Аннотация: Продожение Шкафа-купе, его вторая часть.
Часть 2
Беглец в булочную.
v. 0.2 от 11.11.2011
Я включился. Рука привычно упала на будильник, и он затих. Ноги нашли шлёпанцы, и, словно зомби, проковыляли на кухню. Консервная банка из под шпрот была переполнена Балканской звездой, а раковина - посудой. Привычно закурив, почувствовал какой-то странный привкус во рту... Почему-то захотелось купить шкаф-купе, и начать раздвигать стены.
В отличие от жизни, день только начинался.
Планов на сегодня не было, да и какие планы у одинокого пенсионера? Разве что поход в булочную. Руки и ноги стали куда тоньше и легче, чем сорок лет назад, но, справляться с ними стало труднее. Да, именно так: не использовать, а справляться.
Открывание двери, спуск по лестнице и ходьба по улицам, эти, и другие мелочи начинают походить на путешествие хоббитов по Мордору. Впрочем, если последние могли его победить или убежать, то я - нет, ибо Мордор был не снаружи, а внутри меня: спина, суставы, руки - всё устало дрожало и ныло от невидимых утяжелителей и замедлителей, которые были на всём, что только можно утяжелить и замедлить. Будто на мне была кольчуга, сплетённая из колец всевластья.
Эмоции и желания сильно упростились и побледнели. Алкоголь, вкусная, но не здоровая пища, ночные бдения и дневные приключения уже были неподъёмны не только для кошелька, но и для желудка, печени, геморроя, души и иже с ними. В сущности, я стал назгулом-кольценосцем, но без магии и покровителей, с бренным и весьма обременительным телом. То, что было когда-то источником желаний и удовольствий, превратилось в клоаку дискомфорта и проблем.
Ревматичные пальцы плохо слушаются, но, дверь всё-таки закрывается. Вокруг город, в котором родился и вырос. Как и моё тело, он больше похож на иллюзию: почти нет знакомых, полное отсутствие дорогих и близких людей. Да и с память барахлит: даже соседей я вижу словно в первый и последний раз. Странная одежда, иная музыка, непонятные выражения, замысловатые слова, чуждые разговоры, вещи и витрины. Другие интересы и ценности. Другие - не значит лучшие.
Да, магазины забиты до потолка, но чем? Я бы сменял не раздумывая эти декалитры химии на бутылочку 'Буратино' или 'Жигулёвского' из, как говорят англичане - 'паст пофиг континус'.
Один из героев 'Матрицы' предал своих товарищей, чтобы есть такую же байду как они, но, имеющую вкус, вид, запах, цвет и текстуру настоящего мяса. Мне же никто даже не предлагал выбрать между красной и синей пилюлей. Такой вот заворот в библейской притче о чечевичной похлёбке.
Кто-то действительно верит, что это вот и есть 'Докторская колбаса'? А там - 'молоко'? А тут - конфеты 'Маска'?
Это такие же фантомы, как и сам город, с закрытыми заводами, с открывшимися офисами и магазинами по торговле иллюзией, за бумажки и электронные цифры на таких же электронных счётах.
Из булочной я прихожу не один - со мной Архаровна. Никто не знает её настоящего имени, да и не хочет знать. В обмен на ванну с пеной и шампунем, шпроты и дешевую водку, она прибирается у меня, моет посуду, готова поддержать разговор о чём угодно, ну, и так - по-мелочи... Не знаю, как англичане придумали 'фюче индифенет тенс', но, Архаровна, своим неопределённым возрастом, одеждой и мотивами, вызывает у меня именно такую ассоциацию, хотя, на первый взгляд, от 'past пофиг' в ней должно быть всего куда больше.
Похоже, мытьё окон сегодня отменяется. На стену вешают транспарант с грустящее-скучающим премьер-министром, и надписью 'нас объединяет Россия'. Судя по лицу, Россия - это единственное, что ещё объединяет его с нами. Да, а внизу кресты - то ли церквей, то ли кладбища - без очков с улицы было не разглядеть. Впрочем, наши окна регулярно завешивают транспарантами, виноват - баннерами. Помню, только на это окно повесили портрет Молотова, как пошел мелкий дождь, и у него почему-то потекли усы..., какой был скандал! Говорят, и при царе окна в нашей квартире тоже завешивали. Уже сменились три формации, а виндоуз всё так же завешивают банерами. 'Виновата система, систему надо менять!' - читаю я уже несколько десятков лет в газетах, но, счастья от перемены мест слагаемых не становится больше, скорее, даже наоборот. А вот в 'Бесах' всё больше было про людей, а не про систему...
Впрочем, рядом с окнами есть ещё одно - метровая 'плазма'. Сын отчего-то расщедрился и подарил её в середине девяностых, как будто знал, что скоро погибнет в аварии. Досталась она ему, как он говорил - даром. Какой-то рейдерский рейд или банкротство фирмы - не знаю. Вот уж действительно: бойся данайцев, бесплатно дары приносящих...
У этого 'плазмодия' - куча каналов и все они работают круглосуточно. На окне, что завешен транспарантом, у меня жалюзи, так что я могу регулировать яркость и контраст даже на нём. Заметил ещё вот что: чем скучнее от растущих бетонных коробок становился пейзаж одного, тем больше каналов появлялось на другом - просто какой-то закон сообщающихся сосудов!
Архаровна помыла себя и посуду, и, ничуть не расстроилась от того, что окна мыть не надо. Выгребла всё из холодильника, шинкуя и жаря одновременно. Мы сели за стол. Завершающий её микс был из трехсотграммового бокала обжигающего индийского растворимого кофе и, опрокинутым вслед за ним последним стаканом водки. Поняв, что праздник жизни для неё на сегодня закончился, она взяла в рот. Спирт обжег мою плоть о её разгорячённое кофеином нёбо, словно знойно-наждачное дыхание самума. Редкие зубы и шрам на языке привычно сломили моё упорное сопротивление. Сперму, косточки из варенья и фруктов она глотала для гормонального баланса, очистки организма, перистальтики и чего-то там ещё.
Профилактику простатита Архаровна зажёвывала бутербродом уже проходя коридор, и уже перед самой дверью успела получить антицеллюлитный месидж-массаж, в память о лучшем прошлом для неопределенного будущего...
Был город, был целый город людей, вещей, привычек и образов жизни.
Где это всё? Куда оно делось? Что это за реальность, если она исчезает словно мираж? Раствориться ли вместе с этим миражем или стать по-настоящему реальным и остаться? Но как? Если я не могу отключить все эти виндоуз-банер-миражи-телевизоры, каждую секунду пересекающиеся во мне, значит, надо отключить зрителя - т.е. себя! И тогда, вещающий в пустоту телевизор обессмыслится и вырубится, обнажив оставшуюся реальность вечности.
Открыв окно и, резанув по полотнищу, шагаю в пустоту... В голове промелькнуло: 'а разве миражи допустят исчезновение зрителя?'
Я обнаружил себя дремлющим в кресле перед включенным телевизором. Вечерело, зажглись уличные огни. Через уличный свет проступило скучающее лицо премьера, оно смотрело в телевизор, из которого оно же смотрело в окно. Каждая из этих параллельных реальностей жила какой-то своей, самостоятельной жизнью, пыталась пересечься в моей голове. Я попытался переключиться.
По ретро-каналу шли 'Чародеи'; тройка лошадей мчится и мчится куда-то в Новый год, и в новые дали. Огромная вереница из несущихся троек скачет и скачет мимо меня, звеня и звеня бубенцами...
Я включился. Рука привычно упала на будильник, и он затих. Ноги нашли шлёпанцы, и направились в кухню. Тарелка с останками тунца гордо выпячивала вертикально затушенную сигару, а раковина оскалилась горлышками коньяков, словно жерлами пушек. Привычно закурив, почувствовал какой-то странный привкус во рту... Почему-то захотелось растворимого кофе, и путешествия в какой-нибудь забытый Богом оазис.
В отличие от бурного вечера, жизнь продолжалась.