... Она вышла и вдохнула холодный воздух. Четыре утра, на улицах никого. Мороз сковал все вокруг сверкающим инеем, а замерзшие лужи блестели, точно разбитые зеркала. Она ускорила шаг, потом побежала, быстрее, еще быстрее. Ледяной ветер пронизывал одежду насквозь, но она не останавливалась и не собиралась возвращаться. Несколько стаканов водки, которые она выпила перед тем, как выйти, чтобы согреться, при каждом ударе кроссовок о землю звоном отдавались в голове. Она старалась не думать ни о чем, иначе тяжелее становилось бежать. Она просто не моргая смотрела прямо вперед, в перспективу уходящих вдаль горящих фонарей. Глаза слезились от холода, но ее ноги продолжали двигаться в такт биению сердца. Не думать. Только не думать.
Несколько дней, что она провалялась дома под одеялом, слишком расслабили ее. Отпуск, который она взяла на работе, подходил к концу. Впрочем, ее начальник сам настаивал на том, чтобы она отдохнула, но она знала, что еще несколько дней дома в одиночестве - и она сойдет с ума. Ее бывший звонил несколько раз этим вечером, но она просто сидела и смотрела на мигающий экран телефона. Она не брала трубку, не хотела ворошить прошлое. Вообще-то в последнее время она не брала трубку вообще. Кто бы ни звонил.
Она перебежала через улицу и повернула к дому. Приостановилась, чтобы перевести дыхание. Поправила шарф. Взглянула на часы. Уже пять. Через три часа ей нужно будет явиться на прием. Спать так и не ложилась, ну и черт с ним. Все равно спать она не могла уже больше недели. Сутками она лежала в кровати, стараясь не думать ни о чем, но заснуть просто не могла. Потому что мысли лезли в голову, мысли о друзьях, о родителях, о том, чего в этой жизни она, возможно, никогда не получит. Не помогали ни снотворное, ни антидепрессанты. Оставалось только напиться.
Ей ничего не хотелось, и хотелось всего одновременно. Она не желала видеть никого из близких и друзей, но при этом ей постоянно хотелось расплакаться оттого, что она одна. Она перестала видеть смысл в жизни, но при этом жалела, что не жила как следует, на полную катушку, не вытворяла все, что ей хотелось, когда была возможность... Вместо того, чтобы глотать таблетки, она пила водку, запершись одна в своей комнате и глядя на мобильный телефон, заклиная его, чтобы он зазвонил.
А когда он звонил, не брала трубку.
Ее разрывали противоречия и от этого голова болела еще сильнее. Она взбежала по ступенькам и отряхнула снег с кроссовок.
Ключи звякнули о металлическую дверь. Кроссовки ударились о стену, спортивная куртка упала в угол. Тапочки прошлепали в сторону ванной.
Она быстро приняла душ и переоделась. Сварила крепкий черный кофе. Сидела на кухне и пила его, глядя в темный экран телевизора. За окном уже рассвело. Она собрала необходимые документы и сунула их в сумку. Застегнула пальто, снова вышла из квартиры, заперла за собой дверь и ее каблуки застучали по ступенькам подъезда.
Она медленно шла к площади, вдыхая холод до боли в носу, и не могла надышаться. Зачем-то закурила сигарету, хотя курить совсем не хотелось. Она боялась, что ей не представиться больше возможности. Курить, дышать чистым воздухом... Чего из этого ей больше хочется, она тоже не знала.
Потом она спустилась в подземку. Она вглядывалась в лица каждого из окружающих ее людей. Ей все хотелось найти хоть кого-то, кому, возможно, было бы хуже, чем ей. Но все лица были непроницаемы, точно маски, а потому она почувствовала себя еще более несчастной.
Она ощущала себя песчинкой в океане, подхваченной потоком воды. Вот ты есть, и вот тебя уже нет. И никто не заметит.
От осознания этого ком подступил к горлу и ей стало тяжело дышать. Она задыхалась. Ее тошнило. Может, от выпитой ночью водки, может, ей просто стало плохо. Наконец, ее остановка. Она выскользнула из вагона и выбежала на улицу, пытаясь отдышаться. Постояла немного, прислонившись к колонне на выходе. Достала из кармана таблетки и выпила сразу две.
Она не хотела идти дальше. Она не хотела знать, что ее ждет. Все, или ничего. Потому-что скорее всего - ничего.
Но и существовать, как эти последние недели, становилось невыносимо. Поэтому она заставила себя двинуться дальше. Каждый шаг давался ей с трудом, каждый шаг приближал ее к черте. Она подошла к стеклянным дверям, и они расползлись в стороны, пропуская ее.
На часах было ровно восемь. В приемной было пусто.
Не раздеваясь, она быстро прошла к лифту, потом по пустому коридору, но перед дверью кабинета остановилась. Прикоснулась к ручке двери. Вздохнула, стараясь успокоить сердце. Потом, наконец, вошла. Прошла к столу и молча села на стул.
Врач кивнул, увидев ее, и протянул ей результаты томографии. Ее руки дрожали, когда она взяла их со стола.
На секунду в кабинете воцарилась звенящая тишина, будто у нее внезапно заложило уши. Она закрыла глаза и мысленно обратилась ко всем высшим силам, какие только могла себе представить. Она вслушивалась в эту идеальную, чистую тишину. Время на мгновение остановилось.
Вот он, момент, который решал все.
Она открыла глаза и взглянула на белый, испещренный знаками лист. По ее щекам покатились слезы.