сказанное в послании, то ли какой-то неосторожный поступок со стороны юноши вызвали гнев злого графа, и он решил отомстить. Он приказал своим слугам схватить юношу, надеть на него барабан и сбросить с высокой башни замка, зная, что тот неминуемо разобьется о камни у ее подножия.
   Юноша, помочь которому было некому, услышав этот дьявольский приказ, пока он исполнялся, проклял графа, поклявшись, что если тот лишит его жизни, он вечно будет преследовать семью Эйрли.
   Его угрозам не придали никакого значения, и несчастный барабанщик был сброшен со стен Кортейча; но несколько лет спустя, незадолго до смерти нечестивого графа, раздался слабый бой барабана, эхом отозвавшийся под сводами замка, и с тех пор, перед смертью графа или графини Эйрли, был отчетливо слышен звук барабана, зачастую даже теми, кто ничего не знал о легенде; причем звук этот слышался, когда его менее всего можно было ожидать.
   Такой случай произошел в 1844 году, на памяти людей, еще живых, так что они могут подтвердить его подлинность.
   Леди, которую звали мисс Делримпл, приехала на несколько дней погостить у лорда и леди Эйрли в замке Кортейч. Одеваясь к обеду, она услышала барабанный бой, в парке у нее под окнами, и спросила о нем свою служанку, которая, однако, не смогла ничего ей ответить. Она больше не думала о барабане, пока не села за обеденный стол, и, когда в разговоре возникла пауза, обратилась к лорду Эйрли с вопросом: "Скажите, пожалуйста, здесь где-нибудь, неподалеку от Кортейча, стоят военные?"
   Наступила мертвая тишина. Лорд Эйрли побледнел, леди Эйрли едва не лишилась чувств, присутствующие за столом помрачнели.
   Увидев, что сказала какую-то бестактность, леди Делримпл позже, в гостиной, попросила одного из членов объяснить, в чем заключалась допущенная ею оплошность.
   - Как, - ответили ей, - разве вы ничего не слышали о барабанщике?
   - Разумеется, нет. Кто это? - спросила мисс Делримпл.
   Ей объяснили, что Кортейч преследует мертвый барабанщик, возвещающий барабанным боем смерть графа или графини Эйрли. В последний раз его слышали перед смертью покойной графини и, разумеется, в замке никто не смел говорить о нем.
   Мисс Делримпл, естественно, была очень обеспокоена тем, что стала невольной причиной страданий хозяев, и на следующий день уехала. Это происшествие стало известно по всей Шотландии, и развития событий ждали с меланхолическим интересом.
   Развязка наступила менее чем через полгода. Графиня, пребывавшая в добром здравии и хорошем настроении во время предупреждения, нанося визит в Брайтон, заболела и умерла там. Среди ее бумаг была найдена записка, в которой она писала, что барабан, который слышала мисс Делримпл, звучал для нее.
   Еще один, не менее достоверный случай барабанного боя, который был услышан в семье перед смертью, произошел пять лет спустя, на этот раз - в Тульчене, вблизи Гленислы, месте, где расположено еще одно поместье семьи Огилви.
   В августе 1849 года, юный англичанин, друг наследника Огилви, был приглашен в Тульчин на неделю, поохотиться, и в охотничий домик, располагавшийся в поместье, ехал верхом на толстом пони, в сопровождении проводника. Когда он приближался к месту назначения, то с удивлением услышал над Форфарширскими болотами слабую музыку и рокот барабана. Тульчин - место уединенное, на много миль вокруг него не найти ни одного дома, уже стемнело, и юноша, удивленный странными звуками, спросил о них своего проводника.
   Тот пробормотал что-то невнятное, и, казалось, был сильно встревожен, но вскоре музыка и звук барабана прекратились, а всадники благополучно добрались до охотничьего домика.
   Однако юноша спешиться не успел; ему сообщили, что хозяин, молодой лорд Огилви, был спешно вызван в Лондон по причине опасного заболевания его отца, девятого графа (уже лежавшего на смертном одре), и попросили извинения за его отсутствие.
   После этого проводник поведал новому гостю семейную легенду, а граф Эйрли на следующий день умер, подтвердив тем самым ее правдивость.
   Говорят, что смерти графа Эйрли, храбро сражавшегося во время недавней Южноафриканской войны, предшествовали те же самые странные звуки.
   Так гласит легенда, и это не единственная история, связанная с этим старинным семейством, ибо из ее летописей может быть извлечено множество захватывающих историй, основанных на достоверных фактах.
   Например, фантастический, как это возможно только в романах, побег из плена Маргарет, леди Огилви, одной из самых преданных сторонниц принца Чарли, которая, переодевшись в платье тюремной прачки, проделала путь верхом из Эдинбурга в Дувр, несмотря на погоню, и в конечном итоге оказавшуюся вместе с мужем в безопасном месте.
   Героиней прекрасной баллады стала Хелен Огилви, вдова второго графа Эйрли. Великий Аргайл осадил замок Эйрли с пятью тысячами воинов, и хотя она была всего лишь благородной дамой, обладающей слабым здоровьем, - бесстрашная леди бросила ему вызов. Жестокий предводитель снес замки Эйрли и Фортер и разграбил земли Огилви.
   Но, к счастью, хотя и лишившиеся некоторой части своих богатств, по причине верности незадачливому принцу Чарли, Эйрли всегда оставались состоятельными и могущественными - одной из великих семей, составляющих славу Шотландии.
   Примечание автора. В семье Эйрли существует еще одна легенда о том, что перед смертью графинь Эйрли, в галерее, где висят их портреты, раздается странный звук, напоминающий шелест шелкового платья. Этот звук, исходящий, по всей видимости, от картин, был отчетливо слышен несколькими друзьями Маргарет Брюс, графини Эйрли, незадолго до ее смерти в июне 1845 года, и отмечен сэром Бернардом Бурком в его "Посещениях" как неоспоримый факт.
  

ТЕТРАДИ, ПОКРЫТЫЕ КРОВЬЮ

История о призраке Бишемского аббатства

  
   В коллекции рисунков Виндзорского замка есть карандашный набросок Гольбейна, изображающий двор Генриха VIII. На нем, в частности, изображена леди Хоби из Бишемского аббатства, в квадратном головном уборе эпохи Тюдоров. Присмотритесь к нему повнимательнее, и вы увидите, что, несмотря на миловидные черты лица, у леди жесткий взгляд, а в искривленных губах и в его выражении видна жестокость, только подтверждающая связываемую с ней ужасную историю.
   Я приложила немало усилий, чтобы как можно полнее узнать об истории жизни леди Хоби. Как это было обычно в те дни, - до того, как дамы, занимавшие высокое положение в обществе, приступили к написанию своих мемуаров, или нанимали кого-нибудь с этой целью, - те немногие рассказы, известные о ней, были занесены в современные ей рукописи, и все они, безусловно, заслуживают доверия; так что очень жаль, что, несмотря на достойное поведение, она стала известна потомству, в основном, как совершившая одно из самых отвратительных преступлений в истории.
  
   Аббатство Бишем, ее дом в Беркшире, хорошо известно тем, кто проводит свое время на реке и часто посещает восхитительную часть Темзы неподалеку от Марлоу. Оно красиво расположено на берегу реки, примерно в миле от Марлоу, среди живописных окрестностей, неподалеку от Бишемской церкви. В настоящее время оно находится во владении Ванситтард-Нилсов, а ранее принадлежало древнему, пресекшемуся семейству Хоби; было также резиденцией тамплиеров и давало приют великому Уоррику, "делателю королей". Бишем часто посещал Генрих VIII, подаривший его своей оставленной жене Анне Клевской, в дополнение к земельным участкам.
   После смерти сэра Филипа Хоби в 1558 году, его брат Томас унаследовал поместье Бишемского аббатства и женился на Элизабет, дочери сэра Энтони Кука, владельца Гайди Холла, в Эссексе. Она была женщиной очень образованной, обладала мужским складом ума, и, подобно своим трем сестрам, леди Берли, леди Бэкон и леди Киллигрю, прекрасно знала классический период. Она также была опытным лингвистом, писала стихи на греческом и латинском языках, сочиняла эссе на религиозные темы. Короче говоря, она была женским воплощением преподобного Криктона, а ее литературные вкусы, возможно, послужили причиной ее дружбы с Томасом Хоби, поскольку он также был человеком образованным, любил книги и сам был автором; он написал "Дневник путешествия по Италии Томаса Хоби". Он также перевел книгу графа Бальтасара Кастильоне "Придворный", вышедшую четырьмя изданиями в царствование королевы Елизаветы и бывшую одной из самых читаемых книг той эпохи. Так что муж и жена были людьми учеными.
   В течение шести лет после заключения брака, Томас Хоби и его жена жили в основном в Бишемском аббатстве. У них родились сын и две дочери, они, похоже, были очень счастливой парой.
   В воскресенье, 9 марта 1566 года, Хоби был произведен в рыцари в Гринвиче, и в том же месяце королева Елизавета, опекуном и тюремщиком которой он был в течение некоторого времени ее заключения, великодушно назначила его своим послом при Французском дворе, куда он и его жена отправились в начале апреля.
   В Ситтингборне леди Хоби упала с лошади, и это потребовало дневной остановки нового посла и его жены. "Под постоянными дождями, по скверным дорогам, - пишет он, - мы добрались до Дувра, надеясь завтра же отправиться в Дюнкерк, Кале или Булонь".
   Сэр Томас недолго занимал должность посла. Его последнее письмо из Парижа датировано 21 июня, а скончался он 13 июля 1566 год, составив накануне завещание, согласно которому его тело должно было быть возвращено в Англию и похоронено в приходской церкви в Бишеме.
   Леди Хоби, какими бы ни были ее недостатки в качестве матери (о чем ниже), кажется, была преданной и верной женой. Она привезла тело своего мужа, в соответствии с его распоряжением, в Бишем и воздвигла в память о нем и его брате Филипе великолепный памятник, который до сих пор еще можно увидеть в Бишемской церкви. Она украсила его эпитафией собственного сочинения, которая, если и не обладает неоспоримыми художественными достоинствами, тем не менее, полна благочестивого чувства уважения к памяти покойного мужа.
   Кстати сказать, довольно забавным выглядит то, что, восхваляя его добродетели, она не забывает упомянуть о своих.
   В верхней части памятника, над фигурами, имеется свод, на котором высечено еще одно творение леди Хоби, на латинском языке, также посвященное покойному мужу.
   У южной стены Бишемской церкви имеется еще один памятник, на котором изображена сама коленопреклоненная леди Элизабет. Перед нею подушечка, а на ней - фигура младенца; позади нее - коленопреклоненные дочери.
   После смерти назначенного ею посла, королева Елизавета направила вдове длинное письмо с соболезнованиями, в котором, после восхваления покойного рыцаря, Ее Величество добавляет, что получала многочисленные хвалебные отзывы о ней из Франции и уверяет в своей благосклонности.
   Из этого письма совершенно очевидно, что леди Хоби была очень уважаема своей государыней и ее двором. Ее увлечение учебой, однако, как утверждают, стало своего рода одержимостью, и явило иную, жестокую и нетерпимую сторону ее натуры, что, в конечном итоге, привело к трагедии.
   В браке с сэром Томасом Хоби у нее родилось четверо детей: две девочки, по имени Элизабет и Энн, умершие молодыми, и сыновья - сэр Эдвард и сэр Томас Посмертный, крещенный с этим необычным именем, поскольку в самом деле родился после смерти своего отца, как об этом пишет в эпитафии сама леди Хоби.
   Сэр Томас Хоби сделал несколько странных записей в своих дневниках, имеющих отношение к рождению его детей. Например:
   "В xxvij день марта моя жена родила девочку, между vi и vij часами пополудни.
   В день xxxj она была крещена и названа Елизаветой. Кумом и кумой были леди Фронкс Грешэм, леди Элизабет Невилл и мистер Джон Дойл, эсквайр.
   В этом же году в Бишеме был устроен сад и цветник, а также галерея, в которой развешано оружие..."
   Эдвард и Томас Посмертный выросли и были посвящены в рыцари. Имеется сообщение, что, когда королева (Елизавета) ожидалась в Бишеме, во время королевского выезда в 1592 году, мистер Томас Посмертный Хоби написал мистеру Энтони Бэкону, что леди Хоби пожелала видеть в Бишеме его и его брата, с тем, чтобы они имели возможность пообщаться с Ее Величеством.
   Леди Хоби вышла замуж вторично за Джона, лорда Рассела, второго сына Фрэнсиса, второго графа Бедфорда. Он скончался в 1584 году и был похоронен в Вестминстерском аббатстве; от него у нее был еще один сын, Франциск, умерший младенцем в 1580 году, и две дочери, Энн и Елизавета, также умершие молодыми. Леди Рассел пережила своего второго мужа на двадцать пять лет и была похоронена, как известно, в Бишеме. Памятник ей был установлен ее сыном, сэром Эдвардом Хоби. Когда она умерла, ей было восемьдесят лет.
   Греческие и латинские эпитафии мужу и сыну были не единственными ее поэтическими опытами. Доктор Фуллер сохранил некоторые ее стихотворения, она и ее сестры, как о них пишут, "были хорошими поэтессами". Ее сын Эдвард унаследовал ее таланты и был выдающимся оратором в четырех последних парламентах королевы Елизаветы.
   Леди Элизабет Рассел, очевидно, была в Бишеме, когда королева Елизавета посетила аббатство, поскольку умерла только в июне 1609 года. Комнату в аббатстве, в честь визита королевы, до сих пор называют "комнатой Присутствия", а колодец на его территории - "колодцем королевы Елизаветы".
   Согласно общепринятой традиции, передававшейся от отца к сыну, Бишемское аббатство не преследуется, как этого можно было бы ожидать, Анной Клевской, "делателем королей" Уорвиком, или даже Маргаритой, графиней Солсбери, матерью кардинала Поула, написав о которой, Эйнсуорт добавил следущие страшные слова палача в лондонском Тауэре:
   "Графиня Солсбери не умрет благопристойно,
   Как полагается знатной даме.
   Своим острым топором,
   Я вмиг обезглавлю ее".
   Беспокойный дух, преследующий Бишем, - не кто иная, как "любезная и совершенная" леди Хоби, о добродетелях и достойном подражания поведении которой написано так много, но которая, при этом, совершила одно из самых чудовищных преступлений в истории - убийство собственного ребенка.
   Согласно преданию, от первого брака у нее родился сын Уильям, о рождении которого, однако, никаких записей найти не удалось. Он плохо развивался, ему не давалась учеба, он отвергал и ненавидел ее, со всем пылом туповатого ребенка.
   Будучи очень образованной, мать его не могла терпеть глупости ни в ком другом, тем более, в одном из своих детей. Она жестоко наказывала бедного Уильяма, без всякой жалости била по голове, пока руки ее не окрашивались его кровью.
   Однажды бедный маленький Уильям, в порыве упрямства, не желая учиться писать, намеренно намочил тетради. Это так разозлило его мать, что она немедленно жестоко наказала его, так жестоко, что он умер от ее руки, - жалкая маленькая жертва насильственного обучения.
   В Бишеме видят призрак леди Хоби, она скользит из комнаты в комнату, моет руки, подобно леди Макбет, в тазу с водой, который несут перед ней невидимые руки, тщетно пытаясь избавиться от роковых пятен крови. У нее темное лицо и руки, она одета в белое платье. В наказание за свою немыслимую жестокость, она обречена бродить из комнаты в комнату, смывая пятна крови со своих рук, и никогда не знать покоя после смерти. Ее портрет, висящий в Бишеме среди прочих семейных портретов, изображает ее в одеянии вдовы; призрак легко узнать по его сходству с изображением. Его видели многие люди, и имеется странное продолжение этой истории, которое, как кажется, подтверждает правдивость легенды.
   Несколько лет назад, когда рабочие разбирали старое дубовое окно в Бишемском аббатстве, они обнаружили между рамами пачку старинных тетрадей времен Тюдоров. Их тщательно изучили; некоторые из них, на которых значилось имя молодого Хоби, были покрыты пятнами.
  

"НЕВЕСТА ДЖЕССАМИ" И ЕЕ ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ

  
   Всех любителей романтики интересует "невеста Джессами", прелестная Мэри Хорнек, которую, когда ей было восемнадцать, встретил и полюбил сэр Джошуа Рейнольдс.
   Имя "невесты Джессами" дал ей Оливер Голдсмит; он же прозвал ее сестру Кэтрин "Маленькой Комедией", а ее брата Чарльза - "Капитаном в Кружевах". Все члены семейства Хорнеков были его друзьями.
   Они приехали в Лондон из Девоншира: миссис Хорнек, вдова капитана Кейна Хорнека, две ее дочери, семнадцати и девятнадцати лет, и сын Чарльз, служивший в гвардии.
   Бедный Голдсмит наконец-то встретил близких по духу людей, которые понимали и ценили его, и всегда радушно принимали. Он состоял в прекрасных отношениях с ними, и сопровождал в поездке на континент. Он часто встречался с ними в доме сэра Джошуа и останавливался у них.
   Общение с прекрасными дамами, которые не смеялись над его уродливым лицом и грубыми манерами, но относились к нему со всей серьезностью и добротой, благотворно сказалось на несчастном поэте. Он стал более разборчив в своей одежде, стремясь завоевать расположение "невесты Джессами", очаровавшую его с самой первой встречи.
   Однажды, когда у Хорнеков должен был состояться обед, на котором собирались присутствовать Рейнольдс и Анжелика Кауфманн, девушки в последний момент попросили разрешения пригласить Голдсмита. Приглашение пришло слишком поздно, и в ответ он прислал шуточное стихотворение, в котором упрекал их за упущенную им возможность присутствовать на этом обеде.
   Хорнеки, подобно Ганнингам, были так прекрасны, что их осаждали толпы поклонников, куда бы они ни пошли. Кэтрин вышла замуж за Генри Уильяма Банбери - (мы знаем ее и ее сына по двум прекрасным портретам сэра Джошуа) - а Мэри стала женой полковника Гвина. Она пережила Голдсмита на много лет и умерла в преклонном возрасте, в 1840 году, все еще красивая; на самом деле, казалось, что она вовсе не постарела.
   Она была Леди Спальни королевы и последние годы жизни провела в Кью, переписываясь с кружком знаменитых литераторов и художников. Норткот сказал о ней: "Она жила; и каждый, кто ее знал, был благодарен ей за это".
   Когда Голдсмит умер, "невеста Джессами" и ее сестра, рыдая, вошли в темную комнату, где он лежал, и попросили снять крышку гроба. Им разрешили увидеть его лицо, и Мэри срезала с его головы прядь волос на память.
   Много лет спустя, когда она сама упокоилась в склепе, среди ее драгоценностей был найден маленький золотой медальон. В нем была прядь выцветших каштановых волос, а на нем самом имелась надпись "Оливер Голдсмит". Подобно "Мушке" Гейне, она скрасила последние годы жизни поэта, принесла ему утешение и счастье.
   Эта очаровательная женщина была, в преклонном возрасте, совершенной сокровищницей воспоминаний, и в значительной мере превосходной рассказчицей.
   Однажды, когда она навещала подругу, то начала рассказывать правдивую историю о привидениях, в которой сама играла роль свидетельницы. Леди, заметив, что в комнате присутствует ее племянница, попросила миссис Гвин отложить рассказ до тех пор, пока ребенка не уложат спать; что и было сделано.
   Однако маленькая девочка, решив во что бы то ни стало услышать эту историю, спряталась за занавеской и оставалась там, выслушивая ужасные подробности, пока, в самом конце рассказа, охваченная страхом и волнением, не лишилась чувств.
   Она не забыла этой истории, которую услышала позже почти слово в слово от герцогини Букингемской; она рассказала ее во всех подробностях мисс Фрэнсис Уильямс Винн, после того, как стала миссис Хьюз. Вот эта история.
   Капитан и миссис Рикеттс занимали высокое положение в обществе и принадлежали к почтенным семействам графства. Уходя в плавание, капитан Рикеттс поселил свою жену в доме, располагавшемся между Элтоном и Элресфордом в Хэмпшире, и принадлежавшем некогда мистеру Леггу - родственнику лорда Стауэлла - известному распутнику.
   Мистеру Леггу, о злодеяниях которого ходили слухи среди соседей, служил старый дворецкий по имени Робин, обладавший очень низким голосом. Услышав этот голос один раз, его уже невозможно было спутать ни с каким другим, и этот факт следует иметь в виду, поскольку он важен для всей истории.
   Мистер Легг был женат, но его жену видели редко. Она была очень несчастна, поскольку муж плохо обращался с ней. Леггов никто не посещал по причине плохой репутации мистера Легга, и бедная женщина вела уединенную, печальную жизнь.
   Однажды к ней приехала ее младшая сестра, но вместо того, чтобы хоть как-то развеять беспросветную жизнь миссис Легг, визит этот привел к катастрофическим последствиям. Между сестрой и мистером Леггом возникла дружба, быстро переросшая в нечто более тесное, и, наконец, родился ребенок, который был умерщвлен стараниями дворецкого.
   Шли годы. Старый Робин умер безвременной смертью, а мистер Легг, возненавидев дом, оставил его и уехал за границу, где и умер.
   Капитан Рикеттс, которому предстояло длительное плавание в Вест-Индию, арендовал дом, и миссис Рикеттс, с тремя маленькими детьми и небольшим количеством слуг перебралась в него. Она была сестрой знаменитого лорда Сент-Винсента (в то время - сэра Дж. Джервиса); он, как и ее муж, также отправился в плавание.
   Через несколько дней после переезда, миссис Рикеттс сидела одна, как-то вечером, около девяти часов, и была поражена, увидев, какой ужас внезапно охватил кошку. Та вскочила со своего места около камина, где спала, издав жалкое мяуканье, принялась дико метаться по комнате, закуталась в полу ее платья и застыла, тяжело дыша.
   Миссис Рикеттс поднялась, чтобы позвонить слугам, когда услышала громкий шум в комнате над ее головой, как если бы кто-то вырывал доски из пола и швырял их. В этот момент в комнату вбежали слуги, дрожа от страха, охваченные паникой.
   Миссис Рикеттс, бывшая очень смелой женщиной, сразу же поднялась наверх, во главе слуг, и осмотрела комнату, в которой пол оказался совершенно не поврежденным, а затем и дом, - но нигде ничего не нашла.
   Следующим вечером все повторилось. Звуки взламываемого пола были отчетливо слышны, а после того, как они прекратились, стали отчетливо слышны три голоса - один женский и два мужских. Один был глубоким и хриплым, так что слуга, из местных, воскликнул: "Это похоже на голос злого старого Робина". Женщина, казалось, о чем-то умоляла, мужчина спорил с ней, мрачным, скорбным тоном; затем прозвучал еще один, сердитый голос. Отдельные слова различить было невозможно, но говорившие, казалось, находились очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Затем раздалась какая-то нежная, воздушная музыка, а за ней последовала череда ужасных пронзительных воплей, заставивших слышавших содрогнуться.
   На следующий день, что вполне естественно, все слуги захотели уволиться, но прежде чем отпустить их, миссис Рикеттс сделала запись о случившемся и заставила их подписаться в качестве свидетелей. Впоследствии она вела дневник, и каждого слугу, покидавшего дом (ибо ни один не выдерживал в нем долго), заставляла ставить подпись под своими записями. Немногие гости, останавливавшиеся у нее, сочувствовали ее несчастью, и также оставляли свои подписи в дневнике, о том, что они слышали - но не видели.
   Ужасный шум повторялся так часто, что миссис Рикеттс не знала покоя, и ее здоровье ухудшилось. Она жила так около года, когда к ней приехала в гости ее подруга, миссис Гвин. Последняя была женщиной решительной, трезво мыслящей, не из тех, кто легко поддается страху.
   Миссис Гвин была потрясена, увидев, как изменилась миссис Рикеттс. Она слышала, что происходит в доме, но считала эти рассказы преувеличенными. Однако, сама проведя здесь несколько дней, могла только удивляться, как миссис Рикеттс удалось так долго выдержать подобное.
   Она сама слышала призрачные звуки: как взламываются доски, - по ее словам, это было так громко, словно работали три-четыре человека, - и три разных голоса. Она также слышала мягкие звуки музыки, которые, по ее словам, напомнили ей игру Картрайта. Крики, по ее свидетельству, были такими громкими, что от них звенело в ушах.
   Хотя миссис Гвин и была напугана, она осталась бы дольше, но ее служанка так заболела от ужаса, что ее хозяйка была вынуждена продолжить свое путешествие. Перед отъездом, однако, миссис Гвин добавила свою запись в книгу, уже содержавшую немало страниц.
   Вскоре после того, как миссис Гвин покинула дом, миссис Рикеттс встревожило новое явление.
   Ее спальня была отделена от детской широким коридором, двери двух комнат находились одна напротив другой. Миссис Рикеттс спала одна, но в камине всегда горел огонь. В эту ночь, уже лежа в постели, она услышала, как кто-то тяжелый, спрыгнув с подоконника, очень медленно направился к ее кровати и остановился рядом с ней. Кровать, по обычаю тех дней, была с пологом, задернутым с той стороны, где остановился некто. Миссис Рикеттс тут же соскочила с противоположной стороны, бросилась к двери и, остановившись в проеме, чтобы не позволить никому убежать, громко позвала няню.
   Комнату тщательно осмотрели, но не удалось найти ничего, что могло бы объяснить таинственные шаги.
   На следующий день старый плотник, живший в деревне, сообщил, что хочет повидаться с миссис Рикеттс и рассказать ей о том, что произошло в доме, когда в нем жили мистер и миссис Легг. Миссис Рикеттс тут же приняла его и вот, что услышала.
   Он рассказал ей, что старик Робин, дворецкий, нанял его и хорошо заплатил за работу, которую нужно было сделать глубокой ночью, пока все в доме спали. Он должен был поднять доску в одной из спален и распилить балку, чтобы освободить место для маленького ящичка, около двух футов длиной. Плотник видел, как старый дворецкий поместил ящичек в углубление, а затем вернул доску на место.
   Он поклялся хранить это в тайне, но поскольку все люди, которых это касалось, уже умерли, он считает, что с его стороны будет правильным рассказать об этом обстоятельстве, которое, возможно, способно пролить некоторый свет на происходящее в доме.
   Миссис Рикеттс попросила его показать ей комнату, и он тотчас провел ее в спальню, где, приподняв ковер, указал место возле ее кровати - то самое, на котором остановились шаги вчера вечером.
   Плотник поднял доску. Было обнаружено, что часть балки удалена, и образовалось пустое пространство, достатоно большое, чтобы вместить ящичек именно такого размера, как он описал. От ящичка не осталось и следа, но никто из присутствовавших не сомневался, что он когда-то был спрятан здесь, и в нем что-то лежало.
   Примерно в это время вернулся лорд Сент-Винсент и, наведавшись в Хэмпшир, повидаться с сестрой, застал ее в тяжелом состоянии нервной депрессии. Рискуя вызвать недовольство капитана Рикеттса, потратившего на покупку дома значительную сумму, он решил, что его сестра не может долее оставаться под его крышей. Он снял для нее, детей и слуг комнату в фермерском доме, а сам решил, вместе со своим другом, полковником Латтреллом*, провести в доме ночь и найти злоумышленника, который устраивает здесь беспорядки.
   --------------
   * Один из Латтреллов из Данстера, Сомерсет.
  
   На первом этаже имелся большой зал, с примыкавшими к нему двумя комнатами. В одной из них обосновался лорд Сент-Винсент, в другой - полковник Латтрелл. Они были хорошо вооружены и готовы ко всему, что могло случиться.
   Вскоре начался обычный шум, офицеры одновременно выбежали из своих комнат в зал, сердито обвиняя один другого в том, что его друг устроил ему мистификацию. Но затем поняли, что шум доносится сверху и, замерев, прослушали всю драму от начала до конца - вскрытие пола, голоса, тихую музыку и крики.
   Они тщательно осмотрели весь дом и, по некоторым сведениям, обнаружили ящичек со скелетом ребенка. Миссис Рикеттс больше не вернулась в этот дом, но ходила туда несколько раз, чтобы забрать вещи. Один раз она присела передохнуть в комнате экономки, а ее брат прислонился к большому шкафу, только что разобранному. Внезапно они услышали громкий шум в шкафу, словно бы внутри гремели сухие кости, и лорд Сент-Винсент, распахнув дверцу, громко произнес: "Какого дьявола здесь происходит?" Однако внутри было пусто.
   Лорд Сент-Винсент с негодованием относился к тому, чтобы эта тема обсуждалась в его присутствии, и миссис Рикеттс всегда старалась этого избежать, хотя и отвечала на любые вопросы. Ее дочь вышла замуж за седьмого графа Нортеска, и в мемуарах семьи Нортеск есть несколько упоминаний о призраке. Ее внук, вице-адмирал Карнеги, рассказал мисс Фрэнсис Уильямс Уинн, дочери сэра Уоткина Уильяма Уинна (четвертого баронета), что эта история (которую рассказала ей миссис Уильямс Хьюз) в значительной степени соответствует семейной традиции, за исключением того, что в месте, указанном деревенским плотником, был найден ящичек с костями ребенка, и что действующим лицом истории был не полковник, а капитан Латтрелл, сопутствовавший лорду Сент-Винсенту.
   Мисс Уинн представляет эту историю так, как она слышала ее от миссис Хьюз, - а та слышала ее непосредственно от миссис Гвин, - в своей очень интересной книге "Дневники знатной дамы", на которой и основан наш рассказ. История о призраках Рикеттсов известна уже давно; и во время, когда она и произошла, и долгое время после, она считалась истинной, хотя сэр Вальтер Скотт отрицает это в своей "Демонологии и колдовстве".
   Мисс Уинн пишет, что миссис Хьюз сама рассказала обо всех обстоятельствах сэру Вальтеру Скотту, как она слышала их от миссис Гвин. Миссис Гвин, будучи свидетельницей, не только поведала миссис Хьюз эту историю, но и, как уже говорилось, поведала ее герцогине Букингемской. Тетка миссис Хьюз спросила миссис Гвин, опубликует ли она когда-либо дневник миссис Рикеттс, в который та подробно записывала все случаи, и она ответила, что намеревается это сделать, если переживет лорда Сент-Винсента и полковника Латтрелла (впоследствии лорда Керхемптона).
   Миссис Рикеттс скончалась в преклонном возрасте. Дом под Элтоном был разрушен до основания, тайна так и осталась тайной.
  

ПРИЗРАК АННЫ БОЛЕЙН

  
   Бликлинг Холл, расположенный примерно в двух милях от Эйлшема, в Норфолке, преследуется духом бедной королевы Анны Болейн, чья трагическая судьба являет собой одну из самых романтичных глав в английской истории.
   Строительство нынешнего особняка, датируемого примерно 1619 годом, было начато главным судьей Хобартом и закончено его сыном. Это живописное здание, к которому ведет мост из двух арок, пересекающий ров, стоящее в красивом парке, где водятся олени. Рядом, на Норидж-Роуд, небольшой каменный столб отмечает место, где сэр Генри Хобарт был убит в 1709 году на дуэли с Оливером Ле-Неве, - державшем оружие в левой руке, - маленькими мечами или рапирами.
   Его библиотека полна редких книг и рукописей, а семейные портреты, в том числе два, принадлежащих кисти Гейнсборо, просто прекрасны. Часть старинных гобеленов была подарена Джону, второму графу Букингемскому, Екатериной Великой, русской императрицей; в нем сохранилось много реликвий могущественного рода, владевшего поместьем в то время, когда звезда злополучной Анны Болейн взошла при дворе Генриха VIII.
   Бликлинг был одним из поместьев Болейн, подобно Хиверу, в Кенте, и другим. По мнению некоторых авторов, Анна родилась в Бликлинге, другие считают местом ее рождения Хивер. Но, конечно, свои молодые годы она провела в Бликлинге, где все еще хранится ее статуя, а также статуя королевы Елизаветы.
   Именно в саду в Хевере Генрих впервые увидел прекрасную дочь сэра Томаса Болейна и сразу же влюбился в нее. Генрих не знал полумер, и хотя его жена, Екатерина Арагонская, была тогда жива, он уладил все так быстро, что в очень короткое время Екатерина была низложена, а Анна заняла ее место.
   Генрих сам отправился в Бликлинг за своей невестой, как об этом говорится в старой балладе:
   "Бликлинг видел двух королей и двух королев.
   Один король привез сюда королеву, другой - вывез ее отсюда".
   Королевой, посещавшей Бликлинг, была жена Карла II; королевская чета навещала здесь сэра Джона Хобарта. Сын последнего, Генрих, был посвящен Карлом в рыцари в память об этом событии.
   После казни Анны, ее, вероятно, похоронили бы вместе с предками в Бликлинге, или в Сейле, неподалеку, где покоятся славные Хобарты и Болейны, но ее чудовище-муж, не удовлетворившись ее убийством, отказал ей в истинно христианском погребении и приказал похоронить ее искалеченные останки без подобающих обрядов и церемоний в Тауэре. Веками место ее погребения оставалось предметом споров. Ходили слухи, что тело ее тайно забрали из Тауэра и перевезли в Сейл глубокой ночью, и здесь похоронили в местной церкви, под черным надгробием. Однако, в 1876 году, во время раскопок в Тауэре, ее скелет был найден в часовне Святого Петра при обстоятельствах, без сомнения доказывавших, кому он принадлежал.
   Говорят, Анна попросила: "Пусть сердце мое будет пересено в Эрвентон, где я провела столько счастливых дней". Ее тетка, Амата, была женой владельца Эрвентона, в Эссексе; Анна была очень привязана к этому месту, поскольку с ним было связано множество приятных воспоминаний. Сэр У. Гастингс д'Ойли записал интересный рассказ об открытии сердца Анны в Эрвентоне, в котором говорится, что несколько лет назад, когда церковь восстанавливали, архитектор указал на выпуклость в одной из стен, которую, по его словам, нужно было удалить.
   Архитектор и настоятель ушли, но вскоре за ними, в большом волнении, прибежал смотритель и сообщил, что рабочие что-то обнаружили. Когда они вернулись, им была показана шкатулка в форме сердца, найденная в стене. На ней не имелось никаких надписей. Священник открыл ее; в ней оказалась горсть праха. Ее снова закрыли и с надлежащими почестями похоронили в склепе Корнуоллиса.
   Если бы в шкатулке хранилось сердце не Анны Болейн, а чье-нибудь другое, на ней имелась бы надпись, но поскольку Генрих приказал, чтобы жена его не была похоронена по христианскому обычаю, сердце должно было быть удалено и погребено в величайшей тайне, со всевозможной осторожностью.
   Сэр Томас Вайатт заканчивает свой мемориал в память о смерти королевы Анны Болейн таинственными словами: "Господь предусмотрел для ее тела священное захоронение в месте, символизирующем невинность". В детстве Вайатт был влюблен в Анну и оставался верным ее другом во всех ее бедах. Церковь Эрвентона посвящена Деве Марии, что, возможно, объясняет загадочные слова Вайатта: "символизирующем невинность".
   Призрак бедной Анны не единственный, посещающий Бликлинг. Согласно местной традиции, сэр Томас Болейн, ее отец, возвращается на землю, держа голову под мышкой, сидя в карете, запряженной четырьмя безголовыми лошадьми и ведомой безголовым кучером, в течение тысячи лет. Он должен пересечь сорок мостов по соседству в течение определенного периода времени в наказание за свои грехи, и если мосты не будут пересечены в этот срок, он станет добычей лукавого. Поэтому он яростно гонит лошадей и, когда делает это, из головы его исходит пламя, к ужасу всех тех, кто его видит.
   Раз в год, Анна Болейн проезжает по аллее парка Бликлинг, с окровавленной головой на коленях, сидя в похожей на катафалк карете, запряженной четырьмя черными безголовыми лошадьми, в сопровождении кучера и слуг, также безголовых.
   Она также бродит в саду, заламывая руки, и исчезает в маленькой угловой башенке.
   Мне посчастливилось узнать следующий интересный рассказ о ее недавнем появлении.
   - Около трех лет назад, граф и графиня Чичестер, со своими детьми, останавливались в Бликлинг Холле. Они не слышали историю о привидениях, но приняли все меры предосторожности, чтобы дети ее не услышали, хотя те были настолько маленькими, что вряд ли поняли бы, о чем идет речь, даже в том случае, если бы ее им рассказали.
   Лорд Пелхэм, старший мальчик, которому в то время было два с половиной года, однажды находился со своей матерью во дворе, примыкающем к двери Холла, когда вдруг, указав пальцем на закрытую дверь, воскликнул:
   - Смотри, белая леди!
   - Где? - спросила леди Чичестер, которая ничего не видела.
   Ребенок повернулся к ней с самым удивленным взглядом, какой, по ее словам, она когда-либо видела, и ответил: - Белая леди, у двери, у нее плохое лицо, - и отказался идти по направлению к ней. Затем, вдруг сказал с облечением: "Леди ушла". Мать спросила, куда ушла леди, и была сильно озадачена, когда он ответил: "Леди ушла, но не на ногах". Никакие расспросы не смогли заставить его сказать больше.
   Леди Чичестер рассказывала, что это было жутко. Ребенок был слишком мал, чтобы придумать подобную историю, даже если бы и попытался, а его удивление от того, что мать не видела "белую леди", которую видел он, было настолько естественным, что предположить это было попросту невозможно.
   Есть много случаев, когда дети видели привидения, которые не видели взрослые, как это было описано выше в том случае, когда ребенка ласкала призрачная рука. Но этот случай самый интересный из всех, о каких я слышала.
   Когда маркиз Лотиан, владелец поместья, показывал сокровища, собранные им и Хобартами, включая реликвии Болейн, членам Норфолкского и Норвичского Археологического общества, во время одного из их визитов в Бликлинг, он сказал также, что в доме обитает призрак, показать который, он, к сожалению, не может.
   Рукопись этой истории была показана леди Чичестер, и она оказалась настолько любезна, что прочитала и исправила ее, тем самым значительно увеличив ее ценность как аутентичной записи.
  

ТОМАС РИФМАЧ И ЛЕГЕНДА О КАМНЯХ

   [Эта глава, в рукописи, была представлена лорду Лейту из Фейви, который любезно прочитал ее и внес важные изменения и дополнения, которые, хотя и опровергают некоторые популярные легенды, представляют несомненный интерес.]
  
   Замок Фейви в Абердиншире - это старинный замок, который, в древние времена, располагался посреди королевских охотничьих угодий. В нем имеется своя потайная "комната, в которой произошло убийство", и призрачная "Зеленая Леди", спускающаяся по главной лестнице, шурша шелковым платьем и позвякивая жемчужным ожерельем, - предсказывая несчастье кому-нибудь из владельцев замка.
   Потайная комната расположена в башне Мелдрам. Согласно народному преданию, жена владельца ослепнет, как только первый луч света проникнет в ее тьму. Окрестные жители также когда-то верили, что в ней замурована чума. Некоторые утверждали, что под полом ее спрятаны несметные сокровища, но тот, кто попытается достать их, расплатится за эту попытку жизнью. На самом деле, это не более чем легенды. Потайная комната вскрывалась много раз разными владелцами замка, но никаких сокровищ в ней найдено не было. Вход в нее заложен камнем; лорд Лейт рассказывал мне, что это было сделано, вероятно, во времена Ситона, канцлером, лордом Фейви, ставшим впоследствии графом Данфермлин. Он и Роберт Сесил стали графами во время заключения первого союзного договора (1603 г.) между Англией и Шотландией. Роберт Сесил стал первым лордом Солсбери.
   Много лет назад Томас Рифмач, бывший своего рода шотландской матушкой Шиптон, наложил проклятие на Фейви. Он родился в Файфе, "в хорошей семье", его настоящее имя было сэр Томас Лермонт. О его отце говорили, что он владел Бэлкоми, а записи об этой семье до сих пор можно найти в старинных документах, где они упоминаются в качестве советников на собраниях в защиту чести Шотландии.
   Томас жил в царствование Александра III, короля Шотландии, и был посвящен этим монархом в рыцари в 1248 году.
   Его первое пророчество сбылось: "через час разразится буря, какой не припомнят в Шотландии". В тот день, когда он произнес его, некоторые из тех, кто находился рядом с ним, стали шутить: "Сэр Томас, мы слышали от вас так много несбывшихся пророчеств, что уверены, вы в очередной раз ошиблись. Мы не будем отходить от вас ни на шаг в течение часа, чтобы в этом убедиться".
   - Убедитесь, вам стоит подождать всего лишь час! - был ответ.
   Менее чем через час из Эдинбурга пришло сообщение о смерти Маргариты, королевы, супруги Александра III, и сэр Томас сказал своим потрясенным слушателям, что это и есть буря, и что она вызовет большие волнения в Шотландии.
   Король Александр женился на Изабелле, дочери графа Дрю. Сэр Томас предсказал землетрясение, которое заставит Шотландию содрогнуться. В переносном смысле, так оно и случилось, ибо землетрясение было ни чем иным, как смертью короля, упавшего, как мы помним, с лошади в Кингхорне и сломавшего себе шею.
   Он не оставил наследников, кроме своей внучки Маргарет, и между Брюсом и Баллиолом случились "большие волнения", связанные с наследованием короны, переросшие в войну.
   Сэр Томас предсказал некоторые из важнейших событий шотландской истории, включая битвы при Банокберне и Фолкерке, и смерть Роберта Брюса. Он был особенно ужасен в своих пророчествах относительно лордов и высших сановников, осыпая их проклятиями и предсказывая страшную смерть их потомкам. Многие знатные фамилии до сих пор испытывают страх относительно пророчеств Рифмача, его гнева боялись по всей Шотландии.
   Один из Камминсов, графов Бьюкен, упал с лошади на охоте и разбил себе голову о груду камней, до сих пор носящих название "Камминс Крейг". Этот граф, живший в царствование Александра III, был настолько неосторожен, что назвал Томаса Рифмача - Томасом Лжецом, и тот так ответил на эти слова:
  
   Я - Томас Лжец, выслушай меня,
   Я кое-что скажу тебе:
   Случится так, что лошадь твоя споткнется,
   Ты упадешь и сломаешь себе шею.
   Псы будут грызть твои кости,
   А твой пояс станет твоим гробом.
  
   Такова была его месть за оскорбление, вполне характерная для тех дней. Пророчество сбылось во всех деталях.
   Рассказывают, что в детстве Томас оказался в волшебной стране и научился там мудрости. Прожив в ней семь лет, он получил разрешение вернуться на землю, но должен был поспешить к своей госпоже, Королеве Фэйри, как только она это прикажет.
   Однажды, когда он веселился со своими друзьями в башне Эрсилдуна, к нему прибыл гонец и сообщил, что из леса в деревню пришли олень и лань, и ходят по ней, взад и вперед.
   Сэр Томас немедленно покинул башню и последовал за таинственными животными в лес, из которого не вернулся, он навсегда остался в волшебной стране.
   Он произносил свои пророчества под огромным деревом, носившим название Эйлдон, ныне не существующего; это место отмечено камнем.
   Предание гласит, что ворота замка Фейви были открыты семь лет и один день, ожидая возвращения Истинного Томаса, как его называют в Абердиншире.
   Однажды он появился перед замком, во время сильной бури с дождем, пригибавшей к земле деревья, и с грохотом захлопнул ворота. Но те, кто осмелились подойти поближе, заметили, что в том месте, где он стоял, не было ни ветерка, пошевелившего бы хотя бы травинку у его ног или волос в его бороде.
   Стоя перед замком, он произнес пророчество, согласно которому родственницы владельцев замка будут несчастными до тех пор, пока не будут найдены три камня: один - в старой башне, другой - в беседке, и третий - под "водными воротами", а этого не случится никогда.
   Два камня были найдены в указанных им местах, но третий, в соответствии с предсказанием, так и не был обнаружен. Под "водяными воротами", под которыми он должен находиться, как полагают, подразумевается река Итан, протекающая рядом с замком.
   "Так называемое проклятие Фейви, - пишет лорд Лейт, - восходит, скорее всего, к Темным векам, и в нем имеются в виду камни, служившие как бы ступенями между озерами и дорогой к церкви. Когда их удалили, около 1670 года, многие старые женщины рыдали навзрыд".
   Фейви никогда не принадлежал Церкви, поэтому не заслуживал проклятия, наложенного на него Рифмачом. Печальная судьба дам не уточняется, но является общеизвестным фактом: в замке Фейви уже много лет не рождается наследник, и наследство никогда не переходило по прямой линии.
   Один из знаменитых камней был встроен в стену; другой бережно хранится в замке и является одной из мировых диковин. Он похож на глыбу каменной соли и временами источает большое количество влаги, переполняющей большую чашу, а иногда на полу под ним собирается какая-то красноватая жидкость, похожая на кровь.
   Он хранится в большой комнате на самом верху замка, и одна дама, часто останавливавшаяся в замке, описала его мне следующим образом:
   "Это довольно большой камень, кажущийся обыкновенным, поставленный на большой поднос, чтобы удерживать жидкость, которая, когда камень источает ее, оставляет пятна полу, похожие на кровь. Я видела его и совершенно сухим, и влажным, пока поднос не переполнялся. Он длительное время остается то сухим, то влажным, но вес его при этом совершенно не изменился".
   Но, увы, это всего лишь романтика! Лорд Лейт сообщил мне, что о "плачущем" камне не было известно до девятнадцатого века. Он поглощает воду из воздуха, а в сухую погоду "возвращает" ее, необыкновенно чистой. Иногда, однако, к ней примешиваются крупинки красного песчаника, что делает ее для суеверных людей похожей на кровь.
  

ПОСЕЩАЕМЫЙ ОХОТНИЧИЙ ДОМИК

   Мисс Дэйзи МакГич (миссис Личфилд), сочинившая "Эти серые глаза" и другие известные песни, любезно позволила мне познакомить читателя со следующей историей, которую она недавно рассказала мне сама. События, описанные в ней, случились с ее хорошими друзьями, и она верит в их правдивость до мельчайших деталей.
  
   Трое английских спортсменов арендовали охотничий домик в уединенной части Шотландского нагорья. Они нашли это место очень удобным и самым подходящим для занятий спортом, но оно имело один очень серьезный недостаток, ставший вскоре очевидным.
   Они прожили в домике всего несколько дней, когда в столовой начали раздаваться какие-то таинственные звуки, словно там кто-то смеялся, и нечто напоминающее писк, - все это, разумеется, было приписано крысам. Они ставили на предполагаемых крыс ловушки, но без какого-либо эффекта, поскольку шум только усиливался и, наконец, стал настолько отвратительным, что разговор за обеденным столом постоянно прерывался.
   В один прекрасный день все колокольчики в доме зазвенели разом, но когда трое обитателей попытались выяснить, кто их беспокоит, они обнаружили колокольчики неподвижными. Но стоило им только повернуться к ним спиной, по дому начинал разноситься звон, как если бы случилось землетрясение.
   Естественно, трое мужчин решили, что их разыгрывают местные жители, чтобы заставить уехать отсюда. Они установили наблюдение, и опять без малейшего результата. Все трое слышали странные звуки смеха, напоминающего кудахтанье, жутковатый писк и звон колокольчиков, но не смогли обнаружить ничего, что хоть отдаленно могло бы послужить причиной этих звуков. В конце концов, это так подействовало на их нервы, что они послали в Скотленд-Ярд за детективом.
   Приехал сыщик, и привез с собой великолепного бульдога, одного вида которого было достаточно, чтобы внушить ужас любому шутнику.
   Когда наступила ночь, трое мужчин и детектив тихонько прошли в столовую, представлявшую собой большую комнату на первом этаже, прихватив собаку с собой. Они выключили свет и широко распахнули окно. После чего принялись ждать и наблюдать; но, ни единого звука слышно не было, так что мужчины предположили: весть о прибытии сыщика стала известна в округе и отпугнула шутников. Детектив расположился в углу комнаты, держа собаку за ошейник. Стояла мертвая тишина, часы на камине отмеряли час за часом.
   Внезапно в комнате раздался громкий взрыв пронзительного смеха, а все колокольчики в доме зазвенели. Шерсть у собаки встала дыбом, она ощетинилась от ярости и вся затряслась от возбуждения. Едва детектив выпустил ее, она бросилась прямо к окну и выпрыгнула в темноту. Звуки тут же прекратились, опять наступила мертвая тишина.
   Четверо мужчин бросились к окну и выглянули наружу. Окно выходило в сад, за которым простиралась обширная пустошь. Сыщик окликнул собаку по имени, но та не отозвалась, и тогда они вышли в сад, чтобы поискать ее, опасаясь, как бы она не напала на кого-нибудь, находившегося поблизости.
   Они искали и окликали ее, без всякого результата, пока вскоре детектив, в своих поисках, не оказался под окном столовой. Нагнувшись, он, к своему ужасу, увидел на земле мертвую собаку, лежавшую прямо под окном, располагавшимся над ней на высоте фута или двух. Очевидно, она была убита каким-то очень быстрым ударом, поразившим ее, точно удар молнии, но все кости оказались целы, и не было ничего, что указывало бы на причину смерти. За исключением того, что вид ее морды оказался непередаваемо ужасным; поэтому несчастное животное отнесли в сад и похоронили здесь.
   После этого шум становился все сильнее и сильнее, и так действовал на нервы обитателям, что им пришлось уехать. Никто больше не пожелал арендовать охотничий домик, и впоследствии он был снесен.
  

ЛИПКАЯ РУКА

  
   Руки играют заметную роль в историях о призраках. Известна история Мертвой Руки, легенде Айнс Холла; есть также другие, о мертвых руках, появляющихся, манящих и предупреждающих, старинные и не очень.
   Мрачной реликвией, обладающей силой талисмана, является "рука славы". Это рука, отрезанная от тела убийцы, кончившего свою жизнь на виселице, с которой поступали следующим образом: сначала из нее удаляли кровь, затем пропитывали перцем и селитрой и сушили на солнце. Когда она высыхала, ее использовали как подсвечник; свечу делали из белого воска, кунжутного семени и жира из тела преступника. Когда свечу зажигали, жертва засыпала; так что в прежние времена разбойники, отправляясь на промысел, брали с собой руку славы.
   Один из самых ужасных случаев явления "липкой руки" произошел несколько лет назад в восьмикомнатном коттедже, в двадцати милях от Чаринг-Кросс. Подлинные имена людей, названия мест и даты были сообщены автору конфиденциально в качестве доказательств bona fide (истинных).
   "Я не могу просить вас, - пишет корреспондентка, - опубликовать адрес дома, о котором идет речь, по вполне понятным причинам. Суд принял решение о том, что если кто-либо упоминает о посещаемом доме, владелец этого дома имеет право на возмещение ущерба, точную сумму которого определяют присяжные. Я не хочу подвергать вас риску судебного иска, к которому применима старинная пословица: чем очевиднее правда, тем сильнее клевета; ибо, чем убедительнее я доказываю существование призрака, особенно такого необычного, тем больший ущерб может понести владелец дома.
   Но, хотя я и не прошу вас опубликовать имена и адреса, и намеренно изменю их в своем рассказе, прилагаю для вашего сведения и в качестве материала для проверки его точности настоящие имена, названия и даты событий.
   За шесть дней до того, как я пишу эти строки, призрак, о котором идет речь, явился в последний раз, если можно так выразиться, ибо он невидим как днем, так и ночью. Но, хотя он и невидим, тем не менее, он слышен и осязаем, и что хуже всего, распространяет запах; особенность этого призрака состоит в том, что при его появлении ощущается запах склепа.
   Около двух лет назад моя подруга сняла восьмикомнатный коттедж в деревне, в двадцати милях от Чаринг-Кросс. Ее привлекло то, что дом этот не современной постройки, а имеет возраст более двухсот или даже трехсот лет. Он старомоден, имеет собственное название, которое я, разумеется, скрываю, и назову его, скажем, Кармин-Вилл.
   Арендная плата оказалась неправдоподобно низкой, - всего десять шиллингов в неделю за восьмикомнатный коттедж в довольно хорошем состоянии, - настолько низкой, что это могло бы вызвать подозрения, но моя подруга не задалась этим вопросом и арендовала его. Сейчас она хочет оставить его, по причинам, которые легко поймет каждый, кто возьмет на себя труд дочитать это повествование до конца.
   Во-первых, она не может найти прислугу. Все ее слуги уходят, с объяснением причины или без, после очень короткого пребывания под его крышей. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Удивительное заключается в том, что моя подруга все еще не рассталась с коттеджем, который ей приходится делить со зловонным, мерзким жильцом.
   Дочь моей подруги, ничего об этом не знавшая, равно как и об истории дома, занимала свободную спальню под самой крышей, которая оказалась, как кажется, обиталищем самого призрака. Четырнадцатилетняя девочка уснула, как вдруг ее разбудило ощущение, будто кто-то стоит около ее кровати в темноте. Вздрогнув, она хотела закричать, но тут большая влажная ладонь крепко зажала ей рот.
   Она была сильной девочкой. Она попыталась сесть на кровати и оторвать ладонь от своего рта. К своему ужасу, девочка обнаружила, что рука невидимого незваного гостя с силой прижимает ее к подушке, и в то же время почувствовала невыносимый смрад. Поспешно натянув одеяло на голову, она принялась горячо читать молитвы, - должна упомянуть, что семья исповедует католичество, - и, к ее великому облегчению и радости, хватка отвратительного невидимки ослабла, и она уснула.
   Утром она решила, что ей приснился кошмар, и она ничего никому не сказала. Однако в следующий раз, когда она легла спать в этой комнате, ужасный призрак явился снова. Кто-то проник в комнату, она наполнилась ужасным запахом разлагающейся плоти, отвратительная, дряблая, липкая рука зажала ей рот. Она вскрикнула, вскочила с постели и спустилась к матери, заявив, что ничто не заставит ее спать в этой комнате.
   Некоторое время спустя Кармин-Вилл посетила одна из родственниц и прожила в доме три недели. Она могла бы остаться подольше, но на двадцатую ночь ей пришлось пережить то же, что и дочери хозяина дома. Ее разбудило прикосновение руки ко рту. Она встряхнулась и сердито обратилась к неведомой гостье, но ответа не получила. На двадцать первую ночь все повторилось. На этот раз, запах был настолько невыносимым, что ей пришлось выбежать из комнаты, чтобы не задохнуться. На следующий день она уехала. Прилагаю ее имя и адрес.
   Я также прилагаю к письму имя и адрес другой дамы, не родственницы, которая в течение трех ночей подряд терпела навязчивый ужас темноты, причем явления во всех случаях были одни и те же: сначала ощущение присутствия, затем рука, и потом уже невыносимый запах. Моя подруга пригласила меня провести ночь в комнате с привидениями. Но я вовсе не жажду испытать это на себе.
   Если бы это злое существо из потустороннего мира согласилось поселиться в свободной спальне Кармин-Вилл, ему можно было бы предоставить комнату, но, к сожалению, это не так. В прошлый четверг, например, когда семья сидела за ужином, они испытали то, что в настоящее время стало вполне обычным посещением. Послышались шаги, как если бы кто-то спускался по лестнице из посещаемой спальни; очевидно, это был грузный мужчина в домашних тапочках. Спустившись к подножию лестницы, он вошел в столовую, вместе с окружавшим его, подобно облаку, зловонием.
   Никто ничего не видел, но все слышали шаги по полу, а затем раздался звук, словно кто-то тяжело опустился на один из стульев у стола. Они слышали, как скрипнул стул, но по-прежнему никого не видели. Закончить ужин было невозможно. В комнате стоял смрад. Все окна были открыты, но это не помогло.
   Я упоминаю об этом, потому что это случилось в прошлый четверг, но то же самое может случиться и сегодня, а может быть, случилось и вчера; возможно все, ибо, насколько мне известно, призрак, распространяющий вокруг себя зловоние, непостоянен в своих привычках.
   Недавно, когда к ужину пришла жена известного восточного придворного, трапеза была прервана явлением незваного гостя, причем тайну этого посещения невозможно было объяснить. В последнее время у него появилась привычка переходить из комнаты в комнату, распространяя повсюду запах склепа, кроме того, он частенько является к пятичасовому чаю.
   Как можно догадаться из того факта, что моя подруга терпела это в течение нескольких месяцев и продолжает терпеть, она очень сильна духом. Полагая, что имеет дело с неприкаянной душой, по какой-то странной и таинственной причине привязанной к земле и конкретно к Кармин-Вилл, она иногда следовала за ней в спальню и безуспешно пыталась вступить с ней в контакт. Обращаясь к ней, кем бы она ни была, подруга указывала на чрезвычайные неудобства, которые ее неожиданные появления причиняют семье. Она умоляла ее сообщить ей, в чем та нуждается, обещая сделать все, что угодно, лишь бы поспособствовать ее упокоению, избавиться от ее отвратительного присутствия. Но на все ее просьбы и мольбы следовал только один ответ - непрекращающийся ужасный запах.
   История может показаться нашим читателям преувеличенной и нелепой, но для моей подруги она таковой вовсе не казалась. Это не вымышленная история давно минувших дней, которую нельзя проверить. Призрак появлялся в этом месяце и, вероятно, продолжает появляться до сего дня. Если бы об этом случае стало известно Обществу по изучению оккультных явлений, оно, несомненно, взялось бы за его расследование, как весьма достоверного и доступного в изучении. Единственная трудность заключается в непредсказуемости явлений призрака. Многие люди ночевали в этой комнате, не испытывая никаких неудобств. Некоторые, как я уже упоминала, благополучно прожили в ней три недели, и были потревожены самым бесцеремонным образом в последние дни пребывания в доме. Поэтому исследователь мог проводить в доме ночь за ночью и ничего бы не происходило; с другой стороны, он мог бы быть испуган до полусмерти из-за липкой руки, прижатой ко рту, и отвратительного запаха разложения.
   Остается только добавить, что, наведя справки в деревне, моя подруга узнала: последним обитателем дома был старый, больной человек, скончавшийся в комнате, известной теперь как комната с привидениями. Это был очень полный человек, и потребовалось некоторое время и кое-какие изменения в доме, чтобы убрать его тело, в значительной степени затронутое разложением, прежде чем его похоронили. Такова эта история, но почему запах и явления должны сохраняться на долгие годы, прошедшие после похорон, я предоставляю решить более умным людям, чем я сама".
   Говоря о призрачных руках, я хотела бы поведать еще одну историю, проникнутую, как мне всегда казалось, атмосферой ужаса. Первоначально она была рассказана Джеромом Карданом, известным итальянским врачом и писателем, и цитируется здесь в таком виде, в каком была приведена в книге мистера Эндрю Лэнга "Книга призраков и видений".
   Эту историю часто рассказывал мне мой отец.
   - Я воспитывался, - говорил он, - в доме Джеймса Реста, и преподавал латынь трем его сыновьям. Покинув его дом, я жил на собственные средства. Случилось так, что когда я изучал медицину, один из его сыновей смертельно заболел, а поскольку к тому времени он был уже взрослым, меня позвали к нему, отчасти - из-за моих медицинских познаний, отчасти - по причине старой дружбы.
   Хозяин дома отсутствовал. Больной спал в верхней комнате, я и один из его братьев - в нижней; третьего брата, Исидора, дома не было. Каждая из этих комнат располагалась рядом с башенкой - что в том городе вполне обычно. Когда мы легли спать в первую ночь моего визита, я услышал постоянный стук в стену комнаты.
   - Что это? - спросил я.
   - Не бойся, ты всего лишь дух, - сказал мой спутник. - Они называют его follets; он достаточно безобиден, и редко шумит так, как сейчас. Не знаю, что с ним такое.
   Молодой человек уснул, а я некоторое время не спал, прислушиваясь. На полчаса наступила тишина, а потом я почувствовал, как кто-то прижал большой палец к моей голове, и мне стало холодно. Я продолжал заниматься наблюдениями; указательный палец, средний палец и остальная часть руки приблизились, мизинец почти касался моего лба. Рука была похожа на руку десятилетнего мальчика, если судить по ее размеру, и, что крайне неприятно, холодная. Я посмеивался над тем, что мне повезло стать свидетелем подобного чуда, и я жадно вслушивался.
   Рука перемещалась по моему лицу, вниз по носу, безымянный палец был вытянут. Он угодил мне в рот, затем там же оказался еще один палец, и я своей правой рукой провел по губам, испытывая крайнюю брезгливость.
   Наступила тишина, я лежал без сна, ожидая, не вернется ли призрак. Он вернулся примерно через полчаса и проявил себя обычным образом, касаясь меня очень легко, но при этом я ощущал ужасный холод. Когда он прикоснулся к моим губам, я снова отогнал его. Хотя мои губы были плотно сжаты, я ощутил лед на своих зубах. Я встал с постели, подумав, что, возможно, это визит призрака больного мальчика наверху, который, наверное, умер.
   Когда я направился к двери, призрак двигался впереди меня. Когда я подошел к ней, он постучал снаружи. Я открыл. Ночь была лунной, но светило располагалось с другой стороны дома, так что я ничего не увидел, и решил пойти проведать своего пациента. Он был жив, но очень слаб.
   Когда я заговорил с теми, кто стоял около его кровати, мы услышали шум, словно дом начал рушиться. В комнату вбежал мой товарищ, брат больного, полумертвый от ужаса.
   - Когда вы встали, - сказал он, - я ощутил на своей спине холодную руку. Я подумал, - это вы хотите разбудить меня и отвести к брату, и притворился спящим, полагая, что вы вполне можете проведать его и без меня. Но когда холод стал невыносим, я захотел оттолкнуть вашу руку, однако нашел только пустоту. Я вспомнил о follet, и сразу же побежал наверх, так быстро, как только смог. Я никогда прежде не был так испуган.
   Больной мальчик умер на следующую ночь.
  

ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ МИССИС ВЕЙЛ

  
   В начале восемнадцатого века, в Дувре, жила некая знатная женщина, по имени миссис Вейл; ее содержал единственный брат, она вела у него хозяйство.
   В городе у миссис Вейл имелась близкая подруга, которую звали миссис Баргрейв, они дружили с детства. Обе пострадали от неблагоприятных жизненных обстоятельств, особенно миссис Баргрейв, и они сочувствовали одна другой относительно своих неудач. Миссис Вейл часто говорила: "Миссис Баргрейв, вы не только лучший, но и единственный мой друг в мире, и никакие жизненные обстоятельства не могут разрушить нашей дружбы".
   Со временем дела у миссис Вейл стали налаживаться. Друзья мистера Вейла устроили его на таможню в Дувре, и это перемещение сильно повлияло на дружбу между двумя женщинами, поскольку они стали встречаться крайне редко. Миссис Баргрейв уехала из Дувра и поселилась в Кентербери, в маленьком собственном домике, а когда случилось то, о чем речь пойдет ниже, она не виделась с миссис Вейл уже два с половиной года.
   8 сентября 1705 года миссис Баргрейв сидела одна в своем домике до полудня, погруженная в мрачные мысли о своих бедах и пытаясь смириться с тем, что уготовила ей судьба.
   "До сих пор все шло хорошо, - сказала она себе вслух, - и, не сомневаюсь, так будет продолжаться и дальше; я вполне удовлетворена тем, что мои страдания, наконец, закончились".
   Она занялась шитьем, чтобы отвлечься, но не успела надеть наперсток, как услышала стук в дверь. Подойдя, чтобы взглянуть, кто там, она увидела на пороге свою старую подругу, миссис Вейл, одетую в костюм для верховой езды. Она обратила внимание, что в этот самый момент часы пробили двенадцать.
   - Мадам, - сказала миссис Баргрейв, - я очень удивлена тем, что вижу вас. - Добавив при этом, что рада видеть ее у себя, она потянулась поцеловать ее.
   Их губы почти соприкоснулись, когда миссис Вейл вдруг провела рукой по глазам и, сказав: "Я не очень хорошо себя чувствую", уклонилась от поцелуя. Затем она вошла и сказала миссис Баргрейв, что отправляется в путешествие, и ей так захотелось повидаться с подругой перед отъездом, что она немедленно направилась в Кентербери.
   - Но, - спросила миссис Баргрейв, - как получилось, что вы путешествуете одна? Я удивлена, ведь ваш брат такой внимательный.
   - О, - ответила миссис Вейл, - я ускользнула от брата и уехала, потому что мне ужасно захотелось повидаться с вами перед отъездом.
   Миссис Баргрейв пригласила ее в соседнюю комнату, миссис Вейл села в кресло, в котором сидела хозяйка дома, когда услышала стук в дверь.
   - Мой дорогой друг, - начала миссис Вейл, - я пришла, чтобы возобновить нашу старую дружбу и попросить у вас прощения за то, что так редко вспоминала о вас.
   - О, - ответила миссис Баргрейв, - не нужно говорить об этом; это нисколько не обидело меня.
   - Что вы обо мне думаете? - спросила миссис Вейл.
   - Я думала, что вы такая же, как большинство в мире, - ответила миссис Баргрейв, - что изменение общественного положения заставило вас забыть себя прежнюю и меня.
   Миссис Вейл сказала, что она помнит о том, как добра была с ней в прошлом миссис Баргрейв, и они стали вспоминать прежние времена и прежние разговоры, когда дела у них шли не слишком хорошо. Миссис Вейл вспомнила книги, которые они читали, и в частности "Книгу Смерти" Дрелинкурта, дававшую им утешение, - лучшую книгу, по ее мнению, когда-либо написанную на эту тему. Она также вспомнила о докторе Шерлоке и двух переведенных голландских книгах, и о других авторах, писавших о смерти. Но Дрелинкурт, по ее мнению, имел самые ясные представления о смерти и о том, что ожидало всех после нее.
   Затем она спросила миссис Баргрейв, нет ли у нее экземпляра книги Дрелинкурта, и, узнав, что есть, попросила принести его.
   Миссис Баргрейв поднялась наверх и принесла книгу.
   - Дорогая миссис Баргрейв, - сказала миссис Вейл, - если бы глаза нашей веры были открыты так же, как телесные, мы бы увидели вокруг себя множество ангелов-хранителей. Наши представления о небесах сегодня совсем не соответствуют тому, каковы небеса на самом деле, утверждает Дрелинкурт. Посему утешайтесь в ваших страданиях и верьте, что Всевышний имеет к вам особое отношение, и что ваши страдания - это знаки Божьей милости; и когда благодаря им свершится то, ради чего они посланы, они оставят вас. Поверьте мне, дорогой друг, поверьте моим словам. Одна минута будущего счастья станет бесконечным вознаграждением за все испытанные вами страдания. - Она сложила руки на коленях и продолжала: - Ибо я никогда не поверю, что Бог попустит вам провести все ваши дни в этом скорбном состоянии, но будьте уверены, что ваши несчастья закончатся в самом скором времени.
   Она говорила трогательно и вдохновенно, так, что миссис Баргрейв была тронута и несколько раз на глазах у нее появлялись слезы.
   Затем миссис Вейл упомянула об "Аскете" доктора Хорнека и обратила внимание подруги на изложенный в нем рассказ о жизни первобытных христиан, говоря о сердечной дружбе между ними и рекомендуя их как образец для подражания.
   - Разве теперь такая встречается? - добавила она.
   - Да, - согласилась миссис Баргрейв. - В наши дни трудно найти настоящего друга.
   - У мистера Норриса есть прекрасная копия стихов, которые называются "Совершенная дружба", - продолжала миссис Вейл. - Вы видели эту книгу?
   - Нет, - ответила миссис Баргрейв, - но у меня есть стихи, записанные мною.
   - Вами? - сказала миссис Вейл. - Пожалуйста, покажите.
   Миссис Баргрейв принесла стихи и протянула миссис Вейл, но та отказалась читать их, отговорившись, что если станет держать голову наклоненной, она у нее разболится. Она попросила миссис Баргрейв саму прочитать их, что та и сделала.
   - Дорогая миссис Баргрейв, я буду любить вас вечно, - сказала миссис Вейл, когда они восхищались написанным. - В этих стихах слово "Елисейский" употреблено дважды; ах! Как точно поэты умеют выразить свои мысли словами!
   Говоря это, она несколько раз провела рукой по глазам и даже спросила миссис Баргрейв, не кажется ли ей, что болезнь ее сильно изменила.
   - Нет, - ответила та, - по-моему, вы выглядте так же хорошо, как и раньше.
   Они разговаривали в общей сложности без малого два часа, и, наконец, миссис Вейл попросила миссис Баргрейв написать письмо мистеру Вейлу, своему брату, с указанием, как распорядиться некоторыми из ее колец, и сообщеием, что в ее шкафу находится кошелек с золотом, две части которого должны быть переданы ее кузену Уотсону. Мистер Бретон должен был получить ренту в 10 фунтов.
   Чтобы отвлечься, миссис Баргрейв несколько раз расправляла рукав ее платья. Миссис Вейл объяснила, что оно только что сшито. Затем она сменила тему и попросила миссис Баргрейв как можно скорее и точнее передать ее брату состоявшийся между ними разговор.
   Миссис Баргрейв отошла, чтобы принести перо и чернила и все записать, но миссис Вейл сказала: "Не сейчас. Сделаете это, когда я уйду. Но вы должны обязательно это сделать", - и миссис Баргрейв пообещала, что сделает.
   Миссис Вейл сказала миссис Баргрейв, что ее сестра и зять только что приехали из Лондона, чтобы с ней повидаться, на что последняя заметила:
   - Почему же вы приехали ко мне?
   - Ничего не поделаешь, - ответила миссис Вейл. Миссис Баргрейв спросила ее, не хочет ли она чаю, и миссис Вейл ответила:
   - Нет, но мне кажется, что этот сумасшедший (она имела в виду мужа миссис Баргрейв) разбил все ваши чашки и блюдца.
   - У меня еще достаточно посуды, - сказала миссис Баргрейв.
   - Не стоит беспокоиться, оставьте, - махнула рукой миссис Вейл.
   Затем она спросила миссис Баргрейв о ее дочери, и та ответила, что ее нет дома.
   - Но если вы хотите ее видеть, - добавила она, - я пошлю за ней.
   - Если можно, - сказала миссис Вейл.
   Миссис Баргрейв отправилась к соседке, чтобы попросить ее послать кого-нибудь за дочерью, а к тому времени, когда вернулась, миссис Вейл уже стояла на улице, у двери. Была суббота, базарный день, она смотрела в сторону рынка, ожидая подругу, чтобы попрощаться.
   Когда миссис Баргрейв спросила ее, почему она так спешит, та ответила, что ей пора, хотя, возможно, она отправится в путешествие только в понедельник. Она сказала миссис Баргрейв, что надеется снова увидеть ее у кузена Уотсона, прежде чем уехать, после чего попрощалась и ушла.
   Миссис Баргрейв смотрела ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Было без четверти два.

..........................

   На следующий день миссис Баргрейв сильно простудилась, у нее заболело горло, и она не смогла выйти из дома. В понедельник утром она послала к капитану Уотсону спросить, нет ли у него миссис Вейл. Там удивились этому вопросу и ответили, что миссис Вейл нет дома, и ее не ждут.
   Миссис Баргрейв подумала, что посланный перепутал фамилию или, в любом случае, что-то напутал; она чувствовала себя очень плохо и, тем не менее, надев капюшон, сама отправилась к капитану Уотсону, хотя и не была знакома с его семьей.
   Уотсоны были удивлены, когда она спросила, нет ли у них миссис Вейл, и ответили, что уверены - ее вообще нет в городе, иначе она зашла бы к ним.
   - Ну, - сказала миссис Баргрейв, - мы проговорили с ней два часа в субботу у меня в доме.
   - Это невозможно, - сказали ей. - В этом случае она непременно должна была бы зайти к нам.
   Пока они спорили, вошел сам капитан Уотсон и сообщил, что миссис Вейл умерла. Она скончалась седьмого сентября, в двенадцать часов дня, и уже ведутся приготовления к ее похоронам.
   Миссис Баргрейв была очень удивлена и, все еще не будучи убежденной, послала к человеку, занимавшемуся похоронами, который подтвердил эту новость.
   Тогда она рассказала о приезде миссис Вейл семье капитана Уотсона, и даже описала платье, какое было на ней надето.
   - Вы действительно видели ее! - воскликнула миссис Уотсон. - Потому что никто, кроме меня и миссис Вейл не знал, что платье сшито совсем недавно. - И добавила, что миссис Баргрейв описала его очень точно. - Я знаю это, - сказала она, - потому что сама помогала шить его.
   Миссис Уотсон многим рассказала эту историю, и капитан Уотсон, в сопровождении двух джентльменов, навестил миссис Баргрейв, чтобы услышать ее из ее уст. История распространялась очень быстро, и многие знатные люди, наведавшись в дом миссис Баргрейв, утверждали впоследствии, что нисколько не усомнились в ее рассказе.
   Миссис Баргрейв повторяла его почти что слово в слово, и те, кто хотели отыскать в нем несоответствия, были очень озадачены. Служанка в соседнем доме слышала, как она разговаривала с кем-то в то время, когда у нее должна была быть миссис Вейл, а когда последняя ушла, миссис Баргрейв пришла к ее хозяйке рассказать о своем разговоре с подругой. Миссис Баргрейв ни с кого не взяла ни пенса за свой рассказ, и не позволяла делать это своей дочери, так что никаких корыстных мотивов у нее не имелось.
   Мистер Вейл делал все, чтобы эта история не получила распространения. Он заявил, что отправится к миссис Баргрейв, без сомнения, с целью расспросить ее и пристыдить, но, на самом деле, хотя он и ездил в Кентербери навестить капитана Уотсона, он так и не зашел к миссис Баргрейв.
   Некоторые из ее знакомых считали, что она лжет, и утверждали, - она знала о ежегодной ренте мистера Бретона, но этих людей нельзя было назвать правдивыми. Мистер Вейл распространил слух, будто спросил свою сестру, лежавшую на смертном одре, не желает ли она отдать распоряжения о своих вещах, но та ответила отказом. У нее был кошелек с золотом, но он был найден среди косметики, а не в шкафу. Его брат и сестра действительно приехали из Лондона и оказались в Дувре как раз в момент смерти его сестры.
   Некий джентльмен преодолел тридцать миль, чтобы услышать рассказ миссис Баргрейв о привидении, и она поведала ему его в комнате, полной посетителей.
   Наконец, один джентльмен, мировой судья из Мейдстона, в Кенте, послал эту историю своему другу в Лондон, о чем свидетельствовала знатная дама, жившая в Кентербери, в нескольких домах от дома миссис Баргрейв, слышавшая эту историю от нее самой. Она добавила, что у миссис Баргрейв не было причин выдумывать и предавать гласности такую историю или говорить неправду, поскольку она была женщиной честной и добродетельной, а ее жизнь - благочестивой.

............................

   Такова знаменитая история о призраке миссис Вейл, рассказанная в печати ни кем иным, как Даниэлем Дефо, автором "Робинзона Крузо".
   Имя Дефо стало известно главным образом благодаря этому его шедевру, а также "Молль Флендерс" и "Дневника чумного года", но он был, конечно, чрезвычайно плодовитым писателем.
   "Явление призрака миссис Вейл" - самая поразительная из сверхъестественных историй Дефо, причем общепризнанным фактом является то, что он написал ее, чтобы разыграть своих читателей, хотя она и начинается словами: "Эта история не выдумка..." Она была прислана неким джентльменом (мировым судьей) из Мейдстоуна и пр.
   Это произведение Дефо может считаться тем, что мы в наши дни называем "дутой рекламой" для книги Дрелинкурта о страхе смерти. Книга не продавалась, и ее издатель, как говорят, пожаловался Дефо на понесенные убытки. "Если вы хотите, чтобы я помог продажам, - ответил тот, - я вам помогу", - после чего сел и написал историю миссис Вейл.
   Если это правда, то такой поступок мог послужить к чести писателя, но мистер У. Ли, его биограф, окончательно представляет это как миф, заявляя, что брошюра была впервые опубликована без какой-либо ссылки на Дерлинкурта, а напечатана в четвертом издании его книги, когда та была уже популярна. Брошюра была опубликована в июле 1706 года, когда книга Дрелинкурта была опубликована третьим изданием.
   Сэр Вальтер Скотт написал прекрасный отзыв о "Явлении призрака миссис Вейл". Будь то факт или вымысел, это, безусловно, очень любопытная история, и, как утверждается, "самая совершенная в своем роде выдумка, которая когда-либо была написана".

.............................

   После того, как было написано изложенное выше, произошло нечто любопытное. Обратившись к четвертому изданию брошюры Дефо в Британском музее, я обнаружила в нем несколько рукописных заметок выцветшими чернилами. На обратной стороне форзаца имелась надпись на латыни, которую я показала одному из служащих читального зала, и он любезно перевел ее для меня. Вот что в ней содержалось.
   "21 мая 1714 года я спросил миссис Баргрейв, правдивы ли факты, изложенные в этом рассказе. Она ответила, что не писала и не публиковала их, и не знает того, кто это сделал. Тем не менее, все упомянутые в нем факты, касающиеся случившегося, были верны, хотя пара обстоятельств описаны не совсем точно. Без сомнения, писавший слышал историю из уст самой миссис Баргрейв и записал ее без ее ведома. Некоторые добавленные детали были уточнены самой миссис Баргрейв".
   Служащий читального зала был очень заинтересован и любезно предложил сравнить почерк писавшего с почерком Дефо в зале рукописей Британского музея. Надпись на латыни была сделана спустя несколько лет после публикации памфлета.
   На следующий день я отправилась в музей, и мне выдали копию "Девятнадцатого века" за январь 1895 года, в котором мистер Дж. Э. Эйткин сообщает о рукописной заметке, которую он обнаружил до меня. В частности, он пишет:
   "Следовательно, миссис Баргрейв была реальной личностью? Значит, у нас имеется владелец книги, ее современник, написавший, что видел ее, и что она подтвердила правдивость изложенного в ней рассказа... напечатанная история была поправлена самой миссис Баргрейв".
   Затем мистер Эйткин говорит, что сам исследовал этот вопрос, собрав информацию о лицах, упомянутых в брошюре. В "Кенте" Хейстеда он нашел много сведений о семействах Баргрейвов и Вейлов. Баргрейв был деканом Кентерберийского университета при Карле Первом, а у Роберта Баргрейва из Докторской палаты была единственная дочь Элизабет, вышедшая замуж в 1715 году. У миссис Баргрейв, как мы помним, в 1705 году имелась дочь, о которой спрашивала миссис Вейл.
   Брат миссис Вейл, у которого она жила, как было сказано, служил на таможне и был контролером в Дувре в 1719 году.
   В то время в Кентербери проживало несколько Уотсонов, одним из которых, вероятно, был капитан Уотсон, а старый мистер Бретон, которому миссис Вейл оставила ежегодную ренту в 10 фунтов, был Роберт Бретон из "Вязов", близ Дувра, скончавшийся в 1708 году, спустя три года после смерти миссис Вейл.
   Тех из читателей, которые захотят ознакомиться с подробностями, я отсылаю к статье мистера Эйткина, котороя проливает новый свет на историю, рассказанную Дефо. Она заканчивается так: "разве приведенная в брошюре история не является поводом считать то, что описывает Дефо, вполне вероятным, при отсутствии убедительных доказательств обратного?"
  

МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК В ТУРЕЦКОЙ ФЕСКЕ

Видение, представшее глазам последнего лорда Лейтона

  
   События, описанные в приводимой ниже истории, претендующей на истину, были поведаны мне мисс Мод Хой, жившей в доме 118 на Холланд-авеню. Они случились несколько лет назад, именно так, как будет рассказано, причем я постараюсь изложить их ее собственными словами. Точный адрес я не привожу, поскольку история была рассказана мне конфиденциально.
   - В 18... году, - сказала мисс Хой, - мой отец снял большой, несуразный дом, стоявший посреди земельного участка, примерно в двух милях от Западного Дейтона. Это был здание елизаветинских времен, окруженное двумя акрами сада, в котором росли одни из самых красивых кедров, какие мне доводилось видеть в своей жизни. Комнаты были очень большими, имелось две лестницы, одна из которых широкая, сделанная из дуба, вела к двум спальням. Арендная плата оказалась странно низкой, и мы могли бы догадаться, что это неспроста, однако приписали это уединенности места и его отдаленности от железнодорожной станции.
   В одной из спален, справа от лестничной площадки второго этажа, имелась небольшая прихожая, которая, как нам сказали, служила некогда дамской комнатой, названной так потому, что в те дни, когда люди носили парики и пользовались пудрой, одна маленькая комнатка в каждом загородном доме обычно предназначалась для того, что напудрить волосы, а на полу расстилалась ткань, чтобы собирать избыток пудры.
   В большой спальне, примыкавшей к дамской комнате, спала моя бабушка, жившая с нами. Она обладала железными нервами и вовсе не отличалась суеверностью, не верила в оккультизм и не боялась ничего ни на земле, ни на небе.
   Спустя несколько недель после того, как мы переехали в этот дом, бабушка сказала, что поставит в своей спальне ночник, никак это не объяснив.
   Обитательница другой большой спальни (моя мать) по ночам слышала шаги, поднимающиеся по парадной лестнице, но, естественно, никогда ни с кем их не связывала, кроме как со своим мужем. Однако он всегда поднимался по другой лестнице, на самом верху которой располагалась его комната, так что его шаги были ей не слышны.
   Через два года мы оставили этот дом и вернулись в город. Перед отъездом я пошла в деревню, попрощаться с пожилыми людьми, с которыми успела подружиться. Один старик, заинтересовавшийся нашим отъездом, сказал мне:
   - Ага! Вот и вы уезжаете. В этом доме никто не живет долее двух лет. Говорят, он посещается стариком, носящим турецкую феску и смеющимся, как сам дьявол. Он жил в нем с женой некоторое время назад, и никто не знает, что с ней случилось.
   Я сказала ему, что мы уезжаем, поскольку должны вернуться в город, но он только качал головой, и было видно, - он не поверил моим словам, когда я сказала (как мне казалось), что мы не видели в доме ничего необычного.
   Когда мы вернулись в город, бабушка однажды позвала меня в свою комнату и, попросив не передавать маме того, что она мне скажет, чтобы не пугать ее, рассказала о тех ужасах, которые ей пришлось пережить в Мэнор Хаусе. Она ничего не говорила о них, пока мы жили в доме, из-за страха моей матери перед сверхъестественным, но теперь, в Лондоне, она могла рассказать мне все.
   - Однажды ночью, - говорила она, - когда я лежала без сна, беспокоясь о делах, я произнесла вслух: "О, надеюсь, все будет хорошо!" И тут же у нее за спиной раздался взрыв дьявольского смеха, а очень тяжелая складная ширма, стоявшая между ее кроватью и стеной, упала, словно ее кто-то толкнул.
   Она ничего не видела, но каждую ночь, в одно и то же время, она слышала шум, как будто кто-то тащил нечто тяжелое, а затем с яростью швырял это вниз. Моя бабушка призналась, что попробовала зажечь свет и посмотреть, есть ли кто-нибудь в комнате; как я уже сказала, у нее были железные нервы, и она ничего никому не рассказывала, пока мы жили в деревне. Конечно, я сразу вспомнила слова старика, и передала их бабушке, которая была ими очень впечатлена.
   Как ни странно, почти сразу эта история получила продолжение. Когда мы арендовали этот дом, мой отец и его друг, служивший в лейб-гвардии, провели там вдвоем неделю или две. Друг отца, человек шести футов четырех дюймов ростом, занимал спальню, которую впоследствии заняла моя бабушка, но после первой же проведенной в ней ночи отказался спать в ней без зажженной лампы, хотя и ничем не объяснил желание иметь ее рядом с собой. Мой отец вспомнил об этом, когда я сказала ему, что слышала в ней моя бабушка.
   Еще одним подтверждением может служить тот факт, что несколько лет спустя один известный священник рассказал мне историю о привидении, которую, по его словам, он слышал от покойного лорда Лейтона.
   Как-то вечером лорд Лейтон сидел у камина в большой передней спальне, как вдруг увидел вбежавшего в комнату маленького человечка в халате и турецкой феске; он преследовал женщину, которую в конце концов схватил за волосы и убил, со злобным смехом. Вся эта ужасная сцена разыгралась у лорда на глазах и повергла его в такой ужас, что он покинул дом и больше никогда в него не возвращался.
   Я не могу дать никакого объяснения этому случаю. Насколько мне известно, дело никогда не расследовалось, и мы не имеем подтверждения факта, что в доме когда-либо было совершено убийство. Однако, принимая во внимание обстоятельства, все указывает именно на это, и что маленький человек в турецкой феске все еще посещает место своего преступления, не в силах найти упокоения в могиле.
   Еще один случай, не имеющий никакого объяснения, если только он никак не связан с вышеизложенным. Снаружи моей спальни, той самой, которая соседствовала с прихожей, бывшей когда-то дамской комнатой, стоял огромный шкаф, из которого распространялся ужасный запах, такой сильный, что я послала за рабочими, чтобы они сняли доски и посмотрели, нет ли под ними дохлой крысы. Они, однако, наотрез отказались это делать, придумывая разные отговорки и утверждая, что доски нельзя поднять, не разрушив стену, не повредив лестницу позади нее, и тому подобное; поэтому я использовала дезинфицирующее средство, заметив другу: "Вполне возможно, под этими досками спрятано мертвое тело, по крайней мере, об этом ходят слухи".
  

ЛЕДИ С ФИОЛЕТОВЫМИ ГЛАЗАМИ И ДР.

   Миссис А. Е. Холлинс, Ньюмаркет-Роуд, Кэмбридж, любезно предоставила мне эту информацию, содержащую ее личный опыт, связанный с некоторыми интересными оккультными явлениями.
  
   Как-то я отправилась к миссис Х., приехавшей в Кембридж, чтобы арендовать дом для своего сына, бывшего студентом одного из колледжей. Дом был обычным и ничем не примечательным, зато окружавший его сад был восхитительным.
   Мы с миссис Х. болтали в гостиной, когда мимо прошла молодая леди. Она взглянула на меня, как мне показалось, дружелюбно, а я посмотрела на нее с некоторым интересом, поскольку была поражена ее прекрасными глазами, темно-фиолетовыми, цвета ордена Пурпурного Сердца. На ней было простое облегающее платье мягкого серого цвета, с которым восхитительно контрастировали ее золотистые волосы. Она прошла быстро и совершенно бесшумно, исчезнув за французским окном в саду.
   Когда она скрылась, я заметила, что миссис Х. с любопытством смотрит на меня. Она спросила, заметила ли я молодую леди, и этот вопрос показался мне абсурдным.
   Я ответила, что да, и была страшно удивлена, когда миссис Х. сказала: "Мой вопрос кажется вам странным, но дело в том, что не каждый способен ее увидеть!"
   - Ее увидеть! - эхом отозвалась я.
   - Да, - ответила миссис Х. - Леди, которую вы видели, не человек. Это дух, призрак.
   Я была одновременно заинтригована и испугана, а миссис Х. продолжила рассказывать различные истории, связанные с этим призраком. Оказывается, он появлялся в любое время дня и ночи и всегда исчезал в одном и том же месте - прямо за окном гостиной.
   Однажды ночью миссис Х. лежала без сна, предаваясь ужасным мыслям. Ее сын-студент проводил каникулы, катаясь на яхте по Средиземному морю. Поднялся сильный шторм, и она боялась, как бы с ним не случилось чего-нибудь плохого. Ночь была бурной, и миссис Х. казалось, что ее сын утонул.
   Она была вне себя от беспокойства, когда увидела фигуру молодой девушки, стоявшей у ее кровати; через мгновение чистый нежный голос сказал, очень мягко: "Не бойтесь. Ваш сын жив и здоров. Очень скоро вы получите от него известия".
   Затем призрак исчез, миссис Х. заснула, странным образом успокоенная. Через два дня она получила телеграмму от сына, извещавшую ее о его приезде в Англию, а вслед за этим - письмо от ее поверенного, в котором сообщалось, что она стала обладательницей значительного наследства!
   Некоторые студенты также видели призрачную леди, а многие слышали тревожащие звуки, пугавшие всех в доме. Часто раздавались громкие удары, как будто на пол падал большой сервиз, в любое время дня и ночи громко трезвонил колокольчик. Бедная миссис Х. не могла найти прислугу, так что, в конце концов, в доме остались жить только она сама, ее сын и старая няня, игравшая роль доверенной слуги.
   Когда сын ее закончил учебу, миссис Х. покинула Кембридж. Дом стоял пустынным и заброшенным. Его репутация была хорошо известна, и хотя за его аренду спрашивалась абсурдно низкая плата, никто не хотел его снимать.
   Наконец, он был продан, очень дешево, одному удачливому предпринимателю. Он занялся перестройкой, для чего потребовалось удалить гостиное окно. Оно было старомодным, и рабочие вынуждены были глубоко копать под ним. Именно тогда они обнаружили в земле скелет, в том самом месте, где всегда исчезал призрак.
   Удивительно хорошо сохранившиеся останки принадлежали женщине.
   Находка привлекла большое внимание; через некоторое время останки с подобающими обрядами были преданы освященной земле.
   С того времени "даму с фиолетовыми глазами" больше никто не видел. Дом сейчас ничем не отличается от остальных домов, а бедный блуждающий дух, очевидно, обрел покой.

.......................

   Мы с подругой проводили вечер у леди У., в ее величественном особняке в Г-шире. Стоял летний вечер - очень жаркий - а когда мы отправились домой, упали крупные капли дождя, предвещая грозу. Было уже поздно - около полуночи. Мы направлялись к коттеджу, который сняли для своего летнего отдыха, стоявшему возле парка. Меня тревожило приближение грозы, и я предложила сократить путь, пройдя через небольшую рощицу, ворота в ограде которой, как я заметила ранее вечером, были открыты.
   Моя подруга согласилась, и мы вошли в рощу, стараясь идти как можно быстрее. Вскоре мы пожалели о своем решении, так как земля заросла ежевикой и высоким подлеском, что очень затрудняло наше продвижение.
   Наконец, моя подруга пошла впереди, чтобы расчищать дорогу. Я шла за ней, сдерживая дыхание; мне было очень жарко, я сняла плащ и шла в вечернем платье.
   Мы добрались уже почти до конца рощи, когда меня испугало прикосновение ледяной руки к моему левому плечу, которое, конечно же, было обнажено. Не могу описать чувство, которое я испытала. Казалось, рука состоит из одних костей, а те сделаны изо льда.
   Я остановилась, парализованная ужасом. Я не могла ни пошевелиться, ни обернуться. Я трепетала при мысли о том, что могу увидеть.
   Моя подруга шла впереди, полагая, что я следую за ней по пятам. Я не могла издать ни звука, мой язык отказывался повиноваться мне.
   Наконец я издала тихий, булькающий звук, словно задыхалась, который она совершенно непостижимым образом услышала. Она вернулась и сразу поняла, что со мной что-то не так. Я взяла ее за руку и решительным движением освободилась от хватки ужасной ладони.
   Вернувшись домой, я чуть не лишилась чувств, и прошло некоторое время, прежде чем я смогла внятно рассказать об этом ужасном приключении. Мой муж, которому я поведала эту историю, посмеялся над ней, но не смог найти объяснения мертвенно-бледным отпечаткам костлявых пальцев на моем левом плече. Они оставались в течение нескольких дней, но в конце концов исчезли.
   Чуть позже я спросила леди У., есть ли в парке привидения. Ее возмутил мой вопрос; она была раздражена мыслью о том, какую славу может получить ее дом.
   Но когда я заговорила о роще, она стала очень серьезной. Она была удивлена тем, что ворота оказались открыты. Их всегда держали запертыми, за рощей не ухаживали, поэтому она и пришла в такое дикое состояние. Впоследствии выяснилось, что служанка нашла ключ, подходивший к воротам, и воспользовалась уединением рощи, чтобы встретиться со своим возлюбленным. Именно она и забыла запереть ворота в тот вечер.
   Далее леди У. сказала, что в роще, по слухам, обитает злобный призрак, дух одного из предков. Семья боялась его, этого места избегали. Только самые близкие родственники знали о нем. Секрет ревниво охранялся, ради чести семьи.
   Я узнала его самым убедительным и ужасным образом, и с тех пор старалась не приближаться к роще.

....................

   Вскоре после свадьбы мы с мужем переехали жить в большой город на севере Англии. Наш дом был построен на месте, бывшем когда-то частью большой широкой пустоши.
   Едва мы поселились в нем, как нас стал постоянно тревожить звон колокольчика. Он яростно звенел днем и ночью. Затем, спустя некоторое время, меня стал тревожить звук тяжелых шагов, доносившийся из коридора, пол которого был застелен коврами. Это тревожило, к нему добавился звук шагов в столовой, и это заставляло меня нервничать. Наконец, мы постелили в коридоре толстый войлок, надеясь избавиться от шума, но наши усилия ни к чему не привели: звук оставался таким же отчетливым, и, хотя мы пытались отыскать его причину, это было напрасно. А потом вдруг все прекратилось. Я обрадовалась и наслаждалась жизнью. Это блаженное время длилось около шести месяцев и, кроме звона колокольчика и дребезжания сервиза, не было ничего тревожащего.
   И вот однажды ночью, проходя по коридору из детской, я увидела высокую фигуру, стоявшую под лампой в прихожей, у подножия лестницы. Она стояла спиной ко мне и то, что я успела хорошо разглядеть, - фигура была одета в черный плащ и коническую шапку на голове.
   Я подумала, что кухарка, полагая, что я останусь в детской, пригласила в дом одного из своих многочисленных ухажеров. Я пришла в ярость и сбежала вниз, собирась прогнать гостя. Однако когда я добралась до подножия лестницы, я вдруг ощутила внезапный трепет. Это было так, словно на меня обрушился поток ледяного воздуха, и я вдруг осознала, что приближаюсь к чему-то неземному. Я осознала это инстинктивно, но я знала, что это - правда, и задрожала от ужаса. Я не смела идти вперед, но не смела и повернуться спиной к тому, что неподвижно и безмолвно стояло передо мной.
   Наконец, я очень медленно стала подниматься. Я не могла отвести глаз от фигуры и ужасно боялась увидеть ее лицо. Вернувшись в детскую, я позвонила в колокольчик, и следующее, что я помню, - кухарка поднесла к моим губам немного коньяка.
   Я тщательно расспросила ее, не упоминая о собственном опыте, но было очевидно: она ничего подобного не видела.
   Чаще всего призрак появлялся в первоначальном месте, в холле под лампой, но иногда встречался в других частях нашего дома. Однажды я увидела его на маленьком мощеном дворике позади дома, и снова, тем пасмурным зимним днем, совершила ужасную ошибку, решив, что это мой муж, одетый в длинный халат. Я последовала за ним в кабинет, через оранжерею и кухню, где он исчез. В конце концов, я отыскала мужа в столовой, где, по его словам, он находился весь предыдущий час.
   Каждый раз, когда я видела эту фигуру, она находилась ко мне спиной. Я очень боялась увидеть ее лицо, но, к счастью, была избавлена от этого испытания.
   Наконец, мы покинули этот дом. Я заболела нервным расстройством, вызванным ужасом от зрелища призрака.
   Мы так и не узнали причину его появления. Я всегда верила, что ее можно найти, если провести тщательные розыски в том месте холла, где он обычно появлялся.
   Но у хозяина было иное мнение.
   Мы покинули это место и перебрались на запад Англии, и я больше ничего не слышала о призраке, посещавшем наш старый дом.
  

ПРИЗРАК СЭРА ДЖОРДЖА ВИЛЛЬЕРСА

  
   В царствование Карла I в Виндзоре жил служащий Королевского Гардероба, по имени Паркер. Он родился и вырос в сельской местности, в которой жил сэр Джордж Вилльерс, отец герцога Бекингема, и сейчас ему было около пятидесяти лет, и он славился своей честностью и осмотрительностью.
   Сэр Джордж Вилльерс много раз проявлял к нему доброту, когда он был мальчиком, но они не виделись много лет, потому что тот покинул деревню. До того, как произошли события, описанные в приводимой ниже истории, сэр Джордж Вилльерс уже скончался некоторое время тому назад.
   Однажды ночью, примерно за шесть месяцев до убийства герцога Бекингема, Паркер, пребывавший тогда в добром здравии, лежал в постели в своих апартаментах в Виндзорском замке, когда его внезапно разбудил шум, словно по комнате кто-то ходил. Пока он прислушивался, занавес его кровати раздвинулся, и почтенный старик, облаченный в утренний халат, склонился над ним, и, пристально глядя на него, спросил, знает ли он, кто перед ним.
   Полумертвый от страха Паркер молчал, и тогда старик во второй раз спросил его, знает ли он, кто перед ним.
   Паркер сразу узнал в нем покойного сэра Джорджа Вилльерса, а также заметил, что на нем была та самая одежда, в которой он видел его в последний раз. Когда вопрос был задан снова, он набрался смелости и ответил, что, по его мнению, его посетитель - сэр Джордж Вилльерс.
   Призрак сказал, что он не ошибся, и что он ожидает от него услуги.
   - Мистер Паркер, - сказал он. - Я знаю, что раньше вы любили меня, а теперь - моего сына Джорджа. Я хочу, чтобы вы в точности передали ему мои слова, поскольку, как вам известно, я - его отец, старый сэр Джордж Вилльерс из Лестершира. Скажите ему, чтобы он искал расположения людей или хотя бы попытался смягчить их отношение к себе, иначе все кончится очень плохо, причем, внезапно.
   Затем он отпустил полог кровати и исчез.
   Паркер, совершенно лишенный воображения, сразу же подумал, что все это ему приснилось и, не желая беспокоить герцога своими снами, умолчал о случившемся. Кроме того, он побоялся, что герцог посмеется над ним и посчитает за слабоумного; к тому же, для него было проблемой получить аудиенцию.
   Прошло несколько ночей, старик больше его не беспокоил. Затем, как-то утром, призрак снова появился в комнате Паркера и, расхаживая по ней "быстро и яростно", наконец, произнес, очень сурово:
   - Мистер Паркер, я полагал, что вы были моим другом и так сильно любите моего сына, герцога, что могли бы передать ему мои слова, но я знаю - вы этого не сделали. Во имя дружбы, которая когда-то существовала между вами и мной, того уважения, которое вы питаете к моему сыну, заклинаю вас передать ему то, что я сказал вам прежде.
   Паркер пообещал сделать все в точности, но сказал призраку, что попасть на прием к герцогу нелегко, и что тот сочтет его недалеким человеком, если он явится к нему с посланием от мертвого. Он также добавил, что герцог вряд ли поверит хотя бы одному его слову.
   - Если, - сказал призрак, - он не поверит, что вы получили это предостережение от меня, расскажите ему тайну, которая неизвестна никому, кроме него и меня. - После этого он поведал ее ему.
   Теперь Паркер был вполне уверен в том, что случившееся не было сном, а призрак - фантазией, и искал возможности рассказать герцогу все, что сказал его отец.
   После второго явления сэра Джорджа Вилльерса, Паркер отправился в Лондон, где тогда находился двор. Он был хорошо знаком с сэром Ральфом Фрименом, одним из судей Суда Реквестов, женатым на даме, приходившейся герцогу дальней родственницей, и, отправившись к нему, хотя и не ознакомил его полностью со всеми подробностями видения, тем не менее, сказал достаточно, чтобы дать понять - случилось нечто экстраординарное, и умолял держать это в тайне.
   Зная, что Паркер обладает здравым умом, сэр Ральф был очень впечатлен его рассказом, пообещал переговорить с герцогом и попросить его дать Паркеру возможность встретиться с ним и рассказать свою историю, что, по словам последнего, требовало некоторого времени и терпения.
   Сэр Ральф сдержал свое слово, и герцог, со свойственной ему добротой и снисходительностью ответил: на следующий день он рано утром отправляется на охоту с королем, и лошади будут ждать его в пять часов у Ламбетского моста. Если Паркер будет там в это время, он готов будет слушать его, сколько потребуется.
   На следующее утро сэр Ральф взял с собой Паркера к Ламбетскому мосту и, когда прибыл герцог, представил его ему. Герцог учтиво приветствовал его и, отведя в сторону, так, чтобы их не было слышно слугам, предложил рассказать, зачем тот искал встречи с ним.
   Сэр Ральф испытывал естественное любопытство к тому, что Паркер так стремился сообщить. Он не слышал, что Паркер говорил герцогу, но пристально наблюдал за выражением лиц обоих. Иногда заговаривал герцог, часто с глубоким волнением, и сэр Ральф понял, что в сообщении Паркера было что-то важное и необычное.
   На обратном пути Паркер сообщил сэру Ральфу, что, когда он упомянул герцогу о том, что должен был знать только он, и никто другой, цвет лица последнего изменился, и он поклялся, что Паркер мог получить это знание разве что от самого дьявола. Ибо такие подробности были известны только ему (герцогу) и еще одному человеку, в молчании которого он не сомневался.
   Герцог отправился на охоту вместе с королем, как и планировал, но хотя обычно получал от охоты удовольствие, все заметили, что он выглядит глубоко задумчивым. Едва охота кончилась, он оставил короля и поспешил к своей матери, в Уайтхолл, где без промедления попросил у нее аудиенции наедине.
   Она была замужем за сэром Томасом Комптоном и стала графиней Бекингем вскоре того, как ее сын стал графом.
   Мать и сын беседовали наедине два или три часа, и те, кто находился в это время в соседней комнате, время от времени могли слышать их повышенные голоса, как если бы они о чем-то жарко спорили. Наконец, герцог покинул дом, с сердитым и встревоженным выражением на лице, какое можно было увидеть чрезвычайно редко, поскольку он испытывал глубокое уважение и почтение к своей матери и никогда с ней не спорил. Войдя к графине, слуги застали ее в слезах и это, конечно, только усилило их любопытство относительно того, что произошло между нею и ее сыном.
   Кроме этой вспышки волнения, Бекингем, по-видимому, не обратил должного внимания на полученное предупреждение, поскольку вскоре после этого призрак старого сэра Джорджа Вильерса снова явился Паркеру и спокойно, но печально, произнес: "Мистер Паркер, я знаю, что вы передали мои слова Джорджу, моему сыну. Я благодарю вас за это, но он пренебрег ими; теперь же я прошу вас еще раз обратиться к моему сыну и сказать ему, что если он не исправится и не последует моему совету, то этот нож (или кинжал), - с этими словами он вытащил из-под одежды нож (или кинжал), - принесет ему смерть".
   Паркер, - на этот раз крайне неохотно, - еще раз поговорил с герцогом и ознакомил его с визитом призрака.
   Герцог очень рассердился и велел ему больше не беспокоить его такими посланиями и снами, сказав, что тот впал в старческое слабоумие.
   Примерно через месяц герцог встретил Паркера на Ламбетском мосту и в шутку спросил его:
   - Итак, мистер Паркер, что вы думаете о вашем сне?
   - Сэр, мне бы не хотелось, чтобы он сбылся, - ответил тот.
   Шесть недель спустя, как известно всему миру, герцог Бекингемский был убит Фентоном, согласно пророчеству своего отца, когда собирался отплыть во Францию, и вскоре после этого ужасного события Паркер, дождавшийся, таким образом, исполнения предупреждения призрака, скончался естественной смертью.
   Эта история передается как истинная Уильямом Лилли, а также рассказывается Эдвардом Хайдом, лордом Кларендоном, в его "Истории Гражданской войны", и другими писателями. Они отличаются в значительной степени деталями, и приведенный выше вариант был составлен по нескольким источникам.
   По одной из версий, когда известие об убийстве герцога достигло его матери, она восприняла его без малейшего удивления, как будто знала, или предвидела его. Ее скорбь также не была такой, какая ожидалась от нее, поскольку герцог считался ее любимым сыном.
  

ПРИЗРАЧНАЯ ПТИЦА

  
   Леди, в правдивости которой не может быть сомнений, но которая попросила не называть ее имени, прислала мне следующий интересный рассказ о своем личном опыте.
   "Я всегда, - пишет она, - ужасно боялась птиц, всех видов, и проснулась однажды утром, в январе 1910 года, с чувством величайшего ужаса, обнаружив, что покрывало моей кровати покрыто яркими черными отметинами, несомненно, отпечатками лап и когтей очень большой птицы. Я тут же вскочила и позвала слуг, тщательно обыскавших комнату, - но им не удалось найти никаких следов чего-либо живого. Всю ночь в камине горел огонь, и казалось невозможным, чтобы что-нибудь могло спуститься по трубе, но птица была слишком велика, чтобы проникнуть через окно, открытое всего на несколько дюймов. Дверь в мою комнату была закрыта.
   Я была обеспокоена этим происшествием и испытывала страх. Я ходила по дому, боясь увидеть птицу. Наконец, во второй половине дня, я пошла к своему другу, врачу, интересующемуся необычными событиями. Он вернулся со мной, осмотрел покрывало и воскликнул: "Это результат вашего увлечения спиритизмом. Вас, очевидно, посетил элементаль. Будьте осторожны, чтобы не попасть ему в лапы".
   Я пришла в ужас, так как прекрасно знала о воздействии элементалей, и тут же оставила изучение спиритизма, столоверчения, постукивания и т.д., которыми прежде интересовалась.
   С тех пор ничего не происходило, и я совершенно забыла об этом инциденте, пока не наступил апрель 1912 года.
   Несколько дней назад я пригласила подругу, одаренную экстрасенсорными способностями. Мы болтали на разные нейтральные темы, когда она вдруг пристально взглянула на меня и сильно побледнела.
   Я спросила ее, в чем дело, и она ответила вопросом: не занимаюсь ли я спиритизмом.
   Я сказала ей, что когда-то занималась, очень давно, и попросила объяснить, что ее так сильно встревожило.
   К моему величайшему ужасу, она сказала, что видит позади меня огромную черную птицу. Она выглядит очень свирепой и, кажется, стремится вонзить в меня свои когти. Она также добавила, что уверена - птица не сможет причинить мне никакого вреда, пока я воздерживаюсь от спиритизма. Именно это увлечение стало причиной ее появления, и занятие им для меня очень опасно. Затем она сказала, что птица постепенно удаляется от меня в угол комнаты, где и исчезла, словно ее прогнал данный мне совет.
   Лично я никогда ее не видела и искренне верю, что никогда не увижу. Я твердо решила воздерживаться от изучения спиритизма, к которому теперь отношусь с чувством неподдельного страха".
  

ТАИНСТВЕННЫЙ СВЕТ И ГОЛОВА ГОРГУЛЬИ

  
   Однажды, разговаривая с мисс Лесли Мур, художницей и писательницей, автором "Покрова условности" и других романов, я упомянула, что в одном из районов Саффолка был замечен странный свет, приводящий местных жителей в ужас.
   Это напомнило мисс Мур эпизод из ее собственного опыта, связанный с необъяснимым светом, после чего она рассказала мне следующую историю, которую я передаю ее собственными словами.
   - Я жила, - сказала она, - с несколькими друзьями в маленьком домике в деревне неподалеку от Лондона. Дом изначально был коттеджем, и даже сейчас его едва ли можно было назвать большим, хотя мои друзья купили его таким, каким он был построен изначально, и пристроили три комнаты в задней части.
   Пока я жила у них, я спала в маленькой комнате, носившей название Синяя комната, которая располагалась в старой части дома. Моя хозяйка спала в соседней комнате, тоже в старой части. У ее дочери была новая комната, пристроенная к комнате ее матери.
   Однажды ночью я лежала в постели и не думала ни о чем особенном - только о том, что уже поздно, и мне лучше попытаться уснуть. Я слышала, как старые часы внизу, в холле, пробили двенадцать, и повернулась на другой бок, готовясь ко сну. Я не спала, когда делала это, и, помню, постаралась как можно плотнее закутаться в одеяло, поскольку стояла зима, и мне было довольно холодно.
   Я должна упомянуть, что кровать располагалась в углу, причем ее изголовье упиралось в стену с окном. На окне висели тяжелые, темные шторы. Я только-только успела поправить одеяло так, как мне было нужно, когда, взглянув на стену рядом с кроватью, увидела на ней продолговатое пятно света размером с большое окно, а в этом пятне - отражение решетки. Создавалось впечатление, что тень на стене создает лунный свет, проникающий через окно, закрытое узорной решеткой.
   Хотя я и была удивлена, увидев это, у меня не возникло чувство тревоги или мысли, будто происходит нечто сверхъестественное. Я просто была удивлена и посмотрела в комнату, есть ли в ней свет; но в ней было совершенно темно. Я снова взглянула на отражение на стене и, пока я смотрела на него, узор постепенно исчезал, оставляя продолговатое пятно света. Потом оно также исчезло, и стена стала темной. Единственным моим чувством было удивление. Откуда мог взяться свет? Он не мог проникнуть сквозь плотно занавешенное окно, а даже если бы и так, то не мог осветить эту стену. Но, в любом случае, окно было занавешено слишком плотно, чтобы пропускать хоть какой-нибудь свет, и в комнате царила темнота. Я подумала, что видела нечто очень странное, а потом уснула.
   Утром я заговорила об этом за завтраком, но хозяйка и ее дочь решили, что я уснула, а затем, внезапно проснувшись, все еще пребывая в полусне, вообразила себе это странное видение.
   Однако через пару дней, спустившись к завтраку, хозяйка дома сказала мне:
   - О, Лесли, теперь я совершенно уверена, что ты не спала, когда увидела странное пятно на стене, потому что сегодня утром со мной произошла странная вещь.
   Я проявила интерес к ее словам, и вот что она мне рассказала.
   Она проснулась очень рано и как раз собиралась зажечь свечу, чтобы взглянуть, который час, как вдруг в кромешной тьме увидела на противоположной стене что-то вроде гипсовой таблички. Табличка начала вращаться, очень медленно, пока не превратилась в нечто вроде головы горгульи, подобные тем, какие можно видеть в старых церквях. Она протерла глаза, села и зажгла свечу (заметив, что уже шесть часов утра), но горгулья по-прежнему оставалась на стене. Она собиралась позвать свою дочь, спавшую в соседней комнате, чтобы та тоже пришла посмотреть и могла подтвердить странное видение, когда голова горгульи начала так же медленно поворачиваться в противоположном направлении; затем она снова превратилась в глиняную табличку и, наконец, вдруг исчезла. В рассказе о моем видении больше не приходилось сомневаться, хотя мы не могли объяснить причин ни первого, ни второго.
   Несколько вечеров спустя я переодевалась в своей комнате. Мы разыгрывали небольшую пьесу, и на вечер была назначена репетиция; поэтому передо мной лежал мой театральный альбом, прислоненный к маленькой лампе. Я учила свою роль и одновременно переодевалась. Я думала только об одежде и роли.
   Внезапно, повернувшись, чтобы поднять что-то, что я уронила, я увидела на маленьком столике перед окном небольшую гипсовую статуэтку (раскрашенную) Девы Марии с младенцем. Все еще занятая ролью, я смотрела на нее и, помнится, подумала: как это странно, видеть статуэтку здесь. У меня дома была маленькая статуэтка Девы Марии с младенцем, но я не помнила, чтобы брала ее с собой. Затем, чисто подсознательно, - поскольку мой разум по-прежнему был занят ролью, - я заметила, что фигурка отличалась от моей. На моей Деве Марии была золотая корона, а ребенок сидел с раскинутыми руками. На этой Деве Марии было накинуто белое покрывало, а ребенок лежал у нее на руках. После этого к моему подсознанию активно подключилось сознание. Я задумалась, как фигурка здесь оказалась, и решила, что это хозяйка решила сделать мне подарок. Я застегнула платье сзади, - однажды научившись так выворачивать руки, чтобы делать это самой, - прежде чем рассмотреть статуэтку. Закончив, я подошла к столу и протянула к фигурке руку, - но не успела коснуться ее, как она исчезла.
   У меня нет объяснения всему происшедшему. У меня нет даже предположений. Я могу только поручиться за то, что все это случилось на самом деле.
  

НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

  
   Молодой лейтенант, служивший на флоте, всегда считался среди своих друзей человеком слова. Проникнутый высокими идеалами, ставивший честь превыше всего, он всегда старался исполнить даже самые пустяковые обещания, и потому на него всегда можно было положиться.
   Сойдя на берег, он навестил неких своих друзей, живших неподалеку от Портсмута. Когда он покидал их, собираясь вернуться на корабль, хозяйка вручила ему письмо, с просьбой отправить его.
   Он положил письмо в карман и тут же забыл о нем, такое случается со многими людьми, которых просят отправить письма. Он отправился в Портсмут и добрался туда без приключений, но когда переправлялся на корабль, лодка перевернулась, и он, к сожалению, утонул.
   На следующее утро персона, которой было адресовано письмо, услышала звонок в дверь, а ее горничная, открыв, увидела на пороге мокрого человека, протянувшего ей мокрое письмо, адресованное ее хозяйке. Горничная отнесла и передала письмо, а поскольку стоял прекрасный июльский день, и на небе не было ни облачка, ничто не могло объяснить промокшего состояния вручившего письмо, и дама, в ответном письме, упомянула об этом странном факте.
   Когда автор первого письма стала расспрашивать подробности, оказалось, что посыльный, судя по описанию горничной, был не кто иной, как молодой лейтенант, никогда не нарушавший своего слова.
   Эта история была рассказана мне одной моей подругой, а она, в свою очередь, слышала ее от подруги дамы, написавшей письмо. В то время это вызвало в Портсмуте настоящую сенсацию.
  

СКРЫТОЕ ПИСЬМО

"Лучшая записанная аутентичная история о призраке?"

  
   Во время моих изысканий, моей неприятной обязанностью стало опровергнуть живописную историю о призраке на Беркли-сквер. Мне также придется, хотя и с большой неохотой, развенчать знаменитую историю Уилберфорса, о которой постоянно говорится, что это "лучшая записанная аутентичная история о призраке".
   Говорят, что она сохранилась в мемуарах покойного епископа Сэмюэля Уилберфорса, но я до сего времени так и не смогла найти ее ни в каких "мемуарах".
   Записав приводимую мною ниже версию этой истории, в которую многие верят, я передала ее архидиакону Уилберфорсу из Вестминстера, умоляя его, если это возможно, подтвердить ее подлинность.
   Его ответ был краток:
   "Эта история - чистейший вымысел. Если бы она была правдой, мой отец, без сомнения, поведал бы ее мне".
   Теперь я привожу саму историю.
   Покойный епископ Сэмюэл Уилберфорс однажды остановился в загородном доме в Линкольншире, в качестве гостя одной большой домашней вечеринки.
   По приезде, вечером, он перед ужином зашел в библиотеку и присел почитать в тишине.
   Внезапно он почувствовал, что кто-то стоит позади него и, оглянувшись, увидел возле своего кресла человека в одеянии католического священника.
   Приняв его за одного из посетителей, епископ вежливо спросил, не может ли он чем-нибудь помочь ему. К его большому удивлению, он услышал:
   - Слава Господу, ты заговорил! Я появлялся сотни лет, и до сих пор никто не осмелился обратиться ко мне. Ты действительно хочешь что-нибудь сделать для меня?
   Епископ ответил утвердительно, и священник попросил его взять одну очень старую книгу с полки в библиотеке, открыть ее на определенной странице и уничтожить письмо, которое он там найдет, поскольку оно является письменным признанием, полученным им утром того дня, когда он был убит во время верховой прогулки, и теперь не может упокоиться в могиле, до тех пор, пока не будет уверен, что это письмо никому не попадется на глаза.
   Епископ заверил его, что непременно сделает это, и видение исчезло.
   Тем же вечером, после ужина, епископ спросил хозяина и других джентльменов, не желают ли они пройти с ним в библиотеку. Они так и сделали, и он, рассказав им о странном посетителе, с разрешения хозяина, взял книгу, нашел письмо, о котором сказал призрак и сжег его, не читая, на глазах у собравшихся.
  

ПРИЗРАКИ ЛЕДИ ФЭНШОУ

  
   Леди Фэншоу, жена сэра Ричарда Фэншоу, преданного сторонника и друга Карла I, рассказывает две волнующие истории о привидениях в своих знаменитых "Мемуарах", написанных ею в 1676 году и посвященных "дорогому и единственному сыну".
   Во время путешествия по Ирландии с сэром Ричардом, они останавливались у лорда Инчикина в Килмаллоке, где у них было "много развлечений и огромное количество рыбы и птицы".
   Оттуда они отправились навестить леди Онору О'Брайан. - Она была младшей дочерью графа Томонда и в 1656 году вышла замуж за сэра Фрэнсиса Энглфилда, а затем за сэра Роберта Говарда. Замок, в котором они останавливались, как полагают, был Леманег, около озера Инчикин.
   За десять дней до смерти генерала Айретона, леди О'Брайан обвинили в том, что она защищает имущество и скот врага под предлогом того, что они принадлежат ей. Будучи обвиненной, она разразилась слезами, умоляла генерала Ладлоу ходатайствовать за нее и обещала впредь никогда более так не поступать; Айретон признается, что, как он ни был циничен, слезы этой женщины тронули его.
   Сэр Ричард и леди Фэншоу прибыли в замок Леманег. "Там, - рассказывает она, - мы провели три ночи, причем в первую ночь, около часа, я была разбужена, услышав голос в комнате, которая мне была отведена.
   Я отдернула полог, и в оконном проеме, при свете луны, увидела за окном женщину, одетую в белое, с рыжими волосами и ужасным лицом. Она трижды произнесла громко, таким тоном, который мне не доводилось слышать: "Лошадь!", после чего, со вздохом, более похожим на порыв ветра, чем дыхание, исчезла, и для меня ее тело было похоже, скорее, на облако тумана, чем на что-то материальное. Я так испугалась, что волосы мои встали дыбом, а ночная рубашка соскользнула с плеч. Я протянула руку и ущипнула твоего отца, который никак не хотел просыпаться, но, в конце концов, проснулся и был очень удивлен, увидев меня такой испуганной, и еще более, когда я рассказала ему о своем видении и указала на открытое окно.
   В ту ночь ни один из нас больше не заснул; муж развлекал меня рассказом о том, что в этой стране подобные видения встречаются гораздо чаще, чем в Англии, и мы пришли к выводу, что причиной тому - дремучие суеверия ирландцев и недостаток веры, долженствующей защищать их от власти дьявола, которую он частенько являет среди них.
   Около восьми часов к нам пришла хозяйка дома и сказала, что не спала всю ночь, потому что ее двоюродный брат О'Брайан, чьи предки владели этим домом, пожелал, чтобы она оставалась с ним во всю ночь, и скончался в два часа.
   - Но, - сказала она, - вам не следует беспокоиться из-з того, что здесь существует обычай: когда кто-то из этой семьи умирает, в окне каждую ночь появляется фигура женщины, пока тот не умрет. Эта женщина много веков назад забеременела от владельца поместья, он убил ее в своем саду и бросил тело в реку под окном вашей комнаты. По правде сказать, я не подумала об этом, когда селила вас сюда, потому что эта комната - самая лучшая.
   Мы ничего ей не ответили, но решили уехать как можно скорее".
   После случая с банши, леди Фэншоу приводит еще одну историю о призраке, которая звучит следующим образом.
   "В субботу, пятого числа, мы отправились в Кентербери, и задержались там до воскресенья, когда пошли в церковь; очень многие джентльмены из Кента были рады приветствовать нас в Англии.
   Не могу не привести здесь следующую историю, истинность которой подтверждена сэром Томасом Баттеном, сэром Арнольдом Бримом, деканом Кентерберийского университета, и многими другими джентльменами и простыми жителями этого города.
   Неподалеку от Кентербери жил джентльмен, полковник Калпепер, чья мать была вдовой лорда Стренгфорда. У этого джентльмена была сестра, жившая у него, которую он очень любил. Она вышла замуж за мистера Портера. Брат и сестра были атеистами и, живя согласно своим воззрениям, как-то отправились в склеп своих родителей, и прежде чем вернуться, выдернули несколько волосков у отца и матери. Через несколько дней после этого миссис Портер заболела и умерла. Брат положил ее тело в гроб и поставил в своей кладовой, сказав, что скоро тоже умрет, и пусть тогда их похоронят вместе.
   Но с той ночи, как она умерла, и до того времени, как нам рассказали эту историю, около трех месяцев назад (следовательно, два года), говорили, что голова, холодная как смерть, с завитыми волосами, как у его сестры, всегда оказывалась рядом с ним на подушке, где бы он ни ночевал, несмотря на то, что он переезжал с места на место, из графства в графство, чтобы избавиться от этого видения".
   Эта ужасная история действительно имела отношение к родственникам сэра Ричарда Фэншоу. Полковник Калпепер был сыном сэра Томаса Калпепера, из Хакингтона, неподалеку от Кентербери. Он был наполовину безумным, и это истинная правда, что его сестру забрали в его дом после ее смерти, потому что в "Жизнеописаниях лордов Стренфордов" сказано, что она была похоронена там и перезахоронена впоследствии в церкви св. Стефана.
   Полковник Калпепер (или Колпепер) имел личную ссору с графом (впоследствии герцогом) Девоншира, и был избит им, за что должен был заплатить огромную сумму в 30000 фунтов в качестве штрафа.
   Вероятно, наказание было для полковника вполне заслуженным. Он, судя по всему, был отъявленным негодяем, хотя очень умным и даже гениальным человеком.
   Он не признавал брак своей сестры с мистером Портером и оставил среди своих бумаг записи о тайном браке, который, согласно им, имел место между ним и дочерью и наследницей Александра Дэвиса из Эбери, вдовы сэра Томаса Гросвенора.
   Он умел бальзамировать трупы, и это, как предполагается, и привело его к "шалости" в склепе.
   Однако какой бы ни была его вина, ужасное наказание, назначенное ему, по словам леди Фэншоу, полностью искупило ее.
  

СЕКРЕТ СТАРОГО КОЛОДЦА

   Основные факты следующей истории были представлены мне дамой, которой я дала имя Джоан Макларен. То, что ей пришлось пережить, ужасно, и из уважения к ее пожеланию, я изменила место действия истории, а также обстоятельства.
  
   Мисс Джоан Макларен, иллюстратор, работавшая в нескольких лондонских газетах, имела обыкновение проводить ежегодный отпуск за границей, иногда в одиночестве, иногда - с друзьями. Она много путешествовала по континенту, переезжая с места на место и делая наброски тех живописных мест, которые ей нравились, чтобы впоследствии, на досуге, превратить их в иллюстрации к рассказам и газетным статьям.
   В городе она жила одна в маленькой квартирке в Блумсбери, рядом с Британским музеем. Она была храброй маленькой женщиной, бесстрашной, независимой и всеми любимой.
   Около двух лет назад мисс Макларен постигло ужасное несчастье. Две газеты для женщин, в которых она работала, внезапно прекратили свое существование, в связи с выходом великолепного журнала, посвященного той же тематике, сразу же ставшего популярным, поскольку с первым номером бесплатно выдавались восемь выкроек и шампунь.
   Немногие газеты - сейчас почти все пытаются бороться за свое место под солнцем - смогли бы справиться с такой демонстрацией вложенного капитала, и газеты сдались. "Женский Час" объединился с "Дамским Бюджетом", а "Голубятня" умерла достойной смертью.
   Соответственно, доход Джоан Макларен сильно уменьшился. Она не смогла устроиться в новую газету, где сотрудников изначально хватало и без нее, поэтому решила отказаться от поездки за границу и снять дешевое жилье где-нибудь в деревне, если это окажется возможным.
   Просматривая колонки ежедневных газет в читальном зале своего клуба, она увидела объявление, которое ей приглянулось. В нем содержалось следующее: "Тихие комнаты в старинном фермерском доме. Четыре мили от станции. Пони и коляска. Большой сад и молочные продукты. - Миссис Джордж, ферма Роузбэнк, Торфилд, вблизи Кентербери".
   Она написала миссис Джордж и в ответ получила удовлетворившее ее, хотя и неграмотное, письмо с изложением условий, весьма умеренных, и в ближайшую среду села на поезд до Кентербери.
   Прибыв, она пришла в восторг от увиденного ею места. Ферма располагалась поблизости от каких-то древних развалин, и сама была старой, с низкой крышей, покрытой мхом и лишайником. Природа была прекрасна, голубая дымка, - особенность кентского пейзажа, - нависала над далекими холмами и очаровывала ее взор художницы.
   Фермер и его жена оказались приятными, простыми людьми, говорили с заметным кентским акцентом, что придавало им дополнительную прелесть.
   Когда мисс Макларен попросила показать ее комнату, ее проводили в просторное помещение на первом этаже. Здесь располагались одна рядом с другой две спальни, а также просторная гостиная. Одна из спален предназначалась мисс Макларен, другая была занята другой квартиранткой, - леди, которую звали миссис Мэнсфилд, - также из Лондона, в настоящий момент отсутствовавшей.
   Дом был окружен большим садом, полным цветов и фруктовых деревьев. После чая, мисс Макларен бродила по деревне, восхищаясь всем, что видела: причудливыми деревянными домами, которые просто просили, чтобы их нарисовали, полями и хозяйственными постройками, прекрасной старой нормандской церковью. Я оказалась, подумала она, в чудесном месте, где можно будет отдохнуть, когда закончатся рабочие дни и наступит вечер жизни.
   В глубине сада она наткнулась на причудливый старый колодец, поросший мхом, накрытый прочной деревянной крышкой, выглядывавшей из капустных грядок. Его дверца была почти полностью покрыта густыми зарослями крапивы и надежно заперта тяжелыми железными скобами и висячими замками. Они были покрыты толстым слоем ржавчины, и колодец, очевидно, не открывался уже много лет.
   В тот вечер за ужином она с похвалой отозвалась о месте; фермер и его жена были этим очень довольны.
   - Наверное, это очень старый дом, - сказала она мистеру Джорджу.
   0x01 graphic
  
   - Да, мэм, - ответил он. - Ни один живой человек не знает, сколько ему лет. Когда-то это был монастырь, принадлежавший аббату Кентерберийскому. Моя жена часто находит серебряные монеты, когда она работает в саду, и даже кости и обломки церковных плит.
   - Я увидела у вас в саду великолепный старый колодец, - сказала мисс Макларен, - но почему он заперт? В нем плохая вода?
   Миссис Джордж бросила тревожный взгляд на мужа, который покраснел и запнулся.
   - Ну, не совсем, но на заднем дворе есть еще один колодец, из которого мы и берем воду. Старый колодец не открывался пятьдесят лет, с тех пор...
   Дзынь! Миссис Джордж уронила тарелку на пол, и последовавшая суматоха прервала воспоминания ее мужа.
   После приятно проведенного вечера мисс Макларен почувствововала легкую усталость и сказала, что пойдет в свою комнату. В доме, конечно, не имелось ни газового, ни электрического освещения, но миссис Джордж поставила большую масляную лампу, при свете которой гостья читала в течение часа, прежде чем раздеться. Прежде, чем лечь, она долгое время смотрела через открытое окно в сад, представлявший собой наполовину цветник, наполовину - огород. Большие бутоны роз покачивались на ночном ветру, в лесу пел соловей. Царило необыкновенное спокойствие.
   Оставив верхнюю половину окна открытой, а нижнюю закрыв, она легла в постель и очень скоро уснула.
   Она спала совсем недолго, когда ее разбудили шаги в саду. Их звук слышался на дорожке, словно кто-то шел, медленно и мучительно подволакивая ноги, в направлении ее окна. Здесь шаги остановились, а затем, к своему ужасу, она услышала тот же звук в своей комнате, и в то же время помещение наполнил удушливый, тошнотворный запах.
   Она попыталась крикнуть: "Кто здесь?", но ужас сковал ее, и с ее губ не слетело ни звука. Она едва не лишилась чувств, когда что-то шумно пересекло комнату, вдобавок к смраду наполнив ее сыростью, и, казалось, прошло сквозь стену в комнату миссис Мэнсфилд. Потом все стихло.
   Больше ничего не случилось; мисс Макларен проснулась, когда летнее солнце уже ярко светило в окно ее комнаты. Воспоминание о дурном сне, как она представила себе происшедшее, повергло ее в шок. Она не могла припомнить, чтобы ей когда-либо снился подобный кошмар, а воспоминание о нем было болезненно ярким. Интересно, шел ли ночью дождь? Если да, то его следы каким-то чудесным образом исчезли, поскольку ни на садовых дорожках, ни на листьях роз, обычно перламутровых после ливня, их совершенно не осталось.
   Чувствуя себя усталой, не отдохнувшей, она встала, оделась и вышла прогуляться перед завтраком. Во второй половине дня вернулась миссис Мэнсфилд, оказавшаяся приятной женщиной, с которой Джоан Макларен вскоре подружилась.
   Она рассказала миссис Мэнсфилд о своем странном сне, и та согласилась с ней, что это, безусловно, не лучшее начало лечебного отдыха в деревне.
   На следующую ночь ничего не случилось, и, уверившись, что ей приснился кошмар, мисс Макларен попыталась забыть о случившемся.
   Однако на третью ночь она снова услышала шаги в саду и постучала в стену. Торопливо вошла миссис Мэнсфилд, наполовину одетая.
   - Вы что-нибудь слышали? - спросила ее мисс Макларен.
   - Да, я слышала шаги, - ответила та, - и как раз собиралась разбудить миссис Джордж. Кто-то бродил вокруг дома, и я хотела попросить, чтобы ее муж посмотрел, кто бы это мог быть.
   Они распахнули окно, но все было тихо, и, решив, в конце концов, не будить фермера и его жену, поскольку шум прекратился, они немного поговорили, после чего миссис Мэнсфилд вернулась в свою комнату.
   Мисс Макларен, однако, никак не могла уснуть. Звук шагов повлиял на ее нервы и вернул жуткое ощущение прошлой ночи. Она отчетливо помнила, что слышала их в своей комнате, но как мог кто-то проникнуть через окно, открытое только сверху, не оставив никаких следов? Она не знала, и могла только догадываться. И потом - ощущение сырости. Что же это могло быть, пересекшее ее комнату?
   Она вздрогнула и поплотнее закуталась в одеяло. И когда сделала это, то снова услышала шаги, на этот раз совсем рядом с окном.
   Прежде чем она успела пошевелиться или вскрикнуть, они раздались в комнате, и снова тяжелый, промозглый смрад затхлой влаги наполнил ее пространство. Собрав все свои силы, она постучала кулаком в стену.
   - Идет... идет! - попыталась крикнуть она. - Идет, о Господи!
   В комнату вбежала миссис Мэнсфилд и зажгла свет, но здесь было совершенно пусто. Зато за окном слышались удаляющиеся по садовой дорожке тяжелые неторопливые шаги. Они вслушивались, пока шаги совсем не затихли.
   - Это было здесь - в комнате. И оно ушло! - воскликнула мисс Макларен.
   - По крайней мере, это не было человеческим существом, - сказала миссис Мэнсфилд, - потому что нижняя часть окна по-прежнему плотно закрыта. О Господи! Взгляните сюда!
   И она указала на белое льняное платье мисс Макларен, висевшее на стуле между кроватью и окном. Оно было мятым и влажным, а на одном из рукавов виднелось свежее пятнышко грязи. Женщины взглянули друг на друга и вздрогнули.
   - Шаги доносились со стороны старого колодца, - хриплым шепотом сказала мисс Макларен. - Теперь я все понимаю. Пожалуйста, не уходите. Если вы уйдете, я, наверное, сойду с ума!
   Утром, за завтраком, они поведали хозяевам о случившемся и объявили о своем намерении в тот же день вернуться в Лондон.
   Миссис Джордж разрыдалась и чистосердечно им все рассказала.
   Никто из жильцов, сказала она, занимавших комнату, в которой спала мисс Макларен, не задерживался в ней надолго. Она поселила ее туда, поскольку соседняя оказалась занята, в надежде, что призрак перестал ее посещать. С тех пор, как старый садовник, которого звали Мэтьюс, упал в колодец и утонул, он время от времени появляется на тропинке и обходит дом.
   Она знала о призраке, - как и все местные жители, - но он показывался не всем ее жильцам, а кроме того, некоторое время никого не беспокоил. Она надеялась, что дамы простят ее.
   Когда ей показали мокрое льняное платье, она нисколько не удивилась, но со слезами на глазах кивнула головой.
   - Иногда он оставляет мокрые следы также и на мебели, - сказала она, - когда комната пуста. Мне следует обратиться за помощью к священнику или кому-нибудь из кентерберийских каноников. Возможно, самое лучшее, если бы пришел декан; призраки прислушиваются к деканам лучше, чем к прочим. Наверное, это из-за их облачения".
  

"ДЕРЕВО СУДЬБЫ" И "БАБУШКА"

  
   На территории Кукфилд Парк в Сассексе растет дерево, известное как "Дерево Судьбы". Согласно старинной легенде, оно роняет ветку перед смертью члена семьи, точно так же, как ветка дуба предвещает это в замке Далхаус в Шотландии.
   Кукфилд Парк принадлежит Серджисонам, которые поселились здесь в семнадцатом веке. Он послужил прообразом "Руквуда" Харриона Эйнсуорта, причем автор ввел в свой роман несколько старых легенд и обычаев этого места, включая живописный обычай семьи хоронить своих умерших в полночь, при свете факелов.
   Когда Эйнсуорт гостил у преподобного Уильяма Серджисона, прадеда нынешнего владельца, капитана Чарльза Серджисона, в Кукфилде, он был так поражен местной романтической атмосферой, что записал:
   "Что за замечательный старый дом, в котором я побывал; какие чудные липы; какие рокарии; какие прекрасные старинные семейные портреты; какая резьба по камню; какие камины, с пылающими в них дровами; какие комнаты, подобные той, в которой спала королева Елизавета, - с причудливыми, богатыми гобеленами; какие "комнаты с призраками" и их истории".
   О старом особняке действительно ходит много историй, включая рассказы о "Дереве Судьбы", а некоторые связаны с призраками.
   Один призрак веками посещает Кукфилд Парк - призрак маленькой старушки; на главной аллее появляется призрачная карета, запряженная четверкой лошадей.
   Однажды, в 187... году, две мисс Серджисон сидели в гостиной и читали французские романы. Вдруг им показалось, что они услышали шум подъезжающей кареты, и одна из них позвонила в колокольчик, чтобы предупредить слуг.
   - Кто бы это мог быть? - сказала одна из них другой.
   Слуги направились к двери и выглянули наружу, но там никого не было видно, а на гравийной дорожке не было заметно следов колес.
   Маленькую старушку (которую они называли "бабушка") видели постоянно, и однажды одна из мисс Серджисон сказала своей подруге:
   - Должно случиться что-то ужасное.
   - Почему? - спросила подруга.
   - Потому что мы видели "бабушку"; она всегда предсказывает что-нибудь ужасное.
   Через неделю обе девушки уехали к своей тетке в Лестершир, и там обе сгорели заживо. Это печальное происшествие вызвало много разговоров.
   Некий полковник Ингрем арендовал этот дом, и вскоре устроил в нем большой прием. Вечером, когда гости собирались сесть за стол, появилась маленькая старушка, и ее видели все! Полагая, что она одна из гостей, женщины подбирали свои платья, пропуская ее, когда она шла по коридору.
   Дети полковника Ингрема как-то раз играли под деревом, когда к ним подошла "бабушка" и присоединилась к их игре. Они сначала хотели уйти, но она ласково заговорила с ними, и они остались. Пробыв с ними некоторое время, она исчезла.
   Четыре каноника Чичестерского собора предприняли попытку изгнать ее, устроив специальную службу в подвале, но единственным результатом стало то, что трое из них впоследствии умерли внезапной насильственной смертью.
  

ДВЕ САФФОЛКСКИЕ ИСТОРИИ

  

КОМНАТА АББАТА

   [Эта история была рассказана мне леди, принадлежащей к известной в Саффолке семье. Поскольку она попросила не называть ее настоящего имени, я назвала ее мисс Торн.]
  
   В некоем доме в одном из восточных графств есть комната, называемая "комнатой аббата", в которой должны были жить до самой своей смерти аббаты (когда дом этот был аббатством).
   Дом был построен в одиннадцатом веке. Подобно многим другим зданиям, построенным на церковных землях и принадлежавших ей вплоть до Реформации, оно имело репутацию одновременно проклятого и посещаемого, но этого мисс Торн не знала, когда отправилась туда с несколькими своими старыми друзьями, арендовавшими это место у его владельцев, пока те были за границей.
   Когда мисс Торн приехала, то обнаружила, что отведенная ей спальня была очень маленькой, на первом этаже, и хозяин извинился за это, сказав, что все остальные комнаты уже заняты гостями.
   - Но почему, дорогой, - спросила его жена, - ты не позволил мне поселить Мэрион в большой комнате, соседней с той, которую ты ей отвел?
   Ее муж только пожал плечами и ушел; в конце концов, было решено, что мисс Торн будет спать не в маленькой комнате, а в большой по соседству.
   В комнате аббата, как называлась большая комната, стояла причудливая старинная мебель, включая большую массивную старомодную кровать с четырьмя столбиками. В одном конце имелся большой шкаф, встроенный в стену. Он углублялся в стену примерно на фут и имел массивную железную задвижку, очень надежную.
   В первую ночь, когда мисс Торн спала в комнате аббата, ее разбудил такой сильный порыв ветра, что ей показалось, будто она оставила окно распахнутым настежь, а поскольку ночь выдалась холодная, она встала, чтобы закрыть и запереть его.
   К своему удивлению, она обнаружила, что окно не только плотно закрыто, но и заперто, а взглянув сквозь него на деревья, ясно вырисовывавшиеся в ярком лунном свете, она увидела, что ни одна ветка не покачивается, и ветра совсем нет.
   Она подумала, что это очень странно, но, поскольку очень устала, то снова легла в постель и уснула.
   На следующую ночь случилось то же самое, незадого до двенадцати. Она также осмотрела окно и дверь, но они оказались плотно закрыты, а снаружи, как и прежде, царило безветрие. Она вернулась в постель, но, едва успела лечь, как услышала шаги в коридоре по направлению к двери ее комнаты, а затем удаляющиеся от нее. Она снова встала, надела халат и вышла в коридор. Все было тихо, однако, увидев свет в комнате в другом конце коридора, которую занимала двоюродная сестра ее хозяина, она постучала, и ей открыла мисс Лоуз, бодрствующая, дрожащая от ужаса.
   - О, Мэрион, что происходит? - воскликнула она. - Как ты думаешь, в дом могли проникнуть грабители? Мне кажется, по коридору ходит толпа людей.
   Мисс Торн сказала ей, что тоже слышала звук шагов множества ног - слишком много для грабителей - и была уверена, что это нечто сверхъестественное.
   - Только не говорите об этом Нелли (хозяйке), - добавила она, - вы же знаете, какая она нервная.
   - О, она спит в новой части дома, - сказала мисс Лоуз, - она не слышит этот шум, кто бы его ни производил.
   На следующий день мисс Торн рассказала хозяину о случившемся. Тот улыбнулся.
   - Вы сами виноваты, - сказал он, - или, скорее, это вина Нелли. Вы сейчас спите в комнате с привидениями, и именно поэтому я попросил ее поселить вас в маленькой. Я, конечно, не стал говорить ей, почему; вам должно быть известно, что она боится даже своей собственной тени. Если ей сказать, что в доме водятся привидения, она не останется здесь ни на один день. А привидения в нем водятся на самом деле.
   - Могу я вернуться в маленькую комнату? - спросила мисс Торн.
   - Нет, к сожалению, - ответил хозяин. - Джонс приезжает сюда на выходные, он всегда останавливается в этой холостяцкой комнате. Но если вы не против остаться в большой до понедельника, то после его отъезда сможете вернуться в маленькую.
   Во время уикэнда ничего не случилось, и мисс Торн решила пока что остаться в большой комнате.
   Ко времени своего отъезда, она вполне привыкла к "ночным визитам". Выяснилось, что в комнате аббата когда-то произошло ужасное убийство. Жертва, пытаясь спастись от смерти, искала в ней спасения и пыталась выбраться через окно, но была настигнута своими преследователями.
   Ночь за ночью эта сцена разыгрывалась с ужасающим реализмом. Однажды вечером мисс Торн увидела, что все служанки собрались в одной большой комнате, так напуганные услышанным, что не смели пошевелиться.
   Жители Восточной Англии, как считается, отличаются крепкими нервами, и мисс Торн оставалась в комнате аббата на протяжении всего своего визита в аббатство. Более того, они ни словом не обмолвилась хозяйке о странных звуках. Тем не менее, она ничуть не жалела, когда снова смогла спать в обычной комнате, не тревожимой призрачными посетителям, какими бы необычными ни были ее переживания в комнате аббата.
  

СПРЯТАННЫЕ ШЕСТЬ ПЕНСОВ

  
   Одна дама сняла меблированный дом в Саффолке у вдовы, только что похоронившей ребенка. Вскоре после этого, когда дама сидела в гостиной, она увидела маленького мальчика, лет тринадцати-четырнадцати, пересекшего комнату, остановившегося напротив стола, на котором стояла посуда, и горько заплакавшего.
   Она встала и направилась к нему, собираясь утешить, но в этот момент он исчез.
   Это случалось несколько раз, пока, наконец, дама не написала хозяйке, рассказав ей о том, что видела. В ответном письме она прочла следующее:
   "Не будете ли вы так добры осмотреть стол с фарфоровыми украшениями и, если найдете на нем шесть пенсов, пожертвовать их в церкви в пользу бедных? Я дала ему шесть пенсов, чтобы он сделал это в прошлое воскресенье, когда ходил в церковь, но вместо этого он оставил их себе. Он рассказал мне об этом перед смертью, но я не знаю, где он их спрятал".
   Дама осмотрела стол, как ее просили, и нашла в маленьком фарфоровом кувшинчике монету в шесть пенсов. Она отнесла ее в церковь, и с того времени мальчик больше не появлялся.
   Это случилось лет десять назад. Дама, видевшая маленького призрака, рассказала об этом своей подруге (от которой я и услышала эту историю) и заверила, что это - чистая правда.
  

КОРОЛЕВСКИЕ ПРИЗРАКИ И ПРИЗРАКИ, ПОСЕЩАЮЩИЕ ТАУЭР И ДРУГИЕ КОРОЛЕВСКИЕ МЕСТА

  
   Более подходящее место для призрачных посетителей, чем Тауэр, трудно себе представить, и неудивительно, что на стенах Зеленой и Белой башен бывает иногда видна тень топора. Крики замученного Гая Фокса, доносящиеся со стороны Зала Совета, также бывают слышны в бурные ночи.
   Анна Болейн также "посещает" Тауэр; она медленно обходила его перед каждой казнью, после своей собственной
   Один из часовых, стоявший снаружи башни Мартина, увидел огромное животное, похожее на медведя, выходящее из ее двери. Он пронзил его штыком, застравшим в дереве двери, а потом в ужасе упал. Его отнесли в караульное помещение, где он пришел в себя настолько, что смог рассказать о случившемся, но через два или три дня скончался от шока, вызванного испугом. Его товарищ по караульной службе засвидетельствовал, что тот не был пьян и не уснул на посту. Он был найден в караульном помещении, дрожавшим от страха, мистером Эдмундом Ленталем Свифтом, хранителем драгоценностей Короны, также получившим ужасный опыт, о котором написал.
   Однажды, субботним вечером в октябре 1817 года, он сидел за ужином со своей женой, ее сестрой и маленьким мальчиком в гостиной ювелирного магазина, бывшего когда-то тюрьмой для Анны Болейн. Он только что предложил жене стакан вина, когда она воскликнула: "О Господи! Что это?"
   Подняв глаза, мистер Свифт увидел нечто цилиндрической формы, похожее на стеклянную трубку, толщиной примерно в его руку, парившую между столом и потолком. Казалось, в ней содержалась какая-то плотная жидкость, бледно-голубая, подобная летним облакам, постоянно перемещавшаяся внутри этого цилиндра. Это продолжалось около двух минут; затем фигура сместилась к сестре миссис Свифт, потом - к мальчику, мистеру Свифту, его жене, и замерла над ее правым плечом со стороны спины. Та присела и, обхватив себя руками за плечи, воскликнула: "Меня что-то схватило!"
   Подхватив стул, мистер Свифт бросился к фигуре и попытался нанести по ней удар, но стул угодил в стену позади жены. Затем он бросился наверх, в детскую, и рассказал няне о только что происшедшем. Слуги бросились в гостиную, и миссис Свифт рассказала им о случившемся внизу, пока ее муж рассказывал об этом наверху.
   Самым удивительным было то, что ни невестка мистера Свифта, ни его сын не заметили странной фигуры, когда она проплывала мимо них и останавливалась рядом.
   Мистер Свифт поместил заметку о случившемся в "Notes and Queries", 1860, и это послужило началом ряда публикаций на тему "Призраки Тауэра".
   Один из авторов сообщений отмечал, что подобное явление было зафиксировано в книге Роберта Дейла Оуэна "Граница миров", причем цилиндр при этом менял цвет с сероватого на синий, и в конце концов обрел контуры старика с белоснежными волосами и бакенбардами. Через некоторое время он снова превратился в цилиндр, который стал меркнуть, пока совсем не погас. Эта история была рассказана мистеру Оуэну бароном де Гюльденштуббе, который сам был свидетелем этого явления в своих апартаментах на улице Сен-Лазар, N 23, в Париже.
   Мистер Свифт был назначен хранителем драгоценностей Короны в 1814 году. Именно он спас регалии, когда Оружейная палата была уничтожена пожаром в 1841 году. Он занимал этот пост до 1852 года.
   Призрак королевы Елизаветы однажды явился в Виндзорском замке лейтенанту Э. Ст. Лейджер-Глину, 3-й батальон гренадерской гвардии, в 1897 году, при обстоятельствах, подробно описанных в "Дейли Мейл" от 9 февраля. Миссис Сидни Карр рассказала репортеру, что ее сын сидел в библиотеке Виндзорского замка, читая историю Дорсетшира, когда почувствовал чье-то присутствие и, подняв глаза, увидел женскую фигуру в черном платье, с черным кружевом на голове, спадающем на плечи.
   Фигура прошла мимо мистера Глина, направляясь в ту часть библиотеки, которая не была видна с того места, где он сидел, и он не обратил на нее особого внимания, полагая, что это кто-то из посетителей, читающих во внутренней комнате.
   Это было в четыре часа дня. Вскоре после этого появился служащий, чтобы закрыть библиотеку, и мистер Глин сообщил ему, что во внутренней комнате находится дама.
   - Но там никого нет, - заверил его служащий.
   - Наверное, она вышла через дверь, - сказал мистер Глин.
   - Там нет никакой двери, - сказал озадаченный служитель.
   Мистер Глин никому ничего не рассказывал об этом происшествии, пока его не спросил о нем мистер Холмс, библиотекарь, и тогда он подробно описал виденную им фигуру. Мистер Холмс заверил его, что тот видел призрак королевы Елизаветы, посещающий библиотеку. Декан Виндзора и несколько членов королевской семьи беседовали с мистером Глином на эту тему и проявили большой интерес к его рассказу.
   Достопочтенный мистер Глин, миссис Сидней Карр Глин, а также их сын дали разрешение на публикацию вышеприведенного факта. Говорят, что императрица Фредерика в детстве видела привидение в галерее, построенной королевой Елизаветой и использовавшейся ею в качестве картинной.
   Виндзор также преследует призрак охотника Херна, явившегося Генриху VIII и упрекавшего последнего в убийстве Анны Болейн.
   В Кенсингтонском дворце, как кажется, нет определенного призрака, но комната, в которой королева Мария умерла от оспы, имеет репутацию посещаемой. Это, вероятно, объясняется тем, что после ее смерти король Вильгельм благочестиво держал ее запертой, и она оставалась в таком состоянии в течение семидесяти или даже более лет.
   Сент-Джеймсский дворец может похвастаться подлинными историями о привидениях, относящимися, правда, не к самим королям, а к их любовницам.
   Некая мадам де Боклер, бывшая любовницей Якова II, водила искреннюю дружбу с герцогиней Мазарини, одной из многочисленных любовниц Карла II. Обе занимали апартаменты в Уайтхоллском дворце, но по причине пожара переселились в Сент-Джеймсский дворец, где жили, утопая в роскоши.
   Постепенно, с течением времени, их отодвигали в сторону, давая дорогу другим, и, как следствие, они искали утешения в обществе друг друга.
   Они часто беседовали о возможности существования привидений, и даже заключили соглашение, что, если они существуют, та из них, кто умрет первой, должна вернуться на землю и рассказать оставшейся то, что ей станет известно о будущей жизни.
   Герцогиня Мазарини сильно заболела, ее жизни угрожала опасность, и мадам де Боклер напомнила ей об их договоре. Примерно через час после этого герцогиня умерла, но многие люди в комнате слышали их разговор.
   Несколько лет спустя мадам де Боклер, беседуя с подругой, сказала, что не верит в жизнь после смерти, поскольку считает доказательством этого несуществования отсутствие появления ее подруги.
   Несколько месяцев спустя, мистер Т. М. Джарвис, который рассказывает эту историю в небольшой книжке, носящей название "Истории о привидениях", случайно оказался в доме подруги покойной герцогини. Он и его хозяйка как раз садились играть в карты, когда пришло известие, что мадам де Боклер больна и просит последнюю прийти. Придя во дворец, она увидела больную женщину, сказавшую ей, что та видела свою дорогую герцогиню Мазарини.
   Она увидела ее в углу комнаты; та стояла там совершенно такой, какой она привыкла видеть ее при жизни.
   Призрак сделал небольшой круг по комнате, казалось, не касаясь пола, после чего остановился рядом с каким-то индийским сундуком.
   Указывая рукой на какой-то предмет мебели в комнате и глядя на мадам де Боклер, призрак сказал: "Запомните, между двенадцатью и часом ночи вы будете со мной", после чего исчез.
   Посетительница мадам де Боклер и ее служанки делали все возможное, чтобы успокоить ее, но, увы, тщетно. Было почти двенадцать, когда они увидели, что лицо ее внезапно изменилось, и услышали ее крик: "О, как у меня заболело сердце!"
   Примерно через полчаса сердце ее перестало биться, и ничто не могло возродить ее к жизни. Мадам де Боклер ушла в тот мир, куда ее подруга отправилась раньше нее, в то самое время, которое предсказал призрак.
   Хэмптон Корт занимает первенствующее место по количеству посещающих его призраков. От пяти знаменитых тюдоровских привидений до больших красновато-коричневых пауков, которые, как считаю местные жители, каким-то таинственным образом связаны с судьбой кардинала Уолси; его преследуют многие жуткие обитатели, включая королеву Екатерину Говард, которая с шумом проносится по "галерее призраков" в канун Дня Всех Святых.
   Екатерина Арагонская прохаживается по коридору перед своими покоями. Некая дама, у которой в Хэмптон Корте были апартаменты, написала отчет о своей встрече с призраком в "Семейном журнале Касселла", за август 1894 года, в котором рассказыват следующее.
   "Апартаменты, в которых я сейчас пишу, находятся рядом с "галереей призраков", и я отчетливо слышала в ней громкие крики глубокой ночью, которые, как полагают, издает тень королевы Екатерины Говард, чей беспокойный дух все еще блуждает по этой длинной галерее, по правую сторону Большой Королевской лестницы. Эта галерея заперта, сюда не водят посетителей, ее можно посмотреть только избранным и по особому разрешению... Высокая фигура, одетая во все белое, направлялась к королевской часовне, но, приблизившись к двери, поспешно вернулась назад, с выражением крайнего страдания и отчаяния на лице, издавая нечеловеческие стоны, после чего скрылась в дверном проеме, ведущем к Королевской лестнице.
   Эти стоны постоянно слышны и по сей день, особенно в безлунные ночи осенью, когда царственные тени кажутся особенно беспокойными. Они не причиняют никому никакого вреда, кроме того, что тревожат обитателей апартаментов, гости которых, услышав эти стоны, стараются как можно скорее покинуть дворец, придумывая для этого самые невероятные причины. Мы можем слышать постоянные истории о том, что кто-нибудь слышит необычные звуки. Кого-то преследуют шаги, кому-то стучат в дверь, за которой никого не оказывается, и тому подобное".
   Слуги этой дамы часто жаловались, что слышат шаги, словно кто-то ходит по их комнатам. Кухарка и горничная видели высокую даму, одетую во все черное, в платье с длинным шлейфом и "сияющим неземным светом" лицом, входящую в королевские покои, но дверь при этом не открывалась. Она держала в руке свечу и, казалось, скользила вниз по лестнице. Служанки с криками бросились к своей хозяйке; кухарка на следующий день уволилась.
   В книге также рассказывается, как однажды молодая девушка попросила разрешения переночевать в "Голубой комнате" Хэмптон Корта. Ее желание было исполнено, она удалилась в нее на ночь и вскоре крепко уснула.
   Около двенадцати часов ее разбудил страшный шум в соседней комнате, двери, разделявшие две квартиры, сильно затряслись. Слышались шаги, громкий звон бокалов, там, кажется, царило веселье.
   Она не смела пошевелиться и лежала без сна, дрожа от ужаса. Внезапно комната наполнилась голубым туманом, и фигура в шуршащем белом платье встала над ней; она чувствовала на щеке ее ледяное дыхание, напоминавшее порыв холодного ветра.
   Но, пожалуй, самый жуткий случай произошел с самой дамой.
   Однажды ночью она внезапно проснулась, почувствовав, что около ее постели кто-то стоит, а у нее под головой отсутствует подушка. Потом это склонилось над кроватью, словно бы пристально вглядываясь в нее, и надавило на пружинный матрас. Было совершенно темно, она была скована ужасом, так что не могла пошевелиться, чтобы зажечь свечу.
   Миссис Рассел-Дэвис однажды посетила дворец с целью узнать как можно больше о королевских призраках и поделилась затем своими впечатлениями с "Пограничьем". Она имела контакт с королевой Екатериной Говард и долго беседовала с ней, а также с Джейн Сеймур, которую видела сидящей в комнате с гобеленами перед камином. Призрак последней сообщил ей, что он бродит по Хэмптон Корту в неугасающей надежде вернуть сына. "Он родился здесь и здесь остался, - добавил он, - но нас разделяет море крови".
   Белая Дама Гогенцоллернов и Габсбургов известна всей Европе. Это - призрак женщины в белом траурном одеянии, являющийся всякий раз, когда кому-нибудь из Гогенцоллернов, царствующей семье Пруссии, грозит смерть; иногда она предвещает смерть кого-нибудь из Габсбургов.
   Нет согласия в том, кем именно она была при жизни - Агнессой, графиней Орламюнде, Бертой Розенберг или принцессой Кунигундой, вышедшей замуж за Оттокара II Богемского. Агнесса была убийцей, влюбившейся в бургграфа Нюрнберга Альберта (Гогенцоллерна), имевшего прозвище "Красавца", намного моложе ее. Когда она заигрывала с ним, он сказал, что на ее пути "стоят четыре глаза", имея в виду глаза ее родителей, но она приняла эту фразу на счет своих детей и убила их, воткнув им в головы серебряную шпильку. Альберт пришел в ужас, узнав о ее жестоком поступке, и она отправилась в паломничество в Рим, чтобы искупить свое преступление.
   Берта была женой Джона Лихтенштейна, грубо обращавшегося с ней. После его смерти она остаток жизни посвятила заботам о сиротах и всегда носила белое траурное одеяние.
   Кунигунда была второй женой Оттокара II Богемского, после того как тот развелся со своей первой женой, Маргаритой, дочерью Леопольда VI Австрийского.
   Зафиксировано много случаев появления Белой Дамы. Об одном из них рассказал придворный проповедник, Джон Вольфганг Рейч.
   "26 августа 1678 года, - сообщает он, - маркграф Эрдманн, Филипп Байрейтский, возвращался с верховой прогулки в свой дворец, когда его лошадь встала на дыбы во дворе, в нескольких шагах от ступеней, и сбросила принца, умершего через пару часов. Предзнаменования появились незадолго до его смерти. Белую Даму видели в кресле принца; его лошадь, всю предшествовавшую неделю, по временам вела себя так, словно она взбесилась".
   Белая Дама появлялась перед смертью Фридриха Вильгельма III, в 1840 году, и снова в 1861 году, перед смертью Фридриха Вильгельма IV. Ее часто видели стражники, незадолго до смерти кого-нибудь из королевской семьи.
   Виконт д'Арлинкур приводит несколько описаний ее внешности. Екатерина, жена короля Вильгельма Вюртембергского, сестра императора Николая, лежала больная в постели, говорит он, когда дверь комнаты распахнулась, точно от порыва ветра.
   - Закройте дверь! - сказала королева.
   Придворная дама, читавшая ей вслух, встала, собираясь исполнить приказание. Когда она, закрыв дверь, повернулась, собираясь вернуться на прежнее место, то увидела Белую Даму, сидящую в ее кресле. Через два дня (9 января 1819 года) королева умерла.
   Эрцгерцогиня Мария Луиза, вдова Наполеона, рассказала виконту д'Арленкуру, что Белая Дама всегда появлялась в императорском дворце в Вене перед смертью члена австрийской королевской семьи. Она добавила также, что ее бабушка, королева Сицилии, однажды имела беседу с некой благочестивой монахиней, предсказавшей, что ее дочь будет счастлива, но умрет, когда ей исполнится тридцать пять лет.
   Эта дочь, вышедшая замуж за эрцгерцога Франциска, должным образом взошла на трон, но однажды, когда ей было тридцать пять лет, ее собственная дочь, императрица Бразилии, в ужасе воскликнула: "За вашим креслом я вижу... вижу..."
   - Что ты видишь, дитя мое? Говори.
   - Белую Даму.
   - Она пришла не за тобой, дорогая, - сказала императрица, - а за мной.
   Она умерла на следующий день.
   Рассказывают, что однажды некий молодой гвардейский офицер сказал своему полковнику, что видел, как Белая Дама скользила по одному из коридоров дворца, когда он стоял там на ночном дежурстве.
   Полковник довел этот факт до сведения кайзера Вильгельма II, который немедленно послал за офицером и допросил его.
   - Как выглядела эта леди? Она была высокой или нет? - спросил он.
   - Она была высокой, Ваше Величество.
   - Как она была одета?
   - На ней была белая нижняя юбка с белым лифом, на голове - белый чепец, а поверх него длинная белая вуаль.
   - У нее было что-нибудь в руках?
   - О, да, Ваше Величество.
   - Что у нее было в правой руке?
   - Подсвечник.
   - А в левой?
   - Коробка спичек.
   - Достаточно, - сказал кайзер. - Я ничего не хочу больше слышать о Белой Даме. И примите мой совет: не всматривайтесь особенно пристально по ночам в коридорах дворца. Иначе вы можете увидеть и других дам, одетых в белые юбки и корсажи, с подсвечниками и коробками спичек в руках.
   У королевского дома Баварии имеется "Черная Дама", которая появляется, - подобно Белой Даме в Берлине, - перед смертью кого-нибудь из членов семьи. Леди Бломфилд, жена посла в Вене, рассказывала, как однажды некая фрейлина спросила королеву Терезу Баварскую, дает ли она кому-нибудь аудиенцию в этот день. Услышав "нет", она сказала, что в приемной ожидает дама в черном.
   Королева послала своего брата поговорить с этой дамой; он вернулся и сказал, что та исчезла, стоило ему только приблизиться к ней.
   Королева, чувствовавшая тогда себя превосходно, собиралась ехать в Мюнхен. Она прибыла туда в пять часов пополудни, заболела холерой и скончалась в одиннадцать часов вечера.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"