Я не исправляю ошибки и не привожу цитаты с неправильными, на мой взгляд, фразами. Передо мной всего лишь черновики, а потому нет дела до пропущенных запятых, лишних местоимений или повторений одного и того же слова в соседних предложениях.
Я не примеряю корону Белинского, не стремлюсь к лаврам "великого критика". Единственная задача — описать мои впечатления от рассказов финала и раскрыть подоплёку тех или иных оценок.
И главное, как и писал два месяца назад в соответствующем разделе, у конкурса сложнейшая для раскрытия тема из заявленных на "Самиздат". Если в других случаях достаточно разместить "гладкий" текст с нужными маркерами для того, чтобы претендовать на выход в финал, то "Ярость идеи" задаёт скорее не то о чём писать, но ещё и КАК писать.
Ладно, хватит предисловий! Пришло время оценивать, насколько каждый из участников смог вывернуть себя наизнанку, насколько смог "зажечь" читателя отстаиваемой идеей.
Всем успехов, а кому-то победы!
Духофон Эдисона — Inspektorpo...
Рассказ — агитационный плакат о вреде наркотиков.
Великий изобретатель Томас Эдисон всю жизнь увлекался спиритизмом, скупал оккультные книги и состоял в теософских обществах, но вот доказать существование мира духов так и не смог.
А что ещё способно уязвить гордость "человека науки", как не поражение в состязании с "дикарями"?!
Какой-то гаитянский некромант может, а я, инженер с тысячами патентов, нет?!
Вот и Эдисон спускается в клоаку Нью-Йорка, разыскивает в самом грязном притоне осоловевшего от опия колдуна и жадно приникает к источнику Знания.
Всё остальное — дикий трип одурманенного наркотиком сознания.
Тут и смесь кровавых ритуалов вуду с паропанковскими некрофонами, и дьявол, откликнувшийся на призыв, и псевдодух псевдоубитого соратника, стращающий Эдисона ложными воспоминаниями о несовершённом злодеянии (Дунуидди, к слову, реальный человек, который в 1871 году ещё даже не родился).
Благо, под конец герой осознаёт нереальность происходящего и клянётся отныне заниматься только чистой наукой.
Увлекательная история. Читается на одном дыхании, финал непредсказуем, а герой и декорации выпуклы и реальны.
Одна проблема... Идея-то у Эдисона есть, вот только ярости в ней как в биологе, препарирующем лягушек ради блага человечества. Слишком уж легко, походя, как в ходе обычного эксперимента убивает Эдисон своего подручного. До Раскольникова с его рефлексией Эдисону как до луны.
Потому и я, как читатель, идею вижу, а вот ярости... Ярости к её отстаиванию или отрицанию автор во мне так и не зажёг.
P.S. но за пропаганду вреда наркотиков — отдельный плюс :)
Штормовой Тринидад — Ал С.
Думал, подобные чувства во мне никто уже не разбудит. Прочитал рассказ и словно вернулся на много лет в прошлое, в день, когда впервые увидел "Голубую бездну" Люка Бессона.
И там и здесь эмоциональная, до срыва, история о людях, которым море стало дороже жизни, просолило насквозь, шаг за шагом подводило к безумию, к одержимости, к желанию выйти за пределы возможностей нормального человека.
Разница одна. Французы штурмовали глубину. Американец же покоряет высочайшую волну.
Но везде их ждёт одна и та же загадка. Сирена, русалка, дух моря, нереида, которая дразнит, соблазняет, не даёт задуматься и оглянуться назад.
Интересно выстроен сам текст. Несмотря на обилие сёрферских терминов, глаз не запинается как на ухабах; ты словно понимаешь их на инстинктивном уровне, хотя и не сможешь разъяснить другому.
Недостатки? Значимых нет. Образность иногда зашкаливает, вызывает обратную реакцию. Диалог с "русалкой" представляется излишним, разрушающим магию; словно великую силу природы свели к обычной нф-инопланетянке. Впрочем, таких моментов немного.
Вывод?
Безоговорочное соответствие теме конкурса. Ты не просто наблюдаешь со стороны, но на пятнадцать минут сам превращаешься в героя, сливаешься с его мыслями и чувствами, почти делаешь шаг к Бездне.
О чем молчала бабушка — Андрощук И.К.
Небольшой рассказ с перевёртышем в конце.
Отлично бы смотрелся на конкурсе о путешествиях во времени или альтернативной истории. А если текст "подсушить" (благо на сюжет работает только последняя треть рассказа) — вышел бы знатный претендент на победу в состязании миниатюр с неожиданной развязкой.
В этом и проблема.
У нас-то конкурс об идеях, сжигающих душу дотла, а вот они в истории выписаны... для галочки, не несут самостоятельной роли и служат предлогом для финального кунштюка.
Главный герой изобретает машину времени в смартфоне и решает "слетать" в 37-ой год, чтобы собственноручно казнить деда, палача УНКВД. Рискуя не родиться на свет. При этом само действие происходит в "альтернативной" версии Москвы, что намекает на других путешественников, которые закрутили немало временных парадоксов.
Казалось бы — широкое поле и для "ярости", и для "идеи". Вот только рассказ ведётся от лица скептически настроенного друга нашего "мстителя", а потому читатель воспринимает Павла Бурина его глазами, видит эксцентричного чудака, а не идеалиста, готового пожертвовать собой ради жизней тысячи с лишним человек.
Саркастический финал с растяпой-киллером и бабушкой-вертихвосткой лишь подкрепляет впечатление.
Повторюсь, на другом конкурсе история бы заиграла, благо и текст вылизан чуть ли не идеально, и интрига есть, и неожиданная развязка в наличии.
Вот только "ярость идеи" раскрыта максимум пунктиром.
Робот — Бородкин А.П.
Айзек Азимов, придумав "законы робототехники", в последующие годы искал в них изъян. Наиболее удачная попытка — заменить определение "человека", исключив из него одних и добавив других.
По этому же пути идёт и робот в одноимённом рассказе А.П. Бородкина. Убивает нанимателя и встраивает микросхемы в его тело. Формально: человек функционирует, работает на прежнем месте, выполняет социальные обязанности. Исчез лишь механический робот, гением подпольной хирургии перемещённый в бренное тело ради сомнительной возможности приблизиться к человеческому естеству и в мелочах.
На этом дань Азимову с его "Роботами зари" и "Двухсотлетним человеком" считается отданной, и автор ступает на путь собственной истории.
А вот с нею проблема.
Разумеется, затея терпит крах.
Робот, который любил обычную девушку и стремился "жить и чувствовать", превратился в маньяка-человеконенавистника, меняющего тела как перчатки ради ответа на единственный вопрос: "Почему люди не любят друг друга?"
Странный вопрос. Тем более от робота, существа логически мыслящего и вроде бы понимающего, что все люди разные, да и точного, математически выверенного определения любви никто пока не сформулировал. Ну да ладно, спишу это на "бракованное тело" директора медицинской клиники.
Одно непонятно: зачем Эдгар убивает священника? Ведь ещё в начале исповеди он подмечает мелкие детали в поведении святого отца и понимает, что тот не тянет на образец нравственности и человеколюбия. А значит, обладание его телом не приблизит робота к ответу на Вопрос.
Странное впечатление от рассказа...
В азимовском "Двухсотлетнем человеке" Идея была, и робот жертвует ради неё бессмертием. У Эдгара же Идеи нет, ему просто передался человеконенавистнический настрой предыдущего владельца тела.
Изрекаемое время от времени: "Я должен помочь людям", — больше тянет на самооправдание, чем на Идею.
Вывод: рассказ хорош (странно было бы ожидать иного от финалиста, победившего на самосудном этапе), но вот Идея, если и есть, то весьма недожаренная, с кровью.
Узник Ахерона — Велич Р.
Простите, но при всех достоинствах (и редкости жанра "биопанк") ваш рассказ не отвечает теме конкурса. Ярости, экшена, слепящих красок в произведении хватает, но простого упоминания любви\ненависти, как мотивации героя, для Идеи недостаточно.
Иначе на конкурс можно было бы подать любой рассказ.
Необъявленная война — Ворожцов Д.А.
Рассказ — иллюстрация совета, вычитанного некогда в "Кама-сутре".
Не помню дословно, но смысл Идеи в следующем: в жизни человеку должно стремиться к реализации себя в трёх направлениях: духовного поиска, мирского успеха и удовлетворении чувственных желаний.
Достойный человек совершает деяния, которые помогают ему идти сразу по трём путям, или по двум, или по одному. Но не совершает того, что способствуя одной цели, вредит двум остальным.
Герой рассказа, склонившись под ударами судьбы, посвящает себя исключительно лени и наслаждениям, которые в силу его склонностей выливаются в бесконечные сеансы онлайн-игр на фоне деградации элементов социализации и духовного развития.
Ужас и потрясение от хоррор-встречи с Ленью во плоти возвращают его на путь истинный, но герой вновь не может найти баланс: из игромана становится одержимым трудоголиком, в финале ставящим планету на грань Апокалипсиса.
Достойная иллюстрация старой философской Идеи.
А за веру автора в силу "печатного слова, способного поднять человечество на борьбу с собственными недостатками" — отдельный плюс.
Проигравшие — Голышев Г.
Интересная мысль с переселением душ, которая заканчивается ровно в тот момент, когда уже можно было бы выпускать на сцену Идею. А так... декорации возвели, актёров загримировали, расставили по местам, но перед звонком к началу выяснилось, что сценарист ограничился перечнем действующих лиц и первым актом.
Хорошо, пусть все мы "потомки нацистов", но дальше то что?
В чём Идея?
У Андрощука герой, узнав о деде-палаче (его персонаж, кстати, поспорил бы с вами об определении "поколения невинности"), хотя бы построил машину времени и решил пожертвовать собой ради тысячи незнакомцев, а тут... попьянствовали и забыли.
Неподвижность — Дмитриева Н.
Рассказ тягучий, будто сон. Вязкий словно клей "Момент". И одуряет под конец не меньше.
Призрак девушки отпущенные сорок дней скитается по Земле, выстраивая из осколков воспоминаний потерянную реальность, но под конец осознаёт собственную смерть и покоряется неизбежному. А может, наоборот радуется предстоящему процессу гниения, ведь по сравнению с тремя годами паралича быть съеденной червями — хоть какое-то движение.
Автор не даёт однозначных ответов, словно предлагает каждому отыскать запрятанные смыслы.
В том и проблема. На этом конкурсе оценивают умение писателя зажечь читателя конкретной Идеей, а не опускать глаза долу, ковыряя землю носочком туфельки: "Ну, я что-то написала, а вы сами разберитесь".
Подобных отмазок "через губу на отвали" у наших прозаиков итак валом. Может в этом и кроется проблема современной не-развлекательной литературы? Авторам либо нечего сказать и они маскируют это загадочным молчанием, либо они не способны выразить Мысль и донести её до читателя.
Не знаю. Думаю, ответа не появится, да и спор вечен. Всё равно, что мирить двух любителей живописи, один из которых обожает Поленова, а другой боготворит Малевича. Первый с пеной на губах защищает классическое искусство, а второй убеждает, что творить, без привнесения в ремесло нового и непонятного простофилям, попросту нельзя.
Но именно на этом конкурсе я — простофиля, который ищет яркую мастерски огранённую Идею, поданную так, чтобы дух захватило от восторга.
St. Louis — К.Марсо
"Хочу быть как все".
Вполне себе Идея, особенно для девятилетнего мальчика, затюканного сверхзаботливой мамашей, залеченного от несуществующих болезней до такой степени, что симптомы реального смертельного недуга малец прячет от родных.
Вдохновлённый байками полубезумного дяди-сектанта паренёк вместе с подружкой строит на свалке ракету из ржавого кузова автомобиля, гвоздей и скотча. Мечтает долететь до Бога и вымолить нормальную жизнь. Со школой, друзьями и вменяемыми родителями. Такую, какая до чёртиков обрыдла окружающим.
Автор следует путями Брэдбери, а потому финал кому-то подарит надежду, а кого-то утопит в печали. Первые скажут, будто Чарли, утерев неверующим нос, улетел на чудесной ракете. Вторые сочтут заключительную сцену последним миражом сознания, угасающего от кровоизлияния в мозг.
Решайте сами. На мой взгляд, рассказ и теме соответствует, и написан талантливой рукой.
Три этажа сверху — Ковалевская А.В.
Учительница рисования, а по совместительству писатель (в жанре альтернативной истории?) вместе с группой учеников попадает (ох уж эти попаданцы) в другой мир (иное время). Женщина сразу же назначает себя вождём, с прилежанием Робинзона составляет описи полезных для выживания в лесах и на болотах вещей, защищает малышей и девушек от посягательств "банды старшеклассников".
История живая, динамичная, читается запоем. Недоумение вызывает лишь фиксация героини на возможных изнасилованиях. Чуть ли не в каждом абзаце вроде бы взрослый человек ожидает: вот прямо сейчас ворвутся пьяные выпускники и как давай...
Под конец я заподозрил: автор держала в уме сюжет для разудалого японского хентая, но силой воли обуздала фантазию и написала занимательный survival с элементами action-adventure.
Не хочу рассуждать на тему: ведут ли себя подростки в критических условиях именно так, а не иначе. При желании, можно найти примеры как самопожертвования, так и крайней низости.
Другое дело, что Идея в этом занимательном рассказе если и присутствует, то не превалирует. Выживание — задача важная, но всё же лишь "задача".
Такая же, как у Робинзона или виртуального аватара из "Don't Starve".
Интерлюдия
Разочаровывает меня конкурс. Неподъёмной оказалась тема для некоторых авторов "Самиздата". Видимо, для многих непривычно, когда требуют не глубокомысленного молчания за красивым текстом, а факела, пылающего в ночи и собирающего вокруг себя людей.
Авторы напоминают российских оппозиционеров: вроде бы они и призывают к чему-то, и говорят не всегда глупости, но зажечь народ Идеей не способны. Их сердца не пылают, а потому и сами они не вдохновляют окружающих на Поступок.
Так, лишь на ленивое ворчание в блогах...
Сын луны — Львова Л.А.
В очередной раз попалось произведение, в котором Идея не сияет как бриллиант в короне английской королевы, а запрятана далеко, глубоко, под тоннами смыслов, как вожди кочевников в курганах.
И вот, всё заново: вместо того чтобы воспылать праведной яростью или отвернуться в отвращении, приходится брать лупу и выискивать "послание" автора.
"Неизбежность наказания".
Угадал?
Мистический сюжет закручен мастерски, хотя и вызывает ассоциации с бразильско-индийскими сериалами. Случайные на первый взгляд люди, в финале приходятся друг другу родственниками или знакомыми.
Бандит из "лохматых девяностых" убивает "челноков", но когда привозит деньги к любовнице — умирает от её руки, ведь среди неудачливых коммерсантов была подруга его пассии. Та удочеряет здорового ребёнка погибшей и оставляет в интернате второго, инвалида.
Повзрослевшая, вышедшая замуж девушка разыскивает брата и находит его "душу" вместе с "душой" убийцы их матери. "Живые мертвецы" забыли прошлое, ютятся отшельниками в степи и промышляют знахарством. В финале Бог, Рок или судьба сводят героев трагедии перед инфернальным телевизором, открывают читателям правду и наказывают убийцу. Занавес.
Увлекательно, не оспоришь. Пока не дочитаешь — не оторвёшься, вот если бы ещё Идея звучала, а не пряталась в тени саспенса и мистической атмосферы. Если бы автор вырвала её из груди как сердце и взметнула к ночным небесам, освещая нам путь... но... наверное, в другой раз.
Рейтинг — Макдауэлл А.К.
Занимательный псипанковский нуар.
Псионик-детектив страдает от чувства вины за нераскрытое в прошлом дело, его мучают духи погибших детей и приступы ярости, которую он, словно чуму, подцепил от сбежавшего маньяка. Случай выводит на след и месть... яростна, не спорю.
Вот только ситуация с рассказом аналогична "Узнику Ахерона". Месть, желание раскрыть "висяк", жестоко покарать маньяка — скорее мотивы, что направляют героя по линии сюжета, а не Идеи.
Ну не станете же вы утверждать, что любой детективный роман — это роман с Идеей?
Понимаете?
Желание отмстить — лишь мотивация героя. Но вот если бы тот на протяжении рассказа пестовал мысли о необходимости карать закоренелых и неисправимых преступников в обход закона, раз уж тот не справляется, то это стало бы идеей.
Банальной, затёртой, но Идеей.
Ночной звонок — Потанина П.А.
Порекомендовал рассказ паре знакомых и собрал ворох мнений о том, как обойти ограничение "системы" на производство денег. Резюмирую: герою стоило пожелать золота и бриллиантов из тех, что ещё не добыты человеком и "томятся во глубине сибирских руд".
Если серьёзно, то идея хоть и напоминает библейскую притчу "о талантах", но как и все подобные истории до сих пор актуальна. Как раб, закопавший возможности в землю, был в итоге наказан, так и добрый волшебник, накапливающий силу впустую, рискует превратиться в ведьмака-разрушителя. А когда помаленьку творит благие дела — все довольны.
P.S. кстати, на "Лит-Эpe" сейчас идёт конкурс новогоднего рассказа, обещают сборник опубликовать. Если вашу историю слегка "расцветить" мандариново-ёлочной атрибутикой — выйдет серьёзный претендент на победу.
Пропал без вести — Прудков В.
Ян Шубин мечтал изменить судьбу: родиться весной, на тысячу лет раньше, стать китайским императором и жить вечно.
Иногда очень-очень сильного-пресильного желания достаточно, чтобы тебе явилась "китайская машина времени" и исполнила мечту.
Занимательно, хотя Идея запрятана чересчур уж глубоко, да и ярости в ней нет. На первый взгляд, ленивый бобыль-мечтатель получил, что хотел... и всё. На второй, напоминает эпизод из "Матрицы", когда один из повстанцев умоляет агента Смита в обмен на предательство подключить его обратно к системе. И наплевать, что матрица — обман, что он забудет реальный мир, но зато "снова почувствует вкус бифштекса с вином".
Можно ли считать это полноценной жизнью?
Решайте сами.
Каштан — Суржиков Р.
Капитан Гончаров командует войсковой операцией по эвакуации гражданских в условиях некой эпидемии и допускает фатальную ошибку: вместо того чтобы взять под контроль телепортацию с планеты — разрешает людям действовать по собственному усмотрению.
Результат похож на проспекты наших городов в час пик: сотни машин с единственным человеком внутри блокируют дороги и все стоят без движения в бесконечной пробке. А десятки тысяч, зажатые в автобусах, не могут из-за них добраться на работу.
Так и в рассказе: группа заражённых, но ещё не безнадёжных колонистов застряла на планете из-за того, что эгоисты телепортировались поодиночке и истратили все навигационные "ключи".
На удивление, мне встретился рассказа аж с двумя Идеями. И весьма яростными.
С одной стороны — самовлюблённый умирающий поэт, которому опубликовать стихотворение в межгалактическом "Самиздате" важнее, чем пожертвовать последним "ключом" ради других людей. Можно ли его осуждать? Не знаю, ведь тогда придётся обвинить и наших классиков, которые барствовали и пописывали, пока холопы вкалывали в полях и умирали от голода.
С другой стороны — военный, для которого спасение сотни заражённых важнее, чем творческие позывы пусть гениального, но вполне заменимого поэта. Капитан без колебаний лишает Вселенную очередного: "Я помню чудное мгновенье...", — но, как и любой человек, со временем начинает мучиться смутными угрызениями совести.
Интересная дилемма. И серьёзный претендент на победу в конкурсе.
Чемпионат — Филиппов А.Н.
Добрый старомодный рассказ, который отлично смотрелся бы в журнале "Костёр" или газете "Пионерская правда". Ватага ребятишек с упорством юности готовит лыжню и призы для себя, но приходят "здоровенные лбы" и отнимают лавры победителей. Впрочем, герои не унывают и как настоящие пионеры замышляют новое грандиозное соревнование.
Идеей бы их затею не назвал, скорее мимолётной увлечённостью, но то с позиции взрослого. А для ребятни — вполне себе Идея.
Коллекционер — Чваков Д., Лежава И.К.
Чуть более детальный и многословный рассказ, чем стоило бы, но мысль доносит жестокую в своей простоте.
Нет в жизни ни философского смысла, ни возвышенной цели. Мы лишь воспроизводим себя, накапливаем по капле генетические изменения для следующих поколений. У кого-то это накопление сопровождается ощущением счастья, а у кого-то тоской по несбывшимся надеждам юности.
Героям рассказа ступать по жизни об руку с человеком "схожих" взглядов не повезло, а потому существовали они пусть и "не хуже многих", но словно и не жили после студенческой "весны".
Что же, зачёт.
Предатели — Шауров Э.
Замечательный рассказ!
Атмосфера — словно перечитал ранних Стругацких с их "Путь на Альматею".
Одного не понимаю: "Почему предатели?"
Да, служебный роман, да между представителями соперничающих государств. Но ведь не враждующих...
А вот Идея... Она есть и заключается не во всепобеждающей силе любви или финальном выборе американца. Она в том разговоре о преимуществах двух социально-экономических систем. И здесь рассказ немного "провисает". Не в плане динамики или излишнем пафосе спорщиков, а в обоснованиях. Вика с мастерством гроссмейстера разбивает доводы Алекса, но не даёт ответа на главный вопрос: "Почему те же идеи не сработали в СССР? Почему триста миллионов не голодающих, не бездомных, образованных и начитанных граждан продали Родину за пиво и джинсы? Почему при первой же возможности перегрызлись друг с другом на национальной почве и окопались в самостийных республиках?"
Нет ответа.
Точнее так: кого не спроси — у каждого истина своя.
Тамарка— Щербак В.П.
Увлекательная миниатюра.
Посылом явно перекликается с последней строкой "Графа Монте-Кристо": "Ждать и надеяться".
Для меня — вполне себе Идея, а ярости\самоотверженности\силы в поступке Тамары куда больше, чем у некоторых взрослых персонажей на нашем конкурсе.
Ex oriente tenebra — Эквус, Эсквайр
Интересное название.
"Тьма с Востока", хотя в рассказе сибаритствующие арабские государства предстают светочем культуры и науки. Возможно, автор, описывая эпоху предшествующую крестовым походам, намекал на современный мир?
Хм, выходит, по-вашему "американский обком" намеренно стронул пласт сирийско-иракских беженцев, направил в Европу, чтобы те окультурились, уже не представляли опасности, а европейцы, в свою очередь, вновь обрели патриархальную силу?
Слишком хорошо вы запрятали свою Идею. Ладно, есть о чём подумать на досуге.